Главная » Алфавитный каталог авторов » Ц » Статьи

Л. И. Цвижба

Статьи:

• Некоторые размышления о вседозволенности в науке
• Джигетские князья Гечь в ХIХ веке
• Абхазия: из истории вхождения в Российскую империю
• Переселение грузин в Абхазию в ХХ веке
• Этногенез абхазов. Социально-политическая и культурная история абхазского общества

НЕКОТОРЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ О ВСЕДОЗВОЛЕННОСТИ В НАУКЕ

В 1997 г. в Тбилиси под авторством Д. Гамахария и Б. Гогия вышел объемистый том почти в 900 страниц, который назывался «Абхазия - историческая область Грузии. (Историография, документы и материалы, комментарии). С древнейших времен до 30-х годов XX века». Книга состоит из предисловия, части 1-й - историография, 2-й - документы и материалы (№ 1-291), 3-й - комментарии и приложение.
Настороженность, которую вызывает у любого здравомыслящего человека название книги, переходит в недоумение с прочтением первых ее страниц. В предисловии указанного издания авторы категорично заявляют, что «в 1991 г. Грузия восстановила свою государственность, потерянную в 1921 г., когда ее оккупировала и аннексировала Красная армия большевистской России. На рубеже 1991-1992 гг., для того, чтобы поставить Грузию на колени, Россия организовала в стране кровавый государственный переворот и гражданскую войну. Одновременно в 1992-1993 гг. она спровоцировала грузино-абхазскую войну, завершив ее оккупацией северо-западной автономной области Грузии - Абхазии». Далее отмечают, что «при этом в качестве прикрытия был использован апсуйский сепаратизм - детище русского империализма» (с. 9).
Следует подчеркнуть, что Д. Гамахария и Б. Гогия используют термины «апсуизация», «апсуйская» производные от слова «апсуа» - абхаз, пытаясь при этом, как и практически грузинская историография, доказать, что «апсуа» и «абхаз» - это два разных этноса.
Говоря о грузино-абхазской войне, Д. Гамахария и Б. Гогия отмечают, что войне предшествовал длительный период идеологической подготовки, что «на службе имперских интересов была поставлена, прежде всего, историческая наука, апсуйская историография, возникшая в Советский период на основе русской шовинистической публицистики XIX-XX вв.» (с. 9). Кроме того, утверждают, что «современные апсуйские историки не очень далеко ушли от С. Броневского, К. Мачавариани, А.Н. Дьячкова-Тарасова, Н. Воробьева, К. Кудрявцева и других при освещении всего комплекса проблем грузино-абхазского (апсуйского) взаимоотношения». По логике авторов получается, что дореволюционные историки передали эстафету, как на олимпиаде, современным абхазским ученым и другим абхазоведам, во что бы то ни стало отнять у грузин их историю.
Авторы книги во вводной статье, анализируя историографию истории Абхазии, не просто ставят под сомнение отдельные суждения или выводы о ее истории, культуре, территории, занимаемой когда-то племенами, а затем и создавшими абхазскую государственность абхазов, а напрочь отрицают все, что не совпадает с их взглядами и выводами. Вместо научного анализа и дискуссии -

354

категоричность и злоба, вызванные, скорее всего, от невозможности доказать недоказуемое. Они пишут, что с возобновлением в Грузии национально-освободительного движения (1989 г.) «подняла голову так называемая интеллектуальная агентура типа англичанина» Джорджа Хиута, ленинградского профессора Г. Турчанинова, кроме того, «были задействованы и местные кадры» - Ю. Воронов, В. Логинов и др. (с. 17). Справедливости ради следует отметить, что «досталось» и некоторым грузинским ученым (С. Джанашия, А. Чикобава) (с. 18), которые выражают иную точку зрения, отличную от авторов книги.
По мысли Д. Гамахария и Б. Гогия, племена, проживавшие на территории современной Абхазии и до Кубани - джиги, абазги, апсилы, являлись западно-грузинскими, «но вследствие античных и средневековых набегов» они подверглись ассимиляции (с. 25). И поэтому, авторы постоянно в своих вольных комментариях к документам отмечают, что «абхаз» и «абхазский язык» в средневековых источниках употребляются в своем подлинном значении, т. е. «грузин» и «грузинский язык». Уж очень не повезло грузинскому этносу! Мало того, что их ассимилируют, еще и дают им ложное название. А главное, как посмели средневековые авторы подыграть абхазам и «написать о грузинах как об абхазах» и тем самым создать предпосылки к конфликтной ситуации, которые не дают спокойно жить грузинам и в настоящее время?!
Назвав книгу «Абхазия - историческая область Грузии», Д. Гамахария и Б. Гогия пытаются убедить читателя в несомненности и обоснованности такой формулировки. В доказательство поставленной цели они «подобрали» документы, которые имеют отношение к Грузии, Абхазии, к народам Закавказья и Западного и Северного Кавказа, Причерноморья и дают «нужные» комментарии к ним (а вдруг читатель не разберется?). Эти документы могли бы составить основу нескольких, совершенно независимых друг от друга сборников. Но, чтобы у читателя не возникло и тени сомнения в достоверности того, что читают, авторы пренебрегли одним из важных требований правил публикации документов, т. е. составление заголовка документа, который должен отражать его содержание, а не произвольное его толкование. Например, там, где речь идет об Абхазии, рядом в скобках обязательно приписана «Грузия» (док. № 25-27, 29, 31, 37, 38, 44, 49 и т.д.). Документу 44, в котором речь идет об абхазах и абхазских царях, дан заголовок как «О борьбе западногрузинских (абхазских) царей за объединение Грузии». Таких примеров в сборнике - множество.
Вообще же, смешение всех документов, будь то о Грузии или Абхазии, других регионах Кавказа, в одной книге, говорит о сознательном искажении действительности. Для достижения такой цели, авторы вновь пренебрегли еще одним важным правилом публикации документов - целостность документа или публикация документа в извлечении. Д.Гамахария и Б.Гогия позволили себе дописывать или вписывать в текст источника, видимо, по их мнению, недостающие фразы или конкретизирующие мысль автора публикуемого текста слова, притом, что все это делается без оговорок и соответствующих знаков ввода в текст авторского пояснения.

355

Практически каждый документ составлен (именно составлен) из кусков, отдельных абзацев, фраз, вырванных из источника, и представлен как цельный документ. Таких скроенных и склеенных документов в сборнике более сотни (№№ 2, 3, 5, 6, 8, 10, 17, 21, 23, 25-27, 31, 32, 34, 36-42, 44, 47-49, 52, 53-55, 58, 62, 63 и т.д.). К каждому такому источнику дан вольный комментарий, сопровождаемый оговорками: «автор не знает» или «автор ошибочно назвал».
Документ 53 назван «Низами о Грузии (Абхазии) и грузинах (абхазах) 1181 - около 1200 г.», состоящий из отрывков 2-х поэм «Хосров и Ширин (1181)» и «Искандер-наме (1203)», и обоснованием такого заголовка документа является мысль, высказанная авторами сборника, что под Абхазией в поэме Низами следует подразумевать Грузию (с. 577-579). Но для того чтобы читатель убедился в этой авторской находке, необходимо ему представить документ, в данном случае текст поэмы, в котором, хотя бы был намек на Грузию, но, увы, этого Д. Гамахария и Б. Гогия не сделали, но свое отношение к Абхазии, независимо от текста, высказали.
Документ в сборнике, названный как «Из хроники Евфтимия о Грузии (Абазгии) 1313 г.» (док. 62), дан в виде вырванных из текста двух строчек. Комментируя такой «кусок», авторы в очередной раз не оригинальны: «Византийские авторы Абхазией называют всю Грузию. Абхазия - это Грузия и Абазгия переводится как грузин» (с. 586-587).
Удивительно, как Д. Гамахария и Б. Гогия смогли дать комментарии к документу, состоящий из одной строчки, не имеющий ни начала, ни конца. Это документ 142, который имеет заголовок: «Из письма Г.В. Розена владетелю Абхазии М. Шервашидзе. 6 апреля 1834 г.». Какое имеет отношение этот кусок к Грузии, о котором размышляют Д. Гамахария и Б. Гогия (с. 675-676)? На самом деле, как можно понять из представленного обрывка, речь идет о 3-й женитьбе М. Шервашидзе. Следует отметить, что таких «куцых» документов в сборнике масса. Кроме того, в него включены не имеющие никакого отношения к Грузии документы (№№ 98-101, 105, 106, 118-119, 125, 144, 146-148, 168-170 и т.д.), хотя догадаться, почему они туда попали, несложно. Ведь Д. Гамахария и Б. Гогия не устают утверждать, что Абхазия - это Грузия, и потому можно смело читать о взаимоотношениях черкесов и абхазов как о черкесах и грузинах.
Складывается впечатление, что авторы сборника документов считают себя подлинными знатоками истории народов Кавказа. В комментарии к документу 66, в котором речь идет о скифах, объединив скифов и абхазов в одно целое, Д. Гамахария и Б. Гогия пишут, что «все более и более продвигаясь на юг, апсуйцы уничтожали, изгоняли или порабощали местное грузинское население, присвоили название - «абхаз». «Так овладели апсуйцы-пришельцы Абхазией, позже объявив себя ее единственным автохтонным населением» (с. 592-593). В данном случае и в комментариях к другим документам Д. Гамахария и Б. Гогия делают вид, будто слова «абхаз» и «апсуа» разные по значению и тем самым пытаются убедить читателя, что, якобы жившие в Абхазии грузины, были гонимы, а если быть точнее, то они были ассимилированы «апсуа» и заставили

356

говорить их на абхазском языке. В результате такого процесса, естественно, что они забыли свой родной грузинский язык. Вот такая приключилась история с Грузией и грузинами, которая имела продолжение. Например: «С середины XVII века Сухуми был оккупирован апсуйцами», а в следующем документе эти же «апсуйцы» «оккупировали Абхазию», а Мингрелия «в 1804 г. была аннексирована Россией» (с. 656).
Позволю себе цитату из статьи, как представляют авторы сборника, литературоведа, фольклориста, искусствоведа В. Котетишвили «К целостности Грузии. 26 июля 1921 г.» (док. 268), похожую по содержанию на материалы, которые появляются в последние десятилетия: «В течение одной недели уже напечатаны в нашей газете две корреспонденции, в которых описывается страшная необузданность и распущенность, имевшее место в «независимой Абхазии». Подобно царскому режиму запрещено слово грузинское. Грузины находятся в невыносимом положении, их преследуют, притесняют. < ... > И где? В пространстве «независимой Абхазии» или Сухумского округа, где грузины составляют большинство < ... > Саму независимость Абхазии не можем представить. Так как народ грузинского племени и происхождения должен быть со своим братом» (с. 478- 480). Удивительно, что Д. Гамахария и Б. Гогия здесь скупы на комментарии, хотя можно было бы им вспомнить, как они (грузины, мингрелы) с середины XIX в. активно захватывали земли в Абхазии, на что царская администрация на Кавказе вынуждена была принять меры по ограничению их заселения в этом регионе и наделении их земельными наделами. Да и о каком родстве может идти речь между двумя говорящими на разных языках этносами, имеющими разную культуру, обычаи, традиции и т.д.
Что характерно, Д. Гамахария и Б. Гогия в качестве источников для своих комментариев используют в основном грузинских авторов, которые во все времена откровенно отказывали Абхазии на право существования на субтропическом берегу Черного моря. Говоря о представленных в сборнике документах, периодически напоминают читателю: «Авторы документа здесь и далее допускают «традиционную» ошибку, отождествляя исторических абхазов (грузин) с современными апсуйцами (абхазами)» (с. 771).
Продолжать и далее анализировать документы сборника нет смысла. Очевидно, в каком духе он составлен. Хотелось бы отметить следующее, что грубо и бестактно искажая историю Абхазии, названные и другие грузинские авторы «научных трудов», фальсифицируют и историю Грузии. Зачем же воспитывать подрастающие поколения во лжи, ввергать их в военные действия, лишать их спокойствия и стабильности?
Складывается впечатление, что у грузинского этноса выработался ген, который приемлет только ложь, но ложь всегда губительна. Ради поставленной цели - доказать, что Абхазия - это Грузия, Д. Гамахария и Б. Гогия, вопреки сложившейся в Грузии традиции - как говорить, так и издавать только на грузинском языке, сборник сей издали на русском языке, чтобы «просветился» и русскоязычный читатель.

