М. В. Айба
Опосредованные (предметно-вещные) средства общения у абхазов
В традиционной культуре общения абхазов существуют как вербальные, так и невербальные стандарты коммуникации. В данном сообщении хотелось бы затронуть вопрос опосредованных символических средств общения, применяемых в этике, в различных ритуалах и обрядах.
У ловцов ястребов существует специальный способ передачи информации друг другу. Обычно в сезон ловли, на выбранной возвышенности, из сподручных материалов строится балаган. И как только охотник выловит ястреба, он наносит на колуше отметину, означающую количество пойманных птиц. Позже, придя на это место, другой ловец, в свою очередь, поймав ястреба, делает ещё один нарез на палке. Таким образом, по количеству отметин передаётся информация о том, удачное ли это место для ловли ястребов.
Следующим средством передачи информации является дугообразный, в форме полумесяца, деревянный кол (ачхьынџь) с глубокими нарезами для вешания котлов. Охотники, повернув его загнутым концом в определённую сторону, указывают тем самым своим приятелям направление, куда они собираются идти. Существует специальное выражение: "Учхьынџь абахоу?", означающее "куда идешь, куда направился, куда держишь путь?" (1).
Во время семейно-родовых молений ("ажьырныҳәа") некоторые семьи для того, чтобы не спутать долю каждого из членов семьи прибегали к помощи прутиков, отмечая каждый одним, двумя, тремя и т.д. нарезами (соответственно количеству членов семьи). Затем на них нанизывали внутренности домашних птиц и в таком виде варили. Во время молитвы у кузни каждый член семьи держал прутик со своей долей жертвоприношений.
В начале XIX в. у кабардинцев существовали схожие обряды, для того чтобы оповестить ту и или иную семью об их очереди выходить в ночной дозор, перед домом втыкали так называемый къуажэ баш (сельская палка), значение которого бы-
222
ло известно всем односельчанам (2). Многие известные охотники отмечали на прикладах своих ружей количество и название подстреленных зверей (одна длинная зазубрина означала одну убитую крупную дичь, поменьше длиной - животное менее крупное и т. д.).
В прошлом границы земельных владений устанавливались по нарезам на деревьях вокруг соответствующих участков. Охотники за пчелами также делали нарезы на деревьях, в дупле которых обнаруживали пчелиные рои, или подвешивали на ветвях простой крючок - знак занятности и неприкосновенности данного дерева и всего, что находится на нём (3). Не только символом частной собственности, но и источником информации о её владельцах является тамга (адамыӷа).
Предметно-вещные символы общения, на вышеперечисленных примерах, содержат в себе исключительно информационную нагрузку, трансформируются в субстанциональные источники коммуникативно-информативного воздействия на людей. Данные средства общения стереотипны, узкофеноменальны, специфичны, т.е. известны определённым профессиональным локальным группам коммуникантов (охотники, скотовладельцы, жители одного села, члены одной семьи). Стандарты и атрибуты коммуникации - это исторически сложившиеся, соотносимые с ритуалами и обычаями минимальные и самодостаточные элементы общения, общепринятые, устойчивые способы актуализации межличностных и межгрупповых связей и отношений (4). Существуют другие виды предметной коммуникации. К примеру, в первый визит парня к девушке (аӡӷаббара), если она ему не понравилась, парень показывал это своим товарищам за столом определенным наклоном ножа. После окончания церемонии раздачи молодой подарков "свекровь вручает невесте метелку и глиняный кувшин для воды; это значит, что она должна уже хозяйничать дома и приступить к работам" (5). Если девушке, напротив, не понравился парень, то она демонстрировала это окружающим посредством наизнанку надетого передника.
Девушка также с помощью кувшина может передать информацию парню о том, "согласна ли она выйти замуж за него, или нет". В случае если она против, то кувшин будет поставлен ею не на плечо, как обычно, а на лопатку, неуклюже и неловко.
