Д. В. Небольсин
Современные жертвоприношения в Сухумском округе
(Из записок туриста)
Несмотря на давность православия в Сухумском округе - Самурзакани и Абхазии - там и в настоящее время между горцами распространены жертвоприношения. Этот остаток язычества, в котором можно заметить в некоторых случаях и примесь верований мусульман, получил на христианской почве своеобразную форму.
По преданию, самурзаканцы и абхазцы приняли христианство в I или IV веке. Из них самурзаканцы не меняли своей веры и оставались постоянно православными, из абхазцев же во время владычества турок часть перешла в мусульманство и до сих пор считается магометанами; хотя ни мечетей, ни настоящих мулл в Абхазии совсем не существует.
- «Но и христиане своей веры не знают и считаются таковыми только по названию». Так сказал про них грузинский царевич Вахушти и тоже самое можно повторить и в наше время. Если у абхазских магометан сохранились, как можно и теперь видеть, многие христианские обычаи и обряды, как, например, исполнение и великого поста, празднование пасхи, обычай обмениваться крашеными яйцами, - то в свою очередь христиане абхазцы и особенно самурзаканцы имеют очень темное представление о существовании Иисуса Христа и Божьей Матери, самое - же исполнение христианских обрядов производится у них неохотно, как будто по необходимости. Венчаются они после трех или четырех месяцев сожительства и считают главным моментом начала брачного союза, не таинство брака, но свадебный пир, которым заканчивается церемония привода невесты из родительского дома в дом жениха. Крестят детей на второй и даже на пятый год от рождения, а исполнение таинств святого причастия и исповеди между ними большая редкость. В каждом селении найдется два, много три таких человека, не более, все же другие тысячи людей записываются аккуратно в исповедные росписи, как-то было в старинные времена и на Руси, лишь для счета или порядку. По отзыву местного духовенства, такие анормальные явления среди туземных христиан происходят потому, что у них нет до сих пор на родном языке ни молитв, ни богослужебных книг, ни самого богослужения. Богослужение производится, и даже проповеди по церквам говорят, со времен, нужно думать, владычества Грузии и до настоящего времени все еще на грузинском языке, совершенно непонятном ни абхазцам, ни самурзаканцам. Обе последние народности говорят на особых наречиях для грузин в свою очередь тоже непонятных и, таким образом, как говорит один из местных священников, «им неоткуда получать наставления в истинах православной веры». С другой стороны воспитание с давних пор имеет у них чисто практический характер, и выработало в жизни резко определенное материальное направление. Между состоятельными князьями и дворянами не утратил еще своей силы обычай не воспитывать сыновей в родительском доме, но отдавать новорожденных на воспитание к посторонним лицам, часто далеко от них живущим, принадлежащим к другой общине, а иногда к другой народности и всегда к более низшему сословию, преимущественно к крестьянам. Чужая семья более закалит к жизни, думает горец. В то же время удальство и в форме воровства не считается между ними позорным - ему даже обучают. Это удальство - скорее достоинство, чем порок. Оно подлежит осуждению со стороны горцев только в том случае, когда вор бывает пойман. Тут порицают вора не за самое воровство, а лишь, как побежденного и этот срам падает на все его семью. Другое дело, если вора не могут поймать, он пользуется тогда почетом и сказанное им слово приобретает известный вес и значение в его общине. Эти воззрения так сильно вкоренились у абхазцев, что никто между ними не занимается торговлею, возлагая все свои упования на физическую силу и удальство. Культура земель производится почти исключительно для собственного потребления, о сельском хозяйстве нет никакого понятия, и коренное население для сбыта ничего не производит. В продажу идут одни остатки от хозяйственных потребностей и то с большими затруднениями. В селениях заезжему человеку купить решительно ничего нельзя. Все, что нужно, ему предложат даром, без денег, но продавать не станут - это считается по понятиям горцев, совсем неприличным, и