Главная » Алфавитный каталог авторов » Р » Избранные стихотворения

Михаил Рубер

Избранные стихотворения

ВЕТЕР РОДИНЫ МОЕЙ

Сухум, любимый городок!
Тебя так нежно овевает
Морской прохладный ветерок
И солнце южное ласкает.

Сухум, ты колыбель моя,
Отрада юности моей.
Не затенить чужим краям
Чудесной красоты твоей!

Как мне забыть бульвар и пляж,
И море, и гористый кряж,
И каждый дом, и угол дома,
Что с детства хорошо знакомы.

Быть может, в дальней стороне
В дальнейшем жить придётся мне,
Но помнить буду вновь и вновь
Тебя и первую любовь.

Сухум, 1945 г.
 
 
РОДИНА

Чем выше взбираюсь я в горы
Крутым каменистым путём,
Тем шире родные просторы,
Приволье какое кругом!

На юге виднеется море —
Слепящая яркая синь,
На севере царствуют горы,
Покрыты коронами льдин.

А там по гористым отрогам
Раскинулось мирно село,
Ему я обязан во многом,
Там детство босое прошло.

В зелёных садах там белеют
Уютно и скромно дома.
Там гроздья осенние спеют,
Шуршит кукурузы листва...

Сквозь чащи и скалы струится,
Должно быть, века и века
И весело к морю стремится
Дзигута — речушка, река.

Вот в этом уютном селенье
Три четверти века назад
Моё совершилось рожденье,
Вот там и открыл я глаза,

Вот там моей жизни истоки,
Там жизнь начинал я, спеша,
Там первые вывел я строки,
Вот там и осталась душа.

Мой дед не за славой и честью
Пришёл сюда очень давно,
На этом расчищенном месте
Он поле вспахал под зерно —

Так Верхняя Линда родилась
В нелегком труде и борьбе,
С землею Апсны породнилась,
Сплетаясь в единой судьбе.


* * *

Примчались враждебные силы
В деревню, не ждавшую бед,
И стёрты родные могилы,
Где спали отец мой и дед.

Незваные, наглые гости
Ворвавшись с уставом своим,
Попрали отцовские кости,
Глумясь над несчастьем чужим.

И где моя родина ныне?
Где люди деревни моей?
В холодной, быть может, пустыне,
Коль предков земля холодней?

И только осталась родная
Земля, где жила моя мать,
И небо, как прежде, без края,
И память, чтоб жить и страдать.

Февраль 1995 г.


ВОЛЬНЫЙ ВЕТЕР

Над привольной страной,
Над родной стороной
Свежий ветер по вешнему веет.
Его вольный поток
И могуч и широк,
В нём знамёна победные реют!

Где-то в синих морях
Он звенит в парусах
Молодёжной рыбацкой бригады.
Терпкой солью пахнёт,
Пену с гребня сорвёт
И с размаху обдаст водопадом.

Он смолистой струёй
Над гремучей тайгой
Поднимает таинственный ропот...
Прочь несётся, как быль,
И, волнуя ковыль,
Замирает, как ласковый шёпот.

Где-то в дальних краях,
На бескрайних степях,
Воскрешает седые былины;
Среди гор, как кристалл,
С чабаном поиграл
И унёс его песню в долины.

На раздольных полях
И в зеркальных прудах
Овевает, как шёлком, прохладой.
Он поёт в проводах
И в лесных полосах
Звонко-радостные серенады.

И во всех уголках
Новостроек, в лесах
Он пахучую стружку поднимет.
Дерзко чуб завернёт,
С плеч косынку сорвёт
И горячее тело обнимет!

Над привольной страной,
Над родной стороной
Свежий ветер по вешнему веет,
Его вольный поток
И могуч, и широк,
В нём душа твоя вся молодеет!

Конец 40-х — начало 50-х гг.


ГОРНАЯ СКАЗКА
Баллада

Мне часто на севере снится
Чудесная горная сказка —
Волшебное озеро Рица,
Что греет мне душу, как ласка.

Прекрасно в любую погоду,
Там стройные пихты и ели
Глядятся в зеркальную воду,
Любуясь игрою форели.

А гладь, как зелёное око,
Пихтовые пики — ресницы;
На мир оно смотрит широко,
Как будто на волю стремится;

Застыли у кромки кристальной
Крутые три горных вершины:
Три брата сурово-печальных —
Сестру берегут исполины.

Хранят они Рицу-сестрицу,
Пастушку, певунью родную,
Закрытой потоком в темницу,
Как будто в могилу глухую.

