Главная » Алфавитный каталог авторов » К » Николай Константиниди. Страна Сухумия

Николай Константиниди

Страна Сухумия

Байки сухумских юмористов

Встречи с интересными людьми

2007

336 с.

Скачать книгу "Страна Сухумия" в формате PDF (59,1 Мб)

Внимание! Возрастное ограничение 16+ (нецензурная лексика).

HTML-версия (фрагменты)

НА РЫНКЕ

Пошли мы как-то с Джумкой Когония под Новый Год на рынок. Решили купить на праздники молочных поросят. Подходим к одному сельчанину, у которого был большой выбор поросят. Джумка спрашивает: «Почем?» Тот отвечает: «Десять». Джумка: «Что, семь? А пять не хочешь? Бери три!» И дает рубль. Продавец опешил. Он стоял растерянный, раскрыв рот, и опомнился лишь тогда, когда мы с поросенком в руках уже были за воротами рынка.


КАК ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ПОЦЕЛУЯ ВЗАСОС

У Вианора Бокучава была плохая привычка: будучи «под мухой» (что случалось, скажем прямо, нередко), он всегда лез целоваться с мужиками взасос. От него несло перегаром и прочими малоприятными запахами. Неудивительно, что у тех, кого он целовал, эти поцелуи ничего, кроме отвращения, не вызывали. Никто не знал, как избавиться от поцелуев Бокучава и, когда видели его пьяным, шарахались от него как от чумного.
Сидит как-то раз Джумка Когония с приятелями в ресторане «Абхазия» и весело проводит время. Вдруг появляется хорошо поддатый Вианор Бокучава и, увидев Джумку, направляется к его столу. (Джумка и Вианор были друзьями детства.)
Джумка знал, что его ожидает неприятная процедура целования. Но времени на то, чтобы предпринять какие-то меры, у него практически не оставалось. И вдруг Джумке пришла в голову дерзкая мысль. Он решил проучить Вианора.
Быстро взяв со стола перечницу с острым перцем, он насыпал перец в бумажную салфетку, свернул ее и аккуратно положил себе в рот.
Подошел улыбающийся Вианор, распростер свои объятия и говорит: «Джумка, мой дорогой, как я рад тебя видеть! Дай я тебя расцелую!» - и, обнимая Джумку, прильнул своими жирными губами к губам Когония, целуя того взасос. Как всегда, от него несло перегаром, смешанным с запахом лука и чеснока.
В момент поцелуя Джумка языком ловко вытолкнул салфетку с перцем в рот Вианору. Салфетка развернулась, и весь острый перец высыпался Бокучава в гортань, попав в дыхательные органы.
От неожиданности Вианор окаменел. У него перехватило дыхание, ошалелые глаза вылезли из орбит, лицо пошло кроваво-красными пятнами. Вианор что-то хотел сказать, но язык его не слушался.
«Воды! Воды!» - с трудом проговорил он. Принесли графин с водой. Он с жадностью осушил его. Несколько минут спустя, немного отдышавшись и придя в себя, Вианор, обтирая вспотевшее лицо, тихо проговорил: «Так мне, дураку, и надо».
Так Джумка Когония отбил охоту у Вианора Бокучава целоваться взасос.

