Н. К. Вержбицкий
Курорт Псырцха (б. Новый Афон)
Под ред. К. К. Барганджия
Рис. Л. Акишина.
Тифлис — Тип. "Заря Востока" — 1925
60 с. Тираж 2500.
Скачать книгу "Курорт Псырцха (б. Новый Афон)" в формате PDF (21,4 Мб)
HTML-версия книги:
СОДЕРЖАНИЕ
I. Абхазия и абхазцы.
II. Монастырь «Новый Афон».
III. Курорт Псырцха.
IV. Псырцха — образцовый совхоз.
I. Абхазия и абхазцы.
Кавказ, его горы, непроходимые ущелья, заоблачные долины и стремительные реки — всегда, в течении всей истории человечества, был убежищем для многочисленных и разнообразных племен, искавших здесь защиты у самой природы.
И в настоящее время Кавказ населяют десятки народностей, очень мало имеющих между собой общего по крови и по языку.
Что же касается до абхазцев, то до сих пор ученые исследователи не могут точно сказать: откуда пришли они сюда, какие исторические потрясения бросили их из таинственного прошлого к подножию этих кудрявых гор? Прихотливый, своеобразней и богатый своим звуковым содержанием язык абхазцев не находит себе подобного ни в одном уголке земного шара.
Древнейшие писатели, жившие более двух тысяч лет тому назад, уже упоминают о далеких предках абхазцев — «абезах», населявших восточное побережье Черного моря. Отсюда, будто бы, первые путешественники привезли легендарное Золотое Руно и слитки серебра, которые, с тех пор, не давали покоя многочисленным завоевателям, находившим богатство, славу и гибель у теплых берегов «Страны Души» (1).
Расторопные купцы из Милета везли сюда медь и ткани, открывая торговый путь в Азию; Рим строил здесь свои широкостенные крепости; роскошная Византия слала сюда болтливых монахов; встревоженная Персия пыталась на дымных скалах Абхазии остановить движение с Запада; абхазские княжны украшали терема киевских владык...
Из-за извилистых берегов Абхазии многие годы шел кровавый спор между царской Россией и Турцией. Две тысячи лет «страна абезов» была местом, где скрещивалось оружие колонизаторов всех стран света, но никакие влияния не смогли вытравить богатой самобытности абхазского народа, который четыре года тому назад обрел свою национальную свободу под красными знаменами советов.
* * *
Словоохотливый, но не болтун, медлительный, но не ленивый, любитель вина, но не пьяница, сдержанный в пище и в гневе абхазец ревностно хранит в своем быту ряд интереснейших черт и обычаев, которые несут на себе глубокие следы первобытной простоты и душевности.
Общественность, это пестрое сплетение людских отношений — «апсуа»-абхазцы понимают в самом чистом и непосредственном смысле этого слова. Она для них — самое настоящее, живое дело, которое не терпит ни лжи, ни притворства.
Разве не характерен старинный обычай абхазцев ставить по глухим и трудным горным тропам скамьи для усталых пешеходов и, около них, кувшин с водой и кое-какую еду: кусок сыра, ломоть «амгиал» (кукурузный хлеб), пару яиц — кто что может.
По абхазским деревням до сих пор существуют добровольные организации, которые безвозмездно обрабатывают земли сирот, вдов и больных. Такие организации, называемые «кераз», существуют вовсе не как повинность, члены их ходят работать на чужие поля по своей доброй воле. А о том, насколько многочисленны эти трудовые дружины можно судить хотя бы по тому, что они в борьбе за советизацию Абхазии, сыграли очень крупную роль.
А сельские сходы? Вот где можно поучиться вести собрания и вести себя на собраниях.
Абхазцы — хорошие ораторы, но, вместе с тем, они и прекрасные слушатели. На деловых собраниях крестьян в абхазских деревнях все речи выслушиваются в полном молчании, выступающие говорят по очереди и нигде, наверное, председатели так свободно и легко не чувствуют себя, как на этих собраниях.
Правда, сильна еще здесь старинная традиция, согласно которой седые волосы считаются непререкаемым спутником ума и опыта. Но с тех пор, как собрания старейших сменились заседаниями членов сельсоветов — к голосу молодежи начинают прислушиваться и старики.
Из всех разнообразных форм широкого абхазского гостеприимства хочется отметить обычай, по которому хозяин дома никогда не должен спрашивать у своего случайного гостя ни имени, ни родины, ни чем он занимается. Это не только редкая деликатность, не только уважение к чужой тайне, это, еще, — и умение превозмочь могущественнейшую из всех наших человеческих слабостей — любопытство, в котором так любят уличать малокультурные народы.
Путешественник в Абхазии, обычно, никогда не спрашивает позволения войти в дом. После приветствий ему дают помыться, стоя у стола всей семьей угощают его, женщины на ночь моют ему ноги и чинят порванную в дороге одежду.
Обычай радушно приветствовать каждого, встречаемого на дороге, в поле, на пастбище — также говорит о сильно развитом у абхазцев чувстве социальной и трудовой солидарности. Считается неприличным пройти мимо пастуха и не сказать ему «убза хвэйт!» («пусть хорошо ест твой скот!») или не встретить крестьянина, выехавшего в поле на работу, восклицанием: «бзиа уйт» («хорошей работы!»).
Абхазец не любит грубой, оскорбительной брани. Тем более брань у него никогда не связывается с жестоким унижением женщины, к которой, кстати сказать, в «Стране Души» относятся с величайшим уважением. Но есть у абхазца одно ругательство, которое бьет иногда сильнее всякой оплеухи: «ажвлар рыллах уооллайт!» — пусть накажет тебя народ!».
В абхазских семьях считается совершенно недопустимым, позорным, диким — битье детей. Здесь по отношению к детям, даже к обычной брани прибегают лишь как к исключительному способу воздействия. А посмотрите-ка на абхазских ребятишек — как они сдержанны, как они прекрасно владеют собой, как они умеют отличать шалость от серьезного дела.
С незапамятных времен защита семейных интересов у абхазцев лежала на женщине. Всякое покушение со стороны мужчин на уничтожение этого права всегда вызывало серьезные волнения. Для абхазской женщины не редкость управление общественными делами и даже в годы длительной борьбы за национальную самостоятельность она, сплошь и рядом, сопровождала мужа-воина верхом на коне.
Брак у абхазцев никогда не мог сделаться источником дохода ни для православных священников, ни для мулл. Он и до сей поры сопровождается очень несложным обрядом, в котором главную роль играют взаимные обещания. Муж и жена вольны разойтись в любой момент, при первом желании одного из них. Однако разводы в абхазских семьях встречаются очень редко.
Половая распущенность строго осуждается общественным мнением и в этом отношении интересны многочисленные заявления крестьянских обществ, подававшиеся царским чиновникам с настойчивой просьбой закрыть дома терпимости, которым тогдашнее начальство разрешало существовать в тех районах, где стояли войска. Нечего и говорить о том, что в этих позорных учреждениях совершенно невозможно было встретить женщину-абхазку.
Для характеристики старинных и чрезвычайно устойчивых обычаев у абхазцев нельзя не упомянуть об удивительно своеобразном судопроизводстве у этого народа, остатки которого сохранились до настоящего времени.
Прежде всего, никто из жителей Абхазии не был свободен от привлечения к суду; никакие сословные или родственные отношения не могли служить препятствием для этого: «ахшала» (раб) мог привлечь к суду своего господина, сын — отца, жена — мужа.
Дела решались всенародно, под открытым небом, в тени старого дерева, считающегося священным. Выслушивались обе стороны и многочисленные свидетели. После этого судьи, выбираемые из почетных и пользующихся всеобщим уважением жителей данной местности, удалялись на совещание. После совещания один из судей объявлял приговор. Если обвинение или иск судьи находили сомнительным, они предлагали истцу дать клятву в правильности своих заявлений, а если дело было серьезным, то выбирались еще соприсягатели, число которых иногда доходило до 32-х. В том случае, когда истец отказывался от присяги — то же самое предлагалось сделать ответчику и если он давал клятву в том, что обвинение против него ложно, — дело решалось в его пользу.
Присяга, обыкновенно, давалась на горе Дюдрюпш (около сел. Ачандара), которая тоже считалась священной. Утверждают, что среди абхазцев не найдется ни одного такого, который решился бы дать на этой горе ложную клятву.
