Главная

Древности Военно-Сухумской дороги

Книга "Древности Военно-Сухумской дороги" впервые была опубликована в 1977 году издательством "Алашара", Сухуми.

300

Введение

Полушутливая поговорка гласит: «Волка и археолога ноги кормят». И действительно, многие тысячи километров пришлось уже пройти археологам в том скоплении ущелий, гор, труднопроходимых зарослей, крутых склонов, осыпей, обрывов, которые характеризуют территорию вдоль Военно-Сухумской дороги. По черепкам старинной посуды, по обломкам кремневых орудий, по характеру древних руин и инвентарю языческих захоронений за столетие кропотливого труда была, в общих чертах, восстановлена интересная и сложная картина жизни местного населения с эпохи нижнего палеолита и вплоть до позднего средневековья.
Пионером археологических исследований в рассматриваемом районе может считаться председатель Московского археологического общества графиня П. С. Уварова [30] *, осуществившая в 1886 году раскопки в трех храмах исторической Цебельды — в Вороновском, Полтавском и Ольгинском, а также описавшая в своих отчетах ряд других местных памятников (Келасурская стена и др.). Во второй половине XIX столетия с целью осмотра местных руин здесь побывали: известный исследователь древностей Кавказа Д. 3. Бакрадзе, сухумские краеведы В. И. Чернявский и А. Н. Введенский, полковник Цилоссани и др. [6, с. 7].
В 1907 году в Цибилиуме произвел раскопки двух средневековых храмов А. А. Миллер [19]. Несколько позже отсюда в Археологическую комиссию поступил замечательный раннесредневековый бронзовый саркофаг, а в Кавказский музей была передана коллекция предметов из разрушенных вблизи горы Шапка погребений IV—VII вв. Эти поступления были осуществлены за счет стараний вдовы генерала Краевича, брата известного физика, и директора Кавказского музея Ю. Н. Воронова, на территории имений которых были сделаны эти находки [6, с. 61].
_____________________________
* Здесь и далее первая цифра в скобках указывает на порядковый номер книги из прилагаемого в конце списка литературы, вторая - страницу.

301

Более или менее систематические исследования памятников района были начаты вскоре после установления в Абхазии Советской власти. В 1924 году Цебельду с целью осмотра ее древностей посетила группа ученых в составе академика Н. Я. Марра, Б. В. Фармаковского, Д. П. Гордеева, Г. Г. Григора, Д. И. Гулиа, С. М. Ашхацава, A. JI. Лукина и В. И. Стражева. В своих работах того времени [25; 26] В. И. Стражев опубликовал первые сведения о дольменах в Азанте и о ряде более поздних архитектурных памятников; в том числе о крепости на горе Шапка, храме в Марамбе и др. Довольно результативные разведки в конце 20-х годов предпринял в этом районе М. М. Иващенко, в публикациях и отчетах которого впервые упоминаются такие памятники как Герзеульская крепость, храмы в Амзаре и Чхалте, ацангуары на горе Хутыя и др. [16].
В 1934 году разведки дольменов и других памятников в Азанте проводил сотрудник экспедиции ГАИМК Б. Б. Пиотровский — ныне академик, директор Государственного Эрмитажа [6, с. 8].
Значительная роль в исследовании памятников Военно-Сухумской дороги принадлежит видному исследователю памятников Западного Кавказа Л. Н. Соловьеву. В 1934—1936 гг. им были открыты здесь первые палеолитические стоянки (Апианча, Лемса и др.), визуальное обследование которых он проводил с известным советским палеолитчиком С. Н. Замятиным [24]. Особое значение для науки имеют открытые и исследованные Л. Н. Соловьевым [23; 24] верхнепалеолитические и мезолитические стоянки в Холодном гроте (абх. Хупынипшахуа) и гротах Кёп-Богаз (1938, 1940, 1960, 1961 гг.). Много внимания уделил исследователь и более поздним памятникам — поселениям эпохи бронзы в Джампальском (1966 г.) и ряде других гротов вблизи Багадской скалы (1966 —1968 гг.), могильникам Цебельдинской культуры (1938, 1959 гг.), средневековым памятникам района.
По окончании Великой Отечественной войны исследования древностей Военно-Сухумской дороги возобновились. В 1945 г. здесь провел разведки И. А. Гзелишвили, впервые раскопавший ряд погребений с сожжением IV— VII вв. вблизи села Октомбери (бывш. Ольгинское) [13]. Через год раскопке трех дольменов в селе Азанта осуществил Б. А. Куфтин. В 1955—1956 гг. разведки этих памятников производил О. М, Джапаридзе [16]. Нашли они отражение и в работах В. И. Марковина [18].
Очень интересны результаты исследований палеолитических памятников ущелья Кодора, начатые в 1955 г. Н. 3. Берзенишвили и Л. Д. Церетели [3, 31]. Этими исследовательницами раскопаны верхнепалеолитические и мезолитические стоянки в гротах Джампал-1, Джампал-2, Квачара (абх. Куабчара), продолжаются исследования в гротах Кёп-Богаз и Холодном. В значительной мере на материалах этого района построена кандидатская диссертация Л. Д. Церетели [31].
В 1960—1967 гг. в районе Цебельды вел исследования ряда апсилийских могильников III—VII вв. видный абхазский археолог М. М. Трапш. Результа-

302

ом этих работ, в частности, является его интересная монография «Культура Цебельдинских некрополей» [27, 28]. В составе этой экспедиции в разные оды трудились В. С. Орелкин, М.М. Гунба, Г. К. Шамба, О. X. Бгажба, В. Б. Ковалевская, а также автор этих строк. Материалы одного из этих могильников (Ахаччарху) легли в основу кандидатской диссертации Г. К. Шамба, позже опубликованной им отдельной книгой [29].
Из других исследований 60-х — начала 70-х гг. текущего столетия следует отметить раскопки Л. А. Шервашидзе в Вороновском храме (1964 г.), В. В. Бжания на Мачарском поселении [4] и в Красном гроте [5], М. М. Гунба на склонах Апианчи [14] и О. X. Бгажба в Герзеульской крепости (1973 г.).
Сведения о памятниках Военно-Сухумской дороги можно найти также в работах 3. В. Анчабадзе [2], Ш. Д. Инал-ипа [17], В. П. Пачулиа [20—22], А. К. Амброза [1], В. А. Леквинадзе, Р. О. Шмерлинг, К. В. Голенко, Л. А. Ельницкого, А. М. Хазанова, Л. Г. Хрушковой и многих других исследователей. Интересны и результаты краеведческих разведок В. А. Юшина и А. С. Вознюка, которым удалось выявить в этом районе серию любопытных объектов — поселения бронзовой и античной эпох в селах Мерхеул, Азанта и Амткел, большое число древних погребений с богатым инвентарем в окрестностях Ольгинского, Цебельды, Аблухвары, Азанты, различные архитектурные памятники (храм в Мерхеуле, городище в Аблухваре, крепость в Планте и др.).
В течение последних двадцати лет вдоль Военно-Сухумской дороги проводит исследования и автор этих строк. Ему довелось выявить и обследовать здесь более сотни археологических объектов — поселений, могильников, крепостей, храмов и т. д. Автор принимал участие в работах многих экспедиций Абхазского института языка, литературы и истории имени Д. И. Гулиа под руководством М. М. Трапша и Л. Н. Соловьева, а также проводил самостоятельные шурфовки в Пацхарской крепости (1964 г.), на ранненеолитическом поселении в поселке Верхняя Лемса (1968 г.), на апсилийском поселении Лар (1972 г.), в ацангуарах Абхазского хребта (1973 .г.) и во многих других пунктах района. Материалы этих поисков опубликованы в двух десятках работ автора [6—12].
На основе всех известных сегодня данных можно с достаточной точностью проследить направление древней дороги от побережья в окрестностях Сухуми к Клухорскому и Марухскому перевалам. Две ветви этого пути, минуя небольшой перевал на горе Чижоуш и Пацхирское ущелье, соединялись у села Ольгинского. Отсюда дорога шла под Апианчей к крепости Цибилиум, затем спускалась к слиянию рек Схча и Джампал, обходила с севера Багадские скалы и вдоль ущелий Кодора, Чхалты и Клыча выводила к перевалам. Регулярные связи через них документируются с III тыс. до н. э., а их интенсивность заметно усиливается в античную эпоху (с V—IV вв. до н. э.). Особое значение этот район приобретает в эпоху «великого переселения народов» (IV—VII вв.), когда здесь проходит важнейший торговый путь из Византии в Среднюю Азию

303

в обход Каспия. За несколько веков до н. э. появляются первые крепости (Пацхир), а в IV—V вв. н. э. формируется мощная оборонительная система, обусловленная буферной ролью Апсилии на путях с Северного Кавказа к пределам римлян. В конце VIII—X вв. Даринский путь, как его называют древние авторы, укрепляется с юга цепью новых крепостей (Герзеул, Чхалта, Клыч и др.). Путь этот сохраняет свое исключительное значение в системе западнокавказских туристских троп вплоть до сегодняшнего дня.

304

Глава 1.
От Гульрипша до Герзеула

Военно-Сухумская дорога начинается на западной окраине поселка Гульрипш, где она по правому берегу реки Мачара ответвляется от Новороссийско-Батумского шоссе. Эта дорога проложена вдоль следов старинной тропы, ведущей с побережья через Клухорский перевал на Северный Кавказ и игравшей в последние тысячелетия выдающуюся роль в экономической и политической жизни местных племен. Особое значение эта тропа приобрела в античный и раннесредневековый периоды. Это обстоятельство способствовало оседанию в среде местного населения большого числа идей и вещей, характеризующих его контакты со многими странами и цивилизациями древности.
Гульрипш как поселок городского типа оформился совсем недавно — в 1975 году, но история человеческих поселений здесь уходит в глубину тысячелетий. Уже более 10 лет восточнее устья Мачары на самом берегу моря В. В. Бжания ведет раскопки поселения, возникшего в III тыс. до н. э. [4]. Первоначально люди здесь жили в полуземлянках, в которых найдены следы очагов, а также большое число фрагментов глиняной посуды и изделий из камня. Грубые толстостенные корчаги и миски имели массивное дно, на котором снаружи сохранялись отпечатки циновок и листьев, на которые ставили посуду перед обжигом. Среди каменных предметов особенно интересны зернотерки, мотыжки и т. д.
С течением времени облик поселения менялся — появились деревянные хижины с плетеными из прутьев стенами. Глиняная посуда становится более изящной, стенки ее обрабатывались лощилом и покрывались разнообразным орнаментом с помощью резца и штампа. Появились кувшины с одной или даже с тремя ручками, а также прямоугольные сосуды. Совершенствуется и набор каменных изделий — помимо зернотерок и мотыжек появляются грузила для сетей, шары для пращи и др. Это уже культура начального этапа позднебронзовой эпохи. Но поселение продолжало существовать и позже — вплоть до самого ее конца. Об этом говорят характерная глиняная посуда, включающая корчаги и кувшины с рогатыми ручками, четырехугольные сосуды с отпечатками тканей на внешних стенках; по мнению исследователей

