Глава I. Этническая ситуация в Абхазии до массовой депортации абхазов
§1. Об этнонимах абхазов и территории их расселения
Абхазский этнос – самоназвание апсуа (аԥсуа) – является одним из коренных народов Кавказа. Его этническая история весьма сложная. По данным различных источников, с древнейших времен на территории современной Абхазии и прилегающих к ней областях Восточного Причерноморья засвидетельствована общая абхазо-адыгская культура1. Начиная с V – III тыс. до н. э., и особенно с дольменной эпохи (конец III – первая половина II тыс. до н.э.), здесь прослеживается преемственность культурных форм, которая свидетельствует об этнической связи между создателями разновременных памятников материальной культуры вплоть до эпохи, когда на этой территории письменные источники I-II вв. н.э. локализуют абхазские племена – апсилов, абазгов, санигов и др. Причем, апсилы обитали в юго-восточной части нынешней Абхазии и южнее ее до р. Риони, а абазги и саниги – к северу от них2. О том, что р. Риони в позднем средневековье являлась этнической границей, свидетельствует известный турецкий путешественник и ученый XVII в. Эвлия Челеби, побывавший здесь в 1641 г. Между реками Риони (в источнике – Фаша) и Анапой он помещает 25 крупных абхазских (абаза) обществ, общей численностью населения около 600 тыс. человек3. Предки абхазов – одни из создателей мегалитической культуры на Западном Кавказе (III тыс. до н.э.), носители колхидско-кобанской металлургической традиции (нач. I тыс. до н.э.), в VIII – VII вв. до н.э. освоившие навыки производства и обработки железа, что нашло яркое отражение в героическом нартском эпосе абхазов в образе кузнеца Айнара и культе кузни ажьира, сохранившемся до наших дней4. Одним из неопровержимых доказательств автохтонности абхазов не только на территории современной Абхазии, но и на всем Черноморском побережье Кавказа, является наличие у них обряда т.н. воздушного или вторичного погребения. Обряд зафиксировали в быту абхазов в Древней Колхиде в античную эпоху – Никифором Сиракузским (нач. III в. до н.э.), Аполлоном Родосским (III в. до н.э.), Нико-
23
лаем Дамасским (I в. до н.э.), Клавдий Элиан (III в. н.э.)5, и в позднем средневековье – Вахушти Багратиони6, Арканджело Ламберти7; в XIX в. ряд ученых и путешественников: С. Званба8, А. Иоакимов9; также сохранившимся в памяти современных абхазов10, что является свидетельстввом культурной преемственности, уходящей в бронзовый век и век дольменов11. Несомненным подтверждением проживания в древности абхазо-адыгских племен на территории современной Западной Грузии и за ее пределами является окончание фамильных имен пхе «ԥхе/хе» – «дочь», «женщина», география распространения которого охватывает все население современной Западной Грузии12. Более того, во время этнографической экспедиции Батумского НИИ АН Грузинской ССР в конце 70-х годов прошлого века в Месхети автором настоящей монографии было зафиксировано наряду с «пхе» и абхазское слово «апа» (аԥа), означающее – «сын», «мальчик»13. В этом отношении весьма интересным является также сохранившееся в грузинских источниках сведение о том, что с VI века в исторической Кларджети, в верховьях р. Чорохи (ныне территория Турции), в с. Анча, была построена церковь Бога Анча («эклесиа гутаебиса Анча»)14. Как известно, Анцва (Анцәа) – Верховный Бог абхазов. Икона из этой церкви – Анчис хати в XVI в., после включения Кларджети в состав Османской Турции, была перенесена в Тбилиси, где была воздвигнута новая церковь, названная Анчисхати.
С точки зрения автохтонности абхазов на восточном побережье Черного моря обращает на себя внимание и тот факт, что абхазы всегда представляли море западнее от своего постоянного места обитания. В частности, по-абхазски «восход солнца» «амра ашьха иаавҵит», что в дословном переводе означает «солнце вышло из-за гор». Понятие «заход солнца» «амра аӡы иӡаалеит», означает «солнце вошло в воду (море)» 15. Первые упоминания абхазов сохранились в ассирийских источниках конца XII века до н. э. (надпись Тиглатпаласара I (1115 – 1077 гг. до н.э.) под названием «абешла»16. В I – II вв. н.э. на генетическую связь абешла с абхазами указывают этнонимы «апсуа» (самоназвание абхазов), «абаза» (самоназвание абазин – народ родственный абхазам и самоназвание зарубежных абхазов и абазин), «абхазы» грузинских и «обезы» русских летописей17.
24
Абхазский язык с близкородственными языками – абазинским, убыхским, адыгейским, кабардино-черкесским – образует абхазоадыгскую, иначе говоря, западно-кавказскую языковую группу. К этой языковой группе относился и хатский язык, носители которого около четырех-пяти тысяч лет назад обитали на юго-восточном побережье Черного моря18. Абхазо-адыгская и нахско-дагестанская (чеченский, ингушский, бацбийский, аварский, лезгинский, даргинский и др.) языковые группы входили в единую, как их условно называют, Северокавказскую языковую семью19. Военно-политические, миграционные и иные процессы, происходившие на Кавказе и в близлежащих регионах, постепенно сузили этнические границы абхазско-адыгских народов, в частности, абхазов. Появление на территории современной Западной Грузии картвельских племен положило начало длительному процессу ассимиляции абхазо-адыгов мегрело-чанскими племенами. Согласно академику А.С. Чикобава, «имеются серьезные основания предполагать, что на территории Западной Грузии картвельским племенам предшествовали абхазо-адыгские племена»20. В частности, по утверждению ученого, «занские племена (мегрельские и чанско-лазские) оседали на территории, где бытовала абхазо-адыгская речь»21. Свидетельство тому и многочисленные топонимы и гидронимы абхазо-адыгского происхождения, распространенные в этом регионе с древнейших времен22. Вместе с тем, на Черноморском побережье Абхазии с V в. до н.э. до рубежа нашей эры существовали ряд греческих городов-колоний со смешанным населением, где с течением времени роль местного населения стала все более возрастать. С I по IV вв. н.э. население Абхазии находилось под влиянием Римской империи23. Древнеабхазские племена – апсилы, абазги, саниги, мисимиане и другие – еще в античную эпоху создали полунезависимые от Рима государственные образования. В конце VIII в. они объединились в единое и независимое раннефеодальное государство – Абхазское царство, – первым царем которого был Леон II (786 – 806 гг.). В этот период завершился процесс консолидации отдельных абхазских племен и народностей в единую абхазскую народность24. По всей вероятности, благодаря консолидирующей роли государства, в средневековой Абхазии все этнографические группы и территориальные общины абхазов на протяжении многих столетий, известные под общеэтническим самоназванием – апсуа, а совокупность населенных им территорий –
25
под общегеографическим самоназванием – Апсны (Страна абхазов)25. Во главе общеабхазского государства – Апсхара (Аԥсҳара) – стоял царь абхазов, т.е. царь Абхазии – апсха (аԥсҳа)26. Подтверждением консолидации абхазов в единую народность, наряду с терминами «апсуа», «Апсны» и «апсха», является и то, что они веровали в единого общенационального Бога – Анцва» (Анцәа)27. А само создание единого общеабхазского государства является «продуктом возросшего политического и национально-государственного самосознания»28. Являясь щитом от арабских нашествий, Абхазское царство объединило все Западное Закавказье со столицей Анакопия, и вторым стольным городом Кутаиси29. Расцвета Абхазское царство достигло в X веке при Георгии II (929 – 957 гг.) и его сыне Леоне III (957 – 967)30. Однако династия абхазских царей Леонидов, со смертью бездетного Феодосия Слепого, пресеклась по мужской линии, и престол унаследовал его племянник из династии Багратидов – Баграт III (978 – 1014 гг.).
Баграт III в начале XI века составил юридический документ – «Диван Абхазских царей», подтверждающий его законное право на Абхазский престол. При Баграте III и его преемниках Абхазское царство трансформировалось в качественно новое государственное образование с признаками федерализма и продолжало называться «Царством абхазов» или же «Царством абхазов и картов»31, которое в результате монгольского нашествия в первой половине ХIII в. фактически распалось. С конца XIII по XV в. Абхазия в сфере политико-экономического влияния Генуи, которая основала на Черноморском побережье ряд торговых факторий32. Юго-восточная часть Абхазии периодически становилась ареной агрессии со стороны Мегрельского княжества33. В XVI – XVIII вв. Абхазия была под протекторатом Султанской Турции. С конца XVIII века, при владетеле Келешбее Чачба (Шервашидзе), Абхазское княжество вновь усиливается с помощью собственного морского флота контролирует Черноморское побережье от Анапы до Батума34. В начале ХIХ века Абхазия, как независимое государство, самостоятельно обратилась к России с просьбой о покровительстве и была принята «в вечное подданство Российской Империи». Император Александр I выдал 17 февраля 1810 г. владетелю Абхазии Георгию (Сафарбею) Чачба (Шервашидзе) инвеститурную Грамоту35, согласно которой Абхазское княжество вошло в состав России и сохраняло в
26
ней автономное управление во внутриполитической сфере вплоть до 1864 г.36.
***
В специальной литературе известны различные варианты этнонимов абхазов – апсуа, абхазы, абаза, азега и др. В частности, «апсуа» является исключительно самоназванием – эндоэтнонимом – народа. Этот же народ другими народами именуются различными экзоэтнонимами. Например, грузины, русские и некоторые другие народы именует его «абхазы», турки, арабы и другие восточные народы – «абаза». Кроме «абхазов», этнонимом «абаза» в странах Востока именуются также близкородственный абхазам народ – абазины, проживающие на Северном Кавказе. «Абхазы, – указывается в одном из авторитетных изданий конца ХVIII в., – вольный и многочисленный народ, живущий в Кавказских горах, язык коих ни с каким другим из известных, как только черкасским некоторое, но и то небольшое, сходство показывает. Земля, на котором живет народ сей, на собственном их языке Абсне называется; тапереж турки и черкасы называют ее абаза, а грузины Абхазети»37. По данным того же источника, в «прежние времена жил народ сей только по западной к Черному морю приникающей стороне Кавказских гор, по рекам прямо в сие море между Кубанью и Енгури впадающим. Последняя река отделяет ее от мингрельцев»38. Эти сведения не вызывали и не вызывают научных споров среди непредвзятых ученых-кавказоведов: М. Броссе, П.К. Услара, Н.Я. Марра, Д.И. Гулиа, И.А. Джавахишвили, С.Н. Джанашия, А.С. Чикобава, Г.С. Читая, А.И. Робакидзе, Ш.Д. Инал-ипа, З.В. Анчабадзе, Г.А. Дзидзария, Г.Ф. Чурсина, А.В. Фадеева, В.В. Латышева, И.М. Дьяконова, Л.И. Лаврова, М.М. Трапша, М.О. Косвена, Я.С. Смирнова, Г.А. Меликишвили, О.М. Джапаридзе, К.В. Ломтатидзе и др. Однако с середины ХХ в. некоторые грузинские ученые, без основания на то, стали «утверждать», якобы этнонимы «апсуа», «абхаз» и «абаза» не подразумевают предков современных абхазов и абазин39. Например, литературовед, академик А.Г. Барамидзе в 1945 г. писал: «Абхазы никогда не имели собственной истории и «абхаз» в историческом прошлом был такой же грузин, как «кахетинец», «гуриец» и т.д.40 Литературовед П. Ингороква, вопреки прежнему своему взгляду об абхазской этнической принадлежности средневековых абхазов, попытался доказать, что «абхазы», как и проживавшие на территории Абхазии другие племена (апсилы, мисимиане, санихи), являлись
27
грузинскими племенами и говорили на разных диалектах грузинского языка, как остальные западногрузинские племена – карты, мегрелы и сваны…»41. По П. Ингороква, со второй половины XVII в. в Абхазии происходят «этнические изменения», т.е. места грузино-язычных абхазов занимают переселившиеся с Северного Кавказа предки современных абхазов42. По мнению академика М.Д. Лордкипанидзе, грузины живут в Абхазии «с древнейших времен, абхазы – или с древнейшего времени, или с XVI – XVII вв., или и с древнейшего времени, и с XVI – XVII вв. До XVI – XVII вв. абхазы, независимо от их происхождения в культурно-историческом отношении, являлись грузинами43. Языковед Т.В. Гамкрелидзе апсилов и апсуа безосновательно относит к абхазо-адыгскому миру, а абазгов и абхазов – к грузинскому44. Данная «теория», появившаяся по социальному заказу Правительства Грузии, пользовалась большой популярностью в грузинском обществе в период планомерной ассимиляции абхазов в годы сталинщины и, особенно накануне и в годы грузино-абхазской войны (1992 – 1993 гг.). Она и по сегодняшний день является основной «теоретической базой» для грузинских реваншистов. Фальсификаторы этнической истории абхазского народа в свое время были подвергнуты резкой критике со стороны абхазских45 и отдельных грузинских ученых46. Но желание определенной части грузинского общества присвоить территорию Абхазии настолько велико, что «теория о пришлости» абхазов в Абхазии всегда находит своих сторонников как среди реваншистски настроенной части руководства, так и среди населения Грузии. Президент Грузии М.Н. Саакашвили, выступая по грузинскому телевидению «Рустави – 2», 8 октября 2006 г. на вес мир заявил, что «абхазы – эти древние грузины… Там [в Абхазии] с древнейших времен жили грузины»47. А через несколько дней по тому же телеканалу он сказал: «Мы не оспариваем Сочи, который имеет грузинское название, мы же не оспариваем те территории, где расселены грузинские села и где грузины проживают несколько тысяча лет. Мы говорим об Абхазии, где рассеяны грузинские памятники, где есть места, где ходила царица Тамара, где проживали сотни тысяч грузин… у нас нет ничего лишнего, мы ничего не должны терять, нам есть, что вернуть»48. «Необходимо зафиксировать, – пишет Председатель Народного фронта Грузии, профессор философии Н. Натадзе, – что Абхазия всегда была и есть частью Грузии… и что абхазы и апсуа разные понятия»49.
28
В последующих главах монографии пресловутая «теория» грузинских лжеученых будет разоблачена, а в данной речь пойдет о конкретных сведениях, особенно о письменных источниках исследуемого периода об этнической принадлежности народа, именуемого этнонимами «апсуа», «абхазы», «абаза», «азега» и другими и локализации их носителей. Прежде всего, следует обратить внимание на то, что ни в одном из средневековых грузинских письменных источников нет прямого указания на то, что под этнонимом «абхазы» следовало бы понимать грузин, мегрелов или сванов. Нет сведений и о том, что когда-либо, в какой-то конкретный период истории Абхазии, на этой территории произошла смена одного народа другим, в частности апсуа-абхазоабаза народа – грузинским, как об этом пишут некоторые тбилисские авторы. Если, конечно, не иметь в виду Юго-Восточный регион Абхазии, который в средние века временами оккупировался князьями Мегрелии, чем и была вызвана частичная смена абхазского населения мегрельским, или же – наоборот50.
