Главная » Алфавитный каталог авторов » Ш » В. Шария. Статьи

Виталий Шария

Статьи:

• Рана души незаживающая (PDF; 1,94 Мб)
  (Советская Абхазия. 31.09.1988)
• Сезон кровавых дождей
• Гагрский Диоген
• Жизнь и смерть Юрия Воронова
• Загадка фамилии Чачба
• Наша маленькая Одесса
• Осторожно, провокация!
• Осторожно, проходимец!
• Постсоветская журналистика Абхазии
• Прервалась связь времен
• Развод по-русски с абхазским акцентом?
• Судьба абхазского "Марадоны"
• У подножия Дыдрыпшныха
• Фамилия, которая говорит сама за себя
• Как я «погиб смертью героя»
• Человек, который приближал независимость Абхазии

Сезон кровавых дождей

Автор этой статьи — заместитель главного редактора газеты "Республика Абхазия" — предложил свой материал по телефону сквозь помехи и шум телефонного пространства. Может быть еще и от этого возникло ощущение, что звонил Виталий из дру­гого мира, который кажется нереапьным и фантастичным, если смотреть на него из спокойной мирной жизни.
Что такое война в конце ХХ века? Как писать о ней? Можно — по горячим от крови следам, с болью и мукой, еще не придя в себя от пережитого. Можно — спустя десятилетия, разложив все по историческим полкам. Виталий Шария пишет о войне, которая еще не прекращена* (* На момент сдачи номера в печать. — Прим. ред.). Поэтому вполне возможно его дневниковые записи покажутся кому-то субъективными. Однако мы считаем возможным опубликовать этот материал потому, что в нем, на наш взгляд есть главное — понимание, что на "той" стороне та­кие же люди, с такими же желаниями, стремлениями к счастью, миру, жизни... И это как ни что другое дает надежду, что вой­на прекратится. У каждого поколения бывших советских людей была своя война: гражданская, Отечественная, "афганская"... В наших силах порвать порочный круг.

Вероника Марченко

Агония "империи зла" оказалась на удивление короткой, но зло сконцентрировалось в агонизирующих, отпочковав­шихся окраинах империи. Вот еще одна частичка бывшего Советского Союза дождалась своей участи — быть ввергнутой в хаос беспросветного кровавого конфликта — Абхазия. Та са­мая кипарисово-олеандровая Абхазия, про которую Чехов когда-то писал, что ее природа удивительна "до бешенства и отчаяния", и которая рождала вдохновенные строчки у Исаака Бабеля и Константина Паустовского, Осипа Мандельштама и Мариэтты Шагинян, та самая, топонимы которой — Гагра и озеро Рица, Новый Афон и Пицунда — не у одного поколения совграждан ассоциировались с вензелями белых букв на черно-­белых и цветных фотографиях, навевающих в долгие зимы сладкий курортный сон, теперь они фигурируют исключи­тельно в сводках военных действий...
Одну за другой память выхватывает картинки из увиденного и пережитого за последние месяцы — начиная с 14 августа, дня, который для сотен тысяч жителей Абхазии воспринимается те­перь так же, как для всех нас, бывших соотечественников, — 22 июня.
...Пляж на гудаутском берегу. На обращенной к морю стене здания турбазы, где я и несколько моих коллег-журналистов живем вместе с абхазскими ополченцами и членами интерна­циональных отрядов с Северного Кавказа, большими пластиковыми буквами, прибитыми к деревянным рейкам, выведено наивное и так щемящее сейчас сердце: "Пусть всегда будет солнце". Солнце и впрямь, хотя уже конец августа, припекает вовсю. В окрестных садах наливаются гроздья винограда. Золо­тая в Абхазии пора... Рядом со мной загорают, играют в карты недавно пришедшие из боя чеченцы, кабардинцы и адыгейцы. А несколько человек из них — сущие мальчишки — с радос­тными криками "катаются" в море на волнах, подпрыгива­ют, отталкиваясь от гладкого в этих местах грунтового дна. Словом, идиллическая картина — если бы не сложенные тут же, на гальке, автоматы; если бы не канонада, которая доносится слева, со стороны Гагры; если бы не маленькое черное облако, которое поднимается на эшерском берегу, там, где нефтебаза, все увеличиваясь в размерах.
...Я на передовой в Нижней Эшере, у моста через Гумисту. Ре­шаюсь вместе с телеоператором и фотокорреспондентом отправиться к самому берегу, там, где стоят два подбитых танка Госсовета Грузии. Для этого надо перебежать несколько опасных участков, которые простреливаются снайперами с той сто­роны. Бородатый ополченец инструктирует нас, и мы, вслед за ним, по очереди, пригнувшись, бежим через асфальтирован­ную дорогу к мандариновой плантации. Вокруг цвенькают пу­ли. Потом под защитой мандариновых кустов, пробираемся к реке. Танки стоят под высокими пролетами моста, будто ли­шенные жизни чудовища из сказки. Щелкают и стрекочут ка­меры, а я все смотрю на вывалившееся из люка изорванное пулями тело танкиста... Ополченец Руслан 3., который привел нас к танкам, рассказывает, как он с ребятами поджигал тот, что стоит сейчас под самым мостом. Они были вооружены только бутылками с зажигательной смесью, которыми "в лоб" танк не возьмешь, и поэтому, забравшись на мост начали забрасывать его сверху... Вспоминаем о том, что грузинская сторона обвинила абхазскую в нарушении перемирия, и шу­тим: не иначе как абхазы перебрались на ту сторону реки и сами перетащили сюда танки... На мандариновых деревьях вокруг — зелененькие плоды будущего урожая. Найдется ли кому его убирать?
...Слышу крики ужаса, подбегаю и склоняюсь вместе с ос­тальными над лежащим. Вместо шустрого и улыбчевого опол­ченца по фамилии Джелия из села Гуп на земле распростерто нечто бесформенное. Оторванная взрывом противотанковой гранаты рука его валяется неподалеку. Из бока вместе с тканью гимнастерки вырвано мясо, и что-то красное на этом месте тяжко вздымается и опадает. Он продолжает еще дышать, хотя, конечно, уже ничего не видит и не слышит.
...Стою у окна в своем номере на турбазе и смотрю, как отвес­ная стена дождя делает белесыми здания большого жилого до­ма на против, гнущиеся под ветром верхушки молоденьких кипарисов... И вспоминаю, как ночью, в проливной дождь, со двора турбазы, натужно урча, уходили автобусы с ребятами — в бой... И еще вспоминаю, как на моих глазах одного парня на передовой ранило осколком снаряда. Тоже шел дождь, и кровь его, смешиваясь с небесной водой, сбегала на землю темно-розовым ручейком. А еще — малыша, плачущего над матерью, которая упала сраженная прилетевшей издалека пулей: "Мама кровью заболела!"
...В селе Мгудзырхва хоронят санинструктора абхазского опол­чения студентку 4-го курса АГУ двадцатилетнюю Лианелу (Ли­ку) Топуридзе. Прекрасные тонкие черты лица, светлые локоны волос... Говорят, очень веселая была, петь любила, танцевать. Грузинка по происхождению, она выросла в абхаз­ском селе, в семье, где ни для кого в этот тяжкий час не воз­никло вопроса: на чьей стороне быть? Этой осенью она собиралась выйти замуж, даже свадебное путешествие с жени­хом наметили... Квартиру, где она жила с родными в Сухуми, разграбили. Все трое ее братьев, как и 60-летний отец, воевали защищая землю Абхазии. И она, обманув мать, поехала в Гудауту, попросилась в санинструкторы. 9 сентября они с подру­гой, тоже санинструктором, спустились на берег Гумисты и попали в засаду противника. У Лики был автомат, и госсоветовцы решили, что это снайперы. Подруге удалось уйти (Лика прикрывала ее отход), а ее схватили и потащили на другой бе­рег. Семнадцать человек ее поочередно изнасиловали. Вылома­ли ей пальцы, прострелили едва ли не каждый сустав в руках, низ живота... О том, что с ней было, она рассказала придя в сознание в сухумской больнице, куда ее доставили прохожие, но выжить не смогла.
Жених Лики (отец у него русский, мать грузинка) находился в момент начала войны в России. Когда вернулся в Сухуми, мать заставляла его, говорят, взять в руки автомат и идти воевать с абхазцами. Но он решил по-другому: будет мстить за Лику...
Но хватит, довольно. Эпизоды будут сменять и сменять друг друга, но как в этом бесконечном мелькании лиц, событий выявить суть данной войны, проникнуть в ее психологию, разгля­деть то, что творится во время ее в человеческих душах? Ну хотя бы в одной душе?.. Ибо, может, чтобы увидеть "войну из­нутри", проще всего заглянуть в себя?

16 августа

Война! Война!
Вот уже третьи сутки я пребываю в каком-то непонятном сос­тоянии. По ночам продолжают сниться "мирные" сны, а по ут­рам, просыпаясь, вспоминаю все и пытаюсь осмыслить, что же с нами произошло и что теперь ждет моих родных, друзей и знакомых в новой страшной жизни.
Когтистая смрадная лапа войны вырвала меня из самого, что ни на есть состояния кайфа, блаженной курортной расслабленности. Приближался к концу срок моей путевки в гагрском са­натории имени Челюскинцев. 13-го числа была поездка в многолюдную карнавальную Пицунду, "брызги шампанско­го"... Последний мирный день.
О том, что войска Госсовета Грузии перешли границу Абхазии и движутся к Сухуми, узнал в полдень 14-го в приморской кофейне Гагры. Потом телевидение передало: в Сухуми идут бои. Вечером того же дня мы, небольшая группа отдыхающих сана­тория, сидели на скамейке перед нашей столовой, и Маргарита Борисовна, довольно вздорная и претенциозная толстушка из Львова, сказала: "Ну, у нас тоже страстей хватает, но у нас лю­ди умнее — не стреляют друг в друга". Какая великолепная по своему самомнению и поверхности взгляда фраза! Не думаю, что в Абхазии средний интеллектуальный уровень ниже, чем на Западной Украине. Просто нашей гостье даже невдомек, какой сложный историко-демографический узел завязался к сегод­няшнему дню в Абхазии, с каким запасом энергии собственной правоты и непримиримости подошли к этому дню абхазы и грузины.
Как будто до нас в Абхазии здравомыслящие люди, наблюдав­шие за тем, что творится в Карабахе, Южной Осетии, Придне­стровье, не кричали, не вопили в этом году: "Только бы не война!" Многие невольно сопоставляли нынешнюю ситуацию с развитием событий в 1989 году, тех самых, которые привели к кровавой июльской стычке, но все же верилось, что нынче жители Абхазии научены горьким опытом и искра между наэлек­тризованными массами не пробежит. Увы, огонь был привнесен извне. И дал добро на это тот самый "миротворец" Шеварднадзе, с "эластичной" политикой которого многие в начале года связывали такие надежды...

18 августа

Что же делать? Отдыхающие санатория торопятся выехать до окончания срока путевки. (Один толстяк, недавно прибывший сюда с женой и дочерью, почему-то все время подходит ко мне: "Господин Виталий, уезжать нам или не уезжать?" Ему, видно, и денег, потраченных на путевки, жалко, и страх берет.)
Их вывозят на санаторном автобусе до Адлера, а там уже само­леты — в Москву, Киев, Львов... А мне хоть и ехать до дому каких-то два часа в другую сторону, но попробуй доберись туда через две линии фронта (с сегодняшнего утра Гагру уже контролируют грузинские войска). Да и стоит ли соваться в заня­тый госсоветовцами Сухуми?
Последние дни я больше всего общаюсь с Павлом Логуа, председателем беслахубского колхоза и бывшим начальником Гагрской милиции — единственным, кроме меня, абхазцем, который остался из отдыхающих санатория. Ходим вместе смотреть теленовости из Москвы, Абхазское телевидение (пока оно выходило в Сухуми, до эвакуации его в Гудауту), а в пере­рывах рассуждаем о том, что нас ждет. В какой-то момент он даже предположил: второе махаджирство*. (* Выселение большей части абхазского народа в XIX веке в Турцию и другие страны Ближнего Востока.)
Но это, конечно, исключено — как-никак на дворе конец XX века. И бериевские времена, с их попыткой насильственной ас­симиляции абхазов, переводом абхазских школ на грузинский язык обучения и т.д., тоже вряд ли вернутся, ибо все это было возможно только в рамках сталинской системы тотального подавления личности. Тем более, если уж абхазцы взялись за оружие, они его так просто не сложат.
Ну, а если войска Госсовета все же возьмут под свой контроль всю территорию Абхазии... Вчера, мы с Логуа принялись фантазировать, кто как поведет себя в этой ситуации.
Я сразу вспомнил небезызвестного сухумского журналиста Льва Гольдинова, который начинал свою бойкую литдеятельностъ еще в 30-е годы и которого я неплохо знал в конце его жизни. Фазиль Искандер так "воспел" его в своем "Сандро из Чеге­ма": во времена, когда в Абхазии брали верх абхазцы, он под­писывался псевдонимом "Гольдба", когда грузины — "Гольдбидзе", а когда среди грузин особенно усиливалось мег­рельское "крыло" — "Гольдбия". Так вот, не исключено, что мы и сейчас увидим вокруг себя нечто подобное (бедная Абха­зия, неужели ты обречена на постоянное чередование этих "усилений"!).

23 августа

Помнится, меня долго занимал один сюжет, навеянный расска­зом Рената Карчаа — ныне депутата ВС Абхазии, а тогда еще студента Абхазского университета — о том, как он в июле 89-го пробивался из города домой на машине с каким-то грузином через абхазские и грузинские пикеты: на первых говорил он, на вторых — его попутчик; только благодаря этому и проехали. И вот — повторение один к одному той ситуации уже с моим собственным участием.
История того, как 20-го я выбрался из Гагры в Гудауту, чем дальше, тем все больше кажется фантастичной. Не иначе как Бог послал мне этого зугдидского парня, который притормозил свой мотоцикл у гагрского вокзала, рядом с толпой тщетно жаждущих выехать: "Есть одно место до Сухуми". Н-да, что значит оказаться в нужное время в нужном месте и еще, что также важно, — с вещами... И как вовремя я проскочил... Сейчас на отрезке Гагра — Бзыбь уже ни за что не проедешь — идет постоянная стрельба. Такая же, как 20-го на подступах к Суху­ми, отчего мы с моим спасителем (впрочем, я тоже, учитывая некоторые эпизоды, был его спасителем) и вернулись уже в ве­черних сумерках в Гудауту — он остался у каких-то родственников, а я отправился на поиски предпологаемого пресс-центра Верховного Совета — и нашел его.

Как и предполагал, сюда, в Гудауту, выехали многие из нашей редакции. Именно те, про кого я думал. Уже на следующий день, 21-го, мы выпустили на базе гудаутской районной типог­рафии малоформатный, на двух страницах номер "Республики Абхазии". Одновременно работаю в пресс-центре.
Здесь, безусловно, наиболее приемлемо сейчас для меня.
Жить в Сухуми и бояться выйти на улицу, ложиться спать каж­дый раз думая: вдруг сейчас за тобой придут? Или находиться где-нибудь вне Абхазии, в безопасном месте, но постоянно му­чаясь от мысли, что "дезертировал", "сбежал"? Нет, тут я на своем месте, при деле, среди своих, а если что... на миру, как говорится, и смерть красна.

25 августа

Постепенно, будто толчками-озарениями (иной раз кажется, что все происходящее вокруг — кошмарный сон) приходит понимание того, на пороге какой катастрофы, сравнимой дей­ствительно разве что с махаджирством, стоит абхазский народ. А может, это даже можно сравнить с 1915 годом для армян, который вспоминают как классический пример геноцида. Ко­мандующий войсками Госсовета Грузии в Абхазии — Гия Каркарашвили заявил в полном ярости и угроз выступлении по сухумскому, "оккупационному" телевидению (а ведь во время встречи с ним в феврале в Сухуми у меня сложилось о нем совсем иное впечатление — как о весьма разумном, даже ин­теллигентном молодом человеке): пусть в Абхазии погибнет 100 тысяч грузин, но зато погибнут и все 97 тысяч абхазов. Это, надо понимать, включая грудных младенцев и столетних стариков... Парень явно не дипломат, но ясно и другое, что у многих его соратников на уме — у двадцатисемилетнего "бригадного генерала" на языке.
Что происходит в последнее время с грузинским народом? Нет, я, конечно, никогда не соглашусь с тем абхазским ополченцем, который ораторствовал позавчера на передовой в Нижней Эшере: "Как с ними можно вместе жить? Это все равно, что в одной постели с удавом спать" (типичное этническое ослепле­ние, обусловленное неразвитостью духовного мира). Дело в другом. "Люди как реки", сказал Лев Толстой. Ну, а к народам это можно отнести даже с меньшими оговорками. Сегодня чи­тал случайно попавшую в руки "Зону" Сергея Давлатова в жур­нале "Октябрь" и наткнулся на очень созвучные моим размышлениям строчки: "Зло определяется конъюнктурой, спросом. Функцией его носителя. Кроме того, фактором случайности. Неудачным стечением обстоятельств. И даже — пло­хим эстетическим вкусом. Мы без конца проклинаем товарища Сталина и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов? (Эта цифра фигурировала в закрытых партийных документах). Дзержинский? Ежов? Абаку­мов с Ягодой? Ничего подобного. Их написали простые совет­ские люди. Означает ли это, что русские — нация доносчиков и стукачей? Ни в коем случае. Просто сказались тенденции ис­торического момента. Так что упаси нас Бог от пространственно-временной ситуации, располагающей ко злу..."
Да, ясно же, что сегодняшние немцы, живущие в одной из самых демократических стран мира, и те, из третьего рейха, это не два разных народа, это просто одна и та же река в разных местах ее течения.
Грузинский народ (геополитические масштабы здесь, конечно, несравнимы) к концу XX века подошел с таким же "предощущением" национального возрождения и подъема, что и немецкий к началу этого столетия. Спасшись двести лет назад за "гранью дружеских штыков", нация окрепла и постепенно внутри ее забродили силы, мечтой которых было освобождение от российской зависимости. Первая попытка не удалась. В течение семидесяти лет этот котел был наглухо закрыт чугунной крышкой советского тоталитаризма. Между тем у грузин были реальные основания гордиться не только поэтическим гением Руставели, но и современными талантами в самых различных областях. А взять того же Сталина — думаю, даже у многих активистов грузинского национально-освободительного движения, тех, для кого он был идейным противником, глубоко враждебной личностью, не могло не плескаться на донышке сознания гордость за то, что представитель такого небольшого в масштабах планеты народа (0,1 процента населения Земли) оказался одним из вершителей су­деб мира в XX столетии!
...Все чаще, увы, в грузинской прессе стали появляться вызыва­ющие неловкость хвалебные самохарактеристики, рассуждения об особых качествах "грузинского менталитета". Наряду с этим уничтожительные оценки некоторых других народов, исторические материалы с обоснованием справедливости территори­альных претензий к соседям... (Впрочем, все ведь это я пишу ни на минуту не забывая о своих друзьях-грузинах, к которым питаю искреннюю любовь и уважение, о своем восхищении многими грузинскими книгами, кинофильмами, песнями...)
В начале 92-го, после свержения Гамсахурдиа, в Грузии наблю­дался короткий период "покаяния". В газете "Свободная Грузия" я раз за разом читал совершенно невозможные в ней раньше статьи с беспощадным анализом болезни, именуемой "агрессивный национализм". Но что-то мешало радоваться, может быть, понимание того, что так быстро этой болезнью не переболеешь? Ведь дело отнюдь не только в Гамсахурдиа, кото­рого по недавней советской традиции легко было сделать и сделали средоточием и источником зла. Гамсахурдиа ушел, но куда денешь сознание всех тех (необязательно его сторонников), которые находили разумным ограничение рождаемости среди нацменьшинств в Грузии двумя детьми, кто искренне считал, что убить грузина — неизмеримо больший грех, чем кого-то еще?... И очень скоро в той же "Свободной Грузии" стали раздаваться реплики: не хватит ли нам (в том числе в за­явлениях Госсовета ) этого самого покаяния?
Поскольку независимости Грузия, как и другие бывшие союз­ные республики, добилась относительно быстро (Россия сейчас такой же "больной человек Европы", каким в XIX веке была Турция), а для территориальных претензий к соседям, она слишком слаба* (* Впрочем, спустя несколько недель после этой записи, мне довелось рассматривать найденные у военнослужащих войск Госсовета геогра­фические карты, на которых к Грузии были "присовокуплены" терри­ториальные приобретения, — по куску от России, Турции, Армении, Азербайджана...), легко можно было предположить, что весь не­растраченный запас энергии национализма обратится на "внутренние проблемы".
А одна из главных проблем здесь — Абхазия.

