А. Б. Крылов
Избранные статьи:
Последнее десятилетие ХХ века стало временем исторических перемен всемирного масштаба. В течение нескольких лет кардинальным образом изменилась картина мира, которая была привычной для нескольких поколений. Распад СССР привел к актуализации проблем выживания небольших по численности народов, к которым относятся и абхазы. Как во времена седой древности этот народ, насчитывающий ныне около 100 тысяч человек, вновь оказался вынужденным бороться за свое существование. В драматичной для абхазов ситуации традиции предков, которые буквально выкорчевывались советскими властями в течение многих десятилетий, оказались социально востребованными и превратились в действенное средство культурного, да и физического выживания абхазов.
В число традиционных социальных институтов абхазов входят фамильно-патронимические структуры, обычное право и судопроизводство, сельские сходы, роль в обществе старейшин, разделение социальной роли полов, регламентированное поведение людей в общественной и личной жизни и т.п. Естественно, что за время нахождения абхазов в составе Российской империи, а затем Советского Союза традиционные институты абхазов подверглись значительным изменениям.
В прошлом у абхазов (как и у соседних родственных адыгских народов и у большинства северокавказских горцев) феодальные отношения не получили значительного развития. Здесь не было прикрепления людей к земле, крепостничества: свободные абхазские крестьяне (анхаю) жили согласно своим традициям, законам "горской демократии" и моральным нормам апсуара [1]. Это предопределило с одной стороны схожесть этнопсихологии абхазов и не знавших крепостничества народов региона, а с другой – большие различия в этнопсихологии с населявшими соседние княжества грузинами (картвелами).
В течение многих веков абхазы затрагивались внешними влияниями в весьма небольшой степени, так как населяли в основном горные и предгорные районы, отделенные от морского побережья широкой полосой малярийных болот. Суровый полувоенный быт выработал у этого народа такие черты национального характера, как почитание традиций, глубокое уважение предков, жрецов и старейшин, обеспечивших сохранение культурного своеобразия и выживание этого немногочисленного народа, свободолюбие, независимость суждений, философское отношение к смерти, присутствие духа в любых ситуациях и культ геройства.
К началу ХIХ в. абхазы продолжали жить объединявшими свободных крестьян (и одновременно воинов) вольными обществами, численность каждого из которых составляла несколько тысяч и более человек. В условиях постоянной нестабильности использовавшие принципы взаимопомощи и взаимовыручки вольные общества обеспечивали своим членам определенную защиту и безопасность, как перед лицом многочисленных внешних угроз, так и от бесчинства и грабежей собственной знати. Они состояли из кровнородственных групп: фамилий (ажвла) и родов (абипар) [2]; отношения между разными обществами и внутри них строились на основе обычного права абхазов, хранителями которого выступали жрецы и старейшины.
Абхазы и грузины были соседями с незапамятных времен. В течение многих веков их отношения были самыми разнообразными и колебались от самой горячей дружбы до самой жестокой вражды. Так что современный грузино-абхазский конфликт, как и любой конфликт подобного рода, имеет глубокие исторические корни. Его предыстория описана во многих исторических и публицистических работах, авторы которых дают различные оценки событиям давнего и недавнего прошлого. Все многообразие имеющихся политологических и исторических трактовок сводится, по сути, к обоснованию исторического права абхазов на независимую от Грузии государственность, либо к его отрицанию.
До сих пор за рамками анализа оставались проблемы этногенеза [3] абхазов и грузин, и, что особенно важно, не принимался во внимание тот уровень национальной консолидации, на котором в настоящее время находятся эти народы. А без этого невозможно адекватно осмыслить суть происходящих процессов, понять их истинные, но скрытые от постороннего взгляда, механизмы.
Кто же такие современные абхазы и как складывались их отношения с другими народами, в том числе грузинами? Хотя в советские времена приезжавшие в Абхазию отдыхающие часто не замечали больших отличий между абхазами и грузинами, так как и те и другие говорили по-русски и мало отличались друг от друга по своему облику и поведению, это – не родственные народы. Абхазы говорят на одном из языков абхазо-адыгской группы. Вместе с близкородственными народами, проживающими ныне на российском Северном Кавказе (абазины, адыги, кабардинцы, черкесы, шапсуги и др.) они являются частью северо-кавказского этнокультурного сообщества, ощущают себя его неотъемлемой частью. Вместе с тем, проживание абхазов в прибрежных районах на южных склонах Кавказского хребта обусловило более широкие, чем у северокавказских народов, связи с малоазийскими и средиземноморскими цивилизациями.
Национальной трагедией для абхазов было махаджирство – массовое переселение горцев в Турцию после окончания Кавказской войны. В 1860-х – 1870-х годах из родных мест уехало (частью насильно, частью – по собственной воле) более половины абхазов. Покинутые ими земли начали заселяться греками и армянами из Турции, крестьянами разных национальностей из европейской части России и выходцами из соседних районов Грузии (в основном мегрелами), что привело к формированию полиэтничного по характеру населения современной Абхазии.
Безусловно, что важнейшим фактором в этногенезе абхазов было их давнее историческое соседство с проживавшими южнее картвельскими народами. Часть абхазского этноса в Самурзаканской Абхазии (нынешний Гальский район) к настоящему времени практически полностью ассимилирована соседними мегрелами. Сильное мегрельское влияние испытали и абхазы современного Очамчирского района. До сих пор сохраняются обусловленные мегрельским влиянием определенные диалектные и культурно-бытовые различия между жителями северо-западной (Бзыбской) и юго-восточной (Абжуйской) части Абхазии, но подобные различия в целом незначительны и в современной ситуации имеют тенденцию к быстрому исчезновению.
В конце ХХ в. былое деление абхазов на исторические субэтносы не имеет сколько-нибудь важного значения, оно дает о себе знать лишь на бытовом уровне. К настоящему времени процесс национальной консолидации абхазского этноса завершился: абхазы представляют собой небольшую по численности нацию, объединенную собственным национальным самосознанием, общими устремлениями, общностью культуры, языка и уклада жизни.
В результате распада СССР и победы в грузино-абхазской войне 1992-1993 гг. Абхазия вошла в число непризнанных государств, которые образовались почти одновременно с пятнадцатью "новонезависимыми" странами – ныне вполне легитимными членами международного сообщества. Появление непризнанных ныне стран было историческим парадоксом: накануне распада единого Союза большинство их населения было против распада СССР и создания собственных независимых государств и поэтому активно выступало против сепаратистов, принадлежавших к титульным нациям союзных республик. Так что во многом против собственной воли, но по капризу всемогущей Истории, абхазы впервые после упразднения Абхазского княжества властями Российской империи в 1864 г. перестали быть объектом истории и превратились в ее полноправного субъекта.
После победы в грузино-абхазской войне абхазы сосредоточили в своих руках всю полноту политической власти республике. С появлением на карте мира самостоятельного (хотя и непризнанного мировым сообществом) абхазского государства началось активное возрождение традиций, обычаев и религии этого древнего народа. Вместе с тем, война и ее последствия, изоляция от внешнего мира и нынешнее более выгодное положение абхазов по сравнению с другими национальными общинами страны (в их глазах вполне оправданное в силу собственной автохтонности) породили некоторые негативные тенденции в этническом развитии этого народа. И этот сюжет заслуживает отдельного рассмотрения...
В настоящее время уважение к традициям предков сохраняется, прежде всего, в среде сельского населения, у людей старшего и среднего возраста, и в гораздо меньшей степени – в среде абхазской молодежи, сформировавшейся в условиях жестокой общественной ломки 1980-х – первой половины 1990-х гг. Все большее число молодых абхазов отказывается от традиционной морали апсуара, проявляет пренебрежение к старшим и даже к своему роду. Поначалу формы такого неуважения были не слишком демонстративными. К примеру, с мест проведения фамильных ритуальных застолий стало пропадать вино из закопанных в землю кувшинов. Теперь из-за подобных шалостей молодежи вино приносится непосредственно перед началом совершения обрядов и общественного застолья.
Ежегодное моление жреческой фамилии Чичба
Временами стремление молодежи жить "своим умом" принимает организованные формы. В некоторых абхазских селах были созданы советы ветеранов войны 1992-1993 гг. В отличие от местных советов старейшин, занимающихся урегулированием конфликтов в среде лиц старшего и среднего поколения, советы ветеранов ведают делами молодежи. Обоснованием подобного разделения по поколениям послужило распространенное у молодежи убеждение, что она лучше стариков знает свои проблемы и может решать их собственными средствами. Однако, как показывает действительность, недавнее боевое прошлое не всегда может компенсировать отсутствие у молодежи достаточного жизненного опыта, и это не раз приводило не к урегулированию конфликтов, а, наоборот – к их обострению с весьма печальными последствиями.
Война и послевоенная разруха способствовали росту уровня нигилизма и криминализации абхазской молодежи. В последние годы четко обозначился духовный разрыв между разными поколениями внутри абхазского этноса, вызванный совпадением целого комплекса причин. Значительная часть прошедшей грузино-абхазскую войну молодежи "вышла из-под влияния старших". Большую роль в этом сыграл "стремительный уход стариков" – знаменитых абхазских долгожителей: в течение очень короткого времени, всего за несколько лет, умерли почти все наиболее авторитетные абхазские долгожители, не сумевшие пережить краха привычного им мира и трагедии разразившейся грузино-абхазской войны. Зачастую те, кто занял их место из поколения 50-60-летних, были внутренне не готовы к новой для себя роли, пользовались в обществе куда меньшим влиянием и авторитетом, чем ушедшие "патриархи". Поэтому после войны они оказались не в силах остановить бегства молодежи из абхазских сел.
Оторвавшаяся от родной среды часть абхазской молодежи получила в Абхазии название поколения "сидящих на корточках": картина, когда группы молодых людей многими часами просиживают в полном безделье у обочин дорог, стала привычной. Отрыв от старших родственников и повседневного труда сделал эту часть абхазской молодежи уязвимой для вовлечения в криминальную среду. Особенно пагубным стало широкое распространение наркомании, которая не только влечет за собой рост преступности, физическую и духовную деградацию самих наркоманов, но и ведет к росту смертности среди новорожденных, а также к рождению детей с аномалиями и врожденными уродствами.
Ежегодное моление жреческой фамилии Чичба (с. Ачандара)
Оторванная от труда на земле часть абхазской молодежи оказалась в положении невостребованной обществом и болезненно переживает собственную "ненужность". При этом, однако, лишь весьма незначительная часть молодежи посчитала для себя приемлемым вернуться к крестьянскому труду (да и наивно надеяться, что получившая современное образование молодежь с радостью вернется к сохе и мотыге своих далеких предков). Так что в результате сочетания целого комплекса причин в молодежной среде явно теряется интерес к традициям, национальной культуре, духовным ценностям собственного народа, которые замещаются самыми примитивными штампами западной и нынешней весьма сомнительной по своим достоинствам российской массовой культуры.
Духовный разрыв между поколениями получил наибольшее развитие у абхазов, а не у других проживающих в республике народов. В этом не последнюю роль сыграла легкость переезда абхазской молодежи из родного дома на новое место жительства, на оказавшееся в обилии в послевоенной Абхазии брошенное жилье. После войны для представителей других общин получить даром "трофейную" недвижимость было куда сложнее. Чаще всего просто невозможно – все уже было "занято" и надписи на домах с этим словом в первые послевоенные годы пестрели по всей Абхазии. Так что в этом плане более выгодное положение абхазов способствовало размыванию традиций и никак не пошло на пользу их народу в целом.
Грузино-абхазская война коренным образом изменила этническую карту Абхазии и положение национальных общин. Абхазы, вынужденные в прошлом сопротивляться ассимиляции и в условиях систематического переселения в страну грузинского населения постоянно бороться за свое национальное выживание, превратились в самую многочисленную общину, занявшую господствующее положение в политической жизни республики. Несмотря на сохраняющееся до сих пор определенное представительство всех общин Абхазии во властных органах, после войны наблюдается явная "абхазизация" государственного аппарата. И в экономической сфере абхазы, прежде никогда не отличавшиеся здесь активностью, традиционно считавшие торговлю и наемный труд постыдными занятиями, также в значительной мере вытеснили представителей других общин – прежде всего с престижных и доходных должностей.
В условиях постсоветской Абхазии традиционные институты явно ослабевают. Нарушения и искажения принципов "апсуара" получают все большее распространение, и это негативно влияет на ситуацию в стране. В первую очередь речь идет о распространившемся отказе от одного из основополагающих принципов традиционного абхазского права, согласно которому преступник должен строго осуждаться и наказываться в первую очередь своим собственным родом. Сейчас подобные примеры редки, более того, очень часто родственники, особенно высокопоставленные, делают все, чтобы их совершивший преступление сородич избежал наказания.
Не редки случаи, когда многочисленные и сильные абхазские фамилии стремятся навязать свою откровенно несправедливую волю малочисленным, когда сильные фамилии требуют от других следовать традиционному праву, но сами его не соблюдают, когда отношение к человеку в обществе определяется не его трудолюбием и высокими нравственными качествами, а связями и нажитым неправедным путем богатством. Впрочем, было бы нелепо всерьез рассчитывать на то, что суровые, но справедливые нравы и законы времен "горской демократии" имеют шанс сохраниться неизменными в условиях современного быстро меняющегося мира.
Негативные тенденции в абхазском обществе обусловлены многочисленными причинами и во многом имеют общий для всего постсоветского пространства характер. В России и других постсоветских государствах подобные негативные социальные процессы (криминализация общества, духовный кризис, стремление к быстрому обогащению любыми путями и т.п.) получили куда большее развитие, чем в послевоенной и в значительной мере изолированной от внешнего мира Абхазии. Однако, в отличие от таких небольших по численности народов, как абхазы, для более многочисленных народов бывшего СССР нынешний социальный кризис и упадок общественных нравов еще не несет в себе угрозы для их дальнейшего этнического выживания (по крайней мере, в ближайшем будущем).
Малочисленность абхазов диктует крайнюю уязвимость этого народа от политических факторов: на протяжении двух последних столетий абхазы не раз оказывались на пороге этнической катастрофы. Но все же, несмотря на крайне неблагоприятную для непризнанной Абхазии современную внешнеполитическую ситуацию, не она, а скорее внутренние факторы представляют наибольшую опасность для сохранения абхазов.
В случае если такие негативные тенденции, как внутреннее перерождение традиционных социальных институтов, криминализация и моральная деградация молодежи, получат дальнейшее развитие, весьма вероятно, что уже очень скоро произойдет отказ от сохранявшихся в течение многих веков традиций, нравов и обычаев, определявших дух и этническое своеобразие абхазов. А это уже означает реальную угрозу для их будущего этнического выживания этого небольшого народа. Так что дальнейшие перспективы абхазов зависят не только от того, сумеют ли они, подобно своим предкам, и в дальнейшем противостоять внешним угрозам, но и от того, насколько успешно удастся найти свой собственный путь в условиях мировой глобализации. Главное при этом – не потерять своего собственного лица и уникального этнического своеобразия.