Религиозные верования крестьянской массы в Абхазии представляют собою пеструю смесь обрядового христианства с языческой мифологией. Не останавливаясь на идее о едином всемогущем существе, распоряжающемся вселенной, абхазцы дают ему в помощь целый ряд богов, специалистов в какой-нибудь отдельной области. Богиня «Джаджи» наблюдает, по их мнению, за посевами, «Айтар» — заботится о домашнем скоте, «Шес-шу» — покровительствует кузнечному и слесарному делу, «Афы» — распоряжается громом, молнией, дождем, ветром, всем небесным арсеналом.
Замечательно то, что вы нигде не встретите ни одного изображения какого-либо из этих богов. Для абхазца это — совершенно отвлеченные силы, лишенные даже крупицы материальности. Среди них сильно распространена вера в дурной глаз, в приметы, в заговоры. Они боятся «ведьм» и, иногда, жестоко расправляются с женщинами, на которых падает подозрение в пользовании злыми чарами.
Указав на положительные стороны абхазской общественности, следует, объективности ради, упомянуть и о резко отрицательных явлениях в этой области. Взять, хотя бы, так называемый «долг душе» — поминки.
Этот обряд, существующий положительно у всех народов, у абхазцев, силою каких-то историко-бытовых переплетений, превратился в губительнейшую повинность, от которой страдают, хиреют, гибнут тысячи крестьянских хозяйств.
«Долг душе», это, проще сказать, — долг чреву.
Величайший позор ложится на голову абхазца, какого бы достатка он ни был, если он, вскоре после смерти кого-либо из членов своей семьи, не пригласит к себе на поминальное пиршество всех, решительно всех своих родственников, близких и дальних, вплоть до так называемой «седьмой воды на киселе».
По всей округе, иногда верст на 50, на 100 в сторону, ходит специальный «горевестник» и собирает на поминки всю эту армию родственников. К ним присосеживаются просто знакомые умершего и любопытные.
И вот, в назначенный день к дому несчастного собирается компания гостей человек в двести-триста. Всех он должен накормить и напоить. Режется последняя корова, выкатываются заветные бочки вина, печется хлеб из кровных запасов кукурузной муки. Все это пожирается и выпивается под однообразные беседы о доблестях и талантах покойного. А на утро хозяин встает разоренный, злой, выбитый из хозяйственной колеи, но зато, снискавший любовь и уважение всей округи.
Язык абхазцев заслуживает того, чтобы на нем остановиться несколько подробнее.
В смысле обилия и разнообразия звуков он превосходит любой из индоевропейских языков. Абхазский алфавит, не так давно составленный из русского, потребовал создания около тридцати новых знаков для целого ряда шипящих, свистящих, жужжащих и гортанных звуков, которые бессилен воспроизвести человек, не выросший в Абхазии.
Для того, чтобы вы могли получить хоть некоторое представление об этих особенностях абхазского языка, попытаемся записать (конечно, очень несовершенно) ряд абхазских слов буквами русского алфавита:
Амтцсхфьойт — лгу.
Акхуджмалапсе — волчиха.
Шожзвей жзбава — тридцать.
Есть фраза, которую даже из абхазцев не всякий произнесет совершенно правильно: «Хфюфьк хмахюуцтвак юктоуп» («три голубя сидят на трех ветках»).
Чистота и богатство абхазского языка также достойны внимания исследователей. Маленькое, едва уловимое изменение в одном только звуке и — все слово получает уже совершенно другое значение. У абхазцев есть масса слов, совершенно не переводимых ни на один из европейских языков, даже условно. Часто одно слово, даже один звук их языка соответствует 5—6 словам другого языка.
Письменность у абхазцев существует совсем недавно. Поэтому абхазский язык до последнего времени являлся чисто разговорным языком. Молитвы, заклинания, пословицы, исторические даты, лечебные рецепты, поверья, сказки, песни и целые поэмы заучивались наизусть и передавались от поколения к поколению. Отсюда понятна любовь и величайшее уважение, проявляемое абхазцами по отношению к хорошим ораторам и народным поэтам, среди которых часто устраивались состязания, привлекавшие многочисленных слушателей и внимательных судей.
***
Абхазская Автономная Социалистическая Советская Республика, с главным городом Сухумом, входит в состав Закавказской Федерации как составная часть Грузинской ССР и занимает прибрежную полосу между Черным морем и северными отрогами Главного Кавказского хребта приблизительно между рекою Псоу (на севере) и Ингуром (на юге).
По переписи 1923 года в Абхазии насчитывается всего 17,000 чел. городского населения и 157,000 чел. сельского, т. е. всего 174,000 человек, населяющих пространство в 8,200,000 кв. верст. (23 человека на одну квадр. версту).
Из этого количества населения, абхазцев насчитывается 87,360 человек, причем ими заселены, главным образом, районы по течению реки Кодор и около уездного гор. Гудауты. Остальное население Абхазии по национальности распределяется следующим образом:
Грузин..... 30,741.
Армян..... 17,706.
Греков...... 12,203.
Русских..... 3,497.
В остальные двадцать тысяч входят люди самых разнообразных наций: эстонцы, латыши, турки, немцы, поляки, албанцы, молдаване, осетины, персы, болгары и др.
Главными отраслями сельского хозяйства во всех районах Абхазии является: хлебопашество, табаководство, виноделие и садоводство. Из второстепенных можно упомянуть: скотоводство (Очемчирский у.), рыболовство (Гудаутский у.), шелководство и пчеловодство.
Из хлебов коренное население, а за ним и пришлое, сеет, главным образом, кукурузу, которая не требует особого ухода и вполне мирится с песком и суглинком, покрывающим склоны гор, обращенных к морю. Кукуруза сеется примитивным образом и никогда не дает особенно обильных урожаев, тем не менее, до войны один Самурзаканский участок с 20,000 десятин, находящихся под кукурузой, давал урожай до трех миллионов пудов. Из кукурузной муки население печет очень грубый и тяжелый хлеб и варит национальное абхазское кушанье, называемое «абыста», вроде густой каши (2). Пашут крестьяне самодельными сохами или плугами особого горного типа, которые поднимают почву не более, чем на 1 ½ — 2 вершка. Более совершенные сельскохозяйственные орудия встречаются только в селениях, где живут колонисты.
Узкая береговая полоса длиною в 130 верст и шириною не более 25-ти оказалось весьма удобной для разведения табачных плантаций, и эта выгодная культура привлекла внимание всего пришлого населения еще задолго до империалистической войны. Табачные плантации, возделываемые, по большей части, греками и армянами, росли как грибы. С 1907 г. по 1914 г. количество вывозимого через Сухум табака увеличилось почти вдвое, дойдя до 470,000 пудов. Лучшие сорта шли за границу и даже в Египет (Александрия). Владельцы складов и комиссионеры-скупщики наживали состояния, бешено эксплоатируя мелких табаководов.
Во время войны посевы табака сильно сократились и дошли в 1922 году (первом году после советизации Абхазии) до ничтожной цифры в 600 десятин засаженной земли и 30,000 пудов урожая. Одновременно сильно понизилось и качество табака. Но уже в следующем году, благодаря всеобщему успокоению в стране и настойчивым шагам Наркомзема Абхазии, площадь табачных плантаций сразу увеличилась до 4000 десятин, а урожай дал около 200,000 пудов, ушедших на переработку в Ростов, Москву и Ленинград. 1924 год дал дальнейшее повышение сбора и в этом же году полным ходом была пущена в Сухуме 1-я государственная фабрика, перевезенная из Ленинграда (быв. «Лаферм»). В 1925 г. ожидается урожай в 350,000 пудов.
Сорта табаков, возделываемых на теплых склонах гор Абхазии, являются одними из лучших сортов турецких табаков: «Самсон» и «Трапезонд». Посадка и обработка их производится следующим образом: в начале марта сажается рассада, с начала мая по конец июня она переносится на плантации; «ломка» (сбор листьев) табаку производится с 20-х чисел июля до октября. Сушка листьев, нанизанных на шпагат и развешанных на особых наклонных рамах, длится до конца октября. Дальше идет «попушовка» (сортировка и подборка в пачки) и затюковка в тюки весом до 4 пудов. Весь собранный и высушенный лист разбирается на четыре сорта, причем, нормально, первого сорта должно быть 20 проц., второго — 35 проц., третьего 25 проц., и четвертого — 20 проц. До сих пор для работы по сушке и сортировке табака каждый сезон в Абхазию приезжают с Кубани работницы из иногородних.
Коренное население не всегда бывает довольно развитием табачных плантаций. Часто можно слышать разговоры о том, что табак, как голодная саранча, все пожирает на своем пути, что табачные плантации губят скотоводство, лишая скот пастбищ. Такого рода утверждения могут рассеяться как дым, если вся страна убедится однажды в том, что широко развернутая культура табака может настолько обогатить край, что даже не потребуется сеять своего хлеба. На земном шаре очень не много мест, где бы солнце, земля и воздух, в такой же степени, как в Абхазии, способствовали процветанию этой культуры.
