И. Х. Дамения. Россия. Абхазия. Из истории культурных взаимоотношений в XIX

И. Х. Дамения

Россия. Абхазия
Из истории культурных взаимоотношений в XIX — начале XX вв.

Санкт-Петербург — 1994

Общество "Знание" России
Санкт-Петербургская организация

ББК 63.3 (2 Абх.)
Д 16

В монографии обобщены и систематизированы ранее опубликованные и новые материалы, достижения отечественной исторической науки, связанные с проблемой русско-абхазских взаимоотношений XIX — начала XX вв. Рассматриваются связи народов России и Абхазии как целостное явление в системе фактов социально-политической истории абхазского народа. Основную направленность исследования составляет стремление вскрыть в первую очередь взаимоотношения русского и абхазского культур на глубинном, базовом уровне, что достигается в работе посредством изучения истории создания абхазской национальной письменности, абхазской школы, национальной периодической печати.

Под редакцией доктора исторических наук, профессора М. Ф. Флоринского
Рецензенты: доктор исторических наук А. В. Гадло, кандидат исторических наук О. А. Яковлев

Издание поддержано средствами Малого государственного коммерческо-сбытового предприятия ф. «Абазги».

ISBN 5-7320-0442-4
© И. X. Дамения, 1994

СОДЕРЖАНИЕ

Введение 3
Глава I. Исторические предпосылки культурных связей. Присоединение Абхазии к России и политика самодержавия в отношении края в XIX — начале XX в.      6
§ 1. Абхазское княжество на рубеже XVIII—XIX вв.      6
§ 2. Правители Абхазского княжества — за вхождение в состав Российского государства      8
§ 3. Политика самодержавия в отношении края в XIX — начале XX в.      10
Глава II. Русско-абхазские связи и развитие культуры края в XIX — начале XX в.      16
§ 1. Становление абхазской письменности. Первые азбуки на основе русского алфавита и его применение      16
§ 2. Развитие народного образования в Абхазии      22
§ 3. Роль периодической печати в развитии русско-абхазских культурных связей      38
Глава III. Абхазская тематика в русской культуре XIX — начала XX в.    47
§ 1. Становление и развитие российского абхазоведения     47
§ 2. Абхазская тема в русской литературе и искусстве     55
Заключение 62
Примечания 64
Условные сокращения 71

ВВЕДЕНИЕ

Изучение истории русско-абхазских культурных взаимоотношений в XIX — начале XX вв. имеет большое научное и практическое значение. Воссоздание всесторонней картины различных, в том числе культурных, контактов Абхазии с Россией, выявление роли этих контактов в развитии обеих национальных культур может и должно способствовать укреплению дружбы между народами, преодолению тенденций к национальной замкнутости и проявлению национализма. Война в Абхазии делает необходимым осмысление истории отношений с Россией в прошлом и, в первую очередь, всестороннее освещение результатов осуществлявшегося в течение первой половины XIX в. завоевания народов Кавказского региона Российской империей.
В настоящей работе исследованы и обобщены опубликованные материалы, а также документы, извлеченные из Российского государственного исторического архива, Центрального государственного архива Абхазии, архивов Абхазского института языка, истории, литературы имени Д. И. Гулиа и Абхазского государственного музея. Особо следует выделить материалы погибших архивов Абхазии во время боевых действий в 1992—1993 гг.
Для выяснения правительственной политики по отношению к Кавказу в целом и, в частности, к Абхазии использовались законодательные акты, вошедшие в Полное собрание законов Российской империи, отчеты наместников об управлении Кавказом, документы различных правительственных комиссий из фондов РГИА. Значительно расширило источниковую базу исследования привлечение материалов, опубликованных в Актах Кавказской археографической комиссии в 12-ти тт.
В работе широко использована делопроизводственная документация: отчеты военных губернаторов, начальников Сухумского отдела, уставы и отчеты различных общественных и правительственных учреждений и организаций — Кавказского учебного округа, Общества восстановления православного христианства на Кавказе, Кавказского отдела императорского русского географического общества. Материалы эти содержатся в фондах РГИА (Департамента народного просвещения, Главного управления училищ, Училищного совета при Синоде, Канцелярии Синода), ЦГИА Грузии (Общества восстановления православного христианства на Кавказе), ЦГА Абхазии (Сухумской епархиальной канцелярии, Сухумского высшего начального училища, Инспекции народных училищ и т.д.). Изучение развития народного образования края опирается на большую группу статистических

3

данных, справочных изданий, сборников документов и циркуляров по управлению Кавказским учебным округом. Эта информация содержится и в опубликованных отчетах Общества восстановления православного христианства на Кавказе, отчетах о церковно-приходских школах фонда Канцелярии Синода и Училищного совета при Синоде.
Особую группу источников составляют эпистолярные источники. Путевые заметки, дневники, мемуарная литература и письма, исследованные в работе, позволяют широко и разносторонне рассмотреть процесс развития русско-абхазских культурных связей. К эпистолярным источникам по характеру изложения примыкают и многочисленные публицистические статьи в жанре воспоминаний. Ценность всей группы этих источников заключается в том, что в них очень много внимания уделяется вопросам внутренней жизни, хозяйственной деятельности, общественному устройству, быту и нравам абхазов.
Весьма интересными явились разнородные материалы об Абхазии, опубликованные в дореволюционной периодике. Их анализ позволил осветить многие процессы, происходившие в XIX—XX вв. в культурной жизни края.
Традиция изучения русско-абхазских контактов была заложена еще дореволюционными исследователями. Русские историки-кавказоведы занимались в основном военно-исторической тематикой, отчасти этнографической. Они собрали в своих трудах огромный фактический материал, послуживший фундаментом для дальнейших исследований1.
С середины XIX в. появляются и первые труды местных авторов. В первую очередь к ним следует отнести работы С. Т. Званба — первого абхазского ученого, занимавшегося изучением этнографии своего народа2. Среди местных авторов, писавших об Абхазии, следует выделить К. Д. Мачавариани, С. Эсадзе, С. М. Ашхацава и многих других3.
Большой вклад в развитие русского кавказоведения внесли декабристы, для многих из которых Кавказ стал местом ссылки. Признавая позитивное влияние России на судьбы народов Кавказа, декабристы в то же время осуждали грубые насильственные методы завоевания края, применявшиеся царскими властями.
Идеям русских декабристов следовал Д. И. Гулиа — поэт и просветитель, основатель абхазской национальной литературы, ученый, историк, языковед. Отмечая прогрессивное значение присоединения Абхазии к России, Д. И. Гулиа призывал народ к осмыслению передовых традиций русской культуры.
Развитие русско-абхазских связей не было темой специального исследования в 1920-х гг. Выходили отдельные работы, в которых затрагивалась эта проблема4.
Изучение проблемы значительно интенсифицировалось в 1950—1960-е гг. В работах абхазских историков этого периода характеризуются последствия присоединения Абхазии к России, прежде

4

всего результаты вовлечения края в орбиту общероссийского капиталистического рынка, что создавало благоприятные условия для поступательного развития абхазского общества5.
Местными краеведами продолжалось изучение отдельных аспектов культурной жизни края в XIX - начале XX вв.6. В поле зрения исследователей попала и деятельность русских ученых- кавказоведов — В. Ф. Миллера7, М. М. Ковалевского8, Ф. Ф. Торнау9. В 1974 г. вышел сборник X. С. Бгажба «Этюды и исследования», куда вошли статьи и очерки о пребывании М. Горького в Абхазии, о работе Н. Я. Марра и другие ценные материалы по развитию русско-абхазских контактов.
Проблема русско-абхазских связей занимала значительное место в трудах Г. А. Дзидзария, который ввел в научный оборот большое количество новых архивных документов и других источников, представляющих несомненную ценность. Автор доказывал, что вхождение Абхазии в состав Российской империи «предвещало общее движение вместе с другими народами огромной страны по пути социально-экономического и культурного прогресса»10.
В последнее десятилетие XX в. изучение русско-абхазских контактов продолжается. Большой вклад в разработку проблемы культурно-государственных связей внесла работы С. 3. Лакоба11, а также труды В. Б. Агрба12, И. П. Лейберова13, А. Л. Папаскири 14, В. В. Пачулиа 15 и других.

5

ГЛАВА I. ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ КУЛЬТУРНЫХ СВЯЗЕЙ. ПРИСОЕДИНЕНИЕ АБХАЗИИ К РОССИИ И ПОЛИТИКА САМОДЕРЖАВИЯ В ОТНОШЕНИИ КРАЯ В XIX — НАЧАЛЕ XX вв.

§ 1. АБХАЗСКОЕ КНЯЖЕСТВО НА РУБЕЖЕ XVIII—XIX вв.

Зарождение контактов России и Абхазии относится к далекому прошлому. Известно, что географическое положение Абхазии делало ее мостом между Северным Кавказом, Закавказьем и областями южного Причерноморья. Еще Киевская Русь имела политические и культурные связи с Кавказом. Об этом свидетельствуют русские летописи, в которых сохранились сведения и об абхазах.
К моменту присоединения Абхазского княжества к Российскому государству этот край по своему общественному устройству занимал промежуточное положение между «демократическими вольными обществами» горцев северо-западного Кавказа и феодальной Грузией. В течение многих веков Абхазия, разделенная на три области — собственно Абхазию, Самурзакань и Цебельду, находилась под тройным влиянием: Турции и мусульманского законодательства, черкесского обычного права и христианского грузино-менгрельского общественного устройства. При этом, как утверждал историк С. Эсадзе, «ни одно из этих влияний не могло взять перевеса одно над другим, а каждое из них оставляло свои следы в общественном устройстве, причем в Самурзакани отразилось влияние Грузии, в собственно Абхазии — влияние Турции, в Цебельде — влияние черкесов»2.
Абхазия в начале XIX в. была краем, в котором господствовало натуральное хозяйство с весьма слабым развитием торговли и городской жизни. Здесь еще сохранились родовые пережитки и патриархально-общинные традиции.
Сухумская сословно-поземельная комиссия в середине XIX в. отмечала, что в Абхазии, с одной стороны, «стояла владетельная власть, что придавало феодальный характер учреждениям страны, с другой стороны, выработанное опытом, жизнью народа, противоречащее феодализму общественное устройство, ограничивавшее его, поставлявшее пределы власти владетеля и произволу высших сословий»3.
В 1913 г. на это обращал внимание и грузинский историк К. Д. Мачавариани: «...все сословия туземного населения Абхазии были совершенно равноправные поземельные собственники... Такое поземельное право ставило низшее сословие вне зависимо-

6

сти от привилегированных классов»4. Далее он отмечал: «В общем в Абхазии между высшими и низшими сословиями не было того антагонизма и той отчужденности, какие существовали в Гурии, Имеретии и Грузии»5. Основой сельского устройства в Абхазии была сельская община (акыта). Во главе ее стоял один покровитель или одна влиятельная фамилия, которой и предоставлялась вся власть. Однако сама организация союза не позволяла покровителям нарушать права жителей, так как всякое посягательство такого рода встречало противодействие в обычае ассаства (ассаство — свобода переселения из одной общины в другую). Характерной особенностью сельской общины было то, что она объединяла все слои населения и была скреплена молочным родством (аталычество) феодалов с крестьянами. Сословные противоречия таким образом смягчались. В целом, внутренняя жизнь Абхазии основывалась на родовом начале. Суд и расправа производились по адату.
Что касается хозяйственной жизни региона, то основным занятием абхазов было земледелие и скотоводство. Пчеловодство, ремесло, торговля и некоторые другие отрасли, хотя и играли существенную роль, но занимали подчиненное положение. Г. А. Дзидзария отмечал, что «земледелие имело ведущее значение на побережье и в плодородных речных долинах, т. е. на основной части территории Абхазии. В горных же районах страны, где хозяйственная жизнь отличалась своей спецификой, преобладало скотоводство»6. Самыми почетными занятиями для абхазов были охота и военное дело. Основной причиной занятий военным делом была внешняя угроза (набеги соседних племен и т.д.). Для жителей прибрежных районов важным занятием было рыболовство.
Само хозяйство абхазов носило натурально-потребительский характер. Абхазы занимались обработкой металла, кожи, дерева, гончарным делом, ткачеством, изготовлением пороха. Эта продукция домашнего производства не продавалась, а обменивалась.
Владычество Османской империи, начавшееся с XVI столетия, замедляло развитие производительных сил края, сохраняло общинно-родовые отношения и политическую разобщенность. На протяжении всего своего господства Турция вела посредническую торговлю, повсеместно существовала работорговля. Р. А. Фадеев отмечал, что «весь край был обращен в невольничий рынок»7.
В результате турецкого владычества заметно ослабло влияние христианства в крае. Д. Гулиа писал: «...Пицунда, (бывшая резиденция абхазского католикоса), отрезанная от остального мира и окруженная народом, забывшим веру отцов, должна была утратить свое значение»8.
В целом о состоянии христианства в Абхазии писал автор «Путеводителя по Кавказу» M. Владыкин: «Память о христианстве не исчезла в абхазцах; многочисленные развалины храмов, встречающиеся повсеместно в Абхазии, пользуются безотчетным

7

уважением народа, а монастырь Пицунда почитается ими святыней... Сильны остатки христианства в абхазцах»9.
Время владычества Османской империи в Абхазии стало периодом упадка абхазского зодчества. Как отмечал грузинский историк XVIII столетия Вахушти Багратиони, Анакопия «был город благоустроенный, построенный на берегу моря. Теперь он запущен». Сухум же был «город и эриставство, а теперь он местечко»10.
Заинтересованность России в выходе к Черному морю с целью расширения внешней торговли во многом определяла курс внешней политики царизма. Этот край занимал важное положение во внешнеполитических планах еще с XVIII в., с учетом стратегического положения, экономического потенциала, в первую очередь лесных богатств Абхазии. Устремления царского правительства сталкивались с интересами Турции и Ирана, и поддерживавших их Англии и Франции. Поэтому присоединение Абхазии к России затрагивало сложный комплекс внешнеполитических проблем.

§ 2. ПРАВИТЕЛИ АБХАЗСКОГО КНЯЖЕСТВА — ЗА ВХОЖДЕНИЕ В СОСТАВ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА

Большую подготовку по присоединению Абхазии к Российскому государству в начале XIX в. вел владетельный князь Абхазии Келешбей Шервашидзе (Чачба). Придя к власти в 80-е гг.
XVIII в., он быстро подчинил себе владетельную феодальную знать. Современники его характеризовали как человека «большого ума, храброго и предприимчивого, пользовавшегося в народе большой известностью»11. В целях усиления центральной власти владетель Абхазии переносит свою резиденцию из Лыхны, старинного политического центра края, в Сухумскую крепость. На первом этапе своей деятельности он пользовался военно-политической поддержкой Турции, под номинальным протекторатом которой к тому времени находилась Абхазия. Однако перед ним вставал вопрос об изменении политических взаимоотношений с Турцией, чему способствовало и то обстоятельство, что в 1801 г. к России была присоединена Восточная Грузия. В 1803 г. владетель Абхазии, как писал генерал П. Д. Цицианов, «никак не зависел от блистательной Порты Оттоманской»12. А С. М. Броневский отмечал: «Келеш-бей содержал свой собственный гарнизон из абхазов; когда был в дружбе с турками называл свои войска турецкими... В рассуждении черкесов и абхазов власть Порты всегда была сомнительна. Для наказания за шалости турецкие начальники не смеют посылать малые отряды в горы... Имея около себя до 10 000 вооруженных абхазов, он мало заботился о выполнении фирманов, от Порты посылаемых. Однако ж в удо-

8

влетворении гордости дивана называл свои войска турецкими, как между тем употреблял оные для своих собственных видов...»13.
В 1803 г. владетель Абхазии сделал первый шаг к сближению с Россией, намереваясь с ее помощью избавиться от протектората Турции и укрепить позиции внутри своей небольшой страны. Генерал П. Д. Цицианов в письме к мингрельскому владетелю Г. Дадиани писал: «...Келешбей Чачба, абхазский владетель, ищет покровительства всероссийского престола, желая войти на вечные времена со всем владением своим в подданство е. и. в. ...»14. В 1804 г. состоялись переговоры статского советника П. М. Литвинова с владетелем Абхазии, но они не привели к каким-либо результатам. В условиях чрезвычайно сложных международных отношений, в частности, обострения англо-франко-русских противоречий на Ближнем Востоке, Россия соблюдала большую осторожность в своей политике в отношении Закавказья. Полоса наполеоновских войн вообще приостановила процесс присоединения народов Кавказа к России. В это время Келешбей пытается наладить внешнеполитические связи с другими странами, ведя переговоры и переписку, в частности, с министром иностранных дел Франции Талейраном 15.
В 1806 г. Келешбей Чачба вновь обращается с просьбой о принятии Абхазии в Российское подданство. В это время уже Самурзаканская Абхазия присягнула на верность российскому престолу. В своем обращении князья области писали: «Мы, Абхазские князья, державцы Самурзакана, вошли с землею нашей, князьями и дворянами в рабство е. и. в. ...клянемся всесильным Богом и св. Евангелием быть верными рабами и подчиненными навсегда и в неповиновение е. и. в. и измену никогда не вступать»16.
Письмо абхазского владетеля на имя Александра I о присоединении к России состояло из восьми пунктов, главным из которых был первый: «О удостоверении российского престола, что все военные и невоенные абазинцы верны будут и служить готовы всегда и чтобы е. и. в. благосоизволил принять и назвать своими подданными»17. Российский император был ознакомлен с указанным письмом. Однако правительство продолжало проявлять осторожность в абхазском вопросе. Александр I считал, что только после разрыва с Турцией можно объявить владетелю Абхазии об официальном принятии его в русское подданство.
Активная деятельность Келешбея Чачба в решении основного для края вопроса — сближения с Россией — привела к открытому конфликту с Турцией. В 1808 г. он был убит «с воли султана» агентами, Турции и предстаавителями местной оппозиции, в числе которых был и его сын Арсланбек.
После смерти Келешбея российское правительство по ходатайству генерала Тормасова решает поддержать Георгия (другого сына абхазского правителя) в борьбе за абхазский престол и берет его под свое покровительство. Однако напряженная об-

9

становка на западных границах России замедляла решение правительства о присоединении Абхазии.
В 1808 г. Георгий Чачба составляет новые «Просительные пункты» о принятии Александром I Абхазии под свое покровительство. Письмо абхазского владетеля осталось без ответа. Дело ограничилось лишь заявлением генерала Рыкгофа о том, что «настанет время, когда Г. Чачба будут оказана помощь и покровительство». Причиной послужило возобновление военных действий России с Турцией. Только в июне 1809 г. генерал Тормасов уполномочил генерала Орбелиани в Редут-Кале в присутствии абхазских внязей и дворян объявить Георгию Шервашидзе (Чачба) «о всеподданнейшем высочайшем соизволении на принятие его со всею Абхазиею в вечное покровительство и подданство Российской империи с утверждением его законным владетелем Абхазии». Официально этот документ был подписан 17 февраля 1810 г. Александром I. Георгию Чачба была выдана грамота: «...утверждаем и признаем Вас наследственным князем Абхазского владения под Верховным покровительством, державою и защитою Российской империи, и включая Вас, и дом Ваш, и всех Абхазского владения жителей, в число Наших Верноподданных, обещаем Вам и преемникам Вашим нашу имперскую милость и благоволение... Засим поручая Вам управлять народом Абхазской земли с кротостью и правосудием, уверены Мы, что Вы и наследники Ваши как в преданности своей и нашему престолу, так и в точном исполнении воспринятых Вами на себя обязанностей пребудете непоколебимы»18.

§ 3. ПОЛИТИКА САМОДЕРЖАВИЯ В ОТНОШЕНИИ КРАЯ В XIX — НАЧАЛЕ XX вв.

