Л. А. Волова
Статьи:
О ВЗАИМОДЕЙСТВИИ КУЛЬТУР НАРОДОВ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА В ХХ ВЕКЕ
Российская культура - сложная система устойчивых, всесторонних и постоянно развивающихся связей между нациями, являющихся важнейшим источником, питающим национальные культуры и содействующим их сближению. Интенсивное сотрудничество и неуклонное сближение этнических культур ярко видно на примере народов Северного Кавказа.
В нашей философской литературе еще слабо изучена проблема взаимодействия национальных младописьменных культур. Характерно, что в современных условиях происходит интенсивное взаимодействие национальных культур народов, родственных по языку: кабардинского, черкесского и адыгейского, балкарского и карачаевского, чеченского и ингушского, дагестанских народностей. Взаимовлияние происходит во многих областях искусства (драматургия, живописи, песенного искусства), литературы и языка (учащаются взаимные переводы, обогащается словарный запас этих языков). Так, стихосложение, существовавшее в аварском фольклоре и обновленное Р. Гамзатовым, теперь употребляется остальными пятью дагестанскими языками.
Чем выше уровень развития экономики и культуры народов, тем больше возможностей для усиления процесса сближения; чем крепче связи между нациями нашей страны, тем более благоприятны условия для их дальнейшего расцвета. Каждая нация или народность могут успешно развиваться лишь в общей семье российских цивилизаций, используя богатейший опыт и достижения друг друга.
Объективные процессы сближения этносов делают необходимым их дальнейший расцвет, пробуждение национального самосознания.
Всестороннее сближение и сотрудничество культур – закономерность развития культуры. Эта тенденция характеризуется: преодолением этнической обособленности и замкнутости; усилением и углублением взаимного обмена и обогащением этнических культур; дальнейшим усилением связи наций во всех сферах общественной жизни (экономике, политике, культуре, языке, психологии и т. д.); все большим преобладанием в этнических культурах межэтнических и общечеловеческих черт; ослаблением граней, отличающих этнические культуры друг от друга, и их все более полным расцветом на основе сближения; увеличением степени их общности, как по содержанию, так и по форме.
Эти процессы начались еще в начале XIX века, когда народы Северного Кавказа стали развиваться в русле российской цивилизации, и продолжались в ХХ веке.
Художественная культура народов Северного Кавказа прошла сложный путь развития - от произведений устного поэтического творчества до сложных форм современного поэтического, музыкального, изобразительного и других видов искусства. В процессе взаимодействия народов и культур создаются произведения художников различных этносов. Успешно развивается изобразительное искусство народов Северного Кавказа. Известны имена замечательных живописцев, скульпторов, графиков - Ф. Калмыкова, Ш. Тхакуманова, В. Таутиева, Р. Джанаева, Ю. Бигаева, Н. Баллаева.
В течение 30-х и начале 40-х годов во всех национальных автономиях Северного Кавказа были созданы театры или отдельные национальные группы. В 1933 году открылся чеченский театр, преобразованный в 1935 году в Чечено-Ингушский. В 1935 году начал работать Северо-Осетинский драматический театр, на сцене которого сейчас играет народный артист СССР - один из лучших исполнителей Отелло Владимир Тхапсаев. В конце 50-х годов театр был преобразован в музыкально-драматический. На его сцене получили жизнь первые осетинские оперы "Коста" Х. Плиева, "Азу" И. Габараева.
Накопленный опыт позволил открыть в Орджоникидзе в начале 1972 года музыкальный театр. Свой первый сезон он ознаменовал постановкой оперы "Кармен". Значительное событие в музыкальной жизни Осетии - рождение 2-й симфонии Д. Хаханова, посвященной Ленину.
Творческих успехов добилась и самая молодая отрасль искусства – художественная кинематография. В ее развитии большую роль сыграла в 70-е годы творческая работа организованного коллектива Северо-Осетинской студии телевизионных фильмов Комитета по радиовещанию и телевидению при Совете Министров Северо-Осетинской АССР. В фильмах "Костры на башнях", "Жизнь, ставшая легендой", "Последний снег" и других исполнители главных ролей – актеры театров республики.
Взаимодействие происходит в области музыкального искусства. У народов Карачаево-Черкесии популярностью пользуются песни карачаевского поэта Азамата Суюнчева, написанные им в соавторстве с композиторами Борисом Карахановым из Москвы, Абидином Байчеккуевым из Нальчика, Умаром Тхабисимовым из Майкопа и местными мелодистами Маджитом Ногайлиевым и Мустафой Мамчуевым.
Сближению этнических культур способствует обращение к инонациональному сотрудничеству. Так, например, некоторые произведения советских композиторов созданы на основе чечено-ингушского фольклора: "Чеченская сюита для хора" в капелле А. Давиденко, сюита для струнного квартета на чечено-ингушские темы, "Увертюра на ингушские темы" и симфоническая сюита на чеченские темы Речменского, чечено-ингушские мелодии использованы в струнном квартете С. П. Ряузова, "Джигитовка" в сюите "Семья народов" М. В. Коваля. В осетинских операх "Коста" Х. Плиева, "Азу" И. Габараева, пронизанных элементами фольклора, введены русские песенные мелодии и т. д.
Литература народов Северного Кавказа развивается в русле общенациональной культуры, затрагивает проблемы войны, духовных ценностей человека, мира. К циклу о мире можно отнести произведения К. Кулиева "Раненый камень", Бубы Карданова "Путь солдата", А. Агузарова "Солнцеворот", Д. Мансурова "Люди – это мы".
Многие прозаики и поэты сражались на фронтах Великой Отечественной войны. Халимат Байрамукова, Тохтар Борлаков, Исса Каракотов, Даут Байракулов из Карачаево-Черкесии погибли в боях за Родину. Увиденное и пережитое они отразили в своих произведениях.
Писатели пытались отразить духовные искания человека. В этом плане интересны романы и повести "Аманат" и "Люди" О. Хубиева, "Волшебная игла" и "Мурат" К. Джегутанова, "Два времени" Д. Кубанова, "Серебряный пояс" Ш. Физикова, "Сыновья бойцов" З. Хагукова, "Запах пороха" Ш. Куджиева, "Героев не оплакивают" Р. Хужева, "Фалимат" Ц. Коховой, "Мост", "Очаг" С. Капаева, "Испытание мужеством" А. Туаршева. Д. Кубанов впервые в карачаевской литературе отразил трагедию человека, прошедшего через фашистский плен, концлагеря, но сохранившего свою душу.
За послевоенные годы укрепились и расширились связи местных поэтов и прозаиков с представителями других народов. Любовь к Родине и интернационализм народа в Великой Отечественной войне, труд, мир – основная тематика послевоенного творчества А. Кешокова, К. Кулиева, Б. Куашева, К. Отарова, А. Шогенцукова, Ж. Залиханова, Х. Кациева, М. Геттуева и др.
Произведения народных поэтов Кайсына Кулиева и Алима Кешокова вошли в сокровищницу классической отечественной многонациональной литературы. За сборник "Раненый камень" К. Кулиев в 1966 г. удостоен Государственной премии РСФСР им. Горького, в 1978 г. за "Книгу земли" – Государственной премии СССР. В 1990 г. он стал лауреатом Ленинской премии (посмертно). Роман А. Кешокова "Вершины не спят" в 1977 г. удостоен Государственной премии РСФСР им. Горького. А его книга "Сломанная подкова", не получившая в годы застоя должной оценки у себя на родине, приобрела мировое признание.
Автором первого кабардинского романа "Горцы" (1954 г.) стал Аскерби Шортанов. Три крупных романа опубликовал Хачим Теунов. "Род Шогемоковых", "Подари красоту души" и "Золотые крупинки" стали заметным вкладом в кабардинскую литературу.
В области литературной критики наиболее содержательны исследования М. Сокурова, Ю. Тхагазитова, Ф. Урусбиевой и Т. Гуртуевой, а художественный перевод на кабардинский и балкарский языки в основном представлен творчеством Х. Кармокова и И. Бабаева.
Большую роль в укреплении дружбы и единства наций, в сближении культур на Северном Кавказе играют взаимные переводы. Стихи Лермонтова и Маяковского на даргинский перевел Р. Рашидов, на аварский - Р. Гамзатов; Ю. Хаплаев осуществил переводы на лакский язык произведения даргинского классика Батырая, аварца Г. Цадаса, туркмена Б. Кербабаева, кабардинца А. Кешокова. Стихи Х. Байрамуковой с карачаевкого переводят И. Лисянская, с черкесского – В. Стрелкова, Писари Цекова с абазинского – М. Ваташи, Магомета Киримова с ногайского – Геннадий Фатеев и др. На чеченский и ингушский языки переведены стихи осетинских поэтов и прозаиков Г. Кайтукова, Б. Муртазова, рассказы Д. Мансурова, М. Цагараева. В Дагестане издан сборник "Салам", куда включены произведения всех республик.
Кризис общества советского периода породил всплеск интереса к национальной культуре, следствие - рост национального самосознания, необходимость возвращения этнических групп к национальным истокам и традициям, потребность каждой личности соотнести себя с какой-либо этносоциальной группой.
