ПОЛЕМИКА ВОКРУГ «ИСТОРИИ АБХАЗИИ»
В 1991 и 1993 гг., по инициативе и указанию В. Г. Ардзинба, было издано учебное пособие «История Абхазии», подготовленное сотрудниками Абхазского научно-исследовательского института им. Д. И. Гулиа. В этой книге, изданной под редакцией С. З. Лакоба, пересмотрены многие вопросы истории Абхазии, и в целом намного объективнее изложена история нашего народа, чем это имеет место в пособии 1986 г. издания. Значительные достоинства рассматриваемого пособия объясняются тем, что оно писалось перед войной, в конце 80-х гг. XX в., когда успехи абхазского национально-освободительного движения уже стали давать о себе знать. Поэтому давление тбилисского Главлита на абхазских ученых было несколько ослаблено. А главное, к тому же, Абхазским научно-исследовательским институтом тогда уже руководил В. Г. Ардзинба, который не находил никакого компромисса с грузинскими фальсификаторами. Тем не менее, и в этой книге еще остаются нерешенные вопросы <…>.
Эта книга для того времени оказалась незаменимым учебником по истории Абхазии, благодаря тому, что история древнего и средневекового периодов написаны Юрием Николаевичем Вороновым. Что касается истории Абхазии XIX и XX веков, изложенном в этом учебном пособии Станиславом Лакоба, то у нас нет особых замечаний…
См.: Папаскир А. Л. Очерки возрождения и реабилитации истории Абхазии. Сухум: Дом печати, 2019. С. 618–619.
Видный абхазский историк и политик новой волны С. З. Лакоба имеет значительные заслуги перед абхазской историографией. Он преимущественно занимается изучением истории Абхазии XIX и XX вв., уделяя особое внимание вопросам опровержения ряда современных грузинских фальсификаторов. Станислав Лакоба проявляет интерес и к истории абхазо-русских отношений, в частности, к проблеме решения абхазов принять подданство Российской империи в начале XIX столетия. Но этот аспект его исследования, как представляется, оказался менее удачным…
См.: Папаскир А. Л. Там же. С. 624–625.
***
СВЕРШИЛОСЬ!
«ИСТОРИЯ АБХАЗИИ»: от первобытно-общинного строя до наших дней»
В издательстве «Алашара» сегодня праздник. Это праздник и небольшого молодого коллектива фирмы «МЭЙБИ» АГУ, в рекордные сроки осуществившего набор и верстку первого тома «Истории Абхазии». И хотя ни издатели, ни авторы, скромно назвавшие свой капитальный труд (более 400 страниц) «учебным пособием», не проставили на его обложке гордую единицу, есть все основания полагать, что последним он не будет. «Авторский коллектив, – говорится в предисловии, – с благодарностью примет все дельные замечания и готов учесть их при следующем издании учебного пособия «Истории Абхазии».
Казалось, этот день не наступит никогда. Вспомните, какой вихрь ярости и негодования вызвало принятое в 1988 году решение о необходимости введения в учебные программы средних школ и вузов автономной республики предмета «История Абхазии». Какие нелепые, кощунственные доводы приводили наши оппоненты, как истово доказывали они абсурдность и «антинаучность» подобного решения. «Истории Абхазии не было и нет. Она лишь составная и неделимая часть истории Грузии».
Ну да пусть их: на всяк роток не накинешь платок. Настало время не бессмысленных споров, а осмысленных дел. И коллектив ученых Абхазского института языка, литературы и истории им. Д. Гулиа, которые «в течение последних 70 лет... были лишены возможности издать подобный труд, затрагивающий многие острые проблемы политических событий в Абхазии на разных этапах ее богатой истории», преподнесли нам, наконец, прекрасный долгожданный подарок.
Надо, очень надо поблагодарить поименно всех, принявших участие в работе над «Историей Абхазии». Однако лишь простое перечисление фамилий занимает в пособии полную страницу убористого курсива. Поэтому назовем лишь членов редакционной коллегии, возглавляемой кандидатом исторических наук С. Лакоба: доктора исторических наук Ю, Воронов и Б. Сагария, кандидаты исторических наук Т. Ачугба, О. Бгажба, В. Бутба, историки Р. Гожба, Р. Шамба. Рецензенты – кандидаты исторических наук Ю. Анчабадзе и С. Шамба.
«История» снабжена богатым иллюстрационным материалом – редкими рисунками, фотографиями, картами и др. документами.
Остается добавить, что «История Абхазии», изданная пятитысячным тиражом, в ближайшие дни поступит в продажу.
Доброй жизни тебе и добрых дел.
«Единение». Июль 1992 г. № 1 (022). С. 8.
***
ОТ ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН – ДО НАШИХ ДНЕЙ
Слово о новом учебнике истории Абхазии
По известным причинам история Абхазии до недавнего времени не была признана учебным предметом. В 1957 г. по инициативе ректора Сухумского госпединститута Г. Дзидзария была предпринята первая попытка чтения краткого спецкурса истории Абхазии на историко-филологическом факультете. Тогда этот курс не входил в учебный план и преподавался всего два учебных года. С созданием Абхазского госуниверситета история Абхазии становится самостоятельным вузовским предметом. По инициативе ректора АГУ 3. Анчабадзе создается кафедра, которую возглавил он сам. И с тех пор история Абхазии изучается в вузах республики.
В 1989 г. приказом министра образования Абхазии в 8–10-х классах был введен курс истории Абхазии. Хорошо помню энергичное участие директора АбНИИ В. Ардзинба в практическом осуществлении дела изучения истории Абхазии в школах, ибо, как известно, не всеми это воспринималось, а некоторыми даже оказывалось активное противодействие. С конца 1980-х годов история Абхазии является самостоятельным предметом для общеобразовательных и средних профессиональных учебных заведений Абхазии.
В начале 1980-х годов возникла острая практическая потребность в учебном пособии по истории Абхазии. В 1986 г. выходит первое вузовское учебное пособие «История Абхазии», составленное 3. Анчабадзе, Г. Дзидзария и А. Куправа. Издавалось пособие с большими трудностями. Некоторых раздражало даже само название. Естественно, книга была написана с учетом реалий того времени. Авторы считали ее первым пробным вариантом.
В 1991 г. вышла «История Абхазии» под редакцией С. Лакоба. Она содержала ряд принципиально новых оценок, затрагивала многие острые проблемы политической истории Абхазии, в том числе трагические события XIX–XX вв. Эта книга, став учебным пособием для студентов вузов и учащихся школ, до сих пор выполняет эту функцию.
И вот, наконец-то, создан специальный учебник для 10–11-х классов общеобразовательных учебных заведений «История Абхазии с древнейших времен до наших дней» (Сухум, 2006, 424 с.), изданный семитысячным тиражом. Учебник написан профессорами О. Бгажба и С. Лакоба. В основу его положено учебное пособие, изданное в 1991 г. В книге использованы выявленные за последние годы археологические материалы, архивные документы, письменные источники, которые позволили авторам поставить ряд новых тем, найти оригинальные подходы, объективнее рассмотреть многие исторические события в тесной взаимосвязи с соседними народами и древними цивилизациями.
Книга открывается вводной частью, где вкратце представлен длительный и сложный процесс происхождения абхазов, автохтонов своей страны – одного из древнейших народов мира. Говорится о связях предков абхазо-адыгских племен с хаттами (примерно 5 тыс. лет назад), о продвижении в Западно-Кавказский регион носителей абхазско-адыгского праязыка, о выделении из гениохского союза в первых веках нашей эры древнеабхазских племен – санигов, апсилов, абасгов, а в VI в. из апсилов – мисимиан, которые в I–VI вв. представляли собой раннеклассовые государственные образования («княжества» или «царства») – Санигию, Апсилию, Абасгию и Мисиминию (с VI в.). Они стали основой формирования Абасгского (Абхазского) княжества, а затем и Абхазского царства (VIII в.), чему способствовала консолидация древнеабхазских племен в единую абхазскую феодальную народность – общего предка как абхазов, так и абазин. И совершенно правильно включение в начале учебника краткого обзора о генезисе абхазского этноса.
В первом разделе – «Первобытно-общинный строй и раннеклассовые образования на территории Абхазии» – дана краткая, но обстоятельная археологическая периодизация первобытнообщинного строя на конкретном материале, богато представленном в различных районах Абхазии. Всемирно известная Яштухскоя стоянка, Холодный грот (Хупынипшахва), поселение Кистрик, Башкапсарские медные рудники, Дольменная культура, древнеабхазские приморские пункты солеварения, шедевры бронзовой железной металлургии и др.), раскрывается эволюция материальной и духовной культуры на территории Абхазии на протяжении тысячелетий. Интересные сведения даются о связях древних абхазов со скифами, о взаимовлиянии их культур.
Немало нового и уникального материала представлено в учебнике о греческой колонизации и античной Абхазии, о развитии городской жизни (Диоскуриада, Эшерское городище, Гиенос и др.) в ранненеантичный период, о взаимоотношениях древнеабхазского населения и греческих колонистов как на побережье, так и в глубинной части Абхазии. С рубежа нашей эры в Абхазии укрепились римляне, появляются известные крепости-города (Себастополис, Питиунт и др.). Себастополис становится важным звеном «Понтийского лимеса», а при византийском императоре Юстиниане I (527–565) «по красоте и величию превратился в самый замечательный город», в экономический, культурный и религиозный центр, что подтверждается материалами археологических раскопок последнего времени. Ряд абхазских крепостей (Трахея, Тцибила, Тцахар и др.) входили в Кавказский внутренний лимес. Яркой особенностью материальной культуры населения Абхазии этого периода являются самые ранние на территории бывшего СССР мечи, изготовленные техникой сварочного Дамаска (III–IV вв. н.э.).
История Апсилии, Абасгии, Санигии и Мисиминии освещается с достаточно полным использованием письменных источников, памятников материальной и духовной культуры, доступных современному исследователю. Это позволило конкретно и доступно для учащихся изложить основные моменты социально-экономической, политической, культурной и религиозной жизни абхазов, а также довольно сложные взаимоотношения с соседними народами, судьбоносные для абхазского этноса военные действия, связанные с соперничеством за влияние в этом стратегически и экономически важном регионе между Византийской империей и Персией. А разгром арабов в Анакопийской битве (737 г.) стал знаменательным событием в истории абхазов и избавил народы Северо-Западного Кавказа от разорительного нашествия. Авторы поставили такие интересные темы, как готы и абхазы, Абхазия и Великий шелковый путь, которые затрагивают малоизвестные страницы отечественной истории.
Раздел «Абхазия в эпоху феодализма» охватывает 12-вековую историю, богатую событиями, порой весьма противоречивыми, славными, героическими, трагическими, сложными и многосторонними отношениями со странами различных цивилизаций. Вся история феодальной эпохи изучается в 18 параграфах, представляющих самостоятельные классные уроки. Отдельно выделены крупные исторические этапы. Абхазское царство (VIII–X вв.) в период правления известного рода абхазских Леонидов расширилось на востоке до Сурамского хребта со столицей в г. Кутаиси. Абхазское царство становится влиятельной силой в Закавказском регионе и за его пределами. Этот период характеризуется значительным экономическим и культурным прогрессом и активной внешнеполитической деятельностью. Удачно раскрываются особенность феодализма, международное положение Абхазского царства, дана правильная оценка восточной политике абхазских царей, показаны связи с Хазарией, Аланией, Армянским царством и др.
В учебнике прослеживаются связи древних предков абхазов и грузин, их взаимоотношения в средневековье, особенно в период Абхазского царства в свете восточной политики абхазских царей, которая завершилась созданием «царства абхазов и картлийцев». Эта тема шире рассматривается при освещении истории Абхазии ХI–ХIII вв. На наш взгляд, авторам удалось объективно показать положение Абхазии и жизнь абхазов в этот период.
Нашествие монголов и внутренние причины привели к распаду «царства абхазов и картлийцев». Во второй половине XIII в. образовался ряд независимых царств и княжеств, в том числе абхазское княжество с резиденцией в Лыхны, затем вошедшее в новое политическое образование Сабедиано.
В XIII–XV вв. генуэзцы (итальянцы) на Черноморском побережье основали свои торговые поселения (фактории), центром же их деятельности становится Севастополис (Сан-Себастьян), где размещалась резиденция главы всех итальянских поселений на Кавказе. Тогда через черноморские порты в Западную Европу шли товары из Средней Азии, Северного Ирана, Китая, Индии, Кавказа. Предметом экспорта становятся и местное сырье, и товары – лес, руда, вино, лекарственные растения и др. Одним из важных источников дохода для местных феодалов и генуэзских торговцев был «живой товар». В учебнике говорится и о материальной культуре того времени, о влиянии итальянской архитектуры, о возрождении западнокавказских ответвлений Великого шелкового пути.
Освещая историю Абхазии XV–XVII вв., авторы раскрывают характер, ход и последствия длительной междоусобной войны абхазских и мегрельских феодалов, которая завершилась в 1680-х годах поражением Одишского княжества и восстановлением исторической границы Абхазии по р. Ингур. Представляют познавательный интерес сведения о родине древних абазин, об абазинах позднего средневековья, об «Обезах» русских летописей.
В учебнике довольно лаконично и конкретно показана история взаимоотношений Абхазского княжества и Турции (XV–XVIII вв.), отмечены мероприятия турок по утверждению своего господства в Абхазии, сказано о борьбе абхазского народа против турецкого влияния, о положении хозяйства, торговли, о религиозной ситуации и т.д.
Конец XVIII – начало XIX вв. – время правления Келешбея Чачба, сложный этап для Абхазского княжества, оказавшегося фактически в водовороте противоречий России и Турции. Келешбей, наделенный незаурядными организаторскими способностями, мужеством и решительностью, сумел подчинить себе феодальную знать, значительно укрепить военно-политическое положение княжества. Благодаря его твердой самостоятельной политике Абхазия освободилась от Османского присутствия и вступила в XIX в. независимым государством. Личности Келешбея и времени его правления в советской историографии давались противоречивые оценки. Из учебника учащиеся смогут почерпнуть довольно обстоятельную и объективную информацию о событиях и главных внешнеполитических силах, выступивших против независимости Абхазского княжества, правду о трагической гибели Келешбея, о борьбе за абхазский престол, о военном захвате Сухум-Кале (1810), о свержении Асланбея – законного владетеля Абхазии и его 20-летней борьбе за восстановление своей власти, о положении Абхазии при Сафарбее (1810–1821), когда центральная власть Абхазии совершенно ослабла, усилилась междоусобица, наступило смутное время.
История Абхазского княжества при Михаиле Чачба (1823–1864) насыщена, с одной стороны, разными военно-экспедиционными, стратегически-оборонительными и другими мероприятиями царизма, направленными на установление колониального режима в Абхазии, с другой стороны – активным противодействием народных масс завоевательным экспедициям в абхазские горные общества и другим действиям царской власти. В учебнике говорится о мощном восстании в 1840 г. на Черноморском побережье, начатом убыхами, шапсугами и садзами, которое перекинулось в Дал и Цабал, о военном союзе горцев (Аибга, Ахчипсоу, Псху, Дал, Цабал), о продолжительном повстанческом движении в Абхазии, о завершении русско-кавказской войны в мае 1864 г. на Красной поляне. Учащиеся смогут узнать о людях, которые принимали участие в этом противоборстве – политических и военных действиях, народных героях.
Абхазия XIX – начала XX столетия – один из наиболее исследованных периодов отечественной истории. Г. Дзидзария, А. Фадеев, С. Лакоба и другие посвятили монографические работы некоторым кардинальным проблемам (присоединение Абхазии к России, махаджирство, народное хозяйство и социальные отношения, Абхазское восстание 1866 г., формирование абхазской интеллигенции, декабристы в Абхазии и на Западном Кавказе, Абхазия в годы первой российской революции, очерки политической истории и др.), обстоятельно изучались и другие вопросы (участие абхазов в русско-турецких войнах (1853–56 гг., 1877–1878 гг.), упразднение Абхазского княжества и введение русского управления (1864), крестьянская реформа, колонизация Абхазии и др.). В учебнике аккумулированы исторические знания, накопленные нашей историографией, использованы дополнительные материалы, поставлены некоторые новые вопросы, в новом, переориентированном свете освещены отдельные ключевые вопросы, даны более объективные оценки деятельности видных государственных и политических деятелей, названы имена многих ранее неизвестных рядовых участников освободительного движения, сосланных на каторгу и т.д.
Раздел «Абхазия в новое время», охватывающий период от крестьянской реформы (1870) до установления советской власти, состоит из 18 параграфов-уроков, содержит богатую информацию. Учащиеся узнают, каковы особенности крестьянской реформы в Абхазии и что дала она крестьянам, как события русско-турецкой войны 1877 г. отразились на положении абхазского народа и что такое «виновный народ», о переселении других народов на освободившиеся в результате махаджирства земли и изменении этнодемографической ситуации во второй половине XIX – начале ХХ в.