26 августа

Прочитал вчерашнюю запись и задумался: а что сейчас пред­ставляет из себя течение реки, именуемой "абхазский этнос"? На протяжении более чем 12-вековой истории своей государ­ственности Абхазия знала, как водится, и периоды расцвета, усиления, и времена упадка, порабощения соседями. В эти дни я не спеша познакомился со статьей своих хороших знакомых Валерия Кварчиа и Темура Ачугба в купленном еще в Гагре последнем номере альманаха "Литературная Абхазия". И хотя и раньше немало читал по абхазской истории, кое-какие циф­ры там стали для меня откровением. По многим источникам, в том числе и грузинским, численность абхазов, в середине XVII века доходившая, оказывается, до 600 тысяч, к 1770 году уменьшилась до 400 тысяч. Согласно книге С. Броневского (1823 г.) в начале XIX века абхазов было 300 тысяч и среди кавказских народов они стояли на втором месте после грузин, число которых доходило до 720 тысяч.
Как же так получилось, что если численность других народов за последние два века многократно увеличилась (грузин — до 4 млн.), то число абхазов на их родине, наоборот, сократилось до ста тысяч? К гибели почти половины населения Абхазии привела эпидемия чумы в 1811—1812 годах. А главное — на протя­жении всего XIX века новые и новые волны переселения в Турцию (абхазский народ оказался тогда как зерно между жерновами двух империй — Российской и Османской), самые опустошительные из которых пришлись на 60—70-е годы. И, вне сомнений, одна из причин этих переселений — независимый характер народа. Порой при взгляде на новейшую историю аб­хазов мне приходит на ум известный в литературе образ потомка некогда знатного, но обедневшего рода, который считает своим долгом держаться на равных с сильными мира сего. Ведь знаменитое Лыхненское восстание 1866 года, повлекшее за со­бой самую сильную волну махаджирства, неслучайно называют "странным". Не против невыносимых условий жизни восстал народ. Там все было на эмоциях — люди возмутились неуваже­нием к ним царских чиновников, которые при проведении здесь крестьянской реформы не потрудились изучить особе­нности сословных отношений в Абхазии, фактически не знав­шей крепостной зависимости. "Безумство храбрых" толкнуло их на схватку с могущественной империей.
В том же номере "Литературной Абхазии" прочитал выдержку из статьи в газете "Голос трудовой Абхазии" за 4 марта 1992 го­да: "Те национальные потрясения, которые пережил абхазский народ в виде трех переселений абхазских племен в Турцию, значительно истощили и обессилили нацию и опустошили и обессилили страну. Эти кровопускания из абхазской нации свели на нет их бунтовщический характер". Однако, дальней­шие события показали, что отнюдь не навсегда...
Меня давно гипнотизирует магия некоторых цифр: числен­ность абхазов на их родине относилась к численности грузин как один к сорока, а тех, в свою очередь, к численности рус­ских тоже как один к сорока. И еще: в 1886 году абхазы состав­ляли в Абхазии 86 процентов населения, а в 1926 — уже только 26... И именно в те десятилетия уходят корни возникновения нынешней тупиковой ситуации в абхазо-грузинских отношени­ях. В конце прошлого века обезлюдевшая после махаджирства Абхазия из страны моноэтнической превратилась в многонаци­ональную. И доминирующим элементом здесь постепенно стал грузинский: в 1886 году — 6 процентов населения, в 1926-м — 32, в 1989 — 46. Происходило это как за счет интенсивной миграции и ассимиляции населения юго-восточной Абхазии, так и за счет организованного Берией (подчас насильственно­го) переселения крестьян из Западной Грузии. Парадокс: са­мым весомым аргументом грузинской стороны в спорах о будущем Абхазии является то, что грузин сейчас в Абхазии в два с половиной раза больше, чем абхазов, но именно в том-то и обвиняет официальный Тбилиси абхазская сторона — в неиз­менном проведении политики, которая способствовала возникновению данной ситуации.

10 сентября

Сегодня утром меня потрясла весть о гибели Саши Бардодыма* (* Молодой московский поэт, на следующий день после начала войны прилетевший в Абхазию воевать за ее свободу, входивший в Орден Кур­туазных Маньеристов (см. "Юность", № 4-5, 92 г.)). Убит вчера вечером... Какая нелепая страшная смерть... Ох, недаром сжалось у меня сердце, когда впервые увидел его в пресс-центре (он принес тогда свои стихи "Дух нации") — с автоматом, двумя гранатами за поясом: "Тебе-то зачем сюда, в самое пекло?" То, что абхазцы воюют — их патриотический долг, иначе как молодой парень в глаза соседям посмотрит? Но что заставило его? Неужели только то, что учился в абхазской переводческой группе Литинститута? Нет, конечно. Просто Абхазия давно стала для него не объектом профессиональных интересов, а второй родиной и просто он был Поэтом — романтиком в наивысшем смысле этого слова, как и Байрон, погибший когда-то, сражаясь за свободу Греции. Помню, увидел его на днях в холле перед телевизором... боси­ком. "Ты чего это разулся?" — обратился к нему шутливо. И тут же осекся, увидев кровь на его обильно смазанных облепи­ховым маслом ступнях. "Три дня по горам ходили, — как всег­да немногословно, чуть заикаясь, ответил Саша. — Ущелье оказалось "запертым", пришлось кружным путем выбираться". А позавчера... Ну да, это было позавчера вечером. Он сидел пе­ред телевизором в том же самом холле, и я, подсев рядом, хлопнул его по плечу: "Не думаешь ли после войны переквали­фицироваться из поэтов в прозаики? Ведь проза больше подхо­дит для описания всего того, что здесь увидел". "Да, есть кое-какие прикидки, — кивнул он, — попробую написать для английского журнала "Гардиан"".

21 сентября

Шеварднадзе не устает повторять в своих заявлениях: "Грузин­ская земля едина и неделима. Пока жив хоть один грузин, ни один клочок не будет оторван от Грузии". Интересно, что бы он сказал, если б ему предложили прокомментировать публикации в грузинской прессе 70—80-х годов прошлого века с призы­вами заселять освободившиеся "черкесские и абхазские земли"! Ведь нигде, ни в одной строчке авторы тех публикаций не го­ворят, что это — "исконно грузинская земля". Такое бы тогда и в голову никому не пришло. Просто писали: у нас малозе­мелье, а там хорошая земля, давайте же занимать, пока другие не заняли...
Как метко сказал великий циник от политики Бисмарк: "Дайте мне сегодня захватить эту территорию, а завтра я приведу вам тысячу доказательств, что она мне всегда принадлежала". И то сказать — каково в Грузии примириться с мыслью, что такой лакомый кусок — половина ее черноморского побережья, с лучшими курортами — это вовсе и не ее территория, что есть абхазы, народ совсем другой, абхазо-адыгской языковой груп­пы, который жил там испокон веков, и что есть Абхазия!
Как тут не вспомнить эпизод из рассказа Фазиля Искандера "Начало", когда вузовский работник, рассматривая документы абитуриента, спрашивает вдруг: "Абхазия — это Аджария?" "Нет, — несколько удивленно отвечает тот. — Абхазия — это Абхазия". Увы, опровергнуть искреннее убеждение тех, кто твердит "Абхазия — это Грузия", оказалось гораздо трудней. Чего тут только ни идет в ход: и уникальная теория "двуаборигенности", про которую наш автор Вианор Капба написал как-то, что она сродни теории о возможности рождения ребенка от двух отцов, и постоянная апелляция к тому, что в Абхазии гру­зин почти половина... Так ведь и в Латвии "русскоязычных" почти половина...

28 сентября

Вчера вернулся из пятидневной поездки в Москву, на сессию ВС России. Хоть и намаялся во время обратной дороги — пришлось лететь в Адлер, а потом из Сочи морем на перепол­ненном катере полдня добираться в Гудауту — о поездке не жалею: все-таки очень тяжело психологически сидеть здесь безвылазно. И когда еще представится возможность выбраться куда-нибудь — с каким невеселым смехом вспоминаем мы сей­час о своих расчетах вернуться в Сухуми через неделю! Утонувший поначалу в пестром ворохе московских впечатле­ний, сейчас почему-то не идет из памяти один эпизод. Рассказывал там одной знакомой о том, что происходит в Абхазии, отвечал на ее расспросы, а присутствовавшая при этом в каби­нете дама среагировала вдруг в том смысле, что вот, мол, как где какая заваруха, все едут именно в Россию, нам на шею... Лишь потом подумал, что перед этим, сказав о себе, что я те­перь беженец, не уточнил: "беженец внутри Абхазии". А тогда вместо этого начал объяснять ей, что едут в Россию сейчас, в основном, русские, армяне, а не абхазцы...
И все же больно думать о том, что подобная точка зрения весьма распространена: снова, мол, эти южане чего-то там не поделили, а Россия-матушка принимай (что и как не поделили — это им совершенно неинтересно). При этом как-то забывается, сколько русских беженцев, голодных и холодных, при­ютила та же Абхазия в годы Великой Отечественной войны...

6 октября

Сегодня ночью войска Госсовета в районе поселка Гантиади (Цандрыпш) были опрокинуты абхазским ополчением. Часть их взята в плен, часть перешла границу России, часть рассе­ялась по окрестным селам. В шесть сорок утра на границе с Российской Федерацией, у моста через реку Псоу, был поднят государственный флаг Республики Абхазия.
В Гудауте люди целуются, поздравляют друг друга. И у меня резко изменилось настроение. Можно без конца играть роль жертвы, в твою защиту будут устраивать все новые митинги протеста, а что толку, если тебя в это время будут бить, бить и бить? Неужели не ясно, что вся команда — Шеварднадзе, Китовани, Иоселиани и их формирования — понимают только язык силы?

7 октября

Сегодня, когда подходили к пресс-центру, меня остановила незнакомая русская старушка, которая развешивала во дворе белье: "Скажите, это правда, что наши Сухуми взяли?" Жаль было гасить радостную надежду, светившуюся на ее лице, но пришлось разочаровывать. А пойдя своим путем дальше, заду­мался: "Наши!" Почему она сказала "наши"? Только ли потому, что живет в Гудауте?" Думаю, что большинство так называемого русскоязычного населения в Абхазии в сегодняшнем конфликте придерживаются "абхазской" ориентации. И не потому, конечно, что абхазы такие "хорошие", а грузины такие "плохие", а потому, что его толкает к этому логика развития межнациональных отношений. Помню, Н. В. так в 1989 году, на встрече с группой депутатов ВС СССР, охарактеризовала эту ситуацию: "Если в предыдущие десятилетия представители третьей стороны в Абхазии — русские, армяне, украинцы и другие — придерживались в момент обострения абхазо-грузинских противоречий нейтральной позиции, то теперь, в связи с подъемом в Грузии волны национальной нетерпимости, заметно качнулись к поддержке абхазов". Действительно, в тот период в Грузии стала очень ощутима тенденция к переводу на грузинский всего делопроизводства, в массовой информации усиливались призывы к свертыванию образования и печати на русском языке, "расцветал" бытовой национализм...
С абхазской стороны ничего подобного не было. Абхазы, доля которых в населении Абхазии составляет 18 процентов, даже если бы и захотели, не могли б оставить в ранге государствен­ного один абхазский язык и заставить его всех учить. Их, как и русских, армян, греков, вполне устраивает, что языком межна­ционального общения в Абхазии является русский, которым все они в достаточной мере владеют. Кроме того, уступая гру­зинскому населению по численности, абхазы в большей степе­ни заинтересованы найти в "третьей стороне" союзников и это предопределяет их более дружественное к "русскоязычным" отношение. Соответственно, и на отток в последние годы из Абхазии русского, армянского, греческого населения представители абхазской стороны смотрели иначе, чем грузинской, — как на уменьшение в численности естественных союзников... Ведь это же факт, что все общественно-политические и культурно-просветительные организации "третьей стороны", возникшие в последние годы в Абхазии, — русские "Славян­ский дом" и общество казаков, армянские "Крунк" и "Маштоц", греческий культурный центр в Сухуми и "Эльпида" в Гагре — "абхазской" ориентации.
Это не значит, конечно, что среди русских, армян, греков и представителей других национальностей в Абхазии нет активно поддерживающих "грузинскую сторону". Но, как правило, это или выходцы из смешанных семей, хорошо владеющие грузин­ским, или люди, живущие и работающие в грузинском окруже­нии.

10 октября

То, чем закончил вчерашнюю запись, продолжает бродить во мне. Двойная мораль действительно органично присуща человеку, и требуются всегда определенные интеллектуальные и нравственные усилия, чтобы распознать ее и подняться над ней. А ведь она, помимо прочего, нередко культивируется в нас системой воспитания. Помню, лет в десять я, как и другие советские школьники, с негодованием читал о печенегах и по­ловцах, которые совершали набеги на Киевскую Русь, и с гордостью и восхищением — о киевских князьях, которые ходили походами на Византию, о князе Олеге, который прибил свой щит на воротах Царьграда. И только много лет спустя подумал о том, что по отношению к византийцам Олег-то был такой же разбойник и грабитель, как по отношению к Руси степняки.
И что, в общем-то, удивительного, когда какой-нибудь ИТР в Москве, приветствуя провозглашение независимости Намибии, возмущался действиями сепаратистов в Литве и Грузии? Ниче­го. Точно так же я давно привык к ходу мысли тбилисских публицистов, для которых грузинский сепаратизм (т.е. стремле­ние к отделению), оставшийся в памяти, в частности, скорбным Девятым апрелем 1989 года, это проявление свободолюбия народа, абхазский же сепаратизм, который на официальном уровне, впрочем вылился 23 июля 1992 года лишь в решение ВС Абхазии об установлении равноправных договорных отношений с Грузией, — это проявление зловред­ности. И танки, которые двинулись в 89-м для разгона митинга перед Домом правительства в Тбилиси — плохие, а те, которые вошли в 92-м в Абхазию — хорошие...
Ничуть не удивляет меня, увы, и избирательность нравственно­го зрения некоторых моих знакомых здесь, для которых насилие, грабежи, мародерство, жестокость существуют лишь на "той" стороне. (В отличие, скажем, от Д. — как оказалось, очень совестливого парня, который нередко делился со мной своими переживаниями на эту тему). Между тем, еще до взятия нашими Гагры, я предчувствовал, что там после этого тоже начнется беспредел. Правда в данном случае не столько со стороны бойцов ополчения, сколько со стороны идущей следом за ними армии грабителей и шкурников... (Да тут еще и чувство мести вступало в силу: "У меня в Сухуми грузины дом ограби­ли — так я в Гагре грузинский дом ограблю".)
Факт, не подлежащий сомнению: нравственность или безнравственность людей не определяется языком, на котором они говорят. Среди всех народов примерно в равной мере распределены милосердие, зависть, жестокость, благородство, целеустремленность, подлость, смелость, коварство, трусость, щедрость, эгоизм, жадность, великодушие...
Война же обычно очень ярко обнажает в людях все: и хорошее, и плохое. Вокруг себя я вижу и образцы высокого мужества, чистоты и самопожертвования (от души восхищаюсь, напри­мер, поведением своих знакомых девушек, пошедших в санинструкторы, ежедневно рискующих жизнью — Нади Ашуба, Тали Джопуа, Мзии Бейя), и примеры следования циничному принципу "война все спишет". Вполне логично было предпо­ложить, что все то, что по рассказам, происходит на той сторо­не Гумисты, возможно и на этой.
Помню, как жительница Сухуми, только что выбравшаяся из города, передала мне рассказ очевидца-грузина (отнюдь не симпатизирующего абхазцам), о расстреле молодых абхазских ополченцев, почти мальчишек. Их поставили во дворе тюрьмы на колени и стали стрелять в затылок. Один чудом остался жив и, когда к нему подошли добить, взмолился: "Дяденька, не убивай". Но "дяденька" выстрелил... Не успело во мне улечься впечатление от этого рассказа, как услышал другой: от абхазца, который только что участвовал во взятии Гагры. В центре города, на подступах к зданию, где засели госсоветовцы, он со своей группой обнаружил каких-то беженцев-грузин, которые прятались от стрельбы. На всякий случай — мало ли что можно от них ожидать — оставил возле них бойца. И забыл потом про это в пылу боя. А вспомнив, послал другого: "Разберись там с этими..." Вскоре с того места раздались короткие автоматные очереди. Ополченец вернулся с чувством выполненного долга: "Разобрался". "Да я же не расстреливать их тебя посылал..." — "Вот черт, не разобрался в приказе..."
Тенгиз Квициниа, студент Московского лесотехнического института, записавшийся в абхазское народное ополчение в своем родном селе Атара и попавший в плен, рассказывает: "Мне завязали сзади руки и начали бить по лицу — ногами, прикладом автомата. Увидели у меня золотой зуб, хотели вытащить, но не нашли плоскогубцы... Требовали, чтобы сказал, где заминировано. Положили с завязанными руками на дороге и хотели переехать танком. Один грузин закричал: "Не надо!"... Когда у меня из носа пошла кровь, один из грузинских гвардейцев сказал: "Нужно, чтобы он поднял голову". А другой ответил: "Те­бе что, жалко абхазской крови?""
Так ведь и на этой стороне кто-то кричал "Не надо!", а кто-то (не из тех, между прочим, кто воевал на передовой, а из тех, кто отсиживался в тылу) нападал ночью на помещения, где содержались грузинские пленные, и жестоко избивал их, издевался над ними. И здесь кто-то грабил, поджигал дома мирных жителей-грузин, и приходилось создавать специальные отряды для их охраны.
Kажется, у Евгения Замятина есть датированная 1920 годом и явно навеянная страшными картинами гражданской войны миниатюра про два враждующих племени людоедов, которые жи­вут разделенные рекой и поедая время от времени своих врагов, не устают возмущаться тем, что те, с другого берега, де­лают то же самое с ними.
Вспоминаю также одно из последних произведений Владимира Тендрякова — пронзительный рассказ о том, как зимой в степи под Сталинградом наши бойцы наткнулись на облитого немца­ми водой и превратившегося в ледяную глыбу человека и, потрясенные, поддавшись чувству мести, совершили такую же казнь над пленным — безобидным пареньком, к которому мно­гие даже успели привязаться.
Разве может кто-нибудь утверждать, что армия третьего рейха состояла из одних дьяволов, а советская — из одних ангелов? Нет, конечно. И "трофейное" имущество в 45-м вывозилось из Германии эшелонами — что было, то было... Другое дело, что фашистскую армию вела в этой войне дьявольская идея. Тут всегда надо четко отличать истину эпизода от исторической истины. Если историческую правоту выводить на основе суммы эпизодов, в которых были задействованы все участники конфликта, это будет то самое, что называется "за деревьями не видеть леса".
И вот что я по этому поводу думаю. По телевидению, веща­ющему из Сухуми, нередко показывают своих погибших и сопровождают последнее слово о них стандартной фразой: "Погиб, защищая территориальную целостность Грузии". Подобная стандартная фраза "на нашей стороне" звучит так: "Погиб, за­щищая свободу Абхазии". Итак, каждый верит в святость вы­полненного долга. Но тогда надо вспомнить, кто же защищал территориальную целостность своего государства, пытаясь удержать в нем другой народ: австрийцы, сражаясь с венграми и итальянцами, русские — с поляками, англичане — с ирлан­дцами, французы — с алжирцами... Аналогия весьма и весьма красноречива.
Может, оттого, что я уверен в исторической правоте абхазов, и затруднительно избавиться мне от "двойного стандарта" по отношению к тем, кто берет в руки оружие по ту и эту сторону?

