Главная » Алфавитный каталог авторов » Х » Абхазские заговоры

Р. А. Хашба

Абхазские заговоры*

Собирание абхазских заговоров начинается лишь в советское время. Еще в двадцатые годы известный этнограф Г.Ф. Чурсин, в связи с изучением магических воззрений абхазов, обратил внимание на этот вид устного народного творчества. В 1939 году основоположник абхазской литературы Д И Гулиа издает «Сборник абхазских пословиц, загадок, скороговорок и заговоров» [Гулиа, 1939, с. 139], в котором заговорам уделяется значительное внимание. Автор не только публикует материал, им проделана определенная работа по языку заговоров. Стремление расшифровать непонятные слова и словосочетания приводят его в соприкосновение с таким важным вопросом в изучении заговоров, как вопрос влияния на них официальной религии. Он считает, что некоторые непонятные слова, встречающиеся в абхазских заговорах, попали туда из христианских молитв и являют собой искаженные греческие и древнееврейские слова.
Д.И. Гулиа первый начал систематический сбор материала по абхазским заговорам, первый, кто обратил внимание исследователей на серьезность данной проблемы.
Специальных исследований по изучению абхазских заговоров нет, но нельзя пройти мимо этнографических работ, посвященных Абхазии, где дается богатый материал по исследованию почвы, на которой зародилась и развивалась заговорная поэзия абхазов. Это работы Н. Я. Марра, Н. Джанашиа, С. Басариа, Г.Ф. Чурсина и др. [Марр, 1915; Джанашиа, 1915; Басариа. 1923; Чурсин, 1957]
Дальнейшее собирание материалов по абхазским заговорам связано с именами таких видных абхазских ученых, как X. С. Бгажба, Б. В. Шинкуба, Ш. X. Салакая, С. Л. Зухба и др.
--------------------------------
*  Данная статья была написана в 1980-х гг. для коллективного сборника «Абхазский фольклор» (Редколлегия).

138

Заговором называется издревле сложившаяся словесная формула, порожденная уверенностью человека в возможность воздействия по своей воле на природу и на людей с помощью магического слова, произнесенного в определенных условиях.
В основе заговора лежит магическое действие. Первоначально текст его служил дополнением к такому действию, возникал на его основе, поясняя его. Магическое же действие, как известно, зиждется на признании существования некой таинственной связи между предметами и явлениями в природе. Исходя из этого убеждения, человек производил определенные манипуляции над одним предметом, веря в то, что это может воздействовать на другой предмет в желаемом направлении. Г.Ф. Чурсин пишет: «Некоторые детские болезни абхазы лечат магическим приемом протаскивания больного под выступающими над землею корнями орехового дерева(1). Иногда делается искусственное отверстие в ореховом дереве для протаскивания больного ребенка. Молодое ореховое дерево раскалывают посередине и больного коклюшем или грыжей ребенка три раза протаскивают через отверстие. Затем расколотые половинки ствола снова соединяют и связывают. Если же дерево выживет и будет расти, то ребенок поправится, если же дерево засохнет, то и ребенок не выздоровеет» [Чурсин, 1957, с 109].
У многих народов существовало убеждение, что для того, чтобы нанести вред какому-нибудь человеку, достаточно изувечить его глиняное или восковое изображение. Однако со временем чарующий начинал понимать, что предмет, на который направлено колдовство, не тождественен предмету, на который он желает воздействовать. Поэтому он начинает пояснять свое действие, как бы усиливая чары. Этот момент и есть момент зарождения заговора, за которым следует его развитие. Для того, чтобы разлучить молодых абхазы применяли такое магическое средство: в момент привода невесты разделяли фасоли на две поло-
---------------------------------
1  У абхазов ореховое дерево считается священным.

139

винки. Одну половинку бросали перед невестой, другую - за ее спиной При этом приговаривали: «Как этим двум половинам больше не сойтись, пусть не сойдутся ни в чем эти молодые»(2). Здесь мы имеем два параллельных способа выражения одной и той же мысли: действием и словом. В приведенном примере действие играет основную роль, слово лишь поясняет его.
Так появляется параллелистическая формула, то есть, заговорная формула, представляющая собой описание магического действия, при котором оно существует.
Например, в абхазском заговоре против сглаза говорится:

Лаԥшь ҵәаԥшь ҭаст,
Лаӷра ҵәыӷра ҭаст.

В красный глаз красный сучок ударил,
В черный глаз черный сучок ударил.
[Гулиа, Бгажба. 1972, с. 22].

