А. Дьячков-Тарасов
Бзыбская Абхазия
Известия Кавказского отдела Императорского Русского географического общества (ИКОИРГО). Том 18. Выпуск 1.
Тифлис - 1905
Cкачать статью "Бзыбская Абхазия" в формате PDF (2,43 Mб)
(Материал взят с сайта: http://mountaindreams.ru.)
HTML-версия:
Бзыбская Абхазия(1)
I
Бзыбская Абхазия занимает территорию, лежащую между 57°47'- 58°29' в. д. и 43°31' — 43°6 с. ш. Это горная страна, прорезанная посредине быстрой Бзыбью (по-абхазски Бзибба) и ее притоками. С севера она окаймлена Главным хребтом, от которого отделяется хребет Ах-хаг (8977 ф.), служащий водоразделом рек Юпшары и Геги с одной стороны и рек Псоу и Беш — с другой; далее граница направляется к морю через хребет Ахегеш, мимо массива Арабика (8729 ф.), отделяющего бассейн Сандрипша (Хошупсе) от Бзыби; южной границей служит море, от устья реки Бегерепста до реки Псыртсха (на Новом Афоне); с востока хребет Капышистра, Чедым (9312 ф.), гора Гумишха (5920 ф.), хребет Ацвишта с горой Абарох и хребет Акую, примыкающий к морю. На востоке описываемая местность заполнена горной системой Арабика — Ахегеш. С вершин массива, отличающегося необыкновенно крутыми склонами и сложенного преимущественно из известняков, никогда не исчезают большие полосы снега, залегающего в многочисленных трещинах и углублениях этого грандиозного горного узла. Арабика — Ахегеш очень труден для восхождения, до того круты его обнаженные белесоватые бока, местами отвесно падающие в сторону Бзыби. По его склонам бродят стада серн, мало беспокоимые охотниками даже из абхазцев, известных по всему Западному Кавказу искусством карабкаться по головокружительным высотам. Нам передавал стражник ветеринарного поста, охраняющего перевал Пшишегра и Аосаквашера, близ горы Ахачиллара, из-под которой берет начало речка Жуэквара, впадающая в море в Гаграх, что бзыбские абхазцы-пастухи весьма неохотно перегоняют свой скот в Черноморскую губернию из боязни потерять в пропастях много голов; что путь верхом здесь совершенно невозможен. По этому пути в 30-х годах Хаджи-Берзек, убыхский князь, воспитатель знаменитого абхазского владетеля Михаила Шервашидзе, предпринял вместе с убыхами набеги на Абхазию и близ горы Арабика был застигнут снежной метелью и потерял несколько сот человек замерзшими(2). Соседний с Гагринским хребет Мамдзышха, с двумя вершинами — Большая и Малая Мамдзышха, служит превосходной защитой для Гагринского побережья от холодных и стремительных ветров, несущихся по узкому ущелью Бзыби. Этот хребет заставляет названную реку изменить под прямым углом западное направление на южное. Хребет Мамдзышха меловой: его можно отнести к нижнемеловым образованиям, как и соседние с ним хребты Гагринского побережья. Склоны его вообще отвесны, особенно же круты они к стороне Бзыби. Знаменитые ворота Бзыби — так называют вход в Бзыбское ущелье — образуются Мамдзышхой с одной стороны и горой Ашхуара — с другой. Последняя принадлежит высокому меловому хребту (до 8 тыс. ф. и больше) Чипшира, склоны которого к стороне Бзыби значительно круче, чем южные. Этот хребет защищает низкие, прибрежные части Бзыбской Абхазии от холодных северных ветров, стремительно несущихся по ущельям рек большим падением, направляющимся к морю. Вершины Чипшира (7815 ф.), Дзышра (8642 ф.), Акугрга (8242 ф.), Ахашбох (Сефер-бей) — 6261 ф., Гумишха (5920 ф.) превосходно защищают этот благословенный край от северо-западных, северных, северо-восточных и восточных ветров. От этой системы гор, тянущейся отчасти параллельно берегу моря, отчасти на юго-восток и относящейся к меловым формациям, резко отличаются прибрежные хребты, тянущиеся от устья Бзыби, впадающей в море в пяти верстах от Пицунды, реки Бакланки (Аисты), откуда опять начинается меловой хребет с вершинами Астха, близ поселка Петропавловского, и с горой Акую, дающей имя небольшому хребту, у подножия которого раскинулся Новоафонский монастырь. Эти прибрежные хребты позднейшего образования состоят исключительно из конгломерата и высотой не отличаются. Эти хребты прорезаны целой сетью потоков, речек и рек, что вполне естественно, ибо этому содействовала легкая их размываемость. Из числа значительных рек, текущих перпендикулярно к берегу моря, отметим Гюсеру,
Мычиш (Черная), Хипсту (Белая), Соуксу (Гудаут). Между системой высоких, меловых и низких, прибрежных, конгломератных холмов пролегает долина версты три в ширину, по которой главным образом и теснятся абхазские селения; ближе к Гудауту долина переходит в более или менее гладкую равнину, если можно только назвать этим именем террасовидную площадь, спускающуюся от селения Лыхны, столицы Абхазии, к морю. По этой долине, огибая встречные холмики, вьется шоссе, движение по которому с прошлого года, с окончанием большого железного моста через Бзыбь у ее выхода из ущелья, особенно усилилось. Наблюдая с этого моста строение долины нижнего течения Бзыби, мы заметили ряды уступов, постепенно понижающихся к морю: эти уступы ясно говорили, что здесь некогда протекали воды Бзыби, постепенно склонявшейся с запада к югу; для наблюдателя этой быстрой реки — «бешеной Бзыби», как ее зовут абхазцы, — выносящей в море массу осадков, становилась бы яснее наша гипотеза о том, что Бзыбская низменность некогда была морским заливом, который был заполнен выносами Бзыби, глубже и глубже прорезавшей себе русло в известковых хребтах. И до сих пор змеевидные движения устья этой реки не остановились: она размоет в сильной степени то один бок, то другой, то образует большой остров в устье, то смоет его. В 1835 году на правом берегу Бзыби было построено Константиновское укрепление, в виде бастионированного треугольника, для двух орудий и для гарнизона в 40 человек; расположено оно было в 100 саженях от морского берега, кончавшегося обрывом. Весной следующего, 1836 года оно было целиком снесено разлившейся рекой(3). Есть также некоторое основание предполагать, что Бзыбь дала начало образованию большого озера, служившего внутренней гаванью древнего Питиунта (совр. Пицунда); ныне эта гавань превратилась в обширное болото и два маленьких озерка — Инкит и Анышхцара — близ древнего Пицундского храма. Абхазцы утверждают, что некогда Бзыбь изливалась в море значительно ближе к Пицунде. Среди бзыбских абхазцев существует, кроме того, уверенность, что река Мычиш (Черная), вытекающая из нескольких пещер у подножия горы Чипшира, есть не что иное, как рукав той же Бзыби, пробившейся сквозь толщу хребта.