Начало XX в. для Российской империи – это тяжелые годы трех революций, первой мировой и гражданской войн, которые принесли народам большие социальные и экономические потрясения, людские жертвы и бедствия. Авторы на убедительных фактах показали особенности революции 1905–1907 гг. в Абхазии, причины относительного «молчания» абхазов, переориентацию политики царизма в отношении абхазского народа от «кнута» к «прянику», начало возрождения абхазов в 10-е годы XX в.
В 11 параграфах освещается история Абхазии от Февральской революции до установления советской власти. Рассматриваются вопросы: Абхазия в союзе горцев, деятельность и судьба Первого, Второго и Третьего Абхазских Народных Советов, советская власть в Абхазии в 1918 г., восстановление абхазской государственности (11 мая 1918 г.), упраздненной в 1864 г., оккупация Абхазии (в июне 1918 г.) войсками меньшевистского правительства Грузинской Республики и последовавшие за ней карательные мероприятия, произвол и насилие, отношение европейских государств и российских генералов и политиков к борьбе абхазского народа за политическую самостоятельность и государственную независимость и др.
Последний раздел посвящен советской и постсоветской Абхазии. Дается краткий обзор истории советской эпохи, преимущественно государственно-политической истории. Дана правильная оценка абхазской советской государственности – ССР Абхазии (независимая – с марта 1921 г.), договорная (февраль 1922 – февраль 1931г.), которая под нажимом Сталина была преобразована в Абхазскую АССР в составе Грузинской ССР. Показано под каким ударом оказалась абхазская государственность после смерти Н. Лакоба (28 декабря 1936 г., Тбилиси). Начался трагичный период новейшей истории Абхазии: политические репрессии, приведшие к уничтожению политической и интеллектуальной элиты абхазского народа; политика грузинизации – перевод абхазской письменности на грузинскую графическую основу, обучение в школах на грузинском языке, массовые переименования абхазских топонимов, целенаправленная ассимиляторская переселенческая политика, выживание абхазских кадров из государственных и партийных органов и другие мероприятия по ущемлению развития абхазской культуры, науки и творческой мысли. Показана борьба по преодолению последствий культа личности Сталина в 1950-е – 1970-е годы, начало возрождения Абхазии.
В книге имеются параграфы: особенности социалистического строительства в республике, Абхазия в годы Великой Отечественной войны, культура Абхазии в советское время, история национально-освободительной борьбы абхазского народа за независимость в советский период, особенно активизировавшаяся в 1970-х – 1980-х годах, в частности, говорится о Письме 130-ти (1977), Лыхненском обращении и Декларации о суверенитете, возрождении союза горских народов, идеологической войне, предшествовавшей грузино-абхазской войне.
В последних двух параграфах – «Отечественная воина народа Абхазии 1992–1993 годов» и «Абхазия – суверенное государство» – вкратце говорится о внезапно навязанной Абхазии войне, основных этапах боевых действий на Западном и Восточном фронтах, сентябрьском победоносном наступлении, трагических последствиях войны. Учащиеся могут получить сведения о послевоенной обстановке в Абхазии, о том, как внешнеполитические процессы оказывают влияние на строительство Абхазского государства, о Конституции Абхазии и политической системе государственного устройства Республики Абхазия, биографическую справку об ученом Ардзинба Владиславе Григорьевиче, который возглавлял Абхазию накануне и в годы Отечественной войны, был председателем Государственного комитета обороны, а после войны дважды избирался Президентом Республики Абхазия.
Учебник завершается краткими выводами, где дан обзор истории Абхазии с древнейших времен до наших дней. Отмечено, что в октябре 1999 г. референдум принял Акт о государственной независимости Абхазии, впервые после войны на основе альтернативных выборов 3 октября 2004 г., и 12 января 2005 г. Президентом Абхазии избран С. Багапш.
К учебнику прилагаются исторические даты Абхазии, исторические карты, составленные Ю. Вороновым. Оставляет хорошее впечатление методический аппарат, подготовленный И. Куакуаскир.
Учебник написан с учетом нынешних реалий абхазской действительности. Его научное содержание соответствует современному уровню абхазоведения. Изложен доступным для учащихся языком, будет способствовать привитию молодежи любви к своей Родине.
Одним из недостатков учебника является непропорциональность отдельных частей при освещении истории советской эпохи. Сжато представлена современная Абхазия. Имеются отдельные неточности, которые легко устранимы при переиздании.
Перед авторами была поставлена сложная задача – изложить всю историю Абхазии в одном учебнике. Было бы целесообразно иметь для общеобразовательных школ, по крайней мере, три книги: книгу рассказов по истории Абхазии для младших классов и два учебника для других классов. В таком случае учебник для 10–11-х классов будет продолжением истории предыдущих эпох, а не повторением той истории, которую учащиеся уже проходили. Такое построение учебной программы и школьных учебников даст возможность учащимся глубже сосредоточиться на освоении каждой эпохи отечественной истории.
А. КУПРАВА, профессор, доктор исторических наук
«Республика Абхазия». 2006. 18–19 ноября. № 131.
***
Письмо в редакцию
Учителя истории не согласны с Алексеем Папаскир
В газете «Единая Абхазия» № 15 от 2 ноября 2010 г. опубликована статья А. Папаскир «Школьный учебник или первый блин комом», которую редакция газеты с нескрываемой радостью опубликовала на первой странице газеты на чёрном фоне. Очевидно, считая эту заказную статью своеобразными похоронами учебника. Ошибка вышла. И очень серьезная. Не вступая в дискуссию о содержании учебника и достоверности изложенных фактов и событий, на которые достойно ответили авторы учебника, считаем необходимым высказать нижеследующее.
Интересно, где был А. Папаскир раньше? Ведь учебник по истории Абхазии для 10–11 кл. (авторы – академик, доктор исторических наук О.Бгажба, профессор, кандидат исторических наук С.Лакоба) издан в 2006 г. Поздновато решил отреагировать. Вернее, когда заказали, тогда и отреагировал. Где был автор статьи много лет, когда мы, учителя, до издания этого учебника преподавали историю Абхазии, используя разные исторические источники, личные конспекты, а ученики на каждом уроке долго записывали наши лекции, чтобы по ним готовиться к урокам. При этом, естественно, большая часть времени уходила на конспектирование. И мы очень признательны авторам учебника и нынешнему руководству министерства образования И. Вардания, благодаря которым мы и ученики, наконец, получили возможность работать нормально.
А. Папаскир, обвиняя в некомпетентности и неграмотности всех и вся, следовало бы знать, что издание учебника не есть результат личных симпатий и желаний министра образования и работников учебного книгоиздания. Хотя доктор исторических наук Алексей Папаскир утверждает, что ученая степень не есть компетентность.
До издания каждый учебник проходит длительную процедуру рецензирования, обсуждения. Соответствующие экспертные группы, созданные в министерстве образования, рассматривают предлагаемые варианты, затем учебники возвращаются на доработку. В состав экспертных групп, наряду с учеными входят и опытные учителя. После этого над ним работают редакторы, корректоры.
Отрицательное мнение одного из рецензентов, Л. Евменовой, ставшее основанием для статьи А. Папаскир, не может и не должно быть решающим. Тем более, что оно и не было представлено официально.
Большинство из нас работает учителями истории много лет. Мы в достаточной мере изучили труды известных историков, на которых обрушился Папаскир. Их труды хорошо известны не только историкам и широкой общественности Абхазии, но и в широких кругах разных стран. И уж простите за откровенность, до недавнего времени мы знали А. Папаскир как ученого-филолога, кем он и являлся.
Некорректные, недостойные выпады автора статьи по отношению к известным историкам и министру образования расцениваем как оскорбительные и провокационные. И, наконец, мы, как и все жители Республики Абхазия, с уважением и благодарностью относимся к России и россиянам. Только в этом мы и солидарны с А. Папаскир.
Преподаватели истории в школах Республики Абхазия. 27 подписей.
***
В поисках истины?
Алексей Папаскири, 2004 г. «Республика Абхазия»:
«Прав был В. Ленин в том, что существовала Россия передовых людей и Россия царского самодержавия. Л. Толстой в повести «Хаджи Мурат» писал о Николае I, покорявшем Кавказ: «Сколько он ни давил людей, они опять выплывали…». Проф. Б. Бурсов по этому поводу заметил: «С громадной художественной силой обрисован в повести Николай I как деспот, лживый и бездушный, как палач декабристов и душитель свободолюбивых горцев».
Алексей Папаскири, 2010 г. «Единая Абхазия»:
«Те, кто сегодня по поводу и без повода повторяет о геноциде абхазов, устроенном русскими в XIX веке, должны знать, что Россия - многонациональная страна в силу того, что она значительно щадила аборигенов при расширении своих границ».
Алексей Папаскири, 2004 г. «Республика Абхазия»:
«В результате Кавказской войны горцы, в том числе и сотни тысяч абхазов, были изгнаны и стали беженцами, хотя идеологи царизма, чтобы скрыть следы этого преступления, называли их махаджирами…».
Алексей Папаскири, 2010 г. «Единая Абхазия»:
«Но есть страны в Европе, а так же и Америка, которые отнеслись к автохтонам своих стран гораздо хуже…».
Газ.: Нужная. 2010. 7 декабря. № 47. С. 3.
***
Станислав Лакоба. Затулинизм
Абхазию можно «поздравить». У нее появился политический цензор – 1-й заместитель председателя Комитета по делам СНГ Госдумы РФ Константин Затулин. В перерывах между теннисным турниром «Большая шляпа» в Гагре, он наезжает в Сухум в окружении местных сановников и в сопровождении своего «десанта» – политологов, философов, публицистов. Приезжает на территорию санатория Московского военного округа в Сухуме и устраивает здесь конференции, круглые столы, а точнее, «разборки» сомнительного свойства, на которых назидательно разъясняет заблудшим абхазским историкам и всему обществу, как следует правильно освещать историю XIX столетия, а то ведь она получается у нас какая-то мрачная. Но войны, восстания, ссылки, исход абхазского народа никак не назовешь светлыми страницами нашей истории. Кое-кто вообще договорился до того, что абхазы, оказывается, сами ушли, добровольно оставили родину. Пусть это будет на совести тех, кто зависит от политической конъюнктуры сегодняшнего дня.
Очевидно, что мы сталкиваемся с попыткой переписать историю Абхазии. Переписать «по Затулину»? Кто-то в этом смысле решил наступить на грузинские грабли? Самоуверенность депутата напомнила бывшего секретаря ЦК КП Грузии Енукидзе, который вот так же приезжал к нам в 80-х гг. XX в. и требовал «правильного» освещения истории.
Но сегодня отнять историю у народа – это не приобрести у нашего правительства железную дорогу, ИнгурГЭС или аэропорт. Слишком свободным показался кому-то абхазский народ и его, видимо, решили надломить, обуздать, выбив из-под него основу – его историю.
На протяжении десятилетий и даже столетий, история Абхазии, многие ее неудобные, острые углы замалчивались. Впервые они стали освещаться более 20 лет назад. Так, в 1988 г. в Сухуме вышла моя книга историко-культурных очерков о русских писателях, режиссерах, художниках, которые жили и творили в Абхазии в 10–30-е гг. XX века. Сегодня она стала библиографической редкостью. В ней рассказывалось о старом, многонациональном Сухуме, его блестящей интеллигенции, о взаимовлияние русской и абхазской культур. Тогда эта книга подверглась нападкам со стороны тбилисских националистов. В принципе, полемика с грузинскими историками, вернее сказать, настоящая историографическая война, продолжается и по сей день. Как и г-н Затулин, они выдергивают из контекста отдельные темы, абзацы, нюансы и по-своему их интерпретируют. Ну, ладно, с Грузией, там все понятно. Однако теперь наступают новые времена. Начинают бить с другой стороны, в спину, путая историю с политикой, политизируя проблемы Абхазии. И вот уже историкам приходится отбиваться от тех, кто привык навешивать антироссийские ярлыки на неугодных авторов, явно выполняя чей-то политический заказ.
Прямо скажу, что мне не хотелось ввязываться в новые дрязги по совершенно абсурдным обвинениям, не имеющим к науке и полемике никакого отношения. Тем более, что после моей отставки в августе 2009 г. с поста секретаря Совета безопасности Абхазии, я хранил полное молчание. К сожалению, обстоятельства вынуждают меня ответить депутату, который с маниакальной настойчивостью провоцирует ситуацию в соседней, но дружественной России, стране. Удивляет и его бесцеремонность как политика, когда он вмешивается во внутренние дела другого государства. Происходит это при молчаливом попустительстве «наших» бонз, которые уронили себя до уровня лакеев, «шестерок» и имеют все шансы превратиться во «временщиков». Опасность заключается в том, что подобными кавалерийскими наскоками можно действительно навести «тень на плетень». Высказывания г-на Затулина («стратега» по делам СНГ) могут лишь спровоцировать негативное отношение к России.
Мой московский оппонент называет учебное пособие «История Абхазии» (Сухум, 2006, 2007) вредным, т.к. «книга сплошь состоит из сомнительных утверждений автора». Он пытается оспорить совершенно очевидные вещи – Асланбей воспринимался в начале XIX в. как народный герой, борец за независимость, о нем слагали песни. Если бы г-н Затулин внимательно прочитал мою работу, то он заметил бы в ней те точные характеристики очевидцев, русских военных и администраторов, которые давались Сафарбею как слабой, трусливой личности, жившей в соседней Мегрелии, а не в Абхазии, не обладавшей никаким влиянием на народ. Достаточно ознакомиться с документами «Актов Кавказской археографической комиссии» (1866–1904), а не иронизировать по поводу социологических опросов. Чтобы вступать в научный спор, необходимо знание материала, документов, различных источников, которыми г-н Затулин не обладает.
По сути, смысл заявлений депутата сводится к тому, что историкам Абхазии запрещают высказывать свое мнение по событиям 200-летней давности! Как говорится, дожили.
Это ложь, что в «Истории Абхазии» все процессы показаны как «мрачный период русского засилья». В книге этого нет, но в ней показана реальная картина того времени, основанная на документах. Подробно о благотворном влиянии России говорится в III и IV разделах. Это и переориентация политики царизма с 90-х гг. XIX в., развитие городской жизни, культуры, науки, просвещения. Участие «абхазской сотни» в 1-й мировой войне, особенности советского строительства, участие в Великой Отечественной войне (1941–1945) и др. Всего этого г-н Затулин почему-то не заметил.
«Лакоба свою интерпретацию истории Абхазии сделал истиной в последней инстанции», – заявляет г-н Затулин.
Ничего подобного никогда не было. До издания работы она два года проходила апробацию в Абхазском институте гуманитарных исследований имени Д. Гулиа АН Абхазии и впервые была напечатана в Абхазии в 1998 году. После этого ее издавали в России, Англии, США, Японии на русском и английском языках. Интересно, много ли работ проходят такую апробацию? За прошедшие 12 лет моя научная версия получила академическое признание, в том числе и российское, и до сих пор не подвергалась сомнению.
Еще раз хочу подчеркнуть: в Абхазии нет антироссийских настроений. Однако обществу, особенно в последнее время, как только стало известно о значительной денежной помощи из России, буквально вдалбливается эта мысль. Кто-то усиленно старается из друзей вылепить образ врага. Интересно, с какой целью?
Лица некоторых чиновников при этом загадочно сияют. Один сухумец недавно мне выдал: «Всё ведь на самом деле очень просто. Только те, кто принимает участие в «распиле» московских денег считаются своими, пророссийскими…».
Шутка, но похоже и на правду. Шуткой и закончу. Стихами Велимира Хлебникова:
Всюду тени те,
Меня тянете!
Только помните -
Здесь пути не те,
Здесь потонете!
P. S.: 23 октября в Интернете появилось еще одно интервью К. Затулина, в котором содержатся новые подробности. Так, например, он совершенно запутался, когда упоминает докладную записку («письмо») абхазского дворянства от 23 марта 1870 года на имя кн. Святополк-Мирского. Во-первых, в учебном пособии его вообще нет, а во-вторых, якобы, оценка Затулина – это мой подход, опубликованный впервые 20 лет назад и упомянутый в моей полемике с грузинскими историками (Лакоба С. Ответ историкам из Тбилиси. Сухум. 2001. С. 9–15).
С последним владетелем Абхазии Михаилом вообще получилась каша. В каком восстании принимал участие владетель будучи генерал-лейтенантом, а, главное, генерал-адъютантом императора России? Наоборот, его смерть в Воронеже послужила одной из главных причин Лыхненского восстания 1866 года, о чем сообщается не столько в английской печати того времени, сколько в российских документах расследования этого народного возмущения (Документы по истории Грузии (1862–1917). Т. 1. Ч. 1. Тбилиси, 1954).
