Главная » Алфавитный каталог авторов » Ш » Человек из Эшер. Жизнь и война Владислава Ардзинбы

Светлана Шипунова

Человек из Эшер

Жизнь и война Владислава Ардзинбы

   Миновав пограничный пост на реке Псоу, где выстроилась вдоль моста вереница машин, ждущих разрешения проехать на российскую территорию, и где нашу машину на протяжении каких-то 100 метров раз пять, останавливали для проверки документов, мы вырываемся, наконец, на трассу за мостом и вдруг оказываемся в странной тишине и полном одиночестве и так едем полчаса, час, почти не встречая и не догоняя ни машин, ни людей.
   Кто помнит эту трассу, ведущую из Адлера в Сухуми, тот знает, какой оживленной бывала она в этот последний месяц лета, теперь же мы мчимся, словно по вымершей земле.
   Гудаута, Гудаутский район – единственное место в Абхазии, куда так и не вошли войска госсовета Грузии. Оплот Абхазского руководства, укрывшегося здесь после грузинского вторжения в Сухуми. Немного поколесив, останавливаемся у малоприметного особнячка. У металлических ворот – молодые парни с автоматами. Проверив документы, один из них уходит во двор и быстро возвращается, приглашая нас войти. Мы оказываемся в довольно тесном, увитом по здешнему обычаю виноградом дворике. Ждем, с любопытством осматриваясь. И вот откуда–то из глубины сада появляется и идет к нам хорошо знакомый по телерепортажам черноволосый человек в легкой светлой рубашке, и я не сразу замечаю кобуру на поясе таких же светлых брюк. Это Ардзинба. Мы находимся в его гудаутской резиденции, которую лучше назвать военным штабом, потому что настоящая резиденция Председателя Верховного Совета Абхазии осталась в Сухуми, а здесь – вынужденная, временная, из которой, впрочем, его так и не смогли выбить грузинские боевики.         
   Что мы, в сущности, знаем об этом человеке? Один из новых, но уже общепризнанных национальных лидеров Кавказа. В недалеком прошлом – ученый-историк, специалист в уникальной области – хеттологии (наука об одном из древнейших народов Востока), проведший большую часть своей сознательной жизни в тиши архивов и библиотек Москвы, в известный момент всеобщего разлома и хаоса вдруг возвращается в родные места, становится руководителем республики, фактически возглавляет национальное движение за ее независимость и – что самое удивительное, – будучи сугубым гуманитарием, никогда, наверное, не державшим в руках оружия, принимает вызов более сильного противника и не сдается, не бежит, не трусит, а хладнокровно и четко организует свой народ, успешно руководит боевыми действиями и, спустя год с начала этой войны, все еще остается непобежденным.
   Война, кажется, подходит к концу. Неужели и вправду конец? В ответ на мой вопрос Ардзинба с сомнением качает головой, ему известно, что грузинская сторона еще далеко не полностью выполнила условия соглашения. Так что рано говорить о «победе».
   Но о чем говорить уже наверняка можно – это о несостоявшемся «поражении». Подавить, подчинить себе Абхазию силой Грузия не смогла. Я ищу ответ на один– единственный вопрос: почему такой искушенный политик, как Шеварднадзе, проиграл в этой войне такому, казалось бы, неопытному, начинающему политику, каким является в сравнении с ним Ардзинба?
   Мысленно ставя рядом и шаг за шагом анализируя действия обоих лидеров я прихожу к убеждению, что различия между ними имеют, прежде всего, нравственную основу и, быть может, она–то и предопределила, в конечном счете, исход их противостояния.
   Оставим в стороне предшествующую жизнь этих людей, в которой один был сначала первым секретарем ЦК республики и членом Политбюро, потом министром, прослывшим «выдающимся демократом», а другой – всегда только одним из представителей национальной интеллигенции и патриотом своей малой родины. Начнем с момента, когда оба они должны были прервать один политическую, другой – научную карьеру и вернуться из Москвы на Кавказ. В самих способах их возвращения уже есть существенная разница. Шеварднадзе вернулся к власти в Грузии в результате заговора политической элиты, военного переворота и изгнания законно избранного президента (Гамсахурдиа). Одно неправильное деяние всегда тянет за собой цепь других: в Тбилиси разгоняется парламент, прекращается действие Конституции, подавляется несогласие с происшедшим части населения…
   Ардзинба возвращается в родные места по призыву своего народа. С начала его, сотрудника института востоковедения АН СССР, доктора исторических наук, избирают директором Абхазского института языка, литературы и истории. Затем – народным депутатом СССР, членом Верховного  Совета Союза. Наконец, в декабре 1990 года Верховный Совет Абхазии практически единогласно избирает его своим председателем. Как видим, путь вполне законный и естественный, дающий полное моральное право действовать от имени народа.