Всю первую половину XIX в. Абхазия продолжала оставаться прежним феодальным княжеством, хотя в обществе и происходили некоторые социальные сдвиги, обусловленные присоединением к России19. В «высочайшем ознакомлении» с обзором Закавказского края, предоставленном генерал-адъютантом Нейдгартом, и его предложениях по устройству края, где упоминается о посещении им Абхазии, отмечается: «Общий взгляд на наружный быт жителей этих стран убеждает в том, что благосостояние их улучшается, хотя медленно. Сравнение племен, находящихся в полной зависимости России, с теми, которые управляются собственными владетелями, показывает, что постоянное стремление Российского правительства не осталось без плодов»20. С первого времени «водворения России в крае, необходимо было приготовить его к принятию преобразований... Надлежало исследовать дух народа, его направленность, его средства...»21.
Что касается непосредственно Абхазии, то она продолжала оставаться автономным владением до 1864 г. Автор статьи «Аб-

10

хазцы (Азега) — по поводу соч. Дубровина „Очерк Кавказа и народов его населяющих”» писал: «Несмотря на то, что страна эта считалась присоединенной к России с 1810 г., до 1865 г. наши отношения к ней ограничивались сношением администрации с владетелем, и всякое вмешательство во внутренний быт страны строго возбранялось в силу Высочайшей грамоты Императора Александра I, даровавшей владетелям Абхазии право внутреннего управления»22. Эта своеобразная автономия существовала дольше других на Кавказе. П. К. Услар писал: «В общей системе кавказской военной политики Абхазия играет весьма важную роль. Страна эта вместе с Цебельдою на большом протяжении границ своих соприкасается с землями непокорных черкесов, врезываясь в наименее доступные части Кавказа. Абхазия должна служить оплотом для Западной части Закавказья и проводником нашего влияния на Черкесию»23. Правительственная власть Абхазии принадлежала владетелям, которые должны были ограждать внешнюю безопасность страны и давать защиту при нарушении личных и имущественных прав населения. Абхазия не зависела от империи экономически, а все доходы княжества шли в пользу владетеля24. В 1847 г. из владений князя были изъяты порты — Очемчир, Келасур, Гудава. Ежегодные выплаты князю в его казну за изъятые территории составили 9500 рублей. В портах были введены карантинно-таможенные управления. Действия русской администрации ограничивались городом Сухумом. А. П. Ермолов в годы управления Грузией (1816—1826 гг.) отмечал, что «в провинциях Мингрелии, Грузии и Абхазии владетельные князья пользуются прежними, предоставленными им правами и самыми с земли доходами, в некоторых же случаях зависят от распоряжений главного в крае начальника»25.
Местное полицейское управление Сухумом принадлежало на правах градоначальника начальнику войск в Абхазии, который имел собственную канцелярию. С. Эсадзе писал, что «из всех частей Кутаисского генерал-губернаторства, которое было создано в 1856 г., отношения к правительству Абхазии находились в прямой зависимости от намерений владетеля... Начальники 3-го отделения Черноморской береговой линии, в районе которой находилась Абхазия, снабжались наставлениями: стараться приобрести расположение владетеля, без доброго согласия которого весьма трудно управлять краем, согласно с видами правительства»26.
Об этом же говорится в историко-этнографическом очерке «Два года в Абхазии» П. В. Апрелева: «...занятие Сухума (в 1810 г.) не повели ни к какому бы то ни было господству России над Абхазией. Напротив, российское войско, стесняемое туземным населением, иногда даже вследствие нарушений самих владетелей, находилась постоянно в осадном положении и только служило для тех же владетелей поддержкой их вопиющего произвола, их настойчивого стремления к нарушению всех прав, служило для них средством поддержать подчас колебания власти

11

над народом, словом русское войско служило в Абхазии в течение слишком 50 лет не делу России, а личному делу князей Шервашидзе»27.
Сам князь Михаил Чачба, вступивший на абхазский престол в 1823 г., не мог не чувствовать, что власть его создана Россией, и он в течение всего своего продолжительного правления краем старался упрочить владение за потомством, пользуясь для достижения поставленной цели содействием русских войск.
С окончательным покорением Кавказа необходимо было решить вопрос об Абхазской автономии. Для достижения этой цели по плану Кавказского наместника Великого князя Михаила Николаевича предполагалось образовать из Абхазии военный округ, организовать вдоль берега Черного моря до устья реки Ингура казачьи поселения, которые составили бы вместе с поселениями по реке Бзыбь абхазское казачье войско. Таким образом, в 1864 г. «этот чудный край, волшебными своими красотами, богатый своей продуктивностью, удобный для всякого рода высшей культуры, но покинутый прежними обитателями, сделался достоянием России»28. Правда, до этого времени Российское управление уже было введено в некоторых областях Абхазии: в 1837 г. было образовано Цебельдинское приставство, в 1840 г. — Псху, Джигетия и Самурзакань были подчинены Кутаисскому генерал-губернаторству. С 1857 г. Самурзаканское приставство было подчинено Мингрелии.
Ликвидированное по «высочайшему» повелению Абхазское княжество в апреле 1864 г. было переименовано в Сухумский военный отдел Российской империи29. С этого времени «Абхазия должна будет преобразиться в цветущие колонии... Абхазия вполне достойна такого преобразования, она со своей стороны дает все то, что нужно для своего развития, но при этом необходимо также энергичное содействие правительства»30.
11 августа 1866 г. было издано «Положение об управлении Сухумским округом», по которому упразднялись управление командующего войсками в Абхазии и гражданская канцелярия по управлению городом Сухумом, Сухумская городская ратуша и Сухумское комендантское управление. Начальнику отдела были предоставлены права военного губернатора Закавказского края по внутреннему управлению и судебной части, хотя он подчинялся Кутаисскому губернатору. Начальник отдела управлял городом Сухумом, во главе которого стоял городничий и при котором имелось полицейское управление. При окружных начальниках создавались военно-окружные управления. Учреждалась также земская стража, а в селах назначались старшины31.
С упразднением Абхазского княжества на этот край распространялся колониальный режим. В очерке политического состояния Кавказа А. М. Дондукова-Корсакова отмечалось: «Конечная цель правительства должна, очевидно, заключаться в постепенном объединении разнородных элементов Кавказа с коренным

12

организмом Государства. Но идти к этой цели нельзя иначе, как с крайней осторожностью, потому что, всякая веками установившаяся племенная особенность поддается нивелированию лишь путем последовательных, так сказать, незаметных усилий, и, напротив, каждая в этом отношении резкая и несвоевременная мера может только вызвать реакцию и тем самым отдалить достижение цели»32.
Действительно, нежелание царской администрации замечать местные особенности Абхазии, разобраться в социально-бытовой и сословной характеристике абхазского уклада жизни привели к народным выступлениям, одним из которых было крупное восстание 1866 г. Историк С. 3. Лакоба обращает внимание на нравственную, «этическую» сторону народного восстания и отмечает: «Когда власти объявили, что народ освобождается от своих господ за определенный выкуп, крестьяне, считавшие себя свободными, возмутились, а князья и дворяне оскорбились, что они, оказывается, „владеют” не свободными людьми, а рабами, с которыми были связаны молочным родством»33.
Как уже отмечалось, Абхазия не раз была ареной военных действий. Край сильно пострадал во время русско-турецкой войны 1877—1878 гг. События войны совпали с восстанием 1877 г. в крае, вспыхнувшим против усиления национально-колониального гнета. За участие в этом восстании абхазское население, поддержавшее Турцию, было подвергнуто политическим репрессиям. Указом 31 мая 1880 г. абхазы считались «виновными» в успехе, хотя и временном, турецкой стороны. Эта «виновность» с населения была снята только в апреле 1907 г. Николаем II.
Необходимо отметить, что экономическое развитие Абхазии стало объектом пристального внимания правительства только с конца XIX в., когда царизм «отказывается от грубой силы, столь характерной для периода 1810—1880 гг., и от политики «кнута» переходит к политике «пряника»34.
Культурному и хозяйственному развитию Абхазии, вовлечению ее в общероссийский и европейский товарообмен способствовали правительственные мероприятия по развитию края. В 1884 г. во время поездки на Кавказ министра земледелия и государственных имуществ особое внимание было обращено на Черноморское побережье Кавказа, в результате чего возникло предложение о создании комиссии для новых законодательных работ по переустройству Черноморского побережья в административном и экономическом отношениях. Созданную комиссию в марте 1895 г. возглавил член Государственного Совета Н. С. Абаза. В комиссию входили министры земледелия и государственных имуществ, военный, внутренних дел, финансов, путей сообщения, юстиции, государственного контроля35.
В результате работы комиссии были составлены соображения об административном устройстве Черноморского и Сухумского

13

отделов в виде «учреждения двух самостоятельных административных единиц». Указывалось, что эти административные единицы, объединяя «по возможности все отрасли управления, должны быть упрощенного вида»36. Большое значение Комиссия придавала «проведению Новороссийско-Сухумского шоссе в такое состояние, при котором на всем пространстве от Новороссийска до Сухума возможен будет проезд... с устройством через большие реки переправ на паромах», а также разработке строительства мостов, на устройство которых ассигновалось 483 000 рублей37».
Важное значение строительству дорог и железнодорожных путей придавал и генерал-лейтенант Д. М. Старосельский. Будучи начальником управления Наместника Кавказа по гражданской части, необходимым условием сближения Кавказа с Россией он считал «устройство непременных железнодорожных путей и вообще улучшение сообщений по самому краю, в видах развития и упрочения в нем русского национального влияния и удовлетворения потребностей собственного его экономического преуспевания»38. Строительство путей сообщения имело здесь «особенно важное значение в военном и экономическом отношениях и не менее в нравственном и политическом»39, в результате «Кавказский берег Черного моря достигнет той высокой ступени процветания, на которую имеет право по богатству природных даров и по выгодному географическому положению»40.
Для расширения экономических и торговых связей с промышленными центрами России большое значение имело открытие судоходства по Черному морю. С 1845 г. осуществлялось регулярное морское сообщение с Керчью, Одессой и другими портами побережья. Сухумский порт в этом деле имел немаловажное значение, так как «необходим был не только для благосостояния и дальнейшего развития края, но будет иметь и общегосударственное значение как удобный пункт зимовки Черноморских судов»41.
С 1846 г. город Сухум был объявлен торговым городом. Возрастал ввоз промышленных товаров из России и из-за границы. Главными предметами местного сбыта были кукуруза, лес, вино, а с 1890-х гг. ведущее место среди предметов производства и торговли занимает табак42. Оживление торговли и ремесел стимулировалось регулированием таможенных пошлин, а также введением русской денежной системы. Торговые отношения абхазов «могли только содействовать смягчению характера первых и, высказывая им выгоды цивилизованной жизни, выставить Русских не как грозных победителей, ...но как нацию, заботившуюся об улучшении их состояния»43. Немаловажное значение в развитии края сыграло установление почтовой связи с крупными городами России. С 1870-х гг. через Абхазию прошла англо-индийская линия телеграфа, связавшая Сухум с Санкт-Петербургом.
Особым вниманием правительства пользовался город Сухум. После полного разрушения его в результате русско-турецкой

14

войны 1877—1878 гг. российское правительство принимало ряд мер по восстановлению города 44.
Уже в 1830—1840 гг. в крае делались попытки создания мелких промышленных предприятий, появились лесопильные заводы, началась разведка каменного угля и т. д.45.
Вхождение Абхазии в состав России в 1810 г. явилось благотворным событием в судьбе абхазского народа. Несмотря на жесткую политику русского самодержавия, развивался процесс экономического и культурного сближения народов Кавказа, в том числе абхазского народа, с Россией. Для населения «с вовлечением в орбиту всероссийского рынка открывались пути к более высоким формам хозяйственной деятельности, к усвоению элементов оседлой земледельческой культуры и городского быта, к преодолению вековой замкнутости, феодальной ограниченности во всех сферах общественной жизни»46. Видный деятель Абхазии С. П. Басария писал в начале XX в.: «Абхазия в настоящее время представляет мирный уголок на берегу Черного моря, тогда как ранее, до присоединения к России, она служила ареной военных действий... Единственной опорой, якорем спасения стала Россия»47.

15

ГЛАВА II. РУССКО-АБХАЗСКИЕ СВЯЗИ И РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ КРАЯ В XIX - НАЧАЛЕ XX вв.

§ 1. СТАНОВЛЕНИЕ АБХАЗСКОЙ ПИСЬМЕННОСТИ.
ПЕРВЫЕ АЗБУКИ НА ОСНОВЕ РУССКОГО АЛФАВИТА И ЕГО ПРИМЕНЕНИЕ

После присоединения в 1810 г. Абхазии к России в крае постепенно начинает распространяться русский язык. Одновременно ставится вопрос о создании письменности на абхазском языке. Анонимный автор статьи «Введение письменности у кавказских горских народов» писал: «Создание письменного языка для всех вообще кавказских народов есть без сомнения самое лучшее и верное средство введения между ними гражданственности и твердое основание умственного и нравственного их развития: без письменности ни народ, ни правительство не достигнут никаких результатов... Образование горцев на природных их языках будет естественнее и более заключает в себе гарантии в быстроте и прочности их развития»1.
О существовании собственно абхазской письменности в древности писал С. М. Ашхацава, который указывал, что «Абхазское государство с первых веков христианства имело не только свой язык, но и свою письменность»(2). Г. Ф. Турчанинов также отмечал, что «абхазы действительно имели свое оригинальное письмо и пользовались им по крайней мере на протяжении более полутора тысячелетий на обширной территории от Майкопа до Сухума»3. В различные периоды в Абхазии пользовались латинским, греческим, турецким и грузинским письмом.
Изучение горских иберийско-кавказских языков начинается с основания в 1851 г. Кавказского отдела императорского русского географического общества. С этого момента абхазский язык становится предметом специального научного исследования. В отчете отдела за 1857 г. указывалось: «Имея в виду отзыв Императорской Академии Наук о начертании программы для исследования весьма важных в лингвистическом отношении языков и наречий Кавказского края, с целью разъяснения, более или менее научным образом, взаимных отношений народов Кавказа... положил приступить к составлению Сравнительного словаря кавказских языков и наречий»4. Разработка данного словаря была возложена на члена отдела А. П. Берже. Словарь этот был составлен в 1856 г. и насчитывал около 3000 слов.
Исследованием абхазского языка занимался член этого Отдела языковед-кавказовед П. К. Услар. Им был написан целый ряд ценнейших монографий и статей по абхазскому и другим кавказ-

16

ским языкам. Он придавал огромное значение изучению абхазского языка в деле создания абхазского алфавита и письменности. В 1861 г. П. К. Услар изучал язык в Сухуме, а затем в Тифлисе с «тремя абхазцами, из которых двое понимали и объяснялись (по русски. — И. Д.) довольно хорошо»5. В 1862 г. им была издана грамматика абхазского языка, составленная на материале бзыбского диалекта. Абхазская грамматика явилась первым лингвистическим трудом П. К. Услара, получившим высокую оценку.
В абхазском алфавите П. К. Услара, составленном на основе русской графики, 55 букв. Впоследствии он подвергался некоторым изменениям. Так, при издании монографии П. К. Услара «Этнография Кавказа. Языкознание. Абхазский язык» в 1887 г. М. Р. Завадским были внесены изменения в написание 16 букв. Автор пояснял: «П. К. Услар старался применить на практике добытое им путем исследования. Труды его могли быть полезным пособием для учителей разных школ многоязычного Кавказа»6.
Необходимо также отметить, что П. К. Усларом составлялся абхазский букварь. В письме к А. П. Берже он писал: «У меня изготавливается абхазский букварь, который в свою очередь появится в свет и который представляю каждому разбирать как ему угодно. Поправок он потребует много, но поправки людей мыслящих будут приняты с глубокой признательностью»7.
Алфавит П. К. Услара лег в основу последующих абхазских букварей. Заслуга ученого заключается в том, что с этого времени абхазский язык стал все более привлекать внимание исследователей. Д. И. Гулиа писал: «Тем больше чести лингвисту Услару, инициатору изучения абхазского языка. Его книга — единственная грамматика абхазского языка — сохранила речь абхазского народа и сделала ее доступной ученому миру»8.
В 1860-х гг. проблемой изучения абхазского языка начало заниматься и Общество восстановления православного христианства на Кавказе, которое ставило конечной целью «установить и утвердить на прочных основаниях между горцами христианство»9.
В 1861 г. генерал И. А. Бартоломей, член Кавказского отдела Императорского Русского географического общества представил Кавказскому Наместнику особую записку о введении письменности среди кавказских горских народов. Автор выразил мнение, что труд по составлению азбук удобнее всего возложить на особую комиссию, в составе которой должны быть и представители местного населения. Работу по изучению горских языков И. А. Бартоломей предлагал начать с изучения абхазского языка, который «по произношению и разнообразию звуков, входивших в состав его, резко отличался от прочих кавказских языков и представлял особые трудности к его изучению»10. По решению Общества восстановления православного христианства на Кавказе такая комиссия была создана под председательством И. А. Бартоломея, однако из-за организационных трудностей она

17

прекратила свою работу11. В 1864 г. комиссия, членами которой были и абхазы, снова проверила и окончательно исправила текст составленного ею абхазского букваря. Он был издан в 1865 г. в Тифлисе12. Это и был первый печатный учебник абхазского языка.
Практическая работа И. А. Бартоломея по изучению абхазского языка значительно отличалась от научных изысканий П. К. Услара. П. К. Услар предварительно изучил язык и лишь затем приступил к составлению абхазской грамматики. И. А. Бартоломей же языка изучать не стал, доверив это дело самим абхазам, входившим в его комиссию.
В первом абхазском букваре были использованы без изменения почти все знаки алфавита П. К. Услара, кроме тех, которые отображали бзыбское произношение. К букварю давалось приложение — сборник слов с переводом на русский и грузинский языки, а также абхазские пословицы. X. С. Бгажба отмечал, что абхазский букварь и «перевод стоят на высоком уровне и, как первый труд, заслуживают внимания»13.
Однако оценки этого издания не были единодушными. Против «Абхазского букваря» И. А. Бартоломея выступил П. К. Услар. Он писал: «Для того, чтобы установить азбуку, необходимо серьезно изучать язык»14. Позднее Д. И. Гулиа отмечал, что «букварь был более или менее удачен»15. А по характеристике С. М. Ашхацава, «дальше усларовского алфавита и бартоломеев- ского букваря эта письменность не двигалась»16.
Оценивая значение «Абхазского букваря» уже в наше время, Г. А. Дзидзария писал: «При всех своих недостатках и несовершенстве... абхазский букварь 1865 г. сыграл важную роль в истории развития просвещения и всей культурной жизни абхазского народа»17. Б. Г. Тарба также указывал, что «абхазский букварь для того периода знаменовал собой начало письменной культуры абхазского народа, став основой для создания последующих книг и учебников на родном языке»18.
Действительно, на протяжении нескольких десятилетий «Абхазский букварь» был единственным учебником для школ Абхазии. В 1866 г. в край было прислано 426 экземпляров учебника, а в 1868 г. — 50 экземпляров19.
Тем не менее изучение языка и составление азбук на абхазском языке продолжалось и в последующие годы. Несомненно, создание письменности явилось залогом преодоления культурной отсталости. В связи с этим местная интеллигенция считала своей обязанностью разработку алфавитов и грамматических норм абхазского языка. Над проблемой языка занимались смотритель Сухумской горской школы, впоследствии грузинский историк-краевед К. Д. Мачавариани и учитель Гупской школы П. Г. Чарая20. В 1887 г. К. Д. Мачавариани была составлена «наглядная абхазо-русская азбука»21, а в 1892 г. вышла его «Абхазская азбука. Молитвы X заповедей и присяжный лист». Эта азбука изда-

18

валась и в 1906 г. под названием «Абхазская азбука и статьи для чтения и письменных работ». В соавторстве с К. Д. Мачавариани выступил Д. И. Гулиа — будущий зачинатель абхазской литературы. Впоследствии он писал: «Азбуку мы закончили в 1891 г. и через год она вышла в свет. Вот с этой поры абхазы начали читать книги на родном языке»22. Что касается деятельности П. Г. Чарая, то следует отметить, что с 80-х гг. он также занимался исследованием абхазского языка23. В 1912г. был опубликован его труд «Об отношении абхазского языка к картвельским языкам», который по оценке Н. Я. Марра считался «большим шагом вперед в деле изучения абхазского языка»24.
В 1909 г. для использования в школах учителем А. М. Чочуа была издана «Абхазская азбука». Второе ее издание вышло в 1914 г. К азбуке прилагались составленные С. А. Алферовым «Методические указания к абхазской азбуке». Этот учебник считался по оценке современников «наиболее удачным»25.
Развитие абхазской письменности имело непосредственное значение для «скорейшего изучения русского языка» местным населением, а также для распространения христианства в крае. Действительно, церковь, всегда чувствующая духовные запросы масс, стремилась использовать тягу народа к просвещению в своих интересах. Однако, как отмечал священник Н. Патейпа, опубликовавший большую статью «Печальная действительность в Абхазии», «полагаться всецело на школы тоже нельзя. Вот тут должны оказать свою несомненную услугу переводы священно-исторического писания и богослужебных книг на абхазский язык и переводческие издания религиозно-нравственного содержания на абхазском языке26. То же отмечал и Д. И. Гулиа: «Для успешного распространения христианства желательно: 1) увеличить в Абхазии число настоящих священников по призванию, владеющих местным языком; 2) провести в жизнь богослужение на абхазском языке в абхазских приходах... 3) по нашему мнению, распространение христианства будет зависеть от того, насколько быстро будет двигаться остальная жизнь... и служба церковная будет совершаться во всех храмах всей Абхазии на понятном абхазском языке»27.
Общество восстановления православного христианства на Кавказе отмечало: «В кавказских горах, за исключением народов издревле мусульманских, есть племена, у которых христианство подчинилось уже влиянию мусульманской пропаганды, у других же вера Христова пришла в упадок, смешавшись с различными элементами язычества. В деле восстановления христианства на Кавказе необходимо обратить преимущественно внимание на те меры, посредством которых можно возбудить в горцах истинное и сознательное расположение к христианству. Чтобы установить и утвердить на прочных основах между горцами христианство, необходимо прежде всего сделать доступным для них слово Божье. Отсюда вытекала главная особенность Общества: соста-

19

вить для тех горских племен, у которых нет никакой письменности, письменный язык и перевести на него священные книги»28. В 1862 г. Общество израсходовало на перевод богослужебных книг и на составление букварей 5382 рубля, в 1863 г. — 2664 рубля. В 1866—1867 гг. расход на печатание книг на местных языках увеличился с 3891 рубля до 5600 рублей.
В отчете Общества за 1865 г. указывалось, что переводы из книги «Доброе чтение православным» печатаются в количестве 2400 экземпляров и по изготовлении будут отсылаться в Абхазию «для безвозмездной раздачи ученикам школ и другим лицам»29. В 1866 г. Общество отмечало, что «богослужение на природном языке производит самое живое и благотворное действие на новообращенных горцев, поэтому Общество всегда поощряло и нравственно и вещественно содействовало переводу книг на горские языки»30.
В 1866 г. в Тифлисе была издана вторая книга на абхазском языке — «Краткая связенная история» из книги «Доброе чтение православным». Она была переведена абхазами — членами комиссии И. А. Бартоломея. В том же году в Абхазию было переслано 16 экземпляров Священной истории, а в 1868 г. — 5 экземпляров31.
В «Абхазскую азбуку» 1892 г. входили также молитвы X заповедей, переведенные Д. И. Гулиа. В 1899 г. Обществом был сделан перевод на абхазский язык некоторых молитв и возгласов32. А в 1906—1907 гг. на средства Общества были переведены и изданы на абхазском языке в количестве 2000 экземпляров литургия св. Иоанна Златоуста и Требник, а также переведены чины погребания и венчания33.
В 1892 г. в г. Сухуме решением Синода было образовано особое учреждение, призванное заниматься переводом на абхазский язык богослужебных книг, а также учебных пособий для школ Абхазии — Абхазская переводческая комиссия. Активная ее деятельность развернулась с начала XX в. В 1909 г. Обществу было выделено на организацию переводческого дела 9000 рублей с отпуском этой суммы в течение трех лет по 3000 рублей. Вся сумма ассигновалась Синодом34.
Активными деятелями комиссии были местные просветители — К. Маршания, И. Патейпа, А. Чукбар, Д. Гулиа и многие другие. Однако работала комиссия медленно из-за нехватки средств. В Отчете за 1908 г. 3-го Сухумского благочиния в Епархиальную канцелярию указывается, что «дело о переводе священного писания на Абхазский язык и совершение литургии и богослужения на понятном им языке, если бы не застряло по отсутствию необходимых на перевод средств, бесспорно могло оказать утверждению христианства в Абхазии громадную услугу, о чем крайне необходимо означенное переводческое дело поставить на прочной почве и всячески содействовать доведению его до конца...»35.