Далее Затулин вообще блестяще заявляет: «…Лакоба нас с кем-то путает: голову в России отрубить могли, а вот травить бывших владык – это из репертуара других элит, в другие эпохи». Кого нас? Он что, имеет отношение к царской администрации 19 века? Или намекает на татарские времена? Эх, Константин Федорович, плохо Вы читали историю России. А ведь там есть такие же кровавые страницы, как и в любой другой истории – Англии, например, или Абхазии…
Газ.: Нужная. 2010. 26 октября. № 41. С. 2.
***
Станислав Лакоба. История без политики, или политики без истории?
Не стреляйте в прошлое из пистолета, ибо будущее выстрелит в вас из пушки<.
Расул Гамзатов
Когда мне сказали, что против школьного учебника «История Абхазии» (Сухум, 2006) выступил Папаскири, то для меня это не стало неожиданностью. Но оказалось, что речь идет не о грузинском историке Зурабе Папаскири, а о его однофамильце Алексее Папаскир, живущем в Абхазии. Однако, при всей своей ненависти к абхазам и Абхазии, даже Зураб Папаскири не предлагал «изъять этот учебник из всех школ Абхазии». Договорился до этого наш абхазский Папаскир! Подобная практика имела место в 40–50-х гг. XX в., когда известным представителям абхазской интеллигенции «деятели» вроде Михаила Делба предлагали отказаться от своих книг…
«Заметки» А. Папаскира появились в печати вслед за высказываниями депутата К. Затулина и некоторых других российских публицистов. При этом они как-то запамятовали, что в современной России преподают отечественную историю по десяткам школьных учебников, но их почему-то волнует… история Абхазии.
В нашем первом учебнике для школ (написан в соавторстве с академиком О. Бгажба), который так долго ждали в Абхазии, А. Папаскир узрел даже угрозу национальной безопасности. Что же его не устраивает? То же, что и Затулина – моя концепция присоединения Абхазии к России в XIX веке, основанная на фактах и документах того времени. Видимо, они забыли, что на дворе другой век и другое тысячелетие.
Сам А. Папаскир отмечает, что его упрекнут в политизации истории, а ведь это так и есть. Учебник вышел пять лет назад, почему же он раньше молчал? Почему не отвечал по этой теме в научных изданиях, журналах, сборниках по абхазоведению? Кто заказал ему эти «заметки», которые почему-то опубликованы в партийной газете «Единая Абхазия» (2 ноября 2010, № 15), известной в народе как газета партии власти местных чиновников? Абхазия ли финансирует это издание?
Сегодня некоторым не нравится история Абхазии, завтра не понравятся учебники по абхазскому языку или литературе, скажут, плохо написаны, потом заявят, что абхазский язык слишком сложен и труден…
Интересно, а во всем этом дальнозоркий А.Папаскир не усматривает угрозу национальной безопасности нашей страны, Абхазии?
Не люблю распространяться на эту тему, но считаю нужным напомнить кое-кому, что в довоенное, военное и послевоенное время мне неоднократно приходилось отстаивать интересы многонациональной Абхазии как по вопросам истории, так и политики, в том числе внешней. Высшие посты в государстве занимал не в спокойное, а в самое сложное время (был первым заместителем Председателя Верховного Совета РА в 1993–94 гг., первым вице-спикером парламента в 1994–96 гг., секретарем Совета безопасности в 2005–2009 гг.), отстаивая нашу государственность, независимость, защищая национальную безопасность не только Абхазии, но и России. К сожалению, о позиции А. Папаскира в этот драматический период нашей современной истории мне ничего неизвестно.
Но вот сейчас он предлагает пользоваться другими учебными пособиями по истории. Должен сообщить, что наиболее известным является коллективное пособие по истории Абхазии (издано во времена В.Г. Ардзинба в 1991 и 1993 гг.), главным редактором которого и соавтором является тот же зловредный Лакоба С.З. Этим пособием школьники и студенты пользуются почти 20 лет.
Во вводной части к «заметкам» А. Папаскира сказано, что учебник по истории Абхазии «вызвал негодование как в России, так и в научных кругах Абхазии». Откуда это известно? Из сообщений тбилисского радио? До сих пор негодование он вызывал и вызывает у грузинских историков, для которых история Абхазии начинается не то в XVII, не то в ХVIII веке. Что касается России, то Затулина и иже с ним не надо путать с целой страной, а таких как А. Папаскир и ему подобных – со всей Абхазией.
Алексей Папаскир не только исторические факты, но даже недавние события передергивает. Он пишет, что конференцию на территории санатория МВО в начале этого года в связи с 200-летием присоединения Абхазии к России якобы проводили авторы учебника. На самом деле я был в качестве гостя, приглашенного, а организаторами и участниками были члены команды Ю.Лужкова – представители Московской мэрии и все тот же К.Затулин.
Вообще, если следовать логике Папаскира (абхазского), нужно отказаться от всего того, что омрачало 200 лет назад российско-абхазские отношения. Тогда возникают вопросы: если было все так замечательно, почему после присоединения происходили войны, восстания, откуда взялось «махаджирство» или «виновное население»? От всего этого он, фактически, предлагает отказаться. Отказаться от нашей истории, т.е. фальсифицировать ее в угоду сиюминутным политическим интересам? Принимать в этом участие я, например, не собираюсь. Это удел других. Не нравится учебник, напишите лучше. Кто мешает? Почему Папаскир, например, не написал его за столько лет?
Только в тяжелое, но в свободное время наших последних лет (1991–2006) в Абхазии впервые вышла история без цензуры в Тбилиси или в Москве. В ней нашли отражение многие сложные проблемы, острые темы общественно-политического характера. Возможно, это вообще последние свободные издания нашей истории, которой по прошествии лет будут гордиться, а не дрожать от страха.
P. S.: Недавно вышел третий том из неопубликованного наследия (Сухум, 2006) выдающегося абхазского историка Георгия Алексеевича Дзидзария. В нем помещена большая статья «Завоевание Абхазии царской Россией», в которой подробно освещаются события XIX столетия. Вот, в частности, что в ней скащано: «…Аслан не раз ставил власть Сафар-бея перед лицом опасности, а после него и власть его преемников в течение более трех десятков лет. Не будь русской помощи, Сафар-бею не пришлось бы и 9 дней быть владетелем, не только в течение 9-ти лет» (С. 33).
К сведению Папаскира и других: Г.А. Дзидзария пишет о «царской России».
Газ.: Нужная. 2010. 9 ноября. № 43. С. 3.
***
Олег Бгажба. Без пристрастия и предвзятой враждебности
В газете «Единая Абхазия» (№ 15 за 2 ноября 2010 г.) напечатана статья Алексея Папаскир «Школьный учебник, или первый блин комом». Она посвящена нашему со Станиславом Лакоба учебнику «История Абхазии» для X–XI классов. Автор статьи, считающий себя почитателем музы истории Клио, к сожалению, подзабыл одну из трех заповедей Цицерона Марка Туллия, обращенную к историкам: «писать без пристрастия и предвзятой враждебности». Потому его статья получилась провокационной, злословной и плюс ко всему голословной. Уже само название статьи вызывает удивление. Возникает вопрос: каким комом должен стать первый блин через пять лет после выпечки? Создается впечатление; что автор статьи и редактор газеты являются плохими поварами. Не совсем понятно, какая такая сила сподвигла Алексея Папаскир «перейти Рубикон» здравомыслия. Он обвиняет нас, авторов учебника, в некомпетентности. Между тем, мы голосовали на специализированном Учетном совете, Председателем которого я являюсь и по сей день, за то, чтобы А. Папаскир, будучи по профессии литературоведом (кандидат филологических наук), стал сразу доктором исторических наук. Как сейчас выяснилось, мы своей помощью вместе с АНА оказали историческому абхазоведению медвежью услугу.
Получается парадокс: некомпетентные люди признали А. Папаскир компетентным. В результате, почувствовав себя мэтром от истории, он совершил наукоподную выходку. Впрочем, к этому ему не привыкать, он всегда старается преподать себя носителем истины в последней инстанции. Но, что бы не написал Алексей Папаскир, жизнь показала, что наш учебник состоялся: пятый год по нему занимаются в школах Абхазии, используют при поступлении в вузы и никаких особых нареканий от учителей и лекторов, школьников и студентов не слышно. Учебник вызвал «негодование» прежде всего в Грузии, а не «в России и научных кругах Абхазии», как написано в газете «Единая Абхазия». Непонятно, что побудило Алексея Папаскир выступать на страницах газеты партии власти, обращаться к власти с предложением «об изъятии учебника», естественно, говоря при этом, что учебник имеет «немало достоинств». Неужто типовой заданный «сигнал» советских времен? Вообще, такие решения должны опираться на факты, а факты говорят об обратном. Но, наверное, тем хуже для фактов: Алексей Папаскир просто навешивает ярлыки.
Между тем, книга С. Лакоба «Аслан-бей», концепция которой вызывает, мягко говоря, аллергию у некоторых московских политологов и у А. Папаскир (причем, у него вызвал спустя минимум 10 лет), проходила апробацию в АбИГИ три раза (в отделе истории, на расширенном заседании Ученого совета, на итоговой научной сессии института). Неудивительно, что эта концепция вошла в наш учебник. А написанная мной часть «Истории Абхазии» (с древнейших времен до XIX в.) была опубликована в нескольких номерах научно-педагогического журнала Министерства образования РА «Школа и жизнь» на русском языке за год до издания учебника. Непонятно, где тогда был наш, мягко говоря, недоброжелательный оппонент. В его статье также не сказано, что положительную рецензию на наш учебник давали историк по образованию, замдиректора института педагогики И. Кокоскир, не соавтор нашей книги, а методист, академик АНА А. Куправа и др. Относительно приводимой в статье реплики о «немалых замечаниях в мой адрес», с которыми я согласился, «но в итоге ничего учтено не было», и в основном, речь шла о том, что в описании древнейшей и древней истории Абхазии много археологии. Но как мне, простите, прикажите писать о периоде, о котором нет письменных исторических источников, а есть только вещественные, т.е. археологические? Не по древнегреческому же мифу об аргонавтах?
О болезненной реакции некоторых московских политологов и «дующего с ними в одну дуду» А. Папаскир по поводу принятия Абхазского княжества покровительство России, то об этом я уже писал в сконцентрированном виде в статье «Некоторые проблемы изучения отечественной истории» (см. газету «Республика Абхазия», № 125 от 4–5 ноября 2010 г.), символично вышедшая почти в тот же день, что и статья Алексея Папаскир.
В конце статьи А. Папаскир анонсирует свои будущие выступления на страницах газеты «Единая Абхазия». Поживем – увидим, до чего он дойдет в своих «Разысканиях по историй Абхазии...». Незамедлительная реакция ему гарантирована.
Резюмируя сказанное, хочу отметить, что подобные Алексею Папаскир статьи не улучшают российско-абхазские отношения, за что он ратует, а, наоборот, осложняют и вполне могут завести в тупик. Категорически неправомерно и ненаучно ради современных политических взаимоотношений изменять реальную историю, переписывая прошлое в угоду конъюнктуре.
P. S.: Закончив писать реплику, обратил внимание на одну фактологическую странность в статье А. Папаскир. Чтобы не быть голословным, процитирую: «Тем более, что в работе последней конференции (имеется в виду, «событие» 27 сентября 2010 г. в сухумском «Атриум-Виктория», во главе с директором института СНГ К. Затулиным) абхазским историкам не удалось принять участие, из-за того, что они не были приглашены вовремя». Во-первых, автор публикации в «Единой Абхазии» мог легко узнать у абхазских историков, почему они отказались присутствовать на этом «высоком собрании» – отнюдь не по причине позднего приглашения. Далее, просто удивительно, что участвовавших в этой конференции С. М. Шамба, И. Ш. Агрба и Б. С. Кобахия, автор статьи не считает абхазскими историками, несмотря на их ученые степени, образование и публикации. И вообще, непонятно: к кому относит себя доктор исторических наук, кандидат филологических наук А. Л. Папаскир, также там присутствовавший.
Газ.: Нужная. 2010. 9 ноября. № 43. С. 2.
***
Виталий Шария. В Абхазии разгораются страсти вокруг школьного учебника истории
B текущем месяце газетные страсти вокруг школьного учебника «История Абхазии» разгорелись уже между абхазскими учеными
СУХУМИ – 11 ноября 2010. После того, как депутат Госдумы Российской Федерации Константин Федорович Затулин и абхазский историк и политик Станислав Зосимович Лакоба остро поспорили в апреле на научной конференции в Сухуме, а в октябре полемика их выплеснулась в СМИ (российское интернет-издание «Материк» и абхазская газета «Нужная»), в текущем месяце газетные страсти вокруг школьного учебника «История Абхазии» разгорелись уже в местной прессе, между абхазскими учеными.
2 ноября в номере «Единой Абхазии» – органа одноименной правящей партии – всю первую и часть второй полосы заняла статья доктора исторических наук Алексея Папаскира «Школьный учебник, или Первый блин комом». Причем по прочтении ее выясняется, что это только, так сказать, вступительное слово, а конкретный критический разбор тех или иных положений учебника, написанного Станиславом Лакоба и Олегом Бгажба, еще предстоит «в следующих номерах газеты «Единая Абхазия». Если учесть, что она выходит раз в две недели, читательский интерес к этой обычно не очень раскупаемой газете до конца года, наверное, обеспечен. В то же время, пожалуй, любой человек, достаточно внимательно следящий за абхазской прессой, не сомневался, что в ближайшем же номере «Нужной» последует ответ от авторов учебника. Так и вышло. Во вчерашнем ее номере вся вторая полоса отведена под отклики: Станислава Лакоба, который озаглавил свою публикацию «История без политики, или Политики без истории», и Олега Бгажба – «Без пристрастия и предвзятой враждебности». Последний, в частности, пишет об анонсированных в «Единой Абхазии» будущих выступлениях Папаскира: «Незамедлительная реакция ему гарантирована».
Надо сказать, что эта полемика между абхазскими историками возникла не вдруг и не на ровном месте. Начнем с того, что в советское время в средних школах Абхазской АССР вообще не было такого предмета, как история Абхазии. Существовали только вузовские учебные пособия. В 1991 году под общей редакцией Станислава Лакоба вышло учебное пособие «История Абхазии» большого коллектива авторов, писавших разные его главы. И только в 2006 был издан учебник под тем же названием для 10 и 11 классов средней школы, подготовленный С. Лакоба и О. Бгажба. Именно по нему сегодня учатся в школах республики.
Разумеется, учебник этот не идеальный. У меня, кстати, тоже есть к нему некоторые претензии. Например, включенная в него хронологическая подборка «Исторические даты Абхазии», подготовленная третьим автором, содержит немало спорных и неточных, в том числе и стилистически не очень грамотных, формулировок. У других читателей в Абхазии тоже были свои замечания, прозвучавшие в местной прессе сразу после выхода книги.
Но невольно обращаешь внимание на политизированность большинства «наездов» на учебник. В свое время мне довелось прочесть в Интернете целую серию откликов на него грузинских историков. Не отрицаю правомерности и даже полезности научной дискуссии по отдельным спорным моментам. Но в то же время все было слишком предсказуемо и просто скучно: ведь если многие события нашей совместной истории в абхазском обществе трактуют как «усиление грузинской экспансии», или, наоборот, «отпор грузинской экспансии, успех национально-освободительного движения», то в грузинском те же самые события воспринимаются с противоположным знаком: или как «возвращение Абхазии в лоно матери-Грузии», или как «попытку оторвать Абхазию от Грузии». И когда я читал, с каким напором некоторые грузинские авторы набрасывались на Лакоба и Бгажба за то, что они придерживаются абхазской концепции, так и хотелось воскликнуть: «Господа, а как вообще у вас с ориентацией в пространстве? Вы и впрямь рассчитывали, что в Абхазии, вышедшей из кровопролитной войны и с 1993 года де-факто независимой, где ВСЕ историки придерживаются абхазской трактовки событий, нашлись бы вдруг взирающие на эти события с грузинской позиции, тоскующие о выходе Абхазии из состава Грузии, и именно им было бы поручено написать школьный учебник истории?»
А спустя несколько лет политизированные упреки в адрес авторов учебника зазвучали уже из России. Дело, прежде всего, в том, что в конце 90-х годов Станислав Лакоба обнародовал свою версию убийства в 1808 году владетельного князя Абхазии Келешбея Чачба, которая затем была изложена и в учебнике истории. До этого и в российской дореволюционной, и в советской исторической науке безраздельно господствовала версия, согласно которой за этим преступлением стоял протурецки настроенный сын Келешбея Асланбей. Станислав Лакоба, опираясь на документы эпохи, доказывает, что обвинение то было в политических целях сфальсифицировано царскими чиновниками. Можно соглашаться здесь с историком или не соглашаться (как некоторые, знаю, представители абхазской интеллигенции старшего поколения). Есть загадки истории, такие, например, как гибель в Угличе царевича Дмитрия, которые, скорее всего, никогда уже не будут раскрыты. Но только агрессивным невежеством некоторых российских авторов, совершенно не знающих С. Лакоба, никогда с ним даже не говоривших, можно объяснить прозвучавшие с их стороны в российских СМИ в его адрес обвинения в… антироссийских настроениях. Это и есть самая настоящая, махровая политизация. Интересно, а чтобы улучшить российско-германские или российско-монгольские отношения, стоит ли сегодня в России смягчать описание преступлений нацизма или жестокостей армии Батыя?