Стоят они, стражи немые,
И летом, и в зимние вьюги,
И шлемы их — тучи седые,
Пихтовые чаши — кольчуги;

И зорки суровые взоры:
Как исстари, здесь они встали,
Видны им степные просторы
И моря лазурного дали.

Скажи мне, прекрасная Рица,
Почто я тобой очарован,
В тебе, верно, сила таится,
Что так я тобой околдован?

Поведай, чудесная Рица,
Рождённая в сумрачной пади,
Какая же тайна хранится
В тиши малахитовой глади?

Не прячут ли тёмные воды
Свой тайный и сказочный Китеж?
А может, чрез многие годы
Из вод выйдет преданный витязь?

Тот витязь — нартаа отважный,
Разбойников злых он погубит,
Из мрачной темницы и страшной
Девицу спасёт, приголубит...

Я с севером связан судьбою,
Но часто мне чудится, снится
С какою-то светлой тоской,
Как сказка, красавица Рица.

Март 1993 г.


* * *

В руинах гордый мой Сухум,
В пожарищах родимый город.
Не объяснит мне здравый ум,
Что сделал ты, кровавый молот!

Какая боль в душе щемит:
Был там мне каждый камень дорог!
Теперь хаос... И гнев кипит —
Всё это ты, проклятый ворог!

Но духом крепок мой Апсны,
Сумеет он осилить горе —
Сухум дождётся вновь весны,
Сверкнёт жемчужиной у моря.

Июль 1994 г.


* * *

Песнь такую я спою,
Чтоб весенними ветрами
Пронесла тоску мою
Над ковыльными коврами,
Над былинными степями
Где течёт Уруп-река.

Пусть та песнь, что я спою,
Пролетит над облаками
Где-то там в родном краю,
Над парящими орлами,
Вековечными снегами,
Где рождаются ручьи.

Пусть услышат песнь мою,
Вздохом лёгким, как дыханье,
Там, где душу я свою,
Босоногую, пацанью
И оставил с детством ранним,
Но из памяти не стёр.

Чтоб мотив, что я пропел,
Вдаль печально с журавлями
Тихо-тихо полетел
Над осенними лесами,
Загрустившими полями,
Где русалки пряжу ткут.

Апрель 1995 г.


* * *

Отчего же сосны плачут
Где песчаный холм спалённый —
Там шумит сосновый бор,
Солнцем жарким напоённый,
Свежим ветром с дальних гор.

В сини синей исполины
Подпирают неба свод,
Их могучие вершины
Кружат тучек хоровод;

Сосен терпкое дыханье
И дурманит и бодрит...
Может, тайное желанье
Мне всё голову кружит?

Отчего же сосны плачут,
Льют янтарную слезу
И в песок сыпучий прячут
Под корнями там в лесу?

Может, грусть-тоска их гложет,
Вспоминая о былом?
Иль от счастия, быть может,
Нежно думая о нём?

Но пройдут века безбрежно —
И застывшую слезу,
Память счастья, грусти нежной,
Там найдут и увезут...

Февраль 1989 г.?


ОДИНОКОЙ ЗВЕЗДЫ ОГОНЕК

Нет, я помню наши встречи,
И скамью на берегу,
И твои девичьи плечи,
И касанье тёплых губ,
Ветерок морской прибрежный,
Радость каждых новых встреч,
Этот взгляд восточный, нежный
И взволнованную речь,
В море лунную дорожку,
Еле слышный плеск волны,
Листьев пальмы шелест жёсткий
Сквозь завесу тишины.
Помню, как потом бродили,
Как гуляли каждый раз...
Лишь куда глаза вели нас,
Не припомнить мне сейчас.


* * *

Как хотелось бы мне вот сейчас
Вновь услышать, почувствовать вновь,
Всё, что было доступно не раз,
Волновало не раз мою кровь.

Как хотелось бы вновь вечерком
Посидеть на морском берегу,
Наслаждаться морским ветерком
И всем тем, что забыть не могу.

Как хотелось, чтоб вновь за спиной
Вдруг раздался шагов твоих звук,
Чтоб услышал я вновь; "Мой родной!" —
Ощутив теплоту твоих рук...

30 ноября 1945 г.


НЕЗНАКОМКА

Когда я видел иногда
Тебя совсем случайно,
Издалека тобой тогда
Я любовался тайно.