МЕСТЬ МУРМАНА ХЕЛАЯ

Джумка Когония, решив разыграть своего друга Мурмана Хелая, расклеил по всему городу объявление такого содержания: «Желающих приобрести железнодорожные и авиабилеты во все города Советского Союза просим звонить по телефону (указал номер Мурмана Хелая) в любое время после 12 часов ночи».
Время было летнее. Билеты на поезда и самолеты достать было практически невозможно. Люди вместо того, чтобы купаться в море и загарать, сутками стояли в очередях у билетных касс. И вдруг такое объявление. Ночные звонки буквально посыпались на квартиру Хелая. И нет ни сна, ни отдыха ни ему, ни членам его семьи. И так в течение всего лета.
Узнал Мурман, чьих это рук дело, и задумал отомстить Джумке. И тут представился случай. Приходит Когония на работу к Хелая (тот работал директором Сухумского пивзавода) и говорит, что собирается ехать в Москву для медицинского обследования и хочет презентовать лечащему врачу, профессору, баллон хорошего спирта. (Врач был большим любителем спиртного. Хелая вызывает к себе заведующую лабораторией и дает ей поручение к вечеру подготовить для Когония баллон со спиртом. Как только Джумка удалился, Мурман говорит завлабороторией, чтобы вместо спирта сосуд заполнили дистиллированной водой.
Вечером Когония забирает баллон и на следующий день улетает в Москву. Из аэропорта едет прямо к профессору домой. Доктор рад приезду Джумки и его подарку. Жена быстро накрывает на стол. Профессор наливает рюмки себе и Джумке и быстро опорожняет рюмку. Ставит профессор рюмку, смотрит растерянными глазами на своего гостя - и ничего понять не может. В это время Джумка, выплеснув незаметно содержимое своей рюмки, налил из графина воду и, сделав при этом ужасную гримасу, залпом выпивает. (Джумка не переносил вкуса спирта и никогда его не пил.) Профессор налил по второй и себе, и Джумке - выпил. Никакого вкуса. Джумка проделал ту же процедуру, выпил, вздрогнул и поморщился. Профессор посмотрел на Джумку укоризненно и произнес: «Ты что, Джумка, пьешь воду да еще морщишься?»
После этого случая Джумка Когония перестал издеваться над своими друзьями. Умер Джумка Когония во время грузино-абхазской войны. К нему домой пришли грабители - не выдержало сердце.


У ВАС ЕСТЬ «ФИЛИПП МОРРИС»?

Директором Сухумской конторы Торгмортранс был назначен Владимир Какулия. К торговле он имел такое же отношение, как портной к кибернетике. В те времена практиковалось направлять на работу в торговлю людей из партийных органов. Считалось, что в этой сфере должны работать в первую очередь люди честные, не запятнавшие свою репутацию неблаговидными поступками. А знание дела — момент второстепенный.
Звонит как-то раз знакомый Какулия и спрашивает, есть ли у них «Филипп Моррис» (модные в то время сигареты). Какулия вызывает свою секретаршу и спрашивает: «Люда, кто тут у нас Филипп Моррис, его просят подойти к телефону?».


ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ФАЗЕ

Заходит Какулия в подчиненную ему закусочную, а там, в ожидании обеда, сидят рабочие. Какулия спрашивает у официантки, почему она не обслуживает посетителей? Официантка отвечает, что плита не работает, нет фазы. Он строго посмотрел на нее и говорит: «Как придет Фаза, пусть срочно зайдет ко мне в кабинет».


«ПИШИ: ВО ВТОРНИК»

Какулия говорит секретарше, чтобы та подготовила текст объявления о проведении в понедельник совещания на тему об итогах выполнения плана товарооборота. Секретарша, садясь за машинку, спрашивает Какулия: «Как пишется "понедельник", с мягким знаком или без?» Какулия, будучи не в ладах с русской грамматикой, задумался и ответил: «Пиши: «во вторник».