Трудности современного этапа заключаются в росте национальной разобщенности, разрыве межличностных связей, культурной деградации семьи и общества, рецидивах тоталитаризма в подходе властей к управлению процессом возрождения национального самосознания.
Сегодня на Северном Кавказе наблюдаются тенденции не только к разобщению, но и тесному взаимодействию в областях экономики и культуры. С 1996 года стали проводиться мероприятия, симпозиумы, конференции в Нальчике, Карачаевске, Махачкале, Ставрополе, Ростове, Пятигорске, Краснодаре - по различным проблемам взаимодействия народов и культур в условиях обострения межнациональных отношений. Это общение вносит существенный вклад в гармонизацию взаимодействия культур.
(Конференция «Научно-творческое наследие Ф.А. Щербины и современность», 2004 г. Краснодар.)
(Перепечатывается с сайта: http://www.slavakubani.ru.)
________________________________________________
МЕЖКУЛЬТУРНАЯ КОММУНИКАЦИЯ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ
Проблемы межкультурной коммуникации представителей различных национальных культур становятся самыми актуальными для сегодняшней эпохи. С. Хантингтон, американский политолог, еще в 90-е гг. XX в. предсказал столкновение цивилизаций, основанных на различных культурных традициях, где политические и экономические системы не являются доминирующим фактором. Происходящая сегодня конфронтация между различными этносами придает особую актуальность вопросам понимания необходимого диалога культур, изучения их национальной специфики, а также сущности механизмов и результатов межкультурного общения. Конфронтационная ситуация обостряет вопрос о том, возможно ли гармоническое сообщество религиозно-этнических групп, имеющих разные культурные традиции.
Эти вопросы особенно остро чувствуются на Северном Кавказе, где сейчас идет резкое противопоставление «своих и чужих» культурных традиций. В связи с этим возросло внимание к формированию исторического сознания горских народов как фактора, определяющего этническое самосознание, а тем самым культурно-цивилизационную самоидентификацию. Прессу региона захлестнул поток публикаций (монографий, статей, публицистики) по проблемам истории отдельных народов, которые в принципе проявляют между собой очевидное сходство в одном – в стремлении к чрезмерному приукрашиванию и преувеличению вопреки фактам былой исторической роли своих народов, в способах внушения им чувства собственной национальной исключительности и превосходства, идеи этноцентризма. Исследования в области кавказоведения, истоков этнических культур, процессов их взаимовлияния имеют большое значение на современном этапе трансформации культурных традиций.
Северный Кавказ – это целая планета народов, культур и языков, которые развиваются и взаимодействуют на этой территории тысячелетиями. Здесь сформировалась своеобразная самобытная северокавказская культура, впитавшая в себя сотни различных этнических культурных традиций. Исследование их диалога поможет показать, как на различных этапах осуществлялись механизмы межкультурной коммуникации и их последствия, в том числе диалог с российской культурой на протяжении последних 200 лет.
Этническое и культурное общение происходило на различных стадиях развития народов Северного Кавказа.
Последние века до нашей эры в истории северокавказских народов ознаменовались продвижением в предкавказские степи вплоть до предгорий Кавказа ираноязычных кочевников-сарматов, ранее известных под именем «савро-маты», или сарматы. Родиной сарматов, местом формирования их культуры явились степи Северного Прикаспия. Будучи во многом близкими, культуры отдельных племенных групп этого обширного региона обладали и своеобразными чертами. С конца III в. до н.э. в степной и частично предгорной полосе Центрального Предкавказья постепенно исчезают местные погребальные обряды и традиции (скорченное положение погребенных и неустойчивая их ориентировка в грунтовых ямах, иногда заваленных булыжниками), что свидетельствует о резком уменьшении количества оседлого населения.
Военно-политические контакты, культурный и торговый обмен между сарматами и населением Северного Кавказа сыграли решающую роль и в нивелировке культуры разноэтнических племен равнинной зоны и предгорий Центрального Кавказа. Эти процессы можно назвать также формой взаимодействия – интеракции.
В прямой связи с событиями рубежа нашей эры находится и появление на исторической арене Северного Кавказа алан. Истоки аланской культуры, материальной и духовной, своими корнями уходят в предшествующую сарматскую культуру, осложненную в условиях Кавказа влиянием местного этнокультурного субстрата и внешними культурными импульсами. «Основным содержанием истории какой-нибудь страны является степень ее участия в мировом культурном общении», - писал В.В. Бартольд.[1] И без учета такого общения многие явления аланской культуры могут быть непонятными. Само собой разумеется, аланская культура – сложное историческое явление, неоднозначное в разных ареалах, членящееся на ряд локальных групп, или вариантов, и динамично развивающееся и меняющееся во времени. Последнее особенно относится к аланской культуре Северного Кавказа, где диахронный разрез позволяет проследить, пока в самых общих чертах, динамику культурного развития и его местную специфику.
Развитию межэкономических и межкультурных связей способствовало в первую очередь выгодное расположение Алании на стыке Европы и Азии, а также международные торговые пути, проходящие через ее территорию. В X в. аланские купцы были известны в Крыму, в кавказских государствах, в Византии и в различных странах Востока.
Из Византии в Аланию ввозили керамические изделия, в том числе тарные (амфоры) и стеклянные сосуды, шелковые ткани, браслеты, перстни, бусы из полудрагоценных камней, украшения из металла и кости, предметы христианского культа, монеты. Из Крыма - амфоры с вином, стеклянные браслеты. Из Закавказья – некоторые виды стеклянных браслетов и стеклянные сосуды. Из Руси и Волжской Болгарии - мед, воск, дорогие меха и другие товары; через Русь поступал янтарь. Прослеживаются связи алан с кочевниками Предкавказья и Причерноморья, а также с населением Центральной Европы. Из Сирии поступали стеклянные сосуды, бусы, из Ирана – белоглинная поливная керамика и бусы из драгоценных камней. С Ближнего Востока привозился шелк, шерстяные и бумажные ткани, керамика, пряности. Из Средней Азии доставлялись шелковые ткани, украшения и керамика. Привозили товары и из далеких Индии и Китая.
В одежде, вооружении, украшениях, предметах туалета, в материальной культуре алан первых веков нашей эры продолжают доминировать сарматские традиции. Но керамическая посуда и различные типы бытовых парадных и культовых вещей испытывали заметное влияние местных северокавказских вкусов. В погребальном обряде также прослеживается аборигенное влияние. В ряде предгорных районов верховья Кубани, округа Дарьяла, Ичкерии по материалам могильников III - IV вв. фиксируется глубокое смешение пришлых аланских элементов и аборигенов, причем ассимиляционные процессы имеют большие последствия для сарматов-алан.
Аланы стали именно на путь седентаризации и аккультурации – приобщения к более высокой, традиционно земледельческой культуре автохтонного населения Кавказа. Сплав аланских и кавказских традиций оказался плодотворным и вызвал к жизни ту яркую материальную и духовную культуру, которую мы применительно ко второй половине I – началу II тысячелетия обычно называем аланской.[2]
Важной стороной аланского наследства является фольклор. Здесь на первом месте, конечно, стоит выдающийся памятник духовной культуры древности, шедевр устно-поэтического творчества – героический нартский эпос. Можно утверждать, что нартский эпос должен быть поставлен в один ряд со скандинавскими и исландскими сагами, карельской «Калевалой». Сейчас нартский эпос бытует у ряда народов Кавказа – осетин, адыгов, абхазов, абазин, вайнахов. Он известен также балкарцам и карачаевцам, а в «стертом», периферийном виде отмечен у дагестанцев и в горной Грузии, где происходит заимствование. При всем разнообразии содержания нартского эпоса одно из центральных мест занимает тема любви к Родине, бесстрашие и отвага героев в ее защите. Отражены трудолюбие, уважительное отношение к женщине, забота о младшем поколении и его воспитание.
Нет единого мнения по вопросу истоков нартского эпоса. Ученые абсолютизируют роль своего народа в его создании. Как отмечает К.Х. Унежев, «В.И. Абаев и французский ученый Ж. Дюмезиль в своих работах пытаются проводить мнение о скифо-аланском происхождении ядра Нартиады. А такие ученые из Абхазии, как Ш. Д. Инал-Ипа, Ш.Х. Салакая, А.А. Аншба, и из Адыгеи – А.М. Гадагатль, придерживаются мнения, что основные сказания эпоса о нартах зародились в среде абхазо-адыгов. При этом следует отметить, что точка зрения первых трех ученых совпадает с мнением таких крупных кавказоведов, как Е.И. Крупнов и Е.М. Мелетинский, а А.М. Гадагатль отстаивает «адыгоцентристскую» теорию зарождения нартского эпоса».[3]
Творческий процесс развития многонационального нартского эпоса Кавказа лучше воспринимать не как метафизическое навязывание культурных достижений одного народа другому, а как сложный диалектический обмен духовными ценностями, как взаимодействие самостоятельно функционирующих фольклорных систем.
