Н. И. Медвенский
Избранные статьи:
В ходе летней кампании 1942 г. германское военно-политическое командование намеревалось захватить важнейшие экономические районы на юге СССР — Донбасс, Кубань и Кавказ. Последний представлял для III Рейха особое значение. "Интересы Германии заключаются в том, чтобы создать прочные позиции на Кавказе и обеспечить себе связь с Ближним Востоком. Если я не возьму в свои руки кавказскую нефть, я вынужден буду заканчивать войну", — говорил Адольф Гитлер.
Марухский перевал
Предполагалось проникнуть в Закавказье тремя путями: обойти Главный Кавказский хребет с запада и востока и одновременно силами горнострелковых подразделений преодолеть перевалы. Зона боевых действий охватила значительную территорию Западного и часть Центрального Кавказа, в том числе и Абхазию. Здесь бои развернулись на трех важнейших направлениях: Клухорское, Санчарское и Марухское.
Оборона перевалов Главного Кавказского хребта была возложена на 46-ю армию Закавказского фронта под командованием генерал-майора Василия Сергацкова (9-я и 20-я горнострелковые дивизии, 394-я стрелковая дивизия, 51-я стрелковая бригада). 51 сбр и 394 сд держали оборону от Санчарского перевала до Эльбруса, причем в зону ответственности 394 сд входили Клухорский и Марухский перевалы. Задачи, возложенные на 46 армию, были очень серьезны, а сил для их решения было явно недостаточно. Частично это объяснялось недооценкой возможности прорыва немцев через Кавказский хребет. Подготовке перевалов к обороне не придавалось должного значения. В основном, их обороняли силы от роты до батальона, а некоторые перевалы вообще не были заняты советскими войсками.
Так, северные склоны Санчарского перевала вообще не оборонялись — командование ошибочно считало, что горные вершины и высокогорные тропы сами по себе, без дополнительного их укрепления скрытыми огневыми позициями, без минирования проходов и проезжих вьючных троп, являются непреодолимой преградой. Главные силы располагались ближе к морю, а на самом перевале находились лишь небольшие отряды, связь с которыми была не очень надежной. Личный состав, в основном, был слабо подготовлен к боям в горах, люди плохо знали местность и поэтому не могли ни создать плотную оборону, ни предвидеть возможные действия противника.
Захват перевалов и осуществление прорыва к Черному морю возлагался на 49-й горнострелковый корпус генерала Рудольфа Конрада (I и IV горнострелковые дивизии, эскадрилья дальней разведки). I горнострелковая дивизия генерала Хуберта Ланца («Edelweiss») являлась гордостью вермахта и была укомплектована немецкими альпинистами, отличавшимися выносливостью и отличной подготовкой. В рядах IV горнострелковой дивизии генерал-лейтенанта Карла Эгльзера («Enzian») сражались преимущественно австрийцы — жители горной области Тироль, прирожденные скалолазы и охотники. Данные подразделения уже имели боевой опыт, приобретенный в норвежской и югославской кампаниях. В первых числах августа началось продвижение к перевалам.
В горы шли хорошо обученные, полностью укомплектованные, обеспеченные специальным альпинистским снаряжением соединения. В экипировку личного состава входили: удобная крепкая горная обувь и верхняя одежда, палатки, спальные мешки, походные спиртовые кухни и примусы, темные очки, ледорубы, «кошки», веревки, скальные и ледовые крючья и карабины, горные спасательные средства. Генерал Конрад поставил перед дивизиями своего корпуса следующие задачи: I горнострелковая дивизия наступает по Военно-Сухумской дороге, а IV горнострелковая дивизия — через долину Большой Лабы к истокам р. Бзыбь. После взятия перевалов Абхазии немцы должны были развить наступление и выйти к побережью Черного моря в районе Гагра-Гудаута-Сухум, угрожая тем самым советскому Закавказью.
Встревоженная развитием событий, Ставка Верховного Главнокомандования предприняла ряд мер по усилению обороны перевалов. В 49-ю армию передавалась 61-я стрелковая дивизия и несколько других частей, в Сухуме, Гудауте и Очамчире шло ускоренное формирование резервов, а на перевалах были усилены гарнизоны. В Абхазию была направлена группа военных альпинистов из состава отдельной мотострелковой бригады ОСНАЗ НКВД. Штаб 46 армии был переведен из Кутаиси в Сухум, а ее новым командующим был назначен генерал-полковник Константин Леселидзе.
Между тем к середине августа части дивизии «Эдельвейс» достигли юго-западных отрогов Клухорского перевала. К моменту подхода противника Клухор оборонял 1-й стрелковый батальон 815-го сп 394-й сд. 2-й сб этого же полка находился в с. Ажара, 3-й сб — в Сухуме. 14 августа 2 горнострелковые роты немцев обошли 1-й сб с флангов, атаковали одну из рот, потеснили ее на южные склоны и захватили Клухорский перевал.
