Главная » Алфавитный каталог авторов » Б » Самурзаканцы или Мурзаканцы

Симон Басария

Самурзаканцы или Мурзаканцы

  Абхазия после долгого периода царей стала, начиная с ХVII века, управлятьcя владетельными князьями из фамилии Чачба (по-грузински Шервашидзе). Первым владетелем из этой фамилии был Квап. У него были наследники: Росто, Леван и Мурза-хан (по восточному), по-абхазски Мурзадан или Мурзакань. После смерти Квапа Абхазией стал править старший сын его Росто, который дал одному брату, Левану, в удел часть Абхазии от Кодора до Охурей, т.е. Абжуа, а другому, Мурзакану, от реки Охурей до Ингури. Эта часть Абхазии с этих пор стала носить имя своего правителя, потому и называлась Мурзаканью или Самурзаканью, абхазы же этого владения стали называться мурзаканцами или самурзаканцами, так же, как абхазы Гудаутского округа - Гудаутцами или Бзыбцами, Дальского — Дальцами, Цебельдинского — Цебельдинцами, Гагринского — Гагринцами и т.д. Такое территориальное название отдельных областей Абхазии ввело в заблуждение многих этнографов и бытописателей, так мало вникавших в суть дела. Заблуждение доходило до абсурдности: появились какие-то дальские племена, цебельдинские, бзыбские, самурзаканские и таких племен стало столько, сколько было отдельных территориальных округов и областей в Абхазии. Между тем все они были населены исключительно абхазами, которые вели свою национальную линию за много веков до Рождества Христова. В таком положении оказались и самурзаканские абхазы, окончательно переименованные «Божию Милостью» Николая I (1840 г.) в «самурзаканское племя» — «любезное» ему, (так говорилось в грамоте царя, присланной Самурзаканской Абхазии) «за присущее примерное мужество, оказанное ополчением своим в отряде против дальцев при водворении спокойствия в Дале». «В ознаменование благословения» Государя им было пожаловано знамя, которое «повелено было употреблять на службу самодержавцу с верностью и усердием».

  Это позорное знамя и грамота, позорное и гнусное со стороны Государства, не брезговавшего никакими средствами в натравлении брата на брата, — печальное и грустное со стороны самурзаканских абхазов, — за чины, аксельбанты, медали и кресты своих главарей, поднявших оружие против своих сородичей — дальцев, — этих рыцарей без страха и упрека, этих носителей светлой правды в отстаивании священных прав своих, — эти регалии русского деспота до сих пор хранятся в центре Самурзакании.

  Автор книги: «Руководство к познанию Кавказа», путешествуя по Кавказу, проезжая Гурию, Имеретию и Мингрелию, побывал в первых годах 19-го столетия в Самурзакани. Свое описание он начинает так: «С Ингури начинается Самурзакань, теперь область Русская, имеющая жителей совершенно различных нравами от Мингрельцев. Эта страна доныне спорная между Абхазией и Мингрелией: по положению, языку и поколению жителей неотъемлемая частица Абхазии». Далее автор пишет о притязании князей Дадиан на эту область Абхазии: Он говорит: «Мингрелия, зная любовь к себе России, хлопотала об утверждении этой страны за собой». «Повод к этому открылся», — продолжает автор-очевидец — «Главнокомандующий генерал Розен присоединил Самурзакань к Мингрелии. Князь Леван Дадиан донес, что в древние времена Самурзакань, несомненно, принадлежала его предкам, но обстоятельства дали ей возможность отторгнуться и присоединиться к Абхазии. Самурзакань служила как бы наградой за преданность Дадиана», — заканчивает автор.