[1] Апсуара – кодекс нравственного поведения человека в семье и обществе, абхазская сущность.
[2] Ажвла – в переводе семя, порода, фамилия; абипара – род (дословно – "сыновья одного отца").
[3] Этногенез (от греч. ethnos – племя, народ и генез – происхождение, возникновение), процесс сложения этнической общности.
(2005 г.)
В оформлении публикации использованы фотоматериалы с сайта KOLHIDA.RU.
(Перепечатывается с сайта: www.novopol.ru.)
__________________________________________________________________
К дню независимости Грузии
В недавнем историческом прошлом образ грузин был для советских людей вполне определенным. В их глазах типичными грузинами были герои одноименных фильмов "Отец солдата" и "Мимино". Грузинские торговцы фруктами царствовали на рынках по всему СССР, сорили деньгами в ресторанах и вообще были известны как кутилы и прожигатели жизни. У прочих, не слишком благоденствовавших в советские времена национальностей, сложилось стойкое представление, что грузин может быть только богатым или очень богатым, а уж бедным – точно никогда.
В настоящее время от прежнего этнического стереотипа не осталось ничего. Российская пресса и ТВ полны сообщениями об обнищавшем и лишенном элементарных человеческих удобств населении Грузии и не стесняются в выражениях по отношению к управляющей этим населением грузинской политической элите. Среди последних прозвучавших эпитетов можно назвать следующие: политические хулиганы, клоуны, психопаты, коррупционеры, воры, моськи (лаящие на слона – т.е. Россию), зловредные клопы, заокеанские политические марионетки, и т.д. и т.п.
Вполне очевидно, что грузины, как и все народы бывшего СССР больше не являются частью единой исторической общности советских народов и окончательно перестали быть "социалистической нацией". Что же осталось после того, как коммунистическое иго и "русское имперское ярмо" окончательно сброшено? А после этого обнаружилось, что несмотря на ярко выраженное и безусловно господствующее у грузин национальное самосознание, несмотря на общий преподаваемый в школах литературный грузинский язык, процесс национальной консолидации грузинской нации еще очень далек от завершения.
Общая численность грузин составляет более 4 млн. человек, но к настоящему времени из независимой Грузии уехало по разным подсчетам от одного до полутора миллионов. Подавляющее большинство этих не выдержавших испытания собственной национальной независимостью людей относятся к молодому и среднему возрасту, имеют неплохое, и даже хорошее образование, многие из них являются признанными корифеями в медицине, искусствах и многих областях научного знания. Почему же наиболее энергичная и предприимчивая часть грузин, можно сказать весь цвет грузинской нации, ныне оказалась в столь нелюбимой нынешней тбилисской политической элитой авторитарной России, а не в родном, истинно демократическом (и более того, уверено несущем демократию по всему миру) Сакартвело? И вообще, кто такие грузины?
Прежде всего, нужно отметить, что под общим названием "грузины" объединено более 20 субэтносов, причем проживающие в Западной Грузии сваны и мегрелы настолько отличаются в языковом и культурном плане от остального грузинского населения, что правильнее было бы рассматривать их как отдельные народы (подобно чехам или сербам по отношению к русским). Поэтому является вполне обоснованным мнение тех отечественных и зарубежных ученых (Дж. Хьюитт и др.) [1], которые предлагают использовать для обозначения формирующейся грузинской нации не термин "грузины", а самоназвание "картвелы", которое включает в себя говорящих на языках картвельской группы (но не взаимопонятных между собой) грузин Восточной Грузии, мегрелов и сванов.
Невысокий уровень консолидации грузинской нации объясняется тем обстоятельством, что как справедливо констатирует грузинский историк и политический деятель постсоветской Грузии Г. Мамулия, она (грузинская нация) начала зарождаться совсем недавно: лишь в XVIII в., после того, как "находившаяся в течение нескольких столетий (с ХIII в.) в тупике социального развития Грузия была включена в пределы Российской империи" [2].
Нынешние тбилисские правители этот факт не признают и пытаются представить российский период грузинской истории в качестве тяжелейшего испытания для грузинского народа, которое было подобно татаро-монгольскому игу. Подобные заявления свидетельствуют не столько о полной дремучести в собственной истории, сколько об их воинствующей русофобии, которая настолько нелепа и иррациональна, что объяснение ей нужно искать не историкам и политологам, а практикующим психиатрам.
Но оставим психиатрию и вернемся к интересующему нас сюжету. Формирование грузинской нации имело многочисленные и специфические особенности, которые оказали самое непосредственное влияние на происходящие в постсоветской Грузии общественно-политические процессы. К моменту включения в состав Российской империи население современной Грузии отличалось чрезвычайной дробностью. Историческая Восточная Грузия была населена многочисленными субэтническими группами (картлийцы, кахетинцы, мохевцы, мтиулы, пшавы, тушины, хевсуры и др.), в основном говорившими на взаимопонятных диалектах грузинского языка.
Проживавшие в Западной Грузии мегрелы и сваны имели собственную самобытную культуру и уклад жизни, отличные как от грузинского населения Восточной Грузии, так и от соседних абхазов. Они говорили на собственных языках, которые не являются взаимопонятными ни между собой, ни с современным грузинским языком. Различия между мегрелами, сванами и грузинами Восточной Грузии настолько велики, что правильнее было бы называть их тремя разными народами. Как собственно и делалось в царской России и на первых порах существования СССР. Наряду с картвелами в Грузии проживали многие другие народы (как дисперстно, так и в собственных гомогенных национальных районах).
Сформировавшееся после присоединения к России грузинское просветительское, а затем национальное движение (первоначально дворянское, а затем разночинно-интеллигентское) имело своей целью духовное возрождение собственного народа, преодоление его многовековой культурно-языковой раздробленности и формирование единой грузинской нации и государства. Источником вдохновения и важнейшей частью идеологии грузинского национального движения (движение "Тергдалеули", Общество распространения грамотности среди грузин и т.д.) стало богатое историческое прошлое Грузии, особенно времена существования так называемой "идеальной Грузии" – средневекового Грузинского царства X-XIII вв.
Исторические события, заново переосмысливаемые с точки зрения современных реальностей и сиюминутных задач, приобрели в постсоветской Грузии настолько важное значение, что необходимо хотя бы вкратце остановиться на средневековой истории. Как ни парадоксально, единое Грузинское царство (точнее – Абхазо-Грузинское царство) появилось благодаря не грузинам, а абхазам. В VIII в. абхазские феодальные княжества были объединены в составе единого Абхазского царства, которое при поддержке хазар вышло из-под контроля Византии, а затем начало экспансию в юго-восточном направлении. После того, как в его состав была включена вся Западная Грузия, сюда, в Кутаиси, была перенесена столица Абхазского царства. В Х в. династия абхазских царей прервалась, и престол перешел к Баграту III (грузину по отцу и абхазу по матери).
Династия Багратиони продолжила политику территориальной экспансии, ее результатом стало объединение Западной и Восточной Грузии. В ХIII веке после монгольского нашествия Абхазо-Грузинское царство распалось, воцарилась феодальная междоусобица, и страна на многие века оказалась в том "тупике социального развития", о котором пишет Г. Мамулия. Этот период закончился лишь с приходом в Закавказье России, после которого в Грузии, огражденной от внешних нашествий дружескими русскими штыками, начался период национального возрождения.
Почему же события средневековья приобрели столь большую актуальность в современных условиях? Дело в том, что разделенное на бесчисленные группы и течения грузинское национальное движение XIX-XX вв. было едино в определении границ "исторически принадлежавшей грузинам территории": ими стали именно границы "идеальной Грузии" – средневекового Абхазо-Грузинского царства периода его максимального расцвета.
Согласно официальной грузинской версии истории, уже летописцы в Х веке под названием "Картли" подразумевали всю Грузию – "обширную страну, где христианское богослужение ведется на грузинском языке. Объединение феодальной Грузии в XI-XII вв. в еще более значительной степени способствовало укреплению этих элементов общности и фактически завершило процесс формирования единой грузинской народности" [3]. На протяжении многих поколений в грузинских школах именно границами "идеальной Грузии" определяются "исконные грузинские земли", именно они являются справедливыми на уровне современного грузинского массового сознания.
Порочность данного подхода заключалась в том, что данное средневековое царство (подобно всем аналогичным царствам и империям древности и средневековья) изначально было многонациональным, что, в частности, было закреплено и в титулатуре его правителей: "царь абхазов, картвелов, эгров, кахов…". Поэтому не только грузины, но и все проживавшие на территории современной Грузии народы, имеют собственные и неоспоримые в их глазах исторические права на те земли, где они ныне проживают. Уже в середине ХХ века противоположная трактовка вопроса о том, кто на территории Грузии является "хозяином", а кто – "гостями" стала предметом острой дискуссии в обществе, способствовала ухудшению отношений между грузинами и проживавшими на территории этой тогда социалистической республики этническими меньшинствами.
Наряду с объявлением меньшинств "гостями на исконных грузинских землях", грузинская общественно-политическая мысль изначально включила мегрелов и сванов в состав единой грузинской нации и отказалась признавать за ними право на собственное национальное существование. Проиллюстрируем значение и суть этого судьбоносного для грузинской нации положения на примере славян. Как известно, чехи, сербы, поляки и другие народы являются славянами, имеют общих исторических предков и языковое родство, но никому не придет в голову провозглашать их русскими. Различия же между русскими и украинцами куда меньше, чем между мегрелами, сванами и грузинами Восточной Грузии (взаимопонятные языки, близость культуры и т.п.), но украинцев, как известно, также считают отдельной нацией.
Можно себе представить, сколь причудливым оказался бы исторический путь России, если бы русские подобно грузинам объявили всех славян составной и неотъемлемой частью единой русской нации и начали бы строить на подобной основе свою государственную политику. Так что, изначально, еще в XIX в., задача национальной консолидации грузин была крайне осложнена уже в силу многочисленности мегрелов, чей удельный вес в составе грузинского этноса все еще составляет по разным оценкам от 20 до 30 процентов.
В конце 1920-х – начале 1930-х гг. мегрельская интеллигенция поднимала вопрос об автономии Мегрелии на основании того, что мегрелы имеют свою историю, самобытную культуру и т.д. В XIX веке была издана мегрельская азбука из 35 букв (тогда же была создана и сванская азбука), в 1931-1935 гг. для мегрелов издавалась ежедневная газета тиражом в 10 тыс. экз. В те годы идея мегрельской автономии пользовалась большой популярностью в среде мегрельской интеллигенции и местной партийной верхушки. Но в конце 1930-х гг. мегрелы были подвергнуты массовым репрессиям и сторонники мегрельской самобытности были истреблены Сталиным.
Первая попытка осуществить на практике права грузин на "свои исторические земли" была предпринята после распада Российской империи, в период существования независимой Грузинской республики. В то время население Грузии сохраняло свою этническую пестроту: общая численность грузин (с мегрелами и сванами) составляла в нем лишь 64,8 %. Уже одно это обстоятельство требовало проведения очень осторожной национальной политики. Но власти страны, стремившиеся добиться национальной консолидации грузин в максимально сжатые сроки, проводили по отношению к этническим меньшинствам откровенно шовинистическую политику. Вот как характеризовал эту политику очевидец: "в Грузии усиленно культивируется национализм в очень диких формах. В Учредительном собрании армянам не разрешают говорить по-армянски… Все время велась резкая борьба против стремления Аджарии к автономии. Осетинов страшно преследуют и выселяют. Сильная национальная борьба идет и в Абхазии. Национализм доходит до курьезов. Так, в учебнике, по которому в школах изучается история, рассказывается, что Грузия была еще в древности самой культурной страной, так что из нее Греция получила свою культуру. В детях с малых лет воспитывается презрительное отношение к армянам и т.п." [4].
Как и в прошлом, в настоящее время грузины и национальные меньшинства страны имеют собственные версии своей истории. К примеру, отношения между абхазами и грузинами, и, особенно, период пребывания Абхазии в составе Грузинской ССР оценивается просто с диаметрально противоположных позиций. Абхазская сторона связывает все беды своего народа – массовые аресты, истребление интеллигенции и значительной части крестьянства, запрет говорить на родном языке и т.п. – с союзными руководителями грузинского происхождения (И. Сталин, Л. Берия и другие) и политикой республиканского руководства, которые совместно проводили политику насильственной грузинизации населения в масштабах Грузинской ССР.
Грузинская сторона связывает все проблемы в отношениях между двумя народами с политикой союзного руководства, которое во имя "господства Москвы" сознательно разъединяло и противопоставляло братские народы. Грузинские авторы склонны рассматривать все достижения Абхазии советского периода в качестве результата патерналистской политики руководства ГССР по отношению к меньшинствам, особым, "толерантным" отношением грузин к малочисленным народам и т.п. "Грузинский народ никогда не притеснял абхазов. В Абхазии были созданы максимально возможные в ту пору условия для развития экономики и культуры. В Грузии абхазы не только не были дискриминированы, наоборот – им были созданы все возможные условия для национально-культурного, социально-политического и экономического развития. Более того, в Абхазии сложилась парадоксальная ситуация – остро встал вопрос о необходимости защиты прав и свобод грузин" [5].
Как показывают социологические исследования, в настоящее время подобные взгляды разделяются подавляющим большинством грузинского населения: "грузины считают, что нигде в СССР столь малочисленному этносу не была предоставлена такая широкая автономия, как абхазам. В грузинском массовом сознании большинство предков сегодняшних абхазов – это спустившиеся с гор племена, заселившие территорию Абхазии, где до этого жили более близкие к грузинам по происхождению настоящие абхазы" [6].
Подобные взаимоисключающие взгляды отражают одно принципиально важное явление. В течение всего советского периода важнейшей задачей руководства Грузинской ССР (как и их предшественников в 1918-1921 гг. и последователей в постсоветские времена) было достижение национальной консолидации грузин в максимально короткие исторические сроки. В период правления Сталина, в условиях политики жестокой дискриминации малочисленных народов в масштабах всего СССР и во время максимального влияния грузинского лобби в Кремлевских кабинетах, эта задача решалась откровенно репрессивными методами: некоторые народы были выселены за пределы Грузии (греки, курды, турки-месхетинцы). Другие, даже не родственные картвелам – были объявлены "грузинскими племенами" и должны были быть насильно грузинизированы.
Затем, уже в условиях постсоветского периода политика государственного строительства независимой Грузии вновь строится на основе жесткого унитаризма, на дискриминации и подавлении меньшинств. Пагубность курса на построение моноэтничного грузинского государства в стране, где численность меньшинств составляет более 30 % населения, в современных условиях является совершенно очевидной.
Конституция 1995 г. провозгласила Грузию федеративным государством, но это осталось чисто пропагандистским шагом: условием начала рассмотрения всех связанных с федерацией вопросов было объявлено "восстановление территориальной целостности Грузии". Большинство грузинских законодателей продолжает заявлять о своем отрицательном отношении к любым мерам, которые могут "подорвать унитаризм грузинского государства" [7].