за все можно заплатить только одними подарками. Таков обычай. И само собою, разумеется, что при этих восточных порядках правильной торговли тут еще не существует. На личные деньги торговля производится по городам и местечкам и находится в руках мингрельцев и имеретин и отчасти у армян и евреев. Торговля же по селам до сих пор идет почти одна, «меновая» и ее ведут преимущественно только мингрельцы. По своей обстановке она очень оригинальна и имеет характер чисто эксплуататорский. Торговец не поселяется со своей семьею в том месте, где производится у него торговля, но живет там без семьи, на биваках, единственно с торговыми целями и вырученные суммы, мало-помалу, переводит на родину. На тех же началах поставлена аренда земель по берегам Черного моря. Наконец, нам приходилось встречать в некоторых селениях такие же отношения священников к своим прихожанам. Этот порядок вещей считается здесь нормальным, хотя, казалось бы, нельзя этого признать для духовенства, которое живет, таким образом, среди своих прихожан на холостую ногу. При подобных основах жизни, горцы, как материалисты, для душевного своего спасения, ищут средств материальных и верят в этом отношении жертвоприношениям. Молитва и духовная церковь, по словам того же священника, тут непоняты. Между тем жертвоприношения пользуются у них авторитетом, как символ христианской веры, и очень большим значением, так что клянется не богом, но благодатной силою обязательных жертв. И, действительно, если для своего спасения горцам нужно одно - принести жертву по точно определенным для того правилам и каждый сам может это исполнить, то все церковное становится второстепенным и неудивительно, что они смеются над теми, кто очень уж часто посещает церковь, а церковных праздников, за исключением рождества Христова, Пасхи и праздников господних, совсем не признают.
Жертвоприношения производятся ими в честь бога, в честь архангела Гавриила, но, главным образом, в честь богов, имеющих свое начало в язычестве или в исламе и почитаемых горцами за христианских, и, наконец, в честь икон иногда даже не существующих и только воображаемых. По их поверью везде, где живут люди, на месте родины у каждого существует икона и хотя она невидима, но находится там, как хранительница местности. Нам пришлось заметить и ту особенность у самурзаканцев, что они почитают не христианских святых, но лишь одни их иконы, чего нельзя сказать про языческих богов, укрепившихся, если так выразиться, на христианской почве. Последние, являются у них олицетворенными духами и притом всегда грозными, готовыми нанести вред, убить человека. Вот причина, почему для горцев необходимо этих богов умилостивить принесенными жертвами.
Жертвоприношения производятся по особой для каждого божества обрядности. Самый день жертвоприношения считается праздником и таких праздников бывает в каждом семействе по нескольку в году. Дни празднования назначаются старшим доме, почти всегда в день какого-нибудь несчастного для семейства события, чтобы отвратить от себя подобное несчастие. Назначенные, таким образом, по обету, жертвоприношения считаются для семьи навсегда обязательными. Кроме семейных праздников есть и общественные такие праздники, во время которых жертвы приносятся целой общиною. Днями для жертвоприношения, по установившемуся обычаю, избираются чаще всего среда и пятница и только поклонение божеству «Жины», которого горцы называют «Верховным», бывает преимущественно по воскресеньям. В такие дни самурзаканец не производит никаких работ, не выдает ничего из дому и сам к себе в дом от других ничего не принимает, не выметает сора из сакли и даже не причесывается; словом, подобно тому, как еврей в субботу, старается прекратить всякую, по возможности, деятельность. Нарушение обрядового порядка празднования этих дней не допускается и если это случается, то вместо того, чтобы умилостивить бога, жертвоприношение возбудит его гнев. Все свои несчастия горец приписывает всегда какой-нибудь ошибке в обрядностях. В этом же смысле, причины несчастий объясняются и сомнем знахарей и ворожеек, к которым туземцы обращаются для разрешения своих сомнений и за советом, что им предпринять в таких случаях.
