|
|
Подполковник Клишбиев, находясь во главе Нальчикского округа, проявил недюжинные способности руководителя и администратора, ведь на нем лежало решение буквально всех вопросов и проблем, связанных с жизнью слободы Нальчик, сел и аулов Кабарды и Балкарии. Это во многом благодаря ему в Нальчике будет возведено фундаментальное здание реального училища **, одного из лучших на Северном Кавказе, в 1913 году проложат железнодорожную ветку от слободы до станции Котляревской с выходом по Владикавказской железной дороге в Центральную Россию и Закавказье, в Долинске начнется курортное строительство, а в селах и аулах округа откроются новые школы. И вот теперь с началом войны, в июле 1914-го, Султанбек Касаевич намеревался вынести на созываемый им съезд доверенных Кабарды и Балкарии вопрос о сформировании в Нальчикском округе конного полка для участия в боевых действиях в составе российской армии. Подобный недавний пример уже был в Японскую кампанию. Тогда в 1904 году из Нальчика ушла на фронт, в Маньчжурию, Кабардинская сотня, состоявшая из кабардинцев и балкарцев и входившая в состав Терско-Кубанского конного полка. Почти половина ее всадников за храбрость в боях с японцами получила в награду знаки отличия Военного ордена - Георгиевские кресты4. Уже 23 июля в Нальчик стали съезжаться из кабардинских селений и балкарских обществ доверенные - почетные представители. А в середине следующего дня в «актовом зале реального училища подполковник Клишбиев открыл съезд. Прежде чем перейти к основному вопросу повестки дня, он известил собравшихся, что получил экстренное сообщение из Владикавказа от начальника Терской области о том, что вслед за Германией и ее союзница Австро-Венгрия объявила России войну. И вот постановление почетных представителей Кабарды и Балкарии: «1914 года, июля 24-го дня. Слобода Нальчик. Доверенные от селений Большой и Малой Кабарды и Пяти Горских обществ Нальчикского округа, собравшись сего числа в слободе Нальчик для обсуждения вопросов, связанных с существующим положением Российского Государства, вознеся Господу Богу молитвы о здравии и благоденствии Его Императорского Величества Государя Императора и Всего Царствующего Дома, единогласно постановили - обратиться к начальнику Терской области и наказному атаману Терского казачьего войска с просьбой по телеграфу: «...Просить Государя Императора разрешить населению Кабарды и Пяти Горских обществ выставить за счет населения на театр военных действий Кабардинский конный полк четырехсотенного состава. Составленный текст телеграммы одобрить и просить начальника округа отправить таковую за своей подписью»5. Вечером 24 июля начальник Терской области Флейшер получил из Нальчика срочную телеграмму и сразу же телеграфом передал ее текст в Тифлис наместнику царя на Кавказе генералу от кавалерии графу Иллариону Ивановичу Воронцову-Дашкову. А наместник, в свою очередь, немедля известил царя Николая II о намерении населения Большой и Малой Кабарды и Пяти Горских обществ сформировать конный полк. В те же дни о решении, принятом в Нальчике, узнали по всей России. Санкт-Петербургское (переименованное вскоре в Петроградское) телеграфное агентство, являвшееся официальным правительственным каналом распространения информации, передало для публикации в печати сообщение, которое 26 июля 1914 года было напечатано в газете «Кавказ», издаваемой в Тифлисе: «Владикавказ. Представители Большой и Малой Кабарды и Пяти Горских обществ, выразив верноподданные чувства, постановили просить разрешение Белого Царя сформировать за счет населения Кабарды и Горских обществ конный полк из четырех сотен для отправления на войну». Утром 26 июля в Нальчикской почтово-телеграфной конторе приняли срочную телеграмму с пометкой « по мобилизации », присланную подполковнику Клишбиеву из Владикавказа от начальника Терской области генерал-лейтенанта Сергея Николаевича Флейшера с известием: «Наместник разрешил сформировать за счет населения Кабарды и Пяти Горских обществ Нальчикского округа один конный полк четырехсотенного состава. Немедленно приступить к составлению списков посотенно и формированию применительно штату, который высылается. Подробности денежного довольствия, офицерского состава запрошены в штабе округа. Душевно поздравляю. Глубоко убежден, что полк покроет себя славою, доблестью, выполнит ожидания Государя Императора»6. А наступившей ночью 26 июля подполковник Клишбиев получил еще одну телеграмму от Флейшера: «Государь Император вполне одобрил и утвердил распоряжения относительно сформирования Кабардинского полка и рад горячему порыву населения Кабарды и Горских обществ»7. * * * Итак, Кабардинский конный полк получил право на жизнь, став в 1914 году первой на Северном Кавказе национальной воинской частью, личный состав которой формировался на добровольных началах из горцев - кабардинцев и балкарцев Нальчикского округа. И именно этот факт, ставший известным в стране и на всем Кавказе и одобренный самим царем Николаем II, послужит главным основанием к принятию в начале августа 1914 года в штабе Кавказского военного округа в Тифлисе, а затем и в высших правительственных кругах России решений о формировании других добровольческих полков из горского населения Кавказского региона. 23 августа был объявлен Высочайший приказ Николая II о создании «Кавказской туземной конной дивизии» трехбригадного состава из шести полков: Кабардинского, 2-го Дагестанского, Чеченского, Татарского, Черкесского и Ингушского8. В то время в составе российской армии уже находились Кавказская кавалерийская (конная) дивизия и пять Кавказских казачьих дивизий. Поэтому, когда произошло рождение нового воинского соединения исключительно из горцев Кавказа, было принято решение назвать его - «Кавказская туземная конная дивизия», чем подчеркивалось исключительно ее местное, кавказское происхождение. Ведь, согласно словарю Владимира Ивановича Даля, слово «туземный» объясняется как «принадлежность какой-либо стране, земле». Так с момента создания Кабардинского конного полка произойдет становление уникального в своем роде воинского соединения - Кавказской конной дивизии. Об исключительном внимании императора Николая II и Верховного Главнокомандующего великого князя Николая Николаевича к новой дивизии кавказских горцев свидетельствует тот факт, что командиром ее тогда же, 23 августа, назначается младший брат царя генерал-майор Свиты Его Величества великий князь Михаил Александрович, родившийся 22 ноября 1878 года. Известный русский генерал Алексей Алексеевич Брусилов в книге «Мои воспоминания» так скажет о нем: «Я очень его любил, как человека безусловно честного и чистого сердцем... стремившегося лишь к тому, чтобы жить честным человеком, не пользуясь прерогативами императорской фамилии... Он был храбрый генерал и скромно, трудолюбиво выполнял свой долг»9. Согласно Высочайшему приказу от 23 августа, в должность начальника штаба дивизии вступил сорокадвухлетний полковник Яков Давидович Юзефович, «литовский татарин», происходивший из тех крымских татар, которых еще в средневековье короли Великого княжества Литовского пригласили к себе на службу, И там, на польских и литовских землях, многие из них навсегда и осели, сохранив при этом свой язык и веру. В послужном списке указано, что Юзефович «магометанского вероисповедания, потомственный дворянин Гродненской губернии». Он участвовал в Русско-японской войне 1904-1905 годов. Потом служил в Генеральном штабе, а с июля 1914-го - в Ставке Верховного Главнокомандующего10. Сам факт формирования «Кавказской туземной конной дивизии» из добровольцев стал ярким и знаменательным событием в истории установления новых взаимоотношений России с кавказскими горцами. Ведь к 1914 году прошло всего пятьдесят лет с того времени, как окончилась продолжительная Кавказская война, которую российские правители вели на Кавказе, покоряя многие из его народов силой оружия. И то, что теперь целая горская дивизия, насчитывавшая более 3000 всадников и офицеров, вливалась в состав русской армии, конечно же говорило о том, что в сложившейся исторической обстановке горцы искренне шли на фронт, чтобы защитить от врага Россию, ставшую и для них общим с другими народами Отечеством. Вот что в связи с этим писал бывший офицер Кабардинского конного полка, юрист по образованию, Алексей Алексеевич Арсеньев в очерке «Кавказская туземная конная дивизия»: «Целый ряд народов и народностей в Империи Российской были свободны от воинской повинности... В то же время представители этих народов, желавшие вступить в военную службу, пользовались полными правами к этому и достигли даже высоких постов; примерами - генерал Маннергейм - финн, генерал Мехмандаров - кавказский татарин, генерал Хагондоков - кабардинец и бесконечное число других, преданно и доблестно служивших России... И - странное дело! Поставленные судьбой в необходимость покориться России и узнать Ее, люди и народы, дотоле бывшие Ее врагами,- переставали быть ими! Последний Имам Чечни и Дагестана - Шамиль - вел в продолжение десятилетий ожесточенную войну с Россией. Взятый в 1859 году в плен (в знак уважения к его доблести ему было оставлено его оружие), он был отвезен в г. Калугу, где содержался со всей своей семьей, окруженный почетом... Жизнь свою он окончил в Мекке, куда ему - полувековому вождю кровавой борьбы,- было разрешено ехать на поклонение... Младший сын Шамиля в 1861 году был назначен в Конвой Государя Александра II, где и служил до 1876 года, когда был произведен в чин полковника, а в 1885 году был произведен в чин генерал-майора с зачислением в запас по Гвардейской кавалерии. Последний владетельный князь Карачая - Шамхалов - вел упорную борьбу с Россией еще в 70-80-х годах: я видел ущелье, где происходило последнее сражение. Его сын, с которым мне пришлось познакомиться в 1914 году,- князь Мурзакул Крым-шамхалов - был в Русско-японской войне командиром полка и кавалером ордена Св. Георгия. Большинство горцев славной «Дикой Дивизии» были или внуками, или - даже сыновьями бывших врагов России. На войну они пошли за Нее, по своей доброй воле, будучи никем и ничем не принуждаемы; в истории «Дикой Дивизии»- нет ни единого случая даже единоличного дезертирства!»11. * * * В Нальчикском округе шла работа по формированию Кабардинского конного полка. Уже 27 июля подполковник Клишбиев пошлет во Владикавказ генерал-лейтенанту Флейшеру телеграмму о том, что капитан Мамышев и прапорщик Докшоков «просят назначения в формируемый полк. Прошу ходатайства Вашего Превосходительства о назначении названных офицеров»12. Капитан Барасби Саляхович Мамышев служил помощником начальника Нальчикского округа и председателем Горского словесного суда, призванного рассматривать судебные дела кабардинцев и балкарцев. Как видно из «Краткой записки о службе», он родился 10 февраля 1875 года, «сын узденя Нальчикско-Клишбиевского селения Терской области». Отцом капитана Ма-мышева был юнкер Салях Мамышев, участник Русско-турецкой войны 1877-1878 годов, награжденный знаком отличия Военного ордена 4-й степени - Георгиевским крестом. Об образовании Барасби Саляховича известно: «Окончил курс в Екатеринодарской гимназии и в Тифлисском пехотном юнкерском училище». На военной службе Мамышев состоял с 1898 года, поступив вольноопределяющимся в 82-й пехотный Дагестанский полк*. После окончания в марте 1901-го военного училища его служба проходила в Туркестане, затем с февраля 1908-го - в Терской области, где он занимал должности начальника участков во Владикавказском и Назрановском округах. В сентябре 1911 года Барасби Саляхович назначается помощником начальника Нальчикского округа. Незадолго до начала войны он был произведен в чин капитана. В «Краткой записке о службе» указано также, что Мамышев «женат на девице Силикамского купеческого сына Варваре Барановой» и на 1914 год имел дочь восьми лет и четырехлетнего сына13.
Характеризуя капитана Мамышева, и поддерживая его стремление вступить в формируемый Кабардинский полк, начальник Нальчикского округа Клишбиев в письме к высокопоставленному чиновнику в администрации наместника Кавказа князю Асельдер-беку Казаналипову писал: «Скажу коротко, что офицер этот вполне достоин быть в рядах полка... Будучи случайно пехотинцем, он, как природный кабардинец, служа в Кабардинском конном полку, во всех отношениях не уступит ни одному самому лихому кавалеристу... Ручаюсь перед Вами, что мне не придется краснеть за этого офицера, т. к. по служебным и нравственным качествам он выше всяких похвал»14. Ходатайствовал о зачислении в Кабардинский конный полк и тридцатиоднолетний прапорщик Хакяша Кучукович Док-шоков, кабардинский «уздень 1-й степени», уроженец селения Докшоково (Старый Черек). Он получил образование в Нальчикской горской школе, работал сельским учителем. В 1904 году добровольцем вступил в Кабардинскую сотню, участвовал в боях с японцами в Маньчжурии и за храбрость был награжден Георгиевским крестом 4-й степени, произведен в чины юнкера и прапорщика. По возвращении с войны Хакяша Докшоков поступил на службу в Терскую постоянную милицию. В 1914 году он находился в должности помощника начальника 1-го участка Нальчикского округа. В своем рапорте от 24 июля 1914 года на имя подполковника Клишбиева прапорщик Докшоков писал: «Получив боевое крещение в Японскую войну и желая быть полезным родине в войну с Германией и Австро-Венгрией, прошу о назначении меня в предполагаемый быть сформированным Кабардинский конный полк»15. Капитан Мамышев и прапорщик Докшоков будут зачислены в состав Кабардинского конного полка. Но Барасби Саляховичу в связи с болезнью, видимо распространенным тогда тифом, не придется уйти со своими земляками на фронт. Когда же он поправится, то начальник Терской области генерал Флейшер назначит капитана Мамышева командиром запасной сотни Чеченского конного полка, в связи с чем в декабре 1914-го он и выедет из Нальчика в Грозный... 3 августа 1914 года из Владикавказа от начальника штаба Терского казачьего войска генерал-майора Федора Григорьевича Чернозубова Клишбиев получил телеграмму с сообщением: «Командиром Кабардинского полка Высочайше назначен полковник граф Воронцов-Дашков Илларион»1С. Это был сын кавказского наместника, служивший адъютантом младшего брата царя великого князя Михаила Александровича. Он приходился правнучатым племянником Екатерине Романовне Дашковой, урожденной Воронцовой, знаменитой сподвижнице императрицы Екатерины II, ставшей президентом Петербургской (Российской) академии наук. В середине августа полковник Воронцов-Дашков прибудет из Петрограда в Нальчик. 23 августа Высочайшим приказом Николая II состоялось его утверждение полковым командиром, а 24-го из Тифлиса в Нальчик на имя подполковника Клишбиева пришла телеграмма от наместника на Кавказе графа Воронцова-Дашкова: «Радуюсь назначением моего сына командиром Кабардинского полка. Сердечно тронут оказанным ему приемом кабардинским народом - моими старыми кунаками. С полком пойдут мои лучшие пожелания благополучия и отличия в боях»17. В обязанности начальника Нальчикского округа подполковника Клишбиева, в связи с формированием Кабардинского конного полка, входила чрезвычайно важная задача - обеспечить сбор добровольцев-«охотников» по селениям Кабарды и аулам Балкарии. 3 августа он направил распоряжение «старшинам селений и обществ Нальчикского округа», в котором уже детально обговаривались вопросы набора всадников «ввиду последовавшего Высочайшего разрешения сформировать четырехсотенный полк на счет населения Большой и Малой Кабарды и Пяти Горских обществ». Здесь указывались и требования, предъявляемые к тем, кому предстояло служить в полку: «Всадниками могут быть кабардинцы и горцы [балкарцы] Нальчикского округа возрастом от 18 до 40 лет, вполне здоровые, без физических недостатков, могущие переносить тяготы походной, и боевой службы, не лишенные прав и не судившиеся...»18. Тем же распоряжением подполковника Клишбиева предписывалось в каждом кабардинском селении и балкарском обществе создать комитеты для записи добровольцев. Для наблюдения же за их деятельностью он назначил специальные комиссии. Среди их членов были представители от Большой Кабарды - прапорщик князь Таусултан Наурузов и уздень Кучук Докшоков, «от Мало-кабардинцев»- уздени Альбаксит Астемиров и Магомет-Гери Хапцев, «от Горских обществ»- ветеран службы в Собственном Его Величества конвое прапорщик таубий Шакман Шакманов и таубий Чопе Урусбиев19. * * * По селениям Кабарды и обществам Балкарии началась работа по набору всадников-добровольцев. Как правило, каждый из них должен был подать заявление «по начальству»; за неграмотных писали их односельчане или сельские писари. Вот несколько таких заявлений, относящихся к лету 1914 года, написанных собственноручно подавшими их «охотниками». «Старшине селения Ахлово. Двадцатилетний Али Жанхотович Инароков будет зачислен всадником в Кабардинский конный полк. За храбрость в боях он получит в награду четыре Георгиевских креста, а позже, состоя в офицерском чине,- пять орденов. «Господину начальнику Нальчикского округа. Жителя селения Кармово сына поручика Хабижа Хажибекировича Абдурахманова и жителя селения Докшукино Актола Измаиловича Шипшева Заявление Кабардинские уздени тридцатишестилетний Хабиж Абдурахманов и его младший товарищ, двадцатитрехлетний Актол Шипшев, будут приняты в состав Кабардинского полка. В боях заслужат Георгиевские кресты, производство в офицерские чины, награждения орденами. «Его Высокоблагородию г-ну начальнику Нальчикского округа. Жителя Балкарского общества таубия Ибрагима Азамато-вича Биева Заявление Балкарский таубий Биев служил переводчиком при начальнике 2-го участка Нальчикского округа, в 1913-м был награжден медалью «В память 300-летия царствования Дома Романовых». В двадцать четыре года Ибрагим Азаматович станет всадником Кабардинского полка. За боевые отличия получит Георгиевский крест и медаль «За храбрость», будет произведен в чин прапорщика и удостоен ордена. «Старшине селения Хапцева. Жителя селения Хапцева узденя Кургоко Азапшева Заявление Кабардинскому дворянину Кургоко Алиевичу Азапшеву в то время исполнилось двадцать четыре года. Всадником Кабардинского полка он заслужит в боях Георгиевский крест и медаль «За храбрость». Произведенный в офицеры, будет награжден тремя орденами. * * * Шло укомплектование полка и офицерскими кадрами... В начале августа по распоряжению начальника округа представителем от Большой Кабарды в комиссию, связанную с набором добровольцев, был назначен сорокачетырехлетний прапорщик князь Таусултан Наурузов, сын подпоручика, участника войны с Турцией в 1877-1878 годах. «Князь Таусултан Магометович Наурузов происходит из родовитых кабардинских князей, сын офицера, в течение многих лет несет по выбору службу депутата Нальчикского горского словесного суда, видный конезаводчик»— так характеризовал его Султанбек Касаевич Клишбиев24. В феврале 1913 года в составе депутации от Нальчикского округа князь Таусултан Наурузов побывал в Петербурге, где участвовал «в празднествах по случаю трехсотлетнего царствования Дома Романовых». В связи с этим он будет награжден медалью «В память 300-летия царствования Дома Романовых» и произведен в чин прапорщика. В конце августа 1914 года Таусултан Магометович Наурузов пошлет телеграмму наместнику на Кавказе графу Воронцову-Дашкову: «Ваше Сиятельство, покойный отец мой, Магомет, сражался вместе с Вами. Осчастливьте меня сражаться вместе с Вашим сыном». Ответ из Тифлиса гласил: «Зачислить в штат полка». Вместе с князем Таусултаном Наурузовым в полк вступит всадником и его двадцатитрехлетний сын Науруз25. В 1914 году далеко от Нальчика, в Сибири, комендантом города Иркутска нес службу войсковой старшина (подполковник) Федор Николаевич Бекович-Черкасский, происходивший из старинного кабардинского княжеского рода26. Его прапрадед, генерал-майор Эльмурза Черкасский, приходился младшим братом ~ известному в российской истории близкому сподвижнику Петра I, капитану лейб-гвардии Александру Бековичу Черкасскому (Девлет-Гирею Бекмурзину), составителю первой правильной карты Каспийского моря, трагически погибшему в Хиве при выполнении важной для России дипломатической миссии. Князь Федор Николаевич Бекович-Черкасский родился 14 мая 1870 года в родовом имении Бековичей, находившемся в Малой Кабарде на правом берегу Терека, близ Моздока. Его прадед Касбулат Эльмурзович еще в XVIII веке принял христианство и получил имя Александра. С того времени он, как и его потомки, считался православным. Но, нося христианские имена, они имели и кабардинские. Так, Федор Бекович-Черкасский по-кабардински назывался Темботом, а его отец — полковник Николай Бекович-Черкасский — Жанхотом. И поэтому когда в 1917 году он вновь примет «религию своих предков» — ислам, то станет известным, как Тембот Жанхотович. Согласно послужному списку, в юношеские годы Федор Бекович-Черкасский учился в Ставропольской гимназии, в то время самом авторитетном учебном заведении на Северном Кавказе. Делом своей жизни, как и многие мужчины в его роду, он изберет военную службу в рядах российской армии. 14 августа 1891 года двадцатиоднолетний князь Бекович-Черкасский на правах вольноопределяющегося вступит в 46-й драгунский Переяславский полк Кавказской кавалерийской дивизии, откуда позлее его направят на учебу в Елизаветградское кавалерийское училище. По завершении курса наук «по 1-му разряду», с сентября 1894 года, он нес службу в той же дивизии в составе 45-го драгунского Северского короля датского Христиана IX полка, стоявшего в Пятигорске. Довелось Федору Бековичу-Черкасскому быть за- . ведующим полковым оружием, полковым адъютантом, начальником полковой свитской команды, когда ему приходилось со своими драгунами состоять в почетных эскортах при высоких особах, приезжавших на курорты Кавказских минеральных вод. Один из них — эмир бухарский — летом 1896 года даже вручил корнету князю Бековичу-Черкасскому «Бухарский орден Восходящей звезды 3-й степени». А через шесть лет, в связи с 200-летним юбилеем драгунского Северского полка, носившего имя датского короля Христиана IX, ему был пожалован «королем Датским кавалерский крест ордена Данеброга». Бековича-Черкасского хорошо знали в Кавказской кавале- ' рийской дивизии как лихого кавалериста и искусного наездника. В его послужном списке отмечено, что он неоднократно завоевывал высокие призы «на окружных скачках» с «искусственным препятствием» и при «испытании офицерских лошадей», проводимых командованием.Кавказского военного округа от имени военного министра. 29 сентября 1901 года поручик Бекович-Черкасский направляется в Петербург на учебу в Офицерскую кавалерийскую школу. Два года он будет проходить здесь высшую науку «кавалерийского дела». В чине штабс-ротмистра со свидетельством об успешном окончании учебы покинет Федор Николаевич Офицерскую школу. Вернувшись в 45-й драгунский полк, он вскоре примет под свое командование эскадрон. Потом придет 1904 год, январь которого для России ознаменуется началом войны с Японией. А 4 марта в штабе Кавказского военного округа в Тифлисе был принят приказ о назначении штабс-ротмистра Бековича-Чер-касского командиром сотни, формируемой в Нальчике. «19 марта 1904 года командирован в г. Владикавказ в распоряжение начальника Терской области, — сказано в его послужном списке. — Назначен командиром Кабардинской сотни Кавказской конной бри- Кабардинская конная сотня войдет в Терско-Кубанский конный полк, в состав которого были также включены Осетинская, Ингушская, Чеченская и две Кубанские сотни. Этот полк наряду со 2-м Дагестанским полком, составит отдельную Кавказскую конную бригаду. До середины января 1905 года подъесаул (переименованный из штабс-ротмистров) Бекович-Черкасский командовал Кабардинской сотней, участвуя во многих боях с японцами, затем служил в отдельном дивизионе разведчиков при главнокомандующем. 3 марта «за отличия в делах против неприятеля» его досрочно произведут в чин есаула (ротмистра) и назначат командиром сотни в разведдивизионе. Сражался князь Бекович-Черкасский храбро и менее чем за год участия в боевых действиях на Японской войне заслужил шесть орденов, о чем в его послужных документах записано: «Участвовал в походах и делах против японцев в 1904- 1905 годах... Ранен ружейной пулей и осколком снаряда». Св. Анны 4-й ст. с надписью «За храбрость» *. Св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом. Св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом. Св. Станислава 2-й ст. с мечами. Св. Анны 2-й ст. с мечами. Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом. Светло-бронзовую медаль «В память Русско-японской войны 1904-1905 гг.»28.
Говоря о наградах, заслуженных Федором Николаевичем Бековичем-Черкасским в боях с японцами, необходимо подчер кнуть, что по значимости выше всех из них стоял орден св. Владимира 4-й степени, так как сам этот орден занимал особое положение в российской наградной системе. После окончания войны ротмистр Бекович-Черкасский вновь вернулся в полк, из которого ушел на фронт, но именуемый теперь 18-м драгунским Северским и находившийся в составе Кавказской кавалерийской дивизии в городе Тифлисе. В должности командира эскадрона, состоя также членом общества офицеров и полкового суда, служил он в Грузии до осени 1911 года, когда 8 сентября последовал его перевод в сибирский город Верхне-Удинск (нынешний Улан-Удэ). «...Переведен в 1-й Верхне-Удин-ский полк Забайкальского казачьего войска с переименованиям в есаулы»,- гласит запись в послужном списке29. Прибыв в полк в конце ноября, Федор Николаевич получит под свое командование сотню. Пройдет около пяти месяцев, и 5 апреля 1912 года за отличия по службе последует назначение есаула Бековича-Черкасского командиром отдельной Иркутской казачьей сотни, развертываемой в военное время в трехсотенный дивизион. А 26 августа Высочайшим приказом он был произведен в чин войскового старшины. 14 декабря 1913 года приказом по Иркутскому военному округу князь Бекович-Черкасский назначается военным комендантом города Иркутска. Летом 1914-го, когда в Нальчикском округе шло формирование Кабардинского конного полка, штаб Кавказского военного округа обратился с ходатайством в Военное министерство о переводе Бековича-Черкасского из Иркутска в Нальчик. И 21 августа ему вручается приказ начальника 12-й Сибирской стрелковой дивизии генерал-лейтенанта Сулимова: «Войсковому старшине князю Бековичу-Черкасскому. Предписываю Вам, по сдаче должности коменданта города Иркутска, отправиться в Кабардинский конный полк, формируемый в слободе Нальчик Терской области, о выезде мне донести»30. Уже на следующий день Федор Николаевич налегке, семьи у него не было, выезжает из Иркутска поездом в Москву, откуда 1 сентября приедет в Нальчик. Здесь Бекович-Черкасский узнал о том, что еще 3 августа назначен помощником командира Кабардинского конного полка по строевой части. Опытный боевой офицер, он сыграл чрезвычайно важную роль в окончательном формировании полка, в его становлении и обучении всадников военному делу. С началом формирования полка решались и вопросы, связанные с назначением в его состав врача и муллы. 8 августа из правления начальника Терской области Клишбиев получил телеграмму с запросом: «Телеграфируйте, желает ли врач Шогенов быть назначенным старшим врачом в Кабардинский полк»31. Ответ во Владикавказ гласил: «Лично выедет Шогенов для переговоров». Сорокалетний доктор Бекмурза Муссович Шогенов, происходивший из кабардинских узденей селения Верхнее Кожоково (Жемтала), окончил медицинский факультет Киевского университета. В Нальчике заведовал окружной больницей — приемным покоем. Получив предложение занять должность старшего врача Кабардинского полка, что, по сути, являлось поступлением на военную службу, связанную с участием в боевых действиях, Бекмурза Муссович дал на это согласие. И 31 августа в своем рапорте № 1 «Его Сиятельству командиру Кабардинского конного полка» он известил: «Доношу, что сего числа прибыл во вверенный Вам полк». С того дня на целых три года жизнь доктора Шогенова окажется связанной с Кабардинским конным полком, с его всадниками и офицерами, многим из которых ему лично доведется оказывать медицинскую помощь под вражеским огнем на поле боя... В связи с тем, что Кабардинский полк формировался из кабардинцев и балкарцев, исповедовавших ислам, в штате его командного состава (как это будет и во всех полках Кавказской конной дивизии) была предусмотрена должность полкового муллы, роль которого во фронтовых условиях считалась чрезвычайно важной, подобно тому, какая отводилась полковым священникам в русских частях. По рекомендации подполковника Клишбиева командир полка граф Воронцов-Дашков предложил возложить на себя эту ответственную должность кади Горского словесного суда Нальчикского округа Алихану Индрисовичу Шогенову, уроженцу Кабардинского селения Атажукино-3 (Куба), носившему среди мусульман почетный титул хаджи, как знак того, что этот человек совершил хадж — паломничество к святыням ислама в Мекку. Это был умный, образованный человек, пользовавшийся большим авторитетом в Нальчикском округе. О широте мышления и культуре Алихана Шогенова весьма красноречиво говорит его выступление 20 октября 1913 года при освящении Кабардино-Горского реального училища в слободе Нальчик, построенного на средства «кабардинского народа и горских обществ», во время его открытия. «Народный кади хаджи Алихан Шогенов», как писалось в газете «Терские ведомости», обратился к ученикам-реалистам — кабардинцам и балкарцам — с проникновенными словами, звучащими весьма актуально и сегодня: «Пользуйтесь со рвением всеми предоставленными вам удобствами и учитесь, набирайтесь знания, памятуя, что учение — свет, а знание — сила. Не может быть успеха ни в чем без знания, и непросвещенные народы играют жалкую роль и неизбежно будут в подчинении у других, более культурных. Но, приобретая высокие знания, не забывайте религии, не забывайте о существовании над всем видимым и познаваемым все создавшего Бога. Не поддавайтесь гордыне, которая погубила многих. Религия — это твердая почва под ногами, а без религии человек подобен листку, носимому по воле ветра. Итак, учитесь и растите на радость родным, стараясь быть полезными членами своего народа и всего великого государства Российского, дорога перед вами открыта»32. Вот так мыслил хаджи Алихан Шогенов, ставший духовным наставником для своих земляков-единоверцев — кабардинцев и балкарцев, которым вскоре предстояло оказаться на полях сражений вдали от родных мест и близких людей... * * * 5 сентября полковник Илларион Илларионович Воронцов-Дашков направил в Тифлис в штаб Кавказского военного округа телеграмму: «Люди и лошади снаряжением собраны в Нальчике и комиссией приняты... Винтовки присылаются на днях, примем. Арбяно-вьючный обоз заказан в Москве, скоро будет готов. Прошу скорее выслать все необходимое для медицинского и ветеринарского лазаретов... Конский состав полка хорош. Из офицеров налицо подполковники князь Бекович-Черкасский, Кетхудов, ротмистр Нефедьев, штабс-ротмистр Туганов *, поручики Хан Эриванский, Мистулов **, Фон-Кубе, прапорщики Мартынов, Докшоков, Наурузов, врачи Шогенов и Мантейфель (ветеринарный врач)»33.
Во всех четырех сотнях Кабардинского полка насчитывалось 615 всадников, из них — 431 кабардинец и 75 балкарцев34. Зарубежный русский военный историк Владимир Владимирович Звегинцев в книге «Хронология русской армии. 1700-1917 гг.», вышедшей в Париже, скажет, что «Кабардинский конный полк формировался из кабардинцев верховьев Терека» и что в составе одной из сотен (4-й) был «взвод балкарцев»35.
В ряды Кабардинского полка также были зачислены русские, украинцы, белорусы, осетины. Основная их часть до этого находилась на кадровой службе в кавалерийских и казачьих частях. В их задачу входило обучение всадников военному делу и «кавалерийскому строю». Аналогичным образом происходило комплектование и других полков Кавказской конной дивизии. 5 сентября полковник Воронцов-Дашков послал из Нальчика телеграмму в Гатчину, под Петроградом, где в своем дворце находился командир Кавказской конной дивизии великий князь Михаил Александрович: «Доношу Вашему Императорскому Высочеству — Кабардинский полк сформирован и приступает к занятиям. Понедельник полк выступает в лагерь Прохладная в трех верстах от станции. Прошу известить день выезда»37. 7 сентября в Нальчике народный кади, мулла Кабардинского полка Алихан Шогенов в присутствии полкового командира полковника Воронцова-Дашкова и подполковника Бековича-Черкасского приводит всадников-мусульман к присяге — «Клятвенному обещанию». Клятва ими давалась на верность военной службе Российскому государству в лице императора Николая II, и давая ее, всадники клялись — находясь на фронте, «не отступать от пролития крови нашей» и если потребуется «жертвовать нашей жизнью до последнего вдоха»38. После произнесения слов клятвы муллой Алиханом Шоге-новым, каждый из всадников подписался или приложил окрашенный краской палец под «Присяжным листом», в тексте которого провозглашалось: Обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом перед Кораном Вал-лаги-Беллаги-Таллаги хранить верность Его Императорскому Величеству Государю Самодержцу Всероссийскому, честно и добросовестно исполнять все обязанности и не превышать предоставленной мне власти и не причинять с умыслом никому ущерба или убытков, а напротив, вверенные мне интересы ограждать как свои собственные, памятуя, что я во всем этом должен буду дать ответ пред законом и пред Богом на страшном суде Его, в удостоверение чего целую преславный Коран. Аминь»39. Такую же клятву с подписанием«Присяжного листа» на верную службу в российской армии давали в сентябре 1914 года всадники-мусульмане Черкесского, Чеченского, Ингушского, 2-го Дагестанского, Татарского полков. И клятву свою на всем протяжении славного боевого пути Кавказской конной дивизии они с честью сдержали. С утра, в понедельник, 8 сентября, полк, своим ходом, на лошадях, выступил в Прохладную, находящуюся в шестидесяти верстах от Нальчика. В казачьем лагере под станицей Прохладной Кабардинский полк проходил военное обучение, получив из Георгиевского оружейного склада винтовки, револьверы, боеприпасы. Ведь, согласно «Таблице предметов, которые всадники Кабардинского конного полка обязаны иметь при себе в военно-походное время», каждый из них, помимо обязательных с момента формирования шашки и кинжала, получал на вооружение: «винтовку трехлинейную казачьего образца, 3-х линейный револьвер, существующий в казачьих частях», с запасом патронов -«боевые патроны в патронташах по 30-ти» и «в накладных на черкесках для газырей карманчиках» — «в нагрудных газах по 28-ми». Так же будут вооружены и всадники всех других полков Кавказской конной дивизии. Некоторые из добровольцев, принятые в Кабардинский полк, оказались с шашками, которыми их снабдили, закупив «у разных лиц», сельские комитеты, осуществлявшие запись и снаряжение «охотников кабардинцев и горцев». И в связи с вооружением всадников холодным оружием начальник Нальчикского округа подполковник Клишбиев уже 12 сентября, на четвертый день пребывания полка в лагере у станицы Прохладной, «Экстренно. Циркулярно» обращается с предписанием к старшинам селений Большой и Малой Кабарды и Пяти Горских обществ: «Его Сиятельство командир Кабардинского конного полка граф Воронцов-Дашков телеграммой сообщил мне, что при осмотре оружия, имеющегося у всадников вверенного ему полка, клинки шашек, приобретенных Комитетами у разных лиц, за исключением тех клинков, которые были взяты ими из старинного отцовского оружия,- признаны совершенно негодными. Вследствие этого, предписываю Вам теперь же озаботиться приобретением и доставкой в станицу Прохладную всадникам полка отцовских клинков-шашек (в крайнем случае без ножен)... О времени, когда будут отправлены клинки для всадников в Прохладную, донести в управление округа с нарочным. За всякое промедление в скором исполнении настоящего распоряжения виновные старшины будут мною строго наказаны»'10. И конечно же, в ближайшие дни это распоряжение Клиш-биева было исполнено старшинами кабардинских селений и балкарских обществ. Первым адъютантом Кабардинского конного полка стал поручик лейб-гвардии Кирасирского полка Керим-Аббас-Кули Хан Эриванский, потомок персидского Эриванского наместника — сардара. В его обязанности входило ведение штабной работы и дел, связанных с офицерским составом. В середине сентября из станицы Прохладной Хан Эриванский отправит телеграмму в Петроград, в Академию Генерального штаба, на имя штабс-ротмистра Соколовского: «Вы назначены в Кабардинский конный полк по предписанию Главнокомандующего Кавказской армии. Командир полка приказал Вам явиться на станцию Прохладную». Вольдемар Константинович Соколовский родился 20 октября 1884 года, происходил «из дворян Витебской губернии». Воспитывался в Полоцком кадетском корпусе, в 1905-м окончил Николаевское кавалерийское училище в Петербурге, службу проходил в драгунских полках, а затем «определен на службу во 2-й запасной кавалерийский полк», где готовились кадры для кавалерии. 1 сентября 1914 года штабс-ротмистр Соколовский поступил в Академию Генерального штаба, откуда, прервав курс учебы, и прибыл в Кабардинский полк11. В середине сентября 1914 года был зачислен в полк хорунжий, переименованный в корнеты, Георгий Никифорович Серебряков, уроженец станицы Луковской под Моздоком, происходивший из кабардинского дворянского рода Даутоковых, сын войскового старшины Терского казачьего войска. Летом 1913 года он окончил Елизаветградское кавалерийское училище и прибыл во Владикавказ. Службу проходил в 1-м Сунженско-Владикавказ-ском казачьем полку. И вот теперь Георгий Серебряков стал офицером Кабардинского полка42. В сентябрьские дни в лагерь под станицей Прохладной прибывали и другие офицеры, назначенные на службу в Кабардинский конный полк. Из Петрограда приедет подполковник Гавриил Алексеевич Бертрен, француз по национальности, из Ставрополя — офицер Ставропольской губернской стражи поручик Георгий Александрович Махатадзе, а из Тифлиса — штабс-ротмистр Михаил Филаретович Леус, офицер 5-го Кубанского пластунского батальона. 19 сентября из Владикавказа в Прохладную приехал начальник Терской области и наказной атаман Терского казачьего войска Сергей Николаевич Флейшер с целью провести смотр Кабардинского полка. А 23 сентября подполковнику Клишбиеву из Тифлиса пришла срочная «по военным обстоятельствам» телеграмма от наместника на Кавказе генерала от кавалерии графа Иллариона Ивановича Воронцова-Дашкова: «Сейчас получил от генерала Флейшера телеграмму, что он осматривал Кабардинский конный полк и нашел личный состав и конский состав очень хорошим. Духовно-нравственную сторону прекрасной, и видит в деле формирования полка планомерную и чрезвычайно добросовестную работу. Такой важности результат формирования полка, который наказной атаман относит к Вашей работе, меня исключительно радует, и я считаю долгом службы выразить Вам благодарность »43. * * * В конце сентября, завершая боевую подготовку, Кабардинский полк, согласно приказанию начальника штаба Кавказской конной дивизии полковника Юзефовича, готовился к отправлению в Действующую армию. Но перед этим, как станет известно полковнику Воронцову-Дашкову, «Кабардинский полк будет смотреть» комдив — великий князь Михаил Александрович. В те дни специальным поездом он следовал из Петрограда во Владикавказ, чтобы оттуда на автомобиле проехать по Военно-Грузинской дороге в Тифлис, в штаб Кавказского военного округа. Перед приездом в Терскую область великого князя Михаила Александровича определялись дни и место, когда и где ему смогут представиться представители округов, где формировались полки. 24 сентября начальник штаба Кавказской армии генерал Юденич телеграфировал из Тифлиса начальнику Терской области: «Представители Кабардинского народа могут представиться когда великий князь будет смотреть Кабардинский полк в Прохладная. Представители Чеченского и Ингушского народов тоже когда великий князь будет смотреть соответствующие полки в Владикавказе и Армавире»44. На следующий день, 25 сентября, начальник штаба Кавказской конной дивизии полковник Юзефович, находившийся в Тифлисе в ожидании приезда туда великого князя Михаила Александровича сообщил во Владикавказ начальнику штаба Терского казачьего войска генерал-майору Чернозубову: «Чеченскую депутацию великий князь примет в расположении Ингушского полка»45. Извещенный об этом, начальник Грозненского округа подполковник Джапаридзе 26 сентября телеграфирует Чернозубову: «Представители Чеченского народа сегодня вечером выезжают Владикавказ, явятся к Вам»'18. 26 сентября во Владикавказе генералу Флейшеру стало известно и о том, что великий князь Михаил Александрович «в субботу 27 утром прибывает в Прохладную и немедленно следует в лагерь», где находился Кабардинский конный полк47. «27 сентября Его Высочество имел остановку на станции Прохладная, где почетные старики-станичники поднесли хлеб-соль и две девицы казачки — букет цветов»,- лаконично говорилось 30 сентября 1914 года в газете «Терские ведомости». По обстоятельствам военного времени, в интересах сохранения военной тайны, ничего не сообщалось о том, что в тот же день великий князь Михаил Александрович в лагере под станицей Прохладной «смотрел» и принял Кабардинский конный полк. На состоявшемся затем торжественном обеде почетные представители от Нальчикского округа преподнесли ему шашку. Пройдет всего лишь три дня после смотра полка командиром дивизии, и с утра 1 октября со станции Прохладной начнется по-эшелонно его отправление на запад, к фронту. Еще 13 августа 1914 года, в дни, когда начиналось формирование Кабардинского конного полка, начальник штаба Терского казачьего войска генерал-майор Чернозубов поднимет вопрос о полковом стяге и в связи с этим обратится к начальнику округа Султанбеку Касаевичу Клишбиеву с телеграммой: «Где хранится Кабардинское знамя? Может ли быть взято Кабардинским полком или необходимо ходатайствовать о новом?»48. Генерал Чернозубов имел в виду «почетное знамя», пожалованное в 1844 году императором Николаем I «кабардинским жителям» и о котором в Высочайшей грамоте говорилось, что это знамя молсет быть «употребляемо» и «при ополчении» в период военных действий. В своем ответе подполковник Клишбиев сообщил: «Кабардинское знамя хранится на квартире начальника округа. В Турецкую войну Кабардинский полк брал его с собою. Полагаю, взять нужно и теперь»49. Под этим знаменем Кабардинский конный полк и ушел в четырнадцатом году на фронт. * * * В начале сентября 1914 года, когда полным ходом шло формирование Кавказской конной дивизии, начальник штаба Терского казачьего войска генерал-майор Федор Григорьевич Чернозубов обратился с «Памятной запиской» в штаб Кавказского военного округа: «Привыкшие к горам кабардинцы, чеченцы, ингуши, дагестанцы и черкесы Кубанской области, — писал он, — конечно, наиболее принесли бы пользу при действиях в предгорьях Карпат, поэтому дивизия, формируемая из горцев Северного Кавказа, должна быть назначена в состав армий Юго-Западного фронта». И в связи с этим для действий полков в горных условиях, предлагал «обратить особое внимание на ковку лошадей и снабжения подковами местного изготовления, пригнанными к ногам каждой лошади»50. Безусловно, «Памятная записка» генерала Чернозубова тоже сыграла свою роль в том, что Кавказская конная дивизия была направлена на Юго-Западный фронт. В сентябре 1914 года «Кавказская туземная конная дивизия» была полностью сформирована в составе трех бригад (шесть полков). 1-я бригада состояла из Кабардинского и 2-го Дагестанского конных полков. Кабардинский полк ставился первым полком всей дивизии, чем, безусловно, воздавалось должное его ведущей роли в деле рождения этого замечательного воинского соединения51. 2-й Дагестанский конный полк формировался в центре Дагестанской области, городе Темир-Хан-Шуре (ныне Буйнакск), на базе квартировавшего здесь кадрового национального Дагестанского конного полка, считавшегося 1-м. Из его состава в новую часть войдут офицеры, вахмистры, урядники, многие из которых участвовали в Русско-японской войне 1904-1905 годов. Как говорится в справке к фонду 2-го Дагестанского конного полка, хранящемуся в Российском государственном военно-историческом архиве, формирование его началось 16 августа 1914 года в г. Темир-Хан-Шуре»52. Высочайшим приказом от 23 августа 1914 года командиром нового полка назначается подполковник князь Гиви Иванович Амилахвари, служивший адъютантом наместника на Кавказе Воронцова-Дашкова. Помощником командира 2-го Дагестанского полка по строевой части был назначен боевой офицер ротмистр Арацхан Хад-жимуратович Хаджи Мурат. Согласно послужному списку, он родился 15 августа 1880 года, происходил «из дворян Салатавии Дагестанской области». Окончил Темир-Хан-Шуринское реальное училище, затем 9 августа 1900 года — Киевское военное училище по 1-му разряду. Подпоручиком направлен на службу в 82-й пехотный Дагестанский полк, откуда в октябре 1901-го переводится в Дагестанский конный полк53. Во время войны с Японией, когда началось формирование 2-го Дагестанского конного полка для отправления на Дальний Восток, в Маньчжурию, подпоручик Арацхан Хаджи Мурат по его ходатайству 26 марта 1904 года «переведен во 2-й Дагестанский конный полк с переименованием в хорунжие». С июля участвовал в боевых действиях против японцев; вскоре его произвели в чин сотника, и он назначается полковым адъютантом. За мужество и воинскую доблесть Арацхан Хаджимуратович Хаджи Мурат на Японской войне был награжден шестью орденами. Его послужной список свидетельствует, что за кампанию 1904-1905 годов он «имеет ордена: св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, св. Анны 2-й степени с мечами, св. Анны 3-й степени с мечами и бантом и 4-й степени с надписью «За храбрость», св. Станислава 2-й степени с мечами и 3-й степени с мечами и бантом. Награжден медалью «Красного Креста» в память участия в деятельности Общества во время русско-японской войны». Сразу же по возвращении с театра боевых действий сотник Хаджи Мурат 15 апреля 1906 года «Высочайшим приказом переведен в Собственный Его Величества конвой» в Петербург и зачислен в «лейб-гвардии 3-ю Терскую казачью сотню». Через два года службы он производится в чин подъесаула (штабс-ротмистра) и назначается преподавателем в школе подхорунжих при Собственном Его Величества конвое. 5 апреля 1913 года с производством в ротмистры Арацхан Хаджи Мурат Высочайшим приказом назначается офицером для поручений при военном губернаторе Дагестанской области, с зачислением по армейской кавалерии. Как видно из послужного списка, на 1914 год тридцатичетырехлетний ротмистр Хаджи Мурат -«холост»54. В конце сентября 1914 года, когда уже были сформированы 2-й Дагестанский и Татарский полки, в Тифлис приехал командир Кавказской конной дивизии великий князь Михаил Александрович. 29 сентября во дворце наместника он принимал приветствовавшие его «депутации». По свидетельству газеты «Кавказ», «первою представилась депутация мусульман». В ее составе находились уроженцы Дагестана, один из инициаторов формирования 2-го Дагестанского конного полка «шталмейстер Высочайшего Двора действительный статский советник Асельдер-бек Каза-налипов и хан Тарковский — от Северного Кавказа», «депутаты» от города Баку, Елизаветпольской и Эриванской губерний55. «Помещик» Елизаветпольской губернии Фарруз-бек Вези-ров, сыгравший видную роль в деле формирования Татарского конного полка, как сообщалось в газете «Кавказ», обратился к великому князю Михаилу Александровичу «с речью», в частности сказав: «Ваше Императорское Высочество! Мусульмане Закавказья и Дагестана возложили на нас высокую честь приветствовать Вас и выразить свое глубокое счастье по поводу назначения Вас начальником Кавказской мусульманской дивизии... Смело решаемся доложить Вашему Высочеству, что все мусульмане Кавказа готовы, как один человек, принести в жертву состояние свое и жизнь на благо дорогого отечества...» В ответ Михаил Александрович «изволил сказать» «Передайте всем мусульманам Мою благодарность. Я тронут и вполне убежден, что мусульмане оправдают Мою в них уверенность»56. В начале октября 1914 года 2-й Дагестанский конный полк эшелонами отбыл на Украину, где в районе городов Проскурова (ныне Хмельницкий) и Винницы сосредоточивались все части Кавказской конной дивизии. Командиром 1-й бригады Высочайшим приказом от 23 августа 1914 года назначался пятидесятилетний генерал-майор князь Дмитрий Петрович Багратион, служивший в Петербурге помощником начальника Офицерской кавалерийской школы. Он происходил из грузинского царского рода, к которому принадлежал и герой войны 1812 года генерал от инфантерии Петр Иванович Багратион 57. Генерал-майор Дмитрий Петрович Багратион был известен в российской армии, и прежде всего среди офицеров-кавалеристов, тем, что в 1906-м основал и до 1914 года издавал в Петербурге журнал «Вестник Русской конницы», где помещал и свои статьи по военным проблемам. Вместе с тем он перевел на русский язык весьма ценную для кавалерийских офицеров книгу француза Фи-лиса «Основы езды и выездки», в дореволюционное время выдержавшую ряд изданий58. * * * Во 2-ю бригаду Кавказской конной дивизии входили Чеченский и Татарский конные полки. Как уже говорилось, после того, как в России и на Кавказе станет известно о начале формирования Кабардинского конного полка, кавказский наместник, командующий Кавказским военным округом генерал от кавалерии Воронцов-Дашков и затем император Николай II в начале августа 1914 года принимают решение о создании целой дивизии, состоявшей из горцев. В связи с этим намечалось формирование ряда новых полков и среди них Чеченского. В телеграмме, отправленной 5 августа 1914 года из Тифлиса во Владикавказ, начальник штаба Кавказского военного округа генерал Николай Николаевич Юденич извещал начальника Терской области и наказного атамана Терского казачьего войска генерал-лейтенанта Флейшера: «Владикавказ. Из Тифлиса Наказному атаману Вследствие ходатайства Главнокомандующего Высочайше разрешено сформировать кроме Кабардинского еще Чеченский конный четырехсотенный из чеченцев и ингушей, а в Кубанской области Черкесский полк. Винтовки, приварочное, провиантское и фуражное довольствие от казны по положению. Жалованье всаднику 20 рублей в месяц*. Лошадь, седло, обмундирование, холодное оружие, снаряжение собственное. * Это говорит об особом положении всадников Кавказской конной дивизии. Нижние чины, назначенные в ее полки из кавалерийских и казачьих кадровых частей, получали, как и по всей российской армии, в месяц 75 копеек (ЦГА КБР, ф. и-20, on. 1, д. 27, л. 27). Помимо Чеченского, Кабардинского и Черкесского полков будет сформирован 2-й Дагестанский и сведены в дивизию»59. Через день, 7 августа, генерал-лейтенант Флейшер в телеграмме начальнику Веденского округа подполковнику князю Каралову уточнял: «Высочайше разрешено сформировать Чеченско-Ингушский конный полк в составе трех сотен чеченцев и одной ингушей»60. Однако ввиду очень большого числа добровольцев в Чечне и Ингушетии принимается решение о формировании отдельных Чеченского и Ингушского полков. О патриотическом порыве, охватившем в те дни чеченцев и ингушей, весьма красноречиво свидетельствуют телеграммы, направленные в то время во Владикавказ: «Начальнику Терской области. Владикавказ Из Шали Терской области 27/VII 1914 г. По примеру своих предков желая послужить царю и Отечеству, набрав с собой добровольцев храбрых чеченцев со своими лошадьми прошу Ваше Превосходительство ходатайствовать пред Его Императорским Величеством о назначении меня с названной сотней в первую очередь. На поле сражения жаждем доказать свою горячую любовь Отечеству. Шахид Шухаипович Борщиков»61. Шахид Борщиков, став всадником Чеченского конного полка, за свою храбрость заслужит в боях четыре Георгиевских креста и будет произведен в офицеры. «Из Ессентуков. 5 /VIII1914 г. Владикавказ. Генералу Флейшеру Если будете формировать горский полк, прошу иметь меня в виду, я наберу из одних Мальсаговых сотню добровольцев. Штабс-капитан Мальсагов»62. Младший офицер Моздокской местной военной команды штабс-капитан Уг,ейс Эльбузович Мальсагов во время войны попадет на службу в Туркестанский стрелковый корпус и в его составе будет сражаться на Кавказском (Турецком) фронте. В мае 1916 года капитан Увейс Мальсагов «за труды, понесенные во время военных действий», был награжден орденом св. Анны 2-й степени63. ♦ Владикавказ. Из Харбина 19/VIII1914 г. Начальнику области Покорнейше прошу Ваше Превосходительство зачислить меня в Горскую дивизию. Корнет Первого пограничного Заамурского полка Базоркин»64. Корнету Базоркину не доведется стать офицером Кавказской конной дивизии. Он будет участвовать в боях Первой мировой войны в составе своего Заамурского конного полка, переброшенного из китайского города Харбина в Действующую армию. За храбрость в боях штабс-ротмистр 1-го пограничного Заамурского конного полка Николай Александрович Базоркин Высочайшим приказом от 7 февраля 1916 года был награжден Георгиевским оружием65. * * * Как в Чечне и Ингушетии, так и в других округах Терской области все, кто летом 1914 года вступал в ряды формируемых национальных полков, знали, что они идут на службу в армию «Его Императорского Величества» царя Николая II и, давая клятву на верность службе Российскому Отечеству, обращались к его имени. И это тем более было значимо для горцев Терской области, ведь их представители в мае 1896 года в составе объединенной депутации присутствовали в Москве на коронации императора Николая II и каждый из них тогда был отмечен наградами — орденами и офицерскими чинами. В приказе по Кавказскому военному округу № 20 от 10 июля 1896 года говорилось, что император Николай II «в 21-й и 24-й дни мая... по случаю Священного Коронования» пожаловал награды «депутатам от населения Кавказа, поименованным в прилагаемом при сем списке: Терской области 1. Представитель осетинского народа, состоящий по армейской кавалерии, полковник Иосиф Хоранов. — Орден св. Анны 2-й ст. 2. Представитель Большой и Малой Кабарды отставной полковник Карачай Куденетов. — Орден св. Станислава 2-й ст. (для нехристиан установленный). 3. Представитель кумыкского народа князь Абдул-Меджид Хамзаев. — Чин прапорщика милиции. 4. Представитель чеченского народа Грозненский окружной кадий, юнкер милиции Юсуп-Ходжа Абдул Кадыров. — Чин прапорщика милиции. 5. Представитель ингушского народа, состоявший по армейской кавалерии, полковник Банухо Базоркин. — Орден св. Владимира 3-й ст. (для нехристиан установленный). 6. Представитель Нальчикского округа полковник Александр Урусбиев*. — Орден св. Владимира 4-й ст.»66. * * * Формирование Чеченского полка проходило с 9 августа 1914 года. По данным справки к фонду документов, этого полка в Российском государственном военно-историческом архиве, известно, что «согласно штату в состав полка входило 22 офицера, 3 военных чиновника, полковой мулла и 643 нижних чина »67. Полк формировался в городе Грозном из чеченцев Грозненского и Веденского округов. В течение августа окружные начальники: Грозненского — подполковник Иван Давидович Джапаридзе и его помощник капитан Салимбек Абдухалим Тамаев, Веденского — подполковник князь Соломон Георгиевич Каралов со своим помощником коллежским секретарем Генардуко До-ховичем Мальсаговым — организовали по всем десяти участкам округов запись «охотников»- добровольцев в Чеченский полк. В Грозном ждали полкового командира, который должен был завершить его окончательное формирование. Высочайшим приказом от 26 августа 1914 года командиром Чеченского конного полка назначается подполковник Александр Сергеевич Святополк-Мирский, «из дворян Витебской губернии, уроженец Терской области», родившийся 17 января 1879 года68.
Он родился в семье офицера 1-го Кавказского саперного батальона, находившегося в Терской области, в которой и прошло его раннее детство. Затем были годы учебы в Киевском кадетском корпусе и Константиновском артиллерийском училище в Петербурге. Вся дальнейшая военная служба Святополк-Мирского окажется связанной с конницей. В 1900-1901 годах он участвовал в подавлении «боксерского восстания» в Китае. Потом, несколько лет спустя, в чине сотника 1-го Читинского полка Забайкальского казачьего войска сражался с японцами в Маньчжурии. Получив ранение в руку, остался в строю. В мае 1904 года во время разведки «был взят в плен», позже совершит побег и вернется в свой полк. За мужество в боях с японцами Александр Сергеевич Свято-полк-Мирский был награжден пятью орденами и в их числе самой почетной военной наградой России — офицерским Георгиевским крестом 4-й степени. После войны с Японией он служил в Туркестанском военном округе, где получил в награду орден « Бухарской золотой звезды ». В октябре 1909 года выехал в Петербург для прохождения курса в Офицерской кавалерийской школе. По окончании обучения вновь продолжил службу в Туркестанском военном округе в должности помощника командира казачьего полка. В апреле 1912 года войсковой старшина Святополк-Мирский направляется в Монголию как военный инструктор и там получит под свое командование 1-й конный полк Монгольской бригады. Более полутора лет проходила его служба в этой азиатской стране. А в ноябре 1913-го «по климатическим условиям» он был «откомандирован из состава русских военных инструкторов в Монголии» и переведен на Северный Кавказ в Кубанскую область. Здесь Александр Сергеевич станет командиром 3-го Черноморского полка Кубанского казачьего войска. 1 сентября 1914 года, «согласно телеграмме штаба Кавказского военного округа», он сдал полк и выехал из Екатеринодара во Владикавказ. Оттуда с предписанием начальника Терской области генерал-лейтенанта Флейшера незамедлительно отправляется в Грозный для формирования Чеченского конного полка, И вот заключительная запись в послужном списке подполковника Святополк-Мирского, составленном в октябре 1914 года: «Прибыл с полком в состав Кавказской туземной конной дивизии и вступил в исполнение своих обязанностей — 1914-го сентября 6-го»69. Из послужного списка известно, что Святополк-Мирский был женат на Ольге Михайловне Сандоровской, но в 1913 году брак его расторгнут. И здесь же записано: «Имеет сына Сергея, родившегося 22 октября 1907 года»70. * * * Полковым адъютантом Чеченского полка штаб Кавказского военного округа назначил уроженца Чечни поручика Абдул-Мед-жида Арцуевича Чермоева. В дивизионном списке офицеров о нем записано: «Состоял в запасе с 1907 года. Зачислен на службу 1914-го августа 8-го. Штабс-ротмистр с 1914-го ноября 5-го. Полковой адъютант»71. Призванный в армию из запаса в связи с начавшейся войной, Чермоев получит назначение в Чеченский конный полк и сыграет важную роль в его формировании. Во многом благодаря ему эта новая воинская часть к приезду полкового командира подполковника Святополк-Мирского уже была собрана в городе Грозном. Абдул-Меджид, известный и как Тапа Чермоев, представляет собой яркую, выдающуюся личность в политической истории Кавказа. Он родился в 1882 году в Грозном. Его отцом был генерал-майор Арцу Чермоев, в послужном списке которого в графе « Из какого звания происходит и какой губернии уроженец» записано — «Кавказской, уроженец из почетной Белготоевской фамилии»72. Арцу Чермоев участвовал в походах на Кавказе и проявил геройство в войне с Турцией в 1877-1878 годах. Тогда на Кавказском театре боевых действий отважно сражался добровольческий Чеченский конно-иррегулярный полк, награжденный императором Александром II «за подвиги мужества и храбрости, оказанные в продолжении Турецкой войны», особым почетным знаменем. Состоя при главнокомандующем Кавказской армией и командуя Чеченским полком, генерал-майор Чермоев вместе со своими земляками из Чечни принимал участие в боях под Карсом и Эрзерумом 73. Как указано в послужном списке за 1895 год, генерал Арцу Чермоев «за отличия в делах против турок» в 1877-1878 годах был награжден орденами св. Анны и св. Станислава 1-й степени (с вручением звезд к этим орденам). Здесь же о генерале Чермоеве сказано: «Кавалер орденов: св. Георгия 4-й ст. (для мусульман установленный), золотой шашки с надписью «За храбрость», св. Владимира 2-й, 3-й, 4-й ст. с бантом, св. Анны 1-й ст. с мечами, 2-й ст. — с короною и мечами, 3-й ст. с бантом и 4-й ст. с надписью «За храбрость» и св. Станислава 1-й ст. с мечами и 2-й ст. с короною и мечами»74. Генерал Чермоев скончался в Грозном в 1895 году и «Высочайшим приказом исключен из списков умершим — 1895-ро октября 19». По сведениям послужного списка, Арцу Чермоев «женат был на трех женах», от которых имел шестерых сыновей и пять дочерей. Самому младшему из сыновей, Абдул-Меджиду в год смерти отца исполнилось только тринадцать лет75. Пройдет еще четыре года, и в сентябре 1899-го он поступит в Петербурге в привилегированное Николаевское кавалерийское училище. Записи в «Послужном списке юнкера эскадрона Николаевского кавалерийского училища Абдул-Меджида Арцуевича Чермоева», сделанные в 1901 году в связи с окончанием курса учебы, свидетельствуют: «Родился 3 марта 1882 года. Из какого звания происходит? — Сын генерал-майора (из чеченских узденей). Какого вероисповедания? — Магометанского. Где воспитывался? — В Николаевском кавалерийском училище, окончил курс по 1-му разряду. Прохождение службы в училище: В службу вступил по свидетельству Николаевского кавалерийского училища — 1899 сентября 18-го. Произведен в унтер-офицерское звание — 1901 июля 20-го. По окончании полного курса по 1-му разряду Высочайшим приказом 1901 года августа 13-го дня произведен в корнеты Осетинского конного дивизиона — 1901 августа 13-го»76. В сентябре 1901 года корнет Чермоев прибудет в Пятигорск, где в то время стоял Осетинский конный дивизион, позже переведенный в Ставрополь, и приступит к службе. Но вскоре он вновь окажется в Петербурге, зачисленный в Собственный Его Величества конвой. В 1907 году выйдет в запас, став известным на Северном Кавказе нефтепромышленником, собственником значительных нефтеносных участков в Грозненском округе. В 1899 году, когда Абдул-Меджид Чермоев поступил в Николаевское кавалерийское училище, 23 декабря последовало принятие Правительствующим Сенатом указа о пожаловании права потомственного дворянства сыновьям и внукам генерал-майора Арцу Чермоева, с записью «в дворянскую родословную книгу Ставропольской губернии». Право на это давали его генеральский чин и высокие российские ордена. В том перечне имен наследников «умершего генерал-майора Арцуя Чермоева» значатся: «рождения: Арсемик-Барятинский- 15 апреля 1856 г., Даниэль-Султан — 20 августа 1864 г., Абдул-Муслим — 14 мая 1871 г. и Абдул-Меджид — 3 марта 1882 г., и внуки его, рождения: Умар — 28 декабря 1893 г., Усман — 16 марта 1895 г. Аслахано-вичи. Исмаил — 25 октября 1892 г. Абдул-Азизович, Абубакар -29 октября 1893 г. и Туган — 18 августа 1897 г. — Даниэль-Султа-новичи. Какой местности дворяне — в гор. Грозном»77. Но как сам Абдул-Меджид Арцуевич, так и его родственники узнают об этом позже, когда указ Сената получит Высочайшее утверждение императором Николаем II. Именно поэтому в послужном списке, составленном в Николаевском кавалерийском училище в 1901 году, не окажется отмеченной принадлежность Чермоева к потомственному российскому дворянству. Пройдут десятилетия, и в 1937 году в издаваемом в Париже эмигрантском журнале «Кавказ» увидит свет статья-некролог «Абдул-Меджид Чермоев», написанная уроженцем Дагестана Гайдаром Бамматом, политическим соратником и другом Абдул-Меджида (Тапы) Чермоева78. «Отпрыск одной из самых знатных фамилий Чечни, сын генерал-майора Арцу Чермоева, Тапа, родился в г. Грозном,- читаем в журнале «Кавказ»,- и после окончания Владикавказского реального училища получил обычное для его среды и эпохи военное образование в Николаевском кавалерийском училище... Большая часть его, в общем недолгой, военной службы протекала в Лейб-гвардии Собственном Его Величества конвое. Этот период ничем особенным не примечателен. Несколько лет довольно обычной для гвардейской молодежи рассеянной светской жизни в Петербурге и в царских резиденциях были данью, отданной молодости. Богато одаренная натура, жаждавшая живой и полезной деятельности, не могла удовлетвориться внешним блеском этой праздничной жизни. В 1906 году Тапа женился на ханше Хавар Ханум Ибрагимбековой, а в 1908 году* в чине поручика, еще совсем молодым человеком выходит в запас и с увлечением отдается хозяйственно-промышленной деятельности. Как представитель семьи, обладавшей крупными интересами в Грозненской нефтяной промышленности, он, естественно, оказался в ней одним из самых активных деятелей, а во многом она обязана своим развитием его большому природному уму и кипучей энергии. На этом же поприще Тапа впервые выступил и в качестве общественно-политического деятеля...»
И далее, Гайдар Баммат, вспоминая 1914 год и начавшуюся войну с Германией, особо подчеркнул в статье: «На войну Тапа пошел в чине штабс-ротмистра Чеченского конного полка, находясь в знаменитой Кавказской туземной конной дивизии, которой командовал брат Государя, великий князь Михаил Александрович. Полученные им многочисленные военные отличия свидетельствуют, что свой долг солдата Тапа выполнил с честью...» * * * В начале октября 1914 года полностью сформированный и прошедший предварительный курс военного обучения в лагере под Грозным Чеченский конный полк под командованием подполковника Александра Сергеевича Святополк-Мирского отбыл из Чечни на Украину, к месту сбора всех частей Кавказской конной дивизии. А 18 октября начальник Терской области генерал-лейтенант Сергей Николаевич Флейшер издал приказ № 1649 по Терской области, направленный им начальникам Грозненского и Веденского округов для сообщения по чеченским селениям и аулам и затем 4 ноября 1914 года обнародованный газетой «Терские ведомости»: «От командира Чеченского конного полка мною получена телеграмма следующего содержания: «Чеченский полк осчастливлен следующей телеграммой Великого князя начальника дивизии: «Поздравляю Чеченский полк праздником Курбан Байрам. Желаю чинам полка и оставшимся дома их ближним полного благополучия. В этом же номере газеты «Терские ведомости» за 4 ноября 1914 года опубликована телеграмма командира Чеченского конного полка подполковника Александра Сергеевича Святополк-Мирского, направленная из Украины во Владикавказ генерал-лейтенанту Флейшеру: «Прошу Ваше Превосходительство не отказать передать чеченскому народу милостивую телеграмму Его Императорского Высочества вместе с заверениями всех чинов полка, что они употребят все силы, чтобы оправдать внимание своего Августейшего командира дивизии»79. * * * Татарский конный полк формировался в Закавказье из татар (азербайджанцев) Елизаветпольской губернии и Борчалинского уезда Тифлисской губернии. Служили в его рядах и жители Бакинской губернии80. Для формирования Татарского полка Военное министерство направило из Петрограда в город Елизаветполь (ныне Гянджа в Азербайджане) подполковника Петра Александровича Половцева, Высочайшим приказом от 1 сентября 1914 года назначенного полковым командиром. Родился он 30 мая 1874 года в Петербурге, в семье действительного тайного советника, происходил «из дворян Бессарабской губернии». В послужном списке указано, что Половцев получил образование — «общее в гимназии Санкт-Петербургского историко-филологического института», военное — окончил Николаевское кавалерийское училище и Академию Генерального штаба. Женат — «на уроженке Каменец-Подольской губернии Елене Францевне Заруцкой. Детей нет». Участвовал в Русско-японской войне 1904-1905 годов. За отличия, проявленные в боях, награжден четырьмя орденами. С сентября 1909 года подполковник Половцев служил в должности начальника штаба 2-й гвардейской пехотной дивизии. «Зачислен в запас Генерального штаба по Петроградскому уезду 1911 года февраля 27-го. Призван по мобилизации 1914 года июля 18-го»,- записано в послужном списке81. Позже командир Кавказской конной дивизии великий князь Михаил Александрович в своем приказе отметит, что Петр Александрович Половцев, «приступив к формированию Татарского полка тотчас после последовавшего о сем распоряжения, с выдающейся энергией осуществил это трудное дело»82. В составе Татарского конного полка будет служить уроженец Осетии, бывший офицер конвоя царя, штабс-ротмистр Михаил Хоранов, переведенный из 3-го Кизляро-Гребенского полка Терского казачьего войска; из запаса пришел в полк штабс-ротмистр Николай Казбек (Казбеги), происходивший из известного грузинского дворянского рода, участник войны с Японией в 1904-1905 годах. Офицерами Татарского полка станут племянник великого писателя Льва Николаевича Толстого по жене корнет Андрей Александрович Берс, абхазский князь прапорщик Хаитбей Шервашидзе, потомок владетелей Нахичеванского ханства в Азербайджане корнет Джамшид Хан Нахичеванский83. В рядах Татарского конного полка находился и персидский принц полковник Фазула-Мирза Каджар, до войны состоявший на службе в 16-м драгунском Тверском полку Кавказской кавалерийской дивизии. Он был участником войны с Японией, заслужил в боях три ордена84. Высочайшим приказом от 1 сентября 1914 года командиром 2-й бригады «Кавказской туземной конной дивизии» назначается полковник Константин Николаевич Хагондоков, окончивший Академию Генерального штаба, талантливый военный, человек исключительной храбрости, к тому времени уже прошедший через две войны, кавалер ордена св. Георгия 4-й степени и Золотого Георгиевского оружия. Он родился 14 сентября 1871 го-да -«сын войскового старшины из узденей Кабарды, уроженец Терской области». Отец его, офицер Исмаил Хагондоков уроженец кабардинского селения Кармово (Каменномостское), женившись на русской женщине, принял православие и получил имя Николай. Служа в гусарском полку, он будет произведен в майоры, и в чине войскового старшины продолжит службу в Кубанском казачьем войске85. В девятилетнем возрасте Константин Хагондоков лишился отца, умершего еще довольно молодым. Мать, Александра Ивановна, определит сына в кадетский корпус, что скажется на всем его дальнейшем жизненном пути как военного, на котором Хагондоков достигнет высокого положения и известности, что отображено в его послужном списке86. По завершении учебы в кадетском корпусе Константин Николаевич поступил во 2-е военное Константиновское училище, готовившее офицеров-артиллеристов, и, согласно послужному списку, его армейский «общий срок службы следует считать — с 1889-госентября 1-го». Поокончаниипо 1-му разряду «полногокурса наук», 5 августа 1891 года он вьщущен из училища в чине подпоручика и назначен в Финляндский военный округ в 7-ю бригаду крепостной артиллерии в Свеаборге, являвшемся одной из главных баз Балтийского флота. Только два года прослужит Хагондоков в Свеаборгской крепости, а потом с берегов Балтики его переведут в Среднюю Азию в «3-ю отдельную горную Закаспийскую батарею», к месту дислокации которой на границе с Афганистаном он прибыл в январе 1894-го. В дальнейшем его служба будет проходить в Центральной России и даже на Северном Кавказе — в «полевой пешей артиллерии по Новороссийскому уезду Кубанской области». В декабре 1897 года Константина Николаевича вновь направят в Свеаборгскую крепость. Но он только успеет приехать в Свеа-борг, как последует приказ о его новом назначении: «Зачислен на службу в охранную стражу Китайско-Восточной железной дороги — 1898 года января 1-го». 24 мая 1898 года поручик Хагондоков, сам пожелавший служить на Дальнем Востоке, по Великому Сибирскому железнодорожному пути прибыл во Владивосток, откуда и выехал на Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД), идущую из России на Харбин и далее к Порт-Артуру — базе русской армии и флота на территории Китая. Эта важная транспортная артерия беспрерывно подвергалась нападениям банд вооруженных маньчжурских хунхузов, и надлежало обеспечивать ее надежную охрану. О том, насколько опасную службу избрал тогда для себя Константин Хагондоков, говорит тот факт, что для офицеров и нижних чинов «два дня службы в охранной страже КВЖД считались за три дня действительной службы». С 11 сентября 1898 года Хагондоков стал служить на КВЖД в должности командира конвоя, затем, произведенный в штабс-капитаны, командовал 12-й конной сотней, 3-й конно-горной батареей. В составе отряда охранной стражи он «участвовал в усмирении восстания в Маньчжурии», когда русские войска совместно с контингентом пяти европейских стран, США и Японии приняли участие в подавлении «боксерского восстания» в Северном Китае. Тогда в особо угрожающем положении оказалась КВЖД и обслуживающий ее российский персонал. За время службы в охранной страже и за участие в военной кампании в Китае Константин Николаевич заслужил свои первые награды, о которых в послужном списке записано: «Награжден орденами св. Станислава 3-й ст. и 2-й ст. с мечами, св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом, медалью «За поход в Китай 1900-1901 гг.». В конце ноября 1901 года, после более чем трехлетней, сопряженной с постоянными опасностями службы в Северо-Восточном Китае, он снова переводится в Европейскую Россию, на берега Балтики, в Свеаборг, в ту же 7-ю бригаду крепостной артиллерии, где начинал офицерскую службу. В январе девятьсот второго он прибудет в Свеаборгскую крепость, а в августе командируется в Петербург «для держания экзамена» в Николаевскую Академию Генерального штаба. Экзамены успешно выдержаны, и Константин Николаевич «зачислен слушателем в академию». В начале августа 1904 года штабс-капитан Хагондоков окончил двухлетний академический курс по 1-му разряду и приказом по Генеральному штабу будет переведен на «дополнительный курс», окончание которого считалось высшей ступенью академического образования. Но в это время, в связи с тем, что с января уже шла на Дальнем Востоке война с Японией, Константин Николаевич принимает решение уйти на фронт, и, как сказано в послужном списке, «отчислен по случаю мобилизации от академии по собственному желанию с предоставлением права по окончании военных действий вновь поступить на дополнительный курс без экзаменов». В конце сентября Хагондоков прибыл в Маньчжурию, вновь оказавшись в Китае, и получил назначение в конный отряд генерала Павла Ивановича Мищенко, позже переименованный в Сводный кавалерийский корпус, где состоял в должности старшего адъютанта штаба по строевой части. Будучи уже в чине капитана, он многократно принимал участие в боях с японцами и за мужество был награжден орденами св. Анны 2-й степени с мечами, св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. Но самое главное то, что Константин Николаевич Хагондоков стал на Японской войне кавалером ордена св. Георгия 4-й степени и Золотого Георгиевского оружия — сабли с надписью «За храбрость» и темляком из орденской Георгиевской ленты, что возвысило его над офицерами и даже генералами — ведь подобные факты, когда один человек имел две эти самые почетные военные награды России, были весьма редкими. Героем войны возвращается капитан Хагондоков в Петербург, восстанавливается в Академии Генерального штаба на дополнительный курс и в мае 1906 года завершает учебу. Теперь его служба проходит при штабе войск Гвардии и Петербургского военного округа. 24 февраля 1907 года Константин Николаевич будет назначен старшим адъютантом штаба 1-й гвардейской пехотной дивизии, а в ноябре «за отличия по службе» производится в подполковники. В том же году в Петербурге вышел в свет труд Хагондокова «Тактика конницы» как учебное пособие для кавалерийских училищ, написанное им в основном на опыте боевых действий конных частей в Японской кампании. Это поставило его в ряд военных теоретиков России, так как целый комплекс вопросов «кавалерийского дела» им рассматривался впервые. «Тактика кавалерии» составлена мной по отделу «кавалерия» новой программы, принятой для военных училищ в этом году, — писал Хагондоков в предисловии. — ...Руководствуясь вообще при составлении труда «Учебником тактики», часть 1, К. Н. Дурова и лекциями «Конница» генерала Грязнова, мной разработаны самостоятельно вопросы о значении конницы, о ружьях, пулеметах в коннице, об атаке лавами, об атаке кавалерии на пехоту (первая часть), об отражении пехотой кавалерийской атаки и о случаях употребления спешенной конницы»87. 30 марта 1908 года последовало назначение подполковника Хагондокова штаб-офицером для особых поручений при штабе Гвардейского корпуса в Петербурге, и теперь по службе он непосредственно соприкасался с командующим войсками Гвардии и Петербургского военного округа великим князем Николаем Николаевичем. И несомненно, что по его рекомендации Константин Николаевич окажется введенным в особую государственную комиссию. В результате работы в ее составе, 19 апреля 1909 года Хагондокову «Высочайшим приказом объявлено Высочайшее благоволение за особые труды по пересмотру статута ордена св. Великомученика и Победоносца Георгия»88. В России каждый из орденов имел свой день, отмечаемый как праздник всеми его кавалерами. 26 ноября считалось праздником ордена св. Георгия Победоносца. В этот день каждый год в Петербурге, в Зимнем дворце, царь Николай II устраивал торжественные приемы, на которые приглашались все служившие и жившие в столице офицеры и генералы — Георгиевские кавалеры, награжденные орденом св. Георгия и по значимости следовавшим сразу за ним Георгиевским оружием. Естественно, что бывал на таких царских приемах и Константин Николаевич Хагондоков. И там произошло его представление, как то полагалось, императору Николаю II и императрице Александре Федоровне, на которую произвел впечатление отважный офицер, герой войны с Японией, происходивший с Кавказа, из кабардинских дворян. Как штаб-офицеру для особых поручений при штабе Гвардейского корпуса Хагондокову по делам службы приходилось и в другое время бывать в Зимнем дворце и в Царском Селе, где в то время в основном жила царская семья, и он даже несколько раз удостоился аудиенции у императрицы. Александре Федоровне интересно было беседовать с этим умным, образованным и уже много повидавшим в своей жизни офицером, благодаря чему позже, в одном из своих писем жене, Николай II охарактеризует Хагондокова как «твой друг Хагандоков*»89. Военная судьба вновь забрасывает Константина Николаевича в Среднюю Азию, где ему предстояло выполнить важное правительственное задание. Там он назначается командиром Туркменского (Текинского) конно-иррегулярного дивизиона, входившего в Закаспийскую казачью бригаду. И во главе текинцев был «секретно командирован в город Астрабад». После выполнения задания в Персии Хагондоков вернется в Петербург.