305

(Л.H. Соловьев и др.), эти сосуды служили для целей солеварного промысла, процветавшего здесь вплоть до появления на побережье первых греческих поселенцев.
По правому и левому берегам Мачары по мере удаления от моря растут возвышенности, переходящие затем в небольшие водораздельные хребты, увенчанные холмами, поросшими мелким лесом и кустарником. Часть этих холмов в конце бронзового века и особенно в эпоху греческой колонизации была довольно густо заселена. Одно из значительных поселений этого времени расположено в 2-х километрах от берега моря на левом берегу Мачары [6, с. 36, 58]. Оно занимает северные и южные склоны холма, в последнее время подвергавшегося террасированию и распашке. В нескольких турлучных хижинах размещались представители небольшого рода. Их быт характеризуется следами этих жилищ, а также многочисленными фрагментами глиняной посуды, каменных изделий, костей животных. Среди посуды выделяются большие хозяйственные безручные кувшины — пифосы, различные одноручные кувшинчики и двуручные корчаги, миски, чаши, мелкие лепные, возможно, жертвенные сосудики, очажные подставки и др. Керамика поселения отличается богатством орнаментации и изысканностью форм. Среди других находок особенно интересны бронзовый наконечник стрелы, обломки каменных зернотерок и грузил. Весь этот материал характеризует заключительный этап позднебронзовой колхидской культуры (IX—VI вв. до н. э.). С течением времени поселение расширялось за счет восточного, более пологого склона холма. Число семей, а следовательно, и жилищ возрастало. На материалах поселения хорошо прослеживается проникновение в местный быт элементов греческой культуры. Многочисленны обломки родосских и синопских амфор, синайской черепицы, чернолаковых сосудов и других изделий. В последние века до н. э. широко распространяются амфоры; кастрюли и другая продукция производства мастерских самой Диоскуриады, на сельскохозяйственной территории которой располагалось поселение. Из нескольких погребений, разрушенных во время пахоты, происходят чернолаковый флакон, железный топор — цалда, многочисленные бронзовые браслеты.
Восточнее этого поселения на склоне одного из холмов в зарослях довольно хорошо сохранились руины небольшой средневековой церкви, имевшей зал и две пристройки с юга и запада. Особенностью памятника, отличающей его от всех известных храмов Абхазии, является прямоугольное оформление его алтарной части изнутри. На фасаде видна плита с высеченным на ней изображением креста.
Большое число населенных пунктов античного времени известно и дальше вдоль хребтов по обеим сторонам Мачары [6, с. 58]. Хорошо прослеживается планировка этих поселений в районе ресторана «Мерхеул». Первоначально в конце VI—V вв. возникало небольшое поселение, а затем оно распространялось отдельными хуторами-усадьбами на соседние гребни и возвышенности. У каждого такого основного поселения могло быть, по наблюдению автора, по

306

5—7 «выселков», отражающих, вероятно, процесс распада родов на отдельные большие семьи. На поверхности распахиваемой земли здесь можно найти фрагменты местной и привозной посуды, различных каменных и металлических (браслеты и т. д.) изделий.
Наиболее значительное поселение эпохи Диоскуриады по правому берегу Мачары находится в селе Черниговка западнее центра Мерхеул. Здесь на вершине холма, увенчанного стенами Александровской крепости — одного из узлов Келасурской стены, когда-то располагались ряды деревянных хижин. Многочисленны здесь находки местных и привозных античных изделий — амфор, черепицы, кувшинов и т. д. С вершины открывается вид на живописные горы, среди которых выделяется на переднем плане гора Чижоуш, через западную часть которой в то время проходил торговый путь от побережья в Цебельдинскую долину и дальше.
В самом центре села Мерхеул, вблизи здания средней школы, восточнее шоссе, в тени кипарисов высятся стены храма, построенного в конце XIX столетия. В этих стенах видны вторично использованные плиты от более древнего сооружения. По сохранившемуся преданию, этот храм был возведен на развалинах средневековой церкви. В километре восточнее М. В. Барамидзе в 1968 году были найдены бронзовые и серебряные железные и каменные изделия — шейные обручи, ножи, точильные камни, свидетельствующие о существовании и здесь могильника середины I тыс. до н. э.
Интересны руины средневекового феодального поместья, сохранившиеся на северо-восточной окраине Мерхеул на 10-м километре Военно-Сухумской дороги, где находится поворот на проселочную дорогу, ведущую в Герзеул [21, с. 97—98]. В начале тенистого ущелья видны развалины стены, возведенной поперек русла ручья. Тут же прислонилась к склону башня, прямоугольного плана, рядом с которой находились ворота, о чем свидетельствует паз для засовного бруса в башенной стене. Высота стены и башни достигала 3—3,5 м. В глубине ущелья у слияния двух ручьев располагается второй рубеж — трехметровой толщины стена, преграждавшая доступ из ущелья на небольшую ровную площадку. В центре последней возвышаются развалины каменного здания. Стены его возведены из речного булыжника на известковом растворе. В них сохранились проемы дверей и окон. На первом этаже находилось три больших помещения, второй этаж был, по-видимому, деревянным.
Западнее, на вершине холма, на фоне неба четко выделяется контур древних стен. Подъем к ним по осыпи между деревьями одичавшей алычи занимает не более 15 минут. За прямоугольной воротной башней скрыт небольшой крепостной двор, окруженный стеной, часть которой уже давно сползла в обрыв. Рядом с башней в стене видны следы входного лаза, высоко поднятого над землей, — в него попадали по приставной деревянной лестнице, которую затем убирали. Находки в крепости (обломки глиняной посуды, стекла и т. д.),

307

а также конструктивные особенности памятника позволяют датировать весь этот интересный комплекс концом развитого — началом позднего средневековья (XIV—XVI вв.). В это время некий феодал перегородил подходы к своему дому двумя линиями стен. Если же нападающие прорывались через эти заслоны, феодал со своими близкими мог укрыться в крепости на вершине. По сохранившемуся у местного населения преданию, когда-то это ущельице принадлежало князю Мерху (или Мярху), имя которого сохранилось в современном названии Мерхеул (Мерх —аул).
Дорога к Герзеулу ведет у основания хребта, сложенного позднетретичными морскими отложениями — конгломератами. В начале этой дороги, вблизи родника, видны остатки небольшого поселения античного времени — на поверхности распаханной почвы разбросаны многочисленные фрагменты местной и привозной глиняной посуды—кувшинов, чаш, амфор, отдельные фрагменты чернолаковой посуды.
На северо-западной окраине поселка Герзеул, на известняковом гребне горы, в тени грабово-дубового леса расположены руины крепости — в прошлом одного из наиболее значительных оборонительных сооружений Абхазии [12, с. 29— 30]. Общая длина стен Герзеульской крепости около одного километра. Ее восточная башня и теперь возвышается на 6—8 метров. Вход в крепость проходил через башню, в наружной стене которой сохранился полутораметровой ширины проем. Внутри башни находилось небольшое помещение, из которого еще одна дверь вела на крепостной двор. Стены крепости возведены из грубообработанных блоков известняка с однослойной прокладкой из кирпича прямоугольной формы. Время возведения этих стен относится к VIII— IX вв.
Внутри крепостных стен, в зарослях, сохранились руины нескольких сооружений, среди которых особенно интересен небольшой христианский храм, построенный в развитом средневековье (XII—XV вв.). Основанием храма служит мощная искусственная платформа, в толще которой располагаются ниши для погребений. О. X. Бгажба в храме найдены многочисленные обломки черепицы, плита с резной рамкой, а в погребениях — глиняные кувшинчики. Западнее храма, в центре ровной площадки сохранились остатки цистерны или погреба, представляющие собой прямоугольное углубление в скалу, облицованное камнем на растворе.
Юго-восточнее крепости на обширной поляне когда-то располагался обширный могильник, позже разрушенный пахотой. Из погребений известны нож VI—V вв. до н. э., ряд предметов первых веков н. э. К последним относится и инвентарь единственного из сохранившихся здесь захоронений II—III вв. н. э., включавший кувшин-урну, где находился прах умершей, ее булавки-фибулы, браслеты, бусы, нож. Позднее в VIII—X вв. здесь хоронили людей уже по христианскому обряду, без вещей [12, с. 41].
Юго-западнее крепости в конце 20-х годов текущего столетия был найден замечательный клад из 500 серебряных монет, чеканенных в период правления

308

римских императоров Нерона, Веспасиана, Домициана, Нервы, Траяна, Адриана, Антонина Пия, Луция Вера и Марка Аврелия. Монеты находились в кувшинчике, а рядом лежали бронзовый треножник, обломки подставки для светильника, золотой венок, от которого сохранились два лепестка. Время зарытия этого клада определяется второй половиной II в. н. э., а назначение этих денег связывается с субсидией римлян местным племенам [12, с. 88—89]. Однако какой-то трагический случай, скорее всего внезапное нападение, заставили посла римлян спешно зарыть эти деньги. Он погиб, а клад пролежал в земле около двух тысяч лет, прежде чем на него наткнулись местные крестьяне.
Местность эта была хорошо обжита и в развитом средневековье. Об этом свидетельствует водопровод, соединивший родник скорее всего с поместьем какого-то местного феодала. Линия керамических водопроводных труб прослежена на расстоянии в 300 м. Вода шла самотеком вниз по склону.
С западной башни Герзеульской крепости через просветы в ветвях дуба и реликтовой сосны можно любоваться видом на Пацхирское (Ольгинское) ущелье и открывающуюся за ним Цебельдинскую долину. Далеко внизу слышен шум замечательного Герзеульского водопада. При взгляде на запад открывается широкая панорама на холмистые предгорья и долину р. Мачара, вдоль которой хорошо видна цепь башен Келасурской (Великой абхазской) стены.
Живописные руины 13-и башен километровой линией протянулись в сторону выхода Мачары из известняковых теснин. Здесь стена служила средством обороны против нападения со стороны Цебельдинской долины. Еще в начале XIX столетия знаменитым французским путешественником Ф. Дюбуа-де-Монперэ было отмечено, что цебельдинцы издавна представляли угрозу для прибрежного населения. Это и побудило строителей стены обратить особое внимание на укрепление этого наиболее удобного выхода из Цебельды на побережье.
Келасурская стена не являлась сплошной. Ее строители весьма охотно использовали условия местности, позволявшие обходиться без сооружения сплошной линии обороны. Так и здесь у входа в ущелье древние строители возвели цепь башен по правому берегу реки, на левом же ее берегу, где начинаются обрывы, возведена лишь одна башня, а затем вплоть до Кодорского ущелья на протяжении семи километров какие-либо сооружения отсутствовали. Это главным образом труднодоступная горная местность — крутые, обрывистые склоны, зоны оползней и осыпей, узкие ущелья.
Как правило, башни имеют очень неглубокий фундамент, а часто обходятся и без него. Расстояние между ними обычно колеблется от 40 до 120 м. Разметы башен в плане в среднем 7x8 м при толщине стен до 1,5—2 м и высоте их то 4—6 м. После возведения башен между ними встраивалась стена, от которой по правому берегу р. Мачары сохранились слабые следы фундаментов. В каждую башню вел вход, облицованный деревянными брусьями и запиравшийся на бревенчатый засов. Башни имели два этажа. Межэтажное перекры-

309

тие было деревянным, оно держалось на массивных балках. С этажа на этаж попадали по приставной деревянной лестнице. В стенах второго этажа часты небольшие бойницы для огнестрельного оружия. Бойницы эти направлены обычно на запад и север, т. е. в сторону гор. Верхний край башенных стен представляет собою заглаженную сверху раствором плоскость. Крыша в башнях была либо частичной — навесы вдоль стен, либо могла держаться на деревянных брусьях, следов которых однако на верхнем торце стен не сохранилось.
В расположении башен и самой стены заметны существенные недостатки стратегического характера. Так, ближайшая к ущелью башня буквально прислонена к крутому склону горы, откуда сверху она совершенно открыта для обстрела. Перед фасадом стены на этом участке находится довольно ровное, удобное для маневрирования пространство, в то время как с тыльной стороны, в непосредственной близости от башен, расположено русло реки, непроходимой в непогоду. Обращает на себя внимание и плохое качество строительных материалов — булыжник в кладке не отборный, почти без следов обработки, разнокалиберный, раствор плохого качества, невыдержанный, а вдобавок его клали зачастую настолько скудно, что в толще стен оставались значительные пустоты. Все это пагубно сказалось на сохранности памятника. Но и то, что есть, достаточно впечатляюще, и туристы часто с удовольствием останавливаются у руин древней башни, стоящей рядом с шоссе.
Келасурская стена — крупнейшее оборонительное сооружение Кавказа. Изучением ее в той или иной мере занимались Ф. Дюбуа-де-Монперэ, В. И. Чернявский, В. И. Сизов, П. С. Уварова, А. А. Миллер, М. М. Иващенко Л. Н. Соловьев, И. Е. Адзинба, В. П. Пачулиа, Л. А. Шервашидзе, А. С. Вознюк, О. X. Бгажба, М. М. Гунба и др. Однако ни один из них не исследовал стену на всем ее протяжении от Келасура до Ингура, а ограничивался лишь описанием отдельных наиболее доступных ее участков. Поэтому и сведений о стене, ее протяженности (100-160 м), количестве башен (800-2000), ориентации бойниц, датировке (от VI в. до н. э. до XIII—XIV вв. и. э.) и т. д., были весьма смутны и противоречивы. Автору довелось первым пройти всю стену; в результате чего было установлено, что общая протяженность ее основной оборонительной линии составляет около 60 километров, стена кончается в районе Ткварчели — лишь четыре башни имеется восточнее на сорокакилометровом участке до Ингура, общее же число башен составляет 279. На основе анализа архитектурных особенностей стены, сопутствующих археологических данных и письменных источников, автором было высказано мнение, стена эта построена во второй четверти XVII столетия [8] .
____________________________
* Поскольку существующая до сих пор датировка этого памятника основана, главным образом, на данных архитектуры, а стратифицированный археологический материал почти не привлекается, окончательная датировка памятника остается еще спорной.