Более того, известный авторитет грузинской научной мысли XVIII в. профессиональный историк, географ и лексикограф Вахушти Багратиони (около 1696 – 1784 гг.) четко отличал абхазов от других народов, в том числе от соседних мегрелов и сванов как по языку, так и по традициям, и в целом по укладу жизни именовал их не иначе как «абхазы»51. Такого же мнения был академик И.А. Гюльденштедт, автор второй половины XVIII века, который обращал внимание на то, что грузины жителей Абхазии называют «абхазы» (Abchasi), черкесы – абаса (Abasa), а сами же себя именуют «абасие» (Abasie)52. Характеризуя абхазский язык, ученый подчеркивал, что абхазский и черкесский языки имеют единые корни, один праязык и что различия между диалектами речи абхазов, проживающих по обеим сторонам Кавказского хребта, незначительны53. По данным его современника М. Пейсонеля, абхазы-абаза живут на побережье Черного моря от Суджука (нынешний Новороссийск) до границы Мегрелии. Южной точкой абхазского поселения он считал Анакрию (совр. Анаклия) – на левом берегу р. Ингура54. По утверждению Жана Франсуа Гамба, который в 1819 г. побывал в Абхазии, р. Ингур служила границей между Абхазией и Мегрелией, а на северо-западе территория Абхазии достигала до Геленджика55. То, что в начале ХIХ в. территория Абхазии простиралась от р. Ингур до Геленджика отмечал и С.М. Броневский56. Хан
29
Гирей также считал, что крепость Геленджик расположена на границе Абхазии и Черкесии57. А барон И.К. Аш в 1830 г. северо-западную границу Абхазии отодвигал еще дальше – располагал ее «между Мингрелией и крепостью Анапою»58. Военный разведчик Ф.Ф. Торнау, изучивший в 30-х годах ХIХ в. Абхазию и другие регионы Кавказа, писал, что абхазы, которых он вместе с другими абхазо-абазинскими этническими единицами именовал «абазинами», проживали на пространстве от реки Саше до реки Ингура59: «От Саше до устья Ингура морской берег занят абазинами, называющими себя «абсацва». Последние делятся на джигетов или садзов, живущих между реками Саше и Бзыбь, и на абхазцев, составляющих отдельные владения»60. Что касается этнонимов «абазины» и «абсацва», приведенные Ф. Торнау, то первый из них – это общее объединяющее название абхазоабазин, как на южном, так и на северном склоне Кавказского хребта, а второй – это самоназвание народа, называющего себя также «апсуа». Этноним «апсацва» и поныне применяется абжуйцами в абхазском языке. А этнонимы «абхазцы», «джики», т.е. те же «садзы», приведенные данным автором, отражают политическую номенклатуру населения того периода. В частности, «абхазцы» – это жители Абхазского княжества (от р. Ингур до р. Бзыбь), а джики, или садзы – это абхазы, проживающие за пределами Абхазского княжества (от р. Бзыби до р. Саше)61. Иной раз Ф. Торнау «абхазцами» называет и жителей за пределами Абхазского княжества. Например, характеризуя общество Саше, автор пишет: «Саше не суть чистые абазины, они представляют жителей трех сопредельных племен – абхазского, убыхского и черкесского, языками которых и говорят»62. Кроме территории исторической Абхазии, абхазы-абаза жили и живут к северу от Главного Кавказского хребта. Их предки сюда компактно стали заселяться в средние века, в результате войны, стихийных бедствий, различных эпидемий и других причин63. Северокавказских абаза, больше известных под этнонимом «абазины», абхазы именуют – ашвуа (ашәуа). Сами же абазины делятся на две группы – тапантцев и ашхарцев64. Ашхарцы, которые в более поздний период переселились из Абхазии, называют себя также «апсуа»65. Черкесы абазин именуют «басхег» (видимо, от «абазг») или «куш-хазиб-абаз», что означает «абазы, живущие по ту сторону горного хребта»: «куш» означает горный хребет, «хазиб» – по ту сторону66. Называя всех абазин «абхазцами-абаза», относительно их происхождения, локализа
30
ции и численности на Северном Кавказе, в 1864 году газ. «Русский инвалид» сообщала: «...корень этого племени находится на южном склоне Кавказского хребта. Оттуда в разное время вышли семь колен, или отраслей их, и рассеялись под разными названиями от верховьев реки Кумы до верховья реки Губса… всего 4550 семейств, 35 тыс. душ обоего пола»67. Примечательно, что автор в этой статье, называя все население «абхазцами-абаза», конкретно «абазинами» именуют лишь малую часть этого этнически однородного населения. В то же время, исходя из этнокультурной идентичности абхазов и абазин, некоторые авторы ХIХ в. называли «абазинами» и собственно абхазов. Еще до Ф.Ф. Торнау68 абхазов и абазин «абазинами» и «абаза» именовал М. Пейсонель69, а Дж.Ст. Белл к этнониму «абаза», помимо абхазов и абазин, относил и убыхов70. Член-кор. Петербургской АН Д.З. Бакрадзе, разделяя мнение о древности происхождения этнонима «авазги», указывает на языковую и этнокультурную общность населения Абхазского княжества с такими этническими единицами, как: садзы, цебельдинцы, медовеевцы и абазины. «Филологические наши сведения, – писал Д. Бакрадзе, – несомненны лишь в том отношении, что одним языком с абхазцами говорят джигеты, цебельдинцы, медозгой (или медовеевцы, подразделяющиеся на Псху, Ахчипсу и Аибга) и абазинцы… имеют один и тот же образ жизни и, следовательно, общий корень»71. Примечателен и такой факт, что в исторической литературе, а также во всей русской документации, в частности, в военной переписке по Кавказу (рапорты, донесения и пр.), этноним «абазины» был равнозначен термину «абхазы»72. Вышеупомянутое черкесское название абазин «басхег» стало одним из поводов высказывания в специальной литературе мнения о происхождении собственно абазин от абазгов. Так, Л.И. Лавров в 1946 г. пишет, что предки ашхарцев проживали на территории примерно от Гагр до Адлера или Мацесты, а тапантцев – далее на северозападе73. Е.П. Алексеева считает, что на восточночерноморском побережье абазины жили вплоть до их выселения в Османскую империю – до 1864 года74. Все это сводится к тому, что абазинский этнос сформировался на основе древнего племени абазгов на побережье Черного моря, северо-западнее от Гагры, откуда они затем мигрировали на Северный Кавказ в течение многих веков, вплоть до середины XIX в. На самом же деле, исторические события и факты вырисовывают другую картину. Абазги – общие предки современных абхазов и абазин,
31
как уже было отмечено, благодаря созданию в VIII веке единого Абхазского феодального государства, наряду с другими близкородственными этническими единицами (апсилы, саниги, мисимиане и др.), в результате этнической консолидации, образовали единую абхазскую народность. Вполне естественно, что в период переселения из Абхазии на Северный Кавказ, которое в основном происходило в позднее средневековье, они являлись представителями различных этнографических групп единого народа, имеющего единый этноним – апсуа, общую родину – Апсны. Кроме того, как подтверждают различные источники и специальная литература, предки современных абазин на Северный Кавказ переселялись не только из Садзена и регионов северо-западнее от него, но и из всех без исключения регионов Абхазии, в том числе из юго-восточной части страны75. Некоторые авторы ХIХ в. абхазов и абазин именовали также «азрами» или же «азегами». Например, Г. Новицкий в своей записке в 1830 г. язык северокавказских абазин называет «азегазским языком»76, а Дж. Ст. Белл писал, что на побережье Черного моря от Анапы до Мегрелии живут три народа, говорящие на трех различных языках: адыге (черкесы) – от р. Кубани до р. Буу, абаза (убыхи) – между реками Буу и Хамыш (Хоста) и азра (абхазы) – от р. Хамыш до границы Мегрелии. При этом автор подчеркивал, что «язык азра, по-видимому, все здесь понимают, а также и язык адыге»77.
Абхазов с азегами отождествляли также Н.Н. Раевский78, А. Берже79, анонимный автор (видимо, А.Н. Введенский) компетентной статьи «Абхазцы (азега)»80, А.Н. Дьячков-Тарасов81 и др. П.К. Услар этноним «азра» связывал с убыхским названием абхазов «адзиге» и черкесским названием тех же абхазов «азега»82. Ш.Д. Инал-ипа считал, что «азега» это искаженное черкесское «азеха» или же «адзеха»83. Думается, неслучайно средневековые итальянские географы на восточном побережье Черного моря, населенном абхазо-адыгами, упоминают населенный пункт под названием «Мауро Зега» или же «Мауро Зихиа»84. Некоторые авторы ХIХ в., абхазов, как и представителей всех абхазо-адыгских народов, именовали также «черкесами». Например, О. Спенсер, английский разведчик, побывавший в 1836 г. на Кавказе, в том числе в Абхазии, всех абхазо-адыгов именовал «черкесами»85. Иногда абхазов черкесами называли и в грузинских источниках, в частности в периодике II пол. XIX века.86
32
В специальной литературе абхазов и их этнографические группы разные народы называли по-разному: убыхи абхазов называли – «адзиге», «басхиг» или же «басхия»; шапсуги – «азега» и «абаза»; адыгейцы – «адзыяа»; кабардинцы – «айбга», «мудави» (мдаюаа, мдаюеиаа); карачаевцы – «ахчипсы»; грузины – «абхазы», «апхазы»; мегрелы – «апхаза»; сваны – «мипхаз»; армяне – «абхазк», «абаза»; русские – «обезы», «абхазы»; турки и арабы – «абаза» и т.д.87 В то же время апсуа (абхазы) на других языках себя называют «абаза», абхазы», «черкес»88. В письменных источниках также зафиксированы несколько вариантов названия страны исторического обитания абхазов: «Абхазия», «Большая Абхазия», «Малая Абхазия», «Древняя Абхазия», «Абазия». Так, например, академик И.А. Гюльденштедт территориию Черноморского побережья Кавказа между реками Кубанью и Ингуром считал юго-западной частью Абхазии и именовал её «Древней Абхазией»89. Ж.Ф. Гамба территорию от Ингура до Геленджика называл «Большой Абхазией»90. По определению С.М. Броневского, Абхазия, она же Абаза, в начале ХIХ столетия на юго-западе непосредственно выходила к Черному морю, на севере граничила с закубанскими черкесами, на северо-востоке – с Кабардою, в горах на полдень пути с карачаевцами, на востоке – с Мегрелией. Учёный территорию страны делит на три части: «Юго-Западную» (она же «Большая Абхазия» или «Старая Абхазия») – от Ингура до Геленджикского залива и «немного дальше»; «Северо-Западную Абхазию», «включающую округа: Туби, Убых, Саши, Хуач»; «Северо-Восточную Абхазию» на Северном Кавказе (она же «Малая Абаза»), населенную абазинами91. На карте 1830 г. обозначены также три названия «Абхазии»: «Абхазия» – от Поти до Гагры; «Большая Абхазия» – от Гагры почти до Анапы; «Малая Абазиа» – на северном склоне Кавказского хребта92. Г. Новицкий в 1830 г. называет «Малой Абазией» на Северном Кавказе область, населенную абазинами93. Иногда «Старая Абхазия» упоминается как «Абазия». Например, поэт Е.П. Зайцевский стихотворение, посвященное Абхазии, назвал «Абазия»94. Абхазия Абазией именуется также и в турецких источниках95. Е. Ковалевский, страну, занимаемую абхазами, делит на две части: на западную, простирающуюся по юго-западному склону Главного Кавказского хребта и далее по Черноморскому побережью; на восточную, распложенную на северо-восточных отрогах. Первую часть он по численности населения называет «Большой Аб-
33
хазией», а по древности обитания абхазов – «Старой Абхазией». Вторую же часть, по этим же параметрам, именует «Малой» или «Новой Абхазией»96. На самом деле, исходя из исторической действительности, Абхазией следует называть исконную территорию проживания абхазского народа на побережье Черного моря, как это традиционно принято у самих абхазов, не иначе как Апсны – «Страна апсуа». По определению Ш.Д. Инал-ипа, «апсуа» означает «люди воды», «люди страны вод»97. А по мнению учёного-филолога П.Г. Чарая, название Апсны «состоит из двух слов: апсуа – «абхаз» и ан – «мать»; апсуа ан – апсн, мать-родина абхаза, Абхазия»98. Другое дело, что в зависимости политической ситуации или же этнической номенклатуры, менялись границы страны как на юго-востоке, так и на северо-западе. Что касается первой половины ХIХ века, из политических соображений, историческая Абхазия делилась на две части – на «Большую», или «Внутреннюю Абхазию» и «Малую», или «Внешнюю Абхазию». «Большая Абхазия» занимала территорию между реками Ингуром и Бзыбью, на которую распространялась власть владетельных князей Абхазии Чачба, а «Малая Абхазия» же простиралась от р. Бзыбь до р. Хоста. Сюда с начала ХIХ века власть владетельных князей Абхазии фактически не достигала. Эту часть страны чаще называли Садзен или же Джигетией. Что касается этнической границы исконных земель страны обитания абхазов на побережье Черного моря, до массовой депортации их, в письменных источниках на юго-востоке рубеж определяется р. Ингур. В этом отношении сложнее обстояли дела на северо-западе страны. Хотя тщательное исследование вопроса дает основание некоторых авторов о том, что этническая граница Абхазии в этом направлении доходило до Геленджика, Суджука или же Анапы, скорее всего отражают не реяльную на тот период этническую ситуацию на этом участке Черноморского побережья Кавказа, а историческую память о том периоде, когда удельный вес абхазского населения в этнодемографической номенклатуре региона был значителен, а в политическом отношении находился в подчинении или же под политическим влиянием владетельных князей Абхазии Чачба, а еще раньше – абхазских царей из династии Леонидов. Как подтверждают источники, в первой половине ХIХ в. к северо-западу от совренменной Абхазии, вплоть до Анапы, сохранялись разрозненные незначительные поселения абха-
34
зов, а здешнее этнически смешанное абхазо-адыгское население еще считалось с авторитетом правителей Абхазии. Несмотря на присутствие отдельных абхазских этнических анклавов по всему северо-западному побережью Кавказского причерноморья, этническая территория компактного проживания абхазов к середине ХIХ в. восновном простиралась до р. Хоста (Хамыш). Далее от Хосты до р. Шахе проживали убыхи, а от Шахе дальше на северо-запад до Анапы – шапсуги и натухайцы (этнографические группы адыгов). В период массовой депортации абхазов и родственных им народов за пределы исторической родины (1864 г.), р. Хоста являлась этнической границей между абхазами (конкретно садзами) и убыхами. Подтверждает это и генерал Н.Н. Раевский, служивший в конце 30-х и в нач. 40-х годов XIX века в этом регионе Кавказа. Он, в частности, писал, что «пространство от р. Хамыш (в 6 морских милях к югу от Сочи) до границы Мингрелии принадлежало князьям Шервашидзе, что оно населено одноплеменным народом, называющим себя азега, а у нас известным под именем абхазцев»99. Мнение Н.Н. Раевского разделяют Дж. Ст. Белл100, А. Берже101, Г.И. Филипсон102, С.Т. Званба103, П.К. Услар104, А.Н. Дьчков-Тарасов»105, А.В. Фадеев106, Г.А. Дзидзария107, Х.С. Бгажба108, Г.З. Шакирбай109, В.Е. Кварчия110 и др. К такому же выводу пришел Ш.Д. Инал-ипа, впервые в этнологической литературе монографически изучивший садзов. Вместе с тем, он обращает внимание на наличие убыхо-абхазского этнически смешанного населения на узкой прибрежной полосе междуречья Хоста – Сочи111, на что указывал в свое время Ф. Торнау112. Однако, несмотря на то, что сведения различных авторов, об этнонимах абхазов и территории их расселения не всегда сходятся, письменные источники того периода не ставят под сомнение тот важнейший для нашего исследования факт, что в границах нынешней Абхазии и северо-западнее от нее проживало довольно многочисленное моноэтническое население, именовавшее себя апсуа, страну своего проживания – Апсны. Об этом же, помимо письменных источников, свидетельствуют и полевые этнографические материалы, собранные как в самой Абхазии, так и среди многочисленной абхазской диаспоры и репатриантов. Коренные жители Абхазии и их потомки во всем мире на родном языке для обозначения своей национальной принадлежности употребляют лишь один этноним – апсуа, а для названия истори-
35
ческой Родины – Апсны. Как сообщается в одном из авторитетных грузинских журналов в конце XIX века, «Всея Абхазия» (так называлась она при владетеле) находится на восточном побережье Черного моря. Эта во всех отношениях богатая страна до 1864 года была густо заселена народом, который сам себе именует «апсуа», а мы, грузины, называем – «абхаз». Апсуа свою страну именует Апсны»113.
