Главная » Алфавитный каталог авторов » Д » Спецэшелоны идут на Восток. История репрессий против греков в СССР. Депортации 1940-х гг.

Иван Джуха

Спецэшелоны идут на Восток. История репрессий против греков в СССР. Депортации 1940-х гг.
(Фрагмент)

Глава 9. БИТВА ЗА ПОБЕРЕЖЬЕ

«Волна» на Черноморском побережье. Греки и табаководство в Абхазии. Причины диспропорции. Первые попытки по очистке побережья. Жизнь в страхе. Дом в Чакве. «Возьмите меня в Грецию!» Ресурсы кампании. План подъема по Абхазии. Тактические учения начались. График выдвижения оперативных групп. Все готово. Сборы в семье Чангалиди. Станции Тамыш и Келасури. Рапорты о выполнении задания. Первая жертва. Сколько греков смыто «Волной». Общие итоги.

Словосочетание «Черноморское побережье» в СССР всегда ассоциировалось с Грузией. Это народное толкование почти полностью совпало с официальным. Хотя постановление № 2214-856сс касалось всего побережья Чёрного моря – от Батуми до Анапы, его украинской части, а также Азербайджанской ССР, основные «работы по очистке» Черноморского побережья велись на грузинском участке.

Из более, чем 37 тысяч греков, которых предстояло депортировать в 1949 году, около 75% были жителями Абхазии и около 7 % - Аджарии. Таким образом, главное содержание операции, получившей кодовое название «Волна», сводилось к освобождению от нетитульного этноса именно грузинской части Черноморского побережья.

В Абхазии, как и в Краснодарском крае, где была сосредоточена основная часть греков Черноморского побережья, списки выселяемых составлялись также загодя.

Греки в Абхазии проживали на западе автономной республики – от Сухуми до города Гагры. Они населяли и многие горные селения: Ольгинку, Алановку, Павловку, Александровку, Михайловку и др. Основным их занятием было табаководство.

С конца ХIХ века оно было главным делом выходцев из Малой Азии в Сухумском округе. Выращивание табака было настолько выгодно местным купцам и табачным фабрикантам, что они предоставили грекам-табаководам немыслимые для остальных льготы. Делалось всё, чтобы табачное дело не пришло в упадок, чтобы греки закрепились на этих землях надолго, а лучше – навсегда.

В 1905 году на заседании Кавказского сельскохозяйственного общества табачный фабрикант А. Энфианджянц признавался, что «до прихода этих переселенцев на Черноморское побережье за табаком обращались в Турцию». Ещё более откровенно выразился князь Шервашидзе: «До прихода к нам выселившихся из Малой Азии армян и греков земли наши пустовали, они нам не давали никакого дохода… и вдруг в то время, когда мы не знали, что делать с нашими землями, к нам являются армяне и греки. Можно сказать, что они попали к нам, как манна с небес».1

В 1870 году «по списку купцов портового города Сухум-кале, имеющих право заграничной торговли» 12 из 17 человек были греками. А в 1886 году в Сухуми греки составляли 37 % всего населения.2

О том, насколько это был греческий город, свидетельствует и тот факт, что в 1921 году около 40 % национализированных зданий в Сухуми ранее принадлежали грекам.

Греки, пребывавшие в советском гражданстве с рождения, во всем греческом массиве Абхазии составляли не более 15 процентов. Такая сильная диспропорция между советскими и греческо-подданными также имеет интересную и своеобразную причину. Ещё в середине 1920-х гг. греков Абхазии буквально выталкивали из СССР.

В докладе «Практика проведения национальной политики» (ок. 1930 г.), приводятся следующие любопытные данные:

«По статистическим данным Наркомвуддела, в начале года записалось греческими подданными только десятки, потом сотни, но в июле месяце этого года записалось греческим подданными 1056 человек. В этом массовом переходе греков-крестьян в греческое подданство большую роль играло безобразное отношение работников центральных аппаратов к греческому населению. Для иллюстрации приведу несколько фактов, рассказанных одному из членов комиссии крестьянами Ольгинского района на общем крестьянском сходе. Л-а – представитель НКВнудела хотел заставить крестьянина Кирьязова и комсомольца Попандопуло записаться в греческое подданство, когда они не хотели, угрожали им арестом. Записывали в греческое подданство крестьян, живущих 50 лет в Абхазии. Другой представитель НКВД Т-а угрожал высылкой (подтверждают члены ВКП(б). Несколько раз приезжала комиссия для регистрации и каждый раз снова заставляли платить крестьян за регистрацию… Советский паспорт продавали дороже (7 р. 50 коп.), чем греческий (3 р. 50 к.).

…В селе Андреевском крестьяне жаловались на представителя Наркомзема (бывший монах, ставший директором треста народных имений), что он заявил им: «Для Наркомзема одно дерево дороже десяти греков».

Несмотря на то, что часть этих фактов была известна правительственным органам, о них говорилось на съезде Советов, необходимые меры не были приняты».3

О стремлении очистить Абхазию свидетельствует ещё один документ, обнаруженный Н. Иоаниди, в котором в частности говорится: «Зав. иностранным отделом НКВД тов. Т-а, приехав в греческий район, говорил крестьянам: всё равно, если вы не перейдёте в греческое подданство, вас выселят и никакой помощи мы вам не дадим. Всё равно в марте прибудет греческий пароход, на это уже есть договоренность, и мы вас выселим».4

Очистить побережье для своих было постоянной задачей националистических властей Грузии и прежде. Так после массовой эмиграции греков из Абхазии в 1919-1920 гг. в Грецию и Турцию (это был порыв греков, «клюнувших» на идею возродить Великую Грецию и вернуть Константинополь) министерство демократической Грузии спешно организовало на освобождённые земли вселение грузин, менгрелов и сванов.5

Для грузин в Абхазии за счет бюджета строились специальные переселенческие дома, но они не помогали закрепить поселенцев из Западной Грузии в Абхазии. Колонистов можно было заманить только основательными подношениями.

Один из приемов, изобретенных для грузинизации (профессор Абхазского государственного университета С. Лакоба говорит о картвелизации), заключался в том, что дома в Абхазии запрещалось продавать негрузинам.

Мечта тов. Т-а реализовалась четверть века спустя. Слух о предстоящем выселении прошёлся по Батуми и Сухуми ещё 10 июня 1949 года. Это была даже не утечка информации. Длительное время, предшествовавшее началу операции «Волна» в массовое сознание грузин вбивалась идея о пришлости греков и о временности их пребывания в Абхазии и Аджарии. Многие представители титульного этноса, имея в руководстве страны своего сына, говорили об этом вслух.

Хотя, похоже, судьба греков была предрешена еще за пять лет до операции «Волна». Убедительные свидетельства об этом сохранились в воспоминаниях начальника штаба Сухумского истребительного батальона Григорьева. В 1944 году его вызвали в райком партии и сообщили, чтобы он не включал больше греков в наградные списки: «…Тех, кого уже представил – наградим. Но больше ни одного не представлять, все равно выселять их будем».6

Разговоры о выселении активизировались в начале июня 1949 года. Слух о скорой депортации разнесла сама власть, задолго до времени «ч» приступившая к составлению списков выселяемых. Греки никогда не чувствовали себя в безопасности в Грузии.

Страх за свои семьи, поселившийся в их душах ещё со времён турецкой резни тридцать лет назад, никуда не исчез. На новом месте, где они среди единоверцев надеялись обрести долгожданный покой, страх поддерживался то революцией, то гражданской войной, то коллективизацией, то массовыми ночными арестами тридцать седьмого года, то рассказами о выселении греков Кубани и Крыма в годы войны и опасениями за ушедших на фронт родных…

Решимость греков, узнавших о выселении, бороться за свои дома быстро сменялась трезвым расчетом, в основе которого лежало опасение за безопасность собственных семей. Она всегда считалась у греков намного важнее любых материальных приобретений.

