Гудаутец
Кавказский берег
Никогда еще, кажется, Черноморское побережье Кавказа не пользовалось таким вниманием как в наши дни. Ученые, любители-путешественники, дачники, аферисты всех сортов и видов наводняют побережье, и никого из них оно не разочаровывает. Теперь в нескольких местах одновременно производятся изыскания будущей Черноморской побережной линии. Эти изыскания имели бы, несомненно, глубокий научный интерес, если бы они не производились бы в узкой сфере железнодорожного дела. Побережье богато во всех отношениях: тут и ботаник, и геолог, и этнограф, и историк нашли бы разнообразный и ценный материал для своих научных исследований. В настоящее же время только немногие лица пока проникли в наши прибрежные дебри и трущобы с тем, чтобы изучить некоторые особенности этого края, представляющие интерес в научном отношении. Черноморье наше ждет еще своих исследователей и даст им благодатную работу. Среди племен, населяющих побережье, благодаря особым условиям их исторической жизни, остались в целости многие нравы и обычаи, такие стадии развития, которые, может быть, уже тысячу лет тому назад пережиты европейскими народами. Особенным интересом отличается быт абхазцев, этих детей природы, и социолог, если он нуждается в подкреплении своих выводов относительно первобытно-общинного строя, нашел бы здесь ценный для себя материал. Среди абхазцев сохранились такие пережитки первобытного строя общественной жизни, которые среди других туземных обитателей Кавказа давно уже выветрились, благодаря влиянию пришлой культуры.
В настоящей статье мы коснемся одной черты в теперешнем быте абхазцев, которая бросается в глаза всем, даже самым ненаблюдательным путешественникам. Мы говорим о гостеприимстве, которое до сих пор еще так крепко среди них держится и приводит в изумление всех европейцев, которым приходится иметь с абхазцами дело. Заброшенная, забытая всеми Абхазия, в течение уже нескольких веков живет особою жизнью, не входя в сношение с культурными народами. Абхазец - не хищник, прост душою, прямолинеен и вообще отличается многими симпатичными чертами, которые заставляют относиться к нему с любовью и уважением. Абхазцы живут небогато, торговлею не занимаются, а натуральное хозяйство у них ведется кое-как. Война и набеги составляли их удел, а потому мирные полевые занятия не успели к ним прочно привиться. Но, при всей бедности, они гостеприимны, в чем нужно отдать им справедливость. Даже европеец, чуждый ему по языку и религии, не похожий на него обличием и одеждой, находит под кровом абхазца радушный прием. Абхазец считает священным долгом принять гостя с соблюдением всех правил гостеприимства, предписываемых обычаем, и уж никогда не придет ему в голову скупиться или рассчитывать на вознаграждение со стороны гостя. Абхазец принимает и угощает, конечно, на свой образец, согласно установившимся на этот счет обычаям, но, тем не менее, факт остается фактом. Абхазец гостеприимен в высокой степени. Особого внимания заслуживает церемония укладывания гостя, когда усталый и измученный дорогою, он нуждается в ночном отдыхе.
Гостеприимство считается похвальной чертой даже среди самых образованных европейских народов, которые, однако, сами ее не придерживаются. Нельзя теперь сказать, что французы или англичане, во всей массе гостеприимны, отнюдь нет. Гостеприимство среди них теперь не в ходу, однако же древние бритты и галлы, как свидетельствуют историки, отличались большим гостеприимством. Последнее теперь считается только счастливым исключением, - желательной похвальной чертою, наблюдаемую теперь только у малокультурных народов. Итак, что же? Неужели теперешним образованным народам, которые силятся прививать свою культуру другим, нужно брать уроки общежитейских отношений? Европеец расчетлив, а абхазец ничего не жалеет для гостя - скажут, что такова уж их натура, и удовольствуются таким объяснением явления. Но ссылка на натуру или природу человеческую ничего объяснить не может, так как и она сама не есть нечто постоянное, неизменное; напротив, она такое же производное, как и физиологические различия между европейцем и пещересом. Ссылаться на природу нельзя потому, что и германцы, и французы, и славяне в древности отличались гостеприимством, которое постепенно утрачено ими, как утрачивается оно теперь и среди абхазцев по наблюдению лиц, давно и хорошо знакомых с абхазским бытом. Значит, гостеприимство кроется не в природе абхазцев, а в условиях их исторического существования. Условия эти теперь значительно изменились, стало падать и гостеприимство. Современный строй абхазской жизни мало общего имеющий с первобытным коммунизмом, во всяком случае, не ушел еще далеко от тех времен, когда у них все было общим, за исключением, быть может, оружия, с которым они никогда не расставались...