357

(Опубликовано: Caucasica. Т. 1. М., 2011. С. 354-357.)

(OСR - Абхазская интернет-библиотека.)
_________________________________


ДЖИГЕТСКИЕ КНЯЗЬЯ ГЕЧЬ В ХIХ ВЕКЕ

После присоединения Абхазии к России в 1810 г. царским правительством разработан план прокладки дорог и строительства укреплений по береговой линии от Анапы до Поти, который предполагал прочное занятие берега Абхазского княжества от реки Ингура до реки Гагр, в дальнейшем – продвижение к крепости Анапа.1

По мере проложения Черноморской береговой линии от укрепления Гагры до Анапы (30-е гг. ХIХ в.) активизируются военные действия против населения Западного Кавказа – убыхов, шапсугов, натухайцев, джигетов (садзов) и других этнических народов региона.

По Адрианопольскому мирному договору 1829 г. между Россией и Турцией все кавказское побережье Черного моря от устья реки Кубани до северной границы Аджарии и крепостей Ахалкалаки и Ахалцих с прилежащими районами перешли к России. Территория, лежащая между крепостями Поти и Анапой, имела для России важное значение как в торговом, так и военном отношениях. Для прочного утверждения в этом регионе требовалось проложение сухопутного сообщения между крепостями, строительство промежуточных укреплений и организация поселений. Представители царской администрации на Кавказе предполагали стремительно и в короткий срок покорить горские народы.

Главнокомандующий Отдельным Кавказским корпусом генерал-фельдмаршал И.Ф.Паскевич в специальном письме императору Николаю I (8 мая 1830 г.) предложил план военных действий, включавший оценку местного населения как серьезного противника: "предпринимая покорение народов, не знающих нас, можно еще надеяться успеха, их можно устрашить и привести в изумление неожиданной новостью, превосходством войск, оружием, и даже с пользою употребить политику, деньги, подарки. поэтому я желал бы, чтобы горцы вовсе нас не знали, и чтобы прибытие русских для их поощрения было еще в первый раз, но уже более 50-ти лет как они имеют дело с нами и, к сожалению, были случаи, которые достаточны поселить в них мнение не в пользу нашу<...>. Нет сомнения, что мелкие владельцы скорее могут быть покорены видами личных своих выгод, но покорение вольных племен, ни от какой власти не зависимых, представляет более трудностей.2

По предложенному в 1832 г. И.Ф.Паскевичем и одобренному Николаем I плану строительства нескольких укреплений от Кубани до Геленджика (Геленджикская кардонная линия) предполагалось, что будут направлены около 10 малых отрядов из разных пунктов этой линии одновременно на Запад с тем, чтобы «гнать перед собой горцев к Анапе и морю и тем им угрожать истреблением, если не покорятся», после чего «прорезать Кавказ другой линией, параллельно первой, но уже к Востоку и так до верхней Кубани».

Непосредственный участник войны против горцев ген. Г.И.Филипсон так отозвался на план Паскевича: «Едва ли можно выдумать что-нибудь нелепое и показывающее совершенное незнание края и неприятеля, не говоря уже о том, что едва ли кто в наше время отважится вообще предполагать кордонную систему войны в таком педантичном, безусловном виде. Однако ж проект Паскевича был принят за чистое золото в Петербурге, где незнание Кавказа доходило до смешного».3

Активные военные действия, направленные против горцев приводили к разрушению, уничтожению жилишь, налаженного хозяйства, гибели людей целыми аулами, пленению. Горские общества с оружием в руках боролись за свою независимость, но силы были неравными. Хорошо вооруженные и организованные отряды русской армии покоряли жителей разрозненных аулов, которые не имели единого предводителя. Отдельные набеги горцев на русские укрепления и посты только вызывали дополнительные военные экспедиции против них.

16 июля 1840 г. начальник Черноморской береговой линии Н.Н. Раевский писал военному министру А.И.Чернышеву, что земля джигетов делится на 2 части: горную (Псху, Аибга и Ахчипсой) и береговую (Цвиджа, Бага, Ареда, Цандрипш, Гечь). Тесные связи родства соединяет их с Абхазией. Как следует из письма Раевского, он, пользуясь этим обстоятельством и влиянием владетеля Абхазии, больше общается с береговыми джигетами, которые «готовы к покорности, но опасаются убыхов и ахчипсу», которые грозили им разорением за мирные отношения с русскими.4

Начальник 1-го отделения Черноморской береговой линии контр-адмирал Л.М. Серебряков отмечал в рапорте начальнику Черноморской береговой линии Н.Н. Раевскому 31 января 1841 г., что «горцы приобретают более и более смелости, опытности, единодушия, с появлением наших у них возникал дух народности, небывалое согласие, понятий общих усилий. Война с нами прекратила их раздоры, союз их с каждым днем становится все теснее, и если не предупредим их покорением, то нельзя ручаться, чтобы не появился человек с диким гением и с сильным характером, который воспламеняет всегда тлеющие в сердцах азиатцев страсти фантастические и, став на челе народа, выступит с ними за его разбойническую независимость в борьбу правильную, упорную и кровопролитную».5

Действительно, среди народов Западного Кавказа практически не было такого предводителя, кроме убыхского князя Хаджи Берзека, который имел влияние на значительную часть населения прибрежной полосы.

Тем временем, не без помощи владетеля Абхазии Михаила Шервашидзе джигетские и хамышевские князья и дворяне изъявили желание принести присягу на верноподданство России. Как следует из рапорта исправляющего должность начальника Черноморской береговой линии г.-м. И. Р. Анрепа командиру Отдельного Кавказского корпуса генералу Г. А. Головину от 6 мая 1841 г. хамышевцы, проживавшие между укреплениями Св. Духа и Навагинским, стали проявлять враждебное отношение к России, «подобно всем своим соседям джигетам и убыхам». М. Шервашидзе, совершая неоднократные набеги с ведома и согласия «местного начальства» на прибрежные и враждебные к России селения, заставил некоторых джигетов «изъявить склонность к покорности». Так, весной 1841 г. часть хамышевцев (250 дворов) одними из первых от джигетов приняли присягу на верность российскому императору. В знак покорности М.Шервашидзе взял в аманаты сына «главнейшего» из князей Зураба Хамышева.6

Среди джигетских жителей, давших клятвенное обещание в знак покорности России 25 апреля 1841 г., значились князья Зураб Хамыш и Гасан (Хасан) Гечь, а также дворяне и авторитетные крестьяне.7

Владетель Абхазии М.Шервашидзе был также посредником на переговорах между значительной частью джигетов и убыхов, под предводительством Хаджи Берзека и военными чиновниками, проходивших в укреплении Св. Духа 9 мая 1841 г. В процессе переговоров появилась угроза высадки морского десанта, о чем не скрывал начальник 3-го отделения Черноморской береговой линии полковник Н. Н. Муравьев. В результате переговоров приморские джигетские общества (Цандрипш, Геч, Аредба), составлявшие 2500 дворов, единодушно согласились покориться. Тогда же к ним присоединился и убыхский князь Аубла Ахмет, владения которого простирались между реками Мыцо, Саче и Псаха и составляли 700 дворов.8

12 мая 1841 г. Аубла Ахмет первым принес торжественную присягу за себя и за всех своих подвластных дворян и крестьян «на вечное подданство государю императору» и обязался выдать трех аманатов, среди которых был его сын. За Ахметом последовали все джигетские знатные люди приморских обществ Цандрипша, Геча и Аредба. Присягу совершили на коране в присутствии большого числа людей. Каждое из этих обществ обязалось выдать по три аманата из числа малолетних детей главнейших князей и дворян.9

25 мая 1841 г. исправляющий должность начальника Черноморской береговой линии г.- м. И. Р. Анреп отмечал, что «теперь все приморские джигеты и часть убыхов присягнули на вечные времена на подданство его императорскому величеству и выдали аманатов».10

Между тем, часть убыхов, не принесших присягу покорности России, арестовала князей Аубла Ахмета, Зураба Хамышева и ряд других людей, принимавших участие в переговорах с представителями Росии в укреплении Св. Духа. Среди них были Хаджи Берзек и его племянники Керентух и Мурад. Аубла Ахмета и Зураба Хамышева заставили отречься от принесенной им присяги, после чего они были отпущены. Задержание Хаджи Берзека длилось недолго. По освобождении он призвал на «сбор всех убыхов» и выступление против покорившихся джигетов. Командование Черноморской береговой линии сочло арест Берзека актом притворства, тем более, что он вскоре был освобожден и тотчас же начал настраивать убыхов против соседей джигетов. На их защиту немедленно из укрепления Гагры выдвинулся отряд начальника 3-го отделения Черноморской береговой линии Н.Н.Муравьева, который в свою очередь, приказал джигетским князьям «собраться поголовно для защиты своих жилищ». 22 мая 1841 г. в 6 часов вечера отряд достиг укрепления Св. Духа и расположился вокруг него лагерем. Генерал И. Р. Анреп отмечал, что «движение отряда по земле было торжественным шествием. Князья и старшины различных обществ встречали его на пути с величайшей радостью».11

За усердие и услуги, оказанные правительству, покорившиеся убыхские и джигетские князья и дворяне были произведены в офицерские чины. И, по мнению И.Р.Анрепа, «пожалованное им офицерское достоинство будет напоминать им обязанности их относительно к русскому правительству», им также были назначены денежные пенсионы, что обязывало их являться на службу по требованию «местного начальства» вместе со своими подданными.12

В конце 1841 г. под воздействием волнений в Гурии, резко изменилось настроение народов Западного Кавказа. Началась новая волна освободительного движения против колонизации края. Воспользовавшись тем, что войска были переброшены на Восток, Цвиджа и другие горные общества переменили тон и уже не говорили о покорности, убыхи воспряли духом, прекратили переговоры и стали оказывать сопротивление. Они принялись за сооружение завалов на дороге, ведущей к ним, и «приведение своих аулов в укрепленное состояние».