11 октября

Сегодня Жорик Гулиа* (* Сотрудник газеты "Республика Абхазия", сын известного советского писателя Георгия Гулиа и внук основоположника абхазской литературы Дмитрия Гулиа.) издал в пресс-центре радостный вопль.
В дверь даже встревоженно заглянули, чтоб узнать, в чем дело. А дело в том, что мы узнали: над Нижней Эшерой абхазскими ополченцами сбит грузинский самолет СУ-25 ("сушка", как его называют), бомбивший наши позиции. Позже стало известно, что летчик катапультировался, но погиб. В тот же день пришла еще одна весть: в Очамчирском районе абхазскими партизанами сбит вертолет МИ-24.
Вечером Б. И., обняв меня за плечи, возбужденно спрашивал (мы шли по коридору турбазы): "Думал ли ты еще месяц назад, что придет такой день, а? Мог ли предположить: что мы само­леты научимся сбивать?" Вокруг было разлито ликование, а я подумал: "Но зато два месяца назад мне не пришло бы в голо­ву, что придется этому радоваться".
Удивительно мы, люди, устроены... Я представлял себе картину нашей гипотетической победы: мы — в Сухуми, радости нет предела!.. Хотя по сути мы лишь вернулись бы к тому же само­му, что было на 13 августа минус сотни убитых, тысячи раненых, разграбленные и сожженные дома, госмузей, госархив, АБНИИ, утраченные уникальные документы, растерзанная экономика...

20 октября

Подтверждением моих мыслей о Мише Джинчарадзе стала пуб­ликация в гудаутской райгазете "Бзыбь", найденной в Гагре копии его письма, отправленного в сентябре Эдуарду Шевар­днадзе, в котором он просил его остановить грабеж мирного населения города госсоветовцами. Публикация дана с предис­ловием абхазского депутата ВС, другого жителя Гагры Леонида Лакербая, где есть слова: "Это письмо — крик души человека, который в это время хотел остаться человеком".

30 октября

Вчера вечером ко мне в номер пришел Д., плюхнулся на кро­вать и начал вдруг исповедоваться: "Хочется поплакаться кому-то и уехать. Навсегда. Ведь это же никогда не кончится..."
Не знаю, что послужило толчком к таким его речам. А может, видимых причин и не было... Что ж, и у меня были подобные минуты слабости, но я старался переживать их молча.
Можно, конечно, и уехать. Далеко-далеко, туда, где тебя никто не знает. И просто жить. Но если так сделают все — это ведь в принципе и нужно тем, кто ведет с нами эту войну.
Уехавшие, кстати, есть. Гуляют, говорят, по Сочи, по Москве, кутят в ресторанах... А в Гудауте есть матери, которые прячут своих сыновей от соседских глаз, как прятали дезертиров в Ве­ликую Отечественную (одна моя родственница рассказывала о такой, та сама призналась). Подобное явление, говорят, встре­чается и на той стороне, и гораздо чаще, но тут все же есть разница, которая вновь диктует мне "двойной стандарт": там сражаются не за свободу, а за "территориальную целос­тность"...
Помню, комментарий о событиях в Абхазии в выпуске телеви­зионных то ли "Вестей", то ли "Новостей": одни воюют за "суверенитет", другие — за "целостность", а в итоге гибнут люди. Автору комментария его рассуждения — не стоит, мол, отда­вать молодые жизни за нечто столь одинаково эфемерное — казались, наверное, очень мудрыми.. И все же, думаю, он уп­рощает, ибо в таком случае следовало бы перечеркнуть смысл жизни всех героев всех национально-освободительных движе­ний в мире.
Да, человеческая жизнь — это наивысшая ценность. Да, межнациональная вражда сама по себе абсурдна: все вопросы, свя­занные со свободным развитием культуры, языка, получением образования на этом языке, скажем, в многонациональном го­роде, решить не так уж трудно. Но это при наличии взаимной доброй воли. А если возникает вопрос о выживании твоего этноса?
...Но где же выход?
Неужели "абхазский узел" невозможно развязать? В принципе можно, как и любой другой, если... Если отрешиться, прежде всего, от некоторых ложных подходов. Надо, наконец, понять, что не "абхазы — нацменьшинство в Грузии", а Абхазия — это страна, которая в силу определенных исторических обсто­ятельств оказалась автономией в составе Грузии. И именно из этого надо исходить. И еще всем нам необходимо отказаться от иллюзий, что эту проблему можно решить военным путем. Сколько же еще зданий должно быть разрушено, сколько про­лито крови, сколько матерей лишиться сыновей, сестер — братьев, жен — мужей, чтобы настал тот день, когда политики снова сядут за стол переговоров, чтобы начать все сначала?

2 ноября

Сегодня прочитал стихотворение Максимилиана Волошина "Аполлион" и поразился точности сказанного. В 1915 году, в разгар мировой войны, он вложил в уста ликующего Ангела Бездны слова: "Одни и те же речи живут в устах врагов... Каж­дый мыслит войной убить войну и одолеть жестокостью жесто­кость. И мученик своею правдой множит мою же ложь". Пытаюсь сейчас вглядеться в душу того, кто там, "на той стороне", точно так же, как я, хочет жить, любить, работать, радо­ваться смеху детей, петь на свадьбах застольные песни, но видит происходящее будто в зеркальном отражении, по сравне­нию с моим, представлении... Как же нам понять друг друга?

(Опубликовано: "Юность", № 4, 1993 г. — Стр. 84—89.)(OCR — Абхазская интернет-библиотека.)_________________________________________

Гагрский Диоген

К 70-летию Константина Гердова

Как было бы неинтересно, если бы все люди были одинаковыми. И уж тем более писатели… Константин Гердов, родившийся в 1941 году в Гагре и проживший там всю свою жизнь, 70-летний «юноша со взглядом горящим», категорически не вписывается в типичный образ современного «состоявшегося» писателя – озабоченного своими юбилеями и заседаниями в многочисленных президиумах. Тут приходят в голову совсем другие ассоциации – Диоген, «председатель Земного шара» Велимир Хлебников… Последний обычно представляется странником с холщовой котомкой за плечами. И Гердов тоже все послевоенные годы появляется в моем редакционном кабинете с сумкой-котомкой, из которой неизменно извлекает гостинцы из своего сада – грушки, яблочки, порой бутылку чачи… Когда-то, лет сорок назад, еще до знакомства с Константином, я напечатал в сверхпопулярной в те годы «Литературной газете» довольно язвительную рецензию на его сборник рассказов, вышедший с предисловием Евгения Евтушенко. С этого, собственно, наше знакомство и началось… Много позже мы нашли-таки общий язык: у него прошло обида, а я стал значительно толерантнее относиться к его весьма своеобразной манере письма. Да и у него эта манера с годами претерпела определенные изменения.

Летом 2008-го, направляясь на международную конференцию в Стамбул, заехал в гости к Гердову в Гагру, и он торжественно вручил мне с дарственной надписью свою только что вышедшую в Абхазгосиздате книгу на 500 с лишним страниц – «Из Арктики, из материнского лона, из миротворной бездны». Небольшая моя дорожная сумка и так уже была заполнена до отказа, и я подумал: «Не сказать ли ему, чтобы привез эту книгу мне сам, когда выберется в Сухум?» Но показалось, что это будет неуважительно по отношению к дарителю, и я, вздохнув, утяжелил свою сумку на добрых полкило… А в Адлерском аэропорту из-за книги этой вышел скандал. Таможенники «просветили» мою сумку, заподозрили, что это какой-то раритет и устроили допрос с пристрастием: «Что за книга? Зачем вывозите в Турцию?». «Замечательная книга, замечательного автора… – как мог, отбивался я. – Буду в дороге читать. Это что, запрещено?» В общем, промурыжили меня добрых полчаса, так что чуть не опоздал на самолет... Но зато потом, уже вернувшись в Сухум и спустя время снова увидев в дверях своего кабинета Константина Николаевича, я имел возможность во всех деталях живописать путешествие его книги в Турецкую Республику. И пожелать, чтобы через какое-то время его книги вошли в реестр «особо ценных», запрещенных к вывозу из страны...

От души поздравляя нашего дорогого юбиляра, которому завтра исполняется 70 лет, я решил, что лучше, чем он сам, его биографию никто не расскажет. И предлагаю вам отрывок из публикации о Гердове под рубрикой «Абхазия в лицах», помещенной в нашей газете в 2006 году. Так писал о себе сам Гердов. А потом он поместил этот текст и в упомянутой выше своей последней книге. «Я, Константин Николаевич Соловьев (Гердов – девичья, болгарская, фамилия моей матери) родился 16 февраля 1941 года в Гаграх. В 1958 году окончил гагрскую среднюю школу № 2. После школы работал по комсомольской путевке на строительстве ДжирхваГЭС на Бзыби; в типографии – наборщиком, нормировщиком, корректором. В 1960 году поступил в Московский государственный библиотечный институт, впоследствии переименованный в Институт культуры. По специальности – библиотечный работник. Но библиотекарем не стал. Позвала муза дальних странствий, муза моей всегдашней влюбленности в Арктику. В составе геологических, геодезических, геофизических экспедиций в течение тридцати лет мотался по айсбергам, по тундре, по тайге, по пескам, по пустыням Средней Азии, Казахстана, среди белых и бурых медведей, среди волков, среди берегов Северного Ледовитого океана, среди самой северной точки материковой части СССР – Таймыра, среди овцебыков, завезенных на наш Крайний Север из Канады. Эти странствия – мое главное занятие на Земле. Между экспедициями писал книги. Вышло пять книг прозы. Любил всегда только ньюавангард в письме. Не любил писать общенакатанную фразу, которой грешат девяносто пять процентов членов Союза писателей. И поэтому эти писатели не останутся. Останется только тот, кто реформатор, революционер письма. А на это нужно огромное мужество. Почетный член Русского Пен-центра Всемирной Ассоциации писателей, член Союза писателей Абхазии, России, Украины, Москвы».

И еще один коротенький отрывок из статьи о нем в той же книге доктора филологических наук, преподавателя Ивановского госуниверситета Дмитрия Лакербай: «Так причудливо сплелось в творческом унверсуме К. Гердова различное: корни и побеги, что сквозь постмодерные «смерти» явственно проступило недвусмысленное: «Да!» Жизни».

(Опубликовано в: Эхо Абхазии, № 5, 15 февраля 2011 г.)
______________________________________________

Жизнь и смерть Юрия Воронова

8 мая исполнилось 70 лет со дня рождения выдающегося историка и государственного деятеля Абхазии Юрия Воронова. Этой юбилейной дате предшествовала публикация в абхазских СМИ целого ряда статей, посвященных его жизни и деятельности, в частности, близкого друга Юрия Николаевича, ныне академика Академии наук Абхазии, Олега Бгажба. Но так уж сложилось в предыдущие годы, особенно во второй половине 90-х, день его ухода из жизни – 11 сентября – отмечался в прессе обычно более широко, чем день рождения. Так, наверное, всегда бывает, когда убийство известного человека вызывает большой общественный резонанс.

Юрий Николаевич Воронов, потомок выходцев из дворянской русской семьи, поселившейся в имении Ясочка близ горного села Цабал Гулрыпшского района во второй половине 19 века, пришел в политику в конце 80-х годов прошлого века. Тогда в политику в Абхазии пришло много историков; кроме него – Владислав Ардзинба, Сергей Шамба, Станислав Лакоба и ряд других. И это, в общем-то, было характерно для всего советского и постсоветского пространства - совпартноменклатуру повсеместно стали оттеснять представители других профессий. В Абхазии же политика была круто замешана на выяснении грузино-абхазских отношений, значительное место в которых занимали исторические споры…

На рубеже 80-90-х годов Ю.Н. Воронов, сотрудник Абхазского института истории, языка и литературы, которого многие сухумцы издали узнавали по его высокому росту и черной бороде, активно печатался в газете «Советская Абхазия», где я в ту пору заведовал отделом политики. И хотя у него обычно были статьи на другую тематику – научную, историческую, - он во время посещений редакции нередко заглядывал в наш отдел, чтобы просто пообщаться.

Как-то рассказал мне историю своего так и не состоявшегося вступления в КПСС. Большого желания вступать у него, в общем-то, не было, но в коллективе, где он тогда работал, решили, что и по возрасту, и по научным заслугам он «созрел» для этого. Пошел на собеседование в горком партии. Там партийный начальник, осторожно расспросив его о том о сем, выдвинул вдруг условие: надо вам сбрить бороду, не к лицу, мол, это коммунисту. Как нарочно над головой этого партначальника висел большой портрет Карла Маркса с его знаменитой окладистой бородой. «А как же основоположник научного коммунизма? – удивился Юрий Николаевич, показывая на портрет, – вы что, его уже исключили?». После этого случая вступать в КПСС ему расхотелось.

К 1991 году, когда Воронова избрали депутатом Верховного Совета Абхазии, он уже был весьма популярен в республике, при этом пользовался большой поддержкой и уважением представителей абхазского национального движения и вызывал ненависть многих из тех, кто ратовал за территориальную целостность Грузии. Помню эмоциональное выступление по телевидению в момент очередного межнационального обострения какой-то сухумской домохозяйки с обвинениями, почему-то, именно в адрес Воронова, хотя, если судить по ее речи, возникали серьезные сомнения в ее не только исторической, но и общей грамотности.

Между тем, зная Воронова, я никак не могу сказать, что он был каким-то «грузиноненавистником». Кстати, женился Юрий Николаевич в свое время на умнице и красавице, преподавателе музыки Светлане Хочолава, грузинке по национальности, в роду у которой, впрочем, как и у него, было намешано немало разных кровей.

Кипучая энергия, огромная работоспособность Воронова проявлялись в самых разных сферах деятельности. На рубеже 80-90-х выпускал недолгое время газету «Черное море», возродил выходивший до революции «Сухумский вестник». После грузино-абхазской войны издал в Москве «Белую книгу Абхазии». Первое послевоенное время работал вице-премьером правительства Республики Абхазия.

Но роковым сентябрьским вечером 1995 года он вышел после звонка в дверь из своей квартиры, что в доме близ площади Свободы в Сухуме, на лестничную площадку под автоматные пули наемных убийц... Киллеров, которые даже не знали толком, в кого стреляют («Какого-то русского мужика, сказали, надо убрать»), сумели задержать в ту же ночь, а вот заказчики позднее смогли убежать за пределы Абхазии. Мотивы убийства так до сих пор и не выяснены. На похороны к Абхаздрамтеатру собралось тогда великое множество народу; столько, вспоминали старожилы, не было со времени похорон Нестора Лакоба.

В 2006 году на стене у Абхазского госмузея, близ места его захоронения, был открыт памятник-барельеф Юрию Николаевичу. А спустя два года, вскоре после признания Российской Федерацией независимости Абхазии, я был приглашен туда вдовой Воронова на не совсем обычную встречу. Дело в том, что когда еще во время войны Юрий Николаевич в составе небольшой делегации Абхазии находился в Шотландии, ему там подарили бутылку коллекционного шотландского виски с пожеланием распить ее, когда Абхазия обретет свободу. После окончания в 93-м боевых действий многие говорили ему, что «пора». «Нет, еще рано», – качал головой Юрий Николаевич.

И вот после 26.08.2008 его вдова и друзья решили, что время пришло и организовали рядом с его могилой маленькое застолье под открытым небом, самым драгоценным напитком на котором было то самое виски…
Именем Юрия Воронова, который посмертно награжден орденом «Ахьдз-апша» первой степени, в Сухуме названы улица, в советское время носившая имя Орджоникидзе, средняя школа №3, культурно-просветительский центр.

08.05.2011

(Перепечатывается с сайта: http://www.ekhokavkaza.com.)
______________________________________________

Загадка фамилии Чачба

1-5 октября в столице Азербайджана Баку состоится очередной, 4-й международный Конгресс евразийской археологии (три предыдущих проходили в Турции). На него приглашен ряд абхазских ученых, в том числе Вадим Бжания – известный абхазский археолог, кандидат исторических наук, который с 1990 года возглавлял Управление охраны историко-культурного наследия Абхазии и воспитал целую плеяду молодых абхазских археологов. Он собирается выступить в Баку с докладом, который, в известной мере, можно назвать сенсационным, ибо в нем Вадим Викторович излагает свою гипотезу возникновения фамилии абхазских владетельных князей Чачба.

У абхазов, как и у всех народов, фамилии появились гораздо позже имен. Абхазские фамилии делятся на крестьянские, дворянские и княжеские. Среди последних есть две, как их называет Вадим Викторович, великокняжеские – Чачба и Ачба. Кстати, хотя сословного деления в Абхазии нет уже почти столетие, во время возрожденных в последние два десятилетия молений в древних святилищах по идущей из глубины веков традиции звучат слова о том, что часть приносимого в жертву Всевышнему выделяется для Чачба и Ачба.

Потомков князей Ачба в современной Абхазии живет немало, а вот носителей фамилии Чачба, предки которых вплоть до 1864 года были владетельными князьями, то есть правителями, Абхазии, – сегодня лишь единицы. Причем у фамилии владетельных князей были две формы: абхазская Чачба и грузинская Шервашидзе. О последней мне доводилось читать, что своим происхождением она, возможно, связана с Ширван-шахами. По этому поводу, говорит Вадим Бжания, высказаны только предположения, письменные доказательства пока не найдены. У абхазских историков еще не было возможности ознакомиться с азербайджанскими архивами, где, возможно, сохранились какие-то следы былых связей между Абхазским царством и Ширваном. А вот что касается варианта Чачба, то тут он предположил следующее.

Вторая половина I тысячелетия нашей эры – важнейший период в истории Абхазии. К этому времени Западное Закавказье становится зоной стратегических интересов и ареной столкновения великих держав евразийского мира – Византийской империи, Персии, Арабского халифата, Хазарского каганата. В центральной части Кавказского Причерноморья начинается консолидация близкородственных абхазских племен, которые в VIII веке создают независимое царство. Им руководили цари абхазской династии Леонидов. Они значительно расширили пределы страны, присоединив к Абхазскому царству всю территорию Лазского царства, занимавшую Колхидскую низменность.

С середины I тысячелетия за Главным Кавказским хребтом на широких степных пространствах в междуречье Волги и Дона начинает усиливаться объединение тюркских племен под названием Хазарский каганат, которое постоянно имело военные столкновения с соседними державами. К последней четверти I тысячелетия в Византийской империи поняли, что с грозным соседом лучше иметь мирные отношения. А чтобы укрепить дружбу и мир с сильным противником, византийские дипломаты стали налаживать родственные связи. Византийский император Лев Исавр женил своего сына Константина (Копронима) на дочери хазарского кагана; после крещения она сменила свое имя Чичек и стала императрицей Ириной. От брака Константина и Ирины родился сын, ставшей впоследствии императором Византии под именем Лев Хазар.