Давным-давно абхазец, на всей принадлежащей им территории, находил гостеприимство, в течение хотя бы целых месяцев. Времена эти ушли безвозвратно, но гостеприимство сохранилось, как остаток седой старины, когда оно не было похвальной чертой, как теперь, а общим правилом, чем-то узаконенным самой жизнью. Теперь некоторые абхазцы печально констатируют начавшийся упадок гостеприимства, вместе с разложением строя их жизни, но скоро и они привыкнут к этому и поймут, что это необходимый закон общественного развития.
В Гудаутском участке Сухумского округа, населенном настоящими абхазцами, совершались преступления не реже, чем в других местностях Кавказа. Но достоен быть отмеченным тот факт, что преступления, совершаемые абхазцами Гудаутского участка, лишены корыстной подкладки: разбой и грабежи в Гудаутском участке редкость и если они случались, то виновными в большинстве случаев являлись не абхазцы. У абхазца преступление мотивируется или кровной местью (чаще всего), или личными счетами, или запальчивостью и раздражением. Но каковы бы ни были мотивы, преступление всегда останется преступлением и потому абхазцы одними из первых подверглись обезоружению. Результаты этого мероприятия были таковы, что рано или поздно приведут ко всеобщему разоружению: число преступлений с кровавым исходом сразу значительно понизилось. Правда, и теперь еще бывают случаи убийства, но о совершенном искоренении таких случаев не могло быть и речи: они возможны и в наиболее развитых странах. Прежде всего, надо хлопотать о том, чтобы преступления случались по возможности реже.
Не так давно один из таких случаев произошел в сел. Лыхны. Убийство это имеет романтическую подкладку. Один молодой абхазец влюбился в девушку и сделал ей предложение, которое она была не прочь принять. Но родные девушки отдали предпочтение другому претенденту, и выдали девушку за него. Отвергнутый жених озлобился и, выбрав время, убил виновного всего дела выстрелом из револьвера. В результате, конечно, арест, а потом суд, тюрьма, ссылка и т.д.
Случай, вполне соответствующий абхазским нравам и не представляющий ничего удивительного. Откуда же убийца абхазец достал револьвер, если у всех абхазцев оружие отобрано. На этот вопрос очень легко ответить двумя предложениями: или этому абхазцу удалось как-нибудь спрятать револьвер во время обезоруживания, или же он достал его у кого-нибудь из соседей (русских, немцев, армян, греков и т.д.), у которых оружие не было отбираемо.
Возможность совершения преступления в значительной степени зависела еще и от следующего обстоятельства. Обыкновенно нормальное село в Гудаутском участке состоит из 400, много 500 дымов. При таком размере селения сельский старшина имеет хоть какую-нибудь возможность следить за тем, что делается у него в селении. Зная происшедшую историю, зная абхазские нравы, он мог бы или попытаться нравственно воздействовать на действующих лиц, или же, если бы нравственное воздействие по какой-нибудь причине ему не удалось, установить надзор за отвергнутым женихом и хоть таким образом помешать преступлению. Но селение Лыхны имеет более 1000 дымов. Для такой массы населения одного старшины совершенно недостаточно. Надо принять во внимание, что обязанности сельского старшины очень сложны: на нем лежат и полицейские обязанности в селении, и собирание податей и повинностей, а подчас на его же обязанности лежит и разбирательство мелких недоразумений между жителями селения. При таких условиях иметь на своем попечении тысячу дымов очень затруднительно и редкий сельский старшина при таких условиях сумеет справиться сколько-нибудь удовлетворительно со своими обязанностями.