Любопытный парадокс: возникает ощущение, что абхазские историки советских времен могли гораздо свободнее, не опасаясь недовольства московских коллег, описывать в негативном свете российскую политику в Абхазии в XIX веке, приведшую к трагедии махаджирства. Знаете, почему? Это попадало в общую идеологическую струю, когда все – и Лыхненское восстание 1866 года, и произвол российских чиновников, и многое другое – можно было изобразить исключительно в русле классовой борьбы и списать на «преступления царского режима».
Что касается Алексея Папаскира, то этот немолодой уже автор, литературовед и историк, известен в послевоенной Абхазии как ниспровергатель в прессе авторитетов. В середине 90-х нашумела его полемика в газете «Республика Абхазия» со старейшим преподавателем Абхазского госуниверситета литературоведом Маргаритой Глебовной Ладария, начавшаяся с его критической статьи в ее адрес. Ныне же во вступительной статье в «Единой Абхазии» он солидаризуется с теми критиками учебника истории Абхазии, которые считают, что тот «учит детей, мягко говоря, недоброжелательно относиться к России». И выступает радикальнее всех остальных – предлагает срочно изъять этот учебник их всех школ Абхазии «на полгода, максимум на год», и вернуть его туда уже в переделанном виде.
https://www.ekhokavkaza.com/a/2216431.html
***
Станислав Лакоба. Второй блин, и опять комом… (по поводу новых заметок в «Единой Абхазии»)
О лукавстве
Когда читаешь опусы Алексея Папаскир о событиях ХIХ в., то задаешь себе вопрос: откуда столько лукавства? Ведь он не может не знать о методах царского правительства и генералов в Кавказской войне, о демографической катастрофе, постигшей убыхов, абхазов, адыгов на Северо-Западном Кавказе. Наслышан он, судя по всему, и о проблеме махаджирства. Знает и то, что бурные военно-политические события того времени именовались русскими императорами, политиками, военными, дипломатами, наконец, историками – «покорением Кавказа», а не штампом зрелых советских времен – «добровольное присоединение». В связи с этим удивляет позиция автора заметок. «Поэтому, - пишет он, - мягко говоря, некорректно крупным планом высвечивать недостатки России…». России, политику которой в самодержавный период отличало, оказывается, «сравнительно гуманное отношение» к малочисленным этносам. А как быть с убыхами, например, другими народами? Что значит «сравнительно гуманное»? Такого понятия в природе не существует: есть гуманное отношение или негуманное. Вот и получается, что наш автор сам выдает себя на уровне подсознания.
А вот еще один политизированный ляпсус Алексея Папаскир, где он сам говорит о «геноциде абхазов» (в моих работах нет такой терминологии) и заявляет, что царская Россия «значительно щадила аборигенов при расширении своих границ». Что ж, это уже интересно. Так «значительно щадила», что ¾ абхазов в ХIХ в. стали вынужденными переселенцами (махаджирами), а оставшиеся в течение 30 лет были «виновным» народом (до 1907 года).
В этом плане следует напомнить о рескрипте императора Николая I на имя главнокомандующего на Кавказе графа И. Ф. Паскевича, в котором говорилось об «усмирении навсегда горских народов или истреблении непокорных» (Щербатов. Генерал-фельдмаршал граф Паскевич. Т. II. СПб. 1891. С. 230).
Очень впечатляет после таких царских распоряжений А. Папаскир, когда он начинает философствовать о том, что есть страны в Европе, да и в Америке, которые «отнеслись к автохтонам своих стран гораздо хуже», стерли их с лица земли и «на их кладбище построили свои государства». Далее наш автор приходит к сногсшибательному выводу. Оказывается: «Россия далеко не самая худшая страна» и «все познается в сравнении». Кто бы сомневался.
Но вот как отзывается о царской политике на Кавказе и, в частности, в Абхазии не заезжий иностранец, а участник Отечественной войны 1812 г., начальник Черноморской береговой линии генерал Н.Н. Раевский. В 1841 г. возмущенно писал: «Наши действия на Кавказе напоминают все бедствия первоначального завоевания Америки испанцами» (АКАК. Т. 9. С. 505).
Раевский подчеркивал, что царские военачальники мстили целым племенам, уничтожали и стирали с лица земли аулы и посевы. В администрации царили произвол, злоупотребления, беспорядки, мздоимство. Генерал особо отмечал (к сведению А.Папаскир), что кавказские начальники «более похожи на турецких пашей, чем на русских чиновников» (Г.А. Дзидзария. Махаджирство…).
Раевский выступал за развитие мирных, торговых, экономических отношений с Кавказом, критиковал «пагубные военные действия». Ставил вопрос о развитии в Абхазии торгового земледелия, рыбного промысла, технических культур, первым заявил о каменноугольном месторождении. В 1840 г. основал Сухумский военно-ботанический сад, который до сих пор украшает Абхазию.
Однако его прогрессивные взгляды шли вразрез с политикой властей. В 1841 г. он написал резкое письмо военному министру и покинул Кавказ. Близкими Раевскому по своим взглядам были, например, генерал Д.А. Милютин (будущий военный министр, провел военную реформу 60–70-х гг. в России), контр-адмирал Л.М. Серебряков и др. Так, в 1840–41 гг. Д. Милютин предлагал изменить военную тактику и политику в отношении горцев и представил специальную записку «О средствах и системе утверждения русского владычества на Кавказе». Он предлагал: «Чтобы горцы терпеливо несли иго русского владычества, одно необходимо условие то, чтобы они были убеждены в неприкосновенности их религии, обычаев и образе жизни… Мы должны всеми силами стараться согласовать наше владычество с интересами самих горцев как материальными, так и нравственными… Не в таком духе действовали мы до сих пор на Кавказе». (Г.А. Дзидзария).
Таким образом, получается, что А. Папаскир не согласен с мнением этих прогрессивных деятелей. По всей вероятности, ему ближе по духу «проконсул» Кавказа генерал А.П. Ермолов («первый закон есть сила»), генералы Н.Н. Муравьев, М.С. Воронцов, Н.И. Евдокимов, Г.Х. Засс и многие другие, повинные в жестокостях против абхазо-адыгов.
Автор заметок забыл и о том, что Кавказ и Абхазия в частности столкнулись тогда с крепостнической Россией (до 1861), а следовательно, и крепостнической армией. Крепостное право, как известно, одна из форм рабства.
Как же могла царская Россия искоренить «рабство»? Почему ее солдаты и матросы постоянно бежали в горы, к врагу? Не от своего ли рабства? Они бежали туда, где веками жили демократические вольные общества. Так, в 1844 г. офицер Генштаба В.И. Мочульский сообщал, что солдаты уходят в горы и «постоянно находят приют у неприятелей», что их «принимают с радостью», дают «пищу, одежду, помещение», а по прошествии времени «горцы дают им жен и земли» и «они вступают во все права коренных жителей» (Г.А. Дзидзария). В Абхазии, например, не было крепостного права, и это обстоятельство привлекало многих русских солдат, о чем сообщают Р. де Скасси, Ф.Ф. Торнау и др. В 1837 г. в Цебельде во время военной экспедиции было обнаружено 129 русских солдат и матросов, которые имели «семейства и оседлость» и вместе с абхазами сражались за свободу своего горского общества. Когда же их «освободили» свои и повели в русский лагерь, то они бежали... (АКАК. Т. 8. С. 459, 461). Всего в Абхазии насчитывалось до трех тысяч таких беглецов.
Царская администрация с самого начала допустила массу ошибок и в связи с этим никак не могла окончательно утвердиться в Абхазии. Весьма показательны слова генерала Г.И. Филипсона, который 13 мая 1858 г. в письме Д.А. Милютину сообщал: «Одним словом, мы занимаем Абхазию, но не владеем ею».
Спустя несколько месяцев, 12 августа 1858 г. начальник войск в Абхазии генерал М.Т. Лорис-Меликов писал кутаисскому генерал-губернатору Г.Р. Эристову (Эристави): «Мы заняли Сухум в 1810 году. С того времени прошло уже полстолетия, и надо сознаться, что влияние наше в Абхазии нисколько не увеличилось, что, действительно, как выразился ген.-л. Филипсон, мы не владеем, а только занимаем ее». (АКАК. Т. 12).
Об истории «Истории Абхазии»
Значительную часть второй серии своих заметок А. Папаскир посвятил противоречиям, которые содержатся в учебном пособии «История Абхазии» (Сухум.1991; Гудаута.1993) и школьном учебнике «История Абхазии» (Сухум. 2006) по проблеме присоединения Абхазии к России в ХIХ веке. Надо обратить внимание на хронологические рамки между этими изданиями. Прошло 15 лет, т.е. довольно большой срок для нашего бурного времени. В этот период мною были исследованы новые документы, изучены архивные материалы и редкие издания, в частности, полное собрание «Актов Кавказской археографической комиссии». До грузино-абхазской войны (1992–93) лишь в Абхазском институте было несколько этих раритетных томов, а работа велась мною уже после войны в С.-Петербурге в хранилище бывшей Императорской библиотеки. Должен сказать, что до войны проблемой присоединения Абхазии к России я вплотную не занимался и, как и все историки в Абхазии, опирался на известные труды Г.А. Дзидзария, что и нашло свое отражение в издании 1991 года. Этот момент упоминает и сам А. Папаскир, и казалось бы, здесь все ясно – это была общепринятая точка зрения.
Однако прошло время, и в процессе работы я обратил внимание на целый ряд несоответствий, нестыковок. В результате у меня выработался свой взгляд на события нач. ХIХ века. Была предложена другая, отличная от общепризнанной, концепция. С 1997–98 гг. неоднократно публиковалась, выходила отдельной книжкой «Асланбей» (Сухум. 1999) и была издана в Sapporo (2004) на русском языке. После всех этих апробаций, по инициативе министерства образования в соавторстве с археологом, профессором Олегом Бгажба нами был издан школьный учебник «История Абхазии» (Сухум. 2006).
И если сейчас возникли вопросы, почему их не было раньше? Что стряслось после признания Абхазии?
Работа над учебным пособием «История Абхазии» (1991) была начата мною как главным редактором в 1990 г. по поручению директора Абхазского института В.Г. Ардзинба. Среди соавторов этого капитального издания были многие видные ученые-абхазоведы. В тяжелейших общественно-политических условиях в канун распада СССР и грузино-абхазской войны, в кратчайшие сроки книга была подготовлена и вышла в свет. Это было первое свободное издание нашей очень непростой истории, которого не коснулась ни грузинская, ни советская цензура. Интересно, что в Тбилиси ей был посвящен целый том специальных «Разысканий», нашу историю там до сих пор ругают, но никак не могут оспорить ее концепцию.
Автору заметок, наверное, неведомо как ученому, что история, как и любая другая наука, находится в постоянном развитии. Без новых исследований, теорий, концепций, без свежего взгляда на события, без творческого подхода у научных исследований не может быть будущего, а значит, и достойной учебной литературы.
Вновь хочу подчеркнуть, что мой взгляд на события 1810 г. изложен в приведенных выше изданиях и в школьном учебнике, а концепция Г.А. Дзидзария легла в основу учебного пособия (1991; 1993.), о чем хорошо известно А. Папаскир.
Нисколько не сомневаюсь в том, что пройдет время, и в Абхазии появятся новые книги и учебники по истории, в которых, возможно, будет иная трактовка событий прошлого – оригинальная и захватывающая в творческом плане.
«Аслан! Я верю небылице…»
Обстановка в Абхазии в начале ХIХ в. и вокруг нее была очень сложная, и полно осветить ее на страницах газеты просто невозможно. Вместе с тем, хотя бы в тезисной форме, я постараюсь коснуться ряда моментов.
С начала ХIХ в. в русской и советской историографии утвердилось мнение о том, будто Абхазский владетель Келешбей Шервашидзе (Чачба) стремился в Россию, а его старший сын Асланбей в связи с таким стремлением организовал заговор и, якобы, убил отца.
Благодаря подобной книжной, литературной пропаганде, созвучной официальной имперской доктрине, в течение двух столетий внедрялся тезис об «отцеубийце» Асланбее и «благородном» его брате Сефербее (по отцу), в то время как в памяти народной Асланбей жил самостоятельной, совершенно иной жизнью народного героя, законного владетеля, боровшегося за свободу и независимость Абхазии, а не за интересы султанской Турции, что нашло отражение и в абхазском фольклоре. Помимо фольклорных записей об этом свидетельствует поэт и археолог В.И. Стражев (1879–1950). Хорошо знавший Абхазию, внимательно изучавший исторические источники, он еще в 1923 г. поставил под сомнение причастность Асланбея к убийству Келешбея. В стихотворении «Асланбей» есть удивительно проницательные строчки:
…Аслан! Я верю небылице:
Отцовской кровью плачет твой кинжал!
В небольшой справке к этому стихотворению Виктор Стражев пишет об Асланбее: «Его бурная жизнь прошла в упорной и жесткой борьбе с братом (от другой жены Келеш-бея) Сефербеем и племянниками Дмитрием и Михаилом, последующими владетелями Абхазии… Аслан воплотил в себе образ героя – борца за независимость и таким остался в памяти своего народа».
Первое известие об убийстве Келешбея (2 мая 1808) было получено царским генералом Рыкгофом именно от Сефербея. На основании этого донесения граф Гудович 19 мая 1808 г. обратился с подробным донесением к Александру I. Затем 8 июня владетельница Мегрелии Нина Дадиани обращается из Зугдиди с письмом к графу Гудовичу. Именно в этих документах изложена официальная версия происшедшего в Абхазии. Эта точка зрения, которую поддерживает и А. Папаскир, без критического анализа источников перекочевала в труды русских и советских историков. В них приводятся в основном «нужные» документы. Однако никто из исследователей не упоминает письма самого Асланбея Рыкгофу, в которых он сообщает о своей невиновности и что в убийстве его отца замешаны посторонние люди (АКАК. Т. 3. С. 205). А 21 июня 1808 г. встревоженный Сефербей в письме Рыкгофу и сам упоминает эти обращения Асланбея, призывая генерала не верить ему.
Интересно, что ни в 1808, ни в 1809 г. Асланбей не был настроен протурецки. Будучи проабхазским владетелем, он обращался к русским властям о «намерении предать себя подданству государю с крепостью (Сухум – Ред.) им обладаемою». Это становится известно из рапорта ген. Д. Орбелиани главнокомандующему в Грузии А. Тормасову от 7 июня 1809 года. Однако царские власти больше прислушивались к правительнице Мегрелии Нине Дадиани и отклонили эти предложения в пользу кандидатуры Сефербея. Даже ген. А.П. Ермолов в своих «Записках» признавал Асланбея владетелем Абхазии («некогда также владетель Абхазии»).
В политическом и военно-стратегическом плане Россия в этом регионе делала основную ставку на Мегрелию (присоединилась к России в 1803), а конкретно на Нину, которая в 1804 г. отравила своего слабовольного мужа Григория Дадиани (см.: АКАК; Н. Дубровин) и пользовалась огромным доверием царской администрации. Она безусловно лоббировала своего зятя Сефербея (женат на сестре Григория Тамаре Дадиани) и была главным проводником российских интересов в Абхазии. Цицианов о ней сказал просто: «великая интриганка», а известный русский историк Н. Дубровин эту 27-летнюю вдову назвал «женщиной отважною, хитрою и самолюбивою».
Естественно, Нина не могла влиять на Абхазию при Келешбее или Асланбее, но Россию вполне устраивал ее зять – слабохарактерный Сефербей. Между прочим, историк А.В. Фадеев в 1931 г. отметил: «Возможно, что и убийство Келешбея было организовано Дадианом». На это важное обстоятельство следует обратить внимание. Ведь ситуацию с семейством Дзяпш-ипа против Келешбея могли разыграть любые силы, в том числе и мегрельские владетели. Однако источники умалчивают, что лежало в основе этого убийства, кто его заказал и кто привел в исполнение. Существуют только домыслы.
На самом деле Асланбей (мать Дзяпш-ипа) был в ближайшем родстве с этой фамилией, но те эксцессы, которые случались у Келешбея с Дзяпш-ипа (заговоры, убийства) не поколебали к нему доверия отца. Более того, известно, что однажды сам Асланбей спас Келешбея, убив одного из Дзяпш-ипа, покушавшегося на владетеля. Разговоры о якобы недоверии отца к Асланбею и любви к Сефербею скорее всего были сфабрикованы позднее царскими властями да и самой Ниной Дадиани.