В то же время в кругах военной администрации на Кавказе дискутировался вопрос о целесообразности принятия присяги на верноподданство России отдельными горскими племенами. Так, на примере шапсугского племени Ачмез, принявшего присягу, г.-м. Анреп в январе 1842 г. отмечал, что «частые покорения» горцев могли бы быть полезными в том только случае, если между покорившимися можно было устроить какое-либо русское управление, или часть, принявшая покорность, была сильнее остальной. Если все-таки принимать покорность, в частном порядке у отдельных племен, то желательно брать не одного аманата, а намного больше и «не дозволять горцам делать при покорении какие-либо условия, имеющие вид трактата, заключенного равными властями».13

Сложную ситуацию в регионе создавали и эмиссары Турции, которые призывали горцев сопротивляться России, пытались создать постоянное ополчение из представителей народов Западного Кавказа, готовых к организованным выступлениям против российских войск, но эта попытка не увенчалась успехом.

Весной 1844 г. нагорные джигеты вместе с частью шапсугов приняли присягу на верность России.14

В 1860-1861 гг., когда в высокогорное общество Псху поднимались военные отряды, не только в рядах сочувствующих, но и на стороне сопротивлявшихся псхувцев были убыхи, джигеты, которые считались «непокорными племенами».15

Горцы прилагали все усилия, но изменить задуманного царизмом планомерного «покорения» народов Кавказа, они были не в силах. Генералы русской армии продолжали разрабатывать новые меры воздействия на еще не покорившихся горцев. К лету 1864 г. был покорен почти весь Западный Кавказ. Для окончательного усмирения населения отдельных аулов и обществ Псху и Ахчипсу был направлен в начале мая 1864 г. отряд, на пути следования которого были жители Джигетского общества, изъявившие готовность к выселению.16

21 мая 1864 г. отряды, принимавшие участие в покорение горцев, отслужили в урочище Гбаада «благодарственное господу богу молебствие за окончание кавказской войны».

Для горцев наступил очередной массовый исход с родной земли.

Горцы, уходя со своих мест проживания, оставили все свое имущество и запасы хлеба, а иногда и не убранные поля. Все это досталось поселившимся в их землях казакам. Горцы без всякого имущества скапливались в Анапе, Новороссийске и во многих других местах северо-восточного берега Черного моря. Отсюда их перевозили в Турцию турецкие кочермы, а также арендованные специально для этой цели русским правительством суда. Но так как «всего этого транспортного флота было крайне недостаточно для перевозки почти полумиллиона человек, то массе горцев пришлось ждать своей очереди по полугоду, году и более, находясь все это время на берегу моря, под открытым небом, без всяких средств к существованию. Они буквально тысячами умирали с голоду. Зимою к этому присоединился холод. Весь северо-восточного берег Черного моря был завален трупами и умирающими горцами, между которыми перемещалась масса живых, но до крайности ослабевших и тщетно ожидавших отправки в Турцию».17

Из приказа военного министра от 13 августа 1841 г. следует, что государь император, в награду за услуги, оказанные при сухопутном движении отряда русского из Гагр в укреплению Св. Духа, произвел джигетских князей Гечь Аптхуа Мисоуста, Ходжетли Арзахан-ипа Цамбаева, Джамлет Хипат-ипа Цамбаева и Созран Мамсыр-ипа Цамбаева в прапорщики. (РГВИА. Ф.846. Оп.16. Д.6435. Л.77).

В представлении к награждению означенных лиц указано: «За особенное усердие в пользу русского правительства, при изъявлении покорности джигетскими обществами и заслуги, оказанные при движении отряда сухим путем из Гагр в укрепление Св. Духа в мае сего года (1841 г.) под командой полковника Муравьева». (РГВИА. Ф.846. Оп.16. Д.6435. Л.71).

В именном списке убыхских и джигетских князей и дворян, получивших деньги и подарки при принесении присяги на вечное подданство государю императору в мае 1841 г., значились князья «общества Гечьба»: Гечь Едыр-бей – подарок, Гечь Гассан – подарок, Гечь Аптхуа Аслан-бей – 40 рублей серебром, Гечь Аптхуа Мисоуст – подарок и 20 рублей серебром, Гечь Аслам-бей – подарок, Гечь Мустабе-ипа Сосран – 40 рублей серебром, Гечь Сала-бей – подарок, Гечь Решид – подарок, Гечь Тегир-бей – 40 рублей серебром, Гечь Багыркан-ипа Аптхуа Ислам – подарок, Гечь Чхо-ипа Пшмаф – подарок. (РГВИА. Ф.846. Оп.16. Д.6435. Л. 17-18 об.).

Высочайшим приказом от 13 июня 1841 г. «в награду за усердия и услуг, оказанных праительству произведены» джигетские князя в подпоручики: Аридбаев Сосран и Цан Омар; в прапорщики: Гечь Аптхуа Асланбей, Гечь Едырбей, Гечь Гасан, Цан Батыршах, Цан Якуб, Учан-ипа Мисоуст, Учан-ипа Бесан, Состан Газа Анчибадзе, Лазу Анчибадзе и дворянин Дишанух Аринба. (РГВИА. Ф.846. Оп.16. Д.6435. Л.49).

Высочайшим приказом 18 февраля 1842 г. джигетские князья произведены в следующие чины: прапорщик Гечь Аптхуа Асланбей – в поручики с назначением состоять по армии при Отдельном Кавказском корпусе и производством жалованья по чину (461 руб. серебром в год), прапорщик Пата Аридбаев – в подпоручики и Омар Аридбаев – в прапорщики с жалованием каждому по 100 руб. серебром в год. (РГВИА. Ф.395. Оп.148. Св.93. 1842 г. Д.29. Л.1-1 об., 5, 7-7 об.).

1. РГВИА. Ф.846. Оп.16. Д.6234. Л.60-60 об.
2. Там же. Л.82-82 об.
3. Воспоминания Г. Филипсона // Русский архив. М.,1883. Кн.3. С.192-193.
4. РГВИА. Ф.846. Оп.16. Д.6411. Л.14-14 об.
5. Там же. Ф.846. Оп.16. Д.6392. Л. 91.
6. Там же. Ф.846. Оп.16. Д.6435. Л. 2-3 об.
7. Там же. Ф.846. Оп.16. Д.6435. Л. 5-6 об.
8. Там же. Ф.846. Оп.16. Д.6435. Л. 12-12 об.
9. Там же. Ф.846. Оп.16. Д.6435. Л. 13 об.
10. Там же. Ф.846. Оп.16. Д.6435. Л. 8.
11. Там же. Ф.846. Оп.16. Д.6435. Л. 32-34.
12. Там же. Ф.846. Оп.16. Д.6435. Л. 53об.
13. Там же. Ф.846. Оп.16. Д.6467. Л. 7-9.
14. Там же. Ф.846. Оп.16. Д.6542. Л. 2.
15. Там же. Ф.38. Оп.7. Д.389. Л. 51-62 об.
16. Там же. Ф.400. Оп.1. Д.206 об.-207.
17. Абрамов Я. Кавказские горцы. Краснодар, 1927. С.7.

(Материал взят с сайта: http://www.abaza-duney.ru/abaza-duney/krasnaya_polyana/.)
________________________________


АБХАЗИЯ: ИЗ ИСТОРИИ ВХОЖДЕНИЯ В РОССИЙСКУЮ ИМПЕРИЮ

Ключевые слова: Абхазия, Россия, Турция, власть, военные экспедиции, выселение, заложники, управление.

17 февраля 1810 г. Манифестом Александра I Абхазия вошла в состав Российской империи [Акты 1866, с. 763–764]. Этому предшествовали важные политические события. В начале XIX столетия в Абхазском княжестве, состоявшем из пяти округов — Самурзаканского, Цебельдинского, Абхазского (Сухумского), Абжуйского и Бзыбского, род владетельных князей Шервашидзе был главенствующим. «Находясь под непосредственным покровительством Порты Оттоманской», князь Келеш-бей Шервашидзе сделался сильнейшим в Абхазии. Он неоднократно совершал набеги на соседние владения, в частности на Мегрелию, но, потерпев ряд поражений, стал искать пути сближения с соседним владетелем, женив своего сына Сафар-бея (в крещении — Георгий) на мегрельской княжне Тамаре Кациевне Дадиани [РГВИА 1, л. 14 об.].

Келеш-бей оказывал Сафар-бею явное предпочтение. Это, а также его вступление в тайное сношение с русским правительством, восстановили против Келеш-бея Порту, по наущению которой в 1808 г. он был убит собственным сыном Аслан-беем. В этот трагический час вместе с владетельным князем погибли два его младших сына — Ростом-бей и новорожденный, еще не нареченным именем младенец [РГВИА 1, л. 15] (1).

Объявляя Манифестом 17 февраля 1810 г. о присоединении Абхазии к России, император и царское правительство главным абхазским владетелем признали Георгия (Сафар-бея), который немедленно был произведен в генерал-майоры, а его сын Дмитрий взят в 1812 г. на воспитание в Пажеский корпус [РГВИА 2, л. 4; РГВИА 3, л. 7]. Манифест был подкреплен также занятием русскими войсками крепости Сухум-кале, в которой располагался турецкий гарнизон. Во время боев, 11 июля 1810 г., крепость была сильно разрушена, особенно с морской стороны, откуда шла русская эскадра. Турецкий гарнизон большей частью бежал в горы, в плен попало 78 человек; потери русской эскадры составили: 95 человек убитых и 86 — раненых [РГВИА 4, л. 240–241].

В скором времени в Сухум прибыл Георгий Шервашидзе для принятия своего наследственного владения. Вместе с ним прибыли и его братья — Батал-бей и Гассан-бей Шервашидзе «со всем своим родством» — и изъявили свою «преданность России»; одновременно про-

 Стр. 158

сили «покровительство» и жители окрестностей Сухума. Впрочем, власть князя Георгия (а впоследствии его сыновей Дмитрия и Михаила) над народом абхазским была «ничтожной», так как русский отряд, оставленный при владетеле, «обеспечивал требование и власть» владетеля в «собственно принадлежащих» ему деревнях, которые находились в Бзыбском округе.

Георгий понимал шаткость своего положения. В рапорте на имя Александра I, вскоре после заключения Бухарестского мира (1812 г.), он писал, что «некоторые его родственники-магометане, то есть сторонники турецкой ориентации, мечтают о возвращении Сухумской крепости Турции, склонив к этому часть абхазского дворянства, и, пригласив турок, пытаются произвести бунт». И чтобы «Абхазское княжество не отошло по-прежнему во владение турецкого султана», владетельный князь просил о военной помощи, на что последовало высочайшее соизволение [Дзидзария 1975, с. 40].

Действительно, ситуация была непростая. Сын Келеш-бея, Гассан-бей оказывал заметное влияние на своих родных братьев Батала и Тера, на двоюродного брата Али-бея, владения которого находились в Абжуйском округе, а также на князей Маршани из Цебельдинского округа. Это приводило к расколу общества и междоусобице. Разделение жителей Абхазии было на руку отцеубийце Аслан-бею и его покровителям из Порты. Они увеличивали число своих приверженцев, надеясь вооружить народ как против владетеля, так и против русских.