Абхазский правитель Леон I, не имевший собственных детей, последовал примеру императора и женил своего младшего брата Феодара на второй дочери хазарского кагана. У этой пары родился сын, ставший царем Абхазии Леоном II. Царь Леон II не получил второго имени, как его двоюродный брат Лев Хазар. У абхазских царей не было такой традиции. Но второе имя подразумевалось. Каким оно должно было быть? Хазар? Вряд ли! Абхазы не употребляли обобщающего названия тюркского племенного объединения. Они имели тесные взаимоотношения на протяжении нескольких веков с соседним племенем под названием Чач. Об этом пишет в книге "История хазар" советский историк М. И. Артамонов. Это было привилегированное племя в Хазарском каганате.

Таким образом, Леон II был сыном хазарки из племени Чач. Она происходила из царского рода Ашинов, из которого только и могли избираться хазарские каганы. Кровная связь абхазского царя Леона II с тюркскими Чачами определила название абхазской фамилии Чачба.

К концу I тысячелетия в Хазарском каганате распространяется иудаизм. Первыми иудеями становятся представители высшего класса общества – сам каган, его семья и их окружение, придворная знать. По канонам иудаизма дети должны унаследовать фамилию матери. Мать Леона II происходила из племени Чач, и сам он получил прозвище Чач, затем ставшее фамилией царского и владетельного княжеского рода Чачба.

Неслучайно на северной стене с внешней стороны царского дворца в древнем абхазском селе Лыхны имеется гексаграмма – четкое изображение шестиконечной звезды Давида с вписанным в нее крестом, указывающее на генетические и духовные связи абхазских и хазарских Чачей. Обращает на себя внимание, что звезда Давида появилась не на западном – парадном – фасаде здания, а именно на стороне здания, обращенной к древнему христианскому храму. Крест и звезда, символы двух религий, объединены, а уникальные архитектурные сооружения расположены рядом на одной широкой площади.

Исследовательница лыхненских древностей Л. Г. Хрушкова, которая провела фундаментальные археологические раскопки на территории Лыхненского дворца и Лыхненского храма, приходит к заключению, что "дворец в с. Лыхны воплощает в себе две важнейшие тенденции строительного искусства – живую преемственность с античными традициями и тесную связь с искусством Востока". В монографии, посвященной результатам археологических исследований в с. Лыхны, она многократно отмечает связи строительных элементов Лыхненского дворца с традициями строительства каменных зданий древних городов Хазарии.
По всей вероятности, царь из абхазской династии Леонидов пригласил через своих влиятельных родственников для строительства царского дворца мастеров из Византии и Хазарии.

Изображение символа иудаизма сохранилось на развалинах дворца до сих пор, но первые хозяева дворца восстановили свою давнюю связь с христианской верой. Рядом с царским дворцом уже в X веке появился христианский храм, функционирующий и в настоящее время.

(Перепечатывается с сайта Эхо Кавказа.)
______________________________________________

Наша маленькая Одесса

"Наш маленький Париж" – так с любовью называли, насколько знаю, свой город лет сто назад жители Екатеринодара. Впрочем, таких Парижей по миру немало; даже в Абхазии он был: "Тамыш – второй Париж" – любили говаривать до войны жители этого славного села в Очамчырском районе.

Но на постсоветском пространстве есть еще один знаковый, как и Париж, город – знаменитая "жемчужина у моря", "город каштанов и ночных куплетистов" Одесса, воспетый в начале прошлого века целой плеядой талантливых писателей, выходцев из него, а затем и многими кинематографистами, актерами, композиторами, певцами. Наверное, житель любого города или городка на северном и восточном берегах Черного моря в душе считает и свой населенный пункт "жемчужиной у моря". Сухум в этом ряду казался мне в прежние времена далеко не самым первым – уж очень они разные, уж очень у столицы Абхазии свой, особый национальный окрас. Но после прочтения нескольких выходивших в последние годы книг, и особенно после прочтения на днях книги "Сухумский стереоскоп" Владимира Делба мне все чаще приходит в голову это сравнение – "Сухум – наша маленькая Одесса".

Почему маленькая – понятно: численность населения абхазской столицы никогда не превышала и десятой доли численности одесситов. Аналогия же тут напрашивается, прежде всего, из-за специфического русского языка, на котором изъяснялось большинство жителей старой Одессы и старого Сухума: в первом случае он был замешан на идише и украинском с добавлением очаровательных неправильностей речи ("Замолчите свой рот!" из недавнего телесериала про Мишку Япончика), во втором – на абхазском, мегрельском, понтийском греческом, армянском с обаятельным коверканием русского, что виртуозно передано Владимиром Делба в его книге. Сухум, правда, никогда не был криминальной столицей, как Одесса, но так же, как она, славился колоритными личностями – весельчаками и балагурами, рассказчиками и гроссмейстерами розыгрышей...

Предвижу, впрочем, скептический вопрос: а что, разве подобных колоритных личностей, включая городских сумасшедших, беззаветных выпивох и искрометных шутников, мало было на протяжении последнего века где-нибудь в Керчи, Ялте, Анапе, Туапсе? Наверняка немало. И, возможно, там нашлись местные таланты, которые сумели описать их похождения, – пусть и не с литературным блеском автора "Одесских рассказов" Исаака Бабеля, но тем не менее… Все может быть. Но я об этом ничего не знаю. А вот о том, что Сухум можно с полным правом назвать "маленькой Одессой", знаю точно – благодаря, в частности, выходившим в последние годы книжкам, таким, как изданная в Афинах "Страна Сухумия" Николая Константиниди и изданный в Москве "Сухумский стереоскоп" Владимира Делба.

С 72-летним Владимиром Делба (по нашим данным, ему - 66 лет. - Прим. ред. Абхазской интернет-библиотеки.) я познакомился лишь дней десять назад, на презентации его книги в Сухуме, в Центральном выставочном зале Союза художников РА. Почти всю свою взрослую жизнь он провел в Москве, лишь несколько лет перед грузино-абхазской войной жил в Гагре, где возглавлял Художественный комбинат. Но именно сухумские детство и юность произвели на него столь незабываемое впечатление, что свой первый и пока единственный литературный опыт он посвятил сухумским историям конца пятидесятых – начала шестидесятых годов прошлого века.

На презентации книги, слушая очередного выступающего, я перебросился несколькими фразами со стоявшим рядом давним знакомым, ныне курсирующим, как и многие, между Москвой и Сухумом. Оказалось, что он уже прочел книгу Делба, а так как читал ранее и Константиниди, то мог их по моей просьбе сравнить. На его взгляд, литературный уровень презентуемой книги повыше будет.

Прочитав в последующую неделю "Сухумский стереоскоп" от корки до корки, соглашусь с ним. Хотя это разные жанры… Бывший сухумец, ныне живущий в Греции Николай Иванович Константиниди написал коротенькие, в основном на одну-две книжные страницы "зарисовки с натуры", пересказы реальных забавных эпизодов из жизни сухумцев, охватывающих период с сороковых годов до конца прошлого века. Там нет литературных изысков, язык предельно прост, описаны реальные истории из жизни, а все действующие лица, в том числе и хорошо всем известные в Абхазии, названы по именам. Это обстоятельство делает книгу "Страна Сухумия" для части читательской аудитории даже наверняка интереснее книги Делба. (Кстати, очень продуманное получилось у Константиниди название, оно вполне устроит и раскиданных по миру бывших сухумцев, которые признают только "Сухуми", и тех, для кого приемлем только "Сухум"). Со многими из героев "Страны Сухумии" я, как и другие ее читатели, был лично знаком. И для меня книга Константиниди (второе, дополненное издание ее он прислал мне с дарственной надписью из Афин лет пять назад) стала откровением в том смысле, что суровая действительность 50-60-х годов прошлого века, которую обычно представляешь по сухомятке газетных страниц и "производственным" кинофильмам того времени, предстала в ней расцвеченной живописными картинками сухумского быта, где действовали хорошо знакомые тебе персонажи.

Владимир Делба не называет реальных имен, хотя описывает случаи из жизни, иные из которых и до меня в молодом возрасте доходили в изустных пересказах, например, о немце с туристического корабля, заговорившем вдруг на… мегрельском. Помню и доживший до 70-х годов один из тех антикварных стереоскопов, установленных на сухумской набережной, которые автор книги с такой любовью описывает. Ностальгия у Делба, конечно, другая, нежели у Константиниди, более поэтическая. В предисловии к книге он пишет о Сухуме полувековой давности как о "некоем сказочном граде Китеже, Диоскурии и Себастополисе, погруженном в волны времени и ставшем невидимым для всех, но материализующемся в памяти сухумчан". Психологическая тонкость письма иногда напоминает искандеровскую прозу. Впрочем, что тут удивляться? Любой, наверное, кто описывает старый Сухум с юмором, неизбежно оказывается в гигантской тени Фазиля.

Мне, кстати, вспомнился, и однофамилец Владимира – недавно ушедший из жизни Заур Петрович Делба, который на протяжении нескольких десятилетий печатал в абхазской прессе свои подборки баек, объединенных общим названием "Очамчырские шутники". Он так и не успел при жизни выпустить их отдельным изданием. Но я слышал о других книгах, где некоторые выходцы из Абхазии, живущие ныне в других краях, рассказывали подобные невыдуманные истории, действие которых происходило в Сухуме и его окрестностях.

В чем же причины появления такого феномена, как "наша маленькая Одесса"? Я думаю: все очень просто. Своих юмористов, великолепных рассказчиков, а также людей, способных перенести "сухумские рассказы" на бумагу, в наших краях, как и во многих других, всегда было немало. Но лишь падение "диктатуры Главлита" сделало возможным появление в печати произведений не только профессиональных литераторов, но и таких вот любителей (Владимир Делба, впрочем, много лет имел непосредственное отношение к книгоизданию, занимаясь книжными иллюстрациями). А еще, наверное, ностальгия тех, для кого Сухум остался главным образом в воспоминаниях. Это и вызвало к жизни бум данного жанра.

Октябрь 2012 г.

(Опубликовано: Эхо Кавказа.)
______________________________________________

Осторожно, провокация!

Эту    КНИЖОНКУ  (здесь  наиболее  уместно  лишь  такое  уничижительное  слово),  я  прочел    в  начале  прошлой недели, получив ее от  постоянного  автора  нашей  газеты, преподавателя абхазского языка сухумской очно-заочной средней школы  Ладико Адлейба. А узнал о ней впервые  из  его  публикации  в  № 33 «Нужной газеты» от 28 августа, которая была озаглавлена «Х. Гечба: «Абрскил  – антисемит, а Дмитрий Гулиа – душитель  абхазского языка и  абхазских  школ».    Кстати,  автор публикации  объяснил  позже,  что принес бы ее нам, но вся редакция «ЭА» была в отпуске... Пусть не обессудит меня Ладико Константинович,  но  по  прочтении его  статьи,  тем  более,  что  из  ее нее  в  «НГ»  из-за  технической  накладки выпала часть текста, у меня возникло  несколько  превратное представление о книге «Защитники и предатели Абхазии» и ее авторе, подписавшемся  «Хасан  Гечба».  А именно:  мне  увиделась    лишь  та проблема, что  сегодня практически любой,  имея  энную  сумму,  может напечатать типографским способом и выпустить  как книгу любой бред. Антисемитизм,  как  проявление  мании преследования, - типичная черта, кстати, подобных бредовых «трудов». Но  когда      прочел  эту    небольшую, 46-страничную  брошюру,  понял,  что тут  всё  значительно  сложнее.  Читается  она легко  и быстро, налёт сенсационности  помогает  «проглотить» ее  за  полчаса.  Некритичным  умам  в ней  многое может показаться убедительным,  даже  стопроцентная  ложь. А главное – она поднимает старую и чрезвычайно  болезненную  тему  «регионального»  противопоставления среди  абхазов  на  бзыбцев  и  абжуйцев, которая искусно использовалась в  свое  время  тбилисскими  властями.  Ведь  некритичным, незрелым умам в любом уголке мира всегда бывает легко внушить, а им охотно поверить, что «мы – конечно же, лучше, чем они». И  как  бывает  обычно    после  знакомства  с  чем-то    вот  таким  же  вызывающе-провокационным,  пришли сомнения.    С  одной  стороны,  хотелось в ближайшем же номере газеты откликнуться,  чтобы  возразить,  опровергнуть, высмеять. С другой – автор провокации  только  ведь  и  мечтает о  пиаре,  зачем  же  лить  воду  на  его мельницу, не самое ли мудрое здесь – «заговор молчания» вокруг книжонки? Однако,    состоявшееся  в  четверг  13 сентября совещание у президента Абхазии,  репортаж  о  нем  на  Абхазском телевидении,  вызвавший  взрыв  комментариев на интернет-сайтах, сняли тут, как говорится, все вопросы, и стало ясно, что откликаться надо…  Я  употребил  выше  слово  «провокация». Но тут надо уточнить. Бывает осознанная,  тонко  рассчитанная  провокация. Но бывает и другая, идущая не от ума, а от глупости человеческой, от интеллектуальной ущербности. Создатели  скандального  американского  фильма  «Невинность  мусульман» вряд  ли  рассчитывали,  что  в  результате  появления  отрывков  из  него  в Интернете погибнут их соотечественники, в том числе посол США в Ливии Крис Стивенс. Но их тупой фанатизм, стремление  во  что  бы  то  ни  стало обнародовать    свою  «правду»,  в  том числе  фанатизм  пресловутого  пастора-пиротомана  Терри  Джонса,  любителя  сжигать  Коран,  наложились  на действия мусульманских фанатиков и привели к тому, к чему привели. В  нашем  случае,  не  сомневаюсь, второй тип провокации. Практически  все  интернет-комментаторы  в Абхазии говорили о книжонке  с  возмущением,  но  подавляющее большинство – опираясь лишь на слова читавших ее и тут же  признаваясь, что сами ее не читали. И многие из них, как водится, усматривали здесь «грузинский  след»,  высказывали  убеждение,  что  это  тщательно  продуманная вражеская  провокация,  рассчитанная на раскол нашего общества по региональному признаку. Другие (и я с ними абсолютно согласен) возражали им и объясняли, что анализ текста книжонки  не  оставляет  сомнений:  писалась она,  или  по  крайней  мере,  материал для нее собирался, у нас, что это чисто  абхазские  «разборки».  Другое дело,  что  враги  наши  не  преминут  с удовольствием  воспользоваться  любой подобной заварушкой в абхазском обществе,  если  она  возникнет:  ведь это для них такая золотая жила! В Интернете можно сейчас прочесть следующее:  «Есть  те,  кто  верят,  что в  этой  книге  написана  правда!  Говорю это, основываясь на сегодняшнем обсуждении ее в универе... Кто знает, может,  если бы я не прочла ваши обсуждения, тоже могла поверить». Не  правда  ли,  красноречивое  свидетельство  того,  что  опасность  таких  вбросов в массовое сознание нельзя недооценивать?  Кстати,  по  словам продавца одного из  газетных киосков,  про книжку эту усиленно спрашивают.
Итак,  какие  выводы  я  успел  сделать  на  основе  анализа  текста  этой брошюры, изданной, как утверждается в выходных данных, тиражом 600 экземпляров  в  Сухуме    издательством «Аиаша» (подписано в печать 22.06.2012)?
1.  Печаталась  и  редактировалась  брошюра,  скорее  всего,  где-то на  просторах  России.  В  пользу  первого из этих выводов  говорит то, что автор,  скрывшийся  под  псевдонимом (вполне, конечно, благоразумно, понимая всю меру своей ответственности), наверняка не осмелился бы рисковать и печатать ее в одной из немногих типографий  Абхазии,  где  возможно  издание  на  таком  вполне  приемлемом полиграфическом  уровне.  Если  кто  и взялся бы печатать у нас, то слишком высока была  вероятность утечки информации об авторе… В пользу второго вывода   – редактирования в России – свидетельствует  тот факт, что  в  брошюре, как и в целом в российских изданиях,  постоянно  склоняются  абхазские  фамилии,  которые  оканчиваются на гласный звук (Лакоба, Эшба, Ардзинба, Ахуба и др.). Это соответствует  правилам  русского  языка,  если речь идет о мужской фамилии, но не соответствует  традициям    печати  на русском  языке  в  Абхазии,  где  такие фамилии  никогда  не  склонялись  (ну как    в  самом  деле  будешь  склонять фамилию, скажем, Кураскуа?).
2.  Человек или группа лиц, которые скрылись под псевдонимом «Гечба  Хасан  Рашидович»,  скорее  всего, принадлежат к людям старшего поколения. Хасан Гечба с таким пиететом произносит «настоящие большевики», что  вспоминаются  строчки  «событья черпают из забытых газет времен очаковских и покоренья Крыма».
3.  В предисловии к брошюре автор обвиняет своих оппонентов в том, что их деятельность «никак не укрепляет единство нашего народа», подразумевая  то  самое  региональное  противопоставление. Но это чистой воды фарисейство, учитывая, что основаны его  выводы  лишь  на  ряде  критических замечаний оппонентов (в о-очень вольном пересказе Х. Гечба) в адрес того  или  иного  деятеля,  сам  же  он  в своей брошюре предлагает читателю целый ряд глав, посвященных «предателям Абхазии», упоминает и о других подобных  им,  и  все  (!)  они  оказываются  представителями  одного  региона. Среди этих деятелей фигурируют и те, которые, как хорошо известно в абхазском  обществе,  действительно оставили  в  народе  недобрую  память своей  политикой  пресмыкания  перед тбилисскими властями. Но почему бы не включить, хотя бы для приличия, в этот ряд и выходцев из другого региона, ведь такие тоже были, и их имена тоже  известны? И вообще вся брошюра пронизана духом того самого «регионального  противопоставления», против которого Х. Гечба якобы выступает, то есть фактически является выпадом против единства нашего народа, тем самым - актом предательства.
Это  лишь  некоторые  впечатления, возникшие по прочтении книжонки, далекие от глубокого и всестороннего ее анализа. Такой анализ еще, конечно, будет, и в первую очередь общество ждет его от наших историков, так как про  некоторые  факты,  излагаемые  в ней,  не  знаешь,  что  и  сказать:  было вообще что-то подобное или нет.

(Опубликовано: Эхо Абхазии, № 28 , 2012 г.)
______________________________________________

Осторожно, проходимец!