Такую версию подтверждают и документы. Сразу после убийства Келешбея 8 июня 1808 г. Нина обращается к Александру I: «И так, самодержавнейший Государь, ныне время удобное принять Сефер-бека под Ваш покров, ибо он есть член (нашего дома) и сосед наш» (АКАК. Т. 3. С. 201). В этот день в ее дом в Зугдиди явился Сефербей, который дал в доме Дадиани присягу на верность России и просил помощи и содействия российских войск в борьбе с законным владетелем Асланбеем.
В начале августа 1808 г. при поддержке Рыкгофа объединенные силы правительницы Мегрелии подошли к Сухуму, но Асланбей организовал яростный отпор. Сефербей вновь бежал в Мегрелию, откуда 12 августа 1808 г. под диктовку Нины Дадиани отправил составленные на грузинском языке священником И. Иоселиани «просительные пункты» Александру I о принятии Абхазии в подданство России.
На основе этих «просительных пунктов» Александр I признал в своей грамоте от 17 февраля 1810 г. Сефербея (по крещению «Георгия») «наследственным князем абхазского владения». Однако в этот период Сефербей безвыездно жил в русской Мегрелии, не имея никакого влияния на Абхазию, которой уже около двух лет управлял законный владетель Асланбей.
В это время авторитет Асланбея был очень высок. Он пользовался огромной поддержкой народа, высших слоев общества и многочисленного потомства Келешбея (на его стороне были все его сводные братья от Гасанбея до якобы раненого им Баталбея; Асланбея активно поддерживала и последняя жена Келешбея – Ребия-ханум Маршан), чего, в силу менталитета абхазов, никак не могло быть, если бы Асланбей на самом деле убил своего отца. Подобное трудно представить даже в наше время.
Женатый на садзской (джигетской) княжне Геч (Гечба), Асланбей пользовался большим почетом в западноабхазском обществе Садзен, а также среди убыхов и адыгов.
В день убийства Келешбея Сефербей не был в Сухум-Кале, и потому не мог быть очевидцем случившегося. Однако первые сведения русское военное командование получило именно от Сефербея, который обвинил в гибели Келешбея Асланбея. Странно и другое. В тот роковой день Келешбей собрал своих самых доверенных людей и обсуждал с ними важные вопросы. Почему же среди них не оказалось Сефербея? Может быть, ему-то, как человеку Н. Дадиани, и не доверял уже Келешбей? Можно предположить, что Сефербей в заказном порядке опорочил Асланбея, который никак не был связан с мегрельским домом, а, напротив, поддерживал самые тесные родственные отношения с непокорными горцами Северо-Западного Кавказа. Такой будущий владетель был явно не в интересах царского командования и Н. Дадиани.
Только очернив, оклеветав Асланбея можно было найти формальный повод к его отлучению от престолонаследия. Между тем, обращаясь к Александру I, даже граф Гудович в своем первом сообщении об убийстве Келешбея, ссылаясь на непростые взаимоотношения отца с сыном, вынужден признать, что накануне гибели Келешбея Асланбей сумел вернуть к себе расположение отца, или дословно: «успел приобрести его доверенность» (АКАК. Т. 3. С. 198–200).
Что касается Сефербея, то он не мог претендовать на престол в силу абхазского права, т.к. был рожден от неравного брака с крестьянкой (по фамилии Лейба). Вместе с тем, в силу того же права, он считался законным сыном Келешбея, но без права на наследование.
Нужно отметить, что хитроумный Келешбей играл свою игру – абхазскую. Он намеревался с помощью России (его обращения 1803 и 1806 г.) избавиться от турецкого протектората, что и произошло 25 июля 1806 г. после неудачного похода султанского флота к Сухуму. В 1807 г. Келешбей фактически обрел независимость. «Почти год управлял он независимой Абхазией, – отмечал Г.А. Дзидзария в 1940 г., – и заметно охладел к России, вследствие чего царские генералы даже заподозрили его в измене». По этому поводу высказался и историк И.Г. Антелава: «Келеш-бек не решался, колебался вступить в российское подданство, боясь потерять свою независимость».
В разразившейся русско-турецкой войне 1806–1812 гг. царизм пытался использовать влияние Келешбея в своих интересах, тем более, что русские сомневались в его искренности: в июне 1806 г. один из столичных сановников призывал «удостовериться, сколь чистосердечна преданность Келеш-бека к России» (АКАК. Т. 3. С. 190). Такой случай скоро представился, в 1807 г. 60-летнему владетелю предложили отбить у турок крепость Поти, но он уклонился от действий. В рапорте от 8 июня 1807 г. давний враг владетеля и сторонник Н. Дадиани ген. Рыкгоф отмечал: «Келеш-бек только наружно оказывает Русским его дружбу» (АКАК. Т. 3. С. 197–198). С подачи того же Рыкгофа командующий войсками на Кавказе граф Гудович обратился к Келешбею (14 июля 1807) с резкими обвинениями: «Не помогали нашим войскам против Турок, а ещё падает на вас сомнение, что вы под рукою воспособляете (помогаете – Ред.) Туркам» (Там же).
Интересно, что сразу после убийства Келешбея тон Гудовича резко меняется, и он уже 20 мая 1808 г. сообщает министру иностранных дел Румянцеву о «смерти преданного России Абхазского владельца Келеш-бея» (Там же. С. 199–200). Это было верхом цинизма и политического лицемерия.
Вот как обстояло дело, уважаемый А. Папаскир. Независимая Абхазия не нужна была тогда ни России, ни Турции, ни тем более мегрельским владетелям. В этом смысле Келешбей и Асланбей были единомышленниками, соратниками в деле свободной, независимой Абхазии, т.е. настоящими абхазскими лидерами, в отличие от Сефербея, этой марионетки Н. Дадиани и царской администрации, который, перейдя из мусульманства в христианство (по крещению «Георгий»), окончательно потерял всякое влияние в народе (некогда христианская страна с ХVI в. становится мусульманской), не говоря уже о притязаниях на абхазский престол.
Не случайно в очерке «Утверждение наше в Абхазии» (Кавказский сборник. Т. 13. Тифлис. 1889) особо отмечается: «Сефер-бей, как рожденный от неравного брака, хотя и не имел права, по обычаям страны, наследовать своему отцу; но, поддерживаемый нашим правительством, вступил однако во владение Абхазиею. Для обеспечения же его прав и удержания во владетельном сане, русские в 1810 году взяли с боя Сухум… С тех пор фиктивное наше владение Абхазиею было сопряжено с большими затруднениями…» (С. 127).
Власть Сефербея была очень слабой, он жил в основном в Сухумской крепости под охраной 1 тыс. русских солдат, часто выезжая в Мегрелию. После взятия 10 июля 1810 г. русским десантом Сухума реальная власть оказалась в руках начальника крепости капитана Агаркова, который осуждал Сефербея за малодушие и бездеятельность.
При новом владетеле-узурпаторе (1810–1821) все держалось на штыках военных. В этот период Асланбей, прижатый к стенке, обложенный царскими войсками, вынужден был опереться на Турцию и в течение 20 лет поднимал народные восстания.
Нельзя не отметить, что обстоятельства тогда сложились таким образом, что приход России в регион был неизбежным. Поэтому после краткого периода независимости Абхазского княжества (1807–1810) наступил следующий этап.
В это время борьба (с 1810) между Сефербеем и Асланбеем была прежде всего борьбой двух влияний: русского и турецкого, а взятие Сухум-Кале (июль 1810) являлось победой не Сефербея над Асланбеем, а победой России над Турцией в борьбе за Абхазию.
К сведению А. Папаскир, который вслед за известным депутатом Госдумы РФ сомневается в популярности Асланбея и пытается обелить Сефербея, ссылаясь на то, что тогда «никто не проводил социологических исследований» (очень остроумно!), хочу обратить его внимание не на сомнительное донесение 1824 г. (в самый разгар очередного восстания), а на документальные характеристики Сефербея-Георгия, данные ему при жизни царскими администраторами. Даже к концу своего мучительного правления он никак не мог «завоевать» свой народ. В апреле 1818 г. он обращается с письмом (на грузинском) к ген. Курнатовскому, жалуясь, что народ Абхазии не признает его и не повинуется ему. Георгий пребывал в истеричном состоянии: «Прошу дать мне из владения Дадиани войско и также 300 конных имеретинцев, коих я присоединяя к своим верноподданным, под предводительством моим, заставлю оный дикий народ (абхазов – Ред.) раскаиваться в своем поступке» (АКАК. Т. 6. Ч. 1. С. 644).
Тогда же ген. Курнатовский докладывал, что Георгий известил его о «явном ему неповиновении своего народа». Главная причина этого, докладывал Курнатовский ген. Сталю, состояла в том, что «настоящий владелец утвержден в сем звании без дальнейшего исследования о преданности к нему Абхазцев, – народа горского, вольного и воинственного…» (9 мая 1818).
Это было убийственное заключение о времени правления Георгия, умершего 7 апреля 1821 года. Незадолго до его смерти 5 февраля 1820 г. ген. Курнатовский делился своими впечатлениями с ген. Вельяминовым. Георгий прибыл в Имеретию и заявил Курнатовскому о «своей непоколебимой преданности Российскому Престолу». По этому поводу генерал ехидно, но справедливо заметил: «Впрочем, ни измена его дальнейшего вреда, ни верность значительной пользы не могут нам принести за крайним его в принадлежащем ему владении бессилием» (АКАК. Т. 6. Ч. 1. С. 575).
После смерти Георгия в Абхазии снова вспыхнули «беспокойства и возмущения». Многие князья и народ желали видеть владетелем Асланбея или его брата Гасанбея (мать Маршан). Но заменявший в это время Ермолова генерал Вельяминов, пошел на поводу у владетеля Мегрелии Левана Дадиани (в малолетстве до 1805 г. находился в заложниках у Келешбея), объявив правительницей Абхазии вдову Г. Шервашидзе княгиню Тамару Дадиани (тётка Левана), которая ненавидела абхазов. Чтобы обезопасить Тамару, ген. Вельяминов отдал приказ пригласить в Сухумскую крепость Гасанбея, где на него неожиданно напали солдаты, заколов штыками нескольких цебельдинских князей. Гасанбей был арестован и выслан в Сибирь (1821–1828). Абхазы взбунтовались и отказались признавать Тамару правительницей Абхазии.
Таким образом, очевидно, что царская администрация пыталась продолжить традицию управления Абхазией через посредничество мегрельских владетелей, что было неприемлемо для абхазов.
Ермолов сообщал 29 мая 1821 г. министру иностранных дел графу Нессельроде, что братья Гасанбея – Баталбей, Ростомбей, Таирбей «явно восстают» против Тамары Дадиани. Таирбей был направлен в Стамбул за помощью для взятия Сухум-Кале и с просьбой возвести в «звание владетеля Абхазии Аслан-бея» (АКАК. Т. 6. Ч. 1. С. 656).
Летом 1821 г. Асланбей вернулся на родину, «овладел всею Абхазиею» и обложил Сухум-кале. Страну накрыли перманентные восстания против наследников Георгия (Сефербея) – Дмитрия (1821–1822) и Михаила Шервашидзе (1823–1864).
Как отмечалось выше, царское командование неоднократно ставило вопрос о легитимности власти не только Сефербея (Георгия), но и его сына Михаила. По прошествии времени, Главком Кавказским корпусом граф Паскевич в 1829 г. (Кавказский сборник. Т. 13. Тифлис. 1889. С. 123–124) отмечал, что Михаил Шервашидзе «не есть настоящий наследник сего достоинства» и считал, что гораздо больше прав («по праву первородства») у его дядей. А его дядя был не только упомянутый фельдмаршалом Гасанбей, но и… Асланбей!
Теперь о любимом занятии А.Папаскир – домысливать, политизировать и предъявлять «обвинение». Хорошо, что не 37-й. Опять обращаю внимание на то, что меня интересовала только история, внутриполитическая ситуация нач. ХIХ в., расстановка сил, борьба за власть. Это не имеет никакого отношения к сегодняшнему дню, а тем более не угрожает российско-турецким отношениям, которые в последнее время очень динамично развиваются. Нет у меня в учебнике и таких понятий как «реакционная» Россия или «прогрессивная» Турция. Это ваши слова, и не надо их приписывать другим, приклеивать ярлыки.
Газ.: «Нужная», № 46, 30.11.2010.
***
Собрать бы книги все, да сжечь!
Дискуссия по поводу учебника «История Абхазии» авторов Лакоба и Бгажба давно перестала быть научным спором. Опубликованная в газете «Единая Абхазия» критическая статья в трех частях то ли историка, то ли филолога Алексея Папаскир повлекла за собой ответные публикации. В четверг к спору историков подключилась ученая молодежь – студенты-историки, филологи, молодые преподаватели истории, журналисты и аспиранты. Инициатором встречи в Центре им. Даура Зантария стала организация «Время молодежи», созданная более трех лет [назад] в рамках Госкомитета по делам молодежи и спорту. На счету у инициативной молодежи, существующей на собственном энтузиазме и при периодической помощи спонсоров, по словам председателя организации Станислава Осыкина, – «участие в мероприятиях, тренингах, проведение общественных акций».
По словам организаторов, Лакоба и Бгажба были приглашены на встречу с молодыми специалистами, но не посчитали нужным прийти. Академик Шота Аристаа, покинул встречу до ее начала, объяснив, что не считает корректным присутствовать на обсуждении без участия второй стороны.
Однако отсутствие авторов учебника не смутило организаторов. «Мы сделали, что смогли, – объяснил молодой лидер Осыкин, – а тема, поднятая Алексеем Папаскир, очень актуальна для историков. Задача встречи – не политические дискуссии и не обсуждение российско-абхазских отношений, а чисто профессиональная дискуссия специалистов, для которых учебник – предмет профессионального интереса и рабочий инструмент».
Однако не коснуться межгосударственных отношений не получилось. Это и понятно, когда предметом спора становится историческое освещение этих самых отношений, причем в одном из самых сложных для наших стран периоде – в конце 19 – начале 20 вв. Главная претензия Папаскир: не стоит в школьном учебнике освещать спорные моменты, не получившие однозначной оценки историков, а мнение отдельных ученых публиковать в научных статьях «для внутреннего пользования». «Зачем, например, писать в учебнике, что когда-то первого президента «попросили» уйти с поста? Спорить об этом надо, но не стоит об этом говорить детям», – считает Папаскир. Что должно войти в учебник, а что остаться достоянием специалистов, а также проблемы непростой истории Абхазии должно решать научное сообщество. Отвечая на вопросы будущих специалистов, Папаскир пояснил, почему отреагировал на учебник, изданный много лет назад, только сейчас: во-первых, он рассчитывал, что отрицательная рецензия минобразования даст свои результаты и меры будут приняты, во-вторых, несколько научных конференций в течение этих лет также должны были повлиять на издание этого учебного пособия. А публикация в партийном органе не несет в себе никакого политического оттенка - издание приняло материалы к публикации, а работы историка Папаскир публикуются и в других газетах республики. В то же время, по мнению Папаскир, политический оттенок присутствует в редакции Станислава Лакоба, который, с одной стороны, следует устаревшим знаниям советской, в том числе грузинской, историографии, а с другой стороны акцентирует внимание читателя на негативной роли России в судьбе Абхазии. Но больше всего Папаскир беспокоит то, что ошибки, обнаруженные им в работах Лакоба-Бгажба, войдут в академический 3-х томник истории Абхазии, подготавливаемый к печати в АбИГИ.
Молодые ученые за «круглым столом» разделились во мнении, что делать с учебником. Практикующие учителя говорили о трудностях, с которыми они сталкиваются, объясняя материал; студенты-историки – об отличающемся подходе авторов к различным периодам истории Абхазии. Но самую радикальную точку зрения высказал журналист газеты «Единая Абхазия» Дмитрий Габелия. Он считает, что учебник надо изъять из школьного обращения и отправить на доработку. Иначе, по его мнению, пока существует такой учебник, новый, лучший, не появится. Механизм изъятия не сложно продумать, поддержал его Станислав Осыкин, главное, принять принципиальное решение.
Однако никто из присутствующих – в силу незначительного педагогического или, наоборот, хорошего идеологического опыта, не разделили труд ученых-историков и труд методистов-педагогов, в обязанности которых, собственно, и входит работа по превращению исторического материала в удобный для усвоения школьниками. В пылу полемики никто не задумался о том, что дело историков, используя профессиональные методы и знания, – найти и донести до современников исторический факт таким, каким он имел место быть. И больше ничего.