Нынешнее политическое руководство Грузии готово нести знамя демократии и прогресса в Зимбабве, в Северную Корею, на Кубу и в другие оплоты мирового зла, но у себя в стране продолжает прежнюю политику унитаризма и дискриминации меньшинств. Результатом стал глубокий социально-экономический кризис и деграция самой грузинской нации, вновь оказавшейся, по терминологии Г. Мамулия, в "тупике социального развития".
Таким образом, глубокий кризис государственности в постсоветской Грузии был во многом предопределен не только личными особенностями ее постсоветских правителей или зловредной ролью Кремля, а вполне объективными факторами. Прежде всего, принципиальной невозможностью осуществить избранную еще в XIX веке стратегию строительства грузинской нации и грузинского государства. Очевидно, что нормализация обстановки и успешное экономическое развитие вряд ли возможно без отказа от прежнего пути строительства грузинской нации и политики унитаризма.
Процесс формирования грузинской нации может быть облегчен и значительно ускорен в случае признания за мегрелами и сванами права на национальное существование. Кстати, подобное право является естественным, оно закреплено в основополагающих документах нынешнего мирового сообщества. Очевидно также, что единое грузинское государство в границах бывшей Грузинской ССР может быть построено только как федерация равноправных народов (типа Бельгии, Швейцарии) с предоставлением каждому из них собственной формы государственности и широкого представительства в центральных органах власти, а также с предоставлением международных гарантий безопасности, как в отношении меньшинств, так и территориальной целостности Грузии. Но последовательная федерализация Грузии вряд ли возможна без предоставления собственной государственности мегрелам и сванам. А эта идея, похоже, совершенно неприемлема не только для политической элиты, но и для большинства современных грузин.
Примечания
[1] См.: Практика федерализма. Поиски альтернатив для Грузии и Абхазии М., "Весь мир", 1999, с. 21.
[2] Мамулия Г. С. Концепция государственной политики Грузии в отношении депортированных и репатриированных в Грузию месхов. История и современность // Центральная Азия и Кавказ, №1 (2), 1999, с. 153-155.
[3] Грузинская советская социалистическая республика. Тб., 1981, с. 248.
[4] Н. Мещеряков. В меньшевистском раю. Из впечатлений поездки в Грузию. Сух., 1991, с. 44.
[5] Жоржолиани Г., Лекишвили С., Тоидзе Л., Хоштария-Броссе Э. Исторические и политико-правовые аспекты конфликта в Абхазии. Тб., 1995, с. 38-39, 43.
[6] М. Никурадзе. В чем видит грузинская народная дипломатия причины грузино-абхазского конфликта. // Аспекты грузино-абхазского конфликта. Ирвайн, 2000, с. 128.
[7] См.: Грузино-абхазский конфликт: прошлое, настоящее, перспективы урегулирования // Институт диаспоры и интеграции (Институт стран СНГ), М., 1998, с. 15.
(2005 г.)
(Перепечатывается с сайта: www.novopol.ru.)
__________________________________________________________________
Современный мир не благоприятствует сохранению малочисленных народов, они во все большем количестве исчезают с этнической карты. В первую очередь речь идет о "не вписавшихся" в современную цивилизацию народах и племенах, которые не имеют собственно государственности. Абхазы собственную государственность имеют, это бесспорный факт при всей особенности его "частичного" признания. Однако собственная государственность вовсе не гарантирует выживания абхазов. В посление годы под влиянием нескольких причин наблюдается обострение проблемы.
Абхазы лишились прежнего "запаса этнической прочности" в виде сельской глубинки: в своем подавляющем большинстве они переехали в прибрежную часть, где ассимиляционные процессы имеют наиболее интенсивный характер. В среде городской молодежи особенно высок уровень наркомании.
Не решена демографическая проблема, рождаемость среди абхазов низкая, число не вступающих в брак продолжает оставаться весьма значительным, причем прежде всего по вине не желающей осложнять своей жизни сильной половины.С ростом числа мужчин-гастарбайтеров из Средней Азии у абхазских женщин появляется возможность выйти замуж, если эта тенденция будет нарастать - доля абхазского населения неизбежно будет уменьшаться. Рассчитывать на ассимиляцию абхазами гастарбайтеров, и на то, что дети от смешанных браков вырастут 100-процентными абхазами было бы наивным. Столь же наивны надежды на решение демографической проблемы с помощью вернувшихся потомков махаджиров.
Большой объем финансовых средств, поступающих из России, ведет к стремительному социальному расслоению и ослаблению чувства этнической солидарности, что особенно важно для выживания малочисленных народов.
В середине 1990-х в одном из сел Абхазии я услышал продолжение истории о Боге, абхазе и стране Абхазии. История эта рассказывается очень часто: "когда Бог раздавал народам земли, он дал опаздавшему ко дню раздачи абхазу самую прекрасную землю. Эту землю Бог оставлял для себя, но передал ее абхазу в награду за его гостеприимство, ведь причина опаздания состояла в том, что в этот день абхаз принимал гостя". Мой абхазский собеседник сказал, что у истории было продолжение, но о нем предпочитают не говорить и теперь уже мало кто о нем знает. А конец у истории был весьма показательным: "отдав абхазу свою землю, Бог посмотрел на него и сказал: но если ты будешь плохо обращаться с этой землей, я заберу ее обратно".
В середине 1990-х, когда дух победителей в прошедшей войне у абхазов был так силен, я не придал этой истории большого значения. Слишком далекой она казалась от окружающей действительности и уверенности абхазов в том, что они в состоянии решать свои проблемы назло всем недругам, и если понадобится - то и всему миру. Давно нет на границе блокады, признание Россией нейтрализовало угрозу новой войны с Грузией, из России идет щедрая финансовая помощь. В середине 1990-х о таком можно было только мечтать. Но почему то в последние сытые и благополучные для абхазов годы, конец истории Бога и абхаза мне вспоминается все чаще.
Как и весь окружающий мир, Абхазия стремительно меняется. А ответа на вопрос, успеют ли абхазы найти решение проблемы собственного этнического выживания, все еще нет.
* * *
Prospects for the survival of the ethnic Abkhazians
The modern world is not conducive to the preservation of indigenous peoples; they are in ever greater numbers disappearing from the ethnic map. In the first case, we are speaking of those peoples and tribes who do "not fit" into modern civilization, those who have no actual statehood.
The Abkhazians have their own statehood; this is an indisputable fact, for all the peculiarities of its "partial" recognition. However, their own statehood itself does not guarantee the survival of the Abkhazians. Over recent years, influenced by several factors, an aggravation of the problem has been noticeable.
The Abkhazians have lost the former sobriquet of “a reserve of ethnic strength" in the shape of a rural hinterland: the overwhelming majority of them have moved to the coastal area where assimilation-processes are of much greater intensity. Among the urban youth there is a particularly high level of addiction.
The demographic problem is not solved; the birth-rate among the Abkhazians is low; the number of those not entering marriage continues to be very significant, and above all, the fault is that the stronger half does not want to complicate their lives. With the strong growth in the number of male migrant-workers from Central Asia, Abkhazian women have the opportunity for marriage; if this trend grows, the share of the Abkhazian population will inevitably decline. It would be naïve to rely on the assimilation by the Abkhazians of the guest-workers and on the belief that children of mixed marriages will grow 100 percent into Abkhazians. Equally naive are hopes to solve the demographic problem with the help of returning descendants of the Muhajirs.
The large amount of funds coming from Russia is leading to a rapid social stratification and to the weakening of the sense of ethnic solidarity, which is especially important for the survival of small-numbered peoples.
In the mid-1990s, in one of the villages in Abkhazia I heard a continuation of the story of God, the Abkhazian and the country of Abkhazia. This story is often told: "When God divided the earth among the peoples, he gave the most beautiful land to the Abkhazian, who arrived late on the day of distribution. God was keeping this land for himself, but he gave it to the Abkhazian as a reward for his hospitality, because the reason for his late arrival was that, on that day, the Abkhazian had been entertaining a guest." My Abkhazian interlocutor said that there was more to the story but people prefer not to talk about it, and now few people know about it. But the end of the story was very revealing: "Giving his own territory to the Abkhazian, God looked at him and said: “But if you mistreat this land, I'll take it back."
In the mid-1990s, when the spirit of victory in the recent war was so strong among the Abkhazians, I did not pay much attention to the story. It seemed rather distant from the reality and certainty of the Abkhazians that they are able to solve their problems by spiting all enemies and, if need be, the whole world. It has been a long time since Abkhazia has been facing blockades; Russia's recognition has neutralised the threat of another war with Georgia; generous financial aid issues from Russia. In the mid-1990s, one could only dream of such a thing. But why, in the recent years of plenty and prosperity for the Abkhazians, is not the end of the story of God and the Abkhaz remembered more often?
Like the rest of the world, Abkhazia is changing rapidly. But there is still no answer to the question as to whether the Abkhazians will succeed or not to manage to find their own solution to the problem of their ethnic survival.
Alexander Krylov
Doctor of Historical Sciences, president of the Scholarly Society of Caucasus Studies, leading research associate of the Center for Problems of Development and Modernization at the Institute of World Economy and International Relations of the Russian Academy of Sciences. RUSSIA
(Перепечатывается с сайта: http://www.reflectionsonabkhazia.net.)
__________________________________________________________________
Распад СССР, ожесточенная грузино-абхазская война 1992-1993 годов и последовавшая за ней изоляция Абхазии от внешнего мира способствовали возрождению традиционной религии абхазов. Проведенное Институтом востоковедения РАН осенью 1997 года анкетирование населения Гагрского и Гудаутского районов1 свидетельствует о сильном влиянии на современных абхазов традиционной дохристианской религии. Так, в ходе опроса 199 человек или 47,4% из числа 420 абхазов, назвавших себя христианами, признали, что они сами или их родственники имеют традиционные святилища, либо обращались за помощью к таким святилищам. У остальных этот показатель следующий: 163 или 66,5% из 245 мусульман, 34 или 47,2% из 72 затруднившихся определить свою религиозную принадлежность, 27 или 37,5% из 72 неверующих, 12 или 70,6% из 17 язычников, 6 или 60% из 10 приверженцев “абхазской веры”, и 7 или 43,8% из 16 атеистов.
Как показали проведенные Институтом востоковедения РАН в 1994-1998 годах полевые исследования в Абхазии, декларируемая абхазами принадлежность к христианам или мусульманам является совершенно формальной. Она остается данью традиции и свидетельствует лишь о том, приверженцами какой из этих религий когда-то считались их предки (вынужденные в прошлом под давлением обстоятельств креститься, либо принимать ислам, но в действительности сохранявшие прежнюю веру).
Современные “христиане-абхазы” не посещают церкви (или посещают их крайне редко), не совершают обряда причастия, не соблюдают никаких постов, не интересуются основами вероучения, не читают Библии. “Мусульмане-абхазы” употребляют в пищу свинину, спиртные напитки, не совершают обрезания (даже считают это постыдным и недостойным мужчины), не читают Корана и совершенно не интересуются исламом. Поэтому почти полное отсутствие у абхазов мировоззренческих разногласий и бытовых различий между людьми, формально относящими себя к христианам и мусульманам, является вполне закономерным. Некоторые отличия наблюдаются в похоронной обрядности и в процедуре религиозных праздников, которые, впрочем, совершенно утратили свое первоначальное содержание. Если праздник отмечают абхазские христиане, в нем с удовольствием принимают участие мусульмане, и наоборот. В семьях, объединяющих представителей различных конфессий, религиозные праздники христиан и мусульман чаще всего празднуются совместно. Само празднование в большинстве случаев сводится к застолью: готовятся определенные блюда и приглашаются к столу родственники, соседи и друзья.
Общую для абхазов картину полной веротерпимости (на деле порождаемой тем, что и абхазские “христиане”, и абхазские “мусульмане” на деле исповедуют одну религию - традиционную религию своих предков) не нарушают и местные атеисты. Так, одна из атеисток написала в анкете, что в доме ее родителей в селе Приморском есть ажира (кузня) и что она сама обращалась к ней за помощью, когда заболела, а после ее выздоровления была принесена благодарственная жертва. Другой атеист указал, что он регулярно вместе с родственниками принимает участие в обрядовых праздниках.
В ХIХ и начале ХХ века в науке господствовало мнение, что, несмотря на некоторое влияние на них христианства и ислама, все абхазы (за немногими исключениями) поклоняются языческим божествам и совершают соответствующие обряды2. Подобная трактовка продолжает господствовать в абхазоведении до сих пор3. Тем не менее, некоторые из абхазских мыслителей еще в начале ХХ века отказывались считать религию абхазов языческой. В частности, как писал видный абхазский просветитель и общественный деятель Симон Басария, “если послушать отчеты духовенства, описания разных бытописателей, то абхазы не то христиане, не то мусульмане, не то язычники, а в общем, все они находили у абхазов полный индиферизм к религии. ... Но абхазы не язычники, они исповедуют правильную веру, вовсе не чуждую ни истинному учению Христа, ни нравственной стороне учения Магомета, ни учению Будды и других великих основателей религии.
Абхазы верят в единого Бога. Указания многих бытописателей, и, в частности покойного Н.Джанашиа, на бесчисленное количество богов, в которых якобы веруют абхазы - полнейший абсурд”4. Однако высказанное С.Басария сомнение в том, что абхазов можно относить к язычникам (не говоря уже о его спорной фразе о “правильной вере” абхазов), настолько противоречило утвердившимся представлениям, что оно не стало предметом научного обсуждения и было отвергнуто5. Начиная с 1930-х годов господствующим стало утверждение, что традиционная религия абхазов исчезла совершенно, либо продолжает существовать в отдельных, разрозненных пережиточных элементах, которые, под влиянием атеизма исчезнут в самом скором времени6. Это было далеко не так.
Что же представляет собой традиционная религия абхазов в настоящее время?
Наиболее ясное представление об этой религии дает нам расположенное близ села Ачандара Гудаутского района святилище Дыдрыпш, жрецы которого сохранили многие ритуалы и религиозные представления своих предков, полузабытые или утраченные в других местах. Это объясняется тем обстоятельством, что это святилище было единственным, которое продолжало функционировать непрерывно в течение всего советского периода. Поэтому излагаемые ниже сведения о традиционной религии абхазов даются в основном со слов нынешнего жреца этого святилища Заура Чичба.
У абхазов один Бог. Это Анцэа (7 - Бог-творец и создатель всего мира). Этого единого верховного Бога почитают последователи всех мировых религий, но только каждый по-своему. У Бога имеются апаимбары - “ангелы, высшие существа, слуги и представители Бога на Земле”, которые докладывают Богу обо всем происходящем. Наиболее почитаемым среди апаимбаров является Дыдрыпш.