Перед властями Грузии в 1949 году стояла та же задача, что и на Кубани: внести в списки всех греков, кроме тех, кто с рождения пребывал в советском гражданстве. (Подразумевалось, очевидно, что родившееся в советской России вместе с молоком матери впитывали и советскую идеологию).

В селе Чаква Кобулетского района список выселяемых составлял председатель сельсовета, грузин. В него он включал не только греков, но и живших в Чакве курдов, азербайджанцев и русских. Но помимо национального критерия, у председателя был и другой. Первыми в список попали владельцы добротных домов на берегу моря. Исходя из этого признака, председатель включал в свою заветную бумагу не всех греков Чаквы.

Бедняжка Кори, подданная Греции, убежавшая из Турции, а теперь уверенная, что составляются списки для отправки в Грецию, в заветную бумагу не попала. Кори со слезами умоляла председателя включить её и двоих ее малолеток в список. Но председатель был непреклонен и обходил стороной её убогое жилище, расположенное вдалеке от берега моря.

Не попали в список ещё несколько бедных семей, живших в таких же, как у Кори, невзрачных домишках.

Зато ещё задолго до июня 1949 года председатель не раз наведывался к Ивану Политиди и просил его продать дом. Взамен председатель обещал Ивану купить ему другой в любом месте.7 Дом Политиди с прекрасным садом и виноградником стоял прямо на берегу моря и считался одним из лучших в Чакве.

Когда началось составление списков, Ивану Политиди сразу стала понятна причина их выборочности. Сам он был ко всему готов. Многие его земляки тоже.

Вот почему, когда рано утром 13 июня в дома абхазских и аджарских греков вошла советская власть в погонах НКВД, короткий испуг быстро сменился деловитой суетой. Впрочем, не у всех.

Кириаки Симвулиди, проживавшая в Батуми по улице Будённого, услышав, что у неё два часа на сборы, упала в обморок. Её девятилетняя дочь Фрося схватила чайник и стала лить матери на лицо. Кириакия пришла в себя и сразу же принялась за дело: заворачивать в узлы постель и одежду. Туда же бросала еду.

В одном дворе с ними жили ещё несколько греческих семей. Всех их под громкие крики и плач впихнули в одну бортовую машину и повезли к вокзалу.

Такого количества машин Чаква еще не видала. В кузове одной из них надрывалась Елени Политиди:

- Отпустите меня! У меня дома остался ребёнок! Мой муж погиб на фронте!»

Бедняжка приехала к сестре в гости на один день. Муж ее погиб под Ленинградом. Она жила с дочерью и со свекровью в соседней деревне. Сопротивляющуюся Елену закинули в машину. Всю дорогу до вокзала она рвала на себе волосы…

А с улицы до уезжавших на грузовиках доносился душераздирающий крик бедняжки Кори: «Возьмите меня в Грецию!». Он был слышен по всей Чакве. Не одна только Кори думала, что греков вывозят в Грецию.

В Батуми в порту стоял большой пассажирский теплоход. Когда греки увидели его, то воспрянули духом: их повезут в Грецию! Непонятно было одно: зачем их сажают в вагоны. Что-то стало доходить до сознания, когда загремели буфера и паровоз начал свои маневры…

Дружную абхазскую диаспору – с греческими школами и греческим педагогическим техникумом, театрами и издательством называли «маленькой Грецией». Фактически она перестала существовать в 1938 году после сталинского «блицкрига». Уничтожив тогда все национально-культурные институты «маленькой Греции», И. Сталин теперь разбирался с ее остатками.

Масштабность подготовки видна из таблицы 6.

Таблица 9
Технические параметры операции «Волна» по Абхазии

Согласно «Справке по операции», составленной перед самым ее началом,

«…1. Учтено и подлежит подъему 4748 семей в количестве 20939 человек, из них мужчин – 6689, женщин – 6981, детей – 7269.
2. Для проведения операции республика разбивается на 6 районов и 68 секторов.
3. Для подъема и доставки выселяемых семей к месту погрузки организовывается 1707 оперативных групп из расчета 1 опергруппа на две семьи в городе и 1 опергруппа на 3 семьи в районе».9

Министр государственной безопасности Абхазской АССР генерал-майор И. Гагуа своим приказом обязал ответственных по районам операцию «Волна» начать во вторник 14 июня 1949 года в 3 часа утра и завершить в 10 часов утра того же дня.

«Первое донесение о количестве поднятых семейств по установленной форме представить в г. Сухуми в 06 час. Последующие донесения нарастающим итогом по преподанной вам ранее форме».10

На практике никто никаких форм не соблюдал. Больше того, в каждом новом документе численность выселяемых менялась.

Согласно плану, составленному в МГБ Грузии, из Абхазской АССР подлежали выселению 4552 греческие семьи. По районам автономии они распределились следующим образом:

Из г. Сухуми – 748 семей,

из г. Ткварчели – 7,

из Сухумского района – 1540,

из Гагрского района – 300,

из Гудаутского района – 480,

из Гульрипшского района – 1386,

из Очамчирского района – 88,

из Гальского района – 3.

В Абхазии была задействована отработанная в Крыму схема. Всю территория автономии разделили на участки, закрепив их за ответственными работниками МГБ. Для потенциальных выселенцев и других категорий местного населения были разработаны «крымские» же легенды: концентрация войск - это подготовка к военным учениям.

Одна из первых сводок о ходе подготовки – сводка № 13 поступила в МГБ Абхазии в 10 часов утра 13 июня. В ней говорилось:

«Гарнизоны приведены в боевую готовность для выполнения задания. В Сухумском и Гульрипшском районах в наиболее отдаленные участки выступили оперативные группы, где проводятся тактические учения.
Местный автотранспорт и совпартактив начали сосредотачиваться в месте дислокации гарнизонов.
За истекшие сутки в частях происшествий не случилось.
Зам. по войскам полковник Соколенко»11


Для «проведения тактических учений» 13 июня в Сухумском районе к местам выполнения операции выдвинулись оперативные группы.

График выдвижения был таков:

№ 1 (Ахалшенский сельсовет) – выступили в 6.10,

№ 2 (Мтисубанский сельсовет) – в 6.25,

№ 5 (Келасурский сельсовет) – в 6.45,

№ 6 (Одышский сельсовет) – в 7.00,

№ 8 (Шромский сельсовет) – в 6.25.

По участкам отдалённого Гульрипшского района выдвижение оперативных групп началось накануне, 12 июня:

№ 1 (Хевский сельсовет) – в 24.00,

№ 2 (Цебельдинский сельсовет) – в 24.00,

№ 5 (Мерхеульский сельсовет) – в 19.30,

№ 10 (Ганахлебский сельсовет) – в 19.00,

№ 11 (Латский сельсовет) – в 22.00.12

Опергруппы были укреплены советским и партийным активом. (Одним из активистов был грек Ираклий Пасхалов, секретарь территориальной партийной организации Одишского сельсовета). На пунктах погрузки загодя создавались временные комендатуры. Они составляли расписание, когда и кого грузить и куда отправлять.

Как и во все предыдущие операции, широко был задействован воинский контингент для перекрытия возможных путей бегства греков. К вечеру 13 июня у всех мостов, паромных переправ и подходах к ним, а также в местах наибольшей концентрации греческого населения в республике встали патрули.