   Когда в Тбилиси объявили о возобновлении деятельности Конституции 1921 года, это означало фактическую ликвидацию автономий на ее территории. До этого Абхазия уже прошла в своей истории долгий и трагический путь постепенного понижения своего государственного статуса. Некогда могущественное и независимое Абхазское царство со временем превратилось в автономное княжество в составе Российской империи, а в результате Кавказской войны полностью перешло под управление русской военной администрации на Кавказе. В советское время в течение десяти лет (с 1921 г.) существовала независимая ССР Абхазия, правда, состоящая в «особом союзном договоре» с Грузией, в 1931 г. она была насильно включена в состав Грузинской ССР на правах автономной республики. Все эти годы совершалась искусственная грузинизация Абхазии, когда закрывались абхазские школы, язык переводился на грузинскую графическую основу, изменялись топонимика (Сухум стал Сухуми) и даже фамилии абхазцев, а главное – шло массовое заселение территории Абхазии грузинами. Такая политика продолжалась вплоть до 50–х годов.
   И вот теперь с приходом к власти Шеварднадзе абхазцам предложили забыть и об автономии. Тогда в качестве ответного шага ВС Абхазии объявил о прекращении действия своей Конституции 1978 г. и  возобновлении Конституции 1925 г., по которой она была союзной республикой. При этом В. Ардзинба официально заявил, что этот акт не означает выхода Абхазии из состава Грузии, а лишь предполагает установление с ней новых договорных отношений.
   Проект договора с Грузией был разработан, опубликован в абхазской печати и должен был рассматриваться на заседании Верховного Совета 14 августа 1992 г., но в ночь с 13-го на 14-е в Абхазию вошли войска госсовета Грузии.
   Тут мы сталкиваемся с типичным примером «двойного стандарта» в политике. Грузия провозгласила свою независимость и даже не пожелала войти в состав СНГ. Она, разумеется, имела на это право. Но когда такое же право на независимость попытались реализовать другие, Грузия им в этом категорически отказала. Такой «двойной стандарт» мы наблюдаем повсюду: это Приднестровье в Молдавии, это Крым на Украине, Нарва в Эстонии… Наконец, в самой России мы имеем сегодня целый «букет» подобных проблем – Татарстан, Чечня, Ингушетия… Все эти проблемы имеют одно общее происхождение – распад Союза,  к которому грузинский лидер имел прямое отношение.           
   Начав войну против Абхазии, Шеварнадзе тем самым доказал что он не есть демократ и никогда им не был. Вспомните,  события 9-го апреля 1989 г. в Тбилиси были в свое время восприняты в Грузии как трагедия вселенских масштабов. Спустя всего три года уже не саперные лопатки, а ракеты и бомбы пошли в ход, и не одну ночь, а целый год продолжалось побоище, в котором погибли не 16 человек, а тысячи, в том числе и мирное население. И что? Мировое  сообщество возмутилось? Наши демократы потребовали виновных к ответу? В самой Грузии прокляли преступников? Ничуть не бывало!
   Война не может быть нравственной и все же – когда войска госсовета подошли к Сухуми, руководство Абхазии, чтобы не допустить стрельбы и разрушений в городе приняло решение не вступать в бой, и отошло само, и отвело свои небольшие на тот момент вооруженные формирования за реку, предложив грузинской стороне вступить в переговоры. Таким образом, Сухуми не завоевывали, в него вошли, но в последующие дни надежда не переговоры была похоронена под обломками от снарядов.
   Грузинские боевики сожгли Абхазский институт языка, литературы и истории (главный научный центр республики, где Ардзинба и по сей день остается директором), при этом уничтожены уникальный архив, библиотека ХVI века. Сожжен  также государственный архив Абхазии, где хранились документы, начиная с ХVIII века, фактически уничтожен Абхазский госуниверситет, разграблен национальный музей, из которого исчезли уникальные коллекции. Ардзинба говорит, что он не мог и предполагать подобного варварства.