Нашествие гуннов существенно перекроило политическую и этническую карту Северного Кавказа. Было уничтожено Боспорское царство, разрушены многие античные города Крыма и Северо-Восточного Причерноморья. Привнесенная гуннами культура наложила свой отпечаток на культуру алан, включив в нее ряд восточных элементов. Распространившийся у алан (а через них у аборигенов Кавказа) обычай искусственной деформации головы, впервые появившийся в III в., однолезвийные мечи – палаши (предтеча сабли), луки с костяными обкладками, седла жесткой конструкции с передней и задней луками – принесены и распространены в степях Юго-Восточной Европы гуннами.[4] Неоднократные вторжения многочисленных тюркоязычных племен эпохи «великого переселения народов» не только существенно отразились на особенностях социально-экономического и культурного развития Северного Кавказа, но и положили начало новому направлению этнических процессов – тюркизации отдельных групп населения региона.
Наиболее мощным политическим объединением, сложившимся в середине VII в. в Приморском Дагестане и восточном Предкавказье, являлся Хазарский каганат. В орбиту созданного хазарами государства были втянуты не только народы Кавказа, но и многочисленные племена кочевников (аланы, гунны, савиры, булгары, тюрки и другие), сменявших друг друга на степных просторах Причерноморья и Прикаспия. Хазария просуществовала более 300 лет – от середины VII в. до второй половины Х в. – и оставила о себе память в летописях, географической и исторической литературе.[5]
Укреплению каганата способствовала этническая и языковая близость хазар, булгар и других тюркоязычных племен, объединенных в составе Хазарии. Возведение иудаизма в ранг государственной религии демонстрировало независимость и равноправие Хазарского каганата с Византийской империей и Арабским халифатом, а также было реакцией на попытки этих держав подчинить хазар своим интересам. Однако религия иудеев в силу своей специфики не стала религией не только многих народов, входящих в состав Хазарского государства, но даже и самих хазар в целом.[6]
Развитию процесса межкультурной коммуникации способствовало проникновение христианства. Заинтересованная в создании прочного военного барьера вдоль своих границ, Византия предпринимала большие усилия для насаждения христианства в Северном Причерноморье и на Кавказе. Уже в начале IV в. христианство проникает в Боспор: в 1898 г. в Керчи было найдено христианское надгробие с именем Евтропия и датой 304 г.; на Вселенском соборе в Константинополе в 325 г. присутствовал епископ Боспора Кадм. В Боспоре исследован ряд усыпальниц-катакомб V в., на стенах которых нанесены краской кресты и надписи христианского содержания.
О проникновении христианства в среду гуннов и других племен равнинного Дагестана свидетельствуют и обнаруженные в Верхне-Чирюртовском городище остатки часовен, золотые и керамические кресты. В тот же период христианство начинает проникать в горы Дагестана. Заметную роль в распространении христианства на Северном Кавказе начинает играть Грузия, где впервые христианство введено св. Григорием Армянским и св. Ниной. Христианизацией Северного Кавказа еще в IV в. занимался грузинский царь Вахтанг Гурген-Аслан. Впоследствии Грузии удалось подчинить влиянию христианской церкви часть адыгов. Грузинские летописи свидетельствуют о том, что VI Вселенский Собор, проходивший во время правления грузинского царя Адарнаса I (613 – 639 гг.), подчинил Мцхетскому патриаршему престолу Осетию и Черкесию. В таком же духовном подчинении осетины и черкесы находились и при другом грузинском царе - Стефане II (639-663 гг.).
В 858 г. византийский император Михаил III направил в Хазарию для проповедования Евангелия преподобных Кирилла и Мефодия. На пути из Византии в Хазарский каганат они посетили Северный Кавказ, где вследствие этого усилилось движение в пользу христианства. Благодаря религиозной веротерпимости хазар, христианское учение пустило здесь глубокие корни. Русские источники прямо указывают на существование христианского храма в древнем хазарском городе Маджары на реке Куме.
Греческое влияние на Северном Кавказе сменяется влиянием Русской православной церкви. Ее просветительская деятельность началась практически сразу после крещения Руси. В ту пору греческие колонии у Керченского пролива – Киммерийского Босфора – объединились в союз, называвшийся Таматархией (по-русски Тмутараканью), с центром на Таманском полуострове. Вместе с основанием Тмутараканского русского княжества возникла и первая русская епархия на Северном Кавказе. В состав этой епархии, просуществовавшей около 100 лет, вошли не только русские, но и греки, и косоги. «Тмутаракань была при русских крупным культурным центром, здесь строились монастыри, велись летописи, производились записи событий на мраморных досках. Русские при постройке и украшении церквей стали использовать кавказские орнаментальные мотивы и даже приглашали кавказских иконописцев, в частности обезов-абазин, писать иконы».[7]
Не остались вне влияния христианства и аланы – древние предки осетин. Автор труда «Христианство в Осетии» А. Гатуев считает, что уже в VI в., во времена правления Юстиниана Великого, греческие миссионеры распространяют среди алан христианское учение.
Монголо-татарское нашествие в первой половине XIII в. в корне перекроило этническую карту Северного Кавказа и существенно отразилось на процессе этногенеза многих народов региона. Оно привело к значительным перемещениям и смешениям различных этнических групп Северо-Кавказского края, так как не уничтоженные и не покоренные при первых монголо-татарских походах кавказские племена вынуждены были уходить в безопасные места.
С приходом половцев древнее тюркоязычное ядро, сложившееся еще в хазарский период в результате ассимиляции автохтонных дагестанских племен булгарами, савирами и другими тюрками, превратилось в тюркоязычную зону. Сложнейшие этнические процессы, связанные с происхождением карачаевцев, балкарцев и кумыков, нашли отражение в особенностях языка, антропологического типа, материальной и духовной культуры этих народов. Карачаево-балкарский и кумыкский языки относятся к кыпчакской группе, точнее - к кыпчако-огузской подгруппе тюркской семьи языков. Вместе с тем в языке карачаевцев и балкарцев отмечены существенные элементы иранского (аланского или осетинского) и исконно кавказских (например, сванского) языков, а у кумыков – языков коренных народов Дагестана: аварцев, лакцев, лезгин и т.д.
В XVI - XVII вв. диалог России и народов Северного Кавказа носил в целом взаимообогащающий характер, преимущественно ознакомительный, который в политическом плане, несмотря на периодические конфликты, выражался в союзно-вассальных отношениях и в постепенном нарастании пророссийской ориентации. На Северном Кавказе с этого времени идет активный процесс роста русского населения, включая казаков. В контактной зоне взаимообогащение традиционной русской и северокавказских культур происходило в хозяйственно-бытовой сфере, продуктом антропологического и культурного синтеза становится терско-гребенское казачество, которое начинает играть посредническо-передаточную роль в цивилизационно-культурном диалоге России и Северного Кавказа.
Близкое соседство, хозяйственная взаимосвязь, всевозрастающие и укрепляющиеся торгово-экономические связи между народами Северного Кавказа и Закавказья способствовали росту взаимовлияния материальной и духовной культур. Камнерезы Аварии переняли от грузинских мастеров «хопищан», то есть копьевидный узор, вид орнамента, употреблявшийся в грузинской средневековой резьбе по камню. Ковроделы Южного Дагестана заимствовали ряд ковровых орнаментов у азербайджанских и армянских мастериц. У народов Северного Кавказа встречаются песни, аналогичные хевсурским, пшавским, тушинским, грузинским и азербайджанским. Много общего также в танцевальном и музыкальном искусстве. Семейный уклад, музыка, танцы и фольклор, особенно горского населения, соседствующего с Грузией и Азербайджаном, развивались под благотворным влиянием культуры этих народов.[8]
Особенно близкими и систематическими были отношения Грузии и Осетии. Грузинские цари всячески стремились укрепить христианство в Осетии: постоянно посылали туда миссионеров для проповеди христианства и отправления богослужения, строили храмы, преобразовывали «капища».
Культовые и календарные обряды на Северном Кавказе имеют опосредствованную связь с трудовой практикой. У всех народов Северного Кавказа их репертуар весьма богат и разнообразен. Имеются лишь незначительные отличия песен, музыки и танца между земледельческими и скотоводческими формами труда, притом это отличие выражается главным образом в тематическом плане, а не в формах их бытования. У земледельцев более широко отмечаются празднества, связанные с растительным миром: день весеннего равноденствия, первый выход плугарей в поле, окончание сева, созревание колосьев, уборка, молотьба и т.д. У животноводов же отмечаются выпуск в отару барана-производителя (кочкар), стрижка скота, прядение шерсти, сбивание масла, выборка сыра, выделка войлока, бурок и т.д. У каждого народа эти циклы работ освещались специальными обрядовыми установлениями, торжественность которых подчеркивалась песнями, музыкой и танцами. Характерной особенностью этих видов горского песенного творчества является то, что в нем почти не затрагивается сам процесс труда. Песни подобного жанра отличаются не показом (текстовым рассказом) механики самого производства, а воспеванием нередко посторонних предметов, идеализацией сопричастных предметов и явлений.