Лето 1911 года принесло новые перемены в его службе -19 августа «за отличия по службе» Константин Николаевич производится в полковники «с назначением командиром 1-го Читинского полка Забайкальского казачьего войска». Он хорошо знал этот полк по Японской войне, как входивший в отряд генерала Мищенко, и тогда познакомился со служившим в его составе сотником Александром Святополк-Мирским. Десять лет спустя, в 1914-м, судьба вновь сведет их — на этот раз в Кавказской конной дивизии. Во 2-й бригаде, возглавляемой Хагондоковым, подполковник Святополк-Мирский будет командовать Чеченским конным полком... В октябре 1911 года полковник Хагондоков, прибыв в Читу, к месту нового служения, примет под свое начало 1-й Читинский казачий полк, а вскоре вступит во временное командование Забайкальской казачьей бригадой. 7 декабря 1912 года последует новое назначение Константина Николаевича — Высочайшим приказом он утверждается командиром 1-го Семиреченского казачьего полка в Туркестанском военном округе. На этот раз ему предстояло нести службу в пограничной с Китаем Семиреченской области, находившейся на юго-востоке нынешнего Казахстана. В те декабрьские дни полковник Хагондоков находился в командировке, выполняя важное задание Генерального штаба на границе с Турцией, в районе города Батуми. Там и узнает он о своем назначении на службу в Семире-ченское казачье войско90. Возвращаясь из Закавказья, Константин Николаевич в январе 1913 года заедет в Нальчик, и здесь начальник Нальчикского округа подполковник Клишбиев сообщит ему о том, что он включен в состав депутации от округа, которой в феврале предстояло выехать в Петербург для поздравления «лично Его Императорского Величества по случаю празднования трехсотлетия Дома Романовых». Так Хагондоков вновь окажется в Петербурге и побывает на приеме у Николая II и Александры Федоровны91. 19 марта 1913 года он прибудет к новому месту службы в Семиречье и примет 1-й Семиреченский казачий полк. А в мае телеграммой из Петербурга его известят о том, что за заслуги по службе он награжден орденом св. Владимира 3-й степени, носимым на шейной ленте. И вот последняя, предвоенная запись в послужном списке командира 1-го Семиреченского казачьего полка 1-й Туркестанской казачьей дивизии полковника Хагондокова: «Уволен от службы по домашним обстоятельствам с мундиром и пенсией — 1914-го января 5-го». И еще одна запись в послужном списке Константина Николаевича, которую невозможно обойти, ведь она характеризует его чисто по-человечески, как любящего мужа и отца, главу большого семейства: «Женат на потомственной дворянке, дочери генерал-майора Елизавете Эмильевне Бредовой, уроженке С.-Петербургской губернии; имеет дочерей: Нину, родившуюся 1895 г. августа 3, Галю, родив. 1898 г. февраля 6, Артемию, родив. 1899 г. декабря 10, Александру, родив. 1901 г. октября 14, Тамару, родив. 1903 г. мая 11, и сыновей: Константина, родив. 1906 г. сентября 19, Георгия, родив. 1908 г. марта 27, Измаила, родив. 1910 г. августа 9»82. Выйдя со службы в запас, Хагондоков жил с семьей в Кисловодске. Там его близкие оставались и в годы Первой мировой войны. Начало войны с Германией застало полковника Хагондокова в Кисловодске. Но в Петрограде помнили о нем, как помнил о нем и великий князь Николай Николаевич, назначенный царем Верховным Главнокомандующим российской армией. И 1 сентября 1914 года последовал Высочайший приказ, согласно которому полковник Хагондоков был «назначен командиром 2-й бригады Кавказской туземной конной дивизии», поставленный тем самым на генеральскую должность. И уже 4 сентября, извещенный о новом своем назначении спешной телеграммой из Ставки Верховного Главнокомандующего, он «вступил в командование бригадой» , приехав в Грозный, где формировался Чеченский конный полк, входивший во 2-ю бригаду93. * * * 3-я бригада Кавказской конной дивизия состояла из Черкесского и Ингушского полков. По данным Владимира Владимировича Звегинцева, содержащимся в книге «Хронология русской армии. 1700-1917 гг.», начало формированию Черкесского конного полка положено 9 августа 1914 года94. Именно тогда, в начале августа, приказом командующего Кавказским военным округом наместника на Кавказе графа Воронцова-Дашкова последовало объявление о создании новой воинской части из горского населения Кубанской области — черкесов, родственных кабардинцам, и карачаевцев, родственных балкарцам. Вслед за этим начальник Кубанской области и наказной атаман Кубанского казачьего войска генерал-лейтенант Михаил Павлович Бабыч получил из штаба округа приказ приступить к формированию Черкесского конного четырехсотенного полка. Он срочно разослал соответствующие распоряжения атаманам Ека-теринодарского, Майкопского и Баталпашинского отделов, где компактно проживали горцы, возложив на них ответственность за призыв добровольцев в черкесских и карачаевских аулах. В то же время в Тифлисе штабом Кавказского военного округа подбирался командный состав Черкесского полка. Высочайшим приказом от 23 августа его командиром был назначен подполковник князь Александр Захарьевич Чавчавадзе, бывший с 1905 года адъютантом наместника на Кавказе графа Воронцова-Дашкова. Он родился 4 июля 1870 года, происходил «из дворян Тифлисской губернии». Окончил Тифлисский кадетский корпус и Пажеский корпус в Петербурге. Согласно «Краткой записке о службе командира Черкесского конного полка подполковника Чавчавадзе», составленной в сентябре 1914 года, он был женат на фрейлине императрицы, «дочери шталмейстера Высочайшего Двора девице Марии Павловне Родзянко; имеет сына Павла, родившегося 15 июня 1899 года»95. Тем временем атаманы отделов в Кубанской области с помощью старшин черкесских и карачаевских аулов проводили запись всадников-добровольцев. Как сообщал в штаб округа, в Тифлис, начальник Кубанской области генерал-лейтенант Бабыч, желавших вступить в Черкесский полк оказалось много и предварительное формирование сотен в отделах шло успешно. Весьма показательна в этом отношении заметка, опубликованная в конце августа 1914 года тифлисской газетой «Кавказ»: «Житель аула Козет урядник Хаджи Баток Лиш послал губернатору Кубанской области генерал-лейтенанту М. П. Ба-бычу прошение о зачислении его в Действующую армию добровольцем. Просителю 93 года. Он провел всю свою жизнь в боях, сражаясь вместе с абадзехами против бжедугов, принимал участие в войнах против русских во время покорения Кавказа; уже будучи русским подданным, сражался в рядах русской армии в Русско-турецкую войну 1877 г., участвовал в русско-китайской, во время боксерского восстания и, наконец, принимал участие в русско-японской войне. В своем прошении Хаджи Баток Лиш говорит, что он не может равнодушно смотреть на происходящие события и должен сражаться с дерзким врагом русского государя и родины...»96 В те же дни из сообщений генерал-лейтенанта Бабыча в штаб округа в Тифлисе станет известно о том, что многие абхазы, жители Сухумского округа, соседнего с Кубанской областью, изъявляют горячее желание вступить добровольцами в Черкесский конный полк. И в связи с этим он запрашивал штаб о возможности их записи в формируемую из черкесов и карачаевцев воинскую часть. Из Тифлиса последовал положительный ответ, доведенный до сведения командира полка подполковника Чавчавадзе, которому в связи с этим надлежало направить в Сухуми своего офицера для отбора добровольцев. Туда спешно выехал штабс-ротмистр Генрих Бьерквист»97. В начале сентября он уже сообщил подполковнику Чавчавадзе, что им собрана целая сотня добровольцев-абхазов. При окончательном формировании полка эта сотня станет 4-й и получит официальное наименование Абхазской, что и будет указано на специальном, типографски отпечатанном сотенном бланке для рапортов и донесений98. Как видно из документов Черкесского конного полка, 27 августа 1914 года в Тифлисе подполковник Чавчавадзе из прибывших в его распоряжение офицеров произвел назначения сотенных командиров. Командиром 2-й сотни стал черкес штабс-ротмистр Келеч (Клыч) Шаханович Султан-Гирей, родившийся в марте 1880 года. Как свидетельствует послужной список, он происходил «из потомков крымского хана». Образование получил «в Санкт-Петербургской Ларинской гимназии и в Елизаветградском кавалерийском училище по 1-му разряду». В 1911 году окончил на «отлично» и курс в Офицерской кавалерийской школе. Перед войной штабс-ротмистр Келеч Султан-Гирей служил в Кавказском запасном кавалерийском дивизионе, находившемся в Армавире, и «за отличную подготовку молодых солдат награжден золотым жетоном с соответствующей надписью». За отличия по службе имел «награды мирного времени»-орден св. Станислава 3-й степени и орден св. Анны 3-й степени. В конце августа 1914 года штабс-ротмистр Султан-Гирей переводится в Черкесский конный полк, где «1914-го августа 27-го назначен командиром 2-й сотни»99. В полковом списке о его семейном положении сказано: «Холост». 4-ю сотню Черкесского полка — Абхазскую — возглавит штабс-ротмистр Генрих Федорович Бьерквист, который сам непосредственно с помощью местных властей и офицеров-абхазов сформирует ее в Сухуми. Он родился 3 апреля 1880 года в Великом Княжестве Финляндском. Дворянин. По национальности швед. Военное образование получил в «специальном Финляндском кадетском корпусе»10". В Сухуми в Абхазскую сотню добровольно вступил и 56-летний прапорщик абхаз Иосиф (Шахан) Хасанович Лакербай, о котором в списке офицеров Черкесского полка отмечено: «Младший офицер с 27 августа 1914 г. в 4-й сотне». Он происходил «из дворян Сухумского округа», образование получил «домашнее». На военную службу поступил еще 16 января 1876 года, «прапорщик милиции — с 8 августа 1881 г.». Участвовал в Русско-турецкой войне -«кампания 1877-1878 гг., в сражениях был». О семейном положении Иосифа Хасановича Ла-кербая в списке указывалось: «Женат. 2 сына — 26 и 23 лет»101. 1 сентября в Тифлисе младшим офицером в 3-ю сотню Черкесского полка был зачислен прапррщик Мурза-Бек Идрисович Лоов, родившийся в 1877 году, «из абазинских князей Кубанской области». Образования «домашнего». Участвовал в русско-японской войне, вступив всадником-добровольцем в Кубанскую сотню Терско-Кубанского полка. За мужество в боях с японцами Мурза-Бек Лоов награжден знаком отличия Военного ордена — Георгиевским крестом 4-й степени и прозводством в чин прапорщика102. На места сбора всадников-добровольцев в отделах Кубанской области подполковник Чавчавадзе направил из Тифлиса своих офицеров, чтобы там произвести их окончательный отбор в сотни и затем вывезти в военный лагерь под городом Армавиром для боевой подготовки перед отправкой на фронт. Значительную помощь офицерам Черкесского полка при отборе добровольцев-карачаевцев оказал помощник атамана Ба-талпашинского отдела корнет Мисост Кучукович Абаев, участник Русско-турецкой войны 1877-1878 годов, награжденный за боевые отличия Георгиевским крестом 4-й степени. Он был известен и как балкарский просветитель, автор первого исторического труда «Балкария», опубликованного в 1911 году в Париже журналом «Мусульманин»103. В те же самые сентябрьские дни четырнадцатого года, когда формировался Черкесский полк, четверо родственников Мисоста Кучуковича из рода таубиев Аба-евых, жителей Балкарского общества, стали всадниками Кабардинского конного полка. К середине сентября все сотни Черкесского конного полка прошли стадию формирования. Согласно сведениям историка Звегинцева, приведенным в книге «Хронология русской армии. 1700-1917 гг.» и уточненным по документальным данным, известно, что 1-я сотня состояла «из черкесов Екатеринодарского отдела», 2-я — «из черкесов Майкопского отдела», 3-я — «из карачаевцев» Баталпашинского отдела, 4-я — «из абхазов Сухумского округа» 104. Газета «Кавказ» 18 сентября 1914 года поместила информацию о смотре, который устроил в те дни 1-й сотне атаман Екатеринодарского отдела полковник Павел Никифорович Камянский: «Недавно атаманом Екатеринодарского отдела был произведен смотр сотне добровольцев-черкесов, снаряженных близлежащими аулами. Атаман отдела поздравил черкесов за бравый и боевой вид. Черкесы дружно отвечали: «Берекет берсин» (покорно благодарю). Все черкесы приведены муллой-кадием к присяге и отслужили молебен о даровании победы русскому воинству»105. В военном лагере под городом Армавиром завершилось окончательное формирование Черкесского конного полка. Там же полковому командиру подполковнику Александру Захарьевичу Чав-чавадзе представлялись прибывшие на службу офицеры — корнет князь Станислав Антонович Радзивилл, из родовитых польских аристократов, который Высочайшим приказом «из отставки назначен в Черкесский конный полк», и поручик итальянский маркиз Делли Альбицци106. А 4 октября, буквально накануне отправления эшелонов полка на Украину, Чавчавадзе встретится с назначенным к нему в полк муллой — тридцатидевятилетним Мишаостом Джамботовичем Набоковым, происходившим «из горцев Кубанской области», получившим духовное образование в «Арабском университете при мечети Эль-Азхар в Каире»107. * * * О формировании Ингушского конного полка из родственных чеченцам ингушей Назрановского округа также было объявлено 9 августа 1914 года. Значительная роль на первоначальном этапе формирования полка до приезда его командного состава принадлежала старшему помощнику начальника Назрановского округа уроженцу Ингушетии подполковнику Эдиль-Султану Беймур-заеву. Он сам лично объезжал ингушские селения, беседовал с их жителями на сходах, и во многом благодаря ему уже в скором времени в окружное управление поступили списки добровольцев. Окончательное же решение по каждому из них надлежало принять командиру полка и старшим полковым офицерам. 11 сентября во Владикавказ, где в то время находилось местопребывание начальника Назрановского округа, из Петербурга прибыл полковник Георгий Алексеевич Мерчуле, назначенный Высочайшим приказом командиром Ингушского конного полка. Абхаз по национальности, он родился 6 декабря 1864 года. Согласно «Краткой записке о службе», происходил «из дворян Кутаисской губернии»108. «Мерчуле Георгий (Паша) Алексеевич из села Илори Кодорского участка Сухумского отдела (Абхазия), отец его абхазец, известный во всей округе учитель»,- пишет Езут Кичович Габелиа в книге «Абхазские всадники», вышедшей в Сухуми в 1990 году. В ранней биографии Георгия Алексеевича Мерчуле интересен тот факт, что он учился в Ставропольской гимназии на Горском отделении (Горский пансион), давшем путевку в жизнь многим горцам Северного Кавказа, ставшим известными просветителями. После Ставрополя его путь лежал в Петербург, где он поступил в военное училище. «В службу вступил по свидетельству общего отделения дополнительного класса Горского отделения Ставропольской гимназии от 16 июня 1884 года за № 861 прикомандированным к Николаевскому кавалерийскому училищу- 1884-го сентября 1-го»,- записано в «Записке» о службе Мерчуле. После окончания Николаевского кавалерийского училища, в чине корнета, Мерчуле направляется на Северный Кавказ в 45-й (позже 18-й) драгунский Северский полк; службу здесь проходили многие офицеры, которым в 1914-м предстояло попасть в «Кавказскую туземную конную дивизию». Десять лет прослужил он в этом полку, и 20 октября 1896 года в чине штабс-ротмистра был командирован в Офицерскую кавалерийскую школу для прохождения курса. «Окончил курс «успешно» и отчислен из школы обратно в полк — 1898-го сентября 24-го»109. Из Петербурга Георгий Алексеевич, пользуясь предоставленным месячным отпуском, поехал на родину, в Абхазию, откуда в конце октября и прибыл в Северский драгунский полк на Кавминводы. Но в Офицерской кавалерийской школе помнили о Мерчуле, как об опытном наезднике, умелом офицере, который с полным правом мог стать преподавателем в этом престижном военном учебном заведении. И уже вскоре, 27 декабря, последовал Высочайший приказ о зачислении штабс-ротмистра Мерчуле «в постоянный состав Офицерской кавалерийской школы». В наступившем 1899 году он прибыл в школу и сразу же получил назначение помощником заведующего «курсом обучающихся наездников», а с 5 октября стал помощником заведующего «курсом обучающихся офицеров в офицерском отделе». В январе 1903-го Мерчуле производится в ротмистры. 13 июня 1905 года начальник Офицерской кавалерийской школы генерал-майор Алексей Алексеевич Брусилов, в будущем прославленный военачальник периода Первой мировой воины, подписал свое ходатайство и «Краткую записку о службе состоящего в постоянном составе Офицерской кавалерийской школы ротмистра Мерчуле, представленного к переименованию в подполковники»- ранее выслуженного срока, «за отличия по службе»1"1. Известно, что на 1 января 1910 года подполковник Георгий Алексеевич Мерчуле уже занимал должность начальника отдела в Офицерской кавалерийской школе. 18 апреля того же года он получил чин полковника. Заотличияпо службев «мирное время» был награжден орденами — св. Станислава 3-й и 2-й степени, св. Анны 3-й и 2-й степени ш. И вот теперь с 11 сентября 1914 года полковник Мерчуле стал командиром Ингушского конного полка. Служивший под его командованием корнет Анатолий Львович Марков в своих воспоминаниях «В Ингушском конном полку», изданных в парижском эмигрантском журнале «Военная Быль» в 1957 году, так напишет о нем: «Полковник Георгий Алексеевич Мерчуле, офицер постоянного состава Офицерской кавалерийской школы из знаменитой «смены богов», как в кавалерии называли офицеров-инструкторов Школы, получил полк при его формировании и им командовал до расформирования... Это был сухой, небольшого роста абхазец, с острой бородкой «а-ля Генрих 4-й». Всегда тихий, спокойный, он произвел на нас прекрасное впечатление». Рядовым всадником в том же сентябре четырнадцатого в Ингушский полк вступит родной младший брат Георгия Алексеевича — Дорисман Мерчуле, который в боях заслужит два Георгиевских креста и производство в чин прапорщика. Опытным боевым офицером пришел в полк штабс-ротмистр Гуда Алиевич Гудиев, уроженец Ингушетии, «сын юнкера милиции Терской области», назначенный командиром 1-й сотни. Он родился 12 февраля 1880 года. Общее образование получил во Владикавказском реальном училище, военное — в Елизаветград-ском кавалерийском училище, окончив его в 1903 году. Корнетом Ингушской сотни Терско-Кубанского конного полка Гуда Гудиев вступил в войну с Японией. Как сказано в «Списке офицерским чинам Кавказской туземной конной дивизии», он «в сражениях был, ранен и контужен не был. Имеет награды за кампанию 1904-1905 годов: св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом, св. Анны 4-й ст. с надписью «За храбрость», св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом, св. Станислава 2-й ст. с мечами, св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом». В чин штабс-ротмистра Гудиев произведен 1 сентября 1910 года112. Из Офицерской кавалерийской школы вместе с полковником Мерчуле прибыл на службу в Ингушский конный полк и подполковник Владимир Давидович Абелов, «потомственный дворянин Тифлисской губернии», ставший помощником полкового командира113. Весьма колоритной и яркой личностью в Ингушском полку, да и во всей дивизии, являлся полковник французский принц Наполеон Мюрат, правнук знаменитого наполеоновского маршала, короля Неаполитанского Иоахима Мюрата, женатого на сестре Наполеона Бонапарта — Каролине. И в связи с этим родством полковник Ингушского полка принц Мюрат был правнучатым племянником императора Франции. Как странно и необъяснимо складываются порой человеческие судьбы. Прадед принца Наполеона Мюрата маршал Иоахим Мюрат вместе с Наполеоном Бонапартом в 1812 году шел с армией, чтобы покорить Россию. Их же потомок, связав свою жизнь с этой страной, стал офицером российской армии и геройски сражался с ее противниками. Еще в 1904 году Наполеон Мюрат добровольно ушел на Японскую войну, проявил мужество в боях, был тяжело ранен и вернулся с Дальнего Востока в Петербург с шестью боевыми орденами114. После войны принц Мюрат служил в лейб-гвардии Конном полку, затем в постоянном составе Офицерской кавалерийской школы, где, по словам хорошо его знавшего, известного в дореволюционной России журналиста и писателя Николая Николаевича Брешко-Брешковского, готовил «из молодых поручиков и штабс-ротмистров таких же центавров, каким он был сам, достойный правнук великолепного Иоахима Мюрата». Позже, выйдя в запас, он уехал в Америку, «но с первыми же раскатами Великой войны умчался в Россию и вступил в ряды Дикой дивизии»115. Принц Мюрат вновь пошел сражаться за Россию, а то, что он добровольно вступил в Кавказскую конную дивизию, было для него вполне естественным — ведь по матери, грузинской княжне Дадиани, он имел самое непосредственное отношение к Кавказу... 3-ю бригаду Кавказской конной дивизии возглавил генерал-майор князь Николай Петрович Вадбольский. * * * Итак, в сентябре 1914 года завершилось формирование дивизии кавказских горцев, а в октябре эшелоны повезут ее полки на Украину, в Подольскую губернию, откуда в скором времени и предстояло им вступить в боевые действия на Юго-Западном -австрийском фронте. В Кавказской конной дивизии рядовых называли не «нижними чинами», как то было принято в российской армии, а «всадниками». Так как у горцев не существовало обращения на «вы», то к своим офицерам, генералам, и даже к командиру дивизии великому князю Михаилу Александровичу, всадники обращались на «ты», что нисколько не умаляло значения и авторитета командного состава в их глазах и никак не отражалось на соблюдении ими воинской дисциплины. «Отношения между офицерами и всадниками сильно отличались от таковых в регулярных частях,- вспоминал офицер Ингушского полка Анатолий Марков.- В горцах не было никакого раболепства перед офицерами, они всегда сохраняли собственное достоинство и отнюдь не считали своих офицеров за господ -тем более за высшую расу». Подчеркивает это и в очерке «Кавказская туземная конная дивизия» офицер Кабардинского конного полка Алексей Арсеньев: «Отношения между офицерами и всадниками носили характер совершенно отличный от отношений в полках регулярной конницы, о чем молодые офицеры наставлялись старыми. Например — вестовой, едущий за офицером, иногда начинал петь молитвы или заводил с ним разговоры. В общем уклад был патриархально-семейный, основанный на взаимном уважении, что отнюдь не мешало дисциплине; брани — вообще не было места... Офицер, не относящийся с уважением к обычаям и религиозным верованиям всадников, терял в их глазах всякий авторитет. Таковых, впрочем, в дивизии и не было». Весьма интересны и следующие обобщения, сделанные русским офицером Арсеньевым о горцах — его боевых товарищах по Кабардинскому полку и дивизии: «Чтобы правильно понять природу Дикой Дивизии, нужно иметь представление об общем характере Кавказцев, ее составлявших. Говорят, что постоянное ношение оружия — облагораживает человека. Горец — с детства был при оружии: он не расставался с кинжалом и шашкой, а многие — и с револьвером или старинным пистолетом. Отличительной чертой его характера было чувство собственного достоинства и полное отсутствие подхалимства. Выше всего ценилась ими храбрость и верность; это был прирожденный воин...» Алексей Алексеевич Арсеньев, говоря, о высокой дисциплине, существовавшей в дивизии, подчеркивает, что в первую очередь это было связано с тем, что «всякий мусульманин воспитан в чувстве почтения к старшим — это поддерживалось «ада-тами»-горскими обычаями»116. Очень ярко и выразительно напишет о Кавказской конной дивизии Николай Николаевич Брешко-Брешковский в своей книге-« романе» «Дикая Дивизия», вышедшей в начале тридцатых годов в эмигрантском издательстве в Риге. Он неоднократно бывал на фронте в дивизии и ее полках, близко знал многих ее офицеров, встречался с всадниками. В то время горцы Кавказа и «степные» народы Туркестана, пишет Брешко-Брешковский, «не отбывали воинской повинности», однако при любви их «к оружию и к лошади, любви пламенной, привитой с раннего детства, при восточном тяготении к чинам, отличиям, повышениям и наградам, путем добровольческого комплектования можно было бы создать несколько чудесных кавалерийских дивизий из мусульман Кавказа и Туркестана. Можно было бы, но к этому не прибегали». «Почему?»- ставит вопрос Брешко-Брешковский и сам же отвечает на него: «Если из опасения вооружить и научить военному делу несколько тысяч инородческих всадников — напрасно! На мусульман всегда можно было вернее положиться, чем на христианские народы, влившиеся в состав Российского Царства. Именно они, мусульмане, были бы надежной опорой власти и трона. Революционное лихолетье дало много ярких доказательств, что горцы Кавказа были до конца верны присяге, чувству долга и воинской чести и доблести...»117. И вот, когда в 1914 году «вспыхнула Великая война,- читаем в книге «Дикая Дивизия»,- решено было создать туземную конную Кавказскую дивизию. С горячим, полным воинственного пыла энтузиазмом отозвались народы Кавказа на зов своего Царя. Цвет горской молодежи поспешил в ряды шести полков дивизии — Ингушского, Черкесского, Татарского, Кабардинского, Дагестанского, Чеченского. Джигитам не надо было казенных коней — они пришли со своими; не надо было обмундирования — они были одеты в свои живописные черкески. Оставалось только нашить погоны. У каждого всадника висел на поясе кинжал, а сбоку шашка. Только и надо было казенного, что винтовки... Чтобы поднять и без того приподнятый дух горцев, во главе дивизии поставлен был брат Государя, великий князь Михаил Александрович, высокий, стройный, сам лихой спортсмен и конник. Такой кавалерийской дивизии никогда еще не было и никогда, вероятно, не будет». Удивительным был состав офицеров дивизии, состоявший из людей разных национальностей, для которых служба в Кавказской конной дивизии стала делом чести, все они гордились принадлежностью к ней и в жестоких боях доказали, что они, как и их боевые товарищи — природные горцы, достойны того, чтобы называться тоже кавказцами. «Спешно понадобился офицерский состав,- пишет Брешко-Брешковский,- и в дивизию хлынули все, кто еще перед войной вышел в запас или даже в полную отставку. Главное ядро, конечно, кавалеристы, но, прельщенные экзотикой, красивою кавказскою формою, а также и обаятельной личностью Царственного командира, в эту конную дивизию пошли артиллеристы, пехотинцы и даже моряки, пришедшие с пулеметной командой матросов Балтийского флота... Вообще, Дикая дивизия совмещала несовместимое. Офицеры ее переливались, как цвета радуги, по крайней мере двумя десятками национальностей. Были французы — принц Наполеон Мюрат и полковник Бертрен; были двое итальянских маркизов -братья Альбицци. Был поляк — князь Станислав Радзивилл и был персидский принц Фазула-Мирза. А сколько еще было представителей русской знати, грузинских, армянских и горских князей, а также финских, шведских и прибалтийских баронов... И многие офицеры в черкесках могли увидеть имена свои на страницах Готского альманаха. Дивизия сформирована была на Северном Кавказе... и в четыре месяца обучили ее и бросили на австрийский фронт. Еще только двигалась она на запад эшелон за эшелоном, а уже далеко впереди этих эшелонов неслась легенда. Неслась через проволочные заграждения и окопы. Неслась по венгерской равнине к Будапешту и Вене... Говорили, что на русском фронте появилась страшная конница откуда-то из глубин Азии...»"8. В течение первой половины октября 1914 года все полки дивизии с мест своего формирования воинскими эшелонами были передислоцированы в Подольскую губернию и временно разместились в городах Виннице, Проскурове (ныне Хмельницкий) и в их районах. Здесь предстояло завершить окончательную боевую подготовку всадников, начатую еще на Кавказе. В связи с выдвижением кавказских полков в тыловые районы Действующей армии, 16 октября царь Николай II направил из Петрограда телеграмму в Винницу, в штаб Кавказской конной дивизии, ее командиру великому князю Михаилу Александровичу: «Передайте представителям племен, формировавших полки Кавказской конной туземной дивизии, Мою радость по поводу выступления частей в поход, а также и Мою уверенность, что полки проявят на деле воинскую доблесть». В тот же день Михаил Александрович по телеграфу передал текст царской телеграммы в Тифлис наместнику на Кавказе графу Воронцову-Дашкову, сопроводив ее словами: «Прошу Ваше Сиятельство сообщить вышеуказанным племенам Кавказа о таковом внимании к ним Его Императорского Величества»110. Эта просьба великого князя незамедлительно была исполнена. Так, уже 17 октября начальник Терской области генерал-лейтенант Флейшер получил из Тифлиса от наместника срочное телеграфное сообщение «о полученной от Его Величества телеграмме» . И в тот же день по этому знаменательному поводу издал приказ с текстом телеграммы Николая II, направив его начальникам Нальчикского, Назрановского, Грозненского и Веденского округов, где формировались Кабардинский, Ингушский и Чеченский полки. 20 октября о царской телеграмме, связанной с Кавказской конной дивизией, сообщило на всю страну Петроградское телеграфное агентство...120. А дивизия между тем усиленно готовилась к боям. Дополнительно к конным полкам в ее состав вошли части и подразделения поддержки, медицинские учреждения: 2-й конно-горный артиллерийский дивизион, пулеметный отряд Балтийского флота, конно-подрывной отряд, команда связи при штабе дивизии, автомобильный отряд, мотоциклетный отряд, передовой перевязочный отряд, 22-й передовой санитарный отряд121. * * * В то время русские войска Юго-Западного фронта, в составе которого теперь находилась и Кавказская конная дивизия, успешно проводя наступательные операции в Галиции (Западная Украина), взяли в осаду мощную неприятельскую крепость Пе-ремышль с многотысячным австро-венгерским гарнизоном, юго-западнее Львова. В связи с этими событиями во всех частях дивизии прошли торжественные моления. 26 октября в городе Про-скурове адъютант Черкесского конного полка поручик Михаил Бучкиев извещал полковых офицеров и сотенных командиров: «По приказанию командира полка сообщаю, что сегодня, в воскресенье, 26-го сего октября, по случаю получения известия об отступлении австрийцев на всем Галицийском фронте... в 4 часа пополудни полковому мулле в помещении 3-й сотни совершить благодарственное моление, на котором присутствовать всем всадникам магометанского вероисповедания» 122. И вот командир дивизии генерал Свиты Его Величества великий князь Михаил Александрович получил приказ главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта — с 15 ноября начать переброску частей дивизии из Подольской губернии ко Львову и оттуда следовать на передовые позиции, где войти в состав 2-го кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта Гуссейна Хана Нахичеванского. 26 ноября Кавказская конная дивизия через Львов начала «проходное выдвижение» в юго-западном направлении к городу Самбору123. В тот день в столице Галиции, Львове, свидетелем шествия частей дивизии по его улицам стал граф Илья Львович Толстой, сын Льва Николаевича Толстого. Он, как журналист и писатель, приехал в этот город, всего лишь месяц назад освобожденный русскими войсками от австрийцев. О своих впечатлениях и чувствах, вызванных увиденными им кавказскими полками, Илья Львович расскажет в очерке «Алые башлыки», опубликованном в начале 1915 года в московском журнале «День Печати» и перепечатанном газетой «Терские ведомости». «Первое мое знакомство с Кавказской туземной конной дивизией,- писал Толстой,- произошло во Львове, когда командир корпуса производил ее смотр. Это было в самом центре города, против лучшего отеля, в 12 часов дня, когда улицы были запружены народом и когда жизнь большого города кипела в полном разгаре. Полки проходили в конном строю, в походном порядке, один за одним, один красивее другого, и весь город в продолжение целого часа любовался и дивился невиданным дотоле зрелищем... Под скрипучий напев зурначей, наигрывающих на своих дудочках свои народные воинственные песни, мимо нас проходили нарядные типичные всадники в красивых черкесках, в блестящем золотом и серебром оружии, в ярко-алых башлыках, на нервных, точеных лошадях, гибкие, смуглые, полные гордости и национального достоинства. Что ни лицо, то тип; что ни выражение — выражение свое, личное; что ни взгляд — мощь и отвага...» Восхищенный кавказскими всадниками, влившимися добровольцами в ряды российской армии, Илья Львович вспомнил и трагические страницы истории взаимоотношений России и Кавказа: «60 лет тому назад эти люди упорно с нами воевали, а теперь они настолько слились с Россией, что сами добровольно пришли сюда для того, чтобы общими усилиями сломить упорство нашего, теперь уже общего, опасного и сильного врага. Как тогда Кавказ боролся и все приносил в жертву своей независимости, так теперь он выслал к нам лучших своих представителей для того, чтобы вместе с нами стать на защиту независимости не только нашей родины, но тем самым и всей Европы от губительного нашествия новых варваров... Весь состав дивизии — вольные всадники, вооруженные своим оружием, сидящие на своих конях, добровольно и сознательно записавшиеся в ряды войск...» Далее Илья Львович Толстой говорит в статье о том, что после того, как он увидел всадников и офицеров кавказских полков на улицах Львова, его «потянуло» к этим «интересным, сильным людям» и ему удалось познакомиться с офицерами и всадниками. «С тех пор я полтора месяца провел в ближайшем соприкосновении с этими частями и не только полюбил весь их состав, начиная с высшего и до последнего рядового, но и научился глубоко его уважать. Я видел людей и в походе, и на стоянках, и в боях. Их называли «дикими», потому что на них надеты страшные мохнатые папахи, потому что они завязывают на голове башлыки, как чалмы, и потому что многие из них...- абреки, земляки знаменитого Зелимхана... * Я жил целый месяц в халупе в центре расположения «диких полков»,- рассказывал Толстой,- мне указывали людей, которые на Кавказе прославились тем, что из мести убили несколько человек,- и что же я видел? Я видел этих убийц, нянчивших и кормящих остатками своего шашлыка чужих детей; я видел, как полки снимались со своих стоянок и как жители жалели об их уходе, благодарили их за то, что они не только платили, но и помогали своими подаяниями; я видел их выполняющими самые трудные и сложные военные поручения; и я видел их в боях дисциплинированных, безумно отважных и непоколебимых. Много у меня от этого времени осталось впечатлений, самых интересных, которые я берегу в своей душе, как ценные воспоминания и как дорогой психологический материал. К сожалению, нескольких моих друзей теперь уже нет в живых. Одни пали еще при мне. О смерти других я узнал недавно, уже здесь, в Москве...»124. Илья Львович, с любовью рассказывая о Кавказской конной дивизии, в условиях войны не мог назвать имен знакомых ему офицеров, как не мог сказать и о том, что в середине декабря 1914 года его родной брат, прапорщик Михаил Толстой, будет зачислен на службу во 2-й Дагестанский полк...
После торжественного прохода дивизии через Львов ее полки, совершив семидесятикилометровый переход по австро-венгерской территории, занятой российской армией, вышли к городу Самбору, где 28 ноября, как свидетельствует штабной документ, полностью «закончилось сосредоточение дивизии». Отсюда кавказские полки выходили на боевой участок в Карпатских горах, куда в том году пришла ранняя зима с обильными снегопадами и морозами. Наступил декабрь 1914 года, и с того времени начался отсчет славного героического боевого пути Кавказской конной дивизии... В «Конспекте боевых действий Кавказской туземной конной дивизии» сказано: «15 декабря. Во исполнение поставленной 2-му кавалерийскому корпусу задачи, дивизия переходит из Самбора в район Жукотин — Ломна — Головецко. 7 декабря. 3-я бригада с 4 пулеметами и 2 конно-горными орудиями переходит в район Хащув-Рабе для разведки противника на фронте Выдраны — Балиград, имея также задачей активными действиями отбросить противника к западу. 8-9 декабря. Столкновение с противником разъездов и разведывательных сотен 3-й бригады»125. В Карпатских горах, юго-западнее Самбора, на берегах реки Сан, Кавказская конная дивизия вступила в боевые действия с неприятелем, действуя вначале в составе 8-й, а затем 9-й армии Юго-Западного фронта. До начала февраля 1915 года ее полки вели тяжелые бои в горах и долинах Карпат, у галицийских и польских городков и деревень. Наступательные операции и разведка боем чередовались с отражением контратак крупных сил неприятеля, пытавшегося в зимние месяцы прорваться с юга к блокированной русской армией неприятельской крепости Перемышль со 120-тысячным гарнизоном. И кавказские полки с честью выполнили свою боевую задачу — там, где стояли они, враг не прошел, там, где наступали, враг был повержен. Документы полков и штаба Кавказской конной дивизии донесли до нас имена героев боев, описание их подвигов и связанных с ними боевых эпизодов на всем протяжении войны с 1914-го по 1917 год. В тот период через службу в дивизии прошло более 7000 всадников — уроженцев Кавказа (полки, понесшие потери в боях и сокращавшиеся за счет отчисления «вовсе от службы» всадников по ранениям и болезням, четырежды пополнялись приходом с мест их формирования запасных сотен). Около 3500 из них были награждены Георгиевскими крестами и Георгиевскими медалями «За храбрость», а все офицеры удостоены орденов. К сожалению, рассказать обо всех героях Кавказской конной дивизии в книге не представляется возможным, в ней названы имена лишь части из них, всадников и офицеров, сделавших очень многое, порой ценой собственной жизни, в деле защиты нашего Отечества... Полки 3-й бригады — Черкесский и Ингушский — уже 8 декабря первыми из состава дивизии вступили в столкновение с неприятелем1. Наградные представления и данные из приказов о награждении дают нам возможность увидеть, как отважно сражались всадники и офицеры кавказских полков в далекие от нас дни зимы 1914/15 года, заброшенные военной судьбой далеко от родных мест в Карпатские горы. Черкесского конного полка. Награждены Георгиевскими крестами: «Юнкер милиции Асланбек Шарданов — 3 ст. № 24875. 8 декабря 1914 года у дер. Тарки находился на разведке под действительным огнем противника, пока не выполнил возложенной на него задачи». Асланбек Шарданов в составе Терско-Кубанского конного полка в 1904-1905 годах участвовал в войне с Японией, за боевые отличия был награжден Георгиевским крестом 4-й степени и произведен в чин юнкера2. «Всадник КрымАйсанов — 4 ст. № 159477. Всадник Бесса Куруа — 4 ст. М 159482. В боях 9 декабря 1914 года в районе у дер. Тарки и Волковыя под сильным огнем добыли и доставили ценные сведения о силах и расположении противника. Всаднику Куруа пришлось переправляться вброд под огнем»3. «Юнкер милиции Зачерий Хапачев — 3 ст. № 24876. 13 декабря 1914 года у дер. Волковыя доставил особо важные приказания под сильным пулеметным огнем, чем предупредил обход противником фланга нашего отряда». Зачерий Хапачев — участник русско-японской войны. В боях с японцами заслужил Георгиевский крест 4-й степени и чин юнкера милиции4. «Мл. урядник вольноопределяющийся Пшимаф Ажигоев -4 ст. № 159473. Приказный Сеид-Вий Крымшамхалов — 4 ст. № 159476. В бою 13 декабря 1914 года у дер. Рыбни — Горожанка под сильным пулеметным огнем противника неоднократно доставляли важные донесения, чем вывели из трудного положения наш отряд». «Всадник Бахчерий Лешев — 4 ст. № 159474. 15 декабря 1914 года произвел разведку дер. Студенка, скрытно провел полусотню к деревне, благодаря чему последняя была взята». «Всадник Ахмет Шаов — 4 ст. № 159475. В бою с 18-го на 19 декабря 1914 года у дер. Пржеслуп подносил патроны в окопы сильно обстреливаемые ружейным и артиллерийским огнем, когда никто на это не решался». «Мл. урядник ЛеонДудов — 4 ст. № 159478. 13декабря 1914 года в бою у дер. Горожанки бросился на4-х австрийцев и совместно с другими силою взял их в плен»5. В боях придет январь 1915 года, и имена новых Георгиевских кавалеров Черкесского полка, заслуживших награды в те дни, объявит в своем приказе командир 2-го кавалерийского корпуса: Юнкер Муса Джарит — 3 ст. М 15565. Командуя взводом, пробился к своим». Муса Джарим 1876 года рождения, «из узденей Закубанских черкесов», участник войны с Японией, был награжден Георгиевским крестом 4-й степени и чином юнкера. «Мл. урядник Магомет-Гери Крымшамхалов — 4 ст. № 183986. Доставил важное приказание». «Приказный Махмуд Беданоков — 4 ст. № 183987. Всадник Учужук Почешхов — 4 ст. № 184006. Всадник Хаджи-Мурат Чомаев — 4 ст. № 184008. Всадник Бекир-Бий Крымшамхалов — 4 ст. № 184009. Личным мужеством содействовали успеху». «Всадник Василий Маги — 4 ст. № 184022. Всадник Махмуд Шовгенов — 4 ст. А# 183999. Охотниками добыли важные сведения»6. В числе награжденных за мужество в декабрьских и январских боях 1915 года медалями «За храбрость» 4-й степени были и всадники Черкесского конного полка: Рамазан Шхалахов. «Вывел разъезд из-под огня». ДжатдайБайрамуков. «Вынес раненого». Николай Анчабадзе (Ачба). «Произвел важную разведку и сообщил точные сведения»7. Отважно сражались в Карпатских горах и офицеры Черкесского полка. Орденом св. Владимира 4-й степени — с мечами и бантом был награжден его командир подполковник Александр Захарьевич Чавчавадзе, ордена св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» получили прапорщики Мурза-Бек Лоов и Дав лет-Мурза Бжегаков. Старейший по возрасту офицер Черкесского конного полка пятидесятишестилетний прапорщик 4-й Абхазской сотни Иосиф Хасанович Лакербай за мужество, проявленное в декабрьских боях, будет удостоен ордена св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». И вот новое наградное представление на него, составленное сотенным командиром штабс-ротмистром Генрихом Бьерквистом после боя, происшедшего 9 января 1915 года в Карпатах, на берегу реки Сан, у деревни Царицынка, когда противник потеснил Черкесский полк: Прапорщик Иосиф Лакербай. Под перекрестным огнем во время отхода от Царицынка стойко держался на своих позициях полусотни, отходившей перекатами, и в высокой степени способствовал задержанию подавляющих сил неприятеля у дер. Царицынка. Представляется к ордену св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом»8. В числе первых офицеров дивизии 9 января 1915 года орденом св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом будет награжден и командир 2-й сотни штабс-ротмистр Келеч (Клыч) Султан-Гирей «за отличия в делах против неприятеля с 11-го по 19 декабря 1914 года». За январские бои командование дивизии представит штабс-ротмистра Султан-Гирея к награждению Георгиевским оружием. Вот что писал о его боевых делах командир полка подполковник Чавчавадзе: «Занимал со 2-й сотней позицию под дер. Кривка, целые сутки удерживал натиск превосходящих сил неприятеля на сотню и отбил ночью с 13-го на 14 января последовательно три штыковые атаки австрийцев»9. «Штабс-ротмистр Клыч. Султан-Гирей. Проявляя самую энергичную, кипучую деятельность, руководил в разведке путей на Цуриповку, на высотах 1297-1244, куда пришлось пробираться его полусотне через сугробы снега, без дорог, по грудь в снегу, в мороз и вьюгу для того, чтобы установить постоянное наблюдение за неприятелем»10. * * * Ингушский конный полк начал боевые действия в Карпатах у села Рыбне. Позже в наградных представлениях на его командира полковника Георгия Алексеевича Мерчуле, в сведениях «Награды за текущую кампанию», первым будет указан орден св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, которым его наградят, согласно Высочайшему приказу от 9 января 1915 года, «за бой при селе Рыбне 13 декабря 1914 года»11. За отвагу, проявленную в бою за село Рыбне, будут награждены Георгиевскими крестами: «Мл. урядник Ахмет Идигович Оздоев — 4 ст. JV5 159485. В бою 13 декабря 1914 года вызвался охотником, несмотря на полученное ранение, добыл и доставил важные сведения о расположении противника». «Всадник Асланбек Галъмиевич Маматиев — 4 ст. № 159487. 13 декабря 1914 г., будучи старшим в секрете и окруженный противником, пробился к сотне и захватил 8 австрийцев и германцев». Позже Асланбек Маматиев будет произведен в офицеры. 17 июня 1916 года в чине подпоручика погиб в бою. Посмертно награжден Георгиевским оружием. «Вахмистр светлейший князь Грузинский Михаил — 4 ст. № 159498. 13 декабря 1914 года в бою у сел. Рыбне под сильным огнем противника доставил важное донесение и восстановил утраченную связь». Князь Михаил Николаевич Грузинский — в дальнейшем офицер Ингушского полка — будет награжден пятью орденами12. Анатолий Львович Марков спустя многие годы после Первой мировой войны, находясь в эмиграции во Франции, в своих воспоминаниях «В Ингушском конном полку», рассказывая об однополчанах, скажет и о том, что «фамилия Мальсаговых в полку была столь многочисленна, что при сформировании полка на Кавказе был даже проект создать из представителей этой фамилии особую сотню»13. Были Мальсаговы и среди тех, кто отличился храбростью в первых боях Ингушского полка у деревни Рыбне и в числе первых удостоен Георгиевских крестов: «Всадник Бахауддин Хаджукоевич Мальсагов — 4 ст. № 159500. Мл. урядник Юнус Хутиевич Мальсагов — 4 ст. № 159486. Всадник Ахмед Артаганович Мальсагов — 4 ст. № 159494. В бою 13 декабря 1914 г., будучи разведчиками, с явной опасностью для жизни добыли и доставили важные сведения о расположении противника»14. Бахауддин Мальсагов — сын начальника «Ингушской охранной стражи», коллежского регистратора (прапорщика) Хаджуко Мальсагова, который в составе Терско-Горского конно-иррегу-лярного полка участвовал в войне с Турцией в 1877-1878 годах, «в Европейской Турции» — на Балканах, и был награжден знаками отличия Военного ордена — Георгиевскими крестами 3-й и 4-й степени и румынским крестом «За переход через Дунай»15. В Ингушском конном полку служил и старший брат Бахаудди-на — всадник Муса Мальсагов. За мужество, проявленное в январских боях в Карпатах, он получит Георгиевский крест 4-й степени, а именно за то, что в ожесточенном бою во время контратаки австрийцев под шквальным огнем «восстановил связь» между своей 4-й сотней и командиром полка16. Ахмед Мальсагов — сын прапорщика Артагана Мальсагова, участника Русско-турецкой войны 1877-1878 годов. Его старший брат подпоручик Созерко Мальсагов в это же время служил в стрелковом полку на Юго-Западном фронте и с августа 1914-го участвовал в боях». Отличится в Карпатском сражении в январские дни 1915 года и урядник Мурат Мальсагов — в критический момент боя он «доставил важное приказание» полковника Мерчуле командиру сотни, и за это его наградят Георгиевским крестом 4-й степени17. Урядник Асмибек Маматиев, участник русско-японской войны, отмеченный наградами. За боевые отличия в Карпатах приказом командира 2-го кавалерийского корпуса за № 75 от 20 июля 1915 года он первым в Ингушском полку будет удостоен Георгиевского креста 1-й степени № 1629 за то, что, «в бою 29 декабря доставил важные сведения о противнике»18. Урядник Хаджи-Мурат Заурбекович Местоев свою первую награду получил за декабрьские бои в Карпатах. Позже, в ноябре 1915 года, в списке «Всадники Ингушского конного полка, имеющие Георгиевские кресты всех 4-х степеней», о нем будет сказано: «Хаджи-Мурат Местоев — 4-я ст.- за бои в декабре 1914 года, 3-я ст.- в феврале, 2-я ст.— в мае и 1-я ст.— августа месяца 1915 года»19. Всадник Ингушского полка Осман Магометович Аушев приказом командира 2-го кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта Хана Нахичеванского был награжден медалью «За храбрость» 4-й степени зато, что «в боях с 11 по 13 декабря 1914 года у сел. Рыбне под огнем противника выказал выдающееся мужество и храбрость»20. В декабрьских боях заслужил Георгиевский крест 4-й степени всадник Паша Беков, который, находясь «старшим в секрете, обнаружил противника» и предупредил об этом командира сотни21. Старший урядник Ингушского полка Алисхан Плиев в январских боях, «командуя взводом, удержал пункт», дав возможность своей сотне отбить контратаку неприятеля, и был награжден Георгиевским крестом 4-й степени. Месяц спустя заслужит он и медаль «За храбрость». «В боях с 13-го по 19 февраля 1915 года у дер. Цу-Бабино,- сказано о Плиеве в наградном приказе,- под огнем противника выказал выдающееся мужество и храбрость»22. И конечно же образцом мужества и воинской доблести в боях служили офицеры. Командир 1-й сотни штабс-ротмистр Гуда Алиевич Гудиев, награжденный на Японской войне пятью орденами, за храбрость в декабрьских боях в Карпатах командующим армией будет удостоен ордена св. Анны 2-й степени с мечами, а «за январские бои» ему объявлено Высочайшее благоволение -личная благодарность императора Николая II23. Прапорщики ветеран Японской кампании Муса Аушев, Эль-мурза Гулиев и Кагерман Дудаев за подвиги, совершенные в декабрьских боях, получат в награду ордена св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». После объявления в январе 1915 года приказа об их награждении пройдет несколько месяцев, и затем из штаба 2-го кавалерийского корпуса офицер для поручений доставит в штаб дивизии пакет с извещением и орденами: «Начальнику штаба Кавказской туземной конной дивизии. Препровождаются орденские знаки, присланные из штаба IX армии для выдачи офицерам, поименованным на обороте: Ингушского конного полка. Штабс-ротмистр Гудиев — св. Анны 2-й ст. с мечами. Прапорщик Дудаев — св. Анны 4-й ст. с надп. «За храбрость». Прапорщик Аушев — св. Анны 4-й ст. с надп. «За храбрость». Прапорщик Гулиев — св. Анны 4-й ст. с надп. «За храбрость»2'1. Орденом св. Владимира 3-й ст. с мечами за бои в Карпатах будет награжден полковник Ингушского полка принц Наполеон Мюрат (орден св. Владимира 4-й степени он получил в период русско-японской войны). Об одном из боевых эпизодов во фронтовой жизни этого удивительного человека рассказал в книге «Дикая Дивизия» Николай Николаевич Брешко-Брешковский: «Здесь, в Карпатах, он спасает положение всей бригады, почти отрезанной, когда на лямках ему были поданы пулеметы... Он с горстью своих людей находился на такой круче — подняться к нему никакой возможности не было! Тогда Мюрат приказал спустить длинные-длинные веревки, и на этих веревках его люди подтянули пулеметы. Из них он открыл такой огонь — австрийцы бежали в панике !»25. Вполне вероятно, что именно за этот подвиг Наполеон Мюрат и стал кавалером ордена св. Владимира 3-й степени, который давался офицерам, состоявшим в чине начиная от полковника. 15 февраля 1915 года командир полка Георгий Алексеевич Мерчуле представил принца Мюрата к еще более высокой награде и в своем рапорте командиру 3-й бригады писал: «Прошу Вашего ходатайства о награждении принца Наполеона Мюрата за рекогносцировку с 2-го по 9 января с. г. высот Устрижижи-Гор-ны Георгиевским оружием»26. Но взамен Георгиевского оружия Мюрату было «объявлено Высочайшее благоволение за отличия в боях». «Этот рожденный для войны офицер переживал трагедию,-писал о принце Наполеоне Мюрате Брешко-Брешковский, встречавшийся с ним летом 1915 года.- Его последние трофеи и подвиги были в буквальном смысле последними. Он все еще силен, все еще может гнуть монеты, но уже постепенно лишается ног. Дают знать себя подагра мирного времени, и ревматизм трех войн, и, самое главное, зимние бои в Карпатах, с их стужею, когда ему отморозило обе ноги»27. В ноябре 1915 года, когда здоровье полковника Наполеона Мюрата еще более ухудшится, он вынужден будет расстаться со своим полком и однополчанами и выедет с Юго-Западного фронта в Тифлис для «прикомандирования в распоряжение Главнокомандующего Кавказской армией». В должности адъютанта Ингушского конного полка служил корнет Александр Николаевич Баранов, потомственный дворянин, из выпускников Пажеского корпуса, участник похода в Китай в 1900-1901 годах и последовавшей вскоре русско-японской войны, отмеченный боевыми наградами. В Кавказскую конную дивизию он пришел из запаса. Хорошо его знавший писатель Брешко-Брешковский в книге «Дикая Дивизия» скажет о нем: «Баранов, единственный из русских в Ингушском полку... безупречно мог носить кавказскую форму. Его тонкая талия была создана для черкески, и в ней, будучи среднего роста, он казался много выше»28. Сражался корнет Александр Николаевич Баранов отважно. Как видно из документов, уже в декабре и январе он заслужил два ордена: се. Анны 3-й степени с мечами и бантом — «за бой у села Полянчики 11 декабря 1914 года» и св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом -«за бой у сел Кривка, Цу-Кривка 23-24 января 1915 года»29. А за доблесть, проявленную корнетом Барановым 13 декабря 1914 года у карпатского села Рыбне, командир полка полковник Мерчуле представит его к награждению Георгиевским оружием. Наградное представление раскрывает перед нами подробности боя, который в тот день вели Ингушский и Черкесский полки: «В бою 13 декабря 1914 года при наступлении 3-й бригады Кавказской туземной конной дивизии на высоту с белым домом, когда австрийцы, засевшие в окопах, открыли по нашим цепям сильный и действительный огонь, адъютант Ингушского конного полка корнет Баранов верхом, взяв в лямку пулемет, под пулеметным огнем вывез его галопом на линию цепей, а затем таким же образом вывез другой пулемет и, кроме того, два раза подвозил к ним патроны. Неоднократно подвергая свою жизнь явной опасности этой доблестной, самоотверженной деятельностью, корнет Баранов не только доставил нашим цепям возможность быстро двигаться вперед, но и парировать начавшийся обрисовываться обход нашего фланга противником и, таким образом, содействовал достижению цели, поставленной всей бригаде. Будучи лично свидетелем описанного подвига корнета Баранова, ходатайствую о награждении сего обер-офицера Георгиевским оружием»30. Наградой корнета Баранова «за бой при селе Рыбне 13 декабря 1914 года» станет объявленное ему Высочайшее благоволение. * * * В «Конспекте боевых действий Кавказской туземной конной дивизии» отмечено: «17 декабря. Бой 1-й бригады у дер. Ветлино»31. Деревня Ветлино находилась в узкой долине реки Ветлинки, впадающей в Сан. Слева и справа от нее протянулись горные хребты высотой до 1300 метров с крутыми заваленными снегом и густо поросшими буком и ельником склонами. Там, у обороняемой значительными силами австрийцев деревни Ветлино, и примет свой первый бой Кабардинский конный полк. Командир 1-й бригады генерал-майор князь Дмитрий Петрович Багратион, как сказано в документе, «во время движения дивизии к Цисне был выдвинут с бригадой 17 декабря для занятия деревни Береги-Горне и обеспечения выхода дивизии в долину реки Ветлинка»32. Первым по долине реки Ветлинки в тот день, 17 декабря, двигался Кабардинский конный полк. За ним шел 2-й Дагестанский. В авангарде Кабардинского полка с целью разведки следовала 4-я сотня штабс-ротмистра Вольдемара Константиновича Соколовского, сформированная в основном из жителей Малой Кабарды и Балкарии. Уже затемно, наступившим вечером, сотня подошла к деревне Ветлино. После проведенной разведки штабс-ротмистр Соколовский решил внезапно атаковать засевших в ней австрийцев с пулеметами, понимая, что днем это будет сделать намного труднее. И спешенная 4-я сотня пошла в атаку на деревню. Завязался тяжелый ночной бой. В полку, в то время остановившемся на бивуак, услышали грохот ружейных и пулеметных выстрелов, доносившихся со стороны деревни Ветлино. Стало ясно, что сотня Соколовского ведет бой. Тут же, немедля, из полкового лагеря к Ветлино выступили две сотни. Вели их командир полка полковник Илларион Илларионович Воронцов-Дашков и его помощник по строевой части подполковник Федор Николаевич Бекович-Черкасский... После того боя командир бригады генерал-майор Багратион составит наградные представления, из которых перед нами предстает полная картина первой боевой схватки, которую выдержал Кабардинский конный полк. Полковник Воронцов-Дашков. «Прибыв на помощь к сотне Кабардинского конного полка, находящейся в тяжелом положении боя против 4-х рот тирольских стрелков Австро-Венгерской 70 армии, занимавших окопы с пулеметами у дер. Ветлино в Карпатских горах, в ночь с 17-го на 18 декабря привел с собой две сотни вверенного ему Кабардинского конного полка и умелыми действиями и личным примером мужества выбил противника из деревни и окопов его левого фланга, взяв 15 нижних чинов, оружие, амуницию и патроны... Весь бой шел в спешенном строю с 8 '/2 вечера до 3 часов ночи под дождем и снегом. Из строя выбыл 1 обер-офицер и 20 всадников убитых, раненых и контуженых. Представляется к награждению Георгиевским оружием»33. Подполковник Бекович-Черкасский. «В ночь с 17-го на 18 декабря 1914 года три спешенные сотни Кабардинского конного полка у деревни Ветлино выбили противника силой в один батальон тирольских стрелков с 4-мя пулеметами из деревни и окопов севернее этой деревни, при самых неблагоприятных для атакующих условиях, взяв пленных, оружие, и удержали деревню до подхода подкрепления. Подполковник князь Бекович-Черкасский в деле командовал дивизионом *. Примером личной храбрости ободрял всадников и увлек их за собой. Представляется к награждению за боевые отличия чином полковника»34. Командир бригады генерал-майор Багратион, говоря в наградном листе на Бековича-Черкасского о том, что всадники и офицеры Кабардинского полка «удержали деревню до подхода подкрепления», имел в виду три сотни 2-го Дагестанского полка, которые по его приказу той ночью подошли к деревне Ветлино и участвовали в отражении контратак противника. За тот бой у деревни Ветлино полковник Воронцов-Дашков, командир 4-й сотни штабс-ротмистр Вольдемар Константинович Соколовский («контужен в ночь с 17-го на 18 декабря у дер. Ветлино. Остался в строю»), командир 3-й сотни Андрей Савельевич Нефедьев Высочайшим приказом от 9 января 1915 года награждались орденами св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, а полковой адъютант поручик Керим Хан Эриванский — орденом св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость».
После боя за деревню Ветлино в Нальчик пойдут две телеграммы на имя начальника Нальчикского округа подполковника Султанбека Касаевича Клишбиева. «Рад сообщить о блестящей ночной схватке,- сообщал Бекович-Черкасский.- Взяты нами пленные, оружие. Батальон противника понес большие потери. Паника. Бросив оружие, отступил»35. Вторую телеграмму направил в Нальчик командир 4-й сотни штабс-ротмистр Соколовский: «В ночь с 17-го на 18 декабря четвертая сотня Кабардинского полка имела славный 9-часовой бой с превосходящей численностью пехотой, укрепленной в окопах. Рад сообщить представителям Малой Кабарды и Горского общества, что их сыны с честью и славой поддержали своих предков. Смертью храбрых пали: Хату Анзоров, Асланбек Абаев, Амуш Шакманов, Исмаил Орков, Ибрагим Максидов, Люта Тумов, Диго Ходов и Хагуро Шагиров...»36. Родственникам всадников, погибших у деревни Ветлино, в Нальчикский округ отправлялись специальные извещения. В архиве сохранилось одно из них: « Удостоверение. Дано сие от Кабардинского конного полка землевладельцу сел. Верхнее Кожоково Нальчикского округа Терской области, Джанхоту Кургоковичу Абаеву в том, что брат его Асланбек Кур-гокович Абаев в бою с 17 на 18 декабря 1914 года у деревни Ветлино убит и 18 декабря похоронен у деревни Береги-Горне, в чем подписью и казенной печатью удостоверяется. 5 января 1915 года. Действующая армия. Командир полка полковник граф Воронцов-Дашков. Полковой кадий Шогенов»37. После боя за деревню Ветлино первыми в Кабардинском конном полку девятнадцать всадников будут награждены Георгиевскими крестами, четырнадцать — медалями «За храбрость». Из приказа о награждении Георгиевскими крестами: «Юнкер милиции Исмаил Тамбиев — 3 cm. № 19454. В бою 17 декабря 1917 года у дер. Ветлино, будучи ранен, оставался в строю»38. Исмаил Магометович Тамбиев в составе Кабардинской сотни в 1904-1905 годах участвовал в русско-японской войне, награжден Георгиевским крестом 4-й степени и чином юнкера. «Старший урядник Сергей Турбин — 4 ст. А£ 159460. Примером отличной храбрости ободрил своих товарищей и увлек за собой при взятии неприятельского укрепленного места». «Ст. урядник Измаил Келеметов — 4 ст. № 159461. При взятии укрепленных позиций личной храбростью содействовал успеху атаки». «Мл. урядник Магомет Абаев — 4 ст. № 159468. Под сильным огнем доставил на место боя патроны». «Мл. урядник Али Инароков — 4 ст. № 159465. Мл. урядник Султан Инароков * — 4 ст. М 159457. Будучи старшими в секрете, открыли наступление неприятеля и своевременно донесли». «Всадник Бекмурза Маремкулов — 4 ст. № 159466. Будучи опасно ранен, остался в строю и принимал участие в бою»3". Бекмурза Салехович Маремкулов из дивизионного санитарного отряда будет направлен в Царское Село под Петроградом, где его поместят на лечение в «Царскосельский № 54 лазарет Таврических мусульман». В один из январских дней 1915 года раненых воинов-мусульман посетил царь Николай II, и, как свидетельствует отношение старшего врача лазарета, «всадник 4-й сотни Кабардинского конного полка Бекмурза Маремкулов собственноручно Государем Императором награжден Георгиевской медалью 4 ст. № 141401 »40. «Всадник Крым Абаев — 4 ст. № 159464. При штыковой схватке личным мужеством и храбростью содействовал успеху атаки». Крым Омарович Абаев в бою у деревни Ветлино был тяжело ранен, получив «три огнестрельные раны: задней части шеи, сквозное ранение грудной клетки и левого плечевого сустава». После госпиталя вновь вернется в полковой строй. «Приказный Асламбек Исламов — 4 ст. № 159462. Будучи опасно ранен, остался в строю и принимал участие в бою». Всадник Исмаил Охов — 4 ст. № 159463. Всадник Хасанш Сохов — 4 ст. Л£ 159467. Всадник Иналуко Бетрозов — 4 ст. № 159469. При штыковой схватке личным мужеством и храбростью содействовали успеху атаки»41. С гордостью носили на груди всадники Кабардинского конного полка и медали «За храбрость» 4-й степени, которыми их наградили как героев боя при взятии деревни Ветлино... Всадник АсланТери Инароков. Всадник Кургоко Азапшев. Всадник Кургоко Темтиров. Всадник Берд Хапцев. Всадник Тита Баждугов.
«В бою 17 декабря 1914 года у дер. Ветлино проявили выдающуюся храбрость, мужество и самоотвержение, врываясь в ряды противника и увлекая за собой в бой товарищей, чем способствовали успеху боя». Всадник Каракиши Атабиев. Всадник Ахмед Дзамихов. Всадник Каирбек Татаров. «17 декабря 1914 года у дер. Ветлино, вызвавшись охотниками, проникли ночью в дер. Ветлино, занятую противником, где сожгли мост, чем помешали противнику своевременно перестроить свои силы»42. * * * Из «Конспекта» боевых действий Кавказской конной дивизии: «19-22 декабря. Сосредоточение 1-й и 3-й бригад в районе Лутовиска — Ломна — Боберка, во исполнение новой задачи — прекращение противнику доступа в промежуток между 7-м и 8-м корпусами и разведка на Балиград — Цисна, Береги-Горне и Устри-жинка-Горны... 26 декабря. Бой за Береги-Горне 1-й бригады и частей 2-й бригады»43. В конце декабря Кабардинскому конному полку совместно с сотней 2-го Дагестанского полка доведется участвовать в ожесточенном бою у деревни Береги-Горне, недалеко от памятного Ветлино, на гористых берегах той же реки Ветлинки. Об этой странице полковой истории донес до нас свидетельство наградной лист на полковника Иллариона Илларионовича Воронцова-Дашкова, составленный командиром 1-й бригады генерал-майором Багратионом. Командир Кабардинского конного полка граф Воронцов-Дашков, «получив приказание начальствовать отрядом, наступающим со стороны деревни Устурских-Горне, искусно направляя свой полк, сотню Дагестанцев *, две пехотные роты с пулеметами и двумя конно-горными орудиями, 26 декабря 1914 года занял деревню Береги-Горне, выбив из нее батальон альпийских стрелков и держался до 4-х часов дня в снежную бурю, по пояс в снегу, ведя наступление по крутому подъему, доведя атаку до конца деревни. Но с командной позиции противник открыл своими резервами и 8-ю пулеметами губительный огонь. Далее удержаться не представлялось возможным и полковник граф Воронцов-Дашков отступил с незначительными потерями в полном порядке...»44.
За декабрьские бои командир Кабардинского полка полковник Воронцов-Дашков представил ряд офицеров к наградам. Позже, в январе, он напомнит об этом своим рапортом командиру 1-й бригады Багратиону, в котором, в частности, говорилось: «Прошу ходатайства о награждении подполковника князя Бековича-Черкасского, штабс-ротмистра Туганова... прапорщика Докшокова и старшего врача Шогенова, представленных к различным наградам 29 декабря 1914 года»45. Направив рапорт Воронцова-Дашкова командиру дивизии, генерал Багратион напишет на нем: «Ходатайствую». И уже в первом наградном приказе за 1915 год командующего 9-й армией генерала Платона Алексеевича Лечицкого, под командованием которого теперь действовала Кавказская конная дивизия, будет назван и врач Кабардинского конного полка Бекмурза Муссович Шогенов. «Старший врач вверенного мне полка Бек-Мурза Шогенов приказом войскам армии от 1 января с. г. за № 1, за отличия в делах против неприятеля, награжден орденом св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом,- сказано в приказе полковника Воронцова-Дашкова,- награду эту внести в послужной список названного врача»46. Это был первый боевой орден из четырех, полученных доктором Шогеновым за мужество, проявленное им при оказании помощи раненым всадникам и офицерам «на поле боя под действительным огнем неприятеля ». «За особые отличия в боях в течение декабря месяца» получат награды и офицеры, названные в рапорте Воронцова-Дашкова: Федор Николаевич Бекович-Черкасский Высочайшим приказом от 31 января 1915 года — чин полковника, командир 2-й сотни штабс-ротмистр Асланбек Кубатиевич Туганов — орден св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, прапорщик Хакяша Ку-чукович Докшоков — орден св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость»... В наступившем новом 1915 году Кабардинский конный полк в составе дивизии продолжал боевые действия в Карпатских горах. И там с утра 10 января командир 3-й сотни ротмистр Андрей Савельевич Нефедьев повел два своих конных взвода на разведку неприятельского расположения. Продвигаясь гористо-лесистой местностью, полусотня вышла в район деревни Бережки, где проходила узкоколейная железная дорога. И тут из окопов, оказавшихся за железнодорожной насыпью, австрийцы открыли ружейный огонь по всадникам. Ротмистр Нефедьев приказал полусотне спешиться и вступить в бой. Но буквально через несколько минут сотенный командир и его помощник корнет Георгий Серебряков увидели, как слева и справа их обходят вражеские альпийские стрелки и полусотне грозит окружение. Огонь неприятеля еще более усилился, теперь уже с трех сторон. В этой ситуации ротмистр Иефедьев отдал приказ на отход. Под ружейно-пулеметным огнем противника по глубокому снегу полусотня стала уходить в сторону леса. Но вот упал с коня корнет Георгий Серебряков, оставшись лежать под вражеским огнем. К нему бросился урядник Темиркан Хурзанов. «Младший урядник Темиркан Хурзанов,- говорится в полковом документе, — в бою 10 января 1915 года у деревни Бережки вынес убитого у высоты 668 корнета Серебрякова, оставленного в 20 метрах от вражеских окопов»47. Вслед за этим пулеметная очередь сразила ротмистра Андрея Савельевича Нефедьева и взводного унтер-офицера Александра Диву, отходивших последними вместе с десятью всадниками, многие из которых оказались ранеными. Шквал вражеского огня был настолько сильным, что вынести с поля боя командира сотни Нефедьева и унтер-офицера оказалось невозможным. «В бою у деревни Бережки 10 января 1915 года,- свидетельствует документ,- когда был тяжело ранен и остался на иоле сражения ротмистр Нефедьев, а корнет Серебряков убит, урядник Исмаил Тхазеплов не растерялся, принял командование полусотней, примером личной храбрости воодушевил полусотню, вступил в бой и, несмотря на превосходящую во много раз численность противника, в порядке отступил...»48. Двадцатитрехлетний урядник Исмаил Умарович Тхазеплов, уроженец кабардинского селения Нижнее Кожоково (Нижний Черек) в том бою сам получил ранение в ногу, но оставался в строю и до возвращения полусотни на позиции полка продолжал командовать всадниками. В «Списке военным чинам Кабардинского конного полка, убитым, пропавшим без вести и взятым в плен, а также раненным и контуженным» за январь 1915 года сказано: «Ротмистр Андрей Савельевич Нефедьев. Женат. Без вести пропал, будучи ранен при перестрелке на узкоколейной железной дороге перед дер. Бережки 10 января 1915 года. Корнет Георгий Никифорович Серебряков. Сын войскового старшины Терского казачьего войска. 10 января 1915 года у дер. Бережки во время перестрелки убит». В графе списка «Где погребен» указано — «На родине, в Моздоке»49. Тело корнета Георгия Серебрякова, происходившего из кабардинских узденей Даутоковых, было отправлено в Моздок, где жили его близкие, и там погребено на городском кладбище. А несколько месяцев спустя в полк пришлют орден св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», которым корнет Серебряков награждался за боевые отличия в декабрьских боях. В те же декабрьские дни 1914 года его старший брат хорунжий 1-го Сунженско-Владикавказского полка Терского казачьего войска Александр Никифорович Серебряков, позже ставший известным в событиях Гражданской войны как Заурбек Даутоков-Серебряков, сражался с немцами на Северо-Западном фронте и, проявив храбрость в боях, получил в награду орден св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. В «Конспекте» боевых действий Кавказской конной дивизии отмечено, что с 12-го по 14 января 1915 года сотни Кабардинского конного полка совместно с ротами Ольгопольского, Ваврского и Таганрогского пехотных полков вели оборонительный бой на фронте высот 668, 693, 700 в районе городка Боберка на правобережье Сана. В то же время производилась «разведывательная деятельность и оборона Сана в районе Журовина частями 1-й и 2-й бригад». С 15 января части дивизии с приданными ей пехотными батальонами прикрывали «направление Боберка, Жукотин, Луто-виска, Ломна» и с 18 января в том же районе вели активные бои50. Утром 19 января 1915 года подполковник князь Бекович-Черкасский получил приказ выступить с дивизионом Кабардинского полка к высоте 633 для содействия наступлению частей 12-й кавалерийской дивизии, входившей вместе с Кавказской конной дивизией во 2-й кавалерийский корпус. В пути, при следовании по горной долине, в двух верстах от села Хащува его встретил командир Татарского конного полка подполковник Петр Александрович Половцев. От него Бекович-Черкасский и узнал, что он со своими сотнями поступает в его распоряжение и вместе с Татарами его дивизиону предстоит вести наступление на левом фланге 12-й кавалерийской дивизии. После произведенной лично полковником Половцевым разведки противника, он, как затем напишет в рапорте Федор Николаевич Бекович-Черкасский, «сказал нам, что решил, не выжидая продвижения вперед соседних частей, выбить противника с гребня, что восточнее села Кривка, пока противник недостаточно на нем укрепился». Сотни Кабардинского и Татарского полков спешились, и подполковники Половцев и Бекович-Черкасский повели своих всадников в атаку. «Под сильным артиллерийским и ружейным огнем, по глубокому снегу. Татары и Кабардинцы, подойдя к гребню, что восточнее села Кривка, стремительно атаковали его. Противник был выбит с гребня, Татары и Кабардинцы его заняли и в течение трех суток отбивали австрийцев, наступавших на гребень. 26 января происходит передислокация частей Кавказской конной дивизии: «Переход 2-й бригады в Мшанец и Быстре. Ингушский полк в Лопушанках Лехи; 1-я бригада в Ломна; Черкесский полк на правом фланге боевого участка 65-й дивизии52. 29 января, как говорится в «Конспекте» боевых действий, генерал Багратион с полками своей бригады — Кабардинским и 2-м Дагестанским — выдвинулся «для связи между пехотой генерала Деникина и генерала Пестовского»53. Генерал-майор Антон Иванович Деникин, в будущем командующий белой Добровольческой армией на Юге России, в то время командовал 4-й Железной стрелковой бригадой, сражавшейся в Карпатских горах. Именно с его «пехотой» и взаимодействовала с 29 января 1-я бригада Кавказской конной дивизии. Позже Деникин в своей книге «Путь русского офицера», вышедшей в 1953 году в Нью-Йорке, уже после его смерти, напишет, что «из северокавказских горцев, не привлекавшихся к воинской повинности (чеченцы, ингуши, черкесы, дагестанцы), была сформирована на добровольческих началах Кавказская Туземная дивизия, известная больше под названием «Дикая»... Временно одна бригада «Дикой» дивизии была подчинена мне и охраняла мой фланг». И здесь же генерал Деникин подчеркивает «храбрость ее воинов» в боях 54. С 30 января по 5 февраля совместно с 4-й бригадой генерала Деникина спешенные сотни Кабардинского, 2-го Дагестанского, а затем и Черкесского полков вели наступление «в районе Журо-вина и на высотах 771 и 871». 23 февраля 1915 года командир 2-го кавалерийского корпуса генерал-лейтенант Гуссейн Хан Нахичеванский подписал приказ № 21 о награждении Георгиевскими крестами и медалями всадников Кабардинского конного полка, отличившихся в декабре в бою за село Береги-Горне, а также в боях в январе и начале февраля. Вчитаемся в этот приказ, в фамилии награжденных, в скупые строки описаний их подвигов, вместившие всего несколько лаконичных слов, за которыми тяжелые, кровопролитные бои в занесенных снегом Карпатских горах и долинах, смертельный риск... Награждаются Георгиевскими крестами: «Юнкер милиции Оли Гетаов»- Георгиевский крест 1-й ст. № 1744. В бою «принял командование взводом и удержал порядок во взводе за убылью офицера». Оли Белимготович Гетаов, участник войны с Японией, заслужил в боях с японцами три Георгиевских креста. В Кабардинском конном полку стал первым полным Георгиевским кавалером. «Юнкер милиции Мисост Коголкин — 3 ст. № 19455. В бою охотником вынес тело убитого офицера». Мисост Коголкин участвовал в Русско-японской войне 1904-1905 годов, за боевые отличия награжден Георгиевским крестом 4-й степени и чином юнкера. «Мл.урядник таубийАли-СултанШакманов — 4 ст. № 146180. В бою под сильным огнем противника добыл важные сведения». Тем же приказом Шакманов награжден и Георгиевским крестом 3-й степени за то, что «в бою, вызвавшись охотником, произвел разведку противника» . «Мл. урядник князь Науруз Наурузов — 4 ст. № 146155. Всадник АбдулАзис Шипшев — 4 ст. № 146157. В бою восстановили связь». «Всадник Аубекир Созаев — 4 ст. № 146156. В бою примером подбадривал товарищей». «Мл. урядник Кушби Ахохов — 4 ст. № 184099. В бою добыл важные сведения». «Мл. урядник Хабиж Абдурахманов — 4 ст. № 184100. В бою восстановил утраченную связь». «Мл. урядник Келлет Ульбашев — 4 ст. N° 146172. Всадник Аубекир Байсултанов — № 4 ст. № 146174. В разведке добыли важные сведения». «Всадник Назрун Куантов — № 4 ст. № 146175. Ранен и остался в строю». Награждаются Георгиевскими медалями «За храбрость» 4-й степени: Всадник Тлостанби Маремов. Всадник Хатокшуко Коголкин. «Захватили 6 пленных и добыли важные сведения». Младший урядник Кеккез Мисаков. «Под огнем неприятеля выполнил успешно возложенное на него поручение».
Сотенный медицинский фельдшер Григорий Опрышко*. «С явной опасностью для жизни перевязывал раненых в цепи»г'5. * * * Уже 17 декабря 1914 года участвовали в боевых действиях всадники и офицеры 2-го Дагестанского конного полка. Тогда, в ночь на 18-е, три его сотни пришли на помощь Кабардинскому полку, ведущему тяжелый бой за деревню Ветлино. Потом совместно им довелось вести наступление и на село Береги-Горне. И вот представления к наградам на офицеров 2-го Дагестанского конного полка, составленные полковым командиром подполковником Гиви Ивановичем Амилахвари. Подпоручик милиции Магомед Ширвани Лачуев, младший офицер 2-й сотни. Имеет знак отличия Военного ордена 4-й степени- Георгиевский крест, награжден 4 ноября 1904 года в Японской кампании. Подпоручик с декабря 1913 года. Служил в Дагестанском конном полку. «Представлен к ордену св. Анны 4-й ст. с надписью «За храбрость» за бой у дер. Ветлино в ночь с 17 на 18 декабря 1914 г. В боях 24, 25 и 26 декабря у дер. Береги-Горне, доблестно ведя цепи, являл собой пример храбрости. При наступлении на деревню делал наблюдение и давал указания о расположении неприятеля. Ходатайствую о награждении этого достойного офицера орденом св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом»56. Одним из старейших офицеров 2-го Дагестанского конного полка являлся поручик Гамидула-бек Мирза Векилов. В чин прапорщика его произвели еще в 1892 году. Служба Векилова проходила в кадрах Дагестанского конного полка в городе Темир-Хан-Шуре. В 1913 году «за отличия по службе» он был награжден орденом св. Станислава 3-й ст. «Представлен к награждению мечами к имеющемуся ордену св. Станислава 3-й ст. за бой в ночь с 17 на 18 декабря 1914 года у дер. Ветлино. В бою 25 декабря он, поднявшись на вершину 1228, по колено в снегу, с 4-мя всадниками, произвел оттуда рекогносцировку и своевременно сообщил сведения о расположении неприятеля на позиции у дер. Береги-Горне и на перевале. Исследовав вершину и все подступы к ней, он 26 декабря своими указаниями облегчил подъем на вершину взвода пехоты. Ходатайствую о награждении его орденом св. Анны 3-й степени с мечами и бантом»57. Прапорщик милиции Али Хаджиев, младший офицер 1-й сотни. В офицерском чине с 8 ноября 1914 года. «Имеет знаки отличия Военного ордена 2-й ст., 3-й ст. и 4-й'ст. — за русско-японскую войну. Представлен к ордену св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» за бой в ночь с 17 на 18 декабря 1914 года у дер. Ветлино. Будучи в наступающей цепи на дер. Береги-Горне в дни 25 и 26 декабря, неоднократно пробирался под огнем противника разведать расположение неприятеля, чем и давал возможность при атаке верно направить цепи. Ходатайствую о награждении его орденом св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом»58. В наградном приказе командующего 9-й армией генерала Ле-чицкогоот 1 января 1915 года значились и офицеры 2-го Дагестанского конного полка: «за отличия в делах против австрийцев» подпоручик Магомед Ширвани Лачуев и прапорщик Али Хаджиов были награждены орденами св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», поручик Гамидула-бек Векилов — мечами* к ордену св. Станислава 3-й степени. Но подпоручик Лачуев заслуженную им награду, к сожалению, не получил — в начале января в одном из боев он пропал без вести... В связи с тем, что ротмистр Кабардинского полка Андрей Савельевич Нефедьев и подпоручик 2-го Дагестанского полка Магомед Ширвани Лачуев числились без вести пропавшими, начальник штаба Кавказской конной дивизии полковник Юзефович в конце января сделал запрос в Министерство иностранных дел, чтобы по дипломатическим каналам выяснить, нет ли этих офицеров среди военнопленных в Австро-Венгрии.