ОСОБЕННОСТИ АБХАЗСКОЙ ГРАММАТИКИ

Абхазия была излюбленным местом отдыха выдающихся деятелей литературы и искусства. Здесь любили отдыхать Андрей Вознесенский, Сергей Наровчатов, Ираклий Андроников, Георгий Товстоногов, Родион Щедрин, блистательная Майя Плисецкая и многие другие.
Недалеко от Сухуми, в поселке Гульрипши, прямо на берегу моря, имели свои великолепные дачи Константин Симонов и Евгений Евтушенко. Многие свои творения они создали именно здесь, находясь на отдыхе в Гульрипши.
Народный поэт Абхазии Иван Тарба вспоминает эпизод сорокалетней давности:
«Как-то раз молодой абхазский поэт, острослов и весельчак Алеша Ласурия, который был в приятельских отношениях с Константином Симоновым, решил пригласить известного русского писателя на премьеру в Сухумский Государственный драматический театр. Приехали они из Гульрипши в центр города и решили пройтись до театра по набережной.
Медленно идут они вдоль торговых рядов, и вдруг Симонов замечает вывески: «амагазин», «акафе», «аресторан». Пожав плечами и не сказав Алеше Ласурия ни слова, Симонов идет дальше. (В абхазском языке любое существительное начинается с буквы «а», в том числе слова неабхазского происхождения.)
Подходят они к театру, где в то время шла пьеса известного советского драматурга Александра Корнейчука «Гибель эскадры». У театра - огромная афиша, на которой рядом с русским текстом на абхазском языке написано: «Аескадра апиздец». Константин Симонов с удивлением спрашивает у Алеши, почему везде висят вывески «амагазин», «акафе», «аресторан», а тут еще «аескадра апиздец». А тот отвечает: «А х... его знает!».


ПРЕДПРИИМЧИВЫЙ ОТЕЦ

Это может прозвучать как анекдот, но мой друг детства (ныне покойный) Жора Чистов уверял, что этот случай действительно имел место. Он вспоминал, как учительница давала задание его однокласснику, учащемуся третьего класса Марку Эпштейну. «Марк, вот тебе задача, - говорила она. - Твой папа получает пятьсот рублей, сто рублей у него вычитывают, сколько он приносит домой?». Марк, не задумываясь, отвечает: «Пять тысяч». «Как пять тысяч? Слушай условие задачи внимательно. Твой папа получает пятьсот рублей, сто рублей у него вычитывают. Сколько денег он приносит домой?» Марк опять уверенно и невозмутимо отвечает: «Пять тысяч». Учительница говорит: «Садись, Эпштейн, ты совсем не знаешь арифметики». «Если я не знаю арифметики, то вы не знаете моего папу», - с гордостью отвечает Эпштейн.


ЛЮБИМЕЦ СУХУМСКОГО БУЛЬВАРА

В начале 60-х годов в Сухуми появился бомж ужасной наружности, оборванный, в лохмотьях, небритый и нечесанный, к тому же с психическими отклонениями. Говорили, что помешался он на почве безответной любви. Звали этого человека Костя Морев. За короткое время своего пребывания в Сухуми он стал любимцем молодых завсегдатаев кофеен, столовых, и в особенности праздношатающейся молодежи на сухумской набережной.
Обладая феноменальной памятью, Костя Морев помнил наизусть поэтические произведения многих известных и неизвестных поэтов и охотно их декламировал любителям поэзии. За это ему кое-что перепадало, но, как правило, денег за свое искусство он не требовал. Более того, бомж Костя был истинным мастером сочинения экспромтов.
Однажды, прогуливаясь с друзьями по набережной, мы встретили чуть подвыпившего Морева и попросили сочинить что-нибудь экспромтом. Он согласился, но попросил за это трешку (эквивалент стоимости бутылки водки). Мы пообещали исполнить его просьбу. Задумавшись, он стал сочинять:

Сухумский бульвар извергает фонтаны,
Хмельная Абхазия в «Рице» сидит,
Читает Баркова поэт полупьяный,
И б...ь с перевязанной ножкой стоит.

Кто-то спросил у него, кто такой этот Барков, о котором в те времена слышали немногие?
- О-о-о! - многозначительно и протяжно воскликнул Костя. - Барков - это голова. Это большой русский поэт XVIII века, но Советской властью запрещений (писал непристойные стихи), поэтому вы его и не знаете!
Тогда один из почитателей Кости попросил его почитать что-нибудь из этого Баркова. И тот вдохновенно начал читать куски из его известной (но, разумеется, не его сухумским слушателям) поэмы «Лука Мудищев»:

Судьбою не был он балуем,
И про него сказал бы я:
«Судьба снабдила его х...,
Не давши больше ни х...»