Эта заговорная формула хранит в себе явные следы действия. Очевидно, что эти строки производились над восковым или глиняным изображением глазливого человека.
Со временем, от долгого сосуществования слова и действия, пояснительная формула (т.е. заговор) приобретает ту же магическую репутацию, что и действие. Таким образом, действие и слово уравнялись в своем магическом значении, вследствие чего отпала необходимость производить действие специально. Появляется возможность абстрагироваться от конкретно производимого действия и допустимость сравнения с тем или иным предметом или явлением в природе: «У кого такой дурной глаз, что заставил заржать жеребенка, пусть его зубы станут трухой, глаза - камнем, а язык - точилом» (Заговор против сглаза)(3). Отрыв (заговора) от конкретно производимого действия превращает его в самостоятельную магическую силу, кроме того,
---------------------------------
2   Записано со слов Габния Арды, в с. Джирхва Гудаутского р-на. 68 лет. 18.08.79 г.
3   Записано со слов Барцыц Даты. 70 л., с. Джирхва, Гудаутского р-на. 14.04.73 г. (Смыр Г. В. и Габния Ц. С.).

140

дает широкий простор его развитию. Теперь же появляется возможность сравнения не только с явлениями в природе, но и с областью человеческих отношений: «Нет в мире такого человека, кто посеял бы в долине соль, собрал урожай и съел его. Как нет человека, который мог бы принести с моря полное сито воды и выпить ее. Как невозможно накалить воронье яйцо, чтобы оно осталось невредимым, так нет и боли от ожога (заговор против ожога)(4).
Кроме того, сравнения могут быть взяты из мифа, легенды, библейского предания. Например, из библейского предания известно, что когда Иоанн крестил Христа, вода в Иордане стала. Поэтому, для того, чтобы остановить кровь, читают заговор: «Стань кровь в ране, как вода в Иордане» [Познанский, 1917, с. 150]. Иногда первая половина подобных заговоров представляет собой целый рассказ. Во второй же части содержится пожелание. В абхазском заговоре, оберегающем заблудившийся скот, присутствует целый рассказ о пастухе: «Овечий пастух в окружении своего стада лежит на дороге. Упал со скалы, отбил почки и разбил голову. Жьнамснам(5), святилище Мкамгария(6) наказало его(7). Вхождение этого предания в заговор, оберегающий скот от пропажи, мотивируется очевидно тем, что этот пастух присвоил чужой скот. Он присутствует в заговоре как предостережение для тех, кто захочет сделать такое же.
Вхождение библейских преданий, мифов, легенд объясняется изменением мировоззрения общества. С ослаблением веры в магическое действие появляется вопрос о целесообразности заговора вообще. Тогда на сцену начинает выступать авторитет божества. В языческой среде в
---------------------------------
4  Записано со слов Барцыц Даты, 70 л., с. Джирхва, Гудаутского р-на. 7.04.73 г.
5  Жьнам-снам - значение этих слов не ясно.
6  Мкамгария (Акамгария, Скамгарий, Скынгерей) - по Чурсину Г Ф. - покровитель скота, вообще, в частности - буйволов.
7  Записано со слов Барцыц Даты, 70 л., с. Джирхва, Гудаутского р-на, 7.04.73 г.

141

роли действующих лиц выступают боги, в христианской - Христос, святые и т.д.
Древность абхазских заговоров подтверждается ярко выраженными языческими воззрениями. Подтверждается это и словом «дух», часто встречающемся в этих заговорах: «мой дух-лекарство, мой дух сильнее твоего». Так, например, в заговоре против укуса змеи, говорится: «Та, чье сердце шелк, та, чья шкура атлас, я знаю против тебя заговор: мой дух сильнее твоего» [Гулиа, Бгажба, 1972, с. 25]. В представлении заговаривающего против каждого такого «духа», наносящего вред, нужно противопоставить соответствующий. Типичен в этом отношении заговор против силы, наносящей рану:

Фу-у, железо, дую в тебя духом железным,
Фу-у, сталь, дую в тебя стальным духом,
Фу-у, сила, дую в тебя сильным духом [Там же].