15 марта 1915 года в штаб дивизии на имя комдива великого князя Михаила Александровича поступила телеграмма из Министерства иностранных дел России от гофмейстера Ильина, в которой говорилось о том, чта «от императорского посланника в Бухаресте получено уведомление, что офицеры Кавказской туземной конной дивизии, входящей в состав армии, действующей на австрийском фронте, ротмистр Андрей Савельевич Нефедьев и корнет Ширвани Лачуев в числе военнопленных, находящихся в Австро-Венгрии, не значатся». Это означало, что ротмистр Нефедьев и подпоручик Лачуев отныне считались погибшими... Наградные материалы свидетельствуют и о храбрости всадников 2-го Дагестанского полка, проявленной в Карпатских горах. Среди награжденных Георгиевскими крестами указаны: «Мл. урядник Хадис Гаджиев — 3 ст. № 44353. Всадник Абдул-Паша Паталиев — 3 ст. № 44352. 10 января 1915 года, будучи окружены противником, пробились и присоединились к своим»59. А всадник Али-Hyp Магома получит в награду медаль «За храбрость» 4-й степени. Он «10 января 1915 г. у дер. Дзвиняче во время конной атаки упал со смертельно раненной лошади с вывихом ноги, ночью прополз через расположение противника и присоединился к своим»60. Во второй половине декабря 1914 года во 2-й Дагестанский конный полк прибыл на службу поручик Абдурагим Хаджимир-заев, до этого состоявший в рядах 7-го драгунского Кинбурнского полка 7-й кавалерийской дивизии, воевавшей там же, на Юго-Западном фронте, где вела боевые действия и Кавказская конная дивизия. В «Кратком послужном списке», присланном 21 декабря командиром Кинбурнского полка начальнику дивизионного штаба полковнику Юзефовичу, сказано: Поручик Абдурагим Сулейманович Хаджимирзаев. Родился 1887-го марта 9-го. Вероисповедания — магометанского. Сын сельского учителя Дагестанской области. Образование: общее — в Темир-Хан-Шуринском реальном училище, военное — Елисаветградское кавалерийское училище. Нижним чином с 1908-го сентября 30-го. Корнетом — с 1910-го августа 6-го. Поручиком — с 1914-го сентября 10-го. Холост. 1914 года — награжден орденом св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом»61.. И вот сведения о поручике Абдурагиме Хаджимирзаеве из «Краткой записки-а, составленной о нем позже, во 2-м Дагестанском конном полку. Тогда уже стане1; известно о том, что за мужество в первые мьсяцы войны этот офицер, происходивший «из узденей» Дагестана, награжден тремя орденами: «Находясь в 7-м драгунском Кинбурнском полку, участвовал в боях с 25 июля по 18 декабря 1914 года. За боевые отличия имеет: св. Анны 4-й ст. с надписью «За храбрость» — 1914 г. св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом — 1914 г. св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом — 1914 г.»62. В составе 2-го Дагестанского конного полка поручик Абду-рагим Хаджимирзаев проявит отвагу в боевых действиях в конце декабря и в январские дни 1915 года и заслужит орден св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. В середине декабря 1914 года офицером 2-го Дагестанского конного полка станет тридцатипятилетний прапорщик граф Михаил Львович Толстой, сын писателя Льва Николаевича Толстого. Он имел университетское образование, до войны жил в Тульской губернии, в Крапивинском уезде, принимал активное участие в работе уездных и губернских земских учреждений — выборных органов местного самоуправления. Еще в 1900 году, двадцатиоднолетним, Михаил Толстой, прослужив несколько месяцев вольноопределяющимся в армейской кавалерии, сдал экзамен на офицерский чин, его произвели в прапорщики, и вскоре он вышел в запас. В августе 1914-го прапорщик запаса граф Михаил Львович Толстой был «призван Крапивинским воинским начальником» в армию и направлен на службу в 15-й драгунский Переяславский полк Кавказской кавалерийской дивизии. В его составе на Северо-Западном фронте он вступил в бой с немцами. За проявленное мужество будет награжден орденом св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом"3. Любовь Льва Николаевича Толстого к Кавказу и горцам передалась и его сыну Михаилу. Он направляет командованию рапорт с просьбой о переводе его в Кавказскую конную дивизию и именно во 2-й Дагестанский полк, в котором служили внуки и даже сыновья тех, кто знал легендарного мюрида Хаджи-Мурата, ставшего героем знаменитой повести его великого отца. Военное ведомство в Петрограде удовлетворило ходатайство прапорщика Михаила Львовича Толстого. Он узнал об этом в конце ноября, находясь по приказу командира драгунского полка в командировке в тылу, где формировался маршевый эскадрон с пополнением. «Прапорщика графа Толстого, перемещенного приказом армиям Северо-Западного фронта в ноябре 1914 года, из 1-го маршевого эскадрона 15-го драгунского Переяславского полка во 2-й Дагестанский конный полк, числить в списках означенного полка»,- гласил приказ по Кавказской конной дивизии64. Так с декабря 1914-го прапорщик граф Толстой вошел в ряды Дагестанцев. И что удивительно, Михаилу Львовичу доведется во 2-м Дагестанском конном полку служить и участвовать в боях вместе с офицером Хаджи Муратом, ставшим одним из прославленных героев Кавказской конной дивизии, а ведь так звали и того знаменитого Хаджи-Мурата, чье имя обессмертил своим пером его отец... Прапорщик Михаил Толстой уже в январе проявит отвагу в боевых действиях и будет награжден орденом св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», о чем в послужном документе появится запись: «За январские бои в Карпатах 1915 года»65. С первых же боев геройски сражался с неприятелем и помощник по строевой части командира 2-го Дагестанского полка ротмистр Арсщхан Хаджимуратович Хаджи Мурат, награжденный еще на Японской войне шестью орденами. Полковой командир подполковник Амилахвари представил его, как «особо отличившегося в январских боях в районе Береги-Горне — Ди-диово — Боберка — Ломна», к Георгиевскому оружию. Но в тот раз при рассмотрении наградных представлений командующий дивизией великий князь Михаил Александрович в своем заключении напишет: «2-го Дагестанского конного полка Арацхана Хаджи Мурата полагал бы соответственно наградить взамен Георгиевского оружия — к коему он представлен командующим полком — чином подполковника»66. * * * В «Конспекте» боевых действий дивизии отмечено, что начиная с 12 декабря 2-я бригада в составе Чеченского и Татарского конных полков под командованием полковника Константина Николаевича Хагондокова проводила усиленную разведку в гористой местности в районе сел Волосате, Буковиц, у высоты 1251 и в районе Шандровец, «обеспечивая правый фланг 7-го стрелкового корпуса». Из приказа командира 2-го кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта Хана Нахичеванского о награждении всадников за боевые отличия «в декабре месяце 1914 года» Георгиевскими крестами мы узнаем имена первых героев Чеченского конного полка. «Мл. урядник Абдул-Муслим Борщиков — 4 ст. Л? 159405. Всадник Амал Зубайраев — 4 ст. № 159408. 14 декабря 1914 года, вызвавшись охотниками в разведку у дер. Буковиц, выполнили таковую весьма успешно, доставив ценные сведения о противнике, причем Зубайраев был тяжело ранен». «Мл. урядник Чингис-Хан Эяьяурзаев — 4 ст. Л? 159412. Ст. урядник Семен Рыжев — 4 ст. М 159406. Всадник Эльмурза Магомадов — 4 ст. № 159417. Всадник Сайпудин Джамалдинов — 4 ст. Л? 159411. Вызвавшись охотниками в разведку 16 декабря 1914 года у дер. Волосате, под личным руководством командира полка, ворвались в деревню и, несмотря на сильный ружейный огонь неприятеля из окон халупы, выбили его из таковой и взяли в плен 12 человек». «Ст. урядник Шахид Борщиков — 4 ст. № 159403. Мл. урядник Али Чапанов — 4 ст. № 159407. Всадник Гамбулат Умалатов — 4 ст. № 159409. 16 декабря 1914 года, будучи в разведке у высоты 1251, заметили обход противника, о чем донесли и вступили с ним в перестрелку, дав этим возможность подошедшим резервам не только отбить наступление противника, но заставить его отступить»67. Среди награжденных генерал-лейтенантом Ханом Нахиче-ванским всадников Чеченского полка медалями «За храбрость» 4-й степени были: Всадник Даулетмирза Дарзаев — № 112754. «16 декабря 1914 года у дер. Волосате под огнем пулеметов вынес тело убитого урядника, явно рискую жизнью». Всадник Берса Маашев — М 112760. Всадник Магомет Музаев — № 112762. «С риском для жизни успешно выполнили разведку неприятеля у дер. Волосате 16 декабря 1914 года, вызвавшись в таковую охотниками»68. 18 декабря командир 2-й бригады полковник Хагондоков получил приказ командующего дивизией — «оказать содействие наступлению отряда генерала Боташева» с целью отбросить противника, проникшего в районе деревни Верховина-Быстра и высоты 1251 в тыл частям 65-й пехотной дивизии и угрожавшего общему положению на занимаемой ее полками позиции. «Полковник Хагондоков предпринял с вверенной ему бригадой глубокий обход противника,- будет позже сказано в наградном представлении за подписью командующего дивизией великого князя Михаила Александровича,- движение бригады было сопряжено с чрезвычайными трудностями горного перехода, при глубоком снеге, по крутым скатам, без дорог и в бурю. 19 декабря полковник Хагондоков обрушился на противника, оказавшегося в тылу Жлобинской позиции, занятой Кишиневским пехотным полком, и стремительным ударом обратил австрийцев в бегство, причем взято было в плен 9 офицеров и 458 нижних чинов. За означенное дело полковник Хагондоков был представлен к производству в генерал-майоры. Таковая награда заменена пожалованием мечей к ордену св. Владимира 3-й степени»69. Потом в одном из своих приказов, давая характеристику Константину Николаевичу Хагондокову, великий князь Михаил Александрович напишет, что он, «приняв начальствование над бригадой в самом начале ее формирования, со свойственной ему энергией и знанием дела, в короткое время обучил бригаду и привил ей те высокие боевые качества, которые бригада показала в ряде блестящих дел. Руководя лично действиями 2-й бригады, Хагондоков с самого начала повел ее к блестящим успехам, так, боевое крещение бригады 19 декабря у дер. Верховина-Быстра было увенчано взятием в плен 9 офицеров и около 500 нижних чинов»70. В период декабрьских боев «за начальника штаба бригады» полковник Хагондоков назначил корнета Татарского полка Андрея Александровича Берса, племянника Льва Николаевича Толстого. Несмотря на невысокий чин, этот храбрый офицер оказался способным штабным работником. Корнет Берс и вел в те дни «Полевую книжку командира 2-й бригады полковника Хагондокова». 20 декабря, на следующий день «после перехода через высоту 1251» и большого успеха 2-й бригады в бою у села Верховина-Быстра, он записал в «книжку» донесение полковника Хагондокова командиру 65-й пехотной дивизии генералу Постовскому. Особо выделяя в нем действия Чеченского конного полка, Хагондоков подчеркнет: «Счастлив донести, что в бою все действовали молодецки... Доблестные офицеры и азартно храбрые всадники — все состязаются в деле. Не могу найти слов, чтобы достойно очертить поразительную храбрость, громадную настойчивость, отличную распорядительность и твердость в признательство подполковнику Святополк-Мирскому. Вне всякого сомнения, что успехом нашего первого боя мы обязаны превосходной деятельности командующего Чеченским полком подполковника Святополк-Мирского, проявившего и громадную личную храбрость, и блестящую подготовленность к командованию...»71. В ответ командир 65-й пехотной дивизии генерал Постовский поздравил Константина Николаевича Хагондокова с успешным боем и поблагодарил за спасение его частей, в частности оказавшегося в окружении Кишиневского пехотного полка. В тот же день, 20 декабря 1914 года, 7 часов 30 минут вечера корнет Андрей Вере, находясь с бригадой в селе Верховина-Бы-стра, пошлет очередное донесение полковника Хагондакова генералу Постовскому: «Вторая бригада счастлива... почтительнейше благодарит Ваше Превосходительство за лестную оценку ея посильной деятельности в помощь Вашим войскам. Бригадой взято: 1 полковник, 1 майор, 7 обер-офицеров и 458 нижних чинов в плен и около 400 винтовок. Все мы рады были содействовать доблестным Кишиневцам и страшно боялись не суметь оказать им товарищескую поддержку. Сегодня утром 1 сотня Чеченцев выступила в составе авангарда полковника Черкасова на дер. Стадна, которая к вечеру и занята нами (авангардом), а Татарский полк двинулся от Верхо-вины-Быстра на дер. Загроб для действия во фланг и тыл противника. 2 сотни Чеченцев, 2 горных орудия и 2 пулемета держу у себя в ядре (резерве). По возвращении Татарского полка полагаю возвратиться к своей дивизии...»72. Днем 20 декабря полковнику Хагондокову, находившемуся в деревне Верховпна-Быстра, сообщат из штаба Кавказской конной дивизии, что для его бригады — Чеченского и Татарского полков — из Петрограда от императрицы Александры Федоровны присланы подарки. В связи с этим Константин Николаевич через корнета Берса направляет записку командиру Чеченского конного полка подполковнику Святополк-Мирскому: «Многоуважаемый Александр Сергеевич! Прошу Вас, убедившись, что подарки Государыни присланы для 2-й бригады, лично поровну разделить их между полками. Выделить часть их для нашей артиллерии (56 человек). ...Штаб корпуса и дивизии нашими боевыми действиями довольны»,- сообщал здесь же Хагондоков73. Из наградных приказов на всадников Чеченского конного полка. Награждены Георгиевскими крестами: «Мл. урядник Алсултан Турлов — 4 ст. № 159415. Всадник Индерби Элъдаров — 4 ст. № 159416. Всадник Таба Исламов — 4 ст. № 159437. 19 декабря 1914 года при переходе через высоту 1251, вызвав- «Всадник Солхан Домбаев — 4 ст. JV5 159410. Всадник МадиАдаев — 4 ст. № 159413. 20 декабря 1914 года при преследовании неприятеля у дер. «Всадник Халид Оздоев — 4 ст. № 159414. Во время боя 20 декабря 1914 года у дер. Винево, вызвавшись охотником, доставлял на место боя патроны под сильным огнем противника, когда никто на это не отважился». «Всадник Эльмурза Датаев — 3 ст. № 24878. При преследовании неприятеля 21 декабря 1914 года у железной дороги под дер. Санки открыл засаду неприятеля, о чем своевременно донес, предотвратив грозившую опасность отряду» . Георгиевским крестом 4-й степени награжден в боях с японцами в 1904—1905 годах. «Всадник Багоза Исаков — 3 ст. № 24879. Будучи в разъезде 21 декабря 1914 года при преследовании неприятеля у дер. Санки обнаружил разъезд, прикрывающий отход неприятельской пехоты, и своевременно донес об этом, чем способствовал взятию разъезда в плен»74. Багоза Исаков Георгиевским крестом 4-й степени награясден в боях с японцами в 1904-1905 годах. Награждены медалями «За храбрость» 4-й степени: Всадник Ташу Вагапов. Всадник Магомет Берсанов. «В бою 19 декабря 1914 года у высоты 1251, вызвавшись охотниками, доставили по открытому месту на передовую линию патроны, когда в них была сильная нужда, рискуя при этом жизнью». Всадник Магомет Газимагомедов. Всадник Муса Кунаев. «В бою 19 декабря 1914 года на высоте 1251, вызвавшись охотниками, выносили раненых товарищей с передовой линии, явно рискуя жизнью». Всадник Магомет Хакимов. «В бою 19 декабря 1914 года на высоте 1251, вызвавшись охотником, с риском для жизни доставил важное донесение командиру Кишиневского пехотного полка»75. Участник войны с Японией прапорщик Чеченского полка Мухарбий Версанов еще в 1905 году, служа в Чеченской сотне Терско-Кубанского полка, за мужество в боях заслужит Георгиевский крест 4-й степени и производство в офицерский чин. Он станет одним из героев боев в декабре 1914-го, свидетельством чего служит телеграмма начальника штаба Кавказской конной дивизии полковника Юзефовича в штаб 2-го кавалерийского корпуса: «Прапорщик Чеченского полка Мухарбий Версанов награжден орденом Анны 4-й степени приказом 8-й армии первого января № I»76. 6 награждении отличившихся в декабрьских боях офицеров Чеченского полка говорится и в отношении, препровожденном в 1915 году из штаба 9-й армии в штаб 2-го кавалерийского корпуса: «При сем препровождаются два орденских знака, пожалованные приказом войскам IX армии от 1 января с. г. за № 1,- св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом, для нехристиан установленный,- штабс-ротмистру Чеченского конного полка Абдул-Меджиду Кужуеву и прапорщику того же полка Магомету Вагапову»77. Абдул-Меджид Кужуев в чине штабс-ротмистра состоял с 1906 года. Как сообщалось в 1912 году в газете Военного министерства «Русский Инвалид», «Высочайшим приказом по Военному ведомству 14 декабря с. г., состоящий в запасе армейской кавалерии и на учете по Петербургскому уезду штабс-ротмистр Кужуев уволен в отставку»78. 9 сентября 1914 года штабс-ротмистр Кужуев, призванный из отставки, зачисляется на службу в Чеченский конный полк офицером 4-й сотни79. С середины января 1915 года 2-я бригада вела бои на правобережье Сана и в самых верховьях Днестра, в районе населенных пунктов Ломна и Лутовиска. В то время полковник Хагондоков был назначен командиром отряда, состоявшего из двух его полков — Чеченского и Татарского, а также Варнавского пехотного полка и четырех орудий 2-го горно-артиллерийского дивизиона,- с задачей прикрыть от контратакующих крупных сил противника, спускавшегося с Карпатских гор, пути от сел Лутовиска, Журавин на город Л омну в верховьях Днестра. В наградном листе на полковника Константина Николаевича Хагондокова, подписанном великим князем Михаилом Александровичем, сказано, что «в период январских боев в районе Ломна-Лутовиска полковник Хагондоков командовал отрядом... Верной оценкой, искусным распределением своих сил и личным руководством войсками полковник Хагондоков в течение нескольких дней сдерживал напор значительно сильнейшего противника, обеспечил фланг наступавших правее его стрелков 4-й стрелковой бригады [генерала Деникина] и прикрыл направление на Ломну. Действия полковника Хагондокова в период январских боев оказали существенное влияние на благоприятный исход действий вверенных мне частей в районе Лутовиска»80. За январские бои 1915 года Высочайшим приказом императора Николая II полковник Хагондоков будет награжден орденом св. Станислава 1-й степени с мечами, знак которого вручался вместе со звездой и широкой орденской лентой, носимой через плечо. И в период январских боев корнет Татарского полка Андрей Вере находился рядом с Хагондоковым, который «прикомандировал» его к штабу возглавляемого им отряда, назначив старшим адъютантом по строевой и хозяйственной части. А после завершения боевой операции Константин Николаевич Хагондоков сам лично составил на племянника Льва Николаевича Толстого наградной лист и 2 февраля направил его командиру Кавказской конной дивизии великому князю Михаилу Александровичу. «Корнет Берс... — читаем в наградном представлении, — в боях с 14-го по 22 января 1915 года у дер. Хащув, высоте 700, дер. Цу-Кривка проявил много доблести, энергии, самоотвержения и стремления успешно выполнить все и везде поручения и часто по своей инициативе необходимое делал. Неоднократно подвергаясь явной опасности под огнем орудийным, пулеметным и ружейным, будучи контужен в спину разрывом артиллерийского снаряда, он с полной доблестью выполнил все возложенные на него поручения по управлению войсками в боях, по ведению артиллерийского огня...» Далее полковник Хагондоков отмечал в наградном листе, что корнет Берс как старший адъютант отряда своевременно осуществлял в трудных горных условиях снабжение боеприпасами, подачу «хлеба и овса к позициям», вывоз с поля боя раненых. Подытоживая свое представление на корнета Андрея Берса, полковник Хагондоков укажет, что он вместе с начальником штаба отряда «являлся действительно незаменимым, толковым и горячим моим помощником по ведению успешно законченной операции с целью: 1) Задержать и отбить наступление противника против высоты 700, дороги из дер. Хащув -Лутовиска и 2) Перейти в наступление на дер. Цу-Кривка. На основании вышеизложенного § 29 статута Георгиевского оружия, прошу о награждении Берса Золотым оружием»81. Но не доведется корнету Андрею Александровичу Берсу стать кавалером Георгиевского оружия — на наградном листе, составленном командиром 2-й бригады Хагондоковым, комдив великий князь Михаил Александрович укажет: «Татарского конного полка корнета Андрея Берса полагал бы соответственно наградить, взамен Георгиевского оружия, к коему он представлен, — орденом св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом»82. Известно, что в дальнейшем поручик Берс служил в прикомандировании к Ингушскому конному полку, а в мае семнадцатого вновь вернется в Татарский полк... * * * Отважно действовал во всех боях 2-й бригады и Татарский конный полк, возглавляемый подполковником Петром Александровичем Половцевым. За боевые отличия в Карпатах заслужит Георгиевское оружие штабс-ротмистр Татарского полка Николай Георгиевич Казбек (Казбеги ), родом из высокогорного грузинского села Казбек на Военно-Грузинской дороге. Штабс-ротмистр Казбек награждался «за то, что в бою с австрийцами 16 января 1915 года на высоте 700, в районе Ломна, находясь у окопов и наблюдая за стрельбой артиллерии, передавал по телефону результаты наблюдений на батарею, благодаря чему огнем артиллерии противник был совершенно расстроен, понеся большие потери. Во время наблюдения штабс-ротмистр Казбек был смертельно ранен»83. Приказ о его награждении Георгиевским оружием командующий 8-й армией объявит 11 августа 1915 года. Но получить почетную награду штабс-ротмистру Николаю Казбеку, родственнику известного грузинского писателя Александра Казбеги, не доведется. 25 января 1915 года владикавказская газета «Терские ведомости» поместила скорбное извещение: «Прибытие тела штабс-ротмистра Татарского полка Н. Г. Казбека, убитого 18-го января в бою с неприятелем. Из Владикавказа прах будет отвезен в селение Казбек для погребения в фамильном склепе...» И как бы итогом боевой деятельности Кавказской конной дивизии в Карпатской операции станет награждение Высочайшим приказом от 3 марта 1915 года по представлению Георгиевской Думы Юго-Западного фронта орденом св. Георгия 4-й степени ее командира великого князя Михаила Александровича. Он награждался за то, что, командуя отрядом, состоявшим из частей дивизии и приданных пехотных полков, «в период январских боев за обладание проходами в Карпатах, подвергая свою жизнь явной опасности и будучи под шрапнельным огнем противника, примером личной храбрости и мужества воодушевлял и ободрял войска своего отряда, причем выдержал с 14-го по 25-е января натиск превосходящих сил противника на весьма важное направление — на Ломна — Старое Место, а затем при переходе в наступление активным действием содействовал успешному его развитию»84. В приказе по дивизии № 33 от 3 марта 1915 года великий князь Михаил Александрович, в связи с полученной им телеграммой о награждении его орденом св. Георгия, делился «этой радостью с дивизией», заявив при этом, «что этой высокой боевой наградой Я всецело обязан самоотверженной работе всех чинов дивизии, от генерала до последнего всадника, которым за их доблестную службу выражаю самую сердечную благодарность»85. Безусловно, что очень большая роль в успешных действиях Кавказской конной дивизии в Карпатах принадлежала начальнику штаба полковнику Якову Давидовичу Юзефовичу, как уже говорилось, происходившему из «литовских татар». Его боевые заслуги будут высоко оценены командованием и царем Николаем II — «за декабрьские бои 1914 года» он получит мечи к имевшемуся у него ордену св. Владимира 3-й степени, а «за январские бои 1915 года» будет удостоен ордена св. Георгия 4-й степени. 31 января 1915 года Высочайшим приказом командиру Чеченского конного полка подполковнику Александру Сергеевичу Святополк-Мирскому был пожалован чин полковника. И в тот же день командир 2-й бригады Хагондоков, находясь в карпатской деревне Быстре, направил рапорт командующему дивизией с ходатайством о награждении его за бои в Карпатах орденом св. Георгия 3-й степени (Георгиевский крест 4-й степени Святополк-Мирский имел за Японскую войну). А за три дня до этого, 28 января, полковник Хагондоков получил от командира Чеченского полка Святополк-Мирского донесение об успешной вылазке, проведенной Чеченцами на позиции неприятеля: «Вчера в 4 1/2 часа вечера было взято в плен 8 здоровых и 3 раненых австрийца, которые сданы в 13-й стрелковый полк. Пленные принадлежат к 13-му Имперскому полку»86. * * * 5 февраля 1915 года, в связи с предпринятым неприятелем наступлением в Прикарпатье — Восточной Галиции, Кавказская конная дивизия получила новую боевую задачу и начала передислокацию на другой участок боевых действий. Кавказские полки вышли из гор и 7 февраля, два месяца спустя, вновь сосредоточились в городе Самборе. Отсюда дивизия совершила переход в район Дрогобыча, с дальнейшим выходом к городу Болехову, откуда ее частям и предстояло вести наступление к востоку и юго-востоку в сторону Днестра, в направлении городов Станиславова (ныне Ивано-Франковск) и Тлумача. 12 февраля бригады выдвинулись к городу Калушу, ранее занятому русскими войсками. В тот же день «на фронте Калуш -Превозие» началось столкновение полковых разведывательных партий с противником. В последующие дни дивизия развернула боевые действия северо-западнее Станиславова. С 13 февраля вступил в боевые действия на новом участке фронта и Кабардинский конный полк. С утра того дня полковник Федор Николаевич Бекович-Черкасский получил приказание командира бригады генерал-майора Багратиона: с отрядом в составе четырех полковых сотен и одной роты пехоты занять «важный пункт нашей позиции» — деревню Подгорку — и упорно оборонять переправу через реку Ломницу от контратакующего противника, стремившегося остановить наступление частей Кавказской конной дивизии в направлении Станиславова... Полковник князь Бекович-Черкасский в течение 13-го и 14 февраля 1915 года, невзирая на ураганный артиллерийский огонь противника, выпустившего в течение 14-го февраля не менее 500 снарядов по дер. Подгорки, упорно удерживался в названной деревне,- писал в наградном листе командир полка полковник Илларион Илларионович Воронцов-Дашков.- Все попытки противника перейти в наступление были отражены ружейным и пулеметным огнем. Полковник князь Бекович-Черкасский все время находился в огневой сфере, своим примерным хладнокровием и мужеством поддерживал среди нижних чинов полка доблестный дух, и благодаря умелой распорядительности его, несмотря на страшный огонь противника, потери отряда выразились всего в 3 убитых и 29 раненых. Операция окончилась отступлением австрийцев, очистивших дер. Вистово, причем было взято 37 нижних чинов и 1 обер-офицер»87. Командир Кабардинского полка Воронцов-Дашков представил полковника Бековича-Черкасского к ордену св. Георгия 4-й степени «Ходатайствую»,- написали на представлении командир 1-й бригады генерал-майор Багратион и командующий дивизией великий князь Михаил Александрович. Однако за тот бой Федор Александрович Бекович-Черкасский Высочайшим приказом от 12 августа 1915 года будет награжден орденом св. Владимира 3-й степени с мечами. При обороне деревни Подгорки проявил мужество мулла Кабардинского полка Алихан Шогенов, этот удивительный человек, духовный наставник своих земляков-мусульман в самом высоком понимании этого слова. Он вместе с всадниками находился под шквальным вражеским огнем и поддерживал их в самые трудные моменты боя. Высоко оценивая мужество муллы Алихана Шоге-нова, командир полка полковник граф Воронцов-Дашков представил его, как не имевшего офицерского чина, к «солдатскому» Георгиевскому кресту. И 29 марта 1915 года командир 2-го кавалерийского корпуса Гуссейн Хан Нахичеванский издал приказ № 28, в котором говорилось: «Кабардинского конного полка полковой кадий Алихан Шогенов. Награжден Георгиевским крестом 4-й степени — № 184112. Вызвавшись охотником, в бою у деревни Подгорки 13 февраля сопровождал полк и под действительным артиллерийским и ружейным огнем личным примером и словом ободрял нижних чинов»88. Бригады Кавказской конной дивизии развивали успешное наступление на правом берегу реки Ломницы в направлении Станиславова. В течение двух дней — 16-го и 17 февраля — Кабардинский полк вел бои по овладению крупным селом и железнодорожной станцией Майдан. Противник, оказывая упорное сопротивление, предпринимал контратаки против сражавшихся в пешем строю кавказских сотен. Из наградных приказов на всадников Кабардинского конного полка. Награждены Георгиевскими крестами: «Юнкер милиции Докшуко Астемиров — 1 ст. JV? 1628. Ст. урядник Измаил Келеметов — 3 ст. № 44248. Мл. урядник Николай Миронович — 3 ст. № 44249. Мл. урядник Тита Важдугов № 4 ст. № 273789. В бою 16 февраля 1915 года у дер. Майдан, вызвавшись охотниками, под действительным огнем противника успешно выполнили ответственное поручение и доставили важные сведения о расположении частей противника». «Юнкер милиции Докшуко Астемиров — 2 ст. № 5732. В бою 17 февраля 1915 года у дер. Майдан, за выбытием из строя офицера, принял командование взводов и выбил противника из занимаемых им окопов, проявил при этом выдающуюся храбрость и мужество». Докшуко Исламгиреевич Астемиров «из кабардинских узденей». В составе Кабардинской сотни Терско-Кубанского полка участвовал в войне с Японией, был награжден Георгиевскими крестами 3-й и 4-й степени. «Ст. урядник Магомет Абаев — 3 ст. № 20339. В бою 17 февраля 1915 года у дер. Майдан, командуя взводом, проявил выдающуюся храбрость и мужество, увлекая за собой товарищей и подчиненных, и выбил противника из занимаемых им окопов». «Мл. урядник Исмаил Тхазеплов — 4 ст. № 259707. Ст. урядник Михаил Тимохин — 4 ст. № 259709. 17 февраля 1915 года у дер. Майдан, будучи в разведке, уничтожили неприятельский пост из 3 человек». «Мл. урядник Ахмед Вицуев — 3 ст. JV5 20338. Всадник Бороко Броев — 4 ст. № 259708. В бою 17 февраля 1915 года у дер. Майдан, будучи дозорными, своевременно обнаружили обход противника, своевременно донесли и продолжали наблюдать, несмотря на явную опасность»89. Ахмед Турович Вицуев, участвуя в русско-японской войне, был награжден Георгиевским крестом 4-й степени Приказом командующего 9-й армией «за мужество и храбрость, оказанные в боях с неприятелем в период с 26 апреля по 8 июля 1915 г.», старший урядник Ахмед Вицуев удостоен «Георгиевского креста 2-й степени № 3181». В 1919 году в Белой армии награжден Георгиевским крестом 1-й степени90. Награждены медалями «За храбрость»: Младший урядник Азамат Бетрозов — 4-й ст. № 235252. Младший урядник Тита Баждугов — 3-й ст. № 16459. «В бою 14 февраля 1915 года у дер. Подгорки проявили выдающуюся храбрость и мужество, ободряя и увлекая за собой товарищей и подчиненных, чем содействовали успеху боя». Всадник Ибрагим Биев — 4-й ст. № 235208. 17 февраля 1915 года у дер. Майдан, вызвавшись на разведку охотником, проник в расположение противника, где заметил приготовления противника к наступлению, выяснил его силы и расположение »91. В середине февраля 1915 года сотни 2-го Дагестанского конного полка вели бои в направлении города Станиславова у населенных пунктов Холин, Кропивин, Цу-Бабино в районе Майдана. Это там, проявив геройство, заслужили Георгиевские кресты: «Юнкер Шах-Булат Молла — 2 ст. № 5335. Юнкер Абдул-Манап Магомаев — 3 ст. № 44354. 16 февраля 1915 года, находясь в секрете, обнаружили скрытное наступление противника, о чем и донесли, и продолжали наблюдение до конца боя». Шах-Булат Молла «Георгиевские кресты 3-й и 4-й степени получил в русско-японскую кампанию». Абдул-Манап Магомаев Георгиевским крестом 4-й степени награжден в русско-японскую войну. «Юнкер милиции Шамсудин Маргимов — 2 ст. № 5733. 18 февраля 1915 года под сильным огнем своевременно открыл обход фланга противником, своевременно донес и продолжал наблюдать, несмотря на опасность». Шамсудин Маргимов, участник войны с Японией, был награжден Георгиевскими крестами 3-й и 4-й степени92 * * * В «Конспекте» боевых действий Кавказской конной дивизии за 13 февраля 1915 года сказано, что 2-я бригада вела оборонительные действия против контратакующего противника у сел Холин, Кропивин, северо-западнее города Станиславова. В тот день, 13 февраля, вела бой и 1-я сотня Чеченского конного полка под командованием штабс-ротмистра Сергея Михайловича Топоркова. «Сын казака Забайкальской области», он участвовал в русско-японской войне, получив за храбрость «все 4 степени Георгиевского креста» и производство в офицерский чин93. Перед Первой мировой войной служил в Донском казачьем войске, откуда при сформировании Кавказской конной дивизии был переведен в Чеченский конный полк. В январе 1915 года назначен командиром 1-й сотни. В три часа дня 13 февраля командир Чеченского полка полковник Святополк-Мирский приказал штабс-ротмистру Топоркову с его сотней спешно занять южную опушку леса, расположенную «в расстоянии 700 шагов впереди деревни Пойко», и, знакомя с обстановкой, сказал ему, что «из деревни Пойко, желая сделать прорыв, наступает более батальона пехоты австрийцев при двух эскадронах венгерской кавалерии. Сознавая серьезность положения,-скажет затем в «Описании боя» Топорков,-успехом выполнения этой задачи полковник Святополк-Мирский считал, если названная сотня хотя временно задержит превосходящие силы противника»94. Посланная в помощь Чеченцам 2-я сотня Татарского полка заблудится в лесу и не выйдет на свою позицию, а расположенная левее сотня кубанских казаков отойдет после первой же атаки противника, «получив от своего прямого начальника особую задачу». Так 1-я сотня Чеченского полка останется одна, ведя бой с намного превосходящим ее по численности неприятелем. Три атаки отобьют чеченские всадники, продержавшись до наступления полной темноты. Ночью штабс-ротмистр Топорков послал в деревню Пойко две группы разведчиков-добровольцев. Они вернулись с важными сведениями о расположении противника. И тогда Топорков около четырех часов утра, когда еще стояла непроглядная зимняя ночь, повел сотню в атаку на деревню Пойко и внезапно ударил по засевшим в ней австрийцам. После скоротечного боя Чеченцы заняли деревню. На рассвете к ним подошел с двумя сотнями кубанских казаков подполковник Чеченского полка Платон Руднев, и после этого сотня Топоркова вместе с казаками, удерживая от контратаковавших австрийцев и венгров деревню Пойко, продержалась здесь до ночи 14 февраля. Когда 1-я сотня, сдав позиции в деревне Пойко подошедшей пехоте, вернулась в расположение полка, полковник Святополк-Мирский, как напишет в «Описании боя» штабс-ротмистр Сергей Михайлович Топорков, «поблагодарит сотню за доблестную службу, благодаря которой удалось не только задержать наступление австрийцев, но и выбить их из дер. Пойко, и приказал мне в присутствии всей сотни за этот славный бой представить штабс-ротмистра Абдул-Меджида Кужуева и поручика Николая Флерина, которые во время боя были моими помощниками в достижении успеха, к награждению орденом св. Владимира 4-й степени. Присутствие штабс-ротмистра Кужуева, как чеченца, ободряющего во время боя своих соотечественников,- подчеркивает в «Описании боя» Топорков,- сыграло не малое значение в этом деле... Оба эти офицера достойны и вполне заслужили награды как этим боем, так и предыдущей боевой смелой службой». В заключение «Описания» сотенный командир укажет, что «списки нижних чинов, ходивших охотниками в эту рискованную разведку и достойных награждения за этот бой, будут мною представлены дополнительно»95. Командование дивизии за бой 13-го и 14 февраля представило штабс-ротмистра Топоркова к ордену св. Георгия 4-й степени. Но Высочайшим приказом от 23 июля 1915 года как он сам, так и штабс-ротмистр Абдул-Меджид Кужуев и поручик Николай Флерин будут награждены орденами св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом... Из приказа о награждении всадников Чеченского конного полка Георгиевскими крестами за бой при деревне Пойко: «Мл. урядник Али Чапанов — 3 ст. № 15541. Охотником произвел смелую разведку». «Всадник Мамад Исламгиреев — 4 ст. М 172538. Охотником произвел разведку». «Всадник Муцур Иноркаев — 4 ст. № 172542. Произвел важную разведку и доставил ценные сведения». «Всадник Магомет Андемиров — 4 ст. JV5 172539. Всадник князьМавлет Бекович-Черкасский — 4 ст. № 172540. Произвели важную разведку и доставили сведения»86. * * * Интересная история связана с названным в этом наградном приказе всадником Чеченского конного полка князем Мавлетом Бековичем-Черкасским, «из чеченцев», признанным «князем из потомственных дворян Кавказа»97. Его дед — кабардинский князь Муртазали Бекович-Черкасский — приходился внуком генерал-майору Эльмурзе Черкасскому, младшему брату знаменитого сподвижника Петра Великого — офицеру лейб-гвардии князю Александру Бековичу Черкасскому. Поручик князь Муртазали Бекович-Черкасский жил в Малой Кабарде, а в конце сороковых годов XIX века, после развода с женой, переселился на жительство в чеченский аул Новый Юрт, где вскоре женился на чеченке. У них родился сын Эдильхан. После 1851 года Муртазали скончался. Оставшегося малолетним Эдильхана воспитали в чеченской семье. Сам он, став взрослым, тоже взял себе в супруги чеченскую девушку. И два их сына, Мавлет и Магомет, уже считали себя настоящими чеченцами. Поэтому вполне естественным стало и то, что в сентябре 1914 года князь Мавлет Эдильханович Бекович-Черкасский вступил добровольцем в Чеченский конный полк. За храбрость в боях он будет награжден двумя Георгиевскими крестами и затем произведен в прапорщики. Младший брат Мавлета — Магомет окончил Елизаветградское кавалерийское училище по 1-му разряду и Высочайшим приказом от 1 декабря 1914 года произведен в прапорщики. В начале января пятнадцатого года он прибыл в штаб 2-го кавалерийского корпуса, но здесь получил назначение не в Чеченский полк, как о том ходатайствовал, а в запасную сотню Ингушского конного полка и направлен в Назрановский округ для сбора и подготовки добровольцев98. Весной Магомет Эдильханович подаст рапорт командованию с просьбой о его переводе в Чеченский полк. В этом его поддержали командир Кавказской конной дивизии великий князь Михаил Александрович и начальник дивизионного штаба полковник Юзефович, который 10 апреля 1915 года направит в Главный штаб в Петроград телеграмму: «По предписанию командира дивизии, прошу о переводе прапорщика запасной сотни Ингушского конного полка князя Бековича-Черкасского в Чеченский конный полк»99. Из Главного штаба, неделю спустя, в штаб дивизии поступило сообщение: «Высочайшим приказом 17 апреля прапорщик запасной сотни Ингушского конного полка князь Бекович-Черкасский переведен в Чеченский конный полк»100. В июле 1915 года во время отсутствия адъютанта Чеченского полка штабс-ротмистра Абдул-Меджида Чермоева прапорщик Магомет Бекович-Черкасский будет исполнять его обязанности. За боевые заслуги он получит в награду четыре ордена и производство в чины корнета и поручика. * * * Говоря о боевых действиях 2-й бригады в феврале 1915 года, обратимся к наградному листу на полковника Константина Николаевича Хагондокова, которого командир дивизии великий князь Михаил Александрович представлял к чину генерал-майора — «за трехмесячную боевую службу». «...Во время действий разведки в районе Калуша, — говорится в том документе,-на 2-ю бригаду выпала первоначально задача по обеспечению фланга 74-й пехотной дивизии, каковую полковник Хагондоков выполнил в полной мере успешно, сдерживая натиск противника на деревни Холин, Кропивин и др. 15 февраля, когда дивизии приказано было перейти в решительное наступление, 2-я бригада была направлена для атаки дер. Бринь. Несмотря на превосходство сил противника, крайнее его упорство, трудно пересеченную местность и сильнейший огонь противника, 2-я бригада, лично руководимая полковником Хагондоковым, находившимся в передовой линии, повела энергичное наступление и, выбив противника из дер. Бринь, утвердилась в ней». И далее, характеризуя полковника Хагондокова, Свиты Его Величества генерал-майор великий князь Михаил Александрович писал, что этот офицер принял участие в целом ряде боевых дел и всегда успешно выполнял порученные ему боевые задания. «Беззаветной личной храбростью, обладающий хорошей военной подготовкой и боевым опытом, твердой волей и с высоко развитым чувством долга, полковник Хагондоков являлся во всех случаях деятельности дивизии ценным для меня помощником»101. Пока это наградное представление будет идти по инстанциям, чтобы дойти до царя Николая II — ведь производство в чин генерал-майора, как и в другой чин, осуществлялось только его Высочайшим приказом,- полковник Хагондоков за февральские бои будет представлен к ордену св. Анны 1-й степени с мечами. В «Конспекте» боевых действий Кавказской конной дивизии за 15 февраля 1915 года записано: «Наступательный бой 2-й бригады в лесу за селом Бринь. Рядом удачных рукопашных схваток противник выбит из окопов»102. В тот день Чеченский и Татарский полки 2-й бригады вели наступательный бой на село Бринь, находящееся в двадцати километрах северо-западнее города Станиславова, на пути к этому важному центру Восточной Галиции. Позже об ожесточенном бое у деревни Бринь командир дивизии великий князь Михаил Александрович в своем приказе № 128 от 7 апреля 1916 года, специально посвященном Константину Николаевичу Хагондокову, в то время уже генералу, скажет: «Во время февральских боев в районе Калуша на долю генерала Хагондокова выпало блестящее дело 15 февраля у дер. Бринь, когда он, руководя лично бригадою, выбил сильного противника из укрепленной деревни, доведя дело до работы кинжалами и шашками. Во время этого редкого по трудности и упорству боя пал смертью храбрых сподвижник генерала Хагондокова, доблестный командир Чеченского конного полка полковник Свято-полк-Мирский»103. О чрезвычайном накале и ожесточенности того боя за село Бринь, который вели Чеченский и Татарский полки, свидетельствуют и другие дошедшие до нас в архивах документы... Командир Татарского конного полка подполковник Петр Александрович Половцев по представлению комбрига Хагондокова был награжден орденом св. Георгия 4-й степени: «В бою у дер. Бринь 15 февраля 1915 года атаковал в лесу австрийцев, выбил их из ряда окопов и, несмотря на охват левого своего фланга, на дважды повторенное решение отойти, упорно держался на захваченном месте и своим упорством дал возможность разбить колонну австрийцев, обходящих правый фланг, чем обеспечил взятие деревни Бринь»104. Штабс-ротмистр Татарского конного полка Михаил Иосифович Хоранов был награжден Георгиевским оружием «за то, что в бою у дер. Бринь 15 февраля 1915 года, командуя сотней и ведя энергичное наступление под губительным огнем противника в густом лесу и по глубокому снегу, лично бросился в шашки и выбил противника из первой линии окопов, вооружил оставшихся людей австрийскими винтовками, двинулся вперед и выбил противника из 2-й линии окопов»105. Полковник персидский принц Фазула-Мирза Каджар, участник Японской кампании, до войны служил в 16-м драгунском Тверском полку в Тифлисе, а с сентября 1914-го состоял в прикомандировании к Татарскому конному полку. Это ему, блестящему и отважному офицеру, после гибели командира Чеченского конного полка полковника Александра Сергеевича Святополк-Мирского доведется принять командование над Чеченцами. Но тогда в бою за село Бринь полковник Фазула-Мирза Каджар сражался в рядах Татарского полка и за храбрость по представлению полковника Хагондокова был удостоен ордена св. Георгия 4-й степени «за то, что 15 февраля 1915 года, приняв по собственной инициативе команду над 4-мя сотнями Уманского казачьего полка, имевшими только одного офицера, повел их в решительное наступление под сильным ружейным и пулеметным огнем, дважды возвращал отступавших казаков и благодаря решительным действиям способствовал занятию дер. Бринь»106. Умелые и решительные действия полковника Каджара в том бою, его способность организовать и вести за собой людей сыграли главную роль в его назначении на должность командира Чеченского конного полка, что и произойдет 17 февраля 1915 года. А накануне этого дня скончался от смертельных ранений, полученных в бою у села Бринь, полковник Александр Сергеевич Святополк-Мирский. 15 февраля он сам лично вел спешенный Чеченский полк, идущий в атаку по глубокому снегу, под ураганным вражеским огнем. И это был его последний бой... Еще раньше за мужество, проявленное Святополк-Мирским в декабрьских и январских боевых действиях, полковник Хагондоков представил его к ордену св. Георгия 3-й степени. После кончины Александра Сергеевича, командир дивизии, отправляя наградной лист в вышестоящий штаб, сделал к нему приписку: «Ходатайствую. При этом присовокупляю, что и в последующие бои полковником Святополк-Мирским были неоднократно выказаны подвиги героизма и храбрости, и 15 февраля у дер. Бринь полковник Святополк-Мирский, находясь впереди своих спешенных сотен и руководя действием своего полка в бою, окончившегося успехом для нас, получил три раны, из коих две смертельные, от которых и скончался, не приходя в себя»107. 3 ноября 1915 года последует Высочайший приказ о посмертном награждении полковника Святополк-Мирского орденом св. Георгия 3-й степени. В декабре об этом станет известно командованию 2-го кавалерийского корпуса, начальником штаба которого тогда был генерал-майор Константин Николаевич Хагондоков. Он и поручит принцу Фазула-Мирзе Каджару, командиру Чеченцев, «орденский знак покойному полковнику Свято-полк-Мирскому» отправить с офицером Чеченского полка в Киев, чтобы «передать матери покойного»108. Проявил отвагу при взятии села Бринь и адъютант Чеченского конного полка штабс-ротмистр Абдул-Меджид Чермоев, награжденный за тот бой орденом св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». Высочайший приказ о его награждении последует 15 июня 1915 года, а позже из штаба 9-й армии в полк пришлют и предназначенный ему орденский знак с Аннинским темляком на рукоять шашки,09. * * * «15 февраля. Во исполнение приказа — содействовать 12-й кавалерийской дивизии,- записано в «Конспекте» боевых действий Кавказской конной дивизии,- 3-я бригада с Дагестанским полком атакует дер. Цу-Бабино, выбит батальон противника, захвачена переправа...»110. День 15 февраля 1915 года стал одним из самых ярких в боевой истории дивизии, овладевшей тогда важными опорными пунктами неприятеля на северо-западных подступах к городу Станиславову — селами Бринь и Цу-Бабино. С утра Ингушский полк и часть сил Черкесского полка переправились через реку Ломницу и начали наступление на Цу-Бабино. Важную роль во взятии села сыграют Ингуши. И их полковой командир полковник Георгий Алексеевич Мерчуле будет удостоен Георгиевского оружия «за то, что 15 февраля 1915 года, командуя полком, выбил противника из окопов у дер. Цу-Бабино, а затем из самой деревни и удерживал занятую позицию до конца боя»111. Кавалером Георгиевского оружия станет и прапорщик Ингушского полка Эльмурза Дударович Гулиев, о подвиге которого свидетельствует наградной лист: «В бою 15 февраля 1915 года у деревни Цу-Бабино, командуя взводом в конном строю, под сильным огнем противника прошел вплавь реку Ломницу, прорвал окопы противника и зашел ему в тыл, благодаря чему произвел в рядах противника панику и заставил бежать, понеся большие потери; спешив взвод, продолжал преследовать противника, чем содействовал успешному действию полка»112. Особо отличилась в бою за Цу-Бабино 4-я сотня Ингушского полка под командованием штабс-ротмистра князя Михаила Георгиевича Химшиева, участника русско-японской войны, в 1901 году окончившего Николаевское кавалерийское училище, в котором он проходил курс обучения в одном эскадроне вместе с Абдул-Меджидом Чермоевым. О мужестве как самого командира, награжденного орденом св. Георгия 4-й степени, так и его всадников Ингушей говорит наградное представление, составленное на Химшиева полковником Мерчуле: «В бою 15 февраля 1915 года у села Цу Бабино атаковал в конном строю австрийцев, выбил их из окопов у опушки леса у села Цу-Бабино, ворвался в деревню и истребил в рукопашной схватке роту пехоты, чем оказал содействие овладению селом Цу-Бабино»113. Юнкер милиции Эсаки Дзагиев в 1904-1905 годах в составе Ингушской сотни участвовал в русско-японской войне, получив в награду Георгиевский крест 4-й степени. Теперь же, состоя в рядах Ингушского конного полка, он «забой 15 февраля 1915 года» будет награжден Георгиевским крестом 3-й степени114. Старший урядник Хаджи-Мурат Местоев заслужил 3-ю степень Георгиевского креста «за дело у деревни Цу-Бабино». В феврале он совершит и еще один подвиг — «27-28 февраля выполнил разведку и донес важные сведения и, вызвавшись охотником, вывез на позицию пулемет», — за который 5 августа 1915 года великий князь Георгий Михайлович «от имени Государя Императора» наградит Хаджи-Мурата Местоева Георгиевским крестом 1-й степени № 5797...115 Из приказа о награждении всадников Ингушского полка Георгиевскими медалями «За храбрость» 4-й степени: Младший урядник Була Осканов — № 325757. Всадник Дрис Аушев — № 325732. Всадник Боч Беков — № 325762. Всадник Ахмат Плиев — № 325758. Всадник Хамид Нальгиев — № 325783. Младший урядник Ибрагим Ужахов — № 325797. «В боях с 13-го по 19 февраля 1915 года у сел. Цу-Бабино под огнем противника выказали выдающееся мужестве и храбрость»116. Отважно сражались в бою за село Цу-Бабино и сотни Черкесского конного полка под командованием подполковника Александра Захарьевича Чавчавадзе. Из приказов о награждении всадников Черкесского полка Георгиевскими крестами: «Всадник Агплы Шаманов — 4 ст. № 273413. 15 февраля 1915 года у дер. Цу-Бабино, будучи ранен в голову, оставался в строю и только после боя перевязал свою рану». «Юнкер Тох Джанчатов — 2 ст. № 5725. 15 февраля 1915 года бросился в атаку, переправившись через реку Ломницу, вызвался пойти в дозор и осмотрел местность, причем был ранен. Возвратившись, доложил ценные сведения о расположении противника». Тох Джанчатов — участник войны с Японией. В боях с японцами награжден Георгиевскими крестами 3-й, 4-й степени и чином юнкера. «Ст. урядник Стефан Швайковский — 2 ст. № 5724. Всегда неустрашимый, всегда впереди, на посту, в день 15 февраля 1915 года во время атаки геройски выбивал противника из дер. Цу-Бабино и там, где никто не отважился пойти вперед под выстрелы засевшего во дворе противника, он первый ринулся вперед и был сражен на месте, явив тем пример отличной храбрости, воинской доблести и самоотвержения». «Всадник Мусса Салпагаров — 4 ст. № 273415. Всадник Сохта Татаркулов — 4 ст. М 273416. Всадник Магул-Али Шукаев — 3 ст. № 44379. 15 февраля 1915 года во время конной атаки у дер. Цу-Бабино, соскочив с коней, вызвались охотниками уничтожить австрийцев, засевших в хате (первым соскочил Салпагаров), после долгой и упорной рукопашной схватки изрубили 7 засевших австрийцев». «Мл. урядник Сагид Геды — 3 ст. № 44374. 15 февраля 1915 года у дер. Цу-Бабино во время атаки, будучи дозорным, выяснил под сильным огнем расположение противника, о чем и донес». «Вахмистр Максим Сафронов — 1 ст. № 2902. 15 февраля 1915 года в бою у дер. Цу-Бабино вызвался охотником и повел в атаку полусотню, был ранен и после перевязки с полным вооружением вернулся обратно в строй и принял участие в бою»117. * * * Во 2-й сотне Черкесского полка служил молодой всадник-доброволец Туркбий Боджоков, уроженец Хакуриловского аула Майкопского отдела Кубанской области. В бою при взятии села Цу-Бабино он получил тяжелое ранение и на следующий день, согласно списку потерь Черкесского полка, «умер от ран, полученных в бою 15 февраля 1915 года». Боевые товарищи и земляки похоронили Туркбия Боджокова в деревне Юмановке, недалеко от Цу-Бабино118. Командир полка и полковой мулла Мишаост Набоков сообщили в Хакуриловский черкесский аул в Прикубанье Каранефу Боджокову — отцу умершего от ран всадника — о месте его захоронения. Пройдет около двух месяцев, и весной с далекого Северного Кавказа в Восточную Галицию, в район западноукраинского города Станиславова, приедет отец Туркбия Боджокова. О его приезде на могилу сына и связанных с этим обстоятельствах станет известно в штабе Кавказской конной дивизии. Великий князь Михаил Александрович обратится тогда в Петроград, в Главный штаб Военного министерства, с ходатайством в отношении черкеса Каранефа Боджокова. Ответом на его обращение стало сообщение Дежурного генерала Главного штаба генерал-майора Архангельского от 31 октября 1915 года, направленное начальнику штаба Кавказской конной дивизии: «Главный штаб доносит для доклада Его Императорскому Высочеству великому князю Михаилу Александровичу, что горец Кубанской области, Майкопского отдела, аула Хаку-риловского, Каранеф Боджоков, в поощрение выдающихся патриотических чувств, выразившихся в том, что, приехав помолиться на могилу умершего от ран сына, всадника Черкесского конного полка, он привез с собой второго сына, которого и просил зачислить в строй полка, награжден приказом по IX армии за № 306 золотой медалью с надписью «За усердие» для ношения на груди на Анненской ленте...»110. По «Ведомости нижним чинам Георгиевским кавалерам Черкесского конного полка», составленной в октябре 1915 года, значатся два всадника по фамилии Боджоковы-Али, награжденный 1 августа Георгиевским крестом 4-й степени, и Битлюстан, удостоенный 20 июля Георгиевского креста 4-й степени. Один из них и был сыном Каранефа Боджокова, занявшим в полковом строю место погибшего брата...120. * * * После успешно завершенного боя за село Цу-Бабино комдив великий князь Михаил Александрович представил командира Черкесского полка подполковника Александра Захарьевича Чавчавадзе, проявившего мужество и командирское умение при «атаке 15 февраля на укрепленную деревню Цу-Бабино», к ордену св. Георгия 4-й степени. Но высшее командование, как это часто случалось на фронте, при рассмотрении наградных представлений на офицеров, посчитало необходимым вместо «белого» Георгиевского креста, о котором мечтал каждый офицер, отметить его другой наградой -мечами к ордену св. Станислава 2-й степени, полученного в довоенное время. За доблесть, проявленную при «атаке на деревню Цу-Бабино», по представлению подполковника Чавчавадзе, орденом св. Станислава 2-й степени будет награжден корнет 4-й сотни Константин Иосифович Лакербай. Сын прапорщика Черкесского полка Иосифа Хасановича Лакербая, он происходил «из потомственных дворян Сухумского округа». Родился 8 января 1891 года в селении Лыхны, Сухумского округа. Окончил Воронежский кадетский корпус, затем — Елизаветградское кавалерийское училище по 1-му разряду и произведен в корнеты — «1913 года августа 6-го». В войну корнет Лакербай вступил в августе 1914 года в составе 16-го драгунского Тверского полка Кавказской кавалерийской дивизии. Менее чем за четыре месяца боевых действий на Северо-Западном фронте Константин Иосифович получил в награду «за отличия в боях против германцев» три ордена, приказы о награждении которыми объявлены командованием в декабре 1914 года: «св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом — 5 декабря 1914 года, св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом — 11 декабря 1914 года, св. Анны 4-й ст. с надписью «За храбрость»- 18 декабря 1914 года». В тех боях с «германцами» корнет Лакербай был ранен. С момента формирования Кавказской конной дивизии Константин Лакербай стремился попасть на службу в ее ряды. И с 13 ноября 1914 года, после Высочайшего приказа о его переводе, зачисляется офицером в 4-ю Абхазскую сотню Черкесского конного полка. В полковом списке о семейном положении корнета Лакербая сказано: «Холост»'21. 17 февраля подполковник Чавчавадзе подписал наградной лист на прапорщика милиции Давлет-Мурзу Бжегакова, из которого следует, что он 1879 года рождения, происходил «из горцев Кубанской области». Окончил курс в «Майкопском городском училище». Холост. Участвовал «в кампании 1904-1905 годов», чин прапорщика получил за боевые отличия. С 27 августа 1914 года служил младшим офицером во 2-й сотне Черкесского полка. Далее в наградном листе о Давлет-Мурзе Бжегакове говорилось: «Имеет: Георгиевский крест 4-й ст.- 1905 года; св. Анны 4-й ст. с надписью «За храбрость», 1 января 1915 года — за отличия в делах против австрийцев с 11-го по 19 декабря 1914 года. 15 февраля 1915 года своей распорядительностью содействовал взятию укрепленной деревни Цу-Бабино. Ходатайствую о награждении орденом св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом»122. Приказом командующего 9-й армией прапорщик Давлет-Мурза Бжегаков будет награжден «испрашиваемым» для него орденом. Отгремел оставшийся памятным для всадников и офицеров Черкесского полка бой за Цу-Бабино, ставший в боевой истории дивизии одной из ее славных страниц. И отголоском этого события стал документ, датированный 10 августа 1916 года. И хотя к тому времени после боя за село Цу-Бабино прошло уже полтора года, новый командир Кавказской конной дивизии генерал Дмитрий Петрович Багратион, в связи с приближавшейся ее двухлетней годовщиной (день формирования дивизии отмечался 23 августа), обращается в штаб 2-го кавалерийского корпуса с ходатайством: «Надпись на надписи командира 3-й бригады от 9 августа с. г. о награждении Черкесского конного полка Георгиевским штандартом за бой 15 февраля у Цу-Бабино. Командиру 2-го кавалерийского корпуса. Ходатайствую по изложенному в рапорте командира Черкесского конного полка. Начальник дивизии генерал-лейтенант князь Багратион»123. * * * О боевых делах Кавказской конной дивизии, отваге ее всадников и офицеров шла слава по всему Юго-Западному фронту, где сражались кавказские полки, по России и родному для них Кавказу. 16 апреля 1915 года ежедневная литературно-политическая газета «Кавказ», выходившая в Тифлисе, поместила очерк «Кавказцы», перепечатанный со страниц одной из центральных российских газет, предварив его вступительными словами: «В «Новом Времени» напечатано подробное и весьма интересное описание боевой работы подвизавшейся на Западном фронте Кавказской мусульманской дивизии». Неизвестный нам корреспондент, побывавший на фронте в Кавказской конной дивизии, весьма красочно и выразительно, с чувством искреннего восхищения рассказывал о героях-кавказцах и конкретно о двух, проведенных ими в феврале, боевых операциях — по взятию «деревни Ц.»- Цу-Бабино и «города С.»-Станиславова. «Дела Кавказской дивизии у всех на устах,- читаем в очерке «Кавказцы». — Дивизия работает в беспрерывных боях и стычках с середины января, и каждое ее выступление в целом или отдельных полков — это сплошной героический подвиг, проявление высшего мужества. Появление «людей в папахах» вблизи неприятеля сразу же производит должное действие. Немедленно принимаются исключительные меры обороны, укрепляются позиции, подвозят орудия и выдвигают тысячи людей против сотен. Но все это в большинстве случаев не имеет результата. Достаточно одного, двух безумно смелых натисков горцев,- и австрийцы бросают свои позиции, орудия, раненых и бегут...» И далее корреспондентгазеты «НовоеВремя» в подтверждение своих слов рассказывает о «последних боевых эпизодах» из фронтовой жизни дивизии, озаглавив первый из них, как «Бой под Ц.», где 15 февраля сражались Ингушский и Черкесский полки и где на долю их сотен «выпало занятие сильно укрепленной позиции при селении Ц.»- Цу-Бабино. «Накануне атаки произведенная разведка выяснила, что селение занимают два полных батальона пехоты при восьми орудиях и шести пулеметах и пред деревней, на верхнем склоне горы, устроены прочные окопы, защищенные проволочными заграждениями. Взять в конном строю эту сильную нагорную позицию, господствующую над окружающей местностью, представлялось почти невозможным. Поэтому решили атаковать в пешем рассыпном строю в наиболее уязвимом месте — левой околице Ц.». Зимний день, 15 февраля,- как пишет автор очерка, — выдался на редкость ясным и солнечным. С утра сотни в полной боевой готовности двинулись вперед и лавой стали переправляться «через первую речку» (всего речек было три). Переправа через первую реку «удалась». Но уже при переходе через вторую неприятель открыл по сотням огонь, и в результате «переправа через последнюю речку» (это была река Ломница) далась особенно тяжело — в это время «огонь орудий, пулеметов и винтовок достиг высшего напряжения. Над головами рвались шрапнели, неслись пули, лошади стали нервничать. Однако и здесь не последовало приказания отступить». Река Ломница преодолена, и тут на ее правом берегу под шквальным огнем противника «настал самый трудный момент -спешивания. Люди разгорячились, лошади, напуганные канонадой, с трудом слушались всадников». Но выполнен приказ полковых и сотенных командиров, и первые цепи спешенных всадников Ингушского и Черкесского полков устремились вперед, к деревне Цу-Бабино, «через холм, увлекая за собой всю остальную массу. С криком «Алла! Алла!», заглушавшим временами канонаду, перескочили сотни холм и понеслись на кручу, встречаемые залпами и идя, как казалось, на верную гибель. Сдержать людей уже не было возможности». «С неимоверной быстротой», читаем в очерке, спешенные сотни оказались у «проволочных заграждений, прорвали их, через упавших перескакивали следующие всадники и, наконец, достигли окопов. Проскочили их и ворвались в Ц.»-Цу-Бабино. Австрийцы дрогнули и в панике заметались, продолжая оказывать сопротивление. А в это время горячий бой шел в самой деревне. «Горцы работали кинжалами и винтовками, охотились за убегавшим неприятелем, выволакивали оставшихся в окопах и выбивали австрийцев из домов». Не выдержав натиска сотен Ингушского и Черкесского полков, австрийцы в панике отступили из Цу-Бабино. «Через полчаса поле сражения представляло такую картину — австрийцы были окончательно разбиты, всюду валялись убитые и раненые,-свидетельствовал автор очерка.- Одних убитых насчитали 370 человек, при чем с смертельными кинжальными ранами из них оказалось 130 человек... За это дело наиболее отличившиеся получили Георгиевские кресты, а сотням выражена благодарность от имени высшего командования»124. После взятия частями Кавказской конной дивизии селений Бринь и Цу-Бабино, 16 февраля, как говорится в «Конспекте» боевых действий, шло «сосредоточение 4-х полков в районе Бринь» с целью дальнейшего продвижения на юго-восток к Станисла-вову, до которого оставалось около 25 километров пути. 17 февраля шел «наступательный лесной бой» 1-й бригады и сводного дивизиона 2-й бригады на левом фланге 12-й кавалерийской дивизии125. «Неприятель, вторгшийся в Восточную Галицию, приостановлен,- говорилось в те дни в сообщении из Ставки Верховного Главнокомандующего, переданном Петроградским телеграфным агентством.- На пути от Калуша к Станиславову австрийцам нанесено значительное поражение, после которого обозначился их отход»126. 17 февраля 1915 года Петроградское телеграфное агентство передало из Ставки официальную телеграмму, в которой речь шла о «кавказских горцах» в связи с их боевыми делами в рядах Кавказской конной дивизии: «В Восточной Галиции события развиваются повсюду согласно нашим предположениям. Наши кавказские горцы наводят страх на венгров... Горцы решительно отказываются уступить кому-либо первенство под неприятельским огнем. Никто не должен получить право утверждать, что горец сражается за его спиной. Психология горцев в отношении боевых порядков решительно сближает их с рыцарями, которых можно было заставить сражаться лишь на началах боевого равенства в одношеренговом строю»127. * * * «18 февраля. Движение к Станиславову. 3-я бригада ведет разведку у Станиславова,- записано в «Конспекте» боевых действий дивизии.- 19 февраля. Вступление частей дивизии в г. Станиславов»128. Из приказов о награждении всадников Черкесского полка за взятие г. Станиславова. Награждены Георгиевскими крестами: «Мл. урядник Константин Когония — 4 ст. № 273417. Ст. урядник Дмитрий Ефремов — 3 ст. № 44376. При взятии г. Станиславова 19 февраля 1915 года сняли пост противника около бензинного склада и тем предотвратили пожар города». Награждены медалями «За храбрость» 4-й степени: Всадник Борен Киков — № 325692. Всадник Ахмет Этлешев — № 325697. « В ночь с 18 на 19 февраля 1915 года, вызвавшись охотниками, вплавь переправились через реку Быстрицу у г. Станиславова и доставили ценные сведения о противнике». Всадник Ахмед Тугуз — №325651. Всадник Магомет Ловпаче — № 325662. Всадник Алджерий Бжегаков — Л? 325661. Всадник Узеир Байрамуков — № 325670. Всадник Александр Инал-Ипа — № 325687. Всадник Хаджи-Мурат Чомаев — Л? 325672. Всадник Чанта Маги — М 325688. Всадник Аслан Андрухаев — № 325664. «За мужество и храбрость, проявленные в боях с неприятелем при взятии г. Станиславова 19 февраля 1915 года»129. Из приказов о награждении всадников Ингушского полка Георгиевскими крестами за взятие г. Станиславова: «Юнкер Муса Мальсагов — 3 ст. № 44276. Будучи охотником, выполнил опасное полезное предприятие». «Всадник Джамбот Дудуркаев — 4 ст. № 281276. Всадник Ахмет Алдиев — 4 ст. № 281277. Всадник Боч Беков — 4 ст. № 281278. Всадник Муртазали Албогачиев — 4 ст. № 281279. Будучи в разведке, выяснили силу противника». «Вахмистр Бек-Султан Бекмурзаев — 2 ст. № 5813. Командуя взводом, выбил противника на железнодорожной станции г. Станиславова130. И вновь обратимся к очерку «Кавказцы», опубликованному в «Новом Времени» и перепечатанному в апреле 1915 года газетой «Кавказ». «Взятие С.» так называлась его вторая часть, посвященная взятию г. Станиславова. «В победном шествии на С. участвовала и Кавказская дивизия»,- рассказывается в очерке. «Природным всадникам» пришлось вместе с пехотными войсками «спешенной конницей» под градом пуль и снарядов «постепенно рассыпным строем, перебежками отнимать у неприятеля пядь за пядью землю. Горцы ходили на окопы — в штыки, вернее, в кинжалы, несли сильные потери, но дух их не упал даже в этой совсем необычной для них обстановке». Командование австро-венгерскими войсками, понимая, что Станиславова, к которому подходили значительные силы российской армии — пехоты и конницы, удержать не удастся, вывело свои главные силы из города, оставив там значительный гарнизон. И тогда произошло удивительное событие, участниками которого стали всадники и офицеры Черкесского и Ингушского полков 3-й бригады Кавказской конной дивизии. «Для выяснения количества оставшихся в городе австрийцев посланы два конных разъезда горцев,- продолжает рассказ корреспондент газеты «Новое Время».- Видимо, австрийцы заметили их, но ничем не выдали своего присутствия, подпустили эту кучку людей к самому городу. Горцы предположили, что он совсем оставлен неприятелем, спокойно вошли на мост и затем в город. Здесь их встретили залпами с разных сторон. Вместо того чтобы отступить на мост, горячие кавказцы опять прибегли к своему самому необычному оружию, и на улицах закипел кинжальный бой. Плохо ли стреляли австрийцы, или их обуял страх при виде горцев, но и на этот раз последние победили, не потеряв ни одного человека, кроме нескольких раненых. Перестрелку услышали ближайшие четыре сотни и бросились на помощь своим...» Очерк « Кавказцы » заканчивался словами о том, что « в составе дивизии есть уже немало храбрецов, награжденных Георгием. Георгия горцы называют «Джигитом» очень чтут его...»131. И действительно, святой Георгий Победоносец, покровитель российских воинов, изображение которого помещалось на лицевой стороне Георгиевского креста — он восседал на коне и копьем поражал дракона, символизировавшего врага,- у горцев Кавказа ассоциировался с незнающим страха джигитом, каким, в сущности, и являлся каждый всадник Кавказской конной дивизии. «Боевые награды всадниками очень ценились,- скажет в своем очерке «Кавказская туземная конная дивизия» Алексей Арсеньев,- но, принимая крест, они настойчиво требовали, чтобы он был — не с птицами, а — с «джигитом»; кресты для иноверцев Императорской Армии чеканились с двуглавым орлом, а не с Георгием Победоносцем»132. Необходимо отметить, что еще с 1844 года в России Высочайшим приказом установлено, чтобы ордена для офицеров, а также и Георгиевские кресты для нижних чинов — тех, кто исповедовал ислам — «магометанство», выдавались не с изображениями святых, в честь которых учреждались награды, а с Государственным гербом — двуглавым орлом. Такие награды именовались, как «для нехристиан установленные». Были случаи, когда кавказские всадники-мусульмане даже отказывались «принять Георгиевские кресты, на которых вместо св. Георгия был выбит Государственный герб, как в начале войны это делалось для лиц нехристианского вероисповедания,- напишет в воспоминаниях «В Ингушском конном полку» бывший корнет Ингушского полка Анатолий Марков. — К счастью, скоро правительство отменило это правило и все Георгиевские кавалеры стали награждаться одинаковыми для всех знаками отличия Военного ордена»133. * * * С 20 февраля 1915 года, на следующий день после занятия Станиславова, полки Кавказской конной дивизии вели преследование и разведку противника «за Станиславовом на фронте Богородчаны — Марковцы», выдвигаясь в юго-восточном направлении на город Тлумач. «21 февраля. Бой за Тлумач 2-й и 1-й бригад, — отмечено в «Конспекте» боевых действий дивизии, — преследование противника и усиленная разведка его главных сил, отступивших на Езержаны *». Описание боя, проведенного в тот день полками Кавказской конной дивизии, приводится в наградном листе на ее командующего великого князя Михаила Александровича, согласно которому он получил в награду Георгиевское оружие. 21 февраля 1915 года, свидетельствует наградной лист, Михаил Александрович, получив приказание командира 2-го кавалерийского корпуса наступать со вверенной ему дивизией на Тлумач, занятый частями австро-венгерской армии, «поставил себе задачей выбить противника из местечка Тлумач, для чего выдвинул вперед весь Татарский конный полк, а затем на поддержку к высоте 307 и Чеченский конный полк, а сам с 1-ю бригадою (Кабардинский и Дагестанский полки) безостановочно смело двинулся к Тлумачу и энергично повел атаку; находясь в сфере ружейного и артиллерийского огня и лично руководя боем, овладел важным пунктом неприятельского расположения, выбив австрийцев из местечка Тлумач ». Командир дивизии великий князь Михаил Александрович, как говорится далее в наградном листе, развивая успех наступления и «притянув двигавшуюся из г. Станиславова 3-ю бригаду»- Ингушский и Черкесский конные полки, направил их на село Езержаны, находившееся в 10 километрах южнее Тлумача, «имея целью одновременными действиями окончательно отбросить разбитого неприятеля. Противник силою более 2-х батальонов был разбит и поспешно отступил за Езержаны, следствием чего явилось не только занятие Тлумача, но и всей впереди лежащей полосы, одновременно с занятием 12-ю кавалерийскою дивизиею местечка Калинце»134.
12-й кавалерийской дивизией, входившей (наряду с Кавказской конной дивизией) во 2-й кавалерийский корпус, с 16 февраля 1915 года командовал генерал-майор Свиты Его Величества барон Карл Густав Маннергейм, будущий главнокомандующий и президент Финляндии. Как видно из документов, он высоко ценил храбрость всадников и офицеров кавказских полков, постоянно взаимодействовавших в боях с его кавалеристами. 22 февраля полки 3-й бригады проводили «усиленную с боем» разведку противника к югу от Тлумача. В тот день одним из разведывательных разъездов Ингушского полка командовал корнет Крым-Султан Базоркин. Его отец, генерал-майор Банухо Базоркин, был участником боевых кампаний на Кавказе, Крымской войны 1853-1856 годов — против турок на Кавказском фронте и участвовал «в походе в Европейскую Турцию в 1877-1878 гг.». За отличия в боях и по службе удостоен семи орденов, среди которых на особом месте стояли ордена св. Владимира 3-й степени и св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, ведь награжденный орденом св. Владимира даже четвертой степени до начала XX века имел право на получение потомственного российского дворянства. В 1888 году «в сем достоинстве» утвержден Правительствующим Сенатом и пятидесятипятилетний подполковник Банухо Базоркин. В 1904-м, по выходе в отставку, он получит чин генерал-майора135. Крым-Султан Базоркин, родившийся в 1886 году, после окончания Тверского кавалерийского училища служил в драгунском полку. В сентябре 1914-го поручил направление в Кавказскую конную дивизию. Так корнет Базоркин стал служить вместе со своими земляками в Ингушском конном полку, в который в те дни добровольно вступил всадником и его старший брат Мухтар. Крым-Султан Базоркин проявит храбрость в январских боях и, согласно приказу командующего 9-й армией за № 324 от 5 июля 1915 года, получит свою первую награду — «орден св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом (для нехр. установл.)». 3 марта 1915 года полковник Георгий Алексеевич Мерчуле направил командующему дивизией новое наградное представление на корнета Крым-Султана Базоркина: «Корнет Базоркин, посланный 22 февраля 1915 года с разъездом в сел. Езержаны и далее до соприкосновения с противником, и, найдя окраину деревни занятой австрийской пехотой, атаковал ее в конном строю, выбил из Езержаны, захватил семь человек пленными и, оставаясь в соприкосновении с превосходящими силами противника в течение двух суток, давал точные и верные сведения о его силах и маневрировании, чем способствовал в значительной степени успешным действиям поисков бригады. Ходатайствую о награждении корнета Крым-Султана Базоркина Георгиевским оружием»136. Наградное представление пойдет по командным инстанциям и когда дойдет до командующего Юго-Западным фронтом, то по его приказу корнет Ингушского полка Базоркин вместо Георгиевского оружия будет награжден орденом св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом... К концу февраля 1915 года части 2-го кавалерийского корпуса, в его составе и Кавказская конная дивизия, выполнили свою боевую задачу в Карпатской наступательной операции войск Юго-Западного фронта. Кавказские полки, их всадники и офицеры прошли через многие бои, получили великолепную боевую закалку. Позже, вспоминая те трудные дни становления дивизии, великий князь Михаил Александрович в своем приказе по дивизии скажет: «Памятны Мне первые дни тяжких зимних боев в Карпатах, дело у Полянчика, Рыбне, в долине Ветлины, славный бой у Верховины-Быстра и упорная кровопролитная борьба на Сане в декабре 1914 года и январе 1915 года в районе Ломна — Лутовиска, когда дивизия доблестно отражала наступление врага к Перемышлю; вспоминаю ряд выдающихся дел в феврале на реке Ломнице, бой у деревень Бринь и Цу-Бабин, занятие Станиславова и Тлумача...»137. ^^Jo 2 марта 1915 года полки Кавказской конной дивизии вышли на новые позиции, заняв оборонительный участок по левому берегу Днестра — от района южнее впадавшей в него реки Стрыпи до окрестностей города Залещики. На противоположном высоком берегу находился неприятель. «Со 2 марта на дивизию возложено обеспечение линии Днестра»,- отметит в «Конспекте» боевых действий начальник штаба дивизии полковник Юзефович. По его же записям в «Конспекте» можно видеть, как проходили дни «на охране реки Днестра»: «14 марта. На фронте дивизии от дер. Возилув до дер. Пе-чарна редкая ружейная перестрелка. Неприятельская батарея от фольварка у высоты 291 обстреливала район деревни Жежава. 15-16 марта. Редкая ружейная перестрелка. 17 марта. Неприятель усиленно обстреливал наши посты на высоте 272 и у дер. Жежава. Против постов на высоте 288 небольшая неприятельская партия пыталась переправиться на наш берег, но была отбита огнем. Наблюдались окопные работы противника южнее и западнее высоты 270»1. В те мартовские дни «Кавказская туземная конная дивизия», только что прошедшая через ожесточенные бои в Карпатах и Прикарпатье, где всадники и офицеры проявили высокое мужество, удостоится благодарности императора Николая П. Об этом 21 марта объявит в приказе по дивизии великий князь Михаил Александрович, известивший, что получил от своего царственного брата письмо и в нем сказано: «Благодарю твою славную дивизию за ее геройскую службу»2. Той весной 1915 года в состав Кавказской конной дивизии влились новые офицеры — одни из них направлялись из воинских частей, другие, и таких было большинство, переводились в действующие полки из прибывших в марте с Кавказа первых запасных сотен, сформированных из добровольцев... «Прибыл с запасной сотней в Кабардинский конный полк и зачислен во 2-ю сотню 1915-го марта 6-го»,- сказано в «Краткой записке о службе» двадцатитрехлетнего корнета Константина
Тогда же, в марте, из запасной сотни переводится в 4-ю действующую сотню Кабардинского полка прапорщик Николай Алексеевич Иванов. 10 марта 1915 года в городке Тлусте, на берегу Днестра, командир Кабардинского полка полковник Воронцов-Дашков подпишет рапорт, направив его начальнику 1-й бригады генерал-майору Багратиону: «Представляю при сем список урядников вверенного мне полка: Кургоко Азапшева, Измаила Келемегпова, Магомета Абаева. Ходатайствую о производстве в прапорщики милиции, за боевые отличия в январе и феврале месяцах». Это было первое представление на производство в офицерский чин урядников Кабардинского полка, проявивших храбрость в боях и умение в боевой обстановке командовать подчиненными им всадниками. Пройдет два месяца, и последует приказ командующего Юго-Западным фронтом: «Чином прапорщика награждены 12 мая 1915 года: урядники Кургоко Азапшев, Измаил Келеметов, Магомет Абаев»4. Прапорщик Кургоко Алиевич Азапшев родился в 1890 году, «из кабардинских узденей». Награжден Георгиевским крестом 4-й степени за то, что в феврале в одном из боев «доставил важное приказание под огнем противника», и медалью «За храбрость» 4-й степени. Прапорщик Измаил Хангериевич Келеметов, балкарский таубий, родился в 1886 году. Сын прапорщика, участвовавшего в составе Кабардино-Кумыкского конно-иррегулярного полка в войне с Турцией в 1877-1878 годах на Кавказском театре военных действий. Награжден двумя Георгиевскими крестами. 12 марта 1915 года полковник Воронцов-Дашков направил командованию дивизии представление на младших урядников вверенного ему полка — «князя Науруза Наурузова, Абдула Шип-шева, Ахмат-Хана Эльдарова, Хабижа Абдурахманова», с ходатайством об их производстве «в прапорщики милиции за боевые отличия в январе и феврале месяцах сего года». К чину прапорщика в марте был представлен и сорокатрехлетний юнкер Докшуко Астемиров, участник русско-японской войны, полный Георгиевский кавалер. Пройдет пять месяцев, и командир Кабардинского конного полка в своем приказе объявит: «Высочайшим приказом 16 августа с. г. утверждено производство Главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта 10 июня 1915 года за отличия в делах против неприятеля в прапорщики вверенного мне полка: Юнкера милиции: Докшуко Астемирова, урядников: Ахмат-Хана Эльдарова, Науруза Наурузова, Абдула Шипшева и Хабижа Абдурахманова»6. Прапорщик Ахмат-Хан Эльдаров житель Хасаев-Юртовско-го округа, был прикомандирован к Кабардинскому полку из 1-го Дагестанского конного полка, сражавшегося на Юго-Западном фронте в составе 3-й Кавказской казачьей дивизии. За храбрость в боях награжден Георгиевским крестом 4-й степени. Позже прапорщик князь Ахмат-Хан Эльдаров перейдет на службу в Чеченский конный полк. В приказе по Кавказской конной дивизии от 11 марта 1917 года сказано: «Приказом Русским войскам Румынского фронта от 23 февраля сего года помощником Августейшего Главнокомандующего фронтом, по Высочайше предоставленной власти, Чеченского конного полка прапорщик Ахматхан Эльдаров за отличия в делах против неприятеля награжден орденом св. Равноапостольного князя Владимира 4-й ст. с мечами и бантом»6. Прапорщик князь Науруз Наурузов, 24 года. Сын известного кабардинского коннозаводчика и общественного деятеля прапорщика Таусултана Магометовича Наурузова, служившего офицером в Кабардинском конном полку. Награжден Георгиевским крестом 4-й степени. Прапорщик Абдул-Азис Измаилович Шипшев, 24 года. Кабардинский уздень. Награжден двумя Георгиевскими крестами. Прапорщик Хабиж Хажибекирович Абдурахманов, 37 лет. Кабардинский уздень. Награжден Георгиевским крестом 4-й степени. Все они, произведенные за боевые отличия в прапорщики, станут достойным пополнением офицерского состава Кабардинского конного полка. * * * Запасную сотню 2-го Дагестанского конного полка в Галицию, на левобережье Днестра, привез эшелонами из Дагестана ротмистр князь Нух-бек Тарковский... Поздней осенью 1914 года, когда 2-й Дагестанский конный полк в составе Кавказской конной дивизии начнет выдвижение на передовую линию фронта, в Темир-Хан-Шуре приступят к формированию 1-й запасной сотни всадников для предстоящего пополнения полкового состава. Тогда и будет удовлетворена просьба штаб-офицера для поручений при военном губернаторе Дагестанской области ротмистра Нух-бека Тарковского о переводе его на службу в армию. Но первоначально он останется в тылу, на своей родине, в Дагестане, так как 25 ноября 1914 года получит назначение на должность командира запасной сотни 2-го Дагестанского конного полка. Из «Краткой записки о слулсбе ротмистра запасной сотни 2-го Дагестанского конного полка Нух-бека князя Тарковского», составленной весной 1915 года, видно, что он родился 15 мая 1878 года. Происходил «из владетельных князей Шамхалов-Тарковских Дагестанской области». «Воспитывался в Симбирском кадетском корпусе, окончил полный курс и в Николаевском кавалерийском училище по 1-му разряду», откуда и выпущен 9 августа 1899 года. Окончив в чине корнета Николаевское кавалерийское училище, князь Нух-бек Тарковский начнет службу в Дагестанском конном полку, где на девятьсот пятый год состоял полковым адъютантом. Шло время, а вместе с ним и повышение в чинах. «Ротмистром с 1910 года ноября 19-го»,- записано в «Краткой записке» о службе Тарковского. Затем последует его назначение з штат управления военного губернатора офицером для поручений. За отличия по службе «в мирное время» Нух-бек Тарковский был награжден орденами — св. Станислава 3-й и 2-й степени и св. Анны 3-й и 2-й степени (без мечей)7. В марте 1915-го он прибудет со сформированной им запасной сотней на фронт, и той же весной состоится его перевод в основной состав полка. Так начнется служба ротмистра Нух-бека Тарковского в рядах Кавказской конной дивизии. Несколько позже командир 2-го Дагестанского конного полка подполковник Гиви Иванович Амилахвари в полковом приказе даст такую характеристику офицеру Тарковскому: «С первых же дней прибытия в полк ротмистр князь Тарковский принимал участие во всех делах полка, являя примерную доблесть и храбрость. Лично ведя всегда поручаемые ему части, он увлекал своих подчиненных на безусловно лихие дела, покрывая полк славой. Отличный начальник, отзывчивый и добрый товарищ — он завоевал себе любовь и уважение как среди товарищей г.г. офицеров, так и среди всадников»8. Из запасной сотни в действующий состав 2-го Дагестанского полка весной 1915 года будет переведен и прапорщик Абдул-Важид Имам Газалиев. В «Краткой записке» о его службе сказано, что он родился 3 января 1893 года, «из дворян, уроженец Гунибского округа, Дагестанской области». Воспитывался — «в Петровском Полтавском кадетском корпусе и в Тверском кавалерийском училище» . В декабре 1914 года, окончив четырехмесячный ускоренный курс обучения по 1-му разряду, прапорщик Газалиев получил назначение в запасную сотню 2-го Дагестанского полка в город Темир-Хан-Шуру; там вместе с ротмистром Тарковским участвовал в ее формировании, а затем и прибыл с пополнением на фронт9. В конце апреля 1915 года, в период обороны на Днестре, в состав 2-го Дагестанского полка войдет и тридцатипятилетний подполковник Джамалутдин Мусалаев, уроженец Темир-Хан-Шу-ринского округа в Дагестане. «Подполковник 1-го Дагестанского конного полка Мусалаев прикомандировывается к вверенному мне полку. Названного штаб-офицера зачислить в списки полка прикомандированным и полагать налицо с 26 сего апреля»,— укажет в приказе полковой командир Амилахвари10. Так, числясь за 1-м Дагестанским полком, входившим в 3-ю Кавказскую казачью дивизию, Джамалутдин Мусалаев начнет свою службу во 2-м Дагестанском. Участник войны с Японией, он за храбрость в боях был награжден шестью орденами. С начала августа 1914 года участвовал в боях на Юго-Западном фронте. * * * Запасной сотней Чеченского конного полка командовал ротмистр Барасби Саляхович Мамышев, бывший помощник начальника Нальчикского округа. С началом формирования Кабардинского конного полка он был зачислен в его состав, но по болезни не смог отбыть с полком в Действующую армию. А затем приказом начальника Терской области генерал-лейтенанта Флейшера от 2 декабря 1914 года капитан Мамышев назначается «командиром запасной сотни Чеченского конного полка». И уже в середине декабря он прибудет в Грозный, где приступит к формированию сотни. Вскоре же последует его переименование из пехотных капитанов в ротмистры по кавалерии. В «Краткой записке» о службе ротмистра Мамышева, составленной 1 декабря 1915 года, «на предмет его перевода в Чеченский конный полк» из запасной сотни записано: «Прибыл с запасной сотней в Чеченский конный полк и сдал сотню для занятий, с назначением младшим офицером в 3-ю сотню — 1915-го марта 6-го». И далее: «Командирован для формирования 2-й очереди — 1915-го апреля 13-го»11. Это значит, что весной Барасби Саляховичу не удалось перейти в основной состав Чеченского полка, чтобы принять участие в боевых действиях. Он вновь вернется в город Грозный. В начале марта 1915 года на службу в Чеченский полк переводится подпоручик 187-го пехотного Аварского полка Магомет-Батыр Султанович Тукаев, переименованный в корнеты по кавалерии. Согласно «Краткой записке о службе», он родился 23 октября 1892 года, «сын капитана из чеченцев». Полученное образование — «окончил полный курс во Владикавказском реальном училище» и Александровское пехотное училище в Москве по 1-му разряду. Холост. В составе 187-го пехотного полка Магомет-Батыр Тукаев «участвовал в боевых действиях в Балиградской операции с 12-го по 21 декабря 1914 года и в боях за обладание проходами Карпат — с 9 января 1915 года», то есть сражался в тех же местах, где вела бои и Кавказская конная дивизия. В первом же приказе по 8-й армии о награждении от 1 января 1915 года значился и подпоручик Тукаев, который «за отличия в делах против австрийцев награжден орденом св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». За доблесть в боях в Карпатах он получит и орден св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом. Весной 1915 года прибыл из Грозненского округа на службу в Чеченский полк тридцатипятилетний штабс-ротмистр Мартазан Мусаевич Куриев, участник русско-японской войны, «Офицер Терской охранной стражи штабс-ротмистр Куриев переводится в Чеченский конный полк»,- сказано в документе»12. В то время в полку уже служил его родственник, прапорщик Умат-Гирей Куриев, который в боях заслужит три ордена и производство в чин поручика. * * * В составе запасной сотни Ингушского конного полка, прибывшей в марте пятнадцатого года с пополнением в Кавказскую конную дивизию, находился подпоручик Созерко (по документам Сосырко) Мальсагов, уроженец селения Альтиево в Ингушетии. Его отец, прапорщик Артаган Орцу-Хаджиевич Мальсагов, помощник командира сотни Терской постоянной милиции, происходил «из почетных жителей Терской области». Являлся ветераном службы в лейб-гвардии Кавказском эскадроне, входившем в конвой императора Александра И. В рядах Терско-Горского конно-иррегулярного полка он участвовал в войне с Турцией (на Балканах) — «в Европейской Турции в 1877 и 1878 годах». В боях прапорщик Мальсагов заслужил ордена св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» и св. Анны 3-й степени с мечами и бантом, «для нехристиан установленные», а также был награжден румынским крестом «За переход через Дунай». В послужном списке прапорщика Артагана Мальсагова, составленном 12 октября 1911 года, в разделе о семейном положении, записано: «Вдов, имеет сыновей: Магомета, родившегося 12 января 1885 года, Сосырко — 17 июня 1895 года и Ахмеда — 1 января 1888 года...»13. Сын Артагана, подпоручик Созерко Мальсагов — уже прошедший через бои офицер, стремился перевестись из запасной сотни в боевой строй, и командир Ингушского полка полковник Мерчуле в начале мая 1915 года составил «Краткую записку о службе подпоручика запасной сотни Ингушского конного полка Сосырко Артагановича Мальсагова, представляемого к переводу в Ингушский конный полк». Из сведений, приведенных в «Записке», следует, что родился он в 1895 году. «Сын прапорщика, уроженец Терской области». Холост. «В службу вступил из кадет Воронежского Михайловского кадетского корпуса» юнкером в Александровское военное училище 31 августа 1912 года. По окончании «курса наук» по 1-му разряду произведен в подпоручики с направлением на службу в 29-й Сибирский стрелковый полк 12 июля 1914 года. «Прибыл в полк -августа 21-го того же года». И сразу же довелось подпоручику Мальсагову стать участником боевых действий на Северо-Западном фронте. Месяц спустя, 19 сентября, он «был ранен в бою с германцами и эвакуирован на излечение в военный госпиталь». За «отличия в делах против германцев» Созерко Мальсагов награждается «орденом св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом». После госпиталя, на основании телеграммы штаба Кавказского военного округа от 1 декабря 1914 года, он будет направлен в запасную сотню Ингушского полка1'. И вот теперь, в мае 1915-го, подпоручик Мальсагов, переименованный в корнеты, переводится в боевой строй Ингушского конного полка, в рядах которого служил его старший брат Ахмед, к этому времени награжденный Георгиевским крестом 4-й степени за декабрьские бои и медалью «За храбрость» 4-й степени, заслуженной им в феврале при взятии деревни Цу-Бабино за то, что «у села Цу-Бабино под огнем противника выказал выдающееся мужество и храбрость». Весной того же пятнадцатого года Ахмед Артаганович Мальсагов заслужит еще два Георгиевских креста и производство в чин вахмистра15. Из запасной сотни в Ингушский полк весной 1915 года будет переведен и подпоручик Дунда Добриев. «Краткая записка о службе подпоручика Дунды Арсанако-вича Добриева», составленная в марте 1915-го в связи с переводом его «из запасной сотни в полк», о нем свидетельствует: «Родился 1894 года 7 ноября. Сын прапорщика Терской милиции. Окончил курс во Владикавказском кадетском корпусе и в Павловском военном училище по 1-му разряду. В боях с августа 1914 года в 41-м Сибирском стрелковом полку. Награжден — св. Анны 4-й ст. с надписью «За храбрость»-9 декабря 1914 года. Был контужен в голову 27 сентября 1914 года. Высочайшим приказом 13 февраля 1915 году переведен на службу в запасную сотню Ингушского конного полка»16. Итак, с весны 1915 года подпоручик Дунда Добриев, переименованный в корнеты, служил в Ингушском полку, в составе которого находился его отец — прапорщик Арсанак Добриев, участник войны с Японией; позже войдут в полковой строй после окончания военных училищ его родной брат, прапорщик Дудар Добриев, и родственник, прапорщик Камбулат Добриев. За боевые отличия в рядах Ингушского конного полка офицер Дунда Добриев будет награжден четырьмя орденами. * * * Весной 1915 года пополнился и офицерский состав Черкесского конного полка. В конце апреля с Северо-Западного фронта прибыл переведенный из 3-й кавалерийской дивизии ротмистр 3-го гусарского Елизаветградского полка Крым Селетович Султан-Гирей — представитель широко известного на Северном Кавказе черкесского рода Гиреев, происходивших от крымских ханов, родственник уже служившего в Черкесском полку Келеча (Клыча) Султан-Гирея. В его послужном списке в пункте «Из какого звания происходит» указано — «Из потомков крымских Гиреев»17. Родство Крыма Султан-Гирея, известного в документах и как Султан Крым-Гирей, с крымскими ханами у его сослуживцев по Кавказской конной дивизии ассоциировалось с княжеским происхождением. Вот как писал о нем офицер Ингушского полка Анатолий Марков в своих воспоминаниях, опубликованных в парижском журнале «Военная Быль» (он знал Крыма Селетовича по совместной службе в 3-й бригаде): «...князь Султан Крым-Гирей... был старшим в черкесском княжеском роде Гиреев, пользовался среди своих единоплеменников огромным авторитетом и имел, как и все Гирей, чрезвычайно представительную внешность»18. Крым Султан-Гирей родился в адыгском ауле Тлюстенхабль на Кубани 21 ноября (по другим данным 28 ноября) 1876 года. Как указано в послужном списке, общее образование он получил «домашнее» . Как и большинство представителей рода Гиреев, Крым Селетович посвятит себя военной службе, и в неполные двадцать лет, 28 августа 1896 года, как того требовали правила, вначале вступает «на правах вольноопределяющегося рядового звания» в 9-й драгунский Елизаветградский полк, находившийся в Ви-ленском военном округе. А уже 3 сентября полковой командир направляет его для прохождения курса учебы в Тверское кавалерийское училище. Окончив по 1-му разряду училище, в чине корнета Крым Султан-Гирей вернется в свой полк. Весной 1903 года последовало его производство в поручики, а осенью, согласно приказанию штаба Вилекского округа, он был «прикомандирован по климатическим условиям на 1 год к 1-му Екатеринодарскому полку Кубанского казачьего войска, куда и отправился — 1903-го октября 8-го». Но в своих родных местах, на Кубани, ему доведется прослужить немногим более полугода. В связи с начавшейся войной России с Японией и формированием двух Кубанских сотен (из черкесов и карачаевцев), вошедших наряду с Кабардинской, Осетинской, Чеченской и Ингушской сотнями в Терско-Кубанский полк Кавказской конной бригады, поручик Крым Султан-Гирей весной 1904 года «Высочайшим приказом переведен в Терско-Кубанский конный полк с переименованием в сотники». 1 июля вместе с полком он прибыл в китайский город Ляоан. Спустя несколько дней уже участвовал в боях с японцами и менее чем за год боевых действий в Маньчжурии был награжден шестью орденами. Обратимся к послужному списку Крыма Селетовича Султан-Гирея, где содержатся и записи, связанные с его подвигами в боях против японцев: «...За отличия в делах 18—19 июля 1904 года у Лагоулина награжден орденом св. Анны 4-й ст. с надписью «За храбрость» — 1904-го сентября 18-го. ...За отличия в делах против японцев с 25 сентября по 3 октября на реке Шахэ награжден орденом св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом — 1904-го ноября 18-го. ...За отличия в бою под Ляолином с 12-го по 25 августа награжден орденом св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом -1904-го ноября 3-го. ...За разносторонние отличия в делах против японцев награжден орденом св. Станислава 2-й ст. с мечами — 1905-го мая 19-го. ...За отличия в боях с японцами при набеге отряда генерал-адъютанта Мищенко на Факумын с 2-го по 11 мая 1905 года награжден орденом св. Анны 2-й ст. с мечами — 1905-го июня 26-го. ...За отличия в делах с японцами 8 февраля 1905 года при взрыве Ханченского железнодорожного моста награжден орденом св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом». По завершении Японской кампании Крым Султан-Гирей в феврале 1906 года прибыл с полком во Владикавказ — «место расформирования полка» и уже наступившей весной, 10 апреля, Высочайшим приказом вновь переводится на службу в 9-й драгунский Елизаветградский полк, с переименованием в поручики. 1 сентября последовало его производство в штабс-ротмистры19. Вся дальнейшая служба Султан-Гирея проходила в 9-м драгунском, с 1907 года — 3-й гусарский Елизаветградский полк в Виленском военном округе. Он возглавлял полковую учебную команду. Затем, как отмечено в послужном списке, был «командирован в Офицерскую кавалерийскую школу и сдал должность начальника учебной команды — 1911-го октября 24-го». По окончании курса учебы в школе вернулся в полк. Во всех послужных документах, известных по ноябрь 1915 года, о семейном положении Крыма Султан-Гирея записано: «Холост». С сентября 1914-го Крым Селетович в рядах 3-го гусарского Елизаветградского полка участвовал в боях с немцами на Северо-Западном фронте, в октябре назначен командиром эскадрона. А в начале ноября начальник 3-й кавалерийской дивизии получил из Петрограда из Главного штаба телеграмму: «Штабс-ротмистр гусарского Елизаветградского полка Султан-Гирей Высочайшим приказом 2 ноября сего года произведен в ротмистры»20. После этого пройдет около четырех месяцев, и в середине февраля 1915-го за героизм, проявленный в боях у города Гродно, командир 3-й кавалерийской дивизии представит его к награждению чином подполковника. Высочайший приказ об этом последует 18 июня, а в Черкесский конный полк Крым Селетович прибудет в конце апреля, еще будучи в чине ротмистра. Позже полковой адъютант корнет Иван Игнатьевич Верига сообщит в штаб Кавказской конной дивизии: «На № 2540. Подполковник Султан-Гирей получил чин за защиту Свянтоянского моста на реке Неман у Гродно 9 и 10 февраля 1915 года...»21. В списке офицеров Черкесского конного полка на 1 ноября 1915 года указано: «Крым Селетович Султан-Гирей. В настоящей кампании в сражении был контужен в лицо и голову, с ослаблением слуха и остался в строю»22. 30 апреля 1915 года последует приказ командующего Юго-Западным фронтом о награждении за боевые отличия чином прапорщика по Черкесскому конному полку: участника войны с Японией адыгского узденя юнкера Асланбека Шарданова и урядников Сеид-Бия Крымшамхалова и Магомет-Гери (Магомет-Гирея) Крымшамхалова, происходивших из карачаевского княжеского рода. В полковом списке офицеров, по данным с 5 июня по август 1915 года, о них приведены следующие сведения: «Прапорщик милиции Аслан-Бек Шарданов. Родился — 1874 г. сентября 1-го. Магометанского вероисповедания. Из дворян, уроженец Кубанской области. Образование -общее — 2-го разряда. Холост. Нижний чин — 1893 г. Юнкер милиции — 1907 г. Прапорщик -1915 г. 30 апреля. Младший офицер с 18 мая 1915 г. в 3-й сотне. 1904 г. — Георгиевский крест 4-й ст. 1915 г. — Георгиевские кресты 2-й и 3-й ст. 1915 г. — орден св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом»23. В дальнейшем прапорщик Асланбек Шарданов за отвагу в боях заслужит ордена св. Анны 3-й степени с мечами и бантом и св. Станислава 2-й степени с мечами. Прапорщик милиции Сеид-Бий Крымшамхалов. Родился — 1888 г. мая 15-го. Магометанского вероисповедания. Из дворян Кубанской области. Образование домашнее. Холост. Нижний чин — 1914 г. 11 сентября. Прапорщик — 30 апреля 1915 г. Младший офицер 3-й сотни. 1915 г.- Георгиевские кресты 3-й и 4-й ст.»24. В 1916 году Сеид-Бий Крымшамхалов, за боевые отличия произведенный в подпоручики милиции, Высочайшим приказом будет переименован в корнеты по кавалерии. В боях заслужит шесть наград, став кавалером Георгиевского оружия. «Прапорщик милиции Магомет-Гери Крымшамхалов. Родился — 1888 г. февраля 16-го. Магометанского вероисповедания. Из дворян Кубанской области. Холост. Образование общее -2-го разряда. Нижний чин -1914 г. 11 сентября. Прапорщик — 1915 г. 30 апреля. Георгиевские кресты 3-й и 4-й ст.- 1915 г. Младший офицер 3-й сотни»25. В 1916 году, произведенный за отвагу в боях в подпоручики милиции, Магомет-Гери Крымшамхалов Высочайшим приказом переименовывается в корнеты по кавалерии. Будет удостоен пяти наград, став кавалером ордена св. Георгия 4-й степени и Георгиевского оружия. * * * В апреле 1915 года, в дни «обеспечения линии Днестра», произошли некоторые изменения в командном составе дивизии. В связи с переходом на место новой службы командира 3-й бригады генерал-майора Николая Петровича Вадбольского, награжденного за мужество в декабрьских боях Георгиевским оружием, «Высочайшим приказом, последовавшим 1 апреля с. г., командующий 10-м Донским казачьим полком генерал-майор Краснов назначен командующим 3-й бригадой Кавказской туземной конной дивизии»,- говорилось в приказе по 9-й армии26. Петр Николаевич Краснов происходил из донских казаков, участник русско-японской войны. С августа 1914-го в чине полковника командовал в боях с немцами 10-м Донским казачьим полком, в ноябре за боевые отличия произведен в генералы. И вот теперь сорокашестилетний генерал-майор Краснов стал командиром Кавказской бригады, состоявшей из Черкесского и Ингушского конных полков. 22 апреля 1915 года командующий Кавказской конной дивизией генерал-майор Свиты Его Величества великий князь Михайл Александрович издаст приказ № 88, в котором объявлялось: «Отъезжая сего числа на некоторое время с разрешения командующего корпусом в Россию, предписываю на время Моего отсутствия во временное командование дивизией вступить генерал-майору князю Багратиону, во временное командование 1-й бригадой — полковнику графу Воронцову-Дашкову и во временное командование Кабардинским конным полком — полковнику Бековичу-Черкасскому»27. * * * Итак, шел апрель 1915 года. Полки Кавказской конной дивизии стояли на охране левобережья Днестра. Отбивались попытки групп противника переправиться на занимаемый ими берег реки, проводилась разведка. К тем дням относятся события, отображенные в приказе командира 2-го кавалерийского корпуса о награждении Георгиевскими крестами всадников дивизии. Черкесского конного полка: «Всадник Рамазан Шхалахов — 4 ст. № 273531. С 25-го на 26 апреля, находясь в секрете на берегу реки Днестра, у села Котельники, и обнаружив попытку противника переправиться на наш берег, своевременно дал знать об этом на заставу, открыл огонь по лодке противника и заставил ее спешно вернуться обратно»28. «Ст. урядник Ибрагим Тлехас — 4 ст. № 273506. Стоя в секрете, отразил наступление противника». «Юнкер Асланбек Шарданов — 2 ст. № 5788. Вызвавшись охотником, доставил важные сведения». «Мл. урядник Махмуд Беданоков — 3 ст. № 44599. Старшим в секрете обнаружил наступление противника». «Всадник Джатай Байрамуков — 4 ст. № 273522. Охотником вынес раненого товарища»29. Кабардинского конного полка: «Мл. урядник Берд Хапцев — 4 ст. 259632. В разведке, будучи окружен противником, с риском для жизни пробился к своим». «Мл. урядник Абдул Шипшее — 3 ст. № 44368. Мл. урядник Кушби Ахохов — 3 ст. Л/5 44369. 17 апреля, вызвавшись охотниками, произвели точную разведку противника, своевременно о том сообщили и не допустили противника приблизиться к берегу Днестра». «Ст. урядник Исмаил Гемуев — 4 ст. № 272999. Ст. урядник Маша Мидов — 4 ст. № 273000. Вызвавшись охотниками, успешно выполнили опасную разведку»30. 26 апреля в районе расположения частей Кавказской конной дивизии 33-й армейский корпус, а за ним 3-й кавалерийский, входившие в 9-ю армию, форсировали Днестр и начали успешное наступление в юго-западном направлении по территории Буковины к Пруту. Вслед за ними переправилась на днестровское правобережье 12-я кавалерийская дивизия генерала Маннергейма из состава 2-го кавалерийского корпуса. Кавказские полки продолжали «нести службу по охране своих участков». Но вот генерал-майор Багратион получил приказ, и в ночь на 29 апреля переправилась вплавь через Днестр «у Ивание некоторая часть 1-й бригады,- свидетельствует «Конспект» боевых действий дивизии.- Выслана разведка на Городницу и Пото-чиску. Днем у Усечко по наведенному понтонному мосту переправилась 2-я бригада31. И в первый же день боев на правобережье Днестра проявили геройство всадники Кабардинского конного полка, награжденные, согласно представлению полковника Бековича-Черкас-ского, Георгиевскими крестами: «Мл. урядник Али-Султан Шакманов — 2 ст. № 7901. Всадник Шохай Боттаев — 4 ст. № 281591. Всадник Хаджимуса Соттаев — 4 ст. Л? 281592. Будучи 29 апреля в разъезде у деревни Городнице, увидели 7 германских кавалеристов, захвативших 2 гродненских гусар; по собственной инициативе бросились в атаку и освободили из плена гусар. Мл. урядник Али-Султан Шакманов 29 апреля, будучи ранен, оставался в строю до конца боя»32. В списке потерь Кабардинского конного полка на конец апреля 1915 года будет указан и балкарский таубий «младший урядник Шакманов Али-Султан, Хуламского общества. Тяжело ранен в бою у дер. Городнице. Отправлен в передовой перевязочный отряд при Кавказской туземной конной дивизии». А из свидетельства о ранении «старшего урядника Кабардинского конного полка Али-Султана Шакманова, 33 лет от роду», выданного позже «комиссией 72-го Сводного эвакуационного госпиталя Нахичевани-на-Дону» — в пригороде Ростова, становится известно, что в бою 29 апреля на правом берегу Днестра он получил перелом верхней части левого бедра «вследствие огнестрельного ранения в области бедра»33. 20 декабря 1915 года приказом командующего Юго-Западным фронтом кавалеру трех Георгиевских крестов уряднику Али-Султану Шакманову «за оказанные им в делах против неприятеля отличия» присваивается чин юнкера милиции. «Мл. урядник Тита Важдугов — 1 ст. № 13139. Мл. урядник Берд Хапцее — 3 ст. № 44632. Ст. урядник Келлет Ульбашев — 3 ст. № 44633. При переправе через Днестр 29 апреля 1915 года, будучи в разъезде, смело ворвались в деревню Прилипче, выяснили, что она занята эскадроном противника, и под сильнейшим огнем неприятеля захватили 3 пленных, которых и доставили в полк»34. Урядник Тита Кягович Баждугов, награжденный Георгиевским крестом 1-й степени, родился в селении Муртазово (Дей-ское) в Малой Кабарде. * * * Всадник Кабардинского полка Жамалдин Шуков за отвагу, проявленную 29 апреля 1915 года при форсировании Днестра, полковником Бековичем-Черкасским был представлен к медали «За храбрость» за то, что он, как и пятеро его однополчан во главе с корнетом Константином Кодзаевым, «при форсировании переправы через Днестр первыми... вызвались охотниками переправиться через Днестр, что и выполнили с явною опасностью для жизни». Приказ командира 2-го кавалерийского корпуса о награждении всадников Кабардинского полка, отличившихся при форсировании Днестра и в боях на его правобережье, будет объявлен 1 августа 1915 года. Но всадник Жамалдин Шуков уже не узнает о том, что награжден медалью «За храбрость» 4-й степени, как и о том, что приказом по корпусу от 3 мая ему пожалован Георгиевский крест 4-й степени за спасение в бою «раненого командира сотни». Это произошло еще в Карпатах в ночь с 17-го на 18 декабря 1914 года при штурме деревни Ветлино, когда был ранен командир 2-й сотни штабс-ротмистр Михаил Филаретович Леус35. В «Списке военным чинам Кабардинского конного полка, убитым, пропавшим без вести и взятым в плен неприятелем, а также раненным и контуженным» в апреле-мае 1915 года сделана и вот эта запись: «Шуков Жамалдин — 3-е Атажукино. В бою 29 апреля у дер. Городнице пропал без вести»36. Из приказа по Кавказской конной дивизии исполнявший обязанности командира Кабардинского конного полка полковник Федор Николаевич Бекович-Черкасский знал, что еще 23 марта 1915 года Верховный Главнокомандующий российской армией великий князь Николай Николаевич объявил всем военным «начальствующим лицам, чтобы Георгиевские кресты и Георгиевские медали, оставшиеся после убитых в сражениях нижних чинов, при малейшей к тому возможности отправлялись на родину нижнего чина для вручения его родителям или близким родственникам». Исходя из этого, Бекович-Черкасский 4 июня направил в Нальчик начальнику округа подполковнику Клишбиеву отношение. В нем говорилось, что «при сем» препровождается Георгиевский крест 4-й степени, который он просит «выдать» родителям урядника вверенного ему полка Жамалдина Шукова, «тя-желораненного и оставшегося на поле сражения у дер. Городнице 29 апреля сего года». Из Нальчика Султанбек Касаевич Клишбиев направил награду со своим предписанием в селение Атажукино-3 (Куба) для «выдачи» Георгиевского креста «родителям урядника Кабардинского конного полка Жамалдина Шукова». Сельский старшина вручит награду его матери Дасусе Шуковой. Потом Шукова направит прошение Пятигорскому уездному воинскому начальнику: «Родной мой сын, Жамалдин Шуков, поступил добровольцем в Кабардинский конный полк и в бою при дер. Городнице пропал без вести. На поданное мною заявление Военно-справочное бюро сообщило, что сын мой в числе пленных не значится. ...Мне прислан Георгиевский креет 4-й степени за № 259620, пожалованный моему погибшему сыну». И далее в прошении Дасусы Шуковой говорилось: «Доложив сказанное, я покорнейше прошу Ваше Высокоблагородие возбудить ходатайство о выдаче мне, как матери названного сына, согласно Высочайше утвержденному 10 августа 1913 года Георгиевского статута, установленной годовой пенсии». Пятигорский уездный начальник полковник Григорий Антонович Аджемов прошение Дасусы Шуковой со своим ходатайством о назначении ей пенсии за погибшего сына направит в Действующую армию — в Кабардинский конный полк. В начале 1916 года оттуда в Нальчикский округ будет прислан соответствующий «Аттестат» с правом на получение пенсии матерью Жамалдина Шукова, «по имеющемуся у него Георгиевскому кресту 4-й степени за № 259620, пожалованному за спасение раненого командира сотни... »37. Тяжелораненый урядник Жамалдин Шуков будет подобран на поле боя австрийцами и помещен в лазарет для военнопленных. После выздоровления находился в плену в Австро-Венгрии и Германии. И только в 1918 году вернулся на родину. 30 апреля 1915 года продолжалось наступление российских войск на правобережье Днестра к западу и юго-западу в направлении на города Коломыя и Снятый на Пруте. Активно участвовал в боевых действиях и 2-й кавалерийский корпус. О событиях 30 апреля в «Конспекте» боевых действий Кавказской конной дивизии записано: «Конный отряд генерала Маннергейма двигался на Гвоздец. Кавказская туземная конная дивизия преследовала противника через Киселевку на Веренчанку. Бой 1-й и 2-й бригад дивизии со спешенной конницей противника у Веренчанки. Захвачено — 31 пленный, 1 бомбомет, 60 бомб и 120 ручных гранат»38. 1 мая кавказские полки, преодолевая ожесточенное сопротивление австрийских и германских войск, выходят к реке Прут в районе города Снятый. «2-я бригада заняла дер. Непоколокуту. 1-я и 3-я бригады — заняли дер. Белелуя и Устье-над-Прутом. Противник отошел на заблаговременно сильно укрепленную позицию по высотам к югу от линии реки Прут»,— записано в «Конспекте» боевых действий дивизии39. * * * В один из тех дней в боях на правобережье Днестра всадники Кавказской конной дивизии взяли в плен двадцатитрехлетнего солдата австро-венгерской армии, хорвата по национальности, Иосипа Броз Тито (в рядах неприятельских войск на Юго-Западном фронте находились многие мобилизованные на войну югославы, чехи, словаки, входившие в состав Австро-Венгерской империи). Историк Самир Хамидович Хотко в книге «Черкесские мамлюки», вышедшей в 1993 году в Майкопе, приводит отрывок из воспоминаний Тито, с описанием факта его пленения: «На том участке фронта, где находился мой батальон, русские были остановлены ружейным огнем, но соседний батальон, на правом фланге, не устоял. Здесь был осуществлен прорыв черкесской коннницей из «дикой дивизии». Черкесы окружили нас... и с пиками в руках атаковали наши окопы. Мы далее и не заметили, как они появились и ринулись прямо в наши окопы. Один из них с двухметровой пикой кинулся на меня, однако, я как искусный фехтовальщик, отразил нападение штыком. Вдруг я почувствовал страшный удар в спину. Обернувшись, увидел искаженное лицо другого черкеса и огромные черные глаза под густыми бровями... »40. В «Советской Военной Энциклопедии» об этом событии в жизни Иосипа Броз Тито сказано: «Весной 1915 года был ранен, попал в плен в Россию». И кто знает, как сложилась бы дальнейшая судьба Тито, не окажись он в тот весенний день плененным всадниками-черкесами. Находясь же в России, он станет на сторону Советской власти и будет участвовать в Гражданской войне в Сибири. В 1920-м убежденным революционером вернется на родину. В будущем Иосип Броз Тито — генеральный секретарь югославской компартии, маршал, президент Социалистической Федеративной Республики Югославии... 2 мая 1915 года 2-й кавалерийский корпус атаковал позиции противника на правом берегу реки Прут. В тот же день части 3-й бригады Кавказской конной дивизии овладели важными опорными пунктами врага — деревнями Видынув (Видиново) и Карлув (Карлов). 3 мая, как сказано в «Конспекте», «отбита неприятельская атака против сел. Карлув». 4 мая происходили стычки разъездов Чеченского конного полка «с неприятелем у дер. Бергомет», на южном берегу Прута, а сотня Чеченского полка атаковала в конном строю неприятельский эскадрон у Завалье и «опрокинула его»41. В тот день, 4 мая, командир Чеченского конного полка полковник Фазула-Мирза Каджар приказал командиру 1-й сотни штабс-ротмистру Сергею Михайловичу Топоркову отбить у противника деревню Завалье, на южном берегу Прута. Скрытно, оврагом, поросшим густым кустарником, Чеченцы проникли в деревню и, зная из данных своих разведчиков о расположении в ней австрийских пехотинцев и германских кавалеристов, завязали уличный бой. Войдя в деревню и точно зная расположение неприятеля, напишет потом в донесении штабс-ротмистр Топорков, «я рассыпал в цепь своих людей, заранее спешенных, и повел в наступление с востока на запад, обеспечив свой левый фланг разъездом в 7 человек под командой урядника Абубакара Эльдирханова, а с правой стороны разъездом в 6 человек под командой приказного Гавриила Тищенко, имея сзади пост для наблюдения за опушкой Деревни, оставленный под командой всадника Багды Чараева. Неприятель встретил наше наступление сильным ружейным огнем. Завязалась перестрелка...». Бой за Завалье шел около часа, и Чеченская сотня уже почти овладела деревней, когда «старший поста Багда Чараев» спешно прислал всадника с известием, что с южной стороны к деревне «на помощь своим» приближается неприятельский эскадрон. Для отражения его атаки Топорков направил часть своих людей, которые вместе с разъездом урядника Абубакара Эльдирханова открыли ружейный огонь по германским кавалеристам. В то же время с другой стороны к деревне вышло около взвода пеших австрийцев. Заметив противника, «наш разъезд под командованием приказного Тищенко бросился на него в атаку в конном строю, смял его и обратил в бегство». Воспользовавшись обстановкой, писал в донесении штабс-ротмистр Топорков, «я обдал эскадрон частым огнем, заставив его повернуть, сам же с полусотней бросился вперед и обратил неприятеля в бегство, после чего деревня окончательно осталась за нами...»12. В три часа ночи на 5 мая помощник командира 2-го Дагестанского конного полка ротмистр Арацхан Хаджимуратович Хаджи Мурат привел к деревням Карлов и Видиново на правом берегу Прута дивизион из двух сотен и, как он напишет в донесении командиру полка подполковнику Амилахвари, «занял деревни Карлов — Видиново, после отбитой Кабардинцами атаки неприятеля на первую из них». С приходом Дагестанцев всадники Кабардинского полка отошли на другую позицию. Ротмистр Хаджи Мурат расставит свои сотни — 1-ю ротмистра Ираклия Андроникова и 2-ю штабс-ротмистра Аркадия Ми-кашивидзе по боевым участкам. В семь часов утра противник пехотой пошел в первую атаку «на левую половину участка Карлов, начальником коего был корнет Имам Газалиев». Далее в своем донесении ротмистр Хаджи Мурат укажет, что в результате энергичного наступления, « засыпав наши передовые части ружейным огнем, противнику удалось занять несколько халуп, находящихся впереди участка корнета Имама Газалиева у полотна железной дороги. Корнет Газалиев, руководимый опытным своим командиром штабс-ротмистром Микашивидзе, с помощью подошедших из моего резерва 10 спешенных всадников... перешел в смелую контратаку и не только отбил атаку, но и выгнал противника из халуп, что у полотна железной дороги, занял их, нанеся серьезные потери противнику, причем был убит при поспешном отступлении из халуп австрийский унтер-офицер (3 звездочки на воротнике)...». В течение всего дня 5 мая противник вел ружейный и артиллерийский огонь по позициям Дагестанских сотен, а около девяти часов вечера вновь пошел в наступление пехотой и конными группами. И снова его главный удар пришелся на «участок корнета Имама Газалиева», Но и в этот раз наступление «было им вновь отбито, и к 2 часам ночи» противник отошел «обратно». А в четыре часа утра 6 мая дивизион 2-го Дагестанского полка, возглавляемый ротмистром Хаджи Муратом, был сменен другой частью. 8 своем донесении командиру полка Хаджи Мурат, отмечая блестящее поведение в бою офицеров и всадников, особо выделит «лихость молодого корнета Имама Газалиева с опытным руководительством штабс-ротмистра Микашивидзе»43. Из «Конспекта» боевых действий Кавказской конной дивизии: 5 мая. Частями 1-й бригады отбиты атаки противника на деревни Видиново и Карлов. 6 мая. Дивизии поручено обеспечить обороной участок по левому берегу Прута от деревни Видиново до района Снятый. Правее — 9-я кавалерийская дивизия. Левее — отряд генерала Мож-нина. На фронте артиллерийский огонь и ружейная перестрелка. 9 мая. Отбита атака неприятеля у деревни Карлов. 11-14 мая. Дивизии поручено обеспечивать участок от Видиново до деревни Будулув. На фронте обычный артиллерийский огонь. Наши разведчики прошли до проволочных заграждений противника. 15 мая. Обычная перестрелка. В 7 часов вечера неприятельская тяжелая артиллерия разрушила железнодорожную станцию Видиново. Усиленная разведка 3-й бригады...44. После тех событий пройдут три месяца. И когда 5 августа 1915 года великий князь Георгий Михайлович от имени царя Николая II вручит ряду всадников Ингушского конного полка Георгиевские кресты, то награды эти будут как за ту «усиленную разведку», проведенную 15 мая на берегах Прута, так и за другие совершенные ими боевые отличия в те апрельские и майские дни. «Вахмистр Ахмед Мальсагов — 2 ст. JV? 12697. Ст. урядник Алисхан Плиев- 2 ст. № 12684. Под огнем противника исполнили важное поручение. Мл. урядник Ахмет Оздоев — 3 ст. М 80074. Вызвался охотником и донес важное донесение. Ст. урядник Гусейн Костоев — 3 ст. № 80073. Будучи старшим в секрете, обнаружил наступление противника. Ст. урядник Дорисман Мерчуле — 3 ст. № 80079. Ст. урядник Муса Мальсагов — 3 ст. № 80100. Разведали и доставили важные сведения. Ст. урядник Хаспот Кортоев — 3 ст. Л5 80065. За убылью офицеров поддерживал порядок в своем взводе... »45. 16-24 мая. Обычная артиллерийская и ружейная перестрелка на участке обороны дивизии, записано в «Конспекте» боевых действий. Велись в те дни и поиски разведывательных партий. Из приказов о награждении всадников Кабардинского конного полка. Награждены Георгиевскими крестами: «Приказной Хачеф Аваров — 4 ст. № 406251. Приказной Атту Черкесов — 4 ст. № 406364. В бою 20 мая 1915 года, будучи старшими в вылазке, уничтожили неприятельские посты»46. Награждены медалями «За храбрость» 4-й степени: Всадник Ибрагим Бабитов — № 327548. Всадник Мурат Махотлов — А# 327549. Всадник Гиса Шаов — № 327550. В ночь с 23 на 24 мая 1915 года под Видиновым вызвались охотниками на разведку неприятельской позиции и под сильнейшим огнем противника дошли до проволочного заграждения и доставили ценные сведения о числе и расположении противника»47. Ситуация на берегах Прута складывалась сложная. В штабе Кавказской дивизии из донесений разведчиков знали, что противник накапливает силы и в любой день возможен его переход в наступление. Но и в той тревожной ситуации начальник дивизионного штаба полковник Яков Давидович Юзефович, прошедший через Японскую войну, награжденный тогда пятью орденами (среди которых св. Владимира 4-й степени) и прекрасно знавший цену и значение на фронте наградам, 24 мая извещает командира Чеченского полка полковника принца Фазула-Мирзу Каджара о прохождении представлений к наградам на его офицеров за боевые отличия в «разновременных боях»:
«Вверенного Вам полка штабс-ротмистры: Кужуев, Топорков и Чермоев, корнеты: Тукаев и Пошев *, прапорщик милиции Берсанов и прикомандированный к полку поручик Флерин представлены Августейшим командиром дивизии к награждению орденом св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. Наградные представления направлены командиру 2-го кавалерийского корпуса при рапорте командующего дивизией»48. 23 июля 1915 года последует Высочайший приказ Николая II о награждении орденами офицеров Кавказской конной дивизии. Среди них будут и те, кого 24 мая полковник Юзефович называл в своем отношении к командиру Чеченского конного полка: «Государь император Всемилостивейше соизволил пожаловать за отличия в делах против неприятеля ордена: Св. Равноапостольного князя Владимира 4-й степени мечами и бантом: Чеченского конного полка: Штабс-ротмистрам: Абдул-Меджиду Кужуеву, Сергею Топоркову, Абдул-Меджиду Чермоеву. Призванному из запаса армейской кавалерии в Чеченский конный полк поручику Николаю Флерину. Корнетам: Абдул-Азису Пошеву и Магомету Тукаеву; Прапорщику Мухарбию Берсанову»49. * * * После 2 мая 1915 года наступление российских войск в междуречье Днестра и Прута неприятелем было остановлено. И даже прорыв на южный берег Прута уже не мог способствовать их продвижению по Буковине, в связи с общей обстановкой, складывающейся на всем Юго-Западном фронте, и главным образом на его южном фланге. Здесь с 19 апреля крупные силы германских и австро-венгерских войск начали Горлицкий прорыв в направлении на Перемышль и Львов и, вновь заняв их, устремились на восток, заставляя отступать русские корпуса и дивизии. Удар, предпринятый в конце апреля войсками 9-й армии, в том числе и Кавказской конной дивизией, по форсированию Днестра и продвижению к Пруту, имел конечно же главной целью отвлечь на себя часть сил неприятеля и как-то сдержать его наступление на главном направлении. В течение недели наступательных боев в Буковине российские войска добились здесь значительных успехов. Но затем вынуждены были остановиться и перейти к обороне по левому и правому берегу Прута, противостоя противнику, наращивавшему свои силы. И вот запись в «Конспекте» боевых действий Кавказской конной дивизии за 25 мая: «Переход неприятеля в общее наступление. Бой 1-й и 3-й бригад у дер. Видынув (Видиново) и дер. Ту-лава»50. Первый удар с утра приняли на себя четыре сотни Кабардинского и 2-го Дагестанского полков, занимавшие позиции на правом — южном — берегу Прута у деревень Видиново и Карлов, на другой стороне которого находились деревни Тулава и Устье-над-Прутом. Вначале на них обрушился огонь вражеской артиллерии, потом ударили пулеметы, а затем пошла в наступление германская и австро-венгерская пехота. До полудня всадники Кабардинского и Дагестанского полков отбивали атаки неприятеля, пока на их правом фланге не начала отходить на левый берег Прута Саратовская ополченская дружина, не выдержавшая вражеского натиска. Буквально «на плечах дружинников» противник переправился через Прут и занял деревни Волчковце и Орелец, а часть его — около батальона пехоты — «стала обходить по берегу Прута правый фланг Кабардинцев», намереваясь окружить их и отрезать им путь отхода с правого берега на левый. Угроза окружения нависла и над сотнями 2-го Дагестанского полка51. Ввиду сложившейся тяжелой и угрожающей обстановки, командующий 1-й бригадой полковник Воронцов-Дашков отдал приказ полковнику Бековичу-Черкасскому и подполковнику Амилахвари начать отход с правобережья Прута на позицию на его левом берегу. «Первыми в конном строю стали отходить Дагестанцы к броду у деревни Устье-над-Прутом,- говорится в «Описании боевых действий» дивизии,- за Дагестанцами, шаг за шагом, под натиском противника отходили Кабардинцы. Перейдя Прут в пешем строю, 1-я сотня Кабардинского полка с двумя пулеметами заняла окопы у южной опушки деревни Ту-лавы». Отход всадников Кабардинского полка прикрывала 4-я сотня штабс-ротмистра Вольдемара Константиновича Соколовского, контуженного в том бою, но оставшегося в строю. А потом на пути врага у деревни Видиново остался только взвод всадников во главе с прапорщиком Николаем Алексеевичем Ивановым, всего лишь немногим более двух месяцев назад зачисленным в полк из запасной сотни. «Здесь прапорщик Иванов со своим взводом, расстреляв все патроны,- свидетельствует «Описание боевых действий» дивизии,- бросился на неприятеля в шашки, на время приостановил его, но сам был смертельно ранен в грудь тремя пулями. Всадникам, бывшим около него, прапорщик Иванов не позволил выносить себя, говоря: «Уходите, я все равно убит»52. Благодаря стремительной атаке взвода противник задержался, что дало возможность сотням отойти и присоединиться к полку». Посмертно прапорщик Николай Иванов будет награжден орденом св. Георгия 4-й степени. Из «Краткой записки о службе» прапорщика Кабардинского конного полка Николая Алексеевича Иванова известно, что он родился 27 декабря 1894 года в городе Саратове, сын подполковника. Окончил Симбирский кадетский корпус, а 1 декабря 1914 года — ускоренный, в связи с войной, четырехмесячный курс обучения в Тверском кавалерийском училище, откуда и был направлен в Нальчик, в запасную сотню Кабардинского полка б3. За доблесть, проявленную в бою у деревни Видиново, на берегу Прута, заслужит высокую награду — Георгиевский крест 1-й степени — двадцатиоднолетний урядник Кабардинского полка Али Жанхотович Инароков, «из кабардинских узденей», о подвиге которого в наградном приказе сказано: «Мл. урядник Али Инароков — 1 ст. Л? 5803. В бою 25 мая 1915 года произвел смелую разведку и доставил сведения, будучи старшим в секрете, открыл наступление неприятеля и своевременно донес об этом»54. Для поддержки Кабардинского и 2-го Дагестанского полков, ведущих бой уже на левом берегу Прута, генерал-майор Багратион направил Черкесский конный полк, но ввиду все осложнявшегося положения в связи с начавшимся отходом частей 9-й кавалерийской дивизии, «в 8 часов вечера двинул всю 3-ю бригаду генерала Краснова». В бой вступил и Ингушский конный полк. Таким образом, своими отважными действиями всадники и офицеры Кабардинского, 2-го Дагестанского, Черкесского и Ингушского полков днем 25 мая и ночью на 26-е, дав отпор противнику, «спокойно отошли на главную позицию» и тем спасли положение русского отряда, состоявшего из пехоты и терских казаков, оборонявшегося в Снятыне. Известно, что тогда Кабардинский полк потерял одного офицера погибшим и 22 всадника убитыми, ранеными и пропавшими без вести. В Ингушском конном полку в течение ночи погибло пятеро всадников, четверо были ранены 55. 26 мая. Арьергардный бой 1-й и 3-й бригад у села Устье-над-Прутом и деревни Тулава»,- говорится в «Конспекте» боевых действий дивизии. 2-я бригада — Чеченский и Татарский полки — в то время находились в деревне Русов, на левом берегу Прута, составляя резерв командира 2-го кавалерийского корпуса. 26 мая тяжелый бой пришлось выдержать группе всадников Ингушского полка, проявивших геройство при отходе их части на новые позиции и приказом по 2-му кавалерийскому корпусу от 1 августа 1915 года награжденных Георгиевскими крестами: «Урядник Сосланбек Каригов — 4 ст. № 281703. Всадник Доши Евлоев — 4 ст. JV? 281704. Всадник Магомет Каригов — 4 ст. № 281705. Урядник Хаджибекир Мальсагов — 4 ст. № 281706. Всадник Магомет Озиев — 4 ст. № 281707. Всадник Хамзат Мальсагов — 4 ст. № 281708. Вахмистр Бек-Султан Бекмурзиев — 1 ст. JV? 2913. Всадник Паша Беков — 3 ст. Л? 6456256. Вызвавшись охотниками в бою 26 мая, отвлекли внимание противника и привлекли на себя его огонь». В те очень трудные для Кабардинского конного полка дни проявили в боях мужество поручик Даниил Сеоев, уроженец Осетии, служивший в полку с 1914 года, прапорщик Хакяша Докшоков и недавно произведенные в офицеры Измаил Келе-метов и Магомет Абаев. 5 июня командир Кавказской конной дивизии великий князь Михаил Александрович направит командующему 2-м кавалерийским корпусом рапорт: «Представляя при сем 4 наградных листа на офицеров Кабардинского конного полка, ходатайствую о награждении за боевые отличия, оказанные ими во время боев 26, 30 и в ночь с 26-го на 27 мая». К сожалению, этих наградных листов (как и многих других) в архивах разыскать не удалось. Сохранился «Список офицеров Кавказской туземной конной дивизии, представленных к награждению за боевые отличия», подписанный великим князем Михаилом Александровичем и начальником штаба полковником Юзефовичем, в котором указаны и представленные по Кабардинскому конному полку: Поручик Даниил Сеоев — к ордену св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом. Прапорщик Хакяша Докшоков — к ордену св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом. Прапорщик Измаил Келеметов — к ордену св. Анны 4-й ст. с надписью «Захрабрость». Прапорщик Магомет Абаев — к ордену св. Анны 4-й ст. с надписью «За храбрость»57. Позже последуют приказы командующего 9-й армией генерала Лечицкого о награждении названных в списке офицеров Кабардинского полка «предназначенными» им орденами... 27 мая продолжался отход от Прута к Днестру войск 9-й армии. С боем оставляла свои позиции и Кавказская конная дивизия. Последним из ее частей отходил Ингушский полк. Еще в самом начале мая Ингуши после ожесточенного боя захватили весьма важное в стратегическом отношении село Устье-над-Прутом, откуда вели удобные броды для перехода на южный берег реки. Командир полка полковник Георгий Алексеевич Мерчуле «за бой у села Устье-над-Прутом 2 мая 1915 года» будет награжден орденом св. Владимира 3-й степени с мечами. «Со 2-го мая на части Кавказской туземной конной дивизии, в том числе и на Ингушский конный полк, была возложена задача удерживать нами выдвинутую позицию на правом берегу Прута,- говорится в наградном листе на полковника Мерчуле.-Противник неоднократно пытался сбить полк с позиций, но всякий раз, благодаря инициативе и распорядительности командира полка полковника Мерчуле, терпел неудачу. Так продолжалось до 25 мая, когда противник обошел наш правый фланг и полки Кавказской туземной конной дивизии получили приказ прикрывать отход наших сил на позиции у Днестра. На долю Ингушского полка выпало быть арьергардным полком дивизии. Тут во всей мере проявил свою воинскую доблесть полковник Мерчуле...»58. К полудню 27 мая 3-я бригада дивизии, прикрывая отход частей от Прута, подошла к селу Ясеневу-Польному, где полковник Юзефович приказал Георгию Алексеевичу Мерчуле остановиться с полком и здесь держаться до вечера, чтобы дать возможность отойти из городка Городенки штабу 2-го кавалерийского корпуса, обозам, медицинским отрядам и тыловым учреждениям. Около двух часов дня батальон австрийской пехоты численностью свыше 400 человек занял село Топоронцы, находившееся на возвышенности, и, развернувшись в густые цепи, стал спускаться к Ясеневу-Польному. В это время «жидкие цепи» спешенных Ингушей оказались под сильным огнем враясеской артиллерии. Под ее прикрытием австрийский батальон шел вперед, все ближе подходя к позициям, занимаемым Ингушским полком, и в любую минуту мог устремиться в атаку. Видя это, полковник Мерчуле лично повел две сотни в конную атаку на австрийскую пехоту и настолько ошеломил противника, что «заставил австрийскую пехоту показать тыл. Преследуя бегущего противника, Ингуши истребили до 70 человек неприятеля, потеряв в этом деле 17 всадников и 9 коней». «Лихая конная атака полковника Мерчуле», как свидетельствует наградное представление, заставила неприятеля приостановить наступление, и до самого вечера он больше атаковать не решился. А тем временем штаб 2-го кавалерийского корпуса и все «части наши успели очистить Городенку и переправиться за Днестр», на его левый берег. «Таким образом, благодаря исключительной доблести полковника Мерчуле, его личной отваге и муясеству, была блестяще выполнена задача, возложенная на 3-ю бригаду»,- писал в наградном листе исполнявший обязанности командира дивизии генерал Багратион. В ночь на 28 мая Ингуши, последними из частей 2-го кавалерийского корпуса, переправились на левый берег Днестра, и полковник Мерчуле получил приказ взять своим полком под охрану участок «по линии Днестра» — «от Усечки до Залещиков». Вслед за ними подошли к Днестру австрийцы и немцы. Но «все попытки противника переправиться на наш берег были отбиты, причем полковник Мерчуле обходил лично позиции, ободрял до крайности измученных 4-х дневными непрерывными боями людей. Сам командир полка так же все эти 4 дня не отдыхал». За период боевых действий Ингушского полка, свидетельствовал командир дивизии генерал-майор Багратион, «полковник Мерчуле обнаружил недюжинный военный талант, проявил редкую храбрость. Своим хладнокровием и настойчивостью он неоднократно выручал полк из крайнего положения. Ходатайствую о награждении чином генерал-майора»59. Наградное представление поддержит и командующий 2-м кавалерийским корпусом, но из штаба 9-й армии его возвратят, мотивируя тем, что за бои в мае полковник Мерчуле «уже был награжден орденом св. Владимира 3-й ст. с мечами и мечами к ордену св. Анны 2-й ст.»60. В ночь на 29 мая Ингушский полк был сменен другими частями дивизии. В то время на этом участке по Днестру уже находились 1-я бригада и Черкесский полк 3-й бригады.