...Обычно пороги любой редакции обивает несколько местных жителей (психически не всегда вполне   здоровых) со своими вздорными заметками и стихами. Немало лет проработав в существовавшей до  августа 1991 г. республиканской газете «Советская Абхазия», я не раз слышал об одном из таких   «активистов» редакции - Владимире Яговитине: время от времени речь о нем, неизменно в ироническом контексте, заходила на летучках...  Но вот в августе 1992 г. грянула грузино-абхазская война. Преемница «Советской Абхазии», орган Верховного Совета РА, газета «Республика Абхазия» стала временно выходить в Гудауте. Я был тогда зам. гл. редактора  «Республики Абхазии», а редакция наша размещалась в здании Администрации Гудаутского района     — там же, где и пресс-центр ВС Абхазии. И вот как-то летом 93-го меня пригласили в пресс-центр   Верховного Совета РА и представили довольно странно выглядевшего субъекта в порванной сорочке   — Вл. Яговитина. Из его путаных объяснений явствовало, что, уехав из Сухума, он несколько лет живет и работает в одной из областей Севера Европейской части России, а сейчас приехал писать о событиях в Абхазии. Я сказал сотруднице пресс-центра, пригласившей меня для «опознания», что лично с ним не знаком, и дал ему ту характеристику, которую мог дать по разговорам о нем на летучках. Поскольку тип был явно подозрительный, от него в пресс-центре постарались отделаться  и отправили назад. После войны Яговитин неожиданно «вынырнул» в Сочи. Вспоминаю, как в октябре 1993 г. мой бывший коллега по «Советской Абхазии», а ныне сотрудник сочинской газеты   «Черноморская здравница» Владимир Цеквава рассказал, как незадолго перед этим предотвратил     публикацию в «ЧЗ» заметки следующего содержания. Недавно в редакции «Черноморской здравницы», говорилось в ней, побывал представитель выходящей в Сухуме газеты «Демократическая Абхазия»   Владимир Яговитин с просьбой о финансовой помощи  изданию и «черноморцы» выделили ему 50 тысяч рублей (на нынешние деньги это — 400—500 тыс. руб.). В. Цеквава так и ахнул: «Да вы что, «Демократическая Абхазия» приказала долго  жить после победы абхазов. Это была прогрузинская газета. И никакой Яговитин ни в какой редакции в Сухуме никогда не работал!» После его рассказа  я воскликнул: «Это не лысоватый ли был  мужчина лет пятидесяти в очках с тонкой оправой?». Не  знаю, я же его не видел». «Да, конечно, он!».
Очевидно, во время войны он сумел перебраться по другую сторону линии фронта, в Сухум, и, побывав в редакции «Демократической Абхазии», запасся бумагой о том, что является ее полномочным представителем». Иначе почему коллеги в Сочи так легко купились на уловку проходимца?
А вскоре, в декабре 93-го, выходящая в Краснодаре еженедельная массовая газета Российской Федерации «Всякая всячина» опубликовала заметку под заголовком «Миссия абхазских журналистов». «На днях в редакции «ВВ», - сообщалось в ней, - побывал старший корреспондент газеты «Демократическая Абхазия» (Сухуми) Владимир Яговитин. Миссия его такова: собрать у кубанских коллег средства на продолжение их издания. Социальное, экономическое положение маленькой республики ужасное: война нанесла колоссальный урон Апсны (стране Солнца). «Всячина» протянула руку помощи абхазской редакции, выделив ей посильную помощь».
Остается только гадать: в каких же редакциях предприимчивый Яговитин успел получить «посильную помощь»? Ведь если даже ближайшие наши соседи проявляли столь слабую осведомленность о том, что такое «Демократичесая Абхазия» и что значит «Апсны», то требовать большего от иных и вовсе не стоит...
Газета «Республика Абхазия», которая вновь тогда стала выходить в Сухуме, откликнулась на выступление «Всякой всячины» язвительной заметкой.
Что касается Вл. Яговитина, то, как выяснилось впоследствии, сбор «посильной помощи» для газеты «Демократическая Абхазия» - это были еще цветочки, ягодки предстояли впереди.
В начале 1995 г. в г. Майкопе в республиканском издательско-полиграфическом объединении «Адыгея» вышла книга под названием «Очерки истории Абхазии», автором которой значился... Владимир Яговитин. Знавшие его по Сухуму, увидев обложку этой книги, наверное, обалдели бы: какой из Яговитина историк, если это вообще не шибко грамотный и психически явно не полноценный человек! Что там, в Майкопе, не могут отличить научный труд от галиматьи? А ларчик открывался просто...
Год назад ныне покойный ученый и политик Юрий Николаевич Воронов, вернувшись с Северного  Кавказа, рассказывал: «Иду я по Майкопу, вижу - продается книга об Абхазии. Естественно, тут же  ее купил. Начал в гостинице читать и замечаю, что текст мне очень знакам. И вдруг натыкаюсь на  замечание в скобках, подписанное Ю. В. и Р. К. В одном месте, другом... И соображаю, что это наша с Резо Кация рукопись, пропавшая во время оккупации Сухума». Тогда же Юрий Николаевич   послал письмо об этой удивительной истории в газету «Абхазия», выходившую  в Москве, и та в № 4 за прошлый год (август) напечатала заметку «Украл, продал, присвоил» под  рубрикой «Мораль подонка». Вот что в ней говорилось, в частности, о похождениях Яговитина: «Изготовив фальшивые  документы, якобы выданные ему в республике уже после окончания войны, он явился к директору Адыгейского издательско-полиграфического объединения. Там встретили его благосклонно и заверили, что книга Яговитина будет обязательно издана, так как они всячески хотят помочь абхазскому  народу... Книга  «Очерки истории Абхазии. Учебное пособие для средних и высших заведений СНГ» вскоре была издана солидным тиражом... Получив гонорар, Яговитин приступил к самоличной распродаже тиража в учебных заведениях Майкопа. При этом он говорил покупателям, что средства  от реализации книги пойдут в фонд помощи детям и инвалидам войны Абхазии. Распродав таким  образом значительную часть тиража, Владимир Яговитин исчез из Майкопа».
Надо сказать, что я тоже хотел тогда написать об этом проходимце, тем более, что располагал некоторыми свидетельствами, не вошедшими в публикацию «Абхазии». Например, свидетельством директора издательства «Алашара» Терентия  Михайловича Чаниа, который говорил, что Яговитин   представил в майкопское издательство сфабрикованное письмо-ходатайство за подписями самого Т. Чаниа, а также Б. Шинкуба. В свете этого становится понятным, как пройдоха сумел сыграть на  лучших чувствах наших братьев из Адыгеи... Но не имея на руках книгу, о которой шла речь, так и не взялся в ту пору за перо.
И вот недавно во время беседы со вдовой Ю. Н. Воронова Светланой Владимировной мы вспомнили эту историю и она показала мне данное поистине уникальное издание.
Чем больше я листал книгу (изданную в твердой красочной обложке), тем больше поражался нахальству Яговитина. Ну, вот еще несколько штрихов... Совершенно не задумываясь, что он облегчает будущую работу тем, кто будет его искать (почему, кстати, действительно не возбудить против него уголовное дело?), мошенник не удержался и украсил книгу своим большим портретом. С портрета на нас смотрит этакий благообразный дядечка лет 50—55 с узкими подбритыми усами, а под портретом сообщение, что весь гонорар «писатель  Владимир Яговитин передает в фонд помощи
детям и инвалидам Республики Абхазия, пострадавшим от ужасов войны». Тут же — посвящение     «автора» сестре Евгении и брату Игорю Яговитину». Ответственный редактор книги, как напечатано на 2-й ее странице, - «Агрба И. Ш.», а «корректоры: Ю. Н. Герия и А. С. Берулава». Тут уж у человека, мало-мальски знакомого с миром журналистики Абхазии, и вовсе голова пойдет кругом...   Похоже, Яговитин просто брал всплывавшие в его памяти фамилии (но тогда надо было написать: А. Л. Берулава») и без разбора вставлял в выходные данные... У этого человека не хватило ума даже поменять инициалы авторов в рукописи в примечаниях на свои... Впрочем, то, что при издании книги, в Майкопе не понадобились местные корректоры, наводит на мысль, что Яговитин, возможно, похитил в Сухуме из типографии готовые матрицы.
Кстати, книгу составили начальные главы из учебного пособия «История Абхазии» (1993 г.), часть из которых написана доктором исторических наук Ю. Н. Вороновым, а часть - им же в соавторстве с кандидатом исторических наук Р. Н. Кация.
И еще. Экземпляр книги, который Ю. Н. Воронов купил в Майкопе (в предсмертном библиографическом списке он остроумно обозначил это издание как свое, но вышедшее под псевдонимом «В. Яговитин»), Юрий Николаевич дал одному из друзей, а в его архиве остался экземпляр, переданный ему из Майкопа. И вот в этом экземпляре я обнаружил письмо Яговитина, адресованное некоему «дорогому Григорию» и напечатанное на бланке «Газета «Демократическая Абхазия» (!!!).
Вот что он, в частности, там пишет: «Я, как бывший сотрудник газеты «Демократическая Абхазия», вынужден готовить материалы по Абхазии под псевдонимом с той целью, чтобы тираж нашей газеты «Абхазия», издающейся в Москве, доходил бы до населения Абхазии и не уничтожался бы членами политической мафии из-за моей фамилии, включенной, я предполагаю, в список лиц подлежащих   физической расправе, такой же, как и с редактором газеты «Казак Абхазии» Татьяной Глазко, изнасилованной прямо в ее кабинете в редакции озверевшими молодчиками... Поэтому готовьте статью по моей книге «Очерки истории  Абхазия» только для «Советской Адыгеи» и после публикации прошу  выслать ее в Москву по адресу, указанному на конверте». Предлагаю вышеприведенный текст вниманию психологов и психиатров, а адрес, указанный им в начале письма: 123534, Москва, ул.    Чертановская, д. 49, корпус 1, кв. 42, Яговитину Владимиру Александровичу - вниманию    правоохранительных органов.
Впрочем, можно ли застать Яговитина сейчас по этому адресу, не занимается ли он очередной своей аферой где-нибудь на просторах СНГ?

(Опубликовано: Эхо Абхазии, № 28, 1996 г.)

(Сканирование, вычитка текста - Абхазская интернет-библиотека.)
______________________________________________

