В. Б. Ковалевская
Кавказ и аланы
Века и народы
Москва - "Наука" - 1984. - 192 с.
Книга посвящена истории формирования различных народов Северного Кавказа и их культур. Автор в доступной форме излагает принципы исторической интерпретации археологических памятников и на основе их сопоставления с данными письменных источников и этнографии рисует картины далекого прошлого этих народов. Значительная часть использованных в книге материалов получена в результате раскопок, осуществленных автором, и публикуется впервые.
Скачать книгу "Кавказ и аланы" в формате PDF (10,1 Мб)
(Материал взят с сайта: http://www.razym.ru/.)
HTML-версия главы
Аланы, абасги и Византия на рубеже VII—VIII вв.
Мне предстояло осмотреть не одну какую-нибудь дорогу, а весьма значительное пространство в горах, жить и путешествовать долгое время между неприятелем, которого сметливая недоверчивость равнялась вражде к нам... По этим причинам многие на Кавказе, долее меня имевшие случай ознакомиться с горцами и вообще с местными обстоятельствами, считали подобного рода путешествие делом совершенно несбыточным.
Ф. Торнау
К 695 г. относится свержение императора Юстиниана II и отправление его в ссылку в Херсонес, где он женился на дочери (или сестре) хазарского кагана Феодоре, переехал в крепость Дорос в горном Крыму, а затем на Таманский полуостров, в Фанагорию. У армянского писателя VIII в. Вардапета Гевонда мы читаем: «Юстиниан, ушедши в землю хазар, женился на дочери царя хазарского Хакана и просил у него помощи. Тесть Юстиниана отправил сильное войско, а с войском некоего Трвега, мужа могущественного. Достигши Константинополя, Юстиниан победил в битве соперников и снова утвердился на царстве. Трвег между тем был убит в сражении, а войско хазарское отослано обратно с превосходными подарками и с большим приобретением» [Гевонд, 1862, с. 11, 136]. Несколько иначе описывает эти события Феофан.
Поскольку Юстиниан II не скрывал своих планов, реставрации императорской власти, то правивший в Византии в это время Тиверий III потребовал у кагана выдать его живым или мертвым. Тот отправил наемных убийц, но Юстиниан II, предупрежденный женой Феодорой, бежал в Дунайскую Болгарию, провел там зиму с 704 на 705 г. и во главе «булгар и славинов» осадил Константинополь, который и захватил, восстановив себя в императорском достоинстве [Успенский, 1913, т. I, с. 727]. В этих событиях ему помог военачальник (спафарий) Лев — будущий император, родоначальник Исаврийской династии, пребыванию которого на Кавказе мы обязаны нашими сведениями о северокавказских аланах начала VIII в. На этого-то спафария Льва император Юстиниан возложил сложную миссию — укрепить связи империи с аланами и за солидную сумму денег организовать их походы на территории абасгов, которые вместе с лазами еще в 697 г. восстали против Византии, призвав себе на помощь арабов [Кулаковский, 1898, с. 56; Успенский, 1927, т. II, с. 5; Воронов, 1975, с. 152].
На протяжении пяти-шести лет спафарий Лев является участником полных драматизма и неожиданностей событий, разворачивавшихся в земле алан, абасгов и апсилов. К нашему величайшему сожалению, император Лев Исавр не оставил записок, и всю информацию о происходивших событиях мы можем почерпнуть только у историка Феофана, не бывшего их современником. И все-таки мы позволим себе рассказ об этих годах, проведенных Львом на Кавказе, насытить живыми подробностями, но просим читателя помнить о том, что ряд характеристик мест, ситуаций мы возьмем из... мемуаров русского офицера-разведчика Ф. Торнау, оказавшегося в этих же местах с очень близкими целями, находящегося примерно на таком же положении, попадавшего в аналогичные ситуации, но... через 1130 лет.
Описывая пути, которыми шел Лев, перевалы, переправы, казалось бы, мы могли пользоваться и нашими сегодняшними впечатлениями: мне удалось побывать — где пешком, где верхом, где на экспедиционной машине или вертолете — почти всюду, где мог или должен был быть Лев Исавр; но это то же самое, что путь по джунглям, наполненным дикими животными, сравнивать с прогулкой по парку с гуляющими в вольерах фазанами и павлинами, слишком многое изменилось здесь за последнее столетие. Хотелось бы хоть в какой-то мере увидеть глазами наших героев эти горы, полные опасностей, неожиданных встреч, нападений...