19 февраля 1821 г. князь Георгий Шервашидзе скончался. Наследник Дмитрий находился еще в Петербурге. Пользуясь его отсутствием, феодалы, подстрекаемые Аслан-беем, Гассан-беем и турецкими агентами, вооружившись против русских, поддержавших права законного наследника, готовились провозгласить владетелем Гассан-бея. Начавшийся бунт подавлен отрядом М.Д. Горчакова. Дмитрий был возведен на престол с производством в чин полковника [Торнау 1864, с. 8]. Гассан-бей, обвиненный в «злоумышленности против Российского правительства», сослан в Сибирь, где находился до 1827 г. С возвращением его в Абхазию он «не только не предпринимал ничего вредного против пользы правительства», но, напротив, с небольшой своей абхазской дружиной служил с отличием в отряде генерал-майора К.О. Гессе и дослужился до чина майора и пенсиона ежегодного в 600 руб. серебром [РГВИА 3, л. 7; РГВИА 5, л. 5].

Дмитрий правил Абхазией недолго. 28 октября 1822 г. он умер, будучи, по свидетельству матери, вдовствующей княгини Тамары, отравлен своим собственным слугой [РГВИА 6, л. 7 об.]. После смерти князя Дмитрия владетелем утвержден его брат Михаил. Одновременно он произведен в чин майора с ежегодным жалованьем в одну тысячу рублей серебром [РГВИА 6, л. 2].

Между тем число недовольных утверждением владетелем Михаила росло, и в 1824 г. в Абхазии произошло восстание, которое было направлено как против русского владычества, так и против местной власти. Для спасения себя и своего семейства вдовствующая княгиня Тамара вы-

 Стр. 159

нуждена была оставить свое местопребывание в селе Соуксу (ныне — с. Лыхны Гудаутского района Абхазии. — Л.Ц.) и искать убежища в крепости Сухум, а затем, согласно «распоряжению начальства переехать в Редут-кале» [РГВИА 2, л. 16]. Михаил заперся в небольшом укрытии близ Соуксу вместе с находившимися при нем двумя ротами русских войск, которые были оставлены для охраны владетельского дома.

Восстание было подавлено отрядом генерала М.Д. Горчакова, который действовал «огнем и мечом, щадя лишь дом владетеля» [РГВИА 3, л. 8]. После усмирения восставших часть абхазских дворян со своими людьми подались в Турцию, но из оставшихся, «130 князей и дворян», которые примкнули во время восстания к Аслан-бею, «принесли торжественную присягу на верность русскому царю» [Дзидзария 1975, с. 54].

Права абхазского владетеля Михаила Шервашидзе признавались, но власть его над народом была «почти ничтожной», особенно над исповедующими ислам, число которых составляло «около двух третей всего народа» [РГВИА 3, л. 8 об.]. Абхазия была разделена на враждующие лагери: Бзыбскому округу с владетелем Абхазии противостояли другие округа.

Князь Гассан-бей (Сухумский округ) имел значительное влияние нанарод, старался помирить враждовавших, но владетель Михаил оставался «непреклонным в своем намерении наказать мятежников, если они добровольно не согласятся явиться к нему в Соуксу». Михаил и Гассан-бей также враждовали между собой. Михаил, как владетель, не хотел слушать советов дяди, а Гассан-бей, «будучи важнейшим из князей Абхазии» по своему происхождению, считал унизительным повиноваться младшему, имеющему меньше влияний на народ, чем он [РГВИА 2, л. 9].

То, что власть владетеля Михаила Шервашидзе над собственным народом была незначительной, отмечали неоднократно военные чиновники в Абхазии. Так, главнокомандующий Отдельным Кавказским корпусом генерал-фельдмаршал И.Ф. Паскевич в донесении военному министру А.И. Чернышеву (1830 г.) предупреждал, что «может наступить необходимость решить вопрос: нужно ли будет для прочного спокойствия в Абхазии и пользе российского правительства поддержать князя Михаила Шервашидзе главным владетелем Абхазии, которая ему никогда не повиновалась, или оставить его только владетелем Бзыбского удела, не подчиняя ему прочих удельных абхазских князей». И если бы «к предупреждению дальнейших беспокойств и кровопролитий обстоятельства потребовали исполнить сие последнее, то желал бы иметь в виду предварительное на то высочайшее разрешение». Ответ императора Николая I последовал 7 июля 1830 г.: «Я разрешаю г[енералу] Паскевичу действовать по его усмотрению, поступая со всею возможною справедливостью» [РГВИА 5, л. 1, 7].

Положение Михаила Шервашидзе не улучшилось и в дальнейшем. Командир Отдельного кавказского корпуса генерал-адъютант Г.В. Розен писал в 1834 г. в секретном рапорте на имя военного министра А.И. Чернышева, что князь Михаил «при всем желании не мог содействовать правительству к прочному водворению спокойствия в Абха-

Стр. 160

зии» и к покорению остальных прибрежных горцев, «не имеет к тому ни достаточных средств, ни нужного влияния на народ, желающий сохранить право свое на разбой и хищничество» [РГВИА 1, л. 17, 17 об.].

В начале 30-х годов ХIХ в. политические процессы в Абхазии набирали остроту. Продолжалась междоусобица, не прекращались неповиновения владетелю Абхазии Михаилу Шервашидзе. Кроме того, ситуацию усугублял и сам владетель, увязнув в личных проблемах. Так, Михаил в начале 1831 г. вступил в брак со своею дальнею родственницей Марией, дочерью князя Николая Дадиани, при этом жену свою, черкешенку, «отпустил к родственникам». Михаил намерен был оставить и вторую жену, он даже «осмелился сделать предложение своему двоюродному брату — владетелю Мегрелии о выдаче за него замуж дочери его княжны Нины», но князь Дадиани счел для себя обидным предложение абхазского владетеля, «решительно отверг его» и попытался внушить Михаилу «всю преступность его намерений». Казалось, что он убедил его оставить «всякие намерения о вступлении в новый беззаконный брак» [РГВИА 7, л. 7, 7 об.].

Но в 1836 г. Михаил похитил родную племянницу своей жены княгини Марии — княжну Цуцу, с которой тайно обвенчался в с. Кодоре. Несмотря на то что в народе считалось похищение «молодчеством», а многоженство не было преступлением, но волна возмущения прокатилась по Абхазии. В этой щекотливой для России ситуации командир Отдельного Кавказского корпуса генерал от инфантерии Г.В. Розен распорядился приостановлением выдачи жалованья владетелю Абхазии Михаилу Шервашидзе [РГВИА 7, л. 8].

Между тем междоусобицы между абхазскими князьями не прекращалась. Вдобавок они происходили на фоне острой политической борьбы России, Турции, Ирана, Англии, Франции за обладание Черноморским побережьем Кавказа. Турецкие агенты ловко использовали непризнание большинством абхазских князей царского самодержавия, тем более что многие абхазские феодалы были протурецки настроены. Они легко поддавались на агитацию против своих же братьев, принявших подданство России.

В 1837 г. вспыхнули волнения в горных регионах Абхазии — в Цебельде, Дале, Псху, Ахчипсху, Аибге. Долгое время они оставались вневласти царской военной администрации и фактически не признавали власть владетеля, упорно защищали свою вольность. В начале апреля 1837 г. в Сухуме был собран военный отряд для экспедиции в Цебельду, в который входили также мегрельское ополчение (650 чел.), имеретинская дружина (240 чел.), гурийская милиция (60 чел.), абхазская дружина (300 чел.). Численность отряда насчитывала 12 500 человек [РГВИА 8, л. 3, 3 об., 13].

До начала военной экспедиции русское командование предложило цебельдинцам покориться. Цебельдинские князья Маршани обещали выслать старейшин для переговоров, но позже, под разными предлогами, уклонились от этого. Военный отряд начал решительные наступательные действия. Это вынудило князя Мисоуста Маршани прибыть

Стр. 161

«от старших и народа» Цебельды с просьбой приостановить военные действия. От имени своего народа он обещал покориться русскому правительству и «представить находящихся у цебельдинцев в плену разного звания людей, беглых солдат и скрывающихся у них преступников из соседних владений», а также принять «начальником того, кто назначен будет». Была договоренность, что отряд будет продвигаться в глубь Цебельды без военных действий, а князь Мисоуст, со своей стороны, убедит засевших в разных местах цебельдинцев прекратить действия против войска и собраться для принятия присяги. Жители ближайших к лагерю аулов, видя «неприкосновенность» их имуществ и «ласковое обращение войск к ним», стали без оружия проходить по своим надобностям мимо войск, но 5 и 6 мая отряд, прокладывавший дорогу через гору Апианча, попал в засаду цебельдинцев. В наказание за этот поступок были сожжены 4 аула в округе [РГВИА 9, л. 22–23, 32].

Вечером 6 мая от цебельдинских князей и дворян снова потребовали прекратить мятежи, выдать пленных и всем собраться к назначенному им времени. 16 мая 1837 г., некоторые из князей Маршани, дворяне, изъявив покорность, «приняли присягу на верноподданство государю императору», выдали 40 человек русских пленных, многие из которых были семейные, некоторые имели, по местным понятиям, достаток и пользовались «уважением» у князей [РГВИА 9, л. 29; РГВИА 10, л. 10–11].

19 мая 1837 г., владетель долины Дал князь Хинкураз Маршани со своими братьями и дворянами (не успевшими к присяге 16 мая) прибыли к русскому командованию и приняли присягу. Они также привели с собой русских пленных — 52 человека. Для управления Цебельдой был назначен пристав — Черноморского линейного № 5 батальона прапорщик Ф.Я. Лисовский, который долгое время служил в Абхазии, был хорошо знаком с бытом, обычаями абхазов и знал даже абхазский язык [РГВИА 10, л. 10–12].

После покорения Цебельды в округе стали вводиться ряд ограничительных мер, например, ограничивался выезд. Так, жителям на выезд в Мегрелию или в другие округа приставом выписывались билеты. Если же число выезжавших превышало более двух человек, то вопрос решал командующий войсками в Абхазии. Однако эти меры только провоцировали население Цебельды на неповиновение. Полностью усмирить Цебельду не удалось.

В сентябре 1840 г. князь Катман Маршани с «шайкой разбойников» напал на жилище цебельдинского пристава, при этом пристав был ранен, казак и трое русских поселян убиты. После набега К. Маршани скрывался в с. Гума, но 16 сентября 1840 г. владетель Абжуйского округа поручик Дмитрий Шервашидзе схватил его и передал русскому командованию на Кавказе. 24 сентября 1840 г. по приказанию командира Отдельного Кавказского корпуса Катман был расстрелян [Цвижба 1996, с. 79].

Эта казнь вызвала возмущение абхазов, и в первую очередь цебельдинских и дальских князей. Так, 26 сентября исправляющий должность начальника 3-го отделения Черноморской береговой линии Н.Н. Муравьев был извещен владетелем Абхазии Михаилом Шервашидзе о на-

Стр. 162

мерении убыхов (2) и джигетов (3) вторгнуться в Абхазию, объединиться с дальцами и выступить против русских.