20

За время своего существования комиссией были переведены с русского языка богослужебные книги, изданные Обществом восстановления православного христианства на Кавказе. В 1908 г. был издан «служебник (Сборник богослужебных книг)», в 1910 г. — «Нотный обиход абхазских литургийных песнопений».
В 1911 г. на собрании Совета Сухумского Епархиального Александро-Невского Братства, которое было образовано в 1892 г., было решено напечатать на абхазском языке в количестве 3000 экземпляров брошюру «О превосходстве христианства над магометанством», переведенную священиком И. Кучуберия для распространения среди абхазов, причем предварительно текст был просмотрен Абхазской переводческой комиссией36.
В 1912 г. в Тифлисе вышло Евангелие. Переводчиками его были Д. Маршания, Д. Гулиа, Н. Патейпа, Н. Ладария. Позднее Д. Гулиа писал: «Как член переводческой комиссии я немало вложил в перевод Евангелия на абхазский язык. Стараясь по возможности быть точным, мы привлекли к своей работе тексты: греческие, древнеславянские, русские, грузинские. Мне кажется, что с точки зрения языка и точности текста перевод удался»37. В 1913 г. Евангелие на абхазском языке было представлено на выставке произведений печати и искусства в г. Киеве38. В целом перевод богослужебной литературы благотворно сказался на развитии православия в Абхазии. В крае увеличилось число христиан. Церковная литература с успехом применялась в школах Абхазии.
В то же время Переводческая комиссия проводила работу и по переводу литературы практического характера, рассчитанную на оказание помощи крестьянам в более производительном ведении хозяйства. Учрежденное в 1910 г. Общество распространения просвещения среди абхазов, а с 1913 г. его Бзыбское отделение, одной из задач своей деятельности ставило: «Содействовать воспитанию и образованию абхазов и распространению полезных знаний среди них... изданием учебников, брошюр, листков по всем вопросам народной жизни»39. Им осуществлялись переводы и составление учебников и учебных пособий на абхазском языке. Издание книг Общество проводило на свои средства.
Различная литература на абхазском языке издавалась Управлением Кавказского учебного округа, которое отмечало, что «распространение книг, доступных пониманию населения, произойдет путем чтения их грамотным меньшинством и, главным образом, тем подрастающим поколением, которое ныне проходит курс начальной школы и обучается в ней»40. Управление отмечало, что расходы на издание учебных пособий и другой популярной литературы на абхазском языке всегда покрывались продажей.
Таким образом, создание абхазской письменности и составление азбук закладывало основы для распространения грамотности среди населения. В 1907 г. П. Г. Чарая писал: «С основанием абхазской письменности... комплект интеллигентных сил в среде

21

абхазов будет все более улучшаться. Будут печататься книги на абхазском языке и таковые проникать в глухие деревни и распространять полезные знания»41. Алфавит П. К. Услара заложил основу для развития абхазской литературы. Уже в 1912 г. в Тифлисе Обществом распространения просвещения среди абхазов был издан первый сборник стихотворений Д. И. Гулиа, а в 1913 г.— его поэма «Переписка юноши и девушки».
В целом, создание абхазской письменности вело к дальнейшему развитию русско-абхазского культурного сотрудничества и взаимопонимания.

§ 2. РАЗВИТИЕ НАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ В АБХАЗИИ

Обучение абхазов за пределами края

В начале XIX в. учебных заведений в Абхазии не было. Однако проблема обучения детей волновала многих абхазов и в первую очередь высшее сословие края. Еще до присоединения Абхазии к России, в 1806 г. в «Просительных пунктах» абхазского владетеля Келешбея Шервашидзе (Чачба) среди прочих содержалась просьба «второго сына отправить в Санкт-Петербург, прося у е. и. в. соизволения выучить грамоте и другим российским наукам»42. Для получения образования многие абхазы отправляли своих детей за пределы края. Царское правительство находило обучение «кавказцев весьма нужным и полезным явлением». С 1835 г. обучение в российских учебных заведениях носит более или менее систематический характер. 12 мая 1835 г. Николай I утвердил Положение о Закавказских училищах, в котором предусматривалось «из учеников Тифлисской гимназии с включением воспитанников пансиона и Закавказских уездных училищ туземного дворянского происхождения избирать ежегодно с согласия родителей до 10 человек, отличившихся благонравием и успехами, от 10 до 14-летнего возраста для отправления их на счет казны в Кадетские корпуса, а кроме них предполагалось отправлять в российские университеты на казенное содержание еще до 5 человек»43. Непременным условием для детей русских чиновников было знание местных языков, а также обязательство по окончании учебы прослужить учителем в Закавказских училищах не менее шести лет. В 1849 г. выходит отдельное Положение о воспитании Кавказских и Закавказских уроженцев на счет казны в высших и специальных учебных заведениях империи. Положение предписывало именовать «Кавказскими воспитанниками особых воспитанников, назначаемых, независимо от воспитывающихся в военных учебных заведениях Империи, на счет казны, в разные учебные заведения Империи»44. Кавказскими воспитанниками считались коренные жители края, а также дети русских дворян и чиновников, служивших на Кавказе. Положение отмечало, что целью обучения «является приготовление к занятию

22

разных должностей по всем родам государственной службы на Кавказе, а также приобретение познаний, содействующих успешному развитию торговли и промышленности в крае»45.
Общее заведование кавказскими воспитанниками сосредотачивалось в Главном управлении учебной части на Кавказе. В университетах и институтах наблюдение за воспитанниками возлагалось на особых инспекторов, которые представляли отчеты об успехах и поведении воспитанников. На содержание каждого воспитанника из сумм Государственного казначейства выделялось по 350 рублей в институтах и по 300 рублей в университетах. Эта сумма постоянно возрастала.
Так как уровень образования выпускников Закавказских училищ был намного ниже уровня образования учащихся остальной территории России, причиной чего была слабая подготовка, а также недбстаточное знание ими русского языка, то и здесь правительством устанавливается ряд льгот для кавказских воспитанников. Так, они освобождались от изучения и экзамена по славянскому языку46, а указом императора 1863г. студенты Санкт-Петербурга освобождались от платы за слушание лекций47.
Зачисление кавказских воспитанников в учебные заведения осуществлялось по решению Кавказского Наместника на основании экзаменов. Следует отметить, что воспитанники к учебе относились прилежно. В отчетах инспекторов, ведших наблюдение за ними, отмечается исправное посещение ими лекционных занятий и сдачи экзаменационных курсов. Однако отмечалось большое количество болезней воспитанников, из-за чего многие не выдерживали экзаменов и уезжали.
В связи с этим общественность Кавказа оказывала помощь воспитанникам. Так, в 1902 г. было организовано Кавказское общество вспомоществования студентов университетов и других вузов, устав которого был утвержден распоряжением Министерства внутренних дел 26 февраля 1902 г.48. Общество оказывало помощь студентам в виде внесения в высшие учебные заведения платы за слушание лекций, в выдаче пособий студентам, единовременных и постоянных, и т. д. В 1916 г. в г. Сухуме было учреждено Общество содействия молодым абхазам, обучавшимся в высших учебных заведениях49. Главной его целью было оказание материальной помощи. Инициатором создания Общества был бывший кавказский воспитанник Р. И. Какуба.
Первое время абхазы проходили обучение в военных учебных заведениях России. Так, в 1812 г. в Пажеский корпус Санкт-Петербурга был направлен старший сын владетеля Абхазии Дмитрий Чачба. Вместе с ним в столицу прибыли еще «двое молодых абхазов для образования их в Санкт-Петербурге приличным воспитанием в полезных науках...50. В 1826—1831 гг. в Пажеском корпусе обучался младший сын того же владетеля Константин. Зачислен сюда он был на казенный счет по ходатайству генерала А. П. Ермолова. Пребывание в Санкт-Петербурге оказало боль-

23

шое влияние на формирование его общественно-политических воззрений.
В 1828—1832 гг. в Дворянском полку проходил обучение Соломон Званба. Воспитанником того же полка в 1845—1855 гг. был С. Шервашидзе 51. В Московском кадетском корпусе в 1884 г. обучался В. К. Чачба52, в Воронежском кадетском корпусе — К. Ш. Лакербай и А. Д. Шервашидзе53.
В Московском университете кавказскими воспитанниками из числа абхазов были Д. Г. Анчабадзе (с 1868 г. на юридическом факультете), В. Г. Гурджуа, Г. Д. Чачба54. После окончания Ставропольской семинарии на этом же факультете учился с 1898 г. Г. Зухбай. По окончании он некоторое время работал на кафедре римского права55. В Московском училище живописи, ваяния и зодчества обучался А. К. Чачба, который впоследствии внес значительный вклад в развитие театрального искусства России, ибо долгое время он работал художником-декоратором петербургских театров56. В Московском архитектурном институте обучался С. М. Ашхацава, впоследствии видный деятель Абхазии, историк57.
Воспитанниками Санкт-Петербурского университета из числа абхазов были Д. Чхотуа58, Г. Черкезиа, Д. Г. Шервашидзе, Г. М. Эмухвари59. Студентом Петербургского лесного института в 1906—1911 гг. был А. Гамисония, Петербургского института путей сообщения — Р. Какуба60, Горного института — И. Шакирбая, военно-медицинской Академии — В. Т. Анчабадзе61.
Многие абхазы проходили обучение и в других городах Российской империи. Так, в Харьковском университете обучался В. А. Шервашидзе, Варшавском политехническом институте — К. Ладария62, с 1898 по 1907 гг. в Юрьевском ветеринарном институте проходил учебу А. Агрба63, в Краснодарском сельскохозяйственном институте — П. К. Анчабадзе и многие другие64.
Местная администрация уделяла внимание организации обучения абхазов за пределами края. В отчете начальника Сухумского отделения за 1874 г. отмечалось, что «в последние два года из Абхазии отправлено несколько мальчиков для обучения специально сельскому хозяйству в Никитский сад и Владикавказскую школу», и выражалась надежда, что «приобретенные знания они могли бы с пользой применить на родной своей почве»65.
Таким образом, обучение абхазов в высших учебных заведениях России несомненно способствовало повышению уровня образования населения края. По определению Л. Н. Модзалевского, «воспитание и обучение в России было весьма важной мерой к большему основательному водворению в Кавказском обществе также высшего и специального образования»66.
Многие обучавшиеся за пределами края впоследствии сыграли большую роль в его культурном и экономическом развитии. Так, обучение в России С. Т. Званба подтолкнуло его к занятию вопросами абхазской этнографии, С. М. Ашхацава — изучению абхазской истории. Многие из них занимались в крае вопросами развития сельского хозяйства и промышленности. Ими создавались также различные общества, изучающие хозяйство, культуру Абхазии. В то же время некоторые из обучавшихся в России после окончания учебы продолжали работу за пределами края. Большой вклад в развитие театрального искусства внес А. К. Чачба, работавший в Санкт-Петербурге. Здесь же долгие годы трудился Д. Чхотуа, а в Москве — Г. Зухбай и многие другие.

Деятельность Министерства народного просвещения по развитию сети школ Абхазии

В Абхазии до середины XIX в., т. е. до окончания Кавказской войны, учебных заведений не существовало. Однако царской администрации были нужны грамотные чиновники из уроженцев края, знакомые с местными условиями, бытом, обычаями народа, без знания которых трудно создать прочную систему управления. Кроме того, с развитием местной промышленности и сельского хозяйства возросла потребность не просто в грамотных людях — необходимы были специалисты, способные применить свои знания на практике. Народное образование, как отмечал Министр народного просвещения в 1894 г., «в особенности необходимо на наших окраинах, среди туземного населения, т. к. только оно может установить и упрочить связь его с государством»67.
Первое Положение о закавказских училищах появляется в 1829 г. С этого времени «начинается история-просвещения за Кавказом». Выработанное в 1848 г. «Положение о Кавказском учебном округе и учебных заведениях оному подведомственных» создавало самостоятельный Кавказский учебный округ. Основная задача заключалась в том, чтобы «сблизить устройство учебных заведений Кавказского округа с тем устройством, которое было введено по подобным заведениям внутренней губернии России и таким образом постепенно вводить на Кавказе и за Кавказом ту же систему народного образования, какая существовала в прочих частях государства»68.
До 1882 г. управление Кавказского учебного округа является составной частью главного управления Кавказского наместника, а с 1883 г., т. е. со времени учреждения должности главноначальствующего гражданской частью на Кавказе и издания узаконений относительно управления Кавказским краем, управление Кавказского учебного округа становится самостоятельным учебно-административным учреждением и подчиняется министерству народного просвещения. Н. П. Попов, изучая деятельность Кавказского учебного округа, отмечал, что в «формальном отношении управление Кавказского учебного округа не должно было представлять ничего особенного сравнительно со всеми другими, подобными ему учреждениями... Но так представляется это дело, пока на него смотришь с точки зрения чисто формальной, пока

25

о нем судишь по букве закона; но как скоро начинаешь вдумываться в самое существо его, пока всмотришься внимательнее в те практические условия, при которых это дело ведется и должно вестись, то оно явится перед нами в совершенно ином свете, и мы поймем тогда все те резкие особенности, какими должны отличаться задачи и характер деятельности управления Кавказского учебного округа. Особенности эти обусловлены крайней своеобразностью населения...»69.
Безусловно, задачи народного образования края решались в той мере, в какой они отвечали требованиям и политическим интересам российского самодержавия. Во всеподданнейшей записке по управлению Кавказом Наместника И. И. Воронцова-Дашкова в 1907 г. отмечалось: «Задачей народных школ во внутренней России является поднятие умственного развития населения. Кроме этой задачи, кавказская народная школа имеет перед собой еще другую цель — наладить в иноязычном населении русскую речь, которая является главным фактором объединения разноплеменного коренного населения с Империей»70. А начальник Главного управления наместника кавказского барон Николаи в записке «Об управлении учебной частью на Кавказе и за Кавказом» в 1880-х гг. отмечал: «Народное образование на Кавказе составляет одну из важнейших обязанностей и забот правительства. Независимо от общей цели образования — умственного развития и цивилизации народа — оно успешнее всякого оружия и гражданских учреждений служит для правительства средством к слиянию с империей»71. В 90-х гг. попечитель округа, говоря о задачах учебных заведений, указывал: «Школа должна воспитывать и развивать в детях сознание внутренней органической связи всех частей Кавказского края с государством, под могущественным покровом коего Кавказ разноплеменный, прежде раздираемый беспрерывными внутренними и внешними войнами, ныне развивается, крепнет и богатеет...»72.
Школы Абхазии находились в ведении Кутаисской дирекции училищ, которая была образована 29 октября 1853 г.73, а с 1894 г. действовала инспекция народных училищ Сухумского округа74.
Мужских гимназий и прогимназий в Абхазии не было, хотя вопрос об открытии мужской прогимназии ставился с конца XIX в. А. М. Эмухвари отмечал, что «в ней окончившие курс начальной школы местные жители могли бы приобрести более полные знания, а быть может получить доступ и к высшему образованию»75. Предполагалось использовать для открытия прогимназии 80 000 рублей и еще 20 000 рублей, пожертвованных князем Чавчавадзе в пользу населения Самурзаканского участка во время русско-турецкой войны.
В 1904 г. в г. Сухуме было открыто реальное училище с приготовительным классом76. Его открытие имело большое значение для образования в Абхазии. В 1905 г. в нем обучалось 154 учащихся77. За обучение взималась плата по 40 рублей в год. На

26

содержание училища из суммы Государственного казначейства отпускалось 7250 рублей, а в 1910 г. эта сумма достигла 25 688 рублей78. В дополнение к этой сумме на содержание училища выделялись деньги из средств Сухумского городского общественного управления (в 1904 г. 3750 рублей, а с 1905 г. — по 7500 рублей в год). Однако эта сумма не всегда покрывала расходы заведения. Реальное училище существовало без пансиона. В 1906 г. Сухумский городской голова князь Н. К. Тавдгиридзе ходатайствовал перед Министерством народного просвещения о выдаче суммы в 120 000 рублей на постройку здания, в чем ему было отказано из-за «неимения средств», в то же время Министерство признавало со своей стороны желательным, чтобы Сухумским городским общественным управлением была оказана помощь «в деле обеспечения училища благоустроенным помещением»79. Большую помощь оказывало Общество соревнователей реального училища, Устав которого был утвержден в 1906 г. Цель данного Общества заключалась в оказании помощи реальному училищу в «достижении учебно-вспомогательных задач, в изыскании средств к устройству пансионов, зданий и т. д., способствующих успеху заведения в деле воспитания и обучения»80.
С 1912 г. в Гагре было открыто реальное училище. Материалов о деятельности этого заведения существует мало. Известно, что в нем обучались в основном сироты и дети бедняков81.
В 1870-х гг. попечитель Кавказского учебного округа Яновский, представляя свою программу улучшения народного образования в крае, указывал на необходимость учреждения учительской семинарии «для сообщения правильного направления народному образованию, с целью удовлетворения проявляющихся потребностей населения в образовании и для распространения изучения в школах русского языка»82.
Кавказским учебным округом устраивались специальные педагогические классы при городских училищах. Так, в 1912 г. при Сухумском городском училище «для абхазцев были устроены педагогические классы, общее число в них составляло 31 человек»83. Для того, чтобы дать будущим учителям возможность усовершенствоваться в приемах преподавания и вместе с тем приобрести новые познания, с 1908 г. устраивались различные курсы. Так, в 1912 г. в Сухуме были организованы курсы по сельскому хозяйству84.
С 1911 г. ставился вопрос об открытии учительского института в г. Сухуме. Для этой цели город отпускал участок земли под постройку здания стоимостью в 70 000 рублей и ассигновал 40 000 рублей единовременно85. А в 1913г., как отмечал начальник Сухумского округа, «на совещании депутатов всего населения было постановлено произвести дополнительный сбор на постройку здания для учительской семинарии»86.
Однако только в 1915 г. в г. Сухуме была открыта учительская семинария в составе 4-х классов и с пансионом. Главной задачей

27

семинарии была подготовка учительских кадров для школ Абхазии с целью «удовлетворения нужд образования абхазского населения»87. Расход на содержание учительской семинарии из сумм Государственного казначейства исчислялся в размере 34 800 рублей88. Так как учительская семинария подготавливала учителей в народные школы Абхазии, то, естественно, большое внимание уделялось здесь преподаванию абхазского языка, а в связи с тем, что действовали в основном сельские школы (в селах сосредотачивалась основная масса абхазского населения), то и большой процент учащихся составляли крестьяне.
Серьезное внимание администрация уделяла развитию женского образования. 21 декабря 1870 г. «высочайше» утвержденным мнением Государственного Совета в г. Сухуме была открыта женская школа89 «в видах предоставления уроженцам Сухумского отдела способов к женскому образованию»90. При школе был открыт пансион, а на содержание школы отпускалось из Государственного казначейства по 3500 рублей ежегодно91.
В марте 1872 г. женская школа была преобразована в 3-классную прогимназию с подготовительным классом для учениц всех сословий и исповеданий. При ней была учреждена должность почетного смотрителя92. Основана была она по инициативе генерала Геймана — начальника Сухумского отдела и его супруги Е. В. Гейман «с исключительной целью дать элементарное образование детям абхазцев»93. В 1872 г., как отмечал Кавказский Наместник, «желая почтить труды супруги начальника Сухумского отдела генерал-майора Геймана по устройству в городе женской школы, переименованной ныне в прогимназию, жители города Сухума составили по добровольной подписке капитал в 1515 рублей и подали прошение об исходатайствовании разрешения на учреждение на проценты с капитала стипендии для беднейших учениц под названием стипендии Е. В. Гейман»94.
Необходимо отметить, что женская прогимназия была единственным женским учебным заведением на всем побережье Черного моря. К моменту открытия в ней было 43 учащихся. В 1888 г. обучалось уже 59 человек, а в 1909 г. — 166. В число вакантных мест для абхазок входили и 4 вакансии для детей русских чиновников и офицеров Сухумского отдела95. Дети абхазов в основном были пансионерами. В 1913 г. пансион содержал 25 человек.
Как и все учебные заведения, существовавшие в Абхазии, женская прогимназия в период русско-турецкой войны 1877— 1878 гг. была закрыта и возобновила свою работу только в 1880 г. открытием приготовительного класса. Окончательно она была восстановлена в 1882 г. на основании «Положения о Сухумской прогимназии»96. В 1909 г. женская прогимназия была преобразована в гимназию. Расходы на ее содержание достигали 20 986 рублей 97.
Необходимо отметить, что помимо прогимназии в крае возникали и другие женские учебные заведения, открытые в конце

28

XIX в. Так, с 1895 г. работало 2-классное женское училище в Очемчире, с 1898 г. — в Лыхне и с начала XX в. — 1-классное в Гудауте98. Эти учебные заведения были открыты и работали по Положению 1872 г. о городских и уездных училищах.
Говоря о начальных училищах ведомства Министерства народного просвещения, необходимо отметить, что первая школа была открыта им в 1852 г. в г. Сухуме99. В 1853 г. в школе была упразднена должность переводчика и на это место был назначен младший учитель с жалованьем по 300 рублей в год100. В 1854 г. работали также школы в г. Сухуме, Лыхны, в которых обучалось до 40 мальчиков 101.
Начальные одноклассные и двухклассные училища Кавказского учебного округа открывались и содержались за счет городских и сельских обществ. Первая одноклассная школа по Положению 1872 г. возникла в 1885 г. в Очемчире. Всего к началу XX в. в Абхазии было 39 одноклассных и двухклассных школ, а к 1914 г. сеть таких школ увеличилась до 60 с числом учащихся до 3055 человек.
В 1900 г. в г. Сухуме было открыто городское двухклассное училище. В 1905 г. оно было преобразовано в шестиклассное, а с 1914 г., по закону 1912 г. о преобразовании городских училищ в высшие — в высшее начальное училище. Основным источником содержания училища было Государственное казначейство, которое выделяло 4725 рублей. Училище получало также средства от городских обществ и плату от учащихся по 10 рублей. В училище велось обучение немецкому и французскому языкам.
В 1915 г. инспектором училища ставился вопрос об открытии бухгалтерского курса при заведении. Он писал: «Курсы, придавая определенный облик училищу, принесут огромную пользу как оканчивающим курс этого училища, так и местным торговопромышленным общественным и казенным учреждениям»102. На содержание бухгалтерских курсов предлагалось выделить сумму из Сухумского городского управления. Общий расход составлял 3350 рублей в год.
С 1912 г. при училище были открыты двухгодичные учительские курсы, на которых обучалось около 30 человек 103.
По закону 1912 г. о преобразовании начальных городских училищ в высшие в 1914 г. было открыто и Лыхненское высшее начальное училище104. В г. Сухуме существовали также школы и для переселенцев. Так, с 1881 г. было открыто Эстонское одноклассное училище. Школа содержалась в основном на местные средства, а преподавание велось на эстонском языке105. В г. Сухуме существовали и двухклассное с шестью отделениями Греческое училище с преподаванием на греческом и русском языках, Армянское и Еврейское училища, а также Русская начальная совместная школа 106.
С 1880 г. существовала Народная школа в Цебельде, в имении Н. И. Воронова — действительного члена Кавказского отдела

29

императорского русского географического общества, редактора газеты «Кавказ»107. Она действовала на основе программ Министерства народного просвещения и подчинялась Кавказскому учебному округу. Школа просуществовала долгих 50 лет, включая и послеоктябрьский период после 1917 г.
Одной из первых школ, открытой по специальному Положению правительства, была Горская школа. Согласно Уставу такие школы должны были открываться для образования детей горских туземцев племен Кавказа для распространения гражданственности. Учреждались такие школы по типу уездных и первоначальных училищ.
В 1863 г. такая школа была открыта в г. Сухуме на базе двухклассной школы. Она представляла собой начальную школу из трех классов, из которых первый был приготовительным. Здесь обучались дети туземцев, а также дети русских чиновников. При школе учреждался пансион на 40 человек. Постоянно содержались за счет казны 20 воспитанников, из которых 5 были детьми русских чиновников. На их содержание выделялось 1200 рублей, а в целом на содержание школы из казны выделялось 8938 рублей.
Русско-турецкая война нанесла сильный удар делу народного образования. Сильно пострадал город Сухум. Многие школы Абхазии были разорены и закрыты, в том числе и Горская школа, которая возобновила свою работу только в 1879 г.108.
Что же касается профессионального образования в Абхазии, то необходимо отметить, что проблема эта была поставлена в конце XIX в. В 1880-х гг. Главнокомандующий гражданской частью на Кавказе А. М. Дондуков-Корсаков писал: «Кавказ нуждается в таких заведениях, где молодое поколение имело бы возможность приобрести технические познания, полезные в его быту и могущие обеспечить ему средства к честной трудовой жизни. Такими заведениями должны быть профессиональные школы»109. Об открытии профессиональных, в первую очередь сельскохозяйственных школ писали и местные деятели. Так, в 1898 г. А. М. Эмухвари заметил: «Ввиду того, что старый способ ведения сельского хозяйства уже давно не удовлетворяет жизненным потребностям, пора уже открыть в Сухумском округе одну или две сельскохозяйственные школы, которые дали бы возможность научиться другим более прибыльным культурам и таким образом выйти из теперешнего бедственного положения»110. А С. Я. Чанба в статье «Абхазия» в 1911 г. писал: «В целой Абхазии, где климатические и почвенные условия благоприятствуют ведению сельского хозяйства, нет ни одного сельскохозяйственного училища, а между тем одно только распределение знания по сельскому хозяйству могло бы вывести абхазца из его положения и дать ему возможность воспользоваться плодами родной земли»111.
В Абхазии возникали ремесленные отделения при школах по

30

садоводству, огородничеству, столярному, токарному делам112.
Частные учебные заведения в Абхазии не получили широкого распространения. В 1914 г. в крае числилось только 6 частных школ III-го разряда и одно частное заведение в Гудауте II-го разряда113. Общее число учащихся в них составляли 421 человек114.
Таким образом, в целом развитие народного образования способствовало росту просвещения абхазов. С 1852 г., со дня открытия первой школы Министерства народного просвещения, наблюдается значительный рост сети школ. В 1916 г. в Абхазии числилось уже 146 учебных заведений с числом учащихся около 4 тысяч человек.