   Когда же в свою очередь абхазская армия, накопив силы, получила реальную возможность освободить Сухуми, как раньше были освобождены Гагры и вся прилегающая к границе России территория, она все–таки приостановила свое наступление, не желая множить разрушения и жертвы в столице.
   – Многим в России непонято, наверное, – говорит Ардзинба, – из-за чего там эти дикие кавказцы сражаются, стреляют, убивают друг друга. Зачем им это надо? Да нам этого не надо! Но поймите, когда стоит вопрос о самом существовании народа, ничего другого не остается, как встать и защищаться.
   Тысячи погибших с обеих сторон, материальный ущерб,  который предварительно оценивается более чем в два триллиона рублей, – вот итог 12 месяцев этой бессмысленной войны.
   Но есть еще и один итог. Эдуард Шеварднадзе за этот год растерял, по-моему, последние остатки своего былого авторитета. Даже в самой Грузии, судя по многим признакам, он уже не пользуется особым признанием и, похоже, уже не управляет ситуацией. Что касается мирового сообщества… Расчет на то, что пришлые заслуги (главным образом в переориентации нашей внешней политики на Запад) станут гарантией особой поддержки, больших кредитов и, если потребуется, прямой военной защиты, пока не оправдывается. И сегодня Грузия поражена жесточайшим экономическим кризисом, там бесконечно идут свои политические «разборки», в результате которых меняются министры и правительство в целом, но главное, пожалуй, это именно то, что Грузия, хорошо вооруженная (кстати, не без помощи России), так и не смогла подавить в войне маленькую Абхазию у которой на момент вторжения, когда ее коварно отрезали десантом со стороны границы от России, находилось в том районе не более 15–ти человек, имевших в руках оружие.   
   – Шеварднадзе надо было, – говорит Ардзинба, –  утвердиться во власти, а для этого разогнать наш парламент, создать и здесь маленький госсоветик, чтобы напрямую командовать Абхазией. Он представлял себе, что для этого достаточно будет ввести танки на два – три  дня, пострелять тех, кто окажет сопротивление и на этом кончить дело. Но все оказалось не так просто.
   Во всем – в том, как началась эта война, в том, как она велась и как теперь заканчивается – проявилась политическая безнравственность грузинского лидера.
   Популярность и авторитет Владислава Ардзинбы, напротив, выросли за этот год до размеров едва ли не национального героя. Разобраться в этом феномене не так уж трудно: с ним отождествляется сегодня идея национального возрождения и самостоятельности одного их многочисленных кавказских народов. Какими качествами должен обладать лидер, воплощающий в себе эту идею?
   Интеллектом? Да, безусловно. Но мы знаем примеры, когда ученые мужи, такие же, как Ардзинба, гуманитарии, едва став лидерами, вскоре бесславно сходили с дистанции (вспомним того же Гамсахурдиа или Эльчибея). Сила? Да, конечно. Но боевые афганские генералы, ставшие лидерами некоторых горских республик, пока не могут справиться с раздирающими эти республики  противоречиями. Деньги? Недаром же последний из известных нам политических прецедентов лидерства основан именно на этом (Илюмжинов). Ни боевого опыта, ни средств у Ардзинбы не было, когда он вступал в эту войну. Вот уже три года, как Абхазия не получает денег из бюджета Грузии, живет, что называется, на своих хлебах. Курорты не действуют, производство остановлено, но люди засеяли кукурузой все, что могли засеять. Главная статья дохода – табак и чай. Но есть, я думаю, кое-что и поважнее – сила духа, удесятеренная стремлением к свободе.
   Пытаясь разобраться в феномене Ардзинбы, я снова прихожу к убеждению, что в основе его лежит самое, пожалуй, не типичное для современных политиков качество – высокая нравственность. Все твердят, что политика – это грязное дело, и тем оправдывают любые отступления от морали, ставшие сегодня обыденными. Тем удивительнее столкнуться с человеком, это качество в себе сохранившим.
   Владислав Ардзинба оказался неожиданно скромным и деликатным человеком. Признался, что в союзном парламенте, каждый раз выходя к микрофону, преодолевал в себе природную стеснительность. «Но  поскольку это было важно для дела, я шел и говорил». Представьте себе, за три года, что он руководит Абхазией, он даже собственным жильем не обзавелся. Кроме старого отцовского дома в селе Эшеры, где он родился вскоре после победы, в мае 1945 года, и был назван славянским именем, – дома, в котором он вырос, у него здесь ничего нет. Работая директором Абхазского  ИЯЛИ, он так и жил в Эшерах, у родителей и каждый день ездил на работу в Сухуми.