В городах и сёлах абхазского побережья о выселении знали также заранее. И только в отдаленных горных селениях пребывали в полном неведении и узнали о депортации за несколько часов до начала операции.


В Бзыби Ефим Михайлиди, прослышав о выселении, стал срочно искать покупателей на свое хозяйство. Начальник милиции, узнав о хлопотах, успокоил его:

- Кому ты нужен! Живи спокойно.


В селе Михайловка в восьми километрах от Сухуми военные появились неожиданно. Объявили: «Завтра собраться внизу. Явиться семьями. С собой взять еду на 1-2 дня».

У жителя Михайловки Панайота Чангалиди было 12 детей. Еще четверо умерло в военные годы. До войны Панайот занимал два дома на окраине Михайловки, у самого леса. В войну один дом он отдал военным связистам. После очередной попойки те устроили пожар. Дом сгорел вместе с хранившимися в подвалах припасами.

Панайоту остался каменный оштукатуренный дом, отцовской постройки. Первый этаж заполнили хозяйственные помещения. В просторном хлеву на четыре коровы, стояли еще лошадь, десяток свиней, небольшая отара коз и овец. Рядом были курятник и амбар, в котором хранилась кукуруза и прочие запасы для скота и птицы.

Панайот работал председателем колхоза. Его лишили должности, как только сыновья в поисках лучшей доли покинули колхоз. Панайота не раз вызывали в Сухуми, держали в КПЗ. Требовали вернуть в колхоз сыновей. Когда за Панайотом пришли в очередной раз, дочь Деспина, только что окончившая десятилетку, бросилась к милиционерам:

- Не трогайте отца! Заберите меня вместо него!

Просьбу удовлетворили. Деспину увели и продержали в изоляторе трое суток.

В 1944 году Панайот, не выдержав переживаний, умер. Готовясь к похоронам, мать послала Деспину в город за платками. На обратном пути Деспина, сбегая с горы, упала и покатилась вниз. Её нашли с перебитыми руками, ногами и внутренностями. Бедняжка мучилась почти год, пока не умерла в 1945 году…

К сорок девятому году несколько дочерей Панайота и сын Христофор уже жили отдельно. Они выстроили себе дома в Камани, недалеко от Дома Инвалидов. Одна из дочерей - Мария с двумя сыновьями собиралась в Грецию вслед за мужем, - еще в тридцать девятом уехавшем на пароходе «Сванетия». Он хотел сразу же перевезти семью, но не успел – границу закрыли.

…Когда весть о выселении облетела Михайловку, дети Панайота собрались в отцовском доме.

Четко распределили обязанности. Первым делом собрали документы – паспорта, метрики, накопившиеся за много лет справки, фотографии. Мать приготовили постель и одежду, распихав их по самодельным тряпичным сумкам.

Пятнадцатилетнему Юре досталось резать кур. Обезглавив несушек и петухов, он стал окунать их в кипяток, наспех ощипывал и передавал матери. Та сразу же бросала плохо ощипанные и выпотрошенные тушки в кипящий котел.

Братья Юры, Савва и Семён, возились с поросенком. Они никогда не только не резали свиней, но и не видели, как это делается. В греческих семьях детей всегда уводили подальше от казней животных.

Савва с Семеном все никак не могли удержать брыкавшегося поросёнка. Позвали на помощь Юру. Тот, – весь окровавленный после кур, одной рукой схватил поросёнка за переднюю ногу, второй – за морду, помогал оттягивать бедняге голову, чтобы Семёну было удобнее. Брат водил ножом словно пилой. Поросёнок орал на всю Михайловку. Ему со всех дворов отвечали сотни его собратьев.

Оставив Семёну поросенка, Савва бросился в сад за черешней и ещё зелёными яблоками. Сестры из подвала таскали припасы, оставшиеся с зимы.

Время на подготовку истекало. Мясо не всё успели сварить, потому керосинку взяли с собой. Внизу, у Дома Инвалидов, где собрали всех в ожидании машин, вновь развели костер и попытались зажечь керосинку. Едва поднесли спичку, как она взорвалась. Огонь обжег матери лицо и руки. Пока искали гусиный жир, мать истошно кричала. Дети, не зная, чем помочь, брызгали ей в лицо холодной водой.

Тут разнеслась команда: «По машинам!» Дети вместе с солдатами втащили кричавшую мать в кузов.

…В Сухуми их привезли около двух часов дня. На путях стояли два длинных товарных эшелона. Один из них был батумский. Из наглухо закрытых вагонов доносились крики на греческом языке.


Семье Чангалиди, конечно же, повезло. У нее было достаточно времени подготовиться. Она ехала с едой. Могла поехать с мясом и семья Пимениди из села Нара Очамчирского района. Но солдаты нагрянули неожиданно, на сборы отвели меньше часа. Их «мясо»: 20 свиней, две коровы, два теленка осталось пастись на радость новым хозяевам.

Вместе с семьей Пимениди на станцию Тамыш (между Сухуми и Очамчира) повели еще примерно 20 греческих семей. Весь путь в почти десять километров они проделали пешком. С собой взяли только то, что можно было унести в руках: одежду, муку, постельное белье.


Олимпиада Ксандопуло не имела даже этого. О выселении она узнала из телеграммы, которую срочно прислали ей ее соседи, семья Парцсвания. Олимпиада с золовкой и грудным ребенком уехала в санаторий на берег моря. Вернувшись домой, она нашла его опечатанным. Мужа три дня назад увезли в неизвестном направлении.

Олимпиада не решалась войти в дом, но соседи посоветовали не бояться. Она разбила окно и проникла в свой дом. Собрала вещи, а затем принялась готовить еду в дорогу. Олимпиада в одиночку справилась с поросенком и стала готовить кавурму.

Два дня Олимпиада жила в доме Парцвания. Когда за ней пришли, она уже была готова: 50 рублей денег, кавурма, бамбуковая люлька, подаренная соседями…


Основную массу греков свозили на станцию Келасури.

Со станций, выполнив задания по «подъему» выселяемых и довезя их до железной дороги, начальники опергрупп направили рапорты своему министру. (Орфография рапортов сохранена).

«Министру госбезопасности Абхазской АССР.
Рапорт
Сообщаю, что согласно вашего задания, мною, начальником оперативной группы № 14, участка № 8 в селе Апиадна Шромского с/с Сухумского района было поднято три семьи в количестве 14 человек, которые доставлены и сданы на станции погрузки под расписку на справках начальнику эшелону. Расхождений со справками, подлежащих выселению семей, а также во время проведения операции происшествий не было»
14. 06. 49 г. Начальник опергруппы № 14 капитан Клюев.

Начальнику 8 участка майору
тов. Кодуа от начальника
опергруппы № 97 л-та Логинова.
Рапорт
Доношу, что, согласно плану, я должен поднять для выселения 3 семьи, количеством человек 15.
Фактически поднято 3 семьи в количестве 15 человек.
Во время операции происшествий никаких не произошло, все три семьи погружены в эшелон на ст. Келасури. Во время операции изъято 2 ружья, одноствольные и один патронташ.
15. 06. Лейтенант Логинов.

Начальнику 8 участка Сухумского РО
МГБ Грузинской ССР
Рапорт
Выселяя на спецпоселение в с. Чиола Сухумского района Грузинской ССР семью Мошкалиди Афры Николаевны 14. 06. 49 г. было установлено, что ее старший сын Иван Дмитриевич женат на Машкалиди Харикле Михайловне, которая в списках на выселение не значилась. От Машкалиди Харикли Михайловны поступила просьба и заявление о выселении ее вместе с мужем. О чем и доношу для вашего сведения.
15. 06. 49. Нач-к опергруппы Сухумского РОМГБ Ожабко.