Каждый из апаимбаров занят своим делом: они наблюдают за домом, очагом, скотом, горами и морем. Людей же создают и определяют их судьбу “ашачща”(“ашацва”) - создатели и боги судьбы. Когда человек рождается, ашачща “делят: какое кому счастье, кто сколько лет проживет”. Некоторые из опрошенных считали, что время от времени ашачща прилетают к дому новорожденного в виде трех голубей, что они могут прилетать к отдыхающему у дороги путнику, которого предупреждают об изменении его судьбы и т.д. Ашачща, как и апаимбары, обо всем докладывают Богу.
Абхазия - это земля, избранная Богом за ее красоту. Когда Бог раздавал разным народам землю, он хотел оставить ее для себя, но отдал абхазам. Подобная милость и богоизбранность абхазов объясняется тем, что в древности они отличались от других народов не только своим гостеприимством(10), но и своей нравственностью: их женщины и девушки “волосы не резали”, не носили коротких юбок и т.п. Увидев это, “Бог отдал Абхазию абхазам, хотя это была его земля. Бог всегда с нами, хотя мы его и не видим”.
Все события мировой истории определяются Богом. Он наказывает народы когда “обижен на них за дурное поведение” и отсюда проистекают все беды народов. Так что, как подчеркнул жрец, в постигающих мир бедах виноваты не правители, а те люди, за грехи которых народы наказываются Богом.
Абхазия оберегается семью святилищами-аныхами, совокупность которых называется “быжныха" (“семь святилищ”). К настоящему времени возобновлена деятельность пяти из них, это - Дыдрыпш-ныха, Лашкендар, Лдзаа-ныха, Лых-ныха и Ылыр-ныха. Шестое святилище Инал-Куба находится в горной долине Псху, населенной ныне русскими. По поводу имени и расположения седьмого святилища у наших абхазских собеседников не было единого мнения. Заур Чичба и некоторые из опрошенных назвали таковым Бытху - древнее святилище убыхов. Другие считали, что седьмым святилищем является Псху-ныха (однако большинство считало что Инал-куба и Псху-ныха - это одно и то же). Гораздо реже в качестве седьмого святилища назывались Лапыр-ныха, Напра-ныха, Геч-ныха и Капба-ныха.
Входящие в число “быжныха” ныне действующие Дыдрыпш-ныха, Лдзаа-ныха и Лых-ныха - находятся в Бзыбской Абхазии, Лашкендар и Ылыр-ныха - в Абжуйской. Семь главных святилищ являются “братьями” и “сестрами”. С общением родственных аных между собой связываются различные явления в атмосфере (полеты по небу огненных шаров и т.п.). Считается, что при помощи атмосферных явлений аныхи могут показывать людям свое отношение к происходящему. По рассказу жреца святилища Дыдрыпш, в начале грузино-абхазской войны “от горы Дыдрыпш исходили лучи, указывавшие в сторону занятой грузинами Гагры”. После того, как Гагра была освобождена, “лучи стали показывать в направлении Сухума”, который продолжал удерживаться грузинскими войсками.
Главные святилища-аныхи покровительствуют всем более мелким - “аныхырта (11)”, но не общаются с ними. Аныхырта - это не святилище, где имеются жрецы и регулярно проводятся моления, а просто “чистое место для моления”. Чаще всего такая аныхырта используется раз в году для проведения поселкового моления о даровании дождя и урожая “ацу-ныха”, которая проводится не жрецом, а “молельщиком” из числа местных жителей. Хотя молельщик может исполнять свои функции пожизненно, они не закреплены за определенными фамилиями. К тому же, для назначения молельщиком совсем не обязательно быть “кристально чистым” человеком, что является совершенно непременным качеством для абхазского жреца.
По словам жреца Заура Чичба, аныхырта имеются в каждом селе и ошибочно рассматривались разными авторами (скорее всего со слов местных жителей) как аныхи. Для большинства из опрошенных нами абхазов различия между аныха и аныхырта не были четкими: многие из опрошенных нами людей называло аныхами не только семь главных святилищ, но и ажиры, фамильные места молений и т.п. К тому же, в некоторых из святилищ, отнесенных Зауром Чичба к категории аныхырта, имеются собственные жрецы, принадлежащие к определенным фамилиям и считающие их именно аныхами (например, жрецами Лапыр-ныха являются Цымцба).
Жрецами - “аныха паю” (в переводе “сыновья святилища”) семи главных абхазских святилищ могут служить только представители определенных абхазских жреческих фамилий: Гочуа (Лдзаа-ныха), Харчлаа (Лашкендар) Чичба (Дыдрыпш-ныха), Шакрыл (Лых-ныха) и Шинкуба (Ылыр-ныха). В случае принятия на себя жреческих обязанностей без достаточных на то оснований, божественные силы могут наказать самозванца. Так, первоначально жрецом возобновленного святилища Лашкендар стал один из представителей фамилии Аршба, но вскоре он был вынужден осознать опрометчивость этого шага и заявить, что жрецами должны быть представители другой фамилии.
По устной традиции, в прежние времена в Абхазии существовал совет жрецов. Возобновление работы нескольких абхазских святилищ предполагает регулярное общение жрецов между собой и поэтому, по мнению Заура Чичба, будет вполне логичным создание в будущем такого совета. Однако создание подобного органа станет актуальным лишь в том случае, если жрецы возобновленных святилищ сумеют добиться у местного населения авторитета и влияния, сопоставимого с тем, которым пользуется в среде абхазов святилище Дыдрыпш (а это весьма сложная задача).
В настоящее время проводимые в святилищах ритуалы значительно упростились по сравнению с теми, которые были описаны в прошлом. Повсеместно распространенной стала практика, когда люди проводят моления не в самом святилище, а поблизости от него - в более удобно расположенных местах. Так, согласно описаниям ХIХ века, тогда моления проводились на вершине горы Дыдрыпш, затем они были перенесены к ее подножию. К настоящему времени церемония у подножия горы также стала проводиться весьма редко и в большинстве случаев моление проводится в селе Ачандара - на участке жреца святилища Дыдрыпш Заура Чичба.
Та же картина наблюдается в отношении Лапыр-ныха: здесь упрощение ритуала дошло до того, что ежегодное моление жреческой фамилии Цымцба перестало быть общим и совершается отдельно в доме у каждого из ее представителей. Ежегодное моление в святилище Лдзаа теперь проводится в окрестном лесу, а не на его территории, где людям негде укрыться от летней жары.
Собеседники объясняли подобный перенос мест молений с территории святилищ многими причинами: когда-то людей застал дождь, и они были вынуждены принести жертву у дороги; когда-то по дороге в гору умерла беременная женщина, либо при родах погиб ее ребенок и т.п. Хотя обращение к высшим силам с простого места моления (аныхырта) является допустимым и не воспринимается как какое-либо нарушение обряда, многие собеседники указывали, что все же предпочтительнее проводить церемонию на территории самой аныхи, так как “там она будет иметь большую силу”.
Важную роль в традиционной религии абхазов играет принцип внутренней и внешней “чистоты”. Жрецы, которые рассматриваются как посредники в общении между Богом и людьми, не могут получать никакого вознаграждения12, должны соответствовать характеристике человека “кристальной” чистоты. На церемонию люди должны приходить чистыми и празднично одетыми, перед ее началом жрец или молельщик умывает лицо и руки, иногда полощет рот. За ними то же делают все присутствующие. В жертву может быть принесено только “чистое” животное: оно должно быть без изъянов, упитанное, здоровое, холощеное (либо молодое и не случавшееся).
Чаще всего в жертву приносится молодой бычок, реже - козел, в некоторых случаях - баран, петух и т.п. Согласно объяснению Заура Чичба, жертвенное животное должно быть мужского пола потому, что Бог и Дыдрыпш - мужчины. Однако в принципе допускается, что в качестве жертвы может быть принесено животное женского пола, при этом обязательно “чистое” - то есть не случавшееся (например, коза). То же положение содержится в третьей книге Моисеевой Ветхого Завета, в первой главе которой Господь указывает Моисею, что при принесении жертвы Господу в виде тельца, либо из мелкого скота, из овец или из коз, животные должны быть мужского пола, без порока (Левит, I, 2,310).
Традиционное моление абхазов обязательно включает в себя жертвоприношение и общее застолье, состоящее из нескольких особых “чистых” ритуальных блюд: вареное мясо, абыста (крутая кукурузная каша, более известная под своим молдавским названием “мамалыга”), соль, аджика (иногда ее не подают) и “чистое” (приготовленное без сахара) вино. В большинстве случаев после совершения жертвоприношения пища готовится рядом с местом моления. Но иногда, например, во время обряда проклятия в святилище, она готовится заранее - в доме самого просителя. В этом случае угощение состоит из других блюд: вареного мяса петуха, сырного пирога, чачи (или водки). Кстати, подобные проклятия в абхазских святилищах совершаются довольно редко. Считается, что если произнести его без достаточных на то оснований - то гнев Бога может обратиться на самого проклинающего, его семью и род, так что большинство абхазов предпочитают не искушать судьбы.
В проведении одних и тех же молений наблюдаются большие различия. Например, моление о дожде и урожае “ацу-ныха” может проводиться в двух основных вариантах. В первом случае оно является фамильным, в нем принимают участие только мужчины и мальчики-подростки, на стол подаются только мясо, абыста и соль (например, моление фамилии Айба13 в селе Отхара). Во втором варианте “ацу-ныха” проводится поселком с участием всех живущих по соседству фамилий, в ней, наряду с мужчинами, принимают участие женщины и дети, вместе с ритуальными блюдами на стол подаются сладости, фрукты и т.п. Довольно часто люди принимают участие и в фамильных, и в поселковых “ацу-ныхах”.
Скорее всего, женщины и дети стали допускаться на поселковые “ацу-ныхи” уже в советское время, когда во многих селах моление об урожае стало терять религиозную окраску и приобретать характер народного праздника.
Согласно традиционной религии абхазов, моральная чистота и искренность в общении с высшими силами являются обязательными. По словам жреца святилища Лдзаа Ф.Гочуа, к нему часто приходят за помощью люди, которые просят отмолить свой грех, не называя его, либо не хотят признавать своей вины и утверждают, что не знают ее ни за собой, ни за своими предками. В этом случае жрец не может снять наложенное проклятие и наказание высших сил: “не зная сути проблемы нельзя подниматься к святилищу. Даже если грех совершили предки, надо покаяться и отмолить конкретный грех” (Ф.Гочуа, село Лдзаа). Учитывая это, люди, стремящиеся снять наказание со своего рода, но избежать при этом нежелательной для себя огласки, иногда идут на хитрость. Они могут попросить жреца отмолить не тот грех, за который несут наказание, а какой-то другой, незначительный, либо совершенный в давние времена их предками. По единодушному мнению всех опрошенных нами жрецов моление в таком случае является бесполезным, оно не ведет к очищению от греха и снятию проклятия. Однако в реальности картина оказалась не столь однозначной: если судить по посещенным нами в святилище Дыдрыпш очистительным молениям, во время церемонии жрец всегда просит о прощении всех без исключения грехов пришедшей фамилии.
Традиционная религия продолжает играть важную роль в социальной жизни абхазов. Во время семейного моления на ажире, совершаемой 13 января каждого года, на родовых и фамильных сходах, старейшина-молельщик после совершения жертвоприношения обращается к Богу с просьбой отвести беды, болезни и прочие напасти от всех своих родственников, о том, чтобы род продолжался, размножался и благоденствовал. Затем каждый из членов рода по очереди повторяет эту молитву, отведывает по кусочку печени и сердца жертвенного животного и выпивает стакан священного “чистого” вина. В молениях и общем застолье абхазы начинают принимать участие с раннего возраста, что способствует сохранению и укреплению фамильно-родовых структур.
В условиях постсоветской реальности в Абхазии наблюдается рост авторитета нескольких главных традиционных святилищ и их жрецов. Причина в том, что наряду со своей основной задачей - защитой Абхазии от внешних врагов, главные аныхи продолжают выполнять важную функцию в регулировании социальных отношений внутри абхазского этноса. В прошлом при помощи святилища решались конфликты между представителями разных слоев феодального общества, а также между отдельными людьми, родами и фамилиями. В настоящее время аныхи остаются местом очистительной присяги для людей, подозреваемых в совершении преступления, к их помощи могут обратиться жертвы с просьбой покарать обидчиков, либо, если те неизвестны, указать на виновных.
Опираясь на авторитет святилища, обвиняемый может не только доказать собственную невиновность, но и спасти свой род от кровной мести. Например, в случае, если совершивший убийство утверждает, что его действия не были преднамеренными и все получилось случайно. Родственники же погибшего настаивают на том, что убийца действовал преднамеренно и его род должен понести наказание. Чтобы выяснить истину конфликтующие могут обратиться к жрецу и подняться к святилищу. Там подозреваемый, сопровождаемый поручителями из числа друзей и родственников, вслед за жрецом произносит клятву: “Я убил его случайно, если же я сказал неправду и убил его преднамеренно, пусть я не уйду отсюда”. Как правило, это убеждает пострадавшую семью в том, что убийство было неумышленным и позволяет урегулировать конфликт без дальнейшего пролития крови.
Считается, что кара аныхи может принимать самые разные формы в зависимости от обстоятельств дела. Виновный и/или его род могут быть наказаны через десять и даже через сто лет, так что у преступника есть время одуматься, прийти и сознаться в своей вине. Если же он продолжает упорствовать и не желает раскаиваться, то в результате всевозможных бед и напастей, посылаемых сверхъестественными силами, может погибнуть не только он сам, но и вся его семья и даже весь род14. Принцип коллективной ответственности рода за своего члена является одной из характерных черт традиционного абхазского права. Этот же принцип подтверждается в тексте приносимой в святилище клятвы. Подозреваемый в преступлении сначала заявляет о своей невиновности, а потом должен сказать следующую фразу: “если я виновен, пусть погибну я и моя семья”.
Данная в святилище клятва считается священной, ее не позволяется нарушать ни при каких обстоятельствах. Подобное нарушение считается величайшим грехом, кара за который падает на весь род клятвопреступника. У абхазов распространено убеждение, что после принесения ложной клятвы человек может погибнуть на месте, либо кара обрушивается на его близких.
Рассказывая о том, каким образом Бог может наказать виновного, жрец святилища Дыдрыпш особенно подчеркнул то обстоятельство, что первоначально кара может падать на самых достойных и чистых родственников преступника. Таким образом, если человек так и не признает своей вины, то он становится причиной гибели всей своей семьи, рода и фамилии, и лишь затем умирает сам. Моральные страдания от сознания того, что он является причиной несчастий и гибели своих близких рассматривается как более тяжкое наказание для человека, чем собственная физическая смерть. Поэтому не случайно, что до сих пор у абхазов бытует следующее проклятие: “чтобы ты жил и все видел”, т.е. был живым свидетелем гибели своих родных и близких.