Такие заговоры относятся к тому раннему периоду религиозных воззрений, когда человек сам производил колдовские действия, будучи уверенным, в себе в своих знаниях и возможностях: «Фу-у, я устранил боль, я духом устранил боль». Сам термин «аҭәҳәа» - абхазское название заговора, является подтверждением языческой основы заговорных формул, т.к. «аҭәҳәара» значит дуть, выдувание же производится звукоподражанием «Фу-у», является основным действием в них, призванным изгонять тот или иной дух (болезни, сглаза и т.д.).
Магические действия, породившие заговор, тесно связаны с такими средствами народной медицины, как массаж, костоправство, компресс, применение мазей и целебных трав. Как и магия, эти средства народной медицины основаны на действии, с той существенной разницей, что они опираются на практический опыт предыдущих поколений. Заговаривающий и в том, и в другом случае, производил определенные манипуляции. Действия магического характера для человека того уровня были медицинским средством, носившим психотерапевтический характер. Таким образом, многие заговоры сопровождались тем или иным народным медицинским средством. Так, например, заговор

142

против ячменя на глазу сопровождался компрессом из теплой мамалыги (которую после снятия отдавали собаке, чтобы она вместе с мамалыгой съела и ячмень). Иногда же заговор против ячменя сопровождается массажем: слегка массируя больной глаз, заговаривающий произносил: «Вора поймал (а), вора поймал (а)!».
В случае соприкосновения со змеей, на воспаленное место накладывали толченную вместе с домиком улитку и приговаривали: «Ты ударил и раздул, а я подул (а) (т.е. заговорил (а) и излечил (а). Выдул(а) на середину семи морей. Фу, фу, фу!» Интересно, что в самом тексте некоторых заговоров сообщается о нужном лекарстве, как, например, в заговоре против нарыва под ногтем:

- Цхи, цхи, куда едешь?
- Иду прививать айву.
- Что тебя излечит?
- Меня излечит яичный желток, смешанный с квасцами(8).

У некоторых народов (у русских, украинцев, белорусов, например, заговоры бывают «белые» и «черные». «Белые» заговоры направлены на избавление от недугов, бед, порчи. «Черные» направлены на применение порчи, зла (колдовство, связанное с нечистой силой). У абхазов в основном встречаются «белые» заговоры. «Черных» заговоров в развитой форме нет, но существуют следы черной магии и соответственно простейшие формы черных заговоров, представляющие собой описание магических действий. Например, для того, чтобы разлучить молодых производилось такое магическое действие: кинжал вынимался из ножен, обливался кровью жертвенного животного и прятался таким образом, чтобы приведенная в дом невеста прошла между кинжалом и ножнами (кинжал мог быть спрятан у соседа, слева, а ножны справа). При обливании кинжала кровью произносили: «Как разъединены в данный момент этот кинжал и ножны, пусть всегда будут разъединены эти
----------------------------------
8  Записано со слов Агрба Л. К., 40 л., с. Куланырхва, Гудаутского р-на, 15.06.83 г.

143

молодые. После этого между молодыми должно было наступить отчуждение, и считалось, что помочь им могла только знахарка. Она должна была вложить ножны в кинжал и произнести: «Как этот кинжал соединен с ножнами, пусть всегда будут соединены эти муж и жена»(9).
То, что в среде абхазов в основном распространены были «белые» заговоры объясняется самой сущностью абхазского заговора, призванного выдувать, сдувать болезнь, зло, а не привлекать их.
Однако начальная форма черных магических действий и заговорных формул получила развитие в ином направлении: они бытовали в виде проклятий («ашәиԥхьы»), имеющих довольно развитую поэтическую формулу и проклинаний (ашәеира). Существует такое проклятие, например:

Пусть он останется без семени (т е. без семян, чтоб бросить в землю, без ростка, чтоб посадить в саду).
Пусть ему нечего будет положить под голову, чтоб и трухлявого пня ему не досталось для этой цели.
Пусть нигде не найдет он пристанища, как одряхлевший старый козел, да кричать ему диким криком в своем доме.
Пусть его дом станет местом ударов молнии.
Проклинания же широко распространены в быту в самых разнообразных выражениях: «Чтоб ты съел чуму. Чтоб ты не вернулся» и т. д.

Нужно отметить, что первоначально магические действия были направлены против зла: против болезней, против дурного глаза, против злой силы, но не против человека -    гуманность, вытекающая из утилитарной целесообразности.
Тематически абхазские заговоры делятся в основном на три группы:

I   - лечебные
II  - хозяйственные
III - для разных случаев жизни.

--------------------------------
9   Записано со слов Лакоба Н.П., 60 л. Сухуми,15.09.84 г.