Клухорский перевал
На помощь защитникам были посланы два батальона 394-й сд, сводный батальон Сухумского пехотного училища и рота НКВД. Однако их продвижение шло медленно, а в это время противник уже успел занять участок ущелья р. Клыч. Поскольку положение в районе Клухора сложилось критическое, к перевалу был дополнительно направлен 121-й полк 9-й горнострелковой дивизии РККА. Советская авиация сбрасывала защитникам перевала продовольствие, боеприпасы и медикаменты. «Мы видели, как наши „кукурузники“ садились на крошечный ледяной „пятачок“, по краям которого сияли бездонные пропасти. Подбегающие к ним бойцы и сами летчики быстро выгружали мешки с сухарями, яйцами, боеприпасами и, забрав тяжелораненых, делали короткий разбег в сторону пропасти, на секунду словно падали в нее, а потом взмывали вверх и брали курс на Сухуми», — вспоминал один из участников боев.
Подошедшие подкрепления лишь на время остановили дальнейшее продвижение противника. Более того, немцы подготовили советскому командованию сюрприз: 3 отряда общей численностью в 300 чел. должны были обойти фланги советских войск, встретиться у с. Генцвиш и уничтожить штаб 394-й сд, после чего продолжить прорываться к побережью. Тактическую задумку врага сорвал вовремя подошедший к штабу 121-й горнострелковый полк РККА, который окружил немецкую группировку и к 27 августа рассеял ее. Это стало переломным моментом в ходе боев на клухорском направлении.
В результате атак советских войск, предпринятых 7-8 сентября, немцы оставили перевал Клыч и отошли из ущелья на площадку Клухора, однако овладеть самим Клухорским перевалом, увы, не получилось. Альпинисты «Эдельвейса», занимая выгодные позиции, оказывали упорное сопротивление. Бои на данном направлении продолжались до наступления зимы, причем кроме собственно этнически немецких подразделений, в них участвовала боевая группа итальянских альпийских стрелков «Белая лилия».
В конце августа 1942 г. ожесточенные бои развернулись также и на Санчарском перевале. Боевая группа полковника фон Грабенхофера из состава IV горнострелковой дивизии столкнулась здесь со сравнительно слабым советским прикрытием (одна рота 808-го стрелкового полка и сводный отряд НКВД), которое он и захватил врасплох.
Санчарский перевал
Перейдя в наступление 25 августа, немцы захватили перевал и начали продвижение на юг. 28 августа они овладели с. Псху, переименованное в Айнедсбах — «Заброшенный источник». Вблизи этого населенного пункта ими была оборудована посадочная площадка для авиации. Самолетами был переброшен десант, значительно усиливший наступательные группировки немцев. Таким образом, возникла очередная угроза прорыва противника к побережью Черного моря.
Для восстановления положения была создана Санчарская группа советских войск (307-й СП 61-й сд, батальоны 155-й и 51-й сбр, 25-й пограничный полк НКВД, сводный полк НКВД, отряд Тбилисского пехотного училища). 28 августа сводный полк НКВД сорвал попытку передовой боевой группы немцев, переправившейся на левый берег р. Бзыбь, продвинуться южнее. 31 августа фон Грабенхофер получил приказ прекратить наступление. 1 сентября противник был отброшен на левый берег реки, а 6 сентября советские войска начали наступление на Псху и в ходе двухдневных боев освободили село. Однако овладеть Санчарским перевалом удалось лишь 15 октября; с наступлением зимы активные действия в этом районе прекратились.
Еще одним очагом противостояния был Марухский перевал, где оборонялся 810-й стрелковый полк 394-й сд и 2-й стрелковый батальон 808-го СП 394-й сд. Под ударами двухбатальонной сводной группы полковника Айсгрубера 810-й сп вынужден был оставить перевал. Для восстановления положения в район Маруха были направлены по одному батальону 155-й и 107-й стрелковых бригад, 2-го пехотного училища и артдивизион, которые 9 сентября вместе с 810-м сп перешли в наступление. В течение сентября шли упорные бои, но ни одна сторона не добилась решающего перелома в свою пользу. После наступления суровой зимы активные боевые действия на перевале прекратились.
Марухский перевал
Ввиду того, что попытки прорыва советской обороны на перевалах Абхазии (равно как и на других участках) и выхода к Черному морю оказались неудачными, германское командование перенесло направление удара на г. Туапсе. Основной состав I и IV горнострелковых дивизий вермахта был снят с Клухора, Маруха и переброшен на туапсинское направление. Немцы продолжали удерживать эти перевалы, оставив на них лишь немногочисленные части прикрытия. Они ушли оттуда в январе 1943 г., поскольку уничтожение 6-й армии фельдмаршала Паулюса под Сталинградом, освобождение советскими войсками Моздока и Нальчика создало угрозу окружения и сделало бессмысленным удержание кавказских вершин в условиях общего отступления вермахта. Под ударами Красной Армии немецкие альпинисты отходили с Клухора и Маруха, вливаясь в поток отступавших с Северного Кавказа соединений. Битва за перевалы Абхазии закончилась.
(Опубликовано: Новый день (г. Сухум), 9 мая 2011 г.)