Искренняя вера местных крестьян в могущество аных, в сочетании со свойственной абхазам ответственностью за судьбы близких, в большинстве случаев являются достаточной гарантией истинности приносимой присяги. Решиться на ложную клятву, судя по всему, могут лишь немногие. Страх перед могуществом, всеведением и всевидением традиционных аных приводит к тому, что нередко люди, действительно совершившие те преступления, в которых их обвиняют, боятся приносить очистительную клятву в святилище и даже, чтобы избежать этого, признают свою вину. Именно поэтому аныхи довольно часто становятся единственным средством предотвращения кровной мести, либо ее прекращения.
Несмотря на то, что традиционная религия играет очень важную роль в жизни современных абхазов и продолжает оставаться одной из важнейших основ абхазской идентичности, нынешние власти никак не выделяют ее из числа остальных конфессий. Они занимают подчеркнуто уважительную позицию по отношению ко всем имеющимся в стране религиям. Законодательным путем, при помощи специального указа президента Абхазии, была запрещена деятельность только одной секты - Свидетелей Иеговы. В сложившейся политической ситуации, когда новая война в Абхазии является весьма вероятной, эта секта, из-за принципиального отказа ее членов брать в руки оружие, рассматривается властями как вражеская агентура. Однако и после запрета, против иеговистов не было предпринято никаких репрессий, они даже активизировали свою деятельность (по оценкам абхазской прессы в 1998 году численность этой секты превысила тысячу человек15).
Хотя власти Абхазии не предпринимают каких-либо мер по популяризации, тем более по насаждению традиционной абхазской религии, они стремятся использовать в своих целях особенности религиозного сознания людей. Как говорили автору жрецы святилищ Дыдрыпш и Лдзаа, сейчас к помощи сверхъестественных сил аных довольно часто прибегают работники милиции, прокуратуры и суда. В тех случаях, когда правоохранительные органы не в состоянии доказать вину подозреваемого, его посылают в святилище для принесения очистительной присяги; если он поклянется там в своей невиновности, это считается достаточным основанием для того, чтобы снять обвинения. Естественно, что хотя в этом плане не существует никаких ограничений по национальному признаку, такая мера применяется только в отношении абхазов, верящих в могущество аных, и не распространяется на представителей других народов.
Абхазские власти обращались за помощью к аныхам не только в связи с отдельными преступлениями, но и когда посчитали сложившуюся в стране криминальную ситуацию критической. Летом 1996 года к святилищу Дыдрыпш пришло абхазское руководство во главе с президентом В.Г. Ардзинба с просьбой “вразумить людей, чтобы они одумались и не совершали преступлений”. Дыдрыпшу было обещано приносить жертвы каждый год, если он “остановит преступность”.
Представители нынешнего руководства Абхазии всегда принимают участие в благодарственных молениях за заступничество и поддержку в грузино-абхазской войне. Они проводятся в святилище Дыдрыпш каждый год. Церемонии в других святилищах также обычно приурочиваются к годовщине победы над грузинской армией: именно в этот день, 30 сентября 1996 года, были торжественно возобновлены моления в святилище Лашкендар близ города Ткуарчал (Ткварчели). Через год в тот же день состоялось благодарственное моление в святилище села Моква.
Абхазские руководители явно стремятся не выделять какое-либо из традиционных святилищ и подчеркивать своим присутствием на проводимых церемониях свое уважительное отношение к каждому из них. Аналогичным образом - присутствием представителей властей на службах и праздниках всех религиозных общин, демонстрируется и равноправие всех имеющихся в постсоветской Абхазии конфессий.
Несмотря на многие десятилетия господствовавшего государственного атеизма, на протяжении всего советского периода большинство абхазов сохраняла уважительное отношение к традиционным святилищам и жрецам. Показательно в этом отношении поведение потомков крестьян, в 1931 году давших в святилище Дыдрыпш клятву, что никогда не вступят в колхозы, но затем под угрозой жестоких репрессий, ее нарушивших. Их дети и внуки со всех концов Абхазии совершали в святилище искупительные жертвоприношения за клятвопреступление предков на протяжение всего советского периода. Этот грех отмаливается до сих пор: на одной из таких церемоний, организованных фамилией Ампар нам удалось побывать 23 августа 1998 года.
В то же время, абхазам совершенно чужд религиозный фанатизм. Слепая вера во что бы то ни было никак не свойственна национальному характеру современных абхазов. Можно предположить, что часть из них воспринимает моления в традиционных святилищах не как культовую церемонию, а как традицию, идущую от предков, как народный праздник и достойный повод для столь любимого многими массового застолья.
Президент и высшие чиновники непременно присутствуют на всех торжественных мероприятиях, службах и молениях проводимых различными религиозными общинами. Этим они стремятся продемонстрировать равенство всех религий, свое уважительное отношение к национальным традициям и единство с простым народом.
В 1994 году в Абхазии была принята новая конституция, в которой гарантируется равенство всех граждан, независимо от их “отношения к религии” (статья 12), свободы совести и вероисповедания (статья 14). Одновременно в статье 18 содержится запрет на “создание и деятельность общественных объединений, партий и движений, цели и действие которых - насильственное изменение конституционного строя, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни”16.
Подчеркнутая веротерпимость нынешних абхазских властей благоприятствуют распространению религии. Подобный курс, в сочетании с особенностями духовного состояния изолированного от внешнего мира и пережившего военные потрясения общества, создает благоприятные условия для усиления религиозности проживающего в Абхазии многонационального населения.
В настоящее время в среде абхазов происходит активное возрождение традиционной религии. В то же время, создавшейся благоприятной ситуацией воспользовались разнообразные секты, успешно укрепляющие свои позиции в непризнанном мировым сообществом государстве. Православие и ислам также имели все возможности для упрочения своих позиций в постсоветской Абхазии. Однако их возрождение не состоялось во многом из-за того, что позиция по отношению к непризнанной республике Русской православной церкви и исламских духовных лидеров базировалась на политических расчетах. В угоду этим расчетам они предпочли забыть о реальных людях, в том числе и о своих, имеющихся или потенциальных, прихожанах.
В выигрыше от сложившейся ситуации оказались те религиозные деятели, которые поддерживают принцип отделения церкви от государства и не считают для себя возможным, в угоду правительствам, не признающим Абхазию в качестве суверенного государства, прекратить всякую работу на ее территории. В результате в стране утвердились и получили возможность проповедовать собственные учения представители прежде здесь не известных западных и восточных религиозных течений и сект. Действующие в Абхазии секты делают упор на вовлечение в свои ряды местной молодежи. Таким образом, они закладывают основу для своего будущего влияния.
В сложившейся постсоветской реальности традиционная религия абхазов играет важнейшую стабилизирующую роль в обществе, способствует психологической реабилитации людей, переживших тяжелый военный стресс. Сложившееся представление о том, что эта религия является языческой возникло на основе описаний ХIХ - начала ХХ веков, в которых, по сути, речь шла не о религии абхазов, а об их мифологии, фольклоре и сказках. Удивительно при этом, что многие из авторов, описывавших “верования” абхазов и упоминавшие, что в числе повстречавшихся им людей были и жрецы традиционных святилищ, опрашивали кого угодно: князей, пастухов, местных православных священников, учителей, крестьян и т.п., но не жрецов.
Термин “язычество” имеет оценочный, а не научный характер, несет в себе явно негативный оттенок. Как отмечается в вышедшем недавно Этнологическом словаре, “Язычество - богословский по своему происхождению термин в русском языке, охватывающий все виды религиозных верований, не относящиеся к мировым религиям (буддизм, христианство, ислам) и иудаизм. Важным признаком язычества считается многобожие, четко выступающее, например, в древнегреческом пантеоне, однако элементы многобожия имеются в христианстве (культ Богородицы, апостолов и святых), в исламе (культ “пророков”)”17.
Подобная трактовка термина “язычество” представляется слишком расширительной. По сути же речь идет о противопоставлении монотеистических (иудаизм, христианство и ислам) и политеистических (языческих) религий. По мнению одного из основателей современного религиоведения голландского профессора Корнелиуса Тиле, “основная религиозная мысль политеизма есть признание во всех проявлениях божеств высшего истока; в монотеизме же она состоит не только в том, что “существует только один Бог”, и не в том, что “мой Бог - единственный”, но предполагает утверждение, что “Бог, который заявляет о себе во всех этих проявлениях, - Единственный, и Ему я поклоняюсь”18.
Насколько отвечают реальности представления о том, что у абхазов было множество богов, т.е. о том, что они изначально были политеистами (язычниками)? Собранные в течение нескольких лет полевых исследований в Абхазии данные о религиозных представлениях и ритуалах в традиционной религии абхазов, никак этого не подтверждают. Наоборот, они позволяют заключить, что в данном случае мы имеем дело с совершенно очевидной монотеистической религией, центральной идеей которой является существование единого Бога-Творца (Анцэа). Анцэа бесконечно множественен в своих проявлениях, он является первоисточником всего сущего. То есть, согласно К.Тиле, религия абхазов отвечает определению “строгого монотеизма” (к которому, по мнению многих исследователей нельзя отнести даже современное христианство и ислам), в котором единственный Бог является источником и добра, и зла. Таким образом, на основании всего изложенного можно сделать вывод, что наилучшим определением для традиционной религии современных абхазов является “абхазский монотеизм”.
Сходные представления сохраняются и у некоторых других народов Кавказа. Осетинское святилище Ирон дзуар, действующее в Абхазии с 1972 года, позволяет заключить о большой схожести ритуалов и религиозных представлений о Боге-Творце, имеющихся у абхазов (Анцэа) и осетин (Хсау). Подобные совпадения вряд ли являются случайными, их нельзя объяснить и внешними заимствованиями из других религий (естественно, что эта проблема требует дальнейшего изучения в Осетии и других регионах Кавказа, где еще сохраняется традиционная религия).
По-видимому, лучший ответ на вопрос о месте сохранившейся до наших дней традиционной религии абхазов (как и некоторых других народов Кавказа) в системе мировых религий дает теория “прамонотеизма” выдающегося австрийского религиоведа Вильгельма Шмидта. В своем фундаментальном двенадцати томном труде “Истоки представлений о Боге” В.Шмидт доказывает, что первоначальной религией человечества был монотеизм, что за всем многообразием существующих верований, в том числе у самых отсталых народов, можно обнаружить остатки этой древнейшей веры в единого Бога-Творца. По мнению В.Шмидта и его последователей, прамонотеизм предшествовал всем формам религии, и лишь впоследствии к нему примешались различные тотемические, фетишистские, магические, анимистические и другие элементы. Таким образом, иудаизм, христианство и ислам представляют собой возврат людей к изначальному монотеизму их далеких предков19.
Традиционная религия абхазов, а также особенности происхождения и истории этого народа (и некоторых других народов Кавказа) дают основание заключить, что в данном случае мы имеем место с проявлением именно этого, изначального по В.Шмидту, монотеизма, сохранившегося до наших дней. На основании сопоставления библейских текстов и абхазской мифологии к такому же заключению пришли Л.Регельсон и И.Хварцкия, указывающие, что “народная религия абхазов представляет собой хорошо сохранившийся реликт добиблейского монотеизма”20. По мнению этих авторов, “несомненная древность лингвистических терминов и мифологических образов, связанных с представлением о Боге Анцэа, может служить доказательством, что эти чисто монотеистические представления не являются заимствованиями из христианства или ислама. Более сложным представляется вопрос, не следует ли рассматривать абхазский монотеизм как отголосок монотеизма древнееврейского, но многочисленные аргументы ... показывают обратное направление заимствований ... как абхазский, так и семитический монотеизм имеют общий корень, связанный с территорией и древним населением нынешней Абхазии”.
По мнению специалистов в области дешифровки древних письменностей А.М.Кондратова и В.В.Шеворошкина, многие религиозные представления народов Малой Азии были заимствованы у древних хаттов. Как отмечают эти авторы, “между хаттами, предшественниками хеттов, и кавказцами существовали либо длительные контакты, либо родство (если родство имелось, то, скорее всего, между хаттским и абхазо-адыгскими языками).
Ряд ученых считают, что предки абхазов и адыгов заселяли прежде и территорию Малой Азии, откуда они были впоследствии вытеснены. Другие ученые, напротив, считают, что в III тысячелетии до н.э. местное население Кавказа (о котором сохранились легенды в абхазском фольклоре как о народе “ацанов”) подверглось завоеванию хаттами, пришедшими из Малой Азии”21.
Согласно А.М.Кондратову и В.В.Шеворошкину, формирование религиозных представлений у народов Древней Анатолии происходило следующим образом. Подобно тому, как шумерский язык вытеснялся языком вавилонян, пока наконец не превратился в язык жрецов, в священный язык вавилонской религии, и “носители анатолийских языков проникли на территорию хаттов не как варвары, сметавшие на своем пути все традиции, всю местную культуру, а постепенно просачиваясь в гущу местного, более цивилизованного населения, смешиваясь и скрещиваясь с ним. ... Шумерские культурные, религиозные и хозяйственные термины, названия богов и другие слова вошли в язык вавилонян. Точно так же и в хеттском, лувийском, палайском языках имеется большое число хаттских слов”22.
В настоящее время трудно судить, насколько верным является утверждение Л.Регельсона и И.Хварцкия о том, что начальный монотеизм - древнейшая религия человечества, зародилась в едином центре23. Несомненно, однако, что древняя Анатолия в IV-II тысячелетиях до н.э. была одним из очагов зарождения цивилизаций и местом тесных контактов между хаттами, семитами и индоевропейцами. Бытовавшие здесь религиозные представления оказали глубокое воздействие на развитие мировых религий. Имеющиеся параллели между традиционной религией абхазов и другими мировыми религиями никак не являются случайными и скорее всего имеют общие корни. Они требуют специального и подробного религиоведческого исследования.
Пока же хотелось бы остановиться на некоторых наиболее архаичных проявлениях в традиционной религии абхазов. В абхазоведении утвердилось мнение, что имя Бога-Творца Анцэа происходит от слова Ан (“мать”). Недавно в верности подобной трактовки усомнились Л.Регельсон и И.Хварцкия, по мнению которых “Имя Бога Ан является первичным в религиях многих, если не всех, древнейших народов. Однако абхазы, видимо, единственные, кто сохранил до наших дней живой культ Всевышнего Творца мира, небесного отца Ан: абхазы называют его Анцэа”24. Анцэа определяется этими авторами как “Небесный Бог-Творец, Вседержитель мироздания, всемогущий, всеведующий, всеблагой, вездесущий, невидимый”25.
Оставляя в стороне вопрос о первичности имени Бога в мировых религиях (появившегося благодаря божественному откровению - ?), хотелось бы отметить возможность другого объяснения для имени Анцэа. Оно исходит из предположения, что многие религиозные понятия и термины были сохранены абхазами со времен глубокой древности. Поэтому можно предположить, что слово Анцэа происходит от шумеро-аккадских религиозных представлений об Ан (Ану) - отце всех богов. Ан считался богом неба и облаков. Возможно, отсюда и употребляемое в современных абхазских молениях выражение о том, что всемогущий Анцэа соединяет небо и землю, представление о том, что он дарует людям дождь и урожай. Ан являлся устроителем всех людских дел, считался источником добра и зла, который нередко был враждебен людям26. Думается, что совпадение шумеро-аккадского имени Ан(Ану) с абхазским Анцэа, и явная общность их смыслового содержания, могут свидетельствовать о том, что современные абхазы сохраняют многие религиозные представления своих далеких предков. Учитывая же, что, “в создании культуры Междуречья приняли участие два народа - шумерийцы, принадлежавшие к кавказской этнической и языковой группе, а может быть и к урало-алтайской и аккадяне - народ семитского происхождения”27, получают логическое объяснение и очевидные параллели в иудаизме и абхазском монотеизме.
