Рюрик Ивнев
Новые тетради дневников
(фрагменты)
26 сент. 55
Кисловодск.
Завтра выезжаем с Володей. Он — в Тбилиси. Я сойду в Сухуми. Сейчас говорил с Сухуми по телефону (с Тарбой). Хотя все гостиницы переполнены интуристами, он обещал как-нибудь устроить меня.
26, ночь на 27 сент. 55
Кисловодск.
Сегодня утром приехал в Тбилиси. Остановился у Корнеевых. Взял билет в Сухуми на завтра в 5 ч. дня. Вчера мимо Сухуми проезжали ночью и я не сошёл с поезда, т. к. накануне плохо спал (В Армавире была ночная пересадка с поезда на поезд, с длительным ожиданием).
29 сент. 55 г.
Сегодня рано утром приехал в Сухуми. Было ещё темно. На такси не хотелось ехать в город. Уж больно разбойничий вид был у шофёра, предлагавшего мне свои услуги. Вдобавок это была частная машина. Подумал: "От греха подальше" и остался на вокзале ждать первого автобуса. Ждал не более ½ часа. Напротив меня сидел и дремал какой-то истощённый молодой человек (одетый как Жора Зурабов в худшие свои времена). Мне стало так досадно, что я не мог ничем ему помочь, так, без всякой просьбы с его стороны.
Приехал на автобусе в город. Сначала зашёл в гостиницу "Рица", в которой жил больше месяца в 1938 или 1939 г. в прекрасном номере с балконом на море. Там все спали, и от дежурной нельзя было ничего добиться. Тут я вспомнил, что давал накануне телеграмму в С. П. — Шинкубе. Пошёл в гост. "Абхазия" (это очень близко от "Рицы"). Оказалось, что там меня ожидал номер, и я смог отдохнуть и привести себя в порядок. Звонил Дм. Иосиф. Гулия. Завтра буду у него. Был у Бгажбы, которому я 10 лет назад посвятил экспромт:
Когда б не Бгажба,
я сдал багаж бы
на самолёт.
А ныне поезд,
не беспокоясь,
меня везёт.
Был на бульваре, у моря, прошёлся по городу. Нахлынуло столько воспоминаний. Вспомнил, как я "чуть не сжёг" гостиницу "Абхазия", когда забыл выключить электр. чайник. Начали гореть провода, стол, скатерть. Пошёл дым из окна. А тут я ещё забыл сдать ключ и унёс его с собой в гор. кассу, когда пошёл покупать билет в Тбилиси. Прихожу. В гост. паника. В вестибюле встречаю знакомых, сообщивших мне, что чуть не было пожара. "Дым спас".
Город ничуть не изменился.
1 октября 55 г.
Сухуми. Гост. "Абхазия" (№ 12).
Утром зашёл в кафэ на открытом воздухе. Подошёл молодой человек с девушкой (своей сестрой). Разговорились. Оказались очень симпатичными русскими, "осевшими на Кавказе". Только что отбыл военную службу во флоте. Сестра — учится в 6-м классе. Он с ней строг; делал время от времени замечания. Она любовно слушалась и не сердилась. Отдохнул душой с простыми благородными людьми от курортных кривляк и бездельников, от трафаретной болтовни, дикарских побрякушек, вульгарной косметики, обезьяньих очков (выдумали "защиту от жестокого отраженья солнца!").
2 окт. 55.
Сухуми. Гост. "Абхазия" (№ 12).
Вчера у газетного киоска в вестибюле ко мне подходит пожилой человек, похожий на похудевшего Игоря Всеволожского. Происходит след. разговор:
— Вы — Рюрик Ивнев?
— Да.
— Не узнаёте?
— Нет.
— Вспомните Леонтьевский переулок, Сергея Буданцева, Веру Интину.
— Боже мой! Ведь это было тридцать лет тому назад! — У меня закружилась голова, точно я заглянул в пропасть. В 1923 г. я вернулся в Москву из Тбилиси, где прожил с середины 1921 по 1923, остановился у Мико Саакяна, который в ту пору был женат на Вахрамеевой и жил в Шереметьевском пер. в огромной для того времени квартире. Я начал приискивать себе комнату. Сергей Буданцев "сосватал" мне комнату на ул. Станкевича, в доме, который и сейчас стоит на своём прежнем месте, напротив бокового флигеля Моссовета. Сам он жил на Леонтьевском, в доме, который соединялся двором с нашим. Домоуправление было общее. И вот в этом доме работал молодой человек Григорий Яковлевич, которого я хорошо помню, но которого теперь я, конечно, не узнал, пока он мне не напомнил о себе. Судить о его "стиле" можно по фразе, которую он бросил своей жене, с которой меня познакомил: "Ты, должно быть, помнишь Рюрика Ивнева, — сказал он, — впрочем, когда мы с тобой начали трепаться?" (т. е. в переводе на русском — когда мы с тобой познакомились и поженились).