Если приносится жертва семейством или отдельным лицом, то берут для того теленка, барашка или козленка, в честь Соломона - петуха, а в честь Капу - свинью. При жертвоприношениях же общественных, приносимых целою общиною, режут быков, коров и предание говорит, что в прежние времена были нередки и человеческие жертвоприношения. Животному, предназначенному для жертвы, дают накануне того дня съесть соли. Эту соль должен предварительно освятить священник. Соль, говорят горцы, имеет свойство проникать в кровь и посредством последней расходиться по всему телу; этим способом животное «во всех своих частях» подготавливается к священной жертве. В день жертвоприношения его убивают на месте, предназначенном для обряда, обыкновенно под дубом. В некоторых селениях есть и теперь вековые дубы, которые служат для этого и охраняются народом, как священные. Но бывают жертвоприношения и в «марани» - месте хранения вина, в кузне и других местах. Самое место, где оно должно быть произведено, определяется по тому, в честь какого бога приносится жертва. На том же месте, где было произведено «жертвоприношение», происходит и варка жертвенного мяса. Сваренное мясо выкладывают на блюдо и ставят на землю или раскладывают на длинную скамейку. Последние служат у горцев вместо столов. Около мяса устанавливают вино и четыре пресных хлеба или, лучше сказать, лепешки, приготовленные из пшеничной муки. В обыденное время горцы пшеничного хлеба не едят, они пшеницы не засеивают и культивируют исключительно одну кукурузу, поэтому достать пшеничной муки для них бывает иногда очень трудно и приготовление из этой муки лепешек имеет в их глазах большое значение. Лепешки бывают разных форм или круглые, или полумесяцем, смотря какое жертвоприношение. Около хлебов кладут деньги, несколько мелких монет, предназначенных священнику, восковые свечи по числу лиц, приносящих жертву, ладан и, кроме того должна быть приготовлена жаровня с горячими угольями. Когда все это готово, жертвоприносители снимают с головы башлыки, которые заменяют им наши фуражки, кожаную обувь (сандалии) и оружие с поясом, становятся на колени лицом к востоку, а священник, приглашенный для этого, берет в один пучок все свечи, разом сжигая их, расставляет вокруг сосуда с мясом и, если они не могут уместиться, раздает присутствующим. После этого он прочитывает вслух «Отче наш» и другую приличествующую случаю, молитву и, взяв кусочек ладану, обводит им три раза вокруг своей головы, произнося слова: «дай Всевышний вам и всему вашему семейству здоровья, долгоденствия и хорошего житья», и бросает его в жаровню. Затем встает старший в доме, берет тоже кусочек ладану и, обводя им три раза вокруг своей головы при одинаковом положении себе и своему семейству, бросает его в туже жаровню. За ним, по старшинству, должны проделать это один за другим все остальные жертвоприностители и присутствовавшие. В этой процедуре заключается главная обрядность, ее соблюдают каждый раз, но, кроме того, для каждого значительного божества существует целый ряд особых обязательных правил. Когда исполнение обрядности закончено, жертвоприносители со священником во главе и приглашенными гостями садятся обедать. Во время обеда каждый должен, прежде всего, съесть по кусочку жертвенного хлеба и высказать еще раз обычное пожелание. Наконец, наступает очередь жертвенному мясу, оно у богатых и у бедных составляет главное plat resistance(1) - всего обеда. Многие из приглашенных гостей придерживаются еще старинного обычая и, приходя к обеду, приносят с собою круглый хлеб из кукурузной муки с сыром, кислое молоко, фрукты. Все это тут же, сообща, поедается «в честь почитаемых богов и икон». После обеда гости расходятся, но при прощании каждый из них кружит рукою, подобно как ладаном, над головою и лицом хозяина и опять высказывает то или другое пожелание. Кружение рукою - символ желания, чтобы, как говорят горцы, «все нехорошее от тебя перешло ко мне». Женщины в обрядах жертвоприношения не участвуют, присутствие их считается осквернением жертвы, но