Начальнику участка № 8
от мл. лейтенанта Трошина
Рапорт
Доношу, что при выселении семьи жителя села Шрома Сухумского района Торникиди Николая Ивановича, 1874 года рождения, установлено, что занесенный в список семьи последнего записан сын Торникиди Иван Николаевич 1913 года рождения, какового в семье при блокировке дома не оказалось. При дальнейшем розыске его установлено через членов семьи и соседей, что сына у Торникиди Н. И. не было, и нет, что подтверждается прилагаемым актом.
К сему мл. лейтенант. Подпись».13


Операция «Волна» не обошлась без жертв с обеих сторон. 14 июня при погрузке в вагоны под колеса грузовика попал младший лейтенант М. Саидов. В тот же день случилось несчастье с жителем Сухуми Андреем Алексеевичем Димерджиди.

А. Димерджиди находился в Гагрском районе. Там он получил телеграмму от своей дочери. Она просила отца срочно вернуться домой. А. Димерджиди нанял частную машину и вечером 13 июня поспешил в Сухуми.

У моста через реку Гумиста возле села Ачадары в час ночи машину остановил выставленный там патруль. Старший патруля, проверив личность пассажира и убедившись, что тот грек, принял решение направить его в специальный лагерь.

И без того взволнованный, А. Димерджиди пришел в еще более тревожное состояние. Ему стало плохо, он потерял сознание. В лагерь его доставили в обморочном состоянии. Старший опергруппы снарядил машину и А. Димерджиди в сопровождении военных везут в Сухуми. По пути он умер.


Эти издержки не повлияли на общую оценку итогов операции «Волна». Она прошла практически мгновенно и решила все поставленные перед нею задачи.

Так, в Гагрском районе операцию провели за 7 часов (с 3 до 10 часов утра) 14 июня. Несколько человек, находившихся в момент выселения в горах и вне района, были доставлены на вокзалы позже.

В г. Сухуми основная часть операции была проведена за 3 часа, и окончательно завершена к 12.00 14 июня. Выселили 2720 человек (715 семей – из 769 запланированных).

Последним днем операции «Волна» заместитель министра внутренних дел Грузинской ССР К. Бзиава назвал 18 июня, хотя итоги операции были подведены еще 16 июня.

Они отражены в докладной записке министра госбезопасности Абхазской АССР генерал-майора И. Гагуа и уполномоченного МГБ СССР генерал-майора Лорента. Она адресовалась министру госбезопасности Грузинской ССР генерал-лейтенанту Н. Рухадзе и уполномоченному МГБ СССР генерал-лейтенанту В. Вадису.

О результатах проведения операции по делу «Волна»
на территории Абхазской АССР
по состоянию на 16 июня 1949 г.

Докладываем, что в соответствии с вашим директивным указанием от 06. 06. 1949 г. о подготовке и проведении операции по делу «Волна» по выселению с территории Абхазской АССР спецконтингентаетствии с вашим директивным указанием от 06. ской АССР генер-майора И.не района, были доаствлены на вокзалы позже.а – турок, греков и дашнаков, - операция была начата 14 июня 1949 года в 03-00.
Подъем семей в основном был закончен в 14 часов, погрузка спецконтингента продолжалась до 16. 06. 49 г.
Из числа спецконтингента по Абхазской АССР подлежало выселению 4823 семьи турок, греков и дашнаков.
В процессе подготовки к операции, после уточнения эта цифра увеличилась до 4835 семей, с общим количеством 20429 чел.
В результате проведения операции было поднято и выселено 4880 семей – 23043 человека, из них: турок – 361 семья - 1058 человек, греков – 4474 семьи – 21837 чел., дашнаков – 45 семей – 148 чел.
Из общего количества высланного спецконтингента 23043 чел.:
Мужчин – 7183;
женщин – 7357;
детей – 8403.
Разница между первоначально установленной цифрой и фактически высланным количеством произошла за счет вновь выявленного спецконтингента в период подготовки и проведения операции, подлежащего выселению.
Во время операции фактов скрывшихся от выселения, а также каких-либо эксцессов, волынок и т. п. не имело места.
В ходе операции были выявлены ранее не учтенные лица, подпадающие под выселение, значительная часть которых добровольно изъявила желание быть высланными и подали заявления.
Вследствие чего явилась необходимость проведения дополнительной операции, о результатах которой сообщим дополнительно.
В выполнении операции по делу «Волна» участвовало всего 12756 человек, из них:

Опер.состав МГБ Абх. АССР и Груз. ССР……………………………...123 чел.
Опер.состав МГБ прикомандированных из других республик……….2040 чел.
Офицерского состава войск МГБ…………………………………… …..347 чел.
Солдат войск МГБ……………………………………………………….4764 чел.
Сов. парт. актива…………………………………………………………5462 чел.
Привлечено автотранспорта 1794 машины, из них:
Советской Армии……………………………………………………………1004
Мобилизовано на месте………………………………………………………790
Гужевого и вьючного транспорта использовано из местных возможностей 913 ед.

…Министр государственной безопасности
Абхазской АССР генерал-майор И. Гагуа
Уполномоченный МГБ СССР
генерал-майор Лорент».14


Сов. Секретно
Особой важности

CПРАВКА
По агентурному делу «Волна» МГБ Грузинской ССР
том 2 и 3 значится

Итоги выселения греков по отдельным районам Абхазии по операции «Волна» приведены в таблице.

Таблица 10
Итоги операции «Волна»

Грузинские эшелоны (а также несколько составов из Армении), прибыв на станцию Тихорецкая Краснодарского края, были переформированы. Все армяне-дашнаки, предназначавшиеся для отправки в Алтайский край, были сосредоточены в трех эшелонах (№№ 97103, 97110, 97114). Турок для Томской области рассадили по эшелонам (№№ 97115, 97116, 97126).

Черноморская волна не ограничилась побережьем. Она перехлестнула через Большой Кавказский хребет. В Нальчике 17 июня обнаружили двух греков, уроженцев побережья. О чем одни из ответственных за дело «Волны» - заместители министра внутренних дел СССР Серов и Чернышёв доложили министру Круглову, вопрошая, что с ними делать?

Ответ министра неизвестен, как и судьба тех двоих греков.

__________________________

1 Олонецкий А. А. Очерки по развитию капиталистических отношений в Абхазии (конец ХIХ – начало ХХ веков). Сухум. 1934. С. 46.
2 Иоаниди Н. Н. Греки в Абхазии. Сухуми. 1990. С. 16-18.
3 Центр. Гос. архив Абхазии. Ф. 2. Оп. 2. Д. 87. Л. 25-26. (Цит. по: Иоаниди Н. Н. Греки в Абхазии. Сухум. Алашара. 1990. С. 39-40).
4 Центр. Гос. архив Абхазии. Ф. 2. Оп. 2. Д. 90. Л. 17-18. (Цит. по: Иоаниди Н. Н. Греки в Абхазии. Сухум. Алашара. 1990. С. 40-41).
5 Иоаниди Н. Н. Греки в Абхазии. Сухуми. 1990. С. 28.
6 Григорьев. Воспоминания начальника штаба Сухумского истребительного батальона. Центр. Гос. Архив Абхазии. Ф. 720. Д. 57.
7 В 1965 году дочь Ивана Политиди, Мария, приехала в Батуми. В их доме проживал уже постаревший председатель колхоза. Мария соврала: я приехала, чтобы вернуть дом… Через пятнадцать дней в нем уже жил другой хозяин.
8 Иоаниди Н. Н. 1949 год (Технология преступления). Сухум. Алашара. 2006. С. 15.
9 Архив ИРС РА. Арх. № 190. Т. 1. Л. 8. (Цит. по: Иоаниди Н. Н. 1949 год (Технология преступления). Сухум. Алашара. 2006. С. 15).
10 Иоаниди Н. Н. 1949 год (Технология преступления). Сухум. Алашара. 2006. С. 19.
11 Архив ИРС Республики Абхазия. Д. 192. Т. 3.
12 Иоаниди Н. Н. 1949 год (Технология преступления). Сухум. Алашара. 2006. С. 20.
13 Архив ИРС Республики Абхазия. Д. 35. Т. 1. Л. 5, 44, 68, 1, 31. (Цит. по: Иоаниди Н. Н. 1949 год. (Технология преступления). Сухум. Алашара. 2006. С. 21-22).
14 Архив ИРС Республики Абхазия. Д. 35. Т. 1. Л. 5, 44, 68, 1, 31. (Цит. по: Иоаниди Н. Н. 1949 год. (Технология преступления). Сухум. Алашара. 2006. С. 24, 28).

