Главная » Алфавитный каталог авторов » Д » Ефрем Эшба

Г. А. Дзидзария

Ефрем Эшба

Издательство политической литературы

Москва - 1967

Это очерк о жизни и деятельности Ефрема Алексее­вича Эшба, замечательного представителя ленинской гвардии большевиков, славного сына абхазского народа.

Его жизненный путь является прекрасным примером того, как в горниле революционного движения России, великой борьбе Коммунистической партии за победу про­летарской революции и социализма в нашей стране фор­мировались и закалялись национальные кадры политиче­ских деятелей — отважных борцов за народное дело.

Автор очерка — депутат Верховного Совета СССР, заслуженный деятель науки Грузинской ССР и Абхаз­ской АССР, доктор исторических наук, профессор Геор­гий Алексеевич Дзидзария. В основу очерка им поло­жены документы ряда партийных и государственных архивов, личного архива Е. А. Эшба, материалы периоди­ческой печати.

В своей работе над очерком автор использовал вос­поминания жены Ефрема Алексеевича М. В. Эшба, сестры Ч. А. Эшба-Эмухвари, а также академика И. М. Майского, С. И. Кавтарадзе, В. Е. Канделаки, X. Д. Ошаева и других товарищей, близко знавших Эшба. Всем им он приносит свою глубокую благодар­ность за помощь в исполнении долга перед светлой па­мятью Ефрема Алексеевича Эшба.

СОДЕРЖАНИЕ

• Начало пути                                                         3
• В огне революции и гражданской войны          27
• На службе победившего народа                       54

Начало пути

Нужны одновременно кисть художника, стихи и му­зыка, чтобы передать величие и красоту природы Апсны — Страны души, как называют абхазцы свою древнюю родину. Здесь синие горы увенчаны снежными папахами, а в дремучем лесу вековые буки, словно ко­лонны из серого мрамора, подпирают зеленый шатер; множество прозрачных студеных родников и ручьев пи­тают бурные реки. Абхазцы издавна селились в жи­вописных местах, и, какое село ни возьми, всегда ка­жется, что лучшего места не найти. И конечно же село Бедиа в этом отношении не составляет исключения — по красоте оно не уступает другим селам, а своей древно­стью многих из них превосходит.

Бедиа лежит в стороне от больших дорог. В прошлом это село входило в Самурзаканский (Гальский) участок, а ныне относится к Очамчирскому району. Оно состояло тогда из нескольких поселков, естественными границами между которыми были речки, рощи, холмы. В одном из таких поселков — Эшкыт — жил абхазский мелкопоместный дворянский род (аамста) Эшба. Он и дал название местности.

В то время, с которого мы начинаем свой очерк, в по­селке стоял старый каштановый дом на массивных сваях. По всему его фасаду была открытая веранда, украшен­ная оригинальным национальным орнаментом. Здесь жил со своей семьей Алексей Зурабович Эшба. Хотя этот дом ничем особенным не выделялся среди других

3

абхазских дворянских домов, о нем знали далеко за пре­делами Бедиа; он охотно посещался, потому что хозяева его всегда были рады гостям. В нем бывали известные педагоги, видные общественные деятели. Алексей Зура­бович слыл трудолюбивым и хлебосольным человеком, притом начитанным и культурным, что в то время было достоинством далеко не всех дворян. Его жена — Марта Зурабовна — отличалась светлым умом и кротким нра­вом. Алексей Зурабович называл ее добрым гением своего дома. В 1893 году, 7 (20) марта, у них родился сын Ефрем.

У Алексея Эшба было пятеро детей. Отец и мать ста­рались привить им трудолюбие, уважение к людям. Але­ксей Зурабович не раз говорил: «Не дворянство красит человека, а труд».

Алексей Зурабович внимательно следил за общест­венной жизнью и был в курсе всех событий, происходив­ших в стране. В его доме часто собирались друзья, рас­сказывали новости, читали газеты.

В России капитализм набирал силу. В русло капита­листических отношений усиленно втягивались и нацио­нальные окраины. В Абхазии быстро развивалось таба­ководство. Велось оно хищническим способом. Исто­щенные земли забрасывались, осваивались новые. Уже в 1905 году маленькая Абхазия по производству табака вы­шла на пятое место в Российской империи. Росли обо­роты внутреннего и внешнего рынков. В Сухуме и в дру­гих населенных пунктах городского типа одно за другим стали появляться мелкие промышленные предприятия.

Важным событием в экономической жизни Абхазии и всего Кавказского побережья было строительство Но­вороссийско-Батумского шоссе.

Экономический подъем сопровождался усилением национального гнета и резким ухудшением условий жизни трудящихся масс. Абхазия стала ареной острой социальной и национальной борьбы. Учащались кресть­янские волнения, зарождалось рабочее движение.

В доме Эшба не раз обсуждались волнующие во­просы. Но вот неожиданно умер Алексей Зурабович. На руках Марты Зурабовны остались маленькие дети. Эта мужественная женщина стойко переносила тяготы вдовьей жизни. Она не жалела сил, много работала, чтобы поставить детей на ноги. Когда они подрастали,

4

отдавала их в местную одноклассную церковноприход­скую школу. Ефрем был самым младшим, но и он, чтобы не оставаться дома одному, ходил со старшими братьями в школу. Учитель Нестор Толорая вначале хотел ото­слать маленького мальчика домой.

—   Что мне с тобой делать, малыш? Ну что ж, сиди. Плод познания сладок, да долго его растить, — сказал он.

Однако скоро учитель заметил, что Ефрем не только не мешает другим, но, напротив, учится очень прилежно, а для истинного учителя старательность ученика — на­града. Толорая, будучи учителем по призванию, был рад «бросать зерна знаний на благодатную почву».

Первая книжка, по которой Ефрем учился читать, была «Абхазская азбука», составленная Д. И. Гулиа и К. Д. Мачавариани и изданная в 1892 году.

Школа, где учился Ефрем, была основана в 1887 году. В ней когда-то учился, а затем много сделал для ее раз­вития Фома Христофорович Эшба. Его заслуженно на­зывают дедом абхазской школы. В школе особенно усердно изучали родной язык. Тогда и позже Фома Христофорович оказал большое влияние на Ефрема. Да и не только на него. Это был один из выдающихся представителей старшего поколения абхазской интел­лигенции, настоящий просветитель своего народа. Его педагогические и общественные взгляды формирова­лись под влиянием В. Г. Белинского, К. Д. Ушинского, Я. С. Гогебашвили.

Марта Зурабовна очень нуждалась, и с каждым днем ей становилось труднее. Дети подрастали, а маленькое хозяйство все больше приходило в упадок. Как ни тя­жело было матери расставаться с детьми, но она ре­шила отдать их в пансион при Новоафонском монастыре или при Сухумской горской школе.

И вот однажды, рано утром, Марта Зурабовна поса­дила своих мальчиков на арбу и, захватив с собой запас продуктов на несколько дней, погнала буйволов в Сухум. Для детей это было увлекательное путешествие. Осо­бенно рад был маленький Ефрем. Он сидел на козлах и хворостинкой погонял неторопливых и добродушных животных. Это было в 1902 году.

Фома Христофорович Эшба принимал близкое уча­стие в делах семьи Марты Зурабовны и, как мог, помо­гал ей. Он дал вдове рекомендательное письмо на имя

5

смотрителя Сухумской горской школы. Все надежды Марты Зурабовны и ее детей были в этом письме.

Каким ни был тогда Сухум захолустным городишкой, но и он произвел на мальчиков неизгладимое впечатле­ние. Они никогда не видели таких больших домов, мага­зинов, множества людей и фаэтонов. Все им было внове, в диковинку. Но особенно понравилась детям горская школа. В то время она была одной из лучших в Абхазии. Почти вся дореволюционная абхазская интеллигенция прошла через нее. В этой школе преподавали наиболее опытные педагоги. Здесь в разное время работали такие замечательные деятели народного просвещения Абха­зии, как Ф. X. Эшба, Д. И. Гулиа, Н. С. Джанашиа и др. Они стремились воспитать в своих учениках любовь к родной стране, к родному народу, к его языку и исто­рии.

Попасть в число воспитанников горской школы по­счастливилось только Ефрему. При проверке он обнару­жил знания более прочные и глубокие, чем старшие братья. Это удивило экзаменаторов. И в последующие годы учебы Ефрем выделялся редкой дисциплинирован­ностью и собранностью; он был трудолюбив и любо­знателен, отличался чрезвычайной аккуратностью. Из класса в класс мальчик переходил с наградами. Он оди­наково успевал по всем предметам. В обращении с това­рищами Ефрем был прост и искренен, помогал отстаю­щим. Он увлекался музыкой, охотно участвовал во всех играх и выдумках.

Волны первой русской революции докатились до окраин Российской империи. Достигли они и Абхазии. В те годы здесь кипучую революционную работу вел молодой фельдшер Серго Орджоникидзе. В революционное движение была вовлечена учащаяся молодежь Су­хума; она участвовала в нескольких забастовках и по­литических демонстрациях.

Еще в начале 1905 года под влиянием социал-демократов в реальном и городском училищах возникли уче­нические организации. За участие в демонстрациях из городского училища были исключены 18 человек. В но­ябре 1905 года учащиеся Сухума снова провели митинг и демонстрацию.

Как ни сурова была дисциплина в горской школе, как ни «оберегали» ее питомцев от «нежелательных влия­-

6

ний» извне, все же события тех дней не прошли мимо внимания и ее воспитанников.

Двенадцатилетний Ефрем ухитрялся удирать из школы, чтобы посмотреть, что происходит на улицах го­рода. А происходили непонятные для него и страшные вещи. Он видел, как полиция и черносотенные отряды, сколоченные местными князьями и дворянами, разго­няли демонстрацию, избивали портовых рабочих и при­казчиков. Не понимая сути происходивших событий, ма­ленький Ефрем сжимал от негодования кулачки и спра­шивал взрослых:

—    Почему нельзя ходить и петь с красным флагом, за что вас бьют?

Один грузчик, со вспухшим через всю щеку багро­вым рубцом, поминутно сплевывая кровь, сказал:

—    Вот сядет тебе на шею хозяин да начнет из тебя жилы выматывать, тогда узнаешь... Потом, заметив, что перед ним мальчик, сердито добавил:

—   А ну, брысь отсюда, пока тебя не разукрасили! Мал еще, подрасти... Иди от греха подальше.

Ефрем жадно прислушивался к тому, что говорят взрослые и старшие ученики о происходящих событиях. Постепенно он понял: жить трудно не только тем, у кого нет отца. Трудно и бедно живется простым людям по­тому, что хозяева выматывают из них жилы непосильной работой и мало за нее платят. Трудно живется простым крестьянам, которых обирают чиновники, табакопромышленники, князья и дворяне. Маленький Ефрем очень рано понял, что ненавидит существующий несправедли­вый строй.

Потом, много лет спустя, Ефрем Эшба рассказывал, что первые наглядные уроки революционной борьбы он получил на улицах Сухума в бурные дни 1905 года.

В 1906 году Ефрем блестяще окончил Сухумскую горскую школу и по решению ее совета был направлен в Кутаисскую классическую гимназию. Вместе с ним в гимназию поступил Самсон Картозия, впоследствии видный революционер, член Коммунистической партии с 1909 года. Живых, общительных абхазских юношей встретили приветливо. Они быстро освоились в непри­вычной обстановке и незаметно вошли в колею новой жизни.

Нашел Ефрем и новых верных друзей. Видя способ­-

7

ности новичка, педагоги также отнеслись к нему благо­склонно. Один из гимназических друзей Эшба — В. Е. Канделаки — впоследствии в воспоминаниях о ку­таисском периоде учебы писал, что Ефрем по общему развитию выделялся среди своих товарищей. Он был способным и одаренным учеником. К нему можно было запросто обращаться за помощью, и он никогда не отка­зывал в ней. Ефрем умел очень просто, толково разъяс­нить любое задание, урок. В Кутаисской гимназии Ефрем занимался и музыкой. Он играл на кларнете в гимназическом духовом оркестре.

Но не все увлечения юного абхазца одобрило бы гимназическое начальство, если бы узнало о них. Еф­рема все больше интересовали революционные события, тем более что в них принимали участие его старшие то­варищи.

В Кутаисе Ефрему не повезло: его замучила хрони­ческая малярия. Он стал худеть, терять силы и вынуж­ден был переехать в Тифлис, где в ноябре 1909 года по­ступил в 1-ю мужскую гимназию.

Жить Ефрему было трудно. Из дома ему не помо­гали, как другим иногородним ученикам. Когда однажды Самсон Картозия спросил его, почему он не напишет домой и не попросит помощи, Ефрем ответил:

—   Я уже достаточно взрослый, чтобы самому поза­ботиться о себе. Я ведь у мамы не один.

С 4-го класса Ефрем стал давать частные уроки — го­товил школяров к переэкзаменовкам. Он не только не обращался к матери за помощью, но даже находил воз­можность посылать ей часть своего заработка. Несмотря на большую перегрузку, в учебе Ефрем был одним из первых. Он много читал. Круг его интересов выходил за рамки казенной программы гимназии. Художествен­ная литература, особенно русская классика, расширяла кругозор любознательного ученика.

В гимназии была хорошо подобранная библиотека, часто устраивались литературные вечера. Но сознание Ефрема формировалось не только под влиянием книг. Тифлис — город богатых революционных традиций, административный и культурный центр всего Кавказ­ского края. Естественно, что очень скоро Тифлис втянул пытливого юношу в самое глубокое русло своей много­образной жизни.

8

Ефрем рано начал интересоваться марксистской ли­тературой. Этому способствовали некоторые револю­ционно настроенные гимназисты, с которыми он дру­жил. Среди них был Уллубий Буйнакский — будущий ге­рой гражданской войны и выдающийся деятель Комму­нистической партии в Дагестане.

Ученики гимназии Эшба, Буйнакский, Рыбин и др. под видом литературного кружка создали полулегаль­ную группу, которая занималась изучением марксист­ских произведений. Собирались обычно в библиотеке Народного дома. Члены кружка получали большевист­скую газету «Звезда», книги из «Библиотеки «Прибоя»», собирали и посылали деньги в фонд большевистских из­даний. Начали получать они и «Правду». Нелегальная большевистская литература зачитывалась буквально до дыр. Кружком руководила молодая учительница началь­ной школы, казначей тифлисской большевистской орга­низации Мария Петровна Вохмина.

Об   этом периоде своей жизни Ефрем Эшба впослед­ствии писал: «В 1912 году я политически «самоопреде­лился»», окончательно сложилось убеждение «в правоте большевиков...» 1

Этот год был памятен для Ефрема и другими собы­тиями. Однажды он шел по Головинскому проспекту (ныне проспект Руставели). Впереди двигался человек с тяжелой ношей, которая казалась особенно громозд­кой в сравнении с его небольшим ростом. Поравнявшись с ним, Ефрем с удивлением и радостью воскликнул:

—   Дмитрий Иосифович! Вы ли это?

—    Я, я... Видите, у тифлисских мушей хлеб отби­ваю, — пошутил тот.

Он снял ношу и остановился передохнуть.

—    Подождите, не называйте себя, я сам узнаю... Эшба? Ну конечно же Ефрем! Вырос, возмужал. Учишься? Хорошо учишься? — довольно строго допра­шивал он и, удовлетворившись ответами своего земляка, уже мягко сказал:

—   А я вот свои книжки на вокзал несу.

Это был Дмитрий Иосифович Гулиа — человек, кото­рому суждено было стать основоположником абхазской
_______________________________

1  Партархив Грузинского филиала ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 14, оп. 5, д. 504, л. 213.

9

литературы. Дмитрий Гулиа рассказал Ефрему о том, что везет в Сухум последнюю партию экземпляров сбор­ника своих художественных произведений, вышедшего в Тифлисе под названием «Стихотворения и ча­стушки».

Ефрем помог Дмитрию Иосифовичу донести книги до вокзала и, конечно, получил в подарок несколько экземпляров сборника. На титульном листе книги была помещена мудрая абхазская пословица: «Конь околеет — поле останется, человек умрет — слово останется». Эту книгу Ефрем поставил на полку рядом с произведениями классиков художественной литературы.

По случаю столетия Отечественной войны 1812 года в Москве состоялись грандиозные торжества. Ефрем Эшба, как один из лучших учеников, был в числе депу­тации от Кавказского учебного округа. Его наградили медалью, учрежденной в память этого исторического со­бытия.

В Москве Ефрем встретился с некоторыми своими старыми друзьями, учившимися здесь. Один из них дал ему «крамольную» книжку. Ефрем привез ее в Тифлис, и она пошла по рукам гимназистов.

Вскоре была арестована руководитель политкружка 1-й мужской гимназии М. П. Вохмина. Ее арестовали вместе с Е. Д. Стасовой, С. С. Спандаряном и другими партийными деятелями, работавшими в то время в Тиф­лисе. У Вохминой были найдены корешки квитанций партийных членских взносов, и этого было достаточно для ареста.

Каким-то образом гимназический учитель и воспита­тель Федорченко, отвечающий за «благонравие» гимна­зистов, проведал о существовании кружка и участии в нем Ефрема. Он сейчас же донес «куда следует». Верно­подданническое начальство гимназии немедленно ис­ключило из пансиона «политически неблагонадежного» Эшба, хотя и оставило «пока» в гимназии, лишив сти­пендии. По поведению он получил «тройку».

Это была единственная «тройка» в его табеле. По этому поводу он тогда, не без юмора, сказал, что она выше «академической пятерки».

Ефрему пришлось перейти жить к своему товарищу Рыбину. Вскоре он получил известие о смерти матери. Не. стало самого близкого и дорогого человека. Все

10

эшкытское хозяйство и забота о братьях легли на плечи старшей сестры — Чочо Алексеевны. Ефрем помогал ей чем мог, но учебу не оставил.