Из винодельческих, районов Абхазии самым значительным является район Гудаут. Здесь разводится (правда, довольно несовершенно) до сорока сортов винограда и отсюда до войны вывозилось в Россию до одного миллиона ведер вина.
Гудаутские вина попадали в лучшие погреба обеих столиц. Но, в общем, и разведение винограда и обработка вина оставляют желать здесь многого лучшего. Виноградные лозы вьются по деревьям в полудиком состоянии, за ними никто почти не ухаживает; на рынок выпускаются низкие сорта вин, которые, при надлежащей обработке, могли бы быстро восстановить славу гудаутских виноградников.
Там же, около Гудаут, за последнее время налаживается ловля дельфинов и устриц, а в устье р. Бзыби ловится лосось и форепь и когда-то там предполагалась постройка рыбно-консервного завода.
Говоря о неиспользованных природных богатствах Абхазии нужно сказать, что они буквально неисчерпаемы. К сожалению, царское правительство очень мало думало о них, а советская власть пока еще не обладает достаточными ресурсами для того, чтобы приступить к их добыче и обработке.
Горы Абхазии вплоть до альпийских пастбищ, находящихся у края ледников, покрыты необычайно густым и высоким лесом, занимающим, в общей сложности, по всей стране, до 4-х миллионов десятин. Из всех пород деревьев и кустарников, которых здесь насчитывают до 250 (из них 150 совершенно не встречающихся в СССР, вне Абхазии), наиболее распространенными являются: граб, дуб, ольха, карагач, полевой клен, липа, орех. Реже встречаются: каштан и ясень.
Из южных и вечно зеленых пород на каждом шагу встречаются: лавр, инжир, шелковица (тута), хурма, лавровишня, магнолии и др. Из ценных
лесных пород Абхазия может гордиться целыми зарослями кавказской пальмы (самшит), грецкого ореха и красного дерева (тисс). Одной казне в царские времена принадлежало около 8500 десятин самшитовых рощ.
Около мыса Пицунды находится знаменитая, единственная на всем восточном побережье сосновая роща, покрывающая несколько сот десятин; здесь самой природой указано место для открытия громадного курорта для слабогрудых. В 70-ти верстах от Сухума, в долине Загдан, находится гигантский дремучий лес, в котором водятся зубры. В Клычском ущельи растут единственные в мире лавровишневые леса.
Из остальных природных богатств следует указать на многочисленные серебро-свинцовые, медные и магнитно-железные месторождения и знаменитые Ткварчельские каменно-угольные копи. Последние залегают на пространстве в 60 кв. верст и содержат, по предварительным исследованиям, не менее 15-ти миллиардов пудов прекрасно коксующегося угля.
По всей стране бьют сотни целебных минеральных источников, из которых некоторые (серные, под Сухумом; накалакевские), еще в глубокой древности привлекали внимание египтян и римлян, приезжавших сюда лечиться. Эти источники, в соединении с чудесным климатом (годовая температура: зимой 7° Ц., летом 23° Ц.,), дадут возможность в будущем всю Абхазию покрыть обширной сетью здравниц и курортов, которые вернут здоровье и жизнь десяткам тысяч больных со всех уголков Союза.
Железнодорожный путь, к достройке которого приступили в 1925 году и который соединив собой все культурные участки страны, сразу приблизит Абхазию на несколько сот верст и к хлебородной Кубани и к промышленному Донбассу и к политическому центру — Красной Москве, — этот путь поможет сделать грандиозный прыжок в смысле экономического и культурного развития, и если сейчас Абхазию принято сравнивать с жемчужиной, то тогда она превратиться в золото, на которое будут расцениваться все ее неисчислимые богатства, щедро рассыпанные в воздухе, на земле и под землей.
***
Много любят говорить о пресловутой лени абхазского крестьянина и очень трудно иногда бывает убедить людей в том, что это утверждение основано на чистейшем недоразумении, вернее, — непонимании.
Да, абхазец, приученный горькими обстоятельствами к тому, что его любой день могут согнать с обработанного им кукурузного поля, не научился еще крепко любить землю, не имел времени и возможности научиться возделывать ее надлежащим образом. В дыму международной свалки он больше строил чужие крепости, чем свои дома.
Абхазия — лакомый кусок в смысле своих изумительных природных качеств и стратегически важная граница — никому, однако, из налетчиков-завоевателей не нужна была вместе с ее коренным населением.
Ярче всего показала это бесстыдная политика царского правительства, которое добилось переселения из Абхазии в Турцию нескольких сот тысяч абхазцев только для того, чтобы их земли отдать русским магнатам, политически благонадежным профессорам и прославившим себя кровавыми подвигами христолюбивым генералам-погромщикам.
А в это время часть абхазского дворянства незаметно теряла всякую связь с своей страной и превращалась в царских сатрапов.
Наиболее смышленые крестьянские дети обучались в церковных школах, где лукавые монахи, воспитывая их в духе самодержавия, делали из них послушных чиновников. Крестьяне жили у себя на родине, словно в гостях, на них смотрели как на какое-то полудикое племя и с большой охотой поддерживали легенды о т. н «лесных людях» или о «земле людоедов», желая этим оправдать свою бессовестную и жестокую политику.
Вот откуда у абхазца слабая любовь к земледелию, вот почему он жалеет о своих пастбищах и стадах, с которыми он в любой момент мог уйти от насильников в глухие, неприступные ущелья. Вот, наконец, откуда у него жгучая нелюбовь к торговле, ибо духом купли и продажи были проникнуты все действия тех людей, которые по очереди приходили грабить его несчастную родину.
Воинственное дворянство заразило своею ленью и беспечностью все окружающее. Мало-мальски состоятельный крестьянин изо всех сил ринулся за «амыста» и, предоставляя земле зарастать папоротником, лихо гарцевал на лошади, отдавая десятину за десятиной трудолюбивым пришельцам.
Те, кто всего этого не знает, никогда не поймут величайшей трагедии абхазского народа, выросшего с отдаленных времен на традиции: «Земля — трудящимся!» Не поймут они и того, как из года в год, поощряемые разумной агитацией, начинающие верить в плодотворный и мирный свой труд, абхазские крестьяне все более и более обращают свои взоры к земле, которая одна сможет сделать их счастливыми и свободными.
Пройдет немного лет и «Страна Души», страна ароматного вина, песен и конских ристалищ, — сделается воистину «Страной труда», страной напряженного, разумного труда и тогда: исчезнут первобытные сохи, получит все права гражданства рядовой посев кукурузы, во все стороны протянутся удобные дороги, загремит кирка в горных теснинах, добывая уголь, серебро, мрамор, азбест и медь, и уже не понадобится больше лазить за виноградом на... ольху (3).
II. Монастырь «Новый Афон».
(Историческая справка).
В мае 1864 года в абхазском урочище Кбаада тридцатитысячное войско русского царя но время торжественного парада приносило благодарственные молитвы богу, за то, что тот помог поработить силой оружия многочисленные кавказские племена, осмелившиеся выступить на защиту своей свободы и независимости.
А в это самое время десятки тысяч непокорных абхазцев выселяемых в Турцию, садились в утлые «качермы», увозя с собой щепотки родимой земли и ужасное воспоминание о «молодецких» действиях русских войск, превращавших в дымящиеся обломки целые селения в отместку за одного раненого фуражира.
Спустя два года жители бзыбского округа начали восстание, убили начальника края и двинулись из героического селения Лыхны (в 4 верстах от Гудаут) к Сухуму и к Цебельде, где их ждало подкрепление. Восстание было подавлено с величайшей жестокостью, хотя верноподанные летописцы того времени и писали: «великий князь чрезвычайно великодушно отнесся после этого к Абхазии, не подвергая ее полному разорению». В Турцию было выселено еще несколько десятков тысяч повстанцев.
Однако, брожение продолжалось. Население страны не мирилось с режимом штыка и нагайки.
Во всех городах побережья усиливались гарнизоны. Чиновничий аппарат переходил в руки верных царскому престолу людей. Но не было спокойствия в ставке наместника. Призраки нового восстания мешали спать русским полководцам.
И вот тогда-то, в эту эпоху мертвой, предгрозовой тишины (через 10 лет в порабощенной, задавленнной Абхазии вспыхнуло новое национальное восстание, поддержанное Турцией), некто граф Н. П. Игнатьев, хорошо понимавший всю важность закрепления за Россией пограничной полосы Западного побережья Кавказа, будучи в Константинополе, встретился с митрополитом Макарием, жившим тогда в знаменитом монастыре Старого Афона (в Турции) и, беседуя, предложил ему переехать с частью монахов на Кавказ и основать там монастырь.