- И вот еще, - добавил Морев:

Повсюду всех она прельщает,
Манит к себе толпу людей,
И белый х... по ней летает,
Как по сараю воробей.

Ошалевшие слушатели наградили Костю горячими аплодисментами. А тот, получив денежное вознаграждение, срочно двинулся в сторону закусочной «Бригантина» отоваривать честно заработанную «трешку».
«Одаренный» бомж успешно сочинял сатирирические стихи на политических деятелей. Бывало, стоит он у морского причала и горланит:

Эх, Никита, Никита, где ж твои очи?
Все русские - на целине, а евреи - в Сочи.

На призыв партии и правительства догнать и перегнать Америку по производству продуктов животноводства Морев сочинил:

Мы Америку догнали по надою молока,
А по мясу не успели, х... сломался у быка.

Когда президенту Египта Насеру, этому ярому антикоммунисту, волей Хрущева было присвоено звание Героя Советского Союза, Костя Морев на следующий день громко выступал у колоннады:

Лежит на солнце кверху жопой полуфашист, полуэсер,
Герой Советского Союза Гамаль Абдель на всех Насер.

После снятия со всех постов Никиты Хрущева Костя Морев в тот же день процитировал своим почитателям уже облетевшую всю страну частушку:

Удивили всю Европу,
Показали простоту.
Десять лет лизали жопу.
Оказалось, что не ту.

Костя Морев также знал множество стихотворений на блатную тематику. Мне хорошо помнится сентябрьский вечер 1963 года, когда он, стоя у сухумской колоннады в кругу своих многочисленных почитателей, читал наизусть непристойный вариант «Евгения Онегина». Публика рыдала от хохота. Я тогда работал в партийных органах и поэтому, по определенным соображениям, не мог позволить себе составить компанию его слушателям и вынужден был довольствоваться услышанным с почтительного расстояния.
За этим занятием меня застал коренной сухумец, в прошлом драчун, балагур и хохмач, абхазец Хумка Байрамов. Он поинтересовался, что там, у колоннады, происходит? На что я ответил, что один оборванец-поэт читает «Евгения Онегина» в приблатненном жанре. И тут хохмач Хума совершенно серьезно мне заявляет, что его на днях принимают в партию и что ему не пристало слушать подобные вещи - чинно отходит в сторону, и я теряю его из виду.
Но тут, взглянув в сторону чтеца-декламатора, я вижу стоящего рядом Байрамова, упивающегося блатной поэмой. Тем временем Морев с воодушевлением читает:

Когда подъехали к знакомым,
Онегин встал поссать за домом.
И Тане было суждено
Увидеть х... его в окно.

Здесь Костя Морев остановился и объявил, что поэма слишком длинная, и он намерен ее сократить. И вдруг Хумка Байрамов, вошедший в раж, хватает Морева за грудки и на всю набережную орет: «Не сокращай! Читай до конца!». Костя, польщенный очевидным вниманием публики, милостиво согласился дочитать до конца. Толпа в восторге.
Как-то раз, шатаясь по набережной и читая свои короткие вирши, Костя Морев поинтересовался у своих почитателей, знакома ли им известная картина художника Ильи Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану»? Кое-кто, явно считая себя эрудитом, ответил: «Видели, видели, там писарь в окружении казаков пишет письмо, а казаки заливаются смехом».
«Да, на картине все так, - ответил Костя, - а хотите, я прочитаю подлинный текст этого письма?» (Это письмо запорожские казаки послали султану Мухаммеду VI в ответ на его предложение немедленно покориться и стать его подданными.) Все, естественно, согласились, и Морев стал читать (привожу текст по памяти): «Ты, султан, черт турецкий, проклятого черта брат и товарищ самого Люцифера секретарь. Какой ты к черту рыцарь, если ты голой жопой и ежа не убьешь. Черт высерает, а твое войско пожирает. Не будешь ты сынов христианских под собой иметь, вражий ты сын, распроеб твою мать. Вавилонский ты кухарь, македонский колымарь, иерусалимский плотник, некрещенный ты лоб, мать твою еб. Армянская свинья, резницкая собака, кобылячья срака, самого аспида внук, и нашего х... крюк. А теперь кончаем, числа не знаем, ибо календаря не маем, а день какой у вас, такой и у нас. А за то поцелуй в сраку нас. Подписал атаман Иван Серко со всем кошем Запорожским». Прочитав письмо, Костя Морев низко поклонился слушателям, добавив при этом, что его предки из запорожских казаков, и отправился дальше по набережной, получив вслед причитающуюся ему дозу аплодисментов.
Летом 1965 года в Сухуми в устье реки Беслетки был найден труп Кости Морева. Говорили, что с ним расправились его же дружки-беспризорники.