144
 
I.    Лечебные заговоры

1.    «Заговор против раны, имеющей характер рожистого воспаления».
2.    «Лекарство (т.е. заговор) против рожи».
3.    «Заговор против сибирской язвы».
4.    «Заговор против ячменя».
5.    «Заговор против ожога».
6.    «Заговор против выкидыша» (у женщин и животного).
7.    «Заговор против нарыва под ногтем».
8.    «Заговор против соринки, попавшей в глаз».
9.    «Заговор против укуса змеи».
10.    «Заговор против сглаза покойника».
11.    «Заговор против сглаза».
12.    «Заговор против сглаза детей».
13.    «Заговор против порчи от покойника».
14.    «Заговор против вздутия живота у животного».
15.    «Заговор против сыпа».
16.    «Заговор против насекомого, попавшего в полость рта животного».

II.    Хозяйственные заговоры

1.    «Заговор против волка».
2.    «Когда скот блуждает в лесу».
3.    «Чтобы волки не съели скот, когда он блуждает в лесу».
4.    «Против муравьев, напавших на шелковичных червей».

III.    Заговоры для разных случаев жизни

1.    «Когда ребенок вздрагивает во сне».
2.    «Для того, чтобы остановить змею».
3.    «При встрече со змеей».
4.    «Заговор против лая собаки».   

145

Характерным для абхазских заговоров является то, что чисто лечебные заговоры (почти все, кроме тех, которые против сглаза) применяются параллельно с употреблением лечебных средств народной медицины: трав, мазей, массажа, компрессов и т.д.
Заговоры же против сглаза сопровождаются магическими действиями, такими, например, как выметание за порог заговоренной воды, выливание заговоренной воды, выбрасывание заговоренной и обведенной три раза вокруг головы пациента щепотки соли и пр.
Хозяйственные заговоры также сопровождаются магическими действиями. Если, например, скот вовремя не возвращался домой, применялось такое магическое средство как «связывание волку зубов». Связывали режущую часть ножниц, клали на определенное место, пока не вернулся скот. Если скотина благополучно возвращалась, ножницы развязывали, иначе считалось, что пасть волка так и останется завязанной.
Фактически, любой заговор у абхазов сопровождался магическим действием, так как сдувание, стоящее в конце любого заговора и есть такое действие, призванное удалять зло.
Заговоры представляют собой специфический жанр устного народного творчества. Специфичность эта выражается в их определенной целевой направленности, подчиняющей себе все средства выразительности для усиления магии слова.
Заговоры имеют определенную композицию, состоящею из: 1) зачина; 2) параллелистической формулы или эпической части; 3) изгнания и 4) закрепки. В абхазских заговорах зачином служит обращение к «силе», вызвавшей болезнь или наславшей порчу:

О, кто чистый ключ превратил в болото,
Кто болото превратил в чистый ключ,
Кто из мошек сделал червей,

146

Кто урожай сделал твердым (спелым)(10).

В некоторых случаях это обращение адресовано конкретно злому глазу: «Злой глаз, заставивший заржать жеребца».
За зачином следует эпическая часть.

Красный человек сидит на красной лошади,
На ней красное седло, взнуздана (она) красной уздечкой,
На нем (на человеке) красная одежда.
На ней (?) красный платок, красная обувь,
Красные чулки на ней.

Затем изгнание (выдувание) болезни сопровождается троекратным дутьем (Фу-у!). Формула изгнания особенно ярко выражена в заговорах против сглаза:

Прогнал (а) через семь гор,
Перенес (ла) через семь дорог,
Фу-у, выдул (а) на середину моря
(Заговор против сглаза детей).

Кроме того, в заговоре стоит закрепка, как бы усиливающая значение всего заговора. «Слово мое горячо, дух - сахар». (Заговор против сглаза).
В русских, например, заговорах имеется такая закрепка: «Слово мое крепко. К тем моим словам небо и земля ключ и замок».
Нужно отметить, однако, что не всегда эти композиционные части можно встретить в одном заговоре. Часто абхазские заговоры состоят из двух, или в лучшем случае, из трех частей. Они могут также быть из зачина и изгнания, из эпической части и изгнания. Иногда можно встретить заговор из одного изгнания.
В некоторых заговорах строгая последовательность композиционных частей: в начале заговора стоит изгнание, затем идет закрепка и только в конце дано описание магического действия:

(Я) вогнал в льняную(11) яму, загнал в кузню(12).

-----------------------------
10   Записано со слов Габния Арды, 70 л., с. Джирхва, Гудаутского р-на, 17.07.83 г.