2-я бригада в составе Чеченского и Татарского полков, начиная с дней отступления от Прута, действовала в отрыве от Кавказской конной дивизии, будучи приданной армейскому корпусу*. Той же ночью на 29 мая 1915 года под покровом темноты противник сосредоточил значительные силы пехоты в районе деревни Городницы и на рассвете, воспользовавшись густым туманом, начал переправу на понтонах на левый берег Днестра, высаживаясь у деревни Жежава. Австрийцев и немцев встретили огнем посты Дагестанской сотни и два пулемета прапорщика Му-женкова, но, расстреляв все патроны и оказавшись обойденными слева и справа неприятелем, «сотня Дагестанцев и пулеметы стали отходить к роще, севернее леса», говорится в «Описании боевых действий» дивизии. В то же время противник, заняв лес севернее деревни Жежава, стал там укрепляться, продолжая непрерывно переправлять на левый берег Днестра свою пехоту, продвигаясь к югу, в сторону города Залещики. «Таким образом, около 6 часов утра наша тонкая линия передовых наблюдательных частей, расположенных вдоль Днестра от Усечки до Залещики, оказалась прорванной противником»61. Первым о переправе неприятеля на левый берег Днестра узнал полковник Илларион Илларионович Воронцов-Дашков, который немедля «собрал по тревоге четыре сотни Кабардинцев и Дагестанцев» и спешно повел их в конном строю через фольварк Глушка к деревне Жежава. Когда же о прорыве противника стало известно в штабе дивизии, великий князь Михаил Александрович, вновь принявший командование, приказал генералу Краснову «принять начальствование над 3-й и 1-й бригадами и во что бы то ни стало остановить противника, не давая ему распространяться вглубь от линии Днестра»62. Уже в девять часов утра 29 мая, по приказу генерал-майора Петра Николаевича Краснова, три спешенные сотни Ингушского полка (одна осталась в резерве) с четырьмя дивизионными пулеметами вышли к Жежаве «на усиление цепи Кабардинцев и Дагестанцев» , занимавших окопы «у леса к северу от Жежавы». Спешенные сотни Кабардинского, 2-го Дагестанского и Ингушского полков, насчитывавшие до 350 всадников, заняв «линию свыше 3-х верст от высоты 292 и далее к полотну железной дороги», ведущей к станции Дзвиняч, первыми стали на левом берегу Днестра, на пути во много раз превосходившего их численностью противника. Вскоре к ним присоединится еще одна сотня Дагестанцев. В то же время «четыре спешенные Черкесские сотни, всего около 200 всадников», находились на позиции «по высотам севернее Залещики» с задачей обороны города За-лещики. Почти до полудня 29 мая кавказские сотни одни вели под Жежавой тяжелый, неравный бой, с трудом удерживая свою позицию и отбивая атаки пехоты австрийцев и немцев, поддержанных артиллерийским огнем. И только с 11.30 в дело против неприятеля на Жежавском участке вступили подошедшие батареи 2-го конно-горного дивизиона, приданного Кавказской конной дивизии. Ожесточенный бой продолжался. Враг, переправляя на левый берег Днестра все новые силы, предпринимал атаку за атакой, чтобы развить свое наступление63. Бой шел и на участке у города Залещики, обороняемом Черкесским полком. Положение здесь складывалось особенно тяжелое. Противник установил на занятых им высотах у города пулеметы и артиллерийскую батарею и начал сильным огнем «выбивать Черкесские заставы», а затем бросил на них свыше батальона пехоты. С севера близ города Залещики находилась небольшая деревня Печарна. Здесь во главе 2-й спешенной сотни вел бой поручик Иван Георгиевич Франтц, замещавший еще с 5 мая раненого сотенного командира штабс-ротмистра Келеча Султан-Гирея. Ружейным огнем его всадники отбивали наступление австрийцев, отразив три их атаки. Потом, когда уже не оставалось возможности удерживать позицию, поручик Франтц «приказал сотне отходить по одному к лощине », сам же под шквальным огнем врага, «распоряжаясь уборкой раненых, был убит». Поручик Иван Георгиевич Франтц, «уроженец Дагестанской области», служивший в Черкесском конном полку с 27 августа 1914 года, будет посмертно удостоен ордена св. Георгия 4-й степени 64. Наступление неприятеля на позиции Черкесского полка продолжалось. Бой уже шел в самом городе Залещики и на железнодорожной станции. После полудня вместе с Черкесским полком участвовали в бою и всадники 4-й сотни Кабардинского полка. К тому времени, как сказано в «Описании боевых действий» дивизии, «убыль в Черкесском полку составляла убитыми, ранеными и контуженными 7 офицеров, 94 всадника, т. е. около 50 % спешенной части». И тогда временно командовавший полком подполковник Михаил Васильевич Екимов отдал приказание: «Полку постепенно отходить к коноводам и идти дальше вдоль шоссе на позицию у деревни Дзвиняч»65. Преследуя отходившие сотни Черкесского полка враг продвинулся к западу от Залещиков, и в семь часов вечера «его цепи стали угрожать тылу отряда генерала Краснова», оборонявшегося в районе деревни Жежава. И тогда ринулась в атаку подошедшая к месту боя 3-я бригада Заамурской пограничной конной дивизии в составе двух полков, которые лично повел на врага генерал-майор Краснов. «В атаке 6-й сотни Заамурцев приняло участие присоединившихся некоторое число всадников Черкесского полка»,- отмечено в «Описании боевых действий». Они скакали впереди Заамурской сотни и давали «направление атаки». За кавалеристами устремились в атаку у Жежавы и сотни Кабардинского, 2-го Дагестанского, Ингушского полков, а также подошедшие к ним в полдень ополченцы 214-й и 215-й Саратовских пехотных дружин. «Боем 29 мая волна австро-германского наступления на фронте 2-го кавалерийского корпуса, перекатившаяся через Днестр у Жежавы была остановлена,— сказано в «Описании боевых действий» Кавказской конной дивизии.- План противника прорвать наше расположение и принудить к отступлению — не удался»156. 13 сотен Кавказской конной дивизии, Заамурцы и две ополченские дружины под огнем шести вражеских батарей, говорится далее в «Описании», «сдержали натиск 12-ти батальонов австро-германской пехоты дивизии генерала германской службы Кейзера. Из числа этих войск 29 мая нами уничтожены целиком два батальона, причем в плен взято более 100 человек»*7. 1 июня 1915 года Петроградское телеграфное агентство передало сообщение штаба Верховного Главнокомандующего: «На левом берегу Днестра на фронте Жеясава — Залещики. 29. V была произведена исключительная по лихости контратака, в течение коей были почти полностью изрублены и рассеяны несколько рот тирольских стрелков и двадцатый егерский батальон»68. В тот день, 29 мая, «части дивизии потеряли: офицеров убито — 1, ранено — 9... Убыло нижних чинов — 170, лошадей выбыло из строя — 61». Наибольшие потери понес Черкесский конный полк69. Документы Кавказской конной дивизии и ее полков донесли до нас имена героев боя, разгоревшегося 29 мая на днестровском берегу... Из приказов о награждении всадников Кабардинского полка Георгиевскими крестами: «Ст. урядник Исмаил Тамбиев — 1 ст. № 2911. В бою 29 мая 1915 года у дер. Жежава под сильным ружейным и артиллерийским огнем противника восстановил связь между спешенными сотнями Кабардинского полка и пехотой, наступавшей на Жежавский лес». Полный Георгиевский кавалер урядник Исмаил Магометович Тамбиев родился в 1876 году, «из узденей Кабарды». «Подпрапорщик Николай Миронович — 1 ст. № 2909. 29 мая 1915 года в бою у дер. Жежава вызвался охотником и выяснил, под сильнейшим обстрелом, обходное движение противника, угрожавшее правому флангу подполковника Екимова (Черкесский полк), благодаря чему явилась возможность принять меры против обхода». Подпрапорщик Николай Карпович Миронович, уроженец Черкасского уезда, Киевской губернии. В Кабардинском полку служил с августа 1914 года. «Всадник Суфиян Гергоков — 4 ст. № 406303. 29 мая 1915 года в бою у Жежавского леса под действительным огнем противника, вызвавшись охотником, доставил важное известие в огневую линию пехоты». «Всадник Маша Бинашаров — 4 ст. № 281593. В бою 29 мая был ранен, после перевязки возвратился в строй и продолжал сражаться». «Всадник Хамирза Кандуров — 4 ст. № 281618. В бою 29 мая у Жежавы вызвался охотником занять гребень высоты над самой дер. Печарна и под сильнейшим ружейным и артиллерийским огнем противника достиг назначенного рубежа» . Награждены медалями «За храбрость»: «Всадник Шика Маремуков — 4 ст. № 327506. Всадник Тамаша Хандохов — 4 ст. № 327507. Всадник Хамзет Катков — 4 ст. № 327508. В бою у дер. Жежавы, наступая совместно с пехотой, были в ночь с 29-го на 30 мая 1915 года выставлены впереди в качестве дозоров. Находясь всю ночь под сильнейшим огнем противника, мешали противнику рыть окопы и своим огнем отражали подходы неприятельских разведывательных партий». «Всадник Хажумар Ознажоков — 4 ст. № 327512. Всадник Хажиумар Айдебулов — 4 ст. № 327514. В бою 29 мая 1915 года под сильным огнем противника с явной опасностью для жизни доставили важное донесение, восстановив тем связь между наступавшими на дер. Жежаву сотнями»70. Из приказов о награждении всадников 2-го Дагестанского полка Георгиевскими крестами: «Юнкер милиции Шамсудин Маргимов — 1 ст. № 2906. В бою 29 мая,- будучи ранен, командовал взводом до конца боя». «Вахмистр Абдул-Манап Магомаев — 2 ст. № 7907. В бою 29 мая, командуя полусотней, восстановил положение и сдержал противника». «Мл. урядник Петр Хорацов — 2 ст. № 7921. 29 мая произвел смелую разведку»71. Приказом командующего 9-й армией генерала Лечицкого от 24 августа 1915 года, Высочайше утвержденного Николаем II, помощник командира 2-го Дагестанского конного полка ротмистр Арацхан Хаджимуратович Хаджи Мурат был награжден Георгиевским оружием «за то, что 1) В бою 29 мая 1915 года у дер. Жежава, получив приказание поддержать с сотнями конные части, удерживавшие наступление противника, принял над тремя сотнями командование, приостановил дальнейшее наступление противника и, заняв этими сотнями с пулеметом хребет у высоты 292 и круглую рощу, удерживал позицию до подхода главных наших сил; 2) Когда наша пехота, не выдержав ужасного артиллерийского огня с применением снэ.рядов с двойным разрывом, начала отход, ротмистр Хаджи Мурат выехал вперед, ободрил и остановил отходящих и вместе со своими сотнями, все время находясь впереди под убийственным огнем противника, являя личный пример храбрости и воинской доблести, повел их вперед и удержал позиции»72. Из приказов о награждении всадников Ингушского конного полка Георгиевскими крестами: Вахмистр Гусейн Костоев -1 ст. № 13144. «За боевые отличия» в майских боях. «Урядник Заули Цороев — 2 ст. № 7914. Юнкер Муса Мальсагов — 2 ст. Л# 7915. В бою 29 мая, вызвавшись охотниками, привлекли на себя огонь противника». «Всадник Мурат Мальсагов — 3 ст. № 64563. Находясь в секрете, донес о наступлении противника»73. О командире 1-й сотни Ингушского конного полка штабс-ротмистре Гуде Алиевиче Гудиеве, участнике войны с Японией, награжденном тогда пятью орденами, в списке офицеров Кавказской конной дивизии указано: «Награды за текущую кампанию: св. Анны — 2-й ст. с мечами — 1915 г. Представлен: к Высочайшему благоволению — за январские бои, к Высочайшему благоволению — за 25-29 мая 1915 г.»74. О его дальнейшей службе становится известно из официального документа, относящегося к марту 1916 года: «Производится, за отличия в делах против неприятеля, из штабс-ротмистров в ротмистры — состоящий в Ингушском конном полку, ныне переведенный на службу в ведомство Министерства внутренних дел, с зачислением по армейской кавалерии,- Гудиев»75. Отвагу проявил в боях в конце мая и корнет Ингушского полка Созерко Артаганович Мальсагов. «За боевые отличия, оказанные во время боев 25, 26, 27, 28 и 29 мая 1915 года», командир Кавказской конной дивизии представил его к ордену св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость»...76. Вчитаемся в дошедшие до нас наградные представления на офицеров Черкесского полка, отличившихся в бою 29 мая у города Залещики. Ротмистр Крым Султан-Гирей, «командуя 1-м дивизионом Черкесского конного полка в бою 29 мая у мест. Залещиков, находясь под ураганным артиллерийским и пулеметным огнем противника, проявил необходимую энергию и распоряжался лично управлением дивизиона, переходя от одной сотни к другой. В 14 часов дня, когда огонь противника достиг необычайного напряжения, получил контузию всего тела и, несмотря на это, продолжал командовать своим дивизионом до подхода пехоты и отхода всего полка в 7 1/ час. вечера на вторую боевую линию. Потери дивизиона убитыми 19 всадников, ранеными 41...»77 «За бой 29 мая 1915 года у местечка Залещики» Крыму Селе-товичу Султан-Гирею объявлено Высочайшее благоволение. 19 июля подполковник Султан-Гирей будет назначен помощником командира Черкесского конного полка по строевой части. Прапорщик Магомет-Гери Крымшамхалов. «Как дежурному по полку ему было поручено казенное имущество на станции железной дороги (интендантское) и посты, охраняющие их. Посты эти были сняты им своевременно и все порученное имущество предано огню... По приказанию ротмистра Султан-Гирея был послан для наблюдения за восточной окраиной гор. Залещики с дозором, что и было им исполнено под ружейным огнем»78. Прапорщик Магомет-Гери Крымшамхалов будет награжден орденом св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом. Из приказов о награждении всадников Черкесского полка Георгиевскими крестами: «Юнкер Муса Джарим — 2 ст. № 7911. 25 мая, будучи ранен осколком снаряда, остался на посту и раненый принимал участие в бою». «Мл. урядник из вольноопределяющихся Пшимаф Ажигоев -2 ст. Л/5 7913. В бою 29 мая, будучи ординарцем у командира сотни, поддерживал связь с цепью и ободрял товарищей». «Всадник ЛеонДудов — 2 ст. № 12597. Всадник Бекир-Бий Крымшамхалов — 3 ст. № 80051. В бою 29 мая, будучи старшими в секрете, своевременно обнаружили наступление противника, чем способствовали успеху дела». «Всадник Учужук Почешхов — 3 ст. № 25091. В бою 29 мая, будучи ранен, остался в строю до конца боя». «Всадник Байзет Султан-Гирей — 3 ст. Л? 44643. 29 мая, будучи ординарцем у командира сотни и несмотря на убийственный огонь противника, передавал приказания командира цепи, словами подбадривал товарищей, так же относил донесения к соседней, с левой стороны, сотне, причем, будучи тяжело контужен шрапнелью в правое бедро, скрыл от своих товарищей полученную контузию и продолжал исполнять приказания быстро и толково до конца боя»79. Байзет Султан-Гирей приходился родным младшим братом офицеру Черкесского полка Келечу (Клычу) Султан-Гирею80. «Всадник Джатай Байрамуков — 3 ст. № 44648. 29 мая в бою, вызвавшись охотником, под сильным и действительным артиллерийским, пулеметным и ружейным огнем противника доставил патроны сотне в то время, когда в сотне кончились патроны, чем дал возможность остановить атаку противника, после этого, вызвавшись охотником, под убийственным огнем противника прорвался сквозь цепи неприятеля, отправившись в мест. Залещики, занятое противником, поджег интендантские склады с фуражом и провиантом и только утром 30 мая возвратился в свою сотню». «Всадник Давид Хасая — 4 ст. № 406286. Всадник Василий Лакоба — 4 ст. № 406365. Всадник Константин Когония — 3 ст. № 30071. 29 мая, будучи в секрете, открыли наступление противника, а затем, будучи окружены им, пробились к своим». «Вольноопределяющийся Джамальбий Каблахов — 3 ст. № 44647. Всадник Хамит Байрамуков — 3 ст. № 44649. В бою 29 мая, вызвавшись охотниками, вместе с Заамурцами бросились в атаку»8'. В тот день, 29 мая, неприятелю удалось занять деревню Ива-ние, вблизи Жежавы. На рассвете 30 мая шестеро всадников Кабардинского полка совершили успешный налет на австрийцев, удостоившись за это Георгиевских крестов; среди них были и будущие полные Георгиевские кавалеры: «Мл. урядник Исмаил Тхазеплов — 3 ст. № 44630. Юнкер милиции Мисост Коголкин — 2 ст. № 7904. Вызвались 30 мая охотниками выбить противника, засевшего в крайних домах дер. Ивание, что и выполнили под сильнейшим огнем противника»82. Два месяца спустя после памятного для Кавказской конной дивизии боя у деревни Жежава, приказом командующего 9-й армией от 31 июля 1915 года состоялось награждение орденом св. Георгия 4-й степени командира 3-й бригады генерал-майора Петра Николаевича Краснова за то, что «в бою 29 мая 1915 года у мест. Залещики и сел. Жежава на Днестре, где, умело предводительствуя своей бригадой с приданными к ней ополченскими частями и конной Заамурской пограничной бригадой, находясь под сильнейшим действительным огнем и при сильном натиске австро-германской дивизии, он, видя потерю нашими войсками части позиции, вызвавшей неизбежность отступления по всему фронту, для выручки своих от грозившей им опасности, лично предводительствуя 3-м и 4-м Заамурскими конными полками, произвел блистательную атаку на нерасстроенную пехоту противника, увенчавшуюся полным успехом. Изрублено более 500 человек и взято в плен 100 человек»83. В конце июня 1915 года 1-я бригада, временно возглавляемая полковником Илларионом Илларионовичем Воронцовым-Дашковым, находилась «на укреплении тыловых позиций» в 40 километрах от Днестра, в районе города Ягельницы, где разместился штаб 2-го кавалерийского корпуса. 1 июля «в 1 час 45 минут дня» начальник штаба дивизии полковник Юзефович спешно передал ему «приказание командира 2-го кавалерийского корпуса следовать с 1-й бригадой через Бильче на Юриамполь», к берегу Днестра, где в междуречье впадавших в него Ничлавы и Серета «на наш берег» 30 июня прорвались значительные силы неприятеля. «Через полчаса, несмотря на полную неожиданность такого распоряжения и разбросанность стоянки бригады, Кабардинцы и Дагестанцы со своим обозом уже вытягивались по дороге на Бильче»,- напишет полковник Воронцов-Дашков в боевом донесении от 5 июля 1915 года командиру дивизии великому князю Михаилу Александровичу. К семи часам вечера, в жару, по пыльным проселочным дорогам Восточной Галиции бригада пришла в местечко Юриам-поль, где и расположилась на ночлег. Наступившей ночью разразилась гроза с проливным дождем. А в половине двенадцатого ночи полковнику Воронцову-Дашкову доставили новое приказание командира 2-го кавалерийского корпуса: немедленно выступить в деревню Шупарка, лежащую в пяти километрах от Днестра, где И поступить в распоряжение командира 1-й бригады 9-й кавалерийской дивизии генерал-майора Туманова. «Переход этот был совершен в непроглядную тьму под проливным дождем»,— отметит в донесении Воронцов-Дашков8,1. Уже далеко за полночь, бригада прибыла в Шупарку. К этому времени, как оказалось, противник значительными силами продвинулся в глубь «нашего берега» от Днестра. По телефону генерал Туманов приказал Воронцову-Дашкову немедленно следовать в район высоты 281 и вести наступление на высоты у реки Днестр, «держа связь» — вправо с ротами Новоузенского, а слева с ротами Корсунского пехотных полков, ведущих наступление в том же направлении. На рассвете Воронцов-Дашков со взводом всадников выдвинулся вперед для ознакомления с обстановкой. «Проведенная мною лично рекогносцировка в районе высоты 276 убедила меня, что данное мне задание является весьма тяжелым,- скажет он в донесении.- На моих глазах цепи австрийцев вели наступление на фронте — в лес у высоты 272 — высоты 276, заняли наши окопы по гребню указанного рубежа и взяли в плен занимавшие эти окопы части Корсунского полка». Около пяти часов утра во исполнение полученного приказания командир бригады «двинул в пешем строю: 4-ю сотню Кабардинского полка штабс-ротмистра Соколовского и 1-ю сотню штабс-ротмистра Леуса под общим начальством ротмистра Гва-хария и 4-ю и 3-ю сотни Дагестанского полка под общим начальством ротмистра Тарковского». Итак, ранним утром 2 июля южнее деревни Шупарка пошли в наступление две сотни Кабардинского полка, возглавляемые ротмистром Алексеем Матвеевичем Гвахария, только в конце мая переведенным в полк из Елизаветградского кавалерийского училища, и две — 2-го Дагестанского под командованием ротмистра князя Нух-бека Тарковского. «В 1-й линии шли: 4-я сотня Кабардинского и 4-я сотня Дагестанского полков. К наступающим сотням был придан пулеметный взвод подпоручика Ашехма-нова»85. Наступавшие цепи спешенных всадников, вышедшие из-за холмов, вскоре обнаружил противник, открыв по ним сильный пулеметный и ружейный огонь. Неся потери, они продолжали продвигаться вперед, при этом «командиры сотен и все офицеры шли впереди,- укажет Воронцов-Дашков,- увлекая всадников своей беззаветной храбростью». Австрийцы, -видя все ближе подходившие к ним цепи кавказских всадников, силу ближнего удара которых они хорошо знали, начали поспешно уходить из занятых ими окопов Корсунцев. Передняя цепь всадников прошла «Корсунские окопы» и, не останавливаясь, продолжала наступление по совершенно открытой местности. Австрийцы открыли яростный ружейный и пулеметный огонь. Сотни приостановили атаку и залегли на южных склонах высоты 276. И тут же неприятель под прикрытием своего огня устремился в контратаку на залегшие на открытом месте спешенные сотни, но «меткий огонь наших цепей заставил противника прекратить наступление и залечь во ржи, шагах в 200» выше по склону возвышенности с высотой 276. «Началась сильная руясейная и пулеметная перестрелка,— свидетельствует донесение Воронцова-Дашкова великомз7 князю Михаилу Александровичу.- Сотни несли тяжелые потери, но с удивительной стойкостью выносили убийственный огонь противника. Офицеры, бывшие в цепи, с полным презрением к опасности, под градом пуль, корректировали стрельбу всадников и наблюдали за действиями противника. Здесь был убит наповал пулей в голову прапорщик Келеметов и ранен в ногу корнет Дагестанского полка Акаев». Так погиб в бою двадцатидевятилетний прапорщик Кабардинского полка Измаил Хангериевич Келеметов. В полковом списке потерь будет сказано: «Прапорщик Келеметов Измаил. Холост. Чегемского общества. Убит в бою у дер. Шупарка 2 июля 1915 года. Поступил в полк добровольцем, затем произведен в прапорщики...»86. Меткий огонь всадников-кавказцев и поддерживавших их двух пулеметов наносил значительные потери австрийцам, передвигавшимся перебежками по склону высоты, «покрытому трупами австрийцев, что свидетельствует о массовых потерях противника». В ожесточенной перестрелке прошло более получаса. И тогда «неприятель, пораженный стойкостью наших всадников», стал отходить назад. К тому времени в 4-й сотне заканчивались патроны, но сотенный командир штабс-ротмистр Вольдемар Константинович Соколовский, «с нетерпением ожидавший момента, чтобы броситься в стремительную атаку и смять противника, выхватил шашку и с криком «ура» ринулся на противника, увлекая за собой сотню». Одновременно с всадниками Кабардинского полка бросились в атаку и Дагестанцы во главе с поручиком Аб-дурагимом Хаджимирзаевым. Под сильным вражеским огнем всего лишь «10—15 шагов» успел пробежать штабс-ротмистр Вольдемар Соколовский в своей последней атаке и упал тяжело раненный пулями в живот и руку. «Несмотря на тяжелую рану, штабс-ротмистр Соколовский имел силу отдать последние распоряжения, и затем его вынесли из цепи,- укажет в донесении Воронцов-Дашков.- Когда его поднесли ко мне, он был еще в полном сознании...» Полковник Воронцов-Дашков дал указание немедленно на автомобиле отправить Вольдемара Константиновича в город Борщев, в дивизионный «подвижной лазарет». И там через несколько часов после прибытия он скончался. «В лице штабс-ротмистра Соколовского Кабардинский полк понес невознаградимую потерю,- скажет в донесении Воронцов-Дашков,- это был не только доблестный и отважный офицер, не только прекрасный, всеми любимый, но и выдающийся во всех отношениях сотенный командир, сумевший дать в короткое время великолепную строевую подготовку своей сотне и — что всего важнее — внушить людям доблестный дух, полное презрение к опасности и высокое понимание воинского долга»87. Вольдемар Константинович Соколовский с осени 1914 года служил в Кабардинском конном полку и командовал 4-й сотней, состоявшей из кабардинских и балкарских добровольцев, для которых он стал близким и дорогим человеком. Более полугода он шел с полком и своими всадниками по трудным дорогам войны, служа для них примером мужества и доблести, дважды был контужен и оставался в строю, а за боевые отличия в первом же бою у деревни Ветлино в Карпатах получил орден св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. И вот теперь в полковом списке потерь появится запись: « Штабс-ротмистр Соколовский Вольдемар Константинович. Женат. Из дворян Витебской губернии. Умер 2 июля от ран, полученных в бою 2 июля при дер. Шупарка»88. После ранения Соколовского 4-ю сотню Кабардинского полка возглавил поручик Василий Зуев. «...Приняв на себя командование сотней, я продолжил атаку с горсткой всадников,- напишет он в донесении командиру полка,- так как половина сотни выбыла за ранеными и убитыми, а 1/4 сотни в качестве носильщиков раненых. Грозное «ура» и сильный натиск сотни заставил противника оставить свои окопы и обратиться в паническое бегство. По убегающим я расстрелял последние патроны и тем не допустил противника занять вторую линию окопов». И далее поручик Зуев в своем донесении пишет, что «сотня вела наступление и бой в самых неблагоприятных условиях, так как все были промокшие от сильного дождя, а, наступая по полю, еще больше промокли в высокой жниве, ноги вязли в рыхлой, пропитанной дождем земле, что сильно затрудняло наступление. Затем, лежа в цепи на горе, в страшной грязи, сотня несла громадные потери. Но, несмотря на это тяжелое положение, сотня твердо держалась...»89. Вслед за двумя передовыми сотнями Кабардинского и 2-го Дагестанского полков бросились в атаку и две спешенные сотни из второй боевой линии. «Противник, ошеломленный нашей стремительной атакой, бросился бежать в полном беспорядке, преследуемый Дагестанцами и Кабардинцами,- писал в донесении Воронцов-Дашков,- и укрылся за свой последний опорный пункт в ряде строений у берега реки Днестра и в фольварке». Казалось, еще одно усилие соседей — справа Корсунского, а слева Новоузенского пехотных полков, и противник будет окончательно сломлен. Но как раз на участках их наступления перешедший в контратаку крупными силами враг остановил пехотинцев и заставил их отступить. «Положение моих цепей, сильно поредевших от понесенных тяжелых потерь, выдвинутых уступом вперед всего отряда генерал-майора князя Туманова и обходимых одновременно справа и слева, стало крайне тяжелым,- читаем в донесении полковника Воронцова-Дашкова.- ...Мои цепи потеряли всякую связь справа и слева и оказались совершенно изолированными от соседних частей». В такой сложной обстановке полковник Воронцов-Дашков в восемь часов утра отдал приказание сотням Кабардинского и 2-го Дагестанского полков отойти к высоте 281, «задерживая шаг за шагом противника, и, таким образом, успех, достигнутый ценою крупных потерь,- с горечью констатировал он,- был парализован отходом соседних частей». Сотни отходили в полном порядке, унося с поля убитых и раненых. Австрийцы же в результате удара Кабардинского и 2-го Дагестанского полков «были настолько расстроены нашими стремительными атаками», что даже не пытались их преследовать. На участке боевых действий кавказских сотен «противник был уже настолько расстроен — потери он понес огромные: все поле покрыто было австрийскими трупами...»90. Продолжая в своем донесении великому князю Михаилу Александровичу описание боя 2 июля, полковник граф Воронцов-Дашков, восхищенный отвагой всадников Кабардинского и 2-го Дагестанского конных полков, писал: «С чувством особого удовлетворения должен отметить геройскую работу полков вверенной Вашему Императорскому Высочеству дивизии. Промокшие от проливного дождя, идущего всю ночь, ослабевшие от 4-х дневной «уразы», всадники, по вязкой от дождя земле, стойко и стройно шли вперед под градом пуль, почти не залегая, и трепет обнимал противника, не выдержавшего такого стремительного наступления. Некоторые всадники — Дагестанцы, чтобы быстрее наступать, снимали сапоги и босиком бежали в атаку. Пленных почти не брали: всадники были озлоблены поведением австрийцев, поднимавших руки, выкидывавших белые флаги и затем расстреливавших наших с близких дистанций; офицерам с трудом удалось вырвать из рук всадников около 20 австрийцев, принадлежащих ко всем четырем батальонам 97-го Имперского полка, к 7-му драгунскому и 11-му гусарскому полкам. Не буду говорить про поведение господ офицеров: их отвага, доблесть и полное презрение к опасности слишком хорошо известны Вашему Императорскому Высочеству. Однако не могу не упомянуть о ротмистре князе Тарковском, отлично управляющем Дагестанским дивизионом, а также о ротмистре Кабардинского полка Гвахария, принявшем в этот день свое первое боевое крещение...»9'. В бою 2 июля под деревней Шупарка 1-я бригада понесла значительные потери — два офицера убиты, трое ранены. Из строя выбыло 70 всадников — убитыми и основная часть ранеными, «большинство — тяжело, разрывными пулями, многие смертельно», подчеркнет в донесении полковник Воронцов-Дашков. Наиболее тяжелые потери оказались в 4-й сотне Кабардинского полка. Как видно из донесения поручика Василия Зуева, в тот день «в пешем строю было выведено 65 всадников при 4-х офицерах, в том числе командире сотни». Потери сотни составили: погибли штабс-ротмистр Вольдемар Соколовский и прапорщик Измаил Келеметов, один офицер ранен. Убито и ранено — 28 всадников, один контужен92. Геройски проявил себя в бою 2 июля южнее деревни Шупарка мулла Кабардинского конного полка Алихан Шогенов. Полковник Бекович-Черкасский собственноручно напишет наградной лист на «Кабардинского конного полка полкового муллу Алихана Шогенова»: «Ходатайствую о производстве в прапорщики милиции за то, что в бою 2 июля сего года при наступлении полка от деревни Шупарка под артиллерийским и ружейным огнем проходил по наступавшим частям сотни и подбадривал всадников-магометан, вследствие чего всадниками Кабардинцами была проявлена в бою у деревни Шупарка особенно фанатичная храбрость. Влияние муллы еще более возрастет по производстве его, ибо к офицерским погонам горцы привыкли относиться с особым уваясением...»93. Из приказов о награждении всадников Георгиевскими крестами за бой 2 июля. По Кабардинскому конному полку: Младший урядник Кушби Ахохов — 5 августа 1915 года великим князем Георгием Михайловичем награжден Георгиевским крестом 1-й степени № 5854 за то, что «2 июля 1915 года у дер. Шупарки, вызвавшись охотником на опасное предприятие, совер-шил оное с полным успехом». Урядник Кушби Гиреевич Ахохов, 1891 года рождения. «Из кабардинцев селения Куденетово-2» (Чегем И). Уздень. «Ст. урядник Исмаил Тамбиев — 2 ст. № 11026. В бою 2 июля 1915 года у дер. Шупарки под действительном огнем противника доставил важное донесение и восстановил связь». Всадник Каракиши Атабиев — 4 ст. № 161826. «2 июля, будучи раненным, остался в строю до конца боя». «Мл. урядник Али Инароков — 2 ст. № 7888. Мл. урядник Хагуцира Блаев — 4 ст. № 161919. В бою 2 июля спасли жизнь своего раненого офицера». Во время атаки 4-й сотни тяжелое ранение в ногу получил взводный командир прапорщик Павел Захаров. Его и вынесли из-под огня урядники Али Инароков и Хагуцира Блаев. «Мл. урядник Аслан-Али Эфендиев — 4 ст. А? 161824. 2 июля 1915 года с явной опасностью для ясизни доставил важные сведения о противнике»94. По 2-му Дагестанскому конному полку: Юнкер милиции Гайдарбек Магома — 5 августа 1915 года награжден великим князем Георгием Михайловичем Георгиевским крестом 1-й степени № 5861 за то, что «1915 года 2 июля у дер. Шупарки, вызвавшись охотником на разведку, с явной личной опасностью под губительным огнем неприятеля осмотрел проволочные заграждения, нашел в них проход и выяснил подступы к окопам противника». «Урядник Шахбулат Молла — 1 ст. № 5786. 1915 года 2 июля в бою у дер. Шупарки, будучи послан разведать расположение окопов противника, подобрался к самым проволочным заграждениям и точно выяснил расположение окопов и своевременно донес об этом». «Всадник Ибрагим Магиляв — 4 ст. № 406360. 1915 года июля 2 в бою у дер. Шупарки, вызвавшись охотником, с явной опасностью подошел к неприятелю, произведя в окопе его панику ручными гранатами». «Всадник Будун Осман — 4 ст. № 406314. Приказный Абдулатип Исмаил Магома — 4 ст. № 406388. 1915 года 2 июля у дер. Шупарки, вызвавшись охотниками, зашли в тыл австрийцам, залегшим на флангах сотни и приносивших своим фланговым огнем большой вред, бросились на них и частью зарубили, частью разогнали»95. * * * К утру 3 июля сотни 1-й бригады занимали позицию южнее деревни Шупарка. Правее стояли спешенные эскадроны Киевского гусарского полка, левее — эскадроны Бугского уланского полка, далее — роты Корсунского пехотного полка. Противостоявшие им части противника, удерживая плацдарм на левом берегу Днестра, «занимали фронт» южнее Шупарки в деревнях Ду-нинов — Выгода, Выгодский лес, на ряде высот и в деревне Коло-дробка, где всю прошедшую ночь спешно укреплялись на своих позициях. В одиннадцать часов дня полковник Воронцов-Дашков получил приказ генерал-майора Туманова, в котором ставилась боевая задача 1-й бригаде Кавказской конной дивизии — «с переходом в наступление Заамурской пехотной дивизии атаковать противника в полной связи с Заамурцами, с целью отбросить его за Днестр». В половине третьего Киевский гусарский полк начал наступление, в то же время вперед «двинулись по оврагу Кабардинцы и Дагестанцы», чтобы скрытно приблизиться к позициям неприятеля. До высоты 267 полковник Воронцов-Дашков вел Кабардинский и 2-й Дагестанский полки в конном строю и уже оттуда в 15.30 выслал в первую боевую линию четыре спешенные сотни — «две от Кабардинцев и две от Дагестанцев». Общее командование «спешенными частями» 1-й бригады он возложил на ротмистра 2-го Дагестанского полка Арацхана Хаджи Мурата, которому придавался пулеметный взвод «при 3-х пулеметах» во главе с сотником Уральского казачьего полка Георгием Завьяловым, прикомандированным к пулеметному отряду Балтийского флота. Не успели спешенные сотни отойти от высоты 267, как полковнику Воронцову-Дашкову доставили срочное сообщение от подполковника Киевского гусарского полка (9-й кавалерийской дивизии), наступавшего правее 1-й бригады, у высоты 276, тремя эскадронами гусар и ротой пехоты: «Наш левый фланг от дер. Ко-лодробка обходит около роты противника. Мои эскадроны и рота пехоты лежат под австрийскими окопами, встать не можем — с фронта проволочные заграждения. Спасите гусар и роту пехоты ударом во фланг. Подполковник Апсеитов»96. Эта просьба о помощи заставила Воронцова-Дашкова немедленно изменить направление движения цепей и двинуть их к высоте 276. Невзирая на сильный огонь противника, передовые сотни — 3-я Кабардинского полка под командованием штабс-ротмистра Георгия Махатадзе и 1-я Дагестанского полка, возглавляемая корнетом Гамидула-беком Векиловым,- ударили по засевшим еще накануне в окопах тирольским стрелкам и, выбив их, смяли и отбросили вышедшую во фланг гусарам австрийскую пехоту. Неприятель «осыпал градом пуль» кавказские сотни, спасавшие оказавшихся в критическом положении русских товарищей по оружию. «Сотни несли значительные потери, — сообщал в донесении Воронцов-Дашков,- но цель была достигнута — критическое положение Киевцев сразу облегчилось, и они имели возможность отойти на несколько сот шагов назад и окопаться». Под натиском двух сотен Кабардинского и 2-го Дагестанского полков неприятель поспешно отступил к своим основным силам, находившимся на скатах высоты 276 в окопах, укрепленных тремя рядами заграждений из колючей проволоки. И как раз в это время разразилась «ужасная гроза» с проливным дождем и градом. «Пользуясь ураганом, доблестные всадники Кабардинского и Дагестанского полков ринулись в атаку на главную позицию австрийцев,— описывал бой командующий 1-й бригадой полковник Илларион Илларионович Воронцов-Дашков. На участке Дагестанцев цепи наши подошли по густой ржи к самым проволочным заграждениям. Противник поднял руки и выбросил белый флаг. Увлекаемые корнетом Имамом Газали-евым и прапорщиком Николаем Вырубовым, Дагестанцы бросились к окопам, и тут только обнаружилась предательская низость врага: австрийцы сразу спустились в окопы и стали почти в упор расстреливать ружейным и пулеметным огнем наших доверчивых всадников, не подготовленных к подобным приемам ведения войны»97. Одним из первых пал корнет Абдул-Важид Имам Газалиев, «сраженный пулей в голову». 1-я сотня Дагестанцев, потеряв в результате вероломства австрийцев более половины своего состава убитыми и ранеными, залегла во ржи, всего лишь в нескольких десятках шагов от неприятельских окопов. В то же время 3-я сотня Кабардинского полка «с полным презрением к опасности» подошла к окопам австрийцев «шагов на 100», но дальше продвинуться не смогла из-за шквального огня противника и, понеся потери, тоже залегла во ржи. Подоспевший к залегшим всадникам сотник Георгий Завьялов с пулеметом открыл с правого фланга огонь по австрийцам. Под его прикрытием и огнем подошедшей 2-й сотни Дагестанцев под командованием штабс-ротмистра Аркадия Микашивидзе, «передовая цепь стала отходить назад, вынося массу убитых и раненых». «Тело убитого корнета Газалиева, к сожалению, вынести не удалось,- сообщал в донесении командиру Кавказской конной дивизии великому князю Михаилу Александровичу полковник Воронцов-Дашков,- от австрийских окопов он лежал всего в каких-нибудь 15 шагах, и все попытки его вынести не имели успеха, и лишь увеличивались и без того весьма тяжкие потери Дагестанцев. Удалось только снять с него оружие и папаху, пробитую насквозь пулей. Не вернулся также и прапорщик Николай Вырубов: о его судьбе, к сожалению, ничего неизвестно. Одно лишь с уверенностью можно сказать, что этого храбреца врагу не удалось взять живым и невредимым»98. Получив сведения о тяжелых потерях, понесенных «Кабардинцами и в особенности Дагестанцами», Воронцов-Дашков выслал им в поддержку на склоны высоты 276 4-ю сотню Дагестанского полка под командованием поручика Абдурагима Хад-жимирзаева и 1-ю сотню Кабардинского полка штабс-ротмистра Михаила Леуса, которые в девять часов вечера «влились в цепь» и заменили «сильно поредевшую 3-ю сотню Кабардинцев и 1-ю Дагестанскую сотню, переставшую совершенно существовать как боевая единица». Всадники находились на склонах высоты 276, частью в вырытых ими «наспех окопах». Противник же, накапливая силы, неоднократно предпринимал контратаки. Но всадники-кавказцы, «ведя беспрерывно сильную перестрелку», отбивали австрийцев. После полуночи, когда уже наступило 4 июля, неприятельская пехота, освещая местность ракетами, вышла из своих окопов и двинулась в наступление по всему фронту обороны бригады. Почти в течение часа длился «ураганный и ожесточенный бой». Австрийцы, понеся потери и оставив перед позициями сотен Кабардинского и Дагестанского полков «груду тел убитых и раненых», отступили обратно в свои окопы. До рассвета противник еще дважды предпринимал атаки, свидетельствовал в донесении полковник Воронцов-Дашков, «но оба раза с тяжелыми потерями отбит метким ружейным и пулеметным огнем всадников, которые, промокшие, продрогшие, в одних летних рубашках, невзирая на голод и смертельную усталость, продолжали стойко и спокойно отбивать повторные атаки противника, не проявляя ни тени смущения, ни признака усталости». Пришло утро 4 июля. К восьми часам к высоте 276 подошла на смену сотен Кабардинского и Дагестанского полков спешенная Заамурская конная бригада и заняла их позиции. Согласно полученному приказу, Воронцов-Дашков отвел свою бригаду к высоте 233 — в резерв отряда генерала Туманова. А в четыре часа дня «1-я бригада удостоилась посещения Августейшего командующего дивизией» — великого князя Михаила Александровича, поблагодарившего Кабардинский и 2-й Дагестанский полки «за боевую работу». Вечером 1-я бригада Кавказской конной дивизии отошла к северу, в Юриамполь, войдя в резерв командира 2-го кавалерийского корпуса. Всего за два дня боев «при деревне Шупарка» ее общие потери составили: «офицеров убито — 4, ранено — 4 и без вести пропал — 1, всадников убито и в большинстве ранено — 155, причем многие ранены весьма серьезно»99. Подводя итоги боев в районе деревни Шупарка, полковник Воронцов-Дашков напишет в донесении командиру дивизии: «Как ни тяжелы понесенные 1-ю бригадою потери, но и достигнутые результаты нельзя признать не важными. В первый день боев при Шупарке, 2 июля, противник был смят, отброшен в беспорядке к Днестру, и если бы полки 1-й бригады нашли какую-нибудь поддержку в своих соседях, то весьма возможно, что противник был бы вынужден очистить левый берег Днестра. Результаты, достигнутые 3-4 июля, могут быть также признаны немаловажными: противник был сбит из занятых им окопов, мночисленные контратаки были отражены, дальнейшее его распространение на восток от высоты 276 было приостановлено и, наконец, Киевский гусарский полк был выручен из весьма критического положения». И в заключение своего донесения полковник Воронцов-Дашков писал, что результаты, достигнутые во время боя 3-4 июля, он «приписывает» «умелому руководству ротмистра Хаджи Мурата... а также всех г.г. офицеров и всадников, проявивших при исключительно трудной обстановке, изумительную стойкость, отвагу и хладнокровие»100. 29 октября 1915 года приказом № 578 командующий 9-й армией генерал Платон Алексеевич Лечицкий «по Высочайше предоставленной власти» — по удостоению армейской Георгиевской Думы — наградил помощника командира 2-го Дагестанского конного полка ротмистра Арацхана Хаджимуратовича Хаджи Мурата орденом св. Георгия 4-й сепени. В наградном листе говорилось, что ротмистр Хаджи Мурат в бою 3 июля 1915 года, получив «приказание от командующего 1 -й бригадой Кавказской туземной конной дивизии вступить в командование 1-й и 3-й сотнями Кабардинского и 1-й и 2-й сотнями Дагестанского полков и наступая с ними на высоту 276 в охват расположенных здесь австрийских окопов, перед проволочными заграждениями коих залегли цепи спешенных Киевских гусар, которые вследствие сильнейшего пулеметного и ружейного огня противника не имели возможности ни продвинуться вперед, ни окопаться и несли громадные потери, обходимые к тому же ротою австрийцев с левого фланга, находились в критическом положении, он, несмотря на убийственный огонь противника, стремительно наступал со своими сотнями, смял превосходящие силы противника на северных склонах высоты 276 и заставил его отойти на сильно укрепленную позицию на южных склонах той же высоты, чем и достиг поставленной его отряду цели — выручить Киевских гусар от грозящей им опасности»101. Ротмистр 2-го Дагестанского конного полка Арацхан Хаджи Мурат, удостоенный ордена св. Георгия 4-й степени и Георгиевского оружия, станет в рядах Кавказской конной дивизии первым из офицеров-горцев Северного Кавказа, отмеченным двумя самыми почетными военными наградами России. Награждение 4-й степенью ордена св. Георгия считалось высочайшей честью для офицера, удостоенного этого знака отличия. Оно несло с собой особые почести и давало право потомственного дворянства. Об очень высоком значении этой награды свидетельствует такой исторический факт. В октябре 1915 года Георгиевская Дума Юго-Западного фронта вынесла решение о награждении орденом св. Георгия 4-й степени царя Николая II, с 23 августа — Верховного Главнокомандующего Вооруженными силами России. И, когда императору преподнесли этот золотой, покрытый белой эмалью знак — «белый крест», он немедленно направил командующему Юго-Западным фронтом телеграмму: «Несказанно тронутый и обрадованный... соглашаюсь носить Наш высший боевой орден и от всего сердца благодарю вас всех — Георгиевских кавалеров и горячо любимые Мною войска за заработанный Мне их геройством и высокой доблестью белый крест...»102. Арацхан Хаджимуратович Хаджи Мурат в том же 1915-м «за боевые отличия» Высочайшим приказом от 10 июля будет произведен в чин подполковника, а 18 октября император Николай II объявит ему Высочайшее благоволение. После боя в районе деревни Шупарка кавалерами Георгиевского оружия станут командир 2-й сотни Дагестанского полка Аркадий Николаевич Микашивидзе и командир 1 -й сотни Кабардинского конного полка штабс-ротмистр Михаил Филаретович Леус, который «3 июля 1915 года у дер. Шупарка с сотней Кабардинского полка под действительным огнем противника бросился в образовавшийся прорыв, отбросил противника, выручил части, находившиеся в затруднительном положении, и дал возможность им прочно закрепиться на занимаемой позиции»103. * * * Из приказов о награждении Георгиевскими крестами всадников 2-го Дагестанского конного полка: «Приказной Муса Дамаданов — 2 ст. JV? 12676. 1915 года 3 июля во время наступления на высоту 267, посланный в разведку, точно выяснил расположение окопов и заграждений противника, своевременно донес и провел наступающие сотни, чем и способствовал выбитию противника из занимаемой им позиции». «Приказной Абдул Галим Гай — 4 ст. JV? 406186. 1915 года 3 июля в бою у дер. Шупарка, посланный под огнем, доставил донесение, установил связь, прерванную с соседней действующей пехотой, чем и способствовал согласованности действий против неприятеля». «Ст. урядник Бийглыч Бамматов — 2 ст. №12611. 1915 года 3 июля в бою под дер. Шупарка вызвался охотником, отправился на разведку и, несмотря на сильный ружейный и пулеметный огонь, добрался до проволочного заграждения противника, точно выяснил его расположение и своевременно донес об этом, в чем способствовал успеху атаки». «Всадник Хаджи Магома Гимбат — 4 ст. JV? 406392. 1915 года 3 июля у дер. Шупарка в бою посланный с донесением на соседний участок 9-й кавалерийской дивизии, с которым была прервана связь ввиду обхода противником, пробрался сквозь его ряды и доставил донесение, чем восстановил связь». «Мл. урядник Магомед Хамутай — 4 ст. № 406179. Всадник Сайд Гаппар — 4 ст. № 406359. 1915 года в ночь с 3-го на 4 июля у дер. Шупарка, во время отбития стремительных атак противника, под ураганным ружейным и пулеметным огнем вызвались в явно грозившее им гибелью предприятие и доставили патроны, в которых была необходимая потребность»104. * * * В бою у деревни Шупарка проявил отвагу прапорщик Кабардинского конного полка, ветеран войны с Японией в 1904-1905 годах — Хакяша Кучукович Докшоков. 1.6 августа 1915 года исполнявший обязанности командира Кавказской конной дивизии генерал-майор Багратион направил рапорт временно командующему 2-м кавалерийским корпусом генерал-лейтенанту Рауху с ходатайством «о награждении прапорщика милиции Ха-кяши Докшокова за боевые отличия, оказанные им во время боя 3 июля 1915 года, орденом св. Анны 2-й ст. с мечами». К тому времени прапорщик Докшоков уже имел ордена св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом; было известно и о его награждении орденом св. Анны 3-й степени с мечами и бантом...105. Из приказов о награждении всадников Кабардинского конного полка Георгиевскими крестами: «Юнкер милиции Мисост Коголкин — 1 ст. № 24138. 3 июля 1915 года у дер. Шупарка при занятии укрепленной неприятельской позиции на высоте 276 примером храбрости ободрил и увлек своих товарищей». Юнкер Мисост Тасултанович Коголкин, из кабардинских узденей». «Мл. урядник Аслан-Али Эфендиев — 3 ст. № 74962, В бою 3 июля 1915 года под сильным огнем противника установил связь с соседними частями». «Всадник Жамбулат Балкаров — 4 ст. № 410499. В бою 3 июля 1915 года доставил на линию боя патроны, когда в них была чрезвычайная надобность и когда никто другой не решался на это отважиться, вследствие грозящей почти неминуемой гибели». «Мл. урядник Мажид Шадов — 2 ст. № 12720. 3 июля 1915 г. у дер. Шупарки, будучи разведчиком, с явной личной опасностью добыл и доставил важные о противнике сведения». Сотенный медицинский фельдшер Григорий Опрышко — 4 ст. № 161827. Самоотверженно оказывал помощь раненным в боях 2 и 3 июля 1915 года у дер. Шупарка». «Всадник Кубатий Журтов — 4 ст. № 406389. 3 июля, будучи тяжело ранен, оставался в строю до конца боя». Всадник Макар Аппаев — 4 ст. № 160378. 3 июля, будучи раненным, остался в строю до конца боя». Всадник Макар Аппаев, житель балкарского селения Хабаз, служил в Кабардинском полку с августа 1914 года. В бою 3 июля, когда он был тяжело ранен и упал (у окопов противника, его вынес из-под огня неприятеля всадник Хота Ципинов, «из кабардинцев селения Ашабово» (Малка). Ципинова за его подвиг по спасению товарища наградили медалью «За храбрость» 4-й степени за то, что он «3 июля 1915 года, вызвавшись охотником, вынес раненого всадника Макара Аппаева из-под проволочных заграждений противника, все время находясь под сильным действительным огнем неприятеля»106. Потом 23 июля, двадцать дней спустя после боя в районе Шупарки, исполнявший обязанности командира Кабардинского конного полка полковник Федор Николаевич Бекович-Черкасский направит из Действующей армии в Нальчик начальнику округа подполковнику Клишбиеву извещение: «Сообщаю, для объявления родственникам, что 4 сего июля умерли от ран в Передовом перевязочном отряде при Кавказской туземной конной дивизии и погребены в г. Борщеве всадники вверенного мне полка Макар Аппаев и Кайсын Тхагалегов, происходящие: 1-й из сел. Хабаз и 2-й из сел. Докшукино...»107. 3 июля 1915 года в приказе по Кабардинскому конному полку указывалось: «Убитого в бою при дер. Шупарка 2-го сего июля прапорщика Келеметова и тяжело раненного и умершего от ран штабс-ротмистра Соколовского исключить из списков полка». А через два дня после их гибели будет объявлен приказ командующего 9-й армией генерала Лечицкого о награждении офицеров Кавказской конной дивизии за мужество, проявленное в майских боях. И среди удостоенных орденов офицеров будут названы и их имена. «Приказом IX армии 5 сего июля 1915 года № 324 нижепоименованные обер-офицеры вверенного мне полка,- говорилось в приказе командира Кабардинского конного полка,- за отличия, оказанные в боях против неприятеля, награждены орденами: св. Анны 3-й степени с мечами и бантом: Штабс-ротмистр Вольдемар Соколовский (ныне скончавшийся от ран); св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость»: Штабс-ротмистр Михаил Леус, прапорщик Магомет Абаев (для нехр. установл.), прапорщик Измаил Келеметов (убит 2 июля с. г.) — (для нехр. установл.), прапорщик князь Таусултан Наурузов (для нехр. установл.)», поручик Василий Зуев108. 2 июля 1915 года командующий 8-й армией, в состав которой в конце 1914 года входил 2-й кавалерийский корпус с Кавказской конной дивизией, в своем приказе объявит о награждении врача Кабардинского полка Бекмурзы Муссовича Шогенова, человека, который зачастую первым оказывал помощь своим раненым однополчанам прямо на поле боя под вражеским огнем. Итак, награждался орденом «св. Анны 3-й степени с мечами и бантом (для нехристиан установленный) — медицинский врач, не имеющий чина, лекарь Бек-Мурза Шогенов»109. По решению командования Кабардинского полка доктор Бекмурза Шогенов и мулла Алихан Шогенов организуют отправление тела павшего в бою прапорщика Измаила Келеметова на Кавказ для погребения на родине, в Балкарии, в Чегемском обществе. А к его матери — шестидесятилетней Фердаус Келеметовой обратился замещавший полкового командира подполковник Гавриил Алексеевич Бертрен: «Госпоже Келеметовой. Сын Ваш, прапорщик вверенного мне полка, Измаил Келеметов, находясь в рядах 4-й сотни, в бою у деревни Шупарка 2 июля сего года пал смертью храбрых, сраженный дерзким врагом. Память о дорогом товарище, прапорщике Келеметове, никогда не умрет в полковой семье. Честь Вам за то, что Вы сумели воспитать горячо преданного Царю и Родине сына»110. По железной дороге гроб с телом прапорщика Келеметова доставили в Нальчик. Его мать, оставшись одна после кончины мужа, а теперь и гибели сына, принимает решение уехать во Владикавказский округ (сама она происходила из дворянского осетинского рода Караджаевых) и там похоронить Измаила. В Северной Осетии, в селении Караджаево (ныне Хазнидон), и найдет вечный покой павший смертью храбрых офицер Кабардинского полка Кавказской конной дивизии Измаил Хангери-евич Келеметов. 11 августа полковник Бекович-Черкасский, в то время возглавлявший Кабардинский полк, отправил в слободу Нальчик подполковнику Клишбиеву пакет «по военным обстоятельствам» с сопроводительным письмом: «При сем препровождаю Георгиевский крест 3-й степени за № 44248 и орден св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», прошу выдать таковые родителям убитого в бою прапорщика вверенного мне полка Измаила Келеметова»111. Подполковник Султанбек Касаевич Клишбиев направил награды начальнику Владикавказского округа полковнику Ханжа-лову, и тот сделал все, чтобы их «получила мать убитого прапорщика Измаила Келеметова — Фердаус Келеметова». * * * В последующие июльские дни бои в районе деревни Шупарки и находившейся южнее ее, на самом берегу Днестра, деревни Колодробки (Колодрубки), близ которой 3 июля сражались сотни Кабардинского и 2-го Дагестанского полков, продолжались. В них участвовали полки 3-й бригады Кавказской конной дивизии под командованием генерал-майора Краснова. В документе штаба дивизии указано, что Ингушский полк полковника Георгия Алексеевича Мерчуле участвовал: «... в делах при охране берега Днестра с 1-го по 20 июня у села Ивание; в отдельных стычках у села Касперовцы с 26-го по 30 июня; в ночной схватке у села Колодрубка с 5-го на 6 июля — 2-я и 3-я сотни. В боях участвовало в среднем по 70 всадников в сотне»112. 13 июля 1915 года командующий 9-й армией генерал Ле-чицкий лично вручил Георгиевские кресты семерым всадникам Ингушского конного полка «за бой 6 июля 1915 года у дер. Колодрубки» . Вот имена четверых из них: Вахмистр Бексултан Бекмурзиев — 2 ст. Л? 10749. 6 июля с. г. в бою у дер. Колодрубки под сильным и действительным огнем противника доставил извещение, благодаря которому в момент необходимости была восстановлена утраченная связь»113. 20 июля будет объявлен приказ по 2-му кавалерийскому корпусу, согласно которому «вахмистр Бексултан Бекмурзиев» награждался Георгиевским крестом 2-й степени за боевое отличие при взятии города Станиславова еще в февральских боях. А затем 1 августа 1915 года последует приказ командующего 2-м кавкор-пусом, за № 86, о его награждении Георгиевским крестом 1-й степени за подвиг, совершенный 26 мая на Пруте. Так вахмистр Ингушского полка Бексултан Бекмурзиев станет обладателем пяти Георгиевских крестов. Первый из них он заслужил еще в боях с японцами в девятьсот пятом году, а четыре — в период Первой мировой войны. В связи с этим, в 1916 го-ду приказом командования награждение Бекмурзиева вторым Георгиевским крестом 2-й степени отменялось, «ввиду получения им Георгиевского креста той же степени». Но за совершенный им в бою подвиг командующий Юго-Западным фронтом присвоит ему чин прапорщика. И в списке офицеров Ингушского конного полка на сентябрь 1916 года значится: «Прапорщик милиции Бексултан Бекмурзиев»ш. Ст. урядник Хаджи-Мурат Местоев — 2 ст. № 10733. 6 июля с. г. в бою у дер. Колодрубки со взводом выполнил исключительную по важности и трудности задачу, отбив наступление превосходящих сил неприятеля, чем спас наши посты». 5 августа 1915 года великим князем Георгием Михайловичем урядник Хаджи-Мурат Местоев за воинскую доблесть, проявленную в боях 27-28 февраля, будет награжден Георгиевским крестом 1-й степени. «Юнкер милиции Эсаки Дзагиев — 2 ст. № 10746. 6 июля с. г. в бою у дер. Колодрубки доставил на место боя патроны с опасностью для жизни, в момент чрезвычайной надобности под огнем противника». В «Списке всадников Ингушского конного полка, имеющим Георгиевские кресты всех 4-х степеней», составленном 18 ноября 1915 года, сказано: «Эсаки Дзагиев — 4-я ст. в русско-японскую войну, 3-я ст. — за бой 15 февраля, 2-я ст. — от командующего армией на смотру в Августимне, 2-й ст. крест за бой 27 мая, который представлен к замене на 1-ю степень». Приказом по 2-му кавалерийскому корпусу от 1 августа 1915 года юнкер Эсаки Эльмурзиевич Дзагиев, «житель сел. Ке-скем», за майские бои на Пруте был вторично награжден Георгиевским крестом 2-й степени. Согласно существовавшему положению, полученная позднее аналогичная награда заменялась на более высокую, в данном случае — на Георгиевский крест 1-й степени116. Ст. урядник Исмаил Мальсагов — 3 ст. № 70122. 6 июля с. г. в бою у дер. Колодрубки, при занятии неприятельского укрепленного пункта примером отличной храбрости ободрял товарищей и увлек их за собой...»116. Черкесский конный полк подполковника Александра Заха-рьевича Чавчавадзе, как видно из документа штаба дивизии, участвовал в боевых действиях «против австрийцев на реке Днестре: у дер. Колодрубки 9 июля во время произведенной демонстрации генерал-майора Краснова полк наступал на левый фланг противника. Причем деятельное участие принимали конные разъезды, доходившие до самых проволочных заграждений, были потери в людях и лошадях. 10 июля у деревни Шупарка полк, находясь в боевом резерве, неся потери — 4-х раненых, поддерживал фланг участка»117. Вот два примера боевых дел всадников Черкесского полка у деревни Колодрубки в июле 1915 года, за что они будут награждены Георгиевскими крестами 4-й степени. Всадник Ардашин Акиртава. Всадник Михаил Чиркбаяу. Всадник Джота Гарцкия. Всадник Тычер Хагба. 6 июля в бою у дер. Колодрубки, будучи высланными в ночной боевой разъезд с целью выяснения обстановки и восстановления связи между нашими частями, утерявшими ее во время наступления противника в прорыв, огнем задержали его до прихода частей 12-й кавалерийской дивизии, которой своевременно сообщили об этом; затем восстановили связь по всему фронту наших частей, благодаря чему противник был отброшен обратно в свои окопы». «Всадник Антон Новосельцев — 3 ст. № 80060. Мл. урядник Учужук Почешхов — 2 ст. № 12726. В бою в ночь на 10 июля, будучи разведчиками, обнаружили замаскированные окопы противника»118. Из документов штаба Кавказской конной дивизии известно, что «за боевые отличия у деревни Колодрубки» командующий 9-й армией генерал Лечицкий лично наградил Георгиевскими крестами ряд всадников Черкесского полка, и среди них были: «Ст. урядник Хаджи-Мирза Кочкаров — 3 ст. № 62187. Всадник Хаджи-Мирза Крымшамхалов — 4 ст. № 282527»' * * * Со 2-го по 10 июля 1915 года Чеченский и Татарский конные полки 2-й бригады полковника Константина Николаевича Хагондокова «несли охрану Днестра с разведкой» и вели бои «у деревни Шитовцы» с противником, прорвавшимся на днестровском левобережье. 3 июля тяжелый бой у деревни Шитовцы выдержала 4-я сотня Чеченского полка под командованием штабс-ротмистра Абдул-Меджида Кужуева. В списке офицеров Кавказской конной дивизии о нем указано: «Зачислен на службу в 1914 году сентября 9-го младшим офицером 4-й сотни Чеченского полка». Проявляя отвагу в боевых действиях, штабс-ротмистр Кужуев за декабрьские бои был награжден орденом св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом, «за бой 13-14 февраля 1915 года» представлен к ордену св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, а «за отличие, оказанное в бою 30 апреля 1915 года»,- к ордену св. Станислава 2-й степени с мечами. И обе эти награды он получит...120. В конце июня штабс-ротмистр Абдул-Меджид Кужуев стал командиром 4-й сотни и уже 3 июля успешно провел с ней бой у деревни Шитовцы. А через день, находясь в госпитале в городе Борщеве, он направит свой рапорт командиру Чеченского конного полка полковнику принцу Фазула-Мирзе Каджару: «Согласно приказания начальника боевого участка штабс-ротмистра Топоркова, я 3-го июля с. г. занял с сотней высоту 231 левее дер. Шитовцы, причем мне было приказано держаться на этой позиции во что бы то ни стало до подхода пехоты той части, которая наступала левее рядом со мною. Неприятель в составе 200 человек еще с рассветом стал обстреливать командуемую мною сотню. Начиная с 12 часов дня неприятель три раза переходил в наступление, и все эти три атаки были отбиты моей сотней. Около часу дня левее нашей позиции подошла наша пехота, когда я при корнете Осепянце, хорунжем Чурееве и прапорщике Свиргунове повел в атаку спешившуюся сотню. При приближении нашем из-за окопов неприятель открыл по сотне пулеметный огонь, сотня перебежкой по кукурузе стала подходить к неприятелю, который с пулеметом отступил. Достигнув этих окопов, захватив значительную часть неприятельской роты, я остановился, причем обнаружив два пулемета, оставленные нашей пехотой, каковые я отнес со своими всадниками назад до полуверсты и сдал пулеметы роте. При атаке корнет Осепянц и прапорщик Свиргунов были контужены, хорунжий Чуреев ранен и контужен, при спасении же пулеметов я был вторично ранен с раздроблением кости...»121. Штабс-ротмистр Абдул-Меджид Кужуев за воинскую доблесть, проявленную в том бою, приказом командующего 9-й армией генерала Лечицкого № 82 от 2 марта 1916 года, «по удосто-ению» Георгиевской Думы, был награжден Георгиевским оружием. «Чеченского конного полка штабс-ротмистр Абдул-Меджид Кужуев награжден Георгиевским оружием за то,— говорилось в приказе,- что в бою 3 июля 1915 года у дер. Шитовцы, занимая с сотнею важный пункт, выдержал три настойчивые атаки превосходящего в силах противника и тем дал возможность подойти слева пехоте; с подходом же последней перешел вместе с него в наступление, во время которого был дважды ранен и контужен. Разрешил унести себя с позиции лишь только тогда, когда все раненые всадники сотни были вынесены и отправлены на перевязочный пункт»122. 5 августа 1915 года великий князь Георгий Михайлович «от имени Государя Императора» наградил 18 всадников Чеченского полка Георгиевскими крестами. И среди них тех, кто со 2-го по 10 июля «несли охрану Днестра с разведкой» и вели бои «в районе деревни Шитовцы». «Ст. урядник Абдул-Муслим Борщиков — 1 ст. № 5772. Будучи старшим в секрете, в боях с 3-го по 8 июля 1915 года доставлял важные сведения под сильным ружейным огнем». «Ст. урядник Изнаур Дубаев — 1 ст. № 5775. 7 июля, вызвавшись охотником, добыл в разведке и доставил важные сведения о противнике. Своим примером ободрял товарищей» . «Ст. урядник Мамад Исламгиреев — 2 ст. Л'? 12623. 8 бою при атаке противника своей храбростью увлек за собой товарищей». «Всадник Муцур Иноркаев — 3 ст. № 78585. Будучи старшим в секрете, не допустил противника переправиться через реку». Из документов Чеченского полка известно, что старший урядник Изнаур Дубаев награжден и Георгиевским крестом 2-й степени за отвагу в июльских боях. Вот как говорится об этом в наградном представлении: «В бою 4 июля 1915 года при занятии не приятельского укрепленного места примером личной, храбрости ободрил своих товарищей и увлек их за собой»123. * * * В те же весенние и летние дни 1915 года далеко от Приднестровья сражался в рядах российской армии на Кавказском (Турецком) фронте уроженец Чечни, командир батальона 262-го пехотного Грозненского полка подполковник Абду-рахман Ахмедович Бугаев. 11 июля 1915 года он погиб в бою. Имя его, как Героя, удостоенного посмертно орденом св. Георгия 4-й степени, вписано в военную историю Российского Отечества. О славных боевых делах и подвиге подполковника Абдурах-мана Бугаева свидетельствует наградной лист: Высочайше утверждено императором Николаем II пожалование — за отличия в делах против неприятеля, по утверждению Георгиевской Думы Кавказской армии. «Ордена св. Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени: Грозненского пехотного полка Абдурахману Бугаеву за то, что 18 мая 1915 года, выступив с двумя ротами вверенного ему батальона для смены двух других рот, стоявших в селении Дершик, и узнав, что находящиеся впереди его позиции части войск почти окружены турками, угрожая обойти их с флангов, он, видя неминуемую гибель рот, среди коих началось было уже некоторое замешательство, с непоколебимым мужеством, редким хладнокровием и спокойствием, под жестоким огнем неприятеля, двинул свои роты вперед и энергичной атакой остановил стремительный натиск противника, в несколько раз превосходившего его численностью, и, обратив его затем в бегство, нанес ему значительные потери (600 человек убитыми), взяв при этом в плен двух офицеров и несколько десятков нижних чинов. Участвуя затем с 28-го июня по 11-е июля того же года в дальнейших боях у селения Хошт, подполковник Бугаев, служа всегда примером неустрашимости и храбрости и выдающейся распорядительности и проявляя всюду личную инициативу, содействовал достижению самых блестящих результатов в боевых Действиях, пока не запечатлел свой подвиг славною смертию храбрых, будучи 11-го июля сражен вражеской пулей»124. * * * На левобережье Днестра, в районе деревни Шитовцы, вел бои и Татарский конный полк под командованием полковника Петра Александровича Половцева. Примером славных боевых дел его всадников могут служить сведения из представлений о награждении их Георгиевскими крестами: «Ст. урядник Алекпер Хаджиев — 1 ст. № 8822. Охотником выполнил поручение, спас жизнь офицера, и 8 июля, несмотря на сильный огонь противника, он вместе с разъездом дошел до проволочных заграждений противника и доставил ценные сведения о числе противника». «Ст. урядник Илья Гогичашвили — 1 ст. № 5818. Подготовил позицию для пулемета и с разъездом атаковал неприятельский пост, который бежал, взял одного пленного». «Всадник Камбулат Цогоев — 3 ст. № 78605. Охотником произвел разведку и отошел под убийственным, огнем, доставив ценные сведения»125. Во второй половине июля части Кавказской конной дивизии вели боевые действия с противником, прорвавшимся далее к северу от Днестра, захватившим Шупарку и вышедшим к деревням Моссуровка, Самушин, Новоселка-Костюково. Здесь кавказские полки удерживали «предмостную позицию», преграждая австро-германским частям путь в направлении города Борщева. Это там, на «линии Моссуровка-Самушин», проявив доблесть, заслужат Георгиевские кресты: Кабардинского конного полка «Мл. урядник Темиркан Хурзанов — 2 ст. № 12721. Юнкер милиции Хакяша Козырев — 2 ст. JV? 12723. 24 июля 1915 года, будучи в секрете, обнаружили наступление противника на участке 2-й сотни, своевременно доложили об этом и под сильным огнем противника продолжали наблюдать до подхода резервов». «Мл. урядникКазгери Максидов — 4 ст. № ... 26 июля 1915 года в бою вызвался охотником на опасное и полезное предприятие и совершил оное с полным успехом»126. Черкесского конного полка «Мл. урядник Василий Маги — 3 ст. № 80063. Мл. урядник Дмитрий Анчабадзе — 2 ст. № 12731. 25 июля, будучи старшими в команде, отбили наступление превосходящего численностью противника и удержали за собой редут»127. * * * Из приказа командующего 9-й армией генерал-лейтенанта Платона Алексеевича Лечицкого от 5 июля 1915 года № 324 о награждении офицеров Кавказской конной дивизии за мужество, проявленное в боях в конце апреля и в мае на правобережье Днестра и на Пруте *: «.. .по Высочайше предоставленной мне власти, нижепоименованные офицеры за отличия в делах против неприятеля, награждены орденами: св. Анны 3-й степени с мечами. Ингушского конного полка Корнет Дунда Добриев (для нехр. установл.). св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». Корнет Нуретдин Акаев (для нехр. установл.). Корнет Абдул-Важид Имам Газалиев (для нехр. установл.). Татарского конного полка Корнет Корнелий Кодзаев. Прапорщик Джамшид Хан Нахичеванский (для нехр. установл.). Прапорщик граф Николай Вобринасий. Чеченского конного полка Прапорщик Магомет князь Бекович-Черкасский (для нехр. установл.). Ингушского конного полка Корнет Сосырко Мальсагов (для нехр. установл.). св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом Чеченского конного полка Корнет Абдул-Азис Пошев (для нехр. установл.). Прапорщик милиции Умат-Гирей Куриев (для нехр. установл.). Черкесского конного полка Прапорщик милиции Асланбек Шарданов (для нехр. установл.). Прапорщик милиции Аслан-Мурза Егибоков (для нехр. установл.). Ингушского конного полка
Поручик Крым-Султан Базоркин (для нехр. установл.). Прапорщик милиции Эльмурза Гулиев (для яехр. уста-новл.)»128. Названный среди награжденных корнет Чеченского полка Абдул-Азис Пошев в том же 1915 году скончался от смертельного ранения. При публикации этих сведений о наградах штабом Кавказского военного округа в начале 1916 года в тифлисской газете «Кавказ» указано: «Корнетам конных полков: Чеченского — умершему Азису Пошеву129. * * * 10 июля 1915 года командир 3-й бригады генерал-майор Краснов был назначен начальником Донской казачьей дивизии. В тот же день состоявший в распоряжении командующего 9-й армией полковник Генрих Генрихович фон Веттер-Розенталь прибыл в штаб Кавказской конной дивизии и вступил «во временное командование 3-й бригадой». Неделю спустя, 18 июля, по Кавказской конной дивизии будет объявлено, что «приказом 2-му кавалерийскому корпусу от 16 сего июля за № 69» ко-эдандующий 2-й бригадой полковник Константин Николаевич Хагондоков назначается «исполняющим должность начальника штаба означенного корпуса». А в командование 2-й бригадой вступил командир Чеченского полка полковник Фазула-Мирза Каджар, «с исполнением прямых обязанностей по командованию полком»130. Союзники России по войне с Германией и Австро-Венгрией награждали офицеров и нижних чинов российской армии своими боевыми наградами, тем самым демонстрируя уважительное отношение к их мужеству и доблести на поле боя. И в связи с этим 24 июля последовало приказание начальника штаба 2-го кавалерийского корпуса полковника Хагондокова, направленное им в штабы входивших в корпус дивизий. Полковник Юзефович в то время отсутствовал по делам службы, и «за начальника щтаба Кавказской туземной конной дивизии» оставался ротмистр Сергей Багрецов. Он происходил «из дворян Московской губернии», окончил Московский университет «по историко-филологическому факультету». Затем, поступив рядовым на военную службу, сдал офицерский экзамен. В 1904-м добровольно пошел на войну с японцами. В начале марта 1915 года ротмистр Багрецов, служивший в то время в Военном министерстве старшим адъютантом Управления по ремонтированию (пополнению) армии, по его ходатайству переводится в Кавказскую конную дивизию и зачисляется в Татарский конный полк, из которого «прикомандировывается» к дивизионному штабу. Ротмистр Багрецов и получил 24 июля 1915 года приказание полковника Хагондокова: «Президентом Французской Республики и Бельгийским королем пожаловано некоторое количество орденов и медалей. Верховный Главнокомандующий повелел раздать их исключительно Георгиевским кавалерам, поэтому не позднее 12 часов дня завтра, 25 июля, представить наградные листы от дивизии на одного штаб-офицера и обер-офицера, по выбору начальника дивизии, имеющих ордена св. Георгия, из всех этих лиц будет избрано от корпуса по одному, и именные списки по дивизии нижних чинов — по одному старшему Георгиевскому кавалеру от каждого полка»131. Несмотря на то, что уже наступила ночь на 25 июля, ротмистр Багрецов немедля связался по телефону со всеми полками дивизии, передав их командирам приказание начальника штаба корпуса полковника Хагондокова. И уже утром следующего дня полковые ординарцы стали доставлять в штаб дивизии, находившийся в городке Усть-Бискупе, вблизи Днестра, наградные листы на всадников, представленных к награждению иностранными знаками отличия. Затем ротмистр Сергей Багрецов перешлет их все в штаб корпуса. «Наградной лист младшего урядника Кабардинского конного полка Берда Хапцева. Имеет Георгиевскую медаль 4-й степени, Георгиевский крест 4-й степени. Представлен к Георгиевскому кресту 3-й степени 13 июля с. г. Направлено в штаб Кавказской туземной конной дивизии. В бою 29 мая у дер. Жежава под сильным артиллерийским и ружейным огнем противника был послан для связи с соседними частями. Успешно выполнил возложенное на него поручение. Возвращался к своей сотне и в это время увидел конную атаку соседями — пограничного конного полка; по собственной инициативе принял участие в атаке, которая окончилась полным уничтожением батальона австрийцев, также и захватом 45 пленных. Временно командующий Кабардинским конным полком полковник князь Бекович-Черкасский»132. * * * «Наградной лист 2-го Дагестанского конного полка старшего урядника Гусейна Дадаева. Имеет Георгиевские кресты 3-й и 4-й степени. Представлен к Георгиевскому кресту 2-й степени. В бою у деревни Жежава 29 мая с. г., когда соседняя часть под сильным натиском противника отошла и оставила пулемет, он вызвался охотником и, будучи старшим в команде, несмотря на явную опасность, под действительным ружейным, пулеметным и артиллерийским огнем, по склону, обращенному к противнику, вытащил лично пулемет и несколько лент с патронами. Командующий 2-м Дагестанским конным полком подполковник князь Амилахвари»133. «Наградной лист Чеченского конного полка старшего урядника Али Чапанова. Имеет Георгиевские кресты 2-й, 3-й и 4-й степени. В ночь с 3-го на 4 июля с. г., будучи послан в разведку, заметил неприятельский пост, численностью превышающий в два раза всадников, взятых им с собой в разведку. Чапанов без шума и огня атаковал противника, который в беспорядке бежал. Благодаря этому основательно разведал неприятельское расположение, а также заметил обход нашего левого фланга противником, своевременно донес об этом, благодаря чему своевременно были приняты меры и нашей контратакой неприятель был отброшен с большими для него потерями. Bp. командующий Чеченским полком ротмистр Черемушкин. За полкового адъютанта корнет князь Бекович-Черкасский»134. * * * «Наградной лист Татарского конного полка вахмистра За-хария Каданцева. Имеет Георгиевские кресты 2-й, 3-й и 4-й степени. 4 июля с. г., вызвавшись охотником, был послан в разведку и, возвратившись, привел с собой четырех пленных австрийцев, а также доставил важные сведения о расположении противника. Командир Татарского полка полковник Половцев»135 * * * «Наградной лист Черкесского конного полка подхорунжего Зачерия Хапачева. Имеет Георгиевские кресты 4-й и 3-й степени. В бою 29 мая под г. Залещики на участке Печарна, когда во время контратаки спешенной сотни против 2-х австрийских рот был убит временно командующий сотней поручик Франтц, а командир полусотни корнет Критский был тяжело ранен, приняв командование над означенной полусотней, находившейся в то время под залповым огнем 4-х орудий, и доведя ее до конца, отбив атаку, передал полусотню подбежавшему подпрапорщику, а сам, вызвавшись охотником, под ураганным артиллерийским и пулеметным огнем, безумно рискуя жизнью, вынес тяжело раненного любимого своего командира взвода. За начальника штаба дивизии ротмистр Багрецов»130. Наградной лист на подхорунжего Зачерия Хапачева ротмистр Багрецов составил на основании сведений, полученных по телефону из штаба Черкесского полка. * * * Наградной лист Ингушского конного полка старшего урядника Хаджи-Мурата Местоева. 29 мая у сел. Жежава вызвался охотником, отправился из окопов к роще, занятой австрийцами, и, невзирая на ураганный артиллерийский и ружейный огонь противника, подполз вплотную к позициям противника, определил пункты, где стояли их пулеметы, и тем дал возможность направить на них огонь нашей артиллерии, чем спас части, занимавшие окопы, от больших потерь. Награжден Георгиевским крестом 4-й степени от имени Государя Императора за декабрьские бои. Представлен к награждению Георгиевским крестом 3-й степени за подвиг в бою 25 мая у дер. Видиново. Лично награжден командующим 9-й армией, как особо отличившийся в бою 6 июля, Георгиевским крестом 2-й степени за № 10733. За командира полка подполковник Абелов137. В середине августа 1915 года за подписью полковника Константина Николаевича Хагондокова будет составлен «Список нижних чинов 2-го кавалерийского корпуса, коим пожалованы французские, бельгийские и английские медали». И в их числе значились всадники Кавказской конной дивизии: «Кабардинского конного полка — мл. урядник Берд Хап-цев — Французская. 2-го Дагестанского конного полка — ст. урядник Гу-сейн Дадаев — Французская. Татарского конного полка — вахмистр Захарий Кадан-цев- Французская. Чеченского конного полка — ст. урядник Али Чапанов -Французская. Черкесского конного полка — подхорунжий Зачерий Хапачев — Французская. Ингушского конного полка — ст. урядник Хаджи-Мурат Местоев — Французская»138. В то же время, когда из полков представлялись в дивизионный штаб сведения на всадников — Георгиевских кавалеров, временно командующий Кавказской конной дивизией генерал-майор Дмитрий Петрович Багратион 26 июля направил командиру 2-го кавалерийского корпуса рапорт с наградными листами на двух офицеров, ходатайствуя о награждении их иностранными орденами. Одним из них был полковник Константин Николаевич Хагондоков, представленный за боевые заслуги в должности командира 2-й бригады. В наградном листе указывалось, что в русско-японскую войну он удостоен ордена св. Георгия 4-й степени и Георгиевского оружия, за бои в декабре 1914 года награжден мечами к ордену св. Владимира 3-й степени. И здесь же говорилось — «Представлен»: 1) К производству в чин генерал-майора — «за трехмесячную доблестную боевую работу» в декабре 1914-го, январе и феврале 1915-го. 2) К ордену св. Анны 1-й степени с мечами — «за бои в феврале 1915 года». 3) К ордену св. Станислава 1-й степени с мечами — «за бои в январе»139... Ввиду того, что многие документальные материалы периода Первой мировой войны не сохранились, о дальнейшей судьбе представления Константина Николаевича Хагондокова к иностранному ордену ничего выяснить не удалось, подобным образом обстоит дело и с целым рядом других офицеров Кавказской конной дивизии, представленных к российским наградам... * * * В конце июля генерал-майор Багратион приказал командирам полков представить в дивизионный штаб сведения о числе награжденных Георгиевскими крестами и медалями «За храбрость». Три дошедших до нас из тех дней рапорта датированы 29 июля 1915 года... «Сообщаю, что в Кабардинском конном полку с начала кампании до сего времени вверенным мне полком получено 125 Георгиевских крестов и 96 Георгиевских медалей. Командующий полком полковник князь Бекович-Черкасский»110. «С начала кампании до сего времени получены командующим Черкесским конным полком Георгиевских крестов — 155, Георгиевских медалей — 176. Bp. командующий полком подполковник Султан-Гирей »141. «Сообщаю, что Ингушским конным полком за все время войны получено 79 Георгиевских крестов и 130 Георгиевских медалей. Полковник Мерчуле»142. Неделю спустя, 5 августа, великим князем Георгием Михайловичем еще 20 всадников Ингушского полка будут награждены Георгиевскими крестами. * * * Одним из самых читаемых и известных в дореволюционной России изданий являлся еженедельный журнал «Нива», выходивший в Петербурге (с лета 1914-го — Петроград). В годы войны на его страницах публиковалось много материалов о фронтовых буднях и героях войны. А в одном из мартовских номеров журнала за 1915 год была помещена фотография офицера в черкеске, на погонах которого четко выделяются литеры «ККД»- «Кавказская конная дивизия». Подпись под снимком гласит: «Редактор «Нивы» Валериан Яковлевич Светлов, ротмистр Ингушского конного полка Кавказской туземной дивизии, вступивший добровольцем в ряды Действующей армии». Настоящая фамилия редактора «Нивы» была Ивченко, Светлов же — его литературный псевдоним. В книге-«романе» Николая Николаевича Брешко-Брешковского «Дикая Дивизия» о нем сказано: «Светлов, известный писатель и балетоман, добровольно променявший редакторский свой кабинет в журнале «Нива» на боевую жизнь офицера Дикой дивизии». В документах дивизии и Ингушского полка Валериан Яковлевич значится под своей настоящей фамилией — ротмистр Ивченко. Надо сказать, что в «боевой жизни» сражаясь вместе с Ингушами, он проявил себя храбрым офицером и был награжден четырьмя орденами, среди которых — св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. Особенно яркими, обращавшими на себя внимание читателей «Нивы» стали очерки военного корреспондента журнала Николая Брешко-Брешковского, часто выезжавшего на фронт. Неоднократно бывал он в Кавказской конной дивизии, хорошо знал многих ее офицеров. Приехал Брешко-Брешковский на ее позиции и в конце июля 1915 года, приглашенный своим редактором Светловым (Ивченко). В результате этой поездки Брешко-Брешковского в Действующую армию в журнале «Нива», вышедшем 22 августа 1915 года, увидит свет его эмоциональный, яркий очерк «Кавказские орлы в Галиции», посвященный ставшей широко известной в России Кавказской конной дивизии... Николай Николаевич Брешко-Брешковский ехал на автомобиле, «все глубже внедряясь в Галицию», через города Терно-поль, Чортков, следуя «навстречу дивизии кавказских орлов, о подвигах которых,— как будет сказано в его очерке,- у нас в Петрограде успели сложить легенды». Вот он уже в городке Ягель-ницы, на левобережье Днестра, южнее которого в Усть-Бискупе и находился штаб Кавказской конной дивизии. «Штаб дивизии кавказских орлов, слетевшихся на этой га-лицийской равнине из Осетии, Чечни, Кабарды и Абхазии, отовсюду из горной страны прирожденных воинов, с детства джигитующих и владеющих шашкой,- писал Брешко-Брешковский,-помещается в небольшом местечке... На каждом шагу попадаются — вот уж никак нежданно-негаданно здесь — всадники Туземной Кавказской дивизии. Одни в нарядных черкесках, другие попросту в черных бешметах, оружие — шашки, револьверы и кинжалы в серебре. Коричневые папахи лихо откинуты назад на бритых головах, и лица, обожженные солнцем, с таким резким очертанием линий, говорящих о другой далекой стране и других небесах, улыбаются с наивным приветом... Прирожденные воины... Бранное поле со всеми кровавыми переживаниями — родная стихия для них. Безмерная храбрость и такая же выносливость». «Под стать легендарным кавказцам,- читаем далее в очерке,- и доблестный вождь их, Его Императорское Высочество великий князь Михаил Александрович... Горцы, все как на подбор лихие джигиты, высоко ценящие личную отвагу, с каким-то беззаветным восточным фанатизмом боготворят своего вождя. И когда перед сотнями их появляется Великий Князь — смуглые горбоносые лица как-то просветляются вдруг под косматыми, ужас наводящими на врага, папахами. Между собой они любовно называют Великого Князя «наш Михаил»... Великий князь поименно знает всех своих офицеров, до прапорщиков включительно». Продолжая свое повествование о сынах Кавказа, геройски сражавшихся с неприятелем в Галиции, Брешко-Брешковский писал: «Слетевшиеся из Чечни, Кабарды и Осетии на бранный пир кавказские орлы, хотя и привезли с собой свои партизанские повадки, свою одиночную, если так можно выразиться, удаль, но это нисколько не мешает им представлять собою стройную, регулярную, хорошо обученную часть». С восхищением говорил Брешко-Брешковский о том, как смело бросаются горцы в атаки на неприятельскую пехоту, пулеметы и даже артиллерию: «Стихийной, бешеной лавиной кидаются они, артистически работая острым, как бритва, кинжалом против штыков и прикладов... и об этих атаках рассказывают чудеса. Австрийцы давно прозвали кавказских орлов «дьяволами в мохнатых шапках». И действительно, одним своим видом, таким далеким от какой бы то ни было общеевропейской военной формы, кавказцы наводят на неприятеля панику...» «Каждый полк, каждая сотня — дружная, тесно сплотившаяся семья,- отмечает военный корреспондент «Нивы».- Семья порою в буквальном значении этого слова, ибо многие всадники-близкая родня между собою... Остальные же — товарищи детских воинственных игр одного и того же аула. Эта тесная сплоченность и дружба особенно ярко сказывается в минуту опасности. Каждый считает священным долгом поддержать другого в беде, заслонить своей грудью, принять на себя удар, молодецки отразить его». Объясняя природу храбрости воинов Кавказской конной дивизии, Брешко-Брешковский скажет в очерке, что «такая чисто уже легендарная неустрашимость и храбрость дивизии, по правутзаслужившей кличку «дивизии из волшебной сказки», исходит из следующего: «Во-первых, все всадники — с колыбели прирожденные воины, с детства самого раннего выросшие и воспитанные на джигитовке, на искусстве бесподобно владеть кинжалом и шашкой. Во-вторых, как и нижние чины, так и офицеры, состав командный,- все... добровольцы, по своей охоте,— и какой горячей охоте,- снарядившиеся на эту мировую, небывалую в летописях вселенной, войну». В дни пребывания в дивизии Николай Николаевич Брешко-Брешковский принял участие в торжественном обеде, организованном командиром Черкесского полка князем Александром Захарьевичем Чавчавадзе, на котором присутствовали и офицеры других частей дивизии. За столом вспоминали они о боях и сражениях, в которых участвовали, «от свежих, недавно только что пережитых впечатлений боев в Карпатах и Буковине — эти молодые, пожилые и старые офицеры переходили назад, вглубь, вспоминая свое участие в китайской, японской, балканской и даже бурской войне». И конечно лее, во время того обеда офицеры и всадники-кавказцы танцевали. «Хор» Черкесского полка играл горские мелодии и ту, которую хорошо знали в России во всех кругах общества под названием «Лезгинка». «Ах, эта лезгинка!..- писал с восторгом Николай Николаевич Брешко-Брешковский, видя, с какой лихостью, изяществом и огненным темпераментом танцуют горцы.— Всю свою мятежную и страстную душу вкладывают горцы в свой характерный танец, то медленный, пластический, то бурный, стремительный, не знающий удержу, когда весь вооруженный до зубов стройный всадник превращается в сплошной мелькающий круг, за которым трудно уследить глазами, а его сильные мускулистые ноги в мягких чувяках выделывают изумительные головоломные па, такие трудные, хоть наперекор всей человеческой природе. И в этой лезгинке безусых тонких юношей сменяли крепкие, сухощавые старики, и трудно было сказать, в ком больше огненного темперамента, зноя: в юношах или в изрубленных, на шестом или седьмом десятке лет, видевших разные виды, абреках»143. Так военный корреспондент журнала «Нива» Брешко-Брешковский завершает свой очерк «Кавказские орлы в Галиции», который в 1915 году прочтут по всей России, а также и на Кавказе, откуда вышла славная дивизия «кавказских орлов». Продолжая вслед за Брешко-Брешковским тему горского танца, приведем еще сведения из других источников, связанных с Кавказской конной дивизией. Офицер Ингушского полка Анатолий Марков в воспоминаниях, изданных в 1957 году в Париже, писал, что после одного из полковых обедов «несколько офицеров протанцевали лезгинку, причем прекрасным ее исполнителем оказался мой однокашник по Воронежскому (кадетскому) корпусу поручик Сосырко Мальсагов, ингуш по происхождению...» В феврале 1916 года газета «Терские ведомости» опубликовала статью «Всадники» на фронте», начинавшуюся с пояснения: «Вернувшийся из поездки на Юго-Западный фронт один из видных чинов Главного управления почт и телеграфов М. М. Спиридонов, отвозивший подарки воинам, дает очень яркий очерк боевой жизни чинов Кавказской дивизии». «Всадники» — так они себя называют — поражают всякого, первый раз сталкивающегося с ними,- рассказывал Спиридонов.— Их своеобразные взгляды на войну, их храбрость, доходящая до чисто легендарных пределов, и весь колорит этой своеобразной воинской части, состоящей из представителей всех народов Кавказа, не могут быть никогда забыты». Однажды приехал на место расположения Кавказской конной дивизии английский генерал Муррей в сопровоясдении двух своих офицеров, читаем в очерке, и попросил показать им «таких оригинальных» всадников-горцев. «Когда «всадники» построились в конце большого поля, изрытого снарядами во время недавнего боя,- писал Спиридонов,-а потом пронеслись мимо англичан бешеным карьером, сопровождающимся громкими выкриками, и, доскакав до конца поля, вдруг упали и стали плясать лезгинку, генерал Муррей воскликнул: «Вот это войско!»144. * * * В августе 1915 года полки дивизии продолжали занимать позиции на левобережье Днестра — на рубеже севернее Шупарки, в районе деревень Самушин, Моссорувка, Новоселка-Костюково, в междуречье Серета и Ничлавы, с задачей не допустить дальнейшего продвижения противника в направлении городов Борщев и Чортков. Месяц начался с приветственной телеграммы, полученной 1 августа временно командующим дивизией генерал-майором Багратионом из Петрограда от великого князя Михаила Александровича: «Прошу передать славной лихой дивизии Мое поздравление в Великий день Байрама и Мою сердечную благодарность за молитвы обо Мне и наследнике цесаревиче, что при свидании передам»145. Всадники и офицеры полков дивизии проводили разведывательные вылазки в тыл неприятеля, отбивали его попытки разведать их позиции и предпринимаемое им наступление на участках, занимаемых сотнями и заставами. Прапорщик Черкесского конного полка Аслан-Мурза Бияс-ланович Егибоков 4 августа был назначен начальником заставы в составе взвода всадников у деревни Самушин. Из списка полковых офицеров о прапорщике Егибокове известно, что родился он в 1881 году. Происходил «из горских князей «Маршани» Башильбийского племени». Общее образование получил в «Александровской духовной миссионерской семинарии Терской области». Участвовал в русско-японской войне, за храбрость был награжден Георгиевскими крестами 3-й, 4-й степени и чином юнкера, затем 18 сентября 1906 года произведен в прапорщики. «Вдов. Сын 7 лет». С сентября 1914 года служит в 1-й сотне146. 