Сергей Арутюнов
Абхазские корни Пушкина (почти быль)
"Не откладывай до ужина того, что можешь съесть за обедом".
А.С. Пушкин. Из записных книжек. "Тутти-фрутти".
"- Ну а как живется неграм в Советском Союзе?
- Каким неграм? - заинтересовался хозяин.
- Как каким? - удивился принц, оглядывая местных негров, сидевших за этим же столом. - Вам!
- А мы не негры, - сказал хозяин, улыбаясь своей характерной улыбкой и кивая на остальных негров, - мы - абхазцы."
Фазиль Искандер. "Сандро из Чегема".
По сей день никто не смеет утверждать, что Пушкин не бывал в Абхазии, как, впрочем, и наоборот. В любом случае известно, что на пути в Эрзерум он мечтал повидать горы Апсны.
В том июне Пушкину было не двести одиннадцать лет, как нынче, а двести, то есть было это в 1999 году. Довелось мне работать в те времена собкором журнала "Огонек". Естественно, большую часть служебного времени я пропадал в командировке в Сухуме.
Итак, жара, стою, пью кофе с ребятами на "брехаловке". Вдруг эффектно подъезжает какой-то крутой джип (таких авто тогда в Абхазии у местных жителей практически не было, с бензином и деньгами тоже туговато, и вообще - блокада) и высыпают какие-то люди, похожие на инопланетян, с видеокамерами, фотоаппаратами, диктофонами, блокнотами, ручками. Мужчины в бронежилетах, белокурые девушки, кажется, даже в бронебюстгалтерах.
Понятно, решили мы, очередной десант залетных телевизионщиков-журналистов.
Так оно и оказалось - какая-то очередная американо-российская группа. Кажется, MTV c НТВ. Подошли они к нашим доминошникам, стали задавать чересчур умные вопросы, на которые получали глубокие душашные и дубешные ответы с элементами ненормативной лексики. Потом пришельцы добрались и до нас.
После двух-трех минут диалога стало очевидным, что страшно далеки они от местных проблем, это просто очередной экзотический визит в горячую точку, после которой можно громко хвастать, что побывал на войне.
Наступал зной, говорить с ними о политике было неохота.
Этот день, как, впрочем, и все остальные в Абхазии, был выходной, в голове и во рту у всех после вчерашнего было суховато, угощать их и угощаться самим было не на что. Все кредиты давно исчерпаны. Но красиво пристроить нежданных гостей было необходимо согласно адатам гостеприимства.
Вдруг они спросили про наше отношение к Александру Сергеевичу Пушкину и празднованию его юбилея в Абхазии. Конечно, активно празднуем, прозвучал единодушный ответ с перемигиванием.
Один из самых говорливых журналистов был темнокожим, и вспомнилось мне про абхазских негров. О них мы накануне вечером за столом долго беседовали с общенародным историком Русланом Гожба, который доверяет только архивным документам и не доверяет верблюдам и вообще всем, кто может больше недели не пить.
- В Абхазии испокон веков проживают негры, торжественно заявил я заезжим, - как раз сегодня, шестого июня, все они собрались вместе в селе Адзюбжа и торжественно отмечают юбилей Александра Сергеевича, у которого, как известно, тоже эфиопские корни.
Журналисты встрепенулись и сделали терьерскую стойку. Запахло сенсацией.
Затем вспомнилась история про Шьрина Абаша, георгиевского кавалера, знаменосца абхазской сотни черкесского полка Кавказской конной дивизии, командовал которой великий князь Михаил. В ход пошел и рассказ Руслана об адзюбжском лесу Уракь (он был настолько дремуч, что из ста охотничьих собак после травли зверя возвращалась из него обычно одна, да и та с ободранным хвостом), где жил лесной великан - адау. Его в начале ХIХ века застрелил охотник Чатанаа Хух, известный тем, что плотно дружил с русалкой Дзыдзлан, у которой ступни были устроены задом наперед.
После этих историй темнокожий журналист готов был бегом мчаться в загадочное село, остальные также возбуждены не меньше.
- Как, как туда попасть? Мы сейчас же выезжаем, укажите ориентир, - загомонили они наперебой. C эфиопами и днем рождения Пушкина с нашей стороны произошел небольшой перебор, ведь не было никакого торжественного негритянского собрания, да и в селе осталось одна-две полутемнокожих семьи, да и те давно перемешались с местными и стали абхазами.
Нужно было выправлять положение. Тут на счастье проходил мимо коренной адзюбжинский старожил и бывший военный подводник Валера Чочуа, кстати, в определенные моменты слегка смахивавший на Александра Сергеевича.