Постсоветская журналистика Абхазии

Постсоветская журналистика в Абхазии, как и на всем пространстве бывшего СССР, зарождалась в т.н. перестроечные годы, на рубеже 80-90-х годов XX века. До этого периода на протяжении многих десятилетий журналистика Абхазской АССР держалась в основном на «трех китах» - трех ежедневных республиканских (вплоть до конца 80-х они назывались областными) газетах, выходивших 5 раз в неделю форматом А2: «Апсны Капш» («Красная Абхазия») на абхазском, «Сабчота Апхазети» («Советская Абхазия») на грузинском и «Советская Абхазия» на русском языках. Первая из этих газет выпускалась тиражом, достигавшим в «лучшие годы» 14 тыс., вторая - 33 тыс., третья - 55 тыс. экз. Выходили в эфир также передачи Абхазского радио - с 30-х годов, а с 1979 года, после массовых выступлений абхазов в 1978 году с политическими и иными требованиями, - и Абхазского телевидения.
Большинство городских и районных газет (периодичность - 2-3 раза в неделю, формат - А3) выпускалось «лоскутными», т.е. на двух, а то и на трех государственных языках автономной республики. Так, гагрский «Авангард» (тираж его, бывало, превышал 8 тыс. экз.) выходил на русском и грузинском языках (после событий 1978 года добавился абхазский), гудаутская «Бзыбь» - на русском и абхазском, сухумская районная «Комунистури шрома» и гульрипшская «Дроша» - на русском и грузинском, очамчирская «Акоммунизм ахь» - на абхазском и грузинском. И только «Ткварчельский горняк» выходил полностью на русском, а гальская «Ленинели» - на грузинском. С 1982 года начала издаваться и выходит до сего дня многотиражка «Абхазский университет».
Все это были государственные газеты. Но уже в 1986 году начинает выходить газета «Инициатива» (как утверждает ее редактор Сергей Арутюнов, первое частное периодическое издание на Южном Кавказе), затем «Сухумский вестник», «РИСК»... Позднее появилась молодежная газета «XXI век», инициатором издания которой был Тамаз Кецба. Даже книжное издательство «Алашара» в 1992-м, перед войной, выпускало газету «Рица».
С конца 80-х годов вниманием общественности прочно завладели новые газеты с ярко выраженным политическим окрасом. При этом в наших условиях «политическим» означало «национальным» (бытовала даже шутка, что в Абхазии реально две партии - абхазская и грузинская). Так, летом 1989 года Народный Форум Абхазии «Аидгылара» начал издавать две газеты, выходившие, как правило, раз в месяц - «Аидгылара» на абхазском языке (тираж - 5 тыс. экз., редактор Геннадий Аламиа) и «Единение» на русском (тираж - 10 тыс. экз., редактор Николай Джонуа). Проабхазской ориентации придерживались редакции выходивших гораздо реже независимых газет на русском: «Взгляд» (начала издаваться в 1990 году в Гагре), «Аублаа» (в Гудауте), а также «НПА» - газеты Народной партии Абхазии, созданной осенью 1991 года. Прогрузинской - газет «Золотое руно», издававшейся в Сухуме, «Самрекло» (орган гульрипшского районного отделения всегрузинского общества Руставели), «Девятая волна» в Гагре... Выходили также на русском языке газеты «Фортуна» (в Гагре) и «Крунк» - армянского культурно-благотворительного общества.
Нарастание межнациональной напряженности той поры находило отражение на страницах и официальной прессы, подконтрольной комитетам Компартии Грузии и советским органам, но отражение весьма дозированное, купированное. Это можно отнести и к «Апсны» (так стала называться республиканская газета на абхазском языке), и к «Апхазетис хма» («Голос Абхазии»), в которую была переименована «Сабчота Апхазети», и к абхазской и грузинской (последняя, впрочем, была только на радио) редакциям Абхазской гостелерадиокомпании.
В октябре 1990 года на русском языке стала выходить «Абхазия» - газета Верховного Совета Абхазской АССР, которую основал и стал редактировать Тариэл Аршба, ушедший перед этим с должности зам.редактора «Советской Абхазии».
Подробней следует сказать о редакции газеты «Советская Абхазия». Поскольку Абхазия уже давно была полиэтнической республикой, где языком межнационального общения стал русский, самый большой тираж и соответственно наибольшее влияние на массы - тогда даже большее, чем телевидение - имела именно она. Нетрудно подсчитать, что в полумиллионной Абхазии «Советская Абхазия» приходила если не в каждую вторую, то примерно в каждую третью семью. (В подавляющем большинстве областей СССР аналогичный показатель - тираж главной местной газеты на душу населения - был ниже. Не говоря уже о количестве изданий на душу населения). Словом, неудивительно, что представители как абхазского, так и грузинского национального движений повели серьезную борьбу за влияние на редакционную политику «Советской Абхазии». Главный редактор газеты Юрий Гавва, назначенный на эту должность в конце 1988 года, по паспорту был русским, но с грузинской ориентацией (вырос и сформировался как личность в грузинской глубинке). Тем не менее, до поры до времени он придерживался «сбалансированного» освещения событий и мнений в сфере межнациональных отношений. Излюбленным его приемом была публикация подборок читательских писем с противоположными суждениями по тому или иному спорному вопросу, которые должны были как бы уравновешивать друг друга. При этом требования снятия его с должности звучали как на абхазских, так и на грузинских митингах...
Развязка наступила после путча в СССР в августе 1991 года, когда была запрещена КПСС и прекратили существование все ее структуры, в т.ч. и печатные органы партийных комитетов. Руководство Верховного Совета Абхазии (председатель - Владислав Ардзинба) и лидеры НФА «Аидгылара» решили воспользоваться ситуацией, чтобы, сменив редактора, создать на базе «Советской Абхазии» (дополнив группой сотрудников «Абхазии») ежедневную газету, способную стать трибуной для отстаивания абхазских интересов. Это встретило активное сопротивление со стороны Ю. Гавва и сплотившейся вокруг него значительной части весьма пестрого по национальному составу и политическим воззрениям коллектива «СА». Многие в этом коллективе элементарно боялись потерять работу: в объединенную редакцию собирались брать не всех из «СА». Дошло до пикетов с транспарантами и т.п. В итоге было найдено компромиссное решение: Ю. Гавва возглавил созданный еженедельник «Панорама Абхазии», в редакцию которого вошла часть коллектива «Советской Абхазии»; другая часть последнего и молодые сотрудники газеты «Абхазия» образовали редакцию ежедневной газеты Верховного Совета Абхазской АССР «Республика Абхазия». Главным редактором ее стал работавший до этого зам.главного редактора «Абхазии» Виталий Чамагуа. «Абхазия», главный редактор которой Т. Аршба набрал новых сотрудников, стала выходить как независимая газета.
А в августе 1992 года грянула грузино-абхазская война. После того, как главная линия фронта пролегла по реке Гумиста, республиканские СМИ абхазской стороны, эвакуировавшись в Гудауту, возобновили свою работу в этом райцентре; в частности - газеты «Апсны», «Республика Абхазия» (тираж 1 тыс. экз.), которые стали печататься форматом А3 на базе Гудаутской районной типографии. Там же выходили гудаутская «Бзыбь» (тираж - 200 экз., 1-2 раза в месяц), «Боевой листок» (издание, выходившее тиражом 300-500 экз. без указания периодичности, по инициативе группы депутатов Верховного Совета РА), «Конфедерация» (тираж - 1 тыс.) - газета оперативного штаба Конфедерации народов Кавказа. Позже на базе Гагрской типографии, кроме городской «Гагры», стали печататься газета Министерства обороны Республики Абхазия «За наше Отечество» (1-2 раза в месяц, 1 тыс. экз.), «Все об Абхазии» - дайджест публикаций зарубежной прессы о событиях в Абхазии, который выпускал коллектив Гагрской типографии. В Сочи вышло несколько номеров газеты «Абхазия».
В Сухуме, который был взят под контроль грузинскими войсками, Ю. Гавва сперва, в августе - сентябре, продолжал выпуск газеты «Панорама Абхазии», а затем возглавил новую - «Демократическая Абхазия». Первоначально она выходила как орган «депутатской фракции ВС Абхазии «Демократическая Абхазия» и временного комитета по стабилизации положения в республике», затем - как независимая. Печаталась эта газета в течение года (вышло более 70 номеров) форматом А2 и тиражом 15 тыс. экз. На русском языке на оккупированной территории выходил также «Вестник военной полиции». Продолжала выпускаться на грузинском «Апхазетис хма».
Электронные средства массовой информации воюющих сторон оказались не в равных условиях: если Сухумское телевидение (т.н. телевидение Абхазии), передачи которого наладили грузинские журналисты во главе с бывшим сотрудником «Советской Абхазии» Александром Берулава, принимались практически на всей территории Абхазии, то сигнал Абхазского телевидения, вещавшего из Гудауты, западнее Гумисты не принимался. Таким образом Абхазское радио стало главным источником информации о происходящем в абхазском «лагере» для тех, кто находился на территории, подконтрольной Грузии.
Во время освобождения Сухума Абхазской армией 27 сентября 1993 года А. Берулава пропал без вести, а Ю. Гавва был арестован и помещен в СИЗО в Гудаутском районе. Прокуратура Республики Абхазия возбудила против него уголовное дело: ему вменялись измена Родине и разжигание межнациональной розни. Однако, спустя полтора-два месяца следствие было приостановлено, а Ю. Гавва освобожден. После этого он выехал в Москву.
После окончания Отечественной войны народа Абхазии
СМИ республики возобновили работу только в ноябре 1993 года, когда было восстановлено электроснабжение. Государственные газеты «Апсны» и «Республика Абхазия», как и другие издания в послевоенной Абхазии, выходят постоянно форматом А3. (Некоторые - и форматом А4). «Республика Абхазия» выпускается три раза в неделю.
Когда АГТРК приступила к работе в освобожденном Сухуме, компанию возглавлял депутат ВС Абхазии Владимир Зантариа, который в 93-м заменил на этом посту ушедшего на пенсию Шамиля Пилия. Но в 95-м его сменил профессиональный тележурналист Гурам Амкуаб.
В феврале 1994 г. начала выходить независимая газета «Эхо Абхазии» (редактор Виталий Шария), сперва как ежемесячник, а с конца 1995 г. - как еженедельник. (В первые полгода газета выпускалась как дайджест публикаций зарубежных СМИ об Абхазии и называлась «Эхо»). За прошедшие годы не раз менялся как тираж (достигал 8 тыс. экз.), так и объем (достигал 3 печатных листов) издания. С начала 2008г. газета стала выходить с полноцветными первой и последней полосами.
Осенью 1995 г. вышел в свет первый номер «Нужной газеты» (затем - «Нужная»). Редактор ее - Изида Чаниа. Сперва издание выходило как рекламное, затем как развлекательное, и только спустя года два стало общественно-политической газетой. В конце 90-х тираж быстро завоевавшей популярность газеты вырос до 4 тыс. экз. и более.
После этого появилось немало газет также на русском языке, выходивших без определенной периодичности тиражами и 300, и 500, и 800, и 1000 экз.
В середине и конце 90-х недолгое время выходили газеты, которые можно назвать «ведомственными» - «Культура Абхазии», «Юридическая газета», «Вестник науки»... В Гагре некоторое время выходила выпускавшаяся группой лиц общественно-политическая газета «Свободная трибуна», которую можно назвать первым оппозиционным изданием в послевоенной Абхазии.
В середине 90-х выпускалась, опять же недолго, газета «Казак Абхазии» (редактор Т. Глазко). В 1997-1998гг. - «Сухум вечерний» (редактор - Лев Арнаут).
В 1999-2001 годах вышло в свет пять номеров частной газеты «Ева для Адама» (редактор - Заира Цвижба), посвященной теме семейно-брачных отношений, а в 1995-1999 годах - около двадцати номеров газеты «Русское слово», которая выпускалась Русской общиной Абхазии. Некоторое время выходила газета «Крунк» одноименного армянского общества. С 2001 г. по сегодняшний день выходит еженедельник «Амшен» - на армянском и русском языках (редактор Ардавазд Сарецян).
В связи с активизацией избирательной борьбы в начале 2000-х годов стали выходить газеты одноименных общественно-политических движений: «Айтайра» (редактор - Даур Начкебиа) и «Амцахара» (редактор - Марина Гумба). Первая из них отличалась остротой публикаций и популярностью, но после победы на президентских выборах 2004-2005 гг. тандема С. Багапш - А. Анкваб финансирование этого издания, которое осуществлял последний, было прекращено, и оно перестало выходить.
Впрочем, так же, как и газета «Амцахара», но ее издание - уже в полноцветном варианте - было возобновлено в начале 2008 г.
В начале лета 2004-го поступил в продажу первый номер независимого еженедельника «Чегемская правда». (Редактор Инал Хашиг). Эта популярная газета выходила объемом сперва 2 печатных листа, потом - 1,5 п. л., а сейчас - 1 п. л.
Чуть раньше, в начале 2004 г., вышел первый номер газеты «Новый день» (редактор - Сергей Арутюнов). Это по сути дела партийное издание, поддерживаемое лицами, близкими к первому президенту РА Владиславу Ардзинба, но выходящее как независимое. Вначале «Новый день» выходил нерегулярно, но с осени 2004-го стал еженедельником. Сейчас тираж - 2 тыс. экз., большая часть тиража распространяется бесплатно. Выходит объемом 1 п.л. на абхазском и русском языках.
Весной 2005г. появилось еще одна газета, представляющая тот же политический лагерь, что и «Новый день», - «Форум» (редактор Ибрагим Чкадуа). Газета выходила еженедельно, с полноцветными первой и последней страницами, объемом 2 и более печатных листов, вплоть до лета 2008-го, то есть более трех лет.
Летом 2009-го начала выходить газета почти с тем же названием - «Форум», но с добавлением мелким шрифтом «Народного Единства Абхазии». На сей раз газета официально была объявлена органом партии «ФНЕА». Выходила до президентских выборов 12.12.2009 без объявления периодичности, тиражом, как и предыдущий «Форум», - 2 тыс. экз., но в однокрасочном варианте. (Редактор Аслан Авидзба).
В начале 2009 г., вскоре после преобразования ОПД «Единая Абхазия» в политическую партию, стала выходить периодичностью раз в две недели и объемом 2 печатных листа одноименная полноцветная газета. (Редактор Низфа Аршба. С начала 2010г. газету редактирует Дмитрий Габелия).
В разное время выходили издания-бюллетени: «Окно» (абхазских НПО), «Люди и времена» (Ассоциации женщин Абхазии)... Выпускал газету даже Сухумский колледж.
В разное время предпринимались также попытки выпуска рекламных изданий, но обычно после первого номера из-за нерентабельности они закрывались. С начала 2007г. выходит и бесплатно распространяется рекламный еженедельник объемом 1 п.л. «РИЦА» (учредитель - П. Лещук).
В середине 2000-х некоторое время в России выпускалось и завозилось в Абхазию абхазское издание всероссийской газеты «Гудок»; сегодня, с начала 2009г., выходит такое же издание (5 тыс. экз.) газеты «Комсомольская правда».
Региональные издания в послевоенной Абхазии выходят не везде. Так и не удалось возродить местные газеты в Ткуарчале и Сухумском районе.
В Сухуме в середине 90-х функции официальной городской газеты некоторое время выполнял в очередной раз возрожденный - на сей раз под эгидой общественной организации Ассоциации сухумцев - «Сухумский вестник». (Газета под таким названием выходила немало лет еще в начале XX века, несколько месяцев назад она была возрождена вновь). Затем, летом 1998 г., была основана газета «Сухум», орган Администрации города и городского Собрания. Впоследствии она стала выходить на двух языках - русском и абхазском - под названием «Акуа-Сухум». В настоящее время редактор ее - Мадонна Квициния.
Вскоре после окончания войны в Гальском районе стало выходить уникальное издание на трех языках - абхазском, русском и мегрельском. Это районная газета «Гал», редактор Нугзар Салакая. С перерывами, которые вызывались трудностями с финансированием и другими проблемами, она выходит по сей день. То же самое можно сказать и о других государственных региональных газетах - «Гагра» (Гагрский район), «Бзыбь» (Гудаутский район), «Дал» (Гулрыпшский район), «Эрцаху» (Очамчырский район).
Журнальная периодика постсоветской Абхазии оказалась менее живучей, чем газетная. Если не иметь в виду, конечно, государственные издания. Как и раньше, при поддержке государства выходят журналы на абхазском языке «Алашара» (литературный), «Амцамбз» (детский), «Школа и жизнь», «Искусство Абхазии». С 1995 г. выходит, но весьма нерегулярно, журнал Международный абхазо-абазинской ассоциации «Абаза» (большинство текстов на русском, часть - на абхазском и абазинском языках). Сперва его редактировал Виталий Шария, затем Геннадий Аламиа.
Очень недолго в начале 2000-х годов выходили общественно-политические журналы «Глас народа», «Колокол» (редактор Геннадий Аламиа).
В середине 90-х в Москве печатался полноцветный иллюстрированный журнал об Абхазии «Апсны - Страна души» (редактор - Валерий Цвик), в 2007-2008 гг. - «Новый взгляд» (выходил раз в квартал, учредитель - Батал Бигуаа), в 2009 г. - ежемесячник «Апсны» (учредитель - Даур Миканба).
В отличие от вышеназванных, благодаря финансированию международными НПО, начиная с 2000 г. стабильно, раз в две недели, на абхазском и русском языках выходит журнал «Гражданское общество». (редакторы Надежда Венедиктова и Гунда Квициния, некоторое время журнал редактировал Инал Хашиг). Благодаря помощи этих НПО в 2006-2007 годах выходил даже журнал Сухумского Медиа-клуба «Абхазский журналист» (редактор Надежда Венедиктова).
С 2006 г. Союз женщин-предпринимателей Абхазии издает красочный иллюстрированный журнал «Леди-босс».
Законом «О государственном языке», принятым Парламентом РА осенью 2007 г., негосударственным газетам было вменено в обязанность не менее половины объема номеров отводить под тексты на абхазском языке. В отдельные периоды почти все такие издания выходили на двух языках, но до половины объема тексты на абхазском, конечно, не дотягивают. Сами редакции ссылаются на то, что в Законе есть положение, по которому государство оказывает изданиям в данном деле поддержку, а оно не выполняется.
Если до 2005-2006 гг. три негосударственные газеты в Абхазии - «Эхо Абхазии», «Нужная» и «Чегемская правда» - выходили на самоокупаемости и самофинансировании, то после этого возросшая конкуренция на газетном рынке, прежде всего за счет завозимой российской прессы, соответствующее снижение тиражей и рост цен на полиграфические услуги сделали это невозможным. Так что приходится находить дополнительные источники...
С начала 2006 г. финансирование «Эхо Абхазии» взял на себя бизнес-клуб «Сухум» в лице его президента Беслана Бутба, который впоследствии основал и возглавил Партию экономического развития Абхазии.
Он же в 2007 г. приобрел телеканал «Интер-ТВ», названный после этого «Абаза-ТВ». Первую в Абхазии негосударственную телестудию возглавил Руслан Хашиг, который в 2003-2004 гг. работал председателем АГТРК, а затем в разгар предвыборной борьбы осени 2004 г. был вновь заменен Гурамом Амкуабом. «Абаза-ТВ» вещает пока только на Сухум и его окрестности. Хотя все технические возможности для расширения вещания на всю страну уже созданы, руководство страны не дало пока на это разрешение по внутриполитическим мотивам.
Наряду с Абхазским радио с 2002 г. выходят в эфир передачи частной станции Radio SOMA.
Если разнообразием печатных изданий в мире никого не удивишь, то по количеству профессиональных организаций на душу журналистского населения Абхазия в последнее время явно вырвалась вперед. Их на маленькую республику приходится сегодня, по моим подсчетам, пять.
Самая старая из них - это Союз журналистов Абхазии, существующий много десятилетий. Лет десять назад возник Сухумский Медиа-клуб. Несколько лет назад была создана Гильдия журналистов и публицистов «Свобода и воля», которая собрала под свое знамя главным образом оппозиционно настроенных журналистов.
В последние месяцы активно работает Ассоциация работников СМИ Абхазии. Сегодня АРСМИРА известна тем, главным образом, что на ее площадке довольно часто проходят пресс-конференции политиков и других известных лиц.
Примерно в то же время, прошлой осенью, появился и Абхазский Медиа-клуб «Айнар». Цель - укрепление российско-абхазских отношений, создание положительного имиджа Абхазии в мире.
Нужно ли небольшому, в несколько десятков человек, журналистскому сообществу Абхазии такое количество объединений? Вопрос, конечно, риторический, тем более, что почти все они включают в себя одних и тех же людей, а некоторые почти не отличаются по функциям. Но и сама постановка вопроса: нужно или нет - почти так же лишена смысла, как и рассуждение о том, ЗАЧЕМ той или иной стране такое большое количество СМИ. Значит, было у инициаторов желание их создать, вот и все...
Напомним, что в первой части этого исторического очерка рассказывалось о предвоенном и военном периодах работы СМИ Абхазии (телевидения, радио и печатных изданий), во втором - о послевоенном. Но необходимо еще сказать о тех новых видах средств массовой информации, которых просто не было в Абхазии до и во время войны 1992-1993г. Имеются в виду информационные агентства и интернет-издания.
Информационное агентство в Абхазии пока одно - государственное ИА «Апсныпресс», созданное указом президента РА 31 января 1995 года и поначалу называвшееся «Абхазпресс». (Хотя в последнее время уже обсуждались планы и по созданию других, негосударственных информ¬агентств). Первым директором агентства был Беслан Гурджуа. Потом им руководил Руслан Хашиг. С 2003г. его возглавляет Манана Гургулиа.
В первые послевоенные годы ГИА работало в условиях жесткой информационной блокады, ограниченной, а то и вовсе отсутствовавшей по вине Грузии телефонной связи с внешним миром. С появлением Интернета в Абхазии в конце 2001г. значительно расширились возможности агентства по освещению событий в республике и распространению информации за ее пределами.
В конце 2004-го, в момент обострения в Абхазии внутриполитической борьбы и различных правительственных пертурбаций, была предпринята попытка расформировать ГИА «Апсныпресс» и передать его функции вновь создаваемой структуре, но она не удалась благодаря протестам общественности и журналистского сообщества.
Предшественниками абхазских интернет-сайтов во Всемирной паутине, по информации Роина Агрба - одного из пионеров в этой области в Абхазии, была пара-тройка посвященных нашей республике сайтов, которыми владели друзья Абхазии, проживающие на территории РФ. В зоне «Народ.ру» начали появляться слабые ресурсы разного направления. Первым таким был сайт турфирмы «Русал-тур» Абхазия.ру».
На стыке двух тысячелетий в Интернете России, Украины, Греции появились русскоязычные сайты, посвященных новостям, культуре и искусству Абхазии. К их числу можно отнести такие, как «Кофе и газеты» (www.CoffeeNews.narod.ru), «Добро пожаловать в Абхазию» (www.abhazia.com), "Греки в Сухуме" (www.relintex.gr/sukhum).
В марте 2000 года появился первый проабхазский сайт "Абхазия - страна души"(www.abkhazia.narod.ru), ставивший целью прорыв информационной блокады Абхазии в Интернете и пропаганду позиций руководства Абхазии того времени. Через год теми же авторами был открыт другой сайт - www. Abkhaziya.org, который функционирует и сейчас (Михаил Степин). Появились и другие сайты с похожей направленностью.
В марте 2002 г. в Интернете начал работать первый официальный сайт республики: www.abkhazia.info . Как только он стал популярным, на него начались атаки грузинских недругов Абхазии, в т. ч. хакеров. Время от времени в Интернете руками этих людей создавались сайты под разными названиями: «Официальный сайт Абхазии», «Официальный сайт Парламента Абхазии» и т.д., в которых распространялась дезинформация, вводившая в заблуждение СМИ России. Неискушенные в абхазской тематике журналисты и информагентства часто ссылались на эти сайты. Затем приходилось опровергать всю «информацию», выданную этими «официальными сайтами».
Почти одновременно был запущен и сайт ГИА «Апсныпресс». Ресурс этого агентства также был не раз атакован. Примерно в то же время не очень долго работал сайт, созданный под руководством Алхаса Тхагушева.
С 2005 г. функционируют новые сайты - Официальный сайт Президента РА, МИД РА, Центрального банка Абхазии. В 2008г. был создан официальный сайт Партии Экономического Развития Абхазии. Действуют также сайты Народной партии Абхазии, Абхазского медиа-клуба «Айнар».
Один из недавно созданных сайтов - «Вся Абхазия» (www.abkhaz-all.ru) является российско-абхазским проектом. Совсем недавно, 17 февраля 2010г., был создан официальный туристический сайт Абхазии www.abkhzia.travel.
Перечислить все возникающие Интернет-издания трудно, ибо это, наверное, самый бурно развивающийся сегмент средств массовой информации Абхазии.

(Опубликовано: Эхо Абхазии (г. Сухум), №№ 8, 11, 12. 2010 г.)
______________________________________________

Прервалась связь времен

Анзор  Агумаа,  весть  о  скоропостижной смерти которого моментально распространились в социальных сетях утром в воскресенье 9 сентября, был из тех людей, которые запоминаются «лица необщим выраженьем». Начиная с внешнего вида. В какой-то  период    жизни  Анзор  Семенович со своими неизменными усами и бородой стал удивительно походить на последнего  российского  императора Николая    II.  Не  знаю,  может  быть, поэтому  он  категорически    не  хотел фотографироваться    для  прессы;  в конце концов,  настойчивый представитель одного из сухумских периодических  изданий  ухитрился  снять  его «скрытой  камерой»,  но  качество  появившегося затем в печати фотопортрета,  сопровождавшего  интервью, оставляло желать лучшего. Главное же – Анзор Агумаа был настолько увлеченным краеведом, исследователем истории Сухума, что иногда мне  казалось,  будто  он  выпадает  из течения  нашей  современной  жизни, будто ходит по улицам Сухума начала прошлого века – Кулебякинской, Романовской, Михайловской  набережной – и только что беседовал с обитателями того города…
Запомнился    эпизод:  в  ноябре  93-го, в только что освобожденном Сухуме мы сидим небольшой компанией в квартире журналиста Сергея Арутюнова, а в соседней комнате Анзор Агумаа перебирает бумаги в их лежащей прямо на полу горке и не может от них оторваться: это  его личный архив, который Сергей сумел сохранить во время войны. Кто-то из нас позвал его, но другой участник компании  откликнулся:  «Оставь  его,  сейчас он уже не с нами, а  в другой эпохе».
Я мысленно называл его «ходячим путеводителем».    Вот  еще  типичный эпизод.  Пару  лет  назад    для  одной публикации  понадобилось  уточнить,  где в двадцатые годы прошлого века находился Сухумский рынок. Ну, кому еще звонить, как не  уникальному знатоку старого Сухума Анзору Агумаа? И вот  выслушиваю  по  телефону  целую лекцию,  краткую,  но  очень  емкую:  о том, что до 1908 года рынок в нашем городе находился на месте нынешнего Парка  боевой славы, а потом, после пожара там, был временно перенесен на место у здания Почтамта, где теперь сквер, да так и оставался  там до середины века. И всё это с такими мельчайшими  деталями,  будто    был он очевидцем всех тех событий…
Летом  прошлого  года  мы  с  Анзором  много  общались  в  дни,  которые предшествовали похоронам его предшественника  на  посту  начальника республиканского Управления охраны историко-культурного наследия, моего родственника,  человека  прекрасной души  Демура  Семеновича  Бжания. Кто мог тогда подумать, что  и Анзору  Семеновичу    уготована  столь    же  короткая  жизнь! Даже еще короче: он ушел из жизни на пятьдесят пятом ее году…
Вот  что  написала  на  сайте  «Аиааира»  в  день  его  кончины  интернет-пользователь Шазина Агрба: «На днях Анзор  Агумаа  сообщил  печальную новость о том, что сгорело очередное здание - памятник архитектуры Сухума, а сегодня сообщили, что он скоропостижно скончался ((( Не знаю медицинскую причину его смерти, но знаю,  как  он  болезненно  переживал за каждый памятник, сколько сил отдавал для сохранения свидетельств былой красоты и культуры. Сгорают не только здания, сгорают и те, кто понимают  катастрофическую  степень потерь. Он понимал, переживал и всей душой горевал. Теперь горюем о нем, невосполнимая потеря».
Он был большим тружеником, светлой  личностью,  благожелательным  в общении  и  в  то  же  время  принципиальным  человеком.  У  него  остались жена Тая Алания, дети, внучки. А еще остались его книги, исследования, публикации в периодике… А сколько осталось неопубликованным – ведь Анзор ушел в расцвете творческих сил.
«Прервалась  связь  времен»    –  так можно сказать об этом скорбном событии, которое лишило всех нас поистине незаменимого человека, бывшего словно мостиком  между  нашим и вековой давности  временем,  всеми  прежними поколениями на земле Абхазии.

(Опубликовано: Эхо Абхазии, № 27, 2012 г.)
______________________________________________

Развод по-русски с абхазским акцентом?

Сегодня утром я по журналистским делам заглянул в кабинет министра труда и социального развития Республики Абхазия Ольги Колтуковой. «Как удачно! – приветствовала меня Ольга Викторовна. – А мы как раз тут о вас говорили, и я собиралась с вами связаться. Мне снова нужен экземпляр газеты с вашей статьей про Яговитина».