12 августа временно командующий Черкесским полком подполковник Крым Султан-Гирей подпишет наградной лист на прапорщика милиции Аслан-Мурзу Егибокова, указав, что он имеет награду — «св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом — 5 июля 1915 года» и представлен к ордену св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом «за период боев с 1 января по 1 июня 1915 года». «Будучи начальником заставы у дер. Самушин, в ночь на 4-е и на 5-е августа с. г. упорно оборонял ее и неоднократно атаки неприятельской партии отражал — сказано в наградном представлении,- Со своей заставы по своей инициативе два раза переходил в наступление и доходил до проволочных заграждений австрийцев. Ходатайствую о награждении его орденом св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», для нехристиан установленный»147. Из документов явствует, что прапорщик Аслан-Мурза Егибоков, с 1916 года подпоручик, позже будет награжден орденами: св. Анны 3-й степени с мечами и бантом, св. Станислава 2-й степени с мечами и св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. И вот еще одно представление тех дней по Черкесскому конному полку, составленное подполковником Крымом Султан-Ги-реем на командира 2-й сотни штабс-ротмистра Келеча (Клыча) Султан-Гирея, с ходатайством о «награждении» его чином ротмистра. Документ для нас важен тем, что свидетельствует о боевых делах всадников полка. Штабс-ротмистр Келеч Султан-Гирей «в ночь на 11 август 1915 года находился с сотней в окопах у деревни Моссорувка. Когда в полночь австрийцы оттеснили секреты и посты, он, взяв взвод своей сотни и прихватив несколько человек соседней сотни, бросился на австрийцев, которых было 50-60 человек, под сильным ружейным огнем опрокинул их и дошел до самых проволочных заграждений, после чего вернулся к своим окопам. При поспешном отходе противник оставил несколько ручных бомб и лопат. При этом двое всадников ранено и контужено три. Кроме того, штабс-ротмистр Султан-Гирей считается выдающимся сотенным командиром и командует сотней всю войну и с самого начала формирования. Отсутствовал из полка за всю кампанию 35 дней, когда лежал раненым в госпитале»1,18. Поддержав наградное представление на командира 2-й сотни Черкесского полка штабс-ротмистра Султан-Гирея, исполнявший обязанности командующего Кавказской конной дивизией генерал-майор Багратион собственноручно напишет на нем: «Ходатайствую, при этом присовокупляю, что этот обер-офицер, происходя из черкесов, пользуется большим значением среди всадников и, будучи во всех сражениях выдающимся и храбрейшим, всегда увлекал своим примером подчиненных. Его сотня блестяще действует в бою...»149. Дополнением к наградному листу на штабс-ротмистра Келе-ча Султан-Гирея служит «Список офицерским чинам Кавказской туземной конной дивизии, представленным к производству в следующий чин» (за сентябрь 1915 года) в котором о нем сказано: «5 мая 1915 года во время рекогносцировки реки Прут был ранен в руку. Награды за текущую кампанию: св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом — 1915 г. Представлен: св. Станислава 2-й ст. с мечами, к Георгиевскому оружию, к ордену св. Георгия 4-й ст., св. Анны 2-й ст.- за 17-18 февраля...»130. Высочайшим приказом от 13 января 1916 года «за отличия в делах с неприятелем » Келечу Султан-Гирею жалуется чин ротмистра, а 16 апреля он производится в подполковники. Позже станет полковником... С деревней Самушин, в районе Моссорувки, связаны и боевые дела всадников Кабардинского конного полка, награжденных за храбрость Георгиевскими крестами: «Ст. урядник Исмаил Тхазеплов — 2 ст. № 12593. Вызвавшись охотником, точно выяснил расположение противника у дер. Самушин, о чем своевременно и обстоятельно донес». «Всадник Байрам Алчагиров — 4 ст. № 406316. Всадник Хабаб Тхазеплов — 4 ст. № 406159. В ночь с 8-го на 9 августа 1915 года, вызвавшись охотниками, у дер. Самушин обнаружили скопление противника перед участком сотни, своевременно донесли об этом, чем предупредили внезапное нападение противника»151. О боевых действиях Кавказской конной дивизии в июле — августе 1915 года на левобережье Днестра в наградном представлении на генерала Багратиона говорится: «За истекший период временно командующий дивизией выполнил следующие самостоятельные задачи: с 14-го по 22 июля и с 1-го по 30 августа частями дивизии и 2-й бригады 9-й кавалерийской дивизии удерживал предмостную позицию Моссорувка — Онут. Распоряжался лично под огнем противника по укреплению позиции и в ночь с 22-го на 23 августа своевременным выдвижением Черкесского полка в Моссорувку на усиление 9-го гусарского Киевского полка, отбил несколько атак противника»152. В середине августа там же, на левом берегу Днестра, Чеченскому и Татарскому полкам доведется выдержать тяжелые бои у деревни Винятынцы. 2-й бригадой в то время командовал полковник Фазула-Мирза Каджар. Позже, говоря о нем и мужестве возглавляемых им Чеченцев и Татар, командующий Кавказской конной дивизией Багратион в своем приказе отметит: «Особенно выказал он высокую доблесть в период тяжелых боев в районе Винятынцы (12-15 августа 1915 года), когда, командуя 2-й бригадой, потерявшей около 250 всадников, отбил 5 яростных атак австрийцев...»153. Приказом командующего Юго-Западным фронтом от 13 июня 1917 года награжден: «Урядник Чеченского конного полка Канта Тепсуркаев — Георгиевским крестом 4-й степени за то, что в бою 15-го августа 1915 год у дер. Винятынцы при штыковой схватке личным мужеством и храбростью содействовал успеху атаки, причем он был два раза тяжело ранен и, лишившись сознания, взят в плен»154. И в последующие августовские дни Чеченский полк вел бои в том же районе, что нашло отражение в приказах о награждении всадников Георгиевскими крестами. «Мл. урядник Юсуп Дубаев — 4 ст. № 618228. 19 августа 1915 года в бою на высоте 226 вызвался идти в секрет с тремя всадниками. Первый увидел наступление и обход противником наших частей; послав об этом в полк донесение, сам стдвумя всадниками остался далее производить наблюдение, когда же оказалось, что он был окружен в своей засаде со всех сторон, собственноручно бросил ручную бомбу, произведя тем самым замешательство и переполох противника и, несмотря на то, что был тяжело ранен, прорвался и доставил весьма ценные сведения о противнике». «Всадник Дзубаир Мусаев — 4 ст. № 617963. В бою 23 августа 1915 года, вызвавшись охотником, с явной личной опасностью добыл и доставил важные сведения о противнике». «Всадник Темир-Султан Юкиев — 4 ст. М 617959. 25 августа 1915 года, вызвавшись на разведку охотником, собрал ценные сведения о противнике и вовремя доложил о них начальству»155. С Чеченским полком связан и приказ по Кавказской конной дивизии № 209 от 25 августа 1915 года, в одном из пунктов которого говорилось: «Старшие урядники Чеченского конного полка Абдул-Муслим Борщиков и Изнаур Дубаев, награжденные от имени Его Императорского Величества Георгиевскими крестами 1-й степени, производятся на основании 95-й статьи Георгиевского статута в подпрапорщики»156. В 1916 году Абдул-Муслим Борщиков будет произведен в чин прапорщика. Трудный бой вел 25 августа у деревни Новоселка-Костюково, севернее Шупарки, Татарский конный полк. Вчитаемся в представления о награждении всадников Георгиевскими крестами: «Мл. урядник вольноопределяющийся граф Михаил Муравьев-Амурский — 2 ст. Аг° 7666. В бою 25 августа 1915 года у дер. Новоселка-Костюково самоотверженно произвел разведку неприятельских окопов под сильным ружейным и пулеметным огнем противника и после, будучи посланный для связи со 2-й сотней и получив тяжелую контузию от снаряда, тем не менее блестяще выполнил возложенное на него поручение»157. Урядник граф Михаил Валерианович Муравьев-Амурский -внук известного русского государственного деятеля и дипломата Николая Николаевича Муравьева, бывшего в середине XIX века генерал-губернатором Восточной Сибири и много сделавшего для изучения и освоения этого края, а также района реки Амура, за что был удостоен графского титула с почетной приставкой к своей фамилии — Амурский. В 1915 году Михаил Муравьев-Амурский будет произведен в офицерский чин. «Всадник вольноопределяющийся Сергей Хоранов — 3 ст. № 45876. Во время атаки 3-й сотни за окопы противника у дер. Ново-селка-Костюково 25 августа 1915 года под убийственным артиллерийским, пулеметным и ружейным огнем противника вынес раненого прапорщика князя Шервашидзе и тем спас его жизнь»158. Всадник Сергей Хоранов, уроженец Осетии, в том бою спас жизнь прапорщику князю Хаитбею Шервашидзе, происходившему из известного княжеского рода правителей Абхазии. У деревни Новоселка-Костюково 25 августа погиб корнет Татарского полка Корнелий Кодзаев, уроженец осетинского селения Гизель, отважный офицер, награжденный в июле орденом св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», а в августе -св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом. Его родной брат служил в Кабардинском конном полку. На долю корнета Константина Кодзаева, кавалера ордена св. Владимира с мечами и бантом, и выпадет печальная миссия — отвезти на родину тело погибшего Корнелия. «Корнет Кодзаев выехал сего числа для сопровождения на Кавказ тела убитого в бою брата»,- сказано в приказе полковника Бековича-Черкасского по Кабардинскому полку от 27 августа 1915 года159. 3 сентября 1915 года во владикавказской газете «Терские ведомости» в разделе «Местная хроника» было помещено сообщение: «Похороны. Сегодня привезут во Владикавказ тело убитого корнета К. Кодзаева, служившего ранее при Владикавказском окружном суде помощником присяжного поверенного; похороны будут совершены в сел. Гизель». * * * В конце августа 1915 года исполнился год дивизии «кавказских орлов». По этому случаю «временно командующий дивизией» генерал-майор Дмитрий Петрович Багратион издал приказ для объявления по всем дивизионным полкам, отрядам и командам: «Сегодня, 23 августа, в первую годовщину формирования Кавказской туземной конной дивизии поздравляю всех чиновее штаба, г.г. офицеров, всадников и нижних чинов полков, славных батарей, пулеметчиков и санитарных отрядов, кровью 1400 храбрецов убитых и раненых запечатлевших на века верность службе Его Императорскому Величеству и России...» Далее в приказе генерал-майор Багратион сказал, что сотни героев дивизии, проявившие мужество в боях, удостоены Георгиевских крестов и медалей «За храбрость», которые «украшают благородную грудь г.г. офицеров, всадников и прочих чинов дивизии, ярко доказывая, сколь оценены горячий дух и боевые качества сынов Кавказа и их соратников. Молодые полки дивизии в дружной работе с 2-м конно-горным артиллерийским дивизионом и пулеметчиками Балтийского флота в первый же год боевой службы сумела занять почетное место на страницах будущей Истории Великой войны и Ваше потомство с благородной гордостью будет вспоминать Вас и кровопролитные бои в Карпатах и на полях Галиции. Да поможет нам Всемогущий и впредь мужественно исполнять высокий долг воинской чести. В полном сознании святости, принятой присяги, будем драться с кровожадным и вероломным врагом, доколе он не склонит пред нами свои знамена» 160. 1 сентября части дивизии вышли на новый участок боевых действий в междуречье Стрыпи и Серета, северо-восточнее города Бучача. К тому времени противнику здесь в ряде мест удалось потеснить войска 9-й армии и выйти на левый берег реки Стрыпи, впадающей в Днестр. Спешно переброшенной сюда Кавказской конной дивизии ставилась задача: своими действиями обеспечить левый фланг 11-го армейского корпуса, отражавшего натиск неприятеля южнее Тернополя. Первые дни полки проводили разведку, выясняли сложившуюся обстановку, вступая в боевые соприкосновения с австрийцами и немцами. 5 сентября в девять часов утра адъютант командира 3-й бригады поручик Крым-Султан Базоркин направляет в деревню Белый Поток прапорщику Ингушского полка Мусе Аушеву, командовавшему разведывательным разъездом, приказание: «По получению сего приказываю Вам отойти на меня в Дзвиняч. Если к вашему приходу дер. Дзвиняч будет занята противником, идите на Бичковце — Скородинце... Пока жду Вас в дер. Дзвиняч, может быть, успеете прибыть. , От других разъездов нет донесений, беспокоюсь»1. А в одиннадцать часов дня поручик Базоркин, после получения известия от вахмистра Ахмеда Мальсагова, направляет из деревни Дзвиняч донесение командиру 3-й бригады полковнику Веттер-Розенталю. «Разъезды доносят, что район Коссув — Белый Поток свободен от противника. Разъезд под командой вахмистра Мальсагова, посланный для проверки сообщений дозора о занятии противником дер. Коссув, доносит: деревня Коссув свободна от противника; в деревне Ротлив находятся Уральцы. Сам во исполнение Вашего приказания остаюсь в дер. Дзвиняч с молодецкой разведывательной сотней»2. В сентябре временно командующий Черкесским полком подполковник Крым Султан-Гирей составит наградной лист на прапорщика Сеид-Бия Крымшамхалова: «...Награды: Георгиевские кресты 3-й и 4-й степени — 1915 г. за отличия в боях с неприятелем. Представлен: к ордену св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом — за период с 18 февраля по 1 июня 1915 года. 5 сентября, когда полк находился в дер. Коссово и была потеряна связь с 9-й кавалерийской дивизией, прапорщик Крымшамхалов с разъездом, несмотря на артиллерийский и ружейный огонь, выдвинулся вперед, выяснил обстановку, и благодаря его смелой и быстрой работе была восстановлена связь с 9-й кавалерийской дивизией, чем способствовал общему успеху. Прошу наградить его орденом св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом»3. Успешно действовали и разведывательные партии Кабардинского конного полка. Одной из них командовал прапорщик Магомет Абаев. 8 сентября в пять часов пополудни он отправил свое донесение из деревни Яново полковнику Бековичу-Черкасскому: «Доношу, что посланному мною разъезду в 4 человека, под начальством вольноопределяющегося Шабата, удалось по лощине реки Ольховец, несмотря на обстрел, разузнать местонахождение неприятельских постов, которые последний указал на карте»4. Тогда же временно командующий полком полковник Бекович-Черкасский, на основе донесения командира 2-й сотни штабс-ротмистра Асланбека Туганова, спешно посылает телефонограмму командиру 1-й бригады: «Неприятельский эскадрон отходит из деревни Матусковки, отбитой нашей первой сотней. Прошу артиллерией открыть огонь по атакующему противнику...»5. Навсегда остался вписанным в историю Кавказской конной дивизии день 10 сентября 1915 года, памятный славным боем, который провели сотни Кабардинского и 2-го Дагестанского полков. С утра 10 сентября в Кабардинском конном полку сотенные командиры были ознакомлены с приказом вернувшегося из командировки в Ставку полкового командира полковника Воронцова-Дашкова, объявившего для сведения всех «господ офицеров и всадников» о благодарности Верховного Главнокомандующего царя Николая II: «Его Императорское Величество лично повелел мне передать свое царское спасибо молодцам Кабардинцам за лихую молодецкую службу на пользу царю Батюшке и Родине. Поздравляю г.г. офицеров и всадников с высоким вниманием Государя Императора и верю, что Кабардинцы еще не раз своим подвигом на поле брани заслужат царское спасибо»6. Буквально вслед за этим отправленный с разъездом из двенадцати всадников на разведку прапорщик Науруз Наурузовтприслал из фольварка Матеушевки донесение командиру полка: «С возвышенности 392 противник спустился и занял пехотою склон возвышенности 358 и пробовал разъездом (кавалерийским) силою около '/2 эскадрона пройти на возвышенность 370, но был обстрелян моим разъездом, после чего они отошли за пехоту, которая засела в окопах». Было 10 часов утра...7 В полдень 10 сентября, согласно приказанию начальника штаба дивизии полковника Юзефовича, командир 2-го Дагестанского конного полка подполковник Гиви Иванович Амилахвари возглавил Сводный полк, в состав которого вошли два дивизиона-«1-я и 3-я сотня Кабардинцев, 2-я и 3-я сотня Дагестанцев», насчитывающие 340 всадников. Полк получил задачу — скрытно от противника сосредоточиться у деревни Кульчицы с целью содействовать наступлению двух пехотных рот Старооскольского полка в направлении высоты 392, фольварка Михалполе и села Петликовце-Нове на левом берегу реки Стрыпи — «для выяснения общего расположения противника». К трем часам дня подполковник Амилахвари вышел со Сводным полком из деревни Ласковцы и двинулся в сторону реки Стрыпи. По лощинам, заросшим кустарником, он вывел сотни на исходную позицию у деревни Кульчицы, откуда и предстояло начать рекогносцировку — разведку боем в направлении деревни Доброполе и господствующей над местностью высоты 392. «Подполковник князь Амилахвари,- будет сказано в наградном листе,- блестяще выполнил свою задачу, решив использовать незаменимое качество кавказцев-всадников в конном строю: беззаветная отвага, всесокрушающий удар шашкой и полное пренебрежение к смертельной опасности, не считаясь с численностью врага»8. Первым пошел на выполнение боевой задачи дивизион Кабардинского полка под командованием полковника Федора Николаевича Бековича-Черкасского в составе 1-й сотни штабс-ротмистра Михаила Леуса и 3-й сотни штабс-ротмистра Георгия Маха-тадзе. Выяснив разведкой, что перед ним фронт неприятельской обороны, занятый австро-венгерской пехотой отборных гвардейских — «гонвендных» полков, протянулся вдоль шоссе от деревни Доброполе на Хмелевку и что противнику, судя по всему, еще неизвестно о скрытном появлении перед ним кавказских сотен, Бекович-Черкасский принимает решение атаковать позицию врага. «Внезапно развернув свои сотни в лаву и под губительным огнем пехоты противника ведя лично вперед лаву своего дивизиона, стремительно налетел на противника, изрубил находящегося в первой линии, затем направил сотни на следующие окопы и отдельные дома, занятые мадьярами,- свидетельствует наградной лист на полковника Бековича-Черкасского.— Выбил их оттуда, доведя сокрушительный свой удар до основных позиций 9-го и 10-го гонвендных полков у села Зарвыница, взяв в плен 17 офицеров, 276 мадьяр, 3 пулемета, 4 телефона, имея всего 196 всадников; потеряв 2 офицеров, 16 всадников и 48 лошадей убитыми и ранеными. Этой атакой, разгромив весь левый участок противника в глубину на 6 верст и на 6 '/2 по фронту, заставил противника очистить позиции на высоте 392... Проявленная князем Бековичем инициатива, решимость, беззаветная храбрость с явной для его жизни смертельной опасностью ставят в необходимость ходатайствовать о награждении его орденом св. Георгия 4-й степени»,- писал в наградном листе временно командующий Кавказской конной дивизией генерал-майор Багратион9. 29 октября 1915 года командующий 9-й армией генерал Ле-чицкий, по Высочайше предоставленной ему власти и по удосто-ению армейской Георгиевской Думы, приказом № 578 наградил полковника Бековича-Черкасского орденом св. Георгия 4-й степени. За мужество в бою у деревни Доброполе орденом св. Георгия 4-й степени был награжден и командир 3-й сотни Кабардинского полка штабс-ротмистр Георгий Александрович Махатадзе, родившийся 10 декабря 1884 года, происходивший «из дворян Тифлисской губернии». Проводя по приказу полковника Бековича-Черкасского разведку расположения противника «вдоль шоссе Хмелевка — Доброполе», он со своей сотней атаковал его окопы. «Шашечный удар был настолько стремительный,— говорится в наградном представлении,- что занимавшие окопы две роты венгерской пехоты обратились в беспорядочное бегство, бросая оружие и снаряжение. Врубившись в ряды бежавшего неприятеля, штабс-ротмистр Махатадзе развил преследование и уничтожил 2 роты венгерской пехоты...»10. В бою 10 сентября проявил отвагу и прапорщик Хакяша Кучукович Докшоков, офицер 3-й сотни, раненный во время атаки и оставшийся в боевом строю. И, как позже сказано будет в приказе по полку, «за отличие в конной атаке 10 сентября 1915 года у деревни Доброполе» он награжден «орденом св. Станислава 2-й степени с мечами (для нехр. установл.)»11. Имена еще двух офицеров Кабардинского полка, отмеченных наградами за боевые отличия в том памятном бою, становятся известными из «Справки», подписанной 18 ноября 1915 года полковником Бековичем-Черкасским и направленной им в штаб Кавказской конной дивизии: «Прапорщик Магомет Абаев второй наградой — орденом св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом награжден за бой 10 сентября сего года. Прапорщик Докшуко Астемиров награжден орденом св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом за бой 10 сентября сего года и орденом св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» за бой 29 сентября...»12. И вновь доблесть и геройство проявил мулла Кабардинского полка Алихан Шогенов, который «в бою 10 сентября 1915 года у дер. Доброполе под сильнейшим пулеметным и ружейным огнем сопровождал наступавшие части полка, своим присутствием и речами повлиял на всадников-магометан, проявивших в этом бою необыкновенную храбрость и взявших в плен 300 венгерских пехотинцев». Так писал в наградном листе 27 марта 1916 года командир полка полковник Воронцов-Дашков, представляя муллу Алихана Шогенова к производству в чин прапорщика. «Производство Шогенова в офицерский чин прапорщика,- продолжал он,- будет иметь огромное значение для дела, так как уважение и любовь к делу всадников увеличатся с получением им чина прапорщика милиции»13. Первое представление на Шогенова с ходатайством об атом направлял еще полковник Бекович-Черкасский после боя 2-го и 3 июля у деревни Шупарка. Но тогда из вышестоящего штаба ответили, что мулла Шогенов, «как не имеющий звания юнкера милиции права на производство в прапорщики не имеет». 28 декабря 1915 года командующий Юго-Западным фронтом присвоил ему чин юнкера милиции. И уже после вторичного представления последует производство муллы Шогенова в прапорщики. С боевыми заслугами Алихана Шогенова связаны и еще два документа, относящиеся к осени 1915 года. 31 октября временно командующий полком подполковник Гавриил Алексеевич Бертрен обратился к командующему Кавказской конной дивизией генералу Багратиону с рапортом, в котором говорилось: «Мулла Шогенов, участвуя во всех делах полка, до сих пор имеет только Георгиевский крест 4-й степени, в то время как муллы других полков получили офицерские награды. Было бы бесконечно приятно для всех чинов полка внимание, оказанное нашему мулле, и ходатайствуем о награждении его орденом св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом. Прошу содействия Вашего Сиятельства об утверждении награды командиром корпуса»14. Отвечая Бертрену, начальник дивизионного штаба Юзефо-вич в своем отношении напишет: «Мулла Шогенов за бой 10 сентября представлен к ордену св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом. Наградное представление направлено командиру 2-го кавалерийского корпуса 30-го минувшего месяца»15. Командующий 9-й армией генерал Лечицкий наградил муллу Кабардинского конного полка «испрашиваемым для него орденом». Высоко было оценено командованием и мужество, проявленное в бою 10 сентября всадниками Кабардинского конного полка. Из 196 участвовавших в атаке 69 всадников будут награждены Георгиевскими крестами, 55 — медалями «За храбрость». Из приказов о награждении Георгиевскими крестами по Кабардинскому полку: «Мл. урядник Актол Шипшев — 4 ст. № 463741. Мл. урядник Хажиумар Айдебулов — 4 ст. № 463553. 10 сентября 1915 года во время конной атаки личной храбростью и мужеством подбодряли своих товарищей, чем способствовали успеху атаки». «Ст. урядник Калинник Рудас — 2 ст. № 7880. Всадник Жамбулат Сидаков — 4 ст. № 273195. 10 сентября 1915 года под командованием прапорщика князя Наурузова (Науруза) в составе разъезда в 12 всадников в конном строю атаковали противника на высоте 392 и взяли в плен 22 австрийца». «Всадник Нашхо Табухов — 4 ст. № 276216. Всадник Xамид Алискеров — 4 ст. № 172524. Всадник Талаша Катков — 4 ст. № 291765. Всадник Аспот Карданов — 4 ст. № 259635. 10 сентября 1915 года во время конной атаки на дер. Добро-поле показали беззаветную храбрость, увлекая за собой своих товарищей, и тем самым способствовали успеху. Первыми ворвались в дер. Доброполе, при этом порубив до 10 австрийцев». «Всадник Магомет Хаупшев — 4 ст. № 273224. Всадник Владимир Краснополъский — 4 ст. № 273748. В бою 10 сентября, будучи в заставе, были ранены, остались в строю до конца боя». «Всадник Жамалдин Ансоков -4 ст. № 161698. Всадник Балкару к Керменов — 4 ст. Л1? 161699. В бою 10 сентября были ранены, после перевязки возвратились в строй и продолжали сражаться». «Мл. урядник Темиркан Кипов — 4 cm. JV? 161627. Мл. урядник Безруко Конов — 4 ст. № 161630. За лихую конную атаку в бою 10 сентября». «Медицинский фельдшер Григорий Опрышко — 3 ст. № 195072. В конной атаке 10 сентября 1915 года у дер. Доброполе перевязывал раненых под огнем противника»16. «Кончился только к вечеру бой, собрались всадники в ряды сотен и, ведя пленных, захватив раненых и добычу, возвратились в Л[асковцы],- рассказывалось в корреспонденции с фронта в газете «Терские ведомости».- Но долго еще Кабардинские разъезды чутко следили, не предпринимает ли враг контрудар со стороны деревни Д[оброполе]. Но тихо было ночью. Только Кабардинский полк ликовал победу, и каждый участник конной атаки гордился славным делом...»17. Алексей Алексеевич Арсеньев вспоминал в своем очерке «Кавказская туземная конная дивизия», что в Кабардинском полку была своя песня «о бое под Ласковицей», сложенная после славной атаки 10 сентября 1915-го из Ласковиц на деревню Доброполе. Написал ее «вольноопределяющийся трубач 1-й сотни». «В моей памяти,- писал бывший корнет Кабардинского полка Алексеев,- сохранились лишь отрывки из этой песни: Не гром гремел, не буря пела Под Ласковицей по полям: В атаку «первая» летела,-Отдав поводья лошадям... Франц Иосиф, царь австрийцев, Будет помнить удальцов! Он не забудет Кабардинцев Кавказа дикого сынов!»18. * * * В то время, когда сотни Кабардинского конного полка во главе с полковником Бековичем-Черкасским устремились в атаку на противника, занимавшего позиции вдоль шоссе от деревни Добро-поле до Хмелевки, командующий Сводным полком подполковник князь Амилахвари направил вперед дивизион 2-го Дагестанского полка в составе 2-й сотни под командованием корнета Ильи Павловского и 3-й сотни — штабс-ротмистра Александра Гольдгаара. Командовал дивизионом ротмистр князь Нух-бек Тарковский. И вот, когда «внезапность и решительность ураганного налета Кабардинцев» сбила первую оборонительную линию неприятеля, «в образовавшийся между Кабардинцами прорыв подполковник князь Амилахвари направил лавой 3-ю сотню Дагестанцев, а для атаки окопов гонвендов у сел. Доброполе, из которых пулеметы поражали Кабардинцев в их левый фланг, направил 2-ю сотню Дагестанцев. Лично, оставив взвод от 3-й сотни Дагестанцев, шел в атаку с последней, подвергаясь смертельной опасности, но зорко следя за этим лихим боем». Сотни 2-го Дагестанского полка вели бой одновременно с сотнями Кабардинского полка -«рубя и не давая опомниться гонвендам, ураганная эта атака доведена была на протяжении 6 верст до основных позиций гонвендов у реки Стрыпи, где встречена была пулеметным и артиллерийским огнем»19. Под вражеским огнем Дагестанцы и Кабардинцы ворвались в деревню Доброполе и своими отважными действиями способствовали пехоте Старооскольского полка во взятии высоты 392. В тот день потери Дагестанского полка составили 56 всадников убитыми и ранеными; из строя вышли и 58 лошадей. Вечером, когда боевая задача была выполнена, подполковник Амилахвари отвел Сводный полк от позиций противника, «пользуясь складками местности, пересеченной болотистыми лощинами». Сотни Дагестанского полка отошли в фольварк Матеу-шевка, Кабардинского полка — в деревню Ласковцы. За отвагу, проявленную в бою 10 сентября, подполковник Гиви Иванович Амилахвари, возглавлявший в тот день Сводный полк, который блестяще осуществил боевую операцию у деревни Доброполе, будет награжден орденом св. Георгия 4-й степени. 7 октября 1915 года подполковник Амилахвари направил рапорт командующему Кавказской конной дивизией, в котором сообщал: «Представляя при сем три списка с пятью наградными листами на офицерских чинов вверенного мне полка за конную атаку у дер. Доброполе 10 сентября 1915 года, прошу ходатайства о награждении их». Среди этих офицеров был ротмистр Тарковский, представленный к Георгиевскому оружию: «Наградной лист 2-го Дагестанского конного полка ротмистр Нух-бек князь Тарковский. Вероисповедания магометанского. Имеет награды: св. Станислава 3-й ст.- 1905 г. св. Анны 3-й ст.- 1908 г. св. Станислава 2-й ст.—1911 г. св. Анны 2-й ст.- 1913 г. св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом — 1915 г. Мечи и бант к имеющемуся ордену св. Станислава 3-й СТ.— 1915 г. В запасе и отставке не был. Представлен: к св. Анне 4-й ст. с надписью «За храбрость» -1915 г. июля 12-го. К чину подполковника — 1915 г. июля 14-го. Ротмистр князь Нух-бек Тарковский в бою 10 сентября 1915 года у дер. Доброполе, лично руководя дивизионом, под сильным огнем противника, с явной опасностью для жизни, умело повел сотни в атаку на укрепленную дер. Доброполе, довел дело до удара холодным оружием, забрал в плен 150 австрийцев, пулемет и выбил противника из укрепленной деревни...»2". Представление командира 2-го Дагестанского полка поддержал командующий дивизией генерал-майор Багратион, написавший на наградном листе: «Удостоверяя сей подвиг, сопряженный со смертельной опасностью для жизни доблестного ротмистра князя Тарковского, во всех боях находящегося всегда впереди своего дивизиона, ходатайствую о награждении его Золотым оружием21. Приказом командующего 9-й армией 2 ноября 1915 года за № 586, по удостоению Георгиевской Думы, ротмистр Нух-бек Тарковский был награжден Георгиевским оружием. А 18 ноября последовал Высочайший приказ о присвоении ему «за отличия в делах против неприятеля» чина подполковника. В успешный исход боя 10 сентября у деревни Доброполе внес значительный вклад и помощник командира 2-го Дагестанского полка по строевой части подполковник Арацхан Хаджи Мурат, принявший личное участие в атаке. Пройдет два месяца, и в полковом приказе подполковник Амилахвари объявит: «Высочайшим приказом 31-го минувшего октября Государь Император объявил Высочайшее благоволение подполковнику 2-го Дагестанского конного полка Хаджи Мурату...»22. 39 всадников Дагестанского полка « за лихую конную атаку у деревни Доброполе» были награждены Георгиевскими крестами, 33 — медалями «За храбрость». «За успешное выполнение боевой разведки на реке Стрыпе» Георгиевское оружие получит командир Кабардинского конного полка полковник Илларион Илларионович Воронцов-Дашков, командовавший в тот день 1-й бригадой. Возглавив четыре сотни Кабардинского и 2-го Дагестанского полков, две роты пехоты и шесть орудий, он «успешно выполнил порученную ему разведку, причем взятие высоты 392 дало возможность прочно закрепиться дивизии на всем фронте...»23. Два дня спустя об успешном бое, происшедшем 10 сентября у деревни Доброполе, на левобережье Стрыпи, южнее Тернополя, сообщит на всю страну Петроградское телеграфное агентство, передав официальную сводку от Штаба Верховного Главнокомандующего: «В окрестностях сел. Доброполе, юго-западнее Трем-бовли, наша конница лихо атаковала противника. Противник бежал. Преследуя, наша конница многих порубила и многих взяла в плен. По предварительному подсчету, в плен взято около 500 нижних чинов при 17 офицерах, захвачено также два пулемета»24. 11 сентября, на следующий день после боя у деревни Добро-поле, генерал-майор Дмитрий Петрович Багратион издал приказ по дивизии: «Сердечно благодарю полковника князя Бековича-Черкасского, широко проявившего личную инициативу в избрании момента направления атаки и доведения ее до конца, а также и подполковника князя Амилахвари, умело воспользовавшегося в самые горячие минуты атаки своими сотнями для складывания успеха в нашу сторону. Оба они с холодной головой и горячим кавалерийским сердцем повели в лихую атаку свои дивизионы на окопы гонвендов. Горячо благодарю подполковника Хаджи Мурата, ротмистра князя Тарковского, а также командиров сотен Кабардинцев и Дагестанцев... и взводных командиров; беззаветно лихим всадникам, проявившим блестящие качества природных воинов, объявляю спасибо... Да будет вечная память вахмистру 2-го Дагестанского конного полка подпрапорщику Нахибашеву, погибшему в лихой конной атаке в двух шагах от неприятельских пулеметов у сел. Добро-поле, и всем храбрецам, жизнью своей добывших победу и славу Кавказской туземной конной дивизии, в лихой конной атаке 10 сентября под сел. Ласковцы»25. Подпрапорщик Татжутдин Нахибашев, погибший в бою 10 сентября, в 1904-1905 годах участвовал в войне с Японией, был награжден Георгиевским крестом 4-й степени. Потом, в четырнадцатом, в рядах 2-го Дагестанского полка он вновь добровольно уйдет на фронт. За майские бои на Пруте получит Георгиевский крест 3-й степени. А 5 августа 1915 года великий князь Георгий Михайлович вручит Татжутдину Нахибашеву, в числе 23 всадников Дагестанцев, отличившихся в бою у деревни Шупарка, Георгиевский крест 2-й степени за то, что он «1915 г. 2 июля у дер. Шупарка, вызвавшись охотником на разведку, с явной личной опасностью под губительным огнем неприятеля осмотрел проволочные заграждения, нашел в них проходы и выяснил подступы к окопам противника»26. 12 сентября 1915 года на имя командира «Кавказской туземной конной дивизии» поступила телеграмма от командующего Кавказской армией великого князя Николая Николаевича, бывшего с начала войны и до 23 августа 1915 года Верховным Главнокомандующим всей российской армией. На следующий день текст ее был объявлен в дивизионном приказе: «Несказанно обрадован известием о лихой конной атаке Кабардинцев и Дагестанцев. Передаю доблестным полкам, что Кавказская армия и Я будем гордиться их подвигом. Да даст Господь новые подвиги...» Пришлет в Кабардинский полк поздравительную телеграмму начальник Терской области и наказной атаман Терского казачьего войска генерал-лейтенант Сергей Николаевич Флейшер, который поздравлял «господ офицеров и всех нижних чинов Кабардинского конного полка с лихим делом одержанным ими над дерзким врагом 10 сентября»27. Получат в Кабардинском полку и телеграмму от начальника Нальчикского округа подполковника Султанбека Касаевича Клишбиева, благодарившего полкового командира за радостное сообщение об атаке 10 сентября и просившего «передать молодцам берикет берсин за поддержание чести народа и пожелания дальнейших подвигов во славу Русского оружия»28. * * * Продолжая повествование, приведем документальную хронику некоторых событий лета и осени 1915 года, связанных с офицерами и всадниками дивизии и полков... 10 сентября Высочайшим приказом начальник штаба Кавказской конной дивизии полковник Яков Давидович Юзефович произведен в генерал-майоры «за бои у дер. Бринь и Цу-Бабино 15 февраля 1915 года». За полмесяца до этого, 24 августа, приказом командующего 9-й армией генерала Лечицкого, Юзефович был награжден Георгиевским оружием «за бои с 25 по 29 мая 1915 года в районе Снятый — Городенка»29. А еще в начале августа 1915 года командующий 9-й армией издает приказ, в котором говорилось о жене Якова Давидовича. Согласно послужному списку, с 1914 года он был «женат первым браком на вдове действительного статского советника Вере Михайл овне Станкевич». И когда полковник Юзефович в должности начальника штаба Кавказской конной дивизии оказался на Юго-Западном фронте, Вера Михайловна стала сестрой милосердия санитарного поезда им. великого князя Михаила Александровича. Она участвовала и в боевых действиях, которые в марте-апреле 1915 года вели части 9-й армии с первым прорывом противника у города Залещики на Днестре. В состав «Залещикского отряда» входили тогда, наряду с пехотой и кавалерией, всадники и офицеры Кавказской конной дивизии. Значит, и им в те дни оказывала свою помощь сестра милосердия Вера Михайловна Юзефович, приказом по войскам 9-й армии от 4 августа 1915 года награжденная двумя медалями «За храбрость»: Сестра милосердия Вера Юзефович — 4-й степени, за то, что «в ночь с 11-го на 12 марта 1915 года оказывала помощь раненым на станции Залещики под действительным ружейным и артиллерийским огнем неприятеля»30. 11 сентября в приказе командира Кабардинского конного полка указано, что прапорщик князь Таусултан Магометович Наурузов за отличия в боях с неприятелем командующим 9-й ар- мией награжден орденом св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом31. 13 сентября в приказе командира Кабардинского полка сказано: «Приказом армиям Юго-Западного фронта от 1 сентября 1915 года № 1027, по Высочайше предоставленной власти, произведен за отличия в боях в прапорщики милиции юнкер вверенного мне полка Мисост Коголкин»32. Из приказа по 2-му кавалерийскому корпусу: Чеченского конного полка награждены Георгиевскими крестами: «Приказный Беймирза Элиханов — 3 ст. № 24883. Всадник ЮсупДосаев — 4 ст. № 273422. 12 сентября 1915 года, вызвавшись охотниками, произвели разведку на выс. 351, выполнили таковую успешно, дали точные сведения о противнике». Всадник Черкесского конного полка Хизыр Кошев. «13 сентября 1915 года, будучи в разведке у дер. Доброполе, с явной опасностью для жизни доставил важные сведения о противнике». Награжден Георгиевским крестом 4-й степени № 3582783333. 16 сентября великий князь Кирилл Владимирович «от имени» императора Николая II за боевые отличия в боях с неприятелем наградил Георгиевскими крестами всадников Черкесского полка. Среди них:
«Юнкер Муса Джарим — 1ст. № 7638. Ст. урядник Учужук Почешхов — 1 ст. № 7649. Мл. урядник Василий Маги — 2 ст. № 16402»34. «Кабардинского конного полка младшему уряднику Кокову Мисакову Высочайше пожалован за отличия в боях в 1915 году Георгиевский крест 4-й степени за № 451894. Крестом этим Его Императорское Высочество великий князь Георгий Михайлович в Ставке Верховного Главнокомандующего 17 сентября лично наградил младшего урядника Мисакова»35. Урядник Кеккез Карачаевич Мисаков происходил из тау-биев Балкарского общества. Двадцатилетним в августе 1914 года добровольно вступил в Кабардинский конный полк. В февральских боях 1915 года заслужил медаль «За храбрость» 4-й степени. В сентябре в составе конвоя из представителей от полков Кавказской конной дивизии сопровождал в Ставку великого князя Михаила Александровича. Чеченского конного полка юнкер милиции Али Чапанов. «Приказом армиям Юго-Западного фронта от 7 апреля 1916 года награжден Георгиевским крестом 1-й степени № 13318 за то, что во время боя 18 сентября 1915 года вызвался охотником произвести разведку о силах противника, проник в среду огня неприятеля, выполнил таковую успешно, дал точные сведения о противнике; при этом был тяжело контужен»36. Приказом командующего Юго-Западным фронтом от 20 сентября 1915 года юнкер Али Чапанов за боевые отличия произведен в прапорщики. Татарского конного полка младший урядник Алексей Циж-ба. «В бою 23 сентября 1915 года у дер. Яновка, будучи старшим в отдельной заставе, открыл наступление противника, своевременно донес об этом и, несмотря на большую опасность, продолжал наблюдать, чем содействовал успеху, и наконец, когда был окружен противником, пробился к своим». Награжден Георгиевским крестом 2-й степени № 791737. Урядник Алексей Мурзаканович Цижба родился 15 августа 1892 года, происходил из абхазских дворян Сухумского округа. Основное занятие до войны — «хлебопашество». В Татарский полк зачислен добровольцем 6 сентября 1914 года. В его рядах за декабрьские бои в Карпатах и майские — на Пруте награжден Георгиевскими крестами 4-й и 3-й степени. «Ранен 25 августа 1915 года у села Новоселка-Костюково (Галиция) в правую ниже колена ногу». 6 апреля 1916 года будет переведен, в Кабардинский конный полк38. 23 сентября 1915 года по приказанию генерал-майора Юзе-фовича из полков в штаб дивизии предоставлялись сведения о числе всадников, награжденных с начала боевых действий Георгиевскими крестами и Георгиевскими медалями «За храбрость». И вот как выглядят данные об этом, согласно дошедшим до нас документам *: «Список нижним чинам Георгиевским кавалерам Кабардинского конного полка» на 23 сентября 1915 года. Георгиевскими крестами награждены 213 всадников, из них 131 кабардинец и балкарец, медалями «За храбрость» — 169, из них 130 кабардинцев и балкарцев»89. В «Список» по Кабардинскому конному полку еще не включены 124 всадника, которые будут награждены за бой 10 сентября у деревни Доброполе. «Ведомость нижним чинам Георгиевским кавалерам 2-го Дагестанского конного полка» на 23 сентября 1915 года. Всего награждено 375 всадников, из них 327 уроженцев Дагестана,-197 Георгиевскими крестами, 130 медалями «За храбрость»40. «Список нижним чинам Чеченского конного полка, награжденным Георгиевскими крестами и медалями» на 23 сентября 1915 года. Георгиевскими крестами награжден 201 всадник, из них 144 чеченца, медалями «За храбрость» — 199, из них 169 чеченцев41. * * * 16 сентября 1915 года великий князь Кирилл Владимирович вручал за боевые отличия всадникам Кавказской конной дивизии Георгиевские кресты. В списке награжденных по Ингушскому полку первым значился: «Вахмистр Боров Заурбек — 2-я степень № 16418»42.
Вахмистр Заурбек Темиркоевич Боров (Бек-Боров) являлся интереснейшей личностью, ему довелось пройти через похожие на легенду жизненные перипетии. Писатель Брешко-Брешковский в книге «Дикая Дивизия» говорит о «сухих стариках»- всадниках-ингушах, участниках Русско-турецкой войны 1877-1878 годов, служивших в конвое императора Александра II,- им уже много лет, «но какие бойцы, как рубят, какие наездники!». И тут же называет одного из них: в полку «есть один пожилой всадник. Он командовал чуть ли не всей персидской армией. Ингуш Бек-Боров. Он красит бороду в огненный цвет...» И дальше Брешко-Брешковский пишет, что, несмотря на свой возраст, «Бек-Боров, всадник еще конвоя императора Александра II, сухой цепкий наездник...»43. Отец Заурбека Бек-Борова, житель Назрановского округа Терской области, прапорщик милиции Темирко Боров в составе Ингушского дивизиона Терско-Горского конного полка участвовал в Русско-турецкой войне 1877-1878 годов, находясь на Балканском театре боевых действий44. Сам же Заурбек, тоже участвовавший в войне с Турцией; вернувшись после службы в конвое императора Александра II в Терскую область, станет чиновником во Владикавказе при областном правлении. Позже будет переведен в Туркестан, в г. Асхабад (Ашхабад). Подтверждением этому служат сведения, приведенные в послужном списке сына Заурбека — офицера Султан-Бека Борова (Бек-Борова), родившегося в 1889 году. В графе — «Из какого звания происходит и какой губернии уроженец», указано, что он уроженец Терской области, происходит из «чиновников Терской области». В графе «Где воспитывался», сказано — «в Асхабад-ской гимназии»45. И там, во время службы в Ашхабаде, в жизни Заурбека Борова произошло событие, круто изменившее его судьбу — он оказался под судом, «был лишен всех особенных прав и преимуществ» и всех «знаков отличия», — полученных им наград. Офицер Анатолий Львович Марков с марта 1915 года служил в чине прапорщика в 4-й сотне Ингушского полка. Через много лет, в эмиграции, опубликовав в парижском журнале «Военная Быль» свои воспоминания «В Ингушском конном полку», он расскажет в них и о Заурбеке Борове, историю жизни которого хорошо знали его однополчане: «Вахмистр моей сотни Заурбек Бек-Боров, ингуш по происхождению, до войны служил полицмейстером в Ашхабаде. За какие-то административные превышения власти, после ревизии сенатора Гарина, он был отдан под суд, но бежал из-под стражи на Кавказ, а затем в Персию. Здесь тогда происходила гражданская война, в которой Заурбек принял участие и скоро стал во главе одной из сражавшихся армий. За все эти подвиги Бек-Боров был произведен в полные персидские генералы, но скоро принужден был покинуть свою армию и бежать вместе с шахом в Россию. Будучи в нелегальном положении разыскиваемого властями человека, Бек-Боров воспользовался амнистией, данной Государем горцам в начале войны, и поступил всадником в Туземную Дивизию, дабы заслужить прощение своей вины...»'16. Бывший полицмейстер Ашхабада и бывший шахский генерал всадник Заурбек Бек-Боров, продолжавший по персидской традиции красить хной бороду, сражаясь в рядах Ингушского полка, за свою храбрость был награжден Георгиевскими крестами 4-й и 3-й степени, а в сентябре 1915-го получил и «Георгия» 2-й степени. Когда вахмистр Заурбек Боров стал кавалером трех Георгиевских крестов, командир Ингушского полка полковник Мерчуле обратился к командующему дивизией великому князю Михаилу Александровичу с ходатайством о производстве его за боевые заслуги в офицерский чин, а он уже напрямую вышел с докладом по «делу Борова» на царя. И вот приказ по Кавказской конной дивизии № 98 от 14 марта 1916 года: «Государь Император по Всеподданнейшему докладу 10 февраля 1916 года соизволил восстановить лишенного всех особенных прав и преимуществ вахмистра Ингушского полка Заурбека Темиркоева Борова в утраченных им по суду правах и преимуществах, за исключением одного чина... а также без возвращения ему знаков отличия, до суда ему пожалованных»47. Алексей Марков в воспоминаниях напишет, что Заурбек Бек-Боров «к концу войны был произведен в офицеры и закончит ее поручиком, несмотря на свои 60 лет. В полку одновременно с Заурбеком,- продолжал Марков,-служили офицерами также и его два сына — ротмистр Султан Боров, Георгиевский кавалер, убитый на войне, и корнет Измаил, младший офицер той сотни, где отец был вахмистром. Из внимания к сыновьям старик, несмотря на свой вахмистрский чин, был принят у нас в сотенном офицерском собрании и сидел, по кавказским обычаям, согласно которым человека чтут по возрасту, а не по чину, на председательском месте». Еще в мае 1915 года в штаб Кавказской конной дивизии с ходатайством обратился «юнкер Тверского кавалерийского училища Исмаил Бек-Боров». Он сообщал, что 1 июня завершает курс обучения, и просил принять его на службу в Ингушский полк, чтобы «служить вместе с отцом»- Заурбеком Боровым. Но пока начальник дивизионного штаба Юзефович вел переписку с вышестоящими инстанциями, прапорщика Исмаила Бек-Борова после окончания училища направили на службу в 16-й драгунский Тверской полк. Но вскоре, уже 18 августа, Юзефович получит из Петрограда от дежурного генерала Главного штаба телеграмму: «Препятствий к переводу прапорщика драгунского Тверского полка Бек-Борова в Ингушский полк не встречается»48. В сентябре 1915 года в списке офицеров Ингушского полка уже будет значиться: «Прапорщик Исмаил Заурбекович Бек-Боров». Позже он получит чин корнета49. * * * Во второй половине сентября 1915 года полки Кавказской конной дивизии продолжали вести боевые действия на левом берегу Стрыпи, отбивая атаки противника, производя успешную разведку. За боевые отличия в те дни были награждены: Чеченского конного полка Георгиевскими крестами: «Всадник Магомет Багалаев — 3 ст. № 24884. 18 сентября 1915 года, будучи в разведке за старшего, открыл обход противника, своевременно донес об этом, чем дал возможность принять меры к отражению обхода». «Всадник Каир Кайсумов — 4 ст. № 273423. 18 сентября 1915 года под сильным ружейным и орудийным огнем доставил донесение командиру полка». «Всадник Ахмат Бейбулатов — 4 ст. № 358267. Всадник Абдул-Керим Эламбаев — 4 ст. № 358268. 18 сентября 1915 года вызвались охотниками произвести разведку, которую выполнили с успехом, чем способствовали общему успеху». «Всадник Чаба Кагерманов — 4 ст. № 161813. Всадник Сайхат Давлетукаев — 4 ст. М 161814. 21 сентября 1915 года вызвались охотниками произвести разведку в сфере расположения противника, которую выполнили успешно, дали ценные сведения». Ст. урядник Альбури Магома — 3 ст. № 24885. 24 сентября 1915 года, будучи в разведке, добыл и доставил очень ценные сведения о противнике, чем способствовал нашему успеху». «Ст. урядник Заур-Бек Ахушков — 4 ст. № 358269. 24 сентября 1915 года, будучи послан в разведку у дер. Добро-поле, выполнил таковую блестяще, дал о противнике точные и важные сведения». Медалями «За храбрость» 4-й степени: Всадник Г асан Виситов — 4 ст. № 337567. Всадник Гата Дельмаев — 4 ст. JV? 337598. «24 сентября 1915 года в бою, будучи отдельными разведчиками, с явной опасностью для жизни добыли и доставили очень важные сведения о противнике»50. Так наградной приказ по 2-му кавалийскому корпусу донес до нас документальное свидетельство об уряднике Чеченского конного полка Заурбеке Ахушкове. Николай Николаевич Брешко-Брешковский в книге «Дикая Дивизия» называет его «ингуш Заур-Бек Охушков» и рассказывает о нем удивительную историю, «совсем необыкновенную биографию», удивительным образом перекликавшуюся с судьбой Заурбека Борова... Заурбек Ахушков, пишет Брешко-Брешковский, после окончания Елизаветградского кавалерийского училища, приехал на службу в Ахтырский гусарский полк. А спустя месяц корнет Ахушков, «оскорбленный полковником Андреевым, на оскорбление ответил пощечиной. Ему грозила смертная казнь. Бежал в Турцию и, как мусульманин, был принят в личный конвой султана Абдул-Гамида. Потом, с производством в майоры,- он уже начальник жандармерии в Смирне. Но под турецким мундиром билось сердце, любящее Россию. Вспыхивало желание вернуться и, будь что будет, отдаться русским властям. А когда вспыхнула война, Заур-Бек в ужас пришел от одной мысли, что под давлением немцев он вынужден будет сражаться против тех, кого никогда, ни на один миг не переставал любить. И вот, спустя двадцать лет, новый побег, но тогда из России он бежал юношею, а теперь из Турции бежал усатый, поживший, с внешностью янычара, опытом умудренный мужчина. Высочайше помилованный, Заур-Бек принят был всадником в Чеченский полк, получил три солдатских креста, произведен был в прапорщики, затем в корнеты»51. От рассказанного о Заурбеке Ахушкове военным корреспондентом журнала «Нива» и писателем Николаем Николаевичем Брешко-Брешковским обратимся к дошедшим до нас документам. Вот составленный 31 декабря 1907 года «Список потомственным дворянам... проживавшим и проживающим в Терской области, утвержденным в сем достоинстве Правительствующим Сенатом и записанным в дворянскую родословную книгу Ставропольской губернии». Под № 11 в нем значится: «Ахушков Хауда Шмакович — 50 лет, подполковник. Сыновья его: Дзаурбек и Алихан». В пояснении «Какой местности дворянин» указано «в гор. Владикавказе». Утверждение Сенатом возведения подполковника Ахушкова в сословие потомственных дворян России произошло в октябре 1886 года и вторично в 1887-м.
Из послужного списка отца Заурбека, «Хауда Шмакова Ахушкова, сына почетного старшины Владикавказского округа, Терской области», известно, что в сентябре 1885 года подполковник Хауда Ахушков «за безупречную выслугу в офицерских чинах 25 лет» был награжден орденом св. Владимира 4-й степени, а это награждение уже давало право на получение потомственного дворянства. Высочайшим приказом в сентябре 1890 года Ахушков «произведен в полковники с увольнением по болезни, с мундиром и пенсией». В его послужном списке о составе семьи сказано, что у него трое сыновей и две дочери. Самый старший из них — Заурбек Ахушков, родившийся 13 февраля 1870 года...53 Осенью 1915-го сорокапятилетний урядник Чеченского конного полка Заурбек Ахушков «заблестяще» проведенную разведку заслужит Георгиевский крест 4-й степени. По представлению полковника Фазула-Мирзы Каджара он будет награжден и Георгиевским крестом 3-й степени* за то, что «21 октября 1915 года вызвался охотником произвести разведку дер. Доброполе, занятой противником, произвел таковую под сильным ружейным и артиллерийским огнем противника, добыл весьма ценные сведения о противнике»54. А в 1916-м, во время знаменитого Брусиловского прорыва войск Юго-Западного фронта, старший урядник Заурбек Ахушков заслужит Георгиевский крест 2-й степени55.
Мужество, проявленное в боях старшим урядником Заурбеком Ахушковым, и заслуженные им боевые награды дали право командиру Чеченского полка полковнику принцу Каджару обратиться к командующему Кавказской конной дивизией с ходатайством о его производстве в офицерский чин. Начальник дивизионного штаба Юзефович, поддержав полкового командира, направил соответствующие документы в Главный штаб. И 2 ноября 1916 года из Петрограда в Действующую армию «начдиву Кавказской туземной конной дивизии» пришла телеграмма: «Срочно вышлите штаб послужной список урядника Заур-Бека Ахушкова на производство коего в корнеты последовало Высочайшее соизволение»56. Боевые действия на левобережье Стрыпи в районе деревень Доброполе, Ласковцы, Дзвиняч, Петликовце-Нове, фольварка Михалполе продолжались. В семь часов утра 25 сентября 1915 года из фольварка Михалполе подполковник Арацхан Хаджи Мурат направляет своего ординарца в деревню Гупала к командиру 3-й сотни штабс-ротмистру Александру Гольдгаару с сообщением: «Нам приказано выполнять прежнюю задачу, имея соприкосновение с противником и вправо с пехотой (Курский полк). В Доброполе и влево с 4-й сотней Кабардинцев...»57. В тот же день около шести часов пополудни подполковник Хаджи Мурат шлет сообщение ротмистру Нух-беку Тарковскому, находившемуся с всадниками на высоте 360: «К нам подошли сотни 2-й бригады, и, видимо, они сменят наши сотни для сторожевого охранения. Вашему дивизиону приказано продолжать выполнять свою задачу, войдя с сего момента под начало полковника Половцева. Из штаба дивизии сообщают, будто в болотистой лощине впереди Вас, между высотами 269-359, идет накапливание пехоты противника... Имейте и Вы это в виду. Выслан от Кабардинцев для выяснения этого вопроса прапорщик Докшоков...»58. Днем 25 сентября корнет Черкесского конного полка Константин Лакербай со взводом 4-й Абхазской сотни провел успешную разведку боем. Абхазских всадников, как о том свидетельствуют данные из приказа о награждении, поддержали и их боевые товарищи — карачаевцы и черкесы из других полковых сотен. Награждены Георгиевскими крестами: Мл. урядник Крым Айсанов — 3 ст. № 64672. Мл. урядник Султан Салпагаров — 3 ст. № 64673. 25 сентября 1915 года совместно с другими всадниками заняли позицию, по собственному почину отвлекли на себя огонь противника, чем способствовали атаке корнета Лакербая». Награждены Георгиевскими медалями «За храбрость» 4-й степени: «Всадник Бекмурза Тамбиев — № 337551. Всадник Хатажук Абуков — № 337552. 25 сентября 1915 года участвовали в разведке корнета Лакербая, выносили раненых под сильнейшим ружейным и шрапнельным огнем противника»59. 27 сентября пехотные части 11-го армейского корпуса 9-й армии, во взаимодействии с которыми вела боевые действия Кавказская конная дивизия, начали наступление в направлении деревни Гайворонки, находившейся на правом берегу Стрыпи и превращенной противником в мощный оборонительный узел. В наступлении участвовали и кавказские полки, которым предстояло вести бой в районе деревни Петликовце-Нове. Части дивизии с приданным 2-м батальоном Староосколь-ского пехотного полка утром 27 сентября повели наступление на укрепленную позицию противника «высота 375 — фольварк Пилава» у деревни Петликовце-Нове. Преодолевая упорное сопротивление австрийцев и венгров (мадьяр), находившихся в окопах за колючей проволокой и часто переходящих в контратаки, кавказские сотни медленно продвигались вперед по левому берегу реки Стрыпи. О напряженности того дня дают представление документы о награждении всадников Георгиевскими крестами. Кабардинского конного полка «Всадник Нарт Малихов — 4 ст. № 463556. Всадник Хаджиумар Двгешев — 4 ст. № 463557. В бою у дер. Петликовце-Нове 27 сентября 1915 года под действительным пулеметным и ружейным огнем вызвались охотниками, доставили в боевую линию полка патроны, когда в них была крайняя нужда»80. Чеченского конного полка «Мл. урядник Хумит Гавдаханов — 4 ст. № 273424. 27 сентября 1915 года, будучи в секрете за старшего, открыл наступление противника и вовремя донес об этом, чем дал возможность отразить наступающую роту»61. Ингушского конного полка «Вахмистр Исмаил Мальсагов — 2 ст. № 7674. 27 сентября 1915 года, при атаке 2-й сотней австрийских окопов перед сел. Петликовце-Нове в числе первых ворвался в окоп и личным мужеством и храбростью ободрял всадников и содействовал успеху»62. Черкесского конного полка «Мл. урядник Джамальбий Каблахов — 2 ст. №... 25-го и 27 сентября 1915 года проявил личную храбрость и тем содействовал нашему успеху атаки»63. В тот же день, 27 сентября, южнее деревни Петликовце-Нове совершил свой подвиг двадцатичетырехлетний корнет Константин Иосифович Лакербай, офицер 4-й сотни Черкесского полка. Начав войну в составе 16-го драгунского Тверского полка, он за храбрость в первых боях был награжден тремя орденами. С 13 ноября 1914 года служил в Черкесском полку. Неоднократно проявлял в боях отвагу. И 16 сентября великий князь Кирилл Владимирович при награждении офицеров Кавказской конной дивизии вручит корнету Константину Лакербаю новую награду — орден св. Станислава 2-й степени с мечами. Итак, 27 сентября, как свидетельствует наградной лист, корнет Лакербай со взводом спешенных всадников Абхазской сотни, «перейдя по пояс в воде труднопроходимую болотистую речку, под сильным ружейным и шрапнельным огнем атаковал противника, занимавшего позицию на высотах 359 и 363, что южнее дер. Петликовце-Нове. Будучи ранен в правую руку, бросился вперед, наткнувшись на проволочные заграждения, стал рубить проволоку [шашкой] левой рукой и, прорвав ее, первым вбежал на вал окопа...» Увлеченные примером корнета Лакербая, возглавляемые им всадники «прорвали проволочные заграждения и бросились в неприятельские окопы, закрепив их за собой. Противник был изрублен, 24 мадьяра при офицере взяты в плен»64. Командующий 9-й армией генерал Лечицкий приказом № 68 от 20 февраля 1916 года «по Высочайше предоставленной власти и по удостоению Георгиевской Думы» наградил корнета Константина Иосифовича Лакербая орденом св. Георгия 4-й степени. В приказе командира 2-го кавалерийского корпуса от 13 февраля 1916 года названы имена 11 всадников из взвода корнета Лакербая, которых он вел в атаку 27 сентября и которые за свое мужество были награждены Георгиевскими крестами. Вот имена пятерых из них: «Ст. урядник Василий Маги — 1 ст. № 5045. Ст. урядник Нестор Сабекия — 2 ст. №.... Мл. урядник Рамазан Шхалахов — 2 ст. Л?.... Мл. урядник Михаил Чиркбая — 3 ст. № 64674. Всадник Ахмет Хажбая — 4 ст. Л# 358286. 27 сентября 1915 года у дер. Петликовце-Нове, вызвавшись охотниками, взяли укрепленный неприятельский редут штурмом. Взяли в плен 1 офицера и 24 нижних чина и укрепление удержали за собой»65. 28 сентября бой на реке Стрыпи продолжался. Часть сил 2-го Дагестанского полка наступала на главном направлении действий 11-го корпуса — на Гайворонку. Особую удаль и отвагу проявила 4-я сотня под командованием поручика Владимира Петровича Копейшвили, удостоенного за этот бой ордена св. Георгия 4-й степени. В его наградном листе отображены события того дня и героизм всадников Дагестанцев, штурмовавших в конном строю укрепленную позицию противника. Вчитаемся в этот военный документ, ощутим горячее дыхание ожесточенного боя... Сотня Дагестанцев под командованием поручика Владимира Копейшвили, устремившись в атаку, проскакала «под сильным фланговым артиллерийским, пулеметным и ружейным огнем проволочные заграждения, прорванные нашей пехотой», пробилась на правый берег реки Стрыпи в деревню Гайворонку, где «атаковала роту противника, изрубила ее и взяла в плен 146 нижних чинов при 3-х офицерах. Появившись в тылу противника, своими лихими действиями поручик Копейшвили вызвал сильную панику у него и нанес большие потери обозам и отступающим частям. Изрубив в тылу больше роты, захватил еще в плен 74 нижних чина, командира батальона, его адъютанта и 3-х офицеров, 62 вьючные лошади с пулеметами и артиллерийскими приборами, 8 телефонных аппаратов и много других вещей»66. После того как пехотные части заняли отбитые у противника позиции, 4-я сотня Дагестанского полка с пленными и трофеями перешла обратно на левый берег Стрыпи. В бою у села Гайворонки 28-го, а затем и 29 сентября также принимали участие 1-я и 2-я сотни 2-го Дагестанского полка. Пройдет три дня после боя за Гайворонку, и 2 октября командир полка подполковник Амилахвари получит телефонограмму начальника штаба дивизии генерал-майора Юзефовича: «Государь Император жалует за бой 28 сентября у Гайворонки участвовавшим в бою до пяти Георгиевских крестов на каждую сотню вверенного Вам полка. Список нижним чинам, удостоенным награждения, прошу прислать в штаб дивизии». На следующий день, 3 октября, подполковник Амилахвари направит в штаб дивизии «Список нижним чинам 2-го Дагестанского конного полка, представленных к наградам Георгиевскими крестами за бой 28 сентября 1915 года», в котором значилось 19 всадников67. В ноябре им будут вручены Георгиевские кресты различных степеней. Первым среди награжденных по тому списку «жалуемых Его Императорским Величеством» наград за бой 28 сентября проходил младший урядник Бийглыч Бамматов, удостоенный Георгиевского креста 1-й степени № 5013™. Еще 10 всадников 2-го Дагестанского полка «за мужество и храбрость, оказанные в бою у дер. Гайворонки 28 сентября 1915 года», были награждены Георгиевскими крестами приказом командующего 9-й армией. И среди них: «1. Вахмистр Абдул-Манап Магомаев — 1 степень № 9547. 2. Ст. урядник Батал Уставе — 1 степень № 9548»69. В связи с успешными боевыми действиями 2-го Дагестанского конного полка у Гайворонки 28-го и 29 сентября командир Кабардинского конного полка полковник Илларион Илларионович Воронцов-Дашков направил поздравление подполковнику Гиви Ивановичу Амилахвари. 1 октября последовала ответная телеграмма: «Дагестанцы сердечно благодарят дорогих кунаков Кабардинцев за внимание. Шлем искренний привет»70. * * * С утра 29 сентября 1915 года крупные силы противника при активной поддержке артиллерии перешли в наступление в направлении занимаемой кавказскими полками деревни Петликовце-Нове. Развивая свой успех, австрийские батальоны продвигались вперед, «угрожая сбросить 3-ю бригаду в болотистую долину Ольховца, выйти в тыл полкам 33-й пехотной дивизии и прорвать фронт на стыке 11-го и 33-го корпусов 9-й армии», как раз там, где стояли на позициях части Кавказской конной дивизии. Но доблесть и геройство ее всадников и офицеров не дали осуществиться плану неприятеля. Генерал-майор Дмитрий Петрович Багратион, командовавший в тот день отрядом из 11 дивизионных сотен и пехотного батальона, «искусно маневрируя, упорно отстоял свой участок» в пункте удара противника на деревню Петликовце-Нове, решив исход боя в пользу Кавказской конной дивизии,- «деревня осталась за нами, противник был отброшен, и к вечеру того же дня левый фланг генерал-майора князя Багратиона, перейдя в наступление, отбросил австрийцев»71. От этого общего описания боя 29 сентября, данного в наградном представлении на генерала Багратиона, который «за бои с 23-го по 29 сентября на реке Стрыпе» был награжден Георгиевским оружием, обратимся к документам, связанным с боевыми подвигами всадников и офицеров у галицийской деревни Петликовце-Нове... По Кабардинскому конному полку. Медалью «За храбрость» награжден: «Мл. урядник Темиркан Кипов — 4 ст. № 410097. 29 сентября 1915 года в бою у дер. Петликовце-Нове, состоя ординарцем при начальнике отряда, передавал важные приказания командирам сотен, чем облегчил работу начальника отряда» . По Чеченскому конному полку. Всадник Давлет-Мирза Магомадов — награжден Георгиевским крестом 3-й степени № 8126272. По 2-му Дагестанскому конному полку. Медалью «За храбрость» награжден: «Всадник Мурат-Бек Хаджи Мурат — 4 ст. № 410092. В бою 29 сентября 1915 года, будучи послан для восстановления связи между частями, с успехом выполнил данное поручение»73. Когда на исходе дня 29 сентября сотни дивизии, остановив наступление противника, сами бросились в атаку, устремились вперед и Дагестанцы. Тогда и был смертельно ранен полный Георгиевский кавалер Гайдарбек Магома. Командир 2-го Дагестанского полка подполковник Амилахвари в рапорте от 18 ноября 1915 года, направленном начальнику штаба дивизии генералу Юзефовичу, сообщал о том, что «имевший» Георгиевский крест 1-й степени «юнкер Гайдарбек Магома умер от ран 29 сентября с. г.»74. В приказах о награждении названы и имена всадников Ингушского конного полка — героев боя у деревни Петликовце-Нове, отмеченных Георгиевскими крестами: «Ст. урядник Муса Местоев — 2 ст. №.... 29 сентября 1915 года, при наступлении противника на сел. Петликовце-Нове, командуя отдельным взводом, проявил необыкновенное хладнокровие и мужество, отбив атаку пехоты не менее роты». «Ст. урядник Мурат Мальсагов — 2 ст. №.... В бою 29 сентября 1915 года под сильным и действительным огнем противника, с явной опасностью для жизни доставлял приказания начальника боевого участка». «Мл. урядник Арцо Бекмурзиев — 3 ст. № 64679. В бою 29 сентября 1915 года во время атаки, будучи контужен, остался в строю и примером личной храбрости ободрял своих товарищей и увлекал их за собой»75. Наиболее полно о боевых действиях 27—29 сентября в районе деревни Петликовце-Нове мы можем судить по наградным представлениям на офицеров Черкесского конного полка, сохранившимся в Российском государственном военно-историческом архиве. 2 октября 1915 года командир 3-й бригады полковник Вет-тер-Розенталь обратился с рапортом к командующему Кавказской конной дивизией, в котором подробно описал участие в боях у деревни Петликовце-Нове Черкесского полка и роль в них исполнявшего обязанности полкового командира подполковника Крыма Селетовича Султан-Гирея. «Доношу, что подполковник Султан-Гирей в трехдневных боях 27, 28 и 29 сентября с. г., находясь все время в боевой линии, будучи начальником боевого участка, подвергая свою жизнь опасности,- писал в рапорте Веттер-Розенталь, — отбил все настойчивые атаки противника в превосходящих силах и сам неоднократно переходил в контратаки. 27 сентября подполковник Султан-Гирей повел для активной обороны 3 сотни с 2 пулеметами временно командуемого полка с позиции, занимаемой им второй день на высотах 359 и 360 к югу от Петликовце-Нове, в атаку на сильно укрепленную и командную позицию противника с двухъярусными окопами и с заминированными проволочными заграждениями... Эта энергичная и решительная атака удержала противника в тот день от наступления превосходящими силами. 28 сентября австрийцы силою в 3 роты перешли в наступление на линии Черкесского полка, каковые были отбиты ружейным и пулеметным огнем трех сотен с 2 пулеметами»76. 29 сентября в 8 часов утра «около бригады мадьярской пехоты», поддержанной сильным артиллерийским огнем, писал далее в рапорте полковник Веттер-Розенталь, перешло в наступление на соседний участок, занимаемый Ингушским полком у деревни Петликовце-Нове. Под напором превосходящих сил врага, оказывая ему яростное сопротивление, Ингуши вынуждены были отходить. Но с подходом сотни Татарского полка полковник Мерчуле повел их в контратаку». В это время и подполковник Крым Султан-Гирей, «блестяще поддержав Ингушей», устремился с Черкесским полком и 1-й сотней Кабардинского полка «в контратаку под сильнейшим действительным, артиллерийским и ружейным огнем противника. Во время этой контратаки ранена двумя пулями лошадь подполковника Султан-Гирея, но он, быстро заменив ее лошадью ординарца, продолжил атаку до полного успеха»77. Около двух часов дня значительные силы австро-венгерской пехоты вновь ударили по позициям Ингушского полка, «настал критический момент на участке Ингушей ». И тогда подполковник Султан-Гирей «бросил свой последний резерв» — 1-ю сотню Кабардинского полка штабс-ротмистра Михаила Леуса с двумя пулеметами — «на участок Ингушей», что помогло им выдержать наступление противника до подхода пехотного батальона. Потом, к вечеру, подполковник Крым Султан-Гирей со своим полком участвовал в общем наступлении частей Кавказской конной дивизии — под вражеским огнем «он смело, стремительно и решительно перешел в контратаку,— свидетельствовал в рапорте полковник Веттер-Розенталь,- выбросившись впереди своей пехоты, облегчил подход ее по крайне неблагоприятной открытой местности. Этот смелый прорыв подполковника Султан-Гирея и его лихих сотен увенчался блестящим успехом...»78. В трехдневных боях у деревни Петликовце-Нове участвовали три спешенные сотни (одна составляла резерв) Черкесского полка, насчитывавшие 173 всадника. Из них 45 выбыло из строя убитыми, ранеными и контужеными. Среди офицеров пятеро получили ранения и контузии79. Подчеркивая «выдающиеся способности» подполковника Крыма Султан-Гирея, проявленные в трехдневных боях у Петликовце-Нове, его «храбрость и решительность, полное пренебрежение к смерти», командир 3-й бригады полковник Генрих Ген-рихович Веттер-Розенталь, «на основании вышеизложенного», в своем рапорте укажет: «...полагаю, подполковник Султан-Гирей достоин награждения орденом св. Георгия 4-й степени»80. Ходатайство командира 3-й бригады поддержит временно командующий Кавказской конной дивизией генерал-майор Багратион. А затем 30 ноября 1915 года начальник дивизионного штаба Юзефович известит командира Черкесского конного полка полковника Александра Захарьевича Чавчавадзе: «Сообщаю, что представление подполковника вверенного Вам полка Султан-Гирея к ордену св. Георгия 4-й степени за бои 27, 28 и 29 сентября с. г. направлено командиру 2-го кавалерийского корпуса 21 сего ноября за № 5015»81. На основании Высочайшего приказа, последовавшего в 1916 году, подполковник Крым Селетович Султан-Гирей за боевые отличия у деревни Петликовце-Нове будет награжден производством в чин полковника... Из приказа командира 2-го кавалерийского корпуса № 10 от 13 февраля 1916 года о награждении всадников Черкесского полка Георгиевскими крестами: Ст. урядник Махмуд Беданоков — 2 ст. №.... 29 сентября 1915 года под сильным огнем противника установил и беспрерывно поддерживал связь между 1-й и 4-й сотнями, находившимися в редуте под сел. Петликовце-Нове, причем своими действиями предотвратил неминуемое поражение». «Приказный Махмуд Эбгутл — 4 ст. № 358272. Приказный Айдамир Дауров — 4 ст. № 358273. 29 сентября 1915 года под сильным огнем противника вынесли раненого офицера». Медалями «За храбрость»: «Всадник Полиоктор Пацурия — 2 ст. № 10843. Всадник Николай Анчабадзе — 2 ст. № 8008. Казак Дмитрий Мухин — 4 ст. № 337554. Мл. урядник Давид Саделиани — 4 ст. № 337556. 28 сентября 1915 года у дер. Петликовце-Нове вызвались охотниками для исполнения приказа командира полка и, подвергая свою жизнь явной гибели, под ураганным огнем перешли по пояс болото, и уничтожили неприятельский пост, и сожгли неприятельскую наблюдательную вышку»82. Эту группу всадников 4-й сотни, совершивших удачную вылазку в расположение австрийцев, возглавлял уроженец абхазского селения Ачандара урядник Василий Маги, отличившийся и накануне, 27 сентября, когда в составе взвода корнета Лакербая он участвовал во взятии вражеской позиции. О доблести офицеров Черкесского полка в бою у деревни Петликовце-Нове свидетельствуют наградные представления на них, составленные подполковником Крымом Султан-Гиреем и подписанные полковым командиром Чавчавадзе. Командир 2-й сотни штабс-ротмистр Келеч Султан-Гирей-«29 сентября в бою у дер. Петликовце-Нове занимал средний, самый трудный участок полка. Для выручки соседнего полка, на который противник сильно напирал, штабс-ротмистр Келеч Султан-Гирей под сильнейшим орудийным, пулеметным и ураганным картечным огнем противника несколько раз бросался вперед, увлекая за собой свою сотню в атаку на густые цепи противника. Последней лихой контратакой закрепил за собой позицию. Ходатайствую о награждении орденом св. Анны 4-й ст. с надписью «За храбрость»83. Прапорщик Магомет-Гери Крымшамхалов — «29 сентября в бою у дер. Петликовце-Нове, когда под давлением значительно превосходящего в силах противника полк, потеряв связь с 1-м За-амурским полком, вынужден был отойти, прапорщик Магомет-Гери Крымшамхалов, вышедший с разъездом для восстановления связи, находясь все время под действительным огнем противника, блестяще выполнил возложенную на него задачу. Ходатайствую о награждении орденом св. Анны 4-й ст. с надписью «За храбрость»84. Прапорщик Сеид-Вий Крымшамхалов — «29 сентября в бою у дер. Петликовце-Нове примером личной храбрости ободрял чинов своей полусотни, а во время второй контратаки полка, несмотря на действительный ураганный огонь противника, безостановочно продвигаясь вперед, одним из первых закрепился на нашей старой позиции у высот 359-336. Ходатайствую о награждении прапорщика Сеид-Бия Крым-шамхалова орденом св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом»85. Офицеры — штабс-ротмистр Келеч Султан-Гирей, прапорщики Магомет-Гери Крымшамхалов и Сеид-Бий Крымшамхалов — будут удостоены орденов, указанных в их наградных представлениях. За время боевых действий дивизии отважным и умелым офицером показал себя и командир Черкесского конного полка Александр Захарьевич Чавчавадзе. В том, 1915 году «за текущую кампанию» он был награжден орденом св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, мечами к имевшимся у него наградам «мирного времени» — св. Станислава 2-й степени «за бои в январе» и св. Анны 2-й степени «за бои 25-27 мая», представлен к ордену св. Георгия 4-й степени. В октябре Чавчавадзе получит чин полковника, а Высочайшим приказом от 20 декабря ему жалуется орден св. Владимира 3-й степени с мечами86. * * * В ряду героев Кавказской конной дивизии, отличившихся в сентябрьских боях 1915 года на левобережье реки Стрыпи, по праву стоит и корнет граф Михаил Львович Толстой, сын великого писателя России. Наградной лист на него составит генерал-майор Багратион: «Наградной лист на временно прикомандированного к штабу Кавказской туземной конной дивизии корнета 2-го Дагестанского конного полка графа Михаила Толстого. Награды: св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом — 1915 г., св. Анны 4-й ст. с надписью «За храбрость» — 1915 г. Последняя награда: св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом -1915 г. 26 августа, приказ 9-й армии № 429. В период боев с 10 сентября по 30 октября, находясь в моем распоряжении, неоднократно выполнял ответственные поручения. 10 сентября во время наступления двух рот Старо-оскольцев и 4-х сотен Кабардинцев и Дагестанцев на деревни Доброполе и Петликовце-Нове и конной атаки этих сотен, находясь под действительным ружейным и артиллерийским огнем противника, корнет граф Толстой передавал приказания в боевую линию, чем способствовал успеху боя. 27-29 сентября, находясь на наблюдательном пункте, неоднократно был посылаем для передачи важных приказаний, а 29 сентября под ураганным артиллерийским огнем отправился в передовые окопы, где связался со мною телефоном, оставаясь во все время боя, докладывал о ходе его и тем ориентировал меня, способствуя успеху на участке дер. Михалполе. Проявленное мужество и спокойствие и в этих горячих боях ставит меня в обязанность удостоить корнета графа Толстого к представлению о награждении его орденом св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом»87. «Взамен» ордена св. Владимира 4-й степени корнет Михаил Львович Толстой будет награжден орденом св. Станислава 2-й степени с мечами. В августе 1916 года, отличившись в боях во время Брусиловского прорыва, он получит пятый орден — св. Анны 2-й степени с мечами, а затем и чин поручика88. * * * 1 октября 1915 года новым командиром 3-й бригады дивизии был назначен генерал-майор князь Александр Васильевич Гагарин, опытный кавалерийский начальник, участник Японской войны, награжденный тогда Георгиевским оружием. С августа 1914-го он находился в боях, заслужил производство в генеральский чин и орден св. Владимира 3-й степени с мечами, был отмечен Высочайшим благоволением. Это генерал-майор Гагарин, командуя бригадой Заамурской конной дивизией, в бою у деревни Жежава 29 мая атакой своих полков оказал важную помощь частям Кавказской конной дивизии, вынужденным противостоять напору превосходящих сил противника. «Генерал-майор Александр Гагарин... в июле, командуя бригадой (3-й и 4-й Заамурские полки) в районе Шупарки, проявляя инициативу и неизменно лично участвуя в боях,- сказано в боевой характеристике,- атаковал противника, взял окопы и 5 пулеметов». «В октябре 1915 года, командуя 3-й бригадой Туземной дивизии,- указано в том же документе,- принял участие в ее боевых действиях на фронте 11-го корпуса в районе Доброполе»89. По прибытии в бригаду генерал-майор Александр Васильевич Гагарин принял на несколько дней и командование над Кавказской конной дивизией. 11 октября он направил рапорт командиру 11-го армейского корпуса: «Представляя при сем два наградных листа на прапорщиков Черкесского конного полка Максима Саф-ронова и Кабардинского конного полка Магомета Абаева, ходатайствую о награждении их за боевые отличия, оказанные ими в бою 29 сентября сего года,- орденом св. Равноапостольного князя Владимира 4-й степени с мечами и бантом»90. Известно, что прапорщик Магомет Таусултанович Абаев будет награжден орденом св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. Вспоминая о днях своей службы в Кабардинском конном полку, Алексей Алексеевич Арсеньев писал и о Магомете Абаеве: «Бои выдвинули многих всадников в прапорщики, что открывало им дальнейшее продвижение в чинах... Так, в нашем полку был поручик-балкарец, весь израненный и все же оставшийся в строю; он имел орден св. Владимира с мечами — награда, выделявшая офицера не менее Георгиевского оружия и дававшая права потомственного дворянина»91. За подписью генерал-майора Гагарина было направлено в штаб 2-го кавалерийского корпуса и наградное представление на всадников дивизии за сентябрьские бои 1915 года. По Чеченскому полку были награждены медалями «За храбрость»: «Всадник Байали Тарамов — 4 ст. № 410025. Всадник Гирей Тагиров — 4 ст. № 337297. В бою 24 сентября 1915 года, будучи ранены, остались в строю и продолжали нести службу до конца боя, поддерживая своих товарищей». «Всадник Даут Дубаев — 4 ст. № 337565. 24 сентября 1915 года под сильным действительным огнем противника, доставил из окопов донесение командиру полка». «Всадник ЯкубГадаев — 4 ст. № 337358. Всадник Риуан Ампукаев — 4 ст. № 337745. 26 сентября 1915 года под сильным ружейным и пулеметным огнем противника доставил в окопы патроны»92. 6 октября 1915 года временно командовавший Кабардинским конным полком подполковник Гавриил Алексеевич Бертрен объявил в своем приказе: «Высочайшим приказом 1-го сего октября числящиеся по армейской пехоте прапорщики Чепелло Урусбиев и Альбаксит Кодзоков переведены во вверенный мне полк» 93. Чепеллеу Урусбиев родился в 1889 году в балкарском ауле Урусбиево, происходил «из горских таубиев Терской области». В 1915 году Чепеллеу Биасланович Урусбиев служил в должности «лесного кондуктора» — помощника лесничего в «Кабардинском лесничестве »м. Об Альбаксите Батоковиче Кодзокове, уроженце кабардинского селения Муртазово известно, что он в 1914 году окончил Нальчикское реальное училище95. Чепеллеу Урусбиев и Альбаксит Кодзоков в мае 1915 года вместе поступят в Чугуевское пехотное училище. В связи с войной курс обучения здесь, как и в большинстве военных училищ, был сокращен до четырех месяцев. По завершении учебы Высочайшим приказом от 1 октября 1915 года прапорщики Чепеллеу Урусбиев и Альбаксит Кодзоков, согласно их ходатайствам в Главный штаб, зачислялись в Кавказскую конную дивизию. Выехав из города Чугуева, под Харьковом, они 12 октября прибыли на левобережье Стрыпи, в деревню Ласковцы, где в то время находился дивизионный штаб и размещался Кабардинский полк. Представившись полковому командиру, прапорщики Урусбиев и Кодзоков вручили ему свои рапорты, в которых соответственно каждый из них написал: «Доношу, что я сего числа прибыл в полк»96. Оба прибывших в полк прапорщика получили назначение в 1-ю сотню. В боях они проявят храбрость, заслужат ордена и дальнейшее повышение в чинах... 15 октября из Кабардинского конного полка выедет на учебу в Тифлисскую школу прапорщиков младший урядник Али Жанхотович Инароков, который в своей «Докладной записке» командованию полка с просьбой о командировании его для прохождения курса «в школу прапорщиков» указал: «...имею все 4 степени Георгиевского креста». В послужном списке младшего урядника Али Инарокова, который он вез с собой в Тифлис, о нем говорилось: «Из кабардинцев селения Ахлово, Нальчикского округа, Терской области. Родился 16 августа 1893 года. Вероисповедания магометанского. Холост. Грамотный — свидетельство Нальчикской горской окружной школы от 5-го июня 1907 года за № 314... По Высочайшему повелению приказом по корпусу 7-го августа 1915 года за № 89 награжден Георгиевским крестом 1-й степени № 5803. В походах и делах против австрийцев в 1914 и 1915 годах. В бою у дер. Видинова 29 мая контужен и в бою у дер. Шупарка 2 июля ранен»97. В начале 1916 года прапорщик Али Инароков вернется в свой полк и продолжит службу офицером 4-й сотни. * * * В октябрьские дни 1915 года император Николай II, взявший на себя с 23 августа роль Верховного Главнокомандующего, приехал из своей Ставки в Могилеве на Юго-Западный фронт, чтобы ознакомиться с положением дел, провести смотр войскам. Его сопровождал и наследник цесаревич, одиннадцатилетний сын Алексей. Побывал Николай II и в расположении 9-й армии, в состав которой входил 2-й кавалерийский корпус с Кавказской конной дивизией. И тогда, в Восточной Галиции, недалеко от передовой линии фронта, Верховный Главнокомандующий российской армии встретился с всадниками и офицерами прославивших себя в боях кавказских полков — Кабардинского, 2-го Дагестанского, Чеченского, Татарского, Черкесского и Ингушского. Их представлял царю исполнявший должность командира дивизии генерал-майор князь Багратион. 14 октября 1915 года в приказе по дивизии он объявит: «13 октября в 4 часа дня 16-рядные взвода от каждой части дивизии имели счастье быть представлены Державному Вождю Русской Армии. Его Императорское Величество Государь Император прибыл на место смотра с Наследником Цесаревичем и изволил лично благодарить представителей дивизии и по окончанию смотра повелел мне передать всем частям Кавказской туземной конной дивизии и народам Кавказа, пославшим своих сыновей, благодарность Его Императорского Величества за отличную боевую работу...»98. * * * В связи с тем, что уже довольно продолжительное время командир 1-й бригады генерал-майор Багратион находился в должности временно командующего Кавказской конной дивизией, последовал приказ командования о назначении исполняющим должность комбрига полковника 1-го Дагестанского полка Михаила Андреевича Кобиева. С 22 октября он вступил в должность командира 1-й бригады. Из послужного списка Кобиева известно, что родился он в 1862 году, происходил «из потомственных дворян» Кавказа. Значительная часть его военной службы прошла в городе Темир-Хан-Шуре в Дагестанском конном полку, куда в декабре 1904 года он был переведен из Кавказской кавалерийской дивизии на должность помощника полкового командира по строевой части. С начала августа 1914 года, командуя 1-м Дагестанским конным полком, полковник Кобиев участвовал в боевых действиях на Львовском направлении Юго-Западного фронта. За мужество в боях получил св. Владимира 3-й степени с мечами и еще два ордена. Но самой высшей наградой для Кобиева стало Георгиевское оружие, которым его наградит командующий 3-й армией. В наградном приказе, из которого явствует, как геройски сражался Кобиев и возглавляемые им Дагестанцы, сказано: «Командир Дагестанского конного полка полковник Михаил Кобиев награжден Георгиевским оружием за то, что 27, 28 и 29 августа 1914 года в пешем строю удержал своим полком важный и чрезвычайно трудный боевой участок у деревень Валь-дарф и Майдан; отбивал многочисленные атаки значительно превосходящих сил противника в исключительно трудной обстановке, не уступил противнику ни одного шага, несмотря на повторный переход противника в наступление»99. И вот теперь, в октябре 1915-го, полковник Кобиев возглавил бригаду Кавказской конной дивизии, состоявшую из Кабардинского и 2-го Дагестанского полков... В период оборонительных боев на реке Стрыпи вступает в ряды дивизии всадником Хазеша Увжукович Диков, «из кабардинцев селения Астемирово». Добровольцем он участвовал в русско-японской войне. А в августе 1915-го подаст заявление начальнику округа Клишбиеву с просьбой направить его на службу в Кабардинский конный полк. Но так как к тому времени из Нальчика уже отбыли на фронт две сформированные запасные сотни, а на 3-ю еще приказа не поступало, то урядник Хазеша Диков сам с сопроводительным письмом окружного начальника выехал в Действующую армию. В конце сентября Диков прибыл в штаб Кавказской конной дивизии на левобережье Стрыпи, в деревню Ласковцы, и там ему было объявлено, что «за неимением вакансии в Кабардинском полку» он направляется на службу в Татарский конный полк,тв состав которого его и зачислил полковой командир полковник Петр Александрович Половцев. Вскоре за боевые отличия Дикова произведут в старшие урядники, а затем он будет награжден Георгиевским крестом, о чем в наградном приказе сказано: «Ст. урядник Хазеша Диков — 4 ст. Л? 504791. Всадник Али оглы Теймир — 4 ст. № 504786. 23 октября 1915 года у сел. Петликовце-Нове, будучи назначены разведчиками, с явной опасностью добыли важные сведения о силах противника»100. В рядах Татарского полка Хазеша Диков прослужит до весны 1916 года и 6 апреля вместе с урядником Алексеем Цижбой будет переведен в Кабардинский конный полк. * * * Полковые муллы в Кавказской конной дивизии занимали особое положение. Вышестоящее командование хорошо понимало их чрезвычайно важное значение в деле поддержания боевого и морально-психологического настроения всадников-мусульман. Поэтому и считало необходимым отмечать их боевыми наградами наравне с офицерами. Удалось установить имена троих «военных мулл». Хаджи Алихан Шогенов — мулла Кабардинского полка. Как уже говорилось, его первой наградой стал Георгиевский крест 4-й степени. Затем он получил орден св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом. Позже будет произведен в прапорщики101. Хаджи Таубот Горбаков — мулла Ингушского полка. 16 сентября 1915 года великий князь Кирилл Владимирович при награждении офицеров Кавказской конной дивизии пожаловал ему орден св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом 103. В связи с этим событием в газете «Терские ведомости» будет помещено сообщение: «Награждение муллы. За отличную и усердную службу при обстоятельствах военного времени награжден орденом св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом военный мулла Ингушского полка хаджи Таубот Горбаков»103. Хаджи Мишаост Набоков — мулла Черкесского полка. К ноябрю 1915 года, как видно из полкового списка офицеров и чиновников, он уже имел ордена св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом и св. Анны 3-й степени с мечами и бантом. В феврале 1917 года мулла Набоков будет произведен в чин прапорщика104. Первые же ноябрьские дни принесли с собой холодное дыхание зимы со снежной порошей и морозами. А с полудня 4 ноября началась сильнейшая метель, бушевала она и весь следующий день, занося снегом дороги и окопы, в которых находились спешенные всадники Кавказской конной дивизии. В особенно тяжелом положении оказались тогда две сотни Татарского полка, занимавшие позиции в направлении реки Стрыпи, в районе фольварка Михалполе. «5 ноября 1915 года, когда вверенный мне полк стоял в дер. Ласковце, 4-я сотня (Абхазская), исполняя свой очередной наряд, была выдвинута в сел. Петликовце-Нове в резерв, в распоряжение временно командующего Татарским конным полком подполковника Альбрехта,- напишет позже командир Черкесского конного полка полковник Чавчавадзе в рапорте командующему 3-й бригадой генерал-майору Гагарину.- С 4-го ноября начала свирепствовать сильная снежная метель, достигая своего высшего напряжения к 5 ноября. Окопы Татарского полка были абсолютно занесены снегом. При сильнейшей вьюге, непроходимых сугробах снега и морозе, казалось, не было никакой физической возможности что-либо предпринять, дабы, с одной стороны, идти на выручку замерзающих Татар, с другой стороны, обеспечить от всяких случайностей благополучие боевого участка»105. В той сложнейшей ситуации всадники и офицеры Черкесского полка с честью выполнили обе эти задачи. При этом вся тяжесть работ по спасению оказавшихся в бедственном положении Татар выпала на долю 4-й Абхазской сотни, и прежде всего «охотников» под командованием прапорщика Николая Эмухвари.
