Виктор Ерофеев
Статьи:
АБХАЗИЯ С ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ЛИЦОМ
Судьба Абхазии волнует меня с тех пор, как я впервые побывал там пять лет назад. Это пахнущий цитрусовыми субтропический рай со снеговыми вершинами, живописными ущельями и теплым морем, способным составить конкуренцию французской Ривьере. Но Абхазия также является, если говорить на политическом языке, незаконнорожденным ребенком, чью независимость не признает никто, за исключением России.
Кто в мире знает хоть что-нибудь об Абхазии? Ее можно сравнить с Косово, хотя, пожалуй, это будет в большей мере анти-Косово. Как Россия не желает признавать независимость Косово, так и Запад не хочет признавать Абхазию. Примерно 200 000 абхазов оказались между молотом и наковальней – Россией и Грузией.
Абхазия это древнее царство, ставшее частью Российской Империи в начале 19-го века. После распада Советского Союза она оказалась в составе независимой Грузии. После войны с Грузией в начале 1990-х годов Абхазия провозгласила независимость. После российско-грузинской войны 2008 года Россия признала Абхазию в качестве независимого государства и обеспечила ей военную защиту от Грузии. Но даже бывшие советские республики, включая Белоруссию, Абхазию не признали.
Посетив ее вновь, я начал понимать, что это страна с человеческим лицом, а не с бандитским оскалом. Проблема Абхазии в том, что она не может заставить международное сообщество выслушать те причины, по которым она провозгласила независимость, и оценить демократические принципы ее «незаконной» государственной власти.
Все абхазские политики отвергают мысль о воссоединении с Грузией. Они помнят жестокую «грузификацию» страны при Сталине, высокомерие Тбилиси, запрет абхазского языка. В результате войны с Грузией появились тысячи грузинских беженцев; эта проблема не решена и вряд ли найдет свое решение. Абхазия ни при каких условиях не вернется под власть Грузии. Так что же можно сделать? Заставить ее вернуться в лоно Грузии, или продолжать не признавать ее, делая вид, будто такой проблемы не существует?
Несмотря на двусмысленную роль Кремля в абхазо-грузинской войне, когда президент Борис Ельцин колебался, не зная, чью сторону занять в этом конфликте, а бывшие советские республики объявили Абхазии блокаду, Россия со временем взяла эту страну под свою опеку, в определенной мере назло Грузии. Российское военное присутствие здесь хорошо заметно. Пойдите на пляж, и вы увидите российские военные корабли. Все международные связи осуществляются только через Россию.
Так что же это такое, сегодняшняя Абхазия? Лакомый кусок земли, который со временем проглотит Россия, или независимое государство, согласившееся на тесный союз с Россией в качестве экстренной меры? На мой взгляд, ни то, ни другое. Эти люди слишком высоко ценят свою независимость, чтобы согласиться на правление России; и тем не менее, они искренне благодарны ей за такую гарантию независимости.
Абхазия сталкивается с очередным критическим моментом. В мае в Москве неожиданно скончался ее президент Сергей Багапш. Теорий заговоров в связи с этим появилось много, ибо назвать Багапша марионеткой довольно трудно. Отношения с Москвой всегда сложны, причем не только для Абхазии. Чечня и другие горячие точки Северного Кавказа являются частью России. А печально известный чеченский террорист Шамиль Басаев многое сделал для освобождения Абхазии от Грузии – и этот факт помнят как в Москве, так и в Тбилиси.
Президентские выборы в Абхазии пройдут 26 августа. Они обещают быть свободными и честными. Я побеседовал о перспективах развития Абхазии с исполняющим обязанности президента Александром Анквабом, который может стать новым главой государства.
Анкваб не скрывает своих пророссийских настроений. После российско-грузинской войны, он, наконец, прекратил спать с автоматом Калашникова под подушкой. Другие политики, такие как нынешний премьер-министр Сергей Шамба, также очень близки к Москве. Но пророссийские настроения могут различаться. Я думаю, что Москве нужен надежный абхазский президент, а не шатающийся зуб. Но поступающие из Москвы сигналы очень нечеткие. Абхазии нужна политическая мудрость и виртуозность, чтобы проводить такую политику, при которой Россия будет союзницей, а не угрозой. Анкваб говорит, что крайне важно развивать отношения с Западом, но он резко против идеи «сотрудничества без признания». Я не понимаю, почему Европа ограничивает доступ абхазским студентам в европейские университеты, где они могли бы воспринять западные ценности. Если Абхазия никогда не вернется в состав Грузии, то правильно ли тормозить ее демократическое развитие, заставляя эту страну все больше идти под власть России?