223
Своё негласное согласие девушка проявляла подачей на утро умывшимся гостям полотенца, с которым при обратном вручении девушке парень проделывал шуточные операции. Знаком повышенного интереса к девушке являлась посланная ей молодым человеком пернатая дичь (голубь, дрозд и т. д.). Оставшимся на ночь молодым людям часто девушки подстилали под простыню крапиву, тем самым, подшучивая над претендентом на руку и сердце одной из них. Интересен зафиксированный случай, когда парень, придя в дом к девушке, подложил у порога дома веточку, тем самым, желая выяснить степень её наблюдательности, организованности. Однако, увлекшаяся девушка, не заметила и, соответственно, не убрала хворостины, что послужило причиной ухода визитёра.
Вышеперечисленные примеры выполняют "аффективно-коммуникативную" функцию. Помимо обмена информацией в общении присутствует, по мнению А. С. Петровой, перцептивный аспект, который означает восприятие друг друга партнёрами по общению и установление на этой основе взаимопонимания (6). Исходя из эталонного восприятия образа абхазской девушки, её внутренних и внешних качеств, и соотнося с ним данную кандидатуру, парень создаёт своё определённое мнение.
Предметно-вещные средства коммуникации в свете вышеизложенных фактов подвергаются различным манипуляциям, воздействию со стороны субъекта, и "информацию несёт не сам предмет сам по себе, а единство значимого коммуникативного предмета и операции с ним" (7). Многие из таких средств общения со временем стереотипизируются, что не исключает, однако, присутствия в них игровых элементов, творческого подхода к разрешению этикетных ситуаций.
Стандарты общения выступают и в виде метафор, загадок, которые необходимо расшифровывать (8).
На важных переговорах, одним из примечательных средств общения у абхазов является посох (алабашьа), например, по поводу примирения враждующих сторон алабаша главы делегации была красноречиво говорящим знаком. От того, как он втыкал алабашу в землю, присутствующие понимали его настроение и намерения. Если это делалось тихо, спокойно, то значило: " Не надо спешить, давайте подумаем", если острие алабаши отклонялось в бок: "Я устал от бесполезных слов!".
224
Такой жест стимулировал противоположную сторону ускорить решение вопроса. Если при обсуждении сложного вопроса руководитель делегации подпирал своё тело алабашей, например, ставя её в подмышку или кладя голову на руки, покоящиеся на навершии алабаши, это означало: "Мне тяжело. Это острая ситуация. Требую общего внимания и максимальных усилий". Такая поза служила также молчаливым упреком своим, которые неактивно участвуют в переговорах. Перекос алабаши рукоятью в свою сторону означал: "Я просто устал", рукоятью в сторону выхода - знак товарищам: " Дело сделано. Можно уходить", или в другой ситуации: "Не стоит больше разговаривать". Наклон рукояти в сторону собеседников означал: "Вопрос открыт. Надо ещё поговорить". Если семья девушки не была согласна на брачное предложение, то старец из семьи жениха мог молча войти в дом невесты с алабашей и там её оставить (9).
Своё уважительное отношение к обычаю гостеприимства, к конкретному дому, к старшим и другим проявляет гость посредством действия с половиной головы зарезанного в его честь животного. Когда её ему преподнесут, он, зная о том, что в доме или по соседству находится пожилой человек, отрезает ухо животного (его не едят гости) и прячет, а другую часть животного посылает тому человеку. Это устоявшийся элемент застольного этикета, распространенный у цебельдинских турецких абхазов. В данном случае, негласным и опосредованным символом явилась самая ценная часть туши - правая часть головы животного.
Участники похоронно-поминальных обрядов являются носителями особой функциональнозначимой нагрузки, зависящей от степени родства к покойнику, от возраста, пола, семейного положения. Близкие скорбящие родственники узнавались по характерным внешним признакам: босые ноги, распущенные волосы, надвинутая на лоб косынка, поверх которой завязывалась другая (у женщин), накинутые на плечи башлыки (у мужчин). Данные символические проявления скорби наряду с вербальными служили "опознавательными" знаками для окружающих, отвечающие на вопрос: " Кто из них самые близкие родственники?".
Близкий родственник (аншьа, аешьа, аеҳәшьаԥа), зайдя во двор на оплакивание, бросал оземь свой головной убор, а не
225
клал его как другие, на выставленный посредине двора ритуальный столик.