Своеобразным является процесс взаимодействия горских культур с казачьей культурой. С самого начала своего образования северокавказское казачество отличалось пестрым этническим составом, о чем говорят официальные правительственные документы, сообщения путешественников и «сказки» самих казаков. В городках-крепостях по Тереку и Сунже наряду с русскими проживали кабардинцы, ногайцы, кумыки, чеченцы, ингуши. И это не могло не сказаться на материальной и духовной культуре различных групп северокавказского казачества, что является примером географического фактора взаимодействия культур. Происходил синтез трех культур: великорусской, украинской и северокавказской.
Естественно, что в быт и традиции казачества проникли самые разнообразные элементы культуры местного населения. В свою очередь, русские и украинские элементы культуры со временем проникали в среду соседнего горского населения, способствуя инфильтрации и взаимообогащению культур северокавказских народов и русского населения края. Гребенцы ставили свои дома по-русски, но они заимствовали у горцев, в частности у кабардинцев, сам характер внутреннего убранства дома: в одном углу было собрано и развешано по стенам оружие и доспехи, в другом – возвышались постели и одеяла, сложенные ровными кипами, а на самом видном месте красовалась на полочках тщательно вычищенная и парадно расставленная посуда. Одновременно в доме стояли традиционная русская печь с широким устьем, просторные лавки, по-кавказски покрытые коврами, стол, а в красном углу возвышался киот с образами.
В одежде терских и кубанских казаков, где преобладает восточнославянский покрой, можно проследить некоторые локальные отличия. Например, в восточных и западных районах Северного Кавказа у кубанского казачества в одежде рельефнее проступают украинские черты, в то время как в станицах по Тереку и в отдельных казачьих селениях Восточной Кубани заметнее русские черты и сильнее чувствуется местное кавказское влияние.
Старинной верхней одеждой мужчин был чекмень-зипун («свитка», «жупан» у кубанцев). Одновременно такая одежда являлась и форменной для северокавказского казачества. Головным убором у казаков чаще всего была шапка куполообразной формы, широко распространенной у татар и ногайцев (колпак), а затем и меховая папаха (типа «кубанки»), такая же, как и у соседних горских народов Северного Кавказа. Обувь – лапти, сапоги, башмаки, «ходаки» из сыромятной кожи с пришивной подошвой (типа бродней) и черевики. Кроме того, казаки часто на местный манер подвешивали к кавказскому поясу кинжал и саблю (с которыми не расставались никогда) и носили кушак. Со временем «кавказские» черты в одежде гребенцев и терцев усиливаются, как об этом писал в XVIII в. И.-Ф. Миллер. По его словам, одежда и оружие казаков были «на черкесский манер».
В числе украшений отмечены украинские монисты, ленты и т.п. Обычной же верхней одеждой казачек на Тереке являлся женский зипун, ладно облегавший фигуру, на металлических застежках по кавказскому образцу. Голову принято было покрывать домотканым платком, из-под которого видна «кавказская» шапочка, поскольку без головного убора женщина, как и у горцев, не имела права показаться на улице и даже быть дома простоволосой в присутствии свекра и свекрови. Украшений казачки носили много: серебряные пояса, серьги, бусы (монисто), кольца, чеченские и дагестанские браслеты, в чем явно прослеживалось кавказское влияние (особенно у гребенцев).
Часть браков вначале, судя по некоторым данным, заключалась в результате умыкания невест у соседей-горцев, часть совершалась по добровольному согласию. Во многих случаях казаки имели возможность вступить в родственные отношения с семьями «показачившихся» выходцев из среды местных народов, прибывавших на постоянное жительство в казачьи городки, а также с их родственниками и кунаками, остававшимися в горских обществах.
Одной из примечательных черт большой казачьей семьи стала обособленность и замкнутость традиционного казачьего быта, помогавшая сохранению патриархальных нравов и традиций в казачьих семьях – особенно у казаков-староверов. Большое значение у казаков придавалось скрупулезному соблюдению многочисленных родильных обрядов, поверий и запретов, в целом схожих с обычаями восточных славян (хотя и с включением некоторых магических элементов, заимствованных у горских народов).
При лечении болезней в казачьих селениях пользовались услугами горских лекарей-хакимов, приемами и лекарствами традиционного врачевания горцев, восходящими к арабской медицине. Некоторые казачьи лекари и знахари, особенно старики, были хорошо известны за пределами родных станиц, и к ним нередко обращались за помощью и горцы.
Куначество и гостеприимство играли в жизни народов Северного Кавказа важную роль. Благодаря этим институтам развивались экономические, культурные, брачные связи, взаимно обогащались культура и быт горцев и народов всего Кавказа. В течение XIX - XX вв. в жизни народов Северного Кавказа произошли коренные изменения. Этот период отмечен вхождением северокавказских этносов в состав России. Здесь возникла целая гамма позитивных моментов, но возник и целый комплекс проблем, имеющих конфликтогенный потенциал.
Вхождение народов Северного Кавказа в состав России привело к более тесному взаимодействию культуры России и кавказских этносов, наложило неповторимый отпечаток на русскую культуру, литературу, искусство, общественную мысль, расширило горизонты познания, внесло мощную струю в жизнь народов Кавказа, их материальную и духовную культуру.
В результате происходивших в первой половине XIX в. прогрессивных в своей основе изменений в экономике и культуре народов Северного Кавказа появилась потребность в создании национальной письменности. Первый, но ограниченный словарный материал адыгейской письменности собрал и опубликовал в начале XVIII в. шведский военнопленный в России Штралберг. Несколько больше сделал академик Гюльденштенд в 1773 г. В бумагах академика Палласа (конец XVIII в.) имеются четыре черкесских глоссария. В словаре второй половины XVIII в., составленном в России, помещен раздел с кабардино-черкесским языком. Собирание словарных материалов продолжалось и в XIX в. – Клапротом, Тебу де Мариньи, Дж. Беллом и другими учеными. Первая попытка создания адыгейской письменности относится к самому началу XIX в.: ее предпринял Хаджи Нотаук Шеретлуков, однако без успеха. Лишь с конца 20-х гг. XIX в. начались реальные попытки создания адыгской письменности. И здесь шла борьба между русским и арабо-мусульманским влиянием. Был создан ряд проектов алфавита. Решающее влияние в этом процессе оказали русские ученые.
Первый черкесский алфавит на русской графической основе был составлен Грациловским в 1829 г. В 1840 г. Люлье составил на той же основе новый вариант черкесского алфавита и через шесть лет издал грамматику и русско-французско-черкесский словарь. В 1855 г. адыгский просветитель Умар Берсей составил алфавит на арабской основе и опубликовал в Тифлисе литографическим способом «Букварь черкесского языка». В 60-х гг. XIX в. известный русский кавказовед Услар составил алфавит черкесского языка на русской графической основе. В Дагестане дальнейшее развитие в это время получила письменность на местных языках и на арабской графике (так называемая аджамская система письма).
В это же время с помощью русских ученых и интеллигенции были сделаны попытки создания письменности у осетин. Становление первой научной грамматики осетинского языка, публикация ряда содержательных работ по этнографии народов Северного Кавказа связана с именем академика А.М. Шегрена. В 1844 г. в издательстве Академии наук вышел его труд «Осетинская грамматика с кратким словарем осетинско-русским и российско-осетинским», не потерявшим до сих пор своего научного значения. Осетинский алфавит на русской основе, составленный Шегреном, сыграл большую роль в развитии осетинской письменности.[9]
В первой половине XIX в., когда региональная политика пользовалась поддержкой в правительственных кругах, обеспечивалась возможность (и даже считалось необходимым) для русских изучать местные языки. Наместник Кавказа генерал И.И. Воронцов-Дашков придерживался мнения, что делом первой важности для края является «непременное и безусловное обучение всех учащихся русских по крайней мере одному из туземных языков». Мера эта в своей основе имела политическую направленность (готовить управленческий аппарат, знакомый с местными условиями), однако не приходится отрицать ее позитивной практической значимости. Данная историческая традиция оказалась прерванной в последующие периоды, в том числе в советский. В XIX в. решения об изучении языков принимались неоднократно. 10 мая 1835 г. в дополнение к ранее принятому (1829 г.) «Положению о Закавказских училищах» принимается новое решение, в котором было зафиксировано требование «относительно изучения местных языков детьми русских чиновников Закавказского края». Местные языки изучались в Ставропольской, Кубанской гимназиях и других учебных заведениях.
Большую роль в развитии лингвистической культуры, придании этому процессу демократической направленности сыграли адыгские просветители и российские деятели народного образования, работавшие на Кавказе. Квинтэссенция учения адыгских просветителей о национальной школе состояла в том, чтобы грамотность распространять главным образом с помощью родного языка. В свою очередь это должно было способствовать быстрейшему распространению грамотности, которая могла бы приобщить людей к русскому языку, науке и культуре. Адыгскими просветителями активно и настойчиво исследовались проблемы, которые названы в современной науке «всеобщим двуязычием». Они отвергали деление языков на важные и неважные, главные и второстепенные, полезные и бесполезные. Однако процессы эти не обрели устойчивой тенденции. Школа все больше становилась орудием государственной политики, политики ассимиляции местного населения. Вопрос о языке преподавания разрешался в геополитических интересах России. «Цель инородческого образования, - писал Д.А. Толстой, - сближение инородческих племен с господствующим русским населением, постепенное слияние их с русской цивилизацией». Такая политика проводилась во многих странах: Великобритании, США, Турции и других.