Деятельность церковных ведомств по развитию образования в Абхазии

Деятельность царской администрации по развитию образования в крае была теснейшим образом связана с общей политикой самодержавия в отношении народов Кавказа. Школа была признана основным орудием распространения в крае православия, а христианизация горских народов являлась стержнем того курса, который проводил царизм в этом регионе империи.
В 1857 г. Кавказский наместник представил Александру II записку о Положении христианской веры на Кавказе, где предлагал учредить братство с целью распространения христианского учения. Эту идею поддержал Кавказский комитет, который признал полезным учредить особое общество для поддержания православия. Полную готовность поддержать Общество изъявил Св. Синод, а также императрица Мария Александровна, которая приняла Общество под свое покровительство. Первый проект Устава Общества рассматривался Кавказским комитетом в 1858 г., который счел нужным открыть в виде опыта Общество на 3 года в Тифлисе, центре Кавказского наместничества.
Таким образом, 1 июня 1860 г. начало работу Общество восстановления православного христианства на Кавказе. Его задача заключалась в том, чтобы «употреблять свои силы и средства к упрочению православия, т. к. православная вера весьма много содействует скреплению единства России и имеет свойство объединения, и прежде всего там, где объединение инородцев представляется первою государственною необходимостью»115.
Просветительская деятельность Общества направлялась прежде всего на окраины Закавказского края и на местности, где «мусульманство сильно угрожало христианству». Такой местностью считалась и Абхазия116. Поэтому одной из забот ведомства было открытие школ для обучения в них туземцев. По уставу Общества школы должны были открываться во всех приходах, а в тех местностях, где приходов не было, обучение детей должно было вестись с помощью священнослужителей в их домах с платой по 10 рублей с мальчика и 15 рублей с девочки. Устав Обще-

31

ства также отмечал, что учителями-наставниками школ могут быть лица как духовного, так и светского звания, «но соединившие все условия для занятия сих должностей необходимыми»117.
Уже в 1861 г. Общество предложило открыть школы во всех приходах, но предложение это не было и не могло быть осуществлено, и деятельность его свелась к подготовке условий для открытия школ. В Абхазии в первые годы своего существования Общество имело лишь две школы, которые были открыты в 1851 и 1856 гг. по плану приходских училищ 1828 г.
В 1864 г. Общество назначило инспекторов с жалованьем по 1800 рублей в год, которые ревизовали школы данного ведомства. Обязательным условием для ревизоров было знакомство с педагогикой и краем. До 1867 г. школы Абхазии осматривал Д. 3. Бакрадзе — впоследствии грузинский историк-краевед, археолог. В своих отчетах Обществу он не раз указывал, что «абхазы особо нуждаются в просвещении»118.
Первое время программ для обучения в школах не было. Работа школы всецело зависела от преподавателя. Только в 1864 г. были разработаны и опубликованы «Правила о приходских школах ведомства Общества восстановления православного христианства на Кавказе». В школы принимались дети не моложе 7 лет, допускалось обучение и взрослых. В принципах обучения существенных различий со школами Министерства народного просвещения не было. С 1870-х гг. школы работали по системе Н. И. Ильминского, согласно которой родному языку отводилось второстепенное значение. Через его посредство необходимо было изучать русский язык. Как отмечал К. Д. Мачавариани, «первоначальная программа школ Общества действительно благотворно влияла на подъем народного образования. Детей обучали не только русской грамоте, но и родной речи»119.
Учебная программа школ получила дальнейшее развитие. Начальник Сухумского отдела в 1874 г. отмечал, что школы Общества были более «прочно организационными»120. В Абхазии существовали одноклассные и двухклассные школы. Однако развитие сети школ в крае шло нелегко. Отчеты Общества отмечали недостатки: нехватку школьных помещений, пособий, разбросанность и отдаленность приходов. В зимнюю ненастную погоду ученики не всегда могли посещать занятия. Затруднение вызывало и духовенство, которое «не имело педагогической подготовки»121.
Рассматривая деятельность школ Общества восстановления православного христианства на Кавказе, необходимо отметить, что в первые годы, вплоть до 1870 г., Общество сосредотачивало свое внимание на южной части Абхазии — Самурзакане. Причина этого заключалась, вероятно, в том, что население данной части края было менее пестро в религиозном отношении по сравнению с остальной частью Абхазии, где влияние Турции сказалось сильнее и которая «более страдала от религиозно-нравственного неведения и от проповедей фанатов мулл»122.

32

Успехи школ Общества в Самурзаканской Абхазии можно связать и с деятельностью миссионера, протоирея Давида Мачавариани, специально присланного сюда в 1851 г. «к горцам для образования их в православие экзархом Грузии Исидором». В том же году Д. Мачавариани открыл школы в с. Окум, которую в 1860 г. Общество приняло в свое ведомство. В 1856 г. была открыта вторая школа, которая затем перешла в ведение Общества. Характеризуя деятельность Д. Мачавариани, отчеты Общества отмечали, что он «благодаря своим стараниям, благоразумием и трудами в деле воспитания детей сумел снискать себе любовь и доверие Самурзаканцев»123.
Следует отметить, что Окумская школа всегда выделялась среди школ Общества в его отчетах. На ее содержание отпускалось около 2000 рублей124. К причинам успеха Самурзаканских школ относится и «существование пансиона на 20 человек при Окумской школе, устройство особых помещений при 5 приходах и определение при некоторых училищах особенных учителей»125. А в отчете за 1869 г. указывалось, что ученики старшего отделения Окумской школы демонстрировали значительные успехи, особенно в русском языке, что объясняется тем, что учитель отлично говорит по-русски»126. Выпускники этой школы после ее оконча-ния поступали в гимназию, а также в учительскую школу, что говорит и о сравнительно высоком уровне преподавания в данной школе.
В 1865 г. была открыта Окумская женская школа. Она содержала пансион на 20 человек. В целом, к 1865 г. в Абхазии из 29 приходов школы работали в 19, 14 из которых приходилось на южную часть Абхазии. Свои специальные здания имели 5 школ той же части края. Учащихся же насчитывалось 362 человека.
Однако по причине восстания 1866 г. в Абхазии численность учащихся значительно сокращается, и сокращение это идет вплоть до 1870 г., когда число учащихся достигло 174 человек.
С 1870 г. школьная сеть Общества восстановления православного христианства на Кавказе претерпевает значительные изменения. Главное внимание Общество начинает обращать на качественную сторону ведения дела народного образования. Школы, не имевшие отдельных благоустроенных помещений, были закрыты. Закрывались также школы, в которых не было подготовленных учителей127. В 1870 г. Обществом была открыта первая школа в северной части Абхазии — в Лыхне. На необходимость ее открытия неоднократно указывал инспектор школ 128. Школа располагалась в каменном доме владетельных князей Абхазии. Почти все учащиеся в ней были абхазами 129.
В 1872 г. была открыта школа в Очемчире на 70 учащихся. Необходимо отметить, что многие школы имели своих попечителей — влиятельных лиц края, князей, дворян. Так, здание школы в Очемчире было построено торговцем, турком Вартан Буз-оглы, который выделил сумму и на приобретение учебных пособий.

33

Общество поощряло лиц, оказывавших сочувствие и помощь в деле образования края. Не раз оно награждало абхазов знаками, установленными для членов Общества 130.
Вместе с ростом числа школ росли средства, отпускавшиеся на их содержание. В 1874 г. эта сумма возросла до 4425 рублей 131.
В 1876 г. Обществом была открыта Ново-Афонская школа при Ново-Афонском Симоно-Кананитском монастыре. Школа содержала 20 воспитанников-абхазов, находящихся на «полном монашеском иждивении». Однако росту сети школ и числа учащихся помешала русско-турецкая война 1877—1878 гг. В результате полностью были разрушены здания четырех школ, остальные были закрыты, кроме двухклассной Окумской школы. Восстановление же школьных зданий шло долго. Только в 1880 г. была открыта Ново-Афонская школа. В 1885 г. в четырех школах данного ведомства обучалось уже 200 человек.
С 1885 г. «для успешного развития школьного дела и для усиления миссионерства в пределах епархии...» Общество восстановления православного христианства на Кавказе переходит в ведение Синода132. По Уставу от 10 февраля и 9 марта 1885 г. школы Общества переименовываются в церковно-приходские. Управление школами велось Имеретинским епархиальным училищным советом во главе с Училищным советом Св. Синода. С 1889 г. был образован Сухумский епархиальный училищный совет, в ведение которого перешли все церковно-приходские школы Сухумской епархии. Епархиальный училищный совет имел два отделения — Новороссийское и Окумское. Второе отделение включало школы Абхазии 133. Сухумский епархиальный училищный совет руководил церковно-приходскими школами при помощи 8 священников-наблюдателей, назначаемых епископом. За работу школ отвечали и благочинные священники, которые представляли ежегодные отчеты о работе своих школ. В 1896 г. были утверждены положения об управлении церковно-приходскими школами, создавшие стройную систему управления ими. Был назначен епархиальный наблюдатель, который ревизовал школы два раза в год. Особое внимание в своих отчетах ревизор уделял постановке учебно-воспитательной работы в школах, методике обучения, обеспеченности учебными пособиями, подготовке учителя. В 1906 г. Св. Синод подчинил все школы Училищному совету Грузинского экзархата. При нем существовала должность окружного наблюдателя, который проводил осмотры школ.
Каждая школа в приходе имела своих попечителей, которые несли основные расходы по ее содержанию. В 1898 г. во всех школах на основании указаний Училищного совета Синода были образованы школьные Советы во главе с местным священником. Членами Совета являлись учитель, попечитель, сельский старшина и выборный от сельского общества.
Содержание церковно-приходских школ осуществлялось за счет населения и местных источников: церквей, монастырей,

34

братств, миссий и миссионерских обществ, попечителей и частных лиц. Синод же выделял незначительную сумму — от 300 до 500 рублей. В целом население края тратило на школу около 12—15 тысяч рублей. Полное же содержание школ составляло 46 877 рублей в 1887 г., а в 1912 г. — 85 426 рублей. Основные расходы приходились на содержание учащихся, постройку зданий и выплату жалованья епархиальному наблюдателю и педагогам. В отчете о состоянии школ за 1898 г. указывалось, что «местное население довольно сочувственно относится к школе». Показателем народных симпатий служили пожертвования крестьян на церковношкольное дело: на содержание церковной школы в епархии в отчетном году поступило от сельских обществ и частных лиц 8995 рублей»134. Это составило около 20% бюджета всех церковно-приходских школ.
По-началу из-за трудностей, связанных с реорганизацией школ, находящихся в ведении Общества восстановления православного христианства на Кавказе, последние пришли в упадок. До 1888 г. преподавание велось только в трех школах. В 1866 г. первая программа церковно-приходских школ была введена в Ново-Афонской школе. В 1888 г. учащихся в крае было 370 человек, а на содержание школ выделялось 2060 рублей.
Следует отметить, что успехи школьного обучения и воспитания были не везде удовлетворительными. К числу образцовых принадлежала Ново-Афонская школа, о чем не раз говорилось в отчетах о состоянии церковно-приходских школ Сухумской епархии, где отмечалось: «Сочувственное отношение к школе выражается в том, что к примеру ежегодно являются значительно больше желающих поступить в школу, чем имеется вакансий»135. Расход на содержание школы составлял 3000 рублей. Школа имела общежитие на 20 человек. В 1888 г. эту школу посетил Александр III со своим семейством. Неоднократно посещал школу попечитель Кавказского учебного округа, который «нашел, что по своим познаниям ученики школы могли бы с успехом продолжить дальнейшее свое образование»136.
Особое внимание уделялось школе с. Гуп: «Ее необходимо поддерживать и улучшить как школу, находящуюся в среде абхазского населения»137. К числу лучших школ относились Гудавская, Окумская, Драндская. В 1893 г. выпускники последней — 20 мальчиков — окончили курс учения со льготой 4 разряда по отбывании воинской повинности138. Общее число школ в 1893 г. достигло 30, а число учащихся — 769.
В 1890 г. Училищным советом Синода были выработаны правила для школ грамоты, которые были утверждены в 1891 г. Действия школ грамоты, «несмотря на элементарность преподававшихся в них сведений, давали толчок делу движения народного образования»139.
В 1895 г. в Абхазии числилось 32 школы с числом учащихся в 961 человек140. Однако в школах ощущался большой недостаток

35

учителей, в связи с чем в 1896 г. были открыты две второклассные школы, в южной в северной частях Абхазии — в Гале и Гудауте. Они готовили учителей для школ грамоты и церковно-приходских. В 1913 г. Гудаутская школа выпустила 105 человек141.
В конце XIX — начале XX в. в Абхазии числились уже 82 школы с числом учащихся 2873 (142), а к 1910 г. число школ достигло 94. Число же учащихся возросло до 3176 человек143. К этому времени школы были открыты уже почти во всех приходах Абхазии. В связи с этим дальнейшая задача заключалась в их укреплении. Численность учащихся продолжала возрастать. В 1916 г. она достигла 4000 человек.
Многие церковно-приходские школы имели свои профессиональные отделения. Содержались они исключительно на местные средства. В Абхазии профессиональные отделения существовали в школах Гала и Гудауты по огородничеству, садоводству, шелководству, в Ново-Афонской школе — по пчеловодству, огородничеству, садоводству, ремесленному и столярному делам, в Бедийской школе — по полевому хозяйству и т.д.144. Духовное ведомство отмечало, что профессиональные отделения при школах приносят пользу крестьянскому населению края. Об уровне преподавания в этих отделениях говорит тот факт, что церковно-приходские школы участвовали в организуемой Кавказским отделом императорского Российского общества садоводства выставке в 1899 г., в которой церковно-приходские школы составляли особый отдел 145.
Большое значение в развитии школ и их укреплении имели съезды учителей церковно-приходских школ, на которых решались все вопросы внутренней организации школ 146.
Однако, несмотря на укрепление школ и их развитие, условия, в которых они работали, были крайне неудовлетворительными. Основные причины такого состояния школ — бедность населения, которое в основном и содержало школы, малочисленность и растянутость селений. Многие школьные здания требовали капитального ремонта, на что не хватало средств. Ощущалась также нехватка учителей, школьных учебников и т. д. Состояние школ в северной части Абхазии было хуже в сравнении с южной частью. В 1910 г. наблюдатель экзархата предлагал «передвинуть затрагиваемые средства на просвещение Северной Абхазии... Область Северной Абхазии в настоящий момент должна быть более обеспеченной, чем какая-либо иная на Кавказе, нуждающаяся в восстановлении христианства»147.
Следует отметить, что большую помощь церковно-приходским школам оказывало созданное в 1892 г. Братство Св. Благоверного Вел. Князя Александра Невского 148. Одной из своих задач Братство ставило «служение нуждам и пользам православия и успехам народного образования в епархии созданием и устройством церковно-приходских школ». Ею была открыта школа на 20 человек в г. Сухуме. В то же время Братством была создана цер-

36

ковно-археологическая комиссия, в уставе которой отмечалось, что помимо главных целей — изучение памятников христианской культуры в Абхазии — комиссия должна служить делу народного образования края 149.
В то же время Сухумское епархиальное управление оказывало и материальную помощь школам. С 1896 г. им была учреждена стипендия с процентов со вклада в 3000 рублей для абхазов, обучающихся по духовному ведомству. Ее назначение — «дать возможность способным детям абхазов православного исповедания, уроженцам Сухумской епархии получить образование в духовных училищах, находящихся в соседних с Кавказом губерниях России»150.
Таким образом, церковно-приходские школы Абхазии безусловно сыграли большую роль в деле образования и просвещения абхазов. В то же время они ставили в своей просветительской деятельности задачу религиозно-нравственного воспитания подрастающего поколения в духе православной церкви. Многие выпускники по окончании церковно-приходских школ поступали в школы Министерства народного просвещения, в особенности в Горскую школу151.
Следует отметить, что в то же время в крае существовали школы, которые содержались на средства исключительно сельских обществ. Такие школы были открыты, например, в попечительстве Цебельдинских поселян с 1874 г. Обучение абхазов велось и на средства местных священников, а также мусульманского духовенства 152.
В целом, говоря о школах края, необходимо отметить, что их развитие — увеличение или сокращение — всецело зависело от политической ситуации в Абхазии. Так, восстание 1866 г. привело к сокращению числа учащихся и школ. Полное же разрушение школьного дела принесла русско-турецкая война 1877—1878 гг. В дальнейшем развитие народного образования края шло более или менее удовлетворительно. Если говорить об общем росте сети школ и учащихся, то необходимо отметить, что если в 1865 г. в Абхазии обучалось 402 учащихся в 6 школах, то в 1916 г. их число составило 8720 учащихся на 233 школы.
Следует отметить и роль Общества распространения просвещения среди абхазов, созданного в 1909 г. и возникшего в 1913 г. его Бзыбского отделения. Общество должно было «содействовать просвещению абхазского народа». Средствами же к достижению цели были материальная и нравственная помощь абхазам, устройство и открытие школ, содействие существующим школам и т. д.153.
Безусловно, процент грамотности населения был незначителен — 5—7% в начале XX в. Трудности обучения в Абхазии были связаны и с тем, что в сельских местностях, где сосредотачивалась основная масса населения края, школы располагались далеко друг от друга. К тому же осенние и весенние полевые работы отвлекали учащихся от учебы. Как отмечал в 1890-х гг. министр

37

народного просвещения, «общее образование на Кавказе далеко не соответствует как его духовному и материальным потребностям, так равно и цели сближения его с государством»154.
Однако, несмотря на недостатки, школы края сыграли положительную роль в распространении просвещения среди абхазов. Уже в 1890-х гг. Кутаисский военный губернатор отмечал, что «народное образование заметно распространилось и вместе с ним распространилось в населении и просветительское начало русской гражданственности»155.
Школа способствовала формированию местной абхазской интеллигенции. Читая произведения русских классиков, абхазские дети проникались идеями передовой русской культуры. Русская книга и русское слово были для них средством познания мира, приобщения к достижениям европейской цивилизации, к сокровищнице мировой культуры.

§ 3. РОЛЬ ПЕРИОДИЧЕСКОЙ ПЕЧАТИ В РАЗВИТИИ РУССКО-АБХАЗСКИХ КУЛЬТУРНЫХ СВЯЗЕЙ

К концу XIX в. важным фактором культурного развития Абхазии становится периодическая печать, которая выполняла не только просветительские функции, но и способствовала налаживанию многообразных связей России с Кавказом.
На протяжении всего периода XIX — начала XX вв. общероссийская, в том числе кавказская периодическая печать развивалась в довольно сложных условиях. Царское правительство, хорошо понимая какое огромное влияние оказывали газеты и журналы на общественное мнение, стремилось полностью подчинить их своему контролю. С этой целью издавались различные «запретные» и «ограничительные» циркуляры и распоряжения, которые тормозили развитие периодической печати. Законодательные нормы в зависимости от политической ситуации в стране неоднократно и резко изменяли пределы свободы слова в стране — то расширяя, то суживая их. Однако, несмотря на эти ограничения, периодическая печать развивалась, о чем свидетельствует количественный рост изданий, расширение их тематики и т. д.
С начала XIX в. объектом пристального внимания российской журналистики становится Кавказ, в том числе Абхазия. В российских периодических изданиях публикуется целый ряд писем, статей, воспоминаний, описаний путешествий и путевых заметок об истории Абхазии, ее экономике, быте, занятиях жителей, природных богатствах края и т. д. Эти публикации приобретают регулярный и в какой-то степени объективный характер, способствуя тем самым формированию у русского читателя реального представления об Абхазии.
В целом абхазская тематика в российских изданиях весьма обширна. Печаталось большое количество статей на самые разные сюжеты в таких изданиях как «Вестник Европы», «Вестник

38

воспитания», «Военно-медицинский журнал», «Военный сборник», «Голос», «Живая старина», «Журнал Министерства народного просвещения», «Отечественные записки», «Православное обозрение», «Русская мысль», «Русский архив», «Русский вестник», «Санкт-Петербургские ведомости», «Старина и новизна» и многих других. Среди статей выделяются воспоминания военных деятелей, бывших на Кавказе — Н. П. Колюбякина, Н. Н. Муравьева, М. И. Пущина, А. Е. Розена, Ф. Ф. Торнау и других. Несмотря на то, что эти публикации касались в основном военных действий в крае, они в целом расширяли знания читателей о Кавказе и Абхазии в частности.
Многочисленные статьи Н. М. Альбова об этнографии и природных богатствах края печатались в «Землеведении», «Живой старине». Журнал «Русская старина» публиковал работы А. П. Берже о пребывании на Кавказе А. П. Ермолова и Н. Н. Муравьева. Здесь же появилась его работа «Присоединение Грузии к России», представлявшая и ныне несомненный интерес. На страницах этого же издания была напечатана его работа «Выселение горцев с Кавказа», в которой автор представляет читателю статистические данные о выселенных в Турцию народах Кавказа.
Вызывают интерес и работы Л. Я. Ошеровского, опубликованные в «Военно-медицинском журнале», статьи Н. А. Шарова в «Морском сборнике». Вопросы народного образования в Абхазии поднимались на страницах «Вестника воспитания» и других изданий. Такие издания как «Русская старина», «Старина и новизна» помещали сообщения о посещении Александром III Западного Кавказа и Ново-Афонского монастыря в Абхазии, в «Журнале Министерства народного просвещения», «Вестнике Европы», сборнике «Материалы по этнографии России» публиковались статьи П. Кеппена «О Черном море и Кавказе», статистические описания О. Евецкого, заметки о путешествиях А. А. Миллера, А. Нордмана, П. Шегрена по Абхазии.
Круг статей об Абхазии в российских изданиях постепенно расширялся. В конце XIX — начале XX вв. собственными корреспондентами на Кавказе обзавелись многие российские периодические издания, которые способствовали знакомству русской читающей публики с Кавказским побережьем, особенностями его жизни, культуры, обычаями, природой и бытом населения. В то же время возникновение собственной кавказской прессы способствовало знакомству кавказской читающей публики с Россией.
В 1848 г. был создан Кавказский цензурный комитет, который подчинялся Министерству внутренних дел по Главному управлению по делам печати. На комитет возлагался надзор за издаваемыми в Кавказском крае журналами, газетами, а также рассмотрение ввозимой и вывозимой литературы156. Работа комитета продолжалась до 1906 г., когда вопросами печати на Кавказе стал заниматься Тифлисский комитет по делам печати, действовавший до 1918 г.