Мы поднялись к верховьям Черной и подробно осмотрели ее истоки близ урочища Мазихва. Высокая, до 70 саженей, отвесная скала образует стену амфитеатра, из-под которой вырывается с шумом ряд фонтанирующих ключей огромных размеров, которые, с пеной пробившись среди монолитов, упавших с высоты, затем саженях в 30 от пещер образуют прозрачную, многоводную и быструю Черную. Я исследовал некоторые из пещер, наиболее доступные среди зарослей самшита, сумаха; большинство представляет собой водовместилища небольших сравнительно размеров — до восьми саженей в диаметре, но довольно глубоких — до трех саженей; вода в них великолепного цвета аквамарина. Температура воды в 6 часов вечера (12 июля) была 8,9 градуса Цельсия. Предположения абхазцев, что Мычиш есть рукав Бзыби, думается, неосновательны, потому что несколько соседних рек такого же пещерного происхождения. Если мы обратимся к западу от устья Бзыби, то на Гагринском карнизе найдем три реки такого же типа: во-первых, реку Бегерепста, служащую границей между Черноморской и Кутаисской губерниями, соседнюю с ней речку Аныхамцу и речку Репроа, или Подземную, в двух верстах к западу от Гагр. Последняя замечательна тем, что имеет всего девять саженей длины, ибо вытекает из-под скал берега и, пробежав пляж, бросается в море. Атмосферные осадки, проникая в толщу хребта, собираются в пустотах, выщелачивают себе ложе и, наконец, находят себе выход в одном из склонов. Таково, думается, происхождение и реки Мычиш (Черной). С таинственным, в глазах аборигенов, происхождением реки связано несколько легенд: пантеистическое миросозерцание абхазца поместило близ истоков реки в пещерах несколько духов; действительно, влево от истоков на высокой скале видно несколько, по-видимому, естественных пещер; старик-абхазец в селении Блабурхва, у которого я останавливался, был того мнения, что духи и в настоящее время не покинули пещер. От этих пещер следует отличать пещерное поселение, состоящее из ряда пещер, выдолбленных в скале, высящейся над ключами Мычиша на высоте 30 саженей. Доступ в эти пещеры даже для абхазца невозможен; хотя с помощью целой системы лестниц, прикрепленных к гвоздям, вбитым в скалу, можно было бы добраться до нижнего ряда пещер. В гигантской нише, образуемой скалой над этим нижним рядом, очень хорошо сохранился вид замка с башней, сложенной из камней, по-видимому, на извести, и стена с четырехугольными отверстиями; в пещерах ясно различаются окна и двери. Окрестные абхазцы не знают ни времени постройки этой крепости-селения, ни первых ее насельников; никаких легенд и преданий не сохранилось об этом интересном городке. Какой-то Шервашидзе несколько лет назад, по словам жителей Мазихвы, устроил ряд лестниц, поднялся в эти пещеры и нашел в них серебряный подсвечник и несколько железных вещей. Действительно, в бинокль мы могли различить у входа в нижнюю дверь несколько жердей. Живописный вид окрестностей, прохлада от массы истекающей из горы воды (9 °С), тень от густых и высоких зарослей лавровишни и самшита побудили Управление Гагринской климатической станции разработать сюда дорогу и устроить приют для туристов, что в скором времени должно осуществиться; это тем легче осуществить, что от Мазихвы береговое шоссе проходит на расстоянии двух верст.