Некоторые учение связывают начало строительства храмов с древним населением Кавказа - предками современных абхазов. Так, А.Донини пишет, что “причиной строительства вавилонских храмов в форме пирамид с семью уступами было стремление сооружать искусственные горы для продолжения культа “высоких мест” там, где равнины были лишены возвышенностей. Вполне вероятно, что первые строители таких башен в Месопотамии - шумерийцы, пришедшие, очевидно, из горных районов Кавказа, принесли с собой обычай почитать богов на вершинах гор28.
Несомненно, что в традиционной религии современных абхазов продолжают сохраняться многие ритуалы и представления самых отдаленных исторических эпох. Наиболее плодотворный путь дальнейших работ по изучению традиционной религии абхазов заключается в сочетании максимально полного описания ее современного состояния и сопоставления абхазского монотеизма с другими мировыми религиями. Хочется верить, что в дальнейшим масштабы подобной работы будут расширены и они станут в большей степени, чем ныне, соответствовать уникальному месту и значению абхазского монотеизма в истории человечества и в мировом религиоведении.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. О результатах анкетирования см: А.Б.Крылов. Абхазия. Социальный портрет непризнанного государства. - «Азия и Африка сегодня». 1998. №11. С. 42-46; А.Б.Крылов. Конфессиональный состав населения Абхазии - Независимая газета». 14.01.1998; А.Б.Крылов. Абхазия в блокаде. Факты. - «Содружество НГ». 1997. №1.
2. См., например, С.Т.Званба. Этнографические этюды. Сух., 1956. С.65.
3. См. История Абхазии. Гудаута. 1993. С.149.
4. С. Басария. Абхазия в географическом и этнографическом отношениях. Сухуми. 1923. с.57.
5. Например Г.Ф.Чурсин посчитал, что вся написанная С.Басария глава о религии «несостоятельна». См.: Г.Ф.Чурсин. Материалы по этнографии Абхазии. Сухуми. 1956. С.259.
6. Это мнение господствовало не только у советских, но и среди зарубежных ученых. Например, американка Пола Гарб утверждала: «в настоящее время большинство абхазов предпочитают атеизм, что, по их мнению, более разумно, чем старые предрассудки» - П.Гарб. Долгожители. М. 1986. С.24.
7. Необходимо отметить, что употреблявшиеся в прошлом и ныне пишущими по-русски авторами для обозначения верховного Бога абхазов наименования Анцэа и Анцва весьма приблизительно передают сложное сочетание звуков «ч», «ц» и «щ» с придыханием и энергичным на них ударением в середине слова. Эти бытующие ныне наименования настолько мало соответствуют своему оригиналу, что практически все наши абхазские собеседники поначалу просто не понимали о чем идет речь.
8. «Апаимбар» - может переводиться как «пророк», а также «старший человек», пользующийся авторитетом у «младших» родственников и знакомых.
9. Слово происходит от абхазского «ашара» - дележка.
10. Среди абхазов повсеместно распространена легенда о том, как «прародитель их народа опоздал к назначенному времени «раздачи земель». Он объяснил Богу свое опоздание тем, что не мог отлучиться из дома, так как принимал гостя. В награду абхазу за его гостеприимство, Бог отдал ему свою землю». Представление о том, что абхазы получили свою страну от самого Бога-Творца впитывается абхазами с молоком матери. Поэтому вполне закономерным было столь яростное неприятие ими восторжествовавшей в грузинской исторической науке ложной теории о недавнем, с ХVI века, появлении абхазов на территории современной Абхазии (из последних публикаций на эту тему см., например: М.Лордкипанидзе. «Неотъемлемая часть Грузии» - Распятая Грузия. СП-б, 1995, сс.5-9).
11. В отличие от жреца, Ш.Д.Инал-ипа переводит слово аныхырта как «алтарь» (см. Ш.Д.Инал-ипа. Абхазы. (Историко-этнографические очерки). Сухуми. 1965. С 530).
12. Судя по многочисленным свидетельствам различных авторов, в прошлом абхазские жрецы получали весьма немалую плату за свои услуги. Это подтвердил и нынешний жрец святилища Лапыр-ныха Золотинска Цымцба из села Бармыш, по словам которого, еще в советское время жрец Цымцба брал 50 рублей за снятие проклятия и в т.п. случаях (что было в то время весьма крупной суммой). Однако практически все опрошенные нами жрецы теперь сходятся во мнении, что они не могут брать с людей денег, так как это несовместимо с их ролью посредников в общении людей с богом и было бы грехом.
13. В нем участвуют также мужчины из других проживающих в селе фамилий, приглашенные айбовцами, но их немного.
14. Аналогичные положения содержатся в клинописных текстах молений царей-первосвященников Хеттской империи. В.Замаровский. Тайны хеттов. М., 1968, сс.287-288.
15. Эхо Абхазии. 19.3.1998.
16. Конституция Республики Абхазия. Сух., 1994. С.5.
17. Этнологический словарь. Этнос. Нация. Общество. Вып 1. М.1996. С 191.
18. К.Тиле основные принципы науки и религии. -Классики мирового религиоведения М. 1996 С.174.
19. См. W. Schmidt. Der Ursprung der Gottesidee. V.1-12. 1912-1955.
20. Л Регельсон., И.Хварцкия. Земля Адама. Сух., 1997. с.4.
21. А.М.Кондратов., В.В.Шеворошкин. Когда молчат письмена. Загадки древней Эгеиды. М. 1970. С.135.
22. Там же, с. 135-136.
23. Л Регельсон., И.Хварцкия. Земля Адама. Сух., 1997, сс.69-70.
24. Там же, сс. 78-79.
25. Там же, с.84.
26. А.Донини. Люди, идолы и боги. М., 1966, с.121; Классики мирового религиоведения. М. 1996. с.396.
27. Там же. С. 107
28. А.Донини. Люди, идолы и боги. М.. 1966. С.126.
(Материал перепечатывается с сайта: http://www.abkhazya.org.)
_________________________________________________________________
Местные "христиане" и "мусульмане" исповедуют общую религию своих предков
Данные социологического опроса населения Абхазии (1997 и 2003 гг.) свидетельствуют о высокой степени религиозности абхазов. В 2003 г. 60% респондентов отнесли себя к христианам, 16% - к мусульманам, 8% - к атеистам и неверующим, 5% - к язычникам, 3% - к приверженцам абхазской религии, менее чем по 1% приходится на "Свидетелей Иеговы" и иудеев. 6% затруднились ответить.
Высокие показатели уровня религиозности населения Абхазии еще не означают, что все абхазы являются глубоко верующими людьми или хотя бы обладают элементарными представлениями об основах религии. У значительного количества людей декларируемая приверженность к христианству продолжает оставаться совершенно формальной. Даже в дни наиболее значительных христианских праздников в церквах совсем мало прихожан. Тогда как в абхазских языческих святилищах нередко присутствуют многие сотни людей.
У абхазов несоответствие между заявленной конфессиональной принадлежностью и реальными религиозными представлениями имеет особую специфику. Они искренне верят в существование единого Бога-Творца (Анцэа), но не признают Иисуса Христа как Сына Божия, не посещают церкви, не причащаются и не соблюдают постов.
Одной из главных причин, препятствующих упрочению позиций православия, является нынешний неопределенный статус Православной Церкви в Абхазии. После войны 1992-1993 гг. Сухумо-Абхазская епархия Грузинской Православной Церкви осталась без епископа. Глава епархии митрополит Даниил (Датуашвили), который постоянно служил молебны о победе грузин, был вынужден бежать в Тбилиси. В результате уже более десяти лет руководство Грузинской Церкви не может руководить деятельностью православных приходов в Абхазии.
РПЦ, несмотря на большое количество проживающих в Абхазии русских, продолжает рассматривать местные православные приходы исключительно как часть Грузинской Православной Церкви. Эта принципиальная позиция РПЦ была вновь подтверждена в конце июля 2003 г., когда Синод РПЦ принял специальное постановление о признании Абхазии частью канонической территории Грузинской Православной Церкви.
В настоящее время православные приходы Абхазии действуют без епископского окормления и управляются временным Епархиальным советом из представителей местного православного духовенства. До недавнего времени этот совет отказывался признавать верховенство Грузинской Православной Церкви и не признавался ею в качестве законной структуры. Таким образом, православные приходы Абхазии остаются вне рамок нормального канонического общения как с Грузинской, так и с Русской Православными Церквами. В результате большинство православных церквей Абхазии не имеют священников.
Нечто подобное происходит и с исламом, некогда игравшим весьма важную роль в политической жизни Абхазии (XVII-XVIII вв.). Позиции ислама были подорваны массовым отъездом наиболее исламизированной части абхазов в Турцию в конце XIX в. и длительным нахождением Абхазии в составе Российской империи, а затем - СССР.
В Абхазии до сих пор нет ни одной мечети, считающие себя мусульманами абхазы не почитают Пророка Мохаммеда и в своем подавляющем большинстве не имеют ни малейшего представления о Коране. Лишь некоторые отождествляли Аллаха и Бога-Творца Анцэа, уточняя при этом, что "Аллах - это Бог для всех людей", которого они глубоко почитают, но рядом с ними постоянно находится и их собственный ангел-хранитель (Дыдрыпш, Лыхных, Лдзааных и др.).
У абхазов-мусульман не существует никаких ограничений в еде и питье. Обряд обрезания воспринимается ими как нечто неестественное и постыдное.
Секрет веротерпимости абхазов в том, что на самом деле абхазские "христиане" и абхазские "мусульмане" исповедуют общую религию своих предков.
Нынешние служители Православной Церкви Абхазии, сознавая эти особенности, подчеркнуто уважительно относятся к традиционной религии и постоянно присутствуют на наиболее важных молениях в абхазских святилищах.
Дальнейшее направление развития конфессиональной ситуации и судьба Православной Церкви в Абхазии в первую очередь зависит от политических факторов. Отсутствие канонических отношений между Грузинской Православной Церковью и православными приходами в Абхазии создало благоприятную ситуацию для функционирования в Абхазии различных новых религиозных движений. В этих условиях деятельность по уменьшению политизации церковной жизни в Абхазии приобретает особую актуальность.
(Опубликовано: НГ-Религии, 17 марта 2004 г.)
(Перепечатывается с сайта: http://www.religion.ng.ru.)
______________________________________________________________________
"Примитивные" абхазы и "культурные" грузины
После окончания грузино-абхазской войны прошло более двенадцати лет. Все это время грузинская официальная пропаганда с маниакальным упорством повторяет миф о том, что борцы за территориальную целостность Грузии были разгромлены не абхазами, а российскими войсками и что никакого конфликта между грузинами и абхазами никогда не было и быть не могло. Во всем виновата только зловредная Россия, которая из своих неоимпериалистических поползновений делает все, чтобы не дать грузинским демократам построить земной рай в любимом Сакартвело. Миф этот повторяется настолько часто, что ныне в него уверовала не только сама правящая тбилисская элита, но и значительная часть населения Грузии. Подобное мифотворчество и самогипноз грузинских властей вреден не столько тем, что он не отвечает исторической реальности (история на постсоветском пространстве ныне переписывается часто и самым причудливым образом), сколько тем, что мешает объективно оценить реальную суть конфликта и на основании этой оценки выработать приемлемое для вовлеченных в него сторон решение. А конфликт между грузинами и абхазами имеет реальную историческую основу, и начался он задолго до рождения современных грузинских демократов, ныне правящих в Тбилиси. Сейчас, когда авантюристическая политика нынешнего тбилисского режима делает угрозу второй грузино-абхазской войны все более реальной, полезно вновь возвратиться к истокам конфликта и постараться извлечь уроки из событий давнего и совсем недавнего прошлого.
Возникшее в ХIХ в. грузинское национальное движение определило "исконно грузинские земли" согласно границам средневекового Грузинского царства Х-ХIII вв. (игнорируя при этом изначально многонациональный характер этого государственного образования, название которого звучало как "Царство абхазов, картвелов, эгров, кахов …"). Первая попытка осуществить на практике права грузин на "свои исторические земли" была предпринята после распада Российской империи, в период существования независимой Грузинской республики (1918-1921 гг.). В Абхазии (как и в других районах проживания меньшинств) начала осуществляться политика "национализации": было организовано массовое переселение грузинского населения, грузинский был объявлен государственным языком, на который переводилось делопроизводство, преподавание в школах и т.п. Подобная политика, в сочетании с грабежами и бесчинствами грузинских войск, вызывала недовольство и протест со стороны населения Абхазии (в том числе и со стороны местных мегрелов). Поэтому установление в Абхазии советской власти в марте 1921 г. было воспринято населением в первую очередь как избавление от национального угнетения и грузинской оккупации.
В 1921-1931 гг. Абхазия имела статус союзной республики, которая объединялась с Грузией на основе особого союзного договора. В феврале 1931 г. ее статус был понижен до уровня автономной республики в составе Грузии. Понижение статуса Абхазии было продиктовано теоретическими представлениями И. Сталина, согласно которым абхазы как "примитивный" народ должны были раствориться в среде "культурного" грузинского народа. Еще в 1913 г. в статье "Марксизм и национальный вопрос" Сталин разделил народы Кавказа на "народы с примитивной культурой" (к которым он отнес абхазов, аджарцев, лезгин, мегрелов [1], сванов и др.) и народы с "высшей культурой" (грузины, русские и др.). По его замыслу "прогрессивные" грузины должны были ассимилировать "примитивные" народы: "национальный вопрос на Кавказе может быть разрешен в духе вовлечения запоздалых наций и народностей в общее русло высшей культуры. Только такое решение может быть прогрессивным и приемлемым" [2]. Понижение уровня абхазской автономии было призвано ускорить процесс грузинизации абхазов.
Период 1930-х – начала 1950-х гг. в истории Абхазии был особенно трагическим. В те годы "в целях грузинизации Абхазии проводились такие акции, которые в своей совокупности по существу означали геноцид в отношении к ее коренному населению: физическое истребление абхазской интеллигенции; изгнание из всех руководящих государственных органов и общественных организаций, а также с предприятий и учреждений всех руководителей абхазов и замена их грузинами; закрытие абхазских школ и насильственное определение абхазских детей в грузинские школы; изъятие из программы средней школы преподавания абхазского языка; перевод абхазской письменности на грузинскую основу; замена множества абхазских топонимов грузинскими; поощрение замены абхазских фамилий их грузинизированными формами; затруднение социального продвижения для лиц абхазской национальности с одновременным созданием в этом неписанных привилегий для грузин; массовое заселение Абхазии грузинами; перевод делопроизводства на грузинский язык; всяческое свертывание самобытной культуры абхазского народа; фальсификация истории Абхазии и объявление абхазского народа грузинским племенем" [3].