310

Глава 2.
По Цебельдинской долине

Асфальтированной лентой уходит Военно-Сухумская дорога в глубину Пацхирского (Ольгинского) ущелья, отличающегося своей исключительной живописностью — крутые склоны, перемежающиеся скалистыми грядами, буйные лесные заросли, шумные водопады внизу — все это создает неповторимый колорит путешествию. Шоссе через ущелье было построено в 1898 году. До этого по этим склонам вела узкая тропа, которой издавна пользовались путники.
У самого входа в ущелье высится корпус известкового завода. За ним белеет карьер, при разработке которого был разрушен могильник III—VII вв. н. э., принадлежавший прежним обитателям этого места, вероятно, несшего охранные функции по наблюдению за движением вдоль важной в стратегическом отношении тропы. В погребениях найдено много железного оружия — топоры, мечи, наконечники копий [12, с. 41]. Поблизости разрушен и небольшой грот с культурными остатками (фрагменты керамики, кости животных и др.), свидетельствующими о том, что под его навесом укрывались на ночлег одинокие путешественники и охотники несколько сот лет назад.
Ущелье начинает расширяться у места образования реки Мачары, где сливаются Барьял и безымянный ручей, текущий с востока. На высоком скалистом мысу, образованном двумя ущельями, в зарослях граба, бука и орешника прячется небольшая площадка, защищенная с двух сторон естественными десятиметровыми обрывами, а с третьей — мощной искусственной стеной, сложенной насухо так называемой «циклопической» кладкой из крупных обломков известняка, достигающих 1 м в поперечнике. Длина стены до 60 метров. Изнутри к ней пристроены три помещения. При раскопках центрального, проводившихся автором совместно с Л.H. Соловьевым, были найдены многочисленные обломки глиняных изделий местного и привозного (амфоры, чернолаковая посуда и др.) происхождения, фаянсовые бусы, обломки бронзовых украшений, кости животных — мелкого и крупного рогатого скота. Анализ этих находок позволил датировать сооружение последними веками до н. э. и связать ее с культурой кораксов, населявших горные окрестности Диоскуриады (совре-

311

менный Сухум) в середине I тыс. до н. э. Кораксы и их крепость впервые упоминаются автором VI в. до н. э. Гекатеем Милетским. Кораксы, судя по ряду источников, относились к гениохам, занимавшим в то время значительную часть Черноморского побережья Кавказа. Сам этноним «кораксы» — «вороны», иногда даже равнозначный этнониму «гениохи», возник, по-видимому, на основе греческой этимологизации местного наименования, совмещенного с мифологическими ассоциациями, неизбежно возникавшими тогда при упоминании Диоскуриады — культ Диоскуров на Кавказе засвидетельствован источниками и под именем кораксов [6, с. 59, 75].
Древняя тропа здесь раздваивалась. Одно ее ответвление шло вдоль современного шоссе в сторону с Ольгинского, другое — в глубь ущелья упомянутого безымянного притока Барьяла к горе Шапка через самшитовый лес. Гора эта была облюбована человеком издавна. Здесь найдены кремневые палеолитические орудия, обломок пластинки обсидиана эпохи неолита, фрагменты глиняной посуды и каменные топоры бронзового века, обломки амфор и чернолаковой посуды. Во II—VII вв. здесь находились крепость и поселение— один из наиболее значительных пунктов древней Апсилии. О том, что гора эта и позже привлекала внимание людей, говорят фундаменты средневекового храма [12, с. 18—19, 30—31].
От крепости сохранились довольно значительные участки стены, протянувшиеся на несколько сот метров, и ряд башен. Одна из них имела высоту до 8 м и была облицована крупными хорошо обработанными квадрами известняка в духе римских традиций. Тропы внутри крепостных стен ведут через заросли орешника, боярышника и колючек. Почва под ногами пестрит фрагментами древней посуды. Этих обломков много и в осыпях, уходящих в глубокие ущелья по сторонам горы.
Поселение апсилов располагалось и за пределами крепостных стен, возведенных в конце IV—V вв. на крутом склоне горы южнее. Здесь в зарослях можно увидеть остатки древних каменных террас искусственного происхождения, на которых стояли когда-то рядами деревянные жилища. От поселения тропа через скалистую местность приводит к роднику — струе холодной воды, вырывающейся из небольшой пещеры. Этой водой пользовались жители Шапки — иного родника вблизи нет, а рядом с этим найдены обломки древней посуды, которую случайно разбивали женщины, ходившие сюда за водой.
Хорошо сохранившаяся древняя дорога соединяла крепость и поселение с территорией могильника. Он располагался на площади 1,5x2,5 км севернее, по склонам ряда холмов. Именно здесь, начиная с 1945 г., вели раскопки И. А. Гзелишвили, М. М. Трапш, Г. К. Шамба, М. М. Гунба, В. Б. Ковалевская и автор этих строк. Как оказалось, каждая семья обладала в рамках этого могильника своим кладбищем, состоявшим обычно из 80—100 могил, образовывавшихся в течение 400—500 лет. Каждый мужчина того времени — воин. В мужских захороне-

312

ниях найдено многочисленное железное оружие — топоры, мечи, кинжалы, наконечники копий и стрел, щиты и. т. д. В женских погребениях множество украшений — браслетов, серег, ожерелий, булавок, пряжек и т. д., но совершенно отсутствуют орудия труда — мотыги, зернотерки, пряслица, характерные для других могильников района. Не найдено ни одного отдельного детского захоронения. Апсилы были язычниками и у них, в частности, не полагалось хоронить детей на семейном кладбище до тех пор, пока они не достигали совершеннолетия и не проходили специальный языческий обряд посвящения. Иное дело кони — их погребения довольно часты на могильнике — рядом с хозяином или без него [12, с. 42]. Элементы христианства в Цебельде, по мнению автора, фиксируются со второй половины VI века, хотя существует и мнение о более раннем его проникновении в Цебельду [27; 29].
Апсилия — значительное политическое образование, занимавшее центральную Абхазию в III — начале VIII вв. н. э. по побережью от Нового Афона до Очамчиры и в горы до перевалов на Северный Кавказ. Апсилы (апсы) — народ, позднее ставший составной часты абхазской раннефеодальной народности и передавший ей свое самоназвание (самоназвание абхазов «апсуа» «народ апсы», название Абхазии «Апсны» — («страна апсов»). По своему происхождению апсилы связываются с упомянутыми выше гениохами и могут в Цебельдинской долине и на прилегающей территории рассматриваться как непосредственные потомки кораксов. Вместе с тем созвучие этнонима «апсилы» с «фасиане» — так называлось население центральной Колхиды в I тыс. до н. э., позволяет видеть в апсилах и потомков более широкого этнического массива, занимавшего в древности всю Колхиду [12, с. 140].
Апсилия была цветущей страной, покрытой густой сетью крепостей, поселений и дорог. Наиболее значительные, богатые ее населенные пункты располагались вдоль трассы древнего торгового пути от побережья к Клухорскому перевалу. Существование этого пути и следует видеть в основе возникновения здесь особой цебельдинской цивилизации, возникшей под непосредственным влиянием античного культурного мира. Научное значение памятников Цебельдинской культуры неоценимо. Они нужны для выяснения важнейших вопросов этногенеза абхазов и их истории в позднеантичное и раннесредневековое время, для познания прошлого всей Колхиды от Трапезунда до Сочи. Цебельдинские памятники представляют собой уникальный по полноте источник для изучения оружия, военного дела, украшений и стеклянной посуды эпохи «великого переселения народов» на территории СССР, Средней и Южной Европы. Цебельда дает очень много и для изучения археологии самой Византии, на собственной территории которой очень слабо изучены оружие и украшения раннего средневековья.
В первой половине VIII века Апсилия подвергается многократным нашествиям арабов. Основные крепости Цебельды берутся штурмом, поселения

313

разоряются и сжигаются, большинство населения гибнет в боях, других угоняют в рабство. В плену замучен Евстафий, сын «блистательного патрикия» Маринэ, последний вождь апсилов.
Среди холмов, покрытых могилами жителей поселения горы Шапка, выделяется один своею высотою, с которой, как на ладони, просматривается вся Цебельдинская долина. Здесь в XI веке была построена небольшая церковь, от которой теперь сохранился лишь фундамент, над которым когда-то поднимались белокаменные стены, украшенные по фасаду резным орнаментом. В развалинах церкви еще в 1866 году было найдено несколько плит с барельефными изображениями, в основном ветхозаветных и евангельских сцен [30, с. 22— 23]. Эти плиты относятся к VIII веку и были принесены в эту церковь из какого-то другого, уже разрушенного к тому времени храма, находившегося поблизости. Другие плиты, украшенные растительным и геометрическим орнаментом, относятся к XI—XII вв. Резной крест с фасада был сделан уже в XIV веке. Тогда же площадка вокруг храма была обнесена каменной стеной с воротами. Под стенами храма в средние века находилось кладбище. В одной из могил были замечательные золотые серьги с подвесками, инкрустированные голубыми камешками, в другой— стеклянный иранский сосуд XIV—XV вв. По холмам вокруг храма, на пашнях скоплениями глиняных черепков выделяются остатки ряда древних крестьянских усадеб, население которых молилось в этой церкви.
Орнаментированные плиты VII—VIII вв. были найдены также восточнее в поселке Марамба в развалинах церкви, построенной лет 50 назад [12, с. 115]. Эти и вышеотмеченные находки говорят о том, что в окрестностях Цебельды в VIII веке уже мог стоять каменный христианский храм, отличавшийся богатством внешнего и внутреннего оформления.
Прежде чем познакомиться с наиболее значительным памятником Цебельдинской долины — крепостью Цибилиум, столицей древней Апсилии, мы вернемся на основную трассу Военно-Сухумской дороги в том месте, где кончается Пацхирское ущелье. Расположенное здесь село Ольгинское также в своих окрестностях имеет немало интересных памятников древности. К востоку уходят холмы, где расположен описанный выше могильник апсилов, на запад тянутся две горы — Агыш и Чижоуш. На вершине первой известны палеолитическая стоянка и несколько поселений, выдаваемых скоплениями разновременной керамики в размывах между зарослями [6, с. 15, 58].
Более выразительны древности горы Чижоуш. В скалах обрыва к реке Малая Мачара еще П. С. Уварова указывала на пещерный замок, не найденный до сих пор. Интересны древние поселения с массой керамических фрагментов на восточной и западной вершинах горы. Мимо последней через небольшой перевал проходила в древности дорога, соединявшая Цебельду с побережьем. Здесь у обрыва к реке Келасур находится курганообразная возвышенность с