147

Прогнал через восемь вершин.
Слово мое горячо, дух-сахар.
Ты скрутил железной стрелой,
Я излечил шелковой стрелой
Маслом обжарила,
Башбой(12) выжгла.

Нарушение последовательности композиционных частей, очевидно, связано с тем, что запоминались лишь его отдельные части, которые и употреблялись в таком виде.
Ни в одном из жанров устного народного творчества в такой степени не господствует шаблон, как в заговорной поэзии. В основе этого лежит вера в магическую силу слова, убежденность в том, что замена одного слова другим чревата утратой силы заговора. И все-таки анализ материалов показал, что исторически заговоры менялись, как в композиционном, так и в словарном составе. Этапы развития заговорной поэзии говорят об изменяемости ее форм в соответствии с изменениями религиозных представлений. Анализ словарного состава абхазских заговоров показал, что они в большинстве своем сохранили черты язычества, но не без того, чтобы претерпеть влияние таких религиозных вер как христианство и мусульманство, кстати, очень слабого влияния.
Древность абхазских заговоров и стремление сохранить в неизмененном состоянии их словарный состав, привели к тому, что оказалось большое количество непонятных слов. Часть из них представляют слова, смысл которых не дошел до нас, часть же являются искажениями, как абхазских слов, так и иноязычных. Можно предположить и стремление к сознательным искажениям, так как тайность смысла, по понятиям заговаривающего, усиливала магию слова. По той же причине, заговор произносился шепотом, ибо
заговор, произнесенный вслух, утрачивал силу.

---------------------------
11  Ашжра - льняная яма, связанная, очевидно, с технологией изготовления льняного полотна.
12  Ажьира - кузня, святыня у абхазов.
13  Башба - слово не ясно.

148

Развитие, например, русской заговорной поэзии шло параллельно с религиозными воззрениями их носителей. Там, где, предавалось забвению то или иное языческое божество, появлялось имя христианского святого, заменившего его. Слова, обозначившие забытый языческий ритуал, заменялись словами молитвы. Поэтому многие русские заговоры начинаются словами молитвы: «Во имя отца и сына и святого духа». То же самое можно сказать о заговорной поэзии тех народов, где официальная религия прочно завоевала свои позиции. В среде же абхазов ни одна из насаждавшихся здесь религий (христианская с первой половины IV века и магометанская с XVI века) не получили должного распространения. Этим и объясняется, что ни христианство, ни магометанство в заговорной поэзии абхазов особого следа не оставили, если не считать некоторые заговоры, где как-то отразилось это влияние. Встречаются, например, заговоры, представляющие собой искаженную мусульманскую молитву. Или же заговоры, в которых упоминается та или иная мусульманская святыня. Например, в заговоре против укуса змеи говорится: «Красная змея, красная змея! На тебе блестящая пестрая каба, на мне же Шьама каба(14). Ты укусила и вздула (укушенное место), я же подула и излечила». Упомянутое в заговоре «Шьама каба» означает: «Шьам» по-абхазски Сирия, - один из центров мусульманства. У абхазов существует выражение «Шьам дгьылуп», т.е святое место, святая земля. Шьама-каба, священные одежды.
Некоторые заговоры представляют собой христианскую молитву, в которой слова сильно искажены. В основном это в Абжуйской Абхазии. Они, очевидно, были распространены в мегрельской христианской среде и были восприняты абхазами. Часть этих заговоров Д.И. Гулиа включил в свой сборник [Гулиа, 1939]. В них чувствуется сильное влияние грузинских христианских молитв.
Из языческого пантеона богов в абхазских заговорах, охраняющих скот, часто упоминается имя божества Айтар,
----------------------------------
14  Каба - кавказская национальная одежда