"В недавнем прошлом, - пишет Н.С. Джанашиа, - существовали для оплакивания особые плети, с куском ремня - язычком, которыми мужчины ударяли себя в затылок, и чем громче раздавался звук от ударов ими, тем лучшим плакальщиком считался он. Теперь эти плети, известные под названием "ашысла", вышли из употребления" (10).
Из сообщений турецких абхазов во время траура, по случаю смерти одного из членов семьи, у дверей дома вывешивался кнут. Если рукоятью книзу, то путник, желающий зайти в гости, проезжал мимо, если же рукоять была обращена кверху, то гость мог войти в дом.
Если в доме умер единственный наследник (аҵәҩаншьапы), то сваи или столбы дома опоясывались черными лентами, в случае же, если родные утратили другого члена семьи, то материей обвязывалась верхняя часть крыльца.
На поминках человек, держащий в руках алабашу, негласно оповещал о том, что он наиболее близок к умершему, и, соответственно, в первую очередь, принимал знаки сочувствия от соболезнующих (11). Абхаз, собираясь на похороны, надевал черкеску с обращёнными чёрной стороной кверху газырями, если же он шёл на свадьбу, то вставлял газыри чёрной половиной вовнутрь, а белой - вовне.
Атрибуты траурной одежды и ношение, в целом, траура обусловливают определенную линию поведения, как самого носителя, так и окружающих его людей.
К примеру, мужчина в трауре не должен был пить вино под радостные возгласы сотрапезников. Парень, увидев понравившуюся девушку в чёрном одеянии, откладывал своё намерение с ней познакомиться.
Стандарты коммуникации похоронно-поминального цикла (предметы, одежда и др.) в зависимости от условий конкретной ситуации, выполняют здесь регуляционно-коммуникативную функцию, организовывая людей в своеобразную кооперацию.
Таким образом, опосредованные предметно-вещные средства играют немаловажную роль в общении. Одни исследователи подходят к данному вопросу с точки зрения специальной психологии (Петрова, Ломов), другие же - с позиций этногра-
226
фии общения. (Бгажноков, Мафедзев).
Комплексное изучение данной проблемы позволит выдвинуться на уровень более высшего порядка, т. к. "...когда вещь приобретает и символическое значение (плат, лента, гребень, пояс, кольцо, и т. п.) или употребляется прежде всего, как символ (крест, венок, знамя, другие материализованные и включенные в парадигму знаки и т. п.), мир вещей подключается к сфере духовного и человеческого как особый язык и симболарий. Вещь обретает дар говорить не только о себе, но и о том, что выше её и что больше связано с человеческим, нежели с вещным..." (12).
Примечания
1. Касландзия В. А. Абхазско-русский фразеологический словарь. Сухум, 1995. С. 114.
2. Мафедзев С. Х. Символика в коммуникативном поведении адыгов. Москва, 1977. С. 53.
3. Инал-ипа Ш. Д. Абхазы. Сухум, 1965. С. 219.
4. Бгажноков Б. Х. Очерки этнографии общения адыгов. Нальчик, 1983. С. 175.
5. Векуа А. Брачный обычай в Абхазии. Тифлис, 1914. С. 92.
6. Петрова А. С. Феномен общения с точки зрения этнопсихологии. Москва, 1987. С. 18.
7. Унарокова Р. Б. Формы общения адыгов. Москва, 1998. С. 37.
8. Бгажноков Б. Х. Очерки этнографии общения адыгов. Нальчик, 1983. С. 166.
9. Габниа С. С., Смыр Г. В., Чеснов Я. В. Ритуально-обрядовые функции абхазских посохов Москва, 1986. С. 124-125.
10. Джанашиа Н. С. Статьи по этнографии Абхазии. Сухум, 1960. С. 80.
11. Габниа С. С., Смыр Г. В., Чеснов Я. В. Ритуально-обрядовые функции абхазских посохов. Москва, 1986. С. 121.
12. Топоров В. Н. 1995. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. Москва, С. 29-30.
227
========================
(Опубликовано: Абхазоведение (История, археология, этнология). Выпуск 2. Сухум, 2003. С. 222-227.)
(Сканирование, вычитка текста - Абхазская интернет-библиотека.)