314

остатками каменного сооружения, окруженная каменным валом длиной до 150 метров и шириной до 2—3 м. Внутри вала много обломков древней посуды, среди которой донышки амфор последних веков до н. э. и средневековых пифосов. Здесь же найден кремневый наконечник дротика. Не исключено, что здесь, вблизи перевала, располагалось в древности святилище [6, с. 58].
У подножья горы Чижоуш к северу в конце XIX века переселенцы с Украины основали село Полтавское. В настоящее время от этого села сохранилась лишь церковь, построенная в начале нашего столетия на средства некой монахини, собравшей их в многолетних странствиях по России. Белокаменное здание церкви с примыкающей к ней высокой колокольней, украшенное красными куполами, возведено в стиле русских церквей и на фоне абхазских гор являет совершенно неповторимое зрелище [9, с. 109].
К западу, в тенистом лесу прячутся развалины древнего храма, исследованного еще в 1886 году. Храм состоял из основного зала и пристроек — с запада притвор, с юга — усыпальница, перекрытая каменным сводом. Стены зала были в свое время покрыты штукатуркой с красочными фресками. При раскопках найдено большое число украшенных резьбой камней, а также бронзовый подсвечник, серебряные позолоченные оклады икон с грузинскими надписями XII века и др. [30, с. 24—30].
Не менее интересные памятники находятся и в окрестностях с. Верхняя Лемса, расположенного северо-восточнее Ольгинского, выше шоссе. На полях там и здесь белеют кремневые орудия, относящиеся к нижнему палеолиту — их возраст около 100 тысяч лет. Здесь же на небольшой полянке остатки поселения эпохи неолита — 7 тысячелетий назад несколько деревянных хижин вмещали представителей небольшого рода. Среди находок большое число кремневых изделий — пластинок, проколок, пилок, наконечник стрелы. Есть и несколько орудий из обсидана—вулканического стекла, свидетельствующих о связях с южным Кавказом. Интересны каменные тёрочники, которыми могли размалывать зерно [6, с. 37].
В нескольких сотнях метров выше как-то местный бульдозерист наткнулся на клад бронзовых изделий, среди которых были слитки бронзы весом до 35— 30 кг, топоры и тесла, возраст которых не менее 3 тысяч лет. Много позже, уже в средние века, здесь возник поселок, в центре которого в период не ранее XI—XII вв. была построена из гладкотесанных блоков известняка небольшая однозальная церковь. Сохранились многочисленные плиты, покрытые резным растительным и геометрическим орнаментом, а также с изображениями фигур святых, украшавших интерьер и фасад храма [30, с. 19—21].
Еще выше в урочище Котловина между вершинами Ахупач и Прцха также имеется несколько интересных памятников. Среди них сложенные из известняковых плит гробницы раннебронзовой эпохи, в которых были найдены каменный топор и кремневый наконечник, поселение раннесредневековой

315

эпохи, венчающее небольшую вершину между названными горами, развалины средневекового храма.
Мы достигаем села Цебельда, центр которого расположен в низине, окруженной известняковыми возвышенностями. К югу поднимаются лесистые склоны горы Апианча. На ее вершине, на высоте около 1000 м над уровнем моря, найдены палеолитические кремневые орудия, возраст которых определяется двумя-тремя сотнями тысячелетий. На восточном ее отроге, близ бывшего поселка Верхняя Юрьевка, найдены кремневые орудия мустьерского времени (80—50 тыс. лет). В III—VII вв. здесь находилось небольшое поселение апсилов. В погребениях найдены кувшины, железное оружие, украшения. В средние века здесь была построена небольшая христианская церковь — уже в нашем веке камень из стен был использован при сооружении греческой церкви.
Восточнее Цебельды высится стройная пирамида горы Адагуа, на вершине которой в старину находилось языческое святилище. Рассказывают, что лет 200—300 назад на этой вершине росла огромная липа, в тени которой совершались абхазами моления. Сейчас здесь можно увидеть лишь остатки сооружения, сложенного из камня насухо. Рядом найдены обломки древних глиняных сосудов [6, с. 37].
В глубине ущелья между горами Адагуа и Апианча, носящего у местного населения название Кеп-Богаз, несколько миллионов лет назад протекала река Амткел. Но теперь здесь сухо, и лишь в очень дождливые зимы посреди обширной поляны в центре ущелья появляется небольшое озерцо. Вблизи этого места у подошвы Апианчи виден грот, разделенный узкой естественной стеной на две части. Здесь в верхнем палеолите и мезолите (20—10 тыс. лет назад) проживала небольшая группа людей. В культурных отложениях пещеры найдены многочисленные кремневые и костяные орудия, кости животных, в том числе пещерного медведя, дикого кабана, оленя, зубра, тура и других животных, которыми питались жители грота [6, с. 15].
В километре северо-западнее гротов Кеп-Богаз у проселочной дороги, ведущей из пос. Марамба к крепости Цибилиум, сохранились следы двух открытых стоянок с кремневыми орудиями переходного периода от среднего к верхнему палеолиту (около 40—30 тысяч лет назад). Здесь же в кувшине найден прах человека, умершего около 2000 лет назад. Погребенному была положена серебряная римская монета.
У подножья горы Адагуа в четырех километрах восточнее с. Цебельда на двух утесах с обрывами к Кодору расположены живописные развалины огромной крепости, известной уже в источниках VI века под названием Цибилиум (Тзибила или Тибелия). Отсюда и современное название села Цебельда. Проселочная дорога, в значительной своей части идущая параллельно древней дороге, выводит сначала к небольшому роднику, а затем через распадок, где в древности располагались ворота, на обширную поляну. Здесь находилось

316

поселение, проявляющееся теперь на поверхности почвы и в размывах канав многочисленными обломками глиняной посуды, костями животных, металли-ческими шлаками и др. Отсюда хорошо видны стены и башни, заросшие вековыми деревьями. Длина крепости по фасаду до 350 метров. В крепости сохранились руины трех башен, двух средневековых церквей, множества подсобных помещений, цистерна и т. д. [12, с. 33—85].
Стены крепости не раз видели многочисленных врагов. Византийский историк Прокопий Кесарийский сохранил любопытные сведения о событиях персо-византийских войн, происходивших в середине VI века и на территории Цебельды. Особенно интересна история о том, как персы захватили Цибилиум и чем это кончилось. Историк сообщает: «У начальника этой крепости была жена, родом из Апсилии, очень красивая лицом. В эту женщину внезапно безумно влюбился начальник персидского войска. Сначала он старался соблазнять ее, когда же он увидел, что не имеет успеха, то без всякого колебания применил насилие. Приведенный этим в яростный гнев, муж этой женщины ночью убил его самого и всех тех, которые вошли с ним в это укрепление,... и сам завладел укреплением». В конце VII — первой половине VIII вв. эти стены неоднократно отражали нападение арабов. Ниже по тропе, ведущей к бреши в стене, где, вероятно, находились ворота в северную часть Цибилиума, был найден череп коня с богатой на нем уздечкой. Судя по всему, это след далекой битвы, в которой конь, как, вероятно, и его хозяин, был убит и придавлен обломками стены. Явно чужеземный облик позолоченных медных украшений уздечки и их форма позволяют подозревать их арабское происхождение.
Вблизи, севернее крепости Цибилиум, на склонах и холмах располагался обширный могильник. В погребениях, относящихся к III—VII вв., найдены серебряные монеты римского времени, железное оружие, мотыги, украшения. В 1911 году здесь же было найдено богатое, но тут же разграбленное погребение в бронзовом саркофаге, который теперь хранится в Государственном Эрмитаже в Ленинграде. Есть в этом районе и более древние находки — погребения с большим числом браслетов, бус и других изделий последних веков до н. э., могилы конца бронзовой эпохи, кремневые орудия, насчитывающие несколько десятков тысячелетий.
С воротной башни Цибилиума открывается живописная панорама лесистых глубин Кодорского ущелья. Юго-восточнее, из-за хребта, выступает одинокая вершина, известная под именем Пскал. На ней хорошо сохранились развалины небольшой крепости, стены которой сложены из огромных глыб, имеющих больше метра в поперечнике. Внутри крепостных стен возвышается небольшой прямоугольный в наружном плане храм, в котором лежит несколько известняковых плит, покрытых резным орнаментом и различными изображениями (человеческая фигура, солнце и др.). Топография укрепления позволяет сопоставить его с Тцахаром — главной крепостью мисимиан — племени, засви-

317

детельствованном здесь византийскими историками. В 556 году под этими стенами произошло большое сражение между мисимианами и византийским войском. Красочное описание осады Тцахара оставлено историкам Агафием. На поверхности земли на территории крепости и южнее за пределами стен, где располагалось когда-то поселение, лежат во множестве обломки древней глиняной и стеклянной посуды — следы былой жизни.

318

Глава 3.
В ущельях Келасура и Амткела

Севернее Цебельдинской долины параллельно ей между ущельями рек Келасур и Амткел тянется Азантская долина, обрамленная с юга горами Ахупач, Прцха и Ахыста, с севера — горным массивом Малый Схапач. Дорога в Азантскую долину ведет от центра Цебельды по тенистому, на большем своем протяжении сухому ущелью, в конце которого вблизи перевала Куабчара находится несколько очень интересных памятников.
Юго-западнее упомянутого перевала в верхней части крутого склона ущелья идет гряда скал, в одной из которых чернеет отверстие пещеры, служившей жилищем небольшой человеческой группе в раннем мезолите (более 10 тысяч лет назад). К этому времени относятся находки основного культурного слоя пещеры, в котором найдено большое число кремневых орудий — скребков, резцов, сверл, наконечников стрел, различных пластинок, сегментов и других изделий геометрических форм, а также костей животных
— пещерного и бурого медведя, леопарда, лисы, волка, тигра, благородного оленя, кавказского тура, дикой козы, косули и других животных, служивших добычей древним охотникам. К началу позднего палеолита (около 30 тысяч лет назад) относится нижний культурный слой пещеры, в то время как в верхнем найдены черепки глиняной посуды феодального времени. Длина пещеры до 200 м и в ее конце имеется естественный колодец [3; 31].
Очень крутая тропа через лес и кустарники по скалистому гребню выводит восточнее перевала к вершине горы Ахыста (717 м над уровнем моря). Здесь находится одна из крупнейших крепостей Апсилии. Периметр ее стен около 350 метров. Внутри стен сохранились фундаменты нескольких строений. В толще западной стены виден и тайник — небольшое помещение размером 2x1 м со сводом, выложенным тесаным камнем. Воротная башня и восточная стена, в наиболее доступной своей части, несет на себе следы значительных разрушений, возникших, по-видимому, при последнем штурме крепости, после чего крепость и находящееся юго-восточнее поселение были навсегда покинуты. Ниже поселения, проявляемого валами, фундаментами строений и

319

многочисленными обломками керамических изделий, шлаков и костей животных на поверхности почвы, располагался отдельными пятнами могильник. Отсюда известны находки характерной апсилийской посуды, отдельные железные предметы. Судя по всему, конец жизни поселения положило арабское нашествие первой половины VIII в. [12, с. 35—36].
Шоссе ведет от перевала к селу Гергемыш, расположенному в центре Азантской долины. В селе, если не считать отдельных находок кремневых изделий палеолитической эпохи да сложенной насухо каменной стены, охватывающей огромную площадь на вершине одного из холмов и еще совершенно не изученной, древних памятников пока не обнаружено. Зато в западной и восточной частях долины их множество.
Крепость, поселение и могильник II—VII вв. н. э. известны в урочище Лар в среднем течении левого притока Келасур — реки Джимеле. Крепость занимала вершину скалистого утеса. С двух сторон его обнимают глубокие ущелья — отвесные скалы поднимаются на высоту до 40—50 метров. Стены крепости сложены насухо из ломаного камня. В густых зарослях прячутся небольшие лужайки, где почва насыщена древними остатками — обломками глиняной посуды, металлическими шлаками, костями домашних и диких животных Первое поселение возникло здесь еще в позднебронзовую эпоху, затем в начале нашей эры эта территория заселяется более густо, а в IV—V вв. были возведены крепостные стены. Вне стен, по склону, на площади до 1,5 га прослеживаются остатки параллельных террас, на которых в древности расположились жилища поселения V—VII вв. Восточнее, южнее и западнее поселения, на площади до 2 квадратных километров, прослеживается могильник, где отдельными, по семейному признаку, скоплениями располагаются погребения древних жителей урочища. Железное оружие, многочисленные украшения, стеклянная и глиняная посуда, своеобразные языческие погребальные обряды— далеко не полный перечень открытий и находок на этом огромном кладбище [12, с. 36, 44].
Ниже, в урочище Абгидзра, расположенном вблизи устья реки Джимеле. при проведении дороги были частично нарушены остатки поселения бронзовой эпохи. Среди находок — многочисленные обломки глиняных сосудов, кремневые вкладыши и т. д. Уже на правом берегу Келасур, вблизи деревянного моста, на лесистом склоне расположена пещера Белоснежка. Ее залы, богато украшенные естественными натечными образованиями, давно привлекали людей. В первом зале найден большой каменный молот с перехватом для закрепления на деревянной рукоятке. Такие молоты широко использовались в позднебронзовую эпоху при добыче и обработке медной руды. В глубине пещеры за очень узким лазом найдены отдельные кости пещерного медведя, занесенные сюда, по-видимому, древними охотниками. Рядом в ущелье видна еще одна пещера, у входа в которую найдена кремневая пластинка мезолити-