§2. Регионы Абхазского княжества
В начале ХIХ века «Большая Абхазия», на которую непосредственно распространялась власть владетельного князя Абхазии, простиравшаяся от реки Бзыбь (по некоторым данным от реки Гагрипш) до реки Ингур, подразделялась на несколько регионов. В частности, земли региона Бзыбь занимали территорию между реками Бзыбью и Гумистой (Гумпстой); Гума – между Гумистой и Кодором; Абжуа – между Кодором и Охурей; Самурзакан – между реками Охурей и Ингуром. Кроме названных регионов, за пределами прибрежной «Большой Абхазии», в горной части, находились номинально зависимые от владетельской власти Абхазии регионы Цабал (Цебельда) и Дал – по среднему и верхнему течении р. Кодор и в ближайших к ней ущелья, а также Псху и Куджаа – по верхнему течению р. Бзыбь114. Жители этих регионов Абхазии в народе и по сегодняшний день именуются соответственно – бзыпаа (бзыбцы), гумаа (гумцы), абжуаа (абжуйцы), мырзаканаа/самырзаканаа (мурзаканцы/самурзаканцы), цабалаа (цабальцы, цебельдинцы), далаа (далцы), псхуаа (псхувцы). Во главе Абхазского княжества стоял владетельный князь – ах (аҳ) из фамилии Чачба. Территория, подвластная ему, именовалась в народе ахра (аҳра) – княжество. Отдельные регионы ахра управлялись в основном представителями этой же фамилии. Исключение составляли горные общины – Цабал, Дал и Псху. Там господствовали представители княжеской фамилии Маршан115. Удельные князья именовались также «ах», а их владения – «ахра». Например, владетель бзыбцев назывался «абзыпкуа рах»116. Резиденцией Абхазского княжества в конце XVIII – нач. XIX вв., т.е. при владетеле Келешбее Чачба, был Сухум (Акуа), а после присоединения Абхазии к России столицей страны вновь становится с. Лыхны. Такое деление «Большой Абхазии» по регионам восходит к концу XVII в., когда страна была разбита на уделы между сыновьями
36
владетельного князя Зегнака Чачба – Ростомом, Джикешией и Куапу. В частности, старшему сыну владетеля, Ростому, досталась территория от р. Бзыбь до р. Кодор, Джикешии – территория от р. Кодор до р.Охурей, получившая в народе название «Абжуа» («Средняя область») и младшему сыну Куапу – междуречие Охурея и Ингура, названная в последствии «Самырзакан» по имени сына Куапа Мырзакан. За старшим сыном Ростомом сохранился и титул Владетельного князя Абхазии117.
Позже прибрежная территория между Гумистой и Кодором приобрела статус нового удела под названием Гума, а северо-западная часть сохранила название Бзыбь. Гумский регион, официально именовавшийся Сухумским (Абхазским) округом и граничивший с Бзыбским регионом по р. Гумиста, фактически простирался до р. Шицкуара. Эту территорию еще Келешбей Чачба передал в качестве имения своему сыну Гасанбею и его наследникам118.
Согласно одному из компетентных источников, в начале 30-х годов XIX в. Абхазия от р. Ингур до р. Гагрипш делилась на пять «обществ»: Самурзаканское, Абжуйское, Цебельдинское, «Абхазское» (Сухумское) и Бзыбское119. За исключением некоторой разницы в границах, в основном эти деления совпадают с известными и в исторической литературе и сохранившимся в памяти народа делениями страны. В конце 40-х годов XIX столетия Абхазия была официально поделена на Бзыбский, Сухумский и Абжуйский округа, а Цебельдинский (с 1837 г.) и Самурзаканский (с 1840 г.) регионы стали приставствами. В 1840 году самостоятельными приставствами становятся также Псху и Джигетия (Садзен). В 1841 г. Джигетия официально была подчинена Абхазскому княжеству. В 1847 году Джигетское и Цебельдинское приставства были переданы в распоряжение Приставных управлений на Кавказе. Впоследствии территория Джигетии вошла в состав Черноморского округа, а Самурзанакское приставство в 1848 г. было выведено из состава Черноморской береговой линии и подчинено Кутаисскому военному губернатору, затем с 1857 года по 1864 год, в связи с ведением в Мегрелии прямого русского управления, было подчинено управляющему Мегрелии, которую царская власть вновь вернула в состав Абхазии120.
С упразднением Абхазского княжества (1864 г.) страна была переименована в Сухумский военный отдел, который делился на Бзыбский, Сухумский (Абхазский), Абжуйский округа и Цебельдинское
37
и Самурзаканское приставские управления. После Абхазского (Лыхненского) восстания 1866 года Сухумский отдел был разделен на собственно городское управление Сухума и четыре округа: Пицундский, Цебельдинский, Драндский и Окумский. В 1868 году была проведена новая административная реформа, в результате которой Сухумский отдел был разделен на два округа: Пицундский и Очамчирский. В состав Пицундского округа входили Гудаутский (от Гагры до р. Псырцха) и Гумистинский (от р. Псырцха до р. Кодор) участки; в состав Очамчирского округа – Кодорский (от р. Кодор до р. Аалдзга) и Самурзаканский (от р. Аалдзга до р. Ингур)121. Периодически проводимые административные деления «Большой Абхазии» носили искусственный характер, отвечающий военнополитическим интересам российских властей, коренной же народ попрежнему признавал традиционное деление страны. А что касается этнического состава населения этой страны, вплоть до массовой депортации абхазов, практически оставался однородным.
Несмотря на то, что в специальной литературе не ставится под сомнение моноэтничность постоянного населения домахаджирской «Большой Абхазии» и в целом исторической Абхазии, тем не менее, в советской и постсоветской грузинской историографии не прекращается попытка «доказать» принадлежность большинства населения домахаджирской Абхазии к грузинскому этносу. Академик М. Лордкипанидзе огульно, без привлечения конкретных материалов, заявляет, якобы еще в XIX в. у населения Абхазии было грузинское национальное самосознание, а затем по XX в. происходит «процесс отчуждения и образования негрузинского самосознания апсуа»122. Историк Т. Мибчуани, ссылаясь на антропонимические данные, пытается убедить, что у более 74% нынешнего абхазского населения фамилии грузинские, и что их носители являются потомками грузин123. Профессор Г. Гасвиани также на основании антропонимических данных, извлеченных из Тбилисских архивов, пытается опровергнуть автохтонность абхазов в Абхазии и убедить, что в первой половине XIX в., большинство населения Абхазии носили грузинские фамилии и принадлежали к грузинскому этносу. Не говоря уже о некомпетентности и тенденциозности различных чиновников и священнослужителей, записывавших в свое время сложные для иностранца абхазские фамилии и имена, и аутентичности текстового материала, приведенного автором книги, не может не обратить на себя внимание явное ис-
38
кажение фактологического материала, вольность и необъективность интерпретаций историка. Одним из доказательств тому служат приведенные в труде фамилии, которые Г. Гасвиани считает грузинскими, а их носителей грузинами. Например, Тарбай, Тарбаия, Цуругбаия, Цушбай, Ажия, Гицбай, Шекрилов, Чанунбая, Арлания, Амибая и др., или же имена: Ажгирей, Каламат, Кваташ, Асдамур, Хадгирей, Ханифа, Мижоуг, Маджи и др.124 Эти утверждения также абсурдны, как и его ссылка на то, якобы, многие топонимы, как например: Салхино, Чанчкери, Гантиади, Леселидзе, Багнари, Вели, Ахалшени, Ахалдаба, Ахалсопели, Одиши и др., внедренные в Абхазии коммунистическим режимом Грузии в 40 – 50-е годы XX в., являются «древнегрузинскими географическими названиями» и могут служить доказательством автохтонности грузин в Абхазии125. В действительности же антропонимические и топонимические материалы, являющиеся одними из важнейших источников для определения этнической принадлежности населения того или иного региона или страны в целом и в нашем примере домахаджирской Абхазии они подтверждают исключительно свое абхазское происхождение. Свидетельством тому, помимо других данных, являются архивные материалы, извлеченные в свое время из Государственного исторического архива Грузии (Тбилиси).
В плане рассматриваемой проблемы большой интерес представляют составленные российскими военными чиновниками в 1866 г. списки жителей Цабала, Дала и частично регионов Бзыбь, Гума и Абжуа, депортированных в 1867 году в Османскую империю126. Конкретные антропонимические материалы дают возможность восстановить объективную картину расселения абхазов по фамильно в указанных регионах страны. Они являются весьма ценными ещё и потому, что после выселения абхазов из Дала, Цабала и Гума, эти регионы полностью были опустошены от коренного населения.
В Цабале до депортации 1867 года населяли представители следующих нижеперечисленных фамилий (приведём по источнику):
с. А к ы т а р ц ы х у:
Агрба
Агырба
Акусба
Вардане (Аюардан)
Квадзба (Куадзба)
Цыба
Кецба
Папба
Чеч (Чеч-ипа)
Чацвба
Яшба и др.
с. С х о ц а а х а б л а:
Абухба
Агрба
Аюардан
Кабба
Схоцаа (Ашхацаа) и др.
39
с. А м х е л:
Адзынба
Ахба
Ашба
Ашуба
Баш-ипа
Кацвба
Квадзба
Зухба
Лачарба
Цыба
Хораа
Чапагул-ипа
Яшба и др.
с. А у ш т а:
Адзынба
Амичба
Ашба
Ачил-ипа
Капба
Квач-ипа
Коцба (Кецба)
Яшба и др.
с. П ш а у р:
Абдула-ипа
Абыдба
Агодзба
Адзынба
Аюдзба
Тыч-ипа и др.
с. Г е р з а у л:
Ашхараа
Амичба
Ашба
Коцба
Кутарба
Пхазоу и др.
с. У н т п ы р:
Агрба
Агуа-ипа
Агумба
Акусба
Бутба
Быгба
Быхба
Кур-ипа
Куркунаа
Лабия
Тамба
Тыршба
Шармат
Цвацвба
Хуап и др.
с. Н а у ш:
Агрба
Адзынба
Бутба
Габу-ипа
Жиба
Тыршба
Кавью (Акаюба)
Яшба и др.
с. И в а а:
Агырба
Жиба
Кавью Кок-ипа
Яшба и др.
с. Б е ш и к в а р а:
Абухба
Агрба
Агу-ипа
Акарач
Акусба
Апу-ипа
Ашба
Барас
Браскил
Быгба
Гицба
Гуасба
Квадзба
Куджба
Нартия
Схоцаа
Уанача
Ховлаш (Халваш)
Хрухмал
Яшба и др.
40
с. Б а р а м б а:
Агырба
Акусба
Ашба
Ахба
Бутба
Быгба
Джапуа
Хрухмал
Шармат и др.
с. Ш у к у р а н:
Агырба
Аргун
Жиба
Капба
Кацвба
Куадзба
Чуч-ипа
Хораа и др.
с. А б г а р а:
Агырба
Дарынба
Капба
Кукаа
Лацба
Папба и др.
с. Д ж а м п а л:
Агумаа
Агырба
Адзымба
Апба
Аргун
Ахба
Ашхацаа
Быгба
Капба
Куадзба
Хрухмал
Яшба и др.
с. П ы ф т а:
Адзымба
Агырба
Аргун
Браскил
Капба
Квадзба
Куарчия
Лазар-ипа
Лазба
Чичба
Яшба и др.
с. А з а н т а:
Агырба
Бутба
Квадзба
Лакиба
Цвацваа
Тарба и др.
с. А б г а л а х в а р а:
Квадзба
Агырба
Акусба
Акушба
Апба
Ашба
Барчан
Быгба
Бзыскал
Габри-ипа
Гулиа Гунба
Капба
Кецба
Ломиа
Палба
Папба
Сангулия
Шларба
Цвиджба
Хрухмал
Якаба (Акаба?)
Яшба и др.
с. К а д а:
Бышнух
Адзымба
Агырба
Аргун
Ахба
Барчан
Гумба
Цыц-ипа
и др.
41
с. А б г д з ы р а:
Авидзба
Абухба
Абыгба
Барчан
Бутба
Лацузба
Лацырба
Пут-ипа и др.
с. Д ж е г а ш к а р:
Агырба
Акаба
Ахба
Аюардан
Карас-ипа
Кацвба
Лацижба
Папба
Пазов
Уанача
Шахыр-ипа
Цоцба
Яшба и др.
В основном эти же абхазские фамилий были распространены в селах общества Дал, которое тогда входило в состав Цебельды, и в некоторых источниках именовалось как Верхняя Цебельда. В Дал входили десять сел, в которых проживали представители следующих фамилий:
с. Д а л:
Абсабаш-ипа
Агабаш-ипа
Агба
Агрба
Амичба
Аргун
Ахба
Ахуба
Бадия
Барчан
Бутба
Быгба
Быхба
Быгуаа
Гунба
Капба
Куадзба
Куджба
Лашхаш
Маршан
Матуа
Тарба
Тыршба
Хаджимба и др.
с. А ж а р а:
Абухба
Агба
Агрба
Агырба
Акарач
Ардзымба
Ахба
Барчан
Бутба
Быгба
Быджба
Гумба
Гурба
Капба
Кацвба
Квадзба
Кутарба
Лазба
Пандзача
Папба
Тарба
Цвиджба
Чалакуа
Яшба и др.
с. К а м г а р а:
Агырба
Квадзба
Пхазоу
Фатыш
Хумсач-ипа
и др.