Бывший при этом другой монах, — Иероним — заметил графу:
— Будет ли на это воля божья?
Граф сказал, что он, как светский человек, в божественных делах ничего не смыслит и что дело самих монахов решить: согласен ли бог на их переселение на Кавказ?
Тогда монахи весьма политично заявили, что они всякое приглашение, исходящее от какого-либо сановного лица, будут считать волей божьей.
Спустя очень короткое время кавказский наместник великий князь Михаил Николаевич вызвал монахов и предложил им поселиться в только что завоеванной Абхазии, на том месте, где когда-то стоял богатый греческий город Анакопия (Никопсия), на берегу горной речки Псырцхи, в 22-х верстах от Сухума. В скором времени, особым приказом царя здесь был отведен им громадный участок земли (даром!) в три слишком тысячи десятин.
Спустя некоторое время сюда приехал из Старого Афона энергичный, настойчивый и талантливый организатор иеромонах Иерон, сделавшийся скоро игуменом, под руководством которого, в течении 35-ти лет и была произведена вся громадная работа по возведению многочисленных зданий и служб, по устройству дорог, мастерских, плотин по насаждению садов, виноградников и огородов, составивших обширное и богатое хозяйство монастыря.
Кроме этого, монахами, число которых скоро достигло 700, около Ленкорани были арендованы большие рыбные промысла, вагонами доставлявшие свой улов на склады монастырской трапезной. В крупных городах России были открыты подворья, также дававшие обильный улов в виде пожертвований.
Широко и талантливо поставленная реклама в виде миллионов листков, брошюр и образков, рассылаемых по всей России, привлекала сюда десятки тысяч богомольцев, которые поражаясь невиданной красотой природы и пышным благолепием храмов, несли сюда свои деньги, платя на каждом шагу: то за листок, то за свечку, то за миропомазание, то за целование иконы или креста.
Иерон был крупный хозяин, но он был прежде всего — монах. Вся его энергия была направлена в сторону обогащения и прославления монастыря и здесь он пускался на всякие средства, вплоть до сентиментальных лебедей, прельщавших взоры растроганных богомольцев, и широкой эксплоатации бесчисленных проходимцев и беглых преступников, которые за гроши, тайком от полиции, работали на постройках, в садах и виноградниках.
Ражие монахи, отъевшиеся на жирных харчах и сладких монастырских винах, кружили головы российским купчихам и выманивали у них щедрые пожертвования.
Купаясь как сыр в масле, монахи, вернее их руководители, подобострастно выполняли все указания высшей советской власти и твердо проводили по всей округе самодержавную, русификаторскую линию.
Пользуясь лучшими дарами технической культуры, организовывая образцовое хозяйство, они ни мало не интересовались: как и чем живут абхазские крестьяне, бедные селения которых терялись перед роскошью и величием новоафонских строений. Монахи не стремились распространять хозяйственную культуру среди своих униженных и обнищавших соседей, они не пожертвовали им ни одного черенка винограда, ни одного производителя со своих обширных скотных дворов. Зато они в первый же год своего появления на берегах Псырцхи построили школу для абхазских детей и там ревностно готовили из них царских чиновников и попов, создавая будущие кадры абхазских верноподданных бюрократов.
Но не всегда добивались они своей цели. Мы знаем целую плеяду революционеров, горячо и бескорыстно любящих свою маленькую страну, которые получив знания в этой школе, употребили их как смертельное оружие против самой царской и поповской России. К таким деятелям, между прочим, принадлежит и теперешний председатель СНК Абхазии тов. Нестор Лакоба.
Смерть Иерона (1912 г.), начавшаяся склока при новом игумене Илларионе и война 1914 года значительно подорвали хозяйство монастыря. Этому много способствовали и сами монахи, привыкшие к богатым запасам и дешевым наемным рабочим. Гражданская война и революция поставили монахов перед опасностью вообще лишиться всего хозяйства и у них окончательно опустились руки.
Советизация Абхазии застала Н. Афон в совершенно упадочном состоянии. Монахи слонялись без дела, саботировали, а игумен торговался с властью, не желавшей разгрома культурного хозяйства и потихоньку припрятывал ценности.
В 1924 году политика монахов вынудила органы советской власти распустить монастырь, конфисковать все имущество, назначить новую администрацию и объявить монастырь со всем его хозяйством государственным образцовым совхозом под названием «Псырцха».
Часть монахов уехала в Россию, часть расселилась по окрестным русским деревням. Незначительная часть, человек около сорока, работает сейчас в совхозе в качестве рабочих.
III. Курорт «Псырцха».
Имея в виду исключительно благоприятные условия жизни в «Псырцхе» в смысле климата, географического расположения и природы, администрация совхоза в первые же дни своего существования решила использовать бывшие жилые помещения (кельи) монахов для сдачи их в наем курортным.
Приходится только приветствовать эту счастливую мысль, ибо «Псырцха», действительно, является редким уголком, даже на берегу Черного моря, где больной и усталый человек найдет себе и отдых и лечение.
Защищенная от северных ветров кроме главного Кавказского хребта еще рядом второстепенных гор, «Псырцха» отличается равномерным, теплым и влажным климатом, почти лишенным ветров. Температура морской воды также свободна от частых и сильных колебаний, что делает купальный сезон весьма устойчивым и продолжительным. Средняя температура воздуха здесь 15° Ц., причем, летом всегда на несколько градусов ниже, чем в Сухуме, где июль и август, в виду жары, считаются внесезонными месяцами. В отношении количества солнечных дней «Псырцха», как и весь район Сухума, является рекордной: в Боржоме их — 76, в Давосе (Швейцарский курорт) — 99, в «Псырцхе» — 215! Дождей здесь вдвое меньше, чем в Батуме. Дней с заморозками в течении зимы бывает не более пяти, а есть места, защищенные от ветров, где морозов почти не бывает. Этим объясняется то, что только в «Псырцхе», во время студеной зимы 1924-25 года совершенно не пострадали мандарины, апельсины и лимоны. Чистота и прозрачность воздуха иногда доходит до того, что в некоторые дни совершенно ясно видны отдаленнейшие горы кавказского хребта. Явление это обусловливается также незначительной влажностью воздуха.
Все перечисленное уже дает основание думать, что «Псырцха» в течении ближайших лет составит себе громкую славу как первоклассный курорт, в котором, разумно и под руководством врачей пользуясь его благодатным климатом, будут получать облегчение больные катарром бронхов, бронхиальной астмой, страданием легочной ткани, хроническим плевритом и органическими страданиями сердца не в сильной степени.
Морские купанья могут приносить пользу при многих страданиях наружных покровов, при ревматизмах, нервных болезнях и, главным образом, — при золотухе.
Существует мнение, что «Псырцха» неблагополучна в смысле малярии. Следует отметить, что главные очаги малярийной опасности — пруды на берегу моря — бетонированы и наполняются проточной водой из Псырцхи, что не может способствовать размножению комариных личинок, уносимых в море.
Тысячи кипарисов и сосновая роща делают воздух «Псырцхи» особенно полезным для слабогрудых.
***
Центральная часть «Псырцхи» расположена на некрутом склоне холма, упирающегося верхней своей площадкой в подножие горы, сплощь заросшей густым, иногда непроходимым лиственным лесом.
На этой площадке, в настоящее время возвышается центральное здание с комнатами для курортных. Здание расположено четыреугольником, посреди которого стоит большой собор. В двух этажах обширного дома может поместиться до четырехсот человек. Постройка двухэтажная, фундаментальная, со стенами толщиной более, чем в аршин. Большие сводчатые окна выходят на двор и к морю, открывая, в последнем случае, красивейшую панораму. Бывшие кельи монахов переоборудованы, отделены друг от друга капитальными стенами, заново отремонтированы, снабжены необходимой мебелью. Все они выходят в просторные коридоры, ведущие к выходам, в умывальные и уборные, снабженные усоверщенствованой французской канализацией — последним достижением жилищной санитарии. В каждом коридоре по несколько водопроводов и, кроме этого, на дворе под каменным навесом — холодная ключевая вода, чистая и вкусная, которую безбоязненно можно пить некипяченой. Всюду обильное электрическое освещение (в каждой комнате не менее двух лампочек). К услугам семейных — небольшие кухонные помещения. Двор мощен камнем, так что о пыли не может быть и речи.