320

ческого времени, а в глубине, в конце одного из ответвлений, обломки кувшинов раннесредневекового времени [9, с. 11].
На подъеме к урочищу Чацкал в 1—1,5 км от Келасур на вершине, окруженной 5—10-метровыми обрывами, видны остатки древних стен, сложенных насухо из мелкого камня и образовавших ряд помещений между глыбами известняка. Одно из помещений, оконтуренное изнутри скальным выступом, а снаружи — искусственной стеной, имело, по-видимому, перекрытие, державшееся на бревнах, перекинутых со скалы на деревянные столбы в стене. Здесь найдены обломки керамики античного и раннесредневекового облика [6, с. 61].
К наиболее интересным памятникам, расположенным в восточной части Азантской долины вблизи озера Амткел, относятся дольмены — гробницы среднебронзовой эпохи (2000—1500 гг. до н. э.). Один из этих дольменов — самый высокий на Кавказе — вместе с крышкой и дном по фасаду имеет около 3,4 м. Дольмен прекрасно сохранился. Его передняя часть, эффектно оформленная пилонами боковых стен, темным козырьком крыши и белой слабо выпуклой фасадной стеной с чернеющим отверстием, живописно выступает из окружающей зелени. Через это отверстие когда-то в дольмен вносились кости и имущество умерших. Позднее когда задняя стена его упала внутрь, поверх нее было захоронено еще несколько человек, с которыми были положены вещи, характеризующие уже позднебронзовую эпоху. Вблизи большого Азантского дольмена видны развалины еще нескольких гробниц. Другое их скопление отмечено западнее в пос. Сул. Здесь у одного из дольменов оказалось два отверстия — в передней и задней стенах [26; 15].
В интересном вопросе о происхождении западнокавказских дольменов можно выделить две точки зрения — одни авторы склонны утверждать, что идея и форма этих гробниц была занесена сюда во второй половине III тыс. до н. э. издалека (Португалия, Сардиния и др.) морским путем, а затем с побережья распространилась по всему Западному Кавказу; другие — предполагают, что эти гробницы возникли здесь самостоятельно на основе трансформации подкурганных дольменов новосвободненского этапа Майкопской раннебронзовой культуры в период не ранее конца III—начала II тыс. до н. э.
От большого Азантского дольмена тропинка через заросли орешника выводит к обрыву, за которым, далеко внизу, открывается гладь Амткельского озера. Несколько десятков метров вниз по скалистым уступам и вот перед нами вход в небольшую, двухэтажную пещеру, которую называют Верхний грот. Нижнее светлое помещение имеет ровный каменистый пол, местами покрытый землей, в котором найдены обломки глиняной посуды, каменных орудий и костей животных. Верхний этаж представляет собой большое овальное помещение, скрытое целиком в скале. В него можно попасть по приставной деревянной лестнице через естественный люк. Здесь найдены обломки древней глиняной посуды и кусочек кожи, на котором концом тонкого режуще-

321

го инструмента были нанесены изображения оленя, а сзади него неясный контур человеческой фигуры [6, с. 38].
Очень интересный комплекс памятников II— VI вв. расположен на горе Бат, прикрывающий Азанту с юга. На вершине горы сохранились развалины небольшой крепости-стены, воротная башня, еще какая-то неясная кладка фундаментов. Южнее из земли и камня когда-то было возведено более десятка искусственных террас, ступенчато спускавшихся вниз по склону. Поверхность этих террас покрыта фрагментами древней глиняной посуды, керамическими и металлическими шлаками, костями животных, обломками каменных зернотерок, ступок и другими следами интенсивной человеческой деятельности. Обращает на себя внимание большое количество кусков хорошо высушенной глиняной обмазки, некогда покрывавшей стены древних сооружений. Поселение с запада было защищено мощным валом, протянувшимся в длину на 160 метров [12, с. 21, 22, 36].
Захоронения жителей этого достаточно крупного поселения совершались по западному пологому склону горы, а также севернее ее, вблизи большого азантского дольмена. В последнем пункте в развитом средневековье был построен небольшой христианский храм с каменной оградой. Среди развалин виден обломок грубо-обработанного известнякового креста, украшавшего, по всей видимости, фасадную часть здания.
Исключительно живописны и интересны окрестности озера Амткел. Разгадка истории его происхождения оказалась тесно связанной с изучением местных древностей. Как известно, озеро образовалось в результате мощного обвала в 1891 г. На десятки километров ощущался подземный толчок, каменная чаша быстро начала заполняться водой. Однако страхи окрестного населения, что свеженаваленная плотина не выдержит огромного напора воды, оказались напрасными.
В одно дождливое воскресенье у края дороги, ведущей по гребню обвальной плотины, сухумский краевед А. С. Вознюк увидел выступающие из земли фрагменты большого кувшина. В нем оказались два маленьких кувшинчика, булавка-фибула, бусина, а также остатки пережженных человеческих костей, а рядом были обнаружены еще один кувшинчик, железный топор и два железных наконечника копий. Погребение датировалось IV—V вв. Эта находка всех удивила — каким образом на плотине, которой 80 лет, оказалось погребение 1500-летней давности? После непродолжительных поисков в вековом лесу, окружавшем поляну с погребением, удалось найти остатки поселений средневековой и более древней эпох, а также кремневые отщепы, возраст которых определялся в 40-80 тысяч лет. Дальнейшие наблюдения показали, что в центральной и восточной части плотины на поверхности лежит мощный (до 4 м) слой красных глин, который мог образоваться только в результате многотысячелетнего выветривания известняков. Кроме того, по наблюдениям геолога Б.

322

Л. Соловьева, поверх плотины когда-то откладывалась морена ледника, оползавшего с урочища Апушта.
Так удалось приоткрыть завесу над интересным фактом из жизни одного из самых «молодых» озер Абхазии. Первый обвал как, вероятно, и первое озеро, появились здесь еще более 100 тысяч лет назад — тогда и начала формироваться плотина. В основе современной плотины можно проследить ряд ярусов различной давности. Озеро возрождалось, некоторое время существовало, а затем его вода, отыскав выход под плотиной, уходила. Новый оползень закупоривал отверстие под плотиной, и снова появлялось озеро. Так произошло ив 1891 г. А основная плотина уже много тысячелетий служит человеку и по ней издавна проходит путь из Азанты в сторону гор и дальних перевалов [10].
Урочище Апушта, расположенное восточнее Азанты, в последние годы прославилось своим могильником III— VII вв. В 50-х гг. здесь проводились интенсивные лесозаготовительные работы, в результате которых часть почвы была смыта и на поверхности оказались многие десятки древних могил. Разнообразная керамика, редкие формы украшений и другие находки из этого могильника, а также материалы из поселения, расположенного поблизости на гребне отрога горы Пшоу, позволили приподнять завесу над жизнью еще одного поселка апсилов. Оборонительные стены последнего, сложенные насухо из обломков выломанного здесь же известняка, поднимаются в несколько ярусов по склонам, охватывая небольшие террасы, на которых когда-то располагались жилища. На центральной площадке крепости виднеется отверстие в двухъярусную пещеру, уходящую вниз, в толщу известняков на 20-25 метров [7; 12, с. 23, 37].

323

Глава 4.
В преддверии Багадских скал

С того участка шоссе, где постепенно понижающаяся гора Ахыста переходит в скопление холмов, протянувшихся к подошве горы Адагуа, в просвете между последней и Апианчей можно в ясную погоду уловить уголок морской синевы. Вдоль этого гребня когда-то проходила дорога из Цибилиума к крепости Ахыста.
Здесь же, северо-восточнее Цибилиума, когда-то находилось абхазское село Шакуран, позднее, во второй половине XIX столетия переименованное в Захаровку, а теперь известное как село Амткел. На его окраине в тени лип видны развалины Цебельдинского укрепления, построенного царскими войсками в 1837 году. Здесь служили многие декабристы, в том числе и А. А. Бестужев-Марлинский, оттуда были получены его последние письма. Мощные бастионы и куртины частично разобраны, а слагавший их материал лег в фундаменты окрестных крестьянских домов.
Ниже крепости темнеет ущелье реки Шакуран с замечательным 50-метровым водопадом и рядом интересных пещер, ежегодно посещаемых десятками спелеологов. Юго-восточнее водопада, на небольшой возвышенности, обрывающейся в сторону глубокого Джампальского каньона, сохранились остатки поселения и небольшого укрепления IV—VII вв. [12, с. 19].
Минуя село Амткел, шоссе достигает железного моста через Джампал, построенного в 1903 году. Сюда же от центра села спускаются интересные следы древней ледниковой морены, прорезанной древней дорогой, функционировавшей уже в первых веках н. э. На поверхности моренных отложений найдены кремневые орудия мустьерской эпохи [6, с. 16].
Джампальский каньон отличается живописностью — каскады скал, буйные заросли, опускающиеся по крутым склонам к самой реке, самшитовые и ореховые перелески по широкому днищу ущелья, многочисленные гроты, большинство которых издавна служило жилищами человеку. Вблизи моста в скалах чернеет задымленным сводом большой грот. Называют его Джампальским. Грот был заселен в эпоху позднего мустье — раннего верхнего палеолита (около 30 тысяч лет назад). Значительно позже, уже в эпоху ранней бронзы, в нем снова

324

разместилась небольшая человеческая община. Здесь горели яркие костры, на которых поджаривалось мясо животных, а вокруг кипела жизнь — разбивалась глиняная посуда, приготовлялись различные орудия, разбрасывались кости животных. Найдено здесь и одно захоронение — скелет без черепа, посыпанный красной охрой. Под небольшим навесом рядом находилась небольшая стоянка позднемезолитической эпохи с большим числом кремневых и обсидиановых орудий, костей животных — оленя, кабана, лисы, пещерного медведя [31, с. 6—19].
В трех километрах ниже по ущелью, на правом берегу Кодора вблизи устья Джампала, находится один из наиболее интересных памятников каменного века Кавказа — Холодный грот (абх. Хупынипшахуа). Раскопками археолога Л. Н. Соловьева в этом гроте была приоткрыта яркая картина жизни небольшого коллектива людей эпохи позднего верхнего палеолита и мезолита (15—10 тыс. лет назад). Судя по находкам (многочисленные кремневые изделия, кости животных и др.), здесь изготавливались орудия труда, свежевалось мясо животных, обрабатывались шкуры, из которых шилась одежда. На позднем этапе существования поселения важнейшее значение приобретает рыбная ловля — охота на лосося, заходившего сюда в период нереста, прежде на рыбу охотились как и на других животных — глушили ее камнем, дубиной, копьем, но отработанных приемов рыболовства еще не было. В мезолите появилось специализированное рыболовное орудие — копье с отделяющимся от древка наконечником — гарпуном. Подвижную связь с древком осуществлял линь из жилы зверя или из растительных волокон. Раненая таким орудием рыба уходила в глубину, а рыболов «водил» рыбу до тех пор, пока она не обессиливала и не становилась его добычей. Еще позже, на переходном этапе мезолита к неолиту, жители грота начинают использовать и орудия из камня — появляются долота, раскалыватели костей, первые зернотерки и мотыгообразные орудия [23].
Наибольший интерес среди находок в Холодном гроте вызывают обломки человеческих черепов, челюстей и костей, найденных вместе с костями животных в пещерной нише, куда выбрасывали пищевые отходы. Антрополог М. М. Герасимов попытался по этим обломкам реконструировать образ древнего человека, в котором обнаружились заметные негроидные черты.
Через арку Холодного грота открывается вид на бурные воды Кодора, за которым полого поднимается холмистое урочище Амзара. Попасть туда можно по навесному мосту, от которого тропа вскоре приводит к интересному, полностью сохранившемуся средневековому храму. Сейчас его помещение освещается через два небольших дверных проема — узкие окна в алтарной и западной стенах совершенно закрыты обвивающей храм буйной зеленью. В полутьме просматривается строгая кладка стен из грубо обработанных известняковых плит да две глубокие узкие ниши в алтаре. Площадка вокруг храма окружена каменной стеной.