39

В 1860—1880 гг. на Кавказе вышел целый ряд правительственных инструкций, указаний, распоряжений по периодической печати, суть которых сводилась к следующему: 1) пресса, как выразительница многих нужд и потребностей населения, должна была оказывать содействие высшей администрации края и критически оценивать разные стороны кавказской жизни; 2) для содействия высшей власти в вопросах соблюдения в крае законности и порядка прессе разрешалось обличение состоявших на государственной или общественной службе лиц; 3) в периодике Кавказа допускалось появление и сатирических изданий для достижения нравственно-воспитательных целей с тем лишь ограничением, чтобы сатира не касалась коренных общегосударственных вопросов.
Установленные правила повлияли на быстрое и широкое развитие кавказской прессы. Инициаторами создания и открытия различных периодических изданий были главноуправляющие Кавказом, Губернские управления, частные лица.
Первая русская газета на Кавказе — «Тифлисские ведомости», выходившая с 1829 г., стала издаваться по инициативе графа И. Ф. Паскевича-Эриванского 157. Ее издание было поручено специально учрежденному для этого комитету под непосредственным наблюдением военного губернатора. «Тифлисские ведомости» издавались на двух, а с 1833 г. — на трех языках: русском, грузинском и татарском.
С 1836 г. по инициативе главноуправляющего Кавказом генерал-лейтенанта А. И. Нейдгарта издается «Закавказский вестник»158. В это же время в Тифлисе начинает выходить газета «Кавказ» — политико-литературный орган, предназначенный для распространения в крае полезных сведений и «современных известий», а с другой стороны, для ознакомления России с Кавказским краем»159.
Интерес читателей к газете был бесспорен. Все расходы по изданию газета покрывала собственными доходами без всякой помощи от правительства, «имея ежегодно около 1000 добровольных подписчиков»160. В 1910 г. тираж газеты составлял около 2000 экземпляров 161.
Газета публиковала статьи и заметки по истории и культуре Абхазии, давала описание природы, населения, хозяйства края. На страницах этого издания была опубликована первая работа абхазского этнографа С. Т. Званба «Зимние походы убыхов на Абхазию». Здесь же публиковались статьи Ф. Завадского, Ф. Ф. Торнау, С. Пушкарева и многих других авторов. Газета поднимала вопросы народного образования Абхазии в публикациях Г. А. Рыбинского, Я. М. Неверова по школьному делу. В ней печатались также письма А. Н. Введенского, касающиеся Абхазии, заметки И. И. Аверкиева, воспоминания Е. К. Айвазовского, А. П. Ермолова, К. Ф. Кнорринга и других.

40

Постепенно число периодических изданий на Кавказе возрастает. Так, в 1860 гг. здесь выходит до 30 периодических изданий.
С 1873 г. в Тифлисе начинает выходить основанный князем К. А. Бебутовым «Тифлисский вестник», в 1906—1907 гг. — «Кавказская жизнь», в 1900—1905 гг. — «Кавказский вестник» — ежемесячный научно-литературный журнал, основанный с целью «следить полнее за жизнью и литературой народностей, населяющих Кавказ»162. В Кутаисе с 1887 по 1916 гг. выходили «Кутаисские губернские ведомости», с 1910 по 1915 гг. — «Кутаисский листок», в 1911г. — «Кутаисская жизнь» и в 1915г. — «Кутаисский справочный листок». В 1915 г. «Кутаисский листок» издавался на двух языках — русском и грузинском. В этот же период в Батуме выходили такие издания, как «Батум» — с 1886 г., «Черноморский вестник» — литературно-политическая газета, основанная дворянином Г. Пальмом, выходила в 1895—1906 гг. и 1908 г.; в 1906 г. выходило «Черноморское эхо», в 1912—1913 гг. — «Черноморец». О развитии кавказской прессы свидетельствует тот факт, что, например, в 1906 г. в Тифлисе печаталось уже 50, вне Тифлиса — до 30 периодических изданий 163.
На их страницах помещалось немало ценного с точки зрения научных, социально-экономических и политических проблем материала. Так, в «Черноморском вестнике» появились статьи А. М. Эмухвари «Абхазцы и их потребности», «Воспитание детей в Абхазии», С. П. Басария — «Абхазия» и другие работы. Интерес представляет и работа К. Д. Мачавариани «Очерки Абхазии», опубликованная в этом же издании. Научно-литературный журнал «Кавказский вестник» рассматривал вопросы народного образования Абхазии, публиковал описание поездок по Абхазии К. Ф. Гана, Г. Шардена, освещал пребывание А. С. Грибоедова на Кавказе, печатал письма М. С. Воронцова, И. В. Гудовича и других.
Большую роль в развитии кавказоведения, а также в ознакомлении русской читающей публики с Кавказским краем сыграли кавказские сборники и издания различных научно-просветительских обществ Кавказа. Это «Кавказское сельское хозяйство» — специальный орган Кавказского императорского общества сельского хозяйства, который выходил в Тифлисе с 1883 г. В 1910 г. тираж издания достигал 600 экземпляров164. С 1890 г. здесь же выходили «Листок Кавказского офицерского экономического общества», «Протоколы заседания Кавказского императорского медицинского общества», «Записки Кавказского отдела императорского русского географического общества», «Отчеты общества восстановления православного христианства на Кавказае», «Известия Кавказского общества истории и археологии», «Кавказский музей» и многие другие. Выходили и издания различных учреждений — «Материалы для геологии Кавказа» — издание Кавказского краевого управления горной частью, а затем, с 1887 г., Кавказского горного управления, которое выходило в 1875—1915 гг.;

41

«Кавказский сборник», изданный военно-историческим отделом при штабе Кавказского военного округа, выходил в 1876—1912 гг. Интерес представляет и журнал по истории, археологии, этнографии и библиографии «Кавказская старина», который издавался в 1872 г. Всего вышло восемь номеров этого издания.
В этих и других изданиях публиковались статьи Н. М. Альбова, А. П. Берже, А. Бернацкого, А. Пахомова, И. И. Шаврова, Н. Е. Татаринова о природных богатствах Абхазии; И. Шабловского, П. А. Корнилевского о здравоохранении в крае. На страницах кавказских изданий печатались воспоминания В. Андреева, А. А. Колюбякиной, И. Ладария и многих других.
Несомненный интерес представляют «Записки Кавказского отдела императорского русского географического общества», которые выходили с 1852 г. «Записки» содержали статьи А. Н. Дьячкова-Тарасова, Н. М. Альбова, Н. Торопова, С. Пушкарева, отчеты о путешествии Г. Радде и многие другие материалы. Вызывают интерес работы Л. Я. Люлье «Общий взгляд на страны, занимаемые народами, называемыми черкесами (адыге), абхазцами (азега) и другими смежными с ними», «О Натухайцах, Шапсугах и Абадзехах», П. К. Услара «Древнейшие сказания о Кавказе» и другие.
Первым серийным справочником по Кавказу является «Кавказский календарь» — официальное ежегодное издание канцелярии Кавказского наместника165. Первый его номер вышел в 1845 г. «Кавказский календарь» помещал большое количество материала, касающегося Абхазии: это и статистические данные о численности населения края, вероисповедании, сословном представительстве, о числе учебных заведений и многие другие данные. На страницах «Календаря» печатались статьи И. Дюкруаси о торговле, А. П. Берже о кавказских исследованиях Г. В. Абиха и т. д.
Первым серийным изданием, посвященным истории и этногра-фии народов Кавказа, стал «Сборник сведений о кавказских горцах», который издавался Кавказским горским управлением. Первый его выпуск появился в 1868 г., последний (десятый) — в 1881 г. Он был «в ряду лучших правительственных изданий в России»166. На его страницах печаталось большое количество статей об Абхазии, ее истории, культуре, хозяйстве. Это, например, статьи Л. П. Загурского о деятельности П. К. Услара на Кавказе. Интерес представляет работа «Несколько слов о применении народных обычаев к судопроизводству Абхазии», статья о сословной реформе — «Очерк устройства общественно-политического быта Абхазии и Самурзакани».
В другом серийном издании — «Сборнике сведений о Кавказе»— печатались статьи самого разнообразного характера. Наряду с этнографическими очерками и заметками на его страницах появлялись статистические материалы, а также географические: обзоры. «Сборник» издавался Кавказским статистическим комитетом и выходил в 1871—1885 гг. Всего было девять выпусков.

42

Среди кавказских изданий следует отметить «Сборник материалов по описанию местностей и племен Кавказа», который издавался управлением Кавказского учебного округа по инициативе его попечителя К. П. Яновского. Первый выпуск «Сборника» вышел в 1881 г., его издание продолжалось до 1929 г. М. С. Косвен характеризовал его как «выдающееся не только в кавказской этнографии, но и во всей дореволюционной русской этнографической литературе серийное издание»167.
В первом выпуске «Сборника» отмечалось, что он «служит для поддержания духовной деятельности начальных учителей» с целью «обратить их внимание на всевозможно всестороннее изучение ими тех местностей, в которых они живут и где сосредоточена их деятельность. Это изучение, составляя серьезное и весьма полезное занятие, без всякого сомнения, возбудит во многих из них интерес к наблюдению природы, и, имея значение умственно-освежающего труда, окажет благотворное влияние на педагогическую деятельность, в тесном смысле»168. Указанный «Сборник» давал описания территорий, разъяснял происхождение их названий, характеризовал географическое положение местности, климат, культурные растения, животный мир, численность населения, его физическое и нравственное развитие, образ жизни, воспитание, администрацию и т. д. Большой интерес представляют статьи Н. С. Державина «Абхазия в этнографическом отношении», «Из области кавказской этнографии. Свадьба в Абхазии». Здесь же печатались статьи К. Д. Мачавариани по Абхазии, а в шестом выпуске была опубликована абхазская азбука, составленная П. К. Усларом.
Увеличение числа периодических изданий имело большое значение для распространения сведений о Кавказе и, в частности, об Абхазии, стимулировало интерес исследователей к более тщательному изучению этой столь необычной во многих отношениях окраины Российской империи.
Главными центрами издательского дела на Кавказе являлись Тифлис, Баку и Кутаис, где «за некоторыми органами периодической печати можно было признать известное политическое направление, тогда как газеты остальных городов имеют лишь местный характер и ограничиваются лишь сообщениями официальных известий, перепечаток из других газет и т. д.»169.
Зарождение собственной периодической печати в Абхазии относится к началу XX в. Ее возникновение было вызвано следующими обстоятельствами. Царкое правительство не могло в конечном итоге не считаться с тем фактом, что Россия — многонациональное государство, что культурные запросы вошедших в состав Российской империи народов Кавказа тоже нуждались, наряду с другими, в известном удовлетворении. Зарождение периодической печати в Абхазии явилось результатом стремления правительства использовать прессу для завершения политического присоединения Кавказа и экономического освоения территории.

43

Следует отметить, что еще до возникновения собственной периодической печати Абхазия получала некоторые издания, выходившие за ее пределами. Так, в 1892 г. в г. Сухуме получали как кавказские газеты и журналы, так и российские170. С 1895 г. в г. Сухуме начала функционировать первая собственная типография.
Первым периодическим изданием, вышедшим в Абхазии, была еженедельная газета «Сухумский листок объявлений», выходившая в 1908—1911 гг.171. Она служила для распространения объявлений казенных, городских и общественных учреждений как в Сухуме, так и вне его, преимущественно на Кавказе. В газете помещались краткие заметки и статьи научно-технического содержания, а также сообщения о достопримечательностях города Сухума и окрестностей. Издатели стремились «создать такую газету, из которой публика могла бы за ничтожную плату узнать самые важные события в мире»172.
В 1911—1916 гг. в Сухуме выходил два раза в неделю «Сухумский листок». Главным образом он удовлетворял интересы местной читательской аудитории. В нем печатались статьи С. Ашхацава «Абхазия после введения русского управления», С. Басария «Свет и тени (об Абхазии и абхазцах)», «Торжество в Абхазии», «Война и Абхазия» и других авторов. Газета давала интересные сообщения о культурной и экономической жизни Абхазии.
Только год (с 1911 по 1912) выходили «Сухумские вести» — общественно-политическая и литературная газета. Она публиковала как научные статьи, так и о текущей жизни, а также поднимала вопросы просвещения абхазов, вела пропаганду культуры. В ней были помещены работы С. П. Басария «Горцы Кавказа в Турции» и ряд других.
С 1910 г. в Сухуме начинает выходить ежедневная газета — «Сухумский вестник». Она издавалась до 1917 г. с перерывами в 1911 и 1914 гг. В первом номере отмечалось, что она была создана усилиями группы местной интеллигенции при участии представителей сухумского городского общества. На ее страницах давалось большое количество материала на самые разнообразные темы — о просветительских обществах края, о деятельности Н. Я. Марра в Абхазии, его лекциях по абхазскому языку. «Сухумский вестник» печатал статьи М. И. Тарнава, С. Я. Чанба, С. П. Басария. Среди них интерес представляют «Культурный перелом в абхазской жизни», «На пути к сознательности» и другие.
В 1913—1914 гг. издавалась ежедневная «Гагринская газета». Всего вышло 308 номеров. В первом номере сообщалось: «Но теперь... настало время и нам, скромным газетным работникам, помочь печатным словом разобраться научно во всем существующем здесь громадном материале и привлечь к совместной работе всевозможных специалистов и частных капиталистов по всем разнообразным работам и промыслам, которые так щедро предлагают Гагры цивилизованному миру»173.

44

«В 1911г. здесь же появляется газета «Черноморский край». Первые ее номера выходили в Сочи, а с 110 по 221 номер — в Гагре. Газета публиковала сообщения по истории края, местные новости, объявления. Интерес представляют статьи «Несколько слов о стране „Азега”», «К истории побережья», «Из истории Гагр» и другие.
Необходимо отметить, что многие общества, возникавшие в Абхазии, особенно с начала XX в., имели свои издания. Так, созданный в г. Сухуме Литературный кружок с 1916 г. издавал свой журнал «Молодые порывы», в котором печатались статьи о деятелях русской культуры и искусства.
Среди изданий различных обществ и учреждений следует отметить журнал епархиального церковного Братства «Сотрудник закавказской миссии», который выходил в Сухуме в 1912— 1916гг. Редактором являлся сухумский архипастырь епископ Андрей. Цель журнала заключалась в том, чтобы «через пастырей приходских собрать всех верующих мирян Сухумской епархии посредством создания в абхазских приходах кружков ревнителей православия для возвышения церковно-нравственной жизни»174. Необходимо было, чтобы «наши читатели были непременно и нашими сотрудниками в деле миссии... Всякие сведения о приходской жизни, всякое новое явление в жизни православия будут предметом всестороннего освещения и обсуждения на страницах нашего „Сотрудника”»175.
В журнале печатались А. Векуа, Н. Патейпа, А. Чукбар. Интерес представляет и статья Д. Гулиа «Что нужно Абхазии?», опубликованная в этом издании, и другие работы.
В 1904 г. Сухумское общество сельского хозяйства начинает издавать свой «Вестник...». С 1905 г. этот журнал переименовывается в «Черноморское сельское хозяйство», который издавался до 1917 г. Обществом публиковались также «Труды курортной комиссии» (в 1915 г.) и «Черноморский селянин» (в 1911— 1916 гг.) — бесплатное приложение к журналу «Черноморское сельское хозяйство». В первом номере «Черноморского селянина» отмечалось, что «главная причина этого издания — помимо чтений лекций комиссией по народным чтениям выпускать в журнале сообщения или описания сказанного ими», чтобы все это было оставлено «на память слушателям»176. О популярности журнала свидетельствует тот факт, что, например, в 1912 г. количество получателей его достигло 700 человек 177.
В 1911 — 1917 гг. выходили и издания садовой и сельскохозяйственной опытной станции — «Известия...» и «Труды...».
Следует отметить, что наблюдение за периодическими изданиями Абхазии велось инспектором по делам печати в Кутаисской губернии (должность была учреждена в 1913 г. постановлением Министерства внутренних дел от 19 марта 1913 г.). На инспектора возлагался надзор за повременными изданиями, выходящими

45

в Кутаисе и Кутаисской губернии. Им же велось наблюдение за периодическими изданиями Абхазии 178.
Местные периодические издания не всегда выходили в назна-ченный срок, иногда их выпуск вообще приостанавливался. В первом номере «Сухумского вестника» читаем: «Кто хоть немного знаком с неустойчивым положением нашей печати вообще и провинциальной в частности, кто хоть поверхностно знает, с какими трудностями создаются и существуют в провинции газеты, от каких на первый взгляд, быть может, и незначительных случайностей зависит их существование — тот не посетует на нас за нашу невольную скромность...»179. Трудности были с получением бумаги, а во время первой мировой войны выпуск изданий также прекращался. «Сотрудник закавказской миссии», который содержался на средства указанного выше Братства, несмотря на то, что находился на попечении принцессы Е. М. Ольденбургской, по указанным причинам выходил в 1915—1916 гг. не регулярно.
Однако, несмотря на трудности, периодика вызывала большой интерес у читающей публики как в Абхазии, так и за ее пределами. Например, тот же «Сотрудник закавказской миссии» выписывался в обеих столицах России, других Российских городах и за границей 180.
Периодическая печать сыграла немаловажную роль в процессе культурного сближения России и Абхазии. На страницах как российских, так и местных изданий публиковалось немало ценного материала по различным научным, социально-экономическим и политическим проблемам. Постепенно печать становится составной и неотъемлемой частью жизни абхазского общества.

46

ГЛАВА III. АБХАЗСКАЯ ТЕМАТИКА В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ XIX — НАЧАЛА XX вв.

§ 1. СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ РОССИЙСКОГО АБХАЗОВЕДЕНИЯ

Кавказ для многих деятелей русской науки представлял значительный интерес. «Едва ли найдется такая область науки, по отношению к которой Кавказ не представлял бы высокого интереса, — писал В. Ф. Миллер. — Здесь пространство, сравнительно небольшое по географическому протяжению, представляет гораздо большее разнообразие по отношению к естественным условиям, почве, климату, народностям, религиям и т. д., нежели другие части России, и уже по этому самому гораздо более обильный материал для науки»1. А. П. Берже также отмечал, что «край этот с давних пор представлял неисчерпаемый источник для всевозможных исследований и Кавказское племя особенно с XIX в. обратило на себя внимание ученых»2.
В период присоединения Кавказа к России первое упоминание абхазов среди других кавказских народов относится к 1804 г. В Географическом словаре Российского государства указывалось: «В Кавказских горах живут народы, разделяющиеся на весьма многочисленные поколения языками, образом жития, законами, по большей части сходными, живущими один от другого в независимости и управляемыми собственными начальниками. Важнейшие из них: кабардинцы, или черкесы, абазинцы, или абхазы»3.
Впервые вопрос о комплексном научном изучении Кавказа был поставлен еще в 1810 г. С. С. Уваровым. В своей записке на имя императора Александра I о необходимости учреждения в России Азиатской Академии он писал: «Россия, господствуя над значительной частью Азии, сохраняя под державою своей многочисленные и значительные племена азиатские, избрана судьбою пред всеми другими просвещенными народами на изучение востока, его наречий и литературы, памятников его истории и верований»4. «Проект Азиатской Академии» был с интересом воспринят общественностью и в дальнейшем оказал влияние на развитие российского востоковедения. Созданием в 1818 г. Восточного отделения при Академии наук и Азиатского музея было положено начало официальному изучению Востока и его преддверия — Кавказа.
По инициативе этого отделения в 1837 г. профессор И. Криницкий был направлен в Крым и на Кавказ для обозрения местностей около Анапы и Великой Абхазии. В том же году профессором Киевского университета А. Гофманом было исследовано восточное побережье Черного моря — Абхазия5. Обобщением имеющихся

47

к началу XIX в. сведений о Кавказе и, в частности, Абхазии, стал труд С. М. Броневского 6.
Однако первое время, в основном в начале XIX в., изучение Абхазии было подчинено задачам упрочения военно-политического господства царизма в регионе. Инициатива изучения края в это время принадлежала официальным кругам. В связи с этим ставилась задача физико-географического исследования края с целью обеспечения необходимыми картографическими материалами военных операций на новых территориях. Начало соответствующим изысканиям положило создание при Кавказском корпусе специальной роты топографов из 48 человек. В 1835 г. ею проводились съемки рельефа труднодоступных районов в Сванетии и Абхазии.
В 1853 г. был образован Кавказский военно-топографический отдел, который в дальнейшем проводил все основные геодезические и топографические работы на Кавказе. Этим отделом издавались рельефные и орографические карты Кавказа.
Важную роль в изучении недр края сыграло Кавказское горное управление. В 1906 г. оно выпустило первую сводную геологическую карту Кавказа, составленную Н. И. Лебедевым. Этим же управлением в 1913 г. была опубликована еще одна карта. Широкомасштабное геологическое изучение Кавказа началось после исследований Г. В. Абихом кавказских ледников в 1860—1870 гг. В 1866 г. появился очерк орографии и геологии Кавказа Н. Салацкого, основанный на данных геодезических работ и геологических исследований Г. В. Абиха7. Из геологических работ в Абхазии необходимо отметить исследования К. Ф. Ругевича, А. Коншина. Кавказом интересовался русский географ А. И. Воейков. Он побывал и в Абхазии, а в 1898 г. вышло его описание Кавказа8.
В начале XX в. Е. Морозовой проводилось изучение районов озера Рица и верховья реки Мзымты. А в 1912 г. на основе материалов, собранных в Абхазии К. И. Богдановичем, была издана работа о геологическом строении Черноморского побережья. К этому периоду относятся работы географов Московского университета А. А. Крубера и A. Л. Рейндгарта. Необходимо отметить и исследования П. И. Панфильева на Черноморском побережье Кавказа и его обобщающую работу по географии России, в которой большое внимание уделено изучению рельефа Кавказа 9.
В начале XX в. были открыты богатейшие залежи коксующегося каменного угля в Ткварчелской даче. Исследование месторождения было начато по инициативе Г. В. Бутли-де Кацмана с 1897 г., а затем в течение нескольких лет продолжалось русскими горными инженерами во главе с К. Ю. Черневским. Позднее на место залежей каменного угля были командированы Горным ведомством профессор И. Латунин и геолог В. Н. Вебер 10.
Большую роль в изучении края сыграл Кавказский отдел императорского русского географического общества, основанный в 1851 г. Еще в 1848 г. Географическое общество обратилось