42
с. З ы м а:
Агба
Агозба
Агырба
Акусба
Амибей (Амаба)
Апса
Атумаа
Ашба
Ашуба
Ахба
Бадия
Барчан
Быгба
Джинджал
Жиба
Капба
Катба
Куджба
Курык (Курыкба)
Муквач
Папба
Схоцаа
Трапш
Хрухмал
Хун-ипа
Шларба
Чалакуа
Цвидзба
Яшба и др.
с. Ш я к у:
Адзымба
Агырба
Барчан
Капба
Лакоба
Мамсаул-ипа
Пшхануква-ипа
Схоцаа
Таранба
Туанба
Цыргуш (Царгуш?)
Хавлаш и др.
с. В а р д а:
Агырба
Барчан
Капба
Схоцаа
Цейба
Цыба
Цыптала и др.
с. Т а п ц-и п а х а б л а:
Абухба
Адзымба
Аквадзба
Ахба
Бадия
Бевдан
Бешнух
Джапуа
Лацышба
Манац-ипа
Пхазоу
Тарба
Туанба
Хораа
Яшба и др.
с. А м ч а р а:
Агба
Агумаа Агырба
Аквадзба
Апба
Ашба
Ахба
Барчан
Бутба
Быгба
Габлиа
Ерны
Елендыр-ипа
Кабзач-ипа
Кавю
Яшба и др.
с. Л а т а:
Адзымба
Агырба
Акарач
Ахба
Ашуба
Балхух
Бевдан
Бежук-ипа
Гарджир-ипа
Гулиа
Капба
Кацвба
Квадзба
Сабуа
Уача
Хпат
Цвацвба
и др.
43
с. Д г е н ц ы ш:
Агырба
Адзинба
Амичба
Аргун
Ахба
Ахуба
Ашуба
Багуа
Бадиа
Барчан
Бутба
Быгба
Гунба
Габал-ипа
Капба
Ламхат-ипа
Тарба
Тыршба
Цвацба
и др.
В источнике отдельно представлен список высшего сословия под названием «Цебельдинские и дальские князья». Их всего 22 семьи и все они из фамилии Маршан.
В списках высланных множества представителей как поныне известных, так и не сохранившихся в памяти народа абхазских фамилий. Всего более 400 разных фамилий, из которых до 300 приходится на сёла общин Дала и Цабала. Примечателен тот факт, что представители некоторых фамилий составляют десятки и более дворов. Например, в Цебельдинском округе представители фамилий Ашхараа составляли 20 дворов, Акусба и Схоцаа (Ашхацаа) – по 29 дворов каждая, Аргун – 31, Кацвба – 38, Папба – 43, Адзымба (Аӡымба) – 46, Бутба – 62, Кабба – 84, Куадзба – 85, Барчан – 91, Быгба – 117, Ахба – 128 семей, а представители фамилии Агрба и Агырба – 243 семей.
В документе привлекает внимание и тот факт, что некоторые семьи, как в Дале и Цабале, так и по всей Абхазии, состояли из 10, 15, 20 и более человек, что свидетельствует о наличии, помимо малой семьи (атаацәа хуҷы), и большой семьи (атаацәа ду) как пережиток семейной общины127. Например, в семьях Гестагира Кабба в с. Схоцаа хабла и Аздамыра Амичба в с. Амхьял числилось по 15 человек в каждой; по 20 человек проживали в семьях Хусейна Кацвба и Росаджа Ашуба в с. Амхьял, в семьях Хасана Пхазоу и Шангирея Пхазоу в с. Герзаул, в семьях Сусрана Быгба, Жигу Быгба, Даку Быгба и Хуша Быгба в с. Унтпыр. Как подтверждают материалы, некоторые фамилии были расселены по патронимиям – а б и п а р а (а б и ԥ а р а), о чем свидетельствуют названия некоторых сел (например, Схоцаа хабла, Тапц-ипа хабла и др.), компактность поселения тех или иных фамилии или их патронимических разветвлений. Но большинство фамилий все же были разбросаны по разным частям села, по разным селам или же по
44
разным регионам Абхазии. В целом, в Дале и Цабале, как и по всей Абхазии, сельские поселения носили полигенный характер, что является показателем развития общественного строя страны, миграции населения, как внутри региона, так и по всей Абхазии, вызванной военными действиями, эпидемиями и другими причинами.
Вышеперечисленные фамилии доминировали в обществе Псху – в верховьях р. Бзыбь. Среди которых по многочисленности выделялись:
Ардзимба
Адзинба
Аджба
Азимба
Апсо
Арстаа
Ашба
Ашиба (Ашуба)
Ашибоко
Ашхацаа
Ахба
Ешба
Жиба
Капба
Кельба (Килба)
Кожба
Козба
Коцба
Куадзба
Куджба
Маршан
Папба
Тамбий
Тлис
Хашко
Хабарако
Цыба
Эгба
Экба
Эхба
Якба
Яшба
и др.
Вышеперечисленные и другие фамилии, зафиксированные в источнике, доминировали в обществах Псху, Бзыбь, Гума, Абжуа, Самурзакан, Садзен и других регионах «Большой» и «Малой» Абхазии, что является неопровержимым доказательством мононациональности страны128. С точки зрения изучения этнической ситуации того или иного региона Абхазии, помимо фамилий, большой интерес представляют также распространенные тогда среды населения такие собственные имена как:
Абидж
Аслангирей
Аслануква
Ажгирей
Асдамыр
Аддамыр
Бажала
Басиат
Гедлач
Дам
Данакай
Дженту
Кимчич
Дуга
Жигу
Кудаж
Кумач
Кучира
Кьяго
Кьяч
Мамсыр
Манча
Маху
Мысруква
Патух
Сагаса
Сасрыква
Сифуква
Слацуква
Сусран
Тхасоу
Халас
Хазымат
Ханашв
Хунча
Хуч
Шакуа
Шиш
Шмафз
Шхануква
и мн. др.
45
Большинства из этих имен были характерны для населения всей Абхазии и по своему лексическому происхождению являлись абхазскими или же обще абхазо-адыгскими. О широком распространении абхазских фамилий и имен по всей «Большой Абхазии» и в целом исторической Абхазии свидетельствует монография профессора Ш.Д. Инал-ипа «Антропонимия абхазов», в которой обобщены сведения об абхазской лексической основе антропонимии коренного населения Абхазии, а также представлены богатейшие материалы о географии распространения этих фамилий и имен по всем регионам Абхазии и за её пределами129. Вместе с тем, говоря о мононациональности населения до массовой депортации абхазов, следует отметить, что население Абхазии, как и любой другой страны Кавказа, да и, пожалуй, всего мира, не являлось этнически абсолютно однородным. Помимо российских военнослужащих, дислоцированных в разных регионах Абхазии, в стране, особенно в её прибрежных населенных пунктах, в качестве торговцев, мещан, священнослужителей проживали представители разных народов. Это русские, турки, мегрелы, лазы, имеретинцы, армяне, греки и др. В одном из документов, датированном 1836 г., отмечено, что недалеко от крепости Бамбора, в селе, возле рынка, живут «некоторые купцы и промышленники из Грузии и Имеретии»130. По сообщению начальника Черноморской береговой линии генерала А.И. Будберга, в марте 1845 г. в Сухуме «за исключением войск местного гарнизона нет населения, и класс торговцев состоит из мегрелов, имеретин, турецких греков и армян, которые хотя и живут там для торговых занятий, но семейства свои оставляют в местах постоянного жительства»131. В некоторых абхазских сёлах в качестве беглецов или же пленных также проживали представители разных народов. Например, А. Пахомов в 1866 году, перед выселением абхазов из Гумской Абхазии, в этом регионе зафиксировал лишь несколько человек неабхазской национальности, проживавших тогда здесь – грузина Ходжашвили, мегрельцев Каландия (Каландаришвили), Гвазава, Кантария, Шалаберия, армянина Аджам-оглы, грека Метакса.132 В выше названном источнике, составленном в 1866 г., в Дале, Цабале, частично в Абжуа встречаются отдельные фамилии мегрельскогрузинского происхождения. Общее количество их носителей не превышало несколько десятков человек, что, естественно, не могло по
46
влиять на этническую ситуацию этих регионов Абхазии. Более того, собственные имена некоторых из них говорят об их ассимиляции133. Подобная картина вырисовывается и в Бзыбской Абхазии. В частности, в одном из письменных источников, среди высланных жителей из м. Гудаута упоминаются «Старо-Сухумские турки», всего 26 дворов (186 чел.). Но среди «турок», которых можно отличать по фамилиям (напр., Ковал-оглы, Дебриш-оглы, Сулейман-оглы и др.), были жители с абхазскими фамилиями: например, Махмут Тарба, Дагир Кялба, Хусеин Капциба, Муса Халбат. Кроме того, у некоторых «турок» имена явно абхазо-адыгские, что свидетельствует о давности проживания в Абхазии и частичной их ассимиляции в абхазском обществе. Например, у Квадж Сеида имя абхазское, а у Хусраба Омеркьяч-оглы – отчество оформлено абхазским окончанием «кьяч», что означает «короткий». А у некоторых и фамилии оформлены по-абхазский – Мустафа Квадквадж-ипа, Дуде Мысырлы-пха и др. Не исключено, что русские чиновники жителей с абхазскими фамилиями могли причислить к «туркам» по той причине, что они в прошлом уже проживали в Турции. Несколько турецких семей проживали также в Очамчыре, Келасуре и др. населенных пунктах Абхазии.
§3. Об этнической номенклатуре населения приграничных
регионов исторической Абхазии
А) Самурзаканцы В контексте формирования грузинскими историками советского и постсоветского периода заведомо ложного общественного мнения, якобы Абхазия является исторической областью Грузии, а значит собственностью грузинского народа, особое место занимает вопрос об этнокультурной принадлежности населения Самурзакана. В этом отношении примечателен и тот факт, что, по данным последней Всесоюзной переписи населения (1989 г.), подавляющее большинство жителей Галского района (в старых административных границах) были записаны грузинами – 74712 чел. (из 79688 жителей), а абхазами всего-навсего 627 человек, т.е. грузины составляли 93.8% от общей численности населения района, абхазы – 0.8%. Приблизительно такая же ситуация была зафиксирована при предыдущих переписях: 1959, 1970, 1979 гг.134
47
Данное соотношение грузин и абхазов в регионе формально дает дополнительный повод грузинским авторам через свои многочисленные публикации тиражировать мнение о том, якобы во все времена Самурзакан был заселен исключительно грузинским, точнее мегрельским, населением и что, мол, это дает основание последних считать автохтонами этой земли.
Так, например, чл.-кор. АН Грузии В.М. Джаошвили в книге «Население Грузии в XVIII – ХХ столетии» утверждает, что самурзаканцы всегда были грузинами, что они являются самостоятельной «грузинской этнической группой»135. Этнограф С.И. Бахия заявляет, что «в одном из регионов Абхазии – Самурзакане – издревле большую часть населения составляли грузины (мегрелы)»136. С конца 80-х годов ХХ века инициатива издания подобного рода публикаций исходила, как правило, от политических кругов Грузии. Например, доктор исторических наук И.П. Антелава, без ссылок на научный аппарат, территорию от реки Ингур до Сухума причисляет к Грузии. А дальше больше – на этом вымысле делает далеко идущие заключения сугубо политического характера: «Абхазский народ как этническая реальность, естественно, заслуживает автономию. Абхазская автономия может быть создана на исконно абхазской земле – в Гудаутском регионе, где была и есть настоящая Абхазия. Неслучайно, что там же находится гнездо абхазских и псевдоабхазских экстремистов. Естественно, что и эта автономия должна быть в составе Грузинской ССР как ее государственная территория»137. Подобные толкования, устраивающие определенные круги руководства и интеллигенции Грузии, подхватываются грузинским населением, которое последние два десятилетия является одним из стимуляторов грузино-абхазского информационно-идеологического и военно-политического противостояния. Однако письменные источники прошлых столетий свидетельствуют о том, что этническая граница Абхазии на юго-востоке проходила по реке Ингур. В конце XVIII в. в одном из авторитетных русских изданий сообщается, что абхазов от мегрелов отделяла река Ингур138. По утверждению С. Броневского139, барона И.К. Аша140 и других авторов, также река Ингур служила границей между Абхазией и Мегрелией, между мегрелами и абхазами. А М. Пейсонель южной точкой абхазского поселения считал крепость Анаклию на левом берегу Ингура141. Жан Франсуа Гамба, считавший реку Ингур границей Абхазии и Мегрелии, обратил внимание, во
48
первых, на наличие «довольно многочисленного населения в горном кантоне» Самурзакана и фактическое отсутствие населения в низменной части региона, и во-вторых, констатировал наличие абхазского населения в самой Мегрелии, в частности на правом берегу реки Хоби, которое совершало время от времени набеги на русский гарнизон порта Анаклия142. В этом отношении весьма интересные сведения содержатся в вышеупомянутой статье «Статистический взгляд на Абхазию»143, где отмечено, что к «абхазскому обществу» относился и Самурзакан. «К сим четырем (Абжуйскому, Цебельдинскому, Абхазскому, Бзыбскому. – Т.А.), присовокуплялось прежде общество или владение Самурзаканское, ныне вошедшее в состав Мингрелии, по следующему обстоятельству: князь Манучар Шервашидзе, родственник Абхазского князя и владетель Самурзакана, имел в супружестве сестру нынешнего мингрельского князя Левана Дадиани. По смерти Манучара, Мингрельский владелец как сильнейший успел обделать дела так, что удел Самурзаканский остался вдовственной княгине под покровительством и главною его опекою»144. Известный ученый Фредерик Дюбуа де Монперэ, посетивший в 1833 году Абхазию, самурзаканцев причислял к абхазским «племенам». В частности, он писал: «Я не присоединяю сюда пятого племени – самурзаканского (помимо «бзубцев», «собственно абхазов», «цебельдинцев» и «абшавов». – Т.А.), так как оно находится под властью князя мингрельского»145. Вместе с тем, на основании полученной информации, автор отметил, что здесь «жили грузины и абхазы; они говорят как на том, так и на другом языке»146. В то же время он в этом и не уверен, о чем говорят его же слова: «Внутри Самурзакань весьма мало известна»147. К тому же, к этому периоду о проживании грузин в Самурзакане, за исключением нескольких мегрельских крестьян, не может и речи. По данным русского офицера-разведчика Ф.Ф. Торнау, побывавшего в Абхазии, абхазы занимали «берег Черного моря от р. Ингура до р. Бзыби»148, а река Галидзга служила только для разделения «округов Абхазии»149. Констатируя факт принадлежности к тому периоду Самурзакана к Мегрелии, он обращал внимание на то, что часть населения говорит на абхазском языке, часть – на мегрельском150, а также, что этническая граница проживания «племени абхазцев-абазин» начиналась от правого берега реки Ингур151.