  Теперь ясен смысл и странный повод такого присоединения Самурзакани к Мингрелии: конечно, по одному «доносу» князя Дадиана о том, что будто Самурзакань принадлежала его предкам — Розен не мог издать приказа о присоединении ее к Мингрелии, ведь Дадиан мог такой же «донос» сделать в отношении Кабарды, Чечни, Дагестана. Тут просто империалистические планы России требовали того, чтобы Дадиан «донес» и за «его преданность к России» присоединить Самурзакань к Мингрелии, т.е. в сущности к России, так как и Мингрелия была уже областью русского царя. Как отнеслось население к этому присоединению? Очевидец продолжает: Но Самурзаканцы не слушались и ненавидя вновь поставленную власть, били, прогоняли чиновников Дадианов. «Мы Абхазы, а не Мингрельцы, зачем ставить над нами власть» которой не знали и не хотели знать; пусть законы Дадиана делают несчастными его подданных, довольно ему и тех; Русские, верно не пойдут в наши горы;» так фиксирует возмущение населения автор, проживая в это тревожное время среди абхазов. Продолжаем цитировать эти ценные сведения очевидца:

  «Уверяя так друг друга, они спешили через Ингур в Мингрелию, к Зугдиди, отгоняли стада Дадиана и захватывали людей в неволю. Словом, они самовольно объявили войну Дадиану. Таким шалостям не было конца. Дадиан только грозил, — продолжает автор, — но наказать Самурзаканцев был не в силах; они же смеялись над его слабостью и говорили: «пусть придет (* Селезнев, проезжая Анаклию в 40-х годах, пишет: «Прежде с Анаклия начиналась Абхазия, владетель которой — Мурзакань имел здесь резиденцию в ХУII в.) пробовать наши шашки и пули, первые остры, вторые верны». Буйства усиливались, и потому Русские, вступив под начальством генерала Ахлестышева в пределы их, привели тотчас в повиновение», заканчивает автор. О дальнейшем течении этого вопроса он пишет:

  «Самурзаканцы, смирившись пред русскою силою, однако ж не признавали Дадиана. Они говорили: «хоть режьте, мы не знаем другого владетеля, кроме своей свободы, мы Абхазы, а не Мингрелы». Далее автор-очевидец говорит: «Такая решительность Самурзаканцев, несмотря на увещания, силу, до разрешения вопроса сделали русскою областью, под управлением пристава, живущего в Веди» — заканчивает автор. Конечно, этого и нужно было русским завоевателям: они создали повод, чтобы подчинить себе эту область Абхазии. После этого русские и заставили Самурзаканцев совершить величайшую подлость по отношению своих братьев-дальцев. Автор по этому поводу пишет: «Царь русский, полюбив ее (т.е. Самурзакань), как родную, назвал областью, дав в награду верности и преданности, кроме многих наград народу, еще знамя. Теперь Самурзаканцы, живя в законах русских, не трогают мингрелов», — заканчивает автор интересные сведения, чему он был свидетелем 80 лет тому назад.

  Вот краткая повесть о том, как население этой восточной части Абхазии, — народ такой же традиционный, как все абхазы в отстаивании своей боевой старины, был канцелярией царя переименован в «самурзаканское племя», которое в сущности не существует ни для истории, ни для этнографии, ни для лингвистики; но зато сколько поводов создалось для наступательного национализма, чтобы создавшееся положение использовать для ускоренного проведения всех видов ассимиляции этого, по выражению Селезнева «с вольным духом народа». Интриги, доносы заингурских приверженцев русского самодержавия отторгнули свободолюбивую Самурзакань от всей Абхазии, — тогда еще вольной, и сделали — «приставством» державного царя. Изгоняемые до этого дадиановские чиновники, священники, учителя, общинные писцы, урядники и пр. все были заингурские жители, уже сроднившиеся у себя с порядками приставства. В чем проявилась работа этой теплой, однородной по задачам компании? Автор книжки «Абхазия — не Грузия» дает подробный ответ удивительно-методичного, настойчивого, быстрого, согласованного проведения ими всеми приемов ассимиляции. Самурзаканцы постепенно начинают забывать свой родной — абхазский язык, они должны были научиться языку, — так необходимому в разговоре с чиновничьим миром, — с приставами, урядниками и священослужителями.