48

к Кавказскому наместнику с предложением соединить в особый отдел членов Общества, служащих на Кавказе, а также других лиц, занимающихся изучением края11. Покровителем отдела стал Кавказский наместник. На содержание отдела отпускалось из Государственного казначейства 2000 рублей в год. В Положении о Кавказском отделе указывалось, что он «устремляет свою деятельность на изучение Кавказского края во всех тех отношениях, которые составляют предмет занятия Общества — географический, этнографический и статистический»12. С этой целью отдел «отыскивает и приводит в известность собранные уже сведения о Кавказском крае, хранящиеся в местных архивах и у частных лиц; проводит ученые исследования на местах; оказывает содействие путешественникам, посещающим край с ученой целью; учреждает при себе хранилище материальных и ученых пособий: библиотеку, депо местных карт, статистический архив и этнографический музей» 13.
Необходимо отметить, что такая широкая и разносторонняя программа оказалась не по силам отделу. Многие его планы в первые годы остались невыполненными. Так, отделом была поставлена задача составления Сборника географических сведений о Кавказе. Над его программой работала комиссия под председательством Е. П. Старицкого. По плану комиссии общее описание края включало девять отделов по различным областям исследований. Отдельная часть программы предусматривала специальное описание по административным делениям. Однако ввиду того, что материалы поступали в отдел не упорядоченно, комиссия решила не дожидаться конца работы, а публиковать материалы по мере поступления. То же можно сказать и о составлении Сравнительного словаря кавказских языков и наречий. Работа эта началась в 1851г., но в 1860 г. прервалась. Была образована новая комиссия, но «за отъездом одного и смерти другого члена комиссии это дело затянулось»14.
Только в 1864 г. Кавказский отдел отказался от широкой программы исследования Кавказа и перешел к решению более конкретных задач. К этому времени в крае были созданы свои специальные общества и организации — Археографическая комиссия, Кавказский статистический комитет, Тифлисская публичная библиотека, Кавказский музей, Общество любителей кавказской археологии и т. д.
В 1865 г. Кавказский отдел проводил топографические работы в Абхазии под руководством капитана корпуса топографов Савельева «от р. Ингура до северных границ Кавказского хребта»15.
Что касается этнографического изучения Кавказа и, в частности, Абхазии, то отдел уделял особое внимание этому вопросу, отмечая, что исследование «жизни народа во всех ее проявлениях и условий его нравственного и материального блага составляет один из самых важных географических вопросов, особенно в такие эпохи жизни народа, когда ему предстоит переход к граждан-

49

скому быту...»16. Особое значение отдел придавал изучению этнографии Абхазии, которое «должно послужить объяснением и дополнением того, что нам известно о племенах, покинувших свои земли и закончить таким образом этнографическую картину Западного Кавказа»17.
Не имея средств для предпринятия собственных этнографических экспедиций, отдел считал возможным собирать этнографические сведения от различных лиц. Таким образом были получены заметки А. П. Черепова о сословиях в Абхазии и их отношениях между собой, об особенностях судопроизводства и нравственных ценностях абхазского общества.
Следует отметить, что первые работы по этнографии народов Кавказа и Абхазии появились в первой половине XIX в. Авторы этих работ в основном по личной инициативе занимались изучением абхазского народа. С появлением описаний народов Кавказа особое внимание уделялось изучению их общественного строя, социальных отношений. Первую развернутую характеристику общественного строя горских народов Кавказа дал в начале XIX в. С. М. Броневский. Он писал: «...три главные вида правления известны на Кавказе: монархическое, аристократическое и демократическое, но смешение оных чрезмерно, наипаче двух первых видов... Оба эти вида правильнее назвать феодальными, а третий — вольным обществом или родом»18. Именно наличие третьего вида отмечалось у абхазов. И. И. Аверкиев, позднее исследовавший эту форму общественного строя жизни абхазского племени, отмечал, что «основой его служит союз родовой, фамильный»19. А П. Д. Краевич указывал: «Абхазская община (акыта) представляет собой соединение родовых, фамильных союзов, с преобладающим влиянием и значением одного какого-либо лица, одной какой-либо фамилии»20.
Начало специального исследования древнейших форм быта абхазов было положено работой В. Сокольского «Архаические формы семейной организации Кавказских горцев»21. Этот труд, по оценке М. О. Косвена, был «первым опытом трактовки общих вопросов первобытной истории на Кавказском этнографическом материале». Вообще с 1840-х гг. Кавказское горское управление вело работу по собиранию сведений об адатах кавказских горцев. Эта задача ставилась не только в плане практического ознакомления правительства с современным бытом целого рода горских племен, играющих немаловажную роль в жизни Юга Российской империи, но и в чисто научных целях, для выяснения общих, коренных законов развития правовых идей и институтов. С начала XIX в. велись отдельные записи об адатах. Многие из них предоставлялись правительству, получавшему таким образом возможность ближайшего ознакомления с обычаями населения. Сюда относятся записки капитана Блома «Описание Абхазии в 1828 г.», «Краткое описание восточного берега Черного моря и племен, его населяющих» Карлгофа, рукописи поручика Шербачева о поручике Бларамберге. Сообщения этих лиц были использованы Н. Ф. Дубровиным в работе «Очерк Кавказа и народов его населяющих», которая увидела свет в 1871г. А в 1883 г. были опубликованы «Адаты кавказских горцев» в 2-х частях. Проблемами изучения общественного строя горских народов Кавказа занимался М. М. Ковалевский. В 1890 г. вышел его двухтомный труд «Закон и обычай на Кавказе» — результат личных исследований ученого в течение многих лет. Богатый этнографический материал содержат работы А. Н. Введенского, А. Н. Дъячкова-Тарасова, А. А. Миллера, П. С. Уваровой22. В 1903 г. Абхазию посещает известный русский ученый Н. С. Державин. Им был собран интересный материал этнографического характера23. Крупным вкладом в изучение народов Кавказа стала книга Г. Ф. Чурсина, вышедшая в 1913 г. В ней, в частности, имеются описания обычаев абхазов, приводятся легенды об образовании озер края24.
Особо следует отметить деятельность членов Кавказского отдела императорского русского географического Общества А. П. Берже и Л. Я. Люлье по изучению этнографии абхазов. В 1858 г. А. П. Берже составил «Краткий обзор горских племен на Кавказе». Интерес представляет и его этнографическое обозрение Кавказа, изданное в 1879 г. Что касается Л. Я. Люлье, то следует отметить, что в 1857 г. было издано его исследование «Общий взгляд на страны, занимаемые народами, называемыми черкесами (адыге), абхазцами (азега) и другими смежными с ними». Л. Я. Люлье, прожив более 5 лет в Кавказских горах, знал языки этих племен. Важность результатов его изысканий заключается в том, что в дальнейшем, из-за переселения этих народностей в Турцию, данные, содержащиеся в книге, оказались единственным источником, позволившим воссоздать их историю и быт.
В 1837 г. в Сухумский округ Кавказским отделом императорского русского географического общества был направлен Н. К. Зейдлиц, с именем которого связаны первые шаги в организации статистики на Кавказе. Поездка эта проводилась с целью образования губернских статистических комитетов.
В 1890-х гг. по заданию того же отдела антропологические наблюдения в Абхазии проводил И. И. Пантюхов25.
Развитие русской исторической науки во второй половине XIX в. обусловливает рост интереса к архивным источникам, возрастает и число их публикаций. В связи с этим в 1864 г. была учреждена Кавказская археологическая комиссия под председательством А. П. Берже26. На комиссию возлагались следующие задачи: подробная разработка главных архивов Кавказского и Закавказского краев, издание отдельными выпусками важнейших исторических памятников и документов, составление подробного исследования о развитии в Кавказском крае гражданского управления под русским владычеством. С 1866 г. комиссия издавала

51

«Акты», которые и поныне представляют несомненную ценность как источник для исследования истории Кавказа.
Что же касается археологического исследования Абхазии, то следует отметить, что край этот богат древнейшими памятниками человеческой культуры и внимание археологов он привлекал еще в начале XIX в. В 1835 г. во время своего пребывания в Абхазии известный зоолог А. Нордман описал около 40 архитектурных памятников края27. В целом развитие кавказской археологии было связано с общим характером и направлением русских археологических исследований. В 1859 г. была создана Археологическая комиссия. В ее задачу входило руководство археологическими исследованиями на всей территории страны и сбор обнаруженных древностей. Для проведения археологических изысканий край посещал в 1850-х гг. А. Фиркович. В результате поездки им были осмотрены многие памятники истории и культуры28. В эти же годы изучением археологических памятников Абхазии занимались Н. М. Мурзакевич, А. Н. Введенский, В. Б. Антонович29.
Большую рель в организации археологических изысканий сыграл V Археологический съезд Московского археологического общества, проходивший в Тифлисе в сентябре 1881 г. Инициатива его созыва на Кавказе принадлежала русскому археологу А. С. Уварову. В 1878 г. в Москве был образован Подготовительный комитет, который разработал обширную программу проведения раскопок на Кавказе.
На заседаниях V Археологического съезда было сделано немало сообщений, касающихся не только археологии, но и этнографии, истории, языка абхазов30.
Заслуга съезда заключалась в том, что он много сделал для того, чтобы поставить археологические изыскания на Кавказе на научную почву. Он разбудил общий интерес к этому краю в научных кругах не только России, но и за рубежом и, таким образом, оказал самое благотворное влияние на дальнейшее развитие кавказоведения. Уже в 1881 г. А. В. Комаров проводил раскопки захоронения Ново-Афонского монастыря. В 1886 г. В. И. Сизовым также были предприняты археологические раскопки по заданию и на средства Московского археологического общества31. Были осмотрены курган вблизи г. Сухума, сталактитовая пещера, проводились раскопки в городе, которые привели к интересным находкам черепков греческого и грузинского происхождения32. Из любителей археологии, обосновавшихся в крае, следует отметить В. И. Чернявского, по профессии натуралиста-зоолога. Заметки об его археологическом изучении Абхазии публиковались в «Известиях Кавказского отдела императорского русского географического общества» и других изданиях. На V Археологическом съезде В. И. Чернявский представил список пещер, в которых следовало ожидать находки каменного века. Он сам проводил раскопки на Сухумской горе, а в 1886 г. им была найдена каменная плита с римской надписью.

52

По заданию Общества в крае работал с целью изучения памятников материальной культуры архитектурного, преимущественно церковного, характера археолог Н. В. Никитин33. В 1888г. обследования, начатые В. И. Сизовым, продолжил А. М. Павлинов, который осмотрел соборы в Мокве, Дранде, Илоре, Бедиа34.
В 1886 г. в Абхазии побывала археолог П. С. Уварова. В ее путевых заметках даны описания археологического и этнографического характера. Основное внимание она уделяла осмотру и изучению церквей — Пицундской, Ново-Афонской, Драндской, Лыхненской и других. В 1890 г. ею были найдены каменные формы для отливки бронзового топора.
Памятники христианского искусства Абхазии изучал и Н. П. Кондаков, член Московского археологического общества. В 1902 г, он был в крае и вел осмотр 18 монастырей35. Древности Черноморского побережья изучали И. А. Владимиров, М. М. Галашевский36. А в 1901 г. был утвержден устав Кавказского отдела Московского археологического общества37.
В начале XX в. археологические раскопки в крае проводил А. А. Миллер. В 1907 г. во время работ в Абхазии он обнаружил ряд предметов позднебронзовой эпохи в с. Ачандаре, затем проводил раскопки двух храмов в Цебельде и отметил присутствие дольменов в районе Гагр и южнее его. В 1911г. А. А. Миллер опубликовал первые сведения о раскопках38. Раскопки погребений в Гагре проводил в 1904 г. и А. А. Спицын. А в 1915—1916 гг. изучение памятников Пицунды осуществляли археологи А. Зотов и А. А. Ростовцев. Важный вклад в исследование памятников христианского искусства на Кавказе внесли труды В. В. Латышева 39.
Следует отметить, что с начала XX в. проводилось изучение пещер на Гагринской даче. Инициатива изучения исходила из горного департамента Министерства торговли и промышленности. Это учреждение предлагало пригласить для исследования «многочисленных пещер и провалов» французского специалиста Маршеля40.
Таким образом, археологическое изучение края, начавшееся в основном с середины XIX столетия, послужило основой для соответствующих изысканий в советское время.
С середины XIX в. началось и изучение абхазского языка. В 1887 г. в Абхазии находился В. Ф. Миллер — один из крупнейших ученых, занимавшихся вопросами сравнительного языкознания о мифологии. Во время посещения края он посетил многие школы Абхазии.
В начале XX в. академик Н. Я. Марр организовал несколько поездок в Абхазию с целью изучения «этого поразительного и интересного для науки языка»41. Первая поездка его состоялась в 1912 г., а затем он приезжал в Абхазию в 1913—1914 и в 1916 гг. Он отмечал: «Для меня стало ясным как божий день, что абхазский язык должен быть разработан и обставлен для систематиче-

53

ского преподавания»42. Именно он впервые вводит в университетскую программу абхазский, а также сванский и мингрельский языки.
К 1912 г. относятся и его первые труды по языку, в которых автор указывал, что «абхазский язык представляет смешанный тип, входящий в состав абхазо-адыгской группы коренных языков Кавказа»43.
Заслуга Н. Я. Марра заключается и в том, что именно после его публикаций термин «абхазоведение» получил распространение в научной среде. Он писал: «Вообще абхазская живая старина, не только словесная, но и реальная, дает такую беспримерную полноту с древнейшей религией не одного Кавказа, а всего древнего Востока, колыбели европейской цивилизаации, что одно это обстоятельство должно было обеспечить за абхазоведением самостоятельное существование в ряде дисциплин, входящих в состав кавказоведения. Источником наиболее значительных по этому древнему культу из живых народов и племен Кавказа являются соседи абхазов мингрелы и сваны, да еще на востоке грузинское племя — хевсуры... Но пальма первенства по полноте сохранности этого архаического культа принадлежит все-таки абхазам»44.
Многие видные русские ученые изучали флору и фауну Абха-зии. Большую часть своей жизни посвятил изучению растительного и животного мира Кавказа русский географ и натуралист Г. И. Радде45. В 1864г. он побывал в Абхазии, а по окончании путешествия приступил к созданию Кавказского музея, который был открыт в 1867 г. Основной целью музея было сохранение добытых в крае материалов. Музей устраивал выставки, издавал свои работы и этим сыграл значительную роль в развитии естествознания, географии Кавказа и кавказоведения в целом. Вторичная поездка Г. И. Радде по Абхазии состоялась в 1893 г. Во время поездки он побывал в Сухуме, Новом Афоне, Пицунде, Гагре46.
Следует отметить, что еще в 1804 г. в Сухуме был основан ботанический сад, который пользовался широкой популярностью и заслуженной известностью. Его основание было связано с именем Н. Н. Раевского, который находился в то время в Абхазии и высказывался за всемерное развитие там торгового земледелия, рыбного промысла и технических культур. В 1894 г. ботанический сад был реорганизован в Сухумскую садовую сельскохозяйственную опытную станцию47.
Большую роль в изучении растительности края сыграл известный исследователь флоры Н. М. Альбов, долгое время являвшийся сотрудником Кавказского музея. В Абхазии Н. М. Альбов был в 1888—1893 гг. Многочисленные его работы по абхазской флоре и фауне представляют значительный интерес48.
В 1909 и 1913 гг. в Абхазию был командирован один из крупнейших исследователей живой природы К. А. Сатунин. Его поездка осуществлялась по заданию Департамента земледелия с целью

54

исследования фауны пещер. Им было осмотрено около 20 пещер края. По мнению специалиста, «фауна этой области своеобразна и не имеет ничего общего с фауной других частей Закавказья»49. Известным исследователем Абхазии был и Г. А. Рыбинский. В период ознакомления с краем он изучал также и абхазский язык. Наиболее интересная его работа — «Сухумский округ. Абхазия в сельскохозяйственном и бытовом отношениях». Г. А. Рыбинский был почетным членом Сухумского Общества сельского хозяйства.
Важное место в развитии субтропических культур на Черноморском побережье принадлежит В. В. Марковичу. Им была открыта Сухумская опытная станция. Ему же принадлежит большое количество работ, опубликованных в изданиях Географического общества. За свои научные труды В. В. Маркович в 1904 г. был удостойн золотой медали Географического общества50.
Большую работу в крае проводили Ф. Ф. Ноев, П. Е. Татаринов, К- В. Рукавишников, Н. Н. Смецкой и другие. В начале XX в. их усилиями в Абхазии было создано несколько больших садов и садовых заведений, имеющих большую популярность. Постепенно и город Сухум стал занимать прочное место как курорт, в особенности после исследований и отзывов С. П. Боткина, А. А. Остроумова, А. М. Бутлерова и многих других51.
Следует отметить и развитие Гагринской климатической станции, открытой в 1901 г. принцем А. П. Ольденбургским. Основная задача станции заключалась в строительстве курорта Гагры. Она входила в систему Министерства земледелия и государственных имуществ и на ее строительство выделялось 6 млн. рублей52.
Касаясь изучения Абхазии с точки зрения ее значения для здравоохранения, необходимо отметить исследование И. И. Шабловского, который прожил в крае 3 года, изучая медицинские средства и способы лечения больных, применявшихся народными лекарями. В своей работе он описал до 120 наименований различных лекарств растительного, животного и минерального происхождения 53.
Таким образом, благодаря деятелям русской науки абхазский материал был введен в мировую науку. Посредством ознакомления с произведениями материальной и духовной культуры абхазов русская общественность глубже поняла национальный быт и исторические традиции абхазского народа. Созданные на территории края культурно-просветительские учреждения распространяли знания среди населения Абхазии, расширяли его кругозор, пробуждали стремление к овладению наукой.

§ 2. АБХАЗСКАЯ ТЕМА В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ И ИСКУССТВЕ

С начала XIX в. Абхазию стали посещать деятели русской литературы, результатом чего явилось множество произведений,

55

посвященных истории и быту края. Писатели расширяли пред-ставление общества об Абхазии. Знакомство с краем обогащало прозаиков и поэтов новыми впечатлениями, образами.
Деятели русской литературы смогли познакомиться с Абхазией в 20-х гг. XIX столетия, когда туда были сосланы декабристы. Их пребывание в крае заложило основу для дальнейшего развития русско-абхазских культурных связей. Один из сосланных декабристов, побывавших в крае, П. А. Бестужев писал в 1830-х гг.: «У нас мало писано о Кавказе, да и то неверно или недостаточно»54. А его брат А. А. Бестужев-Марлинский в одном из своих произведений замечал: «Пушкин приподнял занавес, только угол завесы этой величественной картины»55. В произведениях А. С. Пушкина «впервые в русской литературе кавказские горцы предстали мирными тружениками, которых лишь угроза порабощения заставляла браться за оружие»56. А В. Г. Белинский отмечал: «Муза Пушкина как бы осветила давно уже на деле существовавшее родство России с этим краем»57.
Говоря о роли А. С. Грибоедова, уместно вспомнить характеристику, данную ему грузинским общественным деятелем Д. Эрнстовым: «Это первый из русских, который сумел понять, что на Кавказе живут и будут жить люди, достойные симпатии, поддержки и любви со стороны всех порядочных людей русской земли»58.
Одним из первых русских писателей, посетивших Абхазию, был поэт Е. П. Зайцевский, служивший в 1820 гг. в Сухумской крепости. В стихотворении «Абазия» в 1823 г., восхищаясь природой края, он писал:
Волшебный край! Приют цветов!
Страна весны и вдохновений! ...59
С 1837 г. в Гагринской крепости служил писатель-декабрист А. А. Бестужев-Марлинский. Письма А. Бестужева, написанные им в период кавказской ссылки и адресованные друзьям и родственникам, представляют большой интерес. Они по своему содержанию органически сливаются с его прозой. Автор поднимает социально-экономические, политические, этнографические и другие вопросы, связанные с Кавказом и с жизнью его народов. В письмах отразилось отношение к кавказским народам и, в частности, к абхазам. В письме к И. А. Полевому писатель замечал: «Был не раз в походах и скажу вам, что горцы — достойные дети Кавказа... Сами бесы не могли бы драться отважнее, стрелять сильнее»60. А природу края он характеризовал так: «Вот уже три недели как я шляюсь по новому для меня краю Мингрелии, Абхазии и новому для русских вообще краю Цебельде. Виды прелесть, но люди бедны, как нельзя более: в крае роскошном дарами природы»61.

