Аслан Кобахия
Воспоминания:
ДЕД ОСМАН
Для нас вопрос махаджирства всегда остается очень больным. Дед Осман — единственный из нашего рода, кто вернулся из Турции в конце 19 века. Всё, что пришлось ему пережить, сегодня кое-кто может воспринять как неправдоподобное.
Я ещё в молодости начал интересоваться, каким образом нашему деду удалось прорваться обратно на Родину.
Многое мне прояснил Шаликуа Гумба, чей дед вернулся с моим. Хочу заметить, что Шаликуа был участником Великой Отечественной войны, образованным дядькой и очень многое знал. Сразу возникает вопрос: как может дед вернуться с дедом человека, который был намного старше моего отца? Не спешите делать выводы, в дальнейшем мой рассказ расставит всё на свои места.
Хочу заметить, что мой дед ещё до махаджирства был женат на девушке из рода Гумба, родилась у них дочка Хабиба. Дед уходил от геноцида вместе с отцом и матерью, тремя младшими братьями, с женой и годовалой дочкой.
Как удалось вернуться нашим дедам (из рассказа Шаликуа Гумба)
Пятерым абхазам, среди которых оказались наши деды, удалось сделать вооруженный налёт на один из стамбульских магазинов и сесть на паром, который шёл в Одессу. Они оказались в российском городе без каких либо документов, денег, и к тому же никто из них не владел русским языком. Один моряк, говоривший по-турецки, посоветовал им идти пешком вдоль берега Чёрного моря, чтобы попасть в Абхазию.
Другого выхода у них не было: они знали, что, если попадутся в руки властей, им грозит смерть или в лучшем случае депортация в Турцию. Как им удалось пешком пройти весь этот путь, остаётся загадкой, но через несколько месяцев они оказались в Абхазии. Единственное, что говорил мой дед: “Русские — хорошие люди, цените их, но царь их — сатана”. Без помощи и поддержки простых людей они не дошли бы до Родины.
По возвращении деду пришлось заново начать жить. Через какое-то время он женился на девушке из рода Сакания; она родила ему сына Махаза и двух девочек-близняшек — Зинат и Зину.
Но тоска по родне его никогда не покидала.
Из рассказа моей тети Зинат
Отец однажды собрался куда-то. Он сказал нашей матери:
— Я поеду на лошади в Турцию и постараюсь всех своих близких вернуть на Родину.
И ушёл он через Аджарию в Турцию. Он отсутствовал несколько месяцев, вернулся абсолютно замкнутым и никому ничего не рассказывал.
Из рассказа моей троюродной сестры Набили Кобахия, проживающей в Турции (её дед Иосиф и наш дед были родными братьями)
Моему отцу тогда было 12 лет. Он был ненамного младше дочери Османа Хабибы. За то время, что Осман отсутствовал, у Хабибы умерла мать, её воспитывал мой дед. Когда Осман приехал, собрался большой семейный круг, где обсуждалось, как быть дальше. Осман объяснил родным, по какому маршруту придётся преодолевать путь из турецкого города Адапазар в Абхазию на лошадях с маленькими детьми, и они ему отказали — более того, начали уговаривать его не ехать обратно. Тогда он был вынужден сказать, что в Абхазии осталась жена с тремя детьми, которые без него просто погибнут.
Мой отец всю жизнь со слезами рассказывал о последних минутах прощания с Османом. Он держал уздечку его лошади, когда тот садился в седло.
Прощаясь с родными, Осман сказал следующее:
— Вы не захотели вернуться со мной, я понимаю вас. Девочку одну с собой брать не буду, так как мне придётся идти через турецкие горы, где очень много абреков. Не знаю, когда следующий раз встретимся, но я на тебя надеюсь, Иосиф, что ты мою дочь достойно воспитаешь.
Сказав эти слова, он резко рванул со двора. Хабиба плакала навзрыд.
Через несколько лет деда настигла очередная беда — умерла и вторая жена. А самому ему было уже далеко за шестьдесят.
Однажды, находясь за праздничным столом со своими друзьями, он заинтересовался молоденькой девушкой, которая их обслуживала. Этого хватило, чтобы его друзья приняли решение: уговорить её выйти замуж за очень авторитетного человека. Девушка была круглой сиротой, из рода Хеция, звали её Мака. Надо сказать, что разница в возрасте была около 50 лет. Мака родила моему деду ещё четверых сыновей: Дамея, Арутана, Валериана, Лёсика (Алексея). Мой отец был самый младший, ему было всего два года, а дяде Валериану — пять лет, когда дед умер. Это было в 1932 году.
