Сергей Овчинников
Как нету моря без волны, так у меня есть только ты, Сухуми!
(Глава из книги воспоминаний «Искусственный офсайд. Босс всегда прав» (М., 2011), серия "Полная энциклопедия спорта")
Заголовок я взял из прекрасной песни о Сухуми в исполнении Игоря Саруханова. За год, проведенный в столице Абхазии, влюбился в нее.
В 1989 году мы со Смеловым играли за «Динамо-2», а в 1990 году оба уехали в Сухуми. По распоряжению Анатолия Бышовца. Ко мне подошел Николай Гонтарь, обрадовал: «Готовься, поедешь в Сухуми к Олегу Долматову». А я чувствовал уже сам, что заметно прибавил, играл неплохо и думал, что вот-вот подключат к основному составу. Но Бышовец в придачу к Александру Уварову взял в команду Диму Харина, Прудникова сплавил в «Торпедо», а меня потребовал удалить из команды. Ему возражали, все-таки я динамовский воспитанник, но Анатолий Федорович стоял на своем. Хотелось с ним поговорить, но с дублерами Бышовец не общался, даже не здоровался. Возможно, на его отношение ко мне повлиял и досадный эпизод на стадионе «Торпедо», когда «Динамо» играло с хозяевами поля на Кубок Федерации футбола СССР, и меня взяли в запас. В компании известных игроков я почувствовал неловкость, смущение, скованность, в раздевалке, неуклюже пробираясь к своему месту, сумкой задел и
-14-
опрокинул поднос с горячим чаем, что усугубило мое состояние. А тут еще Бышовец медленно, язвительно так произнес: «Будем надеяться, что это к удаче. Да, молодой человек?» «Динамо» выиграло – 2:1, Уваров взял пенальти от Гречнева, и я подумал, что моя репутация спасена. Но нет, Бышовец решил все-таки от меня избавиться.
Поначалу я наотрез отказался покидать Москву: «Никуда не поеду, хочу играть только здесь». Гонтарю долго пришлось меня уговаривать, доказывать, что перспектив в московском «Динамо» у меня нет, первые роли отведены Харину и Уварову, есть еще и Сметанин. «Бышовец так решил, к тому же ты военнослужащий, приказам обязан подчиняться», – убеждал меня Гонтарь. Обиделся я тогда, конечно, но пришлось ехать.
А с Бышовцем мы лет через десять в Португалии вспомнили те времена – он собирался подписать контракт с «Алверкой», в которой я тогда играл, потом еще с кем-то. Пошли с женами в ресторан. Не знаю, насколько Анатолий Федорович был искренним, но сказал: «Я хотел, чтобы ты играл. Не видел тебе места в своей команде, но чувствовал твой потенциал и был против того, чтобы ты сидел на скамейке. Поэтому и отдал тебя в Сухуми». А закончил он вдруг любопытной фразой: «И даже если я так не думал, все равно у тебя получилось очень хорошо. Поэтому ты должен быть мне благодарен». Как человек воспитанный, я промолчал: получилось, как получилось, винить его мне было не в чем.
Вместе со мной и Смеловым в Сухуми отправились и другие динамовские дублеры: Смирнов, Сабитов, Чижиков, Добашин, Тункин. Уезжал из Москвы в жутком настроении, но получилось так, что сейчас вспоминаю о сезоне, проведенном в столице Абхазии, как об одном из самых ярких в своей жизни. Команда у нас сложилась очень приличная, одно время даже претендовавшая на выход в высшую лигу. Олег Долматов дал мне полный карт-бланш еще в «Динамо–2», полностью доверял и в сухумском «Динамо», хотя в плане соблюдения дисциплины, проявлений характера ему, наверное, не очень легко со мной было, приходилось на многое закрывать глаза. Характер у меня к тому времени уже окреп до уровня строптивости, на любую несправедливость реагировал моментально. Хотя у каждого человека свои представления о том, что справедливо и несправедливо, и мои, понятно, не были идеальными. Но если я постоянно играл, значит, и при всех своих принципах Олега Васильевича устраивал. Не устраивали его только мои длинные волосы, еще без хвостика. У меня там была такая же прическа, как сейчас. Волосы я не собирал в хвостик, а мочил перед игрой. В матче с «Пахтакором» они упали мне на глаза, потерял мяч из виду, и Шквырин забил нам гол. После чего Долматов заставил меня подстричься. Я уже не сопротивлялся. Пропустив гол из-за своей гривы, понял: тренер прав.