___________________________________________________
(К 200-летию Ф.Ф. Торнау)
Абхазия издревле привлекала к себе многочисленных путешественников и исследователей практически со всех концов Евразии. Эллины, римляне, византийцы, иранцы, арабы, турки, англичане, французы, немцы, поляки, русские – все побывали на древней земле Апсны. Подавляющее большинство из них стремилось документально запечатлеть увиденное и услышанное здесь, чтобы впоследствии иметь возможность сохранить и передать будущим поколениям свидетельства о временах, людях, народах, давно ушедших в глубину веков. В кругу таких исследователей особое место занимает Федор (Теодор) Федорович Торнау. Будучи офицером российской армии, служившим в Абхазии в 30-х гг. XIX в., он написал несколько многогранных, познавательных и ценных в научном отношении сочинений. В них содержится относительно объективное, свободное от патерналистских характеристик и тенденций описание топографии, военной организации, вооружения и социально-политического устройства абхазов, адыгов и убыхов. Известный ученый-кавказовед А.П. Берже писал, что книги Торнау содержат «много новых и любопытных подробностей о домашнем и юридическом быте абхазцев и принадлежат к лучшим произведениям, вышедшим о Кавказе». Жизнеописание этой незаурядной личности заслуживает, на наш взгляд, более глубокого и пристального внимания.
Ф.Ф. Торнау родился в 1810 г. в старинной немецкой дворянской семье. Многие поколения баронского рода Торнау, происходящего из Померании, посвятили себя военной службе на благо России. Отец Федора Федоровича участвовал в Отечественной войне 1812 г. в звании полковника, дед был генералом екатерининских времен. Ф.Ф. Торнау получил прекрасное по тому времени образование в пансионе при Царскосельском лицее. В 1829 г. он поступил на военную службу и отправился в Малую Валахию, где принял участие в войне с Турцией. Вскоре с султаном был заключен Адрианопольский мир, однако молодой офицер недолго наслаждался покоем. В 1830 г. началась русско-польская война и Федор Федорович буквально устремился на фронт. В рядах авангарда штурмовой колонны он участвовал в штурме Варшавы, где снова отличился и был ранен. После окончания боевых действий поручик Торнау в качестве добровольца направился в г. Тифлис, предпочитая, по собственным словам, «труды боевой жизни праздной службе и блеску паркетных удач». В апреле 1832 г. Торнау прибыл в Грузию. Военные будни Кавказской войны, однако, уже торопились перелистать новую страницу его судьбы. Не успев толком обосноваться на новом месте, поручик был направлен в Чечню, где находился вплоть до декабря 1832 г. Состояние здоровья Федора Федоровича потребовало длительного лечения и позволило ему вернуться к активному несению службы не ранее осени 1834 г.
В этот период кавказское командование русской армии занималось разработкой плана сухопутного сообщения вдоль восточного берега Черного моря, включая Абхазию. Принимая во внимание профессиональные способности Ф.Ф. Торнау, ему было поручено произвести «скрытый обзор берегового пространства на север от Гагр». Тайные цели рекогносцировки требовали специальной маскировки (Торнау пришлось выдавать себя за горца) и надежных проводников из числа местного населения. Первая экспедиция была подготовлена к началу июня 1835 г. Маленький отряд Торнау, в который входили абхазский дворянин Соломон Миканба с двумя слугами, переводчик Муты Шакрыл, охотник Хатхуа, проводник из Псху Багры, прошел по маршруту: с. Анухва – ущ. Гумисты – Чхалта – перевал на Главном Кавказском хребте – ущ. Б. Зеленчука – ущ. Кяфира – р. Кубань – Пятигорск. Результатом экспедиции явилось «Подробное описание проезда через снеговой хребет из Абхазии на р. Кубань в июне 1835 г.» и «Описание дороги из с. Акуача в Абхазии через снеговой хребет Кавказских гор до станицы Баталпашинская на р. Кубани». Кроме того, перу Торнау принадлежит большое количество рапортов, писем и записок, содержащих богатейшие сведения по топографии, экономической и исторической географии, военно-стратегическим вопросам Абхазии и всего Западного Кавказа. Его заслуги были оценены лично императором Николаем I, и вскоре Ф.Ф. Торнау был произведен в чин штабс-капитана.
В начале сентября этого же года был разработан маршрут второй экспедиции: ущ. М. Лабы – Главный Кавказский хребет – аул Ахчипсу – р. Мзымта – мыс Адлер. После шести с половиной недель, проведенных в горах, группа Торнау вышла к Гагринскому укреплению. Результаты экспедиции были изложены им в «Описании части восточного берега Черного моря от реки Бзыба до реки Саше», «Описании дороги по берегу Черного моря от укр. Гагры до устья реки Саше» и «Подробном описании поездки с линии через хребет Кавказских гор и по берегу Черного моря от Сочи до р. Бзыба» с приложенной картой части восточного берега Черного моря.
В 1836 г. Торнау было снова поручено «обозрение морского побережья от р. Сочи до Геленджика». Однако собственный план штабс-капитана был отвергнут, а инициатива перешла в руки ген. Г. Засса, который предложил ему в проводники ненадежных людей. Последние незамедлительно передали Торнау кабардинцам, потребовавшим от русского правительства большой выкуп. Переговоры длились более двух лет, пока, наконец, ногайскому князю Тембулату Карамурзину не удалось похитить пленника в ночь с 9 на 10 ноября 1838 г.