49
В письменных источниках приводятся и такие факты, когда сами жители Самурзакана утверждали, что они по национальности абхазы и четко отделяли себя от мегрелов. Например, М. Селезнев, в связи с присоединением Самурзакана к Мегрелии в 1832 г., сообщал, что «Самурзакань служила как бы наградой за преданность Дадиани» России. Жители же данного региона, возмущенные этим фактом, заявляли, что они являются абхазами, а не мегрелами: «Мы абхазы, а не мингрельцы, зачем ставить над нами власть, которой не знали и не хотим знать… Упрямые из них говорили: «Хоть режьте, мы не знаем другого владетеля, кроме своей свободы, мы абхазы, а не мингрельцы… Они смеялись над его (Дадиани. – Т.А.) слабостью и говорили: «…пусть придет попробовать наши шашки и пули – первые остры, а вторые верны». Кстати, такая решительность самурзаканцев дала возможность владетельному князю Абхазии Михаилу Чачба заступиться за права абхазов на этот регион, и российские власти были вынуждены административно оторвать Самурзакан от Мегрелии и «до отыскания настоящего владетеля, сделать русской областью под управлением пристава»152. Весьма любопытное сообщение о национальной принадлежности самурзаканцев встречаем у А. Берже. «Абхазы (апсуа) занимают пространство по берегу Черного моря от р. Ингура до р. Бзыба»153. Среди абхазов он называет и самурзаканцев, «которые живут по берегу Черного моря… от реки Охурей до реки Ингура»154. «Самурзакань, – продолжает А. Берже, – обитаемая однородным с абхазцами племенем, считался прежде округом Абхазии, а позднее вошел в состав управления владетеля Мингрелии»155. С. Духовский в конце русскокавказской войны (1817 – 1864 гг.) также утверждал, что Самурзакан был заселен «однородным с абхазцами племенем»156.
Со второй половины ХIХ в. появляются авторы, которые по ряду причин были вынуждены и доказывать, что самурзаканцы это те же абхазы. Публикации подобного характера в большей степени приводятся по поводу справедливости административного подчинения Самурзаканской области Мегрелии или Абхазии. Например, в 1859г. генерал Г.И. Филипсон отмечал, что «Самурзакан спорный [регион] между владетелями Абхазии и Мингрелии. Нет сомнения в том, что он должен принадлежать Абхазии, так как его жители абхазского племени и ничего общего не имеют с мингрельским»157.
50
В своей статье «Очерк Мингрелии, Самурзакани и Абхазии» Д. Бакрадзе приводит интересные сведения о Самурзакане и самурзаканцах. По утверждению автора, при царствовании «грузино-абхазских Багратидов в Х – XIII вв.», четко и надолго были обозначены границы собственно Абхазии и Мингрелии: первая заключалась между Ингуром и Капетис-цкали (Бзыбь. – Т.А.), вторая – между Цкенис-цкали и Ингуром158. Д. Бакрадзе современных ему самурзаканцев не считал «чисто абхазским племенем», а называл их «смесью абхазцев и мингрельцев». Однако, углубляясь в характеристику мегрелов и абхазов, он всё же самурзаканцев относил к последним. Например, о мегрелах писал, что они имеют «черты лица нежные, более женственные, мужской красоты в них нет». В то же время население Самурзакана и остальной Абхазии он резко отличал от мегрелов по внешнему виду. «Чем дальше вы углубляетесь в Самурзакан и Абхазию, – отмечал он, – тем более физиономия делается суровым, и красота мужчин преобладает над красотою женщин». Кроме того, историк обращает внимание на различие поведенческой культуры между жителями Мегрелии и Самурзакана. Например, если при общении с незнакомыми людьми мегрелец выявляет «скромность и вкрадчивость», то «самурзаканцы и абхазцы держат себя свободно и гордо, говорят, с кем бы то ни было, без стеснения, подбоченившись или опершись на ружье». «Горский феодализм», оставивший глубокий след в психологии абхазов и в веками выработанном образе жизни их, именуемый – апсуара, давал больше прав и свобод своим членам общества, чем жесткий уклад крепостнического феодального строя Мегрелии.
Обратимся к тому, что сообщают Д. Мачавариани и И. Бартоломей в статье «О Самурзакани»159, об идентичности обычаев и традиций самурзаканцев и жителей остальных регионов Абхазии: «Простираясь на 40 верст в ширину и верст на 60 в длину между Абхазией, Черным морем и Мингрелией, Самурзакань отделяется от последней Ингуром, который часто бывает непроходим, тогда как со стороны Абхазии не имеет никакой преграды. Это может служит объяснением большого влияния в прежнее время Абхазии, чем Мингрелии, на Самурзакань и подтверждением народного предания о прежней неразделенности Абхазии с Самурзаканью… Нравы самурзаканцев более подходят к абхазским, чем к мингрельским». И. Пантюхов в газете «Кавказ» (1865, №97), оспаривая утверждения грузинского писателя Д. Кипиани (газ. «Кавказ». 1865, №83) о
51
мегрельском происхождении самурзаканцев, констатировал идентичность нравов и обычаев дворян и князей абхазов и самурзаканцев одной фамилии. Он также весьма «странными» считал «небрежно написанные слова г. Кипиани о том, что самурзаканцы мингрельцы или, пожалуй, и не мингрельцы, что здесь язык моды абхазский, язык домашний – мингрельский». Отмечая факт распространения двуязычия среди населения Самурзакана, особенно его приграничной с Мегрелией части, И. Пантюхов не обошел вниманием также развернувшуюся борьбу между грузинским и русским языками «за абхазский Самурзакан». Любопытно, что к тому периоду, по сообщению этого же автора, грузины и мегрелы между собой объяснялись «через переводчиков» и по всему Самурзакану только два человека владели грузинской грамотой. «В настоящее время, кроме почтеннейшего Окумского благочинного (имеется в виду Д. Мачавариани. – Т.А.) и одного его помощника, священника, в Самурзакани едва кто знает грузинскую грамоту»160. Примечательно, что в середине ХIХ в. население Самурзакана практически было оторвано от христианской веры и, как в других регионах Абхазии, кроме христианства, население придерживалось и магометанству, и традиционной абхазской религии. Поэтому К.Д. Мачавариани самурзаканцев неслучайно, наряду с остальными абхазами, называл «христиано-магометано-язычниками»161. Этим объясняется, что в 1850 году миссионеру Д. Мачавариани, присланному сюда «Обществом восстановления христианства на Кавказе», досталась единственная деревянная церковь, которая фактически не функционировала. Зато «восемь священников в год один раз, осенью, на один день приходили с левого берега Ингура, чтобы крестить детей». По архивным данным, в 1855 году из 9896 жителей Самурзакана 5896 человек были христианами, а 4000 – мусульманами162. Но уже к 1864 году в Смурзакане служили 16 священников и все население было крещено163.
К абхазскому этносу относил самурзаканцев и Е. Ковалевский, который именовал их «настоящими абхазами». «Хотя Самурзакан, – писал он, – в правительственном отношении причислен к Мингрелии, но жители его настоящие абхазы. Они совершенно сходны между собою по типическим наружным признакам, по нравам, обычаю, языку»164. На идентичность общественного устройства Самурзакана с другими регионами Абхазии обращается внимание в весьма компетентной публикации «Очерки устройства общественного быта
52
Абхазии и Самурзакани», опубликованной в 1870 году. В ней заявлено: «Несмотря на племенное различие некоторой части населения Самурзакани, несомненно, что общественное устройство этой страны не представляет никаких резких изменений сравнительно с другими частями Абхазии»165. Аналогичное мнение высказано автором книги «Абхазия и в ней Ново-Афонский Симоно-Кананитский монастырь»: «Нет сомнения, что округ этот (Самурзаканский. – Т.А.) спорный между владетелями Мингрелии и Абхазии, должен был принадлежать Абхазии, так как его жители абхазского племени и ничего общего не имеют с Мингрелией»166. В подтверждение этого тезиса, помимо других признаков этноса, Н.М. Альбов обращает внимание на отрицательное отношение самурзаканцев, как и абхазов других регионов, к торговле, что по его убеждению, «резко отличает их от соседей мингрельцев, которые в душе все страшные торгаши»167. Мнение Н.М. Альбова разделял и знаток истории и культуры абхазского народа К. Мачавариани, который неоднократно подчеркивал, что по нраву, обычаю и характеру, по языку и религии, самурзаканцы составляли «одно неразделимое племя» с абхазами168. О принадлежности самурзаканцев к абхазскому этносу писала в свое время и грузинская пресса. Например, в 1867 году, перед очередной угрозой депортации абхазов, газ. «Дроэба» (№23) сообщала об опасении самурзаканцев по поводу их возможного выселения. «В Самурзакане дрожат от страха… что с нами будет, если нас тоже выселят? – вопрошают они. Но они очень надеются на свои заслуги и на флаг, который Государь Николай пожаловал им и на котором написано: «Моим любимым самурзаканцам за победу в Дале»169.
Б) Садзы
В «Малой Абхазии», занимавшей территорию от реки Бзыбь (по некоторым данным, от реки Гагрипш) до реки Хоста, обитала этнографическая группа абхазов – садзы (саӡаа), именуемые также асадзкуа, джики. Барон Ф.Ф. Торнау, относительно происхождения садзов, говорил, что оно «поколение одноплеменное с абхазцами, говорящее с ними [одним и] тем же языком без всякого приметного изменения»170. Характеризуя жителей Ахчипсу, Айбга и Чужгуча, барон пишет об единстве их языка, и что они «ни в образе жизни, ни в обычаях» не
53
отличаются от абхазов171. Согласно собщению известного абхазского этнографа С.Т. Званба, «к Северо-западу от Абхазии», (т.е. от политической границы Абхазского княжества), и Псху живет народ, который называет себя халцис (халҵыс) и известен у абхазцев как асадзкуа, а у грузин под именем джигет172. С. Званба, долгое время служивший в военных подразделениях России, дислоцированных в этом регионе, пишет, что «по берегу моря земля сего народа простирается до черкесского селения Хамыш, лежащего между реками Агура и Хоста. К северу земля джигетов простирается до самого снегового хребта»173, что «джигеты говорят наречием абхазского языка, несколько отличным от коренного…»174. Г.И. Филипсон в 40-х годах XIX в., служивший на Черноморской береговой линии, в своей рукописи «Черкесы, казаки и адэге», сообщает, что садзы говорят «чистым абхазским языком»175. Генерал И.Р. Анреп в середине 50-х годов XIX века также отмечал, что садзы «говорят абхазским языком, а в обычаях более сходны с абхазцами, чем со своими соседями убыхами… общественное устройство у обоих народов одинаково»176. Об абхазской этнической принадлежности садзов пишут Н.И. Карлгоф177, Д.З. Бакрадзе178 и др. А.Н. Дьячков-Тарасов, специально исследовавший окрестности Гагры, пишет, что джики именовали себя «садзуа» или же общеабхазским именем «азега»179. По его утверждению, джики «говорили тем же абхазским языком, причисляли себя к племени азега, к которому принадлежали бзыбские абхазцы, гумистинские, кодорские, или абживские; цебельдинцы, псхувцы, ахчипсхувцы, шахгиреевцы, населявшие ущелья бассейна М. Лабы и Уруштена, Мыссылпара и некоторые другие общества, известные у нас под именем абазинских»180. Этническую принадлежность садзов, их национальное самосознание четко определил немецкий ученый Ф. Боденштедт, лично посетивший и изучивший эти края в середине ХIХ века: «Жители Абхазии (т.е. «Большой Абхазии». – Т.А.) и Джигетии сами себя называют апсуа, а свою общую страну – Апсне»181. Садзы в свою очередь делились на множество мелких вольных княжеств, обществ или же «республик». «Здесь обществ столько же, сколько селений», – писал Ф.Ф. Торнау182. Среди садзов самым крупным обществом считался Цандрипш. Юго-восточная граница садзов, и тем самым Цандрипша, начиналась с правого берега реки Бзыбь (в грузинском источнике р. Капетис-цкали), о чем еще раньше писал грузинский автор XVIII в. Вахушти Багратиони183. По определению Ш.Д.
54
Инал-ипа, в середине ХIХ в. юго-восточная граница садзов проходила непосредственно по нижнему течению реки Бзыбь, которая «некогда впадала в море западнее, чем сейчас»184. По его изысканиям, территория современного города Гагра и все пространство под названием Иагахы выше Новой Гагры, принадлежало садзской княжеской фамилии Цанба185. Необходимо отметить, что к середине XIX в. правый берег р. Бзыбь, являвшийся естественной границей между Садзеном и Абхазским княжеством, опустел, так как, жители деревень, расположенных на правом берегу реки в связи с «беспрестанными нападениями со стороны соседей… перешли на левую сторону Бзыба»186. Из-за отсутствия постоянного населения на правом побережье р. Бзыбь многие авторы восточной границей Садзена, и тем самым Цандрипша, считали р. Гагрипш или же Жоэквара (Жуадзех – в некоторых источниках). Основное население общины Цан, или же Цандрипш обитало в ущельях рек Жоэквара и Хашупсе и на обширной территории, расположенной между этими же реками. В главном ее населенном пункте Саучи, в ущелье Хашупсе, жили князья Цанба, откуда и произошло название общины. По определению как непосредственных наблюдателей, так и исследователей последующего периода, Цандрипшский регион, благодаря своему географическому расположению, занимал особое место в истории Северо-Западной Абхазии. Величественная Хашупсинская крепость оберегала абхазское население данного региона, да и не только данного региона, от иноземных захватчиков. Достаточно вспомнить, что русским военным не удалось занять этот регион вплоть до депортации коренного населения. Неслучайно, что непокоренная горная территория на побережье Черного моря русскими военачальниками была названа «Кавказскими Фермопилами»187. К тому же Цандрипшский регион в Садзене отличался многочисленностью населения. С. Званба писал, что «народонаселение Цандрипша так велико, что князья Цанбей сильнее Гечбеев и Ардбеев вместе...» и что «народ Псху малочисленнее Цандрипша»188. Этот недоступный для колонизаторов регион, с многочисленным и мужественным по духу населением, являлся своеобразным военно-политическим и духовным центром Северо-Западной Абхазии, где созывались народные сходы для решения судьбоносных вопросов всего Садзена, или же проводились народный суд и т.п. По И. Аверкиеву, «народные собрания, как и народный суд, проводились в местах, считавшихся священ
55
ными, русские называют такие места «присягой». У джигетов местом проведения таких собраний был небольшой холм близь реки Чугур, верстах в 15-ти от Гагр, называющийся Чугурха-ныха189. С. Званба святилище Чугурха-ныха отождествлял с Аергом, а Аерг – с Георгием Победоносцем190. Название святилища непосредственно связано с дворянской фамилией Чыгуба191.