«АГАСФЕР»

Габриеля или, как его еще называли, Габо, в Сухуми знали все любители бульварных розыгрышей. Он был маленького роста, тщедушный, уродливый, вечно сопливый и имел редкие и гнилые зубы. Ходил он в драных штанах, неухоженный и потрепанный.
Многие считали его придурком, потому молодежь постоянно издевалась над ним, что с его стороны вызывало страстные протесты.
Габо зарабатывал на жизнь тем, что встречал в морском порту приезжающих на отдых гостей в доносил их вещи до места проживания. А таких клиентов, особенно в летний период, было немало. За эти услуги ему хорошо платили.
В середине 70-х годов, когда евреи в массовом порядке стали выезжать в Израиль (Габо был грузинским евреем), решили перебраться на землю обетованную и его родственники. Но Габо, несмотря на их настойчивые уговоры, категорически отказывался ехать. При этом он говорил: «Что мне делать в Израиле? Там таких дураков, как я, нет. Там живут только евреи и все они умные. У них так просто деньги не заработаешь. А здесь — благодать! Здесь я чувствую себя как рыба в воде. Поэтому я остаюсь». Один из родных ему пригрозил: «Если ты не уедешь вместе с нами, то будешь, как Агасфер, осужден Богом на вечные скитания». (Агасфер или Вечный Жид — еврей-скиталец, герой средневековых сказаний, осужденный Богом на вечную жизнь и скитания за то, что не дал Иисусу Христу отдохнуть и, более того, ударил его, когда тот нес на Голгофу свой крест.)
Но, несмотря на все уговоры, Габриель не уехал и по-прежнему таскал чемоданы клиентов.
Хотя Габо и «косил» под дурачка, однако был себе на уме. Обмануть его было совсем не просто, тем не менее многие пытались это сделать. И однажды он все же «попался на удочку», о чем я и хочу рассказать.
Сухумские ребята Борис Тарба и Рауль Хонелия решили подшутить над Габо.... Стоит как-то Борис у гостиницы «Абхазия», а рядом — два огромных чемодана, набитые кирпичами. Борис ждет Габо. Вскоре тот появляется. Борис спрашивает: «Габо, хочешь хорошо заработать?» «А кто этого не хочет? Конечно, хочу», - отвечает Габо. Борис: «Отнеси чемоданы в гостиницу «Тбилиси». Там тебя ждет солидный клиент. На нем хорошо заработаешь. Только будь предельно осторожен — в чемоданах большие ценности».
Расстояние между гостиницами примерно километр. Габо, взявшись за дело, достал из кармана припасенный для таких случаев широкий и надежный ремень, крепко-накрепко связал чемоданы, а затем, поднатужившись, взвалил их на себя. Шатаясь и еле передвигая ноги, он выделывал ими замысловатые кренделя и с трудом плелся в сторону гостиницы «Тбилиси». Там его уже поджидал Рауль Хонелия. Когда Габо вошел в вестибюль гостиницы, от усталости он не мог произнести ни слова. Не медля, он опустил свой тяжелый груз и упал в кресло. В это время Рауль Хонелия спрашивает его: «Габо, где тебя черти носят? Почему опоздал? » «А что я мог поделать, - плачущим голосом говорит Габо, - с такими чемоданами и коньки отбросить можно. Два раза останавливался, чтобы перевести дух. И чем это только наш клиент набил свои чемоданы? Слитками золота, что ли?» «Не твоего ума дело, — говорит Рауль Хонелия. — Твое дело — во время доставить чемоданы. За это тебе и деньги платят. Ожидая тебя, клиент весь издергался — боялся, что с тобой и, главное, с его чемоданами что-то случилось, и, не дождавшись, выехал в гостиницу «Абхазия». Срочно возвращайся обратно. Клиент ждет тебя там».
Бедолаге Габо ничего не оставалось делать, как опять взвалить на себя тяжеленные чемоданы и тащиться в обратную сторону, понося Бориса, Рауля и клиента самой отборной матерщиной.
Когда Габо, согнувшись в три погибели и шатаясь от тяжести, приковылял к гостинице «Абхазия», он увидел улыбающихся Бориса Тарба и Рауля Хонелия. У него потемнело в глазах, и в какое-то мгновение он, потеряв сознание, упал. При падении, от сильного удара чемоданы раскрылись и кирпичи вывалились на асфальт.
Когда Габо пришел в себя и увидел валяющиеся кирпичи и заливающихся смехом ребят, он понял, что его разыграли. Но Габо не только не возмутился, но от души поздравил Бориса и Рауля с прекрасным розыгрышем и впервые в жизни отказался от денег, которые ему полагались по праву...
Габо прожил в Сухуми до начала войны в Абхазии. Дальнейшая его судьба мне неизвестна. Быть может, сбылись предсказания родни и его в самом деле постигла участь Агасфера.


