Б. С. Хотко
Современные священные рощи и священные деревья у абхазов: к вопросу о традиционном и новационном
Друидизм [фр. druidisme (кельт.)] – религия древних кельтов, состоявшая в почитании деревьев и, в целом, природы, обязательным атрибутом которой являлись религиозные обряды в священных рощах и у отдельно стоящих священных деревьев. Древопоклонение или культ деревьев в том или ином виде встречается у всех народов, сохранивших в своем быту пережитки первобытной культуры. Термины «друиды» и «друидизм» традиционно используются в этнографической литературе для описания религиозных представлений италийских племен, германцев, славян, литовцев, финно-угорских и кавказских народов.
У абхазов культ дерева представлял собой одну из наиболее устойчивых форм древнейших верований. Первые письменные свидетельства об этом принадлежат Прокопию Кесарийскому (VI в.), который писал о населении Абхазии: «Эти варвары еще в мое время почитали рощи и деревья. По своей варварской простоте они полагали, что деревья являются богами» [1, 382].
Начиная со второй половины VI в., после объявления христианства государственной религией во всей Лазике (Абхазия в тот период входила в состав Лазского царства), на территории Абхазии стали воздвигаться христианские храмы. Они строились, как правило, в местах прежних языческих святилищ в священных рощах.
В книге «История Понта», изданной в Венеции в 1819 г. Минас Медичи писал об абхазах: «Они почти все почитатели деревьев и поклоняются большим деревьям, которые иногда украшают множеством различных предметов и цветов, а также вешают на них свои сабли и оружие. Все духовные церемонии должны были ими совершаться вблизи этих деревьев» [2, 172].
О почитании деревьев у абхазов упоминают в XIX в. многие русские авторы. Так, С. Броневский указывал на уважительное отношение абхазов к старым дубам: «всякое колено имеет у себя такой дуб на примете», «перед начинанием какого-либо важного дела, как-то: перед походом против неприятеля, они становятся хороводом вокруг священного дерева, втыкают в него саблю и другие вещи и отправляют обряды, за коими следует пир» [3, 62-63].
К концу XIX века, накопившийся огромный материал о культе деревьев у кавказских народов был обобщен в работе Е.Г. Вейденбаума «Священные рощи и деревья у кавказских народов». [4].
В народе хорошо сохранились воспоминания, когда все моления и общественные собрания проходили в священных рощах или под отдельными почитаемыми деревьями. Народные собрания абжуйцев еще недавно проводились под огромным ореховым деревом в селе Моква, бзыбцев – в селе Лыхны, недалеко от храма, в священной липовой роще. В 1907 году, когда это место посетил А. Миллер, здесь еще сохранялась каменная скамья, на которой сидел князь во время совещания [5, 13].
Как отмечает известный специалист по истории абхазского язычества Л. Акаба, с культом деревьев связано подавляющее большинство молений абхазов: семейных, родовых, общественных [5, 13]. У абхазов все породы деревьев делятся на два противоположных класса: приносящих счастье, т.е. «счастливых», и не приносящих счастье, т.е. «несчастливых». Деревья, считавшиеся в представлении абхазов счастливыми, были наделены свойствами священных деревьев, таковыми считались: липа, орех мелкий, орех крупный, граб, тис, бук и другие.
По материалам Г.Смыр, к числу священных деревьев у абхазов относятся также инжир, яблоня, груша и другие. Инжир считался «первым и любимым пророком фруктовым деревом», яблоня представлялась «райским деревом». К числу деревьев, приносящих несчастье, относились: тополь, плакучая ива, хурма мелкая, шелковица и другие. Если на избранном для строительства дома месте росли эти деревья, то их вырубали [5, 14].
Представления абхазов о счастливых и несчастливых деревьях лежали в основе их предохранительной и вредоносной магии. Из пород священных деревьев (напр., кислицы) делались амулеты для защиты от сглаза, удара молнии и других несчастий, а из вредоносных растений делались магические предметы, направленные на причинение вреда [5, 15].