«Доношу, что 5-го сего ноября, вечером,- писал прапорщик Эмухвари командиру Абхазской сотни штабс-ротмистру Генриху Бьерквисту, — получил приказ командира Татарского конного полка, в распоряжении которого находилась наша сотня,- осветить* местность между нашим резервом расположения и линией наших окопов, занятых сторожевым охранением двух спешенных сотен Татарского полка, с которыми всякая связь была утрачена ввиду страшной снежной бури и порчи телефонной линии. Со слов пленных австрийцев предполагалось, что партиитавстрийцев прошли мимо сторожевого охранения занесенных снегом, замерзающих Татар. Для исполнения приказания командира Татарского полка я выступил с охотниками из дер. Петликовце-Нове...»106. На это крайне опасное дело, читаем далее в рапорте прапорщика Николая Эмухвари, «ввиду ужасной снежной пурги, вызвались охотниками» 15 всадников. Среди них были и Георгиевские кавалеры урядник Константин Когония, приказный Джото Гарцкия, служивший в 4-й сотне черкес урядник Рамазан Шха-лахов. Назвав в рапорте поименно всех пятнадцать всадников, которых прапорщик Эмухвари во второй половине дня 5 ноября в непроглядной слепящей снежной круговерти повел из деревни Петликовце-Нове к окопам Татар, он же напишет о них: «...названные всадники, преодолев разбушевавшуюся стихию, осветили всю указанную местность и еще вперед на полторы версты. Не встретив нигде неприятеля, названные всадники, рискуя быть занесенными снегом, откопали и привели всю первую сотню замерзающих Татар в дер. Петликовце-Нове»107. Уже стояла ночь и идти на спасение второй сотни Татарского полка в тот момент было невозможно. А на рассвете 6 ноября прапорщик Эмухвари отправил на «поиски второй сотни Татарского полка, занесенной снегом в окопах », партию добровольцев -«охотников» из 12 человек. «Названные всадники, в команде двух урядников Михаила Чиркбая и Омара Бапхоева, откопали и привели в деревню вторую сотню Татарского полка — 65 всадников с командиром сотни. Этот самоотверженно человеколюбивый подвиг, — по словам прапорщика Эмухвари, — был совершен еще при более трудных обстоятельствах, чем вечером 5-го ноября...»108. В 12 часов дня 6 ноября, получив приказание, полковник Чавчавадзе с двумя сотнями Черкесского полка «среди бушующей метели » вышел из деревни Ласковцы и, несмотря на невероятные трудности, вечером достиг района фольварка Михалполе и занял боевой участок, где до этого стояли Татары. « В доказательство той невероятной настойчивости и самоотверженности, которые были проявлены людьми Абхазской сотни для спасения замерзающих Татар, — свидетельствовал в своем рапорте командиру 3-й бригады полковник Чавчавадзе, — докладываю, что временно командующий Татарским конным полком подполковник Альбрехт благодарил меня и восторгался самозабвенной работой Абхазцев, поборовших стихию ради спасения боевых товарищей и общего дела»109. И еще в своем рапорте полковник Чавчавадзе скажет об обращении к нему из штаба корпуса по телефону «генерал-майора Хагондокова, благодарившего г.г. офицеров и нижних чинов дивизиона Черкесского полка, достигшего Михалполя, с выражением удивления, что эта задача дивизионом была выполнена» в труднейших условиях свирепствовавшей «снежной бури»110. Командир Черкесского полка полковник Александр Захарье-вич Чавчавадзе, «на основании всего вышеизложенного», обратился к командующему 3-й бригадой генерал-майору Гагарину с ходатайством о награждении всех 27 всадников 4-й Абхазской сотни, участвовавших в спасении Татарских сотен, Георгиевскими крестами различных степеней. И командир бригады поддержал его, но вышестоящее начальство «нашло возможным» представить к наградам — медалям «За храбрость» — только пятерых всадников. После этого полковник Чавчавадзе направил в штаб дивизии «Список нижним чинам Черкесского конного полка, представленным к награждению Георгиевскими медалями за ноябрьский бой: «Всадник Николай Анчабадзе — к 1 степени. Всадник Джото Гарцкия — к 4 степени. Всадник Василий Лакоба — к 4 степени. Всадник Михаил Чиркбая — к 4 степени. Всадник Теймираз Лакоба — к 4 степени». В то же время прапорщик Николай Эмухвари «за дело 5-6 ноября 1915годапоспасениюТатару Михалполя» был представлен к ордену св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом ш. * * * 10 ноября 1915 года в галицийской деревушке на левобережье Стрыпи временно командующий Кабардинским полком полковник Бекович-Черкасский издал приказ, объявляющий «Список офицеров с распределением по сотням». Командиром 2-й сотни в «Списке» указан штабс-ротмистр Дохчико Кубатиев112. Уроженец Владикавказского округа, происходивший из осетинского дворянского рода, он ранее служил в 20-м пехотном Ардагано-Михайловском полку и в его составе с августа 1914 года участвовал в боевых действиях на Северо-Западном фронте на территории Польши и Восточной Пруссии. За храбрость в боях получил три ордена. Весной 1915-го Кубатиев был переведен в 51-ю артиллерийскую бригаду на Юго-Западный Фронт, где заслужил орден св. Анны 2-й степени с мечами за то,тчто, «управляя батареею, успешно руководил огнем и остановил атаку противника на редут № б»113. В середине мая штабс-капитан Дохчико Кубатиев был ранен, лечился во Владикавказском госпитале. В то время и решился вопрос о его переводе (по личному ходатайству) из артиллерийской бригады в Кабардинский конный полк. И11 июля 1915 года комендант города Владикавказа полковник Михайлов направил свое предписание «штабс-ротмистру Кабардинского конного полка Кубатиеву», уведомляя его: «Согласно свидетельству комиссии врачей о Вашем выздоровлении, с получением сего предписываю Вам выехать в г. Киев в распоряжение этапного коменданта для направления Вас по месту службы»114. 20 июля штабс-ротмистр Дохчико Кубатиев прибыл в Кабардинский конный полк и стал офицером 2-й сотни, возглавляемой его земляком из Осетии Асланбеком Тугановым. Осенью, после его ранения, он станет сотенным командиром. 20 ноября 1915 года в штабе Кабардинского конного полка станет известно, что приказом командующего 9-й армией «за отличия в делах против неприятеля» награждены орденами полковые офицеры: «Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом Прапорщик Магомет Абаев (для нехр. установл.). Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» Прапорщик Докшуко Астемиров (для нехр. установл.)115. * * * С момента учреждения Екатериной II 26 ноября 1769 года офицерского Военного ордена св. Георгия Победоносца был установлен и праздничный день для Георгиевских кавалеров, который отмечался в «достопамятный день 26 ноября». Позже, с появлением в России в начале XIX века знака отличия Военного ордена — Георгиевского креста для нижних чинов, носимого на такой же орденской ленте, что и орден св. Георгия, праздник 26 ноября стал общим для всех Георгиевских кавалеров. Торжественно этот день отмечался и в Кавказской конной дивизии, где были офицеры, награжденные орденом св. Георгия и Георгиевским оружием, и где сотни всадников с гордостью носили на груди Георгиевские кресты и медали «За храбрость». Накануне праздничного дня командовавший Кабардинским полком полковник Бекович-Черкасский направил поздравительные телеграммы Георгиевским кавалерам — командующему дивизией великому князю Михаилу Александровичу в его резиденцию в Гатчине и начальнику штаба 2-го кавалерийского корпуса генерал-майору Константину Николаевичу Хагондокову. А 28 ноября в приказе по полку приводились их ответные телеграммы: «Сердечно благодарю за присланное поздравление. Всех Георгиевских кавалеров с праздником. Михаил». «Сердечно благодарю за поздравление. Взаимно поздравляю всех Георгиевских кавалеров и имеющих Георгиевское оружие с праздником. Хагондоков»116. С середины июля 1915 года полковник Хагондоков исполнял обязанности начальника штаба 2-го кавалерийского корпуса, занимая генеральскую должность, в то же время все еще числясь формально командиром 2-й бригады Кавказской конной дивизии. На исходе дня 22 октября в штаб корпуса, находившийся в городке Ягельницы, из Петрограда пришла телеграмма с пометкой «Экстренно, срочно»: «Высочайшим приказом 22 октября произведен генерал-майоры за боевые отличия командующий 2-й бригадой Кавказской туземной конной дивизией полковник Хагондоков...»117. Производство в генеральский чин Константин Николаевич заслужил за боевые отличия в декабрьских, январских и февральских боях. И уже 9 ноября последовал Высочайший приказ об утверждении генерал-майора Хагондокова в должности начальника штаба 2-го кавалерийского корпуса. Туда, в Ягельницы, в корпусной штаб, на имя Хагондокова придут из Петрограда и две телеграммы, извещавшие его о заслуженных им в боях наградах. Высочайшим приказом 13-го минувшего ноября Вы награждены орденами св. Анны и св. Станислава первой степени с мечами». «Высочайшим приказом 2 сего декабря Вам объявлено Высочайшее благоволение»118. * * * В приказе Кабардинскому полку от 28 ноября 1915 года полковник Бекович-Черкасский объявит о том, что «15 сего ноября приказом за № 607» командующим 9-й армией награждены офицеры «вверенного мне полка» орденом: «Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» Прапорщик Абдул Шипшев (для нехр. установл.) и прапорщик князь Науруз Наурузов (для нехр. установл.). А за день до этого, 27 ноября, временно командующий полком полковник Бекович-Черкасский обратится с рапортом к командиру дивизии: «Прошу Вашего ходатайства о переводе во вверенный мне полк для совместной службы с родным братом * прапорщиком Абдулом Шипшевым прапорщика Актола Шип-шева, произведенного приказом армиям Юго-Западного фронта 12 сего ноября № 149 Главнокомандующим из урядников в прапорщики в 4-й пограничный Заамурский конный полк. Прапорщик Шипшев — кабардинец и принесет большую пользу, находясь в Кабардинском конном полку, как знающий язык и пользующийся большим влиянием среди всадников полка...»120. Но не суждено будет братьям Шипшевым, начавшим в августе четырнадцатого службу в Кабардинском полку всадниками, продолжить ее вместе и офицерами. Актолу Шипшеву доведется воевать в других частях. И только в октябре 1917 года братья встретятся в слободе Нальчик, где в то время уже находился Кабардинский полк. В полковом приказе за 10 октября будет объявлено: «Прибывшего в полк корнета Черноморского конного полка Актола Шипшева полагать налицо с сего числа»121. * * * 18 ноября 1915 года временно командующий Чеченским конным полком ротмистр граф Александр Келлер направил в штаб Кавказской конной дивизии справку о всадниках, первыми получившими четыре степени Георгиевского креста: «Список нижних чинов Чеченского конного полка, получивших четыре степени Георгиевских крестов, на 18 ноября 1915 г. Юнкер Абдул-Муслим Борщиков.
4-й степенью за № 159405, пожалованный за декабрьские бои 1914 года, 3-й степенью за № 44152, пожалованный приказом по 2-му кавалерийскому корпусу сего года за № 71, 2-й степенью за № 10740, пожалованный приказом по IX армии сего года за № 486, 1-й степенью за № 5772, пожалованный великим князем Георгием Михайловичем от имени Государя Императора 5-го августа. Ст. урядник Изнаур Дубаев. 4-й степенью с Японской кампании, 3-й степенью за № 44158, пожалованный приказом по корпусу за № 71, ко 2-й степени представлен при сношении в штаб дивизии сего года за № 1883. 1-й степенью за № 5775, пожалованной великим князем Георгием Михайловичем от имени Государя Императора 5-го августа»122. В том же ноябре 1915 года командир Чеченского конного полка полковник принц Фазула-Мирза Каджар представил к Георгиевскому кресту 1-й степени урядника Темир-Султана Гулуева за то, что он «25 августа 1915 года, находясь старшим секрета, открыл обход противника, своевременно донес командиру сотни и остался на месте, продолжая наблюдение за противником»123. К концу ноября относится и свидетельство, связанное с офицером Чеченского конного полка Сагдулой Тагировым: «Высочайшие награды. Утверждается пожалование за отличия в делах против неприятеля, ордена: св. Анны 3-й степени с мечами и бантом: подпоручику, служившему в 194-м пехотном Троицко-Сер-гиевском полку, ныне Чеченского конного полка Сагдулу Таги-рову» 124. * * * Меж тем обстановка на фронте обороны войск 9-й армии по левобережью реки Стрыпи к началу декабря окончательно стабилизировалась. В связи с этим, 10 декабря Кавказская конная дивизия из района действий южнее Тернополя вновь перебрасывается на левый берег Днестра, частично занятый противником еще в период весенне-летних боев. Здесь ее полкам отводилась оборонительная линия ниже впадения Стрыпи в Днестр, в районе деревень Латач, Шутроминце, Усечко. Документы свидетельствуют о событиях, которые происходили в те декабрьские дни у этих населенных пунктов на участке обороны Кабардинского полка. Старейший всадник полка Хажисмел Шолохович Кодзоков был участником войны с Турцией в 1877-1878 годах, а затем и Японской кампании, в которой он получил Георгиевский крест 4-й степени. И теперь старший урядник Кодзоков, находясь в рядах Кабардинского конного полка, на третьей для него войне, заслужит Георгиевский крест 3-й степени, которым его наградяттза «разновременно совершенные им подвиги», о чем командир 2-й сотни штабс-ротмистр Дохчико Кубатиев напишет: «В ночь с 13-го на 14 декабря 1915 года, будучи старшим в секрете во время сторожовки у дер. Шутроминце, обнаружил наступление противника на фольварк Н. Несмотря на действительный огонь противника, продолжал наблюдать и тем содействовал успеху». «10 июня 1916 года у дер. Вороново, будучи разведчиком, с явной личной опасностью добыл и доставил важное о противнике сведение для отражения его контратаки»125. Позже, 29 марта 1917 года, приказом командующего Кавказской конной дивизией старший урядник Хажисмел Кодзоков «за боевые отличия, по ходатайству командира полка», будет произведен в подпрапорщики... О боевых действиях 4-й сотни Кабардинского полка в декабрьских боях свидетельствует рапорт сотенного командира ротмистра Алексея Матвеевича Гвахария командующему полком: «15 декабря 1915 года 4-я сотня, входя в состав отряда, имеющего задачей оттеснить противника, занимающего дер. Шутроминце и лес южнее этой деревни, атаковала в пешем строю дер. Шутроминце и, выбив противника из деревни, продолжала преследовать в Шутроминском лесу, захватив во время преследования 20 человек пленных. К трем часам дня противник, по словам пленных, силою в две роты оттеснен за реку Днестр. Вся сотня в полном составе, имея в строю шесть офицеров, действовала энергично и решительно. Наиболее отличившихся трудно выделить, представляю на Ваше благоусмотрение». Представляя к Георгиевским крестам отличившихся в бою 15 декабря всадников 4-й сотни, ротмистр Гвахария ходатайствовал и о награждении прапорщиков Кургоко Азапшева и Аль-баксита Кодзокова «за хорошее выполнение» задачи «по охранению и разведке занятых нами пунктов»126. Из приказов о награждении Георгиевскими крестами всадников Кабардинского полка: «Мл. урядник Мансур Алиев — 4 ст. № 617357. Всадник Мажид Катханов — 4 ст. № 617358. 15 декабря, будучи разведчиками, под сильным огнем разведали противника и доставили ценные сведения. Во время разведки, заметив обходящую их заставу противника, сами атаковали ее и, зарубив 3-х человек, принудили остальных бежать в лес. При этом под Алиевым была убита лошадь, а под Катха-новым — ранена лошадь» «Ст. урядник Кокоз Гелястанов — 3 ст. № 62603. 15 декабря 1915 года у дер. Шутроминце под сильным и действительным огнем противника доставил важное донесение, чем способствовал успеху наступления». «Приказный Лукман Набитое — 3 ст. № 62604. Мл. урядник Султан Инароков — 3 ст. № 62605. Мл. урядник Ибрагим Виев — 4 ст. № 618158. 15 декабря 1915 года в бою у дер. Шутроминце под сильным огнем противника уничтожили проволочные заграждения, чем способствовали выбитию противника из окопов». «Ст. урядник Николай Чинчеладзе — 1 ст. № 4984. 18 декабря 1915 года, командуя смешанным взводом пехоты и всадников, вытеснил противника из окопов и укреплений дер. Ла-тач, личным примером храбрости довел взвод до штыка»127. Позже, вмарте 1916 года, новый командир 4-й сотни ротмистр князь Алексей Николаевич Амилахвари * подаст полковому командиру полковнику Воронцову-Дашкову рапорт, в котором речь будет идти и об урядниках Инарокове и Биеве, награжденных Георгиевскими крестами за бой у деревни Шутроминце. «Старший урядник Кургоко Батокович Темтиров, младшие урядники Султан Джанхотович Инароков и таубий Ибрагим Аза-матович Биев, из вольноопределяющихся, находясь почти во всех боях в рядах вверенной мне сотни, — сказано в рапорте ротмистра Амилахвари, — не раз выполняя задачи младшего офицера, своей распорядительностью, своим спокойствием и знанием службы -показали себя вполне достойными быть произведенными в юнкера милиции. Ст. урядник Темтиров, командуя взводом в бою под г. Станиславов, огнем отбросил охватывающего нашу позицию неприятеля. Мл. урядник Биев, будучи в разъездах во время боя под г. Станиславов в феврале 1915 года, присылал своевременно ценные донесения.
Мл. урядник Инароков 18 февраля 1915 года, когда был убит начальник разъезда, несмотря на сильный ружейный огонь неприятеля, не растерялся, распорядился вынести тело убитого офицера, сам с остальными всадниками разъезда продолжал выполнять возложенную задачу и выполнил ее. Донося о вышеуказанном, прошу ходатайства Вашего об их производстве»128. К наградному представлению ротмистр Амилахвари приложил и послужные списки урядников Темтирова, Биева и Инарокова, в которых приводились сведения об их службе и наградах. Старший урядник Кургоко Темтиров, «из кабардинских узденей 1-й степени» 1882 года рождения, холост, грамотен. В полку -с августа 1914 года. Награжден — Георгиевскими крестами 3-й и 4-й степени, медалями «За храбрость» 3-й и 4-й степени»129. Младший урядник Ибрагим Биев, «таубий из горцев Терской области Нальчикского округа, селения Балкарского», 1886 года рождения, женат, грамотен. В Кабардинский полк зачислен 31 августа 1914 года. Награжден — Георгиевским крестом 4-й степени и медалью «За храбрость» 4-й степени. «Ранен 21 февраля 1915 года в ногу»130. Младший урядник Султан Инароков, «из кабардинских дворян», 1895 года рождения, холост, грамотен — «окончил 4 класса Нальчикского реального училища». В полку с августа 1914 года. Награжден Георгиевскими крестами 3-й и 4-й степени131. 18 марта 1916 года командир Кабардинского полка полковник Воронцов-Дашков направит наградные материалы на урядников Кургоко Темтирова, Ибрагима Биева и Султана Инарокова в штаб дивизии... С декабрьскими боями 1915 года на левом берегу Днестра связано представление к чину генерал-майора временно исполнявшего должность командира 1-й бригады полковника Михаила Андреевича Кобиева. В наградном листе сказано, что, командуя бригадой, он «неизменно проявлял выдающуюся храбрость» и умело руководил разведывательными поисками, «особенно оказал содействие в достижении успеха 15 декабря, когда Кабардинцы совместно с другими частями, выбили противника из Шутроминце и взяли лес южнее этой деревни»132. До мая 1916 года полки Кавказской конной дивизии продолжали нести охрану своего участка обороны по левому берегу Днестра, отбивая все попытки противника переправиться через реку и не давая ему возможности расширить свой плацдарм у деревень Усечко, Латач и Шутроминце. * * * В конце 1915 года в правительственных кругах в Петрограде рассматривался вопрос о новом назначении Константина Николаевича Хагондокова. Именно с этим обстоятельством и связана телеграмма, отправленная 23 декабря начальником штаба Кавказской конной дивизии генерал-майором Юзефовичем: «Петроград. Директору Департамента общих дел Министерства внутренних дел. Полковник Хагондоков ныне произведен генерал-майоры и состоит начальником штаба 2-го кавалерийского корпуса. Посему за высылкой послужного списка и аттестата благоволите обратиться к командиру названного корпуса»133. 10 января 1916 года генерал-майор Хагондоков, сдав должность начальника штаба 2-го кавалерийского корпуса, отбыл по вызову в Петроград, где уже был решен вопрос о его новой должности и месте службы. Командир Кавказской конной дивизии Свиты Его Величества генерал-майор великий князь Михаил Александрович издаст специальный приказ, посвященный Константину Николаевичу Ха-гондокову, с высокой оценкой его деятельности: «Отсутствие мое из дивизии не дало Мне возможности своевременно проститься с бывшим командиром 2-й бригады генерал-майором Хагондо-ковым, покинувшим дивизию по случаю нового назначения. Генерал-майор Хагондоков, приняв начальствование над бригадой в самом начале ее формирования, со свойственными ему энергией и знанием дела в короткое время обучил бригаду и привил ей те высокие качества, которые бригада показала в ряде блестящих дел ». И далее великий князь указывал, как геройски сражались полки 2-й бригады под командованием Хагондокова, начиная с «боевого крещения бригады 19 декабря у дер. Верховина-Быстра» и затем на всем протяжении боевых действий до лета 1915 года, когда он стал во главе штаба 2-го кавалерийского корпуса. «С глубокой признательностью вспоминаю доблестную боевую работу генерала Хагондокова на пользу дивизии, — посчитал своим долгом сказать великий князь Михаил Александрович. -Желаю глубокоуважаемому Константину Николаевичу полного благополучия и дальнейшего успеха»134. Высочайшим приказом императора Николая II от 20 января 1916 года генерал-майор Хагондоков был назначен военным губернатором Амурской области и наказным атаманом Амурского казачьего войска135. В феврале, приехав в областной центр Благовещенск, он приступил к своим обязанностям... По службе в Кавказской конной дивизии Константин Николаевич близко знал великого князя Михаила Александровича, младшего брата царя. В то же время Хагондоков, «сын войскового старшины, из узденей Кабарды», как уже говорилось, был лично знаком с самими царем и императрицей Александрой Федоровной, которая в письме к Николаю II даже называла его своим другом. В 1927 году в Москве — Ленинграде вышло пятитомное издание «Переписка Николая и Александры Романовых. 1916-1917 годы». Из переписки царственных супругов становится известно, что осенью 1916 года императрица Александра Федоровна предпринимала шаги, чтобы назначить Константина Николаевича Хагондокова Петроградским градоначальником, то есть лицом, облаченным правами губернатора столицы Российской империи. Должность эта находилась в непосредственном ведении Министерства внутренних дел, которое с 18 сентября 1916 года возглавлял Александр Дмитриевич Протопопов, а его товарищем — заместителем был князь Владимир Михайлович Волконский. С ним Хагондоков хорошо был знаком, так как через него шло его назначение на должность Амурского военного губернатора. В конце сентября императрица Александра Федоровна узнает о планах князя Волконского назначить генерал-майора Хагондокова Петроградским градоначальником, о чем ей сообщила очень близкая к ней фрейлина Анна Александровна Вырубова. Поддерживая выдвижение кандидатуры «Хагандокова» (так пишет его фамилию императрица), она говорила о нем с «Другом» семьи Григорием Ефимовичем Распутиным. И уже 26 сентября 1916 года Александра Федоровна шлет телеграмму в Могилев, в Ставку Николаю II: «Хагандокова рекомендуют на место, о котором я писала в письме, которое ты получишь сегодня. Согласно справке, возможно, что он будет наиболее подходящим»136. Вслед за телеграммой император Николай II получил из Царского Села письмо от супруги, датированное 26 сентября: «Итак, Протопопов] обедал у Ани, она знакома с ним уже около года или двух, и он предложил на место Оболенского моего друга Конст. Ник. Хагандокова, т. е. В. Волконский предлагает его. У меня имеется полная справка о нем (хотя мы и знаем его), и она вполне благоприятная. Он сейчас состоит Военным губернатором и наказным атаманом Амурского казачьего войска, он проделал Китайскую кампанию, японскую и эту войну, участвовал в усмирении восстания в Манджурии в 1900 году. Он, вероятно, мой ровесник или даже моложе, в службе (офиц.) с 10 августа 1890 года,тимеет все военные знаки отличия, какие только дают в его чине. Наш Друг говорит, что если он нам предан, то почему же не назначить его? Я страшно была изумлена, мне никогда не снилось, чтоб можно было назначить его на это место. Он в чине ген.-майора. Быть может, это лучше, чем Андр[иан], у которого, конечно, есть враги. Мне помнится, что Хагандоков говорил мне, что вышел в отставку из-за болезни почек, но эта служба не утомительна-требуется энергичный человек, а его белый [Георгиевский] крест тоже должен производить впечатление»137. В тот же день из царской Ставки в Царское Село ушло письмо Николая II Александре Федоровне: «...ты задаешь мне столько вопросов, что я должен обдумать их, прежде чем ответить. В среду я приму Протопопова] и поговорю о Петроградском градоначальнике. .. Твой друг Хагандоков назначен атаманом Амурского казачьего войска! Всего лишь несколько месяцев назад! Я, право, не знаю, как он был бы как градоначальник»138. 27 сентября 1916 года Александра Федоровна вновь пишет супругу о Хагондокове, считая возможным отозвать его с поста Амурского военного губернатора: «Если бы можно было отпустить сюда Хагандокова, то было бы хорошо; по крайней мере его военные ордена подают на то надежду, — все же, может быть, ты найдешь другого на его место...»139. Назначение Константина Николаевича Хагондокова на пост Петроградского градоначальника не состоялось. И одной из главных причин этого современники считали то, что, приехав в октябре по делам службы в Петроград, он где-то неодобрительно отозвался о всесильном Распутине, и это дошло до царицы, охладевшей к своему «другу Хагандокову»140. Но его имя еще дважды встречается в письмах Александры Федоровны Николаю II. 26 октября она писала, что ей в этот день предстоит принять несколько человек, в их числе и «Хагандокова». На следующий день императрица в письме поделилась с супругом, как прошла ее встреча с Константином Николаевичем: «Хагандоков выглядит как и прежде, только похудел, и лицо у него хитрое, — он привел меня в смущение тем, что представил мне вести разговор. Я говорила исключительно о Сибири»141. Как видим, в письмах царицы уже нет определения «мой ДРУГ», да и о назначении Хагондокова Петроградским градоначальником речи уже не шло. Его встреча с Александрой Федоровной, последняя перед предстоящей Февральской революцией и падением Дома Романовых, прошла без особых эмоций, фактически на официальном уровне. Константин Николаевич, чувствуя изменившееся к нему отношение императрицы, предпочелтпри их, как он сам понимал, последней встрече быть сдержанным в беседе. Отчего и пришлось ей самой «вести разговор» и говорить «исключительно о Сибири», чтобы, как видно, не касаться темы о несостоявшемся назначении генерал-майора Хагондокова на должность Петроградского градоначальника.... Из Петрограда Хагондоков возвратится в Благовещенск и вплоть до Февральской революции будет оставаться в должности военного губернатора Амурской области и наказного атамана Амурского казачьего войска. * * * И вновь вернемся в Кавказскую конную дивизию, вступившую в новый, 1916 год на своих позициях у Днестра. Полки дивизии в то время еще не имели своих официально утвержденных штандартов, которые устанавливались Высочайшим приказом. Их функции в определенной мере выполняли сотенные значки-вымпелы, учрежденные полковыми командирами. В Кабардинском же полку, как уже говорилось, стягом служило «почетное знамя», пожалованное еще в 1844 году императором Николаем I кабардинскому народу142. Оно хранилось у начальника Нальчикского округа подполковника Клишбиева, и, когда полк отбывал в Действующую армию, он передал его полковнику графу Воронцову-Дашкову. И вот, в связи с необходимостью иметь свое полковое знамя, 21 января 1916 года командир Чеченского полка полковник принц Фазула-Мирза Каджар обращается к командующему Кавказской конной дивизией с рапортом: «Представляя при сем справку Военно-исторического отдела при Штабе Кавказского военного округа, испрашиваю ходатайства о передаче вверенному мне полку знамени, пожалованного в 1879 году Чеченскому конно-иррегулярному полку, так как всадники вверенного мне полка являются прямыми потомками тех славных чеченцев, которые в войну с Турцией заслужили эту высокую награду. Уверен, что под сенью этой священной родовой чеченской реликвии нынешние чеченцы проявят свою доблесть и выкажут себя достойными сынами своих славных предков»143. В приложенной к рапорту полковника Каджара справке Военно-исторического отдела говорилось, что это знамя было пожаловано Чеченскому конно-иррегулярному полку Высочайшим приказом в январе 1879 года «в награду за подвиги мужества и храбрости, оказанные в продолжении Турецкой войны 1877-1878 годов, согласно ходатайства главнокомандующего Кавказской армией Его Императорского Высочества великоготкнязя Михаила Николаевича и решения Местной Георгиевской Кавалерской Думы», и в настоящее время оно хранится у начальника Терской области»144. Тогда же, в январе 1916 года, в ответ на запрос, посланный начальнику Терской области генерал-лейтенанту Флейшеру, в штабе дивизии получили из Владикавказа справку, связанную со знаменем для Ингушского полка: «Ингушский народ, из представителей которого сформирован Ингушский конный полк, имеет следующие исторические отличия: 1) Почетное знамя, пожалованное Императором Николаем I в сороковых годах прошлого столетия. 2) Почетное знамя за мужество и храбрость в войне с Турцией в 1877-1878 годах»145. И передача «почетных знамен» Чеченскому и Ингушскому полкам в ближайшее время безусловно бы состоялась, но уже вскоре произойдет событие, благодаря которому вопрос с полковыми штандартами будет разрешен во всех полках дивизии. 10 февраля 1916 года исполняющий обязанности командира Кавказской конной дивизии командир 3-й бригады генерал-майор Александр Васильевич Гагарин получил из Ставки важное известие и в тот же день разослал в полки телеграммы, текст которых на следующий день будет оглашен перед всеми всадниками и офицерами: «21-го января Высочайше пожалованы всем полкам дивизии Штандарты. Поздравляю полки с Монаршей Милостью и уверен, что дарованные Штандарты полков покроются неувядаемой славой»146. * * * В наступившем 1916 году произойдут значительные изменения в командном составе дивизии. Уже 14 января командиром 2-й бригады был назначен генерал майор Сергей Аркадьевич Дро-бязгин, бывший офицер лейб-гвардии Уланского полка, с начала войны находившийся в Действующей армии, награжденный за мужество в боях орденами св. Владимира 4-й и 3-й степени и генеральским чином. 4 февраля последовал Высочайший приказ о назначении великого князя Михаила Александровича командующим 2-м кавалерийским корпусом. Вслед за этим, 20 февраля, генерал-майор Дмитрий Петрович Багратион утверждается командиром Кавказской конной дивизии (12 июля 1916 года за боевые отличия он будет произведен в генерал-лейтенанты)147. 19 февраля генерал-майор Яков Давидович Юзефович стал начальником штаба 2-го кавалерийского корпуса, а дивизионный штаб возглавил командир Татарского полка полковник Половцев, как офицер, окончивший Академию Генерального штаба. Неделю спустя Высочайшим приказом от 25 февраля «полковник Кабардинского конного полка князь Бекович-Черкасский» назначается командиром Татарского конного полка118. В связи с тем, что комдив генерал-майор Багратион до 20 марта находился в отпуске, временно командующий дивизией генерал-майор Гагарин и объявит 17 марта 1916 года приказ № 100 «Кавказской туземной конной дивизии», в котором приводился «приказ Августейшего бывшего командующего дивизией» великого князя Михаила Александровича. «Высочайшим приказом 4-го февраля сего года Я назначен командующим 2-м кавалерийским корпусом,- начал Михаил Александрович свое обращение к дивизии,- командуя которой заслужил орден св. Георгия 4-й степени, Георгиевское оружие и орден св. Владимира 3-й степени с мечами.- Полтора года тому назад волею Государя Императора Я был поставлен во главе Кавказской туземной конной дивизии, с которою отныне связан неразрывными узами совместной боевой службы Царю и Родине в переживаемые военные дни. С глубоким волнением и сердечной благодарностью вспоминаю геройскую службу всех чинов дивизии, от генерала до последнего всадника и солдата, в течение истекшего с тех пор времени. Памятны Мне первые дни тяжких зимних боев в Карпатах... блестящие боевые действия весной на реках Днестре и Пруте... непрерывной цепью проходит в Моей памяти ряд боев в июле, августе и осенью 1915 года... у Шупарки, Новоселка-Костюкова, в районе Доброполе и Гайворонка, увенчанные блестящими конными делами, каковые составляют одну из лучших страниц Истории нашей конницы...» Говоря о том, как высоко были оценены командованием и самим императором Николаем II боевые заслуги дивизии на полях сражений с декабря 1914-го по март 1916 года, великий князь Михаил Александрович в своем приказе укажет: «За это время чины дивизии были удостоены награждения: 16 офицеров ордена св. Георгия, в том числе павший смертью храбрых доблестный командир Чеченского коян^го полка полковник Святополк-Мирский — ордена св. Георгия 3-й степени; 18 офицеров — Георгиевского оружия; 3744 всадника и нижних чинов Георгиевскими крестами и 2344 всадника и нижних чинов Георгиевскими медалями. Пожалованные Мне высшие знаки отличия отношу всецело к доблестной работе дивизии». Вспоминая о павших и раненных в боях офицерах и всадниках и отдавая должное памяти погибших, великий князьтМихаил Александрович скажет: «О самоотверженной боевой работе дивизии свидетельствуют цифры понесенных ею потерь: за это время убито и умерло от ран 23 офицера, 260 всадников и нижних чинов, ранено и контужено 144 офицера, 1438 всадников и нижних чинов. Вечная память героям, своей смертью в бою запечатлевшим великий подвиг служения Царю и Родине. Неисчислимы все отдельные подвиги героев-кавказцев, представителей доблестных народов Кавказа, своей беззаветной службою явивших непоколебимую верность Царю и общей Родине и увековечивших неувядаемой славою молодые кавказские полки, ныне закаленные в кровавых боях. Пусть слава о них будет воспета в аулах родного Кавказа, пусть память о них навеки живет в сердцах народа, пусть заслуги их будут записаны для потомков золотыми буквами на страницах Истории. Я же до конца Моих дней буду гордиться тем, что был начальником горных орлов Кавказа, отныне столь близких моему сердцу... Еще раз благодарю Вас всех, мои дорогие боевые соратники, за вашу честную службу...»149 * * * Жизнь в Кавказской конной дивизии шла своим чередом. Ее слаженный военный организм функционировал четко и безостановочно, что проявлялось и в каждодневных приказах, в которых отражались сведения о назначениях и перемещениях офицерского состава. «Высочайшим приказом 10-го сего февраля, — объявлял 27 февраля 1916 года в приказе по дивизии генерал-майор Гагарин,-переведены: 1)1-го Сунженско-Владикавказского полка Терского казачьего войска сотник Серебряков (Александр) — в Кабардинский конный полк, с переименованием в поручики. 2) Ингушского конного полка корнет Мальсагов (Сосырко) в 1-й Дагестанский конный полк»150. Александр Серебряков, родившийся в 1886 году в станице Лу-ковской у Моздока, происходил из кабардинского дворянского рода Даутоковых (его кабардинское имя было Заурбек). Его отец Никифор (Асланбек) служил в Терском казачьем войске и в чине войскового старшины — подполковника — скончался в 1904 году. С августа 1914-го хорунжий Александр Никифорович Серебряков в составе казачьего полка Кавказской кавалерийской дивизии сражался с неприятелем на Северо-Западном фронте. В Высочайшем приказе от 2 апреля 1915 года о награждении офицеров за боевые отличия говорилось и о пожаловании «ордена св. Равноапостольного князя Владимира 4-й степени с мечами и бантом 1-го Сунженско-Владикавказского полка Терского казачьего войска хорунжему Александру Серебрякову»151. В дальнейших боях (с лета 1915-го на Кавказско-Турецком фронте) он заслужит еще пять орденов — св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», св. Станислава 3-й степени и св. Анны 3-й степени с мечами и бантом, св. Станислава 2-й степени с мечами, св. Анны 2-й степени с мечами. 10 января 1915 года на Юго-Западном фронте, в Карпатах, погибнет младший брат Александра, корнет Кабардинского конного полка Георгий Серебряков. Тело его будет перевезено на родину и в Моздоке предано земле. Узнав о гибели брата, сотник Александр Серебряков направит рапорт командиру Кавказской конной дивизии великому князю Михаилу Александровичу с просьбой принять его на службу в Кабардинский полк. Пока его ходатайство проходило по военным инстанциям, в одном из боев он получит тяжелое ранение. Несколько месяцев проведет в госпитале. Потом, в начале 1916 года, последует приказ о переводе сотника Серебрякова в Кабардинский конный полк. Но в связи с последствиями ранения его направят в слободу Нальчик офицером запасной сотни для подготовки пополнения. В Действующую армию поручик Александр Серебряков попадет только летом 1917 года. В период службы в Нальчике поручик Серебряков (Даутоков) женится — его супругой станет Люца Мисакова, из рода балкарских таубиев Мисаковых. Корнет Ингушского полка Созерко (Сосырко) Артаганович Мальсагов, из ингушских дворян, родился в 1895 году, окончил Воронежский кадетский корпус и Александровское военное училище в Москве. С августа 1914 года в составе 29-го Сибирского стрелкового полка участвовал в боях и был награжден орденом св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом. После ранения служил в Ингушском конном полку»152. За мужество в боях на Пруте и Днестре он получил в награду орден св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». А в боевых действиях на реке Стрыпи заслужит орден св. Анны 3-й степени с мечами и бантом. Теперь же, с 10 февраля 1916 года, корнет Созерко Артаганович Мальсагов переводился на службу в 1-й Дагестанский конный полк, сражавшийся на том же Юго-Западном фронте, где вела боевые действия и Кавказская конная дивизия. Пройдет немногим более двух месяцев, и 21 апреля в Высочайшем приказе Николая II, в разделе о производстве офицеров армии в новые чины, будет указано: производится «за отличия в делах против неприятеля из корнетов в поручики 1-го Дагестанского конного полка Мальсагов...153. В марте 1916-го произошла смена командования в Кабардинском конном полку. Полковник Воронцов-Дашков уходил на новое место службы. Высочайшим приказом от 24 марта он был «отчислен от должности командира полка» с переводом в адъютанты великого князя Михаила Александровича, «с зачислением по гвардейской кавалерии». Полковник граф Илларион Илларионович Воронцов-Дашков возглавлял полк с момента его формирования. В его рядах заслужил четыре ордена и Георгиевское оружие. И теперь, покидая полк, стоявший на берегу Днестра, в деревушке Олексинце, он объявит свой последний приказ. «Кабардинцы! Сегодня я расстаюсь с Вами после двадцатимесячного командования полком»- так начал свое обращение к офицерам и всадникам Кабардинского конного полка, и в первую очередь к кабардинцам и балкарцам, полковник Воронцов-Дашков, напомнив им о том, как с началом войны их «народ, движимый чувством высокого патриотизма и горячей любви к Царю и Родине, собрал своих лучших сынов, и более 600 всадников в самый короткий срок было готово встретить грудью общего зарвавшегося врага». «На мою долю,- скажет он,- выпало счастье стать во главе Кабардинского конного полка... На скалах Карпатских гор, на берегах Прута и Днестра и у быстрых вод Стрыпи честно сражались с врагом Кабардинцы, памятуя свой долг, честно проливали кровь в горячих схватках. Боевые награды, полученные полком, свидетельствуют о выдающейся боевой работе Кабардинцев... Я с болью в сердце покидаю ставших мне родными Кабардинцев. Мой завет Вам: служите не за страх, а за совесть, как Вы служили до сих пор. Любите родной полк всей душою и храните славные традиции. Я бесконечно счастлив, что в мое командование полку пожалован за боевые отличия Государем Императором Штандарт...»154 24 марта командиром Кабардинского конного полка был назначен подполковник Татарского полка Всеволод Дмитриевич Старосельский155. Он родился 7 марта 1875 года в городе Баку, происходил из дворян. Окончил Пажеский корпус в Петербурге. До войны в чине ротмистра служил адъютантом родственника царской семьи принца Александра Петровича Ольденбургского. Согласно послужному списку, был «женат на дочери полковника барона фон дер Остен Дризен, девице Варваре Николаевне». Имел сына Дмитрия, родившегося 3 февраля 1900 года.
В конце августа 1914-го ротмистр Всеволод Дмитриевич Старосельский добровольно вступил в Кавказскую конную дивизию, получив назначение в Татарский полк. 30 сентября произведен в подполковники. В боях проявил себя храбрым и умелым офицером, заслужив четыре ордена, в их числе — св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. За февральские бои 1915 года представлялся к Георгиевскому оружию. Получив новое назначение, подполковник Старосельский 31 марта принял Кабардинский полк и приступил к своим командирским обязанностям. А 4 мая Высочайшим приказом состоится его производство в чин полковника...156. 31 марта 1916 года командир 5-й кавалерийской дивизии, действовавшей на Западном фронте, издаст приказ о «прикомандировании к Ингушскому конному полку» штабс-ротмистра 5-го уланского полка Султан-Бека Заурбековича Борова, известного по документам как Бек-БоровВ начале апреля он прибыл в полк, где служили его отец — вахмистр Заурбек Боров, человек с удивительной биографией, и младший брат, прапорщик Исмаил Бек-Боров. Штабс-ротмистр Султан Бек-Боров был человеком исключительной храбрости. За полтора года участия в боевых действиях «против Германии и Австрии» он получил в награду Георгиевское оружие и шесть орденов. Вот как свидетельствует об этом запись в послужном списке Бек-Борова за май 1916 года: «Имеет ордена: св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом — 1914 года ноября 9-го, св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом — 1914 года декабря 14-го, Георгиевское оружие — 1915 года марта 11-го, св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом — 1915 года апреля 1-го, св. Анны 4-й ст. с надписью «За храбрость»- 1915 года марта 8-го, св. Анны 2-й ст. с мечами — 1915 года ноября 12-го, св. Станислава 2-й ст. с мечами — 1916 года января 30-го»158. Султан-Бек Заурбекович Боров родился 7 февраля 1889 года, «уроженец Терской области, откуда и происходит (из чиновников Терской области)». Окончил гимназию в городе Ашхабаде, где в то время находился на службе его отец. 6 августа 1910 года завершил по 1-му разряду учебу в Елизаветградском кавалерийском училище и в чине корнета назначен в 5-й уланский Литовский полк в Казанский военный округ. Служил младшим офицером в эскадроне, помощником и затем исполняющим должность начальника учебной команды. С целью усовершенствования военных знаний корнет Бек-Боров был «командирован в поездку разведчиков», а затем в саперный батальон «для изучения войскового инженерного дела». 10 сентября 1913 года произведен в поручики. В «Алфавитном списке г.г. офицеров 5-го уланского Литовского полка» будет тогда записано: «№ 18. Поручик Бек-Боров». В том же году он исполнял должность начальника команды связи, временно командовал эскадроном|5в. Начало войны застало поручика Султана Бек-Борова уже опытным, разносторонне подготовленным офицером. «Выступил в военный поход — 1914-го июля 20-го»,- записано в послужном списке. «За отличия в боях против неприятеля» летом 1914 года он получает ордена св. Станислава и св. Анны 3-й степени с мечами и бантом. За осенние бои поручик Бек-Боров награждается Георгиевским оружием «за то, что, будучи начальником постоянного разъезда штаба 5-й кавалерийской дивизии, неоднократно блестяще исполнял поставленные ему задачи по разведке, своевременно представлял правильные и весьма важные сведения о противнике. Кроме того, при разведке 20 октября 1914 года со своим взводом атаковал вечером, в темноте, эскадрон Саксонских конно-егерей, врубился в его ряды и обратил его в бегство»160. В декабре поручик Бек-Боров временно командовал 6-м эскадроном, а 6 января 1915 года был назначен начальником полковой команды связи и в этой должности за геройство в боях заслужил четыре ордена, в числе которых св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. Высочайшим приказом от 25 февраля 1916 года Бек-Боров произведен в штабс-ротмистры, а 31 марта, согласно своему ходатайству, он переводится в Ингушский конный полк. Сначала -на правах прикомандированного. Но уже 24 мая, на основании Высочайшего приказа, состоялся его окончательный перевод в состав Ингушского конного полка. В то время, как видно из послужного списка Султан Заурбекович был холост161. Вскоре же, по прибытии в Ингушский полк, штабс-ротмистр Бек-Боров получит под свое командование 3-ю сотню. * * * 18 марта 1916 года командир Кабардинского полка полковник Воронцов-Дашков представил урядников Кургоко Тем-тирова, Ибрагима Биева и Султана Инарокова к чину юнкера. Новый командующий полком — Всеволод Дмитриевич Старосельский решит, что все трое за их боевые отличия достойны присвоения им офицерского чина прапорщика. И в конце апреля направит командованию дивизии наградные листы на урядников Темтирова, Биева и Инарокова. В архивах удалось разыскать два из тех наградных представлений, подписанных подполковником Старосельским. «Наградной лист младшего урядника Кабардинского конного полка Ибрагима Биева. Представляется к производству в прапорщики за то, что в боях: 25 января 1915 года у дер. Журавино, 15 февраля 1915 года у дер. Дзвиняч, 19 февраля у г. Станиславова и 15 декабря 1915 года у дер. Латач, командуя взводом и замещая младшего офицера, являя пример высокого мужества и распорядительности, отлично выполнял возложенные на него задачи и выделялся умением разбираться в боевой обстановке. Выдающаяся храбрость младшего урядника Биева, его полное соответствие должности младшего офицера и влияние, которым он пользуется среди нижних чинов, дают мне право ходатайствовать о производстве его в прапорщики»162. «Наградной лист младшего урядника Кабардинского конного полка Султана Инарокова. Младший урядник из вольноопределяющихся Султан Инароков, находясь во всех боях и не раз командуя взводом, заменял офицера в боях и разъездах (18 декабря 1914 года под дер. Ветлино, 5 января 1915 года у дер. Береги-Горне, 19 февраля 1915 года под г. Станиславов, 15 декабря 1915 года у дер. Шутроминце), своим спокойствием, распорядительностью и знанием службы показал, что он вполне подготовлен нести службу младшегэ офицера. И, находя его в нравственном отношении достойным быть офицером, прошу ходатайства о производстве его в прапорщики»163. * * * В апреле — начале июня 1916 года генерал Багратион объявит в своих приказах о награждениях командующим 9-й армией Ле-чицким офицеров Кавказской конной дивизии орденами за отличия в боях с неприятелем «в период с 1 июня по 31 декабря 1915 года». И среди награжденых будут: Орденом св. Анны 2-й степени с мечами Кабардинского конного полка — «подполковник Гавриил Бертрен». 2-го Дагестанского полка — «поручик Абдурагим Хаджимирзаев (для нехр. установл.)». Черкесского полка — «корнет Константин Лакербай». Орденом св. Анны 3-й степени с мечами и бантом Чеченского полка- «подпоручик У мат-Гирей Куриев (для нехр. установл.)», «корнет Абдул-Азис Пошев (для нехр. установл.)», «прапорщик милиции Мухарбий Версанов (для нехр. установл.)». 2-го Дагестанского полка — «прапорщики милиции Али Хаджиев, Халит Закарья (для нехр. установ.)», «корнет Нуретдин Акаев (для нехр. установл.)», «корнет граф Михаил Толстой». Черкесского полка — «ротмистрГенрихБъерквист»; «прапорщик Аслан-Бек Шарданов и прапорщик милиции Давлет-Мурза Бжегаков (для нехр. установл.)». Ингушского полка — «корнет Сосырко Мальсагов (для нехр. установл.)». Орденом св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». Кабардинского полка — «прапорщики Альбаксит Кодзоков, Кургоко Азапшев и Хабиж Абдурахманов (для нехр. установл.)». Черкесского полка — «прапорщик Магомет-Г ирей Крымшамхалов (для нехр. установл.)». Ингушского полка — «прапорщик Анатолий Марков» * Орденом св. Станислава 2-й степени с мечами Кабардинского полка — «старший врач Бек-Мурза Шогенов (для нехр. установл.)»; «штабс-ротмистр Асланбек
Туганов (для нехр. установл.)». Черкесского полка — «прапорщик милиции Аслан-Мурза Егибоков (для нехр. установл.)». Ингушского полка — «ротмистр Валериан Ивченко»; «поручик Крым-Султан Базоркин (для нехр. установл.)»; «прапорщик светлейший князь Михаил Грузинский». Орденом св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом Кабардинского полка — «прапорщик Чепелло Урус-биев, прапорщик милиции князь Науруз Науру зов, Хабиж Абду-рахманов (для нехр. установл.)». Чеченского полка — «корнет князь Магомет Бекович-Черкасский (для нехр. установл.)». Черкесского полка — «прапорщик Сеид-Вий Крымшамхалов (для нехр. установл.)». Ингушского полка — «прапорщик милиции Эльмурза Гулиев (для нехр. установл.)». Татарского полка — ротмистр Сергей Багрецов — мечи к ордену св. Станислава 2-й степени; корнет Андрей Берс -орден св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом; штабс-рот-мистр Михаил Хоранов — орден св. Анны 3-й степени с мечами и бантом,64.
В майские дни 1916 года войсками Юго-Западного фронта, возглавляемыми с марта генералом от кавалерии Алексеем Алексеевичем Брусиловым, готовилось широкомасштабное наступление на участке от границы с Румынией на Пруте до района города Луцка. В ходе его подготовки проводилась усиленная разведка неприятельских позиций. Велась разведывательная деятельность и на участке обороны, занимаемом полками Кавказской конной дивизии по Днестру. Это в те дни заслужили Георгиевские кресты всадники Чеченского полка: «Юнкер милиции Муцур Иноркаев — 2 ст. № 48046. 9 мая 1916 года, будучи послан в разведку на остров реки Днестр, против дер. Михальче, с явной личной опасностью, был ранен, но добыл и доставил важные сведения о противнике». «Всадник Исмаил Ибрагимов — 4 ст. № 968378. 15 мая 1916 года, находясь в секрете у реки Днестр, заметил переправившихся на наш берег австрийцев, о чем дал знать на главную заставу и в происшедшей перестрелке был ранен, австрийцы были прогнаны в свои окопы»1. Наступило 22 мая — день знаменитого наступления войск Юго-Западного фронта, вошедшего в историю под названием Бру-силовского прорыва, в котором участвовала и Кавказская конная дивизия. «С 22 мая служба дивизии в окопах на участке Днестра от Ла-тача до Усечка сменилась интенсивным преследованием выбитых из укрепленной позиции австрийцев»,- говорилось в приказе по Кавказской конной дивизии»2. Первой вступила в боевые действия 1-я бригада, наступавшая в составе 41-го армейского корпуса 9-й армии в междуречье Днестра и Прута, на самом южном участке Юго-Западного фронта, где российские войска удерживали свои позиции еще с лета 1915 года. Кабардинский и 2-й Дагестанский полки вели наступление на правом берегу Днестра в направлении центра Буковины — города Черновицы. Утром 24 мая полковник Всеволод Дмитриевич Старосельский получил приказание: в составе 1-й бригады выступить из деревни Филитковцы, чтобы поддержать передовые пехотные части. Выполняя задачу Кабардинский конный полк, следуя по шоссе, около девяти часов утра вышел к высоте 208. И здесь полковник Старосельский получил сведения, что австрийцы значительными силами проникли в деревню Окно, только накануне освобожденную русской пехотой, и, понимая, как будет сказано в наградном представлении, что «передовые части пехоты не могут удержать деревни, выдвинул карьером Кабардинский полк вперед, занял дер. Окно, чем заставил противника отойти...»3. Успешные действия Кабардинского полка дали возможность Заамурскому пехотному полку продвинуться влево от деревни Окно и занять позицию на возвышенности, а с правой стороны — «на высоту за замком» — вышли другие части. По деревне Окно противник открыл « сильный артиллерийский, пулеметный и ружейный огонь, но полковник Старосельский удержал за собой деревню». А потом австрийцы стали теснить слева русскую пехоту. «Пехотные части, потеряв выбывшими из строя на этом участке офицеров, не выдержали чрезвычайного действительного огня и стали отходить»4. Противник продолжал вести сильный огонь по деревне Окно, где стояли в конном строю сотни Кабардинского полка, ожидая момента для атаки. Но в связи с отходом пехоты и быстрым продвижением австрийцев к деревне полковник Старосельский увидел, что над полком нависла реальная угроза оказаться обойденным неприятелем, выходившим на его левый фланг. Уже был тяжело ранен «шрапнельной пулей» находившийся рядом с ним его помощник — подполковник Гавриил Алексеевич Бертрен — и убит офицер пулеметного взвода. И тогда, как пишет в наградном листе временно командовавший в те дни 1-й бригадой полковник Гиви Иванович Амилахвари*, «полковник Старосельский, спешив полк, рассыпал его в цепь и лично повел под убийственным артиллерийским и ружейным огнем для поддержки пехоты.
Цепь пехоты, видя подошедших Кабардинцев,- писал далее Амилахвари,- пришла в порядок и заняла прежнее положение, заставив противника отступить... Прибывшие пехотные резервы вышли в цепь, и я приказал полковнику Старосельскому вечером отвести полк в деревню. За этот бой в Кабардинском полку убит 1 офицер, ранено 5, всадников убито 8, ранен 31, контужено 3. Лошадей убито 16, ранено 61 »5. Полковник Всеволод Дмитриевич Старосельский «за проявленное им выдающееся мужество, храбрость и проявленное им вполне умелое руководство полком в чрезвычайно опасные и тяжелые моменты боя» у деревни Окно Высочайшим приказом от 14 декабря 1916 года будет награжден орденом св. Владимира 3-й степени с мечами. Отойдя вечером 24 мая от деревни Окно в деревню Филит-ковцы, полковник Старосельский издал приказ по полку, первый пункт которого гласил: «В бою сего числа — у дер. Окно полковой мулла Алихан Шогенов ранен шрапнелью в нижнюю треть предплечья. Означенный мулла остался в строю. Ранение это занести в послужной список названного муллы»6. Из приказов о награждении всадников Кабардинского полка. Георгиевскими крестами: «Юнкер милиции Барасби Лиев — 3 ст. № 71106. 24 мая 1916 года во время боя у дер. Окно, будучи старшим в секрете, открыл наступление противника, своевременно донес и продолжал наблюдать, несмотря на ураганный огонь противника, чем содействовал успеху боя». «Мл. урядник Осман Назаров — 4 ст. JV? 809596. В бою 24 мая 1916 года у дер. Окно под сильным ружейным огнем противника вызвался охотником и доставил на место боя патроны, когда в них была крайняя нужда». Медалями «Захрабрость»: «Мл. урядникХажиумарАйдебулов — 3 ст. № 177695». В бою 24 мая 1916 года у дер. Окно под действительным артиллерийским и ружейным огнем противника отличился блистательным выполнением долга». «Всадник Харли Куашев — 4 ст. № 913679. Всадник Сагид Ажгириев — 4 ст. № 913680. Всадник Асламурза Хашкулов — 4 ст. № 913681. Ст. медфелъдшер Александр Сухарев — 4 ст. № 913683. В течение боя 24 мая 1916 года у дер. Окно под действительным огнем противника остались наблюдателями и доставляли важные сведения о противнике, а Сухарев перевязывал раненых, проявляя самоотвержение». «Всадник Хажимурза Анаев — 4 ст. № 913684. 24 мая 1916 года у дер. Окно, находясь в конном строю на левом фланге участка 8-го Заамурского полка, во время боя под сильным ружейным и артиллерийским огнем противника непрерывно поддерживал связь с соседними частями». «Приказной Мудар Шедугов — 4 ст. № 913685. В бою у дер. Окна 24 мая 1916 года первый бросился в бой, увлекая за собой товарищей, и отличился выдающимся мужеством храбростью»7. В стране в те дни с большим вниманием следили за сводками из штаба Верховного Главнокомандующего, передаваемыми Петроградским телеграфным агентством, где говорилось о развернувшемся наступлении войск Юго-Западного фронта. Их печатали все газеты страны. Публиковались сводки с фронта и во Владикавказе, в «Терских ведомостях». Вот что говорилось в телеграмме от 25 мая о ходе боевых действий на Юго-Западном фронте: «Успехи наших войск в Волыни, Галиции и Буковине развиваются... С начала последних боев и до полудня 24 мая армиями генерала Брусилова взято в плен 900 офицеров и около 40 000 нижних чинов и захвачено 77 орудий, 134 пулемета и 49 бомбометов... Последние бои на деле доказали неприятелю рост наших боевых средств... Мужество же и порыв войск свидетельствуется самими же результатами, достигнутыми всего лишь за три дня боев»8. К 29 мая Кабардинский конный полк в составе 600 всадников и офицеров с боями вышел на левый берег Прута к рядом расположенным деревням Лужаны, Шепенице и Альтмаешти. Австро-венгерские части, закрепившись в этих населенных пунктах, прикрывали подступы к переправам на правобережье Прута и к городу Черновицы. В тот день, 29 мая, на земле Буковины Кабардинский полк, возглавляемый полковником Старосельским, произвел «лихую конную атаку у деревень Лужаны, Шепенице и Альтмаешти», которую командующий Кавказской коййой дивизией генерал Багратион назовет «блестящей страницей истории Кабардинского полка»9. Воздавая должное мужеству всадников и офицеров полка, полковой командир в рапорте командующему дивизией о боях за деревню Окно, атакжеЛужаны, Шепенице, Альтмаешти скажет, что «благодаря поддержке Кабардинского полка позиция за деревню Окно была сохранена, но конная атака полком указанных деревень дала в результате 1320 пленных и полный тактический успех. Много всадников показали себя истинными героями...»10. Командованием дивизии Всеволод Дмитриевич Старосельский «за отличие в конной атаке 29 мая 1916 года на дер. Лужаны, Шепенице, Альтмаешти» был представлен к ордену св. Георгия 4-й степени. Из приказов о награждении всадников Кабардинского полка Георгиевскими крестами: «Юнкер милиции Камбулат Аджиев — 2 ст. № 31167. 29 мая 1916 года у дер. Шепенице во время боя первым врубился в цепи противника, увлекая за собой товарищей и проявляя выдающуюся храбрость и мужество». «Ст. урядник Хазеша Диков — 2 ст. № .... В бою у дер. Лужаны 29 мая 1916 года вызвался охотником и, несмотря на сильнейший артиллерийский, ружейный и пулеметный огонь противника, доставил важные сведения о противнике». «Мл. урядник Ахмед Лафишев — 4 ст. № 809686. 29 мая во время конной атаки на дер. Лужаны подал пример храбрости, увлекая за собой товарищей, и привел с ними 14 пленных австрийцев». «Всадник Асланбек Шаханов — 4 ст. № ... 29 мая 1916 года в конной атаке у дер. Лужаны, будучи ранен, «Всадник Туган Дышеков — 4 ст. № 809599. Всадник Хапхо Хуранов — 4 ст. JV? 809600. В конной атаке 29 мая 1916 года у дер. Шепенице проявили выдающуюся храбрость, врываясь в ряды противника, причем захватили в плен 10 австрийцев». «Всадник Зарамук Тутов — 4 ст. № 809597. В бою 29 мая 1916 года у дер. Лужаны, будучи ранен, остался в строю до конца боя». Награждены медалями «За храбрость»: «Мл. урядник Пшикан Охов — 3 ст. № 131457. Мл. урядник Адильгери Кожаев — 3 ст. № 131458. В бою 29 мая 1916 года у дер. Шепенице и Лужаны первыми бросились на цепь противника, увлекая за собой товарищей и проявляя выдающуюся храбрость»11. В те же дни командир Кабардинского полка полковник Старосельский представил старшего урядника Аслан-Али Эфендиева к Георгиевскому кресту 2-й степени за то, что он «29 мая 1916 года у деревни Лужаны, будучи в разведке, захватил неприятельскую заставу»12. 30 мая 1916 года в сводке штаба Верховного Главнокомандующего сообщалось: «В ночь на сегодня, вследствие гроз на юге России, произошел временный перерыв телефонного сообщения. Ввиду этого доставка донесений задерживается, и сведения о действиях наших частей несколько ограничены. Полученные донесения свидетельствуют, что наступление генерал-адъютанта Брусилова вчера продолжалось. На многих участках ведется преследование разбитого неприятеля. Местами идут жаркие бои с противником, переходящим в отчаянные контратаки. Общее число взятых нами пленных возросло до цифры 1700 офицеров и 113 ООО нижних чинов... Число пленных, взятых войсками генерала Лечицкого, возросло до 21 ООО человек. Эти пленные принадлежат к венгерским пехотным и кавалерийским частям»13. В состав войск 9-й армии генерала Платона Алексеевича Лечицкого входил и Кабардинский конный полк, всадники и офицеры которого внесли свой достойный боевой вклад в общий успех наступления войск Юго-Западного фронта. * * * В приказе по Кавказской конной дивизии № 187 от 8 июня 1916 года генерал Дмитрий Петрович Багратион, подводя первоначальные итоги участия полков в Брусиловском наступлении, в первой его части отметит «ряд удачных боев полков дивизии: Чеченцев на переправе у Ивание, атаки Татар у дер. Тышковцы, Черкесов у дер. Окно с занятием этих деревень и захватом 2-х пулеметов и более 800 пленных»14. Здесь речь шла о действиях 2-й и 3-й бригад, входивших в те дни в состав 33-го армейского корпуса 9-й армии и 30 мая осуществивших переправу через Днестр на его правый берег, где их полкам предстояло вести наступление в направлении городов Тлумача и Станиславова. Во второй части того же приказа от 8 июня генерал Багратион более подробно говорил о проведенных полками боевых операциях, в их числе и Кабардинским. При этом надо отметить, что два полка дивизии в те дни действовали у деревень с одним и тем же названием — Окно. Но Кабардинский полк вел бой 24 мая у деревни Окно на Черновицком направлении, а Черкесский — 31 мая у одноименного населенного пункта на Стани-славовском направлении. «С 22 мая могучим натиском русских войск австрийцы сдвинуты были с укрепленных позиций,- говорится далее в приказе генерал-майора Багратиона, — и с этого дня полки Туземной конной дивизии вновь подтвердили: заслуженную ею боевую славу: 1) Кабардинцы под командой полковника Старосельского в лихой конной атаке у сел. Лужаны и Альтмаешти (на реке Прут), несмотря на в 5 раз превосходящие силы австрийской пехоты, обороняющей эти деревни, разбили австрийцев, захватили 1320 пленных с 13 офицерами и богатую военную добычу. 2) Чеченского полка есаул светлейший князь Дадиани в ночь на 30 мая с полусотней своей 4-й сотни переправился вплавь через реку Днестр у сел. Ивание под горячим ружейным и пулеметным огнем противника, захватил 2 пулемета и затем около 250 пленных. За ним переправились части Заамурцев 1-й дивизии, Чеченцы, Черкесы и Ингуши. 1-я бригада в это время находилась в 41-м корпусе, а Татары на левом фланге 1-й За-амурской дивизии, переправившись у сел. Добровляны. 3) 31 мая, упоенные боевым успехом, Черкесы под командой полковника князя Чавчавадзе в конной атаке, имея впереди сотню штабс-ротмистра Марданова, изрубили упорных защитников сел. Окно, захватив 90 пленных австрийской пехоты и богатые интендантские склады. Штабс-ротмистр Марданов и вахмистр 3-й сотни Карпов смертельно ранены и скончались, занеся свои имена в историю. 4) В тот же день Татары, воодушевленные своим лихим командиром полковником князем Бековичем-Черкасским, с беззаветной удалью бросились на австрийскую пехоту, занимавшую окопы у сел. Тышковцы. Многих перекололи пиками и зарубили. 4-я сотня штабс-ротмистра Колюбакина захватила целиком роту австрийцев с 5 офицерами. Полковник князь Бекович-Черкасский, проведя под артиллерийским и ружейным огнем сотню резерва во фланг и тыл батальону австрийцев, заставил их очистить сел. Тышковцы и спешно уйти...»15. * * * В то время когда 1-я бригада, и прежде всего Кабардинский полк, уже вступила в боевые действия на самом южном фланге 9-й армии, 2-я и 3-я бригады все еще находились на своих позициях на левом берегу Днестра, южнее впадения в него реки Стрыпи. Со дня на день в полках всадники и офицеры ожидали приказа о наступлении, зная, что впереди их ждет форсирование Днестра. Поэтому полковые командиры стремились как можно полнее получить данные о противнике, стоявшем на том берегу реки Днестр. В ночь на 27 мая 1916 года из 4-й сотни Чеченского полка уходит в разведывательный поиск группа всадников, удостоенных за свою отвагу Георгиевских крестов: «Всадник Меджид Сулейманов — 3 ст. № 181423. 26 мая 1916 года на вызов командира 4-й сотни отправиться на опасное предприятие, один из четырех желающих всадников Меджид Сулейманов вызвался исполнить его приказание. Взяв с собой 3-х товарищей, глубокой ночью, в проливной дождь, пользуясь мглой, проник в расположение противника на берегу реки Днестр и без одного убитого и раненого, сняв с поста двух германцев, привел их в расположение своей части, доставил при этом серьезные сведения о противнике». «Всадник Азим Исиев — 4 ст. № 968248. Всадник Расу Иразов — 4 ст. № 968393. Рядовой Петр Снегур — 4 ст. № 967962. 26 мая 1916 года, находясь под командой старшего в разъезде Сулейманова, проникли в расположение противника на берегу реки Днестр и без одной потери сняли с поста двух германцев, привели в свое расположение, доставив о противнике важные сведения»16. 29 мая в бригадах уже знали, что форсирование Днестра начнется в ночь на 30-е на участке, занимаемом Чеченским полком. И первыми в наступление пойдут Чеченцы. Проводится последняя разведка перед началом сложной операции. По приказанию полковника Фазула-Мирзы Каджара командир 4-й сотни есаул князь Давид Дадиани, прикомандированный к полку из 2-го Екатеринодарского полка Кубанского казачьего войска, направляет на задание урядника Батыр-Бека Осканова, ингуша, служившего в Чеченском полку. Наградное представление, согласно которому он был награжден Георгиевским крестом, донесло до нас свидетельство о той, такой важной перед форсированием Днестра разведке, проведенной днем 29 мая: «Мл. урядник Батыр-Бек Осканов — 4 ст. № 809624. 29 мая 1916 года, вызвавшись охотником для разведки правого берега Днестра, что против дер. Усечко, вплавь перебрался на неприятельский берег, точно определил силу и расположение неприятельских постов, а также местонахождение пулеметов; переправляясь обратно, был замечен неприятелем и подвергнут убийственному пулеметному и ружейному огню, причем был тяжело ранен бывший с ним взводный урядник Берсанов. Осканов не растерялся, не оставил раненого товарища и доставил его в окоп»17. Итак, в ночь на 30 мая, перед рассветом, полусотня 4-й сотни Чеченского полка, насчитывавшая 62 всадника, во главе с сотенным командиром есаулом Давидом Дадиани у деревни Иваниетвошла с лошадьми в полноводный в это время Днестр и вплавь направилась в сторону противника. Близ правого берега, при свете ракет, австрийцы и немцы обнаружили переправлявшихся Чеченцев и обрушили на них «горячий ружейный и пулеметный огонь». Но полусотня уже форсировала Днестр, и всадники, ворвавшись на правый берег, в едином порыве устремились на врага, занимая его позиции. Неприятель, во много раз превосходивший по численности Чеченскую полусотню, не выдержал ее поразительного по смелости удара и стал отступать. Буквально в течение получаса Чеченцы заняли небольшой плацдарм на правом берегу Днестра, захватив около 250 австрийцев и два пулемета. Многие солдаты неприятеля были уничтожены. Благодаря Чеченской полусотне, закрепившейся на плацдарме, уже на рассвете по наведенному понтонному мосту началась переправа на правый берег Днестра всего Чеченского полка, за ним Черкесского, Ингушского и частей пехотной дивизии, что сразу же позволило войскам 33-го армейского корпуса начать успешное продвижение в глубь занятой противником территории. В те же дни о героизме Чеченской полусотни, первой из состава российских войск на центральном участке фронта с боем переправившейся на правобережье Днестра, было доложено в Ставке Верховному Главнокомандующему Николаю II. И царь, восхищенный мужеством ее всадников, заявил, что всех их награждает Георгиевскими крестами. Факт этот, безусловно, редчайший, чтобы весь личный состав воинского подразделения за один бой был удостоен боевых наград, и единственный как на всю Кавказскую конную дивизию, так и на 2-й кавалерийский корпус. И вот приказ по дивизии генерала Багратиона: «Объявляю при сем список всадникам Чеченского конного полка, Высочайше награжденным за переправу 30 мая 1916 года через Днестр». Здесь же сказано: «Государем Императором по докладу Его Императорского Высочества великого князя Георгия Михайловича, поименованные всадники Чеченского конного полка за совершенный ими в целом составе на реке Днестре 30 мая 1916 года подвиг Всемилостивейше награждены Георгиевскими крестами». В том списке «Высочайше награжденных» Георгиевскими крестами всадников Чеченского полка значатся 60 человек: «1. Мл. урядиик Джанхотов Гата — 2 ст. № 29529. 2. Мл. урядник Багалаев Магомет — 2 ст. № 19448. 3. Всадник Кириллов Владимир — 2 ст. № 19441. 4. Всадник Эламбаев Абдулла — 3 ст. № 86696. 5. Всадник Газиев Магома — 3 ст. № 86613. 6. Всадник Эламбаев Абдул-Керим — 3 ст. № 80696. 7. Всадник Исаев Ухшам — 3 ст. № 86643. 8. Всадник Эльбуздукаев Абубакар — 3 ст. № 86626. 9. Всадник Садыков Магомет — 3 ст. № 86646. 10. Всадник Зурмаев Салман — 3 ст. № 80689. 11. Всадник Бейбулатов Ахмат — 3 ст. № 84868. 12. Всадник Баку нов Александр — 3 ст. № 80683. 13. Всадник Никифоров Григорий — 3 ст. JV? 80688. 14. Всадник Генардукаев Альви — 3 ст. № 80669. 15. Всадник Чиковани Василий — 4 ст. № 726575. 16. Всадник Эшильбаев Эдальхан — 4 ст. № 726607. 17. Всадник Татаркаев Ташу — 4 ст. Л? 726593. 18. Всадник Стахурский Сергей — 4 ст. Л? 726602. 19. Всадник Изерханов Хату — 4 ст. № 726718. 20. Всадник Бетиев Ахмат — 4 ст. № 726612. 21. Всадник Акаев Ярыч — 4 ст. № 726540. 22. Всадник Муртазалиев Ахмат — 4 ст. Л? 726644. 23. Всадник Кушаев Абдул-Решид — 4 ст. № 726541. 24. Всадник Бекаев Идрис — 4 ст. № 726697. 25. Всадник Таусултанов Тагир — 4 ст. № 726456. 26. Всадник Мачигов Артахан — 4 ст. № 726409. 27. Всадник Шахтемиров Джабраил — 4 ст. № 726442. 28. Мл. урядник Пичхая Порфирий — 4 ст. № 726529. 29. Всадник Кирия Акакий — 4 ст. № 726581. 30. Всадник Булия Теофил — 4 ст. № 726516. 31. Трубач Апресов Леон — 4 ст. № 726462. 32. Всадник Кадиев Ахмат — 4 ст. № 726514. 33. Всадник Махаев Эли — 4 ст. № 726564. 34. Мл. урядник Ремнев Андрей — 4 ст. № 726821. 35. Мл. урядник Арделян Яков — 4 ст. № 726579. 36. Всадник Баталов Махмуд — 4 ст. № 726537. 37. Всадник Зубакаев Садлока — 4 ст. № 726512. 38. Всадник Вахаркаев Даут — 4 ст. JV? 726403. 39. Всадник Иналов Иса — 4 ст. № 726532. 40. Всадник Докашев Висангири — 4 ст. № 726416. 41. Всадник ХасуевАсу — 4 ст. № 726588. 42. Всадник Карнаев АбдулАзис — 4 ст. № 726433. 43. Всадник Арсемиков Магомет — 4 ст. № 726567. 44. Всадник Шалаев Ах мат — 4 ст. № 726469. 45. Всадник ГадаевАду — 4 ст. № 726413. 46. Всадник Астемиров Алъви — 4 ст. № 726387. 47. Всадник Масаев Юнус — 4 ст. № 726440. 48. Всадник Багалаев Ахмат — 4 ст. № 726528. 49. Всадник Гаирбеков Маирбек — 4 ст. № 726465. 50. Рядовой Лянной Петр — 4 ст. № 726566. 51. Всадник My заев Абубакар — 4 ст. № 726586. 52. Всадник Эжаев Ковра — 4 ст. № 726518. 53. Всадник Гавдаханов Косум — 4 ст. № 726443. 54. Всадник Дакаев Гойсултан — 4 ст. № 726371. 55. Всадник Саидов Ибрагим — 4 ст. № 726568. 56. Всадник Дубаев Муда — 4 ст. № 726459. 57. Всадник Тарамов Асхаб — 4 ст. № 726358. 58. Ст. урядник Дадиани Леван — 4 ст. № 726553. 59. Всадник Салгиреев Исса — 4 ст. № 726707. 60. Всадник Гадаев Якуб -4 ст. № 726466»18. Еще двоим всадникам полусотни Чеченского конного полка- героям форсирования Днестра — «от имени Государя Императора» лично вручит Георгиевские кресты великий князь Георгий Михайлович: чеченцу Масхуду Демишеву и ингушу Заурбеку Ахушкову, об удивительной судьбе которого уже рассказывалось. «Ст. урядник Демишев Масхуд — 3 ст. № 181524. Будучи выслан в разведку за старшего 30 мая 1916 года на реке Днестр, заметил неприятельскую заставу, открывшую по нас огонь, бросился в атаку и захватил 8 человек в плен, лошадь под ним была убита». «Ст. урядник Ахушков Заур-Бек — 2 ст. № 47910. Переправился через реку Днестр 30 мая 1916 года и, когда полусотня рассыпалась цепью, первый бросился с криком «ура»на австрийцев, которые были ошеломлены и частью сдались в плен, частью бежали»19. За отвагу, проявленную при форсировании Днестра, Георгиевским оружием будет награжден прапорщик князь Иван Дадиани «за то, что 30 мая 1916 года, участвуя в составе полусотни Чеченского конного полка в бою у деревни Ивание (на реке Днестр), обнаружил и атаковал с 14 всадниками неприятельскую заставу, значительно превосходящую численностью его команду, часть ее изрубил, а 28 австрийцев взял в плен»20. Командир 4-й сотни Чеченского полка есаул князь Давид Дадиани, возглавлявший полусотню при форсировании Днестра, будет награжден орденом св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом.