Дело в том, что в прошлом году она уже отсылала в один из российских регионов ответ министерства на запрос об этом мошеннике в сопровождении моей публикации о нем. И вот, как я понял, уже из другого российского региона ее запрашивают, «ху из мистер Яговитин?» «А может, размножить эту статью на ксероксе и разослать, упреждая события, по всем регионам Российской Федерации? – размышляла вслух Колтукова. – Кто знает, может, он завтра до Благовещенска доберется…»

Кто же такой Владимир Яговитин, для характеристики деяний которого Ольга Викторовна использовала определение «Развод по-русски с абхазским акцентом»? (Развод здесь – в смысле «мошенничество», «развод на деньги»). Думаю, это уникальная личность, в которой органично сосуществуют явная неадекватность и дар афериста. Лично мне с ним довелось общаться всего несколько минут, и поэтому, в частности, не берусь судить, какое из этих двух начал в нем преобладает. Но присутствие обоих для меня несомненно.

Первый и последний раз видел его летом 1993 года в Гудауте, в пресс-центре Верховного Совета Абхазии. Это был лысый мужичок в очках и разорванной рубашке. Его, сидевшего на стуле, обступали абхазские военные, которые и послали за мной, так как Яговитин, задержанный ими в прифронтовой зоне «подозрительный тип», ссылался на меня, будто бы я его знаю по совместной работе в газете «Советская Абхазия». Я сказал, что раньше его не видел, но слышал о внештатном авторе редакции с такой фамилией…

Не стал уточнять, что и публикаций никаких я его не помню, а помню только, как на редакционных летучках в 80-е годы мои коллеги, особенно часто зав. отделом писем Александр Авидзба, со смехом, как о явно психически нездоровом человеке, заводили разговор о некоем Яговитине. Вокруг многих редакций СМИ, давно заметил я, обычно крутится целый рой не совсем адекватных личностей со своими рукописями, и Яговитин, судя по всему, был из их числа.

А вскоре после грузино-абхазской войны я узнал, что Яговитин разъезжает по городам юга России и собирает деньги в помощь не существующей уже газете «Демократическая Абхазия» (выходила такая в Сухуме, когда он находился под контролем грузинских войск). В сочинской «Черноморской здравнице» он был разоблачен работавшим в ней в то время моим бывшим коллегой по «Советской Абхазии», а вот выходившая в Краснодаре «Всякая всячина» с гордостью поведала на своих страницах о том, что оказала материальную помощь «Демократической Абхазии», то бишь этому проходимцу. Я напечатал тогда реплику об этом в газете «Эхо Абхазии». А в 1996 году там же появилась уже гораздо более пространная моя статья, где я описывал, как Яговитину удалось издать на Северном Кавказе под своим именем книгу по истории Абхазии, написанную известным нашим историком и государственным деятелем Юрием Вороновым (Юрий Николаевич, купив там ее, долго смеялся, что у него появился новый псевдоним), а еще – скорее всего, украденный у какого-то абхазского автора роман «Солнце встает над горами». Поражало в этой истории многое: и легковерность издательств и редакций газет, и своеобразный талант «сумасшедшего Хлестакова», которому с легкостью удавалось проворачивать то, что настоящему автору, наверное, не удалось бы – найти деньги на издание, еще и гонорар получить.

В середине 2000-х Яговитин, не подозревавший о моих публикациях о нем, приезжал в Абхазию, даже звонил мне по телефону, мы договорились о встрече, но он вдруг исчез, выскользнул, так сказать, из рук…

А в начале 2009-го я наткнулся уже в Интернете на публикации о нем в российских СМИ. Тут уж было, как говорится, хоть стой, хоть падай. Давая интервью одному из изданий города Кирова (он сам родом из Кировской области), Яговитин рассказал, что когда после войны в Абхазии он оказался в Москве, к нему пришли из посольства Абхазии и передали просьбу президента Владислава Ардзинба, чтобы он, Яговитин, написал учебник истории Абхазии. И он сделал это, а весь свой гонорар направил в помощь детям-сиротам, пострадавшим во время боевых действий. Кроме того, после выхода в свет романа «Солнце встает над горами» его стали называть абхазским Шолоховым, что ему лестно. В Сухуме его именем, уже при жизни, названа улица…

Я откликнулся на весь этот бред новой статьей «Жив курилка, или «Абхазский Шолохов», которая тоже попала в Интернет. Но сколько легковерных, кого он продолжает в России окучивать, ее не читали!

Минувшим летом отдыхавшая в Гагрском районе зам. редактора одной из кировских областных газет созвонилась со мной и специально приехала в Сухум, чтобы я подготовил и дал ей официальное письмо о Яговитине, которое нужно правоохранительным органам области. Разговаривая с ней о феномене Яговитина, я высказал такое предположение: может быть, солидные люди, издатели и журналисты, попадались на удочку этого проходимца потому, в частности, что он выглядел очень искренне, сам отчасти веря в то, что говорил. Но, конечно, и невежества у них тоже хватало. Так, в одном из интернет-текстов, прославлявших Яговитина, я встретил упоминание о никогда не существовавшей газете «Сельская Абхазия», в которой якобы работал наш «герой» и редактор которой якобы умер в Абхазии от пыток (?), утверждение, что войну в Абхазии начал «первый президент Грузии Гамсахурдиа»… Но ведь если ты берешься писать о чем-то, надо же иметь хоть минимальный объем знаний о предмете разговора!

(2010 г.)

(Перепечатывается с сайта: http://www.ekhokavkaza.com.)
______________________________________________

Судьба абхазского "Марадоны"

Несколько недель назад, когда в разгаре был чемпионат мира по футболу в ЮАР, проходя знойным субботним утром по сухумскому проспекту Аиааира, который еще не так давно назывался проспектом Мира, я увидел стоявшего на людном перекрестке и что-то кричавшего Марадону. Нет, нет, конечно, не Диего Армандо Марадону – знаменитую звезду мирового футбола и нынешнего главного тренера сборной Аргентины. Любой человек, живущий ныне или живший в последние двадцать-двадцать пять лет в Сухуме, сразу поймет, что речь идет о всем известном под таким прозвищем бомже, излюбленным занятием которого является эпатаж жителей и гостей столицы Абхазии. На сей раз он, такой же маленький и коренастый, как Диего Армандо, но уже, в отличие от того, с совершенно седыми бородой и усами, был одет в свою неизменную летнюю форму одежды: трусы и шлепанцы – и, воздевая руки к небу, орал: «Аргентина – чемпион!». Уже пройдя дальше метров сто, я сообразил, почему именно Аргентина, и подумал: «А он что, смотрит репортажи с чемпионата?».

Говорят, в любом уважающем себя городе должен иметься в качестве своей изюминки, или, точнее, безуминки, городской сумасшедший. Наш благословенный Сухумчик никогда не был таковыми обделен. Многие помнят Толика «Свободу» – мужика в тельняшке, оглашавшего проспект Мира криками: «Свобода!». Несмотря на перестроечное время, это слово, как, наверное, всегда и везде, очень нервировало власти, и Толика постоянно «тягала» милиция. Репертуар появившегося примерно в то же время на сухумских улицах Марадоны был гораздо безобиднее: он фальшиво пел про «шаланды, полные кефали» и отплясывал перед публикой какой-то незамысловатый танец. Мускулистый, атлетического телосложения, загорелый до черноты, он по полгода ходил с голым торсом, таская на шее ожерелье из тяжелых плоских морских камней с дыркой, именуемых в народе «куриный бог». После смерти Толика «Свободы» он стал некоронованным королем сухумских бомжей.

А потом грянула грузино-абхазская война. Помню, на абхазской стороне линии фронта распространился слух, что Марадону убили. Любопытно, что точно такие же слухи ходили потом среди сухумских грузин, оказавшихся после войны в Тбилиси и в других местах за пределами Абхазии. Причем Марадона, как я заметил, стал для многих из них яркой составной частью их ностальгии. Немало проникновенных строчек ему посвящено в книгах известного писателя Гурама Одишария. Один из эпизодов – о том, как во время войны грузинские гвардейцы решили над беззащитным Марадоной поиздеваться, и насколько умнее и достойнее их он выглядел. А мне вспоминается другой эпизод. Незадолго до начала войны, в первой половине 92-го, встретил Марадону на сухумской набережной. Совсем рядом, на площади Конституции, что у морвокзала, кипел страстями очередной многотысячный митинг «звиадистов», и я спросил: «Марадона, а ты почему туда не идешь?», подразумевая, что это его стихия – шум, крики... Ответ его поразил меня своими лаконичной мудростью и политкорректностью: «Не, я в политику не вмешиваюсь».

В одной из своих последних книг – «Кот президента» – Гурам Одишария пишет: «Недавно я случайно узнал: умер Марадона. В начале 2007 года. Так царапнуло по сердцу это известие, точно друга или близкого родственника потерял…». Да нет же, Гурам, жив курилка, его ничто не берет.

А другой грузинский автор, фамилии которого не помню, как-то написал, вспоминая про Марадону: «Никто не знает, как его настоящее имя и откуда он взялся». Типичный образчик ограниченности мышления. Ведь если ты не знаешь и твои знакомые не знают, это вовсе не значит, что никто не знает.

Как-то, весной 1996 года, Марадона собственной персоной, в пиджаке, чуть ли не при галстуке, посетил редакцию газеты «Эхо Абхазии», где я работаю, и сам все рассказал о себе. Произошло это после того, как мы написали о нем со слов одного работника типографии, в доме у которого юный Марадона жил в 80-е, прежде чем отправиться бомжевать: тот, мол, учился в ПТУ, угодил в какую-то драку и у него немного «поехала крыша». Марадона был польщен нашей публикацией и не без гордости сообщал прохожим, что о нем «писала газета». Во время визита же в редакцию он внес уточнение: его фамилия – не Галкин, как запомнилось его бывшему хозяину, а Галин. Отвечая на вопросы журналистов редакции, Шамиль Григорьевич Галин, 1951 года рождения, рассказал также, что родом он из Уфы, а прозвище свое получил в Сухуме, когда собирал пустые бутылки на опустевших после матча трибунах Республиканского стадиона, ловко выхватывая их из-под носа конкурентов. Напомню, что именно тогда, в 80-е, Диего Армандо блистал своей игрой на стадионах мира. Кроме того, Шамиль просил помочь ему в оформлении выездных документов в Турцию. Он в то время загорелся идеей пожить на курорте Анталия, устроиться там на пляже – полотенца, как он объяснял, подавать отдыхающим, тапочки… И уже заранее придумал новое прозвище, которое у него там будет: «Папа-пришелец». В переводе, понятно, на турецкий…

В полуголодном Сухуме тех лет Марадоне действительно было нелегко. Некоторые считающие себя умными придурки любили угостить его водкой, а закусить ничего не давали, находились и такие, кто ради забавы его избивал, а однажды ему прострелили из автомата ради все той же забавы ногу…

Но потом Марадона перестал голодать. Жизнь налаживалась, он ходил по свадьбам, пил, кушал и уносил со свадеб столько, сколько мог унести, чтобы продолжить пир в каком-нибудь закутке. Но несколько лет назад он, говорят, поджег пустой вагон, стоявший на путях у Сухумского вокзала, и был помещен в республиканскую псхоневрологическую больницу, которая располагается теперь в селе Дранда. Я ездил туда по журналистским делам года два назад, но Марадону не застал: его уже выпустили, посчитав, видно, недостаточно сумасшедшим для содержания в стационаре.

Ныне он снова устраивает для прохожих бесплатные концерты, держа в руке бутылку с пивом и оглашая сухумские улицы криками. Обычно мне удается разобрать в них только слово «Абхазия».

2010 г.

(Перепечатывается с сайта: ekhokavkaza.com.)
______________________________________________

У подножия Дыдрыпшныха

В солнечный октябрьский день мы подъезжаем к дому Заура Чичба в селе Ачандара Гудаутского района. В машине пятеро – профессор Московской Академии нефти и газа им.И.М.Губкина Павел Васильевич Флоренский, московский журналист Татьяна Шутова, глава администрации Гулрыпшского района Адгур Харазия, абхазский литератор Игорь Хварцкия и автор этих строк. Что же привело нас, столь, казалось бы, разных людей в дом аныхапаю (жреца, хранителя святыни) самого знаменитого и почитаемого в Абхазии древнего святилища Дыдрыпшныха? Во всяком случае, не праздное любопытство.

П.Флоренский и Т.Шутова – давние и преданные друзья Абхазии, а уже около трех лет и ее граждане. Павел Васильевич – не только ученый-геолог, преподаватель вуза, но и друг покойного вице-премьера Абхазии Ю.Н.Воронова, один из создателей “Белой книги Абхазии”, публицист (здесь, очевидно, не могли не сказаться гены его великого деда -- замученного в сталинских лагерях русского священника и религиозного философа Павла Александровича Флоренского).

Татьяна Шутова – человек, который своими военными корреспонденциями из Абхазии заслужил высокую награду нашей Родины - орден Леона. Игорь Хварцкия на протяжении вот уже десятка лет занимается исследованием абхазской мифологии и религиозных верований и вместе с Адгуром Харазия уже бывал и в доме Заура Чичба, и у святилища. Ну, а я …

Летом нынешнего года наша газета в трех номерах опубликовала большую статью кандидата исторических наук, сотрудника Института востоковедения РАН Александра Крылова “Абхазское святилище Дыдрыпш: прошлое и настоящее”. Публикация вызвала большой интерес читателей; при этом некоторые с сожалением отмечали, что такое обстоятельное исследование о феномене Дыдрыпшныха должны были, по их мнению, еще раньше написать и опубликовать в широкой печати наши, абхазские ученые. Мне, безусловно, было очень интересно сравнить написанное Крыловым с тем, что увижу и услышу сам.

И первый вопрос, с которым обратился к Зауру Чичба - высокому худощавому крестьянину лет шестидесяти, - когда мы еще шли от калитки по просторному двору к его дому, было естественное для редактора:

- Вы познакомились с опубликованной у нас в газете статьей

Крылова? Все ли там правильно или были какие-то неточности?

- Все правильно, -- заверил Заур.

Потом мы сидели во дворе на вынесенных из дома и расстав-

ленных полукругом стульях и говорили о Дыдрыпшныха. Получилась, в общем, такая импровизированная пресс-конференция: мы задавали вопросы, Заур Чичба отвечал. Не знаю, как другие, а я при этом то и дело поглядывал туда, где сквозь ветки яблонь, груш и персиков хозяйского сада виднелись синевато-зеленые склоны ближайших гор, среди которых и она - священная для абхазов гора Дыдрыпш.

Что же узнали мы от Заура Чичба в дополнение к упомянутой публикации про святилище?

Живший в стародавние времена в этих местах и имевший человеческий вид апаимбар (ангел, слуга Бога) которого люди вконец замучили своими мелочными просьбами, обратился к Богу, и тот сделал его невидимым, С того времени люди стали догадываться о его местонахождении только по следам, которые он оставлял, -- например, кострищам. И чаще всего эти следы встречались на вершине горы, названной горой Дыдрыпш. Поэтому люди и решили, что она является местом его обитания.

Вершина горы представляет собой довольно ровную травянистую площадку (характерно, что скот из ближайших крестьянских хозяйств эту сочную траву никогда не ест). Раз в году ачандарские чичбовцы во главе с Зауром поднимаются на нее и приводят ее в порядок: чистят родник, убирают упавшие деревья … Моления же, принесение клятв и т.п. проводятся у подножия горы. Причем это происходит только в определенные дни недели - таких установлено два.

Некоторое время назад автомобили, съезжавшиеся к подножию горы из всех уголков Абхазии, вконец разбили эту дорогу, но тут как бы вмешались высшие силы: образовалась яма, преградившая путь машинам, и теперь желающим обратиться к Дыдрыпшу надо несколько километров идти пешком.

Пока мы сидели и разговаривали, появился очередной посетитель -- из соседнего села. Заур извинился и отошел поговорить с ним, а после сообщил нам, что на этой неделе намечено его (как посредника между апаимбаром и людьми) восхождение к Дыдрыпшу вместе с представителями двух семейств. Много лет назад между ними возникла кровная вражда, но мести не было совершено, и сейчас они хотят принести клятву Дыдрыпшу, что пролитая некогда кровь больше не разделяет их.

Заур вспоминал случаи, когда святилище выявляло истину, заставляло человека раскаяться в содеянном. Тут и Татьяна Шутова вспомнила о рассказанной ей довольно давно истории: молодой абхазец, не желавший жениться на сосватанной ему девушке, не придумал ничего лучшего, как опорочить ее: “нечестная”, мол,

оказалась. И долго бил себя в грудь, доказывая это, пока с ее родственниками поднимался к Дыдрыпшныха. Но в самый ответственный момент, перед принесением клятвы, задрожал и признался, что солгал: дальше, мол, не могу идти, ноги не идут.

Заур говорил также о “клубящемся огне”, который бывает виден на горе, не раз упоминал являвшихся ему в видениях трех мужчин в сияющих одеждах, красоту которых “трудно описать словами”…

Тут, наверное, следует сделать отступление и хотя бы коротко остановиться на отношении ко всему услышанному каждого из участников беседы. Есть, думаю, одно, что в данном случае всех нас объединяло и объединяет: уважительное к этому отношение. Павел Васильевич Флоренский, как и его дедушка -- православный христианин. Но, как он заявил перед нашей поездкой, всегда уважал “чужих богов”. Вместе с Т.Шутовой он давно мечтал побывать у Дыдрыпшныха. Больше того: когда я перед поездкой скорее в шутку сказал, что подниматься к святилищу (к которому мы в тот день так и не поднялись) можно только чисто вымывшимся, он тут же засобирался в баню…

Игорь Хварцкия также относит себя к православным, но убежден, что христианские воззрения вполне совместимы с древними абхазскими культами и поклонением святилищам. Я придерживаюсь атеистических взглядов (точнее сказать, отношусь к тем, кто считает, что существование Высшего разума нельзя в рамках наших знаний ни доказать, ни опровергнуть); но религии для меня -- важная часть всемирной культуры. В примерах чудодейственного воздействия Дыдрыпшныха на поведение людей, а также в посещающих их видениях я вижу чисто психологические причины. И в культе абхазских святынь, как и в любой другой религии, меня интересует, безусловно, не мистическое начало, а предлагаемая ими этическая система.

… А самое интересное Заур Чичба рассказал под конец.

Это было на следующий день после начала войны. Заур не мог не находиться тогда под сильнейшим впечатлением от происходящих событий, от беды, которая обрушилась на Абхазию. Вечером он прилег дома отдохнуть, и было ему пророческое видение. Перед ним явились трое в блестящих, сияющих одеждах и увлекли за собой. “Не бойся, -- сказали они. Мы с тобой”. Двое были впереди его, один сзади. Воспарив над землей, они приблизились к Гумисте. Там, на правом ее берегу, он с высоты увидел множество людей – это были обороняющиеся абхазы. Потом оказался на площади Ленина в Сухуме, тоже заполненной людьми. Но это уже, почувствовал он, были грузины. И подступил к нему какой-то грузинский генерал (острые концы звезд на его погонах прямо-таки кололи в горло Заура, как штыки, заставляли его задыхаться), который держал в руке прут с насаженными на него жертвенными сердцем и печенью. Заура удивило то, что грузинский генерал держит то, что положено держать во время моление как раз ему, аныхапаю. Но генерал был вынужден признаться, что Бог не принимает его молитв, его жертву. И тут оказавшийся вдруг рядом ачандарец Симка Кецба взял у него прут и передал Зауру. Заур был растерян происходящим. Вокруг гудела толпа грузин. Но тут он увидел рядом Владислава Ардзинба и передал ему прут. Неожиданно печень на пруте стала превращаться в … абхазский флаг и уноситься в небо. Этот флаг держался на такой тонкой ниточке, что Заур испугался, что она вот-вот оборвется, но она не обрывалась, а флаг взмывал все выше и выше…

Это видение было воспринято Зауром как пророчество будущей победы над врагом. На следующее утро он в возбужденном настроении поехал в Гудауту, где, знал уже, находятся Председатель Верховного Совета Абхазии Владислав Ардзинба и большинство структур власти Республики. Нашел резиденцию Владислава Григорьевича и попросил охрану доложить ему о себе. Вскоре В.Ардзинба принял Заура. Аныхапаю взволнованно поведал о видении, посетившем его вчера, и убежденно заявил, что победа в этой неравной схватке будет за абхазами. Лидер Абхазии выслушал его очень внимательно, потом, растроганный, обнял Заура и поблагодарил за беспокойство, за то, что пришел и рассказал обо всем.