Но наиболее почитаемым деревом у абхазов был дуб. Многие авторы, писавшие об Абхазии, обращали внимание на тот факт, что большинство языческих святилищ представляло собой дубовые рощи или единичное дерево этой породы, отличавшееся большими размерами, долголетием или еще какими-либо признаками. Например, в с. Бармышь (Гудаутский р-н) еще в 1960-х годах помнили о вековом дубе, растущем вблизи храма. Назывался он Бармышским и под ним устраивались народные собрания [6, 365]. Под дубом совершалось большинство родовых и фамильных молений. Священные дубовые рощи или отдельные деревья этой породы были в прошлом и местом принесения очистительной присяги. Среди многих абхазов и в наше время удерживается вера в неизбежность наказания за дачу ложной присяги перед этим деревом.
Истоки сакрального почитания дуба многообразны. Дубовые леса в Абхазии чрезвычайно распространены, и к тому же они всегда были главным местом охотничьего промысла, который сам по себе воспринимался как священнодействие. Наряду с этим значительную роль в сакрализации этого дерева послужило то, что растущие на нем желуди служили источником питания как для человека, так и для диких зверей, на которых он охотился.
Абхазам также хорошо были известны и целебные свойства коры и листьев дуба. Дуб широко использовался в знахарстве, при заговорах от дурного сглаза. Наконец, исключительное значение дуба в повседневной бытовой практике, а также отмеченная распространенность дубовых лесов на территории Абхазии, обусловили наличие большого числа топонимов, в основе которых лежит данное наименование. (Бармышь адж).
Одним из главных источников обожествления дубового дерева было его свойство привлекать к себе молнию, а все, что было связано с ней, а точнее – с великим богом молнии Афы, у абхазов было сакральным. Тем не менее, в определенной ситуации побеждали вполне практические соображения. Так, абхазы, срубали любое дерево этой породы, если оно росло вблизи усадьбы, чтобы обезопасить себя от удара молнии [6, 366].
В этом отношении дубу абхазы противопоставляют грабовое дерево. По представлениям народа, молния никогда не ударяет в него. Руководствуясь этим убеждением, абхазы никогда не вырубали граб, если он рос вблизи дома, и, наоборот, если он рос поблизости, его специально высаживали.
Вера в граб, обладающий силой отвратить молнию, была настолько велика, что по представлениям абхазов, достаточно было сделать какую-то часть дома из граба, чтобы обезопасить его обитателей. Если же в дороге путника заставала гроза, он должен был найти грабовое дерево и спрятаться под ним. Грабовые рощи, наряду с дубовыми, были у абхазов излюбленным местом для проведения фамильных и общинных молений.
Весь комплекс этнических религиозных представлений, который А. Крылов обозначает как «абхазская религия» [7],получил сильнейший стимул для реанимации в период грузино-абхазского конфликта 1992-1993 гг. Трагические изменения социального и культурного ландшафта привели к коренной переоценке ценностей. Война катализировала «возрожденческий» процесс: большинство абхазского населения стало проявлять повышенное внимание к вопросам сохранения родного языка, изучения истории и культуры. Одной из ведущих культурных «утопий» становится неоязычество. Языческие обряды практиковались в Абхазии и раннее, но они носили не столь яркий характер. В настоящее время, спустя определенный промежуток времени, наложивший тяжелый отпечаток на жизнь абхазского народа, и, несмотря на активную христианизацию и исламизацию в республике, абхазы все чаще отождествляют себя с язычниками, используя в своей жизни языческие обряды, основным из которых является культ поклонения деревьям и священным рощам. Абхазы по-прежнему неразрывно связывают свой быт и культуру с живой природой, которая является олицетворением божественного.