Из селения Шлара, лежащего на шоссе, легко пробраться к морю по ущелью реки Мюсера. Эта река протекает среди конгломератных холмов в ложе, образуемом грудами гладко обесточенных голышей, смытых дождями и рекой с однообразных склонов гор, приподнятых не так давно с морского дна. Эти горы легко поддаются действию воды и ветра, поэтому здесь видим множество осыпей, естественных ниш, грозящих свалиться от неосторожного удара камнем, оползней, причудливых зубчатых башен, рытвин, промоин, доходящих до глубоких расщелин. Близ моря Мюсера размыла себе широкое ущелье, которое в будущем легко может стать оживленным дачным местом. Мы проехали в Пицунду через ущелье и перевал Рьябш. Характер местности здесь тот же, что и в бассейне Мюсеры: те же конгломератовые хребты, тяготеющие к южному берегу, те же заросли граба, хмелеграба, масса каштана, привлекающего сюда на зиму множество медведей и диких свней, на лето уходящих в ущелья хребта Чипшира; мы встретили здесь большие заросли лавровишни; на высотах встречали бук, дуб, берест, ясень, крупнолистую липу; на самом побережье узкой полосой тянется ряд приморских сосен, которые из экземпляров близ устья Мюсеры и Рьябша достигают значительных размеров, до 35 футов. Таким образом, южную границу распространения приморских сосен, которую до сих пор доводили до Пицунды, следует довести до мыса близ устья Мюсеры. Море близ берегов Бзыбской Абхазии не отличается глубиной, что и служит причиной неоднократных кораблекрушений в этих местах. По словам г-на Андреева, начальника морской съемки в этом районе, с которым я встретился здесь, близ мыса Соук-Су, немного южнее устья Мычиша (Черная), существуют далеко выходящие в море каменные гряды, стенки, попав между которыми, судно подвергается большой опасности. Здесь едва не погиб поэтому пароход добровольного флота «Петербург»: он также в туман очутился среди этих подводных стенок. Близ Гудаута на подобных же грядах, как известно, производится ловля устриц. Нам на пути в Пицунду по берегу не раз приходилось вводить лошадь в море для обхода свалившихся с подмытых берегов конгломератовых массивов: это были свежие обвалы; так в течение веков море постепенно завоевывало этот податливый берег, в противоположность каменному пригагринскому карнизу, где море ни пяди земли себе не может отвоевать и где берега отличаются необыкновенной приглубостью. Морские же окрестности Пицунды этим качеством далеко не отличаются, благодаря, с одной стороны, усиленному размыву берегов, а с другой — выносу необыкновенного количества осадков со стороны быстрой и многоводной Бзыби. Вероятно, весь низменный Пицундский мыс и явился результатом взаимодействия четырех факторов: действия морского прибоя, выносов реки Бзыби, смывов с близлежащих конгломератовых хребтов и разрушительного действия прибоя на окрестные береговые крутизны, — служивших к постепенному обмелению окрестностей современной Пицунды. Образовавшаяся впоследствии дюна препятствовала свободному стоку с ближайших хребтов, что и послужило причиной образования нынешнего застоя воды и болот, вследствие которых климат Пицунды лихорадочный.
Луновидная Пицундская бухта имеет в диаметре четыре версты и при небольшом моле близ маяка может служить хорошей стоянкой для судов небольшого размера. Московский рыбопромышленник Игумнов построил рядом с зимовьем анатолийских турок, приезжающих сюда на ловлю дельфинов, большой рыболовный завод. Летом, когда мы его посетили, он бездействовал; зато зимой здесь производится обильный улов всевозможных пород рыбы. Старый рыболов-монах Пицундской обители, семнадцать лет живущий в монастыре, говорил мне, что им насчитано 64 породы рыб, попадавших к нему в сети; он же мне сообщил, что близ устья реки Мюсера он видел в море на камне лежавших двух животных, которые при приближении его лодки бросились в воду и поплыли в открытое море: они своей величиной превосходили морских выдр, были, судя по его описанию, редкими экземплярами черноморских тюленей.
Близ завода Игумнова расположена небольшая дача, а далее небольшое русское поселение — полтора десятка беленьких уютных домиков, кокетливо прятавшихся в роскошной зелени садов и виноградников. Это поселение наглядно показывает, что даже в этом отрезанном от города уголке возможна высокая культура; жители говорили мне, что винограда и фруктов здесь неисчислимое количество; что они были бы вполне довольны, если бы их поселок был соединен шоссированной дорогой с главным шоссе; что у них самое легкое и скорое сообщение — морем, а последнее не всегда доступно, зимой же совершенно невозможно им пользоваться. Выехав из поселка, вы через полверсты въезжаете в знаменитый Пицундский сосновый бор, давший имя древнему Питиунту (в переводе: сосновый), откуда грузинская Бичвинта, генуэзское Pezonda и современное Пицунда. Аромат сосны, смешанный с запахом моря, несущего свои волны к подножию дюны, сплошь усеянной рослыми экземплярами хвой, был очень силен и резко контрастировал с субтропическим ароматом лесов, только что покинутых нами, и напоминал далекий север с его хвойными лесами. До монастыря этот лес тянется полосой с три четверти версты; а за монастырем, по направлению к устью Бзыби занимает только одну дюну; в общем, вся длина сосновых порослей равна пяти верстам. К сожалению, за этим лесом мало было присмотра: изредка встречаются двухсотлетние экземпляры; больше же — не старее 50 лет: лес посещался хищниками. Неприятно также нас поразила картина следов лесного пожара, потушенного, вероятно, дождем; несколько десятин этого единственного на всем побережье соснового леса носили