они приготовляют кушанья, варят мясо и прислуживают во время обеда. Существует в Самурзакани легенда, что в селении Джвари, когда люди были благочестивы, для жертвоприношения иконе св. Георгия неизвестно откуда появлялся черный бык. Женщины и тогда не допускались. И вот две из них, Булия и Когохия, решились подсмотреть обряд в честь этой иконы, и были за то наказаны. Они превратились в камни, которые горцы и теперь показывают в том селении любопытным проезжающим. Женщина участвует в виде исключения в одном только жертвоприношении «капуноба». Но и тут она допускается только зрительницею, а не действующим лицом и можно думать, что такое участие началось после принятия самурзаканцами христианства и выражает нечто вроде пренебрежения к языческому божеству «Капу», так как женщина в Самурзакани и Абхазии находится в угнетенном рабском положении. Муж никогда не называет свою жену по имени, но зовет ее «мутари», что значит «ничто». Жена в свою очередь тоже не смеет назвать мужа по имени и дает ему свое особое название. Она делает это отчасти из боязни чем-нибудь его выдать при посторонних лицах и отчасти из страха пред ним, рассматривая его, как абсолютного своего повелителя. Не так далеко еще то время, когда почти открыто отец свою родную дочь, муж жену и брат сестру продавали в Турцию для гаремов, где абхазки, после черкешенок, ценятся очень высоко по своей стоимости и красоте. Такая продажа не потеряла до сих пор в глазах горца своего права гражданства. Под гнетом материальной нужды вопросы о ней обсуждаются между ними подчас и теперь серьезно, как про случай вполне возможный и легко сбыточный. Вышедшая замуж становится полной рабою, беспрекословной слугою своего мужа, а в соседней Сванетии вдобавок на ее обязанности лежит и содержание его собственными трудами. Молодая жена не может со старшим себя ни разговаривать, ни при нем сидеть, а при постороннем не может оставаться в течении двух лет со дня замужества в одной комнате с мужем, в присутствии последнего не должна сидеть до самой старости своей...
Умершего горцы считают погибшим и оплакивают с криком и плачем, бьют себя кулаками в грудь, а женщины царапают себе до крови лицо. В знак траура близкие родственники в течение недели и более ходят босые и не стригут себе волос и ногтей по два и по три года, а в течение года после умершего ставят на стол его прибор и пьют вино за упокой его души, полагая, что он является каждый раз на трапезу. Во время похорон в процессии участвует лошадь покойного, ее на другой день продают за бесценок, а прежде убивали, чтобы она вторично не могла быть употреблена в похоронной процессии, и на том свете не заявили на нее свои претензии несколько лиц. Хоронят умерших, как у магометан, вырывая в боку ямы нишу, куда кладут тело покойного, обернутое саваном, без одежды и без гроба. Последний, хотя и делается на время процессии, но его оставляют в пользу священника. Зарывают покойников чаще всего не на кладбище, а близ дома у себя в усадьбе, в избранном для того красивом месте. Каждые похороны сопровождаются тризною, которую и богатый и бедный так широко и пышно справляет, что она является большим злом для населения и служит всегда причиною полного разорения для всей семьи. Если у больного долго длится болезнь, а у умирающего - агония, родные его обращаются за советом к знахарям и они постоянно воспрещают давать лекарство или слушаться врачей, и рекомендуют одно - принести жертву той или другой иконе.
Кожи убиваемых для жертвоприношения животных не утилизируют, но развешивают на деревьях и оставляют там, на произвол судьбы. Остатки пищи тоже оставляют на месте пиршества. Отступления от этого правила бывают редки. Впрочем, во многих селениях есть привилегированные семейства, которые издревле пользуются правом собирать все остатки в свою пользу. Этим семействам приписывают происхождение от древних жрецов. Каждый дым (двор) приносит ежегодно около десяти и не менее пяти жертв и имеет, как мы сказали, соответственное этому числу количество семейных праздников.