Одним из главных ежегодных культовых мероприятий у абхазов является День сотворения мира и обновления, 13 – 14 января, праздник, которые абжуйские абхазы называют Ажирныха, а бзыбские – Хачхама; фактически, это Новый год по старому стилю. В этот праздничный вечер в «большой дом» – родовое гнездо – съезжаются семейные братья, сестры, племянники чтобы вместе, всем родом, встретить Новый год. В тех семьях, где имеются культовые кузни, основные ритуальные действия проводятся именно там.
Культовая кузня – это не настоящая рабочая кузня, а ее имитация. Зачастую это был небольшой навес, где были собраны миниатюрные наковальня, клещи и молоточек, которые вместе называются «тремя руками» (хнапык). Накануне праздника, вечером перед закатом солнца молельщик, он же, как правило, и глава семейства ведет жертвенное животное (козла) за рога к кузне, за ним шествуют все его родственники. Войдя в кузню и обнажив головы, все становятся вокруг наковальни. Молельщик произносит молитву в честь божества кузни и кузнечного ремесла Шашвы, прося «ниспослать им тепло очей своих». После этого все возвращаются в дом, режут жертвенного козла, а на каждого представителя мужского пола режут еще и по петуху.
Весной и в начале лета проводятся ащизныхара – моления о благоденствии и урожае. Это моление может проводиться в двух вариантах. В первом случае оно является фамильным, в нем принимают участие исключительно однофамильцы, причем многочисленные сородичи съезжаются в свое родное село со всей Абхазии и даже с других регионов. . Иногда в церемонии принимают участие и приглашенные в качестве гостей мужчины из других, проживающих в селе фамилий.
Женщины и дети стали допускаться на данное мероприятие относительно недавно, в конце XIX века. Раньше женщины принимали участие только в молении, а уже в советское время они стали участвовать в ритуальном пиршестве (но за отдельным столом).
Традиционное моление абхазов обязательно включает в себя общее ритуальное застолье. Оно состоит из нескольких «чистых» ритуальных блюд: вареное мясо, абыста (мамалыга), соль, аджика и «чистое» (без сахара) вино. В настоящее время после совершения жертвоприношения чаще всего готовится тут же, рядом с местом моления.
По наблюдению А. Крылова, исследователя современной религиозной ситуации в Абхазии, в этно-религиозной практике огромную роль играют традиционные святилища-аныха, которые оберегают и защищают Абхазию. Святилищ семь, поэтому их совокупность называется бжьныха («семь святилищ»). К настоящему времени возобновлена деятельность пяти из них. В Бзыбской Абхазии – это Дыдрыпшь-ныха, Лдзаа-ныха, Лых-ныха, в Абжуйской – Лашкендар-ныха и Елыр-ныха [6, 373].
Шестое святилище – Инал-куба – находится в горной долине Псху, населенной ныне русскими, которые называют Инал-куба «святой горой». Они считают, что там запрещено охотиться и еще помнят о том, как абхазы приходили в это место и совершали там жертвоприношения [6, 373].
По поводу имени и расположения седьмого святилища единого мнения не существует. Некоторые указывают, что таковым является Бытха – древнее святилище убыхов. Гораздо реже в качестве седьмого святилища называют Аиаргь-Лапыр-ныха, Геч-ныха и другие. В состав бжныха могли включаться различные абхазские святилища, но при этом было обязательным сохранение их общего сакрального числа семь.
Святилище Дыдрыпшь-ныха оставалось единственным из семи главных абхазских святилищ, которое продолжало функционировать непрерывно в течение всего советского периода. Ныне из входящих в число бжьныха действующими святилищами являются Дыдрыпшь-ныха, Лдзаа-ныха и Лых-ныха, Лышкендар-ныха и Елыр-ныха. Семь главных святилищ являются «братьями» и «сестрами».
С общением родственных аныха между собой связываются различные явления в атмосфере (полеты по небу огненных шаров). Считается, что при помощи атмосферных явлений аныха могут показывать людям свое отношение к происходящему. По рассказу верховного жреца Абхазии Заура Чичба, в начале грузино-абхазской войны «от горы Дыдрыпшь исходили лучи, указывавшие в сторону занятой грузинами Гагры». После того, как Гагра была освобождена, «лучи стали показывать в направлении Сухума», который продолжал удерживаться грузинскими войсками.