Начало отказа от региональной политики в сфере образования относится к 1853 г., когда вышло «Положение о Кавказском учебном округе», предписывавшее постепенное введение в крае той же системы просвещения, что и в целом в России. Хотя в учебные программы еще включалось преподавание местного языка и краткой истории, но на эти предметы отводилось все меньше времени. В результате в конце XIX в. изучение местных языков, а тем более обучение на них, считается делом уже совершенно излишним.
Литература также является фактором межкультурного взаимодействия. Русская художественная литература начала писать о Кавказе еще в XVIII в. С первых десятилетий XIX в. интерес русского общества к Кавказу сильно возрос. Наряду с книгами краеведческого характера стали появляться и художественные произведения о народах Северного Кавказа. На новом материале, почерпнутом из кавказской действительности, русские писатели создавали в своих произведениях исполненные реалистической силы образы простых горцев и тем самым способствовали росту интереса и симпатии общественности России к горским народам Кавказа.
Одним из первых в XIX в. к кавказской теме обратился В.Т. Нарежный. В своем романе «Горный год, или Горские князья» он в иносказательной форме подверг критике кавказскую администрацию.[10] В роман А.А. Шишкова «Кетевана, или Грузия в 1812 г.», посвященный предыстории восстания крестьян в Кахетии, включены эпизоды из жизни горцев Дагестана. В поэмах «Дагестанская узница» и «Лонский» Шишков дает интересное описание горцев. Он верит, что со временем кавказские горцы целиком отдадутся мирным занятиям.
Большой вклад в развитие литературы и научных знаний о Кавказе внесли декабристы, сосланные туда и проживавшие среди его народов многие годы. Прежде всего - А.А. Бестужев-Марлинский. Кавказская тематика занимает в его творчестве одно из главных мест. Горцам Северного Кавказа посвящены «Письма к доктору Эрману», «Письма из Дагестана», повести «Аммалатбек», «Мула Нур», «Рассказ офицера, бывшего в плену у горцев», «Шах Гусейн» и другие.
К поэтам романтического направления, писавшим о народах Северного Кавказа, относится И.Т. Радожитский, хорошо знавший горцев. Он не был профессиональным литератором, а, служа в армии, попутно занимался литературой, этнографией и ботаникой. Им написаны «черкесская повесть в стихах» под названием «Али-Кара-Мирза», повесть «Кыз-Брун» по мотивам кабардинского фольклора. Эти произведения стали колыбелью литературы о Кавказе.
А.С. Пушкин побывал на Северном Кавказе трижды и стал, в сущности, первооткрывателем Кавказа в русской литературе. Для самого поэта величавая, прекрасная природа Кавказа была источником прежде не испытанного вдохновения. Под впечатлением пребывания на Кавказе написаны «Обвал», «Монастырь на Казбеке», «Делибаш», «На холмах Грузии», «Дом», «Калмычке», «Дорожные жалобы» и «Кавказ подо мною».
В подражательном духе пушкинскому «Кавказскому пленнику» написана поэма П. Иноземцева «Зальмара» и другие его произведения.
В 1842 г. издается «Последний Хеак» В. Зотова. Это произведение посвящалось памяти А.С. Пушкина, А.А. Бестужева-Марлинского и М.Ю. Лермонтова. Поэт относится к горцам с любовью и состраданием, его симпатии и сочувствие на стороне раба Хеака и его престарелого отца. Натухаевцев (одно из адыгских племен) он называет «Кавказа храбрые сыны», а племя хеаков - «племенем удальцов».
Основу литературы о Кавказе и его народах в первой половине XIX в. составляет творчество А.С. Грибоедова, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова и А.И. Полежаева. Выдающийся русский поэт А.И. Полежаев (1804 - 1838) был сослан на Кавказ за сатирическую поэму «Сашка». С 1824 г. он служил рядовым Московского полка на Северном Кавказе. Здесь он написал стихи и романсы «Ночь на Кубани», «Черная коса», «Тарки», «Пышно льется светлый Терек», «Акташ-Аух», «Казак», «Из послания к А.П. Лозовскому», поэмы «Эрпели», «Чир-Юрт», «Герменчугское кладбище» и другие. В них дано правдивое изображение жизни народов Северного Кавказа. Здесь поэт мечтал о счастливой стране, где бы люди жили не врагами, без права силы и войны.
С Кавказом неразрывно связана судьба великого русского поэта М.Ю. Лермонтова. Он хорошо знал историю, фольклор, нравы и обычаи народов Кавказа. Начиная с юношеских лет Лермонтов увлеченно и покоряюще пишет о горцах. Им посвящены множество поэм и стихотворений: «Черкесы», «Кавказский пленник», «Каллы», «Аул Бастунджи», «Хаджи Абрек», «Демон» и другие. Фольклорные источники использовались поэтом для выражения его основных мотивов и идейно-художественных устремлений, способствующих воссозданию национального характера, для историко-этнографических деталей и эпизодов произведений.
Значительным было влияние на горцев побывавших на Кавказе русских писателей. Известно, что, находясь в Дербенте, А.А. Бестужев-Марлинский был в дружбе с «алимами» Назарали Абдуллой, Мирза-Магомедом и другими. Близок он был и со многими местными жителями, встречался и с горцами во время многократных поездок в нагорный Дагестан и всегда оказывал благотворное влияние, способствовал расширению их знаний о России и русском народе. В Дагестане Н.Н. Муравьев составил турецкую грамматику и словарь языка тарковских кумыков. По этой грамматике и словарю изучали кумыкский язык А.П. Ермолов и А.С. Грибоедов. В Тарках Н.Н. Муравьев занимался археологическими изысканиями и сбором этнографического материала. Важным моментом в развитии общественной мысли и науки явились исторические сочинения адыгских ученых. «История адыгских народов» выдающегося историка Кабарды Ш.Б. Ногмова была основана на большом и ценном фольклорном материале и других исторических источниках. Труд Ногмова был завершен в 1843 г., а в 1844 г. он повез свою «Историю» для представления в Российскую Академию наук.
В своем труде Ногмов старался осмыслить исторические корни дружбы России и Кабарды, он прославлял их многовековое содружество, рассказывал о совместной борьбе против иноземных захватчиков. Присоединение адыгов к России в 1557 г. Ногмов рассматривал как важнейшее событие в истории адыгов: «Народ был обрадован союзом и покровительством России». Он осуждал междоусобицы князей: «Сами князья были причиной бедствий своей Родины; спор за право владения никогда не прекращался. Не находя достаточно сил в земле своей, они призывали чуждые племена и под предлогом, что отыскивают законное достояние, предавали свою землю на разграбление иноплеменникам». Эти слова Ногмова актуальны для Северного Кавказа и сегодня.
Особое место в творчестве зарождающегося на Северном Кавказе просветительства занимали вопросы, связанные с отношением к России. Адыгские деятели Хан-Гирей, султан Адиль-Гирей, Казы-Гирей, Ш.Б. Ногмов, У. Берсей последовательно выступали за сближение с Россией, усматривая большой прогресс в развитии экономики и культуры горских городов в составе России, которая стояла на более высокой ступени развития. В своих произведениях просветители прямо и недвусмысленно писали о решающей роли России в обороне и защите горцев от иноземных завоевателей - шахского Ирана и султанской Порты.
В 1841 г. в журнале «Русский вестник» была опубликована первая историческая повесть - «Черкесские предания» - видного адыгского писателя Хан-Гирея. В ее основу легли местные предания, повествующие о борьбе адыгов с иноземными захватчиками. Его перу принадлежат также очерки «Князь Канбулат», «Наездник Кунчука», «Князь Пшьской Аходягоко», в которых в художественных образах воплощены жизненные противоречия, изображена деятельность горцев, социальных типов.
Несколько художественных произведений в русской прессе опубликовал в эти же годы видный адыгский писатель Адиль-Гирей. В основу его рассказов «Сулейман-эфенди», «Жена черкеса», «Рассказ аварца» и других положены подлинные события.[11] При этом он умело облекает изображаемые события в художественную форму, используя для этого то диалог с зачином и концовкой, то эпистолярный жанр. В 1848 г. в журнале «Современник» был издан «Рассказ лезгинца Асана о похождениях своих» В.И. Даля. Кавказская тематика привлекла внимание журнала «Современник»: «Всякая весть о Кавказе, какая бы она ни была, недостаточна и обрывочна, возбуждает живейшее любопытство», ибо события, происходившие на Северном Кавказе, вызовут «важные изменения для будущих сношений между народами».[12]
Большое влияние на жилище горцев оказала русская домостроительная культура. Еще в XVIII в. горцы, жившие на равнине, строили дома русского типа с прихожей, коридором, сенцами, печкой и т.п. В первой половине XIX в. эта традиция получила дальнейшее распространение. Более того, дома строились с застекленными окнами, повсюду в горах и на равнине дверные или оконные проемы стали просторнее: появилась дверная коробка, к которой двери прикреплялись с помощью петель, земляные полы заменялись деревянными и т.д. Изменялась обстановка и внутреннее убранство жилья у имущих горцев за счет притока покупных предметов (стулья, столы, шкафы, сундуки и т.п.) фабричного изготовления. Увеличивалось количество привозной домашней утвари, посуда железная, медная, стеклянная и фаянсовая проникала в самые отдаленные горные районы.