Наступил 1913 год. Выпускные экзамены сданы бле­стяще. Начальство гимназии оказалось в весьма затруд­нительном положении: у «смутьяна» Ефрема Эшба по русскому языку и словесности, латинскому, немецкому и французскому языкам, философской пропедевтике, истории, географии, физике, математике — чистые пятерки. По всем статьям ему полагалась золотая медаль. Незаурядные способности и глубокие знания «неблаго­надежного» Ефрема Эшба были настолько очевидны, что не дать ему честным трудом заслуженную медаль было просто невозможно. Более того — опасно. Такая несправедливость могла вызвать некрасивую огласку и нежелательные эксцессы.

Скрепя сердце, начальство гимназии решило дать «неблагонадежному» золотую медаль. В аттестате зре­лости Ефрема Эшба, выданного 7 июня 1913 года, по всем предметам гимназического курса стояло «пять», даже поведение было признано «постоянно отличным».

Осенью 1913 года Ефрем Эшба с замиранием сердца переступает порог Московского университета. Здесь учились и размышляли о будущем своей родины Белин­ский, Герцен, Огарев. Юноша-абхазец пришел сюда с гор, чтобы набраться знаний, нужных ему для борьбы за освобождение своего народа.

Ефрем Эшба избрал юридический факультет, потому что уже ясно представлял себе цель своей жизни. Он знал, чего хотел. Учиться упорно всему необходимому для борьбы — таков был его девиз. И Ефрем учился, не щадя своих сил, хотя не очень легко жилось ему, сту­денту, лишенному материальной поддержки семьи. По­ступая в университет, он писал на имя ректора о своей «крайней материальной несостоятельности».

Московский период жизни — важнейшая веха в фор­мировании Эшба как революционера. Недаром годы, проведенные в Москве, он называл потом «фундаментом жизни», «первоисточником жизни». Поначалу Ефрем зорко присматривался к студенческой среде и полити­ческим течениям. Революционный подъем в стране влиял и на студенческую молодежь. В 1913 году уча­щаются случаи выступлений студентов Московского

11

университета против наиболее реакционных представи­телей профессуры.

Студенты интересовались вопросами, далеко выхо­дящими за рамки университетской программы. В фев­рале 1914 года на заседании студенческого кружка по изучению Кавказа при Московском университете был заслушан доклад студента-абхазца юридического фа­культета Эмухвари на тему «Хизанский вопрос в Гру­зии». Горячее одобрение студентов вызвали критика до­кладчиком законопроекта наместника Кавказа, внесен­ного в Государственную думу, а также его тезис о том, что наиболее справедливым решением следует считать передачу земель хизанам — крестьянам совершенно бес­платно.

Ефрем учился серьезно. Очень много читал. Целые кипы литературы приносил он в свою тесную комнатку. С волнением читал он романы «Овод» Э. Войнич, «Ан­дрей Кожухов» С. Степняка-Кравчинского, «Накануне» И. С. Тургенева. Настойчиво овладевал Ефрем и мар­ксистской литературой, с которой начал знакомиться еще в гимназические годы.

Юридический факультет, где учился Ефрем, был тогда самым большим. Эшба усердно посещал лекции и практические занятия (причем не только на своем фа­культете), засиживался над учебниками, много времени проводил в библиотеках, посещал музеи, книжные ма­газины, знакомился с достопримечательностями древней столицы. Все это обогащало юношу, позволяло довольно широко и глубоко овладевать знаниями, ради которых он приехал из далекой Абхазии.

В характере Ефрема в эти годы ясно проявляются твердость, упорство, независимость, благородство. И главным в формировании убеждений и характера Эшба было воспитание жизнью. Мысли о служении на­роду, страстное желание облегчить его судьбу с неотра­зимой силой направляли Ефрема на путь активной рево­люционной деятельности.

Освоившись в новой и сложной обстановке, в кото­рой жило бурливое московское студенчество, Ефрем очень скоро связывается с марксистски мыслящими людьми. Среди них были Уллубий Буйнакский и Геор­гий Атарбеков. Оба они исключались из университета за активную революционную деятельность. Уллубий был

12

товарищем Ефрема еще по Тифлисской гимназии. Между молодыми людьми возобновилась прежняя друж­ба, которая затем закалилась и окрепла в огне гражданской войны. Вместе они обстоятельно знакомились с не­легальной литературой.

Ефрем входит в студенческие легальные, кооператив­ные организации. Своей вдумчивостью, решительностью и преданностью делу революции он быстро завоевывает уважение товарищей.

В начале 1914 года Ефрем Эшба вступил в больше­вистскую партию.

В автобиографии Ефрем писал, что с 1914 года он входил в социал-демократическую группу Московского университета, а впоследствии — в ее руководящий со­став. В этой группе, которую Ефрем называет «неле­гальной группой правдистов-большевиков», состояли У. Буйнакский, Г. Атарбеков, В. Вознесенский, М. Осельский и другие студенты университета, а также предста­витель рабочих А. Московский.

Начавшаяся летом 1914 года мировая империалисти­ческая война прервала наметившийся подъем студенче­ского движения в Московском университете. Однако, несмотря на произвол полиции и буржуазно-шовинисти­ческий угар, захвативший значительную часть студентов, здесь в течение всей войны не прекращалась деятельность групп и организаций, находившихся под влиянием большевистской партии. В октябре в университете рас­пространялась листовка, выпущенная «группой социали­стически настроенной молодежи», в состав которой вхо­дили студенты Университета Шанявского и студенты Московского университета во главе с Д. А. Орловым.

Студенты-большевики вели активную пропагандист­скую и агитационную работу среди рабочих. Они руко­водили кружками, выступали на массовках, составляли прокламации. В этой деятельности особое место зани­мало разъяснение империалистического, грабительского характера войны.

Ефрем Эшба был пропагандистом на электромехани­ческом заводе «Динамо» (в рабочем клубе «Просвеще­ние»), куда проникал по подложной рабочей книжке на имя Горского.

Завод «Динамо» был одним из крупнейших предприя­тий страны. За годы войны условия труда на заводе и

13

быт рабочих резко ухудшились. Завод стал важным опорным пунктом московских большевиков. На нем в сентябре и октябре 1915 года проходили крупные заба­стовки рабочих, постоянно выпускались и распространя­лись листовки. Необыкновенная стойкость рабочих «Ди­намо» объяснялась наличием на заводе крепко спаянной и влиятельной большевистской организации.

В стачечной борьбе московского пролетариата ак­тивное участие принимало и студенчество. 16 сентября  1915   года забастовали студенты Московского университета, Коммерческого института, Московского Высшего технического училища, слушательницы Высших женских курсов. В университете социал-демократическая группа распространяла листовки.

По заданию и под руководством Московского коми­тета Ефрем Эшба печатал на ротационной машине и распространял среди студентов и рабочих революцион­ные листовки. В этом деле ему большую помощь оказы­вали видные московские большевики В. В. Сахаров и В. Н. Мышкин.

Ефрем заведовал книжным магазином «Студенческое издательство». Этот магазин был открыт на Моховой улице в январе 1914 года для того, чтобы снабжать уча­щихся книгами по дешевым ценам. Ефрем распро­странял среди студентов политическую литературу и организовывал нелегальные встречи. Ему помогали сту­денты-кавказцы, с которыми он постоянно общался, будучи секретарем и казначеем Тифлисского земляче­ства.

Студенты-большевики удачно использовали для пар­тийной работы земляческие организации. В Московском университете в 1913 году их было 56. Студенты-кав­казцы, обучавшиеся в Москве, были очень дружны. Время от времени они собирались. На таких встречах нередко разгорались горячие споры. Иногда кавказские землячества устраивали своеобразные вечера самодея­тельности, пользовавшиеся большой популярностью. Ча­сто душой этих встреч был Уллубий Буйнакский.

В 1915 году в Московском университете активно дей­ствовала «Группа марксистов». В ней, как писал проку­рор московского военно-окружного суда, «руководящую роль» играл Эшба. Члены этой группы, как видно из приговора указанного суда от 7 сентября 1916 года по

14

«делу социал-демократов» (Е. Эшба, М. Гаек и др.), ставили своей целью «ниспровержение насильственным образом существующего в России государственного строя и созыв Учредительного собрания для установле­ния в ней демократической республиканской формы правления и, действуя в целях этого сообщества, в ян­варе и феврале 1916 года составляли, печатали и хра­нили у себя, в целях распространения, воззвания, призы­вающие к осуществлению вышеперечисленных целей, и между прочим воззвания «К созыву Государственной думы» и «Страна в опасности»» 1.

Действительно, при обыске в квартире Эшба, произ­веденном по распоряжению московского градоначаль­ника в ночь на 2 марта 1916 года, были обнаружены: выписки из брошюры В. И. Ленина «Социализм и война (Отношение РСДРП к войне)», вышедшей в Женеве в августе 1915 года, 47-й номер центрального органа большевистской партии «Социал-демократ» за 1915 год со статьей В. И. Ленина «Несколько тезисов. От редак­ции», Базельский и Циммервальдский манифесты и другая революционная литература.

Большую помощь по доставке москвичам ленинских работ, газеты «Социал-демократ» и другой нелегальной большевистской литературы оказывала Мария Ильи­нична Ульянова, которая поселилась в Москве после от­бытия административной ссылки. Через нее осущест­влялась связь В. И. Ленина с Москвой. Переписка М. И. Ульяновой с Владимиром Ильичем имела огром­ное значение в жизни московской большевистской орга­низации.

В основу работы московской партийной организации были положены тезисы В. И. Ленина «Задачи революци­онной социал-демократии в европейской войне» и манифест ЦК РСДРП «Война и Российская социал-демокра­тия».

С московской организацией, как и петербургской, бо­лее всего было связано Русское бюро ЦК РСДРП(б), которое в это время проводило значительную работу по руководству партийными организациями России. Боль­шое значение придавалось руководству студенческими
_____________________________________

1 ЦГАМ, ф. 629, on. 10, д. 153, л. 21 об.

15

партийными группами, деятельность которых все более активизировалась.

17 февраля 1915 года состоялось совещание предста­вителей групп ряда высших учебных заведений Москвы. На нем обсуждался вопрос о создании единой студенческой партийной организации, которая под руководством Московского комитета могла бы координировать рево­люционную работу во всех вузах.

Такая организация, связанная с Московским комите­том РСДРП, была создана в начале 1915 года под назва­нием «Студенческий коллектив» (Московский универ­ситет, Коммерческий институт, Университет Шанявского, Петровская академия, Высшие женские курсы). Одним из инициаторов этого дела был Ефрем Эшба. Причем из всех студенческих социал-демократических групп, как писал военный прокурор московского военно­окружного суда, «особенно проявила себя в жизни группа Московского университета, именовавшая себя «Группой марксистов»» 1.

Собрания студенческих организаций часто прохо­дили в конторе книжного магазина, который был свое­образным центром революционной деятельности сту­дентов. При обыске здесь было обнаружено значитель­ное количество экземпляров листовки «К созыву Госу­дарственной думы». В этой листовке, подписанной «Группой марксистов», говорилось: «Наше безответст­венное правительство — эта кучка паразитов, стоящая во главе огромнейшей страны, приняло все меры к тому, чтобы использовать войну для укрепления своей пре­ступной власти: разгромлены рабочие профессиональ­ные организации, задушена рабочая печать, ежедневно расстреливают или ссылают борцов за свободу на­рода...» 2.

«Группа марксистов» выпустила и другие листовки, в которых она хотя и не совсем четко, но все же сфор­мулировала большевистский лозунг о превращении империалистической войны в войну гражданскую.

Ефрем Эшба вместе с другими большевиками ак­тивно боролся за восстановление Московского комитета РСДРП, руководители которого были арестованы в на­чале ноября 1915 года. Начальник московского охран­-
_____________________________________

1 «Красный архив», т. 3(58), 1933, стр. 104.
2  Там же, стр. 115.

16

ного отделения полковник Мартынов в своем отношении прокурору московской судебной палаты от 25 марта 1916 года отмечал, что оставшиеся на свободе члены Мо­сковского комитета и другие партийные работники «не покинули мысли попытаться вновь создать комитет». Для этой цели была образована Организационная группа по восстановлению Московского комитета РСДРП. При этом жандармский полковник особо выде­лял «с.-д. группу студентов» Московского университета, выпустившую от имени «Группы марксистов» несколько размноженных на ротаторе листовок 1.

21   февраля 1916 года на квартире студента М. Гаека состоялось собрание. Участники его стремились устано­вить связь Организационной группы по восстановлению Московского комитета партии с «Группой марксистов» Московского университета (речь шла об избрании пред­ставителя в МК). Собранием руководили представители Организационной группы М. Черняк и А. Рындич. От «Группы марксистов» присутствовали Е. Эшба, М. Гаек, В. Вознесенский и П. Чхенкели.

По поводу этого собрания прокурор московского военно-окружного суда писал, что В. Вознесенский, ча­сто бывая у заведующего магазином «Студенческое из­дательство» Е. Эшба, узнал от последнего, что в «уни­верситете среди студентов образовалась «Группа мар­ксистов», ведущая усиленную агитацию против войны; Эшба вслед за тем предложил ему (Вознесенскому. — Г. Д.) принять участие в работе этой группы... Эшба обратился к нему с просьбой оказать услугу, а именно привести 21 февраля на собрание членов «Группы мар­ксистов» какое-то лицо (М. Черняк. — Г. Д.) для обмена мнениями; он... получил тогда же от Эшба соответст­вующие инструкции...» 2.

Собрание у М. Гаека было выслежено шпиками охранного отделения. Участникам собрания, как видно из «Выписок из дневника наружного наблюдения по Российской соц.-демократической рабочей партии» за  21   февраля 1916 года, были даны различные клички.

Уллубий Буйнакский немало смеялся, когда узнал, что в охранке Ефрем значился под кличкой Мотылек.
___________________________________________

1  ЦГАОР СССР, ф. 63, оп. 2, д. 282, л. 130-130 об.
2  «Красный архив», т. 3(58), 1933, стр. 110.

17

—    Какой же ты мотылек, ты же из породы соко­лов! — говорил он.

—    У царской охранки, видимо, небогатая фантазия. Вот свернем обе головы николаевскому орлу, тогда они узнают, что мы за мотыльки, — отшучивался Ефрем.

В это время в Москве велась деятельная подготовка всеобщей забастовки в знак протеста против жестокой расправы над 25 рабочими и служащими трамвая, арестованными во время сентябрьско-октябрьской стачки 1915 года. Забастовка была намечена на 7 марта 1916 года — день военно-полевого суда над арестован­ными.

Московский комитет написал специальную листовку и послал ее для напечатания руководству студенческой партийной организации. Ее принес Ефрему Эшба рабо­чий с завода «Динамо». «Нашей техникой, — писал Эшба, —прокламация была отпечатана и распростра­нена» 1. На этот счет военный прокурор московского военно-окружного суда писал, что у студента Эшба обна­ружен один экземпляр прокламации, исполненный чер­нилами и от руки печатными буквами, представляющий «из себя... по своему содержанию оригинал летучки Мо­сковского комитета РСДРП по поводу предстоящего 7 марта суда над трамвайными рабочими, один из эк­земпляров коей... был найден на заводе «Динамо»» 2.

Полиция приняла меры к предотвращению всеобщего выступления московских рабочих. По распоряжению московского охранного отделения в ночь на 2 марта 1916   года были проведены большие аресты. Не избежал ареста и Ефрем. Впоследствии Эшба рассказывал, что подлую роль в этом сыграл провокатор А. Поскребухин, который сначала работал в Обществе торгово-промышленных служащих, а потом проник даже в состав Мо­сковского комитета.

4 марта 1916 года московский градоначальник сооб­щал ректорату университета об обыске и аресте Е. А. Эшба и некоторых других студентов, «подозревае­мых в принадлежности к преступному сообществу» 3. А начальник охранного отделения полковник Мартынов
___________________________________

1 Партархив Грузинского филиала ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 14, оп. 5, д. 504, л. 213-214.
2  «Красный архив», т. 3(58), 1933, стр. 108.
3 ЦГАМ, ф. 418, оп. 514, д. 87, л. 134.

18

 в своем отношении прокурору московской судебной па­латы от 25 марта писал: «...в целях предупреждения вы­пуска к 7 сего марта воззваний от имени Московского комитета РСДРП и пресечения преступной деятельно­сти названного комитета в ночь на 2 сего марта были обысканы и арестованы лица, входившие, по сведениям отделения, в Организационную группу, Московский ко­митет и студенческие с.-д. группы (Императорского уни­верситета и Коммерческого института)» 1.

При обыске у Ефрема кроме политической литера­туры нашли две листовки, резолюцию коллектива пред­ставителей московских студенческих организаций по поводу призыва студентов-евреев, протокольную книгу заседаний правления Тифлисского землячества, раз­ные рукописи, личную переписку, а также оружие (два револьвера, одну винтовку и семь боевых патро­нов).

Часть арестованных была подвергнута администра­тивной ссылке, часть через некоторое время выпущена без права проживания в столицах империи. Е. Эшба, В.  Вознесенского, М. Гаека, М. Осельского, А. Рындича, М. Черняк и П. Чхенкели решили судить по закону воен­ного времени.

Ефрема вначале держали в мясницком полицейском доме. В охранном отделении его допрашивали долго, но безрезультатно. Особенно допекал его ротмистр С. Ганько. Но сколько он с ним ни бился, так и не сумел вы­удить ничего ценного. Ефрем ловко уводил следствие в сторону или отделывался шутками — недаром же он учился на юридическом факультете! Каждый раз рот­мистр с растерянностью замечал, что студент обвел его вокруг пальца. Начальник московской охранки полков­ник Мартынов, не дождавшись от ротмистра ничего пут­ного, решил сам допросить Ефрема.