Главные святилища покровительствуют более мелким – аныхарта. Аныхарта это «чистое место для моления». Они имеются почти в каждом селе. Это фамильные и поселковые места молений, а также семейные (символические кузни, обладающие сакральными функциями) [6, 373].
Существенное различие между аныха и аныхарта состоит в том, что культовые действия в главных святилищах могут осуществляться только жрецами. При этом жрецами семи главных абхазских святилищ могут служить только представители определенных жреческих фамилий: Гогуа (Лдзаа-ныха), Харчилаа (Лашкендар-ныха), Чичба (Дыдрыпшь-ныха), Шакрыл (Лых-ныха) и Шинкуба (Елыр-ныха). Что касается аныхарта, то моление здесь проводится не жрецом, а простым молельщиком из числа местных жителей, который может исполнять свои функции пожизненно, но они не закреплены за определенными фамилиями.
Важную роль в традиционной религии абхазов играет принцип внутренней и внешней «чистоты», который постоянно присутствует во время традиционного моления: люди должны приходить чистыми и празднично одетыми. Перед началом церемонии молельщик умывает лицо и руки, иногда полощет рот. Это все повторяют присутствующие. В жертву может быть принесено только «чистое» животное, которое должно быть без изъянов, упитанное, здоровое. Чаще всего это молодой бычок, реже – козел, в некоторых случаях – баран или петух. Жертвенное животное должно быть мужского пола, потому что Бог и Дыдрыпшь – мужчины [6, 374].
Что касается жрецов, то они в настоящее время могут быть одеты в одежду любого цвета (раньше – только в белое). Во время моления жрец расстегивает ворот своей рубахи и снимает пояс. Жрецы не могут назначать оплаты за свою деятельность, так как это считается грехом.
Итак, основная задача святилищ – это защита Абхазии от внешних врагов. Ежегодно в каком-либо из главных святилищ проводится благодарственное моление за заступничество и поддержку в грузино-абхазской войне. Кроме того, аныха выполняет важную функцию в регулировании социальных отношений внутри абхазского этноса.
Данная в святилище клятва считается священной, ее нельзя нарушать ни при каких обстоятельствах. У абхазов есть убеждение, что после принесения ложной клятвы человек может либо погибнуть на месте, либо кара обрушится на его близких.
Сейчас к помощи сверхъестественных сил аныха довольно часто прибегают работники милиции, прокуратуры и суда. В тех случаях, когда правоохранительные органы не в силах доказать вину подозреваемого, его посылают в святилище для принесения очистительной присяги. Если он поклянется там в своей невиновности, это считается достаточным основанием для того, чтобы снять обвинения. Это распространяется только на абхазов, а не на представителей других национальностей. Конечно же, проводимые ритуалы в священных местах в наше время очень упростились, но, тем не менее, традиционные социальные институты и религия абхазов находятся в неразрывном единстве и определяют собой содержание абхазской национальной идентичности.
В современных условиях традиционная религия играет в обществе важнейшую стабилизирующую роль. В проводимых молениях и общем ритуальном застолье абхазы начинают принимать участие с раннего детства, что способствует как сохранению влияния традиционной религии, так и укреплению фамильно-родовых структур.
Представители нынешнего государственного руководства Абхазии регулярно принимают участие в ежегодных благодарственных молениях, проводимых в различных святилищах. Однако, самым важным святилищем, как показывает практика, является Дыдрыпшь. Например, на инаугурации президента Абхазии В.Г. Ардзинба, состоявшейся 6 декабря 1999 г., присутствовал только жрец святилища Дыдрыпшь, который был официально представлен в качестве верховного жреца Абхазии.