Подъем культуры вел к объединению сил интеллигенции, основанию различных ученых обществ. Города Северного Кавказа стали центрами школьного образования. Число учебных заведений было невелико, а учиться во многих из них, особенно в гимназиях и кадетских корпусах, могли главным образом дети зажиточных родителей. Гимназии были во Владикавказе и Екатеринодаре, в Грозном и Баталпашинске. Кроме того, во Владикавказе было открыто музыкальное училище, в Майкопе - реальное и техническое училище, в станице Лабинской - учительская семинария. В Грозном в 1914 г. функционировали реальное училище, женская гимназия, ремесленная школа, горская школа, женское 4-классное училище и Пушкинское 6-классное, в Темир-Хан-Шуре - реальное училище и женская гимназия, в Порт-Петровске - городское училище, в Дербенте - городское училище и женская гимназия. Кроме того, для детей горцев имущих сословий были открыты специальные вакансии в гимназиях и реальных училищах других городов Кавказа.
Ставропольская гимназия первой начала готовить национальную интеллигенцию не только для ближайших горских народов, но и для всего Северного Кавказа. В ней учились карачаевцы и черкесы, абазины и ногайцы, кабардинцы и осетины, чеченцы и ингуши, дети народов Дагестана.
Центрами просветительства, распространения передовых идей были библиотеки городов Северного Кавказа. Их фонды знакомили молодежь и всех читателей с положением народных масс, жизнью других народов и стран, с работами великих мыслителей, замечательными произведениями демократической русской литературы. Богатыми фондами отличались библиотеки Ставрополя и Владикавказа, Пятигорска и Екатеринограда, Майкопа и Темир-Хан-Шуры. Только в школьной библиотеки Темирханшурийского реального училища насчитывалось 11 тыс. томов.[13] В Порт-Петровске в 1900 г. была открыта Публичная библиотека им А.С. Пушкина. Майкопской городской библиотеке было присвоено имя Л.Н. Толстого в честь 80-летия великого писателя. Майкопская городская дума выделила средства для обеспечения библиотеки и ее филиалов (в учебных заведениях) произведениями Л.Н. Толстого.
Появление театра на Северном Кавказе способствовало интенсивному взаимодействию культур. Русский театр помог зарождению национальных театров, русские школы были источниками знаний. Знакомство горских народов с русской культурой, а через нее и мировой, шло главным образом через города Северного Кавказа, ставшие не только экономическими, но и культурными центрами края.
Первым русским театром на Кавказе был ставропольский. Труппа не ограничивала своей деятельности Ставрополем, а выезжала с гастролями в другие города Северного Кавказа и Закавказья, в том числе и в Тифлис. Гастролировала она и во Владикавказе, где произвела такое впечатление, что жители этого города стали хлопотать об открытии своего театра, просили антрепренера ставропольской труппы помочь подобрать труппу и для будущего Владикавказского театра.
Открытие театра во Владикавказе стало крупным событием в культурной жизни Северного Кавказа. Первым спектаклем стал «Маскарад» М.Ю. Лермонтова. Большим успехом пользовались пьесы «Гроза» и «Бешеные деньги» А.Н. Островского, «Разбойники» Ф. Шиллера, «Горькая судьбина» А.Ф. Писемского. Любительские труппы возникали в Грозном. Грозненский театр постановкой пьес А.П. Чехова и Л.Н. Толстого пробудил интерес к сцене у широкой группы любителей. Самым ценным было то, что любительские труппы появились не только в среде интеллигенции, но и среди рабочих нефтяных промыслов. Любительскими спектаклями в Грозном, Владикавказе, Кизляре руководил выдающийся русский актер и режиссер Е.Б. Вахтангов. Он поставил в Грозном пьесу Г. Гауптмана «Праздник мира, или Вольные люди» о распаде буржуазной семьи и пьесу А.П. Чехова «Дядя Ваня».
В 1912 г. в Грозном на сцене местного парка был поставлен спектакль «На вечеринке» на чеченском языке, в котором участвовал ведущий, пояснявший на русском языке все, происходившее на сцене. Автором и режиссером этого спектакля был Назарбек Шерипов. Наряду с автором в пьесе выступали три местных любителя-артиста, чеченцы, а также танцоры и танцовщицы. По сообщению печати, пьеса была написана великолепным драматургическим языком. К ней проявляли большой интерес и русские, и чеченские зрители.
Музыкальные мелодии и пляски Кавказа обогатили русскую оперу и балет, о чем говорят произведения М.И. Глинки, Н.Г. Рубинштейна, М.А. Балакирева, Ц.А. Кюи и других композиторов. Место Кавказа и горских народов в культуре России велико, оно еще далеко не полностью раскрыто и должно стать предметом специальных исследований. Обогатившись кавказскими влияниями, русская культура, со своей стороны, оказывала сильное воздействие на культуру горских народов Северного Кавказа. С вовлечением народов Северного Кавказа в экономическую, политическую и культурную жизнь России видоизменилась и их богатая самобытная культура. Процесс этот был медленным, но к концу XIX в. привел к заметным результатам. Большой вклад в культуру Северного Кавказа внесли певцы и композиторы Ф.И. Шаляпин и Л.В. Собинов, С.В. Рахманинов, поражали своей игрой драматические актеры и актрисы М.Г. Савина, В.Ф. Комиссаржевская, Г.Н. Федотова и В.И. Качалов.
Образы Кавказа внесли новые мотивы в русскую живопись. Замечательными творениями являются полные поэзии рисунки и картины М.Ю. Лермонтова, полотна художников П.З. Захарова–Чеченца, Г.Г. Гагарина, Ф.А. Рубо, Е.А. Лансере, В.В. Верещагина, созданные в XIX в. В городах Северного Кавказа возникали художественные кружки, организовывались выставки. Екатериноградский художественный кружок избрал своим почетным членом Л.Н. Толстого, вел переписку с И.Е. Репиным. Картины К.Л. Хетагурова - поэта, просветителя, борца - были полны любви к родному краю, его трудолюбивым людям. Особенно известны его полотна «Дети-каменотесы», «За водой», замечательные портреты. Талантливым живописцем был Ислам Крымшамхалов, создавший прекрасные пейзажи родного Карачая. Редким исключением была судьба чеченца, академика живописи П.З. Захарова, которому удалось закончить Петербургскую академию художеств.
В конце XIX - начале XX вв. в развитии материальной культуры Северного Кавказа наблюдались две тенденции: с одной стороны, в ней сохранились лучшие национальные традиции прошлого, которые обогащались новыми элементами, появившимися в результате культурного общения с городом и соседними народами, и особенно русским. В процессе такого творческого сочетания традиционного и нового целостный характер народной культуры получал дальнейшее развитие. С другой стороны, в различные виды материальной культуры (архитектура, одежда, убранство дома и другие) проникали элементы городского быта, обусловленные сходными условиями производства и потребления.
Такие деятели горских народов Северного Кавказа, как Х. Уруймагов (Осетия), И. Крымшамхалов (Карачай), Т. Эльдерханов (Чечня) и многие другие, указывали на значение русской культуры и русского языка в прогрессивном развитии горцев, выступали за широкое распространение русской грамоты среди своих народов. Они также отмечали важную роль, которую должен был сыграть русский язык в экономическом и духовном развитии народов Северного Кавказа.
К концу XIX в. на Северном Кавказе вырос довольно многочисленный отряд национальной интеллигенции. Этому в значительной мере способствовало развитие исторической науки горских народов. В этом отношении следует отметить роль русских ученых, оказавших большое влияние на пробуждение научной мысли и влиявших в том числе на зарождение исторической науки. Интерес к национальной истории кавказских народов выразился в сборе историко-этнографического материала и написании исторических трудов, не потерявших научного значения и поныне.
Важным фактором взаимодействия культур на Северном Кавказе стали достижения в области науки. Содержательные статьи Е. Баранова, Н.П. Тульчинского, Б.М. Городецкого, Ф.А. Щербины, Я. Абрамова (о землевладении и землепользовании); А.Н. Дьячкова-Тарасова, П.П. Короленко, Е. Фелицына, Г.Н. Прозрителева (о кордонных линиях, об освоении края), обобщающие работы Е. Максимова, Г.А. Вертепова, Е.И. Козубского, Н.А. Караулова, М.З. Кипиани, В.Я. Тепцова, В.М. Сысоева, Е. Фелицына, К.Ф. Гана, Н.Я. Динника являются ценным вкладом в дореволюционную историческую науку о горцах.