Ф.Ф. Торнау прожил долгую, почти восьмидесятилетнюю жизнь, в течение которой судьба переносила его «из конца в конец, помещая в разных частях огромной русской армии, боровшейся в Турции, в Польше и на Кавказе». Начав службу 18-летним прапорщиком, он закончил ее в чине генерал-лейтенанта, военным агентом в Вене, членом Военно-ученого комитета Главного штаба. Федор Федорович опубликовал целую серию воспоминаний, отразивших значительные периоды его жизни и военной службы: «Воспоминания кавказского офицера», «Взгляд на настоящее положение Абхазии и русских войск, ее занимающих», «Воспоминания о Кавказе и Грузии» и др. Все они служат прекрасным материалом для изучения различных аспектов истории и культуры абхазо-адыгских народов и их соседей, глубокого и всестороннего исследования исторических событий, живым свидетелем и трезвых аналитиком которых он являлся. Произведения Ф.Ф. Торнау внесли свой несомненный вклад в кавказоведение и стали настольной книгой как для профессиональных исследователей, так и для всех тех, кто просто интересуется историей и этнографией родного края.
(Перепечатывается с сайта: http://www.noviden.info.)
_____________________________________________________
Сухумский ботанический сад по праву считается одной из главных достоприме-чательностей нашего города, а его посещение входит в "обязанности" едва ли не каждого гостя столицы Абхазии. В 2010 г. ведущему научно-исследовательскому центру по акклиматизации субтропических растений, известному далеко за пределами республики, исполнилось 170 лет. Однако мало кто знает, что в этом же году отме-чается еще один - не менее важный - юбилей, напрямую связанный с Ботаническим садом. Это 210-летие со дня рождения его непосредственного основателя, Владислава Багриновского. Жизненный путь этого незаурядного человека, участника польского национально-освободительного движения, волею судеб оказавшимся на Кавказе, за-служивает отдельного и более подробного описания.
Владислав Багриновский родился в 1800 г. в житомир-ском повете волынской губернии, в польской дворянской семье. Проявляя заботу о сыне, родители стремились дать ему хорошее образование, которое обеспечило бы Владиславу достойное будущее. Юный Багриновский был направлен на учебу в одно из ведущих культурных, научных и образовательных учебных заведений бывшей Речипос-политой - Волынскую гимназию (г. Кшеменец). Учителями Багриновского были известнейшие общественно-полити-ческие и культурные деятели Польши той эпохи, в т.ч. Иоахим Лелевель и Эузебий Словацкий, отец известного польского поэта Юлиуша Словацкого. После окончания гимназии в 1812 г. Владислав Багриновский решил продолжить образование и поступить в высшее учебное заведение, однако по неизвестным нам причинам реализовать свое намерение ему удалось только в 1833 г. Именно тогда он был принят на первый курс Виленской Медико-Хирургической Академии. Благодаря хорошей успеваемости Багриновский завоевал уважение как среди студенческого сообщества, так и в кругу преподавателей. Казалось, ничто не могло помешать Владиславу окончить Академию и полу-чить диплом доктора медицины. Однако дальнейшая его судьба стала развиваться по совершенно иному пути, чем могли себе представить родные и близкие Багриновского, а быть может и он сам.
В первой половине XIX в. на землях бывшей Речи-посполитой разделенной в свое время монархами Пруссии, Австрии и России, действовал ряд польских патриоти-ческих организаций конспиративного характера. Главной целью этих обществ была подготовка к общенациональному восстанию, которое должно было завершиться объединением страны и возрождением польской государственности. Одной из таких организаций являлось Демократическое Общество, основанное весной 1836 г. студентами Виленской Медико-Хирургической Академии. Активным участником тайного общества был Владислав Багриновский. С детских лет воспитанный в традициях и идеалах независимости Поль-ши, он быстро присоединился к конспиративному ака-демическому движению. Багриновский принимал регулярное участие в тайных дискуссионных собраниях членов органи-зации, распространял в студенческой среде произведения авторов, запрещенных царскими властями - "Пан Тадеуш", "Дзяды" Адама Мицкевича, "Кордиан" Юлиуша Сло-вацкого и многое другое. Во многом благодаря усилиям Багриновского Демократическое Общество, функциони-рующее поначалу как небольшой кружок из 20 человек, быстро расширило поле своей деятельности и разрослось до около сотни членов, одновременно ведя пропагандистскую работу уже среди нескольких сотен студентов. В первой половине 1838 г. руководство Общества установило связь с возглавляемым Шимоном Конарским Союзом Польского Народа, насчитывающим до 3 тыс. человек. Общие планы обоих организаций перечеркнула царская полиция, которая, выйдя на Конарского в мае 1838 г., деконспирировала оба общества и произвела ряд арестов. Одним из задержанных был студент пятого, последнего курса Академии Владислав Багриновский, которому до окончания учебы и получения диплома оставалась всего лишь пара недель...
В течение нескольких месяцев Багриновский находился в виленской тюрьме, ожидая судебного заседания, которое должно было определить его дальнейшую судьбу. В январе 1839 г. он был вычеркнут из списка студентов Академии и в том же месяце предстал перед трибуналом, выдви-нувшим против него обвинение в государственной измене. 3 февраля был зачитан приговор, согласно которому Вла-дислав Багриновский признавался виновным в предъявлен-ных ему обвинениях и приговаривался к ссылке на Кавказ на неопределенный срок в качестве рядового российской армии. Подобное наказание было применено и по отношению к нескольким десяткам студентов Академии - товари-щам Владислава. 12 и 13 февраля 1839 г. всех "заговорщи-ков", приговоренных к ссылке, повезли на Кавказ.
