Главная » Алфавитный каталог авторов » М » Избранные работы

Н. Я. Марр

Избранные работы
В 5 томах

Москва - Ленинград: Государственная академия истории материальной культуры (ГАИМК), Государственное социально-экономическое издательство (ГСЭИ), 1933-1937

Скачать в формате DJVU:

Том 1. Этапы развития яфетической теории. — Ленинград, ГАИМК, 1933 г. (6,09 Мб)

Том 2. Основные вопросы языкознания. — Ленинград, ГСЭИ, 1936 г. (6,36 Мб)

Том 3. Язык и общество. — Москва — Ленинград, ГСЭИ, 1934 г. (6,18 Мб)

Том 4. Основные вопросы истории языка. — Ленинград, ГСЭИ, 1937 г. (3,95 Мб)

Том 5. Этно- и глоттогония Восточной Европы. — Москва — Ленинград, ГСЭИ, 1935 г. (9,43 Мб)

Николай Яковлевич Марр – фигура одиозная и неоднозначная, вместе с тем представляющая огромный интерес. В научном мире он имел славу и почёт, множество наград и званий, почитание и уважение учеников и последователей, практически гипнотическое влияние даже на людей, не имеющих отношения к науке. Марр являлся российским и советским востоковедом, кавказоведом, филологом (не прослушавшим ни одного курса по теоретической лингвистике), историком, этнографом и археологом, академиком Императорской академии наук и АН СССР. Его работоспособность и тяга к изучению языков поражала: за свою жизнь он издал более 500 научных работ в сфере лингвистики, филологии, истории, науковедения и археологии; свободно владел более 40 языками, однако все его работы написаны на русском. Но обо всём по порядку.

Николай Марр, чья дата рождения и то не точна (по одним сведениям он родился 25 декабря1864 г. по старому стилю (6 января1865 г. по новому), по другим сведениям – 25 мая1864 г. (по новому стилю 6 июня1864 г.)), уроженец г. Кутаиси. Его отец – поселившийся в XIX веке в Грузии шотландец Яков (Джейкоб) Патрикович Монтегю-Марр, занимавшийся разведением чайных кустов и основавший в Кутаиси Ботанический сад. В 80 лет он вторично женился на молодой грузинке Агафии Магулария, которая и стала матерью Николая. Как это ни странно, но родители мальчика говорили на разных языках: Яков — на английском и французском, Агафия – на грузинском. Этот факт, а также то, что они были разного вероисповедания, послужил причиной первоначального отказа выдачи свидетельства о рождении будущего академика. Родным языком Марра был всё же грузинский, и до конца жизни великий учёный говорил по-русски с акцентом. Вместе с тем, Николай Яковлевич считался поданным Великобритании до самого окончания университета.

Поступив в Кутаисскую гимназию в 1874 году, он овладевает русским языком, и свою первую книгу на русском, «Робинзон Крузо», он прочитал во втором классе. В гимназии Николай Марр славился как самый преуспевающий, и одновременно странный ученик. Пропустив в 5 классе полгода занятий из-за болезни, он вдруг решает уйти, чтобы работать телеграфистом, но его удержала мать. Чтобы самостоятельно (!) выучить иностранные языки, он практически не посещает занятия, но переходит с отличными оценками из класса в класс. Чтобы добиться совершенства в знании греческого языка, которым он увлёкся в 8 (выпускном) классе, он подаёт прошение начальству о прохождении курса 8 класса вторично. Отчаянного гимназиста признают душевнобольным, и не исключают лишь благодаря заступничеству одного из попечителей учебного округа. Сомнения в психическом здоровье учёного выдвигались и в дальнейшем, когда он уже был важной фигурой, «светилом» советской науки, но был ли Марр действительно болен, достоверно не известно. Как бы то ни было, он окончил гимназию в 1884 году с золотой медалью, после чего в качестве кавказского стипендиата был зачислен на факультет восточных языков Петербургского университета. Хоть это и звучит нереально, но в университете он занимался одновременно на всех отделениях факультета, что позволило ему изучить все преподававшиеся там восточные языки. Подобной практики в университете до тех пор не было, и он покорил видавших виды профессоров. Ещё на студенческой скамье ему приходит в голову мысль о родстве грузинского языка с семитскими, и он начинает её культивировать, что, в частности, и определяет дальнейшую судьбу учёного. Николай Марр загорается идефикс – доказать великое мировое прошлое народов Кавказа. Цель, сколь ни была она благородной, не оправдала себя, и в частности из-за того, что Марр выбрал недостойные для того средства.