на себе следы огня: молодь сгорела, корни старых деревьев были обуглены. На мои вопросы в монастыре, кто виновник пожара, кто сторожит древнее наследие эллинов, мне отвечали незнанием. Так и стоит никем не хранимая, без употребления на пользу человеку эта чудная роща, между тем как здесь мог бы развиться великолепный курорт для слабогрудых: песчаный мыс без признака болот, кругом море, бальзамический воздух соснового леса, масса солнца, чудный пляж и купанье. Жители Пицундского маяка пользуются хорошим здоровьем, и, если бы не скука, жизнь здесь чудная; недавно, впрочем, маяк соединен телефоном с Гудаутом, что значительно скрашивает жизнь обитателей маяка. Скучна и однообразна также жизнь монахов Пицундской обители, считающейся скитом Новоафонского монастыря; здесь живет до 50 монахов и послушников; монахи развели сад в древней крепости, две длинные кипарисовые аллеи, поддерживают известный великолепный храм, засевают пшеницей площади древнего города. Знаменитый Дюбуа, посетивший в 1833 году монастырь, утверждает, что ясно можно было различить городскую стену, расположение улиц и площадей; что на стенах домов были заметны турецкие, арабские, греческие и латинские надписи с датами XV и XVI веков(4). Ничего этого в настоящее время уже нет. На расстоянии восьми верст путешественник встречает там и сям в гуще деревьев и ежевики развалины, но стены городской нигде не заметно; близ храма, обнесенного каменной стеной, можно видеть городскую цитадель четырехугольной формы с остатками башен; кое-где встречаются развалины церквей; на поле, оставленном под пар, мы встречали на каждом шагу обломки глиняных кувшинов, кирпичей: не было сомнения, что мы ходили по некогда тесно застроенному пространству. Пицунда, мало посещаемая археологами (Дюбуа, Брун, графиня Уварова), которые свое внимание сосредоточивали, главным образом, на древнем кафедральном храме, не исследована до сего времени в археологическом отношении; а между тем плуг, соха и невежественные монахи сотрут с лица земли последние остатки «Великого Питиунта», как его называет Страбон, со стеной в 60 стадий и обширной внутренней гаванью. Если существовала последняя, следы канала, соединявшего ее с морем, следует искать на юге от западной башни монастырской стены: до сих пор видна ровная линия низины, до сих пор во время дождей, по словам монахов, эта низина заливается водой.
Пицунда сообщается с шоссе только посредством дороги на Калдахвару и Шлару. Этой дорогой в 1877 году майор Мухортов с двумя ротами был послан полковником Шелковниковым отбить у турок абхазские семейства, насильно увозимые в Турцию. Когда Мухортов со своими войсками стал подходить к Пицунде, большой броненосец, стоявший под парами, открыл огонь гранатами; опушка леска, окружавшего храм, была занята регулярной пехотой, встретившей отряд сильным огнем из малокалиберных ружей; обстреляв опушку, роты выбили турок из кустов и оттеснили их к берегу; броненосец, опасаясь бить своих, прекратил огонь, но, когда турецкие стрелки сели в лодки, чтобы перебраться на стоявшие на рейде пароходы, он стал засыпать берег картечью. У неприятеля было отнято около ста абхазских семейств, в тот же день роты вернулись в Калдахвару к Шелковникову.
Густые леса дуба, бука, граба и каштана, покрывающие кое-где еще и теперь склоны хребтов, отделяющих Калдахвару от Пицунды, ныне безжалостно вырубаются на дрова; последние частью гужом, частью в вагонетках по рельсам направляются к морю. Однако характер первобытных лесов до сих пор сохранился в местностях, близких к морю; чем ближе мы были к населенной долине, по которой проложено береговое шоссе, тем леса были реже и моложе. У абхазцев есть дурное обыкновение обрубать у молоди ветви на корм скоту; поэтому нам приходилось встречать целые десятины невысоких столбиков, пускавших молодые побеги: такие обезглавленные молодые деревья мы встречали и в казенных лесах выше урочища Рьябш. Изредка встречались оазисами кучки священных дубов и грандиозные липы, последние встречаются на вершинах хребтов, на полянках и служат, по словам шларцев, межевыми знаками; думается, это остатки древних аулов.
По пути к Рьябшу наш проводник рассказал следующую легенду, приуроченную к долине речки Рьябш. Там, где теперь глубокая долинка, окруженная со всех сторон горами, был аул. Он провалился, и из его обитателей сохранилась одна семья, потомки которой живут и сейчас в Чинаргарте. В этот аул повадился ходить морской дух и ежегодно брал себе дань девушками, которых уносил в море. Наступила очередь Мурзакану отдавать свою дочь. Снарядил он свою красавицу-дочь, оседлал своего осла, нагрузил его множеством стрел, взял лук и отправился к устью Рьябша. Пришли они к морю. Видят: с моря идет на них белое, как молоко, облако. Мурзакан принялся брать одну стрелу за другой и пускать в это облако; через несколько времени он видит, что облако порозовело; Мурзакан принялся еще усерднее стрелять, — облако покраснело, наконец побагровело, и тогда раздался оттуда голос: «Мурзакан! Пощади меня!». Но Мурзакан еще усерднее стал стрелять, и облако кровавыми каплями пало на берег. Тогда взял Мурзакан свою дочь, осла и вернулся домой; аула его уже не было: пока он был в отсутствии, аул провалился. Тогда Мурзакан переселился в Чинаргарт, где и теперь проживают его потомки. Тот же проводник сообщил мне другую легенду о дубах — муже и жене. Первый находится на священной горе Дидрипш, а вторая — близ Пицунды, около деревни Лдзаа. Супругов соединяет по временам молния, перебрасывающаяся с одного на другой. Расстояние между дубами по прямой линии — 24 версты.