56

Общественно-литературное влияние А. А. Бестужева-Марлинского на Кавказе было значительным. Писатель добросовестно и объективно изучал абхазские проблемы. Газета «Кавказ» писала: «Первыми рьяными популяризаторами Кавказа в русском обществе нужно признать Пушкина и в особенности Марлинского, любимейшего писателя своего времени»62.
Вслед за А. А. Бестужевым-Марлинским многие писатели обратились к кавказской тематике. К их числу относится и Е. П. Лачинова (Хамар-Дабанова), автор романа «Проделки на Кавказе», написанном в 1844 г. Роман был создан под влиянием А. Бестужева, к тому же он сам явился прототипом главного героя произведения, протестующего против жестокого насилия над горцами в кавказской войне.
Среди сосланных на Кавказ декабристов был писатель П. П. Каменский, перу которого принадлежат произведения главным образом на кавказские темы. Роман «Искатель сильных ощущений», изданный в 1839 г., был одним из первых, написанных на основе кавказского материала. Действие романа происходит в Грузии, Абхазии и других местах Кавказа. В романе выведен образ абхазского князя Девлетбея, занимавшегося работорговлей.
Историческая повесть «Келеш-бей» — самое значительное произведение П. П. Каменского, посвященное абхазской тематике. В основе этого произведения лежат исторические события смутного времени начала XIX в., связанные с вхождением Абхазии в Россию. Автор правдиво изображает историю, быт и нравы абхазов. Заслуживает серьезного внимания и его сочувствие горцам.
В середине XIX столетия Абхазию продолжают посещать русские писатели. Сохранились дневниковые записи поэта и художника Я. П. Полонского, который был в Абхазии в 1846 г.63. Сохранились и записи об Абхазии Л. Н. Толстого, служившего на Кав-казе с 1851 г.64.
В 1853 г. Абхазию посещает прозаик В. Соллогуб. В путевых очерках он с восхищением отмечал: «О, если когда-нибудь в другой раз судьба приведет меня в этот чудный край, ...я приеду не с тем, чтобы торопиться с отъездом, а с тем, чтоб погостить под гостеприимным княжеским кровом, чтоб побывать и в Бедии, и в Илори, и в других храмах, которыми так богата Абхазия... Тогда я всем представлю не беглый путевой очерк, а целую картину страны, которой нет подобной в Европе и о которой живописный Пьемонт может дать только слабое понятие»65.
К середине XIX в. относится пребывание в Абхазии русского писателя В. И. Савинова. Судя по его произведениям, он знал «чуть ли не каждый уголок Абхазии». В. И. Савинов обращается в своем творчестве к самым разнообразным жанрам. Ему удалось наиболее полно отразить жизнь абхазского народа. Особенно волновала писателя проблема работорговли. Им записаны тексты импровизированного театрального представления, которое разы-

57

грывалось в Абхазии в 1813 г. бродячей группой, называемой «Абхазскими погливанами». Пьеса была посвящена теме военных набегов адыгов и абхазов. Рассказ интересен именно тем, что никаких сведений о народном театре вообще в Абхазии не осталось.
В 1848 г. В. И. Савинов издает небольшой рассказ «Три месяца в плену у горцев (абазин)», в котором дает описание одного из трагическх эпизодов Кавказской войны. А в 1851 г. он выпустил отдельным изданием повесть «Два года в плену у горцев», действие которой развертывается непосредственно в Абхазии. Повесть, как и большинство его произведений, посвящена работорговле.
Следующее свое произведение — роман «Тескольское ущелье» В. И. Савинов издает в 1853 г. Это самое крупное эпическое произведение на абхазскую тематику. Автор писал также и сатирические произведения — это и «Широкая ложь», и «Кубегуля», в которых с восторгом описывает красоту природы Бзыбского ущелья и многое другое.
В 1875 г. в Абхазии побывал В. И. Немирович-Данченко, писатель, журналист, публицист. Им написано свыше двухсот книг, среди которых имеются и такие, которые посвящены абхазам. Самыми значительными «кавказскими» его произведениями были «Горные орлы» и «Горе забытой крепости», объединенные общностью темы, идеи и сюжета. В художественно-этнографических очерках об Абхазии — «Черное море», «На берегу», «Абхазское поморье», «Пицунда» — художник-публицист поднимает трагическую тему насильственного выселения горцев Кавказа, в том числе и абхазов, с восточного побережья Черного моря в Турцию. «Теперь кругом все спокойно, — писал он, — и навсегда смолкла горделивая песня горца, наполнявшая некогда эти пустыни! ... С каждым годом рушатся обгорелые остатки людных когда-то аулов... Еще несколько лет — и от величавой эпопеи Кавказской войны останется одно лишь воспоминание»66.
Автор поднимал проблемы развития сельского хозяйства, колонизации края. Его очерки носят и этнографический характер. Им было собрано немало абхазских легенд, среди которых заслуживают особого внимания легенды, созданные по горячим следам махаджирства, выселения абхазов в Турцию. Вообще Абхазию В. И. Немирович-Данченко называл «страной легенд».
С абхазской тематикой связана и его повесть для детей «Соколиные гнезда», которая выдержала двенадцать изданий. Главное внимание в ней автор уделял проблемам развития края после русско-турецкой войны 1877—1878 гг.
На Кавказ приезжал Д. Л. Мордовцев. В своих письмах он отмечал: «Едва ли найдется кто-нибудь, чью душу и воображение не волновали бы исторические судьбы Кавказа. Сколько изумительного героизма проявили его сыны и какие превратности судьбы выпали на их долю»67.

58

Д. Л. Мордовцевым был написан исторический роман «Прометеево потомство». Это роман из истории последних дней независимости Абхазии, повествующий о сложных и тяжелых для абхазского народа временах. В романе показана борьба за власть наследников абхазского престола на протяжении 16 лет. В нем нашла отражение и совместная борьба Мингрелии и Абхазии против Турции. Автором было использовано большое количество преданий, сказаний, легенд, да и само название романа «Прометеево потомство» — взято из мифа о происхождении абхазов.
Д. Л. Мордовцевым был написан и рассказ «Кавказская пленница», который вошел в цикл его «Кавказских курортов». В рассказе дана картина массовой торговли рабами на мировом рынке.
В 1888 г. в Новый Афон прибыл А. П. Чехов. 24 сентября он писал брату: «Пишу тебе в кают-кампании, не зная, где я и куда влечет меня неведомая даль. Приближаюсь к Новому Афону, где, вероятно, остановлюсь на сутки»68. А на следующий день он писал А. С. Суворину: «Я в Абхазии... Природа удивительна до бешенства и отчаяния. Все ново, сказочно, глупо и поэтично...»69. По возвращении А. П. Чехов не раз вспоминал в своих письмах эту интересную поездку в Абхазию: «Был я в Крыму, в Новом Афоне, в Сухуме, Батуме, Тифлисе, Баку... Видел я чудеса в решете. Впечатления до такой степени новы и резки, что все пережитое представляется мне сновидением, и я не верю себе. Видел я море во всю его ширь, Кавказский берег, горы, горы, горы, евкалипты, чайные кусты, водопады, свиней с длинными острыми мордами, деревья, окутанные лианами, как вуалью, тучки, ночующие на груди утесов-великанов, дельфинов, нефтяные фонтаны, подземные огни, храм огнепоклонников, горы, горы, горы...»70.
Еще не раз писатель стремился побывать в Абхазии. В одном из писем он писал: «Если бы я пожил в Абхазии хотя месяц, то, думаю, написал бы с полсотни обольстительных сказок. Из каждого кустика, со всех теней и полутеней на горах, с моря и с неба глядят тысячи сюжетов. Подлец я за то, что не умею рисовать»71.
В письмах А. П. Чехова получила яркое отображение фантастическая красота природы Абхазии, хотя, разумеется, писателя интересовала не только красота и природа юга. Он стремился узнать как можно больше о жизни народов этого края, о событиях, связанных с Кавказской войной. А свое отношение к благородному делу народного образования и просвещения в крае А. П. Чехов выразил в книге записей посетителей Ново-Афонского монастыря: «Люди, покоряющие Кавказ любовью и просветительным подвигом, достойны большей чести, чем на самом деле им воздаем»72.
В конце мая 1890 г. А. П. Чехов вместе с А. М. Горьким, художником В. М. Васнецовым и врачом А. Н. Алексиным отправи-лись пароходом из Ялты на Кавказ. Путь их лежал в Сочи, Сухум, Поти и т. д. Путешествие продолжалось до середины июня. Пребывание А. П. Чехова в Абхазии оставило заметный след

59

в творчестве писателя. В 1888 г. в журнале «Северный вестник» была опубликована повесть «Огни», действие которой происходило в Абхазии73. Одна из крупных его повестей «Дуэль» также написана в результате поездки по краю.
С Кавказом, и в частности с Абхазией, связано и творчество A. М. Горького. Его первый рассказ «Макар Чудра» был опубликован в газете «Кавказ» в 1892 г., и этим ознаменовалось начало творческого пути писателя.
А. М. Горький был в Абхазии в 1890, 1900 и 1903 гг. С его первым посещением края связано два рассказа: «Калинин» и, по словам автора, «одно из лучших его произведений» — рассказ «Рождение человека», в основе которого лежит реальный эпизод, имевший место вблизи Сухума. В рассказе «Калинин» отразились впечатления А. Горького, посетившего Новый Афон в 1892 г. и работавшего некоторое время у монахов этого монастыря. Оба рассказа были написаны в 1912 г. и вошли в сборник его произведений «По Руси».
А. М. Горького поражала природа Абхазии. Он дает описание красот природы, пейзажей, могучего дыхания моря, величавых гор. Писателя глубоко интересовала судьба абхазского народа, тяжелое прошлое которого ему было хорошо известно.
В 1907 г. в «Южной России» было опубликовано произведение B. Гайтцука «Абрскил (абхазское предание)». Его автор в начале XX в. был в Абхазии, знакомился с населением, природой. В начале XX в. здесь же побывал и А. Н. Толстой. Во время поездки по Черноморскому побережью Кавказа в 1911 г. он посетил Новый Афон, Лыхны, Сухум, Цебельду. В результате поездки им были написаны рассказ «Эшер» и повесть «Неверный шаг», основное действие которой происходило в Ново-Афонском монастыре. В этот же период в крае побывал И. Бунин. Воспоминание о поездке по краю отразилось в его рассказе «Кавказ». О пребывании в Абхазии в эти же годы писал В. Богораз (Тан), писатель и этнограф. Его очерки «Новый Афон», «Гагры» из цикла «На солнечном берегу» представляют собой описания социально-экономической жизни края.
В 1913 г. поездку по Абхазии совершил А. А. Серафимович. Позднее он писал: «...что за чудесная страна. Теперь я отравлен, как повеет теплом, меня уже потянет»74. Здесь же он пишет о культуре края: «Кавказ лихорадочно просыпается. Сочи, Туапсе, Гудауты растут не по дням, а по часам»75. О результатах своей поездки А. А. Серафимович поведал в рассказе «Скитания», где он дает описания Гудаут, Гагр. Кавказские впечатления послужили материалом для публикации в газете «Речь» сразу же после приезда из Абхазии.
Заметный след в культурной и научной жизни Абхазии оставил поэт В. И. Стражев, который в 1916 г. по состоянию здоровья решил переехать в Абхазию. Он был хорошо Знаком с краем и писал: «Абхазы — один из немногих сохранившихся архаических

60

обломков, но с немалой инородной этнической примесью той древней расы, которая в эпоху праисторическую заселяла Средиземноморье, Кавказ и уходила далеко на Восток»76.
Не обходили своим вниманием Абхазию и представители театрального мира России. С начала XX в. в Гагре существовало «Товарищество петербургских артистов», которое ставило пьесы известных драматургов. Так, в 1914 г. здесь ставились пьесы А. П. Чехова «Вишневый сад», «Три сестры»77. Как отмечала «Гагринская газета», сюда приезжал и Ф. И. Шаляпин, а в 1916 г. здесь же проводила свои концерты Е. А. Скрябина78.
С начала XIX в. Абхазию посещали и русские живописцы. Ряд работ в крае были созданы гравером-академиком Л. А. Серяковым. В 1836 г. красоту города Сухума описал художник Н. Г. Чернецов. Его полотна запечатлели интересные уголки природы и исторические достопримечательности Абхазии. Около 20 картин в крае создал А. К. Айвазовский. Во второй половине XIX в. здесь работали профессор живописи Л. Ф. Лагорио, художники И. М. Прянишников, И. Е. Репин, В. В. Верещагин. В ряде картин Г. Г. Гагарина запечатлены памятники архитектуры, виды населенных пунктов, жители края. И. Е. Репин в письме к В. В. Стасову в 1889 г. писал: «Сухум мне так понравился, что я даже хотел купить там кусок земли...»79. А В. В. Верещагин в конце XIX в. приобрел небольшую дачу в Сухумском районе. Многие свои работы он написал здесь.
Таким образом, знакомство деятелей русской литературы и искусства с краем, их непосредственное общение с передовыми людьми Абхазии расширяло тематику их произведений. Одновременно их общение способствовало формированию местной интеллигенции и знакомству абхазского общества с передовой русской культурой. Все это закладывало основы для дальнейшего плодотворного развития обеих национальных культур.

61

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Русско-абхазские культурные взаимоотношения XIX — начала XX вв. развивались в условиях активного вовлечения национальных окраин в экономическую жизнь России, активной колониальной политики царского правительства.
Начало систематических русско-абхазских культурных контактов относится к 1810 году — времени перехода Абхазии под покровительство России. Но процесс ее присоединения к Российской империи продолжался еще долгие годы. Абхазия оставалась независимым владением до 1864 года. С окончательным покорением Кавказа этот край непосредственно переходит под контроль российского правительства. Экономическое развитие Абхазии стало объектом пристального внимания правительства только с конца XIX века, когда царизм, отказавшись от грубой силы и от политики «кнута», перешел к политике «пряника». Культурному и хозяйственному подъему Абхазии, вовлечению ее в общероссийский и европейский товарообмен способствовали правительственные мероприятия по развитию края. Ускорился процесс экономического и культурного сближения абхазского народа с русским. Для населения открывались пути к более высоким формам хозяйственной деятельности, экономике, культуре.
Одним из важнейших результатов присоединения Абхазии к России стало создание письменности для абхазов как «лучшего средства введения между ними гражданственности и основание их умственного и нравственного развития».
Создание абхазской письменности имело непосредственное значение для «скорейшего изучения местными уроженцами русского языка», а также для распространения христианства. Определенные успехи были достигнуты в области народного образования. Первое время абхазы проходили обучение в российских учебных заведениях. Многие из обучавшихся там абхазов вписали впоследствии яркие страницы в историю русской и абхазской культуры. Развитие же школьного образования в самом крае было толчком огромной силы для дальнейшего поступательного движения абхазского общества.
С 1900-х гг. важным фактором культурной жизни Абхазии становится периодическая печать, сыгравшая большую роль в ознакомлении русского общества с Абхазией.
Несомненный вклад в развитие российско-абхазских культурных отношений внесли деятели русской науки, литературы и искусства. Активно исследовалась история Абхазии, быт и культура его народа. Деятельность ученых помогала формированию

62

местной интеллигенции. Уже с конца XIX в. в крае появляются различные научные общества.
Знакомство деятелей русской культуры с краем расширяло тематику их произведений. Абхазское население, со своей стороны, приобщалось к русской культуре. Влияние этих контактов сказалось на формировании взглядов Д. И. Гулиа — первого абхазского поэта. Произведения многих российских писателей с интересом принимались населением края.
В целом, присоединение Абхазии к России имело большое значение для развития культуры края. Русско-абхазские взаимоотношения становились в течение XIX — начала XX вв. все более тесными, регулярными и, оказавшись весьма плодотворными для обеих сторон, способствовали дальнейшему движению абхазского общества.

63

Примечания

ВВЕДЕНИЕ

1 Берже А. П. Присоединение Грузии к России // Русская старина. СПб.,. 1880. Т. XXVIII. С. 1—34, 139—176, 363—384; Броневский С. М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. Т. I. М., 1823; Дубровин И. Ф. Очерк Кавказа и народов его населяющих. СПб., 1836; Услар П. К. Этнография Кавказа. Языкознание. Абхазский язык. Тифлис. 1887.
2 Званба С. Т. Зимние походы убыхов на Абхазию // Кавказ. 1852. № 33.
3 Мачавариани К. Д. Абхазия и народное образование в ней. Батум, 1909; Эсадзе С. Покорение Западного Кавказа и окончание Кавказской войны. Тифлис, 1914; Ашхацава С. М. Абхазия после введения русского управления // Сухумский листок. 1912. № 199.
4 Ашхацава С. М. Пути развития абхазской истории. Сухум, 1925; Басари я С. П. Абхазия в географическом, этнографическом, экономическом отношениях. Сухум, 1923, Бгажба X. С. Пути развития абхазской истории. Сухум, 1925.
5 Анчабадзе 3. В. Очерки экономической истории Грузии первой половины XIX в. Тбилиси, 1966; Инал-ипа Ш. Д. Абхазы. Сухуми, 1960; Чанба Р. К. Земледелие и земельные отношения в дореволюционной Абхазии (XIX — начало XX вв.). Тбилиси, 1977.
6 Д у д к о А. П. Из истории дореволюционной школы в Абхазии. Сухуми, 1956, Лакербай М. А. Очерки по истории абхазского театрального искусства. Сухуми, 1962; Тарба Б. Г. К 100-летию Сухумской абхазской школы. Ист. очерк. Сухуми, 1964.
7 Калоев Б. А. Миллер-кавказовед. Орджоникидзе, 1963.
8 К а л о е в Б. А. Ковалевский и его исследования горских народов Кавказа. М., 1979.
9 Дзидзария Г. А. Торнау и его кавказские материалы XIXв. М., 1976.
10 Д з и д з а р и я Г. А. Политические события в Абхазии во второй половине
XVIII века в свете Георгиевского трактата // Известия АбНИИ. Т. XV. Тбилиси, 1989. С. 16.
11 Лакоба С. 3. Крылились дни в Сухум-кале. Сухуми, 1988.
12 Агрба В. Б. Из истории абхазской литературы. Сухуми, 1988.
13 Л е й б е р о в И. П. Цебельдинская находка. М., 1980.
14 Папаскири А. Л. Материалы И. А. Гюльденштедта и Ф. Ф. Торнау в абхазоведении // Труды Абх. ГУ. Т. V. С. 83—90.
15 Пачулиа В. В. Русские писатели в Абхазии. Сухуми, 1980.

ГЛАВА I

1 Инал-ипа Ш. Д. Вопросы этно-культурной истории абхазов. Сухуми, 1976. С. 416; Папаскири А. Л. Проблемы изучения русско-абхазских литературных и культурных связей//Труды Абх. ГУ. 1988. VI. С. 114—129.
2 Эсадзе С. Историческая записка об управлении Кавказом. Т. I. Тифлис, 1907. С. 118.
3 К р а е в и ч П. Д. Очерк устройства общественно-политического быта Абхазии и Самурзакани. — Извлечение из трудов Сух. сословно-поземельной комиссии // ССКГ. 1870. Вып. III. С. 3.
4 Мачавариани К. Д. Описательный путеводитель по г. Сухуму и Сухумскому округу. Сухум, 1913. С. 44.
5 Т а м же. С. 46.
6 Дзидзария Г. А. Народное хозяйство и социальный строй дореформенной Абхазии. Труды. Вып. I. Сухуми, 1989. С. 91.
7 Фадеев Р. А. 60 лет Кавказской войны. Тифлис, 1889. С. 17.
8 Гулиа Д. И. История Абхазии. Тбилиси, 1925. Т. I. С. 139.

64

9 Владыкин М. Путеводитель по Кавказу. М., 1885. С. 338.
10 Вахушти Багратиони. История Грузии. Тбилиси, 1941. С. 114.
11 Филипсон Г. И. Воспоминания. М., 1885. С. 254.
12 АКАК. Т. 2. С. 536.
13 Б р о н е в с к и й С. М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М., 1823. Ч. I. С. 297, 303, 347.
14 АКАК. Т. 2. С. 536.
15 Лакоба С. 3. Очерки политической истории Абхазии. Сухуми, 1990.
16 АКАК. Т. 2. С. 527.
17 АКАК. Т. 3. С. 191—192.
18 Материалы и записки по вопросу о владетельских и имущественных правах потомков свет, князя Михаила Шервашидзе, последнего владетеля Абхазии. Венден, 1913. С. 5—7.
19 Обозрение русских владений за Кавказом. СПб., 1836. Ч. I. С. 7.
20 РГИА. Ф. 1288. On. 1. Д. 509. Л. 2.
21 Обозрение русских владений за Кавказом. Ч. I. С. 9.
22 Н. А. Абхазцы (Азега) — по поводу соч. г. Дубровина «Очерк Кавказа и народов его населяющих» // ССКГ. 1872. Вып. VI. С. 4.
23 У с л а р П. К. Этнография Кавказа. Языкознание. Абхазский язык. Тифлис, 1887. С. 85.
24 Эсадзе С. Историческая записка об управлении Кавказом. Т. I. С. 120.
25 Ермолов А. П. Записки. М., 1991. С. 273.
26 Эсадзе С. Историческая записка об управлении Кавказом. Т. I. С. 131 — 132.
27 ОР НРБ. Ф. IV. 551. С. 10.
28 РГИА. Ф. 593. Д. 328. Лл. 2—2 об.
29 РГИА. Ф. 1268. Оп. 10. Д. 76а.
30 РО РНБ. Ф. IV. 837. С. 70.
31 РГИА. Ф. 1268. Оп. 12. Д. 30. Лл. 33—41.
32 РГИА. Ф. 932. On. 1. Д. 296. Л. 1.
33 Л а к о б а С. 3. Очерки политической истории Абхазии. Сухуми, 1990. С. 60.
34 Там ж е. С. 15.
35 РГИА. Ф. 1199. On. 1. Д. 1. Л. 283 об.
36 РГИА. Там же. Л. 38.
37 Т а м же. Л. 284 об.
38 Там же. Ф. 932. On. 1. Д. 291. Л. 7.
39 РГИА. Ф. 932. On. 1. Д. 219. Л. 23. РГИА. Ф. 319. Л. 28.
41 РГИА. Ф. 95. Оп. 4. Д. 204. Л. 5 об.
42 Архив АИЯЛИ им. Д. И. Гулиа. Ф. 1. Oп. 1. Д. 7. Л. 7.
43 Иванов С. О сближении горцев с русскими на Кавказе // Военный сборник. Т. 7. СПб., 1859. С. 542.
44 РГИА. Ф. 1152. Оп. 9. Д. 153. Лл. 3, 15.
45 Архив АИЯЛИ им. Д. И. Гулиа. Ф. 1. On. 1. Д. 7. Л. 55.
145 Фадеев А. В. Идейные связи и культурная жизнь народов дореволюционной России. М., 1966. С. 57.
47 Басария С. П. Сочинения. Сухуми, 1967. С. 60.

ГЛАВА II

1 Кавказ. 1862. № 70.
2 Ашхацава С. М. Пути развития абхазской истории. Сухуми, 1925. С. 36.
3 Турчанинов Г. Ф. Памятники письма и языка народов Кавказа и Восточной Европы. Л., 1971. С. 8.
4 ЗКОИРГО. Кн. IV. Тифлис, 1857. С. 257—258.
5 Услар П. К. Нечто о азбуках кавказских горцев // Кавказ. 1863. № 20.
6 Услар П. К. Этнография Кавказа. Языкознание. Абхазский язык. Тифлис, 1887. С. 7.