Исходя из этой точки зрения, было бы желательно, чтобы такие многолюдные селения, как Лыхны, имели не одно сельское управление, а два или более, с таким рассчетом, чтобы на каждое сельское управление с сельским старшиной во главе приходилось не более 400, в крайности 500 дымов. Правда, сельские расходы в крупных селениях увеличатся, но они во всяком случае не будут больше тех, которые несут мелкие селения.
Обсуждая вопрос о заселении Сухумского округа, обыкновенно спорят о том, кем колонизировать этот округ: переселенцами из внутренних губерний, русскими или из Кутаисской губернии, мингрельцами и имеретинами. Мы в свое время высказались по этому поводу. Но во время этих споров совершенно забывают об аборигенах Сухумского округа - абхазцах и самурзаканцах, издавна осевших здесь. А между тем обе эти народности заслуживают гораздо большего внимания, как по своим юридическим правам, так и по своему нравственному складу.
Современное положение абхазцев и самурзаканцев незавидно. Вот, например, нечто об Абхазии и абхазцах. Абхазия собственно занимает береговую полосу от р. Ингура до Гагр (180 верст). Отроги Главного Кавказского хребта подходят здесь к самому берегу и образуют обрывистые скалы. Многочисленные горные речки: Бзыбь, Псыртцха, Келасура, Гумиста, Гудава, Галисга, Кодор и др. все не судоходны и едва ли пригодны всюду для сплава. У устьев их образуются довольно значительные равнины. Бомборская, Сухумская, Кодорская. На склонах гор климат умеренный, здоровый, на равнинах - жаркий и, вследствие обилия лесов и болот, на равнинах довольно часты заболевания малярией. Природа Абхазии богата; в лесах ее произрастают многие ценные деревья: орех, шелковица, смоковница, лавровишня, черешня, груша, падуб, слива, каштан, чинар, самшит, лавр и проч. Несмотря на благодатный климат и почву, местное население ограничивается возделыванием кукурузы, гоми, да небольшого количества пшеницы; о высших, более ценных и доходных культурах нет и речи.
Кроме хлебопашества абхазцы занимаются также и виноделием, но виноградные болезни вытеснили все сорта этого растения за исключением изабеллы, дающей очень плохое вино. Существует также скотоводство и пчеловодство. Абхазская промышленность ограничивается выделкою холодного оружия, бурок, бязи и грубого сукна. Предметами вывоза являются кукуруза, пальмовое дерево (самшит), воск, мед, сырые кожи и проч. Вывоз направляется через Гудауты и Сухум, но он сильно затрудняется отсутствием сколько-нибудь сносных путей сообщения.
Как видите, абхазцы живут небогато, но в последнее время положение их еще ухудшилось вследствие наплыва мингрельцев, которые эксплуатируют простодушных абхазцев, арендуют за бесценок лучшие земли и при этом нередко опутывают владельцев самыми обременительными для них контрактами.
Абхазцы почти все христиане, лишь незначительное число их магометане. Но абхазцы христиане - христиане только по имени: верования их представляют пеструю смесь христианства и мусульманства и язычества. Одна из главных причин этого то, что на абхазском языке нет богослужебных книг и до последнего времени священники имеретины и мингрельцы совершали богослужение на грузинском языке. Теперь в абхазских приходах церковные службы совершаются на церковно-славянском языке, а переведенные на абхазский язык молитвы подаются и читаются по-абхазски. Это все- таки шаг вперед и, надо надеяться, недалеко то время, когда на абхазский язык будут переведены все богослужебные книги. Лицо, которое взяло бы на себя этот труд, оказало бы громадную услугу делу укрепления православия между абхазцами.