Эти молодые люди, видимо, плохо усвоили в свое время уроки истории, в которой уже однажды были прецеденты изъятия «неправильных» книг и даже их переработки… в огромных кострах на мощеных площадях Берлина. Там тоже считали, что детям и взрослым не надо читать Ремарка, Хемингуэя, Лондона, и приняли принципиальное решение. Чем это все закончилось для этой страны и всего мира - хорошо известно даже не историкам.
Наблюдаешь за всей этой историей со стороны, и бросает то в жар – от желания «изъять», то в холод – от убеждения «не надо детям об этом знать»… Что тогда надо знать детям? Чему учить их или чему они научатся тогда сами? И кто покажет, где заканчиваются дети и начинаются граждане? Те самые, которые покинули родину в конце 19 века и «попросили» уйти в отставку главу государства в конце 20-го? Те самые, которые в 1992 уехали в Москву, и те самые, которые приехали тогда же в Абхазию? Какую историю будут творить те, для которых события 1989 года – уже история, и узнать о ней они смогут только из учебника? Из какого учебника? Порадовало одно: среди тех двух десятков молодых людей, пришедших на «научный диспут», не было ни одного равнодушного, а тех, кто искренне, почти по-детски, не понимал, почему исторические события надо «оттенять» и подгонять под сегодняшние реалии, было гораздо больше.
Зоя Чача
Газ.: Нужная. 2010. 21 декабря. № 49. С. 2.
***
С искренним недоумением
Представляем вниманию читателей полную версию авторского текста письма Александра Юрьевича Скакова по актуальным вопросам научной жизни Республики Абхазиия, вызвавшего значительный резонанс среди общественности и в научных кругах этой страны. Сокращённый текст письма был опубликован в газете "Республика Абхазия"
С искренним недоумением и, не скрою, с некоторой брезгливостью прочел в «Нужной газете» за 16 июня 2016 г. статью историка из Абхазского государственного университета Алексея Папаскира «Абхазам нужна подлинная история своего народа». Амбиции автора статьи очень велики, вполне очевидна его обида на абхазских чиновников и правительство Республики, вручающих ордена, титулы академиков и государственные премии не ему, а другим ученым, по его мнению, менее заслуженным и патриотичным. Местами, особенно там, где речь заходит об основном объекте нападок А. Папаскир академике Олеге Бгажба, статья принимает характер откровенного доноса, напоминающего о незабвенных временах Лаврентия Павловича Берия и его присных. О.Х. Бгажба, оказывается, «слабый организатор», он «не полностью освободился от влияния грузинских фальсификаторов», его гражданскую позицию «трудно назвать безупречной», да и вообще, уровень у нее, как удалось измерить А. Папаскир, «невысокий». А в конце статьи автор проговаривается, откровенно признавая цель её написания: «уговаривать уже своих абхазских чиновников оградить наших детей от подобных же фальсификаций, выходящих из-под пера теперь уже некоторых своих титулованных историков». То есть ставка делается на административный ресурс, на цензуру, на затыкание рта инакомыслящим, а определять, что именно является фальсификацией, видимо, будет сам Алексей Папаскир.
Вполне очевидно, что О.Х. Бгажба, археолог и историк, ученый с мировым именем, глубоко антипатичен Алексею Папаскир, не соответствует его представлениям о настоящем ученом и подлинном патриоте. Что еще не нравится господину Папаскир и что он хочет изменить? Следующая и не менее важная мишень для его обличений - Абхазский институт гуманитарных исследований (АбИГИ), который он с явной иронией называет «Центром абхазоведения». В чем суть претензий? АбИГИ, как считает Папаскир, «не справляется со своими обязанностями», целенаправленно проваливает важные задачи, имея своей целью исключительно «увековечить старые бесславные работы» своих сотрудников. Не завершена и не опубликована многотомная «История Абхазии», не подготовлен к изданию сборник, направленный на опровержение пресловутых грузинских «Разысканий по истории Абхазии/Грузия» (1999 г.).
При этом Институт не хочет «переходить на грантовую систему, чтобы, принимая заказы, зарабатывать деньги». Представляя Российскую Федерацию, где грантовая система функционирует уже давно, могу сказать только одно: и правильно делает АбИГИ, что не хочет на нее переходить. Гранты, по сути, раздаются чиновниками, а уверены ли мы, что чиновники лучше, чем ученые, знают, что нужно для Абхазии и для развития науки в Абхазии? Гранты, в первую очередь, пойдут на пиар-акции, имеющие быструю отдачу, а не на многолетние и фундаментальные исследования. Кроме того, у нас с завидной периодичностью случаются экономические кризисы, а в эти периоды всё грантовое финансирование сокращается или прекращается. Ведь гораздо проще не дать грант, чем урезать уже сверстанный и утвержденный бюджет. И сажаются наши ученые на голодный паек, поскольку чиновники, как российские, так и абхазские, урезать свои зарплаты и доплаты себе любимым даже и не думают.
Как считает А. Папаскир, АбИГИ тщетно отчитывается количеством изданных книг и защищенных диссертаций, ведь в них нет «не только значимых, но заметных открытий». Что показательно, подобных претензий А. Папаскир не выдвигает к другим научно-исследовательским центрам Абхазии, к тем же Абхазскому государственному университету, к Центру стратегических исследований при Президенте РА. Странное у господина Папаскир представление о науке, тем более, об исторической. Но к его собственным научным «открытиям» мы вернемся чуть позже. Сейчас лишь отметим, что в любой науке, и, тем более, в исторических науках настоящие открытия происходят очень редко и требуют многолетней подготовительной работы, проведения бесчисленных экспедиций, повседневной работы в архивах, обсуждения предварительных итогов на научных конференциях. И только спустя десятилетия другие ученые соглашаются с гипотезой, она становится фактом науки, научным открытием.
Что же касается работы Абхазского института гуманитарных исследований, ни у кого из специалистов или же просто заинтересованных наблюдателей не вызывает сомнений, что у этого крупнейшего исследовательского центра Абхазии есть свои проблемы. Во-первых, нехватка молодых кадров, слишком малое количество молодых и подающих надежды специалистов. Видимо, некоторые профессора Абхазского государственного университета недостаточно хорошо выполняют свою важнейшую функцию – обеспечить существование кузницы кадров для многопрофильной гуманитарной науки Абхазии (а ведь А. Папаскир в должности профессора ведет там, вроде бы, пять учебных дисциплин…). Кроме того, не будем забывать о копеечных даже по меркам Абхазии зарплатах сотрудников АбИГИ. В итоге АбИГИ явно стареет, ведь тому же Олегу Бгажба уже почти 75 лет, а руководителю отдела археологии Игорю Цвинария – почти 78.
И тем не менее. Достаточно сравнить отдачу (КПД) АбНИИ и однотипных с ним учреждений по всему Кавказу. А я вас уверяю, что аналогичные исследовательские центры Северного Кавказа финансируются из российского бюджета ощутимо лучше, чем АбНИИ. Где же их «открытия», где организованные ими археологические экспедиции, проведенные ими научные конференции, изданные ими монографии и сборники трудов? На этом фоне Абхазский институт явно выигрывает по всем позициям. Можно еще сравнить его с дышащим на ладан сходным с АбИГИ по своим функциям Юго-осетинским научно-исследовательским институтом (г. Цхинвал). Он не был сожжен оккупантами, а его финансирование (он же работает при правительстве республики), думается, не уступает финансированию АбИГИ. Но результаты (а они, конечно, есть) достаточно скромные.
В то же время, АбНИИ, «не осилив», пока что, многотомной «Истории Абхазии», создал много такого, за что любой гражданин Абхазии, да и просто друг Апсны, должны быть ему глубоко признательны. Опубликован фундаментальный и доскональный «Абхазский биографический словарь» (2015 г., редактор В.Ш. Авидзба), совместно с российскими учеными создана выдержавшая два издания (в престижной академической серии!) коллективная монументальная монография «Абхазы» (2007, 2012 гг., ответственные редакторы Ю.Д. Анчабадзе и Ю.Г. Аргун), издан великолепный трехтомник научных трудов Владислава Ардзинба (2015 г.). Издаются, кроме сборников трудов, многотомные сборники документальных источников по истории Абхазии XVIII–XX вв. Недавним событиям, трагическим и героическим страницам истории Абхазии, посвящены фундаментальнейшие монографии В.М. Пачулиа и А.Ф. Авидзба.
Тут, кстати, есть проблема, и в этой связи более активно должно работать Посольство Абхазии в РФ: абхазские издания не поступают в книжные магазины и в библиотеки не только стран дальнего зарубежья, но и России, а система книгообмена, как известно, уже давно разрушена. Вот этим имело бы смысл заняться, а не только борьбой с «грузинскими фальсификаторами истории» в рамах своей достаточно узкой аудитории. Пока же приходится абхазские научные издания везти на себе (в чемодане), лично передавая их ученым и библиотекам самых различных стран.
А. Папаскир (научные работы которого по указанной выше причине никому не известны за пределами Абхазии) безосновательно волнуется, что в переиздаваемой сейчас во всем мире академической справочной литературе, в первую очередь, в энциклопедиях, «политическая и историческая элита Грузии» внедряет свою концепцию, лишающую Абхазию как прошлого, так и настоящего или будущего. Он ссылается на вышедшую в 2004 г. в Москве «Энциклопедию стран мира», где Абхазии, как страны, просто нет. Следует напомнить уважаемому профессору, что Российская Федерация признала независимость Республики Абхазия 26 августа 2008 г. Соответственно, в 2004 г. РФ признавала «территориальную целостность» Грузии в границах бывшей Грузинской ССР, из чего и исходили авторы энциклопедии. Сейчас же, в выходящих томах «Большой Российской энциклопедии» (или БРЭ, работа над этим аналогом «Большой Советской энциклопедии» близится к концу), Абхазия представлена в надлежащем объеме и вполне достойно (чем занимается, кстати, автор этих строк), а в Сухуме каждый может убедиться в этом, посмотрев тома БРЭ в Национальной библиотеке или в библиотеке АбНИИ (кстати, привозились они туда, опять же, не Посольством Абхазии в РФ, а лично мною).
Чем еще, кроме книжной продукции, оправдывает свое мизерное бюджетное финансирование АбНИИ? Научными конференциями и археологическими экспедициями. Ежегодно проводится несколько научных абхазоведческих и кавказоведческих форумов, собирающих ученых из разных стран (в том числе, из пресловутого дальнего зарубежья), издаются их материалы. Отношение к Абхазии в мировой интеллектуальной элите в результате медленно, но неуклонно меняется. Археологические экспедиции, во-первых, приносят бесспорные открытия (к примеру, во всем мире очень велик интерес к находкам нашей совместной Ткуарчальской археологической экспедиции), во-вторых, создают международное содружество абхазоведов, привлекая к это тематике ученых не только из РФ, но и из стран Евросоюза. Но все это неинтересно Алексею Папаскир. Важно лишь то, что его заслуги перед абхазоведением не оценили и не дали денег (ему и двум его уважаемым коллегам) на создание некоего «фонда по развитию историографии».
Алексей Папаскир почему-то уверен, что историей Абхазии занимается одно из направлений абхазоведения (или же самостоятельная наука) – историография. Вынужден его разочаровать, обычно даже студенты-первокурсники знают, что историография является не более чем одной из специальных исторических дисциплин (или наук), занимающейся историей исторической науки, то есть анализом основных тенденций и проблем в осмыслении нашего прошлого. Кстати, и столь любезным сердцу А. Папаскир обличением всяческих фальсификаций и борьбой с лженаукой. А самим нашим прошлым занимается история, древнейшим же прошлым – археология, которую называли «историей, вооруженной лопатой».
Опубликованная А.Л. Папаскир монография (докторская диссертация) «Обезы в древнерусской литературе и проблемы истории Абхазии» (2005 г.) производит двойственное впечатление. Вполне логичные и справедливые инвективы против «грузинских фальсификаторов» во главе с очень престарелой Мариам Лордкипанидзе уже не новы и не интересны. В Абхазии все это уже и без того всем известно, а для научных изданий России и других стран это, мягко говоря, не актуально. В абхазоведении, в изучении истории Абхазии, существует огромное количество интереснейших проблем, сложнейших вопросов, и именно ими, как мне думается, следует заниматься. Создание фундированной и логично обоснованной, основанной на тончайшем анализе фактов и источников истории Абхазии станет самым достойным ответом любым фальсификациям истории Апсны,
Но, хорошо, борьба с фальсификацией и лженаукой сама по себе действительно может стать смыслом жизни того или иного специалиста. Но далее возникают неожиданные ссылки, странные пассажи, присущие, скорее, журналисту, чем профессиональному ученому. А. Папаскир, как на истину в последней инстанции, ссылается на явно устаревшую концепцию П.Н. Ушакова (1920–1940-е гг.) о том, что мегрелы не являются картвелами (здесь, как и в случае со сванами, дело за не ангажированным лингвистом, способным разобраться в соотношении картвельских языков и их связях с внешним миром), на пресловутые и не поддержанные мировой исторической наукой гипотезы Г.Ф. Турчанинова, возвращается к безнадежно устаревшей концепции о переселении в Абхазию то ли древних египтян, то ли древних эфиопов. Но, в этих случаях, мы имеем дело хотя бы с учеными, которые могут заблуждаться, чьи гипотезы могут отвергаться. Если А. Папаскир импонирует уровень развития исторической науки первой половины XX века, что же, это его право. Но здесь же А. Папаскир ссылается на некоего безответственного ростовского журналиста Александра Лудова, написавшего в газете в 2002 г. что аргонавты, оказывается, плыли не к берегам Западного Закавказья, а к устью Дона. Этот фантаст, не утруждая себя какими-либо аргументами, связал столицу Колхиды Эю с Кобяковским (Кобяково) городищем возле Ростова. Но А. Папаскир, видимо, узрел в тексте Лудова нечто больше, и приписал ему отождествление древней Эи уже не с Кобяковским, а с Ливенцовским городищем (а это примерно тоже самое, как перепутать Гульрипш и Новый Афон, они находятся с разных сторон от города Ростов-на-Дону!), даже не выяснив, что дата этого археологического памятника – 2000–1700 гг. до н.э., а мифические аргонавты плавали (если плавали!) минимум на 500 лет позже, в XIII–XI вв. до н.э. И этот псевдонаучный бред А. Папаскир также выдает нам за истину в последней инстанции.
Любые сентенции, угодные ему, любые фантазии, способствующие (как ему кажется) росту престижа Абхазии, А. Папаскир принимает как факт, не подлежащий критике. Ну что же, в этом он уподобляется тем же самым грузинским фальсификаторам науки, только его фальсификация обращена в другую сторону и имеет другой знак. О профессионализме А. Папаскир как историка свидетельствует и тот факт, что на «Аргонавтику» Аполлония Родосского он ссылается не по научным комментированным изданиям переводов, а по популярному школьному пересказу Н.А. Куна «Легенды и мифы древней Греции». И это не единичный случай в его «научной методологии», их можно множить и множить. И, правда, зачем ссылаться на первоисточники, ведь и без них гораздо проще «бороться с фальсификациями»? Еще более потрясает, когда А. Папаскир в качестве первоисточника, в том числе, по греческой мифологии, ссылается на роман Д.Л. Мордовцева «Прометееево потомство». Так мы скоро дойдем до ссылок в научных работах на романы Донцовой и Марининой. И такой уровень «науки» нам следует считать эталонным, такие, с позволения сказать, «специалисты» имеют право оценивать работу своих коллег и целых научных коллективов? О чем здесь еще можно говорить?
Чувствуется, все же, что Алексей Папаскир не является профессиональным историком, ему ближе, видимо, филология (он же изначально был кандидатом филологических наук!), изучение российско-абхазских литературных связей (Алексей Папаскир «Абхазия в русской прозе XIX столетия». Сухум. 2004). Что же, тема интересная и нужная, можно пожелать ему успеха в ее разработке, но не стоит считать себя «гуру» и ученым во всех науках, сходным с известным специалистом по языкознанию корифеем всех наук И.В. Сталиным. Я не хотел бы уподобляться господину А. Папаскир в жанре доносов, но не могу не обратить внимание руководства АГУ и лично уважаемого мною ректора Алеко Гварамия на то, что сотрудник ведущего вуза Абхазии занимается явно не выполнением своих профессиональных обязанностей. Амбициозность, безграмотность, не скрываемые комплексы и фобии…. Жаль, что такие профессора учат абхазскую молодежь…
Александр СКАКОВ, кандидат исторических наук, координатор рабочей группы Центра изучения Центральной Азии и Кавказа Института востоковедения РАН, научный сотрудник Института археологии РАН, заслуженный деятель науки Республики Абхазия, руководитель (с российской стороны) совместной российско-абхазской археологической экспедиции (с 2002 г.)
http://www.kavkazoved.info/
6.07.2016
***
Ответ на публикацию: Историк не тот, кто сочиняет истории…
Если историк льстит, чтобы преуспеть, то лесть его противна каждому,
наветам же и клевете все прислушиваются охотно;
оно и понятно: льстец мерзок и подобен рабу,
тогда как коварство выступает под личиной любви к правде.