Глава 10. ТАК РОЖДАЛИСЬ ДОБРОВОЛЬЦЫ

Волнение продолжается. Своеобразный завет Ленина. Подвох не удался. МГБ добивается добровольности. Ответ в стихах Г. Марантиди. Основной закон в кобуре. Дело «добровольца Н. Сакова». Добровольцы без кавычек. Ираклий Пасхалов вспоминает. Новая выдумка чекистов. Выселение семьи П. Бумбуриди. Итоги второй «Волны». «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!» Хочешь в ссылку – покупай билет. Водитель Иван Андриади. Поиск вагонов. Проводы в Сухуми. Гудаута удлиняет эшелон. Волна-3. Последний день в Сухуми. Полное дежа вю. Помиловать нельзя депортировать. Их надо оставить.

Дополнительная операция, о чем писал в своей докладной записке министр госбезопасности Абхазии И. Гагуа, родилась внутри операции «Волна» и была проведена сразу после ее завершения. И касалась она тех, кто не попал в категории выселяемых, обозначенных в главном документе – решении политбюро ЦК ВКП (б) от 17 мая 1949 года. То есть греков – советско-подданных, никогда не пребывавших в советском гражданстве.

Когда, наконец, Отец народов взялся за дело, когда большая часть греков готовилась к выселению, вдруг выяснилось, что возникающую после депортации греков благостную этническую картину, портили пять тысяч советских, но все же греков.

Казалось бы, изгнать их просто так было нельзя, ибо они не подпадали ни под одну из трех категорий, обозначенных в постановлении политбюро от 17 мая. Но, как известно, когда очень хочется, но нельзя, то можно.

В Абхазии изобрели самый эффективный способ разрешения возникшей проблемы. Он был по-деревенски прост и по-восточному коварен. Исполнители сумели добиться того, что советские греки добровольно побросали свои дома и сады, на собственные деньги оплатили фрахтовку нескольких товарных эшелонов с необорудованными для перевозки людей вагонами и добровольно отправились на вечное поселение в неизвестный Казахстан.

Даже такая - самая невероятная сказка в СССР становилась былью.

На самом деле, изобретенный способ был никакой не сказкой, а самым настоящим ленинизмом. Ведь это сам вождь мирового пролетариата, приветствуя установление советской власти в Абхазии в феврале 1921 года, давал в качестве первого, такой совет: «…Всего более важно…, чтобы коммунисты Закавказья поняли с в о е о б р а з и е их положения… Не копировать нашей тактики, а самостоятельно придумать причины её своеобразия».

Известно, что заветы Ленина носили универсальный характер. И этот конкретный ленинский совет не исключение. Операция «Волна», замышленная в Москве, была настолько своеобразно реализована грузинскими товарищами в Абхазии, что вряд ли в истории депортаций ей можно подыскать аналог.

Своеобразие сквозило буквально во всем. Вот, например, как преломил ленинскую мысль третий секретарь Сухумского райкома КП(б) Грузии Берая. Он поручил Ираклию Пасхалову: «Объяви грекам, что им здесь нечего делать, им здесь не место, среди грузин им жить нельзя».

Реализация второй фазы операции началось три дня спустя после завершения основной части «Волны». Назовем ее «Волна-2». Но по уровню своеобразия она, безусловно, тянула на самостоятельную операцию.

Абхазский обком КП (б) Грузии обратился с ходатайством о добровольном выселении… - не к грекам, конечно, а к более понятливым лицам: к заместителю министра госбезопасности СССР Селивановскому, находившемуся в Абхазии и руководившему «Волной». Не мешкая, замминистра удовлетворил ходатайство абхазских товарищей.

Энергичную работу по полному очищению черноморского побережья от основателей древней Диоскуриады и выполнению важнейшего партийно-хозяйственного постановления в Абхазии возглавили коммунисты.

В греческие дома Сухумского района, где в основном проживали советские греки, с более чем странными просьбами повадились председатели сельских советов и колхозов, партийные активисты. Они советовали грекам написать заявления об отказе работать там, где они работают, т. е. в колхозах и совхозах, на предприятиях…

Подвох был столь очевиден, что никто не клюнул на удочку. Тогда в ход пошли уговоры, мол, это пустая формальность и что, мол, работать вы будете, как прежде. Не помогли и уговоры.

За дело взялось непосредственно МГБ. Теперь подать заявления просили чекисты, а не председатели колхозов и сельсоветов. И заявления эти содержали не глупый отказ от работы, а просьбу о… депортации.

Стандартный текст заявления, выработанный в МГБ Грузинской ССР с подачи заместителя министра госбезопасности Абхазской АССР подполковника И. Малания, от имени «добровольцев» писали сами уполномоченные МГБ по выселению. Заявления адресовались местным Советам депутатов трудящихся. То есть, советской власти.

И чекистам, и грекам пригодился опыт тридцать седьмого года. Первым эти заявления напомнили масштабные фальсификации в греческую операцию, вторым – бесперспективность сопротивления. Грекам ничего не оставалось, как поставить свои подписи под заявлениями – этими протоколами образца сорок девятого года, в которых следователь вписывал любой необходимый по сценарию ответ…

Нельзя сказать, что начало выселения основной массы греков не заставило забеспокоиться четвертую категорию греков – советских граждан с момента рождения.

Бывший директор Сухумской греческой школы Георгий Марантиди, чудом избежавший ареста в тридцать седьмом, получил взволнованное письмо от сестры. Она, предчувствуя недоброе, просила Георгия поменять в паспорте фамилию и национальность.

Георгий ответил сестре четверостишьем на греческом языке:

Кэ аротас эмена нэ
Ти скептоме на кано
Эго грекос йенитика
Грекос тэ на петано!

«Добровольчество» охватило всё побережье.

В небольшой домик в Гаграх, в котором жила семья фронтовика Феофана Попандопуло, ворвались аж пятеро: капитан, майор и трое солдат-автоматчиков. Было два часа ночи.

Майор положил на стол клочок бумаги и зажёг фонарик:

- Подпишитесь, что вы желаете выехать из Абхазии!

- А, может быть, я не желаю выезжать?!

В разговор вступил капитан-чекист:

- Вы что, против советской власти?! Против советского закона?!

- Кто мне объяснит, что это за закон?

Капитан потянулся к кобуре, в которой находился «основной закон».

Феофан бумажку подписал. Это было его заявление на добровольный выезд.

Однофамилец Феофана - Василий ответа удостоился.

Когда он предъявил документы участника войны и горсть боевых наград, офицер, не подозревая о глобальности правды, содержавшейся в коротком ответе, сказал:

- Тогда вы были нужны.