В конце XIX в. был завершен крупный труд Гасана-эфенди Алкадари «Асари Дагестан», представляющий собой, по словам академика В.В. Бартольда, талантливо написанную работу, содержащую «много ценных сведений, особенно по части новой истории Дагестана». Им написано также сочинение автобиографического характера «Диван Ал-Мамнун» и философский труд «Джираб Ал-Мамнун».
Развитие национальных культур на Северном Кавказе означает выявление всего лучшего, что имеется в духовном арсенале каждой нации этого региона, раскрытие всех внутренних ресурсов, а также и заимствование наиболее ценного из культур других народов, обогащение их опытом, достижениями. Развитие выступает своеобразным синтезом количественной и качественной определенности национальных культур, открывает широкие перспективы их неуклонного сближения.
В XX в. на Северном Кавказе произошли большие перемены: в 20-е годы, с одной стороны, Советское государство решает просветительские задачи в области культуры: критическое усвоение и переработка культурного наследия прошлого, перестройка всей системы народного образования, перевоспитание старой и создание новой народной интеллигенции. Первоочередной задачей культурной революции являлась борьба за ликвидацию неграмотности населения, что явилось первым шагом в ее развитии, первое предварительное условие формирования нового человека. С другой стороны, все реформирование сферы культуры шло под знаком новой идеологии: борьба с религией и церковью, вследствие чего были закрыты церкви, мечети, медресе. Антирелигиозная политика настроила многих верующих против Советской власти.
Проблема выравнивания национальных культур – это прежде всего развитие творческих сил и способностей всех без исключения этносов, выход культур ранее отсталых наций на уровень развития передовых. Эти процессы можно назвать, говоря языком западных исследователей, процессом «мобилизации», которая была связана с социалистической идеологией, но результатом был выход культур ранее отсталых наций на уровень развития передовых.
В 1923 г. с помощью ведущих ученых Москвы и Ленинграда были введены письменные языки горцев.
Созданием письменности на Северном Кавказе занимался интернациональный коллектив: наряду с местными учеными - З.К. Мальсаговым, У. Алиевым, Х.Д. Ошаевым, Г.Д. Сердюченко, Т.З. Табуловым, А. Джанибековым, Ф. Абдужадиловым - участвовали русские лингвисты И.Ф. Яковлев, Л.Г. Лопатинский, Н.В. Беляев, А.А. Фрейман, И.Ю. Крачковский, С.Ф. Ольденберг.
К концу 1921 г. в Горской республике действовали 172 школы, в Кабарде и Балкарии – 84. Решением первого областного съезда Советов (6 - 9 декабря 1922 г.) вводилось преподавание на национальном языке в школах первой ступени.
Были достигнуты большие успехи и на других участках культурного строительства. В 1927 г. на Северном Кавказе действовало 1 642 библиотеки, 1824 клуба и избы-читальни, 33 музея, 27 театров, 544 киноустановки, 10 вузов, 63 техникума, 5 рабфаков, в которых учились 25 415 человек, а также 187 школ ФЗУ и профшкол, количество учащихся в которых составляло 14 151. Полностью всеобуч был введен в 1931/32 уч. г. В городе Орджоникидзе функционировали уже филиал политехнической сельской Академии им. Андреева, Горский педагогический техникум, Горский политехникум путей сообщения, Горский финансово-экономический, кооперативный техникумы и другие. Из общего числа учащихся 65 % принадлежали к горским народам. К 1937 г. в Адыгейской автономной области насчитывалось начальных школ – 164, неполных средних – 41 и средних – 15, в которых насчитывалось 45 тыс. учащихся.
В Карачае имелось 10 средних, 42 семилетних и 44 начальных школ, в которых обучались 25,3 тыс. учащихся. В Черкесии функционировало 70 начальных и 25 семилетних школ. В Кабардино-Балкарии число учащихся во второй пятилетке выросло с 38,3 до 61,7 тыс., было осуществлено всеобщее семилетнее обучение.
Лингвистический фактор также сыграл существенную роль во взаимодействии культур. На Северном Кавказе была создана письменность на абазинском, аварском, карачаево-черкесском, кумыкском, лакском, лезгинском, ногайском, осетинском, табасаранском, черкесском языках.
В 1936 - 1938 гг. все северокавказские республики перешли на русскую графику.
Сближению этнических культур способствовало обращение к разнообразному этническому материалу. Так, некоторые произведения советских композиторов созданы на основе чечено-ингушского фольклора: «Чеченская сюита для хора» в капелле А. Давиденко, сюита для струнного квартета на чечено-ингушские темы, «Увертюра на ингушские темы» и симфоническая сюита на чеченские темы Речменского, чечено-ингушские мелодии использованы в струнном квартете С.П. Ряузова, «Джигитовка» - в сюите «Семья народов» М.В. Коваля. В осетинских операх «Коста» Х. Плиева, «Азу» И. Габараева, пронизанных элементами фольклора, введены русские песенные мелодии и т.д.
В Дагестане, где раньше из тридцати народностей ни одна не имела письменной литературы, ныне выходят книги на аварском, даргинском, кумыкском, лакском, лезгинском, табасаранском, татском языках. Расцвет, сближение и взаимообогащение духовной жизни наций в наше время происходят в разнообразных формах, органически вплетаются в нашу жизнь, которая становится богаче, содержательнее, ярче.
Важное значение в сближении культур в российской цивилизации имеет творческое содружество писателей, композиторов, других мастеров искусства национальных республик и областей, обмен театральными, хоровыми, музыкальными, танцевальными и другими творческими коллективами, проведение декад, недель и месячников искусств, обмен выставками, радио- и телепередачами, развитие научных связей, обмен кадрами специалистов.
В процессе такого взаимодействия создаются интересные произведения художников различных этносов. Так, у народов Карачаево-Черкесии большой популярностью пользуются песни карачаевского поэта Азамата Суюнчева, написанные им в соавторстве с композиторами Борисом Карахановым из Москвы, Абидином Байчеккуевым из Нальчика, Умаром Тхабисимовым из Майкопа и местными мелодистами Маджитом Ногайлиевым и Мустафой Мамчуевым.
В 20-х гг. в крае был создан Терский филиал Ассоциации художников революционной России (АХРР), объединивший живописцев Северного Кавказа. Вместе с «ахровцами» на Кавказских Минеральных Водах в те годы работали художники П.В. Кончаловский, К.Н. Истомин, Л.А. Бруни, Н.И. Нивинский, Н.Н. Купреянов. Позднее Терский филиал АХРР преобразовали в краевую организацию Союза советских художников. В Пятигорске состоялась первая Северо-Кавказская художественная выставка. Осенью 1938 г. прошел первый съезд художников Ставропольская края, где было избрано правление краевой организации. В 30-е гг. ставропольские художники В.Г. Кленов, В.И. Голубев, П.И. Соболев, В.В. Секлюцкий принимали участие во всероссийских и всесоюзных художественных выставках. Успешно развивается изобразительное искусство народов Северного Кавказа. Известны имена замечательных живописцев, скульпторов, графиков: Ф. Калмыкова, Ш. Тхакуманова, В. Таутиева, Р. Джанаева, Ю. Бигаева, Н. Баллаева.
В течение 30-х и начале 40-х гг. во всех национальных автономиях Северного Кавказа были созданы театры или отдельные национальные труппы. В 1933 г. открылся чеченский театр, преобразованный в 1935 г. в Чечено-Ингушский. В 1935 г. начал работать Северо-Осетинский драматический театр, на сцене которого сейчас играет народный артист СССР Владимир Тхапсаев, один из лучших исполнителей Отелло. В конце 50-х гг. театр был преобразован в музыкально-драматический. На его сцене получили жизнь первые осетинские оперы «Коста» Х. Плиева и «Азу» И. Габараева. Накопленный опыт позволил открыть в г. Орджоникидзе в начале 1972 г. музыкальный театр. Свой первый сезон он ознаменовал постановкой оперы «Кармен».
Негативное влияние на развитие этнических процессов и межкультурных контактов оказала высылка нескольких народов Северного Кавказа в 1943 г. в среднюю Азию и Казахстан. Хотя они и были реабилитированы в 1957 г., но боль и обида остались в душах людей. Этот факт постоянно поднимается в идеологии, противостоящей современной федеральной политике, консолидирующей народы.
Литература народов Северного Кавказа, посвященная Великой Отечественной войне, развивается в русле общенациональной культуры, затрагивает в своем творчестве проблемы войны, духовных ценностей человека, мира. К циклу о мире можно отнести произведения К. Кулиева «Раненый камень», Бубы Карданова «Путь солдата», А. Агузарова «Солнцеворот», Д. Мансурова «Люди – это мы».