149

покровителя домашнего скота. Однако, оно часто искажается: Амтыр, Ештар и т.д. Искажаются и слова, связанные с тем или иным языческим ритуалом. В некоторых заговорах, например, употребляются такие непонятные словосочетания, как «Ештар бжьцам-гугум», «Емтар чамгур», что должно обозначать «Айтар бжьцьам-гугум», то есть «Айтар с семью чашами и кувшинами», так как известно, что Айтару подчинены семь «божественных сил» [Чурсин, 1957, с. 97], соответствующих его доле. Ему ставилось семь свечей; семь чаш, очевидно, для жертвенной пищи и питья («бжьцьам») и семь кувшинов («гугум»). Отсюда и «бжьцьамгугум». Эти искажения являлись следствием того, что божество Айтар и ритуал, связанный с ним, постепенно предавались забвению.
Встречается в абхазских заговорах и имя божества Мкамгария. По утверждению Н. Джанашия, это не что иное как омингрелизированное название христианских святых Михаила и Гавриила [Джанашиа, 1919, с. 78]. Возможно, что омингрелизированное «Мкамгария» попало в абхазскую заговорную поэзию заменив собой одно из забытых языческих скотоводческих божеств. Но имя это не воспринимается как христианское, оно вошло в ритуал. Таким образом, произошла не христианизация языческого божества, а наоборот, оязычивание христианского имени. Имя этого божества популярно не только в Абжуйской Абхазии, но и в Бзыбской. В честь его еще недавно совершались моления. Г. Ф. Чурсин пишет: «Среди покровителей скотоводства видное место занимает Акамгария (у Джанашия - Мкамгария), иначе Скамгарий, Скынгарий. Акамгария покровитель скота вообще, в частности, буйволов... Полагают, что если Акамгария покровительствует человеку, волк не тронет его скотины [Чурсин, 1897, с 97].
В заговорной поэзии любого народа встречается большое количество иноязычных слов. В русских заговорах -    греческие, в европейских - латинские, опять таки, в силу влияния официальных религий. В абхазских заговорах так же встречается большое количество иноязычных слов. Они удерживаются в заговорах в силу той же «тайны», окру-

150

жавшей заговор. «Тайна» эта заставляла говорить заговаривающего шепотом, употреблять непонятные слова. Это создавало особую психологическую настроенность, внушавшую пациентам веру в силу и действенность заговора. Большое количество искажений падает на иноязычные слова, так как непонятное легко искажается.
Для заговоров характерны устойчивый круг образов, архаических мотивов, художественных средств и типов построения. Так в хозяйственных заговорах, ограждающих скот, и заговорах против сглаза, присутствует мотив огораживания. Он четко прослеживается в пастушеских заговорах многих народов. У русских, например, в Егорьев день тянут вокруг хлева, по земле топор и говорят: «Пусть около моего скоту железный тын стань от земли до небеси от зверя и от волку» [Познанский, 1917, с. 247]. Мотив огораживания берет свое начало из магического очерчивания с целью ограждения от зла. «Для ограждения от зла, - пишет Познанский, - примитивный ум огораживает себя острыми предметами. Под первую ступеньку лестницы во время эпидемии кладут нож и у входа по ножу; чтобы мертвый не влез в окно, втыкают обломки игл в подоконники; невесту чтобы оградить от зла в подол и рукав вдевают иглы» [Там же]. У абхазов, чтоб оградить невесту от зла, у входа в дом скрещивают над ее головой два кинжала или просто втыкают нож в раму двери, через которую ее проводят.
Следы огораживания четко прослеживаются в абхазских заговорах, оберегающих скот и особенно в заговорах против сглаза. Огораживание осуществляется в них самыми различными предметами.
I.  Острыми предметами: 1) колючим кустарником; 2) железом: железным вертелом; 3) медью.
II. Священными предметами и числами: 1) кузней, богом кузни Шашвы: крепостью Шашвы; 2) священными деревьями: а) буком (ашә), грушей; 3) камнем: ахарджаджа - камнем с отсрыми выступами: 4) зерном кукурузы; 5) семью изгородями; 6) числом три и семь.
Кроме очерчивания в абхазских заговорах прослеживается мотив «протаскивания», продевания через опреде-

151

ленные предметы: «протащил через семь каленых прутьев», «собрал все глазливое и протащил через семь колючих ветвей, терниев», «протаскивание через три двери».
Присутствует также в абхазских заговорах и мотив выжигания злого глаза или болезни: «Абжь жьхаршык ршны или кыцкуа ыцәблааит, т.е. семью калеными вертелами выжег ему глаза». Зачастую в этих же заговорах упоминаются то или иное божество или святыня: Бог кузни Шашвы, покровительница пчел и семьи богиня Анана, она же «Нан», «анана». В связи с священной кузней упоминается иногда персонаж абхазского нартского эпоса Айнаржи, т.е. кузнец Айнар.
Иногда к объектам магического значения прибавляется частица «ш» (корень слова «светлый», «белый»), например, в «Согревающем заговоре»:

«Из светлой скалы вытек светлый ручей. Пресветлая дева охладила свое лицо».