Надо сделать все возможное, чтобы абхазский народ, который все еще не пережил потрясение от огромных потерь в войне с Грузией, и который медленно восстанавливает жизненно важные для страны основы сельского хозяйства, не чувствовал себя изгоем в мире.
Абхазию нельзя вычеркнуть. Народ этой страны с его жизненной энергией, чувством юмора и глубокой религиозностью знает, что если геополитика обернется против него, то это произойдет не по его вине.
Хотя Грузия пока еще не смирилась с независимостью Абхазии, сами грузины прекрасно знают, как их решение идти по западному пути вызвало противодействие гигантского северного соседа. Это азбучная истина природы и политики, что крупная рыба поедает рыбу помельче, которая, в свою очередь, охотится на еще более мелкую рыбешку. Неужели мы не можем уйти прочь от этого примитивного политического дарвинизма? Только постепенное движение Абхазии в сторону Европы сможет облегчить ее будущее сближение с Грузией.
(2011 г.)
(Опубликовано: Abkhazia With a Human Face. "The International Herald Tribune", США)
(Перепечатывается с сайта: http://www.inosmi.ru.)
______________________________________________
АБХАЗИЯ: МЕЖДУ СЦИЛЛОЙ И ХАРИБДОЙ
Весть о смерти первого президента Абхазии Владислава Ардзинбы отправила мои мысли вновь бродить по этой вызывающе прекрасной стране с климатом Ниццы и долгой, несчастной историей.
Я был в Абхазии незадолго до российско-грузинской войны и встал на ее сторону в споре с грузинским соседом. Это случилось непроизвольно, я скорее был готов поначалу обвинить Абхазию в безрассудном сепаритизме и представить ее как банановую республику под крылом двухглавого орла, но мои непосредственные впечатления оказались совсем иными. Я увидел маленькую, оказавшуюся в геополитической ловушке страну, которая отчаянно пыталась найти достойный способ независимого существования, окровавленная военным конфликтом с Грузией. Убитые мальчики – защитники страны - стояли у всех абхазов в глазах, полных слез. Мне же в хмуром Сухуме аккуратно намекали на то, что Абхазия мечтает заручиться поддержкой Европы, в перспективе войти в Европейский союз. Но ни Европа, ни Америка не хотели иметь с ней дело. Страна-курорт с потрескавшимися зданиями санаториев погружалась в нищету.
Теперь, казалось бы, Абхазия укрепила свои позиции. Грузия потеряла ее если не навсегда, то на долгое время, и российские военные базы воздвиглись гарантом ее спокойного винодельческого существования. Но Абхазия остается для всего мира страной-призраком, которую никто не признает, в упор не видит.
За что обижен мир на Абхазию? За то, что она прильнула к России? А к кому еще ей прильнуть? За то, что она попыталась освободиться от высокомерной политики Грузии, пытавшейся продолжать сталинскую тему грузинофикации Абхазии?
С точки зрения формального международного права, Абхазия поступила своевольно. Что позволено Косово, то не позволено Сухуму. Но, с другой стороны, насколько деликатной будет игра северного соседа, который нашел способ досадить непримиримым грузинам, решившим обособиться? Если Грузия была наказана за свое своеволие, то Абхазии придется терпеть крепкие русские объятья, в которых она может случайно потеряться. Правда, Абхазии было сказано, что она может сыграть ту же роль, что Монако играет по отношению к Франции, но культуры Монако и Франции неразличимы, а на пороховой бочке Кавказа только в сладких грезах (или в циничных обещаниях) можно стать Монако.
Абхазия невольно оказалась мелкой разменной фигурой в российско-западном противостоянии ценностей на Кавказе, и ее национальные интересы мало кому интересны. Но я, вспоминая эту страну, хочу пожелать ей чуда в виде мира, благополучия и свободного будущего.
(2010 г.)
(Перепечатывается с сайта: http://www.svobodanews.ru.)
__________________________________________________
АБХАЗИЯ - ЧЕРНОМОРСКИЙ ПАРИЯ С БОЛЬШИМ БУДУЩИМ
И снова вокруг политической конфронтации между Грузией и Абхазией разгораются страсти. Президент Грузии Михаил Саакашвили яростно твердит о том, что Абхазия - это неотъемлемая часть Грузии. Президент самопровозглашенной Республики Абхазия Сергей Багапш готов вести переговоры, но предметом их признает только дружественные отношения между двумя соседними странами. При этом оба лидера взывают к мировому общественному мнению. Что же стоит за войной слов?