   Эшеры подверглись большому разрушению, много людей погибло там, и неизвестно, уцелел ли дом, из которого он успел забрать в Гудауту своих стариков–родителей. А вот школа, в которой его отец Григорий Ардзинба, инвалид первой группы, получивший в 43-м тяжелое ранение в боях под Харьковом, проработал учителем истории и  директором  40 лет, школа эта полностью разрушена.
   Он, по-моему, начисто лишен  амбиций и политическая карьера как таковая не стала для него целью в жизни, напротив, он мечтательно говорит о том времени, когда может вернуться к своей научной работе, книгам, и становится понятным, что нынешнюю свою миссию он рассматривает ни больше, ни меньше, как исполнение своего патриотического долга перед Родиной. Так уходят на войну, чтобы победить врага и вернуться к обычной жизни. Сегодня «враг» Абхазии даже не Грузия, а тот всеобщий разлад и хаос, которые наступили в межнациональных отношениях на просторах бывшего Союза. Отменены законы, нарушены все моральные обязательства, разорваны связи, отброшены традиции. Спасайся кто может! И каждый народ спасается в одиночку, пытаясь строить свою собственную государственность как залог для выживания на этом изломе  истории.
   Именно эти годы народ призвал Ардзинбу на роль национального лидера Абхазии, зная его наиболее основательную подготовку в вопросах государства и права (сказалась работа в союзном парламенте), угадав в нем такого честного и порядочного человека, который не заведет свой народ в пропасть, не подтолкнет к оголтелому национализму, но и не опозорит трусостью, предательством. Интеллигентный и деликатный Ардзинба, когда пробил час, сумел быть жестким и твердым во всем, что касается защиты интересов народа.
   Но пора сказать и о других, не менее важных факторах, сыгравших свою роль в развязывании грузино-абхазского конфликта. Речь идет прежде всего о российской политике на Кавказе. Политика эта с самого начала конфликта была неясной и двусмысленной. Создавалось впечатление что российское руководство боится чем–то «обидеть» Грузию и лично Шеварднадзе, поскольку при всех сначала вялых, потом, правда, все более активных попытках урегулирования никогда не было отчетливо заявлено о вине грузинской стороны в развязывании этой войны, будто нам, в России все равно кто там прав, а кто виноват, и единственное, что мы можем сделать для враждующий сторон, – это выступить посредником в их замирении.  
   А между тем для всех очевидно, что нынешнее руководство Грузии ориентируется вовсе не на Россию, а на  Запад. По словам Шеварднадзе, «отныне в судьбе Грузии решающую роль будут играть Германия, США и Англия». Об этом же свидетельствуют его бесконечные упования на войска ООН. Россия же нужна Грузии лишь постольку, поскольку полное пренебрежение ею может затруднить ее экономическое выживание.
   Абхазия, напротив, на протяжении многих лет стремилась к воссоединению с Россией, ибо грузины и абхазы – это два разных народа, последние этнически примыкают к северокавказской семье – адыгам, абазинцам, черкесам, кабардинцам. Она  и сегодня  прямо заявляет о своем желании войти в состав РФ или хотя бы перейти под патронат России, но официальные российские власти так и не дали никакого внятного ответа на эту просьбу.
   Зато как всегда безошибочной оказалась реакция народов России, прежде всего Северного Кавказа. В те дни августа 1992 г., когда президент Ельцин еще отмалчивался на своей сочинской даче, по всему Северному Кавказу прокатилась мощная волна поддержки Абхазии и осуждения действий Грузии. Отряды добровольцев один за другим  переходили Кавказский хребет и спешили на помощь абхазским братьям. Тысяча представителей из российских республик – Адыгеи, Кабарды, Чечни, Северной Осетии – встали в этой войне на сторону Абхазии. Историкам еще предстоит исследовать и изучить этот феномен. В том, что Абхазия устояла, заслуга горских народов России неоспорима велика.
   Мало того, русские области юга России – Дон, Кубань, Ставрополье – все это время оказывали Абхазии посильную гуманитарную помощь. Присылали ее даже Татарстан и Башкортостан. (Интересно, что в Москве в отделе Древнего Востока Института востоковедения, где много лет проработал Ардзинба, собирали для Абхазии посылки с одеждой и продуктами). Этот поразительный опять таки с позиции нравственности человеческий порыв – прямой укор облеченным властью политикам, чьи действия в очередной раз не совпали с настроениями собственного народа.