325

Из урочища Амзара долгая тропа через буковый и тисовый лес выводит к перевалу, на котором сохранились развалины большого храма, известного среди местного населения под названием Кяч-ныха. Стены храма, возведенные из грубо обработанных плит известняка, были когда-то покрыты штукатуркой с яркой фресковой росписью. В храме выделяется центральный зал, два боковых продольных помещения с самостоятельными полукружиями, а также три помещения с запада. Вблизи храма видны развалины еще одного прямоугольного строения.
Вблизи Холодного грота, ниже устья Джампала, в известняковых скалах, имеющих красноватый от железистых примесей оттенок (абх. Ахра Капш), имеется несколько гротов, в которых издавна находил себе приют человек. Еле заметная тропинка очень круто через заросли и вдоль осыпи поднимается к широкому арочному входу. Небольшое естественное помещение, получившее название Красный грот, служило жилищем небольшой группе людей уже на последних этапах бронзовой эпохи. Находки этого времени включают следы кострищ, множество керамических фрагментов, украшенных штампованными узорами, обломки орудий из гальки, кости животных, в том числе горного тура. В VII—VIII вв. н. э. на закате Цебельдинской культуры небольшая группа апсилов довольно длительное время находила приют под сводами грота. После себя они оставили множество фрагментов характерной глиняной посуды, а также обломок стеклянного сосуда [5].
Вернемся к железному мосту через Джампал. Чуть выше этого моста эта река получает справа приток — речку Схча, берущую начало в Азантской долине. Никаких интересных памятников, за исключением плохо сохранившихся развалин небольшого христианского храма, вдоль этой реки пока не обнаружено. До строительства моста попасть на отроги противолежащей горы Пал можно было только вброд в 300 м вверх по Джампалу. Здесь ширина подъема прямо от русла реки на плато достигает 4 м. Всюду же, вверх и вниз по ущелью, нависают недоступные обрывы высотой от нескольких до нескольких десятков метров.
Интересно расположение крепости Пал — еще одной твердыни Апсилии. занимавшей вершину холма северо-восточнее Джампальского моста. Холм служит как бы основанием мыса, образованного верхним и нижним каньонами Джампала. Следы древней дороги поднимаются к подножью холма и огибают его с юга над обрывом к реке. Руины крепости скрыты в зарослях северной оконечности холма. Здесь сохранились остатки оборонительных стен, сложенных из обломков известняка насухо и остатки нескольких строений вокруг огромного скалистого останца, возвышающегося в центре крепостного двора Поселение располагалось на продолжении холма южнее крепости и было отделено от последней глубоким рвом. По окраинам поселения в зарослях также видны остатки оборонительных стен, а также фундаменты многочи-

326

сленных сооружений. Как на крепости, так и на поселении по склонам холма можно видеть множество фрагментов древней глиняной посуды, обломки каменных зернотерок, терочников, металлических и керамических шлаков и костей животных [12, с. 23—24, 37].
Следы древней дороги через село Чины, в окрестностях которого на вершинах холмов заметны развалины каких-то древних стен, ведущих сначала в сторону села Георгиевское, а затем сворачивающих на восток к перевалу, расположенному за вершиной горы Пал. Здесь обходили недоступные в древности Багадские скалы. К северу от перевала в одном из гротов, имеющихся в скалах, тянущихся вдоль гребня, найдены кремневые изделия мезолитической лоры. В окрестностях села Георгиевского местные жители при обработке полей часто находят черепки древней посуды и железное оружие. Отсюда живописная тропа уводит к альпийским пастбищам.
Современная же трасса Военно-Сухумской дороги от села Чины ведет по отрогам горы Пал в сторону ущелья Кодора. Крутой поворот и вот далеко внизу виден Кодор — самая большая река Абхазия. Слева небольшой родник, выше — в скалах видно множество навесов и гротов. В некоторых — следы человеческой жизни, черепки древней посуды, кости животных, изделия из камня и кремня [5].
Багадские скалы — исключительный по живописности уголок Абхазии. Двумя мощными параллельными каскадами скал спадает гора Пал к мутным водам Кодора. Узкая полоска дороги на головокружительной высоте была пробита лишь на рубеже нашего столетия, но тропы в обход скал существовали издавна. Об этом говорит, в частности, старинный Багадский мост. Река здесь заключена в узкий (до 10—15 м) и глубокий (до 60 м) каньон, через который издавна перебрасывали легкий мост, сплетенный из местных лиан и других волокнистых растений. Сразу за ним на небольшом холме видны остатки каменных фундаментов, а рядом найдены фрагменты средневековой глиняной посуды. В километре вверх, в урочище Бедук, вблизи родника сохранились развалины небольшого храмика, сложенного из хорошо обработанных крупных известняковых плит. Вокруг него следы поселения XII—XIV вв.—обломки пифосов, кувшинов, поливной керамики. Следы средневековых поселений прослеживаются и дальше вверх вдоль лесовозной дороги.

327

Глава 5.
По Дальскому ущелью

За Багадской скалой ущелье Кодора слегка расширяется. Густо поросшие склоны гор полого опускаются к реке, образуя просторную долину. С перевала за вершиной горы Пал следы древней дороги направляются в ущелье реки Хинга, пересекают два ее небольших притока и выходят к ущелью реки Учкур Здесь на небольшой вершине располагалось полтора тысячелетия назад небольшое поселение апсилов. Лишь фрагменты древней посуды по склонам выдают его теперь. Само ущелье Учкура пока совершенно не исследовано, не среди местного населения ходят рассказы о находках железных и бронзовых предметов в кувшинах.
Село Лата расположено в средней части Дальского ущелья. В центре села рядом с шоссе стоит длинное приземистое здание из булыжника и кирпича известное под названием «дворец князей Маршания». Постройка имела два этажа и была разделена поперечными стенами на ряд помещений. Во внешних стенах первого этажа видны обрамленные кирпичом бойницы, предназначенные для небольших пушек. В этом своеобразном доме-крепости первоначально в начале 1841 г. располагался русский гарнизон, а позднее поселился дальский князь Батал Маршания (Маршьан). Его могила сохранилась вблизи сооружения. Ее богато орнаментированные плиты и мраморное надгробие, с мусульманской надписью, хранятся теперь в Абхазском государственном музее
В километре к северу от центра села, в глубине небольшого ущелья, на утесе, выше живописного водопада, видны древние стены. Они сложены грубо обработанных плит известняка с частичным соблюдением рядов в облицовке. Значительную часть небольшого крепостного дворика занимает выступ скалы. Находки в крепости—обломки кувшинов, пифосов—больших хозяйственных сосудов — и других, главным образом глиняных изделий — относ о время функционирования крепости к XI—XIV вв.
На противоположном берегу Кодора, в лесной чаще, можно осмотреть раз-валины небольшого средневекового храма. Стены его были облицована известняковыми плитами, поверх которых, по штукатурке, была сделана бога-

328

тая фресковая роспись. Время сооружения и функционирования храма относится к XII—XIV вв. Несколько лет назад храм подвергся хищническим раскопкам местных кладоискателей, раскопавших часть стен и уничтоживших вместе с ними большую часть росписей.
Имеются вблизи центра села Лата и более древние находки. Среди них интересен клад бронзовых слитков — один из них достигал в весе 30—35 кг, а также предметы из захоронений апсилов — железные боевые и хозяйственные топоры, хрустальные бусы и др.
Интересные исторические объекты можно осмотреть и в пос. Верхняя Лата. По подвесному мосту нужно перейти на левый берег Кодора. Тропа через лес и мимо отдельных абхазских усадеб приводит к небольшой поляне, в центре которой почти во всю высоту сохранилась восточная часть храма XII—XIV вв. Остатки дверных проемов, узкая щель окна в алтаре, кувшины-голосники, служившие для улучшения качества звучания песнопений во время службы, а поверх всего этого корни и стволы деревьев, густая листва — таков современный облик памятника. По окраинам поляны заметны остатки каменной стены. Рядом у русла небольшого ручья лежит огромный валун, на поверхности которого видны прориси человеческих рук и надписи вдоль пальцев, нанесенные арабским шрифтом [9, с. 113].
Дальше, вверх по Кодору, древние памятники известны только по правому его берегу в устьевой зоне наиболее значительных притоков рек Куабчара, Зима и Чхалта. В первых двух случаях это укрепленные поселения апсилов, занимавшие небольшие вершины и проявляемые теперь большим числом обломков древней посуды.
Выдающимся памятником раннесредневековой эпохи является Чхалтинская крепость (Чиркс-абаа), занимающая живописный мыс, возвышающийся над слиянием рек Кодор и Чхалта справа от шоссе. Верхняя площадка скалистого мыса окружена массивными стенами, наращивавшими естественные обрывы еще на 8—10 метров. Внутри крепостных стен верхнего яруса видны руины нескольких зданий. Среди них особенно выделяется прямоугольная башня. К ней примыкает ряд помещений, идущих вдоль оборонительной стены, в которой видны бойницы, возможно, позднего происхождения. Напротив, у южной стены, расположены руины прямоугольного здания, облицованного тесаным известняком и туфом. Можно думать, что здесь находилась небольшая крепостная церковь.
Нижний ярус стен Чхалтинской крепости охватывает пространство юго-западнее подошвы скалы, служащей основанием верхнего яруса сооружений. Здесь видны остатки ворот, а также фундаменты нескольких построек. Оборонительные стены возведены из грубо обработанных блоков местной породы (габбро). Судя по своим конструктивным особенностям, крепость была построена в раннем средневековье (IX—X вв.) и функционировала довольно

329

долго. Не исключено, что на этом месте прежде располагалось укрепленное поселение апсилов. Среди находок в крепости известна золотая монета Юстиниана I, отчеканенная в VI веке.
Вблизи крепости к северу, на возвышенном месте, сохранились развалины небольшого однозального храма с южной пристройкой, в которой, вероятно, находился склеп. Стены храма облицованы белоснежным известняком, ближайшие выходы которого имеются в нескольких километрах отсюда в ущелье р. Зима. Местные жители утверждают, что какие-то каменные сооружения имеются и на ряде других вершин вблизи крепости. Они же рассказывают о частых находках древних захоронений с железным оружием, бронзовыми украшениями и глиняной посудой, характеризующих, по-видимому, местное поселение апсилов.
В древности здесь путь раздваивался — одна тропа шла к Марухскому перевалу вдоль Чхалты, вторая — к Клухорскому перевалу вдоль Кодора. Основное значение имело второе направление. В отличие от Марухского направления, вдоль которого пока древние памятники не найдены, оно сохранило до наших дней целый ряд крепостей, храмов и других следов человеческой деятельности. Но прежде, чем отправиться туда, посмотрим, какие памятники выявлены в последние годы в окрестных высокогорьях, на альпийских лугах.
Тропы к высокогорным пастбищам Абхазского хребта ведут через урочище Апушта, по долине Джампала, от села Лата и вдоль ущелья реки Зимы, а также через Чхалтинский проход. Как и в других районах Абхазии, здесь выявлены многочисленные древние сезонные пастушеские поселения, известные в народе под названием ацангуары — «ограды карликов». Каждый комплекс включает жилое помещение, небольшие хозяйственные пристройки и многочисленные загоны для скота. Все сооружения возведены из ломаного камня насухо. На Абхазском хребте сейчас известно около сотни таких памятников. Фрагменты керамики и другие находки говорят, что наиболее интенсивное освоение пастбищ и строительство жилых и хозяйственных пастушеских комплексов Абхазского хребта началось во второй половине VIII века и закончилось в X веке, т. е. совпало по времени с эпохой Абхазского царства.
На горном массиве Гуарап, в урочище Абылраху, вблизи одного такого пас-тушеского комплекса построек, В. С. Орелкиным исследован обломок скалы, на верхней плоскости которого высечено в древности множество рисунков, среди которых есть и изображения топоров VI— VII вв., фигура всадника с копьем, различные знаки. На другом камне, расположенном поблизости, видны искусственные лунки, возможно предназначавшиеся для сбора крови животных, приносившихся в жертву во время какого-то обряда [6, с. 63].