II
У переправы через Бзыбь расположено на обоих берегах реки большое селение Калдахвара, с церковью, лавками и духаном. Абхазские селения поражают своей величиной: дом от дома иногда расположен на версту и более. В густых лесах близ селений Лихны, Звандрипш обитатели по нескольку месяцев не видят своих соседей, но ежедневно в курсе всех местных новостей, ибо обладают необыкновенным умением — фальцетом переговариваться за версту. Умение перекликаться, с детства развиваемое у абхазца, сохраняется до глубокой старости: нам приходилось видеть седых стариков, с юношеской силой звонко перекликавшихся с соседями. Близ Калдахвары, у самого узкого места реки, где раньше существовала переправа, а ныне построен великолепный железный мост, напоминающий своей массивностью и видом железнодорожный, на скале высятся развалины крепости. Крепость эта неправильной формы, ибо строитель при постройке стен следовал за естественными изгибами скалы, на которой она утверждена. Внутри крепости хорошо сохранились стены церкви, облицованные гладко отшлифованным песчаником. На противоположном берегу реки мы нашли развалины сторожевой башни. Вообще нам приходилось встречать в своих скитаниях по Бзыбской Абхазии множество незарегистрированных развалин: так, например, мы встретили близ рыболовного поселка церковь, другую — близ озера Инкит; существуют развалины церкви близ Мюсеры, в Калдахваре, близ деревни Алахадзы и в других местах.
Селение Шлара расположено в очень пересеченной местности. Среди селения, если только можно отыскать в абхазском селении средину, на полянке, обнесенной плетнем и канавой, на полугорье — дощатый сарай, крытый дранью; на крыше криво торчал железный крест; сарай был окружен балконом под крышей: это была церковь. Близ нее на лужайке, чистой, как газон для крокета, стоял домик священника, с крытой галереей, сплошь увитой побегами одной лозы; тут же, за кукурузным полем, в гущине кукурузных стеблей, перевитых побегами фасоли, скрывалось жилище причетника. Церковь выстроена лет 50 тому назад из великолепного каштана. Священник просил обратить внимание на широчайшие доски, из которых состояли стены церкви: они носили следы топора. По словам священника, каждая из них была высечена из ствола старого каштана с помощью топора. Действительно, абхазцы долго не умели распиливать бревна на доски: еще в 30-х годах генерал Пацовский, заложивший укрепления Бомборы, близ Гудаута, Пицунду и Гагры и устроивший на Мычише (Черной) лесопильню, с успехом приручал к себе абхазцев кроме необыкновенной справедливости по отношению к ним променом досок на продукты потребления.
Шларская церковь посещается в год не более как 100 абхазцами обоего пола, по словам священника; большею же частью прихожанами бывают мингрелы. Неохотно также посещается и школа. В Шларе мы заметили много виноградников, фруктовых садов. Вообще, в Шларе редкий абхазец не выдавливает ста ведер вина; многие имеют до 300, из коих две трети идет на продажу в Гудаут. Урожаи винограда и кукурузы здесь очень обильны, и эта местность в будущем, при интенсивной культуре, может служить житницей побережья.
III
Посетив селения Бармиш, Папцва, Чабалурхва, Мгузырхва, Звандрипш, которые так же разбросаны, как и Шлара, мы прожили два дня в столице Абхазии — селении Лихны (Лыхны, как его зовут русские); турки называют его Соук-Су. Это селение издавна было главной резиденцией владетельного абхазского князя из рода Шервашидзе. Иногда, сообразно обстоятельствам, князь менял свою резиденцию, но за Лихнами оставалось всегда право первенства. Панорама, открывающаяся из Лихн, вполне ясно определяет, почему Шервашидзе избрали себе резиденцией этот пункт. Отсюда видна вся Северо-Западная Абхазия. Обширное плоскогорье, террасами спускающееся к морю, покрыто полянами, на которых разбросаны большие вековые круглые ореховые деревья; налево синеют хребты Новоафонские, позади поднимается к небу высокой синей стеной хребет Чипшира; ближе — священная гора Дидрипш. Широкая дорога, по которой мы ехали, была шоссирована самими лихнинцами и доведена до Гудаута; ее окаймляли плетни, исчезавшие под густыми и высокими зарослями ежевики и лиан. Большие ореховые и каштановые деревья виднелись из-за зарослей.