На дворе, прямо против главного входа в бывший собор, под высокой колокольней, снабженной часами отбивающими часы и четверти, — высокая дверь в помещение бывшей трапезной. Здесь когда-то, среди стен, размалеванных доморощенными живописцами сценами из священного писания, относящимися к еде (тайная вечеря, чудо с пятью хлебами и т. д.), трапезовало до тысячи человек ежедневно. А сейчас тут стоят столики ресторана, по вечерам играет музыка и выступают гастролирующие труппы артистов, всегда считающих необходимым остановиться на день, на два в «Псырцхе». Стоит посмотреть обширную и хорошо оборудованную кухню трапезной и громадные продуктовые склады, которые когда-то ломились от запасов рыбы, солений, хлеба и вина и которые выходят на передний фасад узкими окнами, похожими на щели, и небольшими железными воротами. В этих складах (направо от входа) последний игумен монастыря замуровывал в стены спрятанные драгоценности.
Выйдя из ресторана-трапезной, открытой с 8-ми часов утра до 12-ти ночи, вы упретесь прямо в главный вход собора, открытого для осмотра в послеобеденные часы.
Собственно говоря, там и осматривать нечего: по стенам — аляповатая живопись (фирмы братьев Оловянишниковых) с громадным количеством позолоты, богатейшая ризница с грудами парчевых одеяний и дорогих материй, просторное запрестолье темного дерева с величественным креслом, на котором восседали высшие духовные чины, «чудотворная» икона богоматери, усыпанная драгоценными камнями, но в художественном отношении не представляющая ничего интересного — все очень внушительно, ярко, богато (говорят, одна роспись обошлась в 60 тыс. рублей), но совершенно безвкусно. Внешний стиль заимствован у древневизантийских строителей и отчасти напоминает константинопольскую Ай-Софию. Высота собора — 20 сажен. Построен он, как и все здания здесь, из крупных тесаных плит известняка, который ломали тут же в горах.
Выйдя из двора через широкие ворота с изображениями святых, живших в Старом Афоне, минуя тридцать три ступеньки, ведущие вниз, вы выходите на площадку. Дальше ее, за каменным барьером, спускается лимонная рощица, затем сад с декоративными, вечнозелеными деревьями, бьет высокий фонтан, вьются дорожки, обсаженные миртом, а еще дальше, почти до самого моря, — все покрыто сероватой листвой бесчисленных оливковых деревьев.
Налево от площадки, полого, зигзагами спускается вниз, к самой пристани, большая дорога, усаженная, как и все здешние дороги, густой, бархатно-зеленой шпалерой вонзающихся в небо кипарисов. У самого начала ее, сворачивает влево дорога, ведущая в механические мастерские и к дому отдыха ответственных работников, в котором раньше останавливались наезжие епископы и вокруг которого монахом Тиверием посажены наиболее интересные в этой местности экзотические растения. Дальше большая дорога проходит мимо больших фруктовых садов и питомника растений.
Направо от верхней площадки, через ворота идет вниз более крутая, но тоже мощеная пешеходная дорога. Она ведет мимо сада, украшающего ее пышно-розовыми цветами олеандров, мимо центральной оливковой рощи, мимо зданий школы и маленькой церкви, крутым поворотом вправо -— прямо к воротам, на пристань.
Здесь, внизу, сосредоточена вся административно-хозяйственная жизнь курорта и совхоза: его управление, кооператив, склады, грузовая и пассажирская пристань, экскурсионное бюро, гостиница, аптека, рестораны, базар и около базара здание, в котором находится клуб, отделение милиции и рабочий комитет.
В кооперативе можно приобрести решительно все, начиная от фунта луку и кончая примусом. На базар окрестные крестьяне привозят свои продукты, в ресторанах можно получить недорогие обеды, тут же поблизости находится склад дешевого и очень вкусного совхозского вина, совхозский огород и молочная ферма.
У самого моря расположены пруды с проточной водой, среди которых зеленеют небольшие острова и купы деревьев, а за ними уютный ресторан с кавказской кухней.
Слева у берега моря, по пути к таможне и почтово-телеграфной станции, вы увидите вылезающую из стен гостиницы, громоздкую башню, построенную генуэзцами из дикого камня еще в XII веке. В ней остановились монахи, когда они только что приехали из Старого Афона, а сейчас ее приспособили под гостиницу и снабдили деревянным балкончиком.
На самой пристани, у берега стоит каменная часовня. Сейчас, вместо креста, кто-то умудрился воздвигнуть на ней большого железного петуха. Когда-то в этой часовне только что прибывшие на пароходе богомольцы расходовались на покупку свечей, которые «по усердию» ставились перед иконами в благодарность за благополучное плавание по морю. В настоящее время здесь бойко торгует по вечерам отделение кооператива и продавец невозмутимо завертывает вам фунт сахару в листок, где напечатано «О поучительном уроке сластолюбцам» или «О трапезе кающегося Давида».
Направо и налево от пристани простирается пляж, усыпанный крупной и мелкой галькой и кое-где песком. Берег моря весьма отлогий, а саженях в 3-х от берега, когда вода вам будет по пояс, вы во многих местах почувствуете под ногами мягкий, бархатный песок. Администрация совхоза рекомендует женщинам купаться налево от пристани, а мужчинам — вправо от нее. Курортные, в своих же собственных интересах, должны строго соблюдать это правило.
У пристани всегда можно найти линейку, которая отвезет вас в Гудауты (17 верст) или в Сухум (22 в.) Отсюда же регулярно ходят в обе стороны удобные пассажирские автомобили Закавтопромторга.
Сверху, от входа в главное общежитие, есть еще одна дорога вниз, самая крутая. Она начинается от ворот во двор узкой тропинкой, идущей направо, огибает фасад здания и через каменную лесенку углубляется в рощу камфарного и обыкновенного лавра. Здесь каменная дорожка выведет вас к большой железной калитке с лестницей, за которой прямо вниз идет очень широкая, обсаженная неизбежными кипарисами дорога (монахи назвали ее «царской»; по ней в 1888 г. поднялся наверх Александр III). Здесь опять по бокам обширные оливковые рощи, а внизу дорога извилистой тропинкой упирается в шоссе, ведущее через мост, к нижнему водопаду.
Тут — сердце совхоза.
Быстрая горная река Псырцха, вытекая из таинственных недр ущелья, преграждается на этом месте высокой десятисаженной плотиной, разливается глубоким озером, очаровательного бирюзового цвета, серебряными каскадами, с бешеным ревом падает вниз, мельчайшими брызгами разбиваясь о бетонные скалы, а по дороге, перехваченная системой труб и акведуков, приводит в движение целый механический городок, расположенный внизу: водокачку, электростанцию, мельницу, пекарню, ледоделку и кожевенный завод.
Наверху, направо от водопада, небольшая железная дверь ведет к узкой, дикой дорожке, вьющейся по необычайно живописному берегу Псырцхи, среди густых зарослей, мимо верхнего водопада и того места, где река бурлящим потоком выбивается из сжавших ее скал и камней — к пещере, в которой, по преданию, жил Симон Канонит, один из первых проповедников христианства в Абхазии, явившийся сюда в IV веке, вслед за апостолом Андреем.
Не доходя до нижнего водопада, около электростанции, на небольшой площадке находится церковь, построенная этим Симоном Канонитом, чрезвычайно древней и строгой архитектуры. К сожалению, реставраторы рядом с спокойным и выдержанным куполом поместили довольно легкомысленную колоколенку.
Характерны для древневизантийского зодчества узкие оконца и округленные своды. На камнях старинной кладки встречаются изображения первохристианского креста. Внутри церкви сохранилась интересная живопись. Под престолом будто бы находится прах Симона Канонита. Рядом с церковью скромная могила игумена Иерона, могучий шатер столетнего ореха, три каким-то образом попавших в субтропики белоствольных березки и наивная затея монахов: чугунный крест, а из его концов сочится водопроводная вода.
Из остальных достопримечательностей следует указать на два грандиозных фуникулера (один рельсовый, другой — канатный), которые ползут по крутым склонам двух высоких гор. Правый (рельсовый) взбирается по почти отвесным скалам на вершину горы «Акую» (500 саженей), где еще тянется в виде узкоколейки на расстояние в 8 верст. Там, в чаще лесов, работают дровосеки, срубленный лес грузится на вагонетки, маленький паровоз отвозит их к краю горы до спуска и здесь, силой неустойчивого равновесия громадные кряжи спускают вниз, где их принимают другие вагонетки и отвозят к деревообделочным мастерским. Около фуникулера идет узкая бетонная лестница, по которой можно взобраться на т. н. «Орлиное гнездо».