После окончания университета его оставили на кафедре армянской и грузинской словесности, чтобы подготовить к званию профессора. С 1 июля 1891 года он был допущен к чтению лекций, что стало его занятием до конца жизни. Очень скоро он становится одним из самых ярких востоковедов и кавказоведов рубежа веков. Его труды по этнографии, истории и археологии Кавказа представляют большую ценность и высокий интерес. Так, в1908 г. им издаётся грамматика древнеармянского языка, в 1910 – работа «Грамматика чанского (лазского) языка с хрестоматиею и словарём», имеющие до сих пор высокую оценку специалистов. Николай Марр часто отправлялся в зарубежные командировки, и ему везло по-крупному.  Ему удалось обнаружить в Синае, а затем перевести уникальный древний грузинский христианский трактат, который считался утерянным.  Позже учёный-кавказовед опубликовал множество древнегрузинских и древнеармянских текстов и надписей после проведения ряда раскопок древних городов и монастырей на Кавказе. К примеру, Николай Яковлевич на протяжении нескольких десятилетий трудился в столице древней Армении городе Ани. К сожалению, в своём большинстве материалы экспедиции были утрачены в 1917—1918 г.г., из-за чего анийские публикации учёного получили значение первоисточника. В 1902 году в Иерусалиме Марру удалось обнаружить книгу Георгия Мерчули «Житие Георгия Хандзтелли». Он по праву считается создателем армянской и грузинской школ востоковедения, подготовившим большое число специалистов (в их числе И. А. Орбели, О.М. Фрейденберг, И.А. Джавахишвили, В.И. Абаев, А.Г. Шанидзе, и др.). Между тем, в Грузии его имя менее почитаемо, нежели в Армении, и это связано в первую очередь с неоднократно происходившими конфликтами между ним и грузинскими филологами, с которыми он расходился во взглядах. Также, видимо, имела значение его политическая позиция, согласно которой он отрицал политическую самостоятельность Грузии, поддерживал создание Закавказской Социалистической Федеративной Советской Республики (ЗСФСР), требовал переквалифицировать Тбилисский университет в общекавказский.

Значение его работ в области кавказоведения сложно переоценить, и до сих пор они не ставились под сомнение, а некоторые научные трактаты, касающиеся языка, литературы и этнографии народов Кавказа стали классическими.

С именем Николая Марра также связано создание Академии абхазского языка и литературы. Будучи инициатором создания Академии, он обосновывал её важность в обращении к руководству республики. Он писал Председателю Совета Народных комиссаров Абхазии Нестору Лакоба: «Необходимо усилить исследовательскую часть общества, посвященную науке о человеке, о языке и эпосе, фольклоре, народных песнях, сказках, преданиях, верованиях и т.д. равно как памятниках материальной культуры. Вообще было бы хорошо абхазоведной секции АбНО обзавестись немедленно помещением для оборудования лаборатории по языковедной, этнографической и археологической работе». Академия была учреждена Наркомпросом Абхазии 11 октября1925 г., благодаря совместным усилиям академика, интеллигенции Абхазии и руководства страны. Момент открытия Академии можно считать точкой отсчёта систематического и планомерного изучения истории, лингвистики, духовной и материальной культуры народа Абхазии. Поначалу в штате Академии абхазского языка и литературы числилось всего 4 сотрудника: почётный председатель Н. Я. Марр, председатель – А. М. Чочуа, а затем – Д. И. Гулиа, научный сотрудник К. В. Ковач.  Конечно, решение об открытии подобного научного учреждения далось нелегко. С другой стороны, многие понимали, что в Абхазии – непочатое поле для научных исследований, а абхазоведение на тот момент не было дисциплинарной наукой. Таким образом, неголословным является утверждение, что зарождение и становление абхазоведения прочно связано с именем Николая Марра. Несмотря на то, что в Академии работало так мало сотрудников, за короткий срок удалось решить ряд организационных вопросов, наладить контакты с научными учреждениями Абхазии, а также рядом учёных, живущих за рубежом, написать значительные, актуальные по сей день работы. Среди них можно отметить: «Русско-абхазский словарь» Н.Я. Марра, «101 абхазская песня» и «Песни кодорских абхазцев», К. В. Ковача, «Божество охоты и охотничий язык у абхазов, «Культ козла у абхазов», «Материалы по абхазской грамматике. Дополнение и разъяснения к книге П. К.  Услара «Абхазский язык» Д.И. Гулиа. Николай Яковлевич разработал в том числе т. н. абхазский аналитический алфавит, состоящий из 77 знаков на основе латинской графики. Он  был принят в1926 г., использовался в научных изданиях, но в1928 г. был заменён. Марр также посвятил Абхазии и абхазоведению ряд своих работ: «Абхазоведение и абхазы», «Из двухэлементных абхазских слов», «Кавказоведение и абхазский язык», «Орудивный и исходный падежи в кабардинском и абхазском», «Постановка учения об языке в мировом масштабе и абхазский язык», «Сухум и Туапсе», и др. За время своего существования Академия абхазского языка и литературы не раз поменяла своё название, с1994 г. именуясь Абхазским институтом гуманитарных исследований Академии наук Абхазии, а вот в период с 1939 по1950 г. она именовалась Абхазским научно-исследовательским институтом языка и истории и носила имя академика Н.Я. Марра. В память об академике его именем в Сухуме названа улица.