Дело «добровольного выселенца» выглядело следующим образом. (Дело Н. К. Сакова № 8104).

САКОВ Николай Кузьмич – советский гражданин, изъявил желание со своей семьей выехать вместе с другими выселенными греками – родственниками, - настоятельно требуя удовлетворить просьбу, о чем подал письменное заявление.

САКОВ Н. К. в беседе заявил, что в случае отказа в просьбе, как он, так и его семья откажутся от работы в колхозе и не будут выполнять никакие указания и требования местной власти.

На основании изложенного… САКОВА Н. К. и его семью выселить из пределов Абхазской АССР».

Но были и настоящие заявления на выселение.

Вот одно из них.

«Председателю Сух. гор. совета
от гр. Потуриди Анны Константиновны,
проживающей по улице Гоголевской, № 43
Заявление
Ввиду того, что все мои родственники были переселены, в том числе и моя дочка и сын, и я осталась одна здесь с одним сыном, прошу вас отправить нас тоже с ними.
15.06.49 г.».

Или такое:

Зам. министру МГБ
от гр. Алейникова Александра Павловича
Заявление
Алейников Александр Павлович, русский, жена моя по национальности гречанка, русско-подданная, Попандопуло Нина Васильевна, имеем сына 1 год и 9 месяцев, родные ее тоже русско-подданные принадлежат к переселению.
Поэтому прошу вашего разрешения выехать вместе с родными, прошу не отказать в моей просьбе.
16. 06. 49 г. Алейников.
(На заявлении резолюция: «…разъяснить, что имеет право выехать самостоятельно»).

Такие же заявления подали Георгий Ипполитов, у которого выселяли жену и трех детей, Павел Ксандопуло – у него выслали жену, брата и невестку.

Немало было случаев, когда высылали часть семьи (греческую), а остальных (негреков) просто выгоняли из домов. Так произошло с женой Ивана Хартомаджиди, черкешкой Циховой. Как только Ивана вывели за порог, квартиру опечатали. Жена осталась с дочерью на улице.

Дабы придать выселению не подлежавших депортации хоть какую-то видимость законности, на «добровольцев» составлялись опросные листы и заводились справки об «изъятии семьи согласно заключению МГБ ГССР для выселения на спецпоселение».

При этом никакого заключения прокурора, подтверждавшего добровольность выселения, не было, разумеется, и в помине. Оно появилось лишь через месяц, в июле 1949 года. МГБ Грузии и прокурор республики задним числом утвердили заключения МГБ Абхазии о выселения греков.

Не соглашавшихся писать заявления или подписывать готовые, запугивали. Ираклий Пасхалов вспоминал:

«13 июня 1949 года, в числе других членов ВКП(б) и ВЛКСМ я был выделен в состав советского и партийного актива для оказания практической помощи оперативным работникам МГБ в деле выселения из с. Одиши Сухумского района колхоза им. Красной Армии греков, иностранно-подданных… На другой день, после проведения операции по выселению – ночью встретил меня третий секретарь Сухумского райкома КП(б) Грузии тов. Берая, который обращался ко мне с нецензурными словами: «мерзавец, жулик и др., пойдем со мной», я пошел вместе с ним в правление колхоза, он мне сказал – «Пасхалов, иди вызови председателя колхоза Джомиади Елисея Ивановича и объяви оставшимся грекам, что им здесь нечего делать, им здесь не место, среди грузинов им жить нельзя». На это я спросил тов. Берая, если я так поступлю, будет правильно или нет, на это он ответил, что это не преступление, это правильно и официально… Я вместе с тов. Джомиади собрал греков советско-подданных, в правление колхоза, куда прибыл тов. Берая, который разъяснил собравшимся, чтобы они написали заявления о добровольном выезде. Я хорошо помню, что член колхоза им. Маленкова – Хиониди Андрей Кириллович, который категорически отказался написать заявление; также поступил и колхозник Джомиади Филипп Харлампиевич, - разозлившись тов. Берая громогласно, в присутствии других греков начал кричать, ругал и угрожал им, что все равно вышлют и для него это будет хуже. Несмотря на то, что Хиониди и Джомиади заявлений не написали, их выслали…».

Георгия Франкопуло заставили написать такое заявление: «Прошу выслать меня туда, куда высланы мои родственники и знакомые».

Но и этого было мало. В процессе подготовки были составлены списки греков, не подлежавших выселению даже с учетом местного своеобразия. В списки включили имевших особые заслуги перед республикой. Это, конечно, не способствовало решению «народно-хозяйственной» задачи, но такова была воля партии.

И вновь выдумка и смекалка чекистов оказалась на высоте. Дважды не подлежащих выселению греков включили в списки на выселение в качестве членов семей или близких родственников тех, кто подлежал обязательному выселению. Списки сдавались под расписку начальнику эшелона, как и списки депортированных по решению Политбюро.

Когда в Сухуми выселяли Петра Бумбуриди, никогда не состоявшего в греческом гражданстве, а во времена советизации Абхазии занимавшего пост начальника милиции Михайловского района, возникла заминка. Офицер МГБ, производивший подъем, не нашел семью П. Бумбуриди в списках на выселение. Заминка грозила перерасти в скандал.

В очаг назревающего эксцесса поспешил представитель власти. Офицер был, очевидно, не из местных, и не осознавал всей глубинной сути проводимого мероприятия. Он стал объяснять, что семья П. Бумбуриди не подлежат выселению, поскольку они - советские граждане, да еще имеющие заслуги перед республикой.

- В списке есть, значит, подлежат выселению! – было слово власти.

Впрочем, офицеру всё-таки частично удалось исполнить Указ. Хотя в списках МГБ значилась дочь П. Бумбуриди с двумя маленькими детьми, её оставили. Муж её погиб на фронте и это подействовало на офицера больше, чем настойчивость властей.

Как вспоминает Александр Василиади из села Шрома Сухумского района, при выселении его соседа, надевшего в мундир внушительным боевым «иконостасом», один из производивших выселение, попытался сорвать ордена. Неожиданно за грека вмешался солдат, русский по национальности: «Оставь! Он своей кровью заплатил за свои ордена!».

В общей сложности из Абхазии не подлежали выселению 981 греческих семей. Стараниями грузинского МГБ, в конце концов, удалось изготовить 962 заявления (Дело-заявление составлялось на всю семью).

Данные об общем числе «добровольцев» разнятся. Вот данные по операции «Волна-2» (по состоянию на 19 июня 1949 года), которые указал в своей справке 26 декабря 1951 года член комиссии МГБ СССР, проверявший правильность выселения, лейтенант Болотов.

Таблица 11
Количество греков, выселенных из Абхазии по операции «Волна-2»

Из этих 1092 семей 360 оказались подпадающими под «законное» выселение:

греческо-подданных – 161 семья,

без гражданства - 75 семей,

бывших иноподданных – 124 семьи.

Причиной их пропуска при выселении, стало отсутствие на них данных в ОВИР. Греки уклонялись от регистрации, словно предчувствуя, чем она может, в конце концов, обернуться.

(Впоследствии комиссия, возглавляемая полковником Гоцевым, насчитала, что «законных» добровольцев всего 767 человек. Это были те, у которых выселили родственников и они действительно написали заявления на добровольное выселение).

На перевозку «добровольцев» потребовалось четыре незапланированных дефицитных эшелона. По настоятельной просьбе партийных и советских органов железнодорожники сформировали их, собрав по несколько вагонов с разных станций. Но неожиданно возникла другая проблема.