Близка, красива, холодна,
Как блик алмазных снежных льдин,
Как серебристый блеск нолей,
Недосягаемых вершин
Чудесной родины моей,
Ты недоступною была.

Когда ж тебя я не видал,
То, увлечён своей работой,
Другой какой-нибудь заботой
Тебя я просто забывал;
Но вновь увидевши тебя,
Завидовал твоим знакомым.

Но сам... не утруждал себя
Стать близким или... быть ведомым.
Но вот недолгий срок прошёл,
И совершилось чудо это:
Не Магомет к горе пришёл,
Гора явилась к Магомету.

1947 г.


* * *

Вековой эвкалипт на бульваре у моря,
Белый кряжистый ствол и сплетенье ветвей,
Твои ветви пахучие с ветрами спорят,
Тут скамейка стоит в светлой тени твоей.

Не согнули тебя ни жара, ни морозы,
И тебя не сломил ураган вихревой;
Штормовые хлестали солёные слёзы,
И ласкал тебя бриз мягкой свежей струёй.

Ты могуч, эвкалипт! И над кроной твоею
Пролетели, как вихри, былые года,
Так промчалась и юность, о чём так жалею,
Только память о ней ты сберёг навсегда.

Мой седой эвкалипт! А ты помнишь меня,
Как к тебе приходил я с подругой любимой?
Ну, конечно же, помнишь! И хранишь у себя
Память трепетно-нежной любви негасимой.

Февраль 1996 г.


* * *

Прошло полвека... Юбилей?
Но грустных дат не отмечают;
Хоть память помнит всё слабей,
Но сердце вновь всё воскрешает.

Я помню августовский бриз
И в золоте ночное море,
Скамью, калитку, кипарис,
Печаль в твоём прощальном взоре.

Я помню, как во мгле вокзала
Твой облик таял, исчезал...
Меня к последнему причалу
Пускай бы так он провожал...

14 августа 1995 г.


МОРЕ
Посвящается выпускникам Сухумской Абхазской средней школы им. Н. Лакобы
в память о юности, которая окончилась тем далёким годом.

I   

О море родное, ах, Чёрное море!
Всё катятся волны, как в степи ковыль,
И ветер, гуляя в привольном просторе,
Сметает, играя, с них влажную пыль.
Дельфины резвятся в прозрачной лазури,
Вот чайка сорвет белокипень с волны —
И им нипочем ни гремящие бури,
Ни мрачные тайны твоей глубины.
Над ширью твоею века пролетают
Из тьмы мирозданья во тьму небытья,
Песчинок-людей поколенья смывают,
Из вечности в вечность с собой унося.

II   

Над морем туман предрассветный редеет,
И розовый жемчуг покрыл небосвод,
Предвестником дня горизонт пламенеет...
Вот радостно брызнул лучами восход!
Когда по утрам в штилевую погоду
Ничто не тревожит зеркальную гладь,
Таинственный мир сквозь кристальную воду
Меня околдует и вглубь будет звать.
Туда, где рыбешки беспечно роятся,
Где царство безмолвья и зыбких теней,
Где чудища в сумраке синем таятся
И в дебри подводные манят людей...
По мокрым камням так смешно, торопливо
Куда-то в заботах краб боком спешит ...
Там чайка окликнет другую лениво,
И ранний рыбак всё с надеждой сидит.
Покой... Тишина... Небо чисто, прекрасно!
Лишь редко плеснётся на гальку волна,
Клик птицы раздастся отчётливо-ясно —
И вновь безмятежно царит тишина.

III

В полуденный зной, когда всё замирает,
Одни лишь цикады сверчат вперебой,
Струёй шелковистой вас бриз овевает
И тихо колышет пахучей листвой;
Магнолии, пальмы у самого моря,
И море цветов на альпийских лугах,
А выше вздымаются снежные горы,
Слепя белизной в голубых небесах!
Куда ты восторженный взгляд свой ни кинь —
Там всё без конца, без начала и края
Раздольная ширь и безбрежная синь,
Зелёная бездна и высь голубая!
И тает, купаясь, как в дымке опала,
В сиянии солнца лазурная даль...
А только вчера ты ещё бушевала,
И волны таили там смерть и печаль...
Жжёт в мареве солнце! Песок раскалённый!
Далёкий мерещится зыбкий мираж.
Лишь в море спасенье, прохладном, солёном —
И бойко кипит муравейником пляж.
Там в детстве и юности нашей далёкой
Под солнцем палящим сгорали мы так
И так просолились в той сини глубокой,
Казалось, вовек не отмыться никак.
Кипит и шумит тяжкий труд на причале,
И разных там стран и мастей корабли —
Мы эти картины душою впитали,
Они нам в сознанье навечно вошли.
Там люди в поту. Крики "Майна!" и "Вира!",
Смесь запахов моря и лязг якорей —
Манила нас в детстве романтика мира
В далекие дали корсарских морей...
Тяжелую бочку с водой "ключевою"
(Налитой из крана в соседнем дворе)
То ль грек, то ли турок несет за спиною,
Хрипя: "Соук су!" — на палящей жаре.