Создатель сада
После двухнедельного путешествия по этапу Багринов-ский прибыл в укрепление Вельяминовское, расположенное на северо-восточном побережье Черного моря, в устье реки Туапсе. Укрепление являлось частью Черноморской бе-реговой линии, построенной по инициативе российского императора Николая I с целью пресечения снабжения абхазо-адыгских народов оружием и боеприпасами из Турции. В конце февраля 1839 г. Владислав Багриновский начал военную службу в 5-м Черноморском линейном батальоне. Благодаря знаниям, приобретенным во время учебы в Виленской Академии, он находился под определен-ной протекцией русского командования, ощущавшего хроническую нехватку квалифицированных врачей. Батальонный командир пришел к выводу, что использование поляка в качестве медика принесет гораздо больше пользы, чем определение его в боевые части. Работая по специаль-ности, Багриновский находился в более привилегированном положении, чем обычный рядовой, получая за свою работу небольшое денежное вознаграждение, а будучи особой дворянского происхождения, не был подвергаем унизительным телесным наказаниям. Благодаря своему трудо-любию и ответственности, доктор пользовался хорошей репутацией у командования - на него обратил внимание начальник Черноморской береговой линии, генерал-лейтенант Николай Николаевич Раевский. По его приказу, еще в конце 1839 г. поляк был переведен из Вельяминовского в Сухум-Кале, столицу Абхазского княжества, в качестве гарнизонного лекаря. В обязанности Багриновского входило обслуживание армейских частей, расположенных в Сухуме и окрестностях, а также гражанских чиновников. Быт доктора значительно улучшился - теперь он проживал в отдельном, хоть и небольшом, доме при сухумском гарни-зоне, где принимал больных и вел хозяйство.
В конце 1839 г. (по другим источникам - в первой половине 1840 г.) Владислав Багриновский разбил возле своего дома небольшой сад площадью 0,5 десятины. Обладая обширными познаниями в области ботаники и садоводства, он с энтузиазмом занялся расчисткой и благоустройством территории, созданием необходимой инфра-структуры и выращиванием растений, распространенных в различных климатических зонах. В 1840 г. Н.Н. Раевский произвел инспекцию сада и высоко оценил деятельность его создателя. Вскоре после этого Раевский обратился к Николаю I с ходатайством о принятии сада в ведомство государственной казны. Требования эти были удов-летворены - сад перешел под юрисдикцию военного ведом-ства и получил название "Сухум-Кальского военно-ботанического сада". Военное ведомство старалось развести в укрепленных пунктах Черноморской береговой линии плодовые и декоративные растения, пытаясь разводить даже овощи. В задачу Сухумского военно-ботанического сада входило обеспечение укреплений Линии семенами и саженцами. С этой целью в саду разводили много местных и экзотических прикладных и декоративных растений. Уже осенью 1840 г. из "школы Багриновского" было взято 6 тыс. саженцев лесных и декоративных деревьев, которые были высажены в Бомборе, Гагре и др. укреплениях. В 1841 г. к саду были прибавлены еще 3 десятины, а коли-чество выращиваемых там видов возросло до 64.
Окружной лекарь
Тяготы четырехлетней военной службы и лихорадка расстроили здоровье Багриновского. Его состояние постоянно ухудшалось. Начальство ходатайствовало об увольнении доктора с военной службы с последующим производством в коллежские регистраторы, однако Петербург ответил от-казом. Наконец, в апреле 1843 г. было найдено "соломоново решение", удовлетворяющее обе стороны. Владислав Багриновский был признан негодным к фронтовой службе и назначен на пост заведующего ботаническим садом, коим de facto оставался с момента его основания. Теперь он мог уделять гораздо больше времени вопросам, связанным с развитием сада, выращиванием новых видов растений, закупкой необходимого технического оборудования и т.д. Кроме того, Багриновский продолжал заниматься лечением больных. Выполняя свой врачебный долг, он сблизился с местным абхазским населением, к которому испытывал глубокое уважение и сочуствие. Новый командующий Черноморской береговой линией ген. А. Будберг писал, что "извечная его готовность оказать всяческую помощь и содействие местному населению вызвала благодарность среди абхазцев". Поляк совершал частые конные путе-шествия к больным в горные села Абхазии, отдаленные от Сухума на десятки километров. Появлялся он и в тех сообществах, которые в то время еще не покорились России и считались "недружественными". Обычно появление в таких местах царского чиновника или военного было для последнего делом довольно опасным, однако Багриновский являлся "счастливым исключением". Зная, что доктор занимается лечением больных добровольно и за свой счет, горцы не испытывали по отношению к нему особых подозрений.