Многие писатели сражались на фронтах Великой Отечественной войны: Халимат Байрамкулова, Тохтар Борлаков, Исса Каракотов, Даут Байракулов из Карачаево-Черкесии. Увиденное и пережитое они отразили в своих произведениях. Прозаики и поэты Северного Кавказа пытались отразить духовные искания человека, в этом плане интересны романы и повести «Аманат» и «Люди» О. Хубиева, «Волшебная игла» и «Мурат» К. Джегутанова, «Два времени» Д. Кубанова, «Серебряный пояс» Ш. Физикова, «Сыновья бойцов» З. Хагукова, «Запах пороха» Ш. Куджиева, «Героев не оплакивают» Р.Хужева, «Фалимат» Ц. Коховой, «Мост» и «Очаг» С. Капаева, «Испытание мужеством» А. Туаршева. Д. Кубанов впервые в карачаевской литературе отразил трагедию человека, прошедшего через фашистский плен и концлагеря, но сохранивший свою душу.
В последующие годы литература достигла еще больших успехов. Произведения народных поэтов Кайсына Кулиева и Алима Кешокова вошли в сокровищницу классической не только отечественной, многонациональной литературы, но и мировой. За сборник «Раненый камень» К. Кулиев в 1966 г. был удостоен Государственной премии РСФСР им. Горького, в 1978 г. за «Книгу земли» – Государственной премии СССР, в 1990 г. он стал лауреатом Ленинской премии (посмертно). Роман А. Кешокова «Вершины не спят» в 1977 г. был удостоен Государственной премии РСФСР им. Горького. А его книга «Сломанная подкова», не получившая в годы застоя должной оценки у себя на родине, приобрела мировое признание.
Большую роль в укреплении дружбы и единства наций, в сближении культур на Северном Кавказе играли взаимные переводы. Лишь за 80-е гг. почти 10 тыс. литературных произведений народов нашей страны переведены на русский язык и обрели вторую жизнь. Стихи Лермонтова и Маяковского на даргинский перевел Р. Рашидов. Ю. Хаплаев перевел на лакский язык произведения даргинского классика Батырая, аварца Г. Цадаса, туркмена Б. Кербабаева, кабардинца А. Кешокова. Стихи Х. Байрамкуловой с карачаевкого переводят И. Лисянская, с черкесского – В. Стрелкова, Писари Цекова с абазинского – М. Ваташи, Магомета Киримова с ногайского – Геннадий Фатеев. На чеченский и ингушский языки переведены стихи осетинских поэтов и писателей Г. Кайтукова, Б. Муртазова, рассказы Д. Мансурова, М. Цагараева. В Дагестане издан сборник «Салам», куда включены произведения авторов из всех республик.
В прошлом кабардинцы и балкарцы знали лишь несколько музыкальных инструментов – гармонику, бубен, зурну, скрипку. Теперь здесь есть симфонический оркестр, филармония, хор радио и телевидения. Известны профессиональные композиторы Х. Карданов, В. Молов, М. Балов, А. Байчекуев, М. Жеттеев, Д. Хаупа, М. Османов, Б. Кабардоков, З. Жириков. Большой любовью у поклонников вокального искусства республики пользуется исполнительское мастерство народных артистов РСФСР Н. Гасташевой и Л. Кульбаевой, заслуженных артистов РСФСР З. Тутова, И. Шериевой, Г. Таукеновой, А. Пачева, М. Текуева, народного артиста КБР Х. Маремукова, заслуженной артистки КБР С. Богатыжевой, талантливой певицы старинных адыгских и современных народных песен И. Крымовой.
Мировое признание получило творчество главного дирижера Ленинградской филармонии Юрия Темирканова, чье мастерство хорошо известно в США, Японии, Великобритании, Франции, Германии и других странах.
Сегодня на Северном Кавказе наблюдаются тенденции не только к разобщению, но и к тесному взаимодействию в области культуры. Культура всегда развивается прогрессивно, когда она опирается на положительный предшествующий опыт, устраняя все негативное со своего пути. Сейчас намечаются положительные тенденции в этом направлении.
В июле 1992 г. были подписаны двусторонние договоры между КБР, Адыгеей, Карачаево-Черкесией, которые предусматривают широкое сотрудничество во всех сферах художественной культуры, как профессиональных, так и самодеятельных, проведение дней культуры, литературы и искусства, организацию фестивалей хореографического и танцевального искусства, персональные и групповые выставки художников, вечера композиторов и мастеров сцены. В расширении межнациональных контактов большое значение отводится фестивалям культур, проведение которых становится традиционным. За достаточно короткий период времени в Кабардино-Балкарии прошли фестивали адыгской и карачаево-балкарской культуры (1991 г.), региональный фестиваль «Терек – река дружбы» (1993 г.), международный фестиваль «Танцы над Эльбрусом» (1994, 2002 гг.).
С 1996 г. стали проводиться мероприятия, симпозиумы, конференции в Нальчике, Карачаевске, Махачкале, Пятигорске по различным проблемам взаимодействия народов и культур в условиях обострения межнациональных отношений. Это общение вносит существенный вклад в гармонизацию взаимодействия культур. С 2000 г. стали чаще проводиться симпозиумы во многих городах Северного Кавказа, в том числе Махачкале, Ставрополе, Нальчике, Ростове, Пятигорске, которые были посвящены проблемам межкультурной коммуникации, они превратились в праздники литературы и искусства, дружбы народов.
Трудности современного этапа заключаются в росте национальной разобщенности, разрыве межличностных связей, культурной деградации семьи и общества, рецидивах тоталитаризма в подходе властей к управлению процессом возрождения национального самосознания. Если ранее принадлежность к великой супердержаве и ее достижениям в разных сферах деятельности, культуре была предметом гордости всех народов, в том числе Северного Кавказа, то теперь возникает потребность дистанцироваться от «непрестижной», тупиковой социокультурной системы и ее влияния – как условие этнического самосохранения. Кризис российской идентичности актуализировал этническую, религиозную, северокавказскую и кавказскую самоидентификацию горских народов, причем в цивилизационно-культурной оппозиции к собственно России и русским.
На Северном Кавказе, как и в других обществах, в условиях кризиса и процессов дезинтеграции проявляется архаический синдром, то есть возрождение комплекса архаических явлений, представлений, стереотипов и норм поведения, размывание или сужение сферы рационального восприятия окружающей действительности, укрепляется мифологическое мышление. В случае сохранения в историческом и национальном самосознании горских народов подобных взглядов возможности полилога, взаимодействия различных культур в регионе будут блокированы на долгое время.
Иллюзорная, а затем и реальная утрата русской культурой своего приоритета на Северном Кавказе неизбежно может привести к деградации культуры на Северном Кавказе в целом и каждого народа в отдельности, а снижение ее интегрирующей роли – к углублению сегментации общества в регионе, росту ксенофобии. Миграционный отток русского населения из республик Северного Кавказа, неуклонное снижение рождаемости способствуют падению доли русского населения во всех субъектах Российской Федерации (а в некоторых - сокращению абсолютной численности), что делает подобный сценарий вполне реальным.[14]
«Цивилизация прекращает свою культурно-нравственную роль во время войны. И это надо понять. Россия объективно тысячелетней историей вмонтирована в кавказские реалии, почти во все конфликты как частью своей территории, своих народов, так и долговременными нитями связей и интересами на Кавказе. Они определяются как геополитическим положением, так и исторически теснейшими контактами и традиционными ориентациями экономической и культурной общности России и огромной части коренного населения Кавказа. Без России, без учета ее интересов и непосредственного приоритетного участия ни одну существенную проблему не решить».[15]
Примечания
[1] Бартольд В.В. Место прикаспийских областей в истории мусульманского мира. Т. II. Ч. I. М., 1963. С. 653.
[2] Кузнецов В.А. Очерки истории алан. Владикавказ, 1992. С. 252.
[3] Унежев К.Х. Культура адыгов (черкесов) и балкарцев. Нальчик, 2003. С. 164 - 165.
[4] Засецкая И.П. Золотые украшения гуннской эпохи. Л., 1975. С. 25.
[5] Артамонов М.И. История хазар. Л., 1969. С. 79.
[6] Пигулевская Н. Сирийские источники по истории народов СССР. М.; Л., 1941. С. 82.
[7] Алексеева Е.П. Материалы к древнейшей и средневековой истории адыгов (черкесов). Вып. 2. Черкесск, 1954. С. 199 - 261.
[8] Стрейс Я. Три путешествия. М., 1935. С. 232.
[9] Казиев Ш.М., Карпеев И.В. Повседневная жизнь горцев Северного Кавказа в XIX веке. М., 2003. С. 430.
[10] Нарежный В.Т. Сочинения. В 2 т. М., 1983.
[11] Кавказ. 1846. № 9, 51; 1847. № 11. С. 29 - 40.
[12] Современник. 1848. № 2. С. 86.
[13] История Дагестана. М., 1968. Т. 2. С. 349.
[14] Черноус В.В. Россия и народы Северного Кавказа: проблемы культурно-цивилизационного диалога // Научная мысль Кавказа. 1999. № 3.
[15] Абдулатипов Р.Г. Кавказская политика России и российские ориентациии Кавказа // Научная мысль Кавказа. 1999. № 3. С. 49.
(Опубликовано в: Новый исторический вестник. № 12, 2005 г.)
(Перепечатывается с сайта: http://www.nivestnik.ru.)
___________________________________________________