Характер абхазца чрезвычайно симпатичен. Абхазец способен перенимать все хорошее от более культурной расы, не заражаясь ее пороками. Пьянство и нищенство между абхазцами почти неизвестны - и то и другое считается пороком, заслуживающим презрения. Среди этого маленького народа с настойчивостью проявляется стремление к образованию: абхазцы никогда не упускают случая ходатайствовать об открытии школ. К сожалению, до сих пор потребность в школах мало удовлетворена: школы хотя и есть, но их мало. А между тем школьное дело могло бы иметь успех именно в Абхазии, где сами дети всеми средствами стараются попасть в школу. От многих кавказских народностей абхазцы отличаются своим трудолюбием. Гостеприимство и радушие их просто легендарны в наш практический век. К этому прибавим, что абхазец честен и прямодушен.
При таких данных, абхазцы, бесспорно, заслуживают подъема их материального и духовного положения. Абхазцы, так же как и самурзаканцы, станут надежными сынами России.
Сухумский округ представляет чрезвычайно пеструю смесь народностей, но смесь эта образовалась только в последнее время вследствие позднейших переселений. Коренное же население округа составляют абхазцы и их видоизменение - самурзаканцы.
Обыкновенно в культурном и нравственном отношении абхазцев ставят ниже всех других народностей среднего и западного Кавказа. На самом деле это совершенно неверно. Абхазцев считают ленивым, воровским народом, неспособным к дальнейшему развитию; глядя на их беспросветную бедноту, на бесконечный список воровских подвигов, совершенных абхазцами, на массу суеверий, от которых они до сих пор не могут избавиться, можно поверить этим обвинениям. Но при ближайшем знакомстве с этим маленьким народом дело представляется совершенно в ином свете.
Правда, абхазец беден, но причина его бедности заключается вовсе не в отвращении его к труду, а в том мировоззрении, которое выработано длинным рядом его предков. Прежде всего, абхазец презирает всякую торговлю. Презрение это доходит да такой степени, что они считают стыдным продавать продукты своего хозяйства. Только в последнее время под русским влиянием они примирились с необходимостью продавать излишки кукурузы, да и то никогда не вывозят их сами на базар, а ждут, пока к ним самим не явятся покупщики. Понятно, какие убытки несут они от этого и хотя понимают всю невыгодность такого рода продажи, но не могут отрешиться от нравственного кодекса, выработанного их предками. Что это происходит вовсе не от лени, доказывается тем, что у себя дома абхазец не стыдится работать: он возделывает кукурузу, обрабатывает виноградник, даже доит коров. Делается это все в ограниченных размерах, настолько, насколько это нужно для домашней потребности и приема гостей, и это зависит от презрения абхазца ко всякой купле-продаже.
Абхазцев обвиняют в склонности к воровству. Несомненный факт, что в них сильно развито скотокрадство. Но абхазец беден, торговлею заниматься он не может, следовательно, единственным средством покрыть недочеты является скотокрадство. Но несравненно более зажиточные мингрельцы практикуют скотокрадство в еще более широких размерах. Кроме того, вообще честные абхазцы смотрят на скотокрадство как на особый род спорта, где можно показать свою удаль...
Абхазцы, которым удавалось попасть в школы, в огромном большинстве проявляли недюжинные способности, да и вообще абхазец по существу более склонен к прогрессивному развитию, чем его туземные соседи.
И в нравственном отношении он стоит гораздо выше своих соседей. Гостеприимство его сохранило старинный характер и совершенно бескорыстно. Он не знает, что такое вероломство и на слово абхазца можно смело положиться, он предан, но сохраняет чувство собственного достоинства. Наконец, абхазец не предается пьянству, потому свободен от всех последствий этого порока.
Где, как не в школе, абхазец может получить истинные понятия о главных обязанностях, как семейных, так и общественных? Где более, как ни при изучении Закона Божия, могут увидеть дети, что все те обычаи и обряды, которые отцы и деды их считали ненарушимыми, как древность узаконенную веками, идут вразрез с истинным учением Христа и подрывают все основы общественной и семейной жизни?! Кто, как не опытный законоучитель, может внушить юным питомцам ясные понятия о вере христианской и утвердить в них любовь к церкви?