«Лихны!» — сказал нам проводник, указывая пальцем на лес. Через несколько минут изгородь прервалась, и мы увидели небольшие из жердей ворота и в глубине чистого, как зеленая бархатная скатерть, двора абхазскую саклю, крытую дранью; невдалеке на высоких столбах стояла плетенная из орешника сушильня-амбар для кукурузы, крытая папоротником. На лай собак в дверях показалась абхазка, одетая в черное коленкоровое платье, с белым платком на голове. Проводник визгливо ей что-то крикнул, и через минуту она принесла в медном кувшине с длинным горлышком холодной воды, которой и славятся Лихны (Соук-Су — по-турецки, холодная вода). Ворота стали попадаться чаще, саженей на сто друг от друга, и мы тогда только убедились, что с лишком полчаса идем по единственной улице самого большого аула в Абхазии,
протянувшегося верст на пять и состоящего из 800 дворов (во всем Гудаутском участке, который и охватывает собой всю Бзыбскую Абхазию, считается 16 тысяч абхазцев обоего пола). Мы отдохнули под роскошным каштаном, который мог бы служить великолепным украшением любого парка; кора его была покрыта, как ковром, крупными листьями понтийского плюща; невдалеке стояла семья гигантских орехов, с которых спускались виноградные лозы в руку толщиной; на них мой спутник качался, как качелях, затем по ним же, как по веревочной лестнице, взобрался на вершину дерева, откуда сбросил несколько уже зрелых орехов. Хозяин дома любезно принес нам ароматного и крепкого розового вина сорта «амлаху» и мамалыги, обильно приправленной ароматными травами и красным перцем, тут же, на круглом низком столике, лежали два кружка знаменитого абхазского слоистого сыра. Последний по вкусу значительно превосходит мингрельский и имеретинский: это небольшие, в четверть в диаметре, крепкие лепешки, слоистого строения, сильно приправленные солью. Большого куска дымящейся мамалыги и крошечного кусочка сыра абхазцу достаточно, чтобы сытно пообедать. Потребности его сведены к самым необходимым. Сакля его из едва отесанных бревен или просто из орешника, без обмазки (абхазец, ночуя у себя в сакле, стену, подверженную току воздуха, завешивает буркой и мирно засыпает). Кукурузу свою он сеет, едва поковыряв землю на два вершка своей первобытной сохой; подобьет кукурузу среди лета с помощью соседей и затем предоставляет воле природы; осенью собирает плоды ее трудов: снимает кукурузу, виноград с лоз, которые у каждого ореха насадил его дед или прадед, и снимает очень много, собирает очень много орехов и каштанов, хурму, крупную айву, великолепные яблоки и груши. Абхазские яблоки и груши своими размерами, вкусом и окраской, по нашему мнению, опровергают то ходячее мнение, что культура этих плодов на побережье не дает хороших результатов. Виденные мною экземпляры, правда, принадлежали садам, расположенным на склонах Дидрипша. Особенных размеров в Бзыбской Абхазии достигают персики и гранаты. Эта местность в будущем превратится в настоящее ботаническое Эльдорадо, доказательством чему может служить следующая ботаническая картина, наблюдавшаяся мною во дворе маленькой женской школки в Гудауте. Во дворе была беседка из винограда, крупные гроздья которого красиво свешивались между ярко-зелеными вырезными листьями; за заборчиком рос лес гигантской, в три сажени, кукурузы, тут же горели пурпуром плоды гранатового дерева и раскрывали восковые чашки роскошные белые цветы магнолии, распространяя сладкий аромат, напоминающий смесь запаха лимона с ванилью; здесь же рядом стоял рослый экземпляр лимонного дерева с еще зелеными плодами; множество лиан, цепко хватаясь за ветви каштанов, орехов и эвкалиптов, поднимались к вершинам деревьев, с тем чтобы оттуда спуститься, грациозно качаясь при легком дуновении ветерка с моря. Тропический характер ландшафта подчеркивался тремя сильными экземплярами пальмы-хамеропс, протягивавшей вверх вееровидные листья. Будущее этой страны всецело находится в руках специальной школы и железной дороги. Специальная школа разовьет среди абхазцев правильные взгляды на агрокультуру, виноделие, плодоводство и цветоводство, создаст различные производства по консервированию и утилизации плодов, а железная дорога облегчит сношения предпринимателей с внутренними рынками.
Пройдя еще с версту по единственной в своем роде лесной улице и поднявшись на небольшую водораздельную гряду, мы увидели обширные лощины и возвышения Северо-Западной Абхазии, бухты и мысы, а справа и сзади — стену гор; по сине-зеленым склонам кое-где курились дымки: это были селения Ачандара, Архо, Дурипш, Хуап; в бинокль можно было видеть на горе Дзышра (8642 ф.) пихтовые рощи. На обширной поляне, занимавшей вершину хребта, стояли четыре знаменитые липы, под которыми князья Шервашидзе, по древнему обычаю, чинили суд и расправу; направо белели руины двухэтажного дворца князя. Прямо за серой древней каменной оградой высится кафедральный собор, построенный не позже XI века. В нем и в настоящее время совершается богослужение. Стены его покрыты дольно хорошо сохранившимися фресками. На одной из них найдена надпись, относящаяся к 1066 году, к эпохе абхазо-карталинского царя Баграта IV, известного строителя многих замечательных церквей в Абхазии и соседних с нею областях, кроме того, надпись сохранила память об одном интересном событии, именно о появлении в 1066 году кометы, которая, как говорит надпись, показывалась «с Вербной недели до полнолуния». Действительно, в 1066 году была комета. Под величественными сводами древней святыни лежит прах Сефербея Шервашидзе, как о том гласит надпись на греческом языке на надгробной плите посреди церкви. Сначала верный слуга турок Сефер-бей подчинился России, принял христианство и умер в 1821 году. Сын его Михаил был последним владетельным абхазским князем.
В Лихнах же произошло известное убийство полковника Коньяра.
До половины шестидесятых годов в Абхазии существовало три главных сословия — дворяне, свободные землепашцы и рабы. Земля принадлежала тому, кто ее расчистил от могучей в этом влажном климате растительности. Освобожденные в конце 50-х годов от деспотической руки последнего абхазского князя Михаила Шервашидзе, отправленного на житье в Воронеж, а в средине 60-х годов от крепостной зависимости, абхазцы, возбуждаемые дворянами, недовольными правительством, ограничившим их права на земельные угодья, возмутились, собравшись в большом количестве, до 3 тысяч человек, в Лихнах; приехавший их успокаивать полковник Коньяр был убит, а с ним один офицер и 30 казаков; после убийства абхазцы бросились к Сухуму, но были отбиты; впоследствии, наказанные князем Святополк-Мирским, они выдали убийц Коньяра. Часть казаков спаслась, скрывшись на крепких хорах храма, откуда отстреливалась от многочисленной толпы абхазцев, выбивших ворота и двери и рвавшихся внутрь храма.