Тацит
Все послевоенное время Абхазский институт гуманитарных исследований им. Д.И. Гулиа АНА находится под пристальным вниманием прессы. Наряду с публикациями, освещающими различные стороны деятельности института, было и немало острых критических высказываний. Помнится, один журналист дописался до того, что вообще счел нужным ликвидировать данное научное учреждение, потому как, по его мнению, оно не способно выполнять возложенные на него функции и задачи…
Конечно, с грустью, но нужно признать, что в хоре, который исполняли люди, далекие от науки, принимали участие и некоторые ученые. Странность ситуации заключается в том, что все они были прекрасно осведомлены о тяжелейшем ударе, нанесенном оккупационным режимом в ходе Отечественной войны народа Абхазии 1992–1993 гг., когда был сожжен институт и Абхазский государственный архив. В первые послевоенные годы в институте не было ничего, кроме голых стен и сотрудников. Стало быть, стояла задача восстановления данного научного учреждения. И, несмотря на недоброжелательные высказывания некоторых авторов, эта задача решена!
Поначалу все эти негативные высказывания в адрес института меня раздражали, и я пытался на них отвечать. Но затем оставил эту затею, поскольку любой мой ответ воспринимался как защита чести мундира. На мой взгляд, восстановление института гораздо продуктивнее, чем ответы на различные выпады.
Сейчас, когда меня больше невозможно упрекнуть в пристрастии, не будучи уже директором института, могу ответить на кое-какие выпады.
Собственно, взяться за перо меня вынудила статья неугомонного А.Л. Папаскир, опубликованная в «Нужной газете» (электронная версия) под названием «Абхазам нужна подлинная история своего народа». Это не единственная его публикация на тему решения, как ему кажется, проблемных вопросов истории Абхазии. В газетах «Республика Абхазия» и «Единая Абхазия» он, с завидной настойчивостью, пространно излагал свои рецепты, которые способствовали бы написанию единственно верной, по его мнению, истории Абхазии. Отмечу, что тексты статей А. Папаскир по своему содержанию и тональности мало чем отличаются одна от другой. Автор разжевывает бесконечную жвачку, и лупит в хвост и в гриву тех, кто, как ему представляется, тормозит историческую науку Абхазии. При этом он постоянно цитирует свои же предыдущие публикации, в которых писал о проделанной им якобы геркулесовой работе.
Поскольку в последней статье А.Л. Папаскир перешел все рамки приличия своими «обличительными» обвинениями в адрес института, отдельных его сотрудников и лично меня, а также своими дилетантскими рассуждениями о том, как организовать историческую науку, я решил разъяснить кое-какие обстоятельства и дать ответ на, по существу, неверно поставленные вопросы.
Оговорюсь, действительно, историческая наука Абхазии переживает не лучшие времена. Мы хорошо знаем, что в этой области имеются очень серьезные проблемы, прежде всего кадровые. Именно поэтому, одним из направлений деятельности института по исправлению создавшегося положения, стало создание специальных советов и одноразовых советов по защитам кандидатских и докторских диссертаций. Благодаря этому сам А.Л. Папаскир защитил докторскую диссертацию, о чем он навязчиво уведомляет читателя при каждой публикации, обозначая под своей фамилией докторскую степень. Здесь я вынужден сделать некоторые разъяснения. Среди всех, проведенных в институте защит докторских диссертаций, именно его работа оказалась самой проблемной. Проблемы касались как формальных (соискатель был кандидатом филологических наук, а докторскую диссертацию защищал по исторической дисциплине), так содержательных и организационных сторон.
Понимая это, мы предложили соискателю А. Папаскир представить на защиту не книгу «Обезы в древнерусской литературе и проблемы истории Абхазии», а доклад с несколько измененной темой – «Обезы русских письменных источников (историко-культурологический анализ)».
А.Л. Папаскир часто пишет, что его «сотрудники АбИГИ просили, уговорили, защитить диссертацию в АбИГИ… Моя защита в АбИГИ считалась престижным событием для института, но не для меня». Вот так! Не могу судить о тех, кто его, возможно, уговаривал и просил, но ответственным за проведение защиты добавилось хлопот с лихвой. И они, естественно, никоим образом не считали защиту А. Папаскир престижным событием для института. К примеру, Олегу Хухутовичу Бгажба пришлось неоднократно читать, править, согласовывать с автором текст доклада, мне же – искать оппонентов для защиты. В своих публикациях А. Папаскир упрекает нас в том, что экземпляры его книги, без его ведома, дарили в качестве «ценных подарков», и что он мог бы защититься «в любом городе России». Успокою А.Л. Папаскир, его книги мы посылали предполагаемым оппонентам, а не дарили в качестве «ценного подарка»; в АбИГИ издавались работы гораздо ценнее его опуса, нам и без того было что дарить. По поводу смелого заявления о том, что он мог бы свою книгу защитить в любом городе России, могу ответственно заявить, что ее не примет ни один диссертационный совет. Об этом я ему лично говорил. Если не верит, пусть проверит. Поэтому мы и предложили более приемлемый вариант – представить к защите доклад, а не книгу.
Признаться, меня сразу насторожил его ответ на мой вопрос: кого вы предлагаете в качестве оппонентов? Вернее, не было ответа, А. Папаскир с безразличием сказал примерно следующее: мне, мол, все равно, приглашайте кого хотите.
Безразличие безразличием, но мне тогда пришла в голову мысль: неужели у него нет ни одного знакомого, коллеги, специалиста по данной научной дисциплине, который согласился бы оппонировать ему? Ничего не оставалось, как самому искать их. Я обратился к филологу – известному специалисту по древнерусской литературе из ИМЛИ и историку, также хорошо известному ученому из КБИГИ. Оба они предварительно дали согласие выступить в качестве оппонентов. Однако после прочтения книги, у них это желание пропало, о чем они сообщили мне. Дело в том, что официальный отзыв обязательно визируется учреждением, где оппонент работает, а они не имеют права и не желают подставлять свои институты, согласившись оппонировать работе А.Л. Папаскир. После этого я уже больше не посылал книгу никому и отправлял только доклад, чтобы не увеличивать количество отказавшихся оппонентов. В итоге, защиту А.Л. Папаскир с трудом, но провели, как нужно было в соответствии с Положением по защите докторских диссертаций, пригласив оппонентов и членов специализированного совета. По моральным соображениям, чтобы не расстраивать его, в тот момент, мы ему не сказали о тех трудностях, с которыми столкнулись в организации защиты. Правда, несколько позже, когда он с энтузиазмом начал печатать в газетах «обличительные» статьи, мне пришлось ему лично об этом сказать. Видимо, он не поверил. Сохранилась соответствующая переписка, могу предоставить. Некоторые мотивы отказа от оппонирования приведу ниже. Цитировать же все письмо целиком считаю неуместным. Это значило бы опуститься до уровня А. Папаскир, который занимается тем, что приводит в качестве доказательства своей правоты коридорные, уличные разговоры и сплетни.
Вообще-то людям, оказавшим помощь, должны быть благодарны. Но никакого следа благодарности в действиях и поступках А. Папаскир не обнаруживается. Получив степень доктора исторических наук, он словно сорвался с цепи, и начал клеймить О.Х. Бгажба, АбИГИ и лично меня. Особенно достается Олегу Хухутовичу. Согласно А. Папаскир, он развалил работу Отдела истории в институте, тормозит развитие исторической науки Абхазии, свои работы якобы пишет с оглядкой на Тбилиси, незаслуженно получил регалии и награды. При этом обвинитель не утруждает себя подкрепить свои слова фактами. А они говорят о прямо противоположном. Могу со всей ответственностью заявить, что все состоявшиеся историки послевоенного периода являются воспитанниками Олега Хухутовича. Именно он находил способных студентов и выпускников АГУ, приводил в институт и по-отечески руководил ими. А кого воспитал А.Л. Папаскир? Никого. Если Олег Хухутович не дает добро на издание неподготовленных книг случайно оказавшегося в институте сотрудника, это говорит, как раз о его принципиальности, а не о искусственно создаваемых им помехах. О.Х. Бгажба, работая председателем диссертационного совета, проводит огромную работу, читая, редактируя, консультируя соискателей по исторической дисциплине. Можно обратиться к любому настоящему историку с вопросом, как он оценивает исследовательскую деятельность О.Х. Бгажба. Ответом будет: он профессионал. И это независимо от того, разделяют они или не разделяют подходы и позиции О.Х. Бгажба по наиболее дискуссионным и проблемным вопросам истории Кавказа. Весьма сомнительно, что такой же ответ услышим от специалистов в адрес А.Л. Папаскир.
Свою книгу – «Обезы в древнерусской литературе и проблемы истории Абхазии» – А.Л. Папаскир выставляет как непревзойденную работу и самозабвенно сам же расхваливает. Между тем, по прочтению работы, она у меня лично оставила двоякое впечатление. С одной стороны, в ней достаточно аргументировано, с привлечением исторических документов и специальной литературы, доказывается, что обезами древнерусских летописей являлись предки абхазов и абазин. Но с другой стороны, она не продумана структурно, в ней переплетены различные исторические эпохи и сюжеты, и совершенно не выдержан академический стиль изложения. Она написана в этаком свободном жанре, в котором автор выступает не как исследователь, а как прокурор и судья в одном лице, обличающий своих оппонентов. Почти на каждой странице книги мы встречаем выражения типа: «такие чудеса в природе лингвистики исключаются», «версия вчерашнего дня», «абхазы… проявляют олимпийское спокойствие», «это авантюризм, отчаянный риск обанкротившихся грузинских фальсификаторов», «наиболее трезво мыслящие наши оппоненты», «грузинские власти, лишившись коммунистической дубинки, пытаются сейчас приобрести американскую дубинку», «фальсификат фактов», пословицы и афоризмы: «шила в мешке не утаишь», «не вырубить топором», «мог угодить в места не столь отдаленные», совершенно неуместно изложенные факты: о трудоустройстве однофамильца-оппонента автора З.В. Папаскири, о проблеме открытия абхазского телевидения и АГУ, оценка деятельности М. Горбачева и Э. Шеварднадзе. Названия некоторых глав и параграфов также далеки от академизма. Например: «Тяжелое “наследие”», «Разные мнения», «Несостоятельность других аргументов», «Рецидивы воинствующего монополизма», «Новоявленный «просветитель», «Об анахронизме и многом другом» и т.д. Во второй главе 4-й параграф озаглавлен: «Еще раз о Палее толковой», а в главе четвертой есть специальный параграф: «Палея толковая». Но ведь согласно элементарной логике «еще раз» должно следовать после того, как уже было сказано о том или ином объекте…
Приведенные примеры (их в книге гораздо больше), наталкивают на мысль, что работа представляет собой некий сборник статей, но никоим образом не соответствует жанру монографического исследования.
А.Л. Папаскир часто пишет, что о его работе положительно в печати отозвались абхазские ученые и писатели (В.Л. Бигуаа, Г.К. Шамба, В.Е. Кварчия, Ш.К. Арстаа, Б.М. Тужба и др.), которых он, иногда смакуя, цитирует. Но вся загвоздка в том и состоит, что никто из них, при всем уважении, не является специалистом в области древнерусской литературы. Они, как и я, могут быть знакомы с текстами древнерусских летописей по книжным публикациям, что совершенно недостаточно для дачи квалифицированной оценки по такому специфическому материалу, каковым являются древнерусские летописи. Чтобы стать специалистом в этой области, нужно над ними корпеть не один десяток лет. Судя по приводимой литературе, А. Папаскир знает объект своего исследования. Но парадокс в том, что ни один специалист по древнерусской литературе не написал положительного отзыва на его книгу. Более того, как уже говорилось выше, один из них, после прочтения книги, вовсе отказался от оппонирования. Могу привести некоторые высказывания этого несостоявшегося оппонента, вынудившие его принять такое решение: «низкий академический уровень работы», «отсутствие научного анализа», «сплошная публицистика». А поскольку «отзыв должен быть завизирован ИМЛИ, чего нельзя делать из-за уровня представленной работы», дальше дается следующий совет: «историю Абхазии так нельзя преподносить, это только больше навредит, чем принесет пользы и вызовет отчуждение». Для меня очевидно, что такая оценка является следствием стиля изложения, который использует А. Папаскир. Это стремление демонизировать и окарикатуривать оппонентов. Многие грузинские ученые именно такой метод избрали для аргументации своих доводов. Но для опровержения доводов грузинских оппонентов совсем необязательно говорить их же «языком», используя публицистические приемы ведения спора. (Попутно замечу, что это далеко не единственный пример, когда мы повторяем их действия и поступки, против которых сами когда-то выступали).
Что точно не надо делать А. Папаскир, так это записывать В.Г. Ардзинба себе в союзники. Никаких высказываний самого Владислава Григорьевича о его книге у нас нет. Но, я гораздо лучше А. Папаскир знаю, какие высокие требования В.Г. Ардзинба предъявлял к качеству научных работ. Многочисленные встречи с ним убеждают меня в том, что В.Г. Ардзинба, помогая А. Папаскир в издании его книги, руководствовался не значимостью работы, а другими соображениями. Он мог просто поверить на слово, что книга достойна издания, и просто решить оказать финансовую помощь. Здесь доказательства не нужны. Достаточно ознакомиться с книгой А. Папаскир и сравнить ее с работами самого Владислава Григорьевича, благо трехтомник его трудов издан не так давно.
При всем этом А.Л. Папаскир претендует на истину в последней инстанции. Так в своей же книге он дважды приводит эту мысль: «возражать нашей позиции на научном уровне, как представляется, невозможно…»; «таким образом, без ложной скромности хочется надеяться на то, что приведенные в настоящей книге материалы, их анализ и обобщение не оставляют никаких шансов тем, кто собирается продолжить “технологию” фальсификаторских сочинений с целью огрузинивания обезов древнерусских летописей».
Такого рода завышенные самооценки, критерии доказательности чужды академическим стандартам и выходят за грань общепринятой научной этики. Приведенные примеры (а их гораздо больше), очевидно, значительно понижают уровень исследования и научную репутацию автора. Вот почему, повторюсь, мы изначально предложили А.Л. Папаскир представить на защиту не книгу, а доклад. Причем делали это деликатно и ненавязчиво, чтобы не обидеть старшего человека.
Однако после защиты докторской диссертации, видимо, еще больше укрепившись в мнении о собственной значимости, он начал выступать в печати, выставляя себя в качестве этакого правдоруба, которому всегда и во всем только и делают, что мешают.
Такого рода претензии за ним наблюдались и раньше. Памятны его выступления и высказывания о том, что ему не дают возможности глаголить истину З.В. Анчабадзе (которого вдруг, в своей статье в «Нужной», он удостоил чести быть названным «выдающимся» историком), М.Г. Ладария и др.
Здесь стоит остановиться на одном факте. В 2003 г. на совместной научной конференции ИМЛИ РАН и АбИГИ АНА А.Л. Папаскир представил тему «Проблемы абхазо-русских литературных и культурных связей». Во время своего выступления он, по обыкновению, уйдя от заявленной темы, начал говорить о своих «злоключениях» при разработке данной темы. Лично я, не выдержав это, покинул зал заседания. Затем, при подготовке к изданию материалов конференции, мы приняли, в числе других, и его доклад. Однако статья была отклонена редколлегией из-за ее низкого уровня. При этом некоторые члены редколлегии метко охарактеризовали ее, назвав «жалобной книгой». Если же А. Папаскир видит в этом предвзятое отношение, пусть попробует опубликовать свое «сочинение» в каком-нибудь другом журнале или сборнике, издаваемом в России…
С А.Л. Папаскир можно согласиться только в одном, что историческая наука в Абхазии переживает непростые времена. Разделяя его озабоченность по этому поводу, я в корне не согласен с его выводами, о том, что отдел истории и руководство института ничего не предпринимают по исправлению ситуации, а, тем более, что они препятствуют тем программам и предложениям, которые он и некоторые другие историки «разработали» и предлагали руководству страны. На них необходимо остановится подробнее. В 2002 г. президенту страны В.Г. Ардзинба было направлено письмо группы историков, куда, конечно же, входил и сам А. Папаскир, в котором предлагалось:
«1. Создание специального фонда восстановления источниковедческой базы Абхазии.
- Приглашение и подготовка специалистов-источниковедов по древнегреческому, латинскому, арабскому, персидскому, армянскому, грузинскому, русскому, итальянскому, английскому, французскому, немецкому и другим языкам.
- Выявление, перевод и публикация источниковедческих материалов на абхазском и русском языках.
Считаем целесообразным включить финансирование данной программы в госбюджет, начиная с 2003 года».