В бюджете выселенческой операции средств на непредвиденных добровольцев не предусматривалось. И вновь гениальная находка осенила чью-то голову. Раз уж грекам приспичило ехать в Казахстан, пусть сами и платят за свои причуды!

И сказка стала-таки былью! С греков собрали 120 тысяч рублей за проезд!

Всей операцией по выявлению греков «четвертой категории» и погрузкой в эшелоны руководили секретарь Сухумского райкома компартии Берая и министр здравоохранения Абхазской АССР Папаскуа.

Вспоминает Павел Мистакопуло, уроженец села Павловка Сухумского района, участник Великой отечественной войны, бывший колхозник колхоза им. Маленкова.

«Уполномоченные: секретарь РК КП(б) Берая, министр здравоохранения Папаскуа, которые по одному стали вызывать греков в сопровождении солдат и предлагать написать заявления о добровольном выезде из Абхазии, - меня вызывали дважды за ночь, я согласия не давал на выезд. В последней беседе Берая мне заявил, что, согласно решению ЦК, ни одного грека в Абхазии не должно остаться и, если я не выеду добровольно, то буду выброшен на улицу вместе с семьей…

Мобилизованными автомашинами нас доставили к станции погрузки, нам было объявлено, что мы должны за наличный расчет приобрести из расчета 210 рублей с человека…».

Выселение из села Келасури 18 июня производили все тот же неутомимый Берая, заместитель председателя Совета министров Абхазской АССР Зарандия, секретарь обкома Гетия. Они предложили председателю колхоза Шамудия отобрать у оставшихся после выселения иноподданных греков заявления о добровольном выезде из Абхазии.

В этот же день пришли в колхоз 60-90 автомашин и тех, кто подал заявления, погрузили на автомашины и увезли. Оставленное имущество было безнадзорно. Скот был угнан на горное пастбище, а имущество, домашняя утварь частично растаскивались оставшимися жителями.

Одним из водителей, кто вывозил греков на железнодорожную станцию, был Иван Андриади. Допрошенный в качестве свидетеля, через два года после выселения, он рассказал:


«…18 июня 1949 года я в составе автоколонны артели «Транспортник» был мобилизован на вывоз из этих колхозов греков к ж. д. ст. Келасури. Прибыл в составе 10 автомашин нашей артели в колхоз им «Красной Армии». Кроме этих машин, на вывозке работали еще более 50 автомашин.

Я видел как представители от Совета Министров – Зарандия, зам. пред. Совета Министров Абхазской АССР, министр здравоохранения Папаскуа, секретарь Сухумского райкома Берия и работники органов МГБ и милиции собирали колхозников двух колхозов, организовывали посадку на автомашины и отправляли на ж. д. станцию.

…Работники милиции предупреждали нас, шоферов, отбирали подписки, обязывающие доставить этих колхозников только на станцию».

17 июня со станции Дранды на станцию Келасури в запломбированном виде прибыл первый дополнительный эшелон. Он был без номера (воинский), состоявший из 60 двухосных вагонов, оборудованных нарами. В тот же день его загрузили и отправили на станцию Талды-Курган Туркмено-Сибирской железной дороги Казахской ССР. 21 июня из Келасури отправился второй «зафрахтованный» эшелон, собранный из тбилисских и местных вагонов. В него «добровольно» втиснулось 235 греческих семей (1200 человек). Посадка длилась двое суток, ею руководили Берая и Берия. Комендантом эшелона назначили Харлампия Мистакопуло. Председатель Сухумского райисполкома Аблотия выдал ему за своей подписью соответствующее удостоверение.

С дополнительными эшелонами с «добровольцами» возникли неразбериха при посадке и задержка с отправлением. Оказалось, что на них не были готовы эшелонные списки. По инструкции, они должны были составляться на основании справок на каждую выселяемую семью. Но, поскольку никаких справок не было, то повагонные (эшелонные) списки составлялись по ходу погрузки. В тех же списках, которые были составлены на основании справок, обнаруживалось множество «мертвых душ».

Как происходила сама погрузка во второй келасурский эшелон, рассказал один из его пассажиров, Панайот Казанов.

«Заявления о добровольном выезде не давал, меня по принуждению заставили уполномоченные из г. Сухуми Берая и другие покинуть дом и выехать. Когда нас вывезли на ж. д. станцию Келасури, меня назначили старшим по вагону. Секретарь райкома Берая предложил мне «собирать деньги на покупку ж. д. билетов. Я его указания не мог выполнить, тогда он взял меня под арест и держал меня под арестом в течение двух часов.

…Сухумские эшелоны из-за возникшей неразберихи и суеты, сопровождавшей их оформление, долго держали в тупике. Вагоны загрузили, в них наглухо закрыли двери.

Начало светать и обитатели вагонов сквозь щели в стенах и сквозь зарешеченные окошечки под самым потолком увидели, что возле вагонов быстро собирается возбужденная толпа горожан. Многие узнали своих соседей и друзей из числа грузин и абхазов. Те громко выкрикивали имена своих знакомых, однако охрана никого не подпускала к вагонам. Из эшелона им отвечали приветственными криками и плачем.

Дочь Георгия Марантиди, Аня, увидела свою лучшую школьную подругу, которая бежала вдоль состава с криками: «Аня, Аня!».

Аня никак не могла докричаться в ответ. В воздухе висела смесь из людского гула и тяжелого пыхтенья паровоза. Аня заплакала от бессилия.

Больше повезло семье П. Бумбуриди. На станции Эшеры друг и коллега Полихрона Бумбуриди Семен Миминошвили передал в вагон несколько мешков с продуктами.

В Гаграх и Новом Афоне вагоны догружались местными греками. В Гудауте подсадили вторично депортируемую семью Данила Делибораниди. В 1942 году его выслали в Казахстан из Сочи. Через год Данил после рождения второго сына Дмитрия, убежал со спецпоселения и тайно пробрался в Гудауту. В одном из адлерских вагонов ехал другой беглец – Дмитрий Шунузиди, сбежавший из Красноярского края.

После того, как три дополнительных эшелона покинули пределы республики, по инициативе партийных и советских органов милиция провела тщательную проверку местности. И тут выяснилось, что в Сухумском районе - в колхозах имени Маленкова, Красной Армии и «Красный садовод» скрываются несколько сот греков.

Спешно составили новые списки. Началась операция «Волна-3»

27 июня из колхоза имени Чарквиани выселили 12 греческих семей, а 3 июля – еще одну. В тот же день из села Тависуплеба (Элефторохори) Сухумского района выселили пенсионера Триандофила Капаяниди, члена ВКП(б) с 1924 года. Выселили граждан СССР, имевших заслуги перед партией и страной: Д. Попандопуло, Г. Кравченко-Петриди, К. Чаклова.

Случай с греком Георгием Егоровым еще раз наглядно подтверждает «народно-хозяйственную» причину выселения греков, а именно - завладение домами и их имуществом.

Г. Егорова, сын которого – офицер Советской армии погиб на фронте, не депортировали в Казахстан, а выселили из добротного дома в селе Одиши (четыре комнаты, веранда, отдельно от дома имелась каменная кухня). Взамен ему предложили поселиться в ветхом сарайчике площадью 13 кв. м. Дом Г. Егорова, стоимостью 5790 рублей тут же продали «вселенцу» из местных за 564 рубля.

Из попавших в третью «Волну» сформировали отдельный эшелон из 38 вагонов. Его отправили в Казахстан – без номера, без конвоя, без чекистского сопровождения, без какой бы то ни было документации и даже без начальника эшелона. В нем ехали 288 семей (1283 человека, из которых почти 43 % составляли дети до 15 лет). Так торопились избавиться от греков, что об отправленном эшелоне не известили даже принимающую сторону. (В Казахстане узнали о приближающемся эшелоне с еще одной порцией греков только тогда, когда этот «сверхсекретный» поезд миновал станцию Арысь, т. е. приближался к Чимкенту, конечному пункту назначения).