Вторую экскурсию мы предприняли из Гудаута к устью реки Белой (Хипста), получившей свое имя от массы известковых валунов, снесенных речкой с верховьев. В этом отношении она резко отличается от Мычиша (Черная), берега которого в большей своей части лишены меловых, известковых каменистых отложений: эта разница легко объясняется тем обстоятельством, что Черная, вытекая непосредственно из пещер, несет свои воды по сравнительно слабому уклону и пролегает в конгломератных хребтах. Белая же начинается высоко, у подножия известковой горы Дзышра, и, протекая по узкому ложу среди известковых хребтов, смывает массу валунов. Берега Белой пологи; при устье речка образует небольшую заводь перед дюной и направляет свое русло вкось, изливаясь в море небольшим потоком. Все побережье от Белой до Соуксу покрыто зарослями и лесом, состоящим из дуба (по высотам), бука, граба, которого много ближе к берегу; встречается в небольшом количестве самшит; лавр здесь встречается очень редко; по берегy же масса барбариса, конечно, по холмам кусты неизбежной ежевики, часто встречается кизил, много диких груш и яблонь. Смилакса здесь значительно меньше, чем на Бзыбской низменности, зато чаще встречается каприфоль, колхидский плющ; папоротника немного: здесь он встречается островами; ясеней и каштанов наблюдалось немного.
Близ бывшего укрепления Бомборы, ныне обращенного в хутор какого-то частного лица, расположились в два ряда хижины новоселов-бомборцев. Пока дела их идут вяло, они жалуются на лихорадку, на материальную необеспеченность, на глинистую почву, на безлошадность, однако, опросы их соседей, основавших на высоте близ реки Белой поселок Высокое, доказывают, что при достаточной степени энергии все эти препятствия легко побеждаются. Высоковцы, едва поселившись, засеяли пшеницей свои земли и собрали урожай, которым остались довольны. Из русских поселян, обосновавшихся в Бзыбской Абхазии, больше всего страдают от лихорадки жители Баклановки, поселившиеся на реке Апста (Бакланка) между Гудаутом и Новым Афоном.
«Раньше, — говорили мне баклановцы, — наши дети почти поголовно вымирали; теперь, слава Богу, легче стали переносить лихорадку».
Местные табаководы — турецкие армяне и греки, сидящие близ поселка Петропавловского, в пяти верстах от Нового Афона, — построились на крутизнах, куда провели зигзагами дорогу, и не жалуются на малярию, потому что пользуются родниковой водой. Главный торговый и административный пункт Бзыбской Абхазии — Гудаут, небольшой городок, красиво расположенный на высоте при устье речки Соуксу, с правильными улицами бульваром, церковью, школой для сельских учителей. Торговля Гудаута находится в руках, главным образом, мингрелов которые на месте скупают у абхазцев вино, кукурузу, орех, мед, скот, сыр, кожи, лошадей, пальмовое дерево и переправляют это в Россию или за границу. Без мингрелов и без турок, торгующих в мелочных лавочках по селениям, абхазцам не прожить: абхазцы не любят удаляться от родного очага, а быть купцом у них считается предосудительным, как и у карачаевцев, и у некоторых других племен.
IV
По данным лингвистических исследований, пока еще далеко не законченных, абхазцев отнюдь не следует относить к картвельской группе кавказских племен, и, если их нужно причислить к какой-нибудь группе, то только к западно-горским племенам (адигейским).
Абхазцы не всегда обитали там, где теперь живут, и предания их, и многие исторические данные, и обычаи их указывают, что они пришли с севера и потеснили картвельские племена, пока не остановились у Ингура, где и произошло начало смешения между двумя чуждыми по происхождению племенами — мингрельским и абхазским, давшего смешанное племя самурзаканцев, сидящих от Ингура почти до Кодора* (* Как видим, здесь А. Дьячковым-Тарасовым озвучена, задолго до П. Ингороква, нелепая "теория" о "переселении" абхазов в Абхазию с Севера. Очевидно, он некритично позаимствовал эту "идею" у Дм. Бакрадзе, который собственно и придумал ее. Разумеется, никаких доказательств они не приводят, да их, разумеется, и нет. Подробнее об этом см. в книге Ш. Инал-ипа "Ступени к исторической действительности". — Ред. Абхазской-интернет-библиотеки.). Вопрос о Самурзакани еще ждет исследователя. Самурзакань долго была предметом раздора между абхазскими и мингрельскими князьями. Вообще, раздоры в Абхазии издревле процветали: спорили князья, спорили дворяне (амиста), спорили вольные люди (анхае); главным образом, споры были на почве экономической и родовой мести.
Кроме перечисленных сословий были еще следующие: ахуйю — зависимые, нечто вроде наших крепостных, и ахашал (рабы); последние были из пленных, или купленных в Турции, или незаконнорожденных от ахашалок. Впоследствии, когда княжеская власть сосредоточилась в руках рода Шервашидзе(5), образовалось сословие шинагм, нечто вроде телохранителей владетельного князя. В это сословие попадали из сословия анхае особенно заслужившие расположение князя; шинагм можно приурочить к личным дворянам.