Вскоре после войны, которая закончилась изгнанием грузинской оккупационной армии, произошла еще одна встреча Владислава Ардзинба и Заура Чичба. Руководитель Абхазии вновь тепло принял хранителя святилища Дыдрыпш и подарил ему бурку, часы и алабашу.

В работе А.Крылова подробно описано состоявшееся после войны благодарственное моление у подножия горы Дыдрыпш, в котором принимало участие почти все государственное руководство Абхазии, а затем и проходившее здесь летом 96-го моление до пятиста человек, во время которого звучала просьба “вразумить людей, чтобы они не совершали преступлений”.

Эта тема прозвучала и во время рассказа нам Заура Чичба о его последнем пророческом видении. Снова явились ему “трое мужей необычайной красоты в светящейся одежде” и поведали следующее. По их словам, люди, которые покинули эту землю несколько лет назад, были наказаны за то, что вели себя неподобающим образом. И больше войны в Абхазии, сказали они, не будет, но “вы должны очиститься”.

Всем, кому аныхапаю рассказывал о своем видении, понятно, о каком очищении идет речь - о нравственном. Люди должны остановить волну преступности, перестать приносить столько зла ближним. Вот какое условие мира и благополучия поставил Бог перед абхазами.

(Опубликовано в: Эхо Абхазии, 3 ноября 1998 г.)

(Перепечатывается с сайта: http://www.lregelson.narod.ru.)
______________________________________________

Фамилия, которая говорит сама за себя

Если вы знакомитесь с абхазом и он называет свою фамилию, уже безошибочно можно сказать, потомком какого рода – княжеского, дворянского или крестьянского – он является. Так, фамилии Маршан (или Маршания), Инал-ипа, Дзяпш-ипа, Чхотуа, Шат-ипа, Чабалурхва – это княжеские. Ну, и, конечно, еще Ачба и Чачба. Правда, носителей последней фамилии – владетельных князей Абхазии – сегодня можно насчитать лишь несколько человек.

Дворянские – Акиртава, Атумава, Ашхацава, Блабба, Гарцкия, Генаба, Допуа, Званба, Куджба, Лакрба, Маан (или Маргания), Миканба, Папба, Садзба, Хахубия, Цыба, Шакрыл, Эшба… Это наиболее распространенные фамилии из списков, приведенных в книге известного абхазского историка Шалвы Инал-ипа «Антропонимия абхазов». Остальные абхазские фамилии – крестьянские.

Так же, как и в остальных регионах СССР, после установления советской власти быть потомком аристократического рода являлось весьма опасным. Тот же Шалва Денисович Инал-ипа не раз вспоминал, как тяжко ему приходилось в юные годы. Причем скрыть свое аристократическое происхождение, как это нередко делалось, например, в России, уже из-за фамилии в Абхазии было невозможно.

В последние три-четыре советские десятилетия этих страхов уже не осталось. Правда, представители старшего поколения в анкетах по инерции старались подчеркнуть: «Родился в бедной крестьянской семье», но в быту, хорошо это помню, считалось престижным породниться с княжеским или дворянским родом. Правда, облекалось это в разговорах, да и сейчас облекается, обычно в шутливую форму: никаких сословных привилегий носителям таких фамилий они не дают.

Уже в позднеперестроечный период в СССР, как известно, стали возникать Дворянские собрания. В Абхазии тоже заходили об этом разговоры. Кстати, возглавить такое собрание, по распространенному мнению, мог бы тогда ныне покойный известный абхазский общественный деятель Зураб Ачба. Но эскалация политической и межнациональной напряженности, а затем грузино-абхазская война отодвинули это на периферию общественного сознания.

В первые послевоенные годы также было не до этого, но лет десять назад представители аристократических фамилий стали собираться и обсуждать планы по созданию Дворянского собрания. Встречи этой инициативной группы проходили в Республиканской больнице, где главврачом уже много лет работает другой Ачба – Лев. Но начались определенные разногласия, и дело заглохло.

Сегодня все протоколы прошедших собраний находятся у одного из их участников – председателя республиканского профсоюза работников госучреждений Владимира Маргания. По его словам, председателем Дворянского собрания большинство его потенциальных членов хотели бы избрать известного абхазского поэта Виталия Амаршана. Но и сам Амаршан, и многие другие сомневаются в целесообразности создания Собрания. А вдруг кто-то посчитает, что этот шаг будет способствовать разделению общества и т.д.

Между тем летом 2004 года живущий в Москве поэт Денис Чачхалиа организовал в Сочи, в гостинице «Жемчужина», Всеабхазский аристократический конгресс «Абаза». Почему именно в Сочи? Одна из причин – проезд в Абхазию гражданам из стран дальнего зарубежья был тогда затруднен: российские пограничники их не пропускали. Кстати, Денис Чачхалиа, занимающийся туристическим бизнесом, организовал его в рамках т.н. конгрессного туризма.
Конгресс прошел с успехом, в нем в частности участвовали потомок князей Чачба-Шервашидзе, бывший в свое время министром энергетики Болгарии, – Никита Шервашидзе и его сын Андрей.

Конгрессу, правда, предшествовал небольшой скандал в Абхазии. Сухумец Лорик Александрович Маршания (не путать с живущим ныне в Тбилиси Лориком Виссарионовичем Маршания) даже выступил по Абхазскому телевидению и объяснил, почему лично он не поедет в Сочи: а вдруг туда приедут нежелательные персоны из Тбилиси, с которыми он не хочет иметь ничего общего? Это мнение разделяли тогда и представители некоторых других живущих в Абхазии аристократических родов.
Через пару лет Денис Чачхалия провел там же еще один такой же конгресс. А вот Дворянское абхазское собрание в республике пока так и не создано.

(2010 г.)

(Перепечатывается с сайта: http://www.ekhokavkaza.com.)
______________________________________________

Как я «погиб смертью героя»

В Новый год в СМИ часто рассказываются забавные истории – ведь в этот общепланетарный веселый праздник, «чемпион праздников», всем хочется отвлечься от проблем повседневной жизни. Но в послевоенных абхазских СМИ, заметил я, одной из ходовых новогодних тем стали воспоминания, как люди у нас встречали военный Новый год – 1993-й.
История же, которую хочу рассказать вам я, объединяет в себе и юмористическую составляющую, и военную, трагическую.
Аккурат год назад, в один из самых первых дней 2015-го, на мою страничку в социальной сети «Одноклассники» пришло письмо от знакомой, с которой мы не виделись уже почти сорок лет и с которой более сорока лет назад учились вместе на факультете журналистики Белорусского госуниверситета в Минске. Точнее, она училась на два курса, как принято говорить, «ниже». Но мы с ней тесно общались в последний год моей учебы. Больше того, я около года проработал по распределению на Могилевском областном радио, а она пришла туда на работу через год после моего отъезда домой в Абхазию. И сейчас живет в Могилеве-на-Днепре, так что теперь у нас нашлось много «новых общих знакомых». Увы, большинство их уже, из старшего поколения, ушло в мир иной.
И мы теперь с ней активно переписываемся уже целый год. А самое первое ее письмо содержало сенсационную для меня новость.
«Не поверила своим глазам, когда увидела, что ты жив и здоров. Значит, жить будешь лет до 120. А то мы всем нашим областным радио «похоронили» тебя лет 20 назад. Дело было так. Когда в Абхазии шла война, в самый ее разгар, в Могилев в качестве беженцев приехала одна сухумская семья – бывшего цеховика Какачия. Сам он погиб, а к нам на радио пришел его сын, чтобы просить о помощи. Мы и спросили его о тебе. «Знал такого, – ответил он. – На моих глазах он прикрыл собой от пули беременную женщину и погиб как герой». Мы тогда собрались все вместе – Вася Черный, Валя Радкевич, Володя Скульбедов, Ира Толстик и я – и помянули тебя в ресторане. А ты – живой!»
Я тут же написал ей, не удержавшись от шутки:
«Ух ты, как здорово! Тот сын цеховика действительно был прав, я погиб как герой, прикрыв своей широкой грудью беременную женщину, а на этом сайте присутствует мой дух... А вообще, конечно, Какачия, какой-то, наверное, сухумский грузин, вешал вам лапшу на уши, чтобы разжалобить. Скорее всего, он меня и в глаза никогда не видел, возможно, и имени моего не слышал. При этом еще я всю войну провел в Гудауте, а эта семья до их отъезда жила в Сухуме… Впрочем, меня и раньше «хоронили», даже до нашей войны…»
Действительно, подобные казусы случались не раз, и не только, конечно, со мной. Еще в году 1990-м дальняя родственница, жившая в Сухуме по соседству, рассказывала, что за пару месяцев до этого услышала, что меня якобы убили. Поспешила в дом, где живу, но, увидев двери моей квартиры закрытыми и не заметив во дворе никакой похоронной суеты, успокоилась…
Моя знакомая из Могилева ответила:
«Ты прав, Виталий. Какачия действительно грузин. А после его рассказа о твоей героической гибели мы все сбросились ему деньгами, вещами и пр. Я, например, отдала его семье второй телевизор. Валя Радкевич – магнитофон и т.д. Ну да Бог с ним! Мы от этого не обеднели. Кстати, мы ведь о тебе сделали прекрасную радиопередачу минут на 15 по случаю твоей «героической гибели».
Я, естественно, спросил, нельзя ли найти в архиве и переслать мне запись той передачи – ведь многим бывает интересно заранее прочесть некролог о себе. Она ответила, что, к сожалению, нет: когда в телерадиокомитет пришел новый руководитель-самодур, он дал указание уничтожить архив фонотеки. Чем он ему помешал?
Но в ходе последующей переписки подруга юности пересказали по памяти примерное содержание той пафосной радиопередачи. Особенно запомнились слова моего бывшего старшего коллеги по работе на радио Дмитрия Подберезского (он, кстати, дожил до 99 лет и умер только в 2014-м):
«Виталий был настоящим советским человеком, воспитанником Ленинского комсомола. И поступил в соответствии с принципами, по которым жил».
И ему, и другой делившейся воспоминаниями о «герое» и умершей в том же году сотруднице радио так и не суждено было узнать, что все это было чистой воды выдумкой, а я жив-здоров, чего всей нашей аудитории и желаю.
Все это напоминает мне сценарий дешевенькой кинокомедии. Но ведь все это было в реальности, и действующими лицами были люди, которых хорошо помню.
Что касается семьи Какачия, то знаю, что она состояла из вдовы, двух сыновей и дочери покойного цеховика. В Могилев они попали, потому что до этого там обосновался их родственник, женившийся на могилевчанке-белоруске. Кое-кто из них оказался трудолюбивым и деятельным, кто-то – лодырем. Впоследствии они все вступили в какую-то христианскую секту с центром в США и затем перебрались на постоянное место жительства в эту страну.
Вообще-то я понимаю сына цеховика с его довольно нелепой выдумкой про мою геройскую смерть – хотя, разумеется, и не оправдываю. Осуществлял «чес» по могилевским организациям – и тут такая удача: в одной работал их земляк! Наверняка такие люди, как этот сын цеховика, считали и считают, что просто грех не воспользоваться наивностью и легковерием своих собеседников. А тем, видно, даже в голову не пришло в чем-то усомниться и спросить: кто и зачем целился в беременную женщину, в каком населенном пункте это происходило и т.д. А еще такие, как он, неплохие психологи… Ну да Бог ему судья. Хотя интересно: много ли таких в той самой религиозной организации, в которую он и все его родные, приехавшие в Могилев, дружно вступили.

2015 г.
___________________________________

Человек, который приближал независимость Абхазии

«Писатель, историк, знаток отечественной культуры» – так аттестует Вадима Кожинова Википедия. Действительно, друзья и коллеги по литературному цеху называли его современным Карамзиным. А на одной из встреч с читателями Вадима Валериановича представили как «человека, который знает все»… Причем говоря о нем как о знатоке отечественной культуры, авторы Википедии, я так понимаю, имели в виду не только российскую культуру, но и культуру других народов, живших в составе Советского Союза. Ибо как можно не считать его, скажем, знатоком абхазской литературы!?

В Абхазии имя Вадима Кожинова стало известно в самых широких слоях населения, а не только в среде литераторов, после выхода в свет в 1977 году в 4-м номере журнала «Дружба народов» его статьи «Современная жизнь традиций. Размышления об абхазской литературе». Это были не только глубокие размышления об истории и литературе абхазов, это было признание в любви к народу, обескровленному трагедиями минувшего столетия, но нашедшему в себе силы воспрять к жизни. Статья эта укрепляла веру абхазов в себя и вдохновляла. «Спасибо, дорогой Вадим, за действительно подвижническое отношение к нашему народу и его культуре! В поддержке, слове таких людей, как Вы, мы больше всего нуждаемся. Журнал с Вашей статьей триумфальным маршем шествует по Абхазии», – писал в том году Вадиму Валериановичу известный абхазский прозаик Алексей Гогуа. Наверняка благодаря и вот таким, в частности, словам поддержки со стороны друзей Абхазии в абхазском народе вызревала та решимость, которая вылилась в 1978 году в широкое движение – сходы, митинги, забастовки – за отстаивание своих национальных прав, за свой вариант Конституции республики, который предполагал право выхода из состава Грузинской ССР. Разумеется, это движение было обречено на поражение – советско-партийная машина не могла позволить себе дать такой «сбой», который был бы воспринят как начало ее саморазрушения. Но семена национально-освободительной борьбы абхазского народа вновь проросли спустя десятилетие…

Когда в августе 1992 года разношерстное полукриминальное воинство, именовавшееся «войска Госсовета Грузии», вторглось в Абхазию, одно из СМИ обратилось к Вадиму Кожинову с просьбой прокомментировать ситуацию и дать прогноз развития событий. Интервью это я сам не читал, мне о нем рассказали спустя много лет после окончания грузино-абхазской войны. А читавшим особенно запомнилась его концовка. «Так что же будет дальше?» – вопрошал Вадима Валериановича корреспондент. «Так об этом давным-давно уже Лермонтов написал». «Что он написал?» – «Бежали робкие грузины»… А ведь в тот момент далеко не все среди самих абхазов были так непоколебимо уверены в том, что малочисленный абхазский народ сможет при помощи своих друзей и братьев одолеть армию вторжения. Надо ли говорить о том, что Вадим Кожинов пристально следил за происходящими военными и послевоенными событиями в Абхазии и вокруг нее, радовался, когда абхазам удалось освободиться от колониальной зависимости от Тбилиси, недоумевал и негодовал, когда тогдашнее руководство России пыталось путем экономических санкций и политического давления вернуть нашу республику «в лоно Грузии». И наверняка с нетерпением ждал появления литературных произведений о военной драме в Абхазии, которые не могли не появиться… Я во время войны работал в газете «Республика Абхазия», выходившей тогда в Гудауте, часто выезжал на линию фронта, активно участвовал в развернувшейся, в основном, в российских СМИ грузино-абхазской информационной войне и одновременно копил впечатления о реальных историях, характерах, которые могли стать основой для будущих рассказов и повестей. Еще во время войны я написал и издал сразу после нее в Сочи документальную книгу «Абхазская трагедия». Понятно, что создание художественных произведений потребовало куда большего времени и душевной работы. Не сразу удалось засесть за их написание, но примерно за год, к 1998 г., закончил с десяток рассказов о минувшей войне – Отечественной войне народа Абхазии, как ее у нас называют. Показал их часто приезжающему из Москвы в Абхазию большому другу нашей страны академику Павлу Васильевичу Флоренскому (внуку священника Павла Флоренского), который заинтересовался ими и обещал предложить их журналу «Наш современник». Подборка этих рассказов вышла в журнале неожиданно для меня быстро, почти мгновенно. И вышла с предисловием члена редколлегии издания, мэтра российской словесности Вадима Кожинова.

«События в Абхазии, – писал он в нем, – особенно, конечно, война с Грузией 1992-1993 гг. – привлекли глубокое внимание многих русских людей. События эти нередко совершенно искаженно преподносились в господствующих СМИ». Далее он подчеркнул, что книги абхазов продолжали издаваться даже во время тяжелейших боевых действий и не пожалел добрых слов о моих рассказах.  Много слышавший о Вадиме Валериановиче, я в ту пору еще не был с ним лично знаком. Но вскоре, во время моего приезда в Москву, это знакомство состоялось. На меня, конечно, не могли не произвести глубокого впечатления энциклопедический объем его знаний, блестящий ум и ювелирная точность оценок.

Мы заговорили об абхазской литературе и ее «действующих лицах», и мой собеседник припомнил такой характерный эпизод советских времен. Он написал для «Литературной газеты» большую обзорную статью про абхазскую литературу, но в день ее выхода разразился скандал: ему по телефону сообщили, что приехавший из Абхазии писатель, который по совместительству был у нас и партийным сановником (довольно распространенное в национальных советских республиках явление), сидит в редакции и занимается правкой его, Вадима Кожинова, статьи – по своему усмотрению чьи-то имена вычеркивает, а чьи-то вписывает, а также корректирует оценки. «Наверняка оценку собственных творений – в сторону повышения?» – уточнил я. «Ну, это уж как водится». Мы с Вадимом Валериановичем сошлись во мнении, что беспардонность этого деятеля очень органично сочеталась с его литературной бесталанностью и вообще ограниченностью мышления. Я в силу разницы в возрасте был с «деятелем» едва знаком, но рассказал Вадиму Валериановичу запавший мне в память эпизод, когда на какой-то встрече с молодыми читателями он стал с пафосом говорить о себе: «Я люблю людей! Не меньше я люблю женщин!». (Так, словно никогда в жизни не слышал известнейшей фразы из миниатюры Аркадия Райкина – «женщина – это друг человека» – и еще более известной реплики из кинокомедии «Бриллиантовая рука», где она цитировалась). Хочу подчеркнуть, вспоминая этот разговор, что любовь Вадима Кожинова к Абхазии отнюдь не была слепой, он не был «добр без разбора». Совсем наоборот, его принципиальность часто воплощалась в весьма резкие суждения.

…Не знаю, отозвалась ли еще где-нибудь на постсоветском пространстве его смерть такой же болью, как в Абхазии. Вот какой телеграммой откликнулся на его кончину основатель современного абхазского государства, первый президент Республики Абхазия Владислав Ардзинба:       

«Глубоко скорбим о кончине замечательного русского ученого, общественного деятеля, мыслителя Вадима Валериановича Кожинова. Человек выдающихся дарований, Вадим Валерианович внес вклад в самые различные сферы гуманитарной мысли. Его труды в области литературоведения являют пример глубокого и тонкого анализа, исторические изыскания открыли тайны великих трагедий 20-го столетия. Вадим Валерианович был большим другом Абхазии. Мы никогда не забудем его эмоциональных выступлений в защиту нашего народа, его искреннего желания видеть Абхазию свободной и процветающей. Имя Вадима Валериановича Кожинова навсегда останется в наших сердцах и нашей памяти».

К этим словам великого сына абхазского народа о великом сыне русского народа трудно что-то добавить.

(Из сборника «Сто рассказов о великом русском», Москва, Алгоритм, 2012)
_________________________________