Жертвоприношения могут быть подразделены по своему происхождению на три категории. К первой нужно причислить те из них, которые ведут свое начало со времени принятия горцами христианства. Это - жертвоприношения: «Сагоронто», то есть в честь бога, «Садодобо» - создателя, «Саджиего» - в честь иконы св. Георгия и др. Ко второй категории - жертвоприношения, имеющие, по поверью горцев, специальную так сказать, силу, которая приносит пользу в точно определенных случаях. Сюда принадлежат более древние жертвоприношения божествам «Эскеда» - о размножении домашних животных, «Гален» - о том, чтобы мертвые не вредили плодородию земли. «Цинхва» - общественное жертвоприношение о прекращении засухи. «Оцудени» - чтобы никто не повредил посевов хлеба на корню «ногами, руками и духом», «Гечер» - об урожае винограда и другие. Последнее жертвоприношение очень характерно по своей молитве. Самурзаканец с корзиною винограда в руках молит свое божество, чтобы у него было много винограда, а у других и у его соседей совсем не было... Наконец, жертвоприношения, при которых существует своего рода культ или о которых имеются в народе какие-нибудь легенды, мы отнесем к третьей категории. Частые войны были тому причиною или другие особенности жизни, но у самурзаканцев и абхазцев сохранилось очень мало легенд и преданий, а потому нужно считать, что все легенды, дошедшие до наших времен, имели в народе широкое распространение. Вследствие этого жертвоприношения последней категории представляют более интереса, и таких мы можем насчитать числом пять: «Сахехунджо», «Самгарио», «Капуноба», «Санапра» и «Жины». Первое из них производится в честь божества «Хехунджо», которого называют и «Соломон». Божество это считается покровителем промышленности и искусства, и потому жертвоприношения производятся в кузне, а кузня почитается святынею, где принимается горцами очистительная присяга. В жертву режут петухов по одному на каждого члена семейства. Сердце и печень варят отдельно и едят для укрепления сил и мужества. Во время жертвоприношения все кузнечные инструменты должны лежать на наковальне и если глава семейства произнесет над ними проклятие, то все зложелания исполнятся и горе тогда «проклятому», если он не откупится и не задобрит чем-либо своего врага. Обряд проклятия очень простой. Проклинающий вбивает в стену гвоздь, приговаривая: «великий Хехунджо, вонзи виновному гвоздь в сердце и не вынимай его до тех пор, пока я не выну гвоздя из этой стены».
О покровительстве скотоводству горцы молят при жертвоприношении - «Самгарио». Оно произносится в честь, очевидно, древнего божества, которое после принятия христианства переименовано в «Архангела Гавриила». В честь его установлен целый культ. Ему посвящены в каждой семье отдельный кувшин(2) с вином и корова. Такая корова считается священной и носит название само жертвоприношения - «Самгарио», указывающее на освящение коровы божеству. Она пользуется большим почетом у всей семьи, ее нельзя ни бить, ни оскорблять грубыми словами: напротив, с ней нужно обходиться лаской, давать ей отборный корм - это то животное, при посредничестве которого поддерживаются отношения между божеством и человеком. Всякая нанесенная ей обида считается причиною смерти обидчика и больной горец на смертном одре и теперь еще умоляет свою корову простить ему его обиды, вольные и невольные. Кувшин с вином находится тоже в почве. Из него пьют только в день жертвоприношения, в другое время этого не разрешается, а ему самому приписывают такую же чудодейственную силу, как и наковальне. И тут, если старший в доме произнесет проклятие над кувшином и последний при ударе, котором оно должно сопровождаться, издаст ясный звук, то проклятый должен откупиться и принести жертву. Он должен, как и в первом случае, удовлетворить проклинающего в нанесенной ему обиде, в противном случае заболеет и умрет. В жертву божеству предназначается теленок от посвященной ему коровы, если же от коровы получилась телка, то ее променивают на теленка у соседей, на что каждый из них с охотой соглашается. Горцы объясняют такое согласие на обмен одним уважением к божеству, но, на наш взгляд, здесь играет не последнюю роль и экономическая сторона дела. Во всем Сухумском округе скотоводство стоит на очень низкой степени своего развития, оно в очень жалком положении и поэтому телки сохраняются на племя и имеют ценность для каждого семейства. Несмотря на такое почитание «Самгарио» нам не удалось слышать от горцев, каких-либо рассказов о происхождении этого жертвоприношения. Другое дело жертвоприношение «Капуноба». С ним связана целая легенда о принятии горцами христианства. В мингрельском селении Мартвили, говорит она, стоял тысячелетний дуб, а в его дупле сидело божество «Капу». Ежегодно, на первый день нового года ему приносилась человеческая жертва. Чередуясь семействами, бросали живого человека в дупло, «Капу» пожирал его, и оттуда раздавались раздирающие душу вопли. Во время этой трапезы собравшийся народ стоял вокруг дерева на коленях и молил божество о помощи. В первом веке по Р.