В октябре 1843 г. Владислав Багриновский отправил начальнику 3-го отделения Черноморской береговой линии ген. Муравьеву докладную записку, прося выделить ему дополнительные денежные средства для покупки лекарств и оказания медицинской помощи абхазскому населению: "Занимаясь довольно часто в течение двух последних лет лечением абхазцев, - писал он, - я нашел, что болезненность между ними вообще очень велика и что они с большим доверием прибегают к помощи медицины. За каждым моим приездом в какую-нибудь абхазскую деревню всегда окружает меня толпа несчастных страдальцев, просящих пособия (...) Я, будучи не в состоянии отказать в помощи больным, вполне уверенным, что пособить им от моего желания зависит, принужден был выписывать лекарства за свой счет из вольных аптек. Но это, делая мне больше известности между абхазцами, привлекло ко мне такое число больных, что, наконец, я нахожусь в совершенной невозможности давать им нужное пособие". Багриновский просил также снабдить его аптечкой и назначить ква-лифицированного переводчика, который мог бы "подсобить в изучении абхазского языка". Длительная официальная переписка по этому поводу завершилась в июне 1844 г. удовлетворением всех требований Багриновского. А в 1845 г. он успешно сдал на медицинском факультете Харьковского университета экзамен на получение диплома доктора медицины, осуществив свою давнюю мечту еще со времен учебы в Виленской Медико-Хирургической Академии. В связи с этим Владислав Багриновский был уволен из рядов российской армии и назначен окружным лекарем и заведующим аптекой, обслуживающей г. Сухум и его окрестности. К сожалению, дальнейшая его судьба неизвестна. Вернулся ли Багриновский в родные края или умер в Абхазии? Неизвестно также место его упокоения. В любом случае, является исключительно важным, чтобы имя выдающегося польского доктора и ботаника, основателя сухумского ботанического сада, отличавшегося, по словам современников, "строгой нравственностью и исключительной порядочностью", осталось в памяти благодарных потомков и не было предано забвению.
(Перепечатывается с сайта: http://www.noviden.info.)
________________________________________________________
На Земле, наверное, не осталось уголка, где бы не побывал этот человек. Он участвовал в экспедициях на Северный полюс и более года провел в Антарктиде, ему покорилась самая высокая горная вершина мира - Эверест. Вместе с норвежским путешественником Туром Хейердалом ходил в плавание на лодках "Ра" и "Тигрис" через Атлантический и Индийский океаны...
Читатель уже наверняка догадался, что речь идет о выдающемся ученом, лауреате Государственной премии СССР, ведущем старейшей телепередачи советского и российского телевидения "Клуб кинопутешественников" Юрии Александровиче Сенкевиче. Его добрая улыбка была хорошо знакома миллионам телезрителей, а благодаря огромному интеллектуальному потенциалу, коммуникабельности и непосредственности Сенкевич сумел завоевать признание и любовь многих людей. Подобным образом воспринимали Юрия Александровича и в Абхазии, с которой судьба свела его в начале 50-х гг. ХХ в. и с которой впоследствии его связывали особые отношения. Впрочем, обо всем по порядку...
Ю.А. Сенкевич родился 4 марта 1937 г. в г. Баян-Тумэн (Монголия) в семье военных врачей. Еще в 15-летнем возрасте он вместе с мамой отдыхал в г. Сухум в небольшом военном санатории, располагавшемся на месте сегодняшнего ВС РВСН. "Я целыми днями проводил в море. И вот однажды неподалеку от берега я вдруг увидел кусок чего-то белого, прямоугольного... Я подплыл, нырял несколько раз, разгреб этот песок сверху. Увидел, что там что-то изображено. В то время в санатории были военные летчики, которые воевали в Корее. Они мне сказали, что надо звать археологов. Приехали археологи, взяли эту стелу, вытащили ее из моря и увезли. С тех пор ее не видел. Честно говоря, это даже где-то и описано. Я уже превратился у Фазиля Искандера в английского мальчика, но я на самом деле не английский мальчик. И я точно нашел эту штуку", - вспоминал Юрий Александрович.
"Штука", о которой идет речь, - знаменитая античная мраморная стела V в. до н.э., ныне хранящаяся в Абхазском государственном музее. Молодой Сенкевич совершил открытие неоценимой важности для абхазской исторической и археологической науки, хотя - как впоследствии признавался - "несколько неожиданно для самого себя".
Говорят, что талантливый человек талантлив во всем. Жизненный путь Юрия Сенкевича - ярчайшее тому подтверждение. После окончания Военно-медицинской академии им. Кирова в Ленинграде он работал начальником медпункта войсковой части, затем был переведен в Институт авиационной и космической медицины Минобороны СССР. В 1963 г. молодого и перспективного ученого откомандировали в Институт медико-биологических проблем Минздрава СССР, в котором Сенкевич прошел путь от младшего научного сотрудника до начальника учебно-тренировочного центра подготовки космонавтов. В 1973-82 гг. Сенкевич уже заведует отделом научно-медицинской и технической информации. Мало кто знает, что в результате исследований, проведенных в области космической физиологии и психологии, им было написано более 60 научных работ! Все это свидетельствует о поразительной многогранности личности Ю.А. Сенкевича, исключительной широте его кругозора и незаурядном творческом интеллекте.
В 1973 г. Сенкевич был приглашен на центральное телевидение в качестве ведущего передачи "Клуб кинопутешественников", которой руководил более 30 лет, до последних дней своей жизни. Юрий Александрович показывал зрителю отдаленные страны и уголки планеты, куда по многим причинам мог попасть далеко не каждый. Для миллионов телезрителей эта программа стала настоящим окном в мир, со временем приобрела классические черты и была занесена в Книгу рекордов Гиннеса.