—     Ну что ж, сочту за честь, — сказал Ефрем, узнав об этом от Ганько. —А вы, господин ротмистр, будьте спокойны. Полковник узнает от меня еще меньше, чем вы. Так что ваш авторитет останется непоколеби­мым.

Как ни был ротмистр зол на Ефрема, он не мог не оценить этой шутки.
______________________________

1 ЦГАОР СССР, ф. 63, оп. 2, д. 282, л. 131.

19

—    Буду признателен, — буркнул он, но в глазах у него вспыхнул злорадный огонек. «То-то будет хорошо, если этот студентишка утрет нос полковнику», — на­верно, подумал он.

Когда ротмистр ввел Ефрема к Мартынову, тот встре­тил его сверлящим взглядом, сразу давая понять, что це­ремониться с ним он не намерен. «Дубина, — определил Ефрем, — полезет напролом. Надо сразу осадить его, и, чем сильнее дернуть уздечку, тем скорее он встанет на задние копыта».

—    Будете говорить?

—   С удовольствием, — ответил Ефрем вежливо.

Он поймал на себе выжидающий взгляд ротмистра. «Что-то он сейчас выкинет — этот студент», —наверно, подумал тот.

Полковник демонстративно вынул из кобуры револь­вер и положил на стол. Тонкая улыбка промелькнула на губах Ефрема.

—    Многообещающее начало, —сказал Ефрем, —гос­подин полковник хочет показать на практике мне, бу­дущему юристу, как вести допрос? Что ж, постараюсь позаимствовать ваш опыт. Когда-нибудь пригодится. Мо­жет случиться, что мы с вами поменяемся ролями...

Ротмистр, чтобы скрыть усмешку, погладил ладонью усики. Выходя, он еще раз оглянулся на Ефрема. Ка­жется, он был доволен.

—   Мальчишка! — рявкнул полковник.

—    На Востоке бытует пословица: «Ум не в возрасте, а в голове», — невозмутимо ответил Ефрем. — И уберите, пожалуйста, свой револьвер. Мне неприятно говорить с человеком, который меня боится. Я полагаю, вы поло­жили его перед собой не для того, чтобы напугать меня, горца, с детства привыкшего к оружию...

Полковник густо побагровел и убрал револьвер в ящик.

—    Ну вот что, к делу. Мы знаем о вас и вашей дея­тельности... — Он положил руку на пухлое «дело». — Здесь достаточно изобличающих материалов для того, чтобы по закону военного времени поставить вас к стенке.

—    Но, господин полковник, суду нужны доказатель­ства вины человека, и еще неизвестно, как он отнесется к этим материалам.

20

—    А вот мы сейчас с вами и займемся их уточне­нием, — с холодной любезностью сказал полковник и раскрыл папку. — Итак...

Но как только полковник затрагивал опасный факт, Ефрем пускался в рассуждения по процедурным вопро­сам ведения следствия. Полковник начинал «лезть на­пролом», Ефрем «дергал уздечку». И все начиналось сначала.

Но все же полностью отвести от себя и товарищей обвинения Ефрем, разумеется, не смог. 25 марта в рас­поряжение прокурора московской судебной палаты были представлены «дела» арестованных.

Ефрема перевезли в таганскую губернскую тюрьму. Эшба сидел в одиночке. Недели и месяцы тянулись му­чительно медленно. Хлопают двери, лязгают замки ка­мер, звучат приглушенные команды, бесконечные бес­сонные ночи, допросы, надоевшие лица тюремщиков. Но и в мрачной камере Ефрем не терял времени зря. Тю­ремная обстановка не сломила его волю.

Он углубленно работал над собой, много читал, раз­мышлял. Иногда, когда на душе становилось очень уж скверно, Ефрем мысленно уносился на родину, бродил среди гор и лесов, представлял себе каждую деталь зна­комого пейзажа, поселка Эшкыт, вспоминал тяжелую судьбу своего народа, и тогда его сердце еще больше закипало ненавистью к существующему строю, крепла решимость к борьбе.

Между тем чиновники усердно корпели над состав­лением обвинительного заключения военного прокурора московского военно-окружного суда. 14 июня 1916 года оно было готово. В нем обобщалось содержание всей писанины и делались соответствующие выводы. «За все деяния» Е. Эшба и другие подлежали преданию москов­скому военно-окружному суду.

3 сентября 1916 года под председательством временно исполняющего обязанности военного судьи генерал-майора Абрамовича-Барановского начался закрытый судебный процесс. Подсудимые держались с достоин­ством. Ни тени раскаяния. Адвокаты Тагер, Муравьев, Варшавский и др., охваченные бывшим тогда в моде либеральным веянием, взялись защищать арестованных ре­волюционеров. Они добились того, что после четырех­дневного разбирательства суд, «за недоказанностью

21

предъявленных обвинений», вынес оправдательный при­говор.

Перед объявлением приговора двери судебного зала открыли и в помещение была допущена публика. Разу­меется, в подавляющем большинстве это были студенты Московского университета, а также слушательницы Высших женских курсов. В течение всего суда они де­журили в приемном зале и коридорах, очень беспокоясь за своих товарищей. Студенты с восторгом восприняли приговор и горячо приветствовали оправданных и их за­щитников.

Вечером 7 сентября Эшба и его друзья были осво­бождены из-под стражи. На следующий день в газете «Утро России» появилось сообщение о «деле социал-демократов» (студентов).

После первых горячих объятий земляков В. Канде­лаки, улучив момент, сказал Ефрему:

—   Тебе надо немедленно уехать.

—    Почему? — удивился тот. — Нас же оправ­дали...

—   За недоказанностью предъявленных обвинений, — уточнил Канделаки.

—   Ну и что же?

—    А то, что кое-кому все-таки хочется доказать вашу вину и упрятать вас за решетку, а может быть, и того хуже... Не понимаешь? Слушай же. Военная прокуратура не удовлетворена разбирательством дела и намерена опротестовать решение суда.

Ефрем свистнул.

—    Вот оно что! В таком случае не я один, а все мои товарищи-подсудимые должны исчезнуть, — сказал он озабоченно.

И действительно, сразу после суда помощник проку­рора московского военно-окружного суда Рязанцев, взбешенный таким оборотом дела, сел писать кассационный протест в главный военный суд. Покусывая ус и брызгая чернилами, он бормотал:

—   За недоказанностью!.. Идиоты, каких им еще до­казательств надо!.. Прошляпить такое верное дело!.. Ну, мы еще посмотрим...

В своем кассационном протесте Рязанцев ходатайст­вовал перед главным военным судом об отмене при­говора, считая его неправильным по целому ряду осно-

22

ваний, и возвращения в суд дела о подсудимых Эшба и других для нового рассмотрения.

19 сентября военный прокурор обратился в москов­ский военно-окружной суд с требованием взять Эшба и его друзей под особый надзор полиции. Это ходатайство прокурора судом было удовлетворено. Но к большой досаде Рязанцева, Эшба, Рындич, Осельский, Вознесен­ский и Черняк успели скрыться.

Деньгами Ефрема снабдили Канделаки и другие зем­ляки. Подъезжая к родным краям, Ефрем вдохновенно повторял стихи любимого поэта:

Приветствую тебя, Кавказ седой!
Твоим горам я путник не чужой...

Крестьяне радушно встретили земляка. Они с любо­пытством и некоторой робостью смотрели на молодого Эшба. Перед ними стоял уже не мальчик, а взрослый, образованный, самостоятельно мыслящий, много узнав­ший, много понявший человек.

Хотя детство Ефрема прошло в деревне, он, в сущ­ности, только теперь, в этот приезд, по-настоящему уви­дел жизнь крестьян. Всюду страшная бедность, униже­ние человеческого достоинства. Грустно и больно было ему смотреть, как князьки и дворяне, алчные кулаки и спекулянты угнетали и обирали крестьян.

В Самурзаканском участке классовые противоречия были особенно обострены. Наряду с немногочисленной кулацко-зажиточной верхушкой, ведшей хозяйство на капиталистических началах, здесь было много бедняков. Крохотные земельные наделы вынуждали их идти в ка­балу к помещикам и кулакам, нести бремя «голодной» аренды. Они становились пролетариями, существуя кое-как тем, что батрачили, нанимались лесорубами, грузчи­ками, чернорабочими. 1914 и 1915 годы были для Абха­зии неурожайными, и особенно пострадал Самурзаканский участок. «Состояние самурзаканцев самое критиче­ское», — писала газета «Сухумский вестник» 22 мая 1915 года.

В годы войны много крестьян работало на строитель­стве Черноморской железной дороги. Население участка обязано было отбывать воинскую повинность. Именно поэтому империалистическая война особенно тяжело отражалась на трудовом крестьянстве этого района

23

Абхазии. Села опустели, в них почти не осталось моло­дежи. Опустел и дом Эшба. Два брата Ефрема, Джото и Шота, были брошены в пучину войны. Один из них, Шота, погиб на Кавказском фронте.

Недолго гостил Ефрем в родном селе. Покидая ми­лый край, он был в какой-то степени удовлетворен своей пропагандистской работой. Ефрем много рассказывал односельчанам о Москве, о революционной борьбе, о Ленине, говорил, что время их освобождения близко.

Ефрем переехал в Трапезунд и поступил работать десятником в 12-ю инженерно (дорожно)-строительную дружину.

Как-то Ефрем зашел в казарму, где жили вольнонаем­ные дорожные рабочие. Он был здесь не впервые, и его уже знали, а с одним из рабочих — рослым и несколько медлительным пожилым мужиком с крупными чертами рябоватого лица — он даже сблизился настолько, что говорил с ним обо всем откровенно. Этот рабочий на­звался Иваном. Был он умен, но любил прикидываться простачком. На этот раз разговор шел о революции, войне и мире. Говорили Ефрем и Иван, остальные мол­чали, прислушивались.

—    Ну спихнем мы царя, а дальше что?

—   А дальше войну кончать надо, — ответил Ефрем.

—   Мы кончим, а Германия-то, поди, обрадуется да попрет на нас, а?

—    Немецкому народу война тоже поперек горла встала. Что ж ты думаешь, немцы не люди? Такие же ра­бочие и крестьяне, как и мы. Они своего кайзера вот-вот спихнут и разойдутся по домам. На фронте немецкие и русские солдаты братаются.

—   С туркой не побратаешься — нехристи. — Не то сожалея, не то со злобой протянул Иван.

—   А ты подумай, если у нас с немцами мир полу­чится, то разве Турция сможет одна с нами воевать?

—    Кишка тонка! Как навалится матушка-Россия всей мощью, так от турков мокрое место останется.

—    Турки хоть и некрещеные, а тоже люди. Такие же крестьяне, только еще беднее наших, еще темнее.

—    Неужто беднее нас есть?.. — поразился Иван.

В это время в казарму вошли военные. Разговор сразу оборвался. Это оказались врач с фельдшером и санита­ром.

24

—    Больные есть? Выходи! — гаркнул санитар.

К врачу потянулись люди со своими недугами — все больше с чирьями да малярики. Начался осмотр.

—    Грязно живете, обовшивели, — сказал фельдшер.

—     Это вы правильно заметили, грязно у нас и насе­комые водятся, не без того. Известно ведь, вошка — она компанию любит, больше там, где люди кучно живут, а нас здесь — как сельдей в бочке, — сказал Иван. — Вы бы нам баньку исхлопотали, господин фершал. Сколько ни мылись, и опять же вошка поедом ест. Тело зудит — терпенья нет...

—   Ходите в гарнизонную баню, — сказал военный врач.

—    Не пущают нас в гарнизонную, ваше благородие. Говорят, для военных чинов, а вы вольнонаемные. Что ж, мы не люди разве? Нехай, значит, нас вошь заедает, так, что ли? — пожаловался Иван.

Рабочие зашумели в поддержку своего товарища.

—    Безобразие! — возмутился врач. — Вспыхнет сып­няк, так он не станет чинов разбирать. Завтра же уст­роим для вас баню, а ваши пожитки пропустим через дезкамеру.

Голос врача показался Ефрему очень знакомым. Он подошел ближе и увидел своего университетского друга Гайка Осепяна. Оказывается, он был врачом Карского крепостного полка.

Как только прием кончился, Ефрем подошел к врачу.

—    Ваше благородие...

Гайк вздрогнул. Глаза его вспыхнули радостью. Он узнал Ефрема, но внешне спокойно ответил:

—    Я слушаю вас.

—    Здесь неподалеку лежит больной, мой дядя. Не со­гласились бы вы его посмотреть?

—    Пожалуйста... Вы идите и распорядитесь на завтра насчет бани и дезкамеры для рабочих, а я через часок приду, — сказал он фельдшеру и санитару.

—    Ефрем, дорогой, каким образом ты здесь очутился?

—    Длинная история, потом расскажу. Давай уйдем куда-нибудь. Нет ли у тебя здесь надежных знакомых, где мы могли бы поговорить?

—    Есть. Идем к Бобашинскому. Верный человек.

Скоро они сидели в тесной каморке Бобашинского, пили кислое вино и вспоминали общих друзей. Ефрем

25

рассказал о суде над студентами социал-демократами, о  своей поездке в родное село, а потом сюда.

—    Но я не заметать свои следы приехал, а рабо­тать, — сказал Ефрем.

Друзья быстро нашли общий язык и вскоре вместе с Бобашинским и некоторыми революционно настроен­ными солдатами создали большевистскую группу. Эшба с головой окунулся в пропагандистскую работу среди солдат в прифронтовой полосе. Как-то раз Иван с глазу на глаз сказал Ефрему:

—    Ты гляди, парень, как бы не влип. Тут один ходит, выспрашивает, о чем ты с нами говоришь, тобой шибко интересуется. Должно, донес на тебя кто-то. Побе­регся бы...

—    Спасибо, Иван... Ну, а о чем мы говорили, не за­бывай.

—    Не сумлевайся, не на камень упало, прорастет.

В тот же вечер Ефрема вызвал к себе пожилой штаб­ной офицер и сказал:

—    Советую вам подать рапорт об увольнении и срочно выехать в неизвестном направлении. Сейчас уво­лить вас еще в моей власти, а завтра это уже будет невозможно. На всякий случай рапорт датируйте вчерашним числом...— Потом мягко добавил: — Не искушайте судь­бу, молодой человек, с военным трибуналом шутки плохи.

Ефрем понял, что ему грозит, и не стал «искушать судьбу». В ту же ночь он покинул Трапезунд, едва успев попрощаться с Осепяном и Бобашинским. Он приехал в Батум. Здесь Ефрем жил и вел активную пропагандист­скую работу под чужой фамилией.

Однажды к Ефрему в Батум приехал родственник.

—    Важную бумагу получили на твое имя. Вот я тебе и привез ее, — сказал он.

Ефрем увидел пакет с грифом Императорского Мо­сковского университета. Он с ожесточением вымарал слово «Императорский», потом вскрыл конверт. В нем оказалось уведомление о том, что Эшба исключен из университета за то, что не записался на лекции в весен­нем полугодии 1916 года. Ефрем усмехнулся. Ректор университета профессор М. К. Любавский умолчал о подлинной причине исключения бывшего студента.

—   Любопытно! Видно, ветер революции сильно дует ему в лицо, — сказал по этому поводу Ефрем.

26

В огне революции и гражданской войны

В начале марта 1917 года Батум был взбудоражен ошеломляющим известием: «Царя скинули, самодержа­вие рухнуло!» Для Ефрема это означало свободу, дорогу домой, к активной политической деятельности на ро­дине. И он не мешкая спешит туда — в Абхазию.

Тем временем в Москве по распоряжению Времен­ного правительства судебные органы снова возвра­щаются к «делу социал-демократов» (студентов). Мо­сковский военно-окружной суд 21 марта, а затем по­вторно 5 апреля 1917 года выносит постановление об отмене «особого надзора полиции» в отношении Эшба и его товарищей.

Ефрем быстро сориентировался в новой обстановке. Он становится одним из руководителей большевистской организации в Самурзаканском участке. Вскоре он, по предложению большевиков, на сходе населения изби­рается участковым комиссаром. Одной из первых мер, принятых решительным комиссаром, было разоружение полиции.

Ефрем вел активную политическую работу среди трудящихся масс. Он считал своей важнейшей задачей помочь им понять смысл и значение происходящих в стране революционных событий.

Руководствуясь решениями VII Всероссийской кон­ференции РСДРП (б), большевики Грузии порвали фор­мально существовавшую организационную связь с мень­шевиками и создали самостоятельные большевистские организации. Эшба немедленно переезжает в Сухум. Ефрем Эшба писал, что в мае 1917 года он вместе с С. И. Кухалейшвили, К. Н. Макаровым и др. «учинили раскол в окружном объединенном с.-д. комитете и осно­вали свой, большевистский комитет». Председателем Сухумского окружного комитета РСДРП (б) избрали Ефрема Алексеевича. Членами окружного комитета были старые, испытанные большевики. С. И. Куха­лейшвили в партии состоял с 1901 года, а К. Н. Мака­ров — с 1904 года. Комитет во главе с Эшба, по свиде­тельству Кухалейшвили, «усилил работу по всему Сухумскому округу», то есть Абхазии.

Полное размежевание с меньшевиками способство­вало укреплению большевистских организаций, их

27

сплочению в борьбе за осуществление решений VI съезда РСДРП (б), нацелившего партию на вооружен­ное восстание, на социалистическую революцию.

Великая Октябрьская социалистическая революция вызвала небывалый революционный подъем в Закав­казье. Лозунги Октября, выражавшие коренные интересы рабочих и крестьян, привлекли на сторону Совет­ской власти самые широкие слои трудящихся народов бывшей Российской империи. Однако победа социалистической революции в Закавказье затянулась, главным образом вследствие временного перевеса сил контрре­волюции.