Несмотря на то, что грузинские республиканские власти с середины 1950-х годов были вынуждены отказаться от наиболее одиозных форм национальной дискриминации абхазов, массовое переселение грузинского населения в Абхазию продолжалось. В результате, в конце 1980-х гг. доля абхазов в составе 525-тысячного населения Абхазии сократилась до 18 %, в то время как доля грузинского населения составила более 45 % [4].
В течение всего советского периода важнейшей целью руководства Грузинской ССР (и грузинского национального движения в целом) было достижение консолидации грузинской нации в максимально короткие исторические сроки. Проводившаяся в СССР национальная политика облегчала ее достижение. В период правления Сталина, в условиях максимального влияния грузинского лобби в Кремлевских кабинетах, курс на строительство грузинской нации проводился откровенно репрессивными методами: некоторые народы были выселены за пределы Грузии (греки, курды, турки-месхетинцы и др.). Другие, даже не родственные картвелам – были объявлены "грузинскими племенами" и, наряду со сванами и мегрелами должны были быть огрузинены в максимально короткие сроки.
После смерти Сталина грузинское лобби в союзном руководстве сохранилось, но оказались ослабленным. Руководство Грузии, вынужденное под давлением Москвы отказаться от наиболее одиозных форм национального угнетения, сделало упор на политику переселения грузинского населения и изменение демографической ситуации в районах проживания меньшинств (которые должны были рано или поздно раствориться в море грузинского населения).
Закономерно, что именно в середине 1950-х гг. в грузинской исторической науке в качестве идеологического обоснования подобного переселения появляется теория, противопоставляющая исторических абхазов – "древнее культурное грузинское племя, проживавшее на территории Абхазии" и современных абхазов – "потомков отсталых горцев-апсуйцев" [5], якобы переселившихся в Абхазию с севера в XVII в.
Теория о "переселении апсуйцев" была частью откровенно расистской теории об исконном превосходстве "цивилизованных" грузин над соседними народами, которая восторжествовала в грузинской науке и общественном сознании. Широкая пропаганда этой теории привела к обострению межэтнических отношений в Грузии. Грузино-абхазские противоречия наиболее ярко проявились во время массовых выступлений абхазского населения (1957, 1964, 1967, 1978 гг.), когда лишь экстренное вмешательство союзных властей позволило предотвратить дальнейшее разрастание конфликта.
В конце 1980-х гг., в условиях нараставшего кризиса союзной власти, грузино-абхазские противоречия приобретали все более острые формы. Грузинское национальное движение требовало отделения от СССР и открыто провозгласило своей целью создание моноэтничного грузинского государства в его "исторических границах". Абхазы активно противодействовали грузинскому сепаратизму. Абхазское национальное движение выдвинуло требование выхода Абхазии из Грузинской ССР и ее перехода в состав РСФСР ("Абхазские письма" [6] 1967 г., 1977 г., 1978 г.).
В середине 1980-х гг. союзные власти выдвинули идею реформирования Союза ССР на демократических принципах. Одним из путей такого реформирования был отказ от иерархического принципа построения Союза и предоставление всем автономиям равных прав с союзными республиками. Абхазское национальное движение активно поддержало эту идею и в Абхазском письме 1988 г. было выдвинуто требование "возвращения Абхазии статуса Советской Социалистической республики, каковой она являлась в первые годы Советской власти (1921-1931 гг.)".
В 1989-1991 гг. по Грузии прокатилась волна межэтнических конфликтов, в которых грузинские радикалы увидели "руку Москвы". На самом деле рост межнациональной напряженности объяснялся в первую очередь неприемлемостью для негрузинского населения выдвинутых сторонниками независимости Грузии требований "деарменизации", "деазербайджанизации", упразднения всех автономий, и даже необходимости государственного регулирования рождаемости негрузинского населения с целью его ограничения [7].
Грузинское национальное движение отличалось крайним экстремизмом и нетерпимостью по отношению к национальным меньшинствам Грузии. В одной из речей лидера грузинского сепаратизма З. Гамсахурдия (типичной для того времени), говорилось: "… тут, в Кахетии, в самом сердце Кахетии, началось лекианство [8]. Кахетия всегда была демографически самым чистым районом, где грузинский элемент всегда преобладал, всегда властвовал. Сейчас там так устроили дело, что мы в раздумье: как спасти Кахетию? Тут татарство [9] поднимает голову и тягается с Кахетией, там – лекство, там – армянство, а там еще – осетинство, и они вот-вот проглотят Кахетию. Вот что нам сделали эти коммунисты, эти предатели. Продали, за деньги продали этот наш любимый, святой уголок, Кахетию, эту родину героев, родину святых продали, продали чужеродцам, и сегодня мы стоим перед катастрофой…
Откройте глаза, откройте глаза, ибо пришел враг, облаченный уже в другую форму, под другой личиной, и мы ему должны дать надлежащий ответ. Они должны быть выселены, должны быть выжжены каленым железом из грузинской нации, эти предатели и продажные люди… Сила на нашей стороне, грузинская нация с нами, и мы расправимся со всеми предателями, всех призовем к надлежащему ответу и всех злых врагов, приютившихся тут негрузин выгоним из Грузии!" [10].
В период разгула безудержного национализма представители грузинской интеллигенции, не разделявшие взглядов Гамсахурдия, оказались в меньшинстве. Как печально констатировал всемирно известный грузинский философ и гуманист Мераб Мамардашвили, нещадно поносимый в то время за "недостаточный радикализм" (и в конечном счете сжитый со света "истинными грузинскими демократами"), "сохранять разум среди всеобщего помешательства, не участвовать в этом балете политических привидений – самый большой радикальный акт" [11]. Данный завет М. Мамардашвили тогда не был услышан экзальтированной тбилисской улицей, но он сохраняет свою актуальность в полной мере и в современной Грузии.
В ноябре 1990 г. Гамсахурдиа был избран председателем Верховного Совета Грузинской ССР, на всеобщих и прошедших под международным контролем выборах в мае 1991 г. он получил 86 % голосов избирателей. По мнению гуманитарных организаций, победа Гамсахурдиа была вызвана в первую очередь популярностью в среде грузинского населения его радикальной "национал-патриотической основы построения грузинского государства" [12], которая превратилась для грузинских националистов в главное средство сплочения нации. Однако подобная политика не могла не вызвать протеста со стороны негрузинского населения.
Приход к власти Гамсахурдиа превратил лозунг построения моноэтничного грузинского государства в официальную политику. Была ликвидирована автономия Южной Осетии, в стране началась откровенная травля негрузинского населения, из нее были высланы аварцы, русские духоборы, лезгины, и те немногочисленные турки-месхетинцы, которые сумели вернуться на свою историческую родину.
В Абхазии после произошедших в 1989 г. массовых столкновений между грузинами и абхазами, противоборство перешло в законодательную область. Под лозунгом возврата к независимой республике 1918-1921 гг. власти Тбилиси отменили все государственно-правовые акты советского периода. Тем самым были отменены и акты о союзном единстве Грузии и Абхазии (1921 г.) и об автономном статусе Абхазии в составе Грузинской ССР (1931 г.).
В ответ законодательным органом Абхазии (на Сессии Верховного Совета Абхазии в августе 1990 г.) была приняла Декларация о государственном суверенитете Абхазской АССР. Она объявляла Абхазию "суверенным социалистическим государством, обладающим всей полнотой власти на своей территории вне пределов прав, добровольно переданных ею Союзу ССР и Грузинской ССР на основании заключенных договоров" [13].
На фоне "войны законов", когда все принимавшиеся законодательными органами Абхазии акты и решения последовательно отменялись властями Грузии, в Абхазии продолжал углубляться паралич расколовшейся по национальному принципу власти, ситуация все более выходила из-под контроля тбилисского руководства.
Вслед за свержением Гамсахурдиа в январе 1992 г., произошло новое обострение ситуации в Абхазии. Вопреки мнению многих нынешних грузинских политиков, война 1992-1993 гг. была не результатом вмешательства российских спецслужб (в то время совершенно дезорганизованных и ни на что не способных), а логическим результатом длительного грузино-абхазского конфликта. В его основе лежало стремление абхазов обеспечить свое национальное (да и физическое) выживание и стремление грузин добиться в кратчайшие сроки национальной консолидации собственного этноса и создать мононациональное грузинское государство на территории с многонациональным населением и внутри совершенно искусственных границ.
Первоначально грузинская пропаганда объясняла введение войск в Абхазию необходимостью охраны железных дорог и стремлением освободить захваченных в заложники звиадистами [14] тбилисских чиновников. Сознавая нелепость подобных объяснений, позднее Э. Шеварднадзе возложил вину за начало грузино-абхазской войны на Т. Китовани (члена свергшего Гамсахурдиа военного совета, бывшего в августе 1992 г. министром обороны Грузии), который, якобы без ведома Э. Шеварднадзе ввел войска в Абхазию. Действия грузинских войск в Абхазии были охарактеризованы Э. Шеварднадзе как совершенно недопустимые: "я не говорю уже о недопустимости той формы, в которой они действовали. Танки, бронемашины, снятия флага с Дома правительства. Как будто в чужую страну… Многое из того, что там делалось, нельзя оправдать и нельзя считать нормальным явлением" [15].
Несомненно, что начало грузино-абхазской войны было продиктовано не развитием обстановки в Абхазии (там было намного спокойнее, чем в соседней Мегрелии, где действовали вооруженные отряды звиадистов, регулярно совершались нападения на поезда и т.п.), а той ситуацией, которая сложилась в Тбилиси после свержения З. Гамсахурдиа в январе 1992 г. Скорее всего, определяющей стала личная заинтересованность каждого из членов свергшего Гамсахурдиа Военного Совета (позднее – Госсовета Грузии) в начале военной кампании в Абхазии. "Молниеносный бросок вглубь Абхазии, взятие Сухума и Гудауты, смещение Ардзинба, разгон абхазского парламента – это не просто начало новой грабительской кампании. Это – долгожданная внешняя победа, это сплочение нации, это вынужденное замирение мегрелов, это окончательный раскол партии звиадистов, это полная покорность Аджарии, это дальнейшее ослабление Южной Осетии, это начало – совместно с Москвой – подавления северокавказских народов, входящих в КГНК [16], и, как следствие, укрепление союза с Россией и ее роли в поддерживании территориальной целостности Грузии. Подавление "абхазских сепаратистов" – это окончательное решение вопроса: быть или не быть Грузии унитарным государством. Это – главная битва за создание "малой империи".
Для каждого из руководителей Госсовета победа над Абхазией – ступень вверх в политической карьере. Но перед Шеварднадзе эта война раскрывает несравненно более широкие перспективы. Для "новой оппозиции" он – бывший противник, чужак; он – все еще гражданин России с московской пропиской; его сила – в поддержке Москвы; ему никогда не добиться от грузинского народа того искреннего преклонения, которого добился Гамсахурдиа. Госсовет уже установил в Грузии авторитарный режим, но даже он может рухнуть, если не будет потворствовать желаниям всей грузинской нации, а единственная, но главная точка соприкосновения грузинского народа и правительства – национализм" [17].
Для Э. Шеварднадзе война в Абхазии была совершенно необходимой: без нее укрепление его личной власти и подавление политических соперников было просто немыслимым. Именно война в Абхазии позволила Э. Шеварднадзе подавить недовольство в Мегрелии [18], усилить собственные позиции в Тбилиси, отстранить, а затем арестовать тех, кто, опираясь на реальную военную силу, сверг Гамсахурдиа и пригласил его в Грузию на роль правителя без реальной власти (Дж. Иоселиани, Т. Китовани и др.). Таким образом, грузино-абхазская война стала той ценой, которой население Грузии заплатило за возврат к власти в стране Э. Шеварднадзе.
Скорее всего, Шеварднадзе получил согласие на проведение военной операции в Абхазии со стороны тогдашнего президента РФ Б. Ельцина (вряд ли было случайным совпадением, что накануне ее начала российские войска передали грузинской армии большое количество вооружения (танки, вертолеты, артиллерию и т.п.), принадлежавшего прежде Закавказскому военному округу. Однако, несмотря на подавляющее превосходство в вооружении и численности над абхазской гвардией и милицией, грузинской армии не удалось добиться быстрой победы.
Массовое и ожесточенное сопротивление в Абхазии стало для тбилисских лидеров неожиданным, но оно было совершенно закономерным: во вводе грузинских войск абхазы увидели реальную угрозу для собственного народа [19]. Опиравшееся на массовую поддержку абхазское руководство сумело быстро сформировать и вооружить созданную по территориальному принципу абхазскую армию [20]. Негрузинское население Абхазии в своем большинстве выступило на стороне абхазов (сказалось как неприятие грузинского шовинизма, так и грабежи и бесчинства грузинских войск, значительную часть которых составляли представители криминального мира).
Абхазы получили быструю и эффективную поддержку со стороны родственных народов Северного Кавказа (сыграла роль традиционно сильное в среде абхазо-адыгских народов чувство этнической солидарности). К тому же действия грузинского руководства были в глазах населения бывшего СССР настолько вопиюще несправедливыми, что это привело к приезду в Абхазию большого количества добровольцев, воевавших на стороне абхазов против грузинской армии (осетины, приднестровцы, русские, чеченцы и др.). Добровольцы воевали в составе интернациональных отрядов, однако казаки с юга России воевали в составе собственных воинских подразделений.
Первоначально абхазская армия испытывала острый недостаток вооружения. Как считают западные эксперты, на начальном этапе абхазы получали вооружение от российских военных, действовавших вопреки официальной позиции российского руководства. Констатируя, что имеется слишком мало данных об истинных мотивах российского военного участия в грузино-абхазской войне, западные наблюдатели подчеркивают влияние на позицию российских военных того обстоятельства, что "дислоцированные в Грузии еще с советского периода военные объекты и личный состав подвергались нападениям, и в конечном итоге Москва отдала приказ открывать ответный огонь" [21].
Поставки вооружения абхазской армии российскими военными на начальном этапе войны имели ограниченный характер и не были проявлением государственной политики РФ [22]. Лишь в октябре 1992 г. абхазская армия перестала испытывать недостаток в боеприпасах и современных видах вооружения (после разгрома грузинской группировки в Гагре в октябре 1992 г. абхазы захватили огромное количество оружия, в том числе танки, установки Град и т.п.).