Северо-Западнее Цандрипша территорию от реки Хашупсе до реки Мзымта занимала многочисленная община Геч. В густонаселенной долине р. Псоу были расположены деревни Патухурха, Багрипш, Микелрипш и др. По данным С. Званба, в с. Патухурха проживали представители княжеской фамилии Геч/Гечба, от которых получило название общество. Влиятельные дворяне сел Багрипш и Микелрипш Кинца и Микелба были подвлстны князю Гечба192. На Аредлерском (Адлерском) мысе обитала крупная община Ард, управлявшаяся князьями Ардба (Арыдба, Арындба). Здесь же недалеко, в долине р. Мзымта – Лияш (Лиеш), были расположены садзские аулы: Кирека, Абаза, Банчерипш, Учуга, Хишхорипш, Ката и Джанхота. Севернее находилась община Цвиджа. Общество Хамышь располагалось «на покатости горы, над самым морем, по речке того же имени». Во главе общества стоял представитель абхазской княжеской фамилии Хамышь193. Профессор Ришельевского лицея в Одессе А.Н. Нордман, оставивший весьма ценные сведения о народонаселении исторической Абхазии 30-х годов, прибрежную Джигетию делит на округа: Цандрипш, Геч и Ясхрипш. В Цандрипше «первейшими и значительнейшими» являлись князья Цанба, в Геч – Гечба, в Ясхрипше – Ардба194. По определению А. Берже, территория занятая прибрежными садзами, делилась на общины, где главенствовали знатные фамилии: Цанба – между реками Бзыбь и Хашупсе (по С. Званба, до реки Мехадыр)195; Гечба (Кечба) – между реками Хашупсе и Мзымта; Ардба – между реками Мзымта и Хоста. Зона влияния садзов доходила «по берегу Черного моря до границ убыхского общества Саше»196. По его же мнению, к прибрежным садзам примыкали также общества Цвиджа и Бага, расселенные «между реками Мзымта и Хоста и обществами Ахчипсоу и Аредба»197. А. Берже, как и С. Званба, к садзам относил жителей Ахчипсоу и Айбга198, и в отличие от него, общество Псху в верховьях р. Бзыба и Меджиты199. По сообщению С. Званба, вышеупомянутые общества Цвиджа и Бага, во главе которых стояли
56
дворянские фамилии Цвижба и Багба, «не зависят от князя Ардб-ея и составляют особое общество»200. Пимечательно, что сведения о прибрежных садзских обществах, возглавлявшихся княжескими фамилиями Цанба (Цандба), Гечба, Ардба (Аредба, Арындба) сохранились в трудах известного турецкого путешественника, географа и историка XVII в. Э. Челеби. Посетивший Абхазию в 1641 году Э. Челеби в своей «Книге путешествий», эти княжеские фамилии представил как «племена» абаза – племя чанда (иначе именуемое горные чанда, с пристанью Гагра), племя больших чанд, племя кечи, племя арт201. Под термином «племя», применяемым турецким автором, следует подразумевать население, которое было подвластно тому или иному патрону. С фамилией Цанба связана также упомянутая в данном источнике гавань под названием Чанда, которую, видимо, следует отождествлять с населенным пунктом Цандрипш на побережье моря. А с фамилией Ардба связана этимология современного названия города Адлер. Турки, в частности, население, которое проживало на территории, подвластной княжеской фамилии Ардба, именовали Ардлер, т.е. люди Ардба, «Ардбовцы»202. С обществом Хамыш Э. Челеби связывал племя Камыш203. В верховьях р. Хашупсе, выше общины Цандрипш, было расположено небольшое общество – Хышха. В нем в 1838 г. проживало около 200 крестьянских дворов, принадлежавших князьям Ачба204. А в верховьях рек Хашупсе (выше с. Хышха) и Псоу проживало общество Аибга. «На день езды от Багрипша, – писал С. Званба, – живет общество Аибха. Оно имеет дворов 250 или более, которые рассеяны по р. Псоу и по верховьям р. Хошупсе»205. В обществе проживали «две почетные дворянские фамилии: Оздан и Шхаца», но все они были подчинены князьям Маршан»206. По сведениям А. Берже, это небольшое общество занимало территорию между обществами Псху, Ахчипсоу и Цандрипш207. В верховьях р. Мзымта, до самого снегового хребта, проживало довольно крупное по численности населения общество Ахчипсоу, известное у кабардинцев как и население Айбга, под именем медазюй, откуда и произошло их русское название – медовеевцы. По данным С. Званба, ахчипсувцев было до 900 дворов208. Ахчипсоу занимало весьма выгодное стратегическое расположение – через горные тропы имело прямое сообщение с убыхами и далее с северо-западными черкесами.
57
58
Кроме того, из Ахчипсоу через перевал Пыв проходила практически единственная и довольно удобная конная тропа из Садзена в землю Псху, и что не менее важно, отсюда же проходила тропа «для привычных лошадей» через Кавказский хребет к верховьям реки Лабы (по-абхазски Ерых), к абазинам209. Характеризуя аибгаа, ахчипсуаа, чужгучаа (цвиджаа) и др. горные и приморские общества «Малой Абхазии», Ф. Торнау отмечал, что «одноплеменные с абхазцам, они говорят одним с ними языком и ни в образе жизни, ни в обычаях не отличаются от первых»210. А в одном из донесений начальника штаба отдельного кавказского корпуса от 13-го сентября 1856 г. подтверждено «абхазское происхождение» также жителей, которые «занимают Псху, Ахчипсоу, Айбгу, Багачу и Цвиджу»211. Дополнительные сведения об этнокультурной номенклатуре населения «Малой Абхазии» содержатся в полевых этнографических, фольклорных и лингвистических материалах, собранных среди абхазской диаспоры – потомков депортантов XIX столетия, ныне проживающих в Аджарии (Грузия) и в Турции212. Историко-этнологические исследования показывают, что предки абхазов, компактно проживающих в Аджарии с начала 60-х годов XIX в., являлись выходцами из разных регионов историчекой Абхазии. Х.С. Бгажба в этом аспекте их делит на две части – ферийских (подразумеваются жители сел: Ферия, Мнатоби, Урехи, Кведа Самеба, Кведа Салибаури), и ангисских абхазов (жители сел: Ангиса, Адлия, Минда, Кахабери). Однако сами ферийские абхазы ангисских абхазов условно называют «бзыпаа» или «бзыпаа апсуаа» («бзыбские абхазы»), «Апсны ду апсуаа» («абхазы Большой Абхазии»)213 или же «Акуа-апсуаа» («сухумские абхазы»). Ангисские абхазы же ферийских абхазов, именуют «черкес-апсуаа» («черкесские абхазы»). Фактически же речь идет о том, что предки т.н. сухумских, или же бзыбских абхазов являлись выходцами из различных регионов Абхазского княжества. А «черкесскими абхазами» считались выходцы из Садзена. Вместе с тем, все абхазы, откуда бы они не были родом, имели одно и то же национальное самосознание и единый этноним – апсуа. Жителей «Малой Абхазии» называли «черкесскими абхазами» по той известной причине, что перед массовой депортацией абхазов, Садзен не входил в состав Абхазского княжества и его жители находились в тесном экономическом и особенно военно-политическом союзе с
59
убыхами и черкесами (адыгами). Не исключено и то, что в свое время среди «черкесских абхазов» были и выходцы из самой Черкесии. Кстати, по определению Ф.Торнау, «под словом «бзыбь» понимается обыкновенно вся Абхазия или весь абхазский народ214, а А.В. Верещагин после выселения основной массы садзов, оставшихся из них на Кавказе именовал «черкесами»215. Полевые материалы дают возможность установить не только регионы Абхазии, но и села, откуда были высланы представители тех или иных фамилий. В частности, относительно выходцев из Садзена, удалось определить, что среди абхазов, проживающих в Аджарии, довольно большую группу составляют потомки выходцев из населенных пунктов «Малой Абхазии»: Гагра, Цандрипш, Чыгрипш, Гечрипш, Мкьалрипш, Адлер, Кудырхуа, Кудепста и др. По сообщению информаторов, эти населенные пункты входили в регион Халцис, который также являлся частью Апсны и занимал обширную прибрежную территорию Садзена. Поэтому многие абхазы из т.н. группы черкесапсуаа называли себя халцисаа, т.е. выходцами из Халцис, прибрежной части Садзена216, что вполне соответствует сведениям некоторых письменных источников. Например, Ф. Боденштедт, автор середины XIX века, указывал, что «земли между Гагрой и Сочи аборигены называют Халцис…»217. Примечательно, что представители абхазской диаспоры в Турции всю прибрежную полосу Садзена, за исключением горных общин, относят к Халцису218. В частности, профессор В.А.Чирикба, изучивший расселение абхазов в Турции и их языковые особенности, отмечает, что термин садзы (те же халцыс) относится лишь к бывшим жителям прибрежной части от Гагры до Хосты, они считают себя обособленной группой абхазов. Но зато с садзами не отождествляют себя ахчипсувцы и даже цвиджи219. Весте с тем, по наблюдению ученого, как по языку, так и по обычаям и традициям, все эти группы «подчеркивают свою этническую принадлежность к «апсуа», т.е. собственно абхазам… мало отличаются друг от друга, а также от остальных групп абхазов в Турции»220. С точки зрения этнической принадлежности жителей «Малой Абхазии» большой интерес представляют также антропонимические материалы, собранные среди абхазов, проживающих в Аджарии, большинство которых относят себя к садзам221. В частности, выходцами из Садзена считают себя представители фамилии:
60
Абдиба (Абдба)
Аведжба (Ажәеџьба)
Айкуцба (Аикуцба)
Аквадзба (Куаӡба)
Акуджба (Куџба)
Асадзба (Саӡба)
Атрушба (Ҭыршба)
Ацанба (Цанба)
Ашба
Ашмейба (Ашәмеиба)
Ачугба (Чыгәба)
Гечба
Кайтанба (Ҟаитан)
Каракеджба (Каракеџьба)
Кишлиба
Кудба
Кшиндба
Микелба (Мқьелба)
Памба (Папба)
Смирба (Смыр)
Чинба и др.
Кроме них память наших информаторов хорошо сохранила и другие фамилии из Садзена, представители которых раньше проживали в Аджарии: Ардба (Аредба), Арындба, Арымба, Арчвба (Арҵәба), Псардиа (Ԥсардиа), Саманба (Саман), Апапат (Апапаҭ), Асмейхуа, Акшба, Апшицба (Аԥшицба), Айлиcырба, Лусба, Хачеипа (Ҳаҷеиԥа) и др. Антропонимические данные различных обществ «Малой Абхазии», приведенные Ш.Д. Инал-ипа в своем труде, являются дополнительным подтверждением этнической идентичности населения данного региона с другими частями исторической Абхазии222.
61
§4. Об этносоциальной структуре
Для определения этнокультурной ситуации населения страны особое значение имеет этносоциальная структура и в целом социальные особенности населения, ибо уровень социального развития и его своеобразие играет важнейшую роль в формировании и функционировании самобытной этнической культуры народа.
Каждая из вышеперечисленных административных единиц Абхазии, как правило, делилась на акыта («ақыҭа») – села. Акыта, по своему устройству, являлась сельской общиной, куда входило несколько поселков – ацута («ацуҭа»), ахабла («аҳабла»)223. Ацута в редких случаях могло бы быть представлено и как патронимическое поселение, но акыта-село традиционно являлось полигенным поселением. Абхазская сельская община, что весьма примечательно, объединяла все социальные слои населения, представляющие своеобразную иерархию со значительным числом ступеней. В частности, это князья – а х («аҳ»), те же а т а у а д («аҭауад»), или же аамстаду («аамсҭаду») – у абазин, дворяне – аамста («аамсҭа»); крестьяне – анхаю («анхаюы»), ахоую («ахуюы»), ахашвала («ахашәала») и др. Термин «атауад» вошел в абхазскую лексику из грузинского языка («тавади») в начале XIX века224. Грузинский историк С. Какабадзе распространение данного термина связывает с женой владетельного князя Абхазии Георгия Чачба Тамарой Дадиани и её «дворовыми людьми» («шинакмеби»), привезенными из Мегрелии225. Промежуточное положение между дворянами и крестьянами занимали ашнакума («ашьнаҟума») – представители свободных крестьян, находившееся на службе в качестве охранников у владетеля Абхазии и у некоторых других влиятельных князей. Этот термин также грузинского происхождения (от вышеупомянутых «шинакмеби») и время его распространения в Абхазии также относится к началу XIX в.226 Численность ашнакума в 1865 г. Абхазии составлялась 910 человек, но к 1869 году, перед самой крестьянской реформой, для сохранения и умножения своего богатства и соответственно права, на этот титул претендовали до 1800 человек227. Самым многочисленным слоем населения страны являлись крестьяне. По данным 1865 г., они составляли около 92% от общей численности населения Сухумского отдела228. Крестьяне, в свою очередь, по характеру отношения к средствам производства, по своему
62
имущественно-правовому положению, в основном делились на «анхаю», «ахоую» и «ахашвала». Преобладающее большинство крестьян, и тем самым всего населения Абхазии, составляли анхаю. В Самурзакане их называли также «пиош» (ԥиош), а среди абазин они были известны как «ахаю» (ахаюы). По данным конца 60-х годов XIX века, численность анхаю составляла 47 тыс. человек, т.е. более 70% общего количества (65 тыс.) населения Абхазии229. Немногочисленную категорию «ахоую», именуемую также «агруа» (мегрел»)230, в Абхазии представляли собственно крепостные крестьяне. Имея земельный участок во владение согласно наследственного права, ахоую был обязан феодалу отрабатывать в его поместии и платить ренту натурой, а иногда и деньгами231. Еще более низкую прослойку крестьянства составляли крепостные «амацуразку» («амаҵуразқә») – «обязанные служить» и «азаты». Они были весьма малочисленны и мало значимы в обществе.
В социальной иерархии Абхазии были зафиксированы также домашние слуги из пленных, взятых во время набегов или войн. Они были известные под названиями ахашвала (ахашәала), «атвы» («атәы»). После определенного времени им выделялись земельные участки и тем самым их переводили в категорию крепостных крестьян. По некоторым данным, в конце 60-х годов XIX века общее количество ахашвала в Абхазии составило всего 1300 человек.