Меньшевики и другие антинародные партии Закав­казья, напуганные победой социалистической револю­ции и горячей поддержкой ее трудящимися края, в но­ябре 1917 года с помощью иностранных интервентов сколотили «самостоятельное» правительство — Закавказ­ский комиссариат. Целью его было оторвать Закавказье от Советской России.

С этой же целью враги пролетарской революции в ноябре поспешно созвали в Сухуме антидемократиче­ский съезд под названием первого «крестьянского» съезда Абхазии. Здесь орудовали меньшевистские во­жаки А. Чхенкели и В. Джугели. Активно действовал и уполномоченный Союза объединенных горцев Кавказа Асланбек Шерипов. Он пытался втянуть в этот Союз Абхазию. Двадцатилетний Шерипов в то время еще на­ходился под влиянием буржуазных националистов. Впо­следствии это замечательный революционер, больше­вик, геройски погибший в сентябре 1919 года в борьбе за Советскую власть. Шерипов, по характеристике Еф­рема Эшба, за два года прошел «путь от наивного националиста-революционера до большевика-коммуниста» 1.

Представители большевиков Абхазии Ефрем Эшба и Нестор Лакоба энергично отстаивали на съезде инте­ресы трудящихся масс. Они требовали создать подлин­ный Совет рабочих и крестьянских депутатов и передать ему всю власть. Эшба впоследствии писал: «Нам, гор­стке коммунистов, тогда работавшим в Сухуме, пришлось, естественно, выступать и против Чхенкели, и про-
__________________________________

1 Е. Эшба. Асланбек Шерипов. Грозный, 1929, стр. 13.

28

­тив Шерипова, и против замаскированных, и против откровенных националистов и поддерживать большевистский лозунг «Власть — Советам рабочих и крестьян­ских депутатов». Но, признаться, нам импонировало от­кровенное, честное выступление Шерипова куда больше, чем лисье, половинчатое выступление социал-шовини­стов» (1).

Со своими требованиями Эшба и Лакоба выступили также на собрании части делегатов съезда, созванном меньшевиками. Но резолюции большевиков и на съезде, и на собрании были отвергнуты.

В начале 1918 года в Абхазии, как и во всей Грузии, еще больше усилилось революционное движение трудя­щихся. Быстро росло влияние большевиков и в Советах. В Сухуме председателем Совета рабочих и солдатских депутатов избирается Е. А. Эшба вместо меньшевист­ского лидера В. Чхиквишвили. Систематическая агита­ция большевиков, как писал Эшба, «открыла глаза рабо­чим и показала им истинных друзей трудящихся».

Однако в Закавказье в конце 1917 года благоприят­ный момент для взятия власти был упущен. Кавказский краевой комитет большевистской партии, надеясь на мирное решение вопроса, не смог принять всех необхо­димых мер в борьбе за власть. Правда, на местах партий­ные организации в этом направлении в ряде случаев дей­ствовали активно.

Когда выяснилось, что контрреволюционные силы Закавказья явно идут на развязывание кровопролитной гражданской войны, большевики во главе с краевым ко­митетом усилили работу по подготовке повсеместно вооруженного восстания. В начале 1918 года во многих районах были подняты красные знамена, штыками свергалась ненавистная власть.

Активные боевые действия развернулись и в Абха­зии. В Сухуме уже в конце февраля 1918 года (2) была сде­лана попытка установить Советскую власть. Непосред­ственным поводом для выступления послужил случай вооруженного столкновения между революционно на­строенными матросами одного из кораблей русской Чер­номорской эскадры и офицером княжеско-дворянской
_____________________________________

1 Е. Эшба. Асланбек Шерипов. Грозный, 1929, стр. 14.
2 Здесь и далее даты даются по новому стилю.

29

абхазской сотни бывшей кавказской туземной конной дивизии («дикая дивизия»).

Произошло это так. Вспомогательный крейсер «Да­кия», возвращавшийся из Трапезунда в Севастополь, стал на якорь в Сухумской бухте. Часть моряков сошла на берег. Прогуливаясь по набережной, группа моряков увидела офицера с погонами. Это был офицер абхаз­ской сотни князь Николай Эмухвари. Матросы окру­жили офицера и потребовали:

—    А ну, скидай погоны, царский холуй, а то сами снимем!

—    Не вы мне их дали, не вам и снимать их, — отве­тил Эмухвари.

—   Ах ты!..

Один из матросов рванул с плеча Эмухвари погон, У Николая Эмухвари рука была контужена, но он обла­дал силой и проворством. Он мгновенно выхватил наган и в упор выстрелил в матроса, затем бросился бежать. Хорошо зная все ходы и выходы в городских закоулках, Эмухвари сумел скрыться от рассвирепевших матросов.

Они подобрали убитого товарища и вернулись на ко­рабль. Скоро с «Дакия» на берег просемафорили флаж­ками ультиматум: немедленно разыскать убийцу, власть в городе передать военно-революционному комитету. Несколько предупредительных выстрелов из пушек за­ставили сухумцев бросить свои дома и бежать в горы и в Остроумовское ущелье. Меньшевики попрятались. Со­вет рабочих и солдатских депутатов образовал военно­революционный комитет во главе с Ефремом Эшба. «Знайте, товарищи и граждане, — говорилось в бюлле­тене ВРК,— что власть в твердых руках и всякий, посяг­нувший на нарушение революционного порядка, будет предан военно-революционному суду».

Вскоре Николай Эмухвари был задержан и предан суду. Собралось множество людей — горожан, солдат, крестьян из окрестных сел, женщин. Каждому хотелось своими глазами увидеть небывалое: как будут судить князя. Председательствовал на суде Ефрем Эшба. Ко­гда Николая Эмухвари ввели под конвоем, глаза их встретились. Когда-то Николай и Ефрем были друзьями. То было в детстве, в родном селе Бедиа. Теперь они не дети. В жизни каждый из них сам выбирал себе дорогу, и вот эти дороги привели их на разные стороны барри­-

30

кад. Как ни тяжело было на душе у Ефрема, но он сумел преодолеть в себе естественное чувство жалости к другу детства. Классовая борьба разделила их, сделала непримиримыми врагами.

По решению суда Николая Эмухвари передали на миноносец «Дерзкий», пришедший из Батума на смену «Дакия». Позже стало известно, что князь и там, вне­запно выхватив спрятанный в рукаве черкески браунинг, убил еще одного матроса. Эмухвари расстреляли.

Как только «Дерзкий» скрылся за горизонтом, мень­шевики мобилизовали все свои силы. Образовался Коми­тет общественной безопасности во главе с В. Чхиквишвили. Принимается ряд контрреволюционных мер. Эшба вместе с Г. А. Атарбековым, Н. С. Сванидзе и дру­гими членами военно-революционного комитета вынуж­ден был уехать в Батум.

Меньшевистский Комитет общественной безопасно­сти опубликовал фальшивку — «Обращение Эшба к де­легации», прибывшей на крейсере «Король Карл». В ней воинские части города, перешедшие на сторону повстан­цев, клеймились как изменники народа и революции и выдвигалось требование принять меры к их разоруже­нию и аресту. К фальшивке была сделана приписка, в ко­торой так же ложно сообщалось о том, что ее подлин­ник якобы хранится в штабе комитета. Были пущены и другие провокационные слухи.

17 марта 1918 года меньшевики созвали в Сухуме вто­рой «крестьянский» съезд. Они старались задержать рост революционного движения трудового крестьянства Абхазии. На этот съезд большевики послали несколько человек во главе с Нестором Лакоба. Ефрем Эшба через гудаутскую газету «Воля вольных» 19 марта обратился к крестьянским делегатам со следующим письмом:

«Я готов был приехать на съезд, мне очень хотелось указать крестьянским депутатам то, в чем я вижу един­ственный выход для революционного крестьянства Су­хумского округа. Но враги мои приняли все меры, чтобы мое появление на съезде сделать невозможным; этим я не хочу сказать, что боюсь смерти, только я не хочу, чтобы из-за меня пролилась хоть капля крови и постра­дало бы дело, которому я по силам служу, — дело трудя­щегося народа... Я глубоко убежден, что ни земельная реформа, ни культурное строительство в Сухумском

31

округе невозможно без мирного сожительства всех на­родностей, населяющих округ... Единственный выход для мирного разрешения революционных задач — власть Совета... И съезд крестьянских депутатов будет по­стольку значительным и важным, поскольку решит во­прос о власти в указанном виде».

Однако меньшевистско-кулацкое большинство съезда высказалось против «большевистского принципа органи­зации власти».

В это время уже все Закавказье полыхало в огне борьбы за Советскую власть. Она уже победила в проле­тарском Баку. Советская власть была установлена и на Северном Кавказе. Большевики Грузии приступили к подготовке повсеместного вооруженного восстания. Ис­ходя из этой общей задачи — борьбы за победу социали­стической революции в крае — была начата подготовка к восстанию в Абхазии. В Батуме состоялось совещание при участии М. Д. Орахелашвили, Е. А. Эшба, Н. А. Лакоба, Г. А. Атарбекова и представителя Черноморского флота Иванова, на котором был выработан план подго­товки вооруженного восстания.

Эшба был одним из организаторов доставки оружия из Батума в Абхазию с помощью моряков Черномор­ского военного флота, а также подготовки и проведения восстания. Он стоял во главе повстанческого организа­ционного комитета, обосновавшегося в Гудаута.

К 11 апреля 1918 года Советская власть установилась на всей территории Абхазии, за исключением Кодорского (Очамчирского) участка. Абхазия становится со­ставной частью Советской страны.

Временным центральным органом Советской власти в Абхазии стал окружной военно-революционный коми­тет (ВРК). Председателем его был руководитель Сухум­ского окружного комитета РКП (б) Е. А. Эшба, а заме­стителями председателя — Н. А. Лакоба и Г. А. Атар­беков. На съезде крестьян Гумистинского участка 22  апреля 1918 года Эшба говорил:

—    Военно-революционный комитет смотрит на себя как на боевой, военный орган, который должен защи­щать завоевания социалистической революции и сфор­мировать твердую, определенную власть.

ВРК Абхазии проделал поистине героическую ра­боту. Руководствуясь опытом советского строительства

32

в РСФСР, Абхазский ревком провел в жизнь целый ряд мероприятий по укреплению органов государственной власти, по социалистическому преобразованию жизни края.

В этот период особенно проявился организаторский талант 25-летнего Ефрема Эшба. Он пользовался боль­шим авторитетом. Его имя становилось популярным и за пределами Советской Абхазии. Эшба постоянно об­щался с народом, с людьми труда.

Положение Абхазии было тяжелым. ВРК обратился за помощью в первую очередь к Советской России, к Ле­нину. Среди документов того времени сохранилось не­сколько телеграмм Ефрема Эшба на имя В. И. Ленина. В телеграмме от 26 апреля 1918 года говорилось: «...Су­хумский революционный комитет Совета крестьянских и рабочих депутатов просит Вас сделать срочное распо­ряжение в Севастополь, Новороссийск, Туапсе, Сочи о необходимости высылки Сухуму морской и сухопутной силы в том размере, какой будет достаточно для защиты Сухумского округа от нашествия контрреволюционеров. Сухум должен быть объявлен Советским фронтом. Этого требует положение. Прошу экстренного Вашего от­вета...» 1.

В то же время Эшба обращается к председателю рев­кома Сочинского округа Н. П. Поярко с просьбой «срочно связаться с Туапсе, Новороссийском и Центро- флотом и объяснить им, что и географически, и полити- чески фронтом Советского черноморского побережья должен быть признан Сухум, и поэтому необходимо сюда стянуть как морскую, так и сухопутную силу, необ­ходимо далее обеспечить продовольствием и средст­вами... Народы Закавказья с надеждой смотрят на Рос­сию... Теперь такой момент, что только срочность и решительность могут спасти советскую границу и под­держать революцию...»2.

В начале мая 1918 года состоялось объединенное за­седание ВРК Абхазии и представителей съезда Советов Сочинского округа и Туапсинского Совета. Его участники констатировали, что правому флангу — Черномор­скому побережью, вплоть до Сухума, и в первую очередь этому городу, угрожает опасность. Поэтому было при-
______________________________________

1  ЦГАОР СССР, ф. 130, оп. 2, д. 580, л. 22-24.
2  Газета «Крестьянин и рабочий», 27 апреля 1918 г., г. Сочи.

33

знано необходимым объявить Сухум фронтом правого фланга и решено, в интересах общей борьбы, стянуть сюда все наличные морские и сухопутные силы.

Председатель ВРК Абхазии Ефрем Эшба сообщил об этом решении по прямому проводу Совету Народных Комиссаров, Чрезвычайному штабу обороны Кубано- Черноморской советской республики. Он просил дать точный и определенный ответ о возможности оказания помощи Советской Абхазии живой силой, оружием, продовольствием и финансами, а также дать общие стратегические указания. «Мы организуем наличные силы, рассчитывая на помощь и указания центра», — говорил Эшба. Далее он просил сообщить смысл этих переговоров Совету Народных Комиссаров, Центрофлоту и вообще, ввиду открывшегося здесь фронта, уста­новить постоянную связь, чтобы избежать «сепаратных и ошибочных шагов» 1.

ВРК Абхазии в своей деятельности допустил некото­рые упущения и ошибки. Дорого обошлась, например, недооценка сил меньшевиков, окопавшихся в Кодорском участке. Против них нужно было сразу же двинуть все наличные силы и раздавить контрреволюцию, затем со­единиться с Самурзаканским участком, оказать помощь и облегчить борьбу за Советскую власть в Мегрелии и других районах Западной Грузии.

По вопросу о «кодорской проблеме» внутри ВРК не было единого мнения. В то время как часть его членов настаивала на немедленном развитии восстания и реши­тельном наступлении на кодорскую контрреволюцию, другие предлагали ограничиться переговорами с кре­стьянством этого участка о признании ими Советской власти.

Эшба на крестьянском съезде Гумистинского участка 22 апреля 1918 года говорил, что «путь, который избрал... военно-революционный комитет, чисто мирный — делегации, убеждения, переговоры. И только в самом край­нем случае, если будут какие-нибудь попытки возвраще­ния к старому, придется поддерживать движение рево­люции и боевой силой» 2.
_______________________________

1  Газета «Известия Кубан. обл. ЦИКа», 9 мая 1918 г., г. Екатеринодар.
2  Газета «Сухумская правда», 24 апреля 1918 г.

34

и такой «крайний случай» вскоре наступил. Кодорская контрреволюция не сидела сложа руки. По инициа­тиве меньшевиков контрреволюционный Закавказский сейм при поддержке иностранных интервентов направил в Абхазию крупные военные подкрепления.

ВРК Абхазии мобилизовал все силы на борьбу с на­ступающей контрреволюцией. Река Кодор стала перед­ним краем сражений. В течение недели здесь шли жесто­кие бои. Военными действиями руководил боевой коми­тет. Его возглавлял Ефрем Эшба.

Впоследствии, вспоминая эти тревожные дни, Ефрем Алексеевич особо подчеркивал глубоко интернациональ­ный характер борьбы. Он писал, что в боевых отрядах рука об руку бились абхазцы, грузины, армяне. У них была одна цель.

11  мая, в первый день кодорского боя, Эшба обра­тился к В. И. Ленину и чрезвычайному комиссару юга России Г. К. Орджоникидзе со следующей телеграммой: «Объявление Закавказья самостоятельным государством произошло вопреки воле населения Сухумского округа. Сухумский округ признал Советскую власть. За­кавказское правительство направило карательные от­ряды против Сухумского Совдепа, рассматривая это признание Советской власти как бунт против закон­ной власти. Рабоче-крестьянская Красная гвардия Сов­депа вступила в неравный бой с контрреволюционными отрядами. Все Черноморское побережье, в случае про­рыва Сухумского фронта, находится в опасности. Един­ство может спасти положение». Далее Эшба просил срочно дать распоряжение командующему Черномор­ским флотом о высылке на Сухумский фронт боевых судов 1.

15 мая 1918 года Эшба по телеграфу удалось свя­заться с Москвой. Владимира Ильича Ленина в это время в Кремле не оказалось. Ефрем Эшба еще раз просил об экстренной помощи Абхазии со стороны Черноморского военного флота.

На другой день из Москвы была получена телеграмма Наркома по делам национальностей И. В. Сталина. В ней сообщалось, что принимаются все меры к тому, чтобы удовлетворить требование Военно-революционного                 
_______________________________________

1 ЦГАОР СССР, ф. 130, оп. 2, д. 580, л. 25.

35

комитета Абхазии, и вопрос будет обсужден в Совете Народных Комиссаров 1.

В проекте телеграммы Советского правительства на­чальнику морских сил Черноморского флота от 16 мая говорилось: «Предписываем вам немедленно вооружить ряд наших торговых судов и под видом защиты наших торговых грузов двинуть на юг для защиты Сухума» 2.

На этом проекте телеграммы В. И. Ленин написал наркому иностранных дел Г. В. Чичерину: «По-моему, Брестский договор не может нам запретить бо­роться против мятежников пиратов (вооруженные торго­вые суда) и надо найти форму, чтобы дать вооруженный отпор нашими морскими силами против мятежников» 3.

Эшба 17 мая сообщал Советскому правительству: «Вся Абхазия — млад и стар — восстала против двухты­сячной банды захватчиков с юга, защищая подступы к Сухуму в 20 верстах южнее Сухума вот уже 8 дней...».

Однако тяжелые условия гражданской войны, а также стремление закавказской Контрреволюции блокировать Абхазию с Черного моря затрудняли осуществление плана широкой поддержки ее со стороны Советской России и отдельных районов Западной Грузии.