У некоторых народов слово «святой» связано со словом светлый, чистый. У русских, например: свят, святлый, святый, святой. Очевидно, что элемент «ш» в абхазских заговорах связан со значением «святой», «священный».
Специфика заговоров заключалась в том, что они призваны были воздействовать на сверхъестественные силы. Первобытномыслящий человек верил в силу магического слова и стремился с помощью его одержать верх над силами зла. Этой устремленности служила четкая размеренная ритмика, завораживающая своей музыкальностью звуковой строй и яркая образность выражений заговорных формул.
Пластичность заговорной поэзии сопряжена с выразительным звуковым образом и яркой картинностью, живописностью, подчеркивающей стройность, обостренность чувств заговаривающего.
Зародившись из магического действия заговорная формула вначале таит в себе его размер, его ритмику:

Лаԥшь ҵәаԥшь ҭаст,
Лаӷра ҵәыӷра ҭаст.

И после утраты не только самого действия, но даже и памяти о нем размер этот традиционно сохраняется и яв-

152

ляется основным размером классической формы абхазского заговора. Каждая строка таких заговоров представляет собой законченную в ритмическом отношении единицу. В каждой строке одинаковое число ударений. Эмоциональность стиха усиливают паузы и повторы. Динамика заговора, как отмечалось, зависела от движений, от магических действий, поэтому ритмичностью отличаются наиболее архаичные заговорные формулы. Эмоциональная напряженность колдуна должна была воздействовать и на слух и на зрение пациента, вызывая ответную реакцию. Этому способствовал и звуковой строй речи заговоров. Повторение согласных, усиливающих звуковую выразительность отдельных фраз, очень характерно для заговорной поэзии.

Ахар
Ахаршаша дыкуршашоуп.

Усиливая звуковую выразительность, аллитерация способствует и благозвучию, музыкальности заговорной строки:

Маҭаԥшь, маҭаԥшь!
Еишь-каба уара иушәуп,
Шьама-каба сеисшәуп,
Уара уацҳан уирчит,
Сара саҭәҳәан исырдеит.

Звукоподражания и звукоподражательные слова, которые часто встречаются в абхазских заговорах, способствуют созданию слухового образа. Особенно это характерно для заговоров против укуса змеи:

Зкуа ршы,
Зкуа митари,
Зкуа чари,
Зкуа ркан
Ахы куачали,
Куарчали-ипа,
Згуы бырфыну,
Зцэа сытлазу
[Гулиа, Бгажба, 1972, с. 21-22].

Звуковой строй этих двух заговоров воссоздает зримый образ ползущей змеи со всеми ее повадками и расцветкой.

153

Для заговора, как поэтического жанра, характерен всемогущий образ силы сглаза (алаԥш), повторяющийся в различных заговорах против сглаза: «Сила, превратившая болото в родник, а родник в болото. Сила, заставившая постареть дуб и принудившая закричать олененка.
Сила, заставившая выкинуть плод беременной женщины, - злая сила! Сила сглаза! Сила, заставившая согнуться в три погибели стоящее за морем молодое ореховое дерево, сила, иссушившая грушу»(15).
Из лексических средств идейно-художественной выразительности в заговорах наиболее употребительны сквозной эпитет, развернутое и детализированное сравнение и перечисление.
Сквозной эпитет проходит через весь заговор, прилагаясь к каждому встречающемуся в нем существительному, как например, эпитет «красный» (аԥшь) в заговоре против рожи: (Аԥшьра ҭәҳәа):

Красный человек сидит на красной лошади,
На ней красное седло,
Взнуздана красной уздечкой,
На ней красная одежда,
Красная обувь,
Красные чулки надеты.

Симпатический эпитет берет свое начало из симпатических средств народной медицины и магии: больного желтухой поили из желтой посуды, в комнате больного корью ребенка окна завешивались красным материалом. Симпатический сквозной эпитет характерен для заговорной поэзии и других народов. В грузинском заговоре против муравьев, напавших на шелковичных червей говорится:
«Черный идет черным,
черный идет шелестя,
черному завяжи рот черным платком».
-------------------------------------
15   Записано со слов Габния Арды, 60 лет, с. Джирхва, Гудаутского р-на, 20.07.79.

154

Для абхазских заговоров также характерны как детализированные сравнения, так и развернутые. Шкуру змеи сравнивают с атласом, сердце ее с шелком:

«Чье сердце шелк,
чья шкура атлас».