Как умер дед (из рассказа Манчи Сакания, родного племянника второй жены)
Наш род одобрил женитьбу Османа после смерти моей тёти. И мы очень близко общались. Он лично ко мне с особой симпатией относился. Был он человеком суровым и не каждого приближал.
Мне было уже за 20... В тот день ко мне пришёл человек и сказал, что Осман зовёт меня. Благо жили недалеко, я быстро сел на лошадь и прискакал. Зашёл во двор, меня попросили подождать — сказали, что он купается. Через некоторое время меня пригласили в комнату. Осман лежал на кровати. Я был удивлён, ведь я его больным никогда не видел. Осман начал говорить:
— Присаживайся, Манча. Сегодня мой последний день. Я прожил немаленькую жизнь. Есть маленькие дети, но я за них не переживаю, старшие поднимут их на ноги. Меня все эти годы мучает только одно: как там мои братья, как моя дочь, которая при живом отце стала сиротой.
У него градом пошли слезы. Я сидел весь оцепеневший, ведь для меня Осман был глыбой, и я никогда не думал, что он может заплакать. Протирая лицо полотенцем, он вдруг посуровел и сказал последние слова:
— Я ухожу, пришёл мой час.
Он закрыл глаза. Скоро его дыхание участилось, я выскочил на балкон звать людей. Через несколько минут Османа не стало.
Вот таким был наш дед. Благодаря ему немало его потомков сегодня живут на Родине.
ПЛЕННЫЕ НЕМЦЫ
(Рассказ моего отца)
Когда началась Великая Отечественная война, на фронт ушли два моих старших брата. Дома остались мать, жена брата с двумя малолетними детьми и я (мне тогда было одиннадцать лет). Третий старший брат, Валериан, давно жил у сестры, Зинат, в Эшерах. Она еще в 1937 году осталась одна с двумя дочерьми: муж ее был репрессирован.
Все заботы по хозяйству легли на хрупкие плечи женщин и детей. Мы поддерживали друг друга как могли. Было очень тяжело, но выдюжили.
От одного брата вообще не было писем, а второй сообщил, что находится под Москвой. Все военные годы мы были в томительном ожидании.
В 1945 году Валериан с отличием закончил Эшерскую школу и поступил в педтехникум. Сестра Зинат настояла, чтобы я тоже переехал к ней. Она очень хотела, чтобы и я получил хоть какое-то образование.
К тому времени в Эшерах начали строить новую дорогу, которую сегодня в народе называют «тещин язык». Строили ее немецкие пленные. Старшие предостерегали нас, что нельзя близко подходить к ним — их охраняли НКВДешники. Последние имели право стрелять без предупреждения. Но разве нас, пацанов, такие мелочи могли остановить? Мы почти каждый день ходили из Нижней Эшеры в Верхнюю, чтобы из-под кустов разглядывать ненавистных фрицев.
Постепенно ненависть превратилась в жалость. Они были ужасно измучены изнурительной работой.
Сестра была убита горем: никаких известий о судьбе братьев так и не поступило. Многие односельчане вернулись с фронта, а от братьев — ни слуху, ни духу.
Однажды сестра позвала меня и сказала:
— Я знаю, что ты ходишь в Верхнюю Эшеру смотреть на немцев, — тут она дает мне завернутую в газету еду, — отнеси им, может, наши братья тоже где-то так же томятся, как они.
Я очень обрадовался, так как мы, пацаны, уже не раз приносили немцам фрукты, незаметно для НКВДешников, но боялись признаваться в этом взрослым. (Потом уже, по нашему примеру, и многие другие начали им приносить пищу.)
НКВДешники, которые, в конце концов, конечно, заметили это, прогоняли нас, но мы неустанно продолжали свои «вылазки». Это длилось до тех пор, пока меня не отправили обратно в Лыхны. Никто из моих братьев, к сожалению, так и не вернулся с фронта, и моя помощь дома была жизненно необходима.
__________________________________
(Выражаем благодарность Аслану Кобахия за разрешение опубликовать материал. - Ред. Абхазской интернет-библиотеки.)