Многие ребята приехали в Сухуми из Очамчиры, Гудауты, других абхазских городов. Жили мы сначала, почти все, на базе сборной страны в Эшерах. А потом глава Абхазии и большой поклонник сухумского «Динамо» Владислав Григорьевич Ардзинба отдал в наше распоряжение расположенную в очень живописном месте дачу Совета министров с отличным спортивным комплексом, правда, без футбольного поля. На балконах у нас рос виноград, а красного вина было хоть залейся. Пили вино, закусывали виноградом, вот и весь досуг. Развлекались, как могли. Однажды на спор с Сашкой Смирновым я съел сотню хинкали, запив их трехлитровой банкой яблочного сока. Выиграл 50 рублей. На мою игру эта трапеза повлияла только в лучшую сторону. Весил я уже тогда около ста килограммов. И вот в каком-то матче игрок соперников выходит со мной один на один и пускает мяч мне между ног. Думаю: «Ну все, гол». Выручила объемная «корма», мяч под ней застрял. Ребята смеялись: «А ты собирался худеть, видишь, не надо». Такой же эпизод случился с Зауром Хаповым во время матча «Алании» в Дортмунде с «Боруссией». «Бьют – мяча не вижу, думаю, гол, – рассказывал он. – А во мне 101 килограмм, и вдруг чувствую, что мяч где-то здесь, в складках тела застрял, нашел его под собой».
Чемпионат между тем шел своим чередом. Играли мы с «Локомотивом» в Москве. А Семин уже взял с меня слово, что по окончании сезона перейду в его команду. Железнодорожники двигались по турнирному пути со скрипом, еле держались в лидирующей группе. Юрий Павлович намекнул: мол, у тебя с нами уже предварительный контракт, ты не должен играть. Но я вышел, да еще и пенальти взял от Милешкина.
-15-
Валерий Филатов, в том сезоне ассистент Семина, стоявший за моими воротами, не удержался, закричал: «Серега! Ты что творишь, мы же так в высшую лигу не выйдем». Сыграли – 0:0. После игры звоню Юрию Павловичу, он бросает трубку. Перезваниваю и слышу: «Как ты мог, мы же за выход в высшую лигу боремся, а ты у нас очки отнимаешь!» На что я ответил: «Если бы я поддался настроению помочь «Локомотиву», вы бы потом до конца карьеры сомневались, можно ли мне доверять. Я должен был играть и играл честно, в полную силу». Последовала пауза, и он согласился: «Ты прав, конечно». Но я пообещал ему, что в Сухуми против «Локомотива» играть не буду. И не играл. Но когда железнодорожники к нам приехали, предупредил, чтобы они не обольщались: мой дублер Смелов в прекрасной форме. И Серега сыграл еще сильнее, чем я в первом круге, просто потрясающе. «Динамо» обыграло «Локомотив» – 2:1, и Семин только руками всплеснул: «Уж лучше бы ты играл!»
Когда мы выигрывали домашние матчи, премиальные получали прямо в раздевалке. Снималась выручка со стадионных касс, и могучая женщина – кассир, килограммов под двести весом, приносила две хозяйственные сумки с деньгами. Как- то спросили кассиршу: «А вы не боитесь?» И когда она мужским басом прогрохотала: «Я ничего и никого не боюсь», уже нам стало страшновато. А после первой победы над владикавказским «Спартаком» идем с поля, и один местный футболист говорит мне: «Выпусти рубашку из трусов». «Зачем?» – спрашиваю. «Сейчас поймешь». Выпускаю свою фиолетово-малиновую рубашку – подарок Димы Харина, а она, как простыня, аж по колено, и болельщики мне как начали кидать деньги в этот подол – четвертные, полтинники, даже сотни. При премиальных за победу четыреста рублей (тогда даже «Локомотив» столько не получал), иной раз в подоле набиралось и по пятьсот. А за победу на выезде мы получали так называемые президентские – по 800 рублей от Ардзинбы. Тратить деньги нам было некуда, даже хранить негде. Сложим их под матрас и думаем: какие же мы богатые. Да и не давали нам тратиться.
Ездили на рынок за фруктами, арбузами. Для торговцев наши визиты становились событиями, и без полного мешка с рынка мы не возвращались, все получали бесплатно, люди отказывались брать с нас деньги. После каждой игры местные болельщики забирали команду в горы, а там столы ломились. Думал, что сезон в Сухуми я при таком режиме не доиграю. Но доиграл, что до сих пор считаю достижением в своей карьере. Вести себя по-другому, отказаться от угощений там было невозможно, нас бы просто не поняли, страшно обиделись – такой у людей менталитет. И все это шло в удовольствие: игра – отдых, отдых – игра. Может быть, поэтому и команда наша показывала веселый, заводной футбол – в Абхазии любят красивую игру, и болельщики были нами довольны.