«Дальцев нельзя было оставить непокорными в тылу Абхазии, тем более, что они приглашают и ожидают убыхов», — следует из рапорта начальника Черноморской береговой линии Н.Н. Раевского командиру Отдельного Кавказского корпуса Е.А. Головину от 2 ноября 1840 г. [Цвижба 1996, с. 79].

5 декабря 1840 г. Н.Н. Раевский дал предписание полковнику Н.Н. Муравьеву о действиях в отношении жителей Дала: «Придя на границу Дала, вы употребите все ваши старания склонить жителей к совершенной покорности и главным зачинщикам явиться с повинною головою. В этом случае вы можете обещать им прощение. Если получите отказ и встретите сопротивление, то жители Дала должны быть наказаны примерно и без всякой пощады. Грабеж их имущества послужит поощрением милиции и наказанием дальцев». Н.Н. Раевский в своих рекомендациях предлагал настроить враждебно друг к другу соседей: «Чтобы посеять вражду между цебельдинцами и дальцами, постарайтесь собрать милицию цебельдинцев, хотя незначительную, но к этому вы приступите не иначе, как имея полную уверенность, что цебельдинцы исполнят это требование» [Цвижба 1996, с. 79].

Экспедиция в Дал под командованием полковника Н.Н. Муравьева началась 24 декабря 1840 г. В состав отряда входили абхазская, самур-заканская, цебельдинская и сванская милиции. О результатах военного похода Муравьев 7 января 1841 г. доносил командиру Отдельного Кавказского корпуса генералу Е.А. Головину: «Я решился очистить Дал и это неимоверно трудное для доступу наших войск ущелье, населенное от с. Амзары до верховья р. Кодора на пространстве 60 верст 500 семействами, оставить совершенно пустым» [Цвижба 2001, с. 66]. Е.А. Головин в свою очередь доносил военному министру А.И. Чернышеву от 23 января 1841 г.: «В две недели Дал совершенно покорен, опустошен и лишен своего населения, и все это стоило не более 10 убитых и 20 раненых, в том числе 6 русских солдат». Е.А. Головин не скрывал цели похода в Дал. В частности, он отмечал, что такой неожиданно успешный оборот дела должен «упрочить владычество наше не только в Абхазии и между покорными нами соседственными с нею племенами, но даже иметь будет выгодное влияние на непокорных горцев» [Цвижба 2001, с. 66]. В результате экспедиции русское население Дала было переселено в укрепление Марамба, владетель Дала Хинкорос Маршани со своими подвластными ушел в другой район Абхазии.

Таким образом, под предлогом поимки «разбойников» русское командование на Кавказе, при содействии владетеля Абхазии М. Шервашидзе, уничтожило жилища пятисот семей — жителей Дала, которых выселили за его пределы. Цель экспедиции была достигнута — Дал был опустошен, появилась возможность поселить здесь такое же число русских семей [РГВИА 11, л. 14, 15 об.].

Участь Дала и Цебельды ожидало расположенное в верховьях реки Бзыбь общество Псху, в котором насчитывалось 11 селений. В 1840 г.

Стр. 163

при содействии М. Шервашидзе оно покорилось русским властям. Жители приняли присягу на верноподданство государю императору. К этому времени Псху насчитывало от 400 до 500 дворов и, как следует из рапорта начальника Черноморской береговой линии генерала И.Р. Анрепа военному министру от 6 июля 1842 г., Псху «служило убежищем всех беглецов из Абхазии». Сопротивление псхувцев жестоко подавлялось карательными отрядами. В 1843 г. экспедиция во главе с М. Шервашидзе заставила их принять условия покорности, в том числе и то, что «в Псху не должны проживать недоброжелательные царизму люди, и все беглые русские и абхазцы должны быть выданы и впредь выдаваемы» [Дзидзария 1958, с. 392, 393].

Подробности экспедиции изложены М. Шервашидзе в рапорте на имя начальника Черноморской береговой линии г.-л. А.И. Будберга от 8 января 1844 г. Экспедиционный отряд выступил 26 декабря 1843 г. Из Бамборы. Как доносил М. Шервашидзе, поход в Псху «не ознаменован сечами и перестрелками, но это подвиг терпения, бодрости и твердости духа. Русским не нужно доказывать, что они храбры и умеют бить врага, но здешние хищнические народы нуждались в уроках зимнего против них похода. Отныне между ними решено, кто летом заслужит гнев русских, тот зимою, когда ему негде скрыть ни семейства, ни имения, увидит их у себя в гостях».

Задача похода выходила за рамки покорения одного общества Псху, и, как отмечал М. Шервашидзе, поход в Псху «устрашит соседние ей непокорные племена, они видят меч, висящий над их головами», «то, что теперь сбылось с псхувцами, может случиться с ними еще в конце зимы. Эта возможность сделалась теперь столь очевидною, что главнейшие князья, лучшие воины моих владений и добровольно присоединившиеся к милиции некоторые джигеты, убедившись, что ни злейшие дороги, ни ненастье не останавливают русских с артиллериею, неотступно просили меня вести их из Псху в Ахчипсху и Аибгу. С этим молодецким отрядом, — говорили они, — мы пройдем везде». Псхувцы «преклонили головы», обещали исполнить свято все приказания, и уже 2 января 1844 г. в знак покорности к М. Шервашидзе были приведены 21 аманат (заложники), которых он сам «назначил из известных ему семейств» [Цвижба 2001, с. 67–68]. Эта экспедиция в Псху была не последней. Карательные отряды поднимались туда еще не раз, в частности в 1859, 1860 и 1864 гг.

В период Крымской войны (1853–1856 гг.) кавказское побережье Черного моря оказалось в зоне боевых действий. В Абхазии ситуация осложнялось малочисленностью русских гарнизонов, в связи с чем было решено их эвакуировать. Эта миссия была возложена на владетеля Абхазии Михаила Шервашидзе, который 19 марта 1854 г. принял командование над войсками. 5 апреля части уже были переправлены за р. Ингур.

По окончании войны встал вопрос о возвращении войск в места прежней дислокации. Главнокомандующий Отдельным Кавказским корпусом генерал-адъютант Н.Н. Муравьев в письме от 6 июля 1856 г. уведомил М. Шервашидзе., что «Государю Императору благоугодно

Стр. 164

возложить на Вашу светлость ввод наших войск в Абхазию. И занятие ими как сего края, так и Цебельды». 16 сентября 1856 г. Русские войска вместе с Михаилом Шервашидзе вновь вернулись в Абхазию [РГВИА 12, л. 145 об., 330–330 об.].

Однако если в период Крымской войны горцы старались не создавать военные очаги на Кавказе, то с завершением военных действий ситуация в регионе вновь обостряется. В 1859 г. в очередной раз в Псху поднимается отряд под командованием генерал-майора М.Т. Лорис-Меликова. В составе отряда находилось ополчение абхазских феодалов, а также милиция Абхазского округа и Цебельды [Цвижба 1994, с. 51]. Ситуация складывалась не в пользу населения Псху, поэтому 28 января 1859 г. псхувская депутация явилась в с. Ацы к М.Т. Лорис-Меликову, а 29-го приняла присягу на верноподданство русскому императору и выдала заложников-аманатов. Важную роль в переговорах с псхувцами сыграл Михаил Шервашидзе, который «своим влиянием содействовал успеху предпринятого дела и тем избавил от неизбежных потерь при подчинении псхувцев власти силой оружия», за что был представлен к награде: алмазному знаку ордена Св. Александра Нев ского [РГВИА 13, л. 5–6 об.].

В то же время было очевидно, что отдельные карательные экспедиции не могли обеспечить полный контроль над территорией, поэтому, чтобы удержаться в Абхазии и «вообще в приморской части Закавказья», военное командование в 1860 г. распорядилось начать прокладку дороги в Псху. Предполагалось, что, окончательно там утвердившись, войска протянут дорогу дальше в Ахчипсху, откуда открывался доступ к соседним джигетам. Во время прокладки дороги не обошлось без эксцессов, в частности 30 июня и 4 июля 1860 г. произошли военные столкновение с псхувцами и присоединившимися к ним убыхами.

Не желая подвергать отряд серьезной опасности, Лорис-Меликов к началу августа вынужден был отвести его к Сухуму. Однако 6 августа 1860 г. военный отряд вновь направился в Псху, но предварительно из Цебельды, Дала и центральной части Абхазии была созвана милиция для занятия ряда пунктов, лежащих по пути в этот горный район Абхазии. Псхувцы, вместе с присоединившимися к ним джигетами и убыхами, готовились к обороне, устроили завалы, спрятали в безопасные места свои семьи и имущества, но 17 августа в течение десяти минут их сопротивление было подавлено.

Внешне псхувцы смирились, но ненадолго. Как только войска ушли, псхувцы «опять стали во враждебные отношения и не думали выполнять своего обещания — выдать аманатов». Лишь весной 1861 г. знатные люди Псху выразили желание покориться и согласились выдать аманатов от всех княжеских и значительных дворянских фамилий, принять пристава и подчиниться его управлению, не противодействовать проложению дороги в их землю [Цвижба 2001, с. 68–69]. Так произошло покорение горного общества Псху, но до полного выселения его жителей оставалось еще несколько лет.

В последующие годы активные военные действия были перенесены на Западный Кавказ, в места проживания других абхазских

Стр. 165

групп — в Джигетию, Геч, Цвижа, Баг, Аибга, Ахчипсху, а также убыхов и адыгов.

Согласно одобренным императором предложениям, «для очищения последних убежищ, в которых могли еще оставаться общества непокорных», главнокомандующий Кавказской армией великий князь Михаил Николаевич приказал сформировать четыре отряда под начальством генерал-майора П.Н. Шатилова, генерал-лейтенанта Д.И. Святополк-Мирского, генерал-майора В.А. Геймана и генерал-майора Н.П. Граббе [Цвижба 2009, с 251]. Желая быть поближе к региону военных действий, великий князь Михаил Николаевич отправился на яхте «Тигр» из Поти в Абхазию. 31 марта он прибыл в Сухум, где имел встречу с владетелем Абхазии Михаилом Шервашидзе, а 1 апреля «Тигр» бросил якорь у устья р. Сочи, которое к тому времени уже было занято отрядом В.А. Геймана. Высадившись 2 апреля на берег, Михаил Николаевич встретился со старшинами местных шапсугов, убыхов, джигетов и ахчипсхувцев. Все они от лица народа изъявили безусловную покорность, с единственной просьбой — дать им пособия и некоторое время для подготовки к переселению в Турцию, «которая им ближе известна, нежели те земли, какие им предназначались властями на Кубани» [Цвижба 2009, с. 251–252]. В сложившейся обстановке горцы выбрали исход.