При Льве в руках Византии оставался лишь Фазис (совр. Поти), с востока надвигались арабы, гарнизоны которых уже заняли ряд лазских, апсилийских и абасгских крепостей, а на севере росла мощь хазарской державы, причем не только на Итиле, в Дагестане и в степях, а уже и в горах Кавказа. Точно так же в 30-х гoдах XIX в. Россия на Черноморском побережье могла опереться лишь на несколько укрепленных пунктов (Сухуми, Бомборы-Гудаута, Пицунда, Гагра, Геленджик), связь между которыми по суше была ненадежной, но постоянной, а иногда и просто отсутствовала. Если учесть, что по Кубани, в Пятигорье и далее на восток вплоть до Дагестана располагалась цепь русских укреплений, а путь между этими двумя районами приложении сил России находился в руках «немирных» горцев, то ситуация предстанет еще более сходной. В обоих случаях возникала необходимость сбора информации о расстановке сил, о характере и степени пригодности страны для военных передвижений (конных либо пеших подразделений), о доступности перевалов, о населении, его враждебности или дружественности тем странам, чьи интересы представляли разведчики, о которых идет речь.
Лев Исавр попал в Закавказье, в Фазис, морским путем, через Трапезунд. Ту солидную сумму денег, которою снабдил его для передачи аланам Юстиниан II, он временно оставил в Фазисе, сам же в сопровождении нескольких местных жителей, верных Византии, направился через Апсилию к аланам. С подобной же миссией прибыл из Тифлиса в Сухуми осенью 1834 г. Ф. Торнау. Некоторое время он находился то в Сухуми, то в Бомборах, чтобы подобрать себе надежную группу помощников из местного населения для выполнения намеченного плана — проникновения на вражескую территорию за Гагрой; собственно, это именно и есть та территория абасгов или санигов времени Льва Исавра, на которую нужно было организовать нападение алан. Как и Льву Исавру, Торнау, для того чтобы попасть на территорию Северо-Западного Кавказа, нужно было сначала попасть на северные склоны Большого Кавказа, что в обоих случаях было нелегко, так как кавказские перевалы контролировались с севера в VIII в. аланами, а в XIX в. родственными абхазцам абазинами, заинтересованными в дружественных отношениях с Россией. Можно предположить, что подготовка к переходу на
Северный Кавказ и выбор надежных спутников были аналогичны для Льва и Торнау. Очевидно, им обоим в качестве спутников кроме местных жителей (лазов у Льва и абхазцев у Торнау) нужны были проводники, «так как в горах опасно путешествовать по незнакомым местам, не имея провожатого из того племени, общества или аула, через которые приходится ехать. Такой провожатый служит перед своими ответчиком за путешествующих и, с другой стороны, обязан защищать их и мстить за них, если им будет нанесена обида» [Торнау, 1864, ч. I, с. 81].
И Лев и Торнау расплачивались за помощь деньгами и правительственными обещаниями, которые они были уполномочены давать за оказанные им серьезные услуги (армейские чины, прощение бывших ранее проступков) , — все это до удивительного совпадает, несмотря на тот огромный, собственно, поток времени, который разделял рассматриваемые события. И там и тут одних обещаний было мало, залогом того, что обещания, даваемые разведчиками, будут выполнены, было их официальное положение: спафарий, уполномоченный Юстинианом II, с одной стороны, и Торнау, уполномоченный русским государем и имевший поручителями владетелей Абхазии, — с другой. Но нужны были гарантии со стороны проводников и спутников. Если абасги предлагали Льву заложником сына владетеля, то Торнау прибегал к самым сильным местным средствам, позволявшим обезопасить его жизнь: прошел обряд аталычества, получил клятву верности именем могилы отца и матери, крестом и Кораном [Торнау, 1864, ч. I, с. 83]. В группе Торнау трое ехали верхом, четверо шли пешком. Насчет того, какой транспорт был у Льва, мы ничего не знаем, но, очевидно, также часть была верхом (скорее всего и сам Лев Исавр).