В Сухуми на набережной, идущей вдоль Черного моря, в открытом кафе под раскидистой пальмой, старый абхаз дядя Миша подает мне чашку крепкого кофе по-турецки. Он улыбается - улыбается улыбкой человека, которому уже незачем жить. Смысл жизни был потерян тринадцать лет назад, когда на грузино-абхазской войне погибли оба его сына.
Абхазия никогда уже не вернется в состав Грузии. Война тому порукой: абхазы скорее исчезнут как народ, чем сдадутся. Однако уже сейчас, не дожидаясь подписания мирного договора, в Абхазию вернулись тысячи грузин, бежавших отсюда вместе с отступающей армией.
После распада Советского Союза Грузия превратилась из знаменитого советского курорта, цветущей страны поэтов и святынь, в зону политической нестабильности и вооруженных конфликтов. И вина за это лежит отнюдь не только на плечах местных политиков. Дело еще и в том, что Россия с США так и не разобрались в своих интересах на Кавказе - ни в прошлом, ни на будущее.
И все же проблески надежды появляются даже в самых, казалось бы, безнадежных местах. Абхазия, маленькая страна, граничащая с Россией и Грузией, обладательница 220-километрового отрезка прекрасного теплого побережья, не признана ни одним другим государством. Кто-то считает ее этакой промосковской 'банановой республикой' - правда, бананов здесь, несмотря на прекрасный климат, все-таки нет. Другие говорят, что Абхазия - осколок, отколовшийся от Грузии после карательных кампаний 1992 и 1993 годов, которые, если уж говорить напрямик, больше заслуживали названия геноцида. Тогда погибло три с половиной тысячи человек - более трех процентов всего абхазского населения.
В последние годы Абхазии пришлось пройти через все лишения, связанные с международной изоляцией. Она и до сих пор еще в блокаде. Здесь не летают самолеты; в здешние порты, за редким исключением, не заходят суда; здесь даже нет почты. Те, кому нужно в Абхазию, приезжают на машинах из Сочи.
Сегодня Грузия готова предоставить Абхазии широкую автономию на федеративной основе, то есть как раз то, чего Абхазия хотела до конфликта. Но никто здесь Грузии не верит. Оказавшись в южном Очамчирском районе Абхазии, который граничит с Грузией, я поразился тому, сколько там разрушенных деревень. В самом городе Очамчир осталось всего четыре тысячи человек. До войны их было 70 тысяч.
Как бы там ни было, Абхазия начала восстанавливать курорты в северной части страны, не так сильно пострадавшей от войны. В прошлом году сюда приехало более миллиона туристов - по большей части из России. И мне кажется, что прошедшие полтора года назад президентские выборы, на которых Кремль, как и на Украине, пытался, но не смог протолкнуть своего кандидата, были проведены совсем не зря.
Страна выбирает для себя новый курс, который я бы назвал 'блокадной демократией'. Зализывая раны после целого десятилетия потрясений, сегодня Абхазия видит свое будущее в возрождении демократии, гражданского общества и европейских ценностей. О том, как они воодушевлены цивилизованным разводом Сербии и Черногории, мне говорили и журналисты, и писатели, и историки, и православные священники из Новоафонского монастыря, и главы местных администраций. Однако чиновники из миссии наблюдателей ООН в Сухуми выразили мнение, что у Абхазии нет ни малейшей перспективы международного признания. Сколько же еще, и по какой, собственно, причине будет продолжаться эта 'пытка непризнанием'?
Все мы знаем, что слабых обижать нельзя, что это - грех. Так если Абхазия считает себя исторически независимым государством; если она поднималась несколько раз, сначала против царской колонизации, затем, во времена Сталина, против культурной грузинизации, и, наконец, вступила в кровавый конфликт в борьбе за независимость - зачем вставлять ей палки в колеса?
У 57-летнего президента Абхазии Сергея Багапша, бывшего баскетболиста и агронома, сложилась репутация прагматика. Мы с ним встретились в простом загородном доме.
Багапш уверен, что у Абхазии есть все, чтобы стать достойным членом мирового демократического сообщества. Для этого, как он считает, нужно 'много и упорно работать - день за днем'. Святые слова, которые к тому же так редко можно услышать на Кавказе!