Силы на Кодорском фронте оказались слишком неравными. Положение сложилось угрожающее. В один из вечеров, оставшись вдвоем в штабе ВРК, Эшба и Лакоба взглянули друг другу в глаза и поняли, что у каж­дого на уме, но ни тот, ни другой не решались произне­сти тяжелые, неизбежные слова...

Эшба и Лакоба отдавали распоряжения об эвакуа­ции, просматривали документы.

—    Это что?

—    Список делегатов...

—   Сжечь. А это?

—    Документы Сухумского окружного комитета пар­тии.

—    Это в ящик, возьмем с собой. Материалы боевого комитета и штаба «Киараз» (4) тоже сохранить. Они нужны.
________________________________

1  ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 558, on. 1, д. 6381, л. 1.
2  Ленинский сборник XXXVI, стр. 42.
3  Там же.
4  «Киараз» — революционная крестьянская дружина, возник­шая в конце 1917 года в Гудаутском участке. Под руководством большевиков она сыграла выдающуюся роль в истории борьбы за Советскую власть в Абхазии.

36

Документы были разобраны. Часть их уничтожили, а часть вывезли. 17 мая Сухум был оставлен.

Большевики Абхазии обосновались в Гагра и начали готовиться к новому наступлению. Председатель ВРК Абхазии Эшба приехал в Сочи, где в это время проходил окружной крестьянский съезд. Он потребовал, во имя спасения революции, немедленно объявить мобилиза­цию сочинских рабочих и крестьян. Однако и тут дейст­вовали контрреволюционные элементы. Они всячески стремились сорвать помощь Абхазии.

Эшба решил обратиться в Екатеринодар (ныне Крас­нодар) и Москву. В Екатеринодаре он получил сред­ства для организации отряда. В Майкопе и Лабинской советскими органами была проведена мобилизация, в ре­зультате которой удалось сформировать два полка.

15 июня Е. Эшба и Н. Лакоба прибыли в Майкоп. Командиром одного из полков оказался белоказачий офицер. Он не только отказался выступить, но хотел аре­стовать Эшба и Лакоба. Один полк все же был двинут на помощь трудящимся Абхазии и Черноморья.

Повстанческие силы в двадцатых числах июня 1918 года подошли к Сухуму. Но затем они вынуждены были с боями отступить через всю северо-западную Аб­хазию и далее — через белоказачью Кубань. Пройдя ста­ницу Белореченскую, г. Майкоп и станицу Невинно- мысскую, отряды присоединились к частям Красной Армии.

Анализируя положение в Абхазии и во всем Закавказье в 1918 году, Эшба впоследствии писал: «В 1918 году... впервые волны Октябрьской революции докатились до Абхазии... Вторая волна Октябрьской ре­волюции, особенно бурно шествовавшая по Каспийским берегам, докатилась в то время до Баку... Эти две волны Октябрьской революции готовы были сомкнуться в Тиф­лисе, но между ними стояла стена штыков, воздвигнутая мелкобуржуазным правительством.

Эти две волны отхлынули под влиянием этой органи­зации империалистических сил, вначале — под маской меньшевиков, потом — непосредственно уже империа­листы со своими войсками заняли все Закавказье...» 1.
___________________________________

1  Личный архив Е. А. Эшба.

37

Эшба направился в Екатеринодар, где сразу вклю­чился в деятельность Екатеринодарского большевист­ского комитета, руководившего борьбой трудящихся Ку­бани за Советскую власть. Он стал комиссаром по гор­ским делам и был избран членом ЦИК Северо-Кавказ­ской республики, образованной летом 1918 года.

Северный Кавказ переживал тяжелое время. Влади­кавказ был отрезан войсками белых. Вокруг Пятигорска хозяйничали банды Шкуро. Командарм Северокавказ­ской армии Сорокин изменил Советской власти. Боль­шевики Пятигорска вынуждены были уйти в подполье. В этот трудный момент партийную организацию возгла­вил С. М. Киров. Напрягаются все силы для дальнейшей борьбы с белыми.

Ефрем Эшба сражался под Георгиевском, затем был послан в Кисловодск на помощь в организации защиты города. В одном из боев он попал в плен. Но прежде чем белые разобрались, кого они захватили, Эшба удалось убежать.

После сдачи Кисловодска Эшба, преследуемый бело­гвардейцами, ушел в горы, а затем, преодолев трудный Клухорский перевал, пробрался в Абхазию. Здесь он сразу взялся за восстановление большевистских партий­ных организаций. К концу 1918 года ему удалось возоб­новить деятельность ряда подпольных партийных ячеек.

Недоставало непосредственной связи с центром, зна­ния общей политической обстановки. Вскоре Эшба отправился в Москву. Надо было ехать через Крым и Украину, оккупированную немцами. Этот путь был труд­ным и рискованным. У Белгорода Ефрема задержал не­мецкий патруль. Он оказал сопротивление и был избит. Но и на этот раз ему удалось ускользнуть.

В начале декабря 1918 года Эшба прибыл в Москву. Подъезжая к Москве, Ефрем испытывал глубокую ра­дость и волнение. Было что вспомнить: студенческую жизнь, годы революционной борьбы. Но главное то, что Эшба въезжал в другую Москву — в советскую Мо­скву — столицу первого в мире социалистического госу­дарства. Во имя этой новой Москвы лучшие представи­тели народа шли на жертвы, и он, сын маленькой Абха­зии, внес свой вклад в великое дело.

Ефрем Алексеевич явился в ЦК РКП (б) и был на­правлен на работу в аппарат Народного комиссариата

38

по делам национальностей (Наркомнац), а затем — в Центральное бюро коммунистических организаций на­родов Востока при ЦК РКП (б). Ему посчастливилось быть не только современником В. И. Ленина, но и рабо­тать под его непосредственным руководством. Речи и беседы великого вождя, которые Эшба часто слышал, вдохновляли его. В одном автобиографическом наброске Ефрем Алексеевич отмечал: «В Москве — декабрь — Мо­сковский актив, доклад Ленина, накануне VIII» съезд партии 1.

В Наркомнаце Эшба подробно рассказал об обста­новке на Северном Кавказе, о нуждах многонациональ­ной горской бедноты. На основании его сообщения Нар- комнац «в целях правильной постановки политики Советской власти в отношении трудящихся горцев» при­знал необходимым организовать при местных Советах Северного Кавказа отделы по делам горцев и обновить отдел горцев Северного Кавказа при Наркомнаце при­сылкой с мест наиболее авторитетных партийных работников.

Раньше Ефрема Эшба в Москву прибыл Уллубий Буйнакский, который информировал ЦК РКП (б) о по­ложении дел на Северном Кавказе и просил о безот­лагательной военной помощи. Делегаты Дагестанского областного Совета рабочих депутатов подали в Нарком- нац записку за подписью У. Буйнакского и Я. Браилова. В ней предлагалось, чтобы во главе отдела горцев Се­верного Кавказа при Наркомнаце стояла коллегия из полномочных представителей существующих крупных территориальных и национальных образований: Тер­ский и Дагестанский исполкомы, организация горцев Кубани — Черноморья и Абхазии.

В начале ноября 1918 года в Москве состоялся I съезд мусульман-коммунистов, который переименовал мусуль­манские комитеты большевиков в мусульманские организации (бюро) РКП (б) и опубликовал обращение «К коммунистам-мусульманам». В начале ноября колле­гия приняла решение командировать на Северный Кав­каз специальных работников для организации борьбы
________________________________

1 Архив Абхазского института языка, литературы и истории им. Д. И. Гулиа АН Грузинской ССР, ф. 1, д. 186/114, л. 367.

39

горцев против контрреволюции. В их числе был и Буй­накский.

В Москве Буйнакский и Эшба встретились. Старым друзьям было о чем вспомнить и рассказать друг другу. К сожалению, содержание этого разговора до нас не дошло. Но одно несомненно: эти два замечательных сына Кавказа делились своей озабоченностью о судьбе родного края.

Революционные события на Кавказе нарастали. Центральный Комитет РКП (б) и Советское правитель­ство во главе с В. И. Лениным осуществляют новые ре­шительные меры по оказанию военной, политической и экономической помощи кавказским горцам в борьбе про­тив иностранных интервентов и белогвардейцев.

Сергею Мироновичу Кирову было поручено возгла­вить крупную военную экспедицию. Целью ее было от­части снабжение войск Северного Кавказа, преобразо­ванных в 11-ю армию. Но лишь отчасти. Экспедиция имела особое, совершенно секретное задание. Помощ­никами Кирова были О. М. Лещинский и Ю. П. Бутя- гин. Е. А. Эшба также входил в состав этой экспедиции. Он писал: «В начале января (1919 года. — Г. Д.) получаю командировку вместе с тов. Кировым, Лещинским, Бутягиным от Совнаркома» 1.

Ефрем Эшба ехал в качестве особоуполномоченного по делам горцев Кавказа с группой работников-горцев, рекомендованных Центральным бюро коммунистических организаций народов Востока.

Путь лежал через Самару и Саратов. Угля не было. В паровозные топки летело все, что способно было го­реть; топили дровами, рубили придорожные деревья. Трудности пути усугублялись опасностью нападения: по степи шныряли многочисленные банды, разведочные от­ряды деникинцев. Эшелон продвигался осторожно, гото­вый каждую минуту ко всяким неожиданностям.

Киров и его спутники непрерывно дежурили на тор­мозных площадках вагонов. Экспедиция была озабочена сохранностью драгоценного груза. В вагонах было 50 ав­томашин, около сотни мотоциклов, легкие пушки, стан­ковые пулеметы, винтовки, ящики со снарядами, патро­-
________________________________________

1  Партархив Грузинского филиала ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 14, оп. 5, д. 504, л. 213-215.

40

нами и деньгами (царскими купюрами, предназначен­ными для кавказских подпольщиков), медикаментами.

Десять суток продолжался этот путь, без сна и горя­чей пищи. Наконец Астрахань. Докатились, что назы­вается, на последнем дыхании. В Астрахани находилось командование Каспийско-кавказского фронта, которому подчинялась 11-я армия. Но трудности путешествия не кончились, а еще больше возросли.

В Астрахани оружие было перегружено из вагонов в автомашины. Сотни километров по бездорожью и снежным заносам остались позади, вот уже показались предместья Кизляра. Замерзшие, изголодавшиеся люди предвкушали отдых в тепле и горячий обед. Но пока до­бирались, положение на Северном Кавказе осложни­лось. Почти весь он был занят деникинцами. 11-я армия отступала, и группа Кирова, после безуспешной по­пытки пробиться на Терек, вынуждена была вернуться в Астрахань.

Впоследствии, вспоминая об этом отступлении, Еф­рем Эшба отмечал, что в начале февраля были остав­лены Моздок и Кизляр, дальше Черного Рынка двигаться было невозможно. Обратную дорогу до Астрахани он помнил смутно и отрывочно, так как заболел тифом.

Оставив автоколонну в Астрахани, С. М. Киров с группой товарищей выезжает на одной из машин во Владикавказ с намерением проскочить к горским боль­шевикам. В машине были ящики с патронами и деньгами. Но эта попытка сорвалась. При переезде через Волгу слабый лед проломился и машина провалилась. К сча­стью, люди успели выскочить, а патроны и пять миллио­нов рублей вместе с машиной оказались на дне. Вызвали водолазов. Машину поднять не удалось, но ящики с день­гами достали. Эшба рассказывал, что потом целая армия астраханских женщин горячими утюгами просушивала и гладила деньги.

Тем временем положение осложнилось и в Астра­хани. Здесь назревал белогвардейский мятеж. Высшей властью в Астраханском крае становится Временный военно-революционный комитет. Возглавил его С. М. Ки­ров. Благодаря своевременно принятым мерам мятеж, поднятый белыми 10 марта 1919 года, был разгромлен.

После этих событий Ефрем Эшба снова едет в Мо­скву. В докладной записке в Наркомнац и в отдел горцев

41

Северного Кавказа Центрального бюро Коммунистиче­ских организаций народов Востока от 9 апреля 1919 года Эшба дал обстоятельный анализ тяжелого положения на Северном Кавказе и в Дагестане и выдвинул ряд неот­ложных практических задач.

Эшба выражал уверенность в том, что трудовые горцы Северного Кавказа и Дагестана «едва ли дешево отдадут свою свободу... Закаленные в неравной борьбе, они вскоре радостно встретят на С. Кавказе победонос­ную, раздавившую донскую и кубанскую контрреволю­цию российскую Красную Армию» 1.

Центральное бюро коммунистических организаций народов Востока при ЦК РКП (б) развернуло большую работу. Многое сделал и Ефрем Эшба. Он в течение не­скольких месяцев был вначале членом, а затем замести­телем председателя этого органа. В одном документе, от­носящемся к 19 мая 1919 года и подписанном председа­телем Центрального бюро И. В. Сталиным, говорится, что Е. А. Эшба «состоит ответственным работником Бюро в качестве заместителя председателя и фактически лично руководит всей работой Бюро» 2.

К осени 1919 года положение на фронте было крайне тяжелым. Войска генерала Деникина заняли огромную территорию. Центральный Комитет партии считал необ­ходимым укрепить фронт путем проведения новых моби­лизаций коммунистов и посылки лучших работников партии и представителей рабочего класса в ряды Крас­ной Армии.

Владимир Ильич Ленин чрезвычайно бережно и за­ботливо относился к старой гвардии большевиков. Он придавал исключительно важное значение пополнению руководящих кадров армии коммунистами с дореволю­ционным партийным стажем. Некоторые из них, лично известные Владимиру Ильичу, при отъезде на фронт по­лучали задание непосредственно от него. Ефрему Эшба посчастливилось получить задание от Ленина. Он на­правлялся на фронт в качестве члена Кавказского крае­вого комитета партии для организации борьбы в тылу у Деникина.
_______________________________________

1  ЦГАОР СССР, ф. 1318, oп. 1, д. 42, лл. 44-45.
2  ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 17, оп. 2, д. 24, л. 768.

42

Владимир Ильич принял Ефрема Эшба очень тепло и со свойственным ему умением увлек его живой и не­принужденной беседой. Позже Ефрем Алексеевич вспо­минал, что во время беседы с Владимиром Ильичем у него возникло, да так и осталось на всю жизнь, чувство, будто он приобщился к чему-то очень светлому и радо­стному.

Ленин поминутно выходил из-за стола, ходил по ка­бинету, спрашивал и говорил. Каждый раз, когда Ефрем Алексеевич со свойственным ему уважением к старшим вставал, Владимир Ильич усаживал его на место, а сам, продолжая ходить, задавал вопросы, инструктировал, как поступать в том или ином случае, как учитывать на­циональные особенности и характер горцев Кавказа. Он спрашивал о черкесах и чеченцах. В вопросах о земле­пользовании Ленин проявил тонкое понимание психоло­гии горских крестьян. Владимир Ильич много говорил о политике большевистской партии по крестьянскому во­просу 1.

От Ленина Ефрем Эшба шел с таким чувством, словно нес в себе сосуд, полный до краев светлой радо­стью, он боялся расплескать ее, боялся уронить хоть каплю из того, что хотел сохранить для себя на всю жизнь. Ефрему хотелось побыть одному, обдумать и осмыслить в тишине все, о чем ему говорил Ленин.

Он спустился к Москве-реке и сел у самой воды. Ста­ричок рыболов, сидевший у веера удочек, недружелюбно покосился на Ефрема, но, видя, что тот не посягает на облюбованное им место и не напрашивается к нему в со­беседники, сосредоточил все свое внимание на созерца­нии разноцветных поплавков. Время от времени он вы­хватывал из воды двухвершковых плотвичек, но его возня не мешала Ефрему снова переживать встречу с Лениным, не торопясь обдумывать каждое его слово, каждый подкрепляющий мысль жест. Много позже, вспоминая встречу с В. И. Лениным, Ефрем Алексеевич говорил, что она была самым ярким, самым счастливым моментом в его жизни.
_____________________________________

1 ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 124, оп. 2, д. 642, л. 7; Архив Абхазского института языка, литературы и истории им. Д И. Гу­лиа АН Грузинской CСP, ф. 1, д. 186/114, лл. 368, 371.

43

Вскоре Эшба выехал из Москвы. Поездом через Са­ратов он прибыл в Астрахань, чтобы оттуда следовать дальше. В это время Астрахань находилась почти в пол­ном окружении. Защитники города под руководством С. М. Кирова мужественно выполняли указание В. И. Ле­нина «Астрахань защищать до конца». Эшба принял активное участие в обороне Астрахани.

Здесь велась огромная работа по организации связи и помощи подпольным партийным организациям и пар­тизанским отрядам, действовавшим в тылу у белых. Ки­ров посылал туда надежных товарищей, обеспечивая их деньгами, оружием, литературой. Непосредственно для Красной Армии, и в частности для обороны Астрахан­ского района, особенно большое значение имела связь с Баку.

В июне 1919 года из Баку, где у власти были буржу­азные националисты и англичане, в Астрахань приехал Г. К. Орджоникидзе. Добрался он на баркасе через Кас­пийское море. А затем направился в Москву для доклада Совнаркому о положении дел на Северном Кавказе и в Закавказье.

Вскоре Ефрем Эшба на том же баркасе, с помощью матроса — большевика Рогова, выехал в Баку. Орджони­кидзе привел Ефрема на судно и, познакомив его с ры­баком, сказал:

—    Этого товарища надо доставить в Баку.

Рыбак скользнул цепким взглядом по Ефрему и отве­тил:

—   Доставим в аккурат. Только придется тебе, мил- друг, френч и сапожки подальше запрятать да напялить рыбацкую робу. В море на беляков наткнуться можем, так чтобы не прицепились.

Григорий Константинович посоветовал Ефрему во всем слушаться рыбака и пожелал им попутного ветра.