Х., когда должна была быть принесена в жертву девушка поразительной красоты, отличавшаяся между остальными и своим искусством к рукодельям и добротою, явился, по народному поверью, апостол Андрей Первозванный и остановил жертвоприношение. Он стал уверять народ, что «Капу» не божество и чтобы доказать, вонзил копье в самое дупло и убил его. За такое страшное преступление народ хотел забросать его каменьями, но он спокойно встретил угрожающую толпу и стал уговаривать ее: «Зачем хотите вы губить меня, - говорил он, - «Капу» никогда не был богом, какое он божество, если я именем истинного бога одним ударом копья убил его и могу тремя ударами тупого топора срубить тысячелетнее дерево, его жилище». Принесли самый тупой топор, апостол взял его, ударил три раза со словами «во имя отца, сына, святого духа» и дерево повалилось. Затем он сел на пень срубленного дуба и начал проповедовать истинную веру, слушая его, народ уверовал и все приняли христианство. Эта легенда записана нами в селении Баргеби со слов самурзаканца Ростома Шония. После принятия христианства жертвоприношение «Капуноба» не прекратилось. Оно производится и в настоящее время, но вместо человека стали приносить в жертву свинью. Жертвоприношение бывает и на страстной неделе и обставлено иначе, чем все другие. В обряде, как мы уже сказали, принимает участие женщина. Домохозяин, заколов свинью, волочит ее за заднюю ногу вокруг своей сакли и молит «Капу» о благоденствии, а в задних дверях сакли сидит старуха с жаровнею и кувшином вина в руках. Когда обход вокруг сакли сделан, свинью кладут среди двора и вокруг нее обводятся священником, а если его нет налицо самим домохозяином все члены его семьи. После этого жертву уносят на гору или возвышенное место и там над нею исполняют обряд, описанный уже выше, общий при всех жертвоприношениях. Правило производить жертвоприношение на горе, интересно сопоставить с имеющимся у абхазских мусульман повернем о горе «Кап». По этому поверию, на ее вершине сидит ангел, который держит на руках семь цепей от всего мира и при сотрясении цепи производит землетрясение. Землетрясение - кара божья, совершается в наказание людям; так погибли Содом и Гоморра и так погибнет весь мир, когда ангел будет трясти все цепи, привязанные к горе Кап.
Исцелителем недугов у самурзаканцев является божество «Напра». Смысл самого названия «Напра» никому не известен, но это, несомненно, один из языческих богов, переживших магометанство и после того уже превратившийся у горцев в «христианского бога». Ему воздают честь больные и просят об избавлении их от главного местного бича - малярии (болотной лихорадки). Для жертвоприношения «Санапра» берут барашка и пшеничный хлеб не круглый, а формы полумесяцем. Молящиеся становятся на колени лицом не к востоку, как при других жертвоприношениях, а на запад. Кроме того больной, чтобы не разгневать божество «Напра», не должен видеть в день жертвоприношения свиней и не должен ходить по тем местам, где они ходили, чтобы нечаянно не наступить на их экскременты. Эти особенности и указывают на остатки того влияния, которое имел в свое время и ислам на верования самурзаканских и абхазских христиан. Из всех же языческих верований главным у них, несомненно, остается верование в божество «Жины». Этот культ сильно распространен среди населения. Под словом «Жины» разумеют высшую силу и называют его «Верховным». Это самый грозный из всех оставшихся у горцев языческих богов, это их Юпитер, Зевес или Перун, наводящий страх и трепет на все окружающее. Окруженный величайшим благоговением, он продолжает свое существование и в наше время. Жертвоприношения в честь его производятся всегда на том месте, где ударил гром. Удар грома считается величайшим несчастьем. С этого момента владельца той земли, где это случилось, будут преследовать неудачи и несчастья и во избежание этого должно быть установлено жертвоприношение. Таким образом, в каждом дыме есть свой праздник в честь бога «Жины». Посуда, предназначенная для употребления жертвоприношения в его честь, становится, подобно как у евреев пасхальная, неприкосновенная и висит у каждого горца под крышею, при входе в саклю, чтобы ее вид, как говорит он, напоминал ежеминутно о грозном духе...