Как-то выходим на матч, вижу, в проходе трибуны стоит отец. Как, откуда? «Вот, на денек приехал, соскучился, хочу посмотреть, как ты здесь живешь, как играешь, – отвечает. – А завтра – домой». Его сразу провели в ложу почетных гостей. После матча приехали на базу, наш администратор Валентин Сурков выделил ему отдельный номер. Проходит неделя, отец никуда не уезжает, хотя днем его почти не видно – постоянно куда-то возят, представляют: «Это отец нашего вратаря Овчинникова». Он загорел, поправился. Через три недели интересуюсь: «А как же твоя работа?» «Нормально, – говорит, – не волнуйся, на работе я сам себе голова». Наконец, звонит мама: «Отправляй его домой, сколько можно гулять». А отцу у нас очень понравилось. «Так с тобой и жил бы здесь», – сказал он на прощание.
Однажды меня никто не встретил в аэропорту с московского рейса. Доехал на такси до базы и на пороге наткнулся на начальника нашей команды Владимира Делбу, доброго, веселого и вообще замечательного человека. Увидев меня, он вспомнил, что надо было послать за мной кого-то в аэропорт, начал убиваться, каяться по поводу своей забывчивости. «Неужели ты приехал на такси? Что, и деньги таксисту заплатил?» – чуть ли не с отчаянием горячился Делба. «Да какие деньги, всего-то 15 рублей», – постарался я охладить его пыл. Он, однако, продолжал неистовствовать, достал из кармана 50 рублей и не успокоился, пока не всучил их мне.
А Владислав Ардзинба настолько любил футбол, что приезжал и на наши тренировки, иногда ломая все планы Долматова. Брал стул, садился возле поля и требовал
-16-
двустороннюю игру: молодые, к которым относился и я, против ветеранов. Говорил нам: «Если выиграете у стариков – 3:0, плачу вам по сто рублей». Но мы быстро смекнули, что к чему. Договаривались со старшими, они проигрывали нам сколько надо, а премию потом делили поровну между обеими командами. Долматов хохотал, но секрет наших побед гостю не раскрывал. А Ардзинбе так нравились эти игры, что он стал приезжать по два раза в неделю.
Олег Васильевич жил с нами на базе. Тренер он строгий, но с трудом справлялся с нашей братией. Русских держал в узде, да мы и сами старались его поддерживать. Ведущими игроками команды были Александр Смирнов, Равиль Сабитов. Столпом обороны, вокруг которого формировались наши часто неприступные для соперников бастионы, являлся Сабитов. Смирнов – конструктор наступления, они с Романом Хагбой здорово взаимодействовали. Саша уже тогда был сильным игроком, каких мало, о чем в один голос утверждали и Малофеев, и Бышовец, и Бесков, и другие тренеры.
– С Овчинниковым мы знакомы почти с детства, и сейчас продолжаем общаться. Он – замечательный вратарь, совершенно не «звездный» человек. Лидер по натуре, он обязательно должен состояться как тренер.
Александр Смирнов, один из лидеров «Локомотива» 90-х годов.
Капитаном в сухумском «Динамо» был опытный Рома Хагба, поигравший в Тбилиси, в Кутаиси, а с харьковским «Металлистом» выигравший Кубок СССР, успевший еще и в чемпионате России побаловать своим присутствием на поле сочинскую «Жемчужину». Игроков с лучшей скоростной техникой я до тех пор не встречал. Если бы не проблемы с режимом, Хагба стал бы настоящей звездой. Пару игр довелось капитанить и мне, 19-летнему. Выделялись также Заур Ахвледиани из тбилисского «Динамо», Саид Тарба, центральный защитник Гена Бондарук, правый защитник Андрей Чекунов.
Мы вполне могли претендовать на путевку в высший эшелон, причем по праву. Сухумское «Динамо» было сильной командой, но, к сожалению, со своим неизбывным кавказским колоритом. Когда наши абхазцы приезжали в крупные мегаполисы – Москву, Ленинград, Кишинев, то сразу куда-то пропадали, в команде их не видели почти до самого отъезда. Огни больших городов манили их до потери всяких тормозов, и футбол отходил на второй план. Еле наскребали состав на игру, приходилось биться за результат остальным, что не всегда получалось. Если бы не южный менталитет большинства игроков, очков у нас набралось бы гораздо больше, могли бы претендовать на что-то серьезное.