Продолжавшаяся более года грузино-абхазская война была чрезвычайно кровопролитной и разрушительной. Общие людские потери составили около 20 тыс. чел. [23], экономике Абхазии был нанесен огромный материальный ущерб в 11,5 млрд. долл. [24]. Война привела к существенному изменению содержания и состава участников грузино-абхазского конфликта. Местное грузинское население (несмотря на имевшиеся различия в отношении к войне между грузинами, мегрелами и сванами) [25], в целом поддержало военную акцию по силовому решению абхазской проблемы. Остальное население, в основном остававшееся до этого на позициях нейтралитета, под влиянием грабежей и бесчинств грузинских военных, в своем подавляющем большинстве заняло проабхазскую позицию. Таким образом, с 1992 г. грузино-абхазский конфликт приобрел характер противоборства между грузинским государством и местной грузинской общиной – с одной стороны, и всем остальным полиэтничным населением Абхазии – с другой.
После распада СССР руководство Абхазии рассматривало воссоединение с Россией в качестве одной из своих наиболее приоритетных задач. В обращении Верховного Совета Абхазии к Верховному Совету РФ от 23 марта 1993 г. содержалась просьба "вернуть Республику Абхазия в состав, либо под покровительство России в соответствующей международно-правовой форме, обеспечивающей мир и безопасность в регионе, сохранение народа Абхазии и необходимого для его существования общего экономического и культурного пространства с Российской Федерацией" [26]. В обращении общенародного схода, принятом 16 апреля 1995 г., вновь повторялась просьба к властям РФ о воссоединении Абхазии и России [27]. Ввиду отсутствия положительной реакции на просьбы о воссоединении с Россией и под влиянием откровенно прогрузинской (при А. Козыреве) позиции российской дипломатии, выражавшейся, в частности, в многолетней экономической и политической блокаде Абхазии, руководство непризнанной республики предприняло шаги по юридическому закреплению государственной независимости.
Одновременно с президентскими выборами 3 октября 1999 г. в Абхазии был проведен референдум по вопросу "одобряет ли население Абхазии Конституцию, принятую 26 ноября 1994 г., согласно которой Абхазия была провозглашена суверенным, демократическим, правовым государством, субъектом международного права?". В ходе референдума 183 929 чел. (97,5 %) участников референдума одобрили Конституцию 1994 г. На основании итогов референдума 12 октября 1999 г. власти Абхазии приняли Акт о государственной независимости Республики Абхазия.
Сознавая, что в сложившейся ситуации невозможно добиться юридического признания независимости Абхазии со стороны мирового сообщества, ее руководство заявило о возможности сосуществования с Грузией в рамках общего государства в границах бывшей Грузинской ССР. При этом абхазское руководство отвергло автономию и согласилось строить свои отношения с Грузией лишь на равносубъектной основе в рамках единого союзного государства, сфера деятельности которого будет ограничиваться внешней политикой, обороной, финансами, пограничной и таможенной службами. Первоначально грузинское руководство согласилось с таким подходом, но затем изменило свою позицию и отказалось строить отношения с Абхазией на равносубъектной основе. Для Э. Шеварднадзе единственным вариантом урегулирования грузино-абхазского конфликта было предоставление Абхазии автономного статуса внутри грузинского государства (при этом ни будущее государственное устройство Грузии, ни форма возможной автономии для Абхазии даже не обсуждались). Теперь той же позиции придерживается М. Саакашвили. Впрочем, фактическая отменена автономии Аджарии и все более усиливающаяся дискриминация проживающих в Грузии армян и азербайджанцев вряд ли будут способствовать привлекательности идеи автономии и укреплению доверия к нынешней грузинской демократии у жителей Абхазии и Южной Осетии.
Для нового руководства Грузии абхазская проблема продолжает оставаться одной из наиболее актуальных. М. Саакашвили стремится к ее интернационализации и решению путем усиления роли международного сообщества, особенно США, в мирном процессе. Одновременно грузинские власти подчеркивают, что они больше не будут мириться с пребыванием на территории Грузии российских военнослужащих. 15 мая правительство Грузии объявило российские базы вне закона и начало осуществлять комплекс мер, призванных максимально затруднить положение российских военнослужащих на территории страны.
Проводимая в Грузии военная реформа должна завершиться к 2006 г. Ее результатом должна стать боеспособная армия численностью в 20 000 чел. Как рассчитывает Саакашвили, к 2006, в крайнем случае – к 2008 г. его страна при поддержке Евросоюза и США вступит в НАТО. Впрочем, представители евроатлантического сообщества не раз высказывали большие сомнения в реальности подобных планов.
Несмотря на проводимое М. Саакашвили ускоренное военное строительство, грузинская армия в ближайшей перспективе явно не в состоянии самостоятельно разгромить довольно боеспособные и пользующиеся поддержкой местного населения абхазские вооруженные силы. Новое грузинское руководство рассчитывает на прямую военную помощь со стороны США и НАТО. В условиях массированного американского проникновения и все нарастающего вмешательства США в ситуацию на постсоветском пространстве проблема непризнанных государств (Абхазии, Карабаха, Приднестровья и Южной Осетии) приобретает для России особую актуальность.
Саакашвили был единственным из президентов стран СНГ, который бойкотировал майский саммит Содружества и прошедшие в Москве торжества по случаю 60-летия победы в Великой Отечественной войне в знак протеста против сохраняющегося военного присутствия России на террритории Грузии. Состоявшийся вслед за этим визит Дж. Буша в Грузию и последовавшие за ним беспрецедентно резкие антироссийские заявления и прямые угрозы в адрес российских военнослужащих продемонстрировали, что нынешний тбилисский режим не заинтересован в нормализации отношений с Россией и что он намерен и в дальнейшем проводить демонстративно враждебную РФ политику. По мнению Саакашвили, которое ныне разделяется практически всей правящей верхушкой страны, такая политика превращает Грузию в особо ценного для США союзника на постсоветском пространстве и в регионе Ближнего Востока.
В ответ на свою готовность слепо поддерживать политику США по строительству нового миропорядка нынешнее грузинское руководство надеется получить поддержку США в решении внутри грузинских проблем, в первую очередь – в восстановлении контроля Тбилиси над Абхазией и Южной Осетией. В настоящее время администрация США слишком сосредоточена на решении проблем Ближнего Востока. Поэтому пока она не заинтересована в прямом военном вмешательстве на стороне Грузии в Абхазии и Южной Осетии. Несмотря на это, масштабы вовлеченности США в дела Кавказского региона (в частности, в абхазскую и южноосетинскую проблему) постоянно нарастают. США проводят ускоренную модернизацию грузинских вооруженных сил, все более усиливается дипломатическое давление руководство непризнанных республик, при поддержке США активизировалась работа над созданием собственных миротворческих сил блока ГУАМ с участием в этих силах некоторых стран НАТО из числа бывших членов Варшавского договора и т.п.
М. Саакашвили негативно оценивает присутствие миротворческих сил России в зоне грузино-абхазского конфликта, так как, по его мнению, "в прошлом Россия слишком часто увеличивала нестабильность в регионе, и ее "миротворцы" лишь пытаются удержать осколки старой империи". Нынешнее грузинское руководство открыто заявляет, что оно не заинтересовано в сохранении статус-кво в зоне грузино-абхазского и грузино-южноосетинского конфликтов и в участии России в мирном процессе. Как заявил председатель парламентского комитета по обороне и безопасности Гиви Таргамадзе, "Мы полностью исключаем участие России в процессе урегулирования, и исключаем разговор с ней как с посредником. В ООН Россия уже не упоминается как посредник и миротворец, мы делаем всё, чтобы она была признана дестабилизирующей силой". Он также подчеркнул: "Мы не станем, как прежние грузинские власти, учитывать рекомендации и советы России. Первая наша быстрая победа в Аджарии обусловлена именно тем, что мы не послушались российских советов". Как видим, все усилия российского МИДа, направленные на убеждение Шеварднадзе, а потом Абашидзе уйти миром и таким образом не допустить очередной внутригрузинской междоусобицы, остались не оцененными нынешними грузинскими лидерами и нисколько не способствовали улучшению их отношения к России.
К разочарованию грузинских властей, мировое сообщество, в частности, ООН, положительно оценивают роль российских МС в стабилизации ситуации в зонах грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликтов, и пока не проявляет никакой заинтересованности в их выводе. Несмотря на это, грузинское руководство упорно добивается замены российских МС войсками других государств. В случае вывода российских миротворцев Саакашвили получит возможность резко усилить давление на Абхазию и Южную Осетию. Очевидно, что в случае их отказа капитулировать и возвратиться в лоно демократической Грузии, он попытается при помощи своих союзников по блоку ГУАМ (или других воинствующих строителей нового миропорядка) решить абхазскую и южноосетинскую проблемы военно-силовым путем.
Силовой возврат Абхазии под контроль нынешнего тбилисского руководства противоречит государственным интересам России. Очевидно, что в этом случае произойдет резкое осложнение ситуации на Северном Кавказе, которое, в свою очередь, может привести к дестабилизации и кризису государственных структур в масштабах всей России.
Сохраняющиеся между Россией и США противоречия в Кавказском регионе таят в себе большую потенциальную опасность не только для российской государственности. На фоне бедственной социально-экономической ситуации в данном регионе задача его общей или частичной дестабилизации может быть осуществлена самыми разными силами и с минимальными затратами. Географическая близость Южного Кавказа к Ираку и Ближнему Востоку повышает вероятность превращения региона в очередную цель и зону активности радикальных исламских и международных террористических организаций.
Россия и США, как и все мировое сообщество, заинтересованы не в геополитическом соперничестве, а в возможно более тесной координации своей политики в масштабах Кавказского региона. Выработка скоординированной политики России и Запада позволит учесть горькие уроки первой грузино-абхазской и других имевших место локальных войн, Она могла бы нейтрализовать деструктивную деятельность политических авантюристов и стать действенным средством стабилизации и социально-экономического развития всего Кавказского региона, и, таким образом, создать плодотворную основу для мирного решения имеющихся конфликтов.
Примечания
[1] В конце 1920-х – начале 1930-х гг. мегрельская интеллигенция поднимала вопрос об автономии Мегрелии на основании того, что мегрелы имеют свою историю, самобытную культуру и т.д. В 19 в. была издана мегрельская азбука из 35 букв (тогда же была создана и сванская азбука), в 1931-1935 гг. для мегрелов издавалась ежедневная газета тиражом в 10 тыс. экз. Идея мегрельской автономии пользовалась большой популярностью в среде мегрельской интеллигенции и местной партийной верхушки. В конце 1930-х гг. мегрельское движение было разгромлено (заслуги Берия в этом деле были высоко оценены Сталиным). Весьма характерным с точки зрения современных отношений между грузинами и мегрелами является высказывание всемирно известного певца Зураба Соткилава: "Я не просто грузин, я – мегрел. И грузины нас, мегрелов, не любят за то, что мы, когда встречаемся, начинаем говорить на своем языке, которого обычные грузины не знают" (Коммерсант, № 229, 06.12.2000).
[2] И. В. Сталин. Сочинения. Т. 2, М., Политиздат, 1946, с. 350-351.
[3] О безопасности России в связи с событиями в Абхазии. Информационно-аналитическая справка. М., Институт социально-политических исследований РАН, 1993, с. 3-4.
[4] Численность абхазов на территории Абхазии в 1886 г. составляла 58.963 чел., в 1989 г. – 93.267 чел; численность грузин (включая мегрелов и сванов) в 1886 г. составляла 4.166 чел., в 1989 г. – 239.872 чел. См.: Белая книга Абхазии. Документы, материалы, свидетельства. М., 1993, с. 30.
[5] От самоназвания абхазов – "апсуа".
[6] Обращения абхазской общественности и политических деятелей в союзные органы, получившие общее название "абхазские письма" сыграли важную роль в абхазском национальном движении и в истории межэтнических отношений в Абхазии. История создания абхазских писем и их тексты содержатся в специальном издании: Абхазия в советскую эпоху. Абхазские письма (1947-1989). Сборник документов. Том 1,Сухум, 1992.
[7] См. подробнее: О. Васильева. Грузия как модель посткоммунистической трансформации. М., 1993, с. 29-46.
[8] Данная речь был произнесена З. Гамсахурдиа на востоке Грузии – в Кварельском районе во время начатой им кампании по выселению "леков" – аварцев, компактно проживавших в пограничных с Дагестаном районах Грузии.
[9] Татарами З. Гамсахурдиа называл азербайджанцев и другие мусульманские народы Кавказа.
[10] Известия, 10.11.1990.
[11] Там же.
[12] Грузия/Абхазия: Нарушения законов ведения войны и роль России в конфликте (фрагменты доклада). Human Rights Watch. Хельсинки, 1995. с. 17.
[13] Декларация о государственном суверенитете Абхазской Советской социалистической республики. Принята Х сессией Верховного совета Абхазской АССР 11 созыва 25 августа 1990 г. // Абхазия. Хроника необъявленной войны. Ч. 1, М., 1992, с. 12-15.
[14] Сторонники свергнутого З. Гамсахурдиа.
[15] Московских комсомолец, 10.02.1996
[16] КГНК – Конфедерация горских народов Кавказа, объединившая различные движения Северного Кавказа, в которую входила Абхазия.
[17] С. Жидков. Бросок малой империи. Майкоп, 1996, с. 204-205.
[18] З. Гамсахурдиа был мегрелом, в Мегрелии были наиболее сильны позиции его сторонников –"звиадистов".
[19] Через месяц после начала военных действий президиум Верховного Совета Республики Абхазия принял специальное постановление, которое признало "массовый террор, физическое уничтожение людей, пытки пленных и заложников, осуществляемые Госсоветом Грузии в Республике Абхазия, актом геноцида абхазского народа" // Постановление Президиума ВС РА "О геноциде абхазского народа" от 16 сентября 1992 г. , № 10-127, г. Гудаута.
[20] В составе абхазской армии были сформированы 1 и 2 сухумские, гудаутский, пицундский и др. батальоны.
[21] Грузия/Абхазия: Нарушения законов ведения войны и роль России в конфликте (фрагменты доклада). Human Rights Watch. Хельсинки, 1995, с. 10-11.
[22] Судя по моим беседам с участниками грузино-абхазской войны, оружие (в основном автоматы и патроны) покупалось абхазами у российских военных исключительно на основе "личных договоренностей". Это было проявлением прогрессировавшего распада российского государственного механизма при ельцинской администрации, а не результатом "изощренного византийства Москвы", как полагают многие зарубежные политологи.
[23] Стабилизация межэтнических и социокультурных отношений на Кавказе, М., 1999, с. 87.
[24] Независимая газета, 29.09.2000.
[25] Об особой позиции мегрелов по отношению к войне см.: Жидков С. Бросок малой империи. Майкоп, 1994, с. 236-237.
[26] Цит. по: Грузино-абхазский конфликт: прошлое, настоящее, перспективы урегулирования // Институт диаспоры и интеграции (Институт стран СНГ), М., 1998, с. 27.
[27] Обращение схода многонационального народа Абхазии, посвященного 185-летию добровольного вхождения Абхазии в состав России. Сухум, 16.04.1995.
(2005 г.)
(Перепечатывается с сайта: www.novopol.ru.)
_____________________________________________________________