Оружие и чемодан с деньгами забросали старыми се­тями. Жесткая, провонявшая рыбой брезентовая куртка и зюйдвестка, широченные штаны сделали Ефрема за­правским рыбаком. Вот только руки да незагоревшая шея выдавали.

—    Придется тебя, мил-друг, маленько подгримиро­вать варом, — предложил рыбак.

Ушли в ночь, как только с берега потянул ветерок. Рыбак сидел у румпеля, направляя ход лодки, а его сын,

44

мальчуган лет двенадцати, спал. Ефрем лежал на носу, смотрел на звезды и мечтал о том недалеком уже вре­мени, когда кончится гражданская война и можно будет заняться строительством новой жизни... Но в Баку — ан­гличане. Апшеронская нефть разожгла их аппетиты. В Грузии — меньшевики. Они готовы оптом и в розницу запродать свою страну кому угодно, лишь бы удержаться у власти. Земля горит под ногами этих империалисти­ческих лакеев, и он, Ефрем Эшба, посланник Ленина, едет в Закавказье, чтобы ускорить их гибель.

Всю ночь лодка шла в открытое море, чтобы по­дальше уйти от берега и от возможных встреч с враже­скими сторожевыми судами, которые так и шныряли по морю. Ровный ветер выпятил парус, и тот гудит от на­пряжения, скрипят снасти, лодка слегка зарывается но­сом, вспенивая встречные волны. Ефрем не заметил, как уснул. Проснулся он от холода. Светало. Кругом только море да небо — берега не видно. За ночь, должно быть, далеко ушли. Восточный край неба наливался алым све­том зари, ветер рябил поверхность моря, гнал некрупные волны. У Порт-Петровска к лодке подошел дозорный ка­тер. Бегло осмотрев судно, белогвардеец приказал:

—   Ну-ка, подбрось нам на ушицу чего вам морской бог послал.

Рыбак отобрал несколько самых крупных судаков, пару молодых осетров и перебросил их на катер.

—   Чтоб вы подавились, окаянные, — выругался ры­бак, когда катер отвалил.

На подходе к Баку к лодке снова подошел катер.

—    Кто такие? — спросили с катера.

—   Чтоб тебе повылазило, — огрызнулся рыбак. — Не видишь, рыбу промышляем.

На катере заговорили по-английски, потом все тот же человек, видимо это был переводчик, спросил:

—    Откуда вы?

—    Мы тутошние...

—    Куда идете?

—   А никуда... И чего ты пристал, — разозлился ры­бак, — сколько раз проверять можно. Рыбы хочешь, так и скажи, а то откедова да куда?

Катер подошел вплотную. Холодные ощупывающие глаза англичанина в белом кителе обшарили открытое беспалубное судно, сети, бухты веревок, свернутый

45

парус, остановились на Ефреме и встретили скучающий равнодушный взгляд «рыбака», которому до чертиков надоели досмотры.

—    Кто хозяин? — повторил переводчик вопрос ан­гличанина.

—    Я и есть хозяин. А это мой зять.

Выслушав ответ, англичанин буркнул:

—   Документы.

Переводчик осмотрел документы и что-то сказал.

Англичанин приложил два пальца к козырьку кепи:

—    Гуд бай, кэпитэн!

—   Уважают частную собственность, — усмехаясь, сказал Ефрем, провожая взглядом катер с английским офицером.

Долго неслось утлое судно по волнам серого Каспия. И душной августовской ночью оно, крадучись, подошло наконец к берегу. В Баку Эшба встречается с А. И. Ми­кояном, Л. Д. Гогоберидзе и другими руководящими пар­тийными работниками. Они спрашивали у Ефрема, до­брался ли до Астрахани Серго Орджоникидзе, о Москве и, конечно, о Ленине. Все были рады свежему человеку, «только что» из Москвы, который видел Ленина, говорил с ним.

Ефрем некоторое время оставался в Баку и принял активное участие в работе большевиков Азербайджана.

Вскоре Ефрема Эшба направляют в Тифлис. Там он снова встречается с А. И. Микояном. Эшба устанавли­вает связь с руководителями большевиков А. М. Назаретяном и другими. Меньшевистская охранка выслежи­вает их. Некоторые товарищи были арестованы. Эшба удается скрыться.

Кавказский краевой комитет РКП (б) направил Ефрема на Северный Кавказ для установления связи с членом крайкома Н. Ф. Гикало и Асланбеком Шериповым, которые руководили партизанскими отрядами, дей­ствовавшими в Чечне и Ингушетии. Эшба оказал им большую помощь, помогая формировать партизанские части в Чечне, создавать партийные комитеты в Ингу­шетии и Дигории (Северная Осетия).

Ефрем Эшба встречался и с Беталом Калмыковым, ставшим в конце 1919 года председателем Кабардино-Балкарского ревкома. Калмыков с помощью командующего терскими повстанческими войсками Н. Ф. Гикало

46

объединял разрозненные отряды Кабарды и Балкарии, направлял их навстречу Красной Армии, которая при­ближалась к предгорьям Кавказа.

Где-то в горах Эшба узнал о гибели своих друзей — Уллубия Буйнакского и Асланбека Шерипова. Эта страшная весть потрясла Ефрема. Скупые жгучие муж­ские слезы скатились из его глаз.

«Мы отомстим за вас, и это будет скоро», — поклялся Ефрем, сжимая кулаки.

Перед расстрелом Буйнакский говорил своим пала­чам:

—    Вы расстреляете меня и еще тысячу, подобных мне, но ту идею, которая живет уже в нашем народе, вы не сумеете расстрелять. Я смело иду навстречу палачам и твердо уверен, что возмездие близко и лучи освобож­дения проникнут в веками порабощенные ущелья гор Дагестана. Я не прошу снисхождения ко мне, освобож­денный народ сам отомстит за всех погибших в этой пока неравной борьбе. Я твердо убежден в победе Со­ветской власти и Коммунистической партии и готов умереть за их торжество.

Позже, узнав об этих словах погибшего друга, Ефрем сказал:

—   Узнаю Уллубия. Он даже смерть свою заставил служить революции. Он был настоящим революционером-большевиком и умер как революционер-большевик.

Ефрем Эшба писал в Наркомнац об У. Буйнакском и его товарищах:

«Несмотря на отступление 11-й армии и потерю С. Кавказа, Буйнакский с 13 товарищами за три дня до сдачи Кизляра выехал в Дагестан (понятно, приняв все меры предосторожности). Рискованное решение Буй­накского ехать в Дагестан вполне понятно, так как ему в точности было известно положение дел Дагестана. Да­гестан охвачен гражданской войной... Вот почему гов. Буйнакский и рискнул поехать в Дагестан; сврй ав­торитет, революционную честность и опыт он отдаст восставшим, чтобы придать их восстанию организован­ный революционный характер» 1.

В ноябре 1919 года Эшба по особому заданию неле­гально приезжает в Грузию. Здесь в это время почва         
_______________________________________

1 ЦГАОР СССР, ф. 1318, oп. 1, д. 42, л. 45.

47

горела под ногами меньшевистских правителей. Многие районы края были охвачены вооруженным восстанием рабочих и крестьян. Меньшевистские карательные от­ряды метались из одного района в другой, жестоко по­давляя очаги восстания. Все тюрьмы были переполнены.

В Тифлисе кто-то опознал Ефрема, и его арестовали. Он был брошен в Метехский замок. Сюда же попали ле­гендарный Камо (С. А. Тер-Петросян), С. И. Кавтарадзе и другие видные революционеры.

Об этом этапе жизни Ефрема Эшба С. И. Кавтарадзе вспоминает:

«Я узнал его близко там (в тюрьме. — Г. Д.) и полю­бил как родного брата. Я руководил марксистским кружком в тюрьме и имел возможность наблюдать, какие незаурядные способности в вопросах философии и тео­рии марксизма проявлял он. Он безусловно выделялся из числа других. Ему было чуждо поверхностное усвое­ние, он вдумчиво анализировал, критически проверял себя, интересовался мыслями и высказываниями това­рищей, и только в результате большой внутренней ин­теллектуальной работы складывались у него принципи­альные решения».

Сам Эшба о периоде метехского заключения писал со свойственным ему лаконизмом: «В тюрьме — метех­ский университет. Планы Камо о побеге. Его рассказы (в частности, его разговор с Лениным...). Наш подкоп, в заговоре с меньшевистским офицером (доставка разъе­дающей кислоты и постановка наших часовых)» 1.

Арестованные находились под неослабным наблюде­нием. За Камо, например, начальник тюрьмы дал личную расписку. Все двери были на запоре. Камо написал письмо меньшевистскому правительству и в ультиматив­ной форме потребовал освобождения. В противном слу­чае, угрожал он, министр внутренних дел Рамишвили вместе с семьей взлетит на воздух. Угроза подейство­вала. Скоро Камо освободили. Эшба был переведен в кутаисскую тюрьму.

Даже находясь в тюрьме, Ефрем продолжал актив­ную революционную работу. 15 марта 1920 года было со­ставлено обращение трудящихся масс народов Кавказа к Совет-
__________________________________

1  Личный архив Е. А. Эшба.

48

ской России о помощи в борьбе за победу Совет­ской власти. Под этим документом среди членов Кавказ­ского краевого комитета партии (Ф. И. Махарадзе, А.   М. Назаретяна, Г. Ф. Стуруа и др.) стояла подпись и Е. А. Эшба. Обращение заканчивалось словами: «Мы страстно желаем рука об руку с русским пролетариатом вступить в новую жизнь всеобщего труда и социалисти­ческого строительства».

После заключения мирного договора между РСФСР и правительством меньшевистской Грузии, в мае 1920 года, Ефрем Эшба выходит из тюрьмы — он был обменен Советским правительством.

Проездом в Советскую Россию Эшба на короткий срок остановился в Сухуме. Ему нужно было повидаться с некоторыми товарищами. Друзья предупредили его об опасности. Меньшевистские правители с самого начала, открыто нарушив мирный договор, обрушились новыми жестокими репрессиями на коммунистов и революци­онно настроенных рабочих и крестьян. В Абхазии сви­репствовал так называемый особый отряд, который возглавлял Тарасхан Эшба — двоюродный брат Ефрема.

Ефрем и Тарасхан столкнулись на Сухумской набе­режной лицом к лицу и от неожиданности вначале рас­терялись. Первым пришел в себя Ефрем.

—    Какая милая встреча, братец! — сказал он.

Тарасхан что-то буркнул неразборчивое и неприяз­ненно посмотрел на Ефрема.

—    У тебя появилась блестящая возможность выслу­житься перед меньшевистским правительством — поса­дить меня в абхазскую Бастилию 1.

—    Я предпочел бы с тобой встретиться в честном бою, — сказал Тарасхан.

—    О, да ты, оказывается, романтик! — насмешливо заметил Ефрем. — Те погромы, которые ты устраивал, ты называешь честным боем?

—    Оставим это, — поморщился Тарасхан. — Раз судь­ба свела нас, так хоть ответь мне на один вопрос,

Они стояли у парапета и смотрели на море. Ефрем беспечно крутил на пальце, то наматывая, то разматы­вая, конец узкого кавказского пояса с серебряным
_______________________________________

1 Е. Эшба имел в виду старинную Сухумскую крепость, в которой была тюрьма. Остатки этой крепости сохранились и по сей день.

49

язычком, а Тарасхан нервно пощипывал усики. Со сто­роны посмотреть — не скажешь, что это смертельные враги: беседуют два приятеля о море, о чайках...

—   Что тебя интересует? — спросил Ефрем.

—  Ответь мне, пожалуйста, почему ты, потомственный дворянин, изменил своему сословию?

—    Ах вот оно что! Измена сословию! Какие страш­ные слова! Видишь ли, Тарасхан, я себе родителей не выбирал. Но хотя меня угораздило родиться дворянином, я все же предпочел не цепляться за свои «сословные привилегии», а бороться за освобождение трудового на­рода. Мы с тобой дворяне, более того, даже двоюродные братья, но между нами огромная разница. Изменить можно идее, народу, родине, а не «высшему сословию». Так что мы с тобой, милый братец, социальные враги, и притом непримиримые...

Ефрем ушел не простившись и не оглянувшись.

Эшба уехал в Екатеринодар и здесь встретился с Нестором Лакоба. Встреча боевых друзей была радост­ной. Лакоба был уполномоченным Кубано-Черноморского ревкома и председателем Горской секции испол­кома. Он познакомил Ефрема с товарищами, ввел в курс дел. Эшба с головой окунулся в работу. Уже 24 июля 1920    года состоялось внеочередное заседание Екатеринодарского комитета РКП (б), которое рекомендовало Эшба заместителем председателя Екатеринодарского городского исполкома Совета рабочих и красноармейских депутатов. 2 августа Эшба принимал участие в работе объединенного заседания Кубано-Черноморского рев­кома и Екатеринодарского горисполкома.

Первый съезд горцев Кубани и Черноморья, состояв­шийся в августе 1920 года, прошел под председательст­вом Эшба. На съезде Эшба и Лакоба выступали с основ­ными докладами. По решению Кубано-Черноморского ревкома 20 сентября 1920 года должен был состояться съезд трудящихся края, которому предшествовали от­дельные съезды. Ефрем Эшба был уполномоченным рев­кома по проведению съезда в Армавире и Лабинске.

Вот что рассказывает Асланбек Бжассо об этом пе­риоде деятельности Е. А. Эшба и Н. А. Лакоба:

«В 1920 году в г. Екатеринодар (теперь Краснодар) вместе с Красной Армией прибыли два абхазца: Лакоба и Эшба. Оба они были молоды, энергичны и необычайно

50

увлечены идеями новой, Советской власти. В первые же дни они познакомились с нами, немногими интеллиген- тами-черкесами, которые были в Краснодаре. Тогда же они повели с нами разговор о необходимости организо­вать при Кубано-Черноморском областном исполкоме Горскую секцию для управления горским населением Кубани. Вскоре такая секция была создана, и первым председателем ее был Нестор Лакоба. Он находился на этой работе немного, но оставил о себе память как о хорошем, вдумчивом и умном руководителе».

Тем временем барон Врангель активизировал свои военные действия. На Кубани появились крупные вран­гелевские части. На юге создалась новая опасность для Советского государства. Против врангелевских войск на Кубань была направлена 11-я армия под командованием М. К. Левандовского.

Для организации политической работы на фронт ушли многие руководящие партийные и советские ра­ботники, в том числе и Е. А. Эшба. Реввоенсоветом ар­мии он был направлен в качестве уполномоченного ко­миссара в Уральскую отдельную стрелковую бригаду 1-й Донской стрелковой дивизии, которая вела крово­пролитные бои с белогвардейцами.

Эшба участвовал в сражении у станицы Ольгинской, которую обороняло Константиновское офицерское учи­лище. 22 августа бригада стремительным ударом сбила боевое охранение белых и на рассвете ворвалась в ста­ницу. Противник предпринял ряд яростных контратак. Завязались упорные бои с конницей противника.; В пер­вых рядах сражались коммунисты, в том числе и Эшба, воодушевляя бойцов своим бесстрашием.

После ликвидации врангелевского десанта Е. А. Эш­ба избирается секретарем парткома Лабинского от­дела (Армавир). В конце августа 1920 года он вместе с Н. А. Лакоба и Н. Н. Акиртава приезжает в Баку для участия в работе I съезда народов Востока, открывше­гося 1 сентября.

Работа съезда, созванного по инициативе В. И. Ле­нина, проходила под непосредственным руководством специальной делегации Коминтерна. В ее состав вхо­дили Г. К. Орджоникидзе, С. М. Киров, Е. Д. Стасова и другие видные деятели Коммунистической партии. На этом большом съезде (присутствовало около 2 тысяч

51

делегатов) кроме посланцев народов Советского Во­стока были представители угнетенных народов Азии и Африки. В работе съезда участвовали также представи­тели коммунистических и рабочих партий ряда стран Европы и Америки.

Е. Эшба и Н. Лакоба после съезда были оставлены в распоряжение Совета пропаганды и действия. В него входили Г. К. Орджоникидзе, С. М. Киров, Е. Д. Ста­сова, Ф. И. Махарадзе и др.

Тем временем в Грузии внутренняя и внешняя обста­новка сложилась благоприятно для завоевания власти. Учитывая все это, Кавбюро ЦК РКП (б) в январе 1921  года дало партийным организациям Грузии дирек­тиву о проведении вооруженного восстания. ЦК КП(б) Грузии разработал детальный план восстания. Были приведены в боевую готовность все партийные органи­зации, вооруженные отряды рабочих и крестьян. Напря­женная подготовительная работа в этом направлении ве­лась, в частности, и в Абхазии.

В ночь на 12 февраля в Грузии началось всеобщее вооруженное восстание. 16 февраля образовался Рево­люционный комитет Грузии, который взял в свои руки руководство восстанием.

Почти одновременно был создан и Революционный комитет Абхазии. Возглавил его Ефрем Алексеевич Эшба. Ревком обратился с воззванием к трудящимся Аб­хазии, в котором предлагал исполнять только его при­казы и распоряжения, как единственной революционной власти в Абхазии.

Социалистическая революция в Грузии созрела на почве внутренней классовой борьбы, и восставшие тру­дящиеся легко могли справиться с прогнившей буржуаз­но-меньшевистской властью. Но за спиной меньшевист­ских правителей Грузии стояли силы Антанты. Учиты­вая это обстоятельство, Ревком Грузии от имени рабо­чих и крестьян всего края обратился за помощью к Советской России, к ее доблестной Красной Армии.