IV

С тобой я провел свои юные годы —
Счастливое время! — без горя, забот;
С тобою делил свою горечь, невзгоды,
С тобой находил и покой от невзгод.
А солнце все ниже пылающим шаром
Скользит, погружаясь в расплавленный след,
И вновь оживет всё сморённое жаром,
Прохладой повеет вновь снежный хребет.
Бездонное небо, златые закаты,
И солнца паденье в пучину твою —
Покой миротворный приносишь всегда ты
В больную, тревожную душу мою.

V

Вот солнце зашло. Небо быстро темнеет,
И отблески дня разлетаются прочь,
И звёзд бриллиантная россыпь светлеет —
Вступает в права свои южная ночь.
А в бездне той тёмной луна, как в дозоре,
Плывёт меж прозрачных, как лёд, облаков
И кроет, как инеем, горы и море,
Льёт свет в океан, там, где нет берегов.
И будто бы звёздный поток к нам пролился:
В кустах хороводом в любовной игре
Бесчисленный рой светлячков закружился,
Безмолвно чертя свои "точки-тире".
А в бархатной теми морского бульвара
Чуть слышен у берега ласковый плеск,
Прикованно смотрит влюблённая пара
В дорожку луны, моря фосфорный блеск;
Вдали величаво плывут теплоходы —
Ночная феерия ярких огней —
Басят, торжествуя, и в даль небосвода
Всё катится эхо вдоль горных цепей...?
Там в парке приморском когда-то, бывало,
С друзьями в обнимку гуляли не раз,
Там в школьные годы свершалось немало
Весёлых забав и невинных проказ.

VI
   
Ах, Черное море, родимое море!
Навеки запало ты в душу мою.
И что ты несёшь мне: то ль радость, то ль горе,
Какую предскажешь дорогу, судьбу?
И в жизни, как в море, приливы-отливы
Проносятся так же своей чередой,
Сменяя года, что порой несчастливы,
На годы счастливые... тоже порой.
Хотя говорят, что ты, море, коварно,
Коварство людское гораздо страшней —
За то моё детство тебе благодарно,
Что сделало нас и честней, и добрей.

VII   

Когда в непогоду с громовым раскатом
Могучие волны рвут хмурую мглу,
То тучи сплетаются кучей лохматой
И лижут со злобой седую волну,
И яростно жалят их стрелами молний!
Над морем клубятся, вихрят небеса,
И бешено рвутся навстречу им волны —
Схватились там насмерть и шторм, и гроза!
Косматые волны, накат за накатом,
Несутся лавиной своим чередом,
Вздымаясь горбом, то крутым, то покатым,
Над мрачною бездной, царящей кругом;
Могуче колышется толща морская,
А ветер протяжно гудит в парусах,
Несётся просторами пыль водяная,
И терпкую соль ощутишь на губах!
Ах, бури! Мне дышится радостно с вами!
Тревожным восторгом взволнована грудь,
И хочется чайкой кружить над волнами,
Умчавшись в далёкий неведомый путь...

VIII   

Тревожно и жутко бывало, бесспорно,
На мощь его грозной стихии смотреть.
Но что-то влекло нас тогда же задорно
С стихиею спорить, её одолеть.
Любили тогда мы — вперёд головою! —
Бросаться сквозь пену в кипящий прибой
И плыть, оставляя весь страх за собою,
Качаться на волнах с беспечной душой.
Штормящее море и грохот прибоя!
Там галька звенит, на воде кружева!
А волны, как будто играя с тобою,
Смывают следы твои всюду с песка...

IX   

Не так ли с судьбой человека бывает:
Прожил он свой век — и всё смыто на нет.
Наверное, каждый подспудно желает
Оставить на свете хоть крохотный след.
Не нужно нам славы и статуй огромных,
Быть в бронзе отлитым, отбитым в гранит —
Мой след в моих детях, в делах моих скромных,
И память друзей этот след сохранит.