Насколько плохо поставлено школьное дело в церковно-прих. школах, существующих в Абхазии, можно судить по следующим фактам. Три года тому назад в Сухумской епархии открыты три второклассные школы, имеющие своею целью подготовить учителей для сельских школ грамоты. От поступающих во второклассную школу требуется окончание курса одноклассной школы, которая служит переходной ступенью к первой. Так вот, при приеме учеников в второклассную школу, очень часто приходилось наблюдать, что новички, несмотря на представляемое ими свидетельство об окончании курса одноклассной школы, едва умеют читать; по арифметике не пошли дальше таблицы умножения, которой тоже не знают; писать правильно умеют только свою фамилию, да и то не все; по Закону же Божью, как попугаи, повторяют заученные ими молитвы и события из священной истории, не имея не малейшего представления о том, что сами говорят. Как производили над ними экзамен, за что выдали свидетельства, судить не нам, но что это факт - всякий может убедиться, посетив, проездом, Гудаутскую второклассную школу. Там могут показать ему несколько человек, окончивших одноклассную школу, но не умеющих ни читать, ни писать.
Как на причину плохой постановки школьного дела в церковноприходских школах нельзя не указать на еще редкие ревизии этих школ. Бывали примеры, что школы, считавшиеся по бумагам открытыми, существовали только в одном воображении лиц, доносивших об их открытии.
Бывали и такие случаи: желая выслужиться перед начальством, N... доносит наблюдателю, что благодаря его воздействию на прихожан в N — селении открыта школа. Наблюдатель входит с рапортом в училищный совет о выражении благодарности N... за его ревность к распространению просвещения среди абхазцев. Когда же училищный совет потребовал отчета об открытой школе, оказалось, что школа не только никогда не существовала в N-ом селении, но и сами жители в первый раз слышат об открытой, будто бы, у них школе.
Но, несмотря на неудовлетворительную постановку школьного дела в церковно-приходских школах, существующих в Абхазии, нельзя не отнестись с глубокою симпатиею к учителям этих школ. Это бескорыстные труженики, и если дело у них идет не так как следовало бы, то они в том не виноваты. Иной всей душой отдается школе, хотел бы много сделать для ее пользы, да ему самому нужно было бы еще поучиться, прежде чем, начать учить других.
В самом деле, что, если не желание принести посильную помощь обществу, заставит молодого человека, оторванного от родины, семьи, провести лучшие годы своей жизни в глухом абхазском селении, среди чуждого ему общества, где нет, зачастую, ни одной души, с которой можно было бы перемолвиться живым русским словом, где нет ни книг, ни газет, никаких развлечений.
Если ко всему ранее сказанному прибавить вечную нужду во всем необходимом, то приходится удивляться, как хватает сил у этих бедных тружеников работать, не имея в перспективе ничего лучшего, как надорванную от непосильных трудов грудь, да погубленное навеки здоровье. Во всех правительственных учреждениях, на всякой частной службе поощряется труд человека. Там делаются повышения, награды, - есть для чего работать, трудиться.
А в церковной школе чего может ожидать учитель? Будь он труженик, окажи успехи - ему сочтут это за обязанность. На какое-либо повышение он не может рассчитывать, денежных наград не полагается, выслуги на пенсию нет. Пока еще не угасла вера в правду, пока бьет ключом молодая кровь, не щадит сельский учитель своих молодых сил для общественного блага, переносит всякие невзгоды и лишения, утешая себя тем, что добрые семена, посеянные им в сердцах питомцев, принесут для них благие плоды.
Но подвернись непрошенная гостья болезнь, что ожидает учителя? При получаемом им содержании нечего и думать о какой-либо медицинской помощи. Пособия он ожидать тоже не может, так как в Сухумской Епархии нет не только эмеритальной кассы для учителей церковно-приходских школ, но и каких-либо сумм на случай болезни учителей. Но оставим мрачные картины. Есть в духовном ведомстве школы более благоустроенные, где не оканчивают курс ученики, совершенно не умеющие читать и писать, где не получают учителя 10-15 рублей жалованья в месяц, а целых 20 и даже 25, имея, кроме того, в будущем надежду, хотя мало сбыточную, на прибавку жалованья и на пенсию в старости, - это школы, так называемые, второклассные, о которых мы упомянули выше.