По древнему абхазскому обычаю, все сословия, кроме ахашал, имели право на владение земельной собственностью: кто расчищал известный участок от леса для посева, сада или усадьбы, того он и делался потомственной собственностью. Этот обычай, по-видимому, обусловливался климатическими особенностями страны: масса атмосферных осадков в связи с сильным нагревом воздуха и почвы вызывает к жизни могучую растительность, присутствие ежевики, каприфоли, различных видов лиан, плющей, способствующих затененности земли, — все это служит благоприятной почвой для развития малярийного плазмодия; таким образом, в интересах оздоровления местности — самое широкое обнажение и культура почвы, что и вызвало указанный обычай.
Земли заросшие считались общенародным достоянием, и только впоследствии, при русском владычестве, Шервашидзе присвоили себе право продавать в свою пользу из некоторых участков близ Лихн, Очемчир самшит.
Свободные люди (анхае) жили где хотели и разрабатывали те участки, какие хотели, и состояли в некоторой зависимости за оказываемое покровительство у тавадов или амиста, таким образом анхае, поселившийся в данном селении, получал покровительство того тавада, который считался главой селения. За это покровительство анхае отбывал небольшие повинности: в течение года он несколько дней посвящал на обработку земли патрона, подбивку кукурузы, культуру огородных овощей; приносил одну-две корзины винограда из своего сада, а в праздник — барана. Анхае, недовольный своим патроном, имел право свободного перехода в другое селение, к другому покровителю.
Сословие ахуйю образовывалось из тех ахашалов, которые женились: до женитьбы ахашал составлял полную собственность господина; если же последний разрешал ему жениться, то ахашал превращался в ахуйю и получал право приобретать землю путем расчистки. Однако ахашал обязан был барщиной от трех до пяти дней в неделю; жена его считалась домашней прислугой; поэтому ахуйю селились обыкновенно вблизи усадьбы патрона. Условия землевладения и условия патроната создали тот характер разбросанности абхазских селений, который можно назвать хуторским; это же обстоятельство не способствовало образованию в Абхазии торных, колесных дорог: каждый пролагал нужную ему тропинку в чаще лесов и для перевозки пользовался вьюками.
Пользование лесами, как сказано выше, было общим, и когда впоследствии некоторые из тавадов и амиста вздумали было продавать ценные породы леса, то анхае не позволили, и только один из родни владетельного князя тавад Димитрий Шервашидзе, живший в Келасури, близ Сухума, добился права получения в свою пользу пошлин с вывозимого из Келасури самшита. Если некоторые тавады и амиста брали [плату] с торговцев самшитом в своих селениях, то только за покровительство против разбойников и воров.
Последний владетельный князь Михаил Шервашидзе мало-помалу присоединил к своим владениям, вопреки обычному праву, знаменитый гензеицерский лес на берегу моря близ Очемчир. Сначала он заручился правом только охоты в этом лесу, затем, под видом охраны леса от браконьеров, поселил нескольких из своих анхае, а затем объявил лес своей собственностью и стал продавать из него дубы на сруб для выделки из них клепок; этот лес давал великолепный строевой материал. Наследники Михаила уже объявили этот лес своей полной собственностью. И к заслугам Сухумской сословно-поземельной комиссии относится доказанное ею нарушение этими наследниками одного из коренных обычных прав страны, [в результате чего] гензеицерский лес в 1871 году был причислен к общинным владениям. В 1873 году(6) князь Барятинский, бывший главнокомандующий, ходатайствовал в Петербурге перед государем о возвращении этого леса Шервашидзе. По получении Высочайшего повеления об этом главнокомандующий великий князь Михаил Николаевич, по докладу начальника Горского управления генерала Франкини о серьезном нарушении этим отводом Высочайше утвержденного обычного абхазского права, по представлении всеподданнейшего доклада, предписал Сухумской комиссии привести Высочайшее повеление в исполнение, но с тем чтобы были сохранены интересы водворившегося в этом лесу абхазского населения. Поэтому из территории в 6 тысяч десятин, на которую претендовали князья Шервашидзе, им было выделено только 2 тысячи десятин. Вообще, дворянство неоднократно пыталось экспроприировать находившиеся в общенародном владении земли и леса, между анхае и дворянами отношения иногда обострялись. Работы Сухумской сословно-поземельной комиссии навели известный порядок в землевладении; хотя амиста не всегда были довольны своими наделами, зато зависимые сословия были удовлетворены, по крайней мере временно.
Примечания
1 Сообщение о Бзыбской Абхазии было прочитано автором в годовом собрании членов отдела 14 апреля 1904 года.
2 Филиппсон Г. И. Воспоминания // Русский архив. М., 1884. С. 304.
3 Торнау Ф. Ф. // Русский вестник. 1861. С. 41.
4 Voyage autour du Caucase. Т. 1. С. 242.
5 По абхазскому преданию, род Шервашидзе (шиарасиа, по-абхазски) происходит из Шираза. Шервашидзе они стали называться будто бы в эпоху существования Абхазо-Имеретинского царства.
6 Воспоминания члена Сухумской сословно-поземельной комиссии Н. Дьячкова-Тарасова, сообщенные автору.
---------------------------------------------------
(Опубликовано: Дьячков-Тарасов А. Н. Бзыбская Абхазия // Известия Кавказского отдела Императорского Русского географического общества (ИКОИРГО). 1905. Т. 18. Вып. 1.)
(Печатается по изданию: Абхазия — страна души. Нальчик, 2011.В 2 т. Т. 2. С. 139-152.)