Между тем русские отряды с боями успешно продвигались в горные регионы, где еще оставались непокорные абхазы. О ходе военных действий регулярно сообщалось в столицу. Так, великий князь Михаил с яхты «Тигр» на Черном море написал 12 апреля 1864 г. военному министру, что он получил донесение из отряда В.А. Геймана о «разбитии им убыхского скопища» и изъявлении старшинами убыхскими о полной покорности. «Я полагаю, — писал в 1864 г. в докладной записке капитан Генерального штаба Кутайсов, — что приморские убыхи, доведенные до крайности действиями с Кубанской области и подверженные первые ударам десанта, вероятно, не будут драться, в особенности жители сочинского союза, открытое положение которых должно заставить их непременно примириться, так что главная опасность для сухопутного отряда будет только со стороны Ахчипсхувцев, Псхувцев, Цвижи, Аибга и Хамыш, но эту опасность можно будет отчасти отстранить, как я укажу впоследствии, движением отряда по Джигетии. Джигеты, вероятно, принесут покорность и содействием своим облегчат движение отряда» [РГВИА 14, л. 19–20].

Летом 1864 г. в горы двинулись отряды под командованием генерал-майора П.Н. Шатилова, генерал-лейтенанта Д.И. Святополк-Мирского. На пути продвижения отрядов находилась Джигетия, население которой проявило готовность выселиться. За джигетами располагались жители Аибги, но они укрепились в ущелье р. Псоу и вместе с жителями Ахчипсху удерживали какое-то время военный отряд. Однако с помощью подошедшего подкрепления 10 мая 1864 г. аибговцы были покорены. 16 мая отряд направился в Ахчипсху. 19-го была завершена прокладка дороги от центра общества Ахчипсу — Гбаада (4). 20 мая все четыре отряда находились в урочище Ахчипсху. Ахчипсувцы оказались в окружении и, «видя себя поставленными в совершенную не-

Стр. 166

возможность оказывать войскам какое-либо сопротивление», начали спускаться к морю для переселения в Турцию вместе с псхувцами, которые еще в апреле были вынуждены изъявить покорность. 21 мая 1864 г. отряды, принимавшие участие в покорении горцев, отслужили в урочище Гбаада благодарственное господу Богу молебствие за окончание Кавказской войны [Цвижба 2001, с. 72].

Великий князь Михаил Николаевич отрапортовал царю: «Считаю себя счастливым всеподданнейше донести вашему императорскому величеству, что война Кавказская окончена и что на всем пространстве Западного Кавказа не осталось ни одного общества, Вашему величеству непокорного». В телеграмме военному министру (в начале июня 1864 г.) великий князь Михаил отмечал, что горцев, «кроме больных почти более не осталось. В течение месяца, надеюсь, что последние выедут» [Цвижба 2009, с. 252].

К этому времени уже шел массовый исход населения покоренных регионов. В Анапе, Новороссийске и во многих других местах северо-восточного берега Черного моря находились тысячи переселенцев, дожидавшиеся очереди для погрузки на суда, но так как транспортного флота было «крайне недостаточно для перевозки почти полумиллиона человек, то массе горцев пришлось ждать своей очереди по полгода, году и более, находясь все это время на берегу моря, под открытым небом, без всяких средств к существованию. Они буквально тысячами умирали с голоду» [Цвижба 2009, с. 252–253].

В это же время решалась судьба Михаила Шервашидзе. Здоровье его было уже пошатнувшимся. Ссылаясь на свою болезнь, Михаил просил разрешения, чтобы в помощь ему, в виде соправителя, прислан был его сын, прапорщик Георгий Шервашидзе — адъютант великого князя Михаила Николаевича [РГВИА 14, л. 2–2 об]. Однако у кавказского начальства накопилось к князю Михаилу немало претензий. Его, в частности, обвиняли в том, что он в свое время «вошел в самые тесные сношения с убыхами». Великий князь Михаил Николаевич в марте 1864 г. в письме военному министру отмечал, что «старшины их, наиболее нам враждебные, постоянно посещают его и гостят у него по месяцам. Главный руководитель их Гаджи Керендух Берзек живет постоянно в его доме. Кн. Михаил, вопреки недавнего предупреждения со стороны генерал-губернатора, не только дозволяет абхазцам снабжать продовольствием доведенных нами до голода убыхов, но допускает вымен на кукурузу невольников и даже учредил в пользу убыхов особый налог» [РГВИА 14, л. 2 об., 3].

В 1864 г. великим князем Михаилом Николаевичем составлена и представлена военному министру Д.А. Милютину записка «О положении Абхазии», в которой вновь изложены претензии к Михаилу Шервашидзе. Царская администрация считала, что из-за него «Россия, вместо благодарной союзницы, приобрела в Абхазии непокорную и коварную рабу, готовую с распростертыми объятиями принять каждого врага нашего, который явится у ее врагов...» Кроме того, Михаила обвиняли в том, что он заставлял абхазцев отклонять службу в русских войсках и в Собственном конвое его величества, что он запрещал им

Стр. 167

отдавать своих детей на воспитание в русские учебные заведения, удалял от берега христианское население и заселял мусульманским и т.д. [РГВИА 14, л. 8–9 об., 10–11].

М. Шервашидзе писал военному министру Д.И. Милютину 26 февраля 1864 г.: «Здоровье мое с каждым днем слабеет и, чувствуя себя более не в силах заниматься никакими делами, прошу ходатайства вашего об увольнении меня от действительной службы...» [РГВИА 14, л. 5 ], а задолго до высылки его в Воронеж он стал говорить о своем плохом здоровье, просил отпустить его на лечение за границу, но ему не верили, подозревали в лукавстве...

14 августа 1864 г. Абхазия переходит в непосредственное русское управление. Владетелю Михаилу Шервашидзе определено местом жительства г. Воронеж. В те дни был Михаил болен. Он находился в Абхазии, на минеральных водах в Ткварчале, поэтому ему разрешили остаться еще некоторое время на родине — «в ожидании облегчения болезненных припадков» [РГВИА 14, л. 33–35]. В конце концов Михаил был вынужден покинуть Абхазию. 2 августа 1864 г., находясь уже на этапе, Михаил телеграфировал военному министру: «Трудно больной я выехал из Ростова, доехал до Ушаковской станицы с большим трудом, безнадежно заболел, прошу выслать сына моего, может живого застанет, а если нет, то отправит тело мое на погребение к родителям» [РГВИА 14, л. 136].

17 августа бывший владетель Абхазии благополучно прибыл в Воронеж, о чем на следующий день воронежский губернатор сообщил военному министру. В ссылке Михаил Шервашидзе прожил недолго. В апреле 1866 г. он скончался. Тело его перевезли в Абхазию и погребли рядом с родителями в Моквском храме.

Так завершилось окончательное присоединение Абхазии к России после ее добровольного вхождения в состав Российской империи в 1810 г.

Примечания

(1) Келеш-бей Шервашидзе был женат дважды. От первой жены, которая происходила из знатного рода, были сыновья Аслан-бей, Гассан-бей, Батал-бей и Теер. Вторая жена, мать Сафар-бея (Георгия), была дочерью крестьянина по фамилии Лейба [РГВИА 1, л. 4].

(2) Убыхи занимали часть Черноморского побережья между реками Хоста и Шахе. Этнически и лингвистически они составляли промежуточное звено между абхазами и адыгами, по одной версии, по другой — абхазскую этническую группу. В результате Кавказской войны были выселены в Турцию.

(3) Джигеты (садзы) принадлежали к абхазской этнической группе, занимали территорию от Гагринской теснины до р. Хоста (Хамыш). В результате Кавказской войны почти все выселены в Турцию.

(4) Гбаада (Кбаада, Агубаада), после окончания Кавказской войны — Романовск, в советское время — Красная Поляна. Здесь в 2012 г. пройдут зимние Олимпийские игры.

Стр. 168

Литература и источники

Акты Кавказской археографической комиссии. Т. 4. Тифлис, 1866.
Дзидзария Г.А. Махаджирство и проблемы истории Абхазии XIX столетия. Сухуми: Алашара, 1975.
Дзидзария Г.А. Народное хозяйство и социальные отношения в Абхазии в ХIХ в. Сухуми, 1958.
РГВИА 1 — Российский государсвоенно-исторический архив. Ф. 846. Оп. 16. Д. 6312.
РГВИА 2 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 846. Оп. 16. Д. 6239.
РГВИА 3 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 414. Оп. 1. Д. 301.
РГВИА 4 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 6186. Ч. 4.
РГВИА 5 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 846. Оп. 16. Д. 6239.
РГВИА 6 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 482. Оп. 1. Д. 39.
РГВИА 7 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 482. Оп. 1. Д. 58.
РГВИА 8 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 846. Оп. 16. Д. 6331.
РГВИА 9 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 846. Оп. 16. Д. 6331. Ч. 1.
РГВИА 10 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 846. Оп. 16. Д. 6331. Ч. 2.
РГВИА 11 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 38. Оп. 7. Д. 81.
РГВИА 12 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 38. Оп. 7. Д. 313.
РГВИА 13 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 846. Оп. 16. Д. 6675. Ч. 4.
РГВИА 13 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 14719. Оп. 3. Д. 483.
РГВИА 14 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 38. Оп. 7. Д. 463.
Торнау Ф.Ф. Воспоминания кавказского офицера. М., 1864.
Цвижба Л.И. Общество Псху в ХIХ веке // Эхо Кавказа. М., 1994, № 3 (6).
Цвижба Л.И. Страницы истории Абхазии (покорение Дала) // Анналы. Вып. IV. М., 1996.
Цвижба Л.И. Этно-демографические процессы в Абхазии в XIX веке. Сухум: Алашара, 2001.
Цвижба Л.И. Западный Кавказ: 1864 год // Проблемы социальной и политической истории России. М., 2009.

Стр. 169

(Опубликовано: журнал "Кавказские научные записки" № 2(3) 2010 - АН Абхазии, РГТЭУ; материал перепечатывается с сайта http://rsute.ru/Pages/Def.aspx.)
__________________________________


ПЕРЕСЕЛЕНИЕ ГРУЗИН В АБХАЗИЮ В ХХ ВЕКЕ

Грузинские политики не устают говорить, что Россия оккупировала более 20% территории Грузии и осуществила этническую чистку. МИД Грузии призвал международное сообщество обратить внимание на ситуацию в России, утверждая, что в стране имеют место антидемократические тенденции, которые перерастают в "агрессивную внешнюю политику"[1].

Безусловно, под «агрессивную внешнюю политику» грузинский МИД подразумевает грузино-российские отношения, которые, как полагают в Грузии, никак не урегулируются по вине России. Главными пунктами обвинения являются признание Россией независимости Южной Осетии и Абхазии в 2008 г., а также грузинские беженцы из этих республик, которые до сих пор остаются бесправными у себя в Грузии, но в этом, считают, грузинские политики, виновата Россия.

Процесс заселения Абхазии, начавшийся еще в ХIХ веке, мегрелами, грузинами, сванами и другими этносами картвельской языковой группы, вновь активизировался в ХХ столетии. Еще в период грузинской меньшевистской оккупации Абхазии в 1918-1921 гг. осуществлялось заселение грузин на места выселявшихся армян, греков, русских. Для этих целей выделялись деньги на приобретение имуществ уходящих граждан, на оказание помощи поселяющимся и на содержание агентов, которые отслеживали земельные наделы[2]. Переселение из Грузии было продолжено по инициативе Л. Берия с 1937 г.