Несмотря на противоречивость в характеристике имущественноправового положения крестьян, многие авторы, в том числе и те, которые специально занимались исследованием проблемы перед крестьянской реформой, пришли к выводу, что крестьяне в Абхазии, особенно из категории анхаю, составлявшей приблизительно 2/3 населения страны, фактически являлись свободными. «Анхае (пиош), – констатировала Сухумская сословно-поземельная комиссия, – суть люди совершенно свободные, пользующиеся в полной мере своими личными и имущественными правами»232. Поэтому некоторые авторы именовали их не «крестьянами» в обычном понимании этого слова, а «поселянами» или же просто «вольными жителями»233 и т.п. По выражению А.П. Черепова, анхаю это есть «соль земли абхазской»234. А сын последнего владетеля Абхазии, писатель Г.М. Чачба, называя анхаю «свободными фермерами»235, подчеркивал, что в прошлом «дворянство и крестьянство жили дружно, при взаимном уважении»236. Вместе с тем, нельзя отрицать, что часть из них все же имели определен
63
ные обязательства перед феодалами в виде различных повинностей, «добровольных приношений», перенятые у Турции и России237. Но это, по утверждению А.Н. Введенского, отчасти касалось «Большой Абхазии», чего нельзя было сказать в отношении приморских садзов, псхувцев и ахчипсувцев, которые не отбывали никаких повинностей и являлись «образцами строя жизни обществ абхазского племени»238. В той же «Большой Абхазии» от всяких повинностей были свободны также анхаю, называемые «чистые крестьяне» – анхаюцкьа (анхаюыцқьа). Боле того, они в ряде случаев сами являлись владельцами крепостных крестьян (анхаюы-хьыпшы) и домашних слуг – атвы (атәы)239. Сельскую общину возглавлял ахылапшю (ахылаԥшюы) – «покровитель», «патрон». Должность «покровителя» занимали как представители абхазских феодальных и дворянских фамилий, также и представители свободных общинников. Неслучайно, «Сухумская сословнопоземельная комиссия, разработавшая проект крестьянской реформы в Абхазии на 1870 год, отмечала, что абхазское слово «акыта», означало одновременно и село, и общину «с преобладающим влиянием и значением одного какого-либо лица, одной какой-либо фамилии, тавада или аамиста»240. Председатель данной комиссии А.П. Черепов считал, что ахылапшю был «обязан собирать сходки (аибабара) для обсуждения мер по сохранению союза (ажълар), предводительствовать в набегах», организовывать народный суд и т.д. Но вместе с тем, что очень важно, права ахылапшю, представителя даже самого высшего сословия, были ограничены, так как он, хотя и являлся первым лицом в акыта, но «первым между равными»241. Поэтому та же поземельная комиссия с удивлением отмечала, что в Абхазии власть высшего сословия, в том числе владетеля, ограничивалась «общественным устройством», которое было выработано «опытом жизни» народа. «С одной стороны, – говорится в документе, – стояла владетельская власть и иерархия сословий, что придавало феодальный характер учреждениям страны, с другой – являлось выработанное опытом, жизнью народа, противоречащее феодализму общественное устройство, ограничивавшее его, поставлявшее пределы власти владетеля и произволу высших сословий…»242. Вместе с тем, по данным источников, между сельскими общинами все же прослеживались определенные различия в сфере управления и принятия решения на собраниях. Очевидно, поэтому С. Броневский абхазские
64
общины делил на «аристократические» и «демократические» – «вольные общества»243. Хотя вице-адмирал Л.М. Серебряков в нач. 50-х годов XIX века форму управления всех без исключения абхазских регионов характеризует как «аристократическую», а убыхов и адыгов – как «демократическую»244.
В первой половине ХIХ в. вплоть до реформенного периода, акыта, являлось своеобразным мини-административным, социальноэкономическим и культурным ядром общественного устройства страны в условиях «горского феодализма»245. Основой такого объединения и «щадящих» взаимоотношений между различными слоями населения являлась общинная форма землепользования: общее пользование всеми слоями населения общинными пастбищами и лесами, с одной стороны, и наличие на правах наследственного владения у подавляющего большинства населения приусадебных, пахотных и сенокосных земель – с другой246. И что самое главное, принадлежавшие «поселянину» эти подворно-участковые владения переделу не подлежали247. Неслучайно отмечалось очевидцами, что в Абхазии не существовало феодальной собственности на землю, а свободные крестьяне – анхаю, – являлись фактическими собственниками приусадебных земельных участков. Примечательно, что традиционное право абхазов считало неприкосновенным имущество каждого человека. «Имущество каждого считалась неприкосновенным. Ни владетель, ни владельцы не имели права лишать имущества своих подвластных за какое бы то ни было преступление. Имущество переходило во всяком случае к наследникам, хотя бы они были и самые далекие родственники», – писал Ф. Завадский248. Иными словами, крепостное право, как таковое, т.е. в классическом понимании, в Абхазии не существовало249. В смягчении сословных противоречий, нивелировании равноправия и объединении членов общества в единое целое немаловажную роль играли традиционная для сельской общины соседская взаимопомощь, молочное родство между феодалами и крестьянством – «аталычество»250. По словам академика Г.А. Меликишвили, «горские феодалы не владели землями и «душами», а в первую очередь осуществляли военные и управленческие функции»251. Более или менее равное и справедливое распределение средств производства, в первую очередь, земли, создало в Абхазии довольно устойчивое социально ориентированное общество, сформировало совершенно уникальные взаимоотношения между членами общины, где
65
на первом месте стояли права, честь и достоинство человека. Людей ценили не по социальному происхождению, а по образу жизни, по заслугам. Неслучайно современники отмечали, что в Абхазии «особенным влиянием пользуются лица, заслужившие уважение личными заслугами, достоинством, умом или по своим летам и опытности, – так что голос старика-крестьянина стоит выше голоса молодого, неопытного князя»252. В основном из крестьянского сословия пожизненно избирались медиаторские судьи – аныха-зфаз – т.е. «давшие присягу», «известные по своему красноречию, уму, беспристрастию и пользующиеся добрым мнением народа»253. Избранные на общем народном собрании эти почетные люди разбирали и принимали решения, как по уголовным, так и гражданским делам. Все общественные дела обсуждали народные собрания, в которых участвовали и представители низкого сословия254.
Активное участие в жизни сельской общины, представителей практически всех слоев населения, объективное и беспристрастное служение избранников народа, приверженность и глубокое уважение самого народа к своим традициям и нравам, обычному праву предков, во многом обусловили правопорядок в обществе и высокую нравственную чистоту его членов. «В отношении гражданского быта абхазцы держатся преданий старины и укоренившихся обычаев. В нравственном отношении абхазцы отличаются воинственностью, гостеприимством...»255. Примечательно, что пока «коренные абхазские законы… не начали терять свою силу, воровство в Абхазии считалось пороком... случалось редко»256. В области прав и свобод членов «акыта» и в целом абхазского общества привлекает внимание почетное положение женщины, образ которой ассоциировался с матерьюРодиной257. Женщина, наравне с мужчинами, принимала участие в решении семейных и общественных проблем. «Мало где женщина пользуется таким уважением и такой самостоятельностью, как здесь… Кроме исполнения прямой своей обязанности – поддержания семейного порядка, она всегда принимала участие в политической и общественной жизни своего народа258. Как полагал Ф. Василько, «в обращении с женщиной и детьми абхазы не только отличаются среди всех народов Кавказа, но, пожалуй, среди многих цивилизованных жителей Европы. Ни одна женщина в мире не пользуется таким уважением, как абхазская»259.
66
Заслуживает также внимание выработанная веками толерантность абхазов, к носителям как традиционной религии, являющейся по своей сути монотейстической260, так и христианской и мусульманской религиям. Совсем неслучайно абхазов некоторые авторы именовали «христиано-магометано-язычниками»261. «Абхазцы, – сообщалось в 1866 г. в газете «Русский инвалид», – говорят языком общим абазинскому племени, который отличается от других горских наречий и исповедуют магометанство и отчасти православную веру, придерживаясь в то же время языческих обрядов… Религия ни в коем отношении не налагает различия между жителями Абхазии. Часто в одном семействе находятся христиане и магометане и живут между собою в совершенном согласии»262. Сам факт отсутствия в Абхазии смертной казни, как формы наказания263, говорит также о гуманности абхазского общества в целом и обычного права, в частности. В течение многовековой истории народ вырабатывает традиции, которые лежат в основе его культуры, в основе его обычаев и обрядов264. Созданные на реальной социальной почве, испытанные веками национальные обычаи, обряды, традиции стали основой формирования абхазского образа жизни (абзазашьа), известного в народе под термином – апсуара (аԥсуара). В обществе и, особенно в семейном быту, апсуара как универсальный и всенародно почитаемый феномен, выполнял и по сию пору играет ведущую роль в воспитании молодого поколения, в сохранении и развитии абхазской этнической идентичности, абхазского национального самосознания265. По Т. Лапинскому, характер цивилизации абхазов подтверждает родство абхазов с индоевропейцами: «они сохраняют личное достоинство и свою независимость, сердечность семейных отношений, привязанность к родной земле, высокую храбрость и отвращение к ненужному кровопролитию…»266. Что касается «горского феодализма», в частности отсутствия крепостничества в Абхазии, как и в других горных регионах Кавказа в целом267, в классическом понимании, следует объяснить тем, что именно такой «незавершенный», «застывший» или же «демократический феодализм» был затребован в той экстремальной военно-политической ситуацией, в которой находились на протяжении многих столетий защищавшие себя от внешних угроз горские народы Кавказа. Итальянский автор XVII века Арканджело Ламберти писал: «Абхазы в
67
ожидании нападения обыкновенно спят одетые в броню, с пикой в руках, щит кладут под голову, а оседланную лошадь привязывают у своего ложа»268. «Постоянная готовность абхазца с оружием в руках встретить врага или самому напасть, мешает и его мирному течению жизни, и обычным занятиям, которые всегда могут быть нарушены каким-нибудь неожиданным событием…», – писала газ. «Черноморский вестник»269. Слабость, иной раз номинальность владетельской власти в тех или иных регионах Абхазии, вынуждала население страны «к объединению своих прав к ограждению внутренней и внешней безопасности посредством соединения жителей в союзы или общины (акыта), жившие своей особою внутреннею жизнью на основании издавна установившихся взаимных отношений между членами общины»270. Другими словами, в отличие от крепостного строя, где отношения между членами общества, в том числе в сфере самообороны, в основном строились на страхе и насилии со стороны феодалов, то более или менее равные права и материальные условия жизни людей в обществе «горского феодализма» создавали благоприятный социальноэкономический и морально-психологический фон для эффективной коллективной защити от внешнего врага членов этого общества, их семьи и в целом народа. Обычно, в нужное время, каждая абхазская семья, без всякого принуждения, выставляла одного или двух воинов, поскольку защита родины для абхаза считалась первейшим, самым почетным и святым делом. «Абхаз, – писал П. Чарая, – до самозабвения любит свою действительно прекрасную страну… По понятиям абхаза, лучше, чем Апсны, нет другой страны в мире. «Боже сохрани Апсны», – постоянно звучит в устах абхаза и в радости, и в горе»271. По информации О. Спенсера, черкесы и абхазы «духом никогда не падают, их подкуп не имеет перспективу, они ни на что не меняют независимость своей Родины»272. Далее он продолжал: «Они высоконравственны и гостеприимны, но вместе с тем зорко следят за тем, чтобы на их свободу никто не покушался»273. Первым и главным требованием для водворившегося нового члена общины было принятие присяги, суть которой заключалась в соблюдении общинных правил, защите союза и самому пользоваться защитой274. Притом, община обычно, охотно шла на увеличение членов своего сообщества за счет «беглых и недовольных», чтобы умножить
68
и усилить военную мощь275, усилить боевые отряды – «амцахара» (амцащара) из членов общины276. Г.А. Дзидзария обращает внимание на роль внутренных факторов в сохранении общинных порядков. Например, отгонное скотоводство: весенние и осенние перегоны скота на большие расстояния по горным дорогам, охрана стад на отдаленных от селений высокогорных пастбищах требовали общинное объединение жителей277. В этих условиях без поддержки общины горец становился совершенно беззащитным, что и являлось «одной из главных причин живучести общинных порядков у кавказских горцев», – писал А.В. Фадеев278. В этом отношении примечателен зафиксированный в Обращении Черкесского меджлиса (с активным участием абхазов) к Западным странам от 5 августа 1861 года термин «аррархейская власть», где по определению Ш.Д. Инал-ипа, абх. «ар» означает «войско», «армия», «арра» – досл. «армейское», «армейство», «хы» («ахы») – «голова», «предводитель»279. Видимо, как предполагает ученый, речь шла о восстановлении абхазской традиции управления страной, где сочетались в одном лице политическая и военная власти280. Вместе с тем, необходимо отметить, что, несмотря на то, что Абхазия территориально была разделена на мелкие удельные княжества и сельские общины, абхазское население, в том числе и сами князья и дворяне, которые часто выступали инициаторами расчленения страны, эти раздробленные единицы считали частью единого целого под единоначалием государства Абхазского – Апсны. По словам Р. де Скасси, князья и дворяне, между которыми «разделена Абхазия», не считают себя абсолютными хозяевами своих владений, «они признают за владетеля кн. Сафир-бея как старшего из фамилии Шервашидзе»281. В краткой записке о сословно-поземельных отношениях в Абхазии и Самурзакани, подписанной в 1869 г. начальником Кавказского горского управления Д.С. Старосельским, говорится, что «основанием общественного устройства Абхазии и Самурзакани служили многие союзы, на которые делились эти страны, родственные в отношении племенном и составлявшие долгое время одно политическое целое, под управлением владетелей из двух линий фамилии Шервашидзе»282. Таким образом, феодальный строй Абхазии, тесно связанный с демократическим вольным обществом убыхо-адыгского мира, резко отличался от феодальной системы как России, так и Мегрелии и дру
69
гих регионов современной Грузии, где крепостничество бытовало в самых жестких деспотических формах283. Следует отметить, что в письменных источниках XIX столетия, да пожалуй, и XX века, при характеристике этносоциальной структуры абхазского общества сплошь и рядом отдельные абхазские этнографические группы или территориальные общины, например, садзы, гумцы, самурзаканцы, псхувцы, дальцы цабальцы и др. ошибочно или умышленно именуются как «племя», а по отношению отдельных фамилий применяется термин «род». То же самое наблюдается в отношении к другим горским народам Кавказа. Если следовать строгой научной дефиниции указанных терминов, то племя – это древняя форма этнической общности, состоящая из родов. А род – кровнородственная группа людей, связанная между собой единым происхождением по материнской или отцовской линии284. Применение этих терминов в адрес народов или их этнических единиц Кавказа, если в одном случае можно объяснить низким уровнем знания исторической науки, то в другом – явно прослеживается попытка авторов оправдать колониальную политику царизма по отношению к «отсталым» народам якобы стоящим на ступени родоплеменного строя. На самом же деле, на примере абхазов, мы имеем дело с народом, стоящим более одного тысячелетия на ступени феодального строя, в частности, на ступени его особой, специфической формы – «горского феодализма»; с народом, создавшим в раннеесредневековье мощное феодальное государство на Кавказе – Абхазское царство. Население отдельных регионов Абхазии в рассматриваемый период неправомерно считать племенами, ибо это были этнографические группы или территориальные общины, которые делились на сельские территориальные общины – акыта. В акытах функционировали не «роды» (Genz), а фамилии (Femile). По всей вероятности, абхазы – апсуа, перед их массовой депортацией (1864 г.) на территории исторической Абхазии состояли из следующих этнографических групп или территориальных общин: садзаа (ардаа, гечаа, цандрипшаа, аибгаа, ахчыпсаа, цвиджаа), бзыпаа, гумаа, псхуаа, цабалаа, далаа, абжуаа, мурзаканаа. Среди них, если садзаа, бзыпаа, гумаа, абжуаа и мурзаканаа можно отнести к этнографическим группам, то все остальные являлись территориальными общинами. Хотя, в этом направлении в дальнейшем предстоит большая работа, в том числе среди зарубежной абхазской диаспоры, где еще присутствуют компактные поселения потомков выходцев из
70
перечисленных групп. Все эти без исключения этнические единицы «Большой Абхазии» и «Малой Абхазии», несмотря на некоторые различия в языке, обычаях и традициях, представляли единый абхазский этнос.