- Слушай, Валера, выручай-ка, - сказал я ему и обрисовал ситуацию. Бывший опытный подводник и уроженец в момент все понял. Было принято оперативное решение.
В тот день, как мы знали, в деревне находился наш старший друг дядя Шалико, тоже адзюбжец, один из старейших журналистов Абхазии, хлебосольнейший хозяин, непревзойденный тамада и неистощимый острослов.
- Валера, поезжай-ка заранее, предупреди, что иностранные журналисты приедут, все как есть расскажи, он поймет все правильно, - незаметно попросил я его. Валера сразу отъехал на подвернувшейся попутке.
- Друзья! - сказал я представителям международной прессы, - для начала, по местным обычаям, положено представиться одному из сельских старейшин. Кстати, он присматривает за местной негритянской общиной, опекает их. Там и войдете в курс дела. Потом и я с друзьями буду. Все с радостью согласились и кинулись к авто.
Дядю Шалико вовсе не надо было заранее предупреждать. Когда мы подъехали и вошли в апацху во дворе, то поняли, что первая серия необходимых тостов после разминки крепчайшей чачей уже прошла. Это было очевидно по слегка безумному блеску в глазах гостей и удовлетворенных взглядам ближайших соседей хозяина. Во дворе с ветки дерева сиротливо свисала шкура недавно освежеванной козы.
Дядя Шалико только что поднял тост за память Александра Сергеевича, юбилей великого классика и, как нам услышалось, даже почти земляка. Теперь же, увлекательно, могуче и горделиво возвышаясь над присутствующими, он рассказывал правдивую историю о том, как много-много лет назад Пушкин заглянул в село навестить свою африканскую родню и с одним из местных жителей эфиопского корня пошёл охотиться на медведя.
- Подошли они к берлоге, - рассказывал тамада, - медведь спит.
- Выстрелим! - громко и азартно вскричал Пушкин.
- Нет, пускай проснется, и побежит, - ответил напарник Шьаабан Ганнибал Абашь (так его звали). Медведь проснулся и побежал. Но вместо того, чтобы испугаться и удрать, он яростно погнался за нарушителями покоя. Они кинулись бежать в сторону дома. На половине пути Пушкин не выдержал, резко обернулся и нажал на спуск. Медведь рухнул.
- Эх ты, Пушкин, наделал дел, - воскликнул огорченно опытный охотник Ганнибал, - что, не мог дотерпеть, пока до дома добежим? Теперь таскай его.
- Не откладывай до ужина того, что можешь съесть за обедом, - моментально парировал Александр Сергеевич и стал разделывать тушу.
- Эта фраза стала одним из классических афоризмов поэта, рожденных в нашем селе, он вошел во все хрестоматии! - завершил оратор.
Гости, записывавшие все на диктофоны и камеры, слегка обалдели как от выпитого, так и хитросплетения сюжета.
Начиналось африканское пекло. По всему было видно, что пора их вывозить обратно в столицу. Скорее всего, в глазах у них уже потемнело, потому что все присутствовавшие казались им эфиопами, а дядю Шалико они называли не иначе, как Александр Сергеевич или дядя Саша. Мы, приехавшие за ними, попытались соблюсти все приличия, сказали все положенные за столом заключительные слова благодарности и начали завершающую церемонию прощания.
Тут у главенствовавшего за столом в руках внезапно появился объемистый рог, полный черного вина.
- Чтоб я выкопал кости своих предков, сделал из них дудки и бил бы ими в барабан, если это не выпьете! - со свирепой теплотой произнес он почти эзотерический тост. Деться было некуда.
Очнулись мы у Мерхеульского источника.
Через две недели в газете "The Times" появилась большущая публикация темнокожего англичанина под заголовком "Абхазские корни Пушкина". Почему-то вместо портрета Пушкина там была помещена фотография дяди Шалико.
Так мы отметили юбилей великого русского классика.
Прошло время. Дядя Шалико давно ушел в лучший мир, вечная ему память. Старожил и подводник из Адзюбжи, добрейшей души Валера Чочуа по сей день иногда подтверждает эфиопскую версию "The Times". Обычно, когда бывает в расположении духа и, как правило, на девятом тосте. На двенадцатом уже возникают пока недоказуемые, но вполне вероятные версии про корни Барака Хусейновича Обамы. В нюансы генеалогии нынешнего президента США уже начал пристально вглядываться народный архивист Руслан Гожба. Ведь всякое бывает.
Но это уже история другого юбилея.
_______________________________________________
(Опубликовано: газ. Новый день, № 22, 11 июня 2010 г.)