Почитатели «Жины» не едят убитых громом животных и не бросают их «на растерзание собакам», а, напротив, с «особым благоговением», торжественно подвешивают таких животных на деревьях в лесу и там оставляют на съедение, как они выражаются, «самому Жины». Во время траура по своим умершим они не носят ничего черного и вся их одежда должна быть при глубоком трауре белая, а при малом - цвета бордо. Кроме того, она должна быть сшита без рубцов, ее не подшивают и чем больше образовывается от того подобие бахромы, тем приличнее в их глазах и тем действительнее считается самый траур. Ношение белой одежды во время траура нельзя объяснить незнанием горцами значения белого цвета. Мы вполне убедились в их значении, что белый цвет - символ радости. Но «Жины» не любит, говорят они, черного цвета, как цвета печали по усопшим и символа несчастий, поклоняющиеся ему должны радоваться каждой смерти и в знак этой радости носят одежду белого цвета, чтобы угодить божеству, не прогневать его своим невниманием. По этой же причине самурзаканцы и абхазцы не занимаются шелководством. Грозы вредно действуют на шелковичных червей, следовательно, они не могут быть приятны божеству «Жины» и истинным его почитателям нельзя заходить в тот дом, где есть шелковичные черви или коконы(3). Почитание «Жины» одна из главных причин, почему во всем Сухумском округе шелководство совсем нераспространено, несмотря на то, что климатические условия и большое множество деревьев, растущих по лесам, дают полную возможность развить эту отрасль промышленности на широких началах, подобно тому, как это имеет место во всех соседних уездах Кутаисской губернии.
В настоящем беглом очерке мы старались поделиться с читателем теми верованиями, которые исповедуют в данное время туземные православные христиане в Сухумском округе. Кроме нами упомянутых, существуют десятки праздников общинных и семейных, во время которых приносятся жертвоприношения другим богам и другим иконам.
Эти современные жертвоприношения представляют настолько значительный интерес, что должны были бы вызвать научное их исследование. Если взять в соображение, что речь идет о прибрежье Черного моря - самой ценной по богатым своим природным качествам части Закавказья, то такая непроглядная темнота может показаться невероятною, хотя нужно признать вместе, что правильное направление можно было бы дать единственно одним широким развитием школьного дела с введением ремесленных занятий и, главным образом, обязательного для обоего пола всеобщего обучения русскому языку, без которого абхазцы и самурзаканцы, что они начинают уже ясно сознавать, не могут найти честного заработка или надлежащих средств к своей жизни. Но нужно думать, эта темнота и многие жертвоприношения еще долго будут продолжать свое существование под влиянием сильно распространенных там знахарей и ворожеек и особенно духовенства, которое получая ничтожное содержание, ради небольшого вознаграждения, принимает участие в обрядах и своими благословениями, как бы их освещает и вместе с тем укрепляет среди горцев уверенность, что жертвоприношения составляют главную принадлежность православной веры, которую они исповедуют.
------------------------
1 Ритуальное блюдо (фр.).
2 Кувшины, зарытые в землю, служат вместо бочек и бывают емкостью в 15 и более ведер.
3 Не подозревая ничего подобного, мы причинили в одном самурзаканском селении много хлопот тем, что привезли с собою свежие коконы, вся семья не могла успокоиться до тех пор, пока они находились в доме.
-----------------------------------
(Опубликовано: Газета "Новороссийский телеграф", Одесса, 1896, 7 сентября.)
(Печатается по изданию: Абхазия и абхазы в российской периодике... Кн. 2. Сост. Р. Агуажба, Т. Ачугба. С. 450-462.)