330

Глава 6.
От Чхалты до Клыча

Дальское ущелье кончилось. Впереди очень широкая долина со множеством холмов, постепенно поднимающихся в сторону Главного хребта. Дорога идет по правому берегу Кодора через угодья села Ажара. Здесь интересны два объекта — поселение IV—VII вв. и средневековая церковь.
Упомянутое поселение является пока наиболее удаленным в горы памятником цебельдинской культуры, характеризующей древнюю Апсилию. Оно расположено на северо-восточной окраине села на отроге одного из хребтов. Конечная часть отрога отделена от основного массива глубоким (до 30 м) искусственным рвом. Ее северо-восточную возвышенную часть занимало маленькое многоугольного плана укрепление, сложенное из ломаного камня на известковом растворе. На площадке юго-западнее укрепления располагалось когда-то несколько строений. Культурный слой почти весь ополз — на склонах лежат многочисленные фрагменты древней глиняной посуды — кувшинов, краснолаковых блюд и др. [12, с. 24, 38].
От храма XII—XIV вв., располагавшегося в 200 м севернее современного шоссе вблизи описанного поселения, сохранились лишь фундаменты. По ним можно судить, что церковь была однозальной, имела один вход и, возможно, придел с запада. Вокруг видны остатки ограды.
Сурово и неприступно ущелье реки Мрамбы. Неподалеку от устья на краю поляны, расположенной высоко на плече уходящего к юго-востоку хребта, обнаружены развалины еще одного храма. Сохранилась нижняя часть стен, сложенных из тесаного камня на растворе. Церковь была однозальной, прямоугольной в плане, без выступающей с востока абсиды, что должно указывать на ее позднее происхождение (XII—XIV вв.).
Миновав село Генцвиш, современное шоссе переходит на левый берет Кодора, по которому направляется к ущелью Сакена. В древности же тропа шла по правому берегу Кодора до слияния рек Гвандра и Клыч, до брода через последний. Вблизи этого места на северо-восточной окраине села Омаришара, на вершине одного из холмов, сохранились остатки древнего укрепленного

331

поселения. Оборонительные стены были сложены насухо из ломаного камня. В восточной части памятника видны остатки сильно разрушенного здания, возможно церкви, возведенного из обработанных каменных плит на известковом растворе. Вся поверхность площадки, окруженной стенами, покрыта фрагментами древней посуды, большинство которой по своему облику относится к концу раннефеодальной эпохи (X—XI вв.). Здесь же найдены обломки круглых мельничных жерновов.
Древняя дорога, миновав брод через Клыч, по левому его берегу направлялась к Клухорскому перевалу, на подступах к которому вблизи замечательного Клычского водопада — «Абхазской Ниагары» — располагались в раннем средневековье оборонительные рубежи Абхазского царства. Клычская крепость относится к выдающимся оборонительным сооружениям этого времени. В плане она имеет форму неправильного четырехугольника, стены ее возведены панцирной кладкой из хорошо обработанных блоков местного камня на прочном известковом растворе. Стены укреплены башнями и контрфорсами. Одна из башен имела каменный свод. В крепость вели ворота, имевшие арочное перекрытие и позже заложенные. Внутри стен на крепостном дворе заметны фундаменты нескольких сооружений, среди которых выделяются развалины, по-видимому, храма. Вне крепостных стен видны следы рва и вала, на котором найдено бронзовое кольцо, характерное для уздечных наборов IX столетия [9, с. 115].
В 200 м севернее развалин Клычской крепости на небольшом холме сохра-нились развалины еще одного, служившего форпостом к первому, но меньшего по размерам укрепления. Стены его сложены из ломаного камня насухо. Густые заросли лавровишни и колючего падуба не дают возможности до конца разобраться в планировке памятника.
Еще выше Клыч принимает в себя последний крупный приток слева — реку Хакял. В ее верховьях, выше живописного водопада, на поляне автором найдены фрагменты средневековой посуды — следы древнего пастушеского стойбища. Вдоль основной трассы древнего пути по левому берегу Клыча уже выше границы леса сохранились развалины нескольких ацангуар — поселений пастухов раннесредневекового времени. На подступах к самому Клухорскому перевалу под навесом скалы были когда-то случайно обнаружены кости человека и при них костяные палочки-пронизи, орнаментированные поперечными рубчиками.
Ряд любопытных памятников старины выявлен автором в последние годы и восточнее, в ущелье реки Сакен, на территории и в окрестностях одноименного села. На северной его окраине сохранились развалины маленькой церкви, около которой до недавнего времени собирались местные жители в день святого Георгия. Стены храмика сохранились на высоту до полутора метров. Он сложены из грубообработанных глыб местной породы на слабом известковом растворе. Судя по ряду характерных обломков, каменный свод храма держал ся на арках из известнякового туфа, ближайшие выходы которого находятся в

332

окрестностях села Чхалта в 20 км отсюда. В развалинах храма местные жители находили обломки мельничных жерновов.
Второй древний храм был найден на северо-восточной окраине села Сакен. Его развалины венчают вершину, одиноко поднимающуюся на склоне горного массива Гагуа. Высота месторасположения храма — около 1600 м над уровнем моря. Таким образом, это самый высокогорный христианский памятник Абхазии. По своей конструкции он сходен с первым храмом, но отличается более значительными размерами. Стены его сложены из местного камня на известковом растворе, а свод, как и в первом случае, опирался на туфовые арки. Лет 15 назад местные жители нашли здесь обломки мельничных жерновов и несколько железных крестов, судя по описанию, относящихся к XIV—XV вв. Любопытен факт находки в ряде храмов района мельничных жерновов. Судя по всему, у средневековых богомольцев здесь было в обычае делать такие приношения, в которых можно усмотреть пережиток каких-то языческих верований.
Уникальный памятник был открыт вблизи Сакенского озера. Здесь, на одной из вершин узкого гребня, проходящего юго-западнее озера, высятся стены гигантской циклопической крепости. Циклопической потому, что эти стены сложены из огромных камней без применения раствора. Они тянутся через вековой пихтовый лес в длину на 260 м, постепенно заворачивая к северу и смыкаясь в петлю. Ширина стены до 4-5 м, высота до 3 метров. Дополнительные стены той же кладки прослеживаются по контуру вершины еще на 160 метров. В центре «петли» на возвышенном месте находится небольшое (2x2 м) квадратное помещение, от которого, вниз по склону, лучами расходятся каменные валы. Здесь, вероятно, находился языческий жертвенник. Трудно пока объясним огромный объем работ, затраченный на сооружение крепости. Предназначалась она, по-видимому, прежде всего для укрытия скота, который перегоняли жители низин к высокогорным пастбищам Сакена. Немалое значение имела и перевальная дорога, соединявшая Сакен с Центральной Сванетией. Конструктивные особенности стен крепости позволяют датировать ее временем не позже IX—X вв.
В прилегающей высокогорной зоне сохранилось большое число ацангуар. Они имеются на пастбищах горы Гагуа, южнее перевала Хида, по Кодорскому хребту. Особенно интересен комплекс на горе Ламкац. Он состоит из центрального прямоугольного здания с внутренней площадью до 6 м2. В него ведет узкий дверной проем. Стены возведены из крупных (до 1 м в поперечнике) обломков камня. Пол выложен плитами. У юго-восточного угла снаружи пристроено каменное сидение. Двор вокруг здания, имевшего деревянное перекрытие, был огорожен каменной стеной, к которой пристроено изнутри и снаружи еще несколько помещений. Большое число обломков глиняной посуды свидетельствует об интенсивной деятельности пастухов в VIII—X вв. [17, с. 94—95].

333

Заключение

Все, что вошло в эту книгу, отражает уровень наших знаний двухгодичной давности. С тех пор вдоль Военно-Сухумской дороги было выявлено и исследовано много новых интересных памятников, о некоторых из них мне хочется рассказать.
В последние годы по обеим сторонам реки Мачары проведены значительные работы по террасированию склонов холмов с целью посадки цитрусовых. В результате оказались почти полностью разрушенными десятки древних поселений, среди которых особенно пострадали памятники эпохи Диоскуриады. В ходе охранных разведок автору удалось не только собрать большое число древних обломков, выброшенных на поверхность, но и проследить в разрезах террас мощность культурных слоев и структуру самих поселений. Особенно интересны были находки в поселке Капитановка (обломки диоскурийских и привозных амфор, бронзовые колокольчики и браслеты, железные ножи, бусы и другие изделия V — II вв. до н. э.) и на холме Мачара-2 (фрагмент каменной формы для отливки бронзовых топоров, обломки чернолаковой посуды, амфор, железное оружие и сельскохозяйственные инструменты). В первом пункте удалось проследить остатки 10 усадеб V—II вв. до н. э., во втором — 6 усадеб VIII—VII вв. до н. э. и до полутора десятка усадеб V—II вв. до н. э.
В бассейне реки Малая Мачара удалось выявить два неизвестных ранее средневековых храма — первый в селе Александровка, а второй — на склоне горы Ахупач. В последнем случае в основании церкви, построенной в начале текущего столетия греками-переселенцами, оказался древний фундамент прямоугольных очертаний, а рядом были обнаружены каменная голова барана и обломки орнаментированных плит, некогда украшавших фасад храма.
В ходе работ двух экспедиций Абхазского института языка, литературы и истории им. Д. И. Гулиа АН ГССР были уточнены и значительно дополнены сведения о Герзеульской крепости (раскопки О. X. Бгажба) и о ранненеолитическом поселении в Верхней Лемсе (раскопки автора). В первом пункте были раскопаны воротная башня и уникальная цистерна с устройством для сбора дождевой воды. На втором памятнике было обнаружено множество кремне-

334

вых, обсидиановых и каменных орудий, отражающих быт и культуру древних жителей этих мест в VI тысячелетии до н. э.
Несколько захоронений апсилов было обнаружено на могильнике у крепости Шапка. Одно из погребений представляло собою прямоугольную яму, вырубленную в мергеле, в которой лежал на боку большой двуручный сосуд, рядом стоял небольшой кувшинчик с прислоненными к нему мергелевыми плитками и лежали обугленные кости с вещами, характерными для женских погребений Цебельды рубежа VI—VII вв. н. э. Судя по всему, первоначально прах и инвентарь находились в большом сосуде, установленном вверх дном, однако в момент засыпки могилы урна упала на бок, и в ней остался только небольшой кувшинчик, богато украшенный штампованным орнаментом, двуспиральными налепами и головкой барана. Умершую в мир иной сопровождали три бронзовых булавки-фибулы, ожерелье из пастовых и янтарных бус, железный нож и замечательные серебряные серьги с подвесками в виде пирамидок зерни.
Из других находок особенно интересно донышко амфоры, найденное вблизи Багадского моста на левом берегу Кодора в обрезе лесовозной дороги. Подобные амфоры изготовлялись местными греческими мастерами Диоскуриады в III—II вв. до н. э. Этот факт, наряду с уже известными находками чернолаковой посуды и амфор в окрестностях Цебельды и бронзового аттического шлема вблизи Клухорского перевала (Домбайская долина), служит дополнительным указанием на то, что во второй половине I тысячелетия до н. э. в этом районе уже проходила проторенная торговая тропа, соединявшая побережье с глубокими горными долинами и выводившая через них на Северный Кавказ.
В 1977 году начинаются многолетние раскопки Цибилиума — главной крепости древней Апсилии. Изучение памятников Военно-Сухумской дороги, кажется, входит в свою новую фазу — от разведок и небольших раскопов археологи переходят к вскрытию древних культурных остатков широкими площадями. И поэтому читатель вправе надеяться, что в недалеком будущем в этих горных долинах будут сделаны новые находки, которые могут оказаться и более значительными чем те, о которых повествует эта книга.