X   

Суровое, мрачное море зимою
Свинцово-тяжёлые волны несёт,
Ворочая грузно застылой водою,
И вдребезги с маху о скалы их бьёт.
Свинцовое море, свинцовые дачи,
Размыт горизонт монотонным дождём,
Всё серо, всё хмуро, всё в грустной печали
Печально откликнется в сердце моём...
Но тучи светлеют, и мрак исчезает,
Из рваных просветов вновь солнце сверкнёт,
Волна бирюзой и лазурью играет,
И гребень её белым снегом блеснёт.
И ярость стихий, обессилев, стихает.
Устало вздыхает, смирившись, волна,
И катится вдаль, где-то там замирает,
Растратив всю мощь, засыпает она

XI   

Рожденный у моря, крещён он в купели
Его просоленной священной водой,
Качал его нежно в своей колыбели
И пел колыбельную песню прибой.
Он солнцем просушен и солью пропитан,
И бархатный бриз его нежно ласкал,
Прямым и суровым он морем воспитан,
Чтоб чести не продал, чтоб ложь презирал.
Кто любит тебя — того ты и полюбишь,
Ты, светлое море мечтаний моих,
Того приласкаешь, того приголубишь
И нежишь в прохладных объятьях своих.

XII

У тех берегов и познал я впервые
Неверности боль и большую любовь,
И дружбы мужской все законы святые
Навеки вжились в мою душу и кровь.
Была эта дружба с суровой судьбою,
И многоязычная наша братва,
Хоть лишнего хлеба не знала порою
И лишней одежды иметь не могла,
Но верила крепко той верой святою
В кумиров, и в жизнь, и в Отчизну свою,
Что звала на труд вдохновенный с собою,
На подвиг последний в смертельном бою.
Не всем им собраться к родимому морю:
В лихую годину им выпала честь
Встать грудью навстречу всеобщему горю,
И сколько легло их — героев не счесть.
В тенистых лесах, на равнинах безлесных,
На кручах Кавказа, пред морем седым,    
В могилах известных, в могилах безвестных
Лежат они где-то вдали, как память живым.
Лишь ветер солёный с родимого края
Проносится тихо, лаская траву,
Над местом печали и, тризну справляя,
Прощальную песню слагает ему.
Но в памяти нашей, неверной и зыбкой,
Вы вплавлены вечно, как вечным огнём.
И ваши дела, ваши лица, улыбки
Мы помним в тиши и за дружным столом.

ХIII

А нынче и наши ряды поредели:
Кому-то поменьше судьбою дано,
Кто сдался на милость судьбине-метели,
Не выдержав натисков жизни давно.
Кого-то сломили печаль и забота,
Болезни, недуги, другого — юдоль;
Но главное в жизни — до хруста работа,
Пока не повалит сердечная боль.
Но жить по-другому нас не научили,
И тлеть, прозябая в тиши, не хотим!
Мы в жизни кипучей балластом не были!
Коль любим — так вечно, в работе — сгорим.

XIV

Уж многие зимы и многие вёсны
Живу я вдали от твоих берегов,
В краю, где болота, могучие сосны,
Замшелые камни спят больше веков.
Но вдруг всколыхнёт эту дрёму порою,
Как будто, пронёсшись за тысячу вёрст,
Тревожные вихри примчали с собою
Ту свежести моря пахучую горсть...
И будто воскресли далекие годы,
Казалось, ожило всё детское вновь.
И словно вернули волшебные воды
Задорную юность, мечты и любовь ...
Но нет, не вернуть это детство родное —
О нём только можем теперь вспоминать.
Хоть море всесильно, когда штормовое,
Но не повернёт к нам минувшее вспять.
Пронёс тебя, море, сквозь долгие годы,
И часто мне чудится дальний ирибой,
И твой аромат, и солёные воды
Навеки остались стихией родной.
Рождённый у моря его не забудет,
И чары его не подвластны годам:
Манить оно будет, и звать оно будет
Из дальних пристанищ к своим берегам...
Я трепетно жду каждой встречи с тобою,
Томим ожиданьем тягучим в пути,
К тебе рвётся сердце, к родному прибою,
Хоть тысячи вёрст мне придётся пройти...
И вот из-за гор вдруг открылось безбрежье —
Слепительно-яркая, чистая синь!
Ну, здравствуй, родное! Я тут, как и прежде,
Как прежде, я твой заблудившийся сын.
Привет вам, мои шаловливые волны!
Задорные чайки, вам тоже привет!
И снова я с вами и, чувствами полный,
Прощаюсь с закатом, встречаю рассвет.