По указанию В. И. Ленина части Красной Армии, возглавляемые Г. К. Орджоникидзе и С. М. Кировым, немедленно пришли на помощь восставшим трудящимся Грузии. В частности, войска 9-й армии должны были помочь революционным повстанцам Абхазии и поме­шать французским военным кораблям оказать поддержку

52

меньшевикам с моря. Ожесточенные бои велись на пере­правах через реки Псоу и Бзыбь, в Новом Афоне и в других местах. Вооруженные силы меньшевиков и их хо­зяев — иностранных интервентов были разгромлены. 25 февраля 1921 года Тифлис стал советским. Пробил последний час для меньшевиков и в Абхазии. Когда стало известно о разгроме меньшевистских войск в районе Нового Афона, в Сухуме у меньшевиков нача­лась паника. В ночь с 3 на 4 марта остатки вражеских войск спешно грузились на стоявшие на рейде суда.

Раннее утро 4 марта в Сухуме. Город притаился: обы­ватели и чиновники дрожали в предчувствии грядущих бед. Накануне распустили слух, что большевики и ки- аразовцы — абхазские партизаны никого не щадят. С первыми лучами солнца где-то в западной части го­рода послышались звуки духового оркестра. Все ближе, все яснее слышится мелодия. И вот по улице, носящей ныне имя Кирова, шагает колонна красноармейцев под музыку и с песней «Смело, товарищи, в ногу...». Когда она остановилась на углу возле бывшего дома Осипова (ныне радиотрансляционный узел), один из бойцов раз­машисто написал прямо на стене дома: «Кто не рабо­тает, тот не ест». Население осмелело и высыпало на улицу. Простой народ с воодушевлением встретил при­ход Красной Армии. Прошло еще несколько дней, и вся Абхазия была освобождена.

Руководители Абхазского ревкома Ефрем Эшба, Не­стор Лакоба и Николай Акиртава 10 марта 1921 года те­леграфировали В. И. Ленину: «От имени восставших крестьян и рабочих Абхазии шлем горячий привет вождю международного пролетариата... Ныне над всей территорией Абхазии водружено Красное знамя трудя­щихся» 1.

С победой Советской власти в Абхазии и во всей Грузии закончилось освобождение Закавказья. Из плац­дарма контрреволюции, направленной против Совет­ской России, оно превратилось в надежную опору Со­ветской власти.
___________________________________________

1 «Борьба за Советскую власть в Абхазии». Сб. документов и материалов. 1917—1921. Сухуми, 1957, стр. 198.

53

На службе победившего народа

28 марта 1921 года в Батуме под председательством Серго Орджоникидзе и при участии Ефрема Эшба со­стоялось совещание ответственных работников Кавбюро ЦК РКП (б), Грузии и Абхазии. Совещание приняло ре­шение о провозглашении Абхазии независимой совет­ской социалистической республикой.

31 марта Батумская радиостанция передала за подпи­сями Эшба, Лакоба и Акиртава знаменитую радио­грамму из Сухума в Москву В. И. Ленину, И. В. Ста­лину, Г. В. Чичерину: «Волею трудящихся родилась новая Социалистическая Советская Республика — Абха­зия... Советская Республика маленького народа служит наглядным примером великой освободительной роли Красной Армии и является новой пощечиной, которую нанесла Великая Октябрьская революция угнетателям малых народов — империалистам всех стран и их ла­кеям — социал-предателям...» 1.

1 апреля 1921 года Оргбюро РКП (б) в Абхазии обсу­дило доклад Эшба о совещании в Батуме и одобрило его решение.

Ефрем Алексеевич по прямому проводу передал В. И. Ленину текст постановления «О структуре Совет­ской власти и Компартии в Абхазии», принятого на Батумском совещании. Центральный Комитет РКП (б) одобрил решение этого совещания об образовании Аб­хазской республики.

Через десять лет Абхазия вошла в состав Грузин­ской ССР на правах автономной республики. В обста­новке же начала 20-х годов объявление ее сначала офи­циально независимой, а затем договорной (в составе Грузинской ССР) советской социалистической респуб­ликой было продиктовано рядом причин. Националь­ный вопрос в условиях Закавказья был особенно ост­рым и сложным. Советская власть здесь получила в на­следство от прошлого тяжелые пережитки национа­лизма и шовинизма. Поэтому партия придавала исклю­чительно большое значение правильному разрешению национального вопроса в крае.

В. И. Ленин в известном письме к коммунистам Кав­-
_________________________________

1 «Борьба за Советскую власть в Абхазии», стр. 200—201.

54

каза писал, что тесный союз кавказских советских рес­публик «создаст образец национального мира, невидан­ного при буржуазии и невозможного в буржуазном строе» 1.

Партийные организации Грузии и Закавказья во главе с Г. К. Орджоникидзе вели неустанную борьбу за выполнение указаний В. И. Ленина.

На II съезде Советов Абхазии Г. К. Орджоникидзе говорил:

«И вот угнетавшаяся при царе и меньшевиках Абха­зия теперь стала свободной республикой. Но то, что она угнеталась при царе и меньшевиках, заставляет Комму­нистическую партию проявлять к ней величайшую осто­рожность» 2.

Е. А. Эшба, Н. А. Лакоба и другие партийные работ­ники, вооруженные историческими указаниями В. И. Ле­нина, под руководством Кавбюро ЦК РКП (б) и ЦК Компартии Грузии проводят огромную работу по осу­ществлению плана развития и укрепления советской го­сударственности и социалистической законности в мо­лодой республике. Ефрем Алексеевич работал с боль­шой энергией и страстностью. Будучи председателем революционного комитета и членом Оргбюро РКП (б) в Абхазии, он непосредственно руководит ревтрибуна­лом, РКИ, совнархозом, земельным и продовольствен­ным отделами ревкома.

В этот период особенно проявляется организатор­ский талант, исключительная работоспособность и глу­бокая эрудиция Ефрема Алексеевича. Он жил интере­сами партии и народа, был требователен к себе и дру­гим, чуток и внимателен к нуждам трудящихся. Ефрем Алексеевич был очень скромен. Когда летом 1921 года коллегия при управлении особоуполномоченного по ку­рортам республики вынесла постановление о присвое­нии сухумскому санаторию «Азра» имени Эшба, Ефрем Алексеевич на тексте этого постановления написал: «Крайне благодарен за честь, но категорически отказы­ваюсь. Прошу отменить ваше распоряжение».

В мае 1921 года собрался I съезд трудящихся Абха­зии, обсудивший важнейшие политические и хозяйст­венные вопросы. Ефрем Алексеевич Эшба выступил с     

1    В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 43, стр. 198.
2    Газета «Голос трудовой Абхазии», 23 декабря 1923 г.

55

докладом о советском строительстве в республике. Он уделил большое внимание разрешению национального и земельного вопросов. Основные тезисы этого доклада сводились к следующему:

«При меньшевистской власти в Абхазии существовал Абхазский национальный совет и делегация от него ме­сяцами в Тифлисе молила хотя бы о фиктивной автоно­мии, но и фиктивной автономии она не могла добиться... Пришли большевики, и маленькая Абхазия имеет непри­крашенную фактическую независимость... Нам необхо­димо изжить пережиток прошлого — национализм. Это чувство нельзя отсечь, нельзя удалить, так сказать, хи­рургическим путем. Три года меньшевистской власти оставили сильный след. И надо не насильно, а посте­пенно дать возможность изжить его окончательно...

...Советская власть задается целью использовать все возможности для разработки природных богатств Абха­зии... Советская власть считает необходимым и неотлож­ным вести самое широкое просвещение среди трудя­щихся... Все наши усилия будут обращены к тому, чтобы устроить лучшую жизнь крестьянам и рабочим, упрочить их экономическое положение... При поддержке трудо­вых масс и Российской Социалистической Федератив­ной Советской Республики мы надеемся выйти из эконо­мических затруднений. Этот съезд является первым кам­нем залога экономического процветания нашей страны, и близок день расцвета культурной жизни трудящихся масс Абхазии».

Эшба особо говорил о том внимании, какое уделял В. И. Ленин развитию кавказских республик, в том числе Абхазии. «Наша политика, — подчеркивал он, — на­правляется центром РКП, во главе которой стоит тов. Ленин... В своих письмах к нам тов. Ленин всегда указывает на необходимость... бережного и осторожного отношения к крестьянству... следить за тем, чтобы она (земля. — Г. Д.) находилась в руках действительно тру­дящихся, а не паразитов» 1.

В постановлении состоявшегося в июне 1921 года объединенного заседания Оргбюро РКП (б) и Ревкома Абхазии, на котором выступал Е. А. Эшба, также под­-
______________________________________

1 «Укрепление Советской власти в Абхазии». Сборник доку­ментов и материалов (1921 — 1925). Сухуми, 1957, стр. 44—48.

56

черкивалось, что «общеполитическая линия Оргбюро и Ревкома Абхазии была до сего времени согласована с положением письма тов. Ленина...» 1.

В.   И. Ленин в письме к коммунистам Кавказа кон­кретно указывал на важность организации разработки Ткварчельских угольных копей. Он проявлял живой ин­терес и к курортному делу в Абхазии.

В мае 1921 года было заключено соглашение, по ко­торому курорты республики переходили в непосредст­венное ведение Наркомздрава РСФСР как здравницы общегосударственного значения.

Указания В. И. Ленина вдохновляли трудящихся Аб­хазии, как и всего советского Кавказа, на строительство новой жизни.

В июле 1921 года на пленуме Кавбюро ЦК РКП(б) был заслушан доклад Эшба о положении дел в Абхазии. В ноябре того же года президиум Кавбюро создал ко­миссию в составе Е. А. Эшба, Ш. 3. Элиава и др. для выработки проекта договора между братскими респуб­ликами Грузии и Абхазии. Затем Ефрем Алексеевич был введен в состав ЦК КП(б) Грузии.

В декабре 1921 года в Москве собрался IX Всероссий­ский съезд Советов, которым руководил В. И. Ленин. Владимир Ильич выступил перед делегатами с отчетным докладом о внутренней и внешней политике Советского правительства. Для Е. А. Эшба и других делегатов это было подлинной школой политического воспитания. Он был избран членом ВЦИК — высшего органа государст­венной власти Советской республики.

Возвратившись в Абхазию, Ефрем Алексеевич с еще более глубоким пониманием вопроса активно выступает за осуществление ленинской идеи создания федерации закавказских республик. В начале января 1922 года на партийной конференции Гумистинского уезда он сделал по этому вопросу доклад. Конференция заявила, что только тесное объединение народов Закавказья может ликвидировать национальную рознь, которую сеяли здесь буржуазно-националистические партии.

В связи с приближением областной партийной кон­ференции Эшба выступил со статьей, в которой четко
_______________________________________

1  ЦГА Абхазской АССР, ф. 38, д. 74, л. 60.

57

определил ближайшие задачи абхазской партийной ор­ганизации. Особо он остановился на новой экономиче­ской политике, без которой «нельзя победить разруху». Другим важным вопросом Эшба считал проведение вы­боров в Советы Абхазии, от подготовки которых зави­села дальнейшая работа государственного аппарата.

Действительно, состоявшийся в феврале 1922 года I съезд Советов был важнейшим событием в жизни Аб­хазии. Впервые подлинные представители народа собра­лись, чтобы решить судьбу молодой республики. Съезд открыл Ефрем Алексеевич Эшба. От имени ВЦИК он приветствовал делегатов съезда:

«Какое счастье не только для меня, имеющего честь приветствовать представителей маленького народа, но и для маленького народа и его представителей,— какое счастье это искреннее братское приветствие старшего брата... Мы присутствуем при величайшем акте, который могла создать только великая революция» 1.

Центральными вопросами съезда были национальный вопрос и о федерации закавказских республик. Съезд за­слушал доклад Эшба, в котором содержался глубокий анализ деятельности Ревкома Абхазии. «Первый во­прос,— говорил Ефрем Алексеевич, — который поставил перед собой революционный комитет... был националь­ный вопрос, потому что мы получили от меньшевиков в наследство слишком спровоцированные массы... Мы разрешили национальный вопрос исключительно в инте­ресах рабочих и крестьян...» 2.

Съезд избрал Центральный исполнительный комитет (ЦИК), председателем которого стал Е. А. Эшба. ЦИК Абхазии создал Совет Народных Комиссаров во главе с Н. А. Лакоба. Это было первое правительство Абха­зии, основанное на началах советской демократии.

В этот период Ефрем Алексеевич выступал не только как блестящий организатор и оратор, но и как замеча­тельный публицист, страстный пропагандист великих идей марксизма-ленинизма. Его статьи, опубликованные на страницах «Голоса трудовой Абхазии» («День 1 мая» — 1 мая 1921 года, «Новая жизнь» — 1 января
_____________________________________

1  «Съезды Советов Абхазии». Сборник документов и материа лов (1922—1923). Сухуми, 1959, стр. 65.
2  Там же, стр. 91-92.

58

1922 года, «О задачах нашего партийного съезда» — 7 ян­варя 1922 года, «Выборы Сухумского Совета» — 1 фев­раля 1922 года и т. д.) и других газет, имели в то время большое значение.

В 1921 году Ефрем Алексеевич женился. Его подру­гой жизни стала Мария Владимировна Щигровская — дочь опального русского генерала, сосланного на Кавказ.

Семья Щигровских пристально следила за развитием событий. Отец Марии Владимировны не верил провока­ционным слухам о том, что красные вырежут все семьи бывших царских чиновников и офицеров. Когда в Тиф­лисе установился революционный порядок, Мария Вла­димировна рискнула выйти на улицу. К этому ее вы­нуждало не только любопытство; нужно было устраи­ваться на работу. Впоследствии она рассказывала:

—    Я отправилась не куда-нибудь, а прямо в ревком. Решила: будь, что будет. К моему удивлению, в ревкоме не придали особого значения тому, что я дочь царского генерала, и направили меня на работу. Я заведовала га­зетным архивом ревкома. С Ефремом я познакомилась в Совнаркоме, который помещался тогда в том здании, где ныне находится Дворец пионеров. У Ефрема тогда бо­лел глаз, и он носил черную повязку. Он был очень сте­снителен и деликатен. Мне было даже странно видеть, как этот боевой революционер краснеет и смущается. Знакомство наше превратилось в нечто большее. Он мне нравился своей воспитанностью и какой-то рыцарской деликатностью. Ефрем пригласил меня погостить в Аб­хазию. В августе 1921 года Ефрем, Петр Агниашвили и я поехали в Сухум. Эта поездка еще больше сблизила нас. Мы поняли, что уже не можем расстаться, и пожени­лись. Ефрем был заботливым супругом и хорошим от­цом. Когда мы жили в Лондоне, часто свободное от ра­боты время проводили вместе в музеях, парках, картин­ных галереях. Оба мы говорили по-английски, и это облегчало нам знакомство с британской столицей. Когда наши дочурки Марина и Лиза (1) подросли, Ефрем охотно
____________________________________

1 Марина, старшая дочь Е. А. Эшба, в настоящее время — скульптор, председатель Союза художников Абхазской АССР, за­служенный деятель искусств Грузинской ССР, Елизавета — препо­даватель английского языка в системе Академии медицинских наук СССР, в Москве.    

59

занимался с ними, читал им книги, рассказывал забавные истории, которые сам же выдумывал. Очень любили дети прогулки с отцом.

Ефрем Алексеевич и Мария Владимировна жили сча­стливо. Мария Владимировна прекрасно понимала при­звание мужа. Она была его верным другом, помогала ему в работе чем и как могла.

Важным событием в жизни коммунистов и всех тру­дящихся Грузинской республики явился I съезд Компар­тии Грузии, состоявшийся 21 января — 1 февраля

1922  года. В работе съезда центральное место заняло об­суждение вопроса о политической и организационной деятельности ЦК КП(б) Грузии. За 11 месяцев сущест­вования Советской власти Компартия Грузии сумела взять в основном правильный курс по важнейшим вопро­сам социалистического строительства.

Вместе с тем съезд отметил, что за отчетный период ЦК КП(б) Грузии не обеспечил должного руководства партийной организацией республики. Среди членов ЦК имели место разногласия по ряду принципиальных во­просов. Съезд дал отпор национал-уклонистам, высту­пившим против линии партии по вопросу федератив­ного объединения республик Закавказья. Против этой антипартийной позиции решительно выступили Г. К. Орджоникидзе, М. И. Кахиани, Ш. 3. Элиава и др.

Остропринципиальный характер носило и выступле­ние на съезде Е. А. Эшба. Причину отсутствия един­ства внутри ЦК Компартии Грузии он видел прежде всего в его отрыве от масс. «ЦК замкнулся внутри себя, — говорил Эшба, — с другой стороны, вакханалия перемещений, переводов и нежеланий считаться с ме­стами создавали атмосферу общего недовольства про­тив ЦК. Согласно постановлению X съезда партии ЦК должен был водворить демократию внутри партии. Но­вый ЦК, чтобы не повторять старых ошибок, должен по­ложить в основу своей деятельности принцип партийной демократии... Националистический уклон особенно дал себя знать в вопросе о федерации закавказских респуб­лик». Ефрем Алексеевич находил «необходимым бо­роться с этой тенденцией... Наступила новая эпоха борьбы и работы на экономическом фронте. Нужно со­ставить такой ЦК, в котором не имели бы места разно-

60

гласия, который создаст твердую опору в массах прове­дением в жизнь внутрипартийной демократии» 1.

Съезд избрал ЦК КП(6) Грузии в составе 26 членов. Одним из них был Эшба. Вскоре Ефрем Алексеевич пе­реезжает в Тифлис, где 6 марта 1922 года избирается членом Президиума и третьим секретарем ЦК Компар­тии Грузии. Эшба являлся также членом ЦИК Грузин­ской ССР и его Президиума.

В 1922 году Эшба в последний раз видел В. И. Ле­нина. Это было на XI съезде РКП (б), состоявшемся 27 марта — 2 апреля. Ефрем Алексеевич был на съезде делегатом с решающим голосом. Владимир Ильич, как известно, выступал с отчетным докладом о работе Цент­рального Комитета. Эшба навсегда запомнил указание вождя: гвоздь положения — в людях, в подборе кадров, в проверке исполнения. На съезде Эшба познакомился со многими партийными и государственными деятелями, со славной старой большевистской гвардией.