335

Литература

1. Амброз А. К. Проблемы раннесредневековой хронологии Восточной Европы. — «Советская археология», 1971, № 2.
2. Анчабадзе 3. В. История и культура древней Абхазии. М., 1964.
3. Бердзенишвили Н. 3. Новые данные по палеолиту Абхазии.— «Труды Абхазского института языка, литературы и истории имени Д. И. Гулиа АН ГССР». XXX 1959.
4. Бжания В. В. Мачарское поселение эпохи энеолита и бронзы в Абхазии. — «Советская археология», 1966, № 1.
5. Бжания В. В. Поселения очамчирской культуры в горах Абхазии. — «Кавказ и Восточная Европа в древности». М., 1973.
6. Воронов Ю. Н. Археологическая карта Абхазии. Сухуми, 1969.
7. Воронов Ю. Н., Вознюк А. С., Юшин В. А. Апуштинский могильник IV—
VI вв. в Абхазии, — «Советская археология», 1970, № 1.
8. Воронов Ю. Н. Келасурская стена. — «Советская археология», 1973, № 2.
9. Воронов Ю. Н. Материалы к туристскому освоению Военно-Сухумской дорога — «Вопросы развития туризма», Сухуми, 1969.
10. Воронов Ю. Н. Озеро Амткел. — Газ. «Советская Абхазия» 1975, 30 мая.
11. Воронов Ю. Н. Позднеантичные памятники села Азанта.— «Труды Абхазскег: государственного музея». IV, Сухуми, 1974.
12. Воронов Ю. Н. Тайна Цебельдинской долины. М., 1975.
13. Гзелишвили И. А. Остатки кремации, погребенные в глиняных сосудах в Абхазии. — «Сообщения Академии наук Грузинской ССР». VIII, 1—2. Тбилиси, № 7.
14. Гунба М. М. Археологические раскопки в с. Цебельда в 1969 г. — «Археологические исследования в Грузии в 1969 г.». Тбилиси, 1971.
15. Джапаридзе О. М. Дольменная культура в Грузии. — «Труды Тбилисского государственного университета». 77, 1950.
16. Иващенко М. М. Исследование архаических памятников материальной культуры в Абхазии. — «Известия научно-исследовательского института Кавказоведения», 3, 1935.
17. Инал-ипа Ш. Д. Страницы исторической этнографии абхазов. Сухуми, 1972.
18. Марковин В. И. Дольменная культура и вопросы раннего этногенеза абхазо-адыгов. Нальчик, 1974.
19. Миллер А. А. Разведки на Черноморском побережье Кавказа в 1907 г. — «Известия археологической комиссии», 33, М., 1909.

336

20. Пачулиа В. П. В краю золотого руна. М., 1968.
21. Пачулиа В. П., Воронов Ю. Н. Новые памятники средневековой культуры Абхазии. — «Труды Абхазского государственного музея», IV, Сухуми, 1974.
22. Пачулиа В. П. По древней, но вечно молодой Абхазии. Сухуми, 1969.
23. Соловьев Л. Н. Об итогах археологических раскопок в гроте Хупынипшахва (Холодный грот) в 1960 г. — «Труды Абхазского института языка, литературы и истории имени Д. И. Гулиа АН ГССР», XXXII, 1960.
24. Соловьев Л. Н. Палеолитические стоянки долины реки Кодора в связи с историей Кодорской долины. — «Выездная сессия Груз. филиала АН СССР в г. Сухуми 26—29 сентября 1940 г., Тбилиси, 1940.
25. Стражев В. И. Руинная Абхазия. — «Известия Абхазского научного общества», I, Сухуми, 1925.
26. Стражев В. И. К Азантскому дольмену. — «Известия Абхазского научного общества», IV, Сухуми, 1925.
27. Трапш М. М. Культура Цебельдинских некрополей. — Труды, III, Тбилиси, 1973.
28. Трапш М. М. Материалы по археологии средневековой Абхазии. — Труды, IV, Сухуми, 1975.
29. Шамба Г. К. Ахаччарху — древний могильник нагорной Абхазии. Сухуми, 1970.
30. Уварова П. С. Материалы по археологии Кавказа. IV, М., 1894.
31. Церетели Л. Д. Мезолитическая культура Причерноморья Кавказа. Тбилиси, 1973.

337

Рисунки

338

Подписи к рисункам

Рис. 1. Схема расположения основных древних памятников вдоль Военно-Сухумской дороги.
Рис. 2. Находки на Верхне-Мачарском поселении — глиняная посуда (1—22), очажная подставка (23), культовая голова барана (24) и бронзовый наконечник стрелы (28) из слоя позднебронзовой эпохи; глиняные миска (25), кувшинчик (30), донца синопской (26) и местной (27) амфор и железный топор-цалда (29) из слоя последних веков до н. э.
Рис. 3. Планы Верхне-Мачарского (1) и Вороновского (3) храмов, заградительных стен, дворца и крепости в Мерхеул (2) и поселения на западной вершине горы Чижоуш (4).
Рис. 4. Реконструкция и разрез башни Келасурской стены (1) и план цепи башен этой стены у входа в Пацхирское (Ольгинское) ущелье (2). Находки на территории Багмаранской крепости — обломки глиняных пифосов (3, 4, 8), кувшинов (6, 7, 9), чаш (5), стеклянный сосуд (10) и железный наконечник стрелы (22) из слоя позднесредневекового (?) времени и обломки пифосов (11—13, 15, 16), чаш (14), местных амфор (17, 18), синопской черепицы (20), чернолаковых сосудов (21) и других изделий (19) из слоя последних веков до н. э. Железн. нож (23) с террит. Герзеульск. могильн.
Рис. 5. Общий вид крепости и поселения на горе Шапка (1 — реконструкция) и находки с их территории — мустьерская кремневая пластина (2), шлифованный каменный топор (3), грузило из гальки (4), каменные терочник (5) и зернотерка (6), пращевые камни (7, 8), обломки глиняных сосудов из слоя бронзовой эпохи (9—13), глиняное пряслице (14), обломок ручки сосуда (15) и синопского лутерия (16) из слоя последних веков до н. э., обломки различных глиняных сосудов-амфор (17, 30), пифосов (18—28), двуручных сосудов (30), кувшинчиков (31— 36), стеклянная бусина (37).
Рис. 6. План средневекового абхазского поселка юго-восточнее с. Октомбери (1) и материалы из домовищ — обломки глиняных пифосов (2, 15), мисок (3, 16), горшков (4—9, 11, 12), кувшинов (13, 19) и других изде-

339

лий (10, 14, 18), сверленное каменное грузило (17), железные шило (20) и наконечники стрел (21—26) XII—XIV веков.
Рис. 7. Резные камни из храма VIII в. в с. Марамба (1, 2), план Полтавского храма (3) и найденные в нем резные каменные плиты (4—9), глиняные кувшин (10) и обломок пифоса (11), бронзовый канделябр (12).
Рис. 8. Кремневые орудия из различных пунктов в окрестностях Цебельды — ашельские (1, 2) и мустьерский (3) отщепы Апианчи, мустьерские остроконечники из окрестностей Цибилиума (4) и с поверхности ледниковой морены в с. Амткел (5, 6), верхнепалеолитические изделия из грота у с. Георгиевского (7, 8), с территории Герзеульского могильника (9), с горы Агыш (10, И) и с неолитического поселения в урочище Метелёвка (29, 34 — обсидиан, 12—28, 30—33, 35, 36 —кремень).
Рис. 9. Общий вид гротов Кеп-Богаз (1) и находки из слоя верхнепалеолит. времени — оруд. из крем. (2—17) и кости (18—22).
Рис. 10. План Пскальской крепости (1), кладка ее стены (2) и различные находки из слоя позднеантичного и раннесредневекового времени — обломок плиты с греческой надписью (3), фрагменты пифосов (4—6, 8, 9, 19, 21), двуручных сосудов (7), кувшинов (10—14, 16, 18), горшков (15, 20, 22—24), краснолаковая тарелка (17) и стеклянный бокал (25).
Рис. 11. Планы крепостей Цибилиум (1), Ахыста (2), Лар (3), Чацкал (4), Бат (5), Апушта (7) и развалин храма в долине р. Схча (6).
Рис. 12. Общий вид большого Азантского дольмена (1) и его план и профиль (2). Находки из дольменов Азанты — бронзовые булавки (3—6), крюк (11), бусы (10, 15, 16) и подвески (9, 12— 14), керамические сосуды (7, 8). Каменный молот из пещеры Белоснежка (17). Кремневые орудия верхне-палеолитического времени с плотины озера Амткел (18—20) и инвентарь погребения IV в. н. э. на той же плотине — план и разрез могилы (21), трехручный сосуд-урна (22, 23), кувшинчик (24—25), бронзовая фибула (27), железные наконечники копий (28) и топор (29), пастовая бусина (26).
Рис. 13. Находки из верхнего слоя Джампальского грота — обломки глиняной посуды (1—15), изделия из камня (16—19, 21, 27— 29, 31), кремня (20, 26, 30) и кости (22—25).
Рис. 14. Общий вид Холодного грота на Кодоре (1) и находки в нем — орудия из камня (2, 11, 13) и кремня (3—10, 12), костяные проколки (14, 19), гарпуны (16, 17), копалка из рога (15), просверленная кость пещерного медведя с орнаментом (18).
Рис. 15. Планы храмов в урочищах Амзара (1), Кеч (2) и Бедук (5), крепостей Пал (4) и у с. Чины (3).
Рис. 16. Планы «Дворца Маршания» (1) и крепости (2) в с. Лата, храмов в сс. Лата (5), Верхняя Лата (3), Чхалта (4) и Ажара (7) и позднеантичного городища в с. Ажара (6).

310

Рис. 17. Общий вид Чхалтинской крепости (1) и фрагменты миски (2) и горшка (3) отсюда. Материалы из поселения апсилов на Зиме — обломки глиняных пифосов (4—7, 14, 20, 25, 28), кувшинов (8, 10, 11, 13, 15—18, 21, 23, 24, 26, 27), горшков (9, 12, 19, 22), сосудов с отпечатками циновок на днищах (29, 30).
Рис. 18. Планы раннесредневековых пастушеских поселений («ацангуара») в высокогорьях Абхазского хребта — Зима (1,2, 3), Квараш (4, 5), Копшара (6, 7) и обломки керамической посуды — кувшинов (8, 16) и горшков (9—15), найденных в ацангуарах Копшара.
Рис. 19. Клычская крепость (1) и найденные в ней бронзовое колечко IX—X вв. (2), обломки кирпича (14) и керамических изделий - горшков (3, 6—8, 10—13), пифосов (4, 5), кувшинов (15, 16) и другой посуды (9).
Рис. 20. Планы крепостей в ущелье Клыча (1), в Омаришаре (2) и у Сакенского оз. (6), хр. у устья Мрамбы (3) и в Сакене (4,5).
Рис. 21. Планы поселений античного времени в Капитановке (1) и на холме Мачара-2 (2). Железный инструмент для обрезки винограда (3), флакон для благовоний (4) и обломок каменной формы для отливки бронзовых топоров (5) с поселения Мачара-2; обломки диоскурийских амфор (6—8) и кастрюль (9) с поселения у Капитановки.
Рис. 22. План и детали оформления (2, 3) фасада храма на склоне горы Ахупач; комплекс урнового захоронения из Шапкинского могильника— план (4), обломки двуручного кувшина (5, 6), кувшинчик (7), пастовые (8—11, 13) и янтарная (12) бусы, бронзовые фибулы (14—16), серебряные серьги (17, 18) и железный нож (19); донце диоскур. амфоры из района Багад. моста (20).

341