Не просто складывались отношения Грузии и Абхазии в первые годы советской власти, но тем не менее, Абхазия демонстрировала свое доброжелательное отношение к соседней Грузии, и об этом свидетельствуют документы. Председатель Совнаркома Абхазии Н.А.Лакоба, выступая на 1-й областной партконференции 8 января 1922 г. говорил следующее: «За несколько месяцев существования Абхазии как независимой советской республики нам удалось укрепить братскую любовь трудящихся Абхазии к трудящимся Грузии. В настоящее время нет у крестьянина Абхазии вообще национального вопроса (его серьезно и не существовало) и в будущем от этого греха трудовая масса Абхазии будет избавлена, если мы сами его не раздуем»[3].

Наивно полагать, что за несколько месяцев у целого этноса по чьему-то велению или по собственному желанию может измениться отношение к другому этносу. Здесь присутствует некая игра в чувства, скорее всего, направленная на сглаживание имевшегося негатива между грузинами и абхазами. Полагаю, что Лакоба говорил о трагической странице истории Абхазии, когда грузинские меньшевики оккупировали ее в 1918 г. и до марта 1921 г. бесчинствовали, но это было вчера, а сегодня они свергнуты, а трудящиеся, крестьяне – они и в Грузии такие же, как в Абхазии, и поэтому можно говорить  о «братской любви» между ними.

17 февраля 1922 г. Н. Лакоба, на 1-ом съезде Советов Абхазии, на котором обсуждался вопрос о федерации Закавказских республик, возражая ораторам, говорившим, что «независимость Абхазии в опасности» отмечал: «Мы здесь у себя, в маленьком советском доме, должны подходить к собственной жизни разумно. Нужно отличать друзей от врагов. Независимости Абхазии Грузия не отнимает. Если Грузия будет отнимать, мы апеллируем к штабу революции – РКП, ВЦИК, тов. Ленину, потому что независимость зависит от Советской России. Мы должны запомнить, что наша независимость не находится в опасности»[4].  Но это была иллюзия до определенного времени.

Остро ощутимые проблемы у Абхазии начались с 1931 г., когда по воле И. В. Сталина ССР Абхазия была преобразована в Абхазскую АССР и включена в состав Грузинской ССР. С этого времени Абхазия была бесправна и не могла решать что-либо самостоятельно. Была изменена топонимика республики, абхазам отказано в обучении на родном языке.

В 1940 г. при переводе письменности большинства народов СССР на русскую графическую основу, абхазы, еще с середины Х1Х столетия имевшие русскую графику, были переведены на грузинскую графику, а через несколько лет в абхазских школах было прекращено преподавание на абхазском языке и введен грузинский язык. Абхазский язык стал одним из языков школьного преподавания, с выделением на него 2-х часов в неделю. Кроме того, была закрыта одна из первых абхазских школ, созданная в Сухуме еще в 1865 г. по распоряжению князя Барятинского[5].

Перевод школ на обучение на грузинском языке никак не способствовал сближению двух народов. Ни учащиеся, ни их родители не понимали языка, не было и соответствующей среды, особенно в деревнях, да и зачем нужно отказываться от своего родного языка.

Практически, во всех учреждениях Абхазии должности, не говоря о ключевых, были отданы грузинам. Эти и многие другие действия грузинского руководства, дискредитировавшие абхазов, лишили Абхазии фактической самостоятельности, и поставили абхазский народ на грань растворения в грузинской массе. Тем более что все эти акции происходили параллельно с репрессиями и выселением из Абхазии греков, турок, тем самым, освобождая землю для переселенцев из Грузии. 

Стоить отметить, что архивные материалы «Спецпереселенстроя», хранившиеся в Госархиве Абхазии, как собственно и весь архив, сожжены войсками госсовета Грузии в октябре 1992 г., но группа абхазских ученых, за год до грузино-абхазской войны (1992-1993), подготовила к изданию этот материал и выпустила в виде сборника документов под названием: Абхазия: Документы свидетельствуют. 1937-1953 гг.[6]

Заселение территории Абхазии грузинами происходило по специально разработанной программе. Массовыми переселениями в Абхазию руководил с 1937 г. наркомзем Грузии, а с 1939 г. переселенческая политика осуществлялась в соответствии с Постановлением ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР от 27 мая 1937 г., на основе этого документа, 14 сентября 1937 г. при правительстве СССР образовано Переселенческое управление. В тот же день подписано председателем СНК СССР В. Молотовым Постановление №1447 Совета Народных Комиссаров Союза ССР «Об организационных вопросах переселенческого управления при Совнаркоме СССР». Тогда же составлена Временная инструкция «О порядке привлечения, отбора и направления сельскохозяйственных переселенцев из малоземельных районов в многоземельные районы СССР и о приеме переселенцев в местах вселения», который состоял из 8 разделов[7]. Как видим, к массовому переселению людей правительство страны подготовилось основательно. Был определен контингент переселенцев – это колхозники, единоличники, а также увольняемые из рядов РККА, РККМФ и войск НКВД СССР красноармейцы, краснофлотцы и т.д.

В 1939 г. в колхозы: им Сталина в с. Пиленково Гагринского района вселено 222 хозяйства (семей); им Берия в с. Отрадное Гагринского района – 69 хозяйств, им Чарквиани Гудаутского района – 99, им. Берия в с. Киндги Очамчирского района – 232. Таким образом, в 1939 г. в Абхазии заселено 622 хозяйства. В количественном отношении цифры выглядят весьма внушительно, т.к. в 1939 г. в четырех абхазских селах вселено 598 семей, численность которых составляла 2547 человек, в том числе 1330 мужского пола, 1217 женского пола, трудоспособных от 16 лет было от общего числа переселенцев 1328 человек[8].

Переселенцев заселяли в отремонтированные или в построенные специально для них дома. Таких зданий в одном только 1939 г. было 2547. Следует отметить, что в Абхазии переселенцы оказывались в своей этнической среде, т.е. с родственниками и с соседями по месту прежнего проживания, так как переселяли в основном по нескольку хозяйств из одного села[9].

В 1940 г. в колхоз им. Сталина села Акваска Очамчирского района Абхазии переселено 54 семьи общей численностью в 245 человек. Колхоз им. Берия села Ахали Киндги Очамчирского района по состоянию на 1 января 1946 г. насчитывал 314 семей численностью в 856 человек, в селе Гантиади Гагринского района по состоянию на 1 января 1846 г. проживало 216 семей переселенцев из Грузии,  численность которых составляла 874 человек[10].

Следует отметить, что процесс переселения в Абхазию не прерывался даже в период Великой Отечественной войны и в послевоенные годы, даже тогда, когда нужно было восстанавливать разрушенные войной населенные пункты, промышленные  предприятия страны. Из пояснительной записки к годовому отчету за 1947 год по капитальному строительству Абхазской конторы Переселенстрой следует, что «абхазпереселенстрой приступил к строительству 440 домов для колхозников-переселенцев, водопроводов, внутрипоселковых дорог, мостов и корчевке, всего на сумму 10126,0 т.р. В том числе: по Гагрскому району в с. Калдахвари - 50 домов и с. Кингисет – 50 домов; по Гудаутскому району с. Приморское -  35 домов и с. Куланурхва – 50 домов; по Очамчирскому району с. Моква - 50 домов и с. Беслахуба (капримонт) - 40 домов»[11]…

Этот пример массового строительства и обустройства грузинских переселенцев показательный. Программа по переселению грузин в Абхазию имел достаточное финансовое обеспечение. Переселенцам создавали все необходимые условия на месте их нового поселения. Кроме того, абхазское население приняло их радушно, видя в них, в первую очередь, гостей Абхазии, а во-вторых, что их принудили к переселению, соответственно, им нужна не только материальная, но и моральная поддержка.

Массовое переселение грузинских крестьян в Абхазию привело к их численному преимуществу, которое наращивалось, в том числе и произвольно,  до распада СССР.

Грузино-абхазская война 1992-1993 г. вынудила грузин покинуть Абхазию: одних - в составе грузинской армии, в ополчениях, которые создавались из грузин Абхазии, других, спасаясь за свои содеянные преступления против абхазов, армян, русских в оккупированных районах, а также тех, которые спасались, оказавшись на линии огня. Все эти люди в течение одного года вернулись в Грузию, где, как позже выяснилось, их не ждали. С того военного времени прошло уже 17 лет. Ни бывший руководитель Грузии  Э. Шеварднадзе, ни сегодняшний президент  М. Саакашвили ничего не предприняли для обустройства «беженцев» на их родине. Наоборот, они стали заложниками современных политиков Грузии.

[1] http://www.newsgeorgia.ru/politics/20110216/213734677.html
[2] Абхазия: Документы свидетельствуют. 1937-1953 гг. Сборник материалов. Сухум, 1991. С.17-21.
[3] Н.А.Лакоба. Статьи и речи. Сухуми, 1987. С.24-25.
[4] Н.А. Лакоба. Указ. соч. С.41-42.
[5] Лежава Г.П. Абхазия: анатомия межнациональной напряженности. М., 1999. С.93-94.
[6] Абхазия: Документы свидетельствуют. 1937-1953 гг. Сборник материалов. Сухум, 1991. 566 с.
[7] Абхазия: Документы свидетельствуют… С.22-32.
[8] Абхазия: Документы свидетельствуют… С.37.
[9] Абхазия: Документы свидетельствуют… С.38-43.
[10] Абхазия: Документы свидетельствуют… С.345-360.
[11] Абхазия: Документы свидетельствуют… С.179-188.

(Перепечатывается с сайта: http://www.ia-centr.ru.)
____________________________________


ЭТНОГЕНЕЗ АБХАЗОВ. СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ И КУЛЬТУРНАЯ ИСТОРИЯ АБХАЗСКОГО ОБЩЕСТВА

Абхазский народ является одним из древнейших обитателей Кавказа, членом северокавказской семьи народов, которых объединяет общее происхождение, родство языков, близость традиционной материальной культуры. Абхазский язык, вместе с другими близкородственными языками Западного Кавказа – абазинским, адыгейским, кабардинским, убыхским, составляет абхазо-адыгскую группу языков.

Главнейшими древнеабхазскими племенами античного времени являлись абазги, апсилы, саниги и мисимияне.

Саниги являлись одной из наиболее крупных этнических единиц, отмечаемых источниками на территории современной Абхазии, они состояли в этнических связях с абхазскими племенами джикетов-садзов. Садзы принадлежали к абхазско-адыгской группе племен и обитали в районе современных городов Сочи и Гагра, хотя в древние времена предки садзов занимали более широкую область, распространявшуюся, в частности, вплоть до нынешнего Сухума.

Древнеабхазские племена «апсилы» обитали в непосредственной близости от современного Сухума. Ближайшими к апсилам горскими племенами, возможно и частью апсильской этнической группы, являлись мисимияне. Они занимали всю территорию верховьев р. Кодор и, возможно, и прилегающие земли за Кавказским хребтом. Страну мисимиян отделяли от апсилов укрепления Тибели (очевидно Цибели-Цебельда). Кроме того, мисимияне этнически были близки к апсилам.