По возвращении в Тифлис Е. А. Эшба решением Президиума ЦК КП(б) Грузии был командирован в Аджарию. Обстановка в Аджарии была очень сложной. Первая Аджарская областная партконференция, открыв­шаяся 20 апреля, прошла под непосредственным руко­водством Ефрема Алексеевича.

Требовалось принять срочные меры по подбору и расстановке партийных и советских кадров, улучшению дееспособности хозяйственных и финансовых органов. В разрешении этих задач Е. А. Эшба находит помощь и советы со стороны М. В. Фрунзе.

Фрунзе был назначен главой чрезвычайной диплома­тической миссии, направляемой в Анкару для заключе­ния договора между Украинской ССР и Турцией. Мис­сия проездом была в Батуме 26 ноября 1921 года и 15 ян­варя 1922 года. Михаил Васильевич был в Батуме также в августе 1922 года. Фрунзе 12 августа 1922 года принял участие в работе заседания областного комитета пар­тии.

14 августа 1922 года Ефрем Алексеевич представляет доклад Президиуму ЦК Компартии Грузии «О положе­нии в Батуме и Аджаристане».
_______________________________________

1 Партархив Грузинского филиала ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 14, oп. 1, ч. 1, д. 199, лл. 56—57.

61

14 октября 1922 года Е. А. Эшба был назначен народ­ным комиссаром юстиции Грузинской ССР.

Во второй половине 1922 года в Компартии Грузии обострились разногласия по поводу образования Закав­казской федерации. Такое объединение на данном этапе развития было необходимо. Создание федерации благо­приятствовало установлению национального мира, тес­ному экономическому и культурному сотрудничеству народов края. Важное значение имело объединение и для укрепления оборонной мощи молодых советских республик Закавказья.

Ефрем Алексеевич Эшба был горячим сторонником образования Закавказской федерации, но позднее, в пе­риод его работы в Тифлисе, он вместе с некоторыми другими ответственными работниками, по существу, примкнул к противникам федеративного объединения. Но скоро отказался от этой точки зрения.

В декабре 1922 года Эшба едет на учебу в Москву, в Институт красной профессуры. Но ввиду того что он опоздал, его зачисляют на курсы марксизма при Комака- демии. В 1924 году после успешного окончания этих курсов Эшба и некоторые другие товарищи были на­правлены Центральным Комитетом партии в Народный комиссариат внешней торговли СССР с указанием — «для работы в Англии».

Вскоре Ефрем Алексеевич с женой выехал в Лондон. Он был назначен заведующим инспекторским отделом торгпредства, а впоследствии постановлением ЦК ВКП(б) введен в состав советской торговой делегации в Лондоне.

Даже по скупым протокольным записям и некоторым другим документам можно судить о плодотворной дея­тельности Эшба в качестве работника советских торго­вых организаций в Англии. Он вел и большую общест­венную работу. Эшба избирался секретарем объединен­ной партийной организации полпредства и торгпред­ства, а в апреле 1925 года был делегирован от лондон­ской ячейки на совещание представителей заграничных ячеек при Бюро заграничных ячеек.

Об этом периоде деятельности Ефрема Алексеевича рассказывает академик И. М. Майский, работавший в 1925—1927 годах советником посольства СССР в Ан­глии: «Я знал его по совместной работе в Лондоне в

62

середине 20-х годов и сохранил самое лучшее воспоми­нание о нем как о горячем революционере, видном пар­тийном деятеле и верном слуге Советского государства».

Это было время, когда капиталистические государ­ства уже не могли не считаться с ростом экономической и военной мощи нашей страны, с укреплением ее авто­ритета среди трудящихся масс во всем мире. Начинается полоса признания Советского Союза. В феврале 1924 года английское правительство установило дипло­матические отношения с СССР. В августе того же года, после длительных проволочек со стороны лейборист­ского правительства Рамзея Макдональда, были под­писаны общий и торговый договоры между Англией и Советским Союзом.

Вместе с тем по мере укрепления СССР усиливались страх и ненависть империалистов к молодому Совет­скому государству. Сформировавшееся в ноябре 1924 года консервативное правительство Англии, в ко­тором ведущая роль принадлежала самым реакционным кругам английской буржуазии, взяло резкий антисовет­ский курс. В частности, был выдуман «факт» участия советской торговой делегации и Аркоса в делах Компар­тии Великобритании и вообще вмешательства во внут­реннюю политическую жизнь страны. Проводилась по­литика преследования советских представителей в Англии.

В марте 1925 года Ефрему Алексеевичу Эшба и неко­торым другим ответственным работникам советских тор­говых организаций в Лондоне было отказано в продле­нии срока пребывания в Англии. Поверенный в делах СССР в Великобритании в ноте от 20 мая 1925 года по этому поводу писал английскому министру иностран­ных дел Чемберлену, что такое решение может сильно препятствовать задаче развития торговых отношений между Советским Союзом и Англией 1.

Советский поверенный 12 ноября 1925 года дал справку о том, что пребывание Е. А. Эшба в Лондоне имело большое значение для развития торговли между СССР и Англией. Далее заявлялось, что в связи с круп­ными заказами, которые должны быть сделаны в Англии
_____________________________________

1  См. «Документы внешней политики СССР», т. VIII. М., 1963, стр. 321-322.

63

советской торговой делегацией, присутствие лиц, знаю­щих британский рынок, каким являлся Эшба, очень важно 1.

Но консервативное правительство осталось верным себе. Вопреки здравому смыслу и укреплению взаимо­выгодных деловых контактов английское правительство упорно не желало продлить визу Эшба.

После возвращения из Англии Ефрем Алексеевич ра­ботал в аппарате Рабоче-крестьянской инспекции (РКИ) в качестве руководителя группы по внеплановой инспекции. Но вскоре решением ЦК ВКП(б) был направлен на работу в г. Грозный.

Ефрем Алексеевич избирается секретарем Чечен­ского оргбюро ВКП(б). На этом посту он работал с ян­варя 1926 года по август 1927 года. Эшба был избран также членом Северо-Кавказского крайкома партии.

Условия работы в отсталом горном районе были чрез­вычайно сложны. Ефрем Алексеевич сразу полюбил этот суровый и прекрасный край. Сохранился материал, ко­торый красноречиво свидетельствует о многогранной энергичной деятельности Эшба в Чечне. Особого внима­ния заслуживают его тезисы «О партийной работе в на­циональных областях», в которых отражена программа строительства Советской Чечни.

Большим событием в жизни чеченского народа был II съезд Советов Чечни. Состоялся он в мае 1926 года. На съезде с приветствием выступил руководитель обла­стной партийной организации Е. А. Эшба. С присущей ему страстностью он говорил:

«Октябрьская революция освободила угнетенные на­родности, в том числе и Чечню... Кто же дал победный лозунг, кто же руководил гигантской борьбой? Это сде­лали большевики. Ленин дал впервые миру этот лозунг. Ленин учил, что рабочий класс в союзе с крестьянством сумеет скинуть власть угнетателей» 2.

Разрешению национального вопроса Эшба все время уделял большое внимание. Он постоянно подчеркивал громадную роль в этом деле учения Ленина. В чеченской газете «Серло» 19 февраля 1927 года была опубликована его статья «Коммунистическая партия (большевиков)
_____________________________________

1   Архив МИД СССР, ф. 69, п. 41, д. 14, лл. 192-193.
2  Газета «Серло», 8 мая 1926 г., Грозный.

64

и национальный вопрос», в которой Ефрем Алексеевич писал: «Нет другого пути для трудовых горцев, в част­ности для чеченцев, как укреплять Советскую власть, поддерживать всеми силами Союз Советских Респуб­лик».

В эти годы в Чечне развертывается строительство промышленных предприятий, школ, больниц. Были орга­низованы типография, национальное книжное издатель­ство.

Ефрем Алексеевич постоянно бывал в аулах, беседо­вал с крестьянами, учил партийных и советских работ­ников всегда быть с массами, прислушиваться к голосу народа.

В период деятельности Эшба в Чечне была начата работа по переводу на равнины чеченских крестьян, живших в глухих ущельях скалистых гор, загнанных туда в свое время царизмом.

Однако некоторые бюрократы чинили препятствие проведению этого мероприятия. Ефрем Алексеевич 10 марта 1927 года направил в газету «Советский Юг» гневное письмо под хлестким названием «Образчик ко­лонизаторской («джингоистской») психологии». «Цар­ское правительство, — писал он,-^ вело систематическую политику, направленную на физическое выживание не­навистных ему свободолюбивых горцев. Но Октябрьская революция рабочего класса коснулась животрепещу­щими лучами этих бедняков темных ущелий... Советская власть, строящая хозяйство в труднейших условиях разо­ренной войнами страны, нашла все-таки возможность проведения систематических мероприятий, направлен­ных к возрождению чеченского народа и в культурном и в экономическом отношении...» 1.

Ефрем Алексеевич вел решительную борьбу против любого проявления бюрократического отношения к жи­вому делу советского строительства.

В апреле 1927 года в Москве состоялся IV Всесоюз­ный съезд Советов, определивший дальнейшие задачи социалистического строительства. Эшба был его делега­том. Он с напряжением и волнением слушал доклады М. И. Калинина, В. В. Куйбышева и К. Е. Ворошилова,
_____________________________

1 Личный архив Е. А. Эшба.

65

делая подробные записи в своем блокноте. Новые за­дачи, новые трудности встали перед страной. Руководи­тель чеченской партийной организации продумывал многие важные вопросы развития народного хозяйства края, пославшего его на этот съезд. Эшба был избран в состав ЦИК СССР.

В тот период Е. А. Эшба не избежал и ошибок. На областной партконференции в Грозном и краевой парт­конференции в Ростове-на-Дону он выступил с обвине­нием руководства партии в отступлении от ленинской политики, а во время XV съезда ВКП(б) подписал заяв­ление 121 деятеля оппозиции от 3 декабря 1927 года, за что в числе других был съездом исключен из партии.

Но Ефрем Алексеевич быстро осознал свою ошибку и сразу честно признал ее 1. Вскоре он был восстановлен в рядах партии. Более того, после XV съезда Эшба вел активную борьбу против троцкизма. Вернувшись в Гроз­ный, он убеждал местных оппозиционеров пойти на не­медленный разрыв с троцкизмом. Затем Ефрем Алексее­вич по совету Г. К. Орджоникидзе ездил в Абхазию, где также имел беседы с заблуждавшимися работниками, в результате чего многие подали заявления об отказе от оппозиции. С контрреволюционным троцкизмом Эшба вел борьбу до конца своей жизни.

В 1928 году партия поручила Е. А. Эшба пост заве­дующего инспекцией Амторга в Нью-Йорке. На этом посту он также показал себя «выдержанным и крепким большевиком» 2.

Правительство США до 1933 года официально не признавало Советский Союз, поэтому указанная органи­зация неофициально осуществляла и посольские функ­ции. Эшба уделял большое внимание подбору специали­стов для работы в СССР.

В декабре 1929 года он сопровождал группу амери­канских трактористов, ехавших в Советский Союз на два года по договору с Зернотрестом. В том же году Ефрем Алексеевич оказал большое содействие героиче­скому перелету советского самолета «Страна Советов» по маршруту Москва — Нью-Йорк.

В 1930—1935 годах Е. А. Эшба работал на ответствен-
_______________________________

1  См. "Правда", 13 мая 1928 г.
2  ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 124, оп. 642, л. 19.

66

­ных должностях в Наркомвнешторге и Наркомтяжпроме СССР. Его плодотворная деятельность по организации высших учебных заведений системы Наркомвнешторга была особо отмечена. Эшба держал связь с деловыми кругами Америки и других стран, добивался размещения за границей всевозможных заказов на импорт и экспорт.

В Народном комиссариате тяжелой промышленности Эшба работал под непосредственным руководством Г. К. Орджоникидзе. Ефрем Алексеевич был восхищен кипучей деятельностью наркома. Серго воспитывал в ра­ботниках большевистские качества — прямоту, твер­дость, честность перед партией и народом, непримири­мость к недостаткам, стремление к глубокому знанию дела. В одном из писем Орджоникидзе Эшба писал: «До­рогой тов. Серго!.. В начале прошлого года с Вашего со­гласия я стал работать в Наркомате тяжелой промыш­ленности... Я чувствовал себя буквально счастливым — и Вашим доверием ко мне, и ответственной работой, дав­шей мне кратчайший путь к ознакомлению с промыш­ленностью...» 1.

Все эти годы Эшба вел активную общественную дея­тельность. Он часто выступал с докладами и лекциями в рабочих аудиториях.

В августе 1930 года Е. А. Эшба приехал в Абхазию в отпуск. Но разве мог этот живой, непоседливый человек спокойно отдыхать! Ефрем Алексеевич поехал в Тквар- чельское урочище, где в то время начинались работы по освоению каменноугольного месторождения.

Посетил Эшба и родное село Бедиа, а также Окум и ряд других сел. Он обращал внимание местных партий­ных и советских работников на необходимость усиления агитационно-массовой работы среди крестьян, с тем чтобы «идею коллективного труда в сельском хозяйстве сделать достоянием масс...»

В заметках, написанных Е. А. Эшба во время поездки в Ткварчели и в села Абхазии, есть интересный ответ скептикам, сомневавшимся в возможности создания кол­хозов в Абхазии. Он писал: «Чепуха — разговоры о том, будто особые условия абхазского крестьянства ставят непреодолимые препятствия колхозному строительству... Нужно уметь подходить к этим особенностям, привлечь
____________________________________

1   Личный архив Е. А. Эшба.

67

крестьян к выработке этих особых форм колхозов, не надо бояться активности крестьян» 1.

Подытоживая свою деятельность после XV съезда ВКП(б), Е. А. Эшба в 1934 году писал: «...я говорю со спокойной совестью, что за эти 6 лет и по хозяйствен­ной и по партийной линии я не только доказал свою верность генеральной линии партии, но и во всем своем поведении не пропускал случая, чтобы не подвергнуть резкой критике контрреволюционный троцкизм...» 2.

Ефрему Алексеевичу Эшба, прошедшему большой путь революционера, довелось работать вместе с У. Д. Буйнакским, Камо (С. А. Тер-Петросян), С. М. Ки­ровым, Ф. И. Махарадзе, А. И. Микояном, А. Ф. Мясниковым, Г. К. Орджоникидзе, И. В. Сталиным и дру­гими деятелями партии.

Большая дружба связывала Ефрема Алексеевича с Г. К. Орджоникидзе. Эшба рассказывал, что ему посча­стливилось с Серго «встречаться на путях революцион­ной борьбы и строительства», с его именем связан «ряд незабываемых моментов совместной работы». Узнав о смерти Г. К. Орджоникидзе, Эшба писал: «Как сирот­ливо я почувствовал себя, как будто отвалила от меня часть моего существа... Это был человек великого пламенного сердца...»

Эшба был разносторонне образованным человеком. Он глубоко изучал труды классиков марксизма-лени­низма, был всегда в курсе литературных новинок, любил поэзию, музыку, театр, народное искусство. Когда пона­добилось, Ефрем Алексеевич быстро освоил английский язык и свободно на нем разговаривал, читал Шекспира в оригинале. Кроме родного и русского он владел гру­зинским, немецким и французским языками. Когда в на­чале 1933 года Эшба начал работать в Наркомтяжпроме, в центральном секторе проверки и исполнения, он изу­чал технику, чтобы, как писал он Г. К. Орджоникидзе, через два-три года стать полноценным работником в системе тяжелой промышленности.

Эшба был очень остроумным, живым собеседником. Друг Ефрема Алексеевича X. Д. Ошаев пишет: «Огром­ная эрудиция по многим вопросам литературы, искус-
_______________________________________

1   Личный архив Е. А. Эшба.
2  ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 124, оп. 2, д. 642, л. 9.

68

ства, истории, большой жизненный опыт — все это де­лало Ефрема очень интересным собеседником. Каковы бы ни были жизненные невзгоды, он никогда не уны­вал».

Ефрем Алексеевич увлекался изучением истории кав­казских горцев и до конца своей жизни интересовался этой проблемой. Работая секретарем Чеченского обкома ВКП(б), он начал писать по этому вопросу. Вскоре вы­шла его книга «Асланбек Шерипов» — исследование о замечательном сыне чеченского народа, герое граждан­ской войны на Северном Кавказе. Эта книга выдержала два издания (Грозный, 1927 и 1929 годы).

Многогранная кипучая деятельность Е. А. Эшба оборвалась рано. Он ушел от нас в 1939 году, когда ему было 46 лет.

Советские люди воздают ему должное за большие за­слуги перед народом и партией. Выражением этой благо­дарности является и настоящая книга.

69

_______________________________________________________

Дзидзария Георгий Алексеевич.

ЕФРЕМ ЭШБА. М., Политиздат, 1967. 70 с. с илл.  ЗКП1(092)

Редактор В. Шальнева
Художественный редактор Я. Симагин
Технический редактор А. Данилина

Сдано в набор 20 февраля 1967 г. Подписано в печать 30 мая 1967 г. Формат 84 X 108 1/32. Физ. печ. л. 2 1/4 + 1/8 л. иллюстр. Условн. печ. л. 3,99. Учетно-изд. л. 3,63. Тираж 50 тыс. экз. А 01793. Заказ № 237. Бумага № 2. Цена 10 коп.

Политиздат, Москва, А-47, Миусская пл., 7.

Типография «Красный пролетарий», Москва, Краснопролетарская, 16.

_________________________________

(OCR - Абхазская интернет-библиотека.)