ДЕНЬГИ НЕ ПАХНУТ

В последние годы Советского периода вопросами распределения автомашин для продажи населению занимались исполкомы Советов. За машину полагалась такса — 1000 рублей в качестве взятки.
Приходит в кабинет к заместителю председателя Очамчирского райисполкома Сартания один абхазец и тихо говорит: «Сделай мне «Жигули», я тебе подарю 500 рублей и никому об этом не скажу». Сартания громко отвечает: «Принеси 1000 рублей и говори, кому хочешь».


МЕСТЬ MAPАДОНЫ

В конце 70-х годов в Сухуми появился человек, которого до этого никто не видел. Он неожиданно появился в городе и сразу же обратил на себя внимание тем, что в любое время года, и в жару и в холод, ходил почти голый, прикрывая свои мужские достоинства узкой ленточкой и украсив себя бусами из огромных камней. Напоминал он Пятницу из романа Даниэля Дефо «Робинзон Крузо». Этому человеку, имени которого никто не знал, смешливые сухумцы дали кличку Марадона (ростом, телосложением и лицом он очень походил на великого футболиста). Этот чудаковатый Марадона подрабатывал тем, что ходил по городу и пел разные непристойные песни, за что с ним нередко грубо обращались. Он болезненно это воспринимал.
Как-то раз вошел он во двор ресторана «Нартаа». Ресторан летний. Столики расставлены прямо во дворе. Марадона стал громко петь свои песенки:

Горбач играет на гармошке,
Лигач танцует гопака,
Проебали всю Россию
Два кремлевских мудака.

В это время в ресторане обедали партийные чиновники (дело было до развала Союза). Услышав крамольные песни, ресторанные вышибалы грубо обошлись с Марадоной, помяв ему при этом бока. Приходит Марадона через час в тот же ресторан с ведром, полным дерьма, и выплескивает его содержимое прямо во двор ресторана. Зловоние молниеносно распространилось повсюду. Через минуту ни одного человека в ресторане не было. Руководство ресторана в течение недели вычищало двор, но зловонный запах держался еще очень долго. Заведение лишилось своих клиентов, а его работники - заработков. Такова была месть Марадоны. После этого случая Марадона не раз распевал свои песенки в этом ресторане, но его уже никто не трогал.