Что касается абазгов, то они представляли одно из основных древнеабзахских племен (или племенных союзов). Вместе с апсилами они считаются прямыми предками абхазов, территория их обитания – северо-западные районы причерноморского региона – от современного г. Сухум до р. Бзыбь. С VII-VIII вв. название «абазги» или его вариации постепенно вытесняются другим – «апсилы», которое начинает выступать как общее обозначение всех (или почти всех) абхазов.

Название племени апсилов сохранилось до настоящего времени в самоназвании абхазского народа «апсуа» и в абхазском названии его страны – «Алсны», а название «абасги», «Абасгия» легли в основу названия «абхаз», «Абхазия».

К 80-м годам VII в. на территории, занимаемой современной Западной Грузией, сложились объективные условия для объединения этнических образований в единой политическое целое. Ведущая роль в этом процессе принадлежала абхазскому этносу, который к этому времени, освободившись от иноземных захватчиков (персов, византийцев, арабов), завершил объединение занятых им территорий в единое царство.

В состав Абхазского царства вошли не только собственно Абхазия, но и Эгриси (район обитания мегрелов) и ряд областей Восточной Грузии.

На рубеже X-XI вв. Абхазия объединилась с Грузией, царем объединенной страны стал Баграт II (978-1014 гг.), который был с материнской стороны наследником правящей династии Абхазского царства. Следует отметить, что в объединенной с Грузией в единое государство, термины «Абхазия» и «абхазы», сохраняя свое прежнее значение, распространяются и на всю Грузию. Таким образом, в XI-XII вв. термины «абхазы» и «Абхазия» употреблялись в трех смыслах, которые означали:

1) собственно Абхазию и абхазскую народность;
2) западную Грузию и ее обитателей;
3) всю Грузию и ее население;

Во второй половине XIII в. абхазо-картвельское государство разделилось на самостоятельные государства: Абхазия и Грузия. Столицей Абхазии стал Кутаиси. Полное отделение Абхазии от Грузии произошло в XV в.

На протяжении XVI-XVII веков Мегрелия и Абхазия вели территориальные войны, с XVI в. усиливается турецкая колонизация Черноморского побережья, в том числе и Абхазии. Турецкое владычество в Абхазии продолжалось до 1810 г.

На протяжении XIX столетия в Абхазии менялась несколько раз административно-территориальная структура. Так, в начале XIX в. Абхазское княжество делилось на 5 округов – Бзыбский, Абжуйский, Самурзаканский, Цебельдинский, Абхазский (Сухумский) и занимало площадь на территории от реки Бзыбь и в верховьях Бзыба (общество Псху и Ахчипсоу). Здесь северная граница выходила на границу с Карачаем.

Абхазское княжество в рамках Российского государства сохраняло свою автономию с 1810 по 1864 г. В 1864 г. оно было преобразовано в Сухумский военный отдел, в котором осуществлялось прямое Российское административное управление, Сухумский военный отдел делился на Бзыбский, Сухумский (Абхазский) и Абжуйский округа, Цебельдинский и Самурзаканский приставства. После восстания 1866 г. Сухумский военный отдел был разделен на управление городом Сухумом и округа: Пицундский, Цебельдинский, Драндский и Окумский.

В 1868 г. была проведена административная реформа, по которой Сухумский военный отдел был разделен на два округа: Пицундский и Очамчирский, каждый из которых, в свою очередь, состоял из двух участков: Пицундский округ из Гудаутского (Территория от Гагр до р.Псырцха) и Гумистинского (территория от р.КОдор до р. Галидзга) и Самурзаканского (территория от р. Галидзиги до р. Ингур). Цебельда управлялась попечителем поселения, который был наделен правами окружного начальника. Такая система просуществовала здесь до 1883 г.

В 1883 г. Сухумский военный отдел был переименован в Сухумский округ с участниками: Гумистинский, Гудаутский, Кодорский, Самурзаканский и вошел в состав Кутаисского военного губернаторства. С таким названием округ просуществовал до 1919 г. В 1919 г. восстановлено название «Абхазия».

Социально-культурный быт абхазских племен опирался на развитые религиозные представления родового общества. У абхазов существует культ родовых святынь в виде фамильных молений, традиции которых сохранились и до настоящего времени, правда в более слабой выраженной форме. В святилищах совершались моления с жертвоприношениями и приносились очистительные присяги. Важное место в религии абхазов занимало почитание домашнего очага. Очаг служил местом проведения ритуальных действий. У очага совершались многие церемонии, связанные с браком, деторождением, поминовением умерших. К очагу приурочивались также выполнение некоторых знахарских обрядов, особенно при заболевании женщин и детей.

В религии абхазов олицетворялись природные силы, в связи с этим совершались многочисленные обряды охотничьей, пастушеской, родильной, знахарской магии.

В первой половине IV в. в Абхазии распространяется христианство, в VI в. оно утверждается официально. Христианство оказывало благоприятное влияние на развитие абхазской культуры, способствовало распространению здесь греческой письменности и объединению абхазских этнических обществ.

В период почти трехсотлетнего пребывания Абхазии под протекторатом Турции влияние христианства уменьшилось. В это время турецкой администрации удалось распространить мусульманство среди значительной части абхазского населения, в основном, среди представителей высших сословий.

Как видим, население Абхазии придерживается разного вероисповедания. Вот как описывает барон И.К.Аш в 1830 г. в «Военно-топографическим и статистическом описании Абхазии» религиозные верования абхазов: «Абхазы, отказавшиеся от христианства и получившие недостаточное понятие магометанской веры, сделались отчасти идолопоклонниками, самая малая часть абхазов перекрещено, и не имея ни священников, ни церквей, не восполняют никаких обрядов. Во всей Абхазии одна церковь с Соуксу и один священник у владетеля».

Различие в вере среди абхазов стало причиной и того, что многие из них не признавали владетеля Абхазии, принявшего при вступлении в подданство России христианскую веру и не повиновалось ему. Такое отношение к владетелю сохранилось до ликвидации Абхазского княжества, вместе с тем и права владетельного дома на Абхазию.

Как правило, абхазы, не принявшие христианскую веру, не подчинялись российским властям в Абхазии. Для усмирения, покорения и выселения в Турцию, снаряжались многочисленные экспедиции в места их проживания.

Во второй половине XIX в., когда началось массовое заселение Абхазии, представителями различных этнических групп российской империи, изменилось соотношение людей магометанского и христианского вероисповедания. В местах поселений стали строить церкви и возводить вновь раннее существовавшие, открывались церковно-приходские школы. Так, в 1896 г. в Гумистинском участке, насчитывавшем 41 населенный пункт, составлявший 19 сельских обществ, функционировало 12 церквей, 1 костел и 1 монастырь в с. Дранда.

В Гудаутском участке, состоявшем из 73 населенных пунктов, составлявших 22 сельские общины, функционировало 15 церквей, 1 часовня и 2 монастыря в Пицунде и Новом Афоне. Кодорский участок состоял из 12 сельских общин, в которые входили 32 села и одна слобода (Очамчира). Здесь функционировали 14 церквей. Самурзаканский участок состоял из 14 сельских общин, в которые входило 48 населенных пунктов. Здесь функционировали 34 церкви.

В Абхазии до середины XIX в. учебных заведений не существовало, хотя в 1810 г. была сделана попытка открыть в с. Лыхны – в политическом центре Абхазского княжества – церковную школу на 12 мальчиков, куда предполагалось пригласить учителя русского языка. Позднее, в 1846 г. также была сделана попытка открыть в Пицунде, при Абхазском архимандрите, духовную школу для абхазских детей.

Первая в Абхазии церковно-приходская школа была открыта в с. Окум в 1851 г., в которой обучалось 27 человек (малышей и 20-25-летие мужчины) чтению, пению и письму по-русски и грузински.

В 1852 г. в Сухуме была открыт для обучения аманатов заложников и детей «туземцев». В том же году в с. Лыхны учреждается духовное училище, а в 1856 г. в Сухуме была открыта министерская школа, в том же году миссионерская в с. Дихазурга, работавшая по учебному плану приходских школ. В дальнейшем происходит рост сети низших учебных заведений (школы грамоты, одноклассные, двухклассные, второклассные, церковно-приходские). Например, в 1865 г. в 17 школах обучалось 362 человека, в том числе 50 девочек. По социальному составу они представляли детей князей и дворян – 163 человека, крестьян – 165, духовенства – 24, чиновников – 3. За период с 1866 г. по 1886 г. число школьников сократилось (сказались последствия выселения абхазов), но потом их сеть стала расширяться: в 1887 г. в Абхазии насчитывалось 17 школ, а в 1900 г. 75 (из них 34 школы грамоты, 38 одноклассных, церковно-приходских, 1 двухклассная церковно-приходская, 2 второклассные церковно-приходные с общим числом учащихся 2464 человека).

Абхазия с первых веков существования христианства имела свою письменность на своем языке. В дальнейшем, в различные периоды она пользовалась латинским, греческим, турецким, грузинским языками. В 1862 г. член географического общества П.К.Услар литографическим способом издал грамматику абхазского языка и алфавит на основе русской графики, состоявший из 56 букв. Параллельно с П.К.Усларом по поручению общества восстановления православного христиантсва на Кавказе под руководством И.А.Бартоломея, члена Каквказского отделения Императорского русского географического общества, работала комиссия при «содействии природных абхазов» над составлением букварей и книг для школ, в которых обучались дети горцев. В 1865 г. на основе буквенных начертаний П.К.Услара был составлен «Абхазский букварь», который был на протяжении почти трех десятилетий первым и единственным абхазским учебником для учащихся. Тогда же начали издавать в Тифлисе книги на абхазском языке, в основном, религиозного содержания. К.Д.Мачавариани – смотритель Сухумской горской школы и историк Д.И.Гулиа – будущий основоположник абхазской литературы, являются авторами второго по счету абхазского букваря, вышедшего в 1892 г. Он составлен с учетом недостатков предыдущего (1865) букваря.

Вышеизложенный материал позволяет нам делать следующие выводы: Главнейшими древне-абхазскими племенами были абазги, апсилы, саниги, мисимияне и занимали территорию современной Абхазии.

В VII в. происходит образование единого абхазского государства «Абазгии».

В IV в. христианство является религиозным верованием абхазов, но в период пребывания Абхазии под турецким протекторатом здесь утверждается мусульманство. С присоединением Абхазии к России в 1810 г. часть населения принимает христианскую религию, а с началом массового переселения в этот регион представителей разных этнических групп, здесь вновь возрождается христианство, возводятся культовые храмы. Хотя абхазский народ в некоторой степени сохранил культ родовых святынь, традиции которых соблюдает и в настоящее время, но в более слабо выраженном явлении.

Открывавшиеся во второй половине XIX в. школы для детей местного населения способствовали увеличению числа грамотных людей, создавали предпосылки формирования абхазской интеллигенции. Велась работа по составлению абхазского букваря, который вышел в свет в 1865 г., проводилась работа и по переводу и изданию церковных книг на абхазском языке.

(Перепечатывается с сайта: http://www.ia-centr.ru.)
_____________________________________