Война в Абхазии случилась до нашего прибытия, а в то время наблюдалось определенное спокойствие. Возобновился конфликт, уже когда мы уехали. А тогда все прекрасно уживались вместе, грузины ходили смотреть на нас, хотя создали свою команду «Цхуми», абхазцы, да и русские тоже – на их матчи. По окончании игр обе команды «крепили российско-грузино-абхазскую дружбу» в неформальной обстановке.
Мой период в сухумском «Динамо» получился удивительно интересным, солнечным, как и сама замечательная столица Абхазии, добавил много незабываемых впечатлений. Почти в каждой команде, с которыми нам приходилось встречаться, были яркие футболисты – Игорь Шквырин, Дмитрий Радченко, Андрей Пятницкий, Искендер Джавадов, Евстафий Пехлеваниди, Александр Воробьев… Но и мы держались на уровне, даже таких гигантов, как «Кайрат» и ростовский СКА, «грохнули» на выезде.
С Олегом Васильевичем у меня сначала все складывалось замечательно. Он сразу поставил меня в ворота, и я его не подводил. Пришелся в команде ко двору, срок службы приближался к концу, в Сухуми получил предложение перейти на сверхсрочную, но отказался.
В конце сезона мы проиграли – 1:3 в Кемерове «Кузбассу», за который вновь играл Раздаев. Вернулись, как обычно, в раздевалку, как вдруг ни с того ни с сего Долматов обвинил меня в сдаче игры, при всех прямо так и бросил в лицо: «Ты взял от Кемерова деньги!» А у меня вообще в голове ни тогда, ни сейчас не укладывается, как можно пропустить гол нарочно. Даже когда в нашу команду проникали слухи, что кто-то там
-17-
где-то, я отказывался верить. Сдать матч значило покрыть себя позором на всю жизнь, было равносильно предательству, расстрельной статье! Как потом смотреть в глаза товарищам по команде, да и слава о тебе пойдет в футбольном мире, где все тайное рано или поздно становится явным, хоть стреляйся. И вдруг продажу матча инкриминируют мне! От неожиданности, от такой вопиющей несправедливости я потерял дар речи. А когда обрел его вновь, меня понесло так, что было не остановить. Разговор с обеих сторон получился очень жестким. Черту под ним подвел тренер: «У меня ты больше никогда не будешь играть, а по возвращении домой отправишься в часть». Служить мне оставалось еще месяца три. Поспешил в Москву, сразу – к Голодцу, все ему рассказал. Мы по-прежнему поддерживали дружеские отношения, которые только и могут быть между футболистом и тренером. Адамас Соломонович сильно повлиял на меня, оставил заметный след в моей карьере не только как специалист, но и как человек. Многие его считали строгим, в каких-то вопросах даже жестоким, а для меня не было добрее тренера. Хотя, может быть, он только ко мне так относился. Голодец и отдал мне листок, означавший, что я вольная птица. А сначала не хотел отпускать, пытался уговорить: «Оставайся в «Динамо», я побеседую, с кем нужно, и мы заберем тебя в основной состав». Но когда узнал, что иду к Юрию Семину, что уже подписал с «Локомотивом» контракт, дал свое добро, вручил все документы по дембелю и напутствовал: «Иди отсюда быстрее, не мозоль мне глаза, я ведь на тебя рассчитывал».
Кстати, однажды, на заре выступлений уже в высшей лиге, какие-то знакомые попросили меня сдать игру. Отреагировал так, что за всю оставшуюся карьеру никто ко мне с такими предложениями больше не обращался.
– В том, что мы пропустили минимальное количество мячей, огромная заслуга вратаря Овчинникова. Чуть ли не все матчи он провел на «пятерку».
Олег Долматов, главный тренер сухумского «Динамо».
Еженедельник «Футбол». 1990 год.
С Долматовым наши отношения восстановились лишь в 2006 году, когда Семин пригласил его помощником в сборную России. Я давно выбросил из головы тот злополучный сухумский инцидент и не держал зла на Олега Васильевича, который тоже много мне дал как футболисту, предоставил шанс проявить себя в первой лиге чемпионата СССР. В конце сухумского сезона, благодаря, конечно же, Долматову, меня кто только не хотел видеть в своих рядах: к осени набралось 18 приглашений, из них 11 из клубов высшей лиги. А останься я в динамовском дубле или в «Динамо-2», может быть, и не заслужил бы столь лестных оценок своей игры. Хотя думаю, что и я Долматову в Сухуми здорово помог.
-18-
___________________________________