65

7 Т а м же. С. 20—21.
8 Гулиа Д. И. Материалы по абхазской грамматике. Сухум, 1927. С. 3.
9 Обзор деятельности Общества восстановления православного христианства на Кавказе за 1860—1910 гг. Тифлис, 1910. С. 153—154.
10 Введение письменности у кавказских горских народов // Кавказ. 1862, № 70.
11 Отчет Общества восстановления православного христианства на Кавказе за 1864 г. С. 11.
12 Бартоломей И. А. Абхазский букварь. Тифлис, 1865.
13 Б г а ж б а X. С. Из истории письменности в Абхазии. Тбилиси, 1967. С. 67.
14 Услар П. К. Этнография Кавказа. Языкознание. Чеченский язык. Тифлис, 1881. С. 20—21.
16 Гулиа Д. И. Материалы по абхазской грамматике. С. 5.
16 А ш х а ц а в а С. М. Пути развития абхазской истории. С. 38.
17 Д з и д з а р и я Г. А. Формирование дореволюционной абхазской интеллигенции. Сухуми, 1979. С. 58.
18 Тарба Б. Г. Ленинская национальная политика и билингвизм у абхазов. Сухуми, 1970. С. 11.
19 Отчет Общества... за 1866—1868 гг. С. 22, 55.
20 ЦГАЛИ. Ф. 323. On. 1. Д. 279. Лл. 1—1 об, 2.
21 Там же. Л. 2.
22 Гулиа Д. И. Избранное. М., 1986. С. 45.
23 Дамения И. X. Из истории развития абхазской письменности в XIX — начале XX вв. // Вестник СПб.ГУ. Сер. 2, 1992, Вып. 3. С. 95—97.
24 Марр Н. Я. О языке и истории абхазов. М.—Л., 1938. С. 75.
25 Б г а ж б а X. С. Из истории письменности в Абхазии. С. 56.
26 СЗМ. 1912. № 12. С. 181—189.
27 Гулиа Д. И. Что нужно Абхазии? // СЗМ. 1912. № 10. С. 154—155.
28 Обзор Общества... за 1860—1910 гг. С. 153—154.
29 Обзор Общества... за 1860—1910 гг. С. 27.
30 Отчет Общества... за 1866 г. С. 44.
31 Там же. С. 22, 55.
32 Отчет Общества... за 1898—1901 гг. С. 26—27.
33 Обзор Общества... за 1860—1910 гг. С. 27.
34 ЦГА Абхазии. Ф. 1. Д. 1004. Л. 7.
35 ЦГА Абхазии. Ф. 1. Д. 4956. Лл. 1 — 1 об.
36 ЦГА Абхазии. Ф. 2. Д. 45. Лл. 7—7 об.
37 Гулиа Д. И. Избранное. М., 1986. С. 46.
38 ЦГА Абхазии. Ф. 1. Д. 6684. Л. 1.
39 СЗМ. 1914. № 5. С. 76—77.
40 Обзор деятельности Кавказского учебного округа за 5-летие 1908—1912 гг. Тифлис, 1914. С. 45.
41 Чарая П. Г. Абхазия // Закавказье. 1907. № 260.
42 Материалы и записки по вопросу о владетельских и имущественных правах
потомков свет, князя Михаила Шервашидзе, последнего владетеля Абхазии. Венден, 1913. С. 8.
43 ПСЗРИ. Т. 1. 1835. С. 413.
44 ПСЗРИ. Т. XXIV. 1849. С. 313—323.
45 Там же. С. 322.
46 ПСЗРИ. 1868. Т. XVIII. С. 404—407.
47 ЦГИА (Санкт-Петербурга). Ф. 139. On. 1. Д. 6223. Л. 2.
48 Сборник распоряжений, напечатанных в, циркулярах по управлению Кавказским учебным округом. Т. 10. Тифлис, 1903. С. 986.
49 Сухумский вестник. 1917. № 31.
50 АКАК. Т. IV. С. 398.
51 РО НРБ. Архив И. В. Помяловского ОИПБ за 1907 г. СПб., 1914. С. 166.
52 ЦГА Абхазии. Ф. 60. Д. 134. Лл. 1 об.—2.
53 Сухумский вестник. 1915. № 21—22.
54 РГИА. Ф. 1268. Оп. 5. Д. 401. Л. 40.
55 Архив Абх. Гос. Музея. Ф. 3. On. 1. Д. 75. Л. 5.
56 ЦГА Абхазии. Ф. 60. Д. 138. Л. 68.

66

57 ЦГА Абхазии. Ф. 11. Д. 44. Л. 178.
58 ЦГИА (Ленинградская обл.). Ф. 238. Д. 5. Л. 5.
59 ЦГА Абхазии. Ф. 1. Oп. 1. Д. 4425. Лл. 1, 9 об.
60 ЦГА Абхазии. Ф. 833. Д. 27. Лл. 1—5.
61 Сухумский вестник. 1917. № 31.
62 Сухумский вестник. 1916. 29 декабря.
63 Архив АИЯЛИ. Ф. 1. Д. 93. Лл. 16—17.
64 Архив Абх. Гос. Музея. Ф. 4. On. 1. Д. 21. Лл. 1—1 об.
65 Архив АИЯЛИ. Ф. 1. Д. 7. Л. 6.
6б Модзалевский Л. Н. Ход учебного дела на Кавказе. Тифлис, 1880. С 23
67 РГИА. Ф. 797. Оп. 64. Д. 166. Л. 29 об.
68 Романовский В. Е. Развитие учебного дела на Кавказе и в бывшем царстве Грузинском в XIX в. Очерки по истории Грузии. Тифлис, 1902. С. 13.
69 Попов И. П. Деятельность Управления Кавказского учебного округа за последнее 20-летие // Русская школа. 1901. № 1. С. 59.
70 РГИА. Ф. 1276. On. 1. Д. 162. Л. 62.
71 РГИА. Ф. 1276. On. 1. Д. 162. Л. 84 об.
72 Сборник распоряжений, напечатанных в циркулярах по управлению Кавказским учебным округом. Т. 5. Ч. 2. С. 1633—1634.
73 ПСЗРИ. 1853. Т. VIII. Отд. 1. С. 192.
74 ЦГА Абхазии. Ф. 27. On. 1. Д. 16. Л. 6.
75 Черноморский вестник. 1898. № 155.
76 ЦГА Абхазии. Ф. 18. Д. 16. Л. 34.
77 Т а м же. Ф. 18. Д. 6. Лл. 224—228 об.
78 Сборник распоряжений, напечатанных в циркулярах по управлению Кавказским учебным округом. Т. 11. С. 707.
79 РГИА. Ф. 1276. Оп. 19. Д. 157. Лл. 1—1 об.
80 Сборник распоряжений... Т. 22. С. 23—28.
81 Закавказье. 1912. № 154.
82 Модзалевский Л. Н. Ход учебного дела на Кавказе. С. 59.
83 Школьное дело на Черноморском побережье. Тифлис, 1913. С. 8.
84 Т а м ж е. С. 8.
85 Обзор деятельности Кавказского учебного округа за 5-летие. 1908—1912 гг. С. 174.
86 ЦГА Абхазии. Ф. 20. Д. 16. Л. 4.
87 ЦГА Абхазии. Ф. 20. Д. 16. Л. 4 об.
88 Т а м же. Л. 5.
89 РГИА. Ф. 1268. Оп. 15. Д. 53. Л. 1.
90 РГИА. Там же. Л. 6.
91 Т а м же. Л. 2.
92 Т а м же. Л. 4.
93 ЦГА Абхазии. Ф. 21. Д. 1. Л. 89.
94 РГИА. Ф. 1268. Оп. 17. Д. 76. Лл. 1—1 об.
95 ЦГА Абхазии. Ф. 21. Д. 1. Л. 95 об.
96 ЦГА Абхазии. Ф. 21. Д. 301. Л. 12 об.
97 Т а м же. Л. 12 об.
98 Новое обозрение. 1898. № 5063.
99 ПСЗРИ. Т. VIII. 1853. Отд. 1. С. 191—192.
100 РГИА. Ф. 1268. Оп. 6. Д. 447. Лл. 1—5.
101 Лаврентьев А. И. Военно-статистическое описание Кутаисского генерал-губернаторства // Военно-статистические описания губерний и областей Российской империи. Т. 16. Ч. 5. 1858. С. 264.
102 ЦГА Абхазии. Ф. 19. Д. 13. Л. 6.
103 Ч о ч у а А. М. Страницы жизни. С. 63.
104 Сухумский вестник. 1916. № 184.
105 ЦГА Абхазии. Ф. 45. Д. 3. Л. 22.
106 М а ч а в а р и а н и К. Д. Описательный путеводитель по г. Сухуму и Сухумскому округу. Сухум, 1913. С. 39—40.
107 Лейберов И. П. Цебельдинская находка. М., 1980. С. 112—113.

67

108 РГИА. Ф. 733. Оп. 171. Д. 2346. Л. 60.
109 РГИА. Ф. 932. On. 1. Д. 316. Л. 13.
110 Черноморский вестник. 1898. № 182.
111 Закавказская речь. 1911. 21 июня.
112 Школьное дело на Черноморском побережье. С. 7.
113 Т а м же. С. 11.
114 Там же. С. 9.
115 ЦГА Абхазии. Ф. 1. Оп. 3. Д. 124. Л. 3.
116 Т а м же. Л. 3 об.
117 ЦГИА Грузии. Ф. 493. Oп. 1. Д. 77. Л. 43.
118 Т а м же. Л. 43 об.
119 Мачавариани К. Д. Абхазия и народное образование в ней // Очерки и рассказы. Батум, 1909. С. 27.
120 Архив АИЯЛИ. Ф. 1. Oп. 1. Д. 7. Л. 14.
121 Отчет Общества... за 1873 г. С. 46.
122 Отчет Общества... за 1910—1911 гг. С. 62.
123 Отчет Общества... за 1864 г. С. 18.
124 Отчет Общества... за 1867 г. С. 43.
125 Лилов А. Деятельность Общества... в 1860—1870гг. Тифлис, 1872. С. 46.
126 Т а м же. С. 90.
127 Отчет Общества... за 1870 г. С. 57.
128 ЦГА Абхазии. Ф. 1. On. 1. Д. 899. Л. 37.
129 Отчет Общества... за 1871г. С. 30.
130 РГИА. Ф. 126. Оп. 16. Д. 111. Лл. 1—2.
131 Отчет Общества... за 1874 г. С. 17.
132 ЦГА Абхазии. Ф. 1. On. 1. Д. 899. Л. 2.
133 ЦГА Абхазии. Ф. 1. On. 1. Д. 172. Лл. 1—3.
134 РГИА. Ф. 803. Оп. 10. Д. 1177. Л. 10 об.
135 ЦГА Абхазии. Ф. 11. Д. 67. Л. 96 об.
136 ЦГА Абхазии. Ф. 1. On. 1. Д. 1213. Л. 1.
137 Отчет Общества... за 1886 г. С. 116—117.
138 ЦГА Абхазии. Ф. 2. On. 1. Д. 5. Л. 7.
139 Исторический обзор церковных школ. СПб., 1909. С. 11.
140 ЦГА Абхазии. Ф. 1. On. 1. Д. 1409. Лл. 108—111.
141 СЗМ. 1913. № 20. С. 70.
142 ЦГА Абхазии. Ф. 2. Д. 14. Лл. 15—22.
143 Там же. 191 об.
144 РГИА. Ф. 803. Оп. 2. Д. 1520. Л. 7 об.
145 Там же. Л. 465. Л. 1.
146 ЦГА Абхазии. Ф. 1. On. 1. Д. 172. Лл. 1—3.
147 Отчет Общества... за 1910—1911 гг. С. 62—63.
148 ЦГА Абхазии. Ф. 1. On. 1. Д. 697. Л. 3.
149 Тамже. Д. 1002. Л." 3.
150 ЦГА Абхазии. Ф. 1. On. 1. Д. 826. Л. 7.
151 Там же. Д. 881. Лл. 1 об—2.
152 Архив АИЯЛИ. Ф. 1. On. 1. Д. 7. Л. 12.
153 Устав Общества распространения просвещения среди абхазов. Сухум, 1910.
154 РГИА. Ф. 797. Оп. 64. Д. 166. Л. 29.
155 РГИА. Ф. 803. Оп. 2. Д. 118. Л. 1 об.
156 СЗРИ. Ред. А. Ф. Волкова и Ю. Д. Филиппова. СПб., 1899. Т. II. Ч. 1.
С. 221.
157 Периодическая печать на Кавказе. Тифлис, 1901. С. 3.
158 АКАК. Т. XI. С. 757.
159 ПСЗРИ. Т. XXV. 1905. СПб., 1908. С. 6—7.
160 АКАК. Т. XI. С. 758.
161 ЦГИА Грузии. Ф. 480. Оп. 2. Д. 456. Л. 7.
162 Периодическая печать на Кавказе. Тифлис, 1901. С- 4.
163 ЦГИА Грузии. Ф. 480. Оп. 2. Д. 312. Лл. 112—114. ,
164 Там же. Д. 456. Л. 7.
165 Кавказский календарь. 1869. С. 55.
166 Берже А. П. Этнографическое обозрение Кавказа. СПб., 1879. С. 18.

68

167 Косвен М. О. Материалы по истории этнографического изучения Кавказа в русской науке // КЭС. М.—Л., 1962. С. 186.
168 СМОМПК. Вып. 1. Тифлис, 1881. С. 4.
169 ЦГИА Грузии. Ф. 480. Оп. 2. Д. 1168. Л. 18.
170 ЦГИА Грузии. Ф. 480. Oп. 1. Д. 1116. Лл. 3—5.
171 ЦГИА Грузии. Ф. 480. Оп. 2. Д. 312. Л. 117.
172 Сухумский листок объявлений. 1908. № 1.
173 Гагринская газета. 1913. № 1.
174 СЗМ. 1912. № 2. С. 19.
175 Там же. С. 6.
176 Черноморский селянин. 1911. № 1. С. 2.
177 Отчет о деятельности СОСХ за 1912 г. С. 9.
178 ЦГИА Грузии. Ф. 480. Оп. 2. Д. 1168. Л. 4.
179 Сухумский вестник. 1910. № 1.
180 СЗМ. 1914. № 2. С. 20.

ГЛАВА III

1 Миллер В. Ф. О I и II выпусках СМОМПК // ЖМНП. 1883. Т. II. С. 384.
2 Берже А. П. Краткий обзор горских племен на Кавказе. Тифлис, 1858. С. 1.
3 Словарь Географический Российского государства. М., 1804. Ч. 3. С. 13—18.
4 Уваров С. С. Мысли о заведении в России Академии Азиатской // BE. 1811. № 1. С. 27—52; № 2. С. 96—120.
5 Всеподд. доклад С. С. Уварова за 1-е десятилетие управления Министерством народного просвещения. СПб., 1846. С. 4.
6 Броневский С. М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М., 1823.
7 Салацкий Н. Очерк орографии и геологии Кавказа // ЗКОИРГО. Кн. VII. 1886.
8 Воейков А. И. Путешествие по европейской России и Кавказу в 1890 г. // ИКОИРГО. XXVII, 1891; Его же: Черноморское побережье. СПб., 1898.
9 Панфильев П. И. Очерк главнейших районов Черноморского побережья Кавказа. СПб., 1904.
10 РГИА. Ф. 23. Оп. 10. Д. 159. Л. 1.
11 КОИРГО с 1851 по 1876 гг. Тифлис, 1876. С. 1—2.
12 Положение о КОИРГО. Тифлис, 1850. С. 1.
13 Там же. С. 1.
14 Отчет о состояниях и действиях КОИРГО с 1859 по 1864 гг. С. 6.
15 Отчет КОИРГО за 1865 г. СПб., 1867. С. 1.
16 Там же. С. 17.
17 Там же. С. 17.
18 Броневский С. М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М., 1823. С. 67.
19 Аверкиев И. И. С северо-восточного прибрежья Черного моря // Кавказ. 1866. № 74.
20 Краевич П. Д. Очерк устройства общественно-политического быта Абхазии и Самурзакани // ССКГ. 1870. Вып. III. С. 3.
21 Сокольский В. В. Архаические формы семейной организации Кавказских горцев // ЖМНП. 1881. Т. II.
22 Введенский А. Н. Религиозные верования абхазов // ССКГ. 1871. С. 5; Дъячков-Тарасов А. Н. Абхазия и Сухум в XIX столетии // ИКОИРГО. XX. № 2; Миллер А. А. Из поездок по Абхазии в 1907 г. // Материалы по этнографии России. 1910. Т. I. С. 1—20; Уварова П. С. Цутевые заметки. М., 1887.
23 Державин Н. С.: Абхазия в этнографическом отношении // СМОМПК. 1907. Вып. 37.
24 Чурсин Г. Ф. Материалы по этнологии Кавказа. Тифлис, 1913. Ч. II.
25 Пантюхов И. X. Антропологические наблюдения на Кавказе. Абхазы. // ЗКО ИРГО. XV. 1893. С. 1—152.

69

26 ЦГИА Грузии. Ф. 416. On. 1. Д. 1. Л. 1.
27 Нордман А. Д. Путешествие по Кавказскому краю // ЖМНП. 1838. Т. 11.
28 Фиркович А. Археологические разведки на Кавказе // ЗИАО. 1857. Т. 9. Вып. 2. С. 50—61.
29 Антонович В. Б. Дневник раскопок, веденых на Кавказе осенью 1879 г. // V Археологический съезд. Протоколы Подготовит. комитета. М., 1879;. См. также. МАК. Вып. II. 1889. С. 48.
30 Труды V Археологического Съезда. Тифлис, 1888. С. 17.
31 Сизов В. И. Восточное побережье Черного моря // МАК. Вып. II. М., 1889. С. 10—39.
32 Уварова П. С. Путевые заметки. Ч. II. М., 1891. С. 85.
33 Материалы по археологии Кавказа. Вып. II. М. 1889. С. 9.
34 Павлинов А. М. Экспедиция на Кавказ в 1868 г. // МАК. Вып. III. М., 1893. С. 1—30.
35 Кондаков Н. П. Памятники христианского искусства на Афоне. СПб.,. 1902.
36 Владимиров И. А. Древности Черноморского побережья Кавказа. СПб., 1900; Галашевский М. М. Древности // Труды комиссии по сохранению древних памятников в МАО. IV. М., 1912.
37 Устав Кавказского отдела МАО. Тифлис, 1902.
38 Миллер А. А. Археологический и этнографический очерк Черноморского побережья // Живая старина. 1908. I.
39 Латышев В. В. К истории христианства на Кавказе. СПб., 1911.
40 РГИА. Ф. 37. Оп. 70. Д. 140. Л. 114.
41 ЦГА Абхазии. Ф. 833. Д. 31. Л. 6.
42 Петербургский филиал Архива РАН. Ф. 800. On. 1. Д. 1441. Л. 3.
43 Марр Н. Я. О языке и истории абхазов. М., 1938. С. 138.
44 Марр Н. Я. Кавказоведение и абхазский язык. — О языке и истории абхазов. С. 125.
45 Радде Г. И. Предварительный отчет о путешествии по Кавказу летом 1865 г. // ЗКОИРГО. 1873. Кн. VIII. С. 1—80.
46 Радде Г. И. Орнитологическая фауна Кавказа. Тифлис, 1884.
47 ЦГА Абхазии. Ф. 9. Д. 1. Л. 1.
48 Альбов Н. М. Материалы для флоры Колхиды. Тифлис, 1895; Его жег Этнографические наблюдения в Абхазии // Живая старина. Вып. 3. 1893. С. 297—323 и другие.
49 ЦГА Абхазии. Ф. 51. Д. 50. Л. 14.
50 ЦГА Абхазии. Ф. 9. Д. 90. Л. 12.
51 РГИА. Ф. 376. On. 1. Д. 493. Л. 1.
52 РГИА. Ф. 552. On. 1. Д. 49. Л. 2.
53 Шабловский И. И. Медикаменты и способы лечения, употребляемые народными врачами Абхазии и Самурзакани // МСКМО. Вып. 41. 1886.
54 Бестужев П. Замечания на статью «Путешествие в Грузию» // Сын Отечества. 1838. Т. I.
65 Бестужев-Марлинский А. А. Часы и зеркало. Испытание. Повести и рассказы. М., 1991. С. 233.
66 Фадеев А. В. Россия и Кавказ первой трети XIX в. С. 355.
57 Белинский В. Г. Собр. соч. в 3-х тт. М., 1848. С. 439.
58 Эристов Д. А. С. Грибоедов. Библиографический очерк. Тифлис, 1879.
59 Зайцевский Е. П. Абазия // Полярная звезда. 1825.
60 Бестужев-Марлинский А. А. Письмо к Н. А. Полевому // Русский вестник. 1861. Т. 32. С. 313.
61 Там же. С. 314.
62 Кавказ. 1888. № 76.
63 Богомолов Н. С. Полонский в Грузии. Тбилиси, 1966. С. 17.
64 Толстой Л. Н. Собр. соч. Т. 46. Сер. 2. Дневники. С. 195—196.
65 Соллогуб В. А. Биография генерала Котляровского. Соч. Т. 5. СПб., 1855. С. 340.

70

66 Немирович-Данченко В. И. В гостях. СПб., 1880. С. 122.
67 Кавказ. 1898. № 52.
68 Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем. Письма в 12-ти тт. Т. 2. М., 1975. С. 300.
69 Там же. С. 302.
70 Там же. С. 303—304.
71 Чехов А. П. Собр. соч. в 12-ти тт. Т. 2. С. 312.
72 Москвич И. Г. Путеводитель по Кавказу. 1911. С. 24.
73 Чехов А. П. Собр. соч. в 12-ти тт. Т. 6. М., 1962. С. 143.
74 Серафимович (Попов) А. А. Собр. соч. в 7-ми тт. Т. 7. Письма. М.; 1960. С. 477.
75 Там же. С. 477.
75 Стражев В. Стихи. Сухум, 1923.
77 Гагринская газета. 1910. № 258, 271.
78 ЦГА Абхазии. Ф. 51. Д. 52. Л. 16.
79 Репин И. Е. Письма. II. М.—Л., 1943. С 134.

УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

АКАК — Акты Кавказской археографической комиссии. АИЯЛИ — Абхазский институт языка, литературы и истории.
ЖМНП — Журнал Министерства народного просвещения.
ЗИАО — Записки Императорского археологического общества.
ЗКОИРГО — Записки Кавказского отдела императорского русского географического общества.
ИКОИРГО — Известия Кавказского отдела императорского русского географического общества.
ИРГО — Известия Российского географического общества.
КУО — Кавказский учебный округ.
МАК — Материалы по археологии Кавказа.
МАО — Московское археологическое общество.
МНП — Министерство народного просвещения.
МСКМО — Медицинский сборник Кавказского медицинского общества.
ОВПХК — Общество восстановления православного христианства на Кавказе.
ОР НРБ — Отдел рукописей Национальной российской библиотеки.
ПСЗРИ — Полный свод законов Российской империи.
РГИА — Российский государственный исторический архив.
СЗМ — Сотрудник закавказской миссии.
СМОМПК — Сборник материалов по описанию местностей и племен Кавказа.
СОСХ — Сухумское общество сельского хозяйства.
ССКГ — Сборник сведений о кавказских горцах.
ЦГАЛИ — Центральный государственный архив литературы и искусства.

71

ДАМЕНИЯ Ирина Хухутовна
РОССИЯ. АБХАЗИЯ
Из истории культурных взаимоотношений в XIX — начале XX вв.

Заведующий редакцией В. И. Докучаев
Технический редактор А. И. Сергеева
Корректор Г. А. Капитонова

Сдано в набор 7.02.94. Подписано к печати 30.03.94. Формат 60х90 1/16. Бум. тип. № 3. Гарн. литерат. Печать высокая. Усл. печ. л. 4,5. Уч.-изд. л. 5,2. Тираж 1000 экз. Заказ № 106.

Санкт-Петербургская организация общества «Знание» России
191104, Санкт-Петербург, Литейный пр., 42

ГППП-3. 191104, Санкт-Петербург, Литейный пр., 55

72

__________________________________________________

(OСR — Абхазская интернет-библиотека.)

Об авторе

Главная » Алфавитный каталог авторов » Д » Россия. Абхазия. Из истории культурных взаимоотношений в XIX — начале XX вв.