Никакой ненависти по отношению к Грузии я в Багапше не увидел. Для него демократический выбор состоит в том, что он выбрал путь мирных переговоров. Он хочет снять груз с плеч своей страны и привлечь сюда международные инвестиции.
Москва поддерживает независимость Абхазии, но только в пику Грузии. Из-за того, что у Абхазии тесные связи с Россией, у российской демократической оппозиции зародились подозрения в том, что в стране преобладают некие пропутинские настроения. Реальность же заключается в том, что у Абхазии, этого, как ее назвал один американский аналитик, "геополитического заложника", нет иного выбора, кроме как поддерживать со своим северным соседом хорошие отношения.
В Абхазии есть пословица о том, что тонущий человек схватится и за змею. Но президенту страны меньше всего хочется, чтобы Москва была для него лишь змеей. Как и многие абхазы, дома он говорит по-русски и воспитан на русской культуре.
Абхазия не стремится повторить геополитический курс Москвы. Может быть, именно Абхазии суждено стать провозвестницей мудрой политики на Кавказе. Ей нужно понимание международного сообщества. Именно с таким чувством в душе я и покидаю Абхазию.
(2006 г.)
(Опубликовано: "The International Herald Tribune", США)
(Перепечатывается с сайта: http://www.inosmi.ru.)
__________________________________________________
БЛОКАДНАЯ ДЕМОКРАТИЯ
Не дело писателя заниматься политикой, но слишком сильны впечатления от Абхазии.
На набережной Сухума (сегодня город Сухуми утратил свое грузинское «и», добавленное Сталиным в 1930-е годы) в открытой кофейне «У Акопа» под развесистой пальмой седой, с безумной улыбкой абхазец дядя Миша подает мне чашку крепкого турецкого кофе — он потерял рассудок тринадцать лет назад, после того как оба его сына погибли во время абхазско-грузинской войны. Нам, северным соседям Абхазии, традиционно ленивым и нелюбопытным, мало что об этой войне известно. Но по всей стране созданы музеи боевой славы, к скалам и мостам прикручены мемориальные доски — история народа делится на «до войны» и «после войны». Абхазцы за каждым застольем пьют за своих погибших стоя. Гражданское самосознание в Абхазии — не пустые слова.
В последнее время вновь разгорелись страсти вокруг грузино-абхазского политического противостояния. Президент Грузии Михаил Саакашвили жестко настаивает на том, что Абхазия — неотъемлемая часть Грузии. Президент самопровозглашенной республики Абхазия Сергей Багапш готов говорить исключительно о возможности добрососедских отношений между двумя странами, но в случае ухудшения ситуации он подтянет войска к грузинской границе и заминирует ее. Оба лидера апеллируют к мировому общественному мнению. Что кроется за этой войной слов?
Ясно, что Абхазия никогда не вернется в Грузию. Война сделала свое дело: абхазцы скорее умрут как народ, чем сдадутся. Но в Абхазию, не дожидаясь мирного договора, уже вернулись тысячи грузинских беженцев, которые ушли вместе с отступившими грузинскими войсками, боясь мести. Случаи мести действительно были. Их не отрицает абхазская сторона. Но то, что победившие абхазцы играли отрезанными грузинскими головами в футбол, как заявляет Михаил Саакашвили, власти Абхазии отрицают начисто.
Однако надежда возникает даже в самых, казалось бы, безнадежных местах. Взглянем на Абхазию — это маленькая страна с 220-километровым прибрежьем роскошных субтропиков, которую не признает ни одно государство в мире. Некоторые считают Абхазию промосковской банановой республикой, хотя, несмотря на прекрасный климат, в ней бананы все-таки не созревают. Другие — мятежным осколком Грузии, с которой она окончательно порвала после провала грузинской карательной операции в 1992 — 1993 годах, имевшей, прямо скажем, мародерский характер и явные черты геноцида (погибло 3500 человек, более трех процентов абхазцев). В течение последних лет Абхазия прошла через все испытания международного изгоя, и блокада до сих пор не снята. Сюда не летают самолеты, не ходят (за редким исключением) корабли, в стране нет ни почты, ни валюты (используются российские рубли). Добраться можно только на машине через Сочи или поездом.