Съемочная группа "Клуба кинопутешественников" успела побывать и на абхазской земле. Уже после окончания кровопролитной войны с Грузией Сенкевич приехал в республику для съемки документального фильма "Православная Абхазия", повествующего об истории, традициях и культуре Апсны, ее уникальных архитектурных памятниках.
Приезд личности подобного масштаба стал заметным событием для Абхазии и вызвал значительный интерес среди местной общественности. Во время своего пребывания в стране Души, организованного по инициативе министра культуры того периода К. Хагба, Юрий Александрович познакомился с Первым Президентом РА В. Ардзинба, литератором Д. Чачхалиа, поэтом, публицистом и переводчиком В. Зантариа, журналистом С. Арутюновым и другими представителями республиканской интеллигенции, с которыми установил теплые и уважительные отношения.
"С первой же минуты общения я испытывал такое ощущение, словно был знаком с популярнейшим телеведущим всю жизнь. Его добрая улыбка, внутренняя раскрепощенность, искреннее стремление вступать в дружескую беседу со всеми, кто расположен к этому, совершенно незаметно снимали психологический барьер", - вспоминал В. Зантариа. Показ фильма "Православная Абхазия", отснятого группой Сенкевича, по центральному российскому телевидению внес важный вклад в дело популяризации историко-культурного наследия республики и формирования положительного образа Абхазии не только в России, но и на всем постсоветском пространстве.
Кандидат медицинских наук, полковник медицинской службы, академик Российской телевизионной академии, президент Ассоциации путешественников России, член Союза журналистов РФ, сопредседатель Фонда международной гуманитарной помощи и сотрудничества Юрий Александрович Сенкевич скончался 25 сентября 2003 г. на рабочем месте, незадолго до этого перенеся инфаркт после получения известия о смерти своего друга Тура Хейердала. Похоронен на Новодевичьем кладбище в г. Москве. В его честь назван Московский государственный институт индустрии туризма, самолет авиакомпании "Аэрофлот", а также океанский танкер усиленного ледового класса общей грузоподъемностью 100 тыс. тонн (в два раза больше "Титаника").
В Абхазии также чтят и помнят доброе имя Юрия Александровича - выдающегося ученого, исследователя, путешественника, неутомимого популяризатора идей дружбы между народами и подлинного интернационализма.
(Перепечатывается c сайта: http://www.apsny.ru.)
___________________________________________________________
(К 40-летию со дня гибели Надежды Курченко)
Около недели тому назад автору этих строк довелось оказаться неподалеку от парка им. Надежды Курченко. Пара молодых людей, прогуливавшихся рядом, вела оживленную дискуссию - в честь кого же назван этот сухумский парк? "Его в честь Гурченко назвали. Ну, ты ведь знаешь - советская актриса и певица, иногда по телевизору показывают". "А я думала, это какая-то комсомолка, которую немецкие фашисты замучили". Невольно усмехнувшись, я поймал себя на мысли, что с течением времени начинают незаслуженно забываться имена тех, о ком, казалось бы, надлежало хранить долгую и благодарную память. И если старшему поколению имя Надежды Курченко известно достаточно хорошо, то многие представители сухумской молодежи зачастую не имеют о ней абсолютно никакого представления. Кто же она, эта молодая девушка, чья жизнь трагически оборвалась ровно 40 лет назад, 15 октября 1970 г., и почему ее именем назван один из парков столицы Абхазии?
Надежда Владимировна Курченко родилась 29 декабря 1950 г. в селе Ново-Полтава Ключевского района Алтайского края. Потом родители переехали в село Понино Глазовского района Удмуртской АССР, где она и закончила местную школу-интернат. Фраза "комсомолка, спортсменка, наконец, просто красавица" - вполне про нее: девушка любила спорт, была членом бюро комсомольской организации. Вот только студенткой стать не успела, но мечтала поступить на юридической факультет. В 1968 г. 17-летняя Надя Курченко перебралась в Абхазию. Вплоть до своего совершеннолетия она работала в бухгалтерии Сухумского авиаотряда, а затем стала бортпроводницей. В Абхазии она встретила свою первую любовь. Молодые люди собирались пожениться и завести детей, до их свадьбы оставалось 3 месяца. Не успели...
15 октября 1970 г. АН-24, бортовой номер 46256, в салоне которого находилась Надежда Курченко, выполнял обычный рейс из Батуми в Краснодар с промежуточной посадкой в столице Абхазии. Среди 46 пассажиров было 17 женщин и один 4-летний ребенок. Через несколько минут после взлета, на высоте 800 метров, двое мужчин, сидевших в первом ряду по правому борту, подозвали Надю и, угрожая девушке обрезами и гранатой, приказали передать пилотам записку с требованием изменить маршрут и лететь в Турцию. "Это - захват! За невыполнение - смерть". Пытаясь предупредить экипаж о вооруженных людях, Курченко бросилась в кабину пилотов и закричала "Нападение!". Преступники кинулись за ней. "Никому не вставать, - заорал один из них, - иначе взорвем самолет". Встав в дверях кабины пилотов (в те годы они не запирались), Надя преградила угонщикам путь. "Осто-рожно, они вооружены!" - со слезами на глазах кричала она. Это были последние ее слова. Через мгновение прозвучали выстрелы, оборвавшие жизнь 19-летней девушки, пытавшейся закрыть собой пилотов и ценой собственной жизни предотвратить угон лайнера. "Она встала в дверях и не пускала их в кабину, - вспоминал позднее командир экипажа Георгий Чахракия. - Как она могла преградить вход озверевшим бандитам? За это они и убили ее".