Вторая подъемка, канатная, на больших чугунных устоях, должна была в висячих вагонетках доставлять на вершину другой (Иверской) горы обработанные камни для постройки церкви, задуманной Иероном. Церковь, недостроенная, стоит наверху; подъемка, естественно, бездействует.
От нижнего водопада, пройдя тропинкой мимо молочной фермы, оставив слева виноградники, а справа пчельник, по широкой мощеной дороге вы можете взойти на вершину Иверской горы, со стороны водопада похожей на колоссальную египетскую пирамиду, поросшую лесом. Первое время путь будет не очень крутой, но когда вы дойдете до первой скамейки, то оставляйте влево от себя ровную дорогу и берите вправо, наверх. Гора высотой не более 150 сажень, но для того, чтобы взобраться на ее вершину нужно пройти около 4-х верст извилистой дороги, несколько раз поворачивающей то к востоку, то к западу.
Почти на полдороге к вершине вы увидите направо от себя развалины крепостной башни, из вершины которой, как громадные оленьи рога, растут два больших дуба. От башни тянется крепостная стена, ведущая к другой, лучше сохранившейся круглой башне, висящей на краю головокружительного обрыва. Войдите в ее середину и вы увидите необычайно толстые стены, амбразуры, круглые своды над низкими дверями, сложенные из тонкого и широкого кирпича, древнеримского происхождения, массивную кладку стен и, типичные для такого рода сооружений, каменные подпорки для куполообразного потолка, который давно обрушился. Внизу, посреди помещения, полулежит свалившаяся на бок массивная колонна, когда-то подпиравшая потолок. Колонна круглая из крепкого местного известняка, составляющего массивы всех ближайших гор. Из окон башни стоит полюбоваться редким по красоте зрелищем: бесконечный простор моря, меняющего свой цвет чуть ли не каждые 10 минут, море зелени внизу и далекие берега, туманными полосками убегающие за горизонт.
Все эти крепостные сооружения, включая сюда сторожевую башню на вершине горы (от которой осталась одна стена), все это, по преданию, было сооружено во II-м веке римским императором Траяном, которому нужно было здесь защищать горный проход (Трахейский), ведущий вглубь Кавказа, и богатую торговую колонию (Анакопию), лежавшую у подошвы горы.
От башни дорога наверх постепенно суживается и скоро превращается в тропинку, которая и выводит на небольшую площадку, где находятся остатки сторожевой башни и развалины каменной церкви, которая, судя по найденным там высеченным на камнях подписям и рисункам, была выстроена в начале VI века. В том месте, где должен был находиться притвор этого храма сейчас видны следы нескольких гробниц. Кости, найденные в этих гробницах, собраны старательным хранителем этих древностей монахом Симеоном (в одиночестве живущим здесь 26 лет подряд), положены для обозрения за решетку и, может быть, его же рука начертала рядом невеселое четверостишие:
«Любовью просим мы вас —
Посмотрите вы на нас.
Мы были как вы,
А вы будете как мы».
Посреди развалин церкви стоит новая часовня, в которой висят иконы очень хорошего письма, но к сожалению обезображенные ризами. За часовней у стены собраны, по приказанию того же Иерона, все уцелевшие каменные фрагменты (обломки) с изображениями рыб (символ первых христиан), виноградных лоз, равносторонних крестов, с греческими надписями и углублениями для мощей. Исследователь некоторые из этих фрагментов пометил годами, к которым относится их текст.
Пониже развалин церкви новоафонские монахи построили большой бетонный бассейн для стока дождевой воды (источников здесь нет). С крыши этого бассейна, обыкновенно, любуются на широко простирающийся внизу чудесный вид на весь совхоз и на побережье. Отсюда видно как узкой змейкой вьется шоссе, ведущее к Сухуму, отсюда еле виден Пицундский мыс, где находится самая старая христианская древность — знаменитый Пицундский монастырь, к которому экскурсанты и желающие отвозятся на совхозском катере (другой дороги нет).
Из живописных окрестностей «Псырцхи» остется еще указать на так называемое «Ласточкино гнездо», дорога к которому ведет от «Дома отдыха». «Ласточкино гнездо» представляет собою громадный уступ, словно прилепленный к отвесной скале на высоте 30-ти сажень. Некоторые утверждают, что отсюда открывается более красивый вид вниз, чем даже с Иверской горы. Возможно.
Когда вы будете проходить по горным дорогам и тропкам, мимо крутых скал, со всех сторон окруженные буйной растительностью, не забудьте обратить внимание на следующее: зелень растет буквально из каждой щели; достаточно голому, только что обтесанному камню покрыться чуть заметным слоем земли, как по нему уже бегут цепкие щупальца ползучих растений, а через год вы этого камня уже не увидите под сплошным футляром из листьев и перепутавшихся стеблей. Громадные вековые дубы разворачивают своими могучими корнями целые скалы, крошат их и сбрасывают вниз глыбы камней, в поисках за опорой и влагой. Можно видеть железные, выкрашенные масляной краской столбы, сплошь увитые плющом и друг. паразитарными растениями, которые крепко вцепились в железо своими мелкими корешками. Такова флора Абхазии, такой здесь воздух и солнце!
IV. «Псырцха» — образцовый совхоз.
Огромное Псырцхинское хозяйство, расположенное почти на 450 десятинах земли, застроенное доброй сотней всевозможных зданий, начиная от трехэтажного, каменного склада для маслин, оборудованного по последнему слову техники, и кончая сторожевой будкой на винограднике, обслуживаемое 170-ю штатными служащими и рабочими и, таким же количеством поденных рабочих, — все это хозяйство делится на три основные отрасли: сельскохозяйственную, производственную торговую, тесно связанные между собою.
Представляя собою своеобразный хозяйственный комбинат, совхоз главной своей целью ставит укрепление и дальнейшее развитие основных отраслей — разведения маслин, виноградарства, цитрусовой культуры и фруктовых садов, — которые и по своему масштабу являются преобладающими. Все остальные отрасли являются или второстепенными, или чисто показательными, или подсобными.
Маслинные рощи занимают в общей сложности около 56-ти десятин. Они тянутся из конца в конец всей территории хозяйства, по южному склону предгорья, перемежаясь с огородами, пустырями, шоссе и застроенными пространствами. По мнению знатоков это самые обширные маслинные насаждения во всей Европе, а может быть и во всем мире. Ново-Афонский монастырь вывозил деревья из Греции и сажал здесь под наблюдением специалистов.
Маслины дают урожай через год, причем в период цветения чрезвычайно боятся излишней сырости и холода. Черноморские холодные, соленые туманы в апреле месяце являются постоянной угрозой для урожая маслин, понижая его, иногда, чуть ли не на семьдесят процентов.
В лучшие годы здешние маслинные рощи давали до 9 тысяч пудов маслин, славящихся своим качеством не только в России, но и за границей. Обычно же они дают 4—5 тысяч пудов и, расходясь по южным городам России, являются главным источником дохода для хозяйства.
После сбора, который происходит, обыкновенно, в октябре-ноябре месяце, маслины поступают в склады, где подвергаются специальной засолке. «Ново-афонская» крепкая засолка, производимая до сих пор старым специалистом, бывшим монахом, славится среди любителей маслин. Здешние маслины продаются на рубль, на два дороже батумских (с пуда) и все-таки их охотнее покупают, чем те.
Правильно поставленная пересадка, подрезка и пр. в маслинных рощах сможет еще более увеличить урожаи, поэтому псырхцинское хозяйство, имея под рукой опытнейших специалистов, все свое внимание сосредоточивает на этой области работ, справедливо рассуждая, что маслины, главным образом, помогут упрочить благосостояние совхоза и сделать его, в полном смысле, образцовой агрономической станцией, способной обслужить всю Абхазию, сильно отставшую в этом отношении.
Виноградники псырцхинского совхоза, находящиеся в трех местах, занимают в общей сложности около 30-ти десятин. Главный виноградник (№ 1), расположенный в западном, приморском углу совхоза, занимает около 16-ти десятин, на склонах холма, обращенного к югу, востоку и западу. (Впрочем, на этой территории, кроме винограда, имеется еще 538 цитрусовых деревьев, — мандариновых, лимонных и апельсинных, — и около 500 плодовых деревьев: груш, слив, яблок, инжира и черешни).