   В эти дни из Абхазии уходят, разоружаясь, отряды добровольцев, возвращаются по домам. В заброшенном, пустующем пансионате «Гудаута» я встретила уже частично расформированный отряд – особую донскую казачью сотню атамана Юрия Блинова, в которой оказались не только ростовчане. Сам атаман из Волгодонска, есть в ней даже москвичи.
   История трех девушек поразила меня особо. В брюках-«афганках» и тельняшках- «безрукавках», загорелые и обветренные подошли они к нам и сели на скамейку, закурили. У Ани Марченко это третья война. Сама она из Тирасполя. Когда начались боевые действия в Приднестровье, никто из ее семьи не смог – по возрасту и здоровью – идти воевать, поэтому, объясняет, пошла она. Была санитаркой, разведчицей, «вообще приходилось делать все, как любому бойцу». Когда в Приднестровье немного улеглось она с отрядом донских казаков, в который ее приняли, подалась на другую войну – в Карабах, была там пять месяцев, а в июле этого года пришла с казачьим десантом в Абхазию. У нее три контузии и три ранения – два осколочных и одно пулевое, а всего-то ей 20 лет.
   Вместе с Аней воюет двоюродная сестра. Ульяна Смирнова из Ленинграда, 23 года – так она представилась. А третья, Марина Пилиева, совсем ребенок – 16 лет. Родители где-то в Башкирии, когда началась война, она жила с бабушкой в Гаграх. «Сначала мы просто сидели и ждали, что будет. Потом я не выдержала и пошла туда, где был фронт».
   Я рассказала Ардзинбе об этой встрече, он как-то напрягся, глаза его еще больше потемнели, и мне показалось даже, что в них блеснули слезы. 
   Руководство Абхазии, испытывая неимоверные трудности, конечно, не может сегодня, сейчас по достоинству воздать каждому, кто пришел и помог ей в этот трудный час. Но когда–нибудь это обязательно произойдет. «Мы обязательно доживем и напишем в нашей истории об этом» – говорит Ардзинба. А пока нужно собрать ребятам хоть какую–то одежду, чтобы было в чем ехать домой, выделить хотя бы по 10 тысяч рублей на дорогу, а больше денег нет. Вопреки слухам, добровольцы не получали на этой войне никакой «зарплаты».
   – За что же вы воевали? –
   – Как за что? За справедливость, – говорят казаки.
   … Ардзинба много курит, часто поглядывает на часы. С утра он встречался с Сергеем Шойгу, председателем трехсторонней комиссии по урегулированию грузино–абхазского конфликта. Сейчас от работы этой комиссии зависит, кончится ли действительно эта война или нет. На днях комиссия перебазируется из Сочи в Сухуми, откуда вести контроль за разведением войск будет намного легче. Впервые за многие месяцы ее работы появилась надежда, что огонь больше никогда не возобновится.
   Будущее Абхазии после войны Ардзинба представляет так: провести референдум и определить, где и с кем хочет быть народ. Но сам он видит свою республику независимой, имеющей договорные отношения и прозрачную границу с Россией. У него хорошие соратники. Зампред Верховного Совета Сократ Джинджолия («этот человек – открытие для нас»), второй зампред – Альберт Тополян, председатель Совмина Важа Зарандия, министр обороны Султан Сосналиев, председатель комиссии по правам человека и межнациональным отношениям Юрий Воронов.
   Я не ожидала, что окружение Ардзинбы так интернационально: здесь и русский, и армянин, и кабардинец, и даже … грузин, что на первый взгляд труднообъяснимо. Но если задуматься, это лишний раз подтверждает всю неправоту действий грузинского руководства, с которым по этой причине не хотят иметь ничего общего порядочные люди этой национальности.
   Когда мы въезжали  в Гудауту,  прочли на бетонных плитах, перегородивших дорогу, надпись: «Родина зовет!» Выезжая из города, мы увидели с обратной стороны другую надпись: «Подумай что ты сделал для победы?»
   Владислав Ардзинба, которого Абхазия призвала к себе в трудный час, сделал для ее победы все, что мог.

24 августа 1993 г.

Газета «Советская Россия».


(Перепечатывается с сайта: http://www.shishkova-shipunova.ru/.)