У Торнау описано, как, пользуясь Марухским перевалом, его группе пришлось оставить всех лошадей на южном склоне хребта и, только после того как они прошли все самые опасные места, протоптав в снежниках глубокие тропы, и дошли до истоков Зеленчуков, остановившись на дневку, удалось уговорить проводников за приличную мзду вернуться и привести коней. Когда он же рассказывает о другом своем переходе через Кавказ (с севера на юг), то красочно описывает, как двух превосходных кавказских коней, которых они вели с собой в качестве даров, они переносили на руках через крупные скальные обломки и в труднодоступных местах. Надо сказать, что, очевидно, очень древнюю традицию имеет у жителей высокогорья дополнительный источник доходов: они предоставляют вьючных и верховых коней тем, кто переваливает Кавказский хребет (и в наши дни турист может водрузить свой рюкзак вместе чуть ли не с десятком других на спину привычного к местным тропам коня, а соответствующую мзду вручить его хозяину). У Торнау «шествие заключали двое слуг, тащившие на своих плечах мешки с просом, тулуки с кислым молоком, котел и подгонявшие двух баранов, назначенных для нашего продовольствия до первого селения, лежавшего в трех переходах впереди нас» [Торнау, 1864, ч. I, с. 85]. Примерно тот же груз должен был быть у группы Льва, разве что специальное место должны были занимать дары аланскому пpaвителю. Лев Исавр — и здесь его пути разошлись с Topнay — выбрал Апсилийский путь (нынешняя Военно-Сухумская дорога) — давно известный и широко использовавшийся в древности кавказский участок Великого шелкового пути [Иерусалимская, 1967; 1972; Бгажба, Воронов, 1980, с. 42]. Очень возможно, что Лев Исавр, как и Торнау, встретил на своем пути жертвенник духу-покровителю гор. «Углубление было наполнено до половины древними монетами, железками от стрел, съеденными ржавчиной кинжалами, пистолетными стволами, пулями и женскими застежками и кольцами. Ни один горец не переходит... перевал, не пожертвовав что-нибудь горному духу, и можно быть уверенным, что ничья рука не осмелится коснуться того, что ему принадлежит. И меня заставили принести в жертву несколько мелких монет, для того чтобы умилостивить горного духа, иначе, говорили мои проводники, он зароет нас под снегом, когда мы станем спускаться, или не пошлет нам дичи, или отдаст нас в руки наших врагов» [Торнау, 1864, ч. I, с. 94].
Льва Исавра на Северном Кавказе встретил с почетом владетель алан Итаксис. Миссия увенчалась успехом: даже не из-за денег (они ведь были оставлены в Фазисе), а из «любви к императору» — аланы вторглись в Абасгию через горные проходы, опустошили ее и вернулись с добычей. Абасги, узнав о роли Льва в этих событиях, сообщили аланам, что обещанные им за эту карательную экспедицию денежные суммы возвращены Юстинианом II в Константинополь, они же, со своей стороны, предлагают 3000 золотых монет за выдачу им Льва. Аланы проявили здесь ту свою особенность, которую мы отмечали и для более раннего времени, — устойчивость своего дружественного к Византии отношения, ответив отказом. Второе предложение — уже 6000 золотых монет — аланы решили использовать для рекогносцировки проходов через Кавказский хребет из своей страны в Абасгию, что им должно было бы понадобиться в дальнейших военных действиях. «Мы отпустим вместе с абасгами наших людей, изучим их ущелья, разграбим и опустошим их земли...» (Феофан) [см. Чичуров, 1980, с. 66]. Дав притворное согласие на выдачу спафария, аланы получили богатые дары от абасгов, передали его связанным, но сами во главе с Итаксисом направились следом, чтобы уже за перевалом похитить его, перебив всех сопровождающих абасгов, и вновь опустошить страну.
Все эти действия, собственно, и были задуманы Византией как наказание неверным абасгам. Поэтому византийский император обратился к абасгам с письмом, обещая им прощение, если они дадут беспрепятственно вернуться спафарию Льву в Византию. Абасгов эта перспектива устроила, они даже предлагали отправить аланам заложников в обмен на Льва, которого они намеревались вернуть в Византию, но, не веря их слову, Лев стал ждать другой возможности вернуться на родину. Возможность эта скоро представилась. Пользуясь тем, что силы арабов были надежно заняты на восточной оконечности Кавказа (к 711—712 гг. относится поход Джерраха на хазар), византийский отряд двинулся из Фазиса на крепость Археополис—Цихе-Годжи, первый и самый значительный город у лазов, по словам Прокопия Кесарийского закрывавший путь с Черноморского побережья в Восточную Грузию. Сейчас, после многих сезонов полевых работ грузинских археологов, пожалуй, это один из наиболее впечатляющих раннесредневековых городов-крепостей Грузии. Стоя перед мощными двойными стенами из аккуратно пригнанных камней или перед монументальными воротами, столь высокими, что в них можно проехать на крытой машине, глядя на базилику, стоящую сейчас среди зелени, и на неприступный, господствующий над крепостью холм цитадели, покрытый лесом, понимаешь, как силен был этот город. Осада Археополиса отрядом византийцев и армян была спешно снята из-за получения ими сведений — как выяснилось потом, ложных — о движении арабских войск на помощь осажденным. Отряд вернулся в Фазис, но от него отделилось около двухсот человек, которые с грабежами «поднялись к областям Апсилии и Кавказских гор» [см. Чичуров, 1980, с. 66]. На свой риск и страх они решили пробиться к аланам, которые, узнав о том, что они «остались в Кавказских горах и предавались грабежам» [Чичуров, 1980, с. 66], сообщили об этом Льву. Последний, взяв с собой отряд в 50 человек, в мае месяце, не дожидаясь таяния снегов, пошел на соединение с ними. Торнау совершил свой переход через Марухский перевал несколько позже по времени — в июле, и то, по его словам, «жаркое солнце палило наши головы, между тем как ноги не выходили из снега и из холодной воды... Мы стали подниматься на гору по снежной крутизне, перегораживавшей нам путь, подобно неизмеримо высокой стене, без следа дороги и без уступа для отдыха... Вправо и влево от нас возвышались зубчатые горные вершины ослепительной белизны. За ними чернели Абхазские горы и обозначалось море далекою синей полосой. Впереди нас виднелись скалы, лесистые гребни и зеленые травяные отроги главного хребта, между которыми мелькали, подобно серебристым лентам, Кубань и впадающие в нее реки» [Торнау, 1864, ч. I, с. 91, 93].