XV

Когда-то придётся — я знаю без страха —
Из этого мира уйти навсегда.
Пусть бросят в пучину сосуд с моим прахом,
Чтоб не расставаться с тобой никогда!
Пусть дети и внуки в погоду любую
Придут к берегам, исполняя обет,
И молча опустят на пену морскую
Цветы полевые, как светлый привет.
Так будь же ты вечна, родная стихия!
Сверкай красотою! Бушуй и греми!
Развей все печали, страданья любые,
Дай добрый совет, приласкай, приюти.
А жизнь торжествует, всё с вечностью споря,
Ты жизни начало, ты жизни оплот —
Так будь же ты вечно, любимое море,
Пока всё живое на свете живёт.

Август 1987 г.


РАБОЧИЙ ПОСЁЛОК
В. П-ой

Рабочий посёлок, рабочий посёлок
На склоне кудрявой Чернявской горы!
Далёк от тебя я, и путь к тебе долог,
Как годы далёкие детской поры.

Посёлок был имени Первого мая.
Чернявской назвал эту гору нарком,
Крутою тропою мальчишечья стая
Когда-то бродила по ней босиком.

Там ветер гуляет упругий, весенний,
Пред взором лазурного моря простор,
На севере высится, словно виденья,
Высотный чертог беломраморных гор.

"Разбойников" там "казаки" загоняли,
Мимозу оттуда охапкой несли,
Тряпичным мячом дотемна мы играли,
А ночью проказы жильцов стерегли.

Там вместе росли мы и вместе мужали,
Там дружбы мужской зародилось зерно,
Мы совесть и честь с юных лет там познали,
И с ними всю жизнь нам пройти суждено.

Душистой мимозы пушистые ветки
Я маме дарил и дарил заодно
За стенкой живущей девчушке-соседке,
Что бабушкой стала теперь уж давно.

Рабочий посёлок, мой милый посёлок!
Проходят года косяком, чередой,
До финиша жизни мой путь уж не долог,
Но сердце мое, как и прежде, с тобой.

Сентябрь — декабрь 1990 г.


МОЯ АБХАЗИЯ В ОГНЕ
Памяти С. П-ва

Моя Абхазия в огне,
И над Сухумом кружит чёрный ворон.
И страшно мне, и больно мне:
Шакалом жадным рыщет подлый ворог.

О, там война, там кровь опять
Соклассников моих течёт безвинно,
Там жгут дома и плачет мать
По дочери родной, убитой в спину...

Как страшно знать, что умирал
Голодным наш Серёжа-одноклассник,
Пока московский диктор врал
Как по заказу сделанные басни...

В друзьях мы не были с тобой,
Но школьными товарищами были.
Ты был со сложною судьбой,
И норов сложный твой мы не забыли.

Мы поражались пальцам рук:
Как мастерски по клавишам порхали!
Как замолкали все вокруг,
Когда твои мелодии звучали!

Не пулей подлая война Тебе,
Сергей, навылет грудь пронзила,
Но всё ж виновна в том она,
В том что тебя до времени сразила.

3 марта 1994 г.


* * *

Когда настанет мне пора
Уйти в далекую дорогу,
Я не возьму с собой добра,
Тебе оставлю всё, ей-богу.

Я всё отдам тебе одной:
И золотистые закаты,
И мириадный звёздный рой,
И моря грозные накаты.

Оставлю я всё солнце юга
И утра раннего зарю,
На память жизнь тебе дарю —
Пусть это будет память друга.

Оставлю с радостью тебе
Густые горные туманы,
Седые росы на траве,
Мимозы нежные дурманы.

Оставлю птичье щебетанье
Ночную влажную листву,
Со снежных гор ручьёв журчанье,
Небес и моря синеву;

Приливный говорок волны,
Ночного бриза дуновенья,
Дорожку зыбкую луны
И счастья краткие мгновенья...

Но ненароком, без мучений
Тебя смогу я обмануть
И взять с собой в далекий путь
Часть счастья нашего мгновений.

Июнь — октябрь 1993 г.

© М. А. Рубер, 1997


(Печатается по изданию: РУБЕР M. А. ИЗБРАННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ. - Mосква: Издательство "ИНТЕЛЛЕКТ", 1997. — 112 с.) 

(Благодарим Г. Григориадиса за присланный текст. - Ред. Абхазской интернет-библиотеки.)