Среди отправлявшихся в ссылку и в самом деле находились истинные добровольцы.

Кузьма Василиади, дошедший четыре года назад до Берлина, один из немногих жителей Абхазии, кого пощадили при выселении. Но увидев, что проделывают с его родственниками, не задумываясь написал заявление на добровольный отъезд.

Муж Софии Апачиди, Иван, за три года до операции «Волна» вернулся из Вятлага. Команду «С вещами на выход!» за восемь лет лагерей он научился выполнять за считанные секунды. Здесь же ему отводилось целых два часа. Перед тем, как покинуть дом, он задумался на мгновенье, потом подошёл к календарю и сорвал листок с наступившим днём: 14 июня 1949 года…

Наблюдая за сборами Софии, никогда не пребывавшей в греческом гражданстве и, стало быть, не подлежавшей депортации, капитан, проводивший выселение, стал уговаривать её: - Зачем вы едете, София Эммануиловна? Через месяц Иван Христофорович прибудет на место, сообщит, где находится, и вы поедете туда свободной. И тогда вас не поставят на спецучёт…

- Я восемь лет провела без мужа и теперь не собираюсь расставаться с ним даже на один день!София Апачиди добровольно написала заявление на выселение.

А муж сел за стол, достал перо и вывел на календарном листочке: «Последний день в Сухуми».

Понимаю читателя, который, возможно, после очередного описания сцены выселения, воскликнет: да ведь это уже было!

Ощущение дежа вю (уже виденное (франц.) ) не покидает и меня. Трудно разнообразить сюжеты, когда все они соединены в унылую и бесконечную цепь насильственных выселений из домов, когда они однообразны даже в мелочах и разнятся лишь именами выселяемых.

Но, то же самое дежа вю мог испытывать и тот безымянный человечный капитан, выселявший 14 июня 1949 года из Сухуми семью Ивана Апачиди, его жену Софью и сына Харлампия 1937 года рождения. Теоретически тот капитан, носивший еще, возможно, лейтенантские погоны, в 1942 году мог выселять семью другого Ивана Апачиди из Хосты, у которого также была жена София и сын Харлампий 1937 года рождения…

Основная часть операции «Волна» продолжалась пять дней – с 13 по 18 июня. «Добровольческая» часть растянулась до 3 июля. Всего из Грузии было отправлено 19 «греческих» эшелонов, которые находились в пути от 10 до 15 суток. В итоге с черноморского побережья депортировали 57680 человек. Греков среди них начитывалось свыше 36.5 тысяч. По данным центрального архива ФСБ РФ, в 1949-1950 гг. из Грузии выселено 36731 греков. Из них примерно 63-67 % составляли граждане Греции, 10-15 % - граждане СССР, 20-22 % - бывшие граждане Греции, не имевшие гражданства на момент выселения.

Большую часть из «сталинского призыва» сорок девятого года составили греки Абхазии – 28289 человек. (Как минимум, 4671 из них были «добровольцы»). Греческо-подданных насчитывалось более 20 тысяч человек. Остальные являлись советскими гражданами, когда-то состоявшим в гражданстве Греции или Турции, и лица без гражданства.

Количество греков, оставшихся в Абхазии, остаётся невыясненным (как и причины недоработки органов). Ориентировочно, не затронутых выселением оказалось одна-две тысячи человек.

По переписи 1939 года в Абхазии проживало 34621 греков. Предположительно 5 тысяч из них уехали в Грецию в том же году. Так что после депортации свыше 28 тысяч человек в их должно было остаться примерно 1-2 тысячи. (По мнению Н. Иоаниди, в Абхазии не выселенными оказались более 5 тысяч человек). Кого же не выселили?

В 1949 году действовала памятка начальнику оперативной группы, в которой, помимо всего остального, содержались указания, что депортации не подлежат «лица, принимавшие активное участие в защите Родины в период Отечественной войны с оружием в руках в рядах Советской Армии и партизанских отрядах, а также находящиеся на службе в Советской Армии. Не должны были выселяться награжденные орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, Красной Звезды, Знак Почета, Отечественной войны, Суворова, Нахимова, Александра Невского, Кутузова, Богдана Хмельницкого, Славы и медалями: «За отвагу», «За боевые заслуги», «За трудовую доблесть», «За трудовое отличие», имеющие особые заслуги перед государством (заслуженные деятели, лауреаты, депутаты Верховных Советов, депутаты краевых и областных советов).

Но абхазская «Волна» смывала с побережья всех, невзирая на должности и заслуги, не вникая в детали. Полностью были очищены от греков села Сухумского района. (Единственный грек, которого не выселили из Павловки, - Христофор Псомиади. Он работал старшим следователем МВД Абхазской АССР).

Критерии «невыселения» из Грузии в 1949 году также несли на себе печать кавказского своеобразия.


Футболист сухумского «Динамо» Георгий Грамматикопуло находился вместе со своей командой под личным покровительством Лаврентия Берия, курировавшего весь спорт под флагом «Динамо». Семью Георгия посадили в вагон, а Георгий в знак протеста взял и не вышел на очередную игру. И о Боже! С поезда снимают и возвращают назад всю семью Грамматикопуло!

Но для этого потребовалось редкое совпадение условий: мужества Георгия и любви Лаврентия Павловича к «Динамо».1

А вот история Петра Семерджиева.

Четыре года он провел на фронтах Великой отечественной войны. Вернулся с медалями «За отвагу», «За взятие Кенингсберга», «За победу над Германией» и шестью благодарностями от самого Верховного Главнокомандующего. С гордостью носил Петр и медаль «За оборону Кавказа».

Все это не сыграло никакой роли: Петра Семерджиева внесли в списки на выселение. Тогда он обратился с заявлением на имя И. Гогуа, министра госбезопасности Грузинской ССР. Заявление передали ниже по инстанции и на нем появилась резолюция заместителя министра госбезопасности Абхазии И. Малания: «Его надо оставить…»


В Батуми не тронули семью Харлампия Шотиди – бывшего сотрудника НКВД. В столице Аджарии удалось избежать выселения Марии Грамматикопуло с детьми. В июньские дни она жила у подруги-грузинки, квартира которой была вне подозрений. Мария была известной в Батуми актрисой: она со своими братьями Павлом и Андреем играла в театре Сократа Мантиди. Самого Сократа арестовали в 1937 году. Родные ничего не знали о его судьбе уже двенадцатый год…2

______________________________________

1 На этом злоключения Г. Грамматикопуло не завершились. Когда он уже играл за тбилисское «Динамо» (а там имели право играть только представители титульной нации), ему предложили, сменить фамилию на Граматадзе. Ответив отказом, Георгий Грамматикопуло вынужден был заканчивать свою спортивную карьеру в киевском «Динамо».
2 В процессе работы над этой книгой из информцентра УВД по Магаданской области мне поступило лагерное дело самого известного греческого режиссера в СССР С. Мантиди. Из него стало ясно, что С. Мантиди, заключенный колымских лагерей, быстро став в лагере инвалидом, умер 14 января 1943 года от «анемии, хронического гастрита, язвы желудка с явлениями хронического компенсированного миокардита».

_______________________________________


(Опубликовано: И. Джуха. Спецэшелоны идут на Восток. История репрессий против греков в СССР. Депортации 1940-х гг. - СПб, 2008.)