Дивизия находилась в пути девять дней, совершая его среди панически отступавших, дезорганизованных пехотных передовых и тыловых частей. «В этом хаотическом отходе... ярко вылилось значение дисциплины в полках Туземной конной дивизии, стройное движение которой вносило успокоение в панические элементы нестроевых и обозов, к которым примыкали дезертиры пехоты XII корпуса с позиций», — напишет потом в приказе по дивизии генерал Багратион70. В те дни кавказские полки обеспечивали порядок среди отступавших войск, прикрывали их от ударов со стороны противника, а когда тому удавалось осуществлять атаки и прорываться в тылы русских полков и дивизий, всадники-горцы совместно с еще сохранившими боеспособность воинскими частями вступали в бои с немцами и австрийцами и отбрасывали их. «Весь командный состав дивизии, равно и всадники, сознавая важность момента, в особенности генерал князь Гагарин, приложили все усилия, чтобы успокоить безначальную лавину обозов разных частей»,- читаем в приказе № 177 генерала Багратиона. На ночлеге дивизии, в городе Нижневе, где находился штаб 33-го армейского корпуса, к Багратиону спешно обратился комендант штаба с просьбой дать ему три сотни горцев «для охраны штаба от возможного на него покушения со стороны дезертировавшего с позиции пехотного полка». «Я ответил ему,- скажет в приказе Дмитрий Петрович Багратион, — что одно присутствие здесь кавказцев обуздает преступное намерение дезертиров, а если понадобится, то сотни явятся по тревоге. Моя уверенность в чисто военной репутации доблестных полков дивизии оправдалась, и дезертировавший пехотный полк преступной воли не проявил»71. * * * 11 июля дивизия переправилась через Днестр и двинулась на северо-восток в направлении города Бучача, с боем проводя «разведывательную работу» Чеченским и Татарским полками «на фронте 22-го корпуса от Будзано до Пилавы». 12 июля ее части вышли к Чорткову. Отсюда «по тревоге выдвинут был Ингушский конный полк и за ним 1-я бригада к дер. Мшанец» для содействия 6-му армейскому корпусу в ликвидации прорыва противника у города Трембовля (Теребовля), южнее Тернополя, занятого в тот день неприятелем. Кавказские полки вновь оказались на берегах Стрыпи и Се-рета, в районе Трембовля, в тех местах, где осенью 1915 года им уже довелось вести успешные боевые действия, принесшие громкую славу дивизии. И теперь, летом 1917-го, оказывая помощь б-му армейскому корпусу, части дивизии в ночь на 13 июля сосредоточились в местечках Хоросткове и Котюжаны, находившихся юго-восточнее Трембовля, близ шоссе, идущего от Гусятина на Тернополь. Оказавшись здесь, «среди отступавших частей б-го, 45-го и 34-го корпусов», продолжал описание тех событий генерал Багратион, всадники и офицеры кавказских полков вновь «доказали, сколь крепка дисциплина в частях дивизии и как высок воинский дух горцев Кавказа»72. В ту ночь на 13 июля командующий 34-м армейским корпусом лично обратился к командиру Татарского полка полковнику Левану Магалову за содействием в наведении порядка на Гу-сятинском шоссе и в местечке Котюжаны, где начались грабежи и пожары, «произведенные нахлынувшей волной дезертиров и скопившимися обозами. Татарские ногайки навели быстро порядок». В ночь на 14 июля на дивизию была возложена задача — прикрыть отход 6-го и 41-го корпусов с позиции у Хоросткова и Сухо-става за реки Гнила и Збруч. При выполнении этой трудной задачи, отметит в приказе генерал Багратион, особенно отличилась «разведывательная сотня Черкесов» под командованием поручика Александра Шестакова, «за что объявляю ему, офицерам и молодцам Черкесам 2-й сотни сердечную благодарность». В то же время «4-я сотня Ингушей полдня отбивала наседавших на нее немцев, не допуская их приблизиться к нашей позиции»73. С утра 14 июля Черкесский и Ингушский конные полки, возглавляемые комбригом генерал-майором Гагариным, с двумя орудиями 16-й Донской казачьей батареи, а после полудня и «с Татарами» сдерживали у селения Перемыловки «наседавших австро-германцев». После восемнадцати часов и до наступления полной темноты Кабардинский, 2-й Дагестанский, Чеченский и Татарский полки оставались в прикрытии, заняв позиции у села Клювинцы, на правобережье реки Гнилы. Их сотни, поддержанные огнем 8-го Донского казачьего артиллерийского дивизиона и пулеметов, «решительно остановили натиск противника на фронт отошедших 6-го и 41-го корпусов»74. Боевые действия полков Кавказской конной дивизии по прикрытию отходивших частей Юго-Западного фронта продолжались и в последующие дни. В то время генерал-лейтенант Багратион в своем приказе объявил, что «с 16-го сего же июля» командир 2-й бригады генерал-майор принц Фазула-Мирза Каджар срочно «командируется» для лечения на Кавказские минеральные воды» (сказалось тяжелое ранение на Румынском фронте). Во временное же «командование бригадой вступить командиру Чеченского полка полковнику Мусалаеву», а временное командование над Чеченским полком принять полковнику Николаю Фердинандовичу О' Рем76. В ночь на 17 июля Ингушский конный полк «был выделен» в распоряжение командира 41-го армейского корпуса «для несения разведывательной службы перед фронтом корпуса» и несколько дней действовал на правом берегу Збруча, в отрыве от других частей дивизии... И только после полудня 18 июля, когда основной состав Кавказской конной дивизии, после переправы через реку Збруч, вышел на территорию Подольской губернии, для нее окончился трудный девятидневный переход, протяженностью около 300 километров. «Весь этот тяжкий переход печального отхода наших армий с 10 июля от Станиславова к Государственной границе на реке Збруч,- отметит в приказе генерал Багратион,- совершен дивизией без обоза и подвоза продовольствия людям и лошадям, причем за это время дивизия работала в районе шести корпусов... За отличную боевую работу частей дивизии объявляю сердечную благодарность командиру 3-й бригады генерал-майору князю Гагарину, командующему 1-й бригадой полковнику князю Амилахвари, временно командующему 2-й бригадой полковнику Мусалаеву, командирам полков: Кабардинского — полковнику Абелову, 2-го Дагестанского полковнику Хаджи Мурату, Татарского — полковнику Магалову, временно командующему Чеченским полком полковнику О'Рем, Черкесского — полковнику князю Чавчавадзе и Ингушского — полковнику Котиеву, командиру 8-го Донского казачьего артиллерийского дивизиона полковнику Седову, начальнику штаба дивизии Генерального штаба полковнику Гатовскому... а также всем молодцам всадникам, казакам и солдатам частей дивизии»76. В том же приказе по дивизии № 177 за 25 июлях 1917 года пункт второй посвящался специально полковнику Владимиру Давидовичу Абелову, в оценке боевой деятельности которого командующий дивизией генерал-лейтенант Багратион, по сути дела, сказал о заслугах Кабардинского полка, входившего в 1-ю бригаду: «Полковник Абелов, вступив 11-го минувшего июня в командование Кабардинским конным полком, с 20 июня по 8 июля временно командовал 1-й бригадой, участвуя с нею во всех боях с 25 июня — в наступательной операции от г. Станиславова на реку Ломницу перед фронтом 12-го корпуса. Бой у дер. Бабино с захватом переправ на реке Ломнице, отбитие атаки немцев под Калушем, затем наступательные бои на правом фланге 16-го корпуса у сел. Новица и Угринов-Старый украсят послужной список этого выдающегося боевого штаб-офицера, спасшего положение 47-й пехотной дивизии. От лица службы приношу полковнику Абелову сердечную благодарность за отличное командование 1-й бригадой»77. По представлению полковника Абелова офицеры Кабардинского полка, проявившие воинскую доблесть в июньских и июльских боях, будут награждены орденами. В связи с тем, что Кавказская конная дивизия после перехода через Збруч входила теперь в состав 7-й армии, как ее резерв, командарм генерал Селивачев, как того требовали правила, и производил награждения. Офицеры Кабардинского полка проходили по его приказам за 6, 12 августа и 10 сентября 1917 года, о чем соответственно объявлял полковник Абелов, говоря, что «приказом VII армии нижепоименованные офицеры вверенного мне полка за отличия в делах против неприятеля награждены орденами»: Св. Анны 2-й степени с мечами Поручик князь Науруз Наурузов. Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом Прапорщик Кургоко Темтиров. Корнет Алексей Арсеньев *. Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» Корнет Али Инароков. Прапорщик Ибрагим Биев. Прапорщик Пшемахо Абуков. Св. Станислава 2-й степени с мечами Корнет Чепеллеу Урусбиев. Корнет Али Инароков. Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом
Прапорщик Темиркан Хурзанов. Прапорщик Кургоко Темтиров16. Пункт третий приказа генерала Багратиона № 177 от 25 июля 1917 года посвящался временно командовавшему 2-м Дагестанским конным полком подполковнику Александру Августовичу Гольдгаару, участнику войны с Японией, в 1915 году в рядах Дагестанцев заслужившего Георгиевское оружие: «С 20 июня по 8 июля подполковник Гольдгаар временно командовал 2-м Дагестанским конным полком и при чрезвычайно трудной обстановке наступления к реке Ломнице, и в особенности в кровопролитных боях у села Новице с 2-го по 5 июля, когда Дагестанцы, обильно полив поле боя кровью своих павших героев: штабс-ротмистра Карла Задейка, поручика Петра Хора-нова, прапорщика Батырхана Арацханова и 20 раненых и убитых всадников и до 30 лошадей, не только удержали высоту 364, но и все положение в стыке 16-го и 21-го корпусов. Подполковник Гольдгаар, как и в должности командира сотни в прошлых боях, выказал энергию и отвагу, за что приношу ему сердечную благодарность»79. После тяжелых боев на реке Ломнице, под Калушем и Но-вицей и трудного перехода от Станиславова за реку Збруч полки Кавказской конной дивизии вновь, как и весной, разместятся в Подольской губернии. Дивизионный штаб находился в селе Остапковцы, под Проскуровом. Сюда 24 июля полковник Арс-ланбек Байтиевич Котиев и приведет Ингушский конный полк, задержавшийся с передовыми армейскими частями на правобережье реки Збруч. «В ночь на 17 июля с. г. Ингушский конный полк поступил в распоряжение командира 41-го армейского корпуса,- сказано в приказе генерала Багратиона по дивизии от 31 июля 1917 года.-Командир полка полковник Котиев, переведя полк из района Козине в Садзавку, выслал сильную разведку на фронт Элеоно-ровка, Сороки. Благодаря действию разведывательных частей и сотен полка, наступление противника было приостановлено на три дня, и пехота получила возможность закрепиться на восточном берегу реки Гнилы»80. И далее в своем приказе командир дивизии Багратион объявлял, что начальник штаба 41-го корпуса генерал-майор Михайлов выразил горячую благодарность командиру Ингушского полка полковнику Котиеву «за трехдневную боевую неутомимую работу» и своим «отношением» от 21 июля сообщил ему: «Считаю долгом засвидетельствовать, что Ингушский полк с 16-го по 21 июля сего года, состоя в 41-м корпусе, нес разведывательную службу перед фронтом корпуса и выполнял с успехом все возложенные на него задачи по разведке в районе дер. Элеоноров-ка — Сороки, за что от лица службы приношу благодарность всем г.г. офицерам и солдатам названного полка». В заключение приказа по дивизии генерал-лейтенант Багратион скажет: «Со своей стороны приношу сердечную благодарность командиру Ингушского конного полка полковнику Ко-тиеву, г.г. офицерам, всадникам и пулеметчикам полка»81. * * * 22 июля 1917 года на укомплектование полков дивизии прибыли запасные сотни «4-й очереди», прошедшие трехмесячную боевую подготовку в дивизионном запасном полку, входившем в состав Действующей армии. По сохранившимся документам известно, что во 2-й Дагестанский полк влилось 116 всадников, уроженцев Дагестана, в Чеченский — 70 чеченцев, в Татарский -116 татар и азербайджанцев, в Черкесский — 136 черкесов, карачаевцев, абхазов82. 4-ю запасную сотню, в составе 115 всадников кабардинцев и балкарцев, привел в Кабардинский полк, в деревню Воровцы, под Винницей, поручик Заурбек Даутоков-Серебряков. Согласно донесению полковника Абелова в штаб дивизии, в его рядах на 27 июля вместе с прибывшей запасной сотней, вернувшимися после болезней и ранений из лазаретов всадниками и офицерами насчитывалось: «офицеров 30, шашек 593 и сотен 4»83. 25 июля последует откомандирование поручика Заурбека Даутокова-Серебрякова из «кадра запаса» в основной состав Кабардинского полка. А 29 июля полковник Абелов предписал ротмистру Николаю Степанову сдать, а «поручику Даутокову-Сере-брякову принять на законном основании 3-ю сотню». Позже, в конце октября, уже в Нальчике он же объявит по полку о том, что 29 августа 1917 года приказом Временного правительства по Армии и Флоту «вверенного мне полка поручик Даутоков-Серебряков произведен в штабс-ротмистры»84. В конце июля в Кавказской конной дивизии, согласно приказу командующего Юго-Западным фронтом, началась подготовка «кадрового состава» из офицеров и урядников, предназначенных для набора новых запасных сотен «5-й очереди» для всех шести полков. В ближайшее время им предстояло выехать на Кавказ во главе с «командиром кадра»- командиром запасного полка полковником Татарского полка князем Захарием Арчило-вичем Чавчавадзе — и назначенным к нему помощником по строевой части подполковником 2-го Дагестанского полка князем Нух-беком Тарковским, который уже в сентябре будет произведен в чин полковника. В связи с предстоящим отъездом на Кавказ офицеров для набора «5-го пополнения» приказом по дивизии генерал Багратион укажет: «Чеченского конного полка ротмистр Мамышев (Барасби) прикомандировывается к Кабардинскому конному полку с назначением командиром Кабардинской запасной сотни»85. «Прикомандировывается к кадру запаса дивизии Ингушского конного полка поручик Мальсагов (Сосырко) — на должность командира запасной сотни»86. «2-го Дагестанского конного полка поручик граф Толстой (Михаил) прикомандировывается к кадру запаса дивизии»87. «С кадром запаса» надлежало следовать в Грозненский округ и поручику Чеченского полка князю Магомету Бековичу-Черкасскому88. В середине августа чины «кадрового состава» дивизии прибудут в Терскую, Кубанскую, Дагестанскую области и в Елиза-ветпольскую губернию — на места формирования кавказских полков — и начнут новый набор в запасные сотни, но выступить на фронт им уже не придется. * * * Еще 24 июня 1917 года Временное правительство по представлению военного и морского министра Александра Федоровича Керенского принимает постановление о награждении офицеров «солдатскими» Георгиевскими крестами, а рядовых чинов-офицерским орденом св. Георгия 4-й степени, что делалось в целях сближения «нижних чинов» и офицерского состава армии и флота, антагонизм между которыми в большинстве частей все более возрастал по мере разложения и развала армии. Мера эта, конечно, в то время являлась весьма демократической и значительно ускоряла само награждение отличившихся в боях. Солдатскими Георгиевскими крестами, как говорилось в постановлении, награждаются офицеры «за подвиги личной храбрости и доблести», в порядке «постепенности, начиная с 4-й степени»,- по удостоению общего собрания роты, эскадрона, сотни, батареи. Затем решение о награждении должно было поступить «на обсуждение и заключение полковой наградной Думы», которую и надлежало избрать в каждом полку. Окончательное постановление наградной Думы о награждении офицеров Георгиевскими крестами направлялось через командиров частей на утверждение командующих дивизиями. Пункт десятый постановления Временного правительства «О награждении офицеров солдатскими Георгиевскими крестами» гласил: «Солдатский Георгиевский крест, присуждаемый офицерам, согласно настоящего положения, ввиду особого почетного назначения этой награды и в отличие от солдатских Георгиевских крестов, полученных офицерами до производства в офицерский чин, имеет на ленте металлическую лавровую ветку по цвету креста и носится выше всех орденов, кроме ордена св. Георгия»89. О награждении всадников Кавказской конной дивизии офицерским орденом св. Георгия 4-й степени сведений не имеется. Солдатскими же Георгиевскими крестами, как свидетельствуют немногие дошедшие до нас документы, к сожалению, не по всем полкам (неизвестны данные по Чеченскому и Черкесскому полкам), был награжден ряд офицеров, проявивших мужество в июньских и июльских боях... В Кабардинском конном полку расквартированном в украинской деревне Воровцы, 27 июля 1917 года состоялись выборы полковой наградной Думы. Согласно новому положению Временного правительства, в Думах отныне решались вопросы о награждении как офицеров солдатскими Георгиевскими крестами, так и нижних чинов. На следующий день, 28 июля, полковник Абелов своим приказом утвердил состав наградной Георгиевской Думы Кабардинского конного полка: «Членами в полковую наградную Думу избранными оказались: от 1-й сотни корнет Али Инароков и юнкер милиции Измаил Абезыванов, от 2-й сотни вольноопределяющийся Ахмед Лафишев и младший урядник Гид Каншаов, от 3-й сотни подпрапорщик Исмаил Тхазеплов и юнкер Туган Ку-дашев и от 4-й сотни младшие урядники Хажимуса Кулатов и Хаджи-Мурат Асанов»90. Члены наградной Георгиевской Думы корнет Али Инароков и подпрапорщик Исмаил Тхазеплов имели все четыре степени Георгиевского креста, остальные являлись кавалерами Георгиевских крестов, заслужив их на полях сражений в Галиции и Румынии. А ветеран русско-японской войны Хаджи-Мурат Асанов получил Георгиевский крест еще в 1905 году. Подобные наградные Думы в те дни были избраны и в других полках дивизии, но сведений об их составе разыскать в архивах не удалось. С начала августа начались заседания полковых Дум, на которых принимались постановления о награждении офицеров Георгиевскими крестами. С ноября 1916 года в Кабардинском конном полку служил штабс-ротмистр Георгий Федорович Волошинов, до этого воевавший в составе Татарского полка и заслуживший в его рядах Георгиевское оружие. В период июньских и июльских боев в Галиции он командовал 1-й сотней. Собравшись на свое первое заседание, Георгиевская Дума Кабардинского полка единогласно принимает решение наградить этого отважного офицера солдатским Георгиевским крестом. И 11 августа 1917 года командир «Кавказской туземной конной дивизии» генерал-лейтенант Багратион в своем приказе объявит: «Утверждаю постановление Георгиевской Думы Кабардинского конного полка от 2-го сего августа об удостоении штабс-ротмистра Георгия Волошинова солдатским Георгиевским крестом 4-й степени за то, что 4-го июля 1917 года под дер. Новица, когда отошли наши пехотные части, не обращая внимания на паническое бегство их, поскакал с 1-ю сотнею по направлению к неприятелю, и, личною разведкою выяснив тяжелую обстановку нашего участка, присоединил к своей сотне 2-ю сотню полка, и, подведя обе сотни ближе к неприятелю, развернув их в боевой порядок, по личной инициативе лихо повел всадников в конную атаку, и загнал неприятельскую пехоту за проволочные заграждения, в их окопы. Затем штабс-ротмистр Волошинов с несколькими всадниками пробился через заграждения, где освободил наших и забрал пленных германцев, давших потом очень ценные показания...»91. Постановлением Георгиевской Думы Кабардинского конного полка от 24 августа награжден солдатским Георгиевским крестом 4-й степени: Прапорщик Ибрагим Лафишев — «за то, что он 2 июля перед конной атакой, будучи выслан с дозорными для определения укрепления противника, подошел к проволочным заграждениям и, несмотря на сильный ружейный и пулеметный огонь неприятеля, перерезал проволочные заграждения последнего и тем дал возможность сотне пойти в атаку»92. Ибрагим Абубекирович Лафишев — «из кабардинцев селения Лафишево» (Псыхурей). Родился 12 июля 1895 года. Получил «Свидетельство Пятигорской гимназии от 10 сентября 1915 года о выдержании испытаний на поступление вольноопределяющимся 2-го разряда». В Кабардинский конный полк вступил добровольцем 1 октября 1915 года. Замужество в боях награжден чином юнкера и двумя Георгиевскими крестами — 4-й степени за то, что на реке Днестре в районе деревни Шутроминце в ночь «с 14-го на 15 декабря 1915 г. вызвался охотником в разведку, что и выполнил с успехом»; «3-й степени № 181435» за то, что в Румынин «24 декабря 1916 г. у дер. Византия-Розаска, находясь в секрете и будучи окружен противником, с явной личной опасностью, пробился и присоединился к своей части»93. Приказом командующего Юго-Западным фронтом от 13 июня 1917 года юнкер Ибрагим Абубекирович Лафишев произведен в прапорщики. В период Гражданской войны офицер Лафишев служил в белой армии в рядах Кабардинской конной дивизии. В 1920 году эмигрировал за границу — жил в Турции, Франции, затем переехал в США, где в пятидесятые годы и скончался. Постановлением Георгиевской Думы 2-го Дагестанского конного полка от 8 августа награждаются солдатскими Георгиевскими крестами 4-й степени: Подпоручик Ага Джафаров -«за то, что в бою за гор. Калуш 29 июня, будучи послан в боевой разъезд со взводом для охраны нашего левого фланга и увидевши наступающие от полустанка цепи противника, спешился и, несмотря на губительный огонь, самоотверженно жертвуя собой, удерживал наступление противника, подвергаясь опасности быть окруженным, чем дал возможность удержаться всем сотням на своих позициях». Корнет Федор Божко — «за то, что командуя сотней во время боя у мест. Калуш, своей храбростью, находчивостью, спокойствием, умело руководя работой своей сотни, сумел создать обстановку настолько благоприятную, что решительно отбил атаки противника, несмотря на отчаянное положение, сам находясь в самых опасных местах и сам лично наблюдал за всеми, везде проявляя пример воинской доблести»94. Подпоручик Батырхан Арацханов, посмертно,- «за то, что в бою 4 июля с. г., будучи в цепи наших спешенных сотен, попавших в критическое положение, собственным примером самообладания и храбрости воодушевил всадников, упорно отбивающихся от превосходящих сил наседающего противника. Был везде впереди, жизнью своей запечатлев свой подвиг»95. Батырхан Арацханов в августе 1914 года вступил всадником во 2-й Дагестанский полк. За боевые заслуги получил в награду Георгиевские кресты 4-й и 3-й степени и офицерский чин. В 1916-м был награжден орденом св. Анны 4-й степени с подписью «За храбрость» . Прапорщик Абумуслим Атаев — «за то, что в бою у дер. Новица 3 июля, вызвавшись охотником с несколькими всадниками на опасную разведку, под губительным огнем, проявив находчивость, распорядительность и выдающуюся храбрость, собрал ценные сведения, помогшие нашим спешенным цепям разобраться в положении, что дало возможность отразить атаки противника»96. Абумуслим Атаев с 1914 года служил всадником во 2-м Дагестанском полку. Был награжден Георгиевскими крестами 4-й, 3-й степени и за боевые отличия произведен в прапорщики. Осенью 1915 года заслужил орден св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». Корнет Исмаил Акчурин — «за то, что в бою у дер. Клювинце 17 июля с. г. при наступлении противника, самоотверженно забывая об опасности, ободрял всадников; руководил своей сотней настолько умело, что остановил наступление противника»97. Корнет Исмаил Акчурин в боях на Румынском фронте заслужил орден св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». Постановлениями Георгиевской Думы Ингушского конного полка от 19-го и 24 августа награждены солдатскими Георгиевскими крестами 4-й степени: Поручик МагометБек-Бузаров — «зато, что 26 июня 1917 года, когда была отрезана дорога высланному от Ингушского конного полка в расположение неприятеля разъезду, поручик Бек-Бузаров с полусотней всадников, видя безвыходное положение разъезда, увлекая всех всадников собственным примером, бросился к нему на выручку и, несмотря на сильный действительный как артиллерийский, так и ружейный огонь противника, принудил противника остановить преследование разъезда и отступить назад, чем был предотвращен обход неприятелем наших наступающих войск и восстановлена прерванная во время боя связь»98. Поручик Магомет Иналович Бек-Бузаров за боевые отличия в период Брусиловского прорыва награжден орденом св. Анны 3-й степени с мечами и бантом, на Румынском фронте — орденом св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». Поручик Дудар Добриев — «за то, что в бою 4 июля 1917 года самыми решительными мерами остановил часть бежавшей нашей пехоты и влил ее в цепь спешенных всадников. Этими решительными действиями было остановлено наступление противника и спасено наше положение»99. Поручик Дудар Арсанакович Добриев в период Брусиловского наступления летом 1916 года заслужил орден св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом; за боевые отличия в декабрьских боях в Румынии награжден орденом св. Станислава 2-й степени с мечами. «Ингушского конного полка штабс-ротмистр Баранов -за то, что в ночь с 13-го на 14 июля во главе 4-й сотни, идя на разведку и наткнувшись в деревне Хавилов-Малый на германские посты, выбил их из деревни, потом двинул сотню, насчитывающую 50 всадников на Мшанец, где сотня была окружена германской пехотой, открывшей по ней сильный ружейный огонь. Благодаря распорядительности и смелости штабс-ротмистра Баранова сотне удалось прорвать цепь германцев (силою приблизительно до трех рот) и отойти под артиллерийским огнем на деревню Хавилов-Великий, и потом до 3 часов 14 июля, смело распоряжаясь во главе сотни, выдержал 10-часовой арьергардный бой, сдерживая во много раз сильнейшего противника, и отвел сотню, только расстреляв все патроны»100. Александр Николаевич Баранов имел солдатский Георгиевский крест 4-й степени, получив его в 1900 году в период Китайской кампании. На русско-японской войне уже в чине офицера заслужил два ордена. В Ингушском конном полку — с сентября 1914 года. За время службы в рядах Ингушей удостоен Высочайшего благоволения и пяти орденов, среди которых — св. Георгия 4-й степени за мужество при взятии деревни Езераны в период Брусиловского наступления. Постановлениями Георгиевской Думы Татарского конного полка от 18-го и 22 августа 1917 года награждаются солдатскими Георгиевскими крестами 4-й степени: Офицер штаба Кавказской конной дивизии «Кабардинского конного полка ротмистр Кубатиев — за то, что 28-го июня с. г. во время боя под гор. Калушем находился на наблюдательном пункте на колокольне костела в самом городе, который обстреливался ураганным огнем тяжелой артиллерии противника. Огонь был настолько сильным, что сам костел был им разрушен до основания и весь город пылал. Но ротмистр Кубатиев, презирая личную опасность и сознавая важность наблюдения за противником, все время не покидал наблюдательный пункт и, сообщая о всех передвижениях противника, тем самым способствовал нашему успеху в деле отстаивания города Калуша»101. Старший адъютант штаба Кавказской конной дивизии по строевой части ротмистр Дохчико Кубатиев состоял в списках офицеров Кабардинского конного полка. За боевые отличия награжден пятью орденами. Командир Татарского полка полковник князь Леван Ма-галов — «за то, что 29-го июня 1917 года у гор. Калуша лично руководил действиями полка под действительным пулеметным и орудийным огнем противника, ободряя всадников примером личной храбрости, в результате чего, противнику не удалось завладеть гор. Калушем»102. Татарского конного полка корнет князь Хаитбей Шервашидзе — «за то, что 26-го июня 1917 года у дер. Беднарув, командуя сотней, был окружен сильнейшим противником, но, бросившись на него, пробился и присоединился к полку, захватив при этом 8 пленных»103. Корнет Хаитбей Шервашидзе происходил из владетельных князей Абхазии. За храбрость в боях награжден орденами св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом и св. Станислава 2-й степени с мечами. ПоручикДжамшидХанНахичеванский — «зато, что 29-го июня 1917 года у гор. Калуша, будучи впереди своей сотни, первый бросился на противника в атаку и обратил его в паническое бегство»104. Поручик Джамшид Хан Нахичеванский — потомок владетеля Нахичеванского ханства. Награжден четырьмя орденами. Татарского конного полка корнет граф Николай Бобрин-ский — «за то, что 28-го июня 1917 года у гор. Калуша отбил противника, зашедшего во фланг нашим частям предотвратив неминуемый прорыв нашего фронта»105. В августе 1917-го в войсках станет известно и о том, что «постановлением отдельных частей» 12-го армейского корпуса солдатский Георгиевский крест 4-й степени был присужден его командиру генерал-лейтенанту Владимиру Андреевичу Череми-сову «за блестящую подготовку и управление славными боями корпуса 23-26 июня». Под его командованием сражалась в те июньские дни и Кавказская конная дивизия ш. * * * Утверждая постановления полковых Георгиевских Дум о награждении офицеров солдатскими Георгиевскими крестами, командир дивизии генерал-лейтенант Багратион в своем приказе объявит и о следующем: «Приказом Армии и Флоту 31 мая с. г. утверждено пожалование командующим 9-й армиею за отличия в делах против неприятеля: 2-го Дагестанского конного полка поручикам графу Михаилу Толстому и Нуретдину Акаеву — ордена св. Станислава 2-й степени с мечами... За отлично-усердную службу и труды, понесенные во время военных действий, Чеченского конного полка прапорщику Чингис-Хану Эльмурзаеву — ордена св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом»107. * * * В документах Кавказской конной дивизии содержатся сведения и об офицерах, награжденных орденами за мужество в июньских и июльских боях 1917 года. «Приказом VIII армии от 27 июня с. г. № 2661 Чеченского конного полка поручик Владимир Беридзе и корнет Абдул-Вагап Дубаев, за отличия в делах против неприятеля награждены орденом св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость»10S. * * * «Приказом армиям Юго-Западного фронта 6 июля сего года за № 790, за боевые отличия в делах против неприятеля, награжден орденом св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом: Чеченского конного полка: Штабс-капитан Саид-Альви Кадиев»109. * * * «Приказом VIII армии от 30 июля с. г. за № 1056 за отличия в делах против неприятеля награждены орденами: Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом Ингушского конного полка Подпоручик милиции Алисхан Плиев. Прапорщик милиции Хаджи-Мурат Местоев. Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» Чеченского конного полка. Подпоручик Абдул-Муслим Борщиков. Ингушского конного полка Корнет Камбулат Добриев. Прапорщик Осман Нальгиев. Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом Состоящие в прикомандировании: к Ингушскому конному полку прапорщик3-гоОсетинского пешего батальона Сафар-Бек Тамасханов и Указанный в приказе прапорщик Ахия Кургокович Джа-боев, прикомандированный к Чеченскому полку, награжденный за боевые отличия в летних боях орденом св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом, был известным в Нальчикском округе учителем. Он родился в 1874 году в Хуламском обществе Балкарии. После окончания Закавказской учительской семинарии в Гори работал в селениях Кабарды, затем в Нальчикской горской школе, преобразованной в реальное училище. В начале 1915 года Ахия Кургокович добровольно уходит на службу в армию и станет всадником Чеченского конного полка111. Из полка вскоре его направят в Телавскую школу прапорщиков. Весной 1916-го, по завершении ускоренного курса обучения, прапорщик Джабоев, как свидетельствует документ, «был откомандирован на Кавказский фронт и назначен командиром 1-го конного вьючного транспорта», доставлявшего военные грузы и продовольствие на передовые позиции русских частей под Трапезундом, в Турции. С марта 1917 года Ахия Джабоев служил в Чеченском конном полку, куда переводится по его ходатайству. Так он вновь оказался в одной части вместе с ротмистром Барасби Саляховичем Мамышевым, на родной сестре которого был женат. После возвращения осенью 1917 года Кавказской конной дивизии на Северный Кавказ прапорщик Джабоев продолжал нести службу в Чеченском полку. Потом, в середине декабря, его переведут из Грозного в Нальчик, в Кабардинский конный полк. И 19 декабря полковник, Абелов в своем приказе укажет: «Прапорщика Джабоева назначить младшим офицером в 3-ю сотню»112. Он служил в полку до марта 1918 года, вплоть до последних дней его существования. В 1919-м прапорщик Ахия Джабоев был мобилизован белыми властями и служил в Кабардинской конной дивизии с производством в чин корнета. С приходом Советской власти дважды арестовывался и подвергался заключению, но затем освобождался. С 1923 года заведовал школой в селении Вольный Аул. В декабре двадцать шестого арестован в третий раз. По сфабрикованному в ОГПУ делу учитель Ахия Кургокович Джабоев обвинялся в «антисоветской деятельности», «связях с бандитами» и распространении «ложных слухов в контрреволюционных целях». Ветеран Чеченского и Кабардинского полков, учитель Ахия Кургокович Джабоев был расстрелян в Нальчике в ночь с 6-го на 7 апреля 1927 года113. Летнее 1917 года наступление российской армии окончилось неудачей. В стране же все более обострялась политическая обстановка, усиливался хаос, продолжался развал армии, нагнеталась «классовая ненависть» — все то, что совсем уже скоро бросит Россию и все ее народы в кровавое горнило братоубийственной Гражданской войны... 8 полдень 7 августа 1917 года начальник штаба Кавказской конной дивизии полковник Гатовский из села Остапковцы направил приказание командирам всех полков и частей, предписывая им, «ввиду ожидаемой на днях перевозки дивизии на Северный фронт», срочно, к 24 часам того же дня, представить ему сведения о требуемом количестве вагонов для перевозки людей, лошадей, имущества и вооружения"'1. Приказание Гатовского еще более усилило давно идущие в дивизии разговоры и предположения о том, что кавказским полкам предстоит оказать Временному правительству помощь в наведении в Петрограде порядка и подавлении антиправительственных «большевистских сил»... 9 августа командующий дивизией генерал-лейтенант Багратион объявил в своем приказе о новых назначениях в командном составе, в связи с переводом на новое место службы командира 3-й бригады генерал-майора Александра Васильевича Гагарина: «Командир Черкесского конного полка полковник князь Чавчавадзе допускается к командованию 3-й бригадой и Черкесского конного полка полковник Султан Крым-Гирей — командиром этого полка»115. Так полковник Крым Селетович Султан-Гирей, известный как Султан Крым-Гирей, стал во главе Черкесского полка, являясь в то же время председателем полкового и дивизионного комитетов, созданных в армии по распоряжению Временного правительства. Незадолго до этого, когда в Галиции еще шли боевые действия, ему срочно пришлось покинуть полк и выехать в родной аул под Екатеринодаром, что в тех условиях могло быть связано со смертью кого-то из его близких. И там, в Кубанской области, Султан Крым-Гирей, прошедший через сражения Японской и Первой мировой войн, храбрый и умный человек, с большим кругозором, прекрасно разбиравшийся в сложившейся в тот период в стране и в армии обстановке, выступил в печати со статьей «Кавказская туземная конная дивизия (Письмо полковника «Дикой дивизии»)», подписав ее: «Находящийся в кратковременном отпуску полковник Султан Крым-Гирей». 15 июля 1917 года статья была опубликована в Екатерино-даре «органом республиканской мысли»-газетой «Новая жизнь». Ее также перепечатали екатеринодарские газеты «Вольная Кубань» и «Листоквойны»*. В том «письме» полковника Султана Крым-Гирея содержалась удивительно верная оценка ситуации, связанной с Кавказской конной дивизией, ее местом в идущей войне и сложных политических событиях в России, а мысли, им высказанные, актуальны и по сей день. «С самого начала этой великой войны на западном фронте беспрерывно работает целая дивизия кавказских добровольцев,-писал Султан Крым-Гирей.- Не мне напоминать читателю о славных делах этой дивизии. Они достаточно ярко обрисованы почти во всех сообщениях Верховного Главнокомандующего и в бесчисленных корреспонденциях с театра войны. Достаточно, если вспомнить о действиях так называемой «Дикой дивизии» в прошлогоднем наступлении генерала Брусилова, когда наша дивизия за лето 1916 года сделала шестнадцать конных атак, причем в каждой из этих атак принимали участие не менее сотни, зачастую дивизионы, целые полки, и даже бригады. Атаки эти производились неоднократно против нерас-строенной австро-германской пехоты, тяжелых и легких батарей и пулеметов. В числе прошлогодних трофеев дивизии были: 6 германских тяжелых гаубиц, много пулеметов и несколько тысяч пленных германцев и венгров. За это же время наша дивизия ходила в атаку и в пешем строю, совершая изумительные подвиги, чем приводила в восхищение как боевых соседей, так и высший командный состав... Все это перечисляется для того, чтобы все знали, почему туземцы, пославшие своих сыновей и братьев на фронт, с чувством полного удовлетворения могут следить за подвигами близких им людей.
Я могу заверить своих земляков и читателей, что все чины нашей дивизии преисполнены желанием наилучшим способом исполнить свой долг перед Россией и кому суждено — вернуться, не замарав честь тех народов, которые послали нас и теперь вправе этого ожидать от нас». Далее полковник Султан Крым-Гирей в своей статье обратился к событиям, связанным с Февральской революцией, рассказав о положении дел и настроении в дивизии на общем фоне ситуации, складывавшейся в армии и по стране: «К сожалению, со дня великой русской революции вокруг нашей дивизии ходили и ходят всевозможные небылицы и слухи. Один из этих слухов последнего времени заставляет написать эти строки. Предупреждаю, что я не занимаюсь и не буду заниматься политикой, пока я солдат и ношу военный мундир, потому что солдат-политик не сумеет в нужную минуту быть просто солдатом... Перед самым переворотом ходили упорные слухи, что нашу дивизию возьмут в Петроград для поддержания ускользавшей власти старого правительства... К величайшему счастью, старая власть нас для этих целей не беспокоила, и мы продолжали нести нашу почетную боевую службу на поле чести. Когда переворот совершился и новое правительство стало нуждаться в опоре верных долгу войск — стали поговаривать, что нас могут для наведения порядка в России взять в тыл. На эти слухи я, как председатель комитета Кавказской конной дивизии и полкового комитета Черкесского конного полка, неизменно отвечал, что ни при каких обстоятельствах для подавления каких-либо беспорядков в России мы, туземцы, не должны быть привлечены, и свое отрицательное отношение к этому вопросу объяснял так: «Несмотря на то, что наши мусульманские полки в настоящее время самые надежные и самые дисциплинированные и они всецело (как подобает истинным солдатам) повинуются своим начальникам и Временному Правительству, но все же они не чисто русские люди. Если они, действуя против мятежников, губящих Россию, и против самых закоренелых уголовных преступников, арестуют кого-нибудь — непременно будут кричать, что «Дикая дивизия» совершает насилие против светлых личностей русской свободы». И потому, писал в статье Султан Крым-Гирей, он «неоднократно в беседах с всадниками и офицерами, командирами и начальствующими лицами дивизии высказывал мысль», что посылать их, кавказцев, «в карательную экспедицию не надо, и если это сделают, то совершат величайшую несправедливость против туземных полков и их населения. Великая Россия сумеет найти среди многомиллионной армии верных долгу людей. Русская болезнь должна быть вылечена русскими же средствами, т. е. если необходимо, то русские полки должны сами навести порядок внутри страны. Если бы я был среди русских солдат, то звал бы их всех исполнить свой долг перед Родиной как на фронте, так и в тылу. Но туземные полки в других условиях, вероятно, и не будут посланы внутрь России. Зато я ручаюсь,- продолжает в статье полковник Султан Крым-Гирей,- если бы среди нашего туземного населения появились бы политические или иные группы людей, готовых погубить Россию и русскую свободу, то все наши конные полки, и я первый, пошли бы против них и своими усилиями уничтожили бы подобные явления. А против русских людей, какие бы преступления они ни совершали, не следует нас посылать. Я убежден, что таково господствующее мнение наших полков и всего туземного населения». В завершение своей статьи в екатеринодарской газете « Новая жизнь» полковник Султан Крым-Гирей говорит, что «все вышеизложенное» им вызвано тем, что в «Русском Слове» была помещена заметка, в которой писалось, что «части Чеченского конного полка участвовали при водворении порядка в Петропавловской крепости» в Петрограде. Но это совершенно не соответствовало действительности. «Ведь беспрерывно Ставка сообщает, что Туземная конная дивизия все время действует западнее Станиславова у р. Ломни-цы»,- с гордостью за свою дивизию и кавказские полки заявляет Султан Крым-Гирей. И в подтверждение их геройских дел на фронте привел примеры, указав, что 29 июня «Чеченский конный полк сделал смелую атаку перед г. Калушем и взял 4 тяжелых орудия», а 4 июля — 2-й Дагестанский, Черкесский и Кабардинский полки совместно с пехотным батальоном «блестяще атаковали наступающего неприятеля и спасли положение». «Все это дает право надеяться, что нашей дивизии нет и не будет в Петрограде,- писал полковник Султан Крым-Гирей.- Она с беззаветным мужеством будет прикрывать Родину от грозного наступающего внешнего врага»116. Но случится так, что совсем скоро кавказские полки окажутся на гребне сложных политических событий, произошедших в стране в конце августа 1917 года. И сыны Кавказа, прославившие себя на полях сражений, сумеют с честью выйти из создавшегося положения и не окажутся в тот переломный период истории вовлеченными в «междоусобную войну» в России, против чего так настойчиво выступал полковник Султан Крым-Гирей... В августовские дни сотрясаемого политическими бурями семнадцатого года началась переброска Кавказской конной дивизии из Подольской губернии в направлении Петрограда. Уже 10 августа полковник Абелов в приказе по Кабардинскому полку объявит: «Согласно приказания начальника Кавказской туземной конной дивизии, полк сего числа погрузился на станции Гречаны и отправился в район станции Новосокольники»117. В те же дни от станции Гречаны, у Проскурова, отходили эшелоны с другими полками и всеми частями дивизии, направляясь в Псковскую губернию, к Новосокольникам, а оттуда на станцию Дно. Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами России генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов, назначенный на этот пост 19 июля 1917 года, в тот период готовил поход верных ему войск на Петроград с целью разгона Советов, наведения твердой рукой порядка в стране, охваченной безвластием, анархией и хаосом. И он считал, что кавказские полки, наряду с другими боеспособными частями, окаясутся надежной силой и опорой в осуществлении его планов. Именно с этой целью приказом Верховного Главнокомандующего генерала Корнилова № 654 от 21 августа 1917 года сосредоточенная в Псковской губернии Кавказская конная дивизия развертывалась в «Кавказский туземный конный корпус». В связи с этим в его состав вливались три новых полка. «Выделить 1-й Дагестанский и Осетинский конные полки из состава 3-й Кавказской казачьей дивизии и переформировать их в 4-х сотенные,- приказывал Корнилов,- остающихся затем людей... обратить на формирование 2-го Осетинского конного полка». Новый корпус, согласно его приказу, должен был состоять из двух дивизий, по которым и распределялись все полки «следующим образом: а) В 1-ю Кавказскую туземную конную дивизию: 1-я бригада — Кабардинский и Черкесский конные полки; 2-я бригада — Чеченский и Татарский конные полки. б) Во 2-ю Кавказскую туземную конную дивизию: 2-я бригада — Ингушский и 1-й и 2-й Осетинские конные полки»118. Вслед за этим последовали и новые назначения командного состава по корпусу. Корпусным командиром был назначен генерал князь Дмитрий Петрович Багратион. 1-ю дивизию возглавил генерал-майор Александр Васильевич Гагарин, вновь вернувшийся в строй ставших для него близкими кавказских полков. Одну из бригад возглавит полковник Гиви Иванович Амилахвари, а в командование 2-м Дагестанским полком вступил «на законном основании» полковник Арацхан Хаджимуратович Хаджи Мурат. Чеченского конного полка полковник Григорий Эдуардович Келер, бывший офицер-воспитатель Владикавказского кадетского корпуса, получил назначение на должность командира 2-го Осетинского полка119. 21 августа 1917 года в тот же день, когда Корнилов приказал преобразовать дивизию в корпус, командир Кавказской конной дивизии генерал-лейтенант Багратион, в предвидении скорых испытний, что выпадут на долю его всадников и офицеров, обратился к ним с приказом, звучавшим как предостережение на пороге грядущих политических потрясений: «Блестящая боевая слава Туземной дивизии, которой она пользуется в рядах Русской Армии, дисциплина, чинопочитание, высокий воинский дух ея, о котором в таких лестных словах отзывались наш Верховный Главнокомандующий народный герой генерал Корнилов на смотру дивизии 12-го июня в мест. Заблотов и командарм VII генерал Селивачев 1-го августа, властно повелевают всем чинам дивизии оградить ныне легендарное в грядущей истории имя всадников Туземной дивизии от всяких попустительств и предлогов к порицанию этого героического названия...» «Льщу себя надеждой,- обращался далее к всадникам и офицерам дивизии генерал Багратион,- что приказ мой будет точно исполнен не за страх перед ответственностью, а во имя ограждения чести доблестного имени Кавказской Туземной конной дивизии и всего светлого и героического, что связано с ним...»120. * * * На исходе августа 1917 года во Владикавказе вышел очередной номер «Терского вестника» с публикацией статьи под названием «О дикой дивизии». «Граф А. Палецкий,-сообщала газета,-по случаю мусульманского вечера в пользу увечных и семей погибших воинов дикой дивизии в газете «Кавказский край» пишет следующие строки о дивизии». И далее шла сама статья, из которой здесь приводятся некоторые выдержки: «Дикая дивизия... Дивизия побывала на всех фронтах — на германском, галицийском и румынском — и везде проявляла чудеса храбрости. Боевые успехи дивизии огромны. В мае [1916 года] у Черно-виц один только Кабардинский полк взял 1483 пленных, в том числе 23 офицера, а в общем на всю дивизию приходится количество пленных, в четыре раза превышающее ее состав. Цифра, как раз обратная недавним успехам «культурной» 11-й армии, из которой четыре солдата бежали от одного германца, позорно обнажая русский фронт... Дивизия понесла за время своей боевой деятельности много потерь... Но кавказские горцы держались и держатся до сих пор с огромным мужеством и непоколебимой твердостью. Это одна из самых надежных наших войсковых частей — гордость русской армии... Кавказцы имели полные моральные основания никакого участия в русской войне не принимать. Мы отняли у кавказцев все: их прекрасные горы, их дикую природу, неисчерпаемые богатства этой благодатной страны... И вот, когда вспыхнула война, кавказцы добровольно пошли на защиту России и защищали ее беззаветно, не как злую мачеху, а как родную мать... Все кавказцы таковы, в них живет еще истинный дух рыцарства — и на предательство, на удары сзади, из-за угла они не способны. Не против России и русской свободы идут воины дикой дивизии. Они сражаются вместе с русской армией и впереди всех, и смелее всех умирают за нашу свободу... Посетив мусульманский вечер, мы отдадим только крошечную частицу того громадного неоплаченного долга, который лежит на всей России, на всех нас, перед Кавказом и перед льющей свою кровь уже три года за Россию — благородной дикой дивизией»121. Написанная в далеком 1917 году статья графа Александра Палецкого и сегодня непосредственно обращена к нам своим призывом воздать должное всадникам и офицерам «благородной» Кавказской конной дивизии за их мужество на полях сражений по защите нашего общего Отечества, ведь все мы до сих пор перед ними в «громадном неоплаченном долгу». * * * И еще одна публикация в газете «Терский вестник», за 19 августа 1917 года, была связана с Кавказской конной дивизией. В ней говорилось о ротмистре Чеченского конного полка Тапе (Абдул-Меджиде) Арцуевиче Чермоеве — председателе ЦК Союза горцев Северного Кавказа и Дагестана. В опубликованной информации названы и его соратники по общественно-политической деятельности — кабардинец Пшемахо Тамашевич Коцев и балкарец Басият Абаевич Шаханов. Местная хроника. Обще-горский съезд. Председатель [Терского] областного исполнительного комитета П. Т. Коцев, и. д. комиссара Временного правительства Б. А. Шаханов и председатель Центрального комитета Союза горцев Т. А. Чермоев выехали в селение Анди Дагестанской области на общегорский съезд — 20-24 августа». * * * 26 августа 1917 года Верховный Главнокомандующий генерал Корнилов, находясь в Ставке в Могилеве, приказал войскам выступить на Петроград. Главной ударной силой являлись 3-й конный корпус, состоявший в основном из казаков, которым командовал генерал Петр Николаевич Краснов (бывший в 1915-м командиром 3-й бригады Кавказской конной дивизии), и полки «Кавказского туземного конного корпуса», вошедшие в состав отдельной (Петроградской) армии, командующим которой 24 августа Корнилов назначил генерала Крымова. В то же время выступление Корнилова готовы были поддержать ударные части, сформированные при штабах ряда фронтов, а также в Петрограде, Москве и других городах. Генерал Корнилов потребовал отставки Временного правительства и передачи всей военной и гражданской власти в его руки, впредь до образования им правительственного кабинета. В ответ на это 27 августа премьер Керенский послал в Ставку Корнилову телеграмму с отстранением его от должности Верховного Главнокомандующего, с возложением этих обязанностей на себя и с приказанием немедленно прибыть в Петроград. Корнилов не подчинился требованиям Керенского, надеясь, что направленные им войска дойдут до столицы. А утром 28 августа он выступил с обращением к армии и гражданам России, спешно переданным телеграфом «по линиям железных дорог -всем начальствующим лицам и дорожным комитетам». В своем обращении Корнилов заявил: «...Великая Родина наша умирает, близок час кончины. Вынужден выступить открыто — я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство под давлением большевистского большинства Советов действует в полном согласии с планом Германского генерального штаба и... убивает армию и потрясает страну внутри... Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ путем победы над врагом до Учредительного собрания, на котором он сам решит свои судьбы и выберет уклад своей новой Государственной жизни»122. Из Петрограда за подписью премьера Александра Федоровича Керенского шли спешные телеграммы всем военным и гражданским властям, объявлявшие генерала Корнилова «заговорщиком», «контрреволюционером» «врагом русской свободы», с приказанием не пропускать по железной дороге двигавшиеся от его имени на Петроград войска. Как известно, так называемый «корниловский мятеж» потерпел неудачу. К началу сентября Корнилов и его сподвижники, в их числе и командующий Юго-Западным фронтом генерал Деникин, были арестованы как «враги революции» для предания их «военно-революционному суду». Но вернемся к концу августа 1917 года чтобы проследить участие в «корниловской истории» частей Кавказской конной дивизии. В связи с тем, что в те дни «Кавказский туземный конный корпус» находился еще на стадии формирования, в событиях, связанных с мятежом генерала Корнилова, фактически участвовали лишь несколько полков Кавказской конной дивизии. В то время генерал Багратион со своим штабом находился восточнее Пскова на станции Дно, от которой шел прямой железнодорожный путь на Петроград. Здесь же, у станции, в окрестных деревнях, стояли кавказские полки. Еще до начала выступления Корнилова Багратион и полковые командиры получили телеграмму из Владикавказа от Центрального Комитета Союза горцев Северного Кавказа и Дагестана, в которой говорилось о том, что, по дошедшим до ЦК слухам, «дивизия примет участие в назревающих событиях» — по водворению порядка в Петрограде. В телеграмме категорически запрещалось кавказским полкам «что-либо предпринимать в политике» и заявлялось, что в случае выступления офицеров и всадников горцев «в этом отношении — отцы, матери, братья и сестры проклянут их»123. 26 августа, когда началось продвижение к Петрограду 3-го конного корпуса, получил приказ быть в готовности к выступлению и генерал Багратион. Но ни он, ни командиры кавказских бригад и полков определенно не знали, какая роль им уготована и куда конкретно должна следовать дивизия. Были только догадки и предположения. Менее месяца спустя после «корниловского мятежа» председатель комитета «Кавказского туземного конного корпуса», командир Черкесского полка полковник Султан Крым-Гирей, выступая 22 сентября во Владикавказе на 2-м «общегорском съезде», созванном ЦК Союза горцев Северного Кавказа и Дагестана, поведал горским делегатам о днях, связанных с выступлением генерала Корнилова. «Я не политик, я только воин,- говорил полковник Султан Крым-Гирей.— Я не в силах передать вам всех чувств, которые мы имеем к вам. Три года мы были далеко от вас, на полях сражений. Мы верили в вас и спокойно работали там. А теперь, явившись сюда, я от имени Туземного корпуса приветствую вас. Мы были далеко от вас, но оставались близкими вам. Политики мы не творили, мы долгом своим считали выполнение боевых предначертаний своего начальства. Мы много пережили в последнее время. Большое участие принял Центральный Комитет в деле нашем, связанном с историей Корнилова»12,1. «...Еще в июле месяце мы определенно заявили о нежелании участвовать во внутренней политической борьбе,— продолжал свое выступление полковник Султан Крым-Гирей, как о том сообщалось в газете «Терский вестник».- Мы хотели быть только воинами... Вскоре затем наша дивизия развернулась в корпус. Части дивизии после долгих и тяжелых боев сильно устали. Тут стало известно, что нас переводят в Проскуров на отдых. Затем получили приказ о переводе нашего корпуса на Северный фронт, к станции Дно. Нам казалось, что мы идем в качестве подкрепления к Риге, где было весьма тяжелое, известное вам, положение. Предполагалось, что наш корпус идет для охраны Балтийского побережья от возможных германских десантов или в Финляндию, где также говорили о возможности наступления немцев. Был и такой слух, что наш корпус будет направлен в Петроград против большевиков...»125. В ночь на 27 августа по приказу свыше началось сосредоточение на станции Дно кавказских полков. Первыми сюда подошли в полной боевой готовности Черкесский и Ингушский конные полки 3-й бригады во главе со своим старым боевым командиром генерал-майором Гагариным. В их составе насчитывалось около 1350 всадников и офицеров. Днем 27 августа начнется погрузка кавказских сотен в эшелоны. Первым «погрузился» Ингушский конный полк полковника АрсланбекаБайтиевичаКотиева. «Во время посадки,- вспоминал полковник Султан Крым-Гирей,- начались пререкания между железнодорожной администрацией и солдатами, распространялись разноречивые слухи, получали с разных сторон телеграммы». Завершит «посадку» в эшелоны и Черкесский конный полк126. Но команда на отправление эшелонов в путь последовала только после полуночи. Было уже три часа 28 августа... «Когда мы были на станции Дно,- продолжал рассказ на съезде горцев во Владикавказе полковник Султан Крым-Гирей, в 3 часа ночи 27 августа получили приказ о нашем выступлении в Гатчину. Но и отсюда дороги разные и нельзя было предвидеть истинную роль нашего передвижения». В тревожной, полной неизвестности обстановке оказались в те ночные часы всадники и офицеры кавказских полков на станции Дно. Но, выполняя приказ, в направлении Петрограда и Гатчины пошли эшелоны с Ингушским полком, за ним — с Черкесским. Потом от станции Дно отойдут эшелоны с Кабардинским и Осетинским полками. «Эшелоны двинулись,- вспоминал о тех событиях полковник Султан Крым-Гирей,- 28-го августа днем стало известно об ультиматуме генерала Корнилова и об объявлении его изменником. Но наше движение продолжалось»127. Об обстановке тех часов и дней можно судить и по статье военного чиновника Ингушского полка, уроженца Терской области, Александра Мурынкина, «Участвовала ли Кавказская туземная дивизия в заговоре Корнилова?», опубликованной в «Терском вестнике» 12 сентября 1917 года. «В первых числах августа, когда дивизия стояла в Подольской губернии,— читаем в статье,-стали распространяться слухи, что дивизию перебрасывают на Северный фронт, и через некоторое время дивизия была погружена в вагоны и отправлена действительно по направлению Северного фронта... Высадили дивизию на станции Дно и расположили в окрестных деревнях. Здесь же все время говорилось о Северном фронте»128. Ночью 26 августа,- продолжает рассказ военный чиновник Мурынкин,- получили приказ «грузиться 27-го на станции Дно. Первым начал грузиться Ингушский конный полк... Скоро погрузка была закончена, но эшелоны почему-то стояли на станции, и только поздно ночью, по прибытии на станцию генерала Багратиона, эшелоны один за другим тронулись дальше в путь... Здесь стали носиться многочисленные слухи о конфликте между Корниловым и министром-председателем Керенским, Слухи эти расстраивали людей, наводили на разные мысли, это чувствовалось, но определенного ничего ни от кого добиться было нельзя, ибо никто ничего знать не мог. Наконец появились слухи, что большевики в Петрограде взяли всю власть в свои руки, что дивизия будто бы идет для подавления мятежа. Затем от одного офицера узнали, что едем в район Гатчины, и от него узнали, что Корнилов предъявил Керенскому известные всем требования. Наконец добрались до станции Сусанино. Здесь слухи и «достоверные» сведения выросли до невероятности, нервируя всех нас до последней степени. К ним прибавилось известие, что впереди большевики разобрали путь, что они выслали навстречу нам свои разъезды, что в Петрограде подожгли заводы, что Керенский ими был принужден освободить из тюрьмы «товарищей»128. «Под таким впечатлением», по словам Мурынкина, к вечеру 28 августа «сотни Ингушского полка и пулеметчики пошли в разведку» в направлении Гатчины и Петрограда, «причем вторая сотня, прослышав что-то недоброе, сначала отказалась идти, но потом двинулась». От станции Сусанине до Петрограда оставалось всего 50 километров, а совсем близко, на боковой железнодорожной ветке, находилась Гатчина. Ту ночь на 29 августа люди, остававшиеся в эшелонах Ингушского полка, провели «в весьма подавленном состоянии, в полной неизвестности». Только когда полковые писари сумели достать на станции Сусанино газету «День», из нее узнали о «заговоре Корнилова». И тогда у всех «оставшихся» в эшелонах возросло беспокойство за ушедшие в разведку Ингушские сотни и за пулеметчиков, которые «ничего не знали» и могли быть при встрече с частями, поддерживавшими Временное правительство, вовлечены «в кровопролитие по недоразумению». Газета читалась «в нашем вагоне», писал Мурынкин, и «вагон этот был заполнен полным-полно русскими солдатами полка, слушавшими с ингушами сообщение газеты». Во время чтения снаружи послышались какие-то возбужденные голоса. Оказалось, вспоминал Мурынкин, что в соседний вагон «посадили арестованных матросов и одного юнкера, посланных к нам в качестве делегатов. Действительно, скоро мы услышали из того вагона: «Разрешите нам переговорить с солдатами, мы присланы к русским». Ожидание тревожной неизвестности все больше овладевало людьми, находившимися в эшелонах Ингушского полка, стоявших на станции Сусанино. «Облегченно вздохнули, когда в 1-м часу ночи освободили арестованных матросов,- читаем в статье Мурынкина,- и один из писарей переговорил с ними, встретившись по дороге к стоявшему вдали от станции паровозу. Один из ингушей, как оказалось, тоже говорил с делегацией после их освобождения и заявил им, что ингуши во всяком случае будут стоять в стороне от политики и что их назначение только на фронт»130. В то время когда эшелоны Ингушского полка стояли на станции Сусанино, в ночь на 29 августа на станции Вырица, в 60 километрах от Петрограда, остановились и эшелоны Черкесского полка, так как «стало известно, что железнодорожный путь был разобран», скажет в своем выступлении на «горском» съезде полковник Султан Крым-Гирей. «Здесь я должен сделать отступление,— продолжит он,— что будто бы, в частности, я и другие из командного состава играли какую-то странную роль под Петроградом. Заявляю, что я, как командир Черкесского полка, делал все к тому, чтобы не сделать черкесов ответственными за большие неприятности, которые могли произойти»131. Утром 29 августа «с передовых линий» полковнику Султану Крым-Гирею «сообщили, что подошла делегация от мусульман», прибывшая из Петрограда в составе — председателя исполкома Всероссийского мусульманского Совета (Милли Шуро) Ахмеда Цаликова, Айтека Намитокова, Захида Шамиля*, Кушбека, «представителя от грузин князя Мачабели и других»132. Эта делегация мусульман — уроженцев Кавказа — приехала в кавказские полки с главной целью — не дать своим землякам оказаться вовлеченными «во внутренние раздоры России», что могло привести к кровопролитию. Весьма показательно в связи с этим и то, что 30 августа, на следующий день после посещения Кавказской конной дивизии, возвратившись в Петроград, Ахмед Цаликов от имени Всероссийского мусульманского Совета — Милли Шуро -подписал обращение «К воинам мусульманам армии и флота» с призывом не подчиняться приказам генерала Корнилова133. Делегаты «от мусульман», продолжал полковник Султан Крым-Гирей свой рассказ на съезде горцев во Владикавказе, «обратились к нам от имени своих народностей, обрисовали нам положение дела вообще и никак не рекомендовали идти вперед. Я им сказал, что «будьте спокойны. Наш полк так думает. Такого же мнения была и вся дивизия... Мы неоднократно заявляли, что ни в коем случае не будем вмешиваться во внутренние раздоры России». Это их удовлетворило. Мне было сказано командиром, что Керенский приказал отправить корпус на Кавказ, на отдых... 30 августа утром я сообщил начальнику, что наши войска ни в коем случае не пойдут в Петроград. Мы стоим в стороне. Я отказываюсь вести свой полк, и начальник дивизии согласился со мной. Во всех частях конного корпуса происходили волнения, расспрашивали, зачем и куда мы идем. В это время к нам подошли эшелоны Кабардинский и Осетинский. Командиру корпуса князю Багратиону мы заявили, что создавшееся положение необходимо обсудить. Это было 29- 30 августа; вся дивизия была остановлена, и комитетам предложили собраться в штабе дивизии»134. * Захид Шамиль — внук имама Шамиля (Исхаков С. М. Российские мусульмане и революция (весна 1917 г. — лето 1918 г.). М., 2004. С. 118). В то же время прояснилась обстановка и в Ингушском полку, эшелоны которого оставались стоять на станции Сусанино. «Утром 30-го было радостнее, — писал военный чиновник Александр Мурынкин в статье «Участвовала ли Кавказская туземная дивизия в заговоре Корнилова?»,- вернулись сотни и пулеметчики, от которых узнали, что Ингуши, встретившись с Петроградскими войсками и узнав о том, что их обманным путем хотели вовлечь в меясдоусобную войну... вернулись обратно. А затем весь полк отошел за станцию Вырица и ожидает дальнейших распоряжений Временного правительства. То же сделали и другие полки»135. Участником событий, связанных с «историей генерала Корнилова» , стал и корнет 4-й сотни Кабардинского конного полка Алексей Алексеевич Арсеньев. Через много лет в своих воспоминаниях, вышедших в Париже, он напишет и о тех тревожных днях: «После недолгой остановки в районе ст. Дно дивизия эшелонами двинулась по железной дороге дальше. К этому времени она была уже развернута в корпус, командовал им наш прежний начдив — кн. Багратион. Атмосфера была напряженная... Эшелон сотни, в которой находился я, следовал, имея на паровозе пулеметную команду с офицером (при «собственной» пулеметной команде, из пулеметов, взятых сотней у австрийцев: пулеметчиками были балкарцы). На станциях уже всюду виднелись обращения Керенского ко — «всем, всем, всем...». Остановил движение корпуса приказ кн. Багратиона. Перевернулась страничка Истории... Движение дивизии на Петроград привлекло к ней особое внимание большевистской организации, и на разложение ее были направлены все силы; однако, несмотря на напряжение агитации, ни одного выступления всадников против офицеров как таковых — не было». «Нужно отметить...- подчеркнет Алексей Арсеньев,— что против офицеров русского происхождения ни в одном полку выступлений не было...»136. * * * Утром 31 августа на станции Вырица собрались командир корпуса генерал-лейтенант Багратион, представители «от мусульман» и Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, члены полковых и дивизионного комитетов, командиры полков, многие офицеры. Заседание открыл и вел председатель дивизионного комитета полковник Султан Крым-Гирей. В результате было принято решение, суть которого сводилась к тому, что в Кавказском конном корпусе должны быть «только воины» и «они ни в коем случае не против русских»137. На заседании избрали делегацию к Верховному Главнокомандующему Александру Федоровичу Керенскому, которая в ночь на 1 сентября специальным поездом выехала со станции Вырица в Петроград. В ту же ночь Петроградское телеграфное агентство распространило на всю страну телеграмму: Петроград. 31.VIII. Сегодня Верховным Главнокомандующим, министром-председателем Керенским была принята делегация Туземной дивизии в составе 68 человек во главе с председателем дивизионного комитета полковником Крым-Гиреем. Командир дивизии князь Багратион передал Керенскому резолюцию, принятую на заседании всех полков, указывающую, что Туземная дивизия вполне подчиняется Временному Правительству и никакой власти, кроме Временного Правительства, не признает. Керенский благодарил делегацию за сознательное отношение к событиям и прибавил, что ничего другого от дивизии не ожидал»138. По свидетельству полковника Султана Крым-Гирея, Керенский, после того как зачитали резолюцию, спросил генерала Багратиона: «Вы знали, князь Багратион, что идете на Петроград?»- «Нет»,- ответил Багратион. «Я знал, что полки корпуса не могли поступить иначе»,- заметил Керенский139. На следующий день, 1 сентября, делегация кавказских полков направилась в «мусульманский Совет», чтобы, как скажет Султан Крым-Гирей, «отблагодарить наших братьев». Затем делегаты посетили Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов — там их торжественно встретили «члены президиума Совета Церетели, Чернов, Скобелев и Архангельский»140. Днем 2 сентября делегация возвратилась «к своим частям». А полковник Султан Крым-Гирей, как председатель дивизионного и корпусного комитетов, задержался еще в Петрограде в связи с тем, что командование, по его словам, «распорядилось, чтобы наш корпус на Кавказ не шел, а остался в тылу Северного фронта». В тот же день, 2 сентября, в связи с «делом Корнилова», приказом Временного правительства по Армии и Флоту «командир Кавказского туземного конного корпуса генерал-лейтенант князь Багратион и командующий 1-й Кавказской туземной конной дивизией генерал-майор князь Гагарин» освобождались от своих должностей и переводились «в резерв чинов при штабе Петроградского военного округа»141. Тогда же отбыл в Петроград исполнявший обязанности начальника корпусного штаба полковник Владимир Гатовский -«для дачи следственной комиссии показаний по делу генерала датам смысл контрреволюционного наступления. В результате «Дикая дивизия» отказалась наступать на Петроград и была возвращена на фронт»148. Еще четверть века спустя в 1977 году в «Советской Военной Энциклопедии» об этом событии будет сказано так: «30 августа (12 сентября) 1917-го «Дикая дивизия» была сосредоточена у ст. Вырица. Ее дальнейшее движение было остановлено революционными войсками. Мусульманская делегация, направленная в «Дикую дивизию» из г. Владикавказа (Орджоникидзе) по инициативе С. М. Кирова, и солдаты революционных частей, защищавших Петроград, разъяснили горцам-солдатам смысл корниловщины. В результате «Дикая дивизия» отказалась наступать на Петроград и была возвращена на фронт»149. А в энциклопедии «Великая Октябрьская социалистическая революция», изданной в 1987 году, этот факт уже дан в такой интерпретации: «По инициативе С. М. Кирова в «Дикую дивизию» большевики направили делегацию представителей горских народов, которая разъяснила всадникам цель корниловщины. Полки отказались участвовать в мятеже...»150. Не подтверждается документальными источниками и сведение энциклопедии о том, что в те дни из состава дивизии «350 человек... перешли на сторону революционных войск». * * * После бурных событий конца августа всадники и офицеры Кавказского корпуса находились в Псковской губернии в ожидании предстоявшего отправления на Кавказ. Вчитаемся в приказы и иные документы тех дней, чтобы в какой-то степени представить себе течение жизни в полках и дивизиях корпуса... 6 сентября 1917 года Кабардинского конного полка «поручику Николайчику сдать, а корнету Урусбиеву принять должность полкового адъютанта на законном основании»151. Корнет Чепеллеу Урусбиев в сентябре 1915 года окончил Чугуевское военное училище. В Кабардинском полку служил офицером в сотне, начальником полкового оружия, а с начала июня 1917-го, в связи с болезнью поручика Дмитрия Николайчика, исполнял обязанности полкового адъютанта. Выполняя всю необходимую по должности работу, он принимал непосредственное участие в боях летнего наступления в Галиции и за отвагу был награжден орденом св. Станислава 2-й степени с мечами, который стал его четвертой наградой за время службы в Кабардинском полку. 12 сентября. Приказом по Армии и Флоту «за отличия в делах с неприятелем» подпоручик Кабардинского конного полка Хабиж Абдурахманов произведен в поручики. Еще будучи урядником, он в 1915 году заслужил Георгиевский крест 4-й степени и чин прапорщика152. Приказом армиям Юго-Западного фронта за № 616 1917 года «мл. урядник из вольноопределяющихся Чеченского конного полка Хасан Абдулкадыров, за отличия в делах против неприятеля, произведен в прапорщики»153. Из приказа по Кавказскому конному корпусу: № 7. 12 сентября. § 2. «Командир 2-й бригады бывшей Кавказской туземной конной дивизии генерал-майор принц Фазула-Мирза Каджар допускается к исполнению должности начальника 1-й Кавказской туземной конной дивизии». § 4. Командир 1-й бригады «бывшей» Кавказской конной дивизии полковник князь Гиви Иванович Амилахвари «допускается к командованию 1-й бригадой 2-й дивизии». § 6. «Во временное командование 2-й Кавказской туземной конной дивизией, впредь до прибытия начальника дивизии, вступить начальнику Осетинской пешей бригады полковнику Баеву, с исполнением обязанностей по командованию Осетинской пешей бригадой»154. Командиром 2-й Кавказской конной дивизии был назначен генерал Иосиф Захарович (Созрыко Дзанхотович) Хоранов, уроженец Осетии. Он участвовал в войнах с Турцией и Японией -«участник походов 1877 и 1904 годов». В Первой мировой войне генерал-майор Хоранов, командуя бригадой в 1-й Терской казачьей дивизии, заслужил орден св. Георгия 4-й степени155. Его сын штабс-ротмистр Михаил Хоранов, казачий офицер, сражаясь в рядах Татарского полка Кавказской конной дивизии, получил в награду Георгиевское оружие. * * * 13 сентября 1917 года командир корпуса генерал-лейтенант «Через несколько дней мы все уйдем на Кавказ. К Вам обращаюсь, горцы! По Кавказу и по геройской службе Вашей на войне знаю Ваш характер: рыцарски благородный, заступник обиженного, гордый своей честью — таков облик славных представителей Кавказа, в командование которыми я с гордостью вступил... По прибытии в родные земли Вы должны помнить, что на Вас будут смотреть, как на образец истинных воинов. Слава о Ваших боевых подвигах отметила Вас среди народа. По Вас будут учиться дисциплине и порядку. Зная Ваш нрав и самолюбие, уверен, что Вы явите пример этой дисциплины, покажете себя достойными Вашего боевого прошлого»156. Уже 16 сентября во Владикавказ отбыл со штабом корпуса генерал Половцев. С ним выехал туда и председатель корпусного комитета, командир Черкесского полка полковник Крым Селе-тович Султан-Гирей (Султан Крым-Гирей), приглашенный на 2-й съезд Союза горцев Северного Кавказа и Дагестана. Через несколько дней из района Пскова начнется отправление на Кавказ всех полков и приданного корпусу 8-го Донского казачьего артиллерийского дивизиона. 26 сентября 1917 года владикавказская газета «Терский вестник» опубликовала сообщение: «Центральный Комитет Союза объединенных горцев Северного Кавказа и Дагестана получил от военного министра следующую телеграмму: «Военный министр приказал сообщить: Туземный корпус возвращается на Кавказ. Временное правительство счастливо засвидетельствовать, что рожденные в свободе горцы остались верны делу свободы в тяжелые дни минувших испытаний, когда темные силы пытались их обманно использовать для того, чтобы задушить свободу»157. Три года находились в Действующей армии всадники и офицеры кавказских полков. И вот теперь, в конце сентября — начале октября 1917 года, эшелоны повезли их в родные края. Героев войны торжественно встречали представители местных властей, родственники и земляки — в Нальчике и Владикавказе, Назрани и Грозном, Темир-Хан-Шуре и Екатеринодаре, в Сухуми и на юге Закавказья, в Елизаветполе. Для всадников и офицеров кавказских полков начиналась новая жизнь в мирных условиях, в родных местах. Но все они, оставаясь в своих частях, сохранявших в целости военную структуру, продолжали жить по военным законам. Так согласно донесению командира Кабардинского полка полковника Владимира Давидовича Абелова, направленному из слободы Нальчик командующему 1-й Кавказской конной дивизией генерал-майору Фазула-Мирзе Каджару, находившемуся со штабом в Пятигорске, в полковом составе на 23 октября состояло: «Сотни — 4, пулеметов — 4, офицеров — 42, шашек — 498»158. В приказах по полку полковник Абелов отметит: «Приказом Армии и Флоту с 29 сентября 1917 года вверенного мне полка корнет Урусбиев (Чепелло) произведен в поручики». Приказ от 21 октября 1917 года: «§ 1. Старший врач Кабардинского конного полка коллежский асессор Бекмурза Шогенов допускается к исполнению должности дивизионного врача 1-й Кавказской туземной конной дивизии». «§ 4. Вместо откомандированного в распоряжение Кабардинского народа полкового муллы кадия Алихана Шогенова на эту должность назначается младший урядник вверенного мне полка Казгери Максидов, которого считать в этой должности с 12-го сентября сего года»159. Приказом Временного правительства по Армии и Флоту от 24 октября 1917 года ротмистр Кабардинского конного полка Барасби Саляхович Мамышев «произведен в чин подполковника»160. 8 полковых приказах отражалась и личная жизнь фидеров: 9 января 1918 года. «Внести в послужной список корнета Али Инарокова его жену Фардоус Ильясовну, урожденную Сарову, вероисповедания магометанского. Справка: рапорт корнета Инарокова от 6 января 1918 года за №9». 15 января. «Занести в послужной список ротмистра Хана Эриванского его жену Шамшиту, урожденную Айдебулову. Справка: рапорт полкового кадия от 11 января 1918 года за № 18». 26 января. «Внести в послужной список прапорщика вверенного мне полка Султана Инарокова его жену Сафият Асланбе-ковну, урожденную Мисостову. Справка: рапорт полкового кадия от 24 января с. г. за № 19»161. * * * Интересную информацию донес до нас приказ корпусного командира генерала Половцева от 11 октября 1917 года, в котором сказано: «2-го Дагестанского конного полка поручик граф Толстой, состоящий в прикомандировании к кадру запаса, прикомандировывается к штабу 1-й Кавказской туземной конной дивизии»162. Это говорит о том, что поручик Михаил Львович Толстой, сын великого писателя, награжденный за храбрость в боях пятью орденами, той осенью вместе с корпусом приехал на Северный Кавказ и по-прежнему служил вместе со своими горскими боевыми товарищами. И теперь, будучи прикомандированным к штабу 1-й Кавказской конной дивизии, находившемуся в Пятигорске, поручик Толстой несомненно по делам службы бывал в Нальчике и Грозном, где встречался с командирами Кабардинского и Чеченского полков (входивших в 1-ю дивизию) полковниками Владимиром Абеловым, Джамалутдином Мусалаевым и полковыми офицерами. * * * Из срочной «по военным обстоятельствам» телеграммы командующего корпусом генерал-лейтенанта Половцева в штабах дивизий и полков станет известно о том, что 25 октября в Петрограде произошел переворот и власть перешла в руки большевистского Совета Народных Комиссаров. В^вязи с падением центральной власти в лице Временного правительства, Кавказский конный корпус и его полки, как национальные части, теперь фактически подчинялись Центральному Комитету Союза объединенных горцев Северного Кавказа и Дагестана, возглавляемому Абдул-Меджидом Чермоевым, формально еще оставаясь под началом командующего Кавказской армией на Турецком фронте. Несмотря на произошедшую в Петрограде Октябрьскую революцию, обстановка в частях «Кавказского туземного конного корпуса» первое время оставалась спокойной. Еще в начале октября корпусной командир Петр Александрович Половцев посетил центр Кубанской области — город Ека-теринодар. Здесь он произвел смотр части Черкесского конного полка, только что прибывшей эшелоном из Псковской губернии. Ранее отправленные из России на Кавказ две сотни в то время уже находились в местах их первоначального формирования: 3-я сотня, состоявшая в основном из карачаевцев, в Ба-талпашинском отделе и 4-я Абхазская — в Сухуми. «9 октября в Екатеринодаре я видел 1-ю и 2-ю сотни Черкесского конного полка с пулеметной командой и хором трубачей,-объявлял 28 октября 1917 года в приказе № 22 по корпусу генерал-лейтенант Половцев.- Несмотря на то, что сотни высадились накануне, представились они в конном строю прекрасно, лошади в хорошем виде, у всадников выправка не пострадала, одежда тоже однообразная и щеголеватая, которой Черкесы неизменно отличались. В строю полный порядок... Скажу одно, что Черкесы остались той же блестящей, чисто кавалерийской частью, которою всегда были и несомненно будут, в особенности под командою такого доблестного кавалериста, как полковник Султан Крым-Гирей»163. В том же приказе № 22 Половцев укажет, что 26 октября в колонии Еленендорф, около города Елизаветполя, в Закавказье, он «смотрел Татарский полк». До нас дошли документы, связанные со смотром генералом Половцевым и Кабардинского конного полка. 14 ноября полковник Владимир Давидович Абелов получил из Владикавказа телеграмму, из которой уэнал, что на следующий день командующий Кавказским конным корпусом будет «смотреть» его полк. И уже с утра 15 ноября полковой адъютант поручик Чепеллеу Урусбиев направил командирам 1-й, 2-й и 3-й сотен ротмистру Георгию Сулханову, поручику Павлу Захарову и штабс-ротмистру Заурбеку Даутокову-Серебрякову распоряжение: « Командир полка приказал полку быть построенным сегодня к 12 часам на поле около вокзала для смотра командиром корпуса»164. 4-я сотня, возглавляемая ротмистром Керимом Ханом Эри-ванским, в то время находилась в Малой Кабарде, в селении Ахлово, с целью охраны местного населения от разбойных нападений. Петр Александрович Половцев по службе в Кавказской конной дивизии и по участию в боях хорошо знал Кабардинский полк, его командира полковника Абелова, многих офицеров да и всадников, которым он, будучи, дивизионным начальником штаба, вручал награды. И теперь, 15 ноября, уже в Нальчике вновь произошла его встреча с прославившим себя в боях полком, с его воинами. И та встреча генерал-лейтенанта Половцева с личным составом Кабардинского полка, проходившая в смутное и нестабильное время, когда российская армия уже была фактически разрушена, произвела на него прекрасное впечатление. Об этом и скажет он в приказе по корпусу, отданном 21 ноября 1917 года: «15-го ноября в Нальчике я смотрел Кабардинский конный полк. Всегда знал, что Кабардинский полк — одна из образцовых частей корпуса, но то, что я видел, превзошло все мои ожидания. В строю было три сотни (4-я в Ахлово), две в 12-ти рядном составе, одна в 9 рядов. Лошади в сравнительно хороших телах, вид всадников отличный. Принимая во внимание все трудности для строевой подготовки, я должен признать, что показанное мне полковое учение было блестяще... Прекрасное впечатление произвел на меня Кабардинский полк. От лица службы приношу самую горячую благодарность командиру полка полковнику Абелову, всему офицерскому составу и всадникам. Полк доказал, что знание кавалерийского дела и любовь к нему преодолевают все трудности...»105. * * * 27 октября в штаб корпуса во Владикавказе прибыл из Действующей армии, «согласно предписания начальника 1-й гвардейской кавалерийской дивизии от 19 сего октября, командир гвардии Кирасирского полка полковник князь Бекович-Черкасский», бывший помощник командира Кабардинского конного полка по строевой части, затем командир Татарского полка. В рядах Кавказской конной дивизии Тембот Жанхотович (Федор Николаевич) Бекович-Черкасский за свою храбрость заслужил ордена св. Владимира 3-й степени с мечами и св. Георгия 4-й степени, был представлен к ордену св. Георгия 3-й степени. Уже на следующий день после прибытия полковника Бековича-Черкасского в корпусной штаб генерал-лейтенант Половцев, прекрасно знавший этого отважного боевого офицера, своим приказом «допустил его» к командованию 2-й бригадой «1-й Кавказской туземной конной дивизии», в составе Чеченского и Татарского полков166. Как уже говорилось, Тембот Жанхотович Бекович-Черкасский в мае 1917 года был назначен командиром 1-го гвардии Кирасирского полка. Под его командованием кирасиры, входя в состав 1-й гвардейской кавалерийской дивизии, отважно сражались на Юго-Западном фронте во время летних боев в Галиции. По свидетельству Николая Николаевича Брешко-Брешковского, приведенному в книге «Дикая Дивизия», генерал Корнилов (командующий 8-й армией, а затем Юго-Западным фронтом) в дни, когда шло отступление российских войск, сказал комиссару Временного правительства на Юго-Западном фронте известному деятелю партии эсеров Борису Викторовичу Савинкову: «...к моему глубокому изумлению гвардейская конница так разложилась, как и ожидать нельзя было... Изо всей гвардейской конницы дисциплинированы еще кирасиры... и только благодаря доблестному командиру своему князю Бековичу-Черкасскому»167. И еще имя одного офицера — кавалера Георгиевского оружия полковника Нух-бека Тарковского — в связи с его новым назначением будет в те октябрьские дни названо в приказе по корпусу. 30 октября 1917 года генерал Половцев объявит: «2-го Дагестанского конного полка полковник князь Тарковский допускается к командованию 1-м Дагестанским конным полком»168. * * * Весьма сложной складывалась обстановка на Северном Кавказе, и в частности в Терской области, поздней осенью 1917 года. Здесь нередко уже в открытую происходили столкновения между сторонниками большевиков и их противниками, все чаще возникали межнациональные конфликты, зачастую спровоцированные определенными политическими силами и лицами с целью дестабилизации обстановки. Так, в ноябре началось вооруженное столкновение между ингушами и казаками. В связи с этим 21 ноября во Владикавказе «с целью умиротворения» конфликтующих сторон собрались представители ингушских селений и казачьих станиц на Сунже. В совещании участвовали войсковой атаман Терского казачьего войска Михаил Александрович Караулов и председатель Ингушского Национального Совета Висан-Гирей Ижиевич Джабагиев. В дело примирения ингушей и казаков внес тогда свой вклад и командир Черкесского полка полковник Султан Крым-Гирей, в то время находившийся в командировке в штабе корпуса во Владикавказе. 24 ноября газета «Терский вестник», рассказывая о совещании, проводимом для улаживания межнационального «волнения», сообщила и о том, что в том «собрании» принял участие и выступил Султан Крым-Гирей: «Полковник Султан-Гирей (представитель кубанских черкесов) призывает собрание забыть распри и невзгоды и помнить, что братоубийственная война у нас привела к тому, что почти не стало русского государства и армии». « Мы просим вас навсегда покончить проливать кровь », — обратился полковник Султан Крым-Гирей к ингушам и казакам, призвав их сообща сделать все, чтобы покончить с «явлениями братоубийственной войны »,6в. Прилагал свои усилия для мирного разрешения возникшего противостояния и командир Чеченского конного полка полковник Джамалутдин Мусалаев. 21 ноября газета «Терский вестник» в информации «К событиям в Терской области. Возник конфликт между ингушами и казаками» поместила сообщение из Грозного полковника Мусалаева о том, что «чеченцы протестуют» против начавшегося конфликта и что «посланы ингушам телеграммы и делегаты от Чеченского полка и народа» с целью способствовать немедленному прекращению «междоусобия с казаками»170. Общими усилиями пожар межнационального конфликта тогда удалось загасить. Из «Терского вестника» становится известно и о том, что той осенью «начальником отряда» для поддержания порядка «в Назрановском округе избран полковник Котиев»171. В данном сообщении газеты речь шла о командире Ингушского конного полка Арсланбеке Байтиевиче Котиеве, боевом офицере, прекрасно знавшем цену миру и войне. В ноябре 1917 года на основе договоренности между Войсковым правительством Терского казачьего войска и ЦК Союза горцев Северного Кавказа и Дагестана было выработано соглашение о том, «что в Терской и Дагестанской областях должна быть федеративная республика», а Терская «область разбивается на две территории — казачью и горскую — по их границам»172. В результате этого состоялось провозглашение Горской Республики. Главой ее Временного правительства стал председатель ЦК Союза горцев ротмистр Чеченского конного полка Абдул-Меджид (Тапа) Арцуевич Чермоев. Начальником «Военного отдела Временного правительства Союза горцев Кавказа» он назначит своего боевого соратника и товарища по Кавказской конной дивизии полковника Тембота Жанхотовича Бековича-Черкасского, осуществлявшего функции военного министра173. В целях пополнения офицерским составом Кавказского конного корпуса, укрепления и сохранения среди многонационального состава офицеров мира и согласия Бекович-Черкасский предпринимает ряд мер. И одной из них стало совещание офицеров-горцев, о чем в декабре 1917 года было объявлено в газете «Терский вестник»: «Созыв офицеров-горцев. Начальником Военного отдела Временного правительства Союза горцев Кавказа полковником Бековичем-Черкасским приглашаются на совещание 10 декабря в 12 часов дня в помещении Временного правительства Союза горцев Кавказа (помещение коммерческого клуба) все офицеры-горцы, проживающие в городе Владикавказе, как из числа офицеров Осетинской пешей бригады и ее запасных частей, оставшихся при расформировании за штатом и не поступившие в другие части, так и вообще офицеры-горцы, не служившие в туземных частях...»174. * * * Подходил к концу 1917 год, потрясший страну двумя революциями. Из Петрограда до Северного Кавказа доходили вести, становившиеся известными и в полках Кавказского конного корпуса. Узнавали здесь и о приказах новой «рабоче-крестьянской власти». В их числе был и декрет Совета Народных Комиссаров от 16 декабря 1917 года «Об уравнении всех военнослужащих в правах», согласно которому в армии отменялись офицерские и унтер-офицерские звания, так же как и «все ордена и прочие знаки отличия ». Это известие из советского Петрограда многие из всадников и основная масса офицеров кавказских полков восприняли особенно обостренно и болезненно, с чувством глубокой обиды и горечи. Ведь тем самым перечеркивались все их заслуги в боях за Отечество в годы войны, ни во что превращались их боевые награды, офицерские и иные чины. И тем самым, наряду с другими причинами, этот декрет сыграет свою роль в том, что большинство офицеров кавказских полков и многие всадники станут на путь борьбы против Советской власти, которая утверждалась в России. Обстановка в Терской области становилась все более нестабильной. Горское правительство, как и Войсковое казачье правительство, всеми силами пыталось удержать и спасти положение. И с этой целью 1 декабря 1917 года было сформировано коалиционное Терско-Дагестанское правительство. В его подчинении пребывал теперь и Кавказский конный корпус со всеми полками, находившимися в Кубанской и Терской областях, в Дагестане и Елизаветпольской губернии (на юго-востоке нынешнего Азербайджана). В результате этой разбросанности по обширной территории всадники и офицеры полков, бригад и дивизий оказались разобщенными, оторванными друг от друга и уже не ощущали себя членами единой боевой и воинской семьи, как то было на фронте, в Действующей армии. Командиры дивизий и бригад все больше теряли контроль над своими полками, в которых среди всадников все более возрастало число сторонников Советской власти, отказывавшихся подчиняться приказам своих начальников, что вело к противостоянию и конфронтации между однополчанами. Последней попыткой удержать кавказские части в едином подчинении и сохранить корпус стал приказ генерал-лейтенанта Половцева, подготовленный им в конце декабря: «Объявляю для исполнения приказ Кавказскому туземному конному корпусу. 1917 года № 52: Ввиду трудности управления разбросанными частями дивизий, приказываю изменить состав дивизий. В 1-ю дивизию назначаются: 1-я бригада: 1-й и 2-й Дагестанские и Татарский конные полки. Командир бригады полковник князь Амилахвари (Гиви). 2-я бригада: Чеченский и Ингушский конные полки. Командир бригады полковник князь Бекович-Черкасский (Тембот). 8-й Донской казачий конно-артиллерийский дивизион. Во 2-ю дивизию назначаются: 1-я бригада: Кабардинский и Черкесский конные полки. Командир бригады полковник князь Чавчавадзе (Александр). 2-я бригада: 1-й и 2-й Осетинские конные полки. Командир бригады полковник Хабаев (Бета). Кавказский туземный конно-артиллерийский дивизион. Штабы дивизий остаются без изменения. Перевод частей из одной дивизии в другую произвести немедленно»175. В наступившем 1918 году начался распад частей Кавказского конного корпуса. Многие всадники покидали полки и расходились по своим селениям и аулам, часть их вступала в краснопар-тизанские отряды. На Северном Кавказе, как и по всей России, все больше разгоралось пламя братоубийственной Гражданской войны. Генерал-лейтенант Половцев, реально оценивая обстановку и понимая, что в сложившихся условиях корпус и его части спасти от разрушения уже невозможно, 19 января 1918 года направляет рапорт командующему Кавказской армией генералу Михаилу Алексеевичу Пржевальскому, как высшему воинскому начальнику «старой армии», еще формально осуществлявшему руководство армейскими частями на Кавказе: «Все образовывавшиеся до сих пор в Терско-Дагестанском крае правительства не смогли установить прочную власть, и дальнейшие попытки организовать объединенное управление безусловно обречены на неудачу... Кроме того, целые части, а также и отдельные чины корпуса втянулись в кровопролитную гражданскую войну... При таких условиях считаю для себя невозможным дальнейшее командование корпусом ... и ввиду отсутствия какой бы то ни было общепризнанной краевой власти обращаюсь с ходатайством об увольнении меня от должности командира Туземного корпуса»176. В те же дни Петр Александрович Половцев получил увольнение от должности командира корпуса, а 24 января «в командование Кавказским туземным корпусом» вступил генерал-лейтенант Иосиф Захарович Хоранов, бывший командиром 2-й Кавказской конной дивизии177. Но это назначение уже было чисто формальным, ведь к тому времени Кавказского конного корпуса, как целостного воинского соединения, фактически больше не существовало. В марте 1918 года, в связи с установлением Советской власти в Терской и Кубанской областях, а в мае и в Дагестане, кавказские полки «старой армии» будут распущены. Потом по «классово-идеологическим» принципам, окажется преданной полному забвению и будет вычеркнута из истории народов России и Северного Кавказа легендарная боевая деятельность Кавказской конной дивизии и ее полков — Кабардинского, 2-го Дагестанского, Чеченского, Черкесского, Ингушского, а также и их всадников и офицеров, прославивших себя на полях сражений за наше Отечество и вписавших яркие страницы в историю Первой мировой войны. Офицер Ингушского конного полка Анатолий Львович Марков, находясь после Гражданской войны в эмиграции во Франции, в своих воспоминаниях о службе в рядах Кавказской конной дивизии, опубликованных в 1957 году в Париже в журнале «Военная Быль», напишет: «Кавказская конная туземная дивизия в рядах Российской Императорской Армии являлась одной из самых красочных боевых частей, принявших участие в Первой мировой войне». Гордясь службой в этой дивизии, Марков считал, что память о ее офицерах и всадниках «своей кровью запечатлевших верность и преданность Российской государственности», не должна быть забыта и «необходимо оставить на страницах русской военной печати для потомства страницы бессмертных подвигов Кавказской Туземной дивизии». * * * Подводя итоги повествованию о боевом пути Кавказской конной дивизии и ее героях, привожу обобщенные сведения о командном составе дивизии, офицерах и всадниках горцах-уроженцах Северного Кавказа (как и Татарского полка), удостоенных высших военных наград России — ордена св. Георгия, Георгиевского оружия и четырех степеней Георгиевского креста (полных Георгиевских кавалеров). Приводится и список офицеров, награжденных «солдатскими» Георгиевскими крестами. Командный состав дивизии Командир дивизии генерал-майор Свиты. Его Величества великий князь Михаил Александрович — орден св. Георгия 4-й степени, Георгиевское оружие. Начальник штаба дивизии генерал-майор Яков Давидович Юзефович — орден св. Георгия 4-й степени, Георгиевское оружие. Командир дивизии генерал-лейтенант князь Дмитрий Петрович Багратион — Георгиевское оружие. Начальник штаба дивизии, бывший командир Татарского конного полка, генерал-майор Петр Александрович Половцев -орден св. Георгия 4-й степени, Георгиевское оружие. Командир бригады генерал-майор Петр Николаевич Краснов — орден св. Георгия 4-й степени. Командир Кабардинского конного полка полковник граф Ил ларион Илларионович Воронцов-Дашков — Георгиевское оружие. Командир 2-го Дагестанского конного полка полковник князь Гиви Иванович Амилахвари — орден св. Георгия 4-й степени, Георгиевское оружие. Командир Чеченского конного полка полковник Александр Сергеевич Святополк-Мирский — орден св. Георгия 3-й степени (посмертно). Командир Чеченского конного полка полковник принц Фа-зула-Мирза Каджар — орден св. Георгия 4-й степени. Командир Ингушского конного полка полковник Георгий Алексеевич Мерчуле — Георгиевское оружие. Кавалеры ордена св. Георгия 4-й степени Кабардинского конного полка: Полковник князь Федор Николаевич (Тембот Жанхотович) Бекович-Черкасский. 2-го Дагестанского конного полка: Полковник Арацхан Хаджимуратович Хаджи Мурат. Штабс-ротмистр Абдурагим Сулейманович Хаджимирзаев. Черкесского конного полка: Корнет Магомет-Гери (Магомет-Гирей ) Крымшамхалов. Корнет Константин Иосифович Лакербай. * * * Уроженцы Чечни, награжденные орденом св. Георгия в период Первой мировой войны: командующий 4-м армейским корпусом генерал от артиллерии Эрисхан Султан-Гирей Алиев — 3-й степени (4-й степенью ордена награжден в Русско-японскую войну 1904-1905 годов); командир батальона 262-го пехотного Грозненского полка подполковник Абдурахман Ахмедович Бугаев — 4-й степени (посмертно. Погиб 11 июля 1915 года); командир 1 70-й пехотной дивизии генерал-майор Владимир Александрович Чермоев — 4-й степени; офицер 6-го уланского Волынского полка 6-й кавалерийской дивизии поручик Идрис-Абдул Азисович Ошаев — 4-й степени. 15 декабря 1915 года Высочайшим приказом переведен на службу в Ингушский конный полк178. * * * В период Первой мировой войны до 4900 офицеров и генералов были награждены орденом св. Георгия 4-й степени. В числе удостоенных этого знака отличия Верховный Главнокомандующий император Николай И179. Кавалеры Георгиевского оружия Кабардинского конного полка: Штабс-ротмистр Керим Хан Эриванский. 2-го Дагестанского конного полка: Полковник Арацхан Хаджимуратович Хаджи Мурат. Полковник князь Нух-бек Тарковский. Корнет Борис Дзахоев. Чеченского конного полка: Штабе ротмистр Абдул-Меджид Кужуев. Татарского конного полка: Штабс-ротмистр Джелал-Бек Султанов (посмертно). Погиб 10 сентября 1915 года. Поручик Джамшид Хан Нахичеванский. Штабс-ротмистр Михаил Иосифович Хоранов. Ингушского конного полка: Поручик Крым-Султан Банухоевич Базоркин (посмертно). Смертельно ранен 15 июля 1916 года. Подпоручик Эльмурза Дударович Ту лиев. Корнет Султан Даниевич Долтмурзиев. Подпоручик Асланбек Галъмиевич Маматиев (посмертно). Погиб 17 июня 1916 года. Поручик Варлаам Андреевич Шенгелай. Ротмистр Султан-Бек Заурбекович Боров — Бек-Боров. Награжден в рядах 5-го уланского Литовского полка 5-й кавалерийской дивизии в 1915 году. Полковник Арслан Байтиевич Котиев. Награжден за боевые отличия в 1915 году в рядах 1-го Дагестанского конного полка 3-й Кавказской казачьей дивизии. Черкесского конного полка: Прапорщик Магомет-Рауф Агиров. Прапорщик Пшимаф Ажигоев. Корнет Магомет-Гери (Магомет-Гирей) Крымшамхалов. Корнет Сеид-Бий Крымшамхалов. Прапорщик Байзет Султан-Гирей. В годы Первой мировой войны 5702 офицера и генерала были награждены Георгиевским оружием. Кавалерами двух высших военных наград России — ордена св. Георгия 4-й степени и Георгиевского оружия стали 1085 человек. В ряду этих героев, наряду с офицерами и генералами Кавказской конной дивизии, были уроженец Чечни, командующий 170-й пехотной дивизией генерал-майор Владимир Александрович Чермоев, уроженец Ингушетии, командир бригады 19-й пехотной дивизии генерал-майор Сослан-Бек Бек-Бузаров, офицер 21-й артиллерийской бригады подполковник черкес Мурат-Гирей Тлехас, полковник 1-го Линейного полка Кубанского казачьего войска черкес Сергей Георгиевич Улагай, уроженец Осетии, офицер 1-го Дагестанского конного полка штабс-ротмистр Константин Константинович Абациев, терский казак, командир 2-го Волгского полка полковник Николай Васильеви Скляров т. Полные Георгиевские кавалеры Кабардинского конного полка: Юнкер милиции Докшуко Астемиров. Урядник Кушби Ахохов. Урядник Тита Баждугов. Юнкер милиции Оли Гетаов. Урядник Хазеша Диков. Урядник Али Инароков. Юнкер милиции Мисост Коголкин. Юнкер милиции Исмаил Тамбиев. Урядник Исмаил Тхазеплов. Юнкер милиции Берд Хапцев. Урядник Алексей Цижба. Юнкер милиции Аслан-Али Эфендиев (посмертно). 2-го Дагестанского конного полка: Урядник Бийглыч Бамматов. Урядник Хадис Газиов. Юнкер милиции Гайдарбек Магома. Юнкер милиции Абдул-Манап Магомаев. Урядник Шамсудин Маргимов. Юнкер милиции Шах-Булат Молла. Урядник Батал Уставе. Чеченского конного полка: Юнкер милиции Абдул-Муслим Борщиков. Урядник Шахид Борщиков. Урядник Изнаур Дубаев. Урядник Мамад Исламгиреев. Урядник Альбури Магома. Подпрапорщик Ягъя Самбиев. Урядник Али Чапанов. Татарского конного полка: Урядник Саяд Зейналов. Урядник Мехти Ибрагимов. Подпрапорщик Дацо Дауров. Урядник Александр Кайтуков. Урядник Алекпер Хаджиев. Ингушского конного полка: Вахмистр Бексултан Бекмурзиев. Юнкер милиции Эсаки Дзагиев. Вахмистр Гусейн Костоев. Урядник Мурат Мальсагов. Урядник Муса Мальсагов. Урядник Асмибек Маматиев. Урядник Хаджи-Мурат Местоев. Урядник Ахмет Оздоев. Черкесского конного полка: Урядник Дмитрий Анчабадзе (Ачба). Урядник Джатдай Байрамуков. Юнкер милиции Муса Джарим. Урядник Джамальбий Каблахов. Урядник Константин Когония. Урядник Василий Маги. Подхорунжий Учужук Почешхов. Урядник Байзет Султан-Гирей. Урядник Рамазан Шхалахов. В Первую мировую войну в период с1914-гопо1917 год через армию России прошли более 15 миллионов кадровых и мобилизованных рядовых и унтер-офицеров, служивших в боевых и тыловых частях. Из многомиллионной Действующей армии, воевавшей на суше и на море, 42 480 человек стали полными Георгиевскими кавалерами, будучи удостоенными четырех Георгиевских крестов181. В числе героев российской армии и родной дед по материнской линии автора этой книги — подхорунжий Калин (Николай) Степанович Баранов (Георгиевский крест 1-й степени № 7478), уроженец станицы Калиновской, Терской области, ныне Чеченской Республики. Он служил в рядах 2-го Кизляро-Гребенского полка 1-й Терской казачьей дивизии182, части которой неоднократно участвовали в боях на тех же участках Юго-Западного фронта, где действовала и Кавказская конная дивизия. Офицеры, награжденные солдатскими Георгиевскими крестами 4-й степени на основании постановления Временного правительства от 24 июня 1917 года *. Штаба Кавказской конной дивизии: Ротмистр Дохчико Кубатиев. Кабардинского конного полка: Прапорщик Ибрагим Лафишев. Штабс-ротмистр Георгий Волошинов. 2-го Дагестанского конного полка: Подпоручик Батырхан Арацханов (посмертно). Корнет Исмаил Акчурин. Подпоручик Ага Джафаров. Прапорщик Абумуслим Атаев. Корнет Федор Вожко. Ингушского конного полка: Поручик Магомет Бек-Бузаров. Поручик Дудар Добриев. Штабс-ротмистр Александр Баранов. Татарского конного полка:
Полковник князь Леван Магалов. Поручик Джамшид Хан Нахичеванский. Корнет князь Хаитбей Шервашидзе. Корнет граф Николай Бобринский. Завершая повествование о Кавказской конной дивизии, расскажем о дальнейших судьбах ряда ее генералов, офицеров и полных Георгиевских кавалеров. Командир дивизии великий князь Михаил Александрович в феврале 1918 года по распоряжению Совнаркома РСФСР был задержан в Гатчине, где жил, и отправлен в ссылку в Пермь. Спустя четыре месяца, в ночь на 12 июня, расстрелян'. Первый начальник штаба дивизии, затем начальник штаба 2-го кавалерийского корпуса генерал-майор Яков Давидович Юзефович после Февральской революции командовал кавалерийской дивизией, позже занимал должность генерал-квартирмейстера — начальника оперативного отдела штаба Верховного Главнокомандующего. В сентябре 1917 года в чине генерал-лейтенанта назначен командующим 12-й армией на Северном фронте. В период Гражданской войны Юзефович служил в Добровольческой армии под командованием Деникина и в Русской армии генерала Врангеля в Крыму. После поражения Белого движения эмигрант. Жил в своем имении под городом Тарту, в Эстонии, где и умер в 1929 году2. Генерал-лейтенант Дмитрий Петрович Багратион, с 20 февраля 1916 года командовавший «Кавказской туземной конной дивизией», затем «Кавказским туземным конным корпусом», как говорилось, 2 сентября 1917 года, в связи с выступлением Корнилова, был освобожден от своей должности и зачислен «в резерв чинов Петроградского военного округа»3. О его дальнейшей судьбе стало известно из издания «Дворянские роды Российской Империи», выпускаемого в наши дни в Москве Российским Дворянским Собранием. После Октябрьской революции Багратион оставался в Петрограде. Осенью того же года он похоронил свою жену, Веру Михайловну, умершую в возрасте тридцати четырех лет. Оставшись вдвоем с юной дочерью Ниной, Дмитрий Петрович посвятил себя ее воспитанию. Жилось им в Петрограде очень трудно и бедно, ведь бывший генерал-лейтенант никакой пенсии (как и все военные) от Советской власти не получал, а никакого другого дохода у него не было. В декабре 1918 года Багратион вступил в Красную Армию, и ему, как опытному кавалеристу, поручили возглавить «Особую комиссию по снабжению Красной Армии конским составом». В 1919-м, когда в Петрограде на базе бывшей Офицерской кавалерийской школы будет организована Высшая кавалерийская школа Рабоче-Крестьянской Красной Армии, Дмитрий Петрович станет ее начальником. Вспомним, что в августе четырнадцатого он служил помощником начальника Офицерской кавалерийской школы и с этой должности получил назначение в Кавказскую конную дивизию. Дмитрий Петрович Багратион умер в Петрограде 21 октября 1919 года4. Бывший командир Татарского конного полка, затем начальник штаба Кавказской конной дивизии, командующий Кавказским конным корпусом генерал-лейтенант Петр Александрович Половцев после сложения в январе 1918 года обязанностей по командованию корпусом эмигрировал через Грузию в Турцию, оттуда во Францию. Жил в Монте-Карло (Монако), где и скончался в 1964 году5. Командир 2-й бригады дивизии, а затем начальник штаба 2-го кавалерийского корпуса генерал-майор Константин Николаевич Хагондоков до Февральской революции 1917 года занимал посты губернатора Амурской области и наказного атамана Амурского казачьего войска. В связи с проходившей по стране после революции заменой управленческого аппарата, назначенного царем, на представителей «демократии», был отстранен от должностей. Но уже в июне приказом Временного правительства по Армии и Флоту генерал-майор Хагондоков назначается командующим Приамурским военным округом, включавшим в себя весь российский Дальний Восток, Камчатку и Сахалин. Командовал округом до ноября семнадцатого года6. Октябрьская революция оборвала военную и служебную деятельность генерала Хагондокова. В начале 1918 года Константин Николаевич приехал в Нальчикский округ, жил с семьей в селении Кармово и Нальчике. В ноябре, после разгрома войсками Красной Армии антисоветского казачье-горского восстания на Тереке и в Кабарде, он навсегда покинет родной край. Оказавшись в эмиграции, генерал Хагондоков поселится с семьей во Франции. В 1925 году председатель исполкома селения Каменномост-ского (бывшее Кармово) направит в Нальчик начальнику Административного отдела ЦИК Кабардино-Балкарской автономной области с пометкой «Секретно» «Список скрывающихся и находящихся в бегах лиц селения Каменномостского Нагорного округа КБАО». Среди пятнадцати указанных в нем человек назван и «Хагондоков Константин Николаевич. 52 года. Социальное положение — Генерал-майор старой армии. Скрывается -С 1918 года. Причины, побудившие к бегству — Из-за боязни, как имевший чин генерала. В какой банде и где находится — Находится во Франции. Приметы скрывающегося и общий облик — Рост выше среднего, лицо чистое, волосы седые»7. Сотрудники французской службы безопасности «Сюрте Же-нераль», осуществлявшие надзор за российскими эмигрантскими организациями во Франции, в августе 1933 года составили список, включавший в себя около четырехсот выходцев из России. В числе указанных в нем лиц названы и: «Хагондоков (Эдик) Константин, генерал. Хагондоков Георгий, сын генерала». Здесь Константин Николаевич Хагондоков назван его кабардинским именем Эдык8. В этом же списке «Сюрте Женераль» значатся и боевые соратники Константина Николаевича по Кавказской конной дивизии: «Половцев Петр, генерал», «Чермоев Абдул-Меджид (Тапа), гвардейский офицер», «Хоранов Михаил, офицер» — уроженец Осетии, служил в Татарском конном полку. Указан в списке эмигрантов и родной племянник Абдул-Меджида Чермоева — «Чермоев Абубакар Даниль Султан»9. Документы свидетельствуют: когда немцы захватили Париж, они намеревались арестовать Константина Николаевича Хагондокова «за его связь с Англией, но благодаря вмешательству Берлинского Северо-Кавказского комитета ему удалось избежать ареста». И еще сведения из документов, проливающие свет на жизнь Хагондокова в эмиграции... В 1931 году в числе других кавказских эмигрантов участвовал в совещании в Париже с целью ведения антисоветской борьбы. В 1940 году, до нападения Германии, стал членом Терского национального комитета, находившегося в Париже. После 1945 года «выезжал в Лондон в связи с устройством жизни северокавказских выходцев в Англии». В 1948 году избран почетным членом Северо-Кавказского комитета, действовавшего в Западной Германии. В том же 1948 году выезжал в Южную Америку «для организации кабардинской колонии и переселения из Западного Берлина выходцев с Северного Кавказа»10. С момента приезда во Францию Константин Николаевич жил с семьей в Париже, затем поселился в городке Версале. Там, 2 декабря 1958 года, в возрасте 87 лет он скончался». По свидетельству председателя Фонда культуры Кабардино-Балкарии кинорежиссера Владимира Халидовича Ворокова, встречавшегося в девяностые годы во Франции с сыновьями генерал-майора Хагондокова — Георгием и Измаилом, «у генерала была черкеска. В черкеске и при погонах его похоронили. Так он завещал»11. Могила Константина Николаевича находится на эмигрантском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, недалеко от Парижа12. Поистине удивительной оказалась судьба дочери генерала Хагондокова — Гали, по-кабардински Эльмисхан, награжденной за военные заслуги во Второй мировой войне высшей наградой Франции орденом Почетного легиона. Она была вторым ребенком в его многодетной семье (трое сыновей и пять дочерей). В послужном списке Константина Николаевича о ней сказано: «имеет дочерей: ... Галю, родившуюся 1898 года февраля 6-го»13. Первым ее мужем был офицер лейб-гвардии Семеновского полка Николай Баженов. Он умрет от последствий тяяселого ранения, полученного в Первую мировую войну. В то время Галя находилась с ним в эмиграции в Китае. Переехав во Францию, она выйдет замуж за графа дюЛюара, став графиней Ирендю Люар. В некрологе, помещенном в зарубежных изданиях «Русская мысль» и «Часовой» в связи со смертью Гали Константиновны Хагондоковой, последовавшей 21 января 1985 года в Париже, сказано: «Графиня дю Люар Ирина Константиновна (Гали, урожденная Хагондокова, по первому мужу Баженова). По матери русская, по отцу кабардинка. Дочь генерала Константина Николаевича Хагондокова, главнокомандующего Дальневосточной армией и постового атамана Приамурской области. Бывшая сестра милосердия. В 1923 г. через Шанхай эмигрировала в Париж к родителям. В 1928 г. открыла собственный дом моды «Эльмис». В 1932 г. во Франции вышла замуж за графа Станислава дю Люара. Во Вторую мировую войну возглавляла передвижной военный госпиталь. В 1941 г. в Марокко, в местном госпитале, боролась с тифом и холерой. В 1942 г. возглавляла хирургическую службу 3-го дивизиона Алжирской пехоты. В 1954 г. отдала свои деньги на создание в Алжире Международного центра отдыха для солдат без семей. Награждена орденом Почетного легиона. Скончалась в возрасте 87 лет. О ее кончине сообщили братья и сестра и семья графа du Luart. Похоронена 29 января 1985 г. на кладбище в Сент-Женьев-де-Буа»н. * * * Полковник князь Тембот Жанхотович (Федор Николаевич) Бекович-Черкасский, бывший в Кавказской конной дивизии помощником командира Кабардинского конного полка, а с февраля 1916 года командиром Татарского полка, в Гражданской войне участвовал на стороне Белой армии. В январе 1919-го он назначается правителем Кабарды «с правами военного губернатора» и командиром Кабардинской конной дивизии в составе Добровольческой армии генерала Деникина15. 31 марта 1919 года произведен в чин генерал-майора. Участвовал в боях с красными войсками под Царицыном. В связи с поражением белых войск, в ночь на 10 марта 1920 года генерал Бекович-Черкасский во главе отряда отступил из Нальчика во Владикавказ, а затем по Военно-Грузинской дороге вышел в Грузию. Оттуда оставшиеся с ним всадники и офицеры морем переправились в Крым, войдя в Русскую армию под командованием генерал-лейтенанта Петра Николаевича Врангеля. В ноябре 1920 года, после падения белого Крыма вместе с немногими вышедшими из боев всадниками и офицерами Кабардинского конного отряда уходил из Севастополя на одном из судов в Турцию и пятидесятилетний генерал-майор Тембот Жанхотович Бекович-Черкасский, прошедший за свою жизнь через три войны, Георгиевский кавалер, удостоенный восьми боевых наград России. Оказавшись в Турции, он вскоре войдет в «Кавказский комитет». «В Константинополе образовался «Кавказский комитет», в который вошли представители: Дагестана- генерал Халилов *, Кабарды — князь Бекович-Черкасский, Осетии — Хабаев Ингушетии (неизвестно),- говорится в разведсводке штаба советских войск на Северном Кавказе.- Цель Комитета — объединение всех мусульман против большевиков на почве признания генерала Врангеля. Комитет будет стремиться к объединению с другими антибольшевистскими организациями, особенно с казаками...»18.