Современные абхазы как христиане, так и мусульмане, исповедуют сейчас «абхазскую веру», подразумевая под этим именно традиционную религию своих предков, представляющую собой автохтонную религию, которая сложилась у абхазов в процессе их исторического развития без формообразующего воздействия мировых религий.
На наш взгляд, культивирование «друидических» и иных древних абхазских верований в XX – первом десятилетии XXI в. имеет непрерывную историю. Можно считать, что перед нами, пусть и сильно трансформированное, но все-таки аутентичное явление традиционной культуры. Представляется, что для большей части абхазов подобное «возрождение» полузабытых форм культуры мыслится как реанимация старых традиций, как обращение к истокам.
Следование этническим культам и их коллективное и общенациональное отправление были почти полностью приглушены конфессиональной политикой царской администрации после Кавказской войны (после 1864 г.) и радикальным атеизмом советского времени. Друидические и иные этнические культы были локализованы в фамильно-родовом пространстве. Здесь они сохранялись и из этих источников были востребованы в общеабхазское культурное пространство в конце 80-х – начале 90-х гг. XX в.
Общеабхазский национальный статус друидизм приобрел в ситуации военной опасности, нараставшей до степени угрозы этническому существованию. Президент В.Г. Ардзинба, выходец из мусульманской семьи, прикладывал значительные усилия для консолидации абхазского общества на основе осознания ценности традиционной абхазской культуры, важнейшей частью которой являются этнические традиции.
В настоящее время Абхазия представляет собой один из немногих регионов мира, где в значительной степени сохраняются традиционные этнические воззрения и осуществляется культовая практика.
Традиционный комплекс в настоящее время представлен сакрализованными объектами: аныха (святилище), священные рощи и деревья, культовые кузни. Сохраняются, пусть и в усеченном виде, представления о том, каким должно быть священнодействие, обряд поклонения деревьям и священным рощам. Более того, сохраняя связь между представителями особенных, наделенных жреческими функциями фамилий и основными святилищами. Существует также иерархия святилищ, среди которых общенациональный статус закреплен за Дыдрыпшь-ныха. На семейно-родовом уровне сохраняется обычай жертвоприношения и ритуального пиршества. Вместе с тем очевидно, что в настоящем произошло существенное обеднение обрядности, утеря ряда элементов, несущих в себе необходимую для целостного понимания традиции семантику. Так практически полностью забыты культовые песнопения и танцы. Новационным и привнесенным за последние два десятилетия являются включение женщин и детей в обрядовые действа; возможность отправления культа вне пределов традиционной локализации сакральных объектов; утеря необходимости облачения в национальные костюмы во время молений; отсутствие оружейной атрибутики в данном мероприятии. Наиболее «модернистским» выступает стремление общества закрепить за основными этническими культами и сакральными объектами статус национальной религии (традиции).
Примечания
1. Прокопий из Кесарии., Война с готами. Пер. с греческого С. П. Кондратьева. – М., 1950.
2. Меликсет-Беков Л. М., Pontica Transcaucasica Ethnica (по данным Миная Медичи от 1815-1819 гг.) // Советская этнография. № 2. 1950.
3. Броневский С., Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. – Нальчик: «Эль-фа», 1999.
4. Вейденбаум Е. Г. Священные рощи и деревья у кавказских народов. Кавказские этюды. – Тифлис, 1901.
5. Акаба Л. Х., Исторические корни архаических ритуалов абхазов. – Сухуми, 1984.
6. Абхазы. Ред. О. Х. Бгажба, Ю. Г. Аргун. М.: «Наука», 2007.
7. Крылов А., Религия современных абхазов: реликт прамонотеизма. Электронный ресурс / Режим доступа: http://www.abkhaziya.org/server-articles/article-8394d0a879884f4a214c6c4f3d0941b0.html
(Опубликовано: Вторичные формы традиционной народной культуры. Материалы научно-практической конференции (Краснодар, 26-27 ноября 2010 г.). Краснодар, 2010.)
(Материал взят с сайта: http://www.kkx.ru.)