Виноградники были приняты от монахов в очень неважном состоянии. Последние годы монахи вели здесь работы спустя рукава. Да и, кроме этого, они никогда не гнались за высокой культурой и, подражая местному крестьянству, предоставляли виноградным лозам виться по сучьям деревьев, понижая этим и качество ягод и урожайность. После усиленных работ в течении 1925 года удалось дикорастущие виноградники (на деревьях) сократить до 7000 корней, а по-европейски (на проволоках, шпалерами) обработано сейчас около 2000 корней. Кроме этого, новой администрацией виноградника на 900 кв. сажень увеличена общая площадь виноградных и мандариновых насаждений, заложен питомник самых устойчивых, американских лоз (около 1000 черенков) и засажен новый участок мандариновыми деревьями. В ближайшие годы виноградник сможет организовать широкое снабжение крестьянских виноградных хозяйств филоксероустойчивыми черенками лучших сортов.
Разнообразие почвы и в высшей степени благоприятный климат позволяют разводить здесь виноград всевозможных сортов. В настоящее время имеются, пока в небольшом количестве, французские лозы: рислинг, сотерн, мадлен, саперави; есть мускат елизаветпольский, мускат гамбургский, есть, наконец, лучшие местные сорта — изабелла, качич, черкесский и др.
Переходить исключительно на заграничные сорта не имеет смысла, ибо такие местные и распространенные сорта как «изабелла» при посадке шпалерами и надлежащей обработке дают вдвое больший урожай и лучший вкус ягод, из которых можно выделывать вина всевозможных типов и очень высокого качества.
Цитрусовые деревья, находящиеся на этом винограднике, во время зимы 1924—25 года, в то время как на всем побережье мандариновые и лимонные рощи почти погибли от пронесшихся морозов, пострадали едва на три процента. Это говорит за то, что место для их посадки выбрано чрезвычайно удачно, и что здесь данную культуру можно расширить до значительных пределов.
Вообще, все говорит за то, что совхоз в ближайшие годы сможет добиться крупных культурных и коммерческих результатов в этой области: в его распоряжении имеются хорошо оборудованные фрукто-сушилки и печи для вяленья чернослива, склады и обширное пространство около гор, засаженное французскими сливами.
Виноделие, как это ни странно, никогда не стояло на должной высоте в ново-афонском монастыре. Монахи любили вина послаще и покрепче, а за вкусом не гонялись. Вина бродили «по божьему соизволению», братия пила за обедом положенную порцию, — по бутылке на каждого — крякала и в обсуждение сортов не входила. (Между нами говоря, они всегда предпочитали «очищенную», сорокаградусную.)
Между тем, обильные урожаи, разнообразие сортов и прекрасное оборудование винодельческой мастерской дают полную возможность выпускать по очень дешевой цене первосортные вина, которые нашли бы себе широкий сбыт даже среди избалованных любителей.
Администрация совхоза, имея все это в виду, пригласила для руководства делом одного из лучших специалистов и предполагает в ближайшем будущем: наладить выпуск хороших вин с самым разнообразным ассортиментом, уменьшить продажные цены, организовать экспорт вин, пользуясь дешевым фрахтом, и открыть бутылочную продажу.
При винном складе уже открыто и работает отделение по выкурке спирта из виноградных выжимков. Спирт будет употребляться для крепления вин.
Скотный двор и молочная ферма совхоза больше всего пострадали во время империалистической и гражданской войны. Лучший скот был уведен для обслуживания армий или съеден. Особенно много потрудились в этом отношении меньшевики. Для нужд совхоза пришлось срочно пополнять живой инвентарь скотом местной породы.
В настоящий момент (август 1925 г.) на скотном дворе имеется 6 рабочих лошадей (две из них возят вагонетки по подъездным путям, прорезывающим совхоз по всем направлениям), 24 кубанских вола, обслуживающих весь совхоз и весь день находящихся в работе, 15 коров (13 мелкой абхазской породы), 2 бугая, 10 дойных буйволиц, и 1 буйвол—производитель, несколько телят и буйволят, два жеребца—производителя, присланных из Наркомзема и долженствующих обслуживать окрестных крестьян, две свиньи и один хряк.
Совхоз предполагает частично распродать скот местной породы и пригнать из кубанских степей волов и хороших молочных коров. Для этого, очевидно, потребуются обширные посевы кормовых трав, ибо кубанская корова вряд ли будет с большим аппетитом есть абхазскую траву, которая груба и малопитательна.
Оборудование скотного двора сохранилось в довольно приличном виде, но и здесь чувствуется некоторая беспорядочность и чисто коммерческий, вернее, выжимательский уклон. Свинарник, приносивший монахам большие доходы (бесплатный корм — объедки) оборудован блестяще: отдельные «комнатки» для каждой свиньи, отдельный для каждой из них водопровод, масса электрических лампочек, чистота и благолепие. Для рабочих волов, — смирных и неприхотливых тружеников, — монахи также построили обширный, удобный хлев, хорошо освещенный, чистый, удобный и даже с красивой, белоснежной колоннадой внутри.
Зато коровы, от которых монастырь мало имел пользы, содержались как бедные сироты. Им строили дощатые сараи, а то и просто держали в тесном загоне под открытым небом, благо в Абхазии зимы теплые.
В ближайшие годы совхоз предполагает обзавестись скотом лучших пород, хорошими производителями и образцово налаженной молочной фермой с тем, чтобы этот уголок хозяйства служил местом, где абхазский крестьянин мог бы облагородить и укрепить свою скотину, научиться правильному животноводству и использованию молочных продуктов.
Пасеки совхоза в течение последнего года претерпели большие катастрофы. Монахи все 300 ульев держали на горе в 5 верстах от совхоза, недалеко от узкоколейки, в селении Анухва. За последнее время селение очень выросло, пасека оказалась в центре его. Кроме этого вновь разводимые табачные плантации вконец испортили качества меда, который сделался горьким и вонючим, как никотин.
Новое управление совхоза распорядилось переселить пчел и их с величайшими трудами и остановками перевозили, спускали вниз и перетаскивали на новые пчельники. Только терпеливые кавказские пчелки смогли вынести это путешествие, но оно жестоко отразилось на их хозяйстве. Сбор меда был очень слабый.
Вообще пасеки эти требуют коренного переоборудования. Монахи оставили ульи самых допотопных систем и около сорока колод. В этих ульях пчелы томятся от жары и страдают от насекомых.
Пока сделано около пятидесяти ульев Дадана.
Плохо дело обстоит и со взяткой. Липы поблизости нет, каштана мало. Фруктовые деревья цветут быстро и то — во время дождей. Овраги и горы сокращают радиус полета. Море губит массу пчел.
Предполагаемый засев кормовых трав (клевера, вики) значительно облегчит вопрос с пчелиной взяткой. По-видимому, весь пчельник будет сосредоточен около «Орлиного гнезда», будут изготовлены ульи новейших систем.
Пчелиное хозяйство, которое, как видите, приходится восстанавливать с самого начала, лишний раз подчеркивает, что монастырская организация велась как говорится «на обум лазаря» и падала с каждым годом.
Производственные мастерские в монастыре были созданы, главным образом, для обслуживания нужд братии. В монастырские времена здесь не починили ни одной крестьянской телеги.
Слесарно-механические мастерские оборудованы настолько хорошо, что могут считаться лучшими во всей Абхазии. Здесь имеется 3 токарных станка (один большой, принимает до 50 пудов), 5 сверлильных, строгальный, 2 прессовальных, 11 тисков и 2 наждачных точила.
Кроме этого, при мастерских, в качестве подсобных, имеются отделения: кузнечный, токарный по девеву, жестяничный, медницкий, гальвано, никеллировка и оксидировка и большая литейная, могущая выпустить около 800 пудов литья в день.
Здесь никеллируются хирургические инструменты, вытачиваются из самшита дамские пудреницы, чинятся автомобили, отливаются тридцатипудовые шкивы, лудятся самовары, делаются плуги, обтягиваются шинами колеса и подковываются лошади.
Обладая квалифицированными рабочими мастерские постепенно расширяют круг своей деятельности. Переходя на самоокупаемость, они берутся за выполнение ряда крупных заказов, вроде дробилок для машин на табачной фабрике и проч.
Необходимо отметить, что мастерскими в этом году была выпущена партия плугов для местного крестьянства, которые вполне удовлетворили последних и невысокой ценой (36 р. 50 к.) и качеством и приспособленностью к местным условиям пахотьбы. Плугов не хватило.
Можно надеяться на то, что мастерские, обладая теми данными, какие у них сейчас имеются и увеличив запас необходимых материалов, смогут прочно стать на хозяйственно-производственный путь, широко обслужить окрестных крестьян и сделаться из обслуживающей — преимущественно производящей единицей.
Непосредственно к слесарно-механическим мастерским примыкает деревообделочные мастерские.