Отряд Льва спускался на специальных «снегоступах» —«круглых лыжах», скорее всего это широкие лыжи, возможно покрытые шкурами, описанные еще Страбоном: «Зимой вершины гор недоступны, а летом люди поднимаются на них, подвязывая к ногам из-за снега и льда утыканные шипами куски сыромятной бычьей кожи по форме литавров» (Strab., XI, V, 6). У Торнау все было примитивнее: «Оттолкнув тело назад и смело пробивая пятками тонкую ледяную кору, покрывавшую мягкий снег, мы помчались под гору так скоро, что снежные глыбы, оторванные нашим бегом, не поспевали катиться за нами» [Торнау, 1864, ч. I, с. 94].
Воссоединившись с небольшим византийским отрядом, Лев решил пробиваться к морю и подошел к крепости Сидерон, которую одни исследователи отождествляют с Тцахаром на левом берегу Кодора, другие — со знаменитым апсилийским Цибилиумом-Цебельдой [Воронов, 1975, с. 153]. Лев обратился к Фарасману, владетелю Сидерона, подчинявшемуся арабам, хотя и дружественному Армении, с предложением вновь подчиниться Византии и помочь его расширившемуся византийско-аланско-армянскому отряду выйти к морю.
Получив отказ, Лев Исавр устроил засаду на подступах к крепости, пленил многих ее защитников и начал осаду. «Крепость, однако, была мощной и ромеи не могли ее захватить. Марин, первый из апсилийцев, узнав об осаде крепости, был охвачен страхом, думая, что со спафарием большое войско» [cм. Чичуров, 1980, с. 67]. Опираясь на помощь подошедшего к нему с 300 воинами апсилийского правителя Марина (или Маринэ), обманным путем Лев Исавр захватил крепость, которую за три дня разрушил и разграбил. После столь блистательной победы отряд Льва Исавра с торжественным эскортом в лице «первого из апсилов» Маринэ был отправлен с большими почестями из Апсилии в Трапезунд и вернулся к императорском двору, снабдив нас ценными сведениями относительно алан, абасгов и апсилов накануне кровавого похода арабов.
Литература
Гевонд, 1862. - Гевонд Вардапет. История халифов. СПб, 1862.
Бгажба, Воронов, 1980. - Бгажба О. Х., Воронов Ю. Н. Памятники села Герзеул. Сухуми, 1980.
Воронов, 1975. - Воронов Ю. Н. Тайна Цебельдинской долины. М., 1975.
Иерусалимская, 1967. - Иерусалимская А. А. О северокавказском "шелковом пути" в раннем средневековье. - СА. 1967, № 2.
Иерусалимская, 1972. - Иерусалимская А. А. Великий шелковый путь и Северный Кавказ. Л., 1972.
Кулаковский, 1898. - Кулаковский Ю. А. Христианство у алан. - "Византийский временник". Т. V. Вып. 1 и 2, 1898.
Торнау, 1864. - Торнау Ф. Воспоминания кавказского офицера. Ч. I. II. М., 1864.
Успенский, 1913, 1927. - Успенский Ф. И. История Византийской империи. Т. I, М., 1913; Т. II. Ч. I, 1927.
Чичуров, 1980. - Чичуров И. С. Византийские исторические сочинения: "Хронография" Феофана, "Бревиарий" Никифора. М., 1980.
Страбон, 1964. - Страбон. География. М., 1964.
_____________________________________________________
(Опубликовано: Ковалевская В. Б. "Кавказ и аланы. Века и народы". - Москва: Наука, 1984. С. 136-143.)