В несколько расширенном варианте с теми же предложениями в газете «Республика Абхазия» (от 24–25 октября 2009 года) была опубликована статья «Нам нужна подлинная история Абхазии». Один добавленный в этой статье пункт – открытие отдела источниковедения в АбИГИ – реализован в 2011 году. Разберемся с остальными пунктами. Я считаю, плодить фонды по каждому проблемному вопросу неэффективно во всех отношениях. Во-первых, учитывая наши реалии, в материальном отношении это накладно, и, скорее всего, будет недофинансироваться. Во-вторых, приведет к созданию очередной бюрократической структуры со своими штатными единицами и потребует дополнительного технического оснащения, которое не поможет координировать работу различных учреждений. Не лучше ли финансировать те учреждения, которые уже есть и обязаны выполнять эту работу. А их у нас немало. Это, помимо Абхазского института и университета – Государственный архив, Национальная библиотека, Государственный музей и т.д. Почему бы вообще не начать эту работу с приведения имеющихся архивных материалов в надлежащий порядок. Я не понаслышке знаю, что значительную часть считающихся утерянными материалов можно восстановить. Стало быть, деньги надо направлять на это, а не на оплату бесплодной работы некоего фонда. Вообще создается впечатление, что у А. Папаскир неверное представление о том, как нужно находить архивные материалы об Абхазии в различных странах. Поиск архивных материалов не одноразовая компания, а долгая кропотливая работа, которая не всегда может быть успешна. У него же получается, что достаточно выделить кому-то деньги и командировать куда-то, и результат обеспечен – появятся новые материалы по истории Абхазии. Это получается, как пойти на рынок за продуктами. Между тем, такая планомерная работа ведется у нас в институте. Большое количество копий архивных материалов, хранящихся в Российском Военно-историческом архиве г. Москвы уже находятся в нашем распоряжении. Более того, копии этих материалов мы передаем и другим профильным учреждениям. Если А. Папаскир этого не знает, то это совсем не означает, что ничего не делается по сбору архивных документов. Это далеко не единственный пример, есть и другие.
Пункт же о том, что, для исправления ситуации, необходимо приглашать к нам специалистов со знанием иностранных языков, вовсе не выдерживает никакой критики, в силу своей нереализуемости. Он написан по принципу: «бумага все стерпит». Могут ли авторы назвать хоть одного специалиста со знанием того или иного языка, готового приехать в Абхазию для выполнения этой миссии? Уверен – нет! Здесь не продумано абсолютно ничего. Во-первых, кто приедет, на каких условиях (зарплата, жилье), на какой период времени и т.д. Можно подумать, что специалисты сидят и ждут приглашения из Абхазии, чтобы бросить свое место работы, для обучения иностранным языкам будущих историков Абхазии. Здесь явно желания авторов письма не совпадают ни с чьими возможностями.
Пока А. Папаскир писал одно и то же в разных газетах, отправленные нами молодые люди (5 человек) окончили Восточный университет в Москве, где освоили арабский язык. Трое из них поступили в аспирантуру, двое уже защитили кандидатские диссертации. Один с отличием окончил бакалавриат ИСАА при МГУ, учится на магистра, специализируется по Турции. Я надеюсь, что они скажут свое слово в исторической науке.
А. Папаскир в упор не видит ничего позитивного в том, что сделано и делается в области изучения истории Абхазии. Он находит нужным критиковать коллективную монографию «Абхазы», приводя цитату одного из авторов, который ушел из жизни до выхода в свет книги. В то же время, в своей работе он этого автора называет «замечательным специалистом по древнегрузинским источникам». Хвалу ему воздает и в других своих статьях, а приводя его цитату и критикуя (по политическим соображениям) раздел, написанный С.З. Лакоба, дает негативную оценку всей книге. Это рассчитано на несведущего читателя. Могу пояснить: эту книгу мы переиздали в 2011 году уже в исправленном виде; правил же критикуемый А. Папаскир текст, конечно, не покойный автор, а О.Х. Бгажба.
Я вообще полагаю, что эта книга, несмотря на некоторые имеющиеся недостатки, представляет собой своего рода «паспорт» Абхазии. Не только потому, что она вышла в серии «Народы и культуры» и издана в издательстве «Наука», а потому что в ней, в концентрированном виде, представлена история и культура Абхазии.
А. Папаскир не рад даже самому выходу книги в условиях непризнанности Абхазии (первое издание). Ему кажется это фактом рядовым, незначительным и само собой разумеющимся. А ведь это далеко не так. Для организации выхода «Абхазов» необходимо было приложить немало усилий, а препятствий было предостаточно. Для наглядности позволю себе привести слова очень уважаемого и в Абхазии ученого, неоднократно выступавшего в ее защиту, из письма, направленного в институт: «Если Вам хочется оставаться в одиночестве в международном научном сообществе, обижаясь на всех и вся, по поводу и без повода – это Ваше дело. Оставайтесь в одиночестве. Мое отношение к справедливым требованиям абхазского народа, стремящемуся к независимому существованию, к развитию своей самобытной культуры, к заслуженной им счастливой жизни, – остается неизменным. Боюсь только, …необоснованная болезненная сверхобидчивость может только мешать реализации этих справедливых упований». Бывали и другие, более грозные, письма. Однако, я считаю, мы вышли с честью из той сложной ситуации, без лишнего крика и шума. А этот случай был далеко не единственным. Если бы мы пошли по пути, по которому следует А. Папаскир, уверен, что книга «Абхазы» не увидела бы свет еще несколько лет, если вообще увидела бы.
Вышепроцитированный «документ» из нескольких пунктов А. Папаскир называет «серьезным проектом» и «программой возрождения и реабилитации» (?) истории Абхазии. При этом он почему-то обвиняет руководителей АбИГИ и его исторический отдел в том, что они якобы помешали реализации данного проекта. По словам А. Папаскир, они (то есть мы) своими протестами вынудили президента С.В. Багапш отменить собственный же указ о создании фонда. Мне сложно судить, из чего исходит автор, утверждая подобные небылицы, могу лишь сказать, что в действительности, я и мои коллеги узнали о существовании упомянутого указа уже после того, как он был отменен. А. Папаскир увязывает это с тем, что якобы отпущенные на реализацию этого, с позволения сказать, проекта, были направлены на издание, как он считает, «неактуальной истории Абхазии» в размере 5 млн руб., и дальше разглагольствует о том, что деньги, мол, потрачены, а четырехтомника нет. Все эти утверждения ложны, ибо академическая история Абхазии проектировалась независимо от «папаскировского проекта». Инициатором этой идеи был тогдашний президент АНА академик Ш.К. Арстаа, который и подписал соответствующее письмо к руководству страны. Во-вторых, А. Папаскир напрасно беспокоится по поводу растраченных денег, поскольку они выплачивались только тем, кто представлял написанный текст с рецензией, из расчета 15 тыс. рублей за один печатный лист (25 стр.), неосвоенная же сумма денег переходила на следующий год. Не скрою, и я сам недоволен тем, как реализовывался этот проект. Авторский коллектив чрезмерно затянул его выполнение. Но здесь есть ряд объективных причин, который не дал возможности справиться с задачей в запланированный срок. Несколько человек из числа авторского коллектива ушли из жизни, и соответственно их разделы и темы оказались невыполненными. К сожалению, были и другие, которые фактически саботировали, так и не приступили к написанию предложенных им разделов. Не может не удивлять то обстоятельство, что некоторые коллеги, в том числе и А. Папаскир, во время обсуждений, выступили неодобрительно, высказывая скептическое отношение к еще не написанной, академической истории Абхазии. Свое отношение они мотивировали тем, что, мол, такая история будет писаться на старом источниковедческом и историографическом материале, и ничего нового такой труд не принесет. Скажу прямо, такой довод совершенно неубедителен. Во-первых, пусть и на имеющейся на сегодняшний день историографической базе, мы не располагаем цельным, развернутым, тем более многотомным академическим изданием по истории нашей страны. Во-вторых, пока А. Папаскир и его единомышленники будут искать неведомые им самим, но предполагаемые новые источники, ряды историков, не дай Бог, могут поредеть. И тогда решение этой задачи ляжет на плечи уже следующего поколения историков.
Отсюда со всей очевидностью вытекает: то, что Папаскир называет «серьезным» документом, программой и проч. вовсе не является таковым, а является набором необдуманных, в большинстве своем нереализуемых предложений. Это в то время, когда есть более серьезный документ – «Проект государственной программы развития исследований в области абхазоведения», составленный еще в 1989 году. Видимо, общественно-политическая ситуация того времени не позволила принять данный документ в окончательном варианте. Но это не умаляет его достоинств. К сведению А. Папаскир, в этом документе по изучению истории Абхазии (археология, этнология, история) содержится ни много ни мало около 100 пунктов; все они требуют проведения исследований и дальнейшей публикации. Наш институт, в том числе и столь нелюбимый А. Папаскир отдел истории, при разработке тематики по возможности во многом следовал именно этому документу. К слову, в нем значатся такие пункты: «История Абхазии (с древнейших времен до наших дней) Т. 1–3». Так что, разбрасываться такими словами, как: «беспомощные в решении этого важнейшего вопроса», «неразумный протест», А. Папаскир не следует, в силу их неуместности. И в отделе истории, и в руководстве института не хуже него знали, какие проблемы истории Абхазии являются наиболее актуальными, малоизученными, и по мере возможности занимались и занимаются их разработкой.
Совершенно несуразной выглядит утверждение А. Папаскир о том, что «сам АбИГИ не может создать историю Абхазии, но и другим не даст этого сделать», «этот Центр абхазоведения не справляется со своими обязанностями» и т.д. Это кому же АбИГИ не дал или помешал написать историю Абхазии?! Если есть в Абхазии такие специалисты, готовые написать историю Абхазии, без участия АбИГИ, мы были бы только рады. Пожалуйста, господа, все карты в ваших руках – пишите!
Видимо, чтобы погуще насолить мне, он в качестве неопровержимого аргумента приводит мои возражения на предложение Академии наук по поводу перехода на грантовую систему. Но, видимо, осведомитель А. Папаскир неверно передал ему мои слова. Я никогда не выступал против грантов. Я сказал, что грантовая система не панацея для решения стоящих перед академическими институтами задач. Учитывая наши реалии, когда наши ученые получают мизерную зарплату, переходить на гранты – означает лишить их и этого. Тут необходим специальный и гарантированный фонд. Мне сложно судить, насколько полны представления А. Папаскир о грантовой системе субсидирования, но, учитывая его аргументацию, со ссылкой на «возраст» института, они поверхностны. Понятно ведь, что в проектах могут принимать участие только нынешние научные сотрудники, а не ушедшие из жизни. Сама система предполагает наличие средств грантодателя (в лице государства, организации или физического лица), который проводит соответствующие процедуры (конкурсы) на предмет выявления наиболее востребованных и актуальных исследований. Кстати, гранты могут быть реализованы не только в плане исследований, но и в подготовке кадров. Если у государства имеется достаточное количество средств, то почему бы их не использовать в этом направлении. Без всего этого, объявление о переходе на грантовую систему является лишь декларацией, а не реальным инструментом поддержки науки. Более того, смею предположить, что в наших реалиях совсем несложно заведомо определить, чьим проектом будет отдаваться предпочтение. Вот против чего я высказал свое мнение, а не вообще против грантов как таковых.
А. Папаскир не только не точен в приводимых им фактах, но и небрежен в своих характеристиках в адрес тех, чьи имена он приводит. Так, например, нашего адыгейского коллегу С. Хотко он взял и записал в академики, коим он не является, видимо, для пущей убедительности, а Н.А. Симония неоднократно характеризует так: «никому неизвестный». Видимо, для А. Папаскир слово «знакомый» ассоциируется только с теми, кого он лично знает или видит по телевидению. Я не оправдываю критикуемый им текст в «Энциклопедии стран мира», но «никому неизвестного ученого» точно не сделали бы редактором такого издания. Стоит лишь набрать эту фамилию в Интернете, как откроются биографические данные востоковеда, политолога, академика РАН Н.А. Симония, который в 1988–2000 гг. был заместителем директора, а с 2000 по 2006 г. директором ИМЭМО РАН. Можно по-разному относиться к его научной и научно-организационной деятельности, но, называя его «никому неизвестным», автор лишний раз дает усомниться в своем научном уровне и правильности метода ведения дискуссий.
А. Папаскир к тому же своеобразно интерпретирует решения, которые принимались в нашем институте. Так, он пишет: «В 2002 г. по поручению АН Абхазии, этот институт (АбИГИ) обязан был подготовить к изданию сборник, направленный на опровержение фальсифицированного сочинения 20 ведущих тбилисских историков под названием “Разыскания…” Эту серьезную работу должны были выполнить 20 ведущих абхазских ученых под руководством директора АбИГИ».
Действительно, после выхода в свет книги «Разыскания по истории Абхазии (Грузия)» было проведено несколько совещаний, где решили подготовить ответный сборник, но никакого поручения АНА не было, это было решение самого собрания. Однако, как часто бывает, энтузиазм у многих угас сразу же после воинственных речей на совещаниях. Вот потому-то и было принято решение о целесообразности написания академической истории, отказавшись от идеи прямого ответа на книгу «Разыскания…» Тем не менее, некоторые сотрудники нашего института (Г.К. Шамба, А.Ф. Авидзба и др.), а С.З. Лакоба даже опубликовал в 2001 г. отдельную работу «Ответ историкам из Тбилиси».
А. Папаскир пишет о многом, часто приводя в качестве аргументов устраивающие его устные высказывания тех или иных лиц, но не имеющие никакого отношения к теме. Эти «сказала-мазала» занимают значительное место в его публикациях. Но настоящий историк тот, который не придумывает разные истории, а адекватно исследует исторический материал. Потому отвечать на все его домыслы, скажу прямо, не собираюсь – противно.
Действительно, положение исторической науки (к сожалению, не только исторической, но и в целом абхазоведческой) в Абхазии нельзя назвать благополучным, но и считать его катастрофическим тоже неверно. У нас есть состоявшиеся и подающие надежды историки, представляющие новое поколение. Им и надо помогать.
К сожалению, А. Папаскир не видит угрозы со стороны местных, случайно зачисленных в историки деятелей, которые своей борьбой «за чистоту абхазской историографии» на самом деле захламляют ее. Никаким другим словом, как «белиберда», нельзя назвать книги автора, который на каждой странице жирным выделенным шрифтом пишет (иногда до 20 раз) свои инициалы. Вот бы на что обратить внимание человеку, возомнившему себя спасителем ситуации. Но этого не произойдет, потому как они – в одной лодке. Могу дать А. Папаскир совет: если он такой серьезный специалист, каковым сам себя считает, пусть подготовит и издаст материалы древнерусских летописей, касающихся обезов. Это было бы достойным вкладом не только в абхазоведение, но и в мировую науку, уж, по крайней мере полезнее, чем диффамационное его сочинительство.
Свои недостатки, упущения и ошибки в АбИГИ знают лучше, чем А. Папаскир. О них открыто говорится практически на каждом собрании Ученого совета, и сотрудники стараются самостоятельно решать их, а не по указке, как утверждает А. Папаскир, чиновников. Полагаю, что историки из нашего института самостоятельно, без неуклюжих советов А. Папаскир, справятся с имеющимися проблемами. Я сознательно избегаю упоминания фамилий по той простой причине, что А.Л. Папаскир имеет привычку направлять письма (с чужого электронного адреса) в учреждения, где работают неугодные ему ученые. Так он поступил в отношении А.Ю. Скакова. Не сомневаюсь, что в институте разберутся, кто есть кто, но… Я же, со своей стороны, скажу: А.Ю. Скаков уже сделал больше чем А. Папаскир, как археолог, историк и как политолог. Достаточно назвать проведенные им у нас, в Абхазии, археологические экспедиции, опубликованные им в авторитетных научных изданиях работы, а также его деятельность в качестве эксперта-политолога. Особо следует сказать, что он еще задолго до 26 августа 2008 г., выступая на различных площадках, говорил о необходимости признания нашей страны. Неуклюжие, непродуманные, оскорбительные высказывания в адрес наших коллег, оказывающих нам неоценимую помощь в преодолении наших проблем, могут отрицательно сказаться на взаимовыгодном научном сотрудничестве, за что на словах вроде бы ратует А. Папаскир. К сожалению, только на словах…
Резюмируя вышесказанное, отмечу, что вся писанина А.Л. Папаскир не содержит ничего позитивного. В ней нет ни благородства, ни честности, ни даже стремления улучшить ситуацию в той сфере, за которую он якобы борется – написании объективной истории Абхазии. Подобным способом эта цель не достигается, а наоборот, усугубляет положение, вносит раскол между специалистами.
Василий Авидзба
Газ.: Нужная. 24.10.2016.
Скачать подборку "Полемика вокруг "Истории Абхазии" в формате DOCX (148 Кб)