3 окт. 55. Сухуми. Гост. "Абхазия" (№ 69).
Сегодня утром ко мне постучали. Я попросил войти. Вошёл директор гостиницы и три деж. администратора.
— Мы к вам целой делегацией, — сказал директор, — у нас к вам большая просьба: уступить этот номер интуристам, а вас мы переведём в № 69.
Я, конечно, согласился. Они очень благодарили. Узнав, вернее, вспомнив, что мне предоставлен номер по броне С. П. Абхазии, он ещё раз извинился, сказав:
— Союз писателей! Ой, ой, ой, куда не обращаемся (т. е. за освобождением номера), всюду — начальство(!!).
Так что в представлении администр. гостиницы, писатели — начальство! Прямо готовая сцена для комедии.
3 окт. 55. Сухуми. "Абхазия". (65).
Сегодня зашёл в кафэ на главной улице. За столиком оказался 73-летний старик, армянин. Очень симпатичный. Рассказывал про свою жизнь. Жил в Ереване у племянников. Город не понравился. Холодный, частые ветры. Перебрался в Сухум. Нанимает "угол" у какой-то женщины и тихо доживает свою жизнь в понравившемся своим тёплым климатом Сухуме. Сказал мне, где можно достать мед. кофейник для варки турецкого кофе.
3 окт. 55. Сухум. "Абх." (65).
Взял на завтра билеты в Тбилиси. Поезд отходит в 7 ч. в., и в Тбилиси приходит в 6 ч. утра. Телеграмму Володе не дал, чтобы не беспокоить в такой ранний час.
3 окт. 55. Сухум. "Абх." (69).
4-го октября около 7 ч. по местному времени приехал в Тбилиси. С вокзала — прямо к Корнеевым. Чтобы не забыть, запишу кратко день, проведённый в Сухуме до отхода поезда. Поиски (вместе с Григ. Яковл. Портен) кофейни с турецким кофе. Вторичная встреча со стариком армянином. Знакомство с армянином, жившим до войны в Болгарии и вернувшимся в Союз в 1947 г. Он вызвался нас проводить. Ресторан "Сухуми" (бывший "Восток"), где мы, наконец, "дорвались" до настоящего турецкого кофе. До этого разговор Гр. Як. с продавцом воды в киоске.
Гр. Як.: "Скажите, пожалуйста, где здесь можно выпить турецкий кофе?"
Продавец: "Откуда я могу знать".
Гр. Як.: "Но ведь вы живёте в Сухуме и, вероятно, знаете".
Продавец: "Меньше всего я думаю о кофе".
Ещё раньше, утром, комич. история с 5% займом (в сберкассе). Потом — "история" с продажей в сберкассе 2-х бил. 3% займа. Гр. Як. проводил меня на машине на вокзал.
18 августа [1974]. Юрмала. Днём.
После обеда писал письма Е. Н. Правдухину, Коле Ивневу в Армию, Виктору Верстакову. Вышел прогуляться, опустил письма в несколько п/я, потом вышел к морю. Раздумывал, спускаться или нет, сидел наверху на скамеечке. Прошло минут десять. Я надел очки, чтобы посмотреть, как себя ведёт море. И вдруг вижу, поднимаются по лесенке Самсонов и его жена. Мы вспомнили, как в 1946 году летом сидели у меня на балконе в гостинице "Рица" и любовались закатом на море. (Большая гост. "Абхазия" тогда ещё не была построена. Это было 28 лет тому назад, и я и должно быть они помнили эти несколько вечеров, которые мы провели вместе. У меня был почти разрыв, у них — медовый месяц любви. Оба они сохранились хорошо. Особенно она. В Сухуми она была в юбке, а здесь сейчас в мужских брюках. Кстати, здесь почти все дамы и особенно молодые девушки — в брюках.
Вечерний Сухуми, ночью — Сухуми. Звёзды на небе. В море огни пароходов. Теперь всё это кажется волшебным сном.
25 авг. 2 час. [1974]
Сегодня утром после завтрака с Л. И. прогулка вдоль берега моря. Встретил супругов Самсоновых. Опять вспомнил Сухум 1946. Сегодня море совсем не было похоже не только на Чёрное море, но на само Балтийское. Его как будто не существовало. Было только одно серое сукно, а в его складках спряталось небо и мир. Но воздух тёплый. На берегу стояла женщина и кормила хлебом чаек. Всё же здесь в любую погоду хорошо дышится.
(Опубликовано: ж-л «Крещатик» 2009, № 3.)
(Перепечатыввается с сайта: http://magazines.russ.ru/.)