Сравнения особенно свойственны заговорной поэзии по той причине, что заговоры по магической сути своей олицетворяют таинственную, сверхъестественную связь между объектами как в природе, так и в социальной среде по формуле: «пусть будет так, как...» Например: «Тот у кого такой глаз, что заставил заржать жеребенка, да будет его зуб трухой, глаз - камнем, язык - точилом». Или же возьмем развернутое сравнение: «Как нельзя посеять в долине соль, собрать урожай и съесть его, принести полное сито воды и выпить, как невозможно накалить воронье яйцо, не повредив его, так нет боли при ожоге, дую в тебя заговором против ожога»(16).
Стремление придать заговору наибольшую силу и убедительность выразилось в наличии в них перечислений. Особенно это характерно для той части заговоров, где изгоняется болезнь. В абхазских заговорах подробно перечисляются места, через которые изгоняется болезнь и куда она изгоняется:

Прогнал через семь гор,
Пронес через семь дорог,
Фу-у, выдул на середину моря!
Он побежал
И я побежал
Прошли через Асиныс
Прошли через земли
Египетские [Гулиа, Бгажба. 1972, с. 261.]
Дурной глаз, злой глаз
Загнал в колючие заросли
Загнал на семь скал
Выдул на середину семи морей [Салакая, 1975, с. 331.]
Привязав (сглаз) к надутому бурдюку

----------------------------------
16   Записано от Хашиг Арзени, с. Хуап Гудаутского р-на, 28.03.73 г.

155

Сдул на середину моря.

Кроме того, перечисляются явления, вызванные силой сглаза действия, направленные против сглаза:

В черного человека черный сучок ударил,
В черный глаз черный сучок ударил.
О тот, кто сделал дряхлым старый дуб,
Тот, кто обрубил ветки молодого дуба.
Тот, кто болото превратил в родник.

Из материала явствует, что перечисления, повторы являются одним из основных художественных приемов, они усиливают значение заговора, придают ему большую убедительность. Кроме того, некоторые из них читаются обязательно три раза, процесс сдувания («Фу-у») так же повторяется три раза.
Для образного изображения ошеломляющей силы сглаза в заговорах используется гипербола:

Кто измельчил землю,
Кто спас край, родину,
Кто возжег семь костров,
Кто полил их семью каплями,
Кто заставил камень низвергнуться с горы в долину,
Кто заставил камень подняться с долины в гору,
Кто заставил взреветь божьего теленка,
Превративший чистый ключ в болото - сглаз,
Превративший болото в чистый ключ - сглаз,
Превративший черную собаку в черного ворона - сглаз.
Высушивший ветви молодого дуба - сглаз [Салакая. 1975, с. 33].

На основании проделанного анализа, мы можем сделать следующие выводы:

I. Абхазские заговоры представляют собой один из древних жанров устного народного творчества. Об этом свидетельствуют их ярко выраженная языческая основа и дошедшие до нас архаические формы.

156

II. В своем развитии абхазские заговоры прошли путь от простейшей параллелистической формулы, представляющей собой описание магического действия, до развернутой, композиционно-сложной формы художественного произведения.

III. Абхазские заговоры претерпели очень слабое влияние как христианской, так и магометанской религий и остались по своей основной сути языческими.

IV. Абхазская заговорная поэзия, выросшая на родной национальной почве, представляет собой оригинальный памятник устного народного творчества, вобравший в себя особенности быта, этики, религиозных и эстетических взглядов абхазского народа.


ЛИТЕРАТУРА

Басария, 1923: Басария С. Абхазия в географическом и этнографическом отношениях. Сухуми, 1923.
Гулиа, 1939: Гулиа Д.И. Сборник абхазских пословиц, загадок, скороговорок, омонимов, народных примет о погоде, заговоров и наговоров. Сухуми, 1939.
Гулиа, Бгажба, 1972: Абхазская народная поэзия / Сост. Д. И. Гулиа, X. С. Бгажба. Сухуми, 1972.
Джанашия, 1915: Джанашия Н. Религиозные верования абхазов // Христианский восток. Т IV. в I. 1915.
Марр, 1915: Марр Н.Я. О религиозных верованиях абхазов. Христианский восток, Т.IV, в. I, 1915.
Салакая, 1975: Абхазское устное народное творчество (Хрестоматия) / Сост. Ш.X. Салакая. Сухуми. 1975.
Хашба, 1984: Хашба Р. А. Абхазский детский фольклор. Сухуми, 1984.
Чурсин: 1957: Чурсин Г. Ф. Материалы по этнографии Абхазии. Сухуми. 1957.

157

(Опубликовано: Абхазоведение. Язык. Фольклор. Литература. II выпуск. Сухум - 2006. С. 138-157.)

(Сканирование, вычитка - Абхазская интернет-библиотека.)