Позже Бекович-Черкасский, находясь в Константинополе (Стамбуле), бедствовал и даже вынужден был заниматься «поденной, случайной работой», так как никаких средств к существованию не имел. Потом, узнав об этом, к нему на помощь пришел его старый товарищ по Кавказской конной дивизии ротмистр Чеченского полка Абдул-Меджид Чермоев, бывший председатель ЦК Союза объединенных горцев и глава Горского правительства, находившийся в эмиграции во Франции. С 1927 года генерал Бекович-Черкасский жил в Париже. В то время он примыкал к «группе горцев-монархистов» и вел среди них работу по их объединению с «русской монархической организацией Николаевского полка»17. Бекович-Черкасский являлся сторонником бывшего Верховного Главнокомандующего российской армией великого князя Николая Николаевича, который, став эмигрантом, обосновался во Франции. Значительная часть белой эмиграции именно его считала законным претендентом на русский престол. Тембот Жанхотович (Федор Николаевич) Бекович-Черкасский, как последний командир, с мая 1917 года, бывшего лейб-гвардии Его Величества Кирасирского полка (гвардии 1-го Кирасирского полка), возглавлял во Франции «Объединение кирасир Его Величества полка». Генерал-майор Бекович-Черкасский умер в Париже 16 ноября 1953 года и «похоронен на мусульманском кладбище в Бо-биньи, под Парижем»18. Вместе с генералом Бековичем-Черкасским в эмиграции находилась и его жена, происходившая из кумыкского княжеского рода Каплановых. В парижской газете «Русская мысль» за 15 марта 1979 года сообщалось, что «7 марта 1979 г., в Монморанси, пригороде Парижа» скончалась Надживат Бекович-Черкасская (урожденная Капланова), «вдова последнего командира лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка. Умерла в Доме русских военных инвалидов в Монморанси. Похоронена на мусульманском кладбище в Бобиньи, под Парижем 9 марта 1979 г.». * * * Командир 3-й сотни Кабардинского конного полка штабс-ротмистр Заурбек Асланбекович Даутоков-Серебряков, награжденный за храбрость в боях орденом св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом и пятью другими орденами, в августе 1918 года, пользуясь поддержкой восставших на Тереке казаков, поднял восстание «против большевиков» в Кабарде и занял Нальчик. В ноябре под ударами войск Красной Армии отступил на Кубань, где соединился с частями Добровольческой армии генерала Деникина19. В декабре штабс-ротмистр Заурбек Даутоков-Серебряков выехал в штаб армии в Екатеринодар «для доклада» Антону Ивановичу Деникину. После встречи с ним он получил приглашение на ужин — «бал», даваемый главнокомандующим Добровольческой армией. Бывший корнет Кабардинского конного полка князь Константин Чхеидзе, уроженец Моздока, ставший с августа 1918 года адъютантом Даутокова-Серебрякова, вместе с ним присутствовал на том «балу». Десять лет спустя после Гражданской войны, будучи эмигрантом, он в своей книге «Страна Прометея», написанной в 1930 году и выпущенной русским издательством «Слово» в Китае, вспомнит о том вечере в столице Кубани Екатеринодаре и о том, в какой роли предстал тогда на нем штабс-ротмистр Заурбек Даутоков-Серебряков... Итак, банкетный зал, где присутствуют высшие чины Добровольческой армии, многие представители российской аристократии, бежавшие от большевиков на Кубань, члены Кубанского краевого правительства, иностранные офицеры и дипломаты. И вот в двенадцатом часу ночи, когда в зале появился после совещания Деникин, читаем в книге Константина Чхеидзе «Страна Прометея», «к столику Заурбека подошла группа иностранцев. Это были французы... Французы просили Заурбека станцевать «дане де Кавказ». Они так много слышали «о герое Кабарды», они надеются, что их просьба не затруднит и не обидит Заурбека. Когда составили круг и с эстрады, где находился оркестр, полились волнующие звуки лезгинки, Заурбек, засучив широкие рукава черкески, вышел на середину. Его папаха, украшенная зеленой лентой, с вышитыми на ней полумесяцем и звездой, была сдвинута чуть-чуть набок. Темно-алая черкеска плотно облегала плечи и талию, обрисовывая линии его высушенного и закаленного походами гибкого тела. На поясе висел кинжал, справа -наган, слева — маузер с вызолоченной ручкой... Мягкие ноговицы позволяли Заурбеку ступать легко и неслышно. Он шел той особо хищной и изящной в то же время походкой. Его глаза горели, выдавая волнение... Незаметно от простого прохаживания он перешел к танцу. Он вскинул руки, и каждый, кто имел глаза, увидел, что за его плечами выросли крылья: черные крылья зловещей, жестокой птицы. Он сделал скачок — вздрогнули брови, положенные, как две стрелы, омоченные кровью, и потом застыли, разделенные продольной морщиной, о которой говорят, что эта морщина — знак немилосердной судьбы. Ноги Заурбека превратились в вихрь и казалось — от них исходит дыхание бури. Стремительный, как коршун, плавный, как лебедь; то рыскающий волком, то замиравший, словно статуя, изображающая невыносимый восторг,- он танцевал, и танец его повествовал о жизни, в которой пламенная, как только что пролитая кровь-страсть перемежается со взлетами гнева и печалью падения с высоты...»20. 12 января 1919 года в ходе общего наступления Добровольческой армии на Северном Кавказе Кабардинская конная бригада в составе двух полков под командованием ротмистра Заурбека Даутокова-Серебрякова с боем занимает Нальчик, выбив из слободы красные части. В те же дни правителем Кабарды назначается князь Бекович-Черкасский. Ротмистр Заурбек Дау-токов-Серебряков стал помощником правителя Кабарды по военной части с правами командира отдельной конной бригады. С февраля, назначенный начальником «экспедиционного отряда», он ведет борьбу со «сторонниками большевизма» — красно-повстанческим движением в Кабарде и Балкарии. И как сказано в белогвардейском документе, его «знали как беспощадного начальника», что являлось трагическим проявлением братоубийственной Гражданской войны21. Летом 1919 года полковник Даутоков-Серебряков, командуя бригадой, участвовал в боях с красными войсками под Царицыном. И там 27 августа в районе Котлубани, под Камышином, погиб. Тело его было привезено в Нальчик и похоронено на Воль-ноаульском кладбище. Приказом Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России Антона Ивановича Деникина от 9 сентября 1919 года за № 2232 полковник Заурбек Даутоков-Серебряков посмертно произведен в генерал-майоры22. О Заурбеке Даутокове-Серебрякове рассказал в «Записках белого партизана» казачий генерал Андрей Григорьевич Шкуро, воспоминания которого опубликованы в 1961 году в Буэнос-Айресе (Аргентина): «Консервативные слои кабардинцев [летом 1918 года] сгруппировались вокруг ротмистра Серебрякова-Даутокова, офицера русской службы, служившего во время германской войны в Кабардинском полку Туземной дивизии. Во время революции энергичный, образованный и неглупый Даутоков, обладавший к тому же красноречием, пользовался большим доверием среди всадников... По своим взглядам он был сторонником тесного единения с Россией, с предоставлением Кабарде неширокой автономии... Когда восстала против большевиков Терская область, Даутоков решил поднять восстание в Кабарде... У него не хватало лишь денег для приобретения оруясия на ведение войны. Даутоков вступил в конспиративную связь с проживавшим в Кисловодске бывшим командиром Кабардинского полка графом Илларионом Илларионовичем Воронцовым-Дашковым. Граф выехал к генералу Лазарю Бичерахову, занимавшему в то время Петровск, и просил его прислать Даутокову денег. Бичерахов послал с полковником Воронцовым-Дашковым несколько миллионов. Даутоков сформировал два полка добровольцев... Когда Терский фронт рухнул, Серебряков-Даутоков покинул Кабарду и горными перевалами пошел на соединение со мною в Баталпашинский отдел. После очищения Кабарды от большевиков, произведенный в полковники и утвержденный в должности командира Кабардинской бригады, посланной на Царицынский фронт, Серебряков-Даутоков был убит»23. * * * Мулла Кабардинского конного полка прапорщик Алихан Шогенов за храбрость в боях получил награды — Георгиевский крест 4-й степени и орден св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом. В октябре 1918 года, в период занятия Нальчика отрядом Даутокова-Серебрякова, он, согласно решению Нальчикского окружного Народного Совета, вошел в Комиссию по восстановлению судопроизводства в округе, а 2 ноября стал членом Кассационного суда при «Шариатских судах окружного суда» Нальчикского округа24. После отступления отряда Даутокова-Серебрякова из Кабарды хаджи Алихан Индрисович Шогенов с ним не ушел, а остался в родном селении Атажукино-3 (Куба), считая, что перед кабардинским народом, в «распоряжение» которого в сентябре 1917-го он был отозван из Действующей армии, вины у него никакой нет. Но его не пощадили... «Белый офицер Алихан Шогенов убит большевиками в конце 1918 года», констатирует архивный документ 25. Доктор Бекмурза Муссович Шогенов прошел с Кабардинским конным полком всю войну и за оказание помощи раненым в боевой обстановке заслужил четыре ордена. В период Гражданской войны возглавлял лазарет Кабардинской конной дивизии. После отступления белых, в марте 1920 года, арестован советскими властями и несколько месяцев провел в Нальчикской тюрьме. Получив освобождение, уехал в Чечню, жил в Серноводске, где заведовал лечебным пунктом. В 1928-м Бекмурзу Муссовича вновь арестовали. Уполномоченный ОГПУ доставил его в город Нальчик. Будучи обвиненным «в соучастии в вооруженной банде», врач Шогенов 3 августа 1928 года Коллегией ОГПУ приговаривается к расстрелу26. Поручик Кабардинского полка Магомет Таусултанович Абаев за боевые отличия на австрийском и Румынском фронтах был награжден двумя Георгиевскими крестами и шестью орденами, среди которых св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. Летом 1918-го он вступил в отряд своего однополчанина штабс-ротмистра Заурбека Даутокова-Серебрякова, участвовал в боях с красными частями. Затем служил в белогвардейской Кабардинской конной бригаде. Штабс-ротмистр Магомет Абаев погиб в бою в ночь на 6 января 1919 года под Кисловодском при атаке позиций красноармейцев «ночью на Красивый курган»27. В рядах белогвардейской армии служили известный общественный деятель Кабарды и коннозаводчик, прапорщик Кабардинского конного полка князь Таусултан Магометович Наурузов, заслуживший в боях два ордена, и его сын — поручик Науруз. Еще будучи всадником-добровольцем, Науруз Наурузов получил за храбрость Георгиевский крест 4-й степени, а произведенный в офицерский чин, он за боевые отличия будет награжден шестью орденами, в их числе — св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. Офицеры Наурузовы- Таусултан и его сын, Науруз, согласно документам, в марте 1920 года отступили из Кабарды в составе отряда генерала Бековича-Черкасского. В «Деле о бежавших и находящихся в бегах лицах из граждан Кабардинской автономной области» на 30 декабря 1921 года указаны по «селению Кызбурун 2-й Таусултан Наурузов — 51 год, Науруз Наурузов — 30 лет» 28. Как станет известно из других документов, Таусултан Магометович Наурузов окажется в эмиграции во Франции, а сын его ротмистр Науруз Наурузов погиб в марте 1920 года в бою при отступлении из Нальчика29.
В 1919 году погибли в боях белые офицеры — ветеран русско-японской войны, кавалер ордена св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом и шести других боевых наград штабс-ротмистр Хакяша Докшоков и выпускник Чугуевского военного училища поручик Альбаксит Кодзоков *. Подполковник Барасби Саляхович Мамышев, бывший командир сотни Чеченского конного полка, осенью 1918 года поддержал восстание Даутокова-Серебрякова. В марте 1919-го в чине полковника «назначен штаб-офицером при правителе Кабарды» , позже получит назначение на должность начальника Государственной стражи Нальчикского округа. Оказывал помощь людям, преследуемым белыми властями. После разгрома Добровольческой армии, не зная за собой вины, остался в Нальчике, затем с семьей переехал в Кисловодск, где работал в должности судьи Мало-Карачаевского округа. По обвинению «в контрреволюции» и «службе у белых» неоднократно подвергался арестам. В начале 1926 года ссылается в Сибирь, в Нарымский край, но осенью в связи с пересмотром дела был освобожден и вернулся к семье в Кисловодск. В 1928-м Барасби Саляховича Мамышева арестовывают в пятый раз. В справке Северо-Кавказской краевой прокуратуры от 12 мая 1928 года, присланной из Ростова в Нальчик, сообщалось: «Мамышев Барасби Саляхович приговорен к расстрелу, приговор приведен в исполнение»30. Первый командир Кабардинского конного полка полковник граф Илларион Илларионович Воронцов-Дашков служил в рядах Добровольческой армии, затем в Русской армии генерала Врангеля. С 1920 года в эмиграции. Умер 20 апреля 1932 года в Париже31. О полковнике Всеволоде Дмитриевиче Старосельском известно, что в конце декабря 1917 года он находился в Персидской казачьей бригаде — российском воинском формировании, состоявшем на службе у шаха Ирана. С 1919-го до декабря 1920 года он — «начальник Персидской казачьей дивизии»32. Полковник Владимир Давидович Абелов командовал Кабардинским полком вплоть до последних дней его существования и роспуска в конце марта 1918 года. Во время Гражданской войны служил в Белой армии. В начале февраля 1919-го направлен в Нальчик, где занял должность помощника правителя Кабарды по военной части. При отступлении отряда генерала Бековича-Черкасского Абелов остался в Нальчике, так как не знал за собой никакой вины «перед народом». Арестован 4 июня 1920 года как «белогвардеец и контрреволюционер». Содержался в тюрьмах Нальчика и Владикавказа. 8 сентября Терская областная Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией, «рассмотрев дело № 956 по обвинению Абелова Владимира» и выяснив, что его «служба в добрармии доказана», постановила: «Абелова отправить в концентрационный лагерь до конца гражданской войны». В деле № 956 подшита и выписка из отношения Псковского губернского концлагеря № 943 от 26 марта 1921 года о том, что «Абелов Владимир Давидович выбыл из Псковского концентрационного лагеря в распоряжение Главного Управления Общественных работ и повинностей Наркомвнудел»33. О дальнейшей судьбе командира Кабардинского конного полка Владимира Давидовича Абелова ничего выяснить не удалось. В рядах белой армии служил и штабс-ротмистр Чепеллеу Би-асланович Урусбиев, бывший адъютант Кабардинского конного полка, награжденный за доблесть в боях на фронтах Первой мировой войны четырьмя орденами. Он тоже находился среди тех, кто в ночь на 10 марта 1920 года в составе отряда генерала Бековича-Черкасского отступил из Нальчика. По выходе в Грузию, откуда для большинства его земляков — кабардинцев и балкарцев, служивших в белой армии, путь лежал по морю в Крым, к Врангелю, Чепеллеу Урусбиев, к тому времени тяжело заболевший туберкулезом, вынужден был расстаться со своими боевыми товарищами по Кабардинскому конному полку. Из Грузии Урусбиев перейдет в Турцию и поселится в городе Самсуне. 4 марта 1924 года будет составлен «Список граждан селений Балкарского округа, эмигрировавших из пределов КБАО». Под № 20 в нем значится: «Верхний Баксан. Урусбиев Чепе Биасла-нович. 33 года. Дворянин. Офицер». Где находится — «Турция». Причина эмиграции — «Белогвардейщина». Семейное положение — «Осталось 5 душ семьи»34. В то время в Верхнем Баксане, бывшем ауле Урусбиево, оставались отец, мать и брат Чепеллеу, его жена Алтынчач Исламов-на, урожденная Балкарокова, с четырехлетней дочерью. В 1925-м ей с дочерью удалось выехать из СССР в Турцию, к мужу. Чепеллеу Биасланович Урусбиев умер в 1932 году в городе Самсуне. В 1923 году жители селения Хамидие приняли «в свою среду» бывшего юнкера Кабардинского конного полка Берда Жамбула-товича Хапцева, награжденного в боях на Юго-Западном и Румынском фронтах четырьмя степенями Георгиевского креста, медалью «За храбрость» и французской боевой медалью. В период Гражданской войны он служил в Белой армии. «При отступлении белых,- как будет позже сказано в документе ОГПУ,- совместно с таковыми эмигрировал за границу во Францию, откуда в 1923 году вернулся в СССР»35. 27 июня 1928 года Берд Хапцев будет арестован сотрудниками областного отдела ОГПУ. Ему предъявят стандартные для того времени обвинения, в перечень которых входили — служба в Белой армии, «контрреволюционная пропаганда с целью свержения Соввласти». Четыре месяца спустя, 5 ноября, Особое совещание при Коллегии ОГПУ СССР по его делу выносит постановление: «Хапцев Берд Жамбулатович, 32 лет, холост, кабардинец, бывший уздень, юнкер белых, репатриант, образование низшее», приговаривается к заключению «в концлагерь, сроком на пять лет». На постановлении помечено, что такового «надлежит направить в Соловки»36. В конце 1928 года Берд Хапцев был отправлен отбывать срок заключения на Соловецкие острова, в печально знаменитый в то время СЛОН — Соловецкий лагерь особого назначения. Известно, что позже Берд Хапцев с Соловков будет переведен в Свирлаг, в Ленинградскую область, где с тысячами других заключенных ему довелось строить Беломорско-Балтийский канал. Когда же в 1933 году заканчивался пятилетний срок его пребывания в концлагере, Коллегия ОГПУ СССР постановила «Хап-цева Берда Жамбулатовича по отбытии срока наказания выслать в Севкрай сроком на три года»37. В рядах Белой армии служили ветераны Кабардинского полка полные Георгиевские кавалеры офицеры Докшуко Астеми-ров, Исмаил Тхазеплов, Кушби Ахохов, Хазеша Диков38. В марте 1920 года они отступили из Кабарды во Владикавказ. Оттуда через Кавказский хребет добирались до Грузии, а потом — в Крым. Дальше тех, кто вышел живым из последних боев на крымской земле, ждали тяжкий путь в эмиграцию, жизнь на чужбине39. Корнет Кабардинского полка Али Жанхотович Инароков, награжденный четырьмя степенями Георгиевского креста, четырьмя российскими офицерскими орденами и орденом Короны Румынии, и его брат прапорщик Султан Инароков в августе 1918 года вступили в отряд своего однополчанина Заурбека Дау-токова-Серебрякова. Связав свою судьбу с Белой армией, оба они — штабс-ротмистр Али Инароков и поручик Султан Инароков погибли в боях с красными с 1919 году40. Урядник Кабардинского полка Ибрагим Азаматович Биев за отличия в боях был награжден Георгиевским крестом 4-й степени, медалью «За храбрость», чином юнкера, а затем прапорщика. Проявив доблесть в последнем летнем наступлении 1917 года в Галиции, он получил орден св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». Во время Гражданской войны корнет Ибрагим Биев находился в Белой армии. В марте 1920 года остался в Нальчике, решив не покидать Родину. 10 апреля его арестовали, но спустя три дня освободили. Вторичный арест последовал 23 апреля. В июне Биева из Нальчика перевели во Владикавказскую тюрьму. 25 августа 1920 года на заседании Коллегии Терской областной Чека рассматривалось дело по обвинению «в контрреволюции» бывшего корнета Белой армии Ибрагима Биева. Постановление гласило: ввиду того, что «обвинение доказано — арестованного отправить в Особый отдел Кавфронта» в Ростов»41. Из Ростова Ибрагима Биева, как «бывшего белого офицера и контрреволюционера», отправят в Северный край в один из концлагерей. Кавалер трех боевых орденов и Георгиевского креста 4-й степени, поручик Хабиж Хажибекирович Абдурахманов в августе 1918 года вступил в отряд Даутокова-Серебрякова. Поздней осенью вместе с ним отступил в Прикубанье, а в январе 1919-го в составе Белой армии отбивал у красных Нальчик. Потом служил в рядах Кабардинской конной дивизии и в других белогвардейских частях, сражался под Царицыном. В марте 1920-го Абдурахманов вместе с генералом Бековичем-Черкасским отступил из Кабарды. Потом в ноябре, когда на крымской земле пали последние рубежи, удерживаемые Белой армией, он вместе с тысячами других солдат и офицеров окажется в Стамбуле (Константинополе). Впереди у него были трудные годы эмиграции, позади — навсегда и безвозвратно потерянные Родина, семья, близкие... Как белого офицера, Абдурахманова разыскивали для ареста в родном краю. Еще 15 августа 1920 года, в то время, когда он находился далеко от Кабарды, в Крыму, уполномоченный Политбюро — Чека в Нальчике посылает начальнику милиции Нагорного округа предписание: «Прошу арестовать и препроводить в Политбюро — из селения Кармово князя Абдурахманова, штабс-ротмистра»42. Позже в Кабардино-Балкарии станет известно, что Хабиж Абдурахманов находится в Болгарии. И когда в 1925 году в Каменно-мостском сельском исполкоме составили и отправили в Нальчик «Список скрывающихся и находящихся в бегах лиц селения Ка-менномостского Нагорного округа КБАО», то в числе пятнадцати человек будет также указан: «Абдурахманов Хабиж Хажибекирович, 40 лет. Дворянин. Середняк. Скрывается с 1920 года. Причины, побудившие к бегству,- как бывший офицер старой армии и служивший поручиком в белой армии. Находится в Болгарии. Ближайшие родственники — имеет жену, дочь и сына». Здесь же, в графе «Приметы скрывающегося и общий облик», об Абдурахманове сказано: «Рост вышесредний, лицо чистое, плотного сложения, волосы темно-русые»43. Два года спустя, в 1927-м, был составлен «Список лиц, проживающих за границей из Нагорного округа, опасных в политическом отношении». Под № 18 в нем указан: «Абдурахманов Хабиж. Сел. Каменномостское. Особые отметки — организатор крупного масштаба»41. А в селении Каменномостском оставалась жена Хабижа Аб-дурахманова — Софият, жившая с тремя детьми — сыном и двумя дочерьми, одна из них приемная. На долю Софият Тепсаруковны, как жены белого офицера, «дворянина и помещика», выпадут тяжелые испытания, ведь, по сути дела, она с семьей оказалась в селении вне закона. На основании постановления ВЦИК и Совета Народных Комиссаров от 20 марта 1925 года лица, подобные ей, подлежали выселению, а имущество их конфисковывалось. И потом, в 1926-м, пришел день, когда члены Каменномост-ского сельисполкома пришли к Софият Абдурахмановой в дом и конфисковали все то немногое, что еще сохранилось у нее после трудных шести лет жизни, когда после отступления с Белой армией Хабижа она осталась одна кормилицей троих детей. Теперь же ее семью выбросили на улицу. И тогда, не дожидаясь ссылки в отдаленные места, Софият Абдурахманова навсегда уезжает из Каменномостского45. Обо всех этих испытаниях и унижениях, выпавших на долю его семьи, оставшейся в родном селении, Хабилсу Абдурахманову узнать не придется, как никогда больше не доведется и встретиться со своими родными... Наверное, и мы бы никогда не узнали о его дальнейшей судьбе после 1920 года, как не знаем о судьбах большинства эмигрантов периода Гражданской войны, если бы жизнь случайно не свела Абдурахманова с однополчанином, бывшим корнетом Кабардинского конного полка Константином Чхеидзе,- их связывала не только совместная служба, но и искренние дружеские отношения. Позже, в составе Белой армии, им довелось участвовать в боях на Северном Кавказе и под Царицыном. А в марте двадцатого в отряде Бековича-Черкасского они вместе покидали Нальчик, уходя в неизвестность. Затем был Крым, где они прошли через последние в их жизни бои Гражданской войны. Потом эвакуация с крымской земли через море в Турцию, где они и потеряли друг друга — каждый из них в эмиграции пошел своей дорогой. Однако судьба распорядится так, что в середине двадцатых годов и Хабиж Абдурахманов, и Константин Чхеидзе, уже сполна испившие горькую эмигрантскую чашу, окажутся в Болгарии. И там вновь сойдутся их пути... «...Прошли времена и сроки,- вспоминал в книге «Страна Прометея» Константин Чхеидзе.- В одно туманное утро, когда вершина далекой Шипки, обливаясь слезами, прячется от людского взора за облака, когда содрогается порывами холодного ветра листва на Балканах,- я проходил в одном из городков Розовой Долины мимо мечети. Зябнущие руки искали тепла, но их нельзя было спрятать в карманы, потому что они держали топор. Я возвращался с работы и думал, что, придя домой, мне удастся сварить картошку. Какой-то неясный силуэт отделился от двери мечети и, медленно перебирая ступени, сошел вниз. Странный балахон... бывший растерзанной солдатской шинелью, едва прикрывал могучее тело. Небольшая облезлая шапчонка не умещалась на великанской круглой голове... Я присмотрелся к давно небритому лицу понуро шагающей фигуры... Боже мой!.. Да ведь это Хабыж!.. - Хабыж-цук! — крикнул я, и в горле моем остановился режущий ком. Я бросил топор и кинулся в раскрытые объятия плачущего Хабыжа. - Хабыж, Хабыж...- только и мог повторять я. А он молчал и всхлипывал, как всхлипывает ребенок, утративший и снова нашедший мать. Невдалеке уясе находился дом, в котором я жил. Усадив Хабыжа за верхний — почетный конец стола, я побежал в лавки, чтобы в один раз истратить деньги, рассчитанные на неделю. Конечно, я купил и араки. Правда, не нашу, не кабардинскую и не балкарскую араку, а ту, что варят болгары из слив... Впоследствии Хабыж нашел хорошее место. Его наняли конюхом в Болгарские Государственные конюшни. И там, около коней, вдыхая аромат конюшни... бесконечно милый и родной для тех, кто считает коня единокровным братом,- окончились дни Хабыжа»46. Иногда Константин Чхеидзе получал от своего кабардинского друга Хабижа Абдурахманова письма. Вспоминая об этом, он писал в книге: «...Невозможно было без внутреннего волнения читать его письма. О чем писал он? Конечно, о Кабарде, о конях, о смертельной тоске изгнания...» В одном из писем Хабиж Хажибекирович рассказал Чхеидзе о вещем сновидении, пришедшем к нему еще в далеком восемнадцатом году перед тем, как утром отряд Заурбека Даутокова-Серебрякова должен был вступить в бой с красными «у пятигорских высот». Находясь в ожидании того жестокого боя, поручик Хабиж Абдурахманов забылся в тревожном сне. Тогда и пришло к нему осознание грядущей беды, о которой он еще и не помышлял: «...я не понимал, почему я увидел себя в чужой земле, на грязи, оборванным и несчастным. Теперь, после Константинополя и болгарских конюшен,- я понимаю... Да будет воля Аллаха! Но неужели мои кости будут лежать вдали от кладбища, лежащего на краю нашего аула?.. Да будет воля Его»47. Где-то на чужбине, в приютившей Хабижа Хажибекировича Болгарии, далеко от любимой, отрекшейся от него Родины затерялась могила Абдурахманова, отважного офицера российской армии, умершего в эмиграции в конце двадцатых годов. «О, Хабыж, маленький Хабыж, мой дорогой Хабыж-цук!-писал с сердечной болью его друг и однополчанин Константин Чхеидзе.- Вот настало время — и я, в печальном волнении, одинокий, вдали от гор, подобный птице, несущейся среди туч по черному небу, обращаю свой взор в минувшее... и память о тебе -да не истребится вовеки...» * * * От истории Кабардинского конного полка неотделимо имя начальника Нальчикского округа Султанбека Касаевича Клиш-биева. После Февральской революции, 11 марта 1917 года, по распоряжению Терского областного гражданского исполнительного комитета он был «смещен» со своего поста. Но так как новая власть вины за ним никакой не нашла, то он уходил из армии в отставку с повышением в чине и главным образом в связи с тем, что в то время у него открылся туберкулез легких. Приказ по Армии и Флоту от 26 июля 1917 года гласил: «Числящийся по армейской кавалерии Нальчикского округа Терской области подполковник Клишбиев увольняется от службы за болезнью — полковником с мундиром и пенсией»48. После занятия Нальчика белыми войсками, 17 января 1919 года последует приказ Главнокомандующего Терско-Дагестанской области генерал-лейтенанта Ляхова, согласно которому назначались: правителем Кабарды полковник князь Бекович-Черкасский, его помощником по военной части ротмистр Даутоков-Сере-бряков, а помощником по гражданскому управлению «на правах начальника округа назначается полковник Клишбиев». Но Клишбиев недолго пробыл на этом посту и вскоре переводится на такую же должность «по гражданскому управлению» к правителю Чечни генералу Эрисхану Алиеву49. Но и там по состоянию здоровья он оставался непродолжительное время и вновь вернулся в Нальчик. Здесь ему поручат возглавить комиссию по исчислению убытков, понесенных населением округа «при большевиках». Клишбиев оставался вне политики и с Белым движением себя не связал. Именно поэтому он смело остался в марте 1920 года в Нальчике. Но уже 21 апреля Султанбек Касаевич был арестован и оказался в тюрьме. В его защиту в Нальчике и окрестных населенных пунктах тогда поднялось много людей, направивших свои заявления и «приговоры» в окружной ревком, где заявлялось о «порядочности гражданина Султанбека Клишбиева» как при царском строе, так и «при Добровольческой армии». По решению Терского ревтрибунала Клишбиева освободили из тюрьмы «под поручительство». Но через три дня его вновь арестовали по настоянию властей Кабарды. 29 июня Султанбека Ка-саевича перевезут во Владикавказ, где первое время будут содержать в концлагере вместе с «буржуазно-контрреволюционными элементами», а 7 июля переведут во Владикавказскую тюрьму. Следователь Терской Чека, найдя обвинение Клишбиева «в контрреволюции» не доказанным, посчитал возможным, что «Клишбиева можно использовать как военного специалиста (полковник старой армии)». И 4 августа 1920 года Терская областная Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией выносит свое окончательное решение: «...заслушав и рассмотрев дело № 933 по обвинению Клишбиева в службе у белых и выяснив, что обвинение не доказано, постановила: Клишбиева направить в Кавфронт для отправки на Польский фронт»50. По приезде в Ростов, в штаб Кавказского фронта, полковник Клишбиев вновь подвергся аресту — «репрессирован»51. В дальнейшем умер от болезни в тюремной больнице или был расстрелян. * * * Офицеры Кавказской конной дивизии — кавалер Георгиевского оружия командир 1-го Дагестанского полка полковник князь Нух-бек Тарковский, кавалер ордена св. Георгия и Георгиевского оружия командир 2-го Дагестанского полка полковник Арацхан Хаджи Мурат и командир Чеченского полка полковник Джамалутдин Мусалаев, вернувшийся из Грозного в Темир-Хан-Шуру в марте 1918 года,- играли активную роль в период Гражданской войны на Северном Кавказе. О высоком авторитете и значимости в Дагестане Арацхана Хаджимуратовича Хаджи Мурата можно судить по рапорту от 12 декабря 1917 года командира 42-й бригады государственного ополчения полковника Ахвердова командующему Кавказским военным округом о положении дел в Дагестанской области. Будучи начальником войск в Темир-Хан-Шуре и возглавляя Темир-Хан-Шуринский гарнизон, Ахвердов, видя все углублявшееся разложение русских воинских частей, где «исключительным успехом пользуется большевистская пропаганда», и полагая необходимым выехать в Тифлис для доклада, сообщал начальнику Кавказского военного округа: «В случае моего отъезда исполнение обязанностей начальника войск и начальника гарнизона возложу на командира 2-го Дагестанского конного полка полковника Хаджи Мурата (Арацханова)»52. Из этого документа становится известно, что в Дагестане полковник Арацхан Хаджи Мурат был известен и как Арацханов. С конца 1917 года полковники Хаджи Мурат и Тарковский, затем и полковник Мусалаев поддерживали правительство имама Нажмутдина Гоцинского. Весной 1918 года, в связи с установлением в Дагестане Советской власти, они со своими сторонниками отошли в горы. И там, в Гунибе, в двадцатых числах мая ими, как говорится в «Истории Дагестана», был созван «так называемый народный съезд, на котором провозгласили «возрождение» своего «правительства» во главе с имамом Гоцинским». В числе, активных инициаторов созыва съезда в Гунибе были полковники Нух-бек Тарковский, Арацхан Хаджи Мурат (Арацханов), Джамалутдин Мусалаев. «От имени съезда», сказано далее в «Истории Дагестана», объявлялась мобилизация «в шариатскую армию всех горцев от 17 до 55 лет... Командующим был назначен полковник Х.-М. Арацханов»53. Позже полковник Арацхан Хаджи Мурат решит избрать другой путь в своей жизни и службе — он уедет из Дагестана и, пробравшись на Кубань, вступит в Добровольческую армию генерала Деникина. С начала 1919 года, когда правителем Чечни был назначен генерал от артиллерии Эрисхан Алиев, при нем стал «помощником по военной части полковник Хаджи Мурат»54. В конце февраля 1919 года, когда белогвардейские войска вели наступление на чеченские аулы, стоявшие на стороне Советской власти, в операции должен был участвовать и отряд под командованием полковника Арацхана Хаджи Мурата «в составе 3 сотен дагестанцев и 2 чеченских дивизионов». В оперативной сводке штаба 2-й Кубанской казачьей дивизии сказано, что все назначенные для наступления части начали бой в 5 часов 30 минут 22 февраля — «но частей полковника Хаджи Мурата не появлялось. Около полудня прибыл сам полковник Хаджи Мурат и доложил, что его отряд в бой не пойдет»55. Вскоре местом службы Арацхана Хаджи Мурата вновь станет Дагестан. Полковник Джамалутдин Мусалаев в конце 1918 года, с переездом из Тифлиса в Темир-Хан-Шуру правительства Республики горцев Северного Кавказа (Горского правительства) во главе с Абдул-Меджидом Чермоевым, будет назначен губернатором Дагестана. Так, в протоколе совещания начальников дагестанских округов от 1 февраля 1919 года, созванного для выработки мер «борьбы с усиливающимся влиянием большевиков среди населения области», указана: «Председательствовал губернатор полковник Мусалаев»56. Полковник Нух-бек Тарковский с лета 1918 года, взаимодействуя с казачьим полковником Лазарем Бичераховым и турецкими отрядами, вышедшими из Азербайджана, вел в Дагестане борьбу с Советской властью. В сентябре был объявлен «диктатором Дагестана ». В конце октября, когда город Темир-Хан-Шура стал местом пребывания Горского правительства и его власть распространилась на Дагестан, Нух-бек Тарковский сложил с себя полномочия диктатора. 15 декабря 1918 года « Союзный совет (парламент) Республики горцев Северного Кавказа», приняв отставку кабинета Абдул-Меджида Чермоева, сформировал новый состав правительства во главе с уроженцем Кабарды Пшемахо Коцевым. В списке членов «нового коалиционного кабинета» в должности военного министра значился полковник князь Нух-бек Тарковский57. В одной из советских военных разведывательных сводок того времени говорилось: «В настоящее время в Дагестанском крае существует Горское правительство, стремящееся к полному отделению Дагестана от России. Форма правления будущего федеративного государства не установлена... Председателем Совета министров является Пшемахо Коцев юрист по образованию... министром военным — князь [Тарковский], офицер русской службы»58. Горское правительство находилось в конфронтации как с Деникиным, не признававшим его, так и с большевистскими Советами, ведя борьбу с их сторонниками. Власть Горского правительства осуществлялась главным образом на территории Дагестана, и в мае 1919 года, в связи с выходом на его территорию войск Добровольческой армии, «де-никинское командование,- сказано в «Истории Дагестана»,-потребовало ускорить полную ликвидацию «независимой» республики Союза горцев. Большую роль в этом сыграли дагестанское белогвардейское офицерство и буржуазно-помещичьи верхи области». Как в те дни заявило деникинское командование, оно «не признает Горского правительства, но готово признать самостоятельное правительство Дагестана»59. И власть в Дагестане «для охраны порядка и общественного спокойствия в области» берет в свои руки «Временное дагестанское правительстве, сразу же поддержанное деникинским командованием, чьи войска уже занимали Дербент и Петровск-Порт (ныне Махачкала). С того времени Горское правительство фактически прекращает свое существование. 24 мая 1919 года последовало объявление об образовании «Временного правительства Дагестана» во главе с полковником Микаэлем Халиловым, вскоре произведенным Деникиным в генерал-майоры и назначенным правителем Дагестана. Его заместителем утверждается полковник Джамалутдин Мусалаев. Важная роль при этом отводилась и Арацхану Хаджи Мурату -«главноначальствующим Темир-Хан-Шуры и его окрестностей» стал «деникинский генерал Х.-М. Арацханов»6". «Временное правительство Дагестана» свою основную задачу видело в «борьбе с большевиками» и главным союзником в этой борьбе считало белогвардейскую Добровольческую армию. Именно поэтому оно и издаст 1 июля 1919 года приказ о том, что «все дагестанские войска входят в состав Добровольческой армии»61. После распада Горского правительства полковник Нух-бек Тарковский поддержит генерала Халилова и своих боевых товарищей по 2-му Дагестанскому конному полку Кавказской конной дивизии — Арацхана Хаджи Мурата и Джамалутдина Мусалаева. Но все они с весны 1920 года будут вынуждены оставить Дагестан и окажутся в эмиграции, где и окончат свои дни. В нью-йоркском эмигрантском журнале «Военный вестник» в 1955 году был помещен некролог, посвященный памяти князя Нух-бека Тарковского, родившегося в 1878 году в Дагестане и скончавшегося 19 января 1951 года в швейцарском городе Лозанне: «Князь Нух Бек Шамхал Тарковский. Полковник. Из старинного рода владетелей Дагестана Шамхалов. Получил образование в Симбирском кадетском корпусе. После корпуса окончил Николаевское кавалерийское училище и в 1899 г. вышел корнетом в Дагестанский конный полк. В 1914 г. добровольно пошел на фронт и пробыл всю войну в составе Туземной дивизии, получив все награды вплоть до Георгиевского оружия. В 1917 г. произведен в полковники и получил в командование Дагестанский конный полк. По ликвидации Белого движения на Кавказе переехал с семьей в Персию, где был на службе у шаха — последним начальником Персидской Казачьей Дивизии в Тегеране. После смерти князя остались жена, дочь и внучка, проживающие в Швейцарии, а в Персии сын-инженер — прямой наследник его титулов»62. * * * Ротмистр Чеченского конного полка Абдул-Меджид (Тапа) Чермоев, награжденный орденами св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом и св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», как известно, с мая 1917 года находился во главе Центрального комитета Союза объединенных горцев Северного Кавказа и Дагестана, с местопребыванием во Владикавказе. В ноябре он стал и председателем правительства Горской Республики, провозглашение которого было вызвано, прежде всего, резко изменившейся после Октябрьской революции политической ситуацией в России и на Северном Кавказе. Говоря о том сложном времени, близкий соратник Чермоева, уроженец Дагестана Гайдар Баммат в статье «Абдул-Меджид Чермоев» напишет: «В качестве председателя Комитета, в атмосфере взбаламученных страстей, «когда начальство ушло» и острые разногласия между терским казачеством и горцами каждый день рисковали вылиться в форму кровавых эксцессов,— Тапа, благодаря исключительному обаянию своего характера, выдержанности и такту, а также личным добрым отношением с первым выборным Терским атаманом Карауловым сумел не раз предотвратить весьма опасные столкновения...»63. В марте 1918 года на II съезде народов Терека, проходившем во Владикавказе, состоялось провозглашение Советской власти с образованием Терской Советской Республики. Сложившееся положение заставило членов ЦК Союза горцев и Горского правительства спешно уйти в Грузию. 11 мая 1918 года в гостинице «Ориант» в Тифлисе ЦК Союза горцев Северного Кавказа и Дагестана провозгласил Республику горцев Северного Кавказа, заключившую вскоре договоры «о мире и дружбе» с турками и немцами. Председателем правительства «выдвигается» Абдул-Меджид Чермоев. «Под декларацией независимости Северного Кавказа, 11 мая 1918 года, красуется имя Тапы,- читаем в статье Гайдара Бам-мата, министра иностранных дел в его правительстве.- Этот акт в нашей истории останется неразрывно связанным с его деятельностью. Затем Тапа принял участие в Батумской конференции, и его подпись значится под договором дружбы с Турцией, первым международным актом, подписанным от имени суверенного Северного Кавказа с иностранной державой»64. В конце октября 1918 года возглавляемое Чермоевым правительство переехало из Тифлиса в город Темир-Хан-Шуру. Здесь, в Дагестане, пишет Баммат, «он при помощи предоставленного, на основании договора дружбы, Оттоманским правительством отряда из старых северокавказских мухаджиров и национальных дагестанских формирований очищает от бичераховских и большевистских частей весь Дагестан и созвал в Темир-Хан-Шуре Союзный Парламент, который подтвердил полномочия Правительства и положил основание нормальной организации власти в центре и на местах»65. В середине декабря 1918 года, как видно, посчитав свою миссию выполненной, Абдул-Меджид Чермоев уходит в отставку с поста премьера правительства Республики горцев Северного Кавказа, власть которого в тот период в основном распространялась лишь на территории Дагестана. В тех условиях, когда Германия признала свое поражение от стран Антанты —«держав согласия»- и Турция занялась собственными политическими проблемами, договоры «о мире и дружбе», заключенные Абдул-Меджидом Чермоевым с этими странами, более не действовали. Свою же волю в Европе да и в Закавказье диктовали теперь страны-победительницы — Англия и Франция. Начало 1919 года принесло с собой стремительное продвижение из Прикубанья по всему Северному Кавказу Добровольческой армии генерала Деникина, в состав которой входили и войдут Кабардинская конная бригада, развернутся в Кабардинскую дивизию, Черкесская, Осетинская, Чеченская конные дивизии, Ингушская и Дагестанская конные бригады, Карачаевский и Кумыкский конные полки66, в рядах которых служили многие офицеры бывшей «Кавказской туземной конной дивизии». Деникину активную помощь оказывали страны Антанты-Англия и Франция. Совершенно изменившаяся в начале 1919 года политическая ситуация поставила перед правительством Республики горцев Северного Кавказа новые сложнейшие проблемы. «Победа держав согласия, приход английского экспедиционного корпуса в Баку,-пишет Гайдар Баммат,- активная помощь, оказанная Добровольческой армии генерала Деникина,- создали массу сложных вопросов, требовавших признания западными державами независимости Северо-Кавказской Республики. Была снаряжена делегация на Парижскую Конференцию. Во главе ее был поставлен Тапа. Делегация прибыла в Париж в марте 1919 года, — час возвращения ее на Родину, увы, еще не настал...»67. В мае 1919 года, в связи с выходом Добровольческой армии в Дагестан, распавшееся Горское правительство частью вновь уйдет в Грузию и на Северный Кавказ уже больше никогда вернуться не сможет. А посланная с его полномочиями в Париж делегация во главе с Чермоевым, так и не добившаяся международного признания своей республики, осталась в Западной Европе, продолжая свою деятельность. «...Она продолжается,— писал в 1937 году Баммат, бывший сам членом той делегации.- В этой работе Тапа принимал деятельное участие. Лишь в последние годы осложнившиеся личные дела и расстроенное здоровье держали его вдали от политической работы, но духовная связь с делом, которое стало делом его жизни, конечно не прерывалась...» В заключение рассказа об Абдул-Меджиде (Тапе) Арцуевиче Чермоеве обратимся к самому началу статьи Гайдара Баммата, опубликованной им в сентябре 1937 года в Париже в эмигрантском журнале «Кавказ»: «28 августа в Лозанне от припадка грудной жабы скончался бывший председатель первого национального правительства Республики Северного Кавказа и председатель Заграничной Делегации Абдул-Меджид (Тапа) Чермоев... Сошла с жизненной сцены одна из наиболее колоритных фигур Кавказа. Для всесторонней оценки его политической роли еще не настало время. Но роль эта несомненно была весьма значительной, и будущий историк национального возрождения наших народов, конечно, отведет покойному почетное место в галерее борцов за свободу и независимость родной страны»68. И, завершая свою статью, посвященную памяти Абдул-Мед-жида Чермоева, Гайдар Баммат скажет: «Родина в час освобождения вспомнит своего верного сына. Друзья и сотрудники сохранят о нем воспоминания, как о человеке исключительной обаятельности. Да будет тебе легка земля чужбины»69. * * * Образ мыслей и взгляды бывшего офицера Чеченского конного полка Кавказской конной дивизии, председателя правительства Горской Республики Абдул-Меджида (Тапы) Чермоева ярко выражены в его письме от 25 октября 1918 года, направленном из Дербента диктатору Дагестана полковнику князю Нух-беку Тарковскому. В то время, в связи с переездом Горского правительства из Тифлиса в Дагестан, Чермоев обращается с письмом к войсковому старшине Терского казачьего войска Лазарю Биче-рахову с предложением отвести его воинский отряд из Дагестанской области «без боя», чтобы «осуществить права горцев на их территории». Лазарь Бичерахов в ответном письме Абдул-Меджиду Чер-моеву отказался это сделать «по стратегическими и государственным соображениям». «Из этого же письма,- пишет председатель правительства Горской Республики Чермоев князю Тарковскому,- я узнал, что он действительно не хочет воевать с горцами, но претендует на то, чтобы горцы отказались от турецкой помощи. Совершенно понятно, что это неприемлимо для меня, как председателя правительства Союза Горцев Кавказа, ибо все горцы в данный момент почти на всей нашей территории стонут под пятой кучки пришлых авантюристов, называемых представителями советской власти. Войсковой старшина Бичерахов знает лучше чем я, что если бы мы могли внутри организоваться, получить технические средства борьбы с этой самой советской властью, то, конечно правительству горцев незачем было искать помощи у своих друзей и единоверцев турок, которым на арене мировой войны дорог каждый аскер. В том и трагедия нашей жизни, что без этой помощи мы сейчас не можем организоваться, для чего нужно прежде всего очистить свою территорию от пришлого элемента. Он знает также, что я не стал бы возглавлять шовинистическое течение со следующей за таким течением агрессивностью в отношении не горцев». И далее в письме князю Тарковскому Абдул-Меджид (Тапа) Чермоев, подчеркивая свое неприятие «шовинистического течения» по отношению к «не горцам» даже в условиях возможного вооруженного противостояния, пишет «Нечего и говорить, что русские, положившие оружие, вольны ехать куда им угодно, и тоже под нашей гарантией или оставаться у нас в полной уверенности, что их личность, имущество в обоих случаях будут неприкосновенны. С казаками есть у нас домашние вопросы, но я убежден, что и они могут быть разрешены мирно»70. Лазарь Федорович Бичерахов, происходивший из осетин-казаков станицы Новоосетинской, Терской области, как и Абдул-Меджид (Тала) Арцуевич Чермоев был ветераном Кавказской конной дивизии. В конце 1915 года «войсковой старшина 2-го Горско-Моз-докского полка Бичерахов» состоял «в прикомандировании к штабу» дивизии. Позже служил и воевал на территории Персии. Участник Гражданской войны. Получил чин генерал-лейтенанта. Эмигрант. Умер в 1952 году в Германии71. Однополчанин Абдул-Меджида Чермоева, герой взятия Чеченцами вражеской батареи в бою под городом Калушем 28 июня 1917 года, полный Георгиевский кавалер, подпоручик Шахид Шухаипович Борщиков в период Гражданской войны служил в Белой армии. Известно, что в 1919-м до марта 1920 года он состоял приставом Шалинского участка Веденского округа, участвовал в боях с красноповстанцами72. Командир Чеченского конного полка, кавалер ордена св. Георгия 4-й степени генерал-майор принц Фазула-Мирза Каджар после распада Кавказского конного корпуса в 1918 году поступил на службу в армию Азербайджанской Республики. 9 января 1919 года приказом военного министра «начальник конной дивизии» генерал Каджар «назначается начальником гарнизона города Гянджи». По данным азербайджанского историка Эльдара Эльхан оглы Исмаилова, «после большевистской оккупации Азербайджанской Демократической Республики и подавления майского восстания 1920 г. в Гяндже, по некоторым сведениям, генерал-майор принц Фазула-Мирза Каджар был расстрелян73. * * * Трагически оборвалась в 1918 году жизнь полковника Крыма Селетовича Султан-Гирея — Султана Крым-Гирея, командира Черкесского конного полка в составе Кавказской конной дивизии, а затем и Кавказского корпуса. Он, пройдя через сражения Японской и Первой мировой войн, погибнет в родных для него местах, на Кубани, в уже разгоравшейся Гражданской войне. По свидетельству Кубанского атамана генерала Александра Петровича Филимонова, приведенному в книге «Белое дело», вышедшей в Москве в 1993 году, «командир Черкесского полка Султан Крым-Гирей, блестящий боевой полковник, пользующийся любовью и уважением горцев», в начале марта 1918 года с тремя своими спутниками будет «арестован большевиками» на одном из хуторов под Екатеринодаром, и все четверо «по дороге в станицу Бакинскую зверски замучены. Родным погибших не удалось даже отыскать их тел для погребения». С гибелью Султана Крым-Гирея, продолжает Филимонов, хорошо его знавший,- этого «полного здоровья и сил, редкого стрелка, спортсмена»,- Кубанская армия лишилась одного из «столь необходимых ей руководителей»74. В Белой армии в годы Гражданской войны служил офицер Черкесского конного полка Магомет-Гери (Магомет-Гирей) Крымшамхалов — кавалер двух самых почетных военных наград России — ордена св. Георгия 4-й степени и Георгиевского оружия, трех других орденов и двух Георгиевских крестов. В 1917 году он вернулся с фронта в чине поручика. Сражаясь же в рядах Добровольческой армии, в которой не награждали орденами, а за боевые отличия повышали в чинах, Магомет-Гери Крымшамхалов стал полковником. С 18 июня 1919 года он командовал Карачаевским конным полком, сменив, в этой должности полковника Мурзакула Крымшамхалова75. Профессор Кази Танаевич Лайпанов в своей публикации о роде Крымшамхаловых в газете «Карачаево-Балкарский мир» за июль 1997 года пишет, что по окончании Гражданской войны полковник «Магомет-Гирей (Гиназ) Крымшамхалов... в 1920 году эмигрировал во Францию, имел детей от жены француженки»76. Белым офицером стал и поручил Сеид-Бий Крымшамхалов, удостоенный в рядах Черкесского полка Кавказской конной дивизии Георгиевского оружия, пяти орденов и двух Георгиевских крестов. Он служил командиром 4-й сотни в Карачаевском конном полку77. После поражения Добровольческой армии остался в родном краю, на Северном Кавказе. В конце двадцатых годов жил в Кисловодске. Там был арестован сотрудниками ОГПУ и, по имеющимся сведениям, расстрелян. Кавалер Георгиевского оружия и трех Георгиевских крестов подпоручик Черкесского полка Пшимаф Ажигоев тоже сражался в составе Белой армии, неся службу в рядах 2-го Черкесского конного полка Черкесской конной дивизии. За боевые отличия был произведен в чин полковника. 14 сентября 1963 года, в связи с его кончиной во Франции, в эмигрантской газете «Русская мысль» сообщалось: «Ажигоев Пшемаф Челеметович (8 марта 1893 г., аул Егеру-хаевский Майкопского района — 10 сентября 1963 г., Париж). Полковник Дикой дивизии и 2-го конного Черкесского полка. Черкес. Участник Первой мировой войны. Кавалер орденов св. Георгия [Георгиевских крестов] и св. Анны, Георгиевского оружия. Участник I Кубанского похода. После 1917 г. [1920]-эмигрант. Умер после краткой болезни. Похоронен на мусульманском кладбище в Бобиньи»78. О судьбе полного Георгиевского кавалера прапорщика Абхазской сотни Черкесского полка Василия Аслановича Маги стало известно из книги Езута Габелиа «Абхазские всадники». Уроженец села Ачандара, Гудаутского участка, он с 1918 года принимал активное участие в революционном движении в Абхазии, боролся за установление Советской власти. Затем служил в Абхазском кавалерийском полку, командуя взводом. В период коллективизации одним из первых вступил в колхоз. «В родном селе Василий Маги пользовался большим авторитетом. В 1937 году стал жертвой сталинских репрессий...» В составе Черкесского конного полка получил все четыре степени Георгиевского креста Джатдай Каитбиевич Байрамуков79. Во время Гражданской войны, служа в Белой армии, он был произведен в офицерский чин. После поражения белых, «белогвардейский офицер Джатдай Байрамуков» остался в горах Карачая и продолжал борьбу с Советской властью80. О судьбе Джатдая Байрамукова становится известно из документа, составленного 24 апреля 1923 года и сохранившегося в республиканском архиве в фонде прокуратуры Кабардино-Балкарской автономной области. Здесь речь идет о событии периода Гражданской войны в 1918 году и участии в нем «вооруженной силы под предводительством ныне расстрелянного белогвардейца Джаттая Байрамукова»81. Полный Георгиевский кавалер офицер Рамазан Алиевич Шхалахов с 1918 года служил в белогвардейской Черкесской конной дивизии. В 1920-м эмигрировал за границу. В 1922 году возвратился в Советский Союз, жил в городах Майкопе и Пятигорске82. О дальнейшей судьбе неизвестно. Полковник Черкесского полка Клыч (Келеч) Султан-Гирей в 1918 году вступил в Добровольческую армию. Произведенный Деникиным в чин генерал-майора, стал командиром Черкесской конной дивизии. Вел бои с красными войсками на Северном Кавказе. После разгрома Белой армии находился в эмиграции. Во время Второй мировой войны станет на сторону гитлеровской Германии, считая, что тем самым продолжает «борьбу с большевиками». Так Клыч Султан-Гирей оказался в одном лагере с врагами нашей страны, как и генерал Петр Краснов, бывший донской атаман, в 1915 году командовавший 3-й бригадой Кавказской конной дивизии и награжденный в ее рядах орденом св. Георгия 4-й степени. 17 января 1947 года, по приговору Военной Коллегии Верховного Суда СССР «за контрреволюционную деятельность» в период Гражданской войны и сотрудничество с гитлеровской Германией, белогвардейские генералы Краснов, Султан-Гирей и трое других были казнены 83. * * * Еще в начале июня 1917 года командующий Кавказской конной дивизией генерал-лейтенант Багратион, в связи с назначением полковника Арсланбека Байтиевича Котиева командиром Ингушского полка вместо заболевшего Мерчуле, в своем приказе укажет, что в дальнейшем «полковник Мерчуле назначается в мое распоряжение». Осенью 1917 года, уже состоя в распоряжении командира «Кавказского туземного конного корпуса» генерала Половцева, Георгий Алексеевич Мерчуле вместе с корпусным штабом приедет во Владикавказ. В конце того же года, когда обстановка в Терской области сложилась крайне сложная — с одной стороны, из-за межнациональных столкновений казаков и ингушей, с другой -на почве политических разногласий противников и сторонников Советской власти,- и погиб бывший командир Ингушского конного полка полковник Мерчуле, мужественный офицер, один из тех, кто создал славу Кавказской конной дивизии. По сведениям, приведенным Николаем Николаевичем Бреш-ко-Брешковскимвкниге «Дикая Дивизия», Георгия Алексеевича и его младшего брата — поручика Дорисмана Мерчуле — убили казаки при их возвращении из ингушского селения Базоркино во Владикавказ. А бывший офицер Ингушского полка Анатолий Марков в своих записках «В Ингушском конном полку» укажет, что полковник Мерчуле «был убит большевиками во Владикавказе»84. Сменивший Мерчуле на посту командира Ингушского конного полка полковник Арсланбек Байтиевич Котиев в период Гражданской войны находился в Добровольческой армии. С 5 октября 1919 года «полковник Арслан-Бек Байтиевич Котиев временно исполнял должность начальника Сводно-горской дивизии», имевшей тогда в своем составе Дагестанскую и Ингушскую конные бригады, Осетинский и Карачаевский конные полки85. В то время дивизия вела боевые действия северо-западнее Царицына. В 1920 году полковник Арсланбек Котиев эмигрировал за границу. * [1] [2] [1] Кавказская армия (вместе с Добровольческой армией) входила в вооруженные силы под командованием генерала Деникина. Трудная судьба и жизнь, полные трагических изломов, выпали после Первой мировой войны на долю штабс-ротмистра Ингушского конного полка Созерко Артагановича Мальсагова, яркого и мужественного человека. В начавшейся Гражданской войне он станет в ряды белогвардейской Добровольческой армии и затем до конца марта 1920 года будет сражаться с красными. Позже, в своей книге «Адские острова», изданной в Лондоне, Созерко Мальсагов напишет: «Во время последнего отступления сил генерала Деникина я находился в рядах Кавказской армии[3] на Царицынском фронте. Катастрофа Добровольческой Армии вынудила всех нас искать убежище в горах. Постоянно сталкиваясь с нападающим врагом, наша кавалерийская бригада достигла реки Терек, где и была расформирована. Наиболее стойкие и надежные части ее пересекли границу Грузии, в то время еще независимого государства. В Грузии члены бригады, которые еще были пригодны к службе, соединились под руководством Клыч Султан-Гирея в кавалерийский полк. [3] Кавказская армия (вместе с Добровольческой армией) входила в вооруженные силы под командованием генерала Деникина. В его обязанности входило совершать нападения на советские тылы и вносить в них сумятицу, разрушать дороги и организовывать восстания против большевиков. Рейд на Кубань, планировавшийся на лето 1920 года штабом генерала Врангеля, который находился со своей армией в Крыму, увлек Султан-Гирея послать и нас на Кубань в надежде склонить казаков к восстанию. На Кубани мы приняли участие в наступлении вторгшихся из Крыма войск, и рейд значительно превзошел первоначальные масштабы; но дерзкий план восстания не удался. Мы были опять разбросаны»86. Часть их отряда ушла на судах вместе с отступившими полками белого десанта в Крым, другие же всадники и офицеры, среди которых находился и Созерко Мальсагов, сумели вырваться из окружения войск Красной Армии и вновь уйти в горы, чтобы продолжить «партизанскую войну против советской власти на Кавказе». В апреле 1923 года, поверив в амнистию, объявленную Советом Народных Комиссаров РСФСР в честь пятой годовщины Октябрьской революции, «для всех противников Советской власти... белогвардейцев всех рангов и категорий», Мальсагов, скрывавшийся в то время на юге Грузии, в Аджарии, решил прекратить борьбу и добровольно явился в Батумское ГПУ. Но никакой амнистии он, как и очень многие другие офицеры, не получил, а впереди у него были долгие и мучительные месяцы, когда Созерко Артагановичу пришлось вынести «моральные и физические муки, избиения, оскорбления», пройдя через тюрьмы Батуми, Тифлиса, Кубани, Дагестана, Грозного и Владикавказа. «И везде было одно и то же,- скажет он затем в книге «Адские острова»,- абсолютное подавление человеческой личности, пытки на ночных допросах, голод и избиения, те же беззакония и беспорядочные расстрелы»87. 30 ноября 1923 года Мальсагов, как «офицер белой армии и контрреволюционер», обвиненный в «шпионаже в пользу международной буржуазии», Особой комиссией НКВД приговаривается к трем годам лишения свободы с содержанием в концентрационном лагере. Так в начале 1924 года он окажется на Соловецких «адских островах» в Белом море, среди заключенных Соловецкого лагеря особого назначения, недобрая слава о котором шла по всей стране. А на родине Созерко Артагановича, в Ингушетии, остались его жена Леби и их две малолетние дочери — Рая и Мадина. Встретиться им уже никогда больше не доведется. И только в начале шестидесятых годов Мальсагов сможет подать о себе весть своим близким... Находясь в концлагере на Соловках, Созерко Артаганович стал свидетелем кошмаров, которые творили там охранники над заключенными. И все это время его не оставляла мысль о побеге. В один из февральских дней 1925 года прибыл «новый этап с контрреволюционерами». Среди арестантов находился и бывший ротмистр лейб-гвардии Драгунского полка белый офицер Юрий Дмитриевич Бессонов. Мальсагов сблизился с ним. А 18 мая того же двадцать пятого года группа из пяти человек во главе с Бессоновым, среди них был и Созерко Мальсагов, совершит побег с Соловков. В записках офицера Ингушского конного полка Анатолия Маркова сказано: «...Сосырко Мальсагов, ингуш по происхождению, при большевиках герой побега из Соловков совместно с ротмистром Бессоновым. Их страшная эпопея описана Бессоновым в книге «26 тюрем и побеге Соловков». Преследуемые лагерной охраной из частей ГПУ, пятеро беглецов уходили от погони, держа путь в сторону Финляндии. Испытывая голод, под угрозой быть схваченными, теряя силы, Созерко Мальсагов и его товарищи по побегу почти месяц пробирались глухими лесами и болотами на запад. И им удастся выйти в Финляндию. Год спустя, в 1926-м, в Лондоне выйдет на английском языке книга Мальсагова «Адские острова. СоветскаятюрьманаДальнем Севере», из которой Европа впервые узнала правду о Соловецком концлагере. «Тайна, которой окутаны Соловки, понятна,— писал Созерко Артаганович.- Советские газеты, утаивающие жестокую правду от русских читателей, обходят Соловки полным молчанием. Корреспондентам иностранных газет не разрешено ездить туда. Никогда не было до нас ни одного случая, когда бы узнику сопутствовала удача в побеге через границу, а европейское общественное мнение узнало бы правду о Соловках. Провидение чудом избавило меня от этого ада. И я считаю своим священным долгом поведать миру о том, что я видел, слышал и через что прошел»88. В 1928 году издаст в Париже свою книгу «26 тюрем и побег с Соловков» и Юрий Дмитриевич Бессонов, который в ней подчеркнет, что «Мальсагов — это... ясно выраженная храбрость»89. Книга Созерко Мальсагова «Адские острова», бывшая долгое время вне закона в нашей стране, станет известна в Ингушетии, да и российскому читателю, благодаря его внуку Шахбулату Ян-диеву. Во время учебы в аспирантуре МГУ в Москве, в конце восьмидесятых, он узнал о ней. А потом и получил эту книгу в дар от знакомого японского ученого, разыскавшего ее в Лондоне. Шахбулат Яндиев перевел на русский язык книгу своего деда, а его родственник, Магомед Сафарбекович Мальсагов, издаст «Адские острова» с приложением собранных им документов и фотографий, связанных как с самим Созерко Артагановичем, так и с другими представителями известного ингушского рода Мальсаговых. Магомед Сафарбекович, будучи весьма близким по родству к Созерко Мальсагову, издавая его книгу «Адские острова» (в частности, в Нальчике в 1996 году), предварит ее такими проникновенными словами: «Ингушетия вырастила Созерко Мальсагова настоящим мужчиной, царская Россия воспитала в нем честь, достоинство и благородство офицера»90. Из Финляндии Созерко Мальсагов переедет в Польшу, где в то время находилось много российских эмигрантов, среди них и ингуши. Там в офицерском чине он начнет службу в кавалерийских частях польской армии. В сентябре 1939 года ротмистр Мальсагов, командуя эскадроном, сражался с гитлеровцами, напавшими на Польшу. Был взят в плен и вывезен в офицерский лагерь в Германию. Участница движения Сопротивления в Польше лейтенант Дженнет Скибневска в декабре 1988 года свидетельствовала, что «гражданина Созырко Мальсага, сына Артагана Мальсага», родившегося «на Северном Кавказе в ауле Альтиево (около Назрани)», она знает «как участника Движения Сопротивления». И далее писала: «Во время войны, после нескольких лет плена с 1939 г., (он] бежал из лагеря в Польшу, а позже был переброшен Движением Сопротивления во Францию -работал в диверсионной группе. В Польшу более не возвращался, встречала его в Англии, там он и остался как польский ветеран, умер в 1976 г. Запомнился как порядочный человек, прекрасный офицер, верный своей семье, детям и внукам, родине»91. Ветеран Ингушского конного полка Кавказской конной дивизии Созерко Артаганович Мальсагов так и не дождался того времени, когда смог бы свободно вернуться в родную Ингушетию, встретиться с женой Леби, дочерьми Раей и Мадиной, своими внуками. В ночь на 25 февраля 1976 года, будучи в США, он скончался. Друзья и соратники перевезли его тело в английский город Портленд, в котором Мальсагов жил, и там похоронили. В тот же день, 25 февраля 1976 года, когда скончался Созерко Артаганович Мальсагов, его земляк, живший в США Якуб Озиев отправил свое скорбное письмо «Семье Созерко Мальсагова», в котором писал: «Сегодня утром 2.30, мы потеряли нашего дорогого и глубокоуважаемого Созерко. Я и друзья по обществу выражаем глубокое соболезнование и сочувствие всем близким и родным... Он был настоящий мужчина, ингушом, безмерно любившим свою родную землю, свой Кавказ. Но судьбе было угодно, лишив его всего самого дорогого, встретить смерть далеко от семьи одиноким, обессилевшим стариком. Дай Аллах ему рай!!!»92. * * * В эмиграции во Франции окажутся ротмистр Чеченского конного полка, бывший председатель правительства Горской Республики Абдул-Меджид (Тапа) Арцуевич Чермоев, генерал-майор князь Тембот Жанхотович Бекович-Черкасский, бывший командир 2-го Дагестанского конного полка полковник князь Гиви Иванович Амилахвари и его двоюродный брат — помощник командира Кабардинского конного полка подполковник Алексей Николаевич Амилахвари, офицеры Ингушского конного полка ротмистры Александр Николаевич Баранов и редактор журнала «Нива» Валериан Яковлевич Ивченко (Светлов), поручик 2-го Дагестанского полка граф Михаил Львович Толстой и его родственник по матери, урожденной Берс, — поручик Татарского, затем Ингушского полков Андрей Александрович Берс, офицер штаба Кавказской конной дивизии Сергей Багрецов. После Октября 1917 года вернется во Францию полковник Ингушского конного полка французский принц Наполеон Мюрат, служивший многие годы в России. В то время жил в Париже и писатель Николай Николаевич Брешко-Брешковский. В книге «Дикая Дивизия», говоря о времени, прошедшем с 1920 года, после окончания Гражданской войны на Юге России, он писал: «Прошло десять лет. В чудовищном вихре метались и кружились события. Давным-давно успели отгореть и последние огни белого освободительного движения... В Париже очутились наши старые знакомые, связанные и прямо и косвенно с Дикой дивизией... Жил, и широко жил, бывший адъютант Чеченского полка Тапа Чермоев... Он раздавал деньги всем, кто к нему обращался за помощью... Адъютант Ингушского полка Баранов, Георгиевский кавалер, в нескольких войнах получивший несколько ран и контузий, служил ночным сторожем в большом доме на Елисейских Полях, где помещается контора газеты «Пти Паризьен». Принц Наполеон Мюрат, в Карпатах отморозивший себе ноги, потерял их окончательно и передвигался в тележке. И Мюрата, и его тележку знала вся Ницца. Он жил переводом книг с русского на французский. Так угомонила судьба этого силача, наездника, бретера и доблестного боевого офицера. Забросило в Париж еще целую фалангу офицеров славной Дикой дивизии: князя Бековича-Черкасского, двух князей Амилахвари, Алика и Гиви. Насаждали цыганское пение на берегах Сены ротмистр Багрецов и поручик Миша Толстой, сын великого писателя земли русской. А племянник этого писателя, Андрей Берс, служивший в Чеченском полку [4], держал ночной ресторан «Кунак». Весь Монмартр знал и рослую фигуру Берса, и его лицо Чингис-Хана, и его неизменную черкеску, и рыжую папаху... [4] Андрей Берс служил в Ингушском полку. Романист-балетоман Светлов, весь седой, но крепкий и бодрый, несмотря на жестокую контузию, уже несколько лет был администратором балетной школы...»93. Ротмистр Ингушского конного полка Александр Николаевич Баранов в состоянии эмигрантской безысходности «покончил самоубийством в июле 1923 года в Париже»94. Генерал-майор Гиви Иванович Амилахвари, бывший командир 2-го Дагестанского конного полка, удостоенный ордена св. Георгия 4-й степени и Георгиевского оружия, «в эмиграции работал шофером такси в Париже». Умер 15 ноября 1943 года95. Поручик 2-го Дагестанского конного полка Михаил Львович Толстой, кавалер пяти орденов, родившийся 20 декабря 1879 года в Ясной Поляне, Тульской губернии, обосновавшись в эмиграции в Париже, в дальнейшем будет жить в городе Рабате, в Марокко. Там, 19 октября 1944 года, «скончался в больнице от рака желудка. Похоронен на христианском кладбище». Был известен как писатель96. Поручик Татарского и штабс-ротмистр Ингушского конных полков Андрей Александрович Берс, троюродный брат Михаила Львовича Толстого, награжденный пятью орденами, до того как попал эмигрантом во Францию, прошел через бои Гражданской войны на севере России. В энциклопедии «Белое движение» о нем сказано: «Берс Андрей Александрович, род. 1878. Из дворян Кутаисской губернии. Окончил Елизаветградское кавалерийское училище. Ротмистр Кавказской Туземной дивизии. В белых войсках Северного фронта с лета 1918; командир Беломорского конно-горского отряда (затем полка). Полковник английской армии. На 8 марта 1919 на излечении в Архангельском местном лазарете. 31 марта 1919 лишен чинов и выслан в августе 1919»97. Ротмистр Ингушского конного полка Валериан Яковлевич Ивченко (Светлов), награжденный орденом св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом и тремя другими орденами, «литератор, балетный критик», сотрудник парижской газеты «Возрождение». Умер в Париже 18 января 1935 года98. * * * Давно отгремели сражения, в которых участвовала «Кавказская туземная конная дивизия», прославившаяся в период Первой мировой войны. Но всадники и офицеры дивизии — представители разных национальностей, геройски сражавшиеся за наше Отечество, должны остаться в Истории и нашей памяти такими, какими они были в то время, когда всех их, скрепленных фронтовым братством, объединяла служба в рядах легендарной дивизии, которая через многие десятилетия на страницах этой книги вновь возвращается к нам из забвения... РОЖДЕНИЕ ДИВИЗИИ 1 Российский государственный военно-исторический архив (далее РГВИА). Ф. 409, оп. 17350. Послужной список (далее п/с) 149-329 (1917). 79 ,д. 128, л. 961. 108 Там же, д. 128, л. 814. 130 РГВИА, ф. 2309, on. 1, д. 201, л. 132 об. 134 Терские ведомости, 1915. 17 июля. 17 Там же, д. 35224, л. 404. 33 ЦГА КБР, ф. 37, on. 1, д. 2, л. 239. 35 Там же, д. 201, л. 81; д. 302, л. 82. 36 ЦГА КБР, ф. и-20, on. 1, д. 13, л. 72. 44 Там же, л. 41 об.-42. 49 Терские ведомости, 1915. 9 авг. 51 Там же, л. 43об.-44. 52Тамже. л. 44, 45. 57 Там же, ф. 3530, оп. 1,д. 126, л. 691. 58 Там же, д. 133, л. 608. 59 Там же, л. 656. 60 Там же, л. 606. 62 Там же, л. 54. 63 Там же, л. 55. 78 Там же, л. 262. 85 Там же, л. 109 об. 91 Тамже, л. 111об. -112. 94 Там же, л. 158; д. 23, т. 1, л. 622; РГВИА, ф. 3641, оп. 1, д. 27, л. 395 об. 113 Там же, л. 60 об. 136 Там же, л. 170. 149 Там же. 5 Тамже, л. 170. 9 Там же, л. 172. 11 Там же, л. 82. 25 РГВИА, ф. 3638, on. 1, д. 45, л. 20, 21. 54 Там же, ф. 3530. on. 1, д. 91, л. 141 об. 60 Там же, д. 23, т. 1, л. 162. 61 Там же, д. 26, л. 2 об. 64 РГВИА, ф. 3530, on. 1, д. 91, л. 125. 65 ЦГА КБР, ф. и-20, on. 1, д. 26. 96 Там же, ф. и-20, оп. 1,д. 5, т. 2, л. 392,399. 97 Там же, д. 10, л. 105,106,109. 99 Там же, ф. 3530, on. 1, д. 91, л. 41. 102 РГВИА, ф. 3530, оп.1, д. 128, л. 334. 118 Там же, л. 818, 952. 120 ЦГА КБР, ф. и-20, on. 1, д. 9, л. 3. 136 Там же. С. 68, 69. 139 Там же. С. 73, 74. 145 Там же, л. 19. 149 Там же, л. 131-131 об. 152 РГВИА, ф. 400, оп. 9, д. 35866, л. 307. 153 Кавказ. Тифлис. 1916. 12 мая. 155 Там же, ф. 3530, on. 1, д. 91, л. 145. 14 РГВИА, ф. 3640, оп.1, д.18, л. 271. 15 Там же. 19 Там же, л. 50об., 51. 26. 2П Там же, д. 28, л. 34; д. 38, л. 54 об. 30 Там же, л. 900. 36 Там же. С. 167. 43 Там же, д. 38, л. 52, 52 об. 51 ЦГА КБР, ф. и-20, on. 1, д. 38, л. 53. 56 Там же, д. 28, л. 23. 86 РГВИА, ф. 407, on. 1, д. 2254, л. 5 об. 97 РГВИА, ф. 3641, on. 1, д. 37, л. 1. 98 РГВИА, ф. 3641, on. 1, д. 37, л. 1. 105 Там же, д. 28, л. 57, 58, 58 об. — 59, 60. 107 Кавказ. 1916. 8ноября. 111 Там же, д. 37, л. 4 об. 113 Там же. 114 Там же. 126 РГВИА, ф. 3530, on. 1, д. 93, л. 63 об. 143 Там же, л. 51. 148 РГВИА, ф. 3641, оп. 1,д. 37,л.9об. 150 Там же, д. 38, л. 67 об. 151 Там же, л. 66 об. 153 Там же, д. 38, л. 48. 154 Там же, л. 117 об. 155 Там же, д. 21, л. 276. 156 Там же, д. 38, л. 34 об. 160 Там же. 162 ЦГА КБР, ф. и-20, on. 1. д. 38, л. 80. 164 ЦГА КБР, ф. и-20, on. 1, д. 38, л. 49. 165 Там же, л. 66 об. 2 Там же, л. 11. 3 Там же. 15 ЦГА КБР, ф. и-20, on. 1, д. 24, л. 26. 24 ЦГАКБР, ф. и-20, on. 1, д. 38, л. 23. 33 Там же, л.75. 37 Там же, л. 89. 38 Там же, л. 80. 50 Там же, д. 35, т. 2, л. 323. 53 Там же, л. 378. 61 Там же, л. 137. 63 Там же, л. 193. 64 Там же, л. 143 об. 67 ЦГАКБР, ф. и-20, оп.1, д.38, л. 153 об. 25 Там же, л. 139. 30 Там же, л. 221. 36 Там же. 61 ЦГА КБР, ф. и-20, оп.1, д. 38, л. 224. 77 Там же, л.153 об. 80 Там же, д. 38, л. 241. 89 Там же, л. 226. 104 Там же. 110 Тамже, л. 254. 126 Там же 137 Терский вестник. 1917. 26 сент. 145 Там же. 162 РГВИА, ф. 3530, on. 1, д. 93, л. 70. 186 Там же, д. 55, л. 37. 75 Волков С. В. Белое движение. С. 238, 495. 98 Возрождение. Париж, 1949. № 1.
|
|
|
|
|
Некоммерческое распространение материалов приветствуется; при перепечатке и цитировании текстов указывайте, пожалуйста, источник:
Абхазская интернет-библиотека, с гиперссылкой.
© Дизайн и оформление сайта – Алексей&Галина (Apsnyteka)