  В книге «Абхазия — не Грузия» и в труде К. Мачавариани приводятся интересные факты переделки абхазских фамилий в Самурзакании на мингрельский лад. Мы полностью приводим это, тем более, что такая переделка наблюдается во всей Абхазии. Абхазские названия поставлены впереди:

  Ачба — Анчбая (Анчабадзе)

  Чачба — Шарашия (Шервашидзе)

  Маршань — Маршания

  Эмхи — Эмухвари

  Чабалурхва — Сотискуа (Сотишвили)

  Дзяпш-ипа — Дзепшскуа (Дзейшвили)

  Инал-ипа — Иналискуа (Иналишвили)

  Маан — Маргания

  Лакр — Лакербая

  Жван — Жвания

  Акирта — Акиртава

  Эшба — Эшбая

  Микамба — Микамбая

  Килба — Килбая

  Вардан — Вардания

  Шамба — Шамбая

  Капба — Капбая

  Какуба — Какубава

  Зухба — Зухбая

  Шакрыл — Шакирбая и т.д.

  Мы еще раз обратили бы внимание почтенного проф. Хаханова на это обстоятельство и задали бы ему вопрос — кто кого ассимилировал? Чей «более гибкий язык» поглотил менее доступный? Обидно делается, что люди науки, как и руководители государственной судьбой, в области национальных стремлений зашли так далеко, что оказались в полном противоречии со всеми остальными культурными и научными идеалами. Ведь в конце концов, национальное чувство подходит к категории инстинктов, так свойственных животному миру, а потому, если разум над ним не властен, то он переходит в «зоологический национализм».

  Так или иначе, агрессивный национализм в Абхазии был применен и получил здесь удивительные и печальные выражения, так что и теперь требуется величайшая осторожность, величайшая справедливость для его дальнейшего разрешения. Вот почему приходится еще раз отметить мудрость Ревкома Абхазии, объявившего Республикой Абхазию.

  Какую же работу вели в Самурзакани сторонники наступательного национализма? Поcле русской революции, когда абхазский народ явно выявил свою национальную суть, столь неприятную для грузинских шовинистов и стал сговариваться с самурзаканским населением о вхождении в союз объединенных горцев, то по жалобе местных священников, — этих шейхов от православия, и других агентов тифлисских шовинистов, - последовало оттуда распоряжение о выделении из Абхазии Самурзакани и присоединении ее к Кутаисской губернии с подчинением губернскому комиссару В. Чхиквишвили. Но в виду протеста населения этого уезда и отказа его от подчинения зарубежному губернскому комиссару — через два месяца Самурзакань опять вернули в родное русло. До этого Самурзаканское духовенство отделилось от абхазского епископства и признало католикоса Грузии. В 1918 г. во всех селах Самурзакани открылись грузинские школы. Абхазский Народный Совет первого созыва, — отвечавший всем чаяниям и взглядам абхазского народа, ко всей этой работе агрессивных националистов отнесся вполне равнодушно, разумно предоставив самому самурзаканскому населению реагировать, как ему угодно.

  Сознательные силы Самурзакани, исключая одного, двух отщепенцев, — «нукеров» тифлисских министров, выразили явное не сочувствие всему этому. Все они говорили, что Самурзаканцы — абхазы, а потому территориальное и культурное отторжение их от всей Абхазии находили величайшей несправедливостью, всюду протестовали и указывали на безумие тифлисских шовинистов, не в меру увлекшихся скверным национальным стремлением, а потому идущих против элементарных прав абхазской нации.

  Такие просвещенные Самурзаканцы, как инженер Какуба, присяж. повер. Зухбая, ученый лесовод Гамисони, доктор В. Ачба, Е. Эшба, Н. Акиртава и много студентов и студенток не разделяли абсолютно политику агрессистов по отношению Самурзакани.

  Не менее диким поступком шовинистов был вопрос о национализации школ. Сухумская учительская семинария, где обучались сыны всех народностей Абхазии, была национализирована, а потому весь курс грузинами проходился по-грузински, абхазами на абхазском и русском языках; воспитанников самурзаканцев обязали проходить по-грузински.

====================

(Опубликовано: Материалы по истории Абхазии. Сухуми, 1990. Вып 1. С. 29-30.)

(Пепепечатывается с сайта: http:www.apsuara.ru.)