Одна из трех второклассных школ, открытых в Сухумской Епархии, существует в Гудаутах и имеет своей целью подготовить для абхазских сельских школ учителей из абхазцев же, которые, нужно надеяться, принесут для просвещения края гораздо более пользы, чем другие учителя, не знающие абхазского языка.
Для второклассной школы строится прекрасное здание, которое будет окончено к следующему учебному году, а пока школа помещается в наемном доме, мало пригодном не только для школы, но и вообще для жилья.
Как существующая очень недавно, нового типа школа не успела еще войти в свои рамки, а потому трудно судить о тех результатах, которые дает она для просвещения края. Из недостатков второклассной школы можно указать пока на неудачный подбор учителей этой школы и происходящие вследствие этого частые смены их, которые не могли не отразиться на ведении школьного дела. Словно злая судьба преследовала гудаутскую второклассную школу за трехлетнее существование ее.
Управление школою лицами, оказавшимися впоследствии неблагонадежными, не могло, конечно, не оставить нежелательного следа в учебно-воспитательном деле школы. Немалым ущербом для правильной постановки школьного дела в гудаутской второклассной школе служит отсутствие в членах педагогического состава ее какой бы то ни было самостоятельности при решении тех или других вопросов, касающихся школы.
Так например, ученики, оказавшие неудовлетворительные успехи в течение года и на экзамене, оставляются, для их пользы, советом школы на повторительный курс. Епархиальный же наблюдатель, делает распоряжение принять их в следующий класс, упуская из виду, что этим распоряжением не только подрывает значение экзаменов и школьного совета, но и делает вред для самих учеников, которые, не успев в младшем классе, еще более не успевают в старшем. Такие же случаи часто повторялись и при увольнении из школы учеников, которых совет находил неисправимыми и вредно действующими своим примером на других. Пока не увеличат содержание учителям второклассных школ, чем привлечены будут на службу лучшие люди; пока не урегулированы будут права школьного совета, трудно надеяться, что гудаутская второклассная школа когда-либо будет иметь право называться «правильно организованною» школою.
В Абхазии с незапамятных времен существует много местных обрядов, из которых видное место занимают - поминки. Раньше этот обряд имел для массы громадное значение: он действовал на народ даже в некоторой степени развивающимся образом, потому что на поминках устраивались скачки, джигитовка и стрельба в цель, в которых принимали живое участие молодые люди; они же, сталкиваясь поневоле со старшими, должны были оказывать им почтение и, таким образом, научались приличию и уважению к старшим.
Но, с другой стороны, подобные обряды имели дурные последствия, особенно в экономическом отношении. Абхазец, совершая поминки, должен был перерезать немало голов скота, израсходовать громадное количество вина и других продуктов, которых зачастую у него не бывает, приходится покупать их или занимать у другого.
После таких расходов чем же кормить свое семейство? Вся торговля сельскохозяйственными продуктами, кроме кукурузы, почему-то считается постыдною, а рациональной обработки земли в Абхазии пока не существует. Поневоле приходится приобретать дурные наклонности, обращаться к грабежу и воровству. Таким образом, поминки и разного рода другие обряды, продолжающие свое существование и до сих пор, не приносят ничего, кроме вреда.
Молодежь абхазская может научиться всему хорошему только в русской школе, на которую, особенно за последнее время, обращено внимание правительства. Нет сомнения, что школа свое сделает; но было бы желательно, чтобы приняло участие в искоренении упомянутого зла в народе духовенство, которое стоит лицом к лицу с народом и может принести ему громадную пользу в этом отношении.
(Опубликовано: Газета "Черноморский вестник", 1899, №№ 125, 140, 146, 245, 257, 258; 1900, № 194.)
(Печатается по изданию: Абхазия и абхазы в российской периодике.../ Сост. Р. Агуажба, Т. Ачугба. Кн. 2. С. 535-537, 542-545, 554-555, 558-561, 578-579.)