Террористы ворвались в кабину. В этот момент несколько пассажиров бросилось на помощь экипажу, однако угонщики открыли беспорядочный огонь - позднее в обшивке насчитают 18 пробоин. Георгию Чахракия пуля попала в позвоночник и у него отнялись ноги. Превозмогая боль, он обернулся и увидел страшную картину: Надя лежала без движения в дверях пилотской кабины и истекала кровью, штурману Валерию Фадееву нелюди прострелили легкое, а бортмеханик Оганес Бабаян был ранен в грудь. Больше всех повезло второму пилоту Сулико Шавидзе - пуля застряла в стальной трубе в спинке его сидения. Позади летчиков стоял один из террористов и, потрясая гранатой, выкрикивал: "Держать берег моря слева. Курс на юг. В облака не входить". Пилот попытался обмануть угонщиков и посадить АН-24 на военном аэродроме в Кобулети, но те еще раз предупредили, что взорвут машину. Истекающим кровью летчикам ради спасения жизни пассажиров пришлось подчиниться требованию террористов и взять курс на Турцию. Самолет сел в аэропорту Трабзона. Сразу после этого ликующие угонщики сдались турецкой полиции. "Этот самолет теперь наш", - ухмылялся один из них, похлопывая по обшивке фюзеляжа АН-24 перед тем, как на него надели наручники.
Террористами оказались двое литовцев - бывший завмаг из Вильнюса Пранас Бразинскас (имевший судимость за хищения и спекуляцию) и его 15-летний сын Альгидрас. Советский Союз незамедлительно потребовал от Турции вернуть не только самолет и находившихся на нем пассажиров и членов экипажа (это турецкая сторона сделала быстро, предложив, правда, желающим остаться - таковых не нашлось), но и выдать угонщиков. На последнее требование Анкара ответила отказом. Более того - суд первой инстанции Трабзона не признал нападение на АН-24 преднамеренным, мотивируя свое решение тем, что отец и сын Бразинскасы, якобы, являлись участниками "Литовского сопротивления" и угнали самолет исклю-чительно по политическим мотивам. По сравнению с тем, что ждало угонщиков на родине, приговор трабзонского суда был мягок: Пранас получил 8 лет тюрьмы, Альгидрас - 2 года. Однако уже через 4 года Бразинскас-старший благополучно покинул камеру в связи со всеобщей амнистией. В 1976 г. отец и сын перебрались в Венесуэлу, а затем обосновались в г. Санта-Моника (США), где проживает достаточно большая литовская диаспора. Попытки Бразинскасов изобразить из себя невинных жертв советского режима и организовать сбор средств в фонд собственной помощи полностью провалилась - практически никто из литовских иммигрантов не дал им ни доллара. С годами Пранас приобрел тяжелое психическое заболевание и стал крайне агрессивным, буквально терроризируя собственных соседей и вообще окружающих его людей. В феврале 2002 г., во время очередной ссоры с Альгидрасом, последний насмерть забил родного отца бейсбольной битой. Спустя два года суд присяжных Санта-Моники признал Альгидраса виновным в отцеубийстве и приговорил его к 26 годам тюрьмы. На тему высшей справедливости есть много пословиц, но судьба Бразинскасов является еще од-ним подтверждением старой истины.
Драма, связанная с захватом АН-24 и гибелью от-важной бортпроводницы, пытавшейся ценой собственной жизни предотвратить захват самолета, всколыхнула весь СССР. Люди были потрясены - такое случалось впервые. Тело Курченко было доставлено на родину спустя несколько дней после инцидента, а ее имя облетело практически все мировые средства массовой информации, надолго став символом героизма. Надежда Курченко была с почестями похоронена в сухумском парке, который от этого момента носит ее имя. Она была награждена орденом Красного Знамени (посмертно). В память о выдающейся землячке в школе юных летчиков г. Ижевска был создан музей Надежды Курченко, ее имя было присвоено одному из пиков Гиссарского хребта, танкеру российского флота и малой планете в созвездии Козерога. В советские годы могилу Нади часто посещали сухумские школьники и члены молодежных организаций. В августе 1993 г. по просьбе матери погибшей девушки, ее останки были перенесены на городское кладбище г. Глазова. С этого времени неболь-шой мемориальный комплекс, посвященный Надежде, пришел в упадок, а недавнее 40-летие со дня гибели борт-проводницы осталось незамеченным практически никем...
С фотографии, сделанной незадолго до гибели Нади, с доброй и несколько грустной улыбкой на нас глядит молодая девушка, которой так и не суждено было создать семью, стать матерью, вырастить детей... Хочется надеяться, что в памяти нынешних и будущих поколений останется имя 19-летней Надежды Курченко, которая, столкнувшись один на один со смертью, не поколебалась сделать свой выбор и навсегда ушла в Высоту, к которой стремилась всю свою недолгую, но светлую жизнь.
(2010 г.)
(Перепечатывается с сайта: http://www.noviden.info.)
____________________________________________________