Тут ведется работа, главным образом, по ремонту мебели, сельскохозяйственных машин и по изготовлению моделей для литейной. На токарном станке вытачиваются всевозможные поделки: пальмовые стаканы, шахматы, трости, коробки и проч. Здесь же изготовляются все деревянные части для предметов, выпускаемых механическими мастерскими.
Оборудование мастерской состоит из 2-х токарных станков, 1-ой ленточной пилы, 3-х круглых пил (одна большая), одного универсального станка (строгальный, фрезерный, пила и бурение) и одного наждачного точила.
У мастерской имеется запас в 1000 кряжей бука, которые пойдут на изготовление досок. Имеющиеся кипарисовые кряжи пойдут на изготовление сундуков (моль не любит запах кипарисового дерева). К сожалению, не имеется сосны, которая больше всего требуется и которую приходится выписывать из России. За последнее время в лесах стало мало каштана (вырубили), который обычно идет на мебель.
При мастерской в ближайшем будущем будет поставлен лесопильный завод, оборудование которого уже привезено из Гагр. Лесопилка сможет широко обслуживать нужды крестьян, у которых большая необходимость в досках.
***
Днем около водопада, если стать к нему спиной, можно видеть кипучую деятельность целого производственного городка. Налево, за широкими окнами, поблескивают шкивы и золотники электрической станции; справа, за мостиком, крестьяне сгружают с арб мешки с кукурузой и относят их на мельницу; немного дальше, белые от муки рабочие наваливают на вагонетку мешки с горячими хлебами, только что вынесенными из пекарни; тут же за окном, виднеются согнутые фигуры рабочих, выделывающих кожи; у самого водопада, под высоким акведуком, через двери небольшого строения, видны плавные движения двух насосов водокачки, снабжающей водой весь совхоз.
Шумит в каналах отработанная вода и седыми каскадами возвращается в родные струи синеватой Псырцхи; с гулом вертится громадный жернов, превращая в горячий порошок неподатливые зерна кукурузы; пышет жаром из узкой щели печи, в которую ловкие руки быстро набрасывают тяжелые комья теста; хрипят буйвола и из помещения ледоделки выходит человек с прохладным бруском льда на согнутом плече.
Вдали, затененная густою листвой огромного ореха, стоит древняя церковь Симона Канонита. От ее седых камней веет тысячелетием. Узкие окошечки с ужасом глядят на всю эту шумную, рабочую кутерьму и с тоской вспоминают далекие времена, когда кругом шумел один непроходимый лес, по ночам плакали шакалы и с испугом шарахались в мрак при виде таинственной фигуры старика-отшельника.
Да... А теперь здесь место, откуда кормят, поят, обувают, освещают добрую тысячу людей ежедневно, рассыпанных по всем 450 десятинам огромного советского хозяйства.
На электрической станции, силой воды, падающей по трубе с десятисаженной высоты, приводятся в движение два турбогенератора, в 60 лошадиных сил каждый. Они в свою очередь, вращают динамо-машину, рождающую электрический ток в 220 вольт. Этим током питаются сотни лампочек, он приводит в движение десятки приводных ремней.
Около машин вот уже 26 лет подряд возится молчаливый человек, бывший раньше монахом Иувентином, а теперь ставший «товарищем Ярыгиным.»
На станции помещен общий телефонный коммутатор на 13 номеров и имеется небольшая ледоделка в 12 сил. Ее поставили нынешним летом: отремонтировали старую, сохранившую только 30 процентов годности.
Мельница работает своей энергией. У нее своя турбина, двигающаяся водой и дающая 12 лошадиных сил. Она перемалывает в час до 10 пудов муки и обслуживает почти исключительно крестьянство, беря за помол по 4 фунта с пуда.
Пекарня заимствует энергию у мельницы. Энергия ей нужна, чтобы приводить в движение две просторные тестомесилки, вмещающие по 10 пудов теста каждая. Включается двигатель, огромная чугунная лапа врезается в упругое тесто, мнет, вертит и валяет его во все стороны и, через десять минут, работа кончена — тесто вымешено так, как этого никогда не сделаешь руками.
Это позволяет пекарне выпекать в день до 80-ти пудов хлеба, который, через кооператив, продается всему населению «Псырцхи».
Водокачка — важное учреждение. В особенности, на берегу соленого моря и в местности, где круглый год стоят жаркие дни.
Ее насосы ежедневно поднимают в большие бассейны, находящиеся на горе, не меньше 30.000 ведер и снабжают оттуда, по трубам водопровода, все население — двуногое и четвероногое, — прекрасной водой, которая, по бетонным трубам, скрытым в земле, идет из верховьев Псырцхи.
Водокачка двигается своей водяной турбиной, не требуя для работы ни капли электрической энергии.
Старичок — заведующий водокачкой — посадил у входа массу огненно-красных тюльпанов и сидит у своих мокрых цилиндров и поршней как гном за изгородью из пылающих факелов.
Давно славятся кожи, выходящие из псырцхинской мастерской. В ней работают отличные мастера. За последнее время ее производство механизировано установкой барабана, в котором мнутся кожи.
Благодаря этому почти вчетверо увеличился выпуск вполне доброкачественного хрома и подошвенной кожи.
***
Торговый отдел псырцхинского совхоза выполняет три основные функции: реализует всю продукцию хозяйства, снабжает материалами (закупка) и торгует чужими товарами через свои магазины.
В распоряжении его находятся огромные склады: для маслин и рыбы (около моря), под водопадом, под главным зданием наверху и много других, более мелких складов, пока сдаваемых в аренду табаководам.
Торговый отдел ведет все операции по продаже маслин, фруктов и вина. В его непосредственном ведении находится универсальный кооперативный магазин в «Псырцхе» (второй, небольшой в Пицунде), где продается буквально все необходимое рабочему, курортному и крестьянину. Курортные дамы найдут здесь помаду для губ, рабочий — прочную обувь, крестьянин — шпагат для низки табачных листьев. В день через этот магазин проходит от 500 до 1500 человек, из них — 60 % крестьян. Оборот магазина — около 200 тысяч в год. В течение десяти месяцев, по июль 1925 г., он принес чистой прибыли — 12000 рублей.
В дальнейшем, попутно с ростом совхоза, попутно с развитием его обширного и разнообразного хозяйства, на торговый отдел ляжет тяжелая и ответственная задача: умело и выгодно продать все, над чем ежедневно, в течении целого года напряженно трудятся сотни рук.
***
Псырцхинский совхоз, как крупнейший в республике очаг сельско-хозяйственной культуры, не может стремиться к тому, чтобы сделать из своего хозяйства первым долгом и исключительно — доходное предприятие.
В стране, где так низко стоит крестьянское хозяйство, — его основной задачей будет: служить образцом для крестьянина, поднимать последнего, внушая ему основные агрономические сведения, снабжать его по мере сил лучшими производителями, лучшими семенами, лучшими черенками лоз и, наконец, вести систематическую подготовку опытных, на практике закрепивших свои знания, полеводов, садоводов и животноводов.
Далеко не располагая излишками, совхоз «Псырцха» в первый же год своего существования взял на себя все снабжение техникума наркомпроса, устроенного на сорок человек. Первый выпуск покажет: насколько работа в этом направлении велась плодотворно.
Что же касается до непосредственных, ежедневных трудов совхоза, то здесь, каждый, желающий ознакомиться с его работой, должен не забывать о том, что величайшей трудности и ответственности задача легла на руководителей этого дела. Повторяем — монастырское хозяйство в последние годы своего существования стремительно падало. Это был глиняный великан, стоящий на золотых ногах. Монастырь лишился «доброхотных пожертвований»; монахов (бесплатные рабочие руки), перестали хорошо кормить и — все пошло прахом.
Инвентарь и оборудование обветшало. Земля не удабривалась. Дороги поросли кустарником.
Больших усилий стоило удержать хозяйство от окончательной гибели. Еще больших усилий потребует возрождение его. Но это будет выполнено общими усилиями, ради благородных задач, стоящих перед совхозом, ради восстановления Абхазии, вырвавшейся из пут поработителей, во имя укрепления в ней власти советов, власти трудящихся.
__________________________________________
(1) Абхазцы называют свою страну «Апсны», что в переводе на русский язык означает «страна Души».
(2) Другим, очень распространенным национальным блюдом в Абхазии является кислое молоко с медом, которое, обыкновенно, едят после обеда.
(3) В Абхазии виноград разводится в полудиком состоянии: лозы вьются по деревьям, причем для этой цели предпочитают ольху. Во время сбора винограда крестьянам приходится лазить на деревья, а иногда и трясти их.
(OCR – Абхазская интернет-библиотека.)