Пицунда - излюбленный курорт российских туристов. Грузия предлагает теперь Абхазии широкую автономию на принципах федерации, именно то, что хотела Абхазия до конфликта, однако после опустошительной войны здесь ей никто не верит. Оказавшись в южном, Очамчирском районе Абхазии, граничащем с Грузией, я был поражен огромным количеством сгоревших домов, уничтоженных деревень. В самом же городе Очамчира из 70 тысяч человек, составлявших его довоенное население, сейчас проживает только четыре тысячи. Однако Абхазия уже начала восстанавливать свою курортную инфраструктуру (в перспективе ее надо менять, а не восстанавливать) в северных, менее пострадавших от войны районах, особенно в Гагре и Пицунде с ее реликтовыми соснами и самшитовыми деревьями. На высокогорное озеро Рица можно безбоязненно ездить — абхазцы клянутся, что никто у вас машину не отнимет. В прошлом году страна приняла более миллиона туристов, в основном из России (цены пока что еще смешные).
Демократические президентские выборы полуторалетней давности, на которых Кремль хотел провести своего ставленника, как это было и на Украине, а победил «народный избранник», оказались, как я вижу, не напрасными. Страна выбирает новый курс, который я бы назвал блокадной демократией. После десятилетия шока, зализывания ран Абхазия видит свое будущее в демократических преобразованиях, гражданском обществе, европейских ценностях. Журналисты, писатели, историки, священники православного монастыря на Новом Афоне, главы районных администраций говорили мне, что их вдохновляет пример цивилизованного развода Сербии и Черногории. Однако высокопоставленный чиновник ООН болгарин Иво Петров, работающий в миссии наблюдателей в Сухуме, высказал мне свое мнение, что Абхазии признание в скором будущем не светит.
Сколько же и зачем продлится эта пытка непризнания? Мы все знаем, что маленьких нельзя обижать — это грех. Если Абхазия считает себя исторически самостоятельным государством, если она многократно восставала как против царской колонизации, так и культурной грузинизации страны со времен Сталина, то почему ей, отстоявшей свою независимость в кровавом конфликте, ставить палки в колеса?
Президент Абхазии, 57-летний моложавый Сергей Багапш, бывший баскетболист и агроном, имеет репутацию прагматика. Я встретился с ним в его простом охотничьем доме, построенном еще до его президентства. Дорога к дому — отвратительная. Президент не хочет иметь для себя каких-либо особых шоссейных привилегий. Застолье на дворе во время неформального обеда оказалось чисто мужским — даже его красивая жена-грузинка не принимала, по законам традиционного абхазского стола, в нем участия, тем более что там был ее свекор, заядлый старик рыболов, а только помогала в обслуживании гостей. Путь модернизации Абхазии, разумеется, не прост. Однако Багапш убежден в том, что у Абхазии есть все ресурсы, как природные, так и моральные, чтобы стать достойным членом мирового демократического содружества. Для этого необходим, как он считает, «каждодневный, кропотливый труд». Святые слова, которые редко слышны на Кавказе!
Бананы здесь не растут, зато водится отличный шашлык. Я не заметил ненависти Багапша к Грузии. Выбор демократии для него — это одновременно и выбор мирных переговоров. Возможность будущей войны с Грузией Багапш не берет в расчет, уповая на то, что она никому не выгодна. Тем самым он хочет снять внутреннее напряжение в своей стране и привлечь иностранных инвесторов. А если Михаил Саакашвили давит на Абхазию, то, как я понял из слов Багапша, это отчасти даже на руку его стране. Москва поддерживает независимость Абхазии в противовес Грузии, мечтающей о членстве в НАТО. Если бы в Грузии пришел к власти промосковский политик, Москва скорее всего потеряла бы интерес к свободной Абхазии и подтолкнула бы ее в Грузию. В абхазском языке есть поговорка: «Утопающий хватается за змею», однако президент Абхазии меньше всего хотел бы видеть Москву лишь в качестве «змеи». Как и многие абхазцы, он дома говорит по-русски, воспитан на русской культуре.
Тесное общение абхазцев с Россией дает повод российской демократической оппозиции подозревать Абхазию в пропутинских симпатиях. Однако «геополитический узник», как назвал Абхазию один американский аналитик, в любом случае должен иметь добрососедские отношения с северным соседом. Другое дело, что сегодняшняя Абхазия отнюдь не стремится имитировать политический курс Москвы. Возможно, Абхазия станет первой ласточкой разумной политики на Кавказе. Она нуждается в международном понимании. Из Абхазии я уезжаю именно с этим чувством.
(Опубликовано: Огонек, № 27, 2006 г.)
(Перепечатывается с сайта: http://www.ogoniok.ru.)