Говоря о должностях и званиях удивительного учёного, перечислим лишь некоторые. В период с 1918 по1934 г. он являлся директором Государственной академии истории материальной культуры, в 1921—1934 гг. – директором основанного им же Яфетического института (который первоначально располагался прямо в квартире учёного), в 1926—1930 гг. – директором Публичной библиотеки Петербурга, города, в котором он жил до самой смерти, в 1930—1934 гг. – вице-президентом Академии Наук СССР. С1928 г. – он директор НИИ этнических и национальных культур народов Востока, а в1930 г. он вступает в ВКП(б), став в ее рядах единственным членом Императорской академии наук. По случаю 45-летия научной и общественной деятельности, Марра награждают орденом В.И. Ленина, присваивая звание заслуженного деятеля науки.

Заслуженный и уважаемый учёный, оставшись в рамках кавказоведения, мог бы вполне рассчитывать на степенную научную карьеру, мировую известность специалиста, чему служит доказательством его уникальный талант. Однако Марр, несмотря на отсутствие системной лингвистической подготовки, загорается идеей так называемых «языковедческих находок», что приводит к созданию «яфетической теории». Впервые со своим учением он выступил в ноябре 1923 г. Его теория отвергала данные сравнительно-исторического языкознания, и выдвигала ненаучные, недоказуемые утверждения. «Новое учение о языке» отвергало генетическое единство языковых семей, и выдвигало постулат о вторичном образовании языков в результате скрещивания. При этом Марр указывал на классовые различия в развитии языков, путая их с этническими, отрицал миграцию народов и полагал, что все языки мира произошли от четырёх базовых элементов, на которые можно разложить любое слово: это сал, бер, йон и рош. Название его теории было взято от имени одного из сыновей Ноя, Яфета (Иафета), легендарного родоначальника кавказских народов. «Яфетические языки», к которым он поначалу относил грузинский, сванский, мегрельский и чанский, по мнению учёного, были родственны семитскому и хамитскому (Сим и Хам также являлись сыновьями Ноя, потомки которых, расселившись, как считал Марр, дали родственные языковые семьи). После этого Николай Яковлевич сильнее углубился в свою псевдонауку, и стал включать в число яфетических языков все древние мертвые языки Средиземноморья и Передней Азии, а также редкие живые языки, вроде баскского  по принципу, как он сам говорил, «что плохо лежит».

Начиная с 1928 годов, Марр стал целенаправленно сближать свою теорию с марксизмом. Так появилась гипотеза о языке как «надстройке» над социально-экономическими отношениями. По Марру, язык стал зеркалом стадий развития общества (рабовладельческой, феодальной и т. п.), а традиционная лингвистика была объявлено им буржуазной наукой. Его постулаты, постоянно подтверждавшиеся цитатами Маркса и Энгельса, были с радостью подхвачены как многочисленными подражателями и карьеристами, так и видными учёными. В первую очередь этому способствовала речь И. Сталина, произнесённая на XVI съезде ВКП(б) после выступления Марра со ссылками на его работы. После этого марризм активно пропагандировался в СССР и насильно внедрялся в вузы страны, выступая как единственно классово верная теория. Доказательства «новой науки о языке» со временем становились всё сказочнее, а потом и вовсе упразднились за ненадобностью. В последние годы жизни Николаю Яковлевичу было позволительно голословно декларировать что угодно, и его теории мгновенно и официально объявлялись истинными. Несмотря на всё вышеперечисленное, из совершенно необоснованного и нелогичного контекста можно было выделить ряд верных наблюдений о важности синхронного изучения языка, лингвистической типологии, социолингвистики.

Развенчание «яфетической теории» произошло уже через 7 лет после смерти учёного, оно развернулось в форме открытого диалога на страницах газеты «Правда», и завершилось трудом И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания. После этого труда на марризме был поставлен жирный крест, и произошло окончательное разрушение мифа.

(Источник: http://абхазия.рф.)