§5. Об этностатистике Абхазии
Грузинская академическая наука, выполняя социальный заказ властей, проявляет особый интерес, как к этнической, так и к этностатистической ситуации Абхазии последних двух столетий. Академик П.В. Гугушвили в своей книге «Эконимическое развитие Грузии и Закавказья в XIX – XX вв.» приводит таблицу, где численность абхазов в 1800 г. равно 30 тыс. чел., в 1832 г. – 35 тыс., в 1845 г. – 43 тыс. чел285. Несостоятельность этих данных, помимо наличия в источниках множества других цифровых сведений, опровергает хотя бы тот факт, что в начале XIX в. владетельный князь Абхазии К. Чачба был способен выставить более 25 тысяч воинов из абхазов286. В вышеупомянутой работе В. Джаошвили, монографически изучившего народонаселение Абхазии и Грузии в XVIII – XX вв., пришел к выводу, что в 1800 году население Абхазии составляло 77,8 тыс. человек287, в 1832 г. – 82,0 тыс. чел. Помимо того, что эти данные, как и большинство источников XIX в., страдают неточностью, в части касающихся народонаселения Абхазии, выводы грузинских ученых, как и следовало ожидать, преднамеренно искажены. В частности, без всякого основания на то, часть абхазского населения Абхазии первой половины XIX в. причислена к грузинскому этносу. Например, В. Джаошвили, как кстати, и П. Гугушвили288, самурзаканцев причисляет к грузинам самой Грузии, к которой Абхазия не имела никакого отношения. Не говоря уже о том, что Грузия, как государство, или единая страна, в тот период вовсе не существовала. В. Джаошвили из вышеприведенного общего количества населения Абхазии 1/3 причислил к грузинам, 2/3 – абхазам. Таким образом, по его «утверждению», Абхазию в 1800 г. населяли 52,0 тыс. абхазов и 25,8 тыс. – грузин; а в 1832 г. – 56,6 тыс. абхазов и 25,4 тыс. – грузин289. Автор и в последующие периоды самурзаканцев произвольно причисляет к грузинскому этносу, чем вводит в заблуждение читателей вообще и в частности общественность Грузии. Сведения о численном составе населения Абхазии, особенно до массовой депортации 1864 г., приведенные в различных источниках,
71
весьма противоречивы. Например, по данным капитана Е.И. Энсголма, население «Большой Абхазии в 1817 г. составляло не менее 100 тыс. чел.290 Р. де Скасси в 1818 г. численность населения от Ингура до Бзыба также доводил до 100 тыс. чел.291 По данным С.М. Броневского, в начале ХIХ века численность абхазов и абазин достигала 300 тысяч человек292 и среди кавказских народов занимала второе место (после грузин, численность которых доходила до 720 тысяч человек). По данным источниковеда З.Чичинадзе, к началу XIX столетия в Абхазии проживало 200 тыс. абхазов. По его же утверждению, в предыдущие периоды их было гораздо больше: в середине XVII в. – 600 тыс. человек (как у Эвлия Челеби в 1641 г.)293, в 70-х годах XVIII в. – 400 тыс.294 т.е. уменьшилось на 200 тыс. чел.
По данным анонимного автора статьи «Статистический взгляд на Абхазию к началу 30-х годов ХIХ века», в Абхазском княжестве (между реками Аалдзга и Гагрипшом) проживало 8720 семей или же 52320 человек обоего пола, «полагая по 6 человек на каждый двор». В частности, в Абжуа в 18 деревнях проживало 1760 дворов, или же 10560 человек; Цебельде – в 30 деревнях 2500 дворов (15000 чел.); в Гуме в 15 деревнях – 1340 дворов (8040 чел.); в Бзыбе в 33 деревнях – 3120 дворов (18720 чел.). Кроме того, 1798 дворов, или же 10788 человек, проживало еще в Самурзакане295. Таким образом, всего на территории от р. Ингур до р. Гаргрипш в тот период проживало 63108 человек.
Однако и эти цифры не отражают истинную картину количественного состава населения исторической Абхазии. Кроме того, здесь не учтены данные о населении Северо-Западной Абхазии. Есть основания утверждать, что в этой статье, как и во многих других источниках, численность абхазов значительно занижена. К такому выводу приводит нас несколько моментов. Во-первых, представители российского военного командования практически не имели контактов со многими населенными пунктами Абхазии и, следовательно, они не располагали данными даже приблизительного подсчета людей; во-вторых, абхазы по военным соображениям не выдавали сведений о численном составе населения, да и сами не могли их иметь в суммарном виде по той простой причине, что никто и никогда такой подсчет народонаселения страны не проводил, и не могли, хотя бы по той причине, что у абхазов, как и в целом у горцев, как писал Ф.Ф. Торнау, «считать людей было не только совершенно бесполезно, но даже грешно»296. И, наконец, в первой половине XIX века, среднее количество членов
72
семьи, составляли не менее 5-6 человек, на что ссылаются многие источники. О неточностях статистических данных народонаселения говорит и тот факт, что разными авторами, а иной раз одним и тем же автором, приводятся разные данные о количестве абхазов. Например, Ф. Торнау в середине 30-х годов ХIX века зафиксировал около 130тыс. абхазов от р. Ингур до р. Саше297. По информации Н.П. Игнатьева, в 1852 году население Абхазского княжества составило 98 тысяч человек, а по данным С.А. Хрулева на 1855 год – 108 тысяч человек298. И. Аверкиев в 1865 году в «Большой Абхазии», включая жителей Цабала и Дала, фиксирует более 79 тысяч человек299. Н. Гладкий же, в своей корреспонденции в газ. «Одесский вестник» (1866, №196), писал о 60-тысячном населении «Большой Абхазии», но очень скоро в той же газете (1866, №200), на основании «новейших материалов», он численность абхазов в пределах той же «Большой Абхазии» довел до 140 тыс. человек.
По данным газ. «Русский инвалид», к 1866 году в «Большой Абхазии», т.е. до выселения дальцев и цабалцев, проживало до 80 тыс. абхазов300. По данным камерального описания 1868 года, в Сухумском отделе «туземное» население составляло 66468 чел. Из них 66039 чел. – абхазы, 429 чел. – мегрелы301. Согласно одной из статей, напечатанной в 1882 г., к началу 1874 года в Сухумском отделе проживало 74442 чел., а перед русско-турецкой войной (1877–1878 гг.) их численность увеличилась до 76 тыс. чел.302 По сообщению газ. «Голос», в 1877 году, перед последним этапом депортации абхазов, население Сухумского отдела, за исключением Цебельдинского попечительства, где уже проживали переселенцы (греки и болгары), доходило до 99000 душ обоего пола. По данным того же источника, из них 86000 чел. православного вероисповедания, 13000 – магометанского303. Противоречивые сведения приводятся и о народонаселении «Малой Абхазии». В частности, если по Ф. Торнау в одном случае, мужское население садзов, вместе с абхазами, которые совместно с убыхами и адыгами, проживали в «обществе Саша», насчитивалось около 12 тысяч человек304, т. е. примерно 24 тыс. человек всего, то в другом случае, он сам же численность населения обоего пола от р. Саша до р. Бзыба занижает до 11500 человек. Отмечая невозможность получения точных данных, Ф. Торнау пишет, что «это слишком мало; по пространству 4000 кв. верст… легко можно быть и втрое более»305. Тем более, что как он сам писал, данное пространство было «засе-
73
лено повсюду, где только местность представляла малейшее угодье для жительства»306. По подсчетам А. Берже, к 1857 году абхазов насчитивалось 144 тыс. человек307, а по данным Е. Ковалевского, численность садзов, до их выселения в Османскую империю (1864 г.), достигла до 15 тысяч человек. Население всей Абхазии вместе с садзами равнялось 146 тысячам человек308. Вместе с тем, Е. Ковалевский предупреждал, что «численность народа абхазского вообще, следует принимать только за приблизительное»309. Различные сведения о численном составе населения Абхазии объясняется и нестабильностью процесса демографического развития народа, которая в свою очередь объясняется периодически производившимися карательными операциями российских войск против «непокорных обществ», междоусобицами, депортацией – (1810, 1830 – 1831, 1838, 1840, 1854, 1858 гг.), эпидемиями (например, чума в 1811 – 1812 гг.)310, и конечно же, недоступностью большинства регионов для сбора статистических данных.
В связи с отсутствием достоверной информации о численном составе населения Абхазии, такой же загадочной остается фактическая численность абхазов, подвергшихся массовой депортации в 60-70-х годах ХIХ столетия. Вместе с тем есть основание предполагать, что численность абхазов до выселения из Абхазии была гораздо больше, чем это сообщается в различных публикациях современников. Подтверждением тому количество ныне здравствующих абхазов – потомков беженцев ХIХ века. Их около 700 тысяч человек только в Турецкой Республике, а количество всех абхазо-адыгов в этой стране колебается от 3-х до 5 млн. человек311. Как следует из вышеизложенного, в первой половине ХIХ века в пределах исторической Абхазии проживало мононациональное коренное население – абхазы, имевшие общий этноним – а п с у а, общую этническую территорию и общее самоназвание страны – А п с н ы; единый абхазский язык – а п с у а б ы з ш в а, историческую память об общности происхождения, общеабхазский фольклор312, общеэтнические нравы, обычаи, традиции313, общеабхазский образ жизни – а п с у а р а, общую материальную и духовную культуру, общий хозяйственный быт, социально-экономический и общественный строй314, традиции единой общенациональной государственности315, общеабхазскую топонимию, гидронимию316, антропонимию и т.д. Все эти особенности абхазского этноса в целом были характерны
74
и для абазин, отколовшихся в прошлом от общеэтнической абхазоабазинской массы. Абхазы вместе с абазинами составляют единую абхазо-абазинскую (абаза) этнолингвистическую общность.
Примечания
1. Дьяконов И.М. История Мидии. – М.-Л. 1956. С.23, 24; Его же. Предыстория армянского народа. – Ереван. 1968. С.13; Джанашия С.Н. Труды.
Т.III. – Тбилиси. 1959. C. 123. На груз. яз.; Анчабадзе З.В. История и культура Древней Абхазии. – М. 1964; Его же. Очерк этнической истории абхазов. – Сухуми. 1976; Инал-ипа Ш.Д. Абхазы. Историко-этнографические очерки. – Сухуми. 1965; Его же. Вопросы этно-культурной истории абхазов.
– Сухуми. 1976; Бгажба Х.С. О топонимике и этнонимике Абхазии. Этюды и исследования. – Сухуми. 1974; Гунба М.М. Абхазия в I тысячелетии н.э. – Сухуми. 1989; Ардзинба В.Г., Чирикба В.А. Происхождение абхазского народа. История Абхазии. Учебное пособие. – Сухум. 1991. С. 5 – 12; Воронов Ю.Н. Древняя Апсилия. Источники, историография, археология. – Сухум.
1998; Шамба Г.К. Абхазия в I тысячелетии до нашей эры. – Сухум. 2000; Цвинария И.И. Взаимоотношения культур энеолита и ранней бронзы Западного Кавказа. – Сухуми. «Алашара». 1990.
2. Лавров Л.И. Дольмены Северо-Западного Кавказа // Труды АбИЯЛИ.
XXXI. 1960; Анчабадзе З.В. История и культура древней Абхазии. С.119 – 130; Инал-ипа Ш.Д. Абхазы. С. 74 – 130; Его же. Вопросы этно-культурной истории абхазов; Федоров Я.А. О дольменной культуре Западного Кавказа и ее носителях // ВМГУ. 1974, №4; Марковин В.И. Дольменная культура и вопросы раннего этногенеза абхазо-адыгов. – Нальчик. 1974; Джапаридзе О.М. Дольменная культура в Грузии (результаты абхазской археологической экспедиции за 1955 – 1956 гг.). Труды Тбилисского государственного университета им. Сталина. – Тбилиси. 1959. На груз. яз., рез. на англ. яз. и др.
3. Эвлия Челеби. Книга путешествия. Вып. 3. – М. 1983. С. 49 – 55.
4. Чурсин Г.Ф. Материалы по этнографии Абхазии. – Сухуми. 1956. С. 4, 67; Акаба Л.Х. О пережитках древнейших верований в культе кузницы у абхазов // Известия АбИЯЛИ. Вып. II. – Тбилиси. 1973. С.171; Ардзинба В.Г. К истории культа железа и кузнечного ремесла (почитание кузницы у абхазов) // Древний Восток: этнокультурные связи. – М. 1988. С. 263 – 306; Бгажба О.Х. У истоков древней металлургии // Медные рудники Западного Кавказа III – I тыс. до н.э. и их роль в горно-металлургическом производстве древнего населения. Тезисы докладов Башкапсарского полевого археологического
75
семинара. – Сухуми. 1988. С.61; Габелия А.Н. О металлообработке Абхазии в эпоху Колхидской культуры // Медные рудники Западного Кавказа…С. 39; Крылов А.Б. Постсоветская Абхазия. – М. 1999. С.6; Аргун Ю.Г. О феномене культа кузни и металлов у абхазов // Абхазоведение. – Акуа-Сухум. 2007.
С. 139 – 145.
5. Латышев В.В. История древних писателей о Скифии и Кавказе // ВДИ.
1947, №4. С. 176; Его же. История древних писателей о Скифии и Кавказе // ВДИ. 1948, №2. С. 227; №3. С. 283; Анчабадзе З.В. История и культура Древней Абхазии. С. 80 – 82; Инал-ипа Ш.Д. Вопросы этно-культурной истории абхазов. С.82.
6. Картлис цховреба (История Грузии). Грузинский текст. Т. IV. Вахушти.
История Грузии. Подготовил к изданию по всем основным рукописям проф.
С.Г. Каухчишвили. – Тбилиси. 1973. С.786.
7. Ламберти А. Описание Колхиды, ныне названной Мингрелия // СМОМПК, вып. 49, отд. I. – Тифлис. 1913. С. 189, 190.
8. Званба С.Т. Этнографические этюды. Составитель, автор биографобиблиографического очерка и ответственный редактор Г.А. Дзидзария. – Сухуми. 1982. С. 33.
9. Иоакимов А. Абхазцы // Газ. «Кавказ». 1874, №39.
10. Инал-ипа Ш.Д. Указ. соч. С. 80 – 86.
11. Анчабадзе З.В. Указ. соч. 80 – 82; Инал-ипа Ш.Д. Указ. соч. С. 80 – 86.
12. Марр Н.Я. Яфетическое происхождение абхазских терминов родства // Марр Н.Я. О языке и истории абхазов. М.-Л. 1938. С. 42. 43; Мегрелидзе И.В. Женские фамильные именования в южно-кавказских языках и фольклоре // Памяти акад. Н.Я. Марра. – М.-Л. 1938. С. 52 – 81; Чикобава А.С.
Древнейшая структура именных основ в картвельских языках. – Тбилиси.
1942. С. 25, 26; Ломтатидзе К.В. Абхазское слово аоюы – «человек» // Моамбе. 1943, Т.4, №7. С. 727. На груз. яз., рез. на рус. яз.
13. Ачугба Т.А. Дневник этнографической экспедиции Батумского НИИ АН Грузии 1979 года. Тетрадь, 2, л. 23. (Семейный архив).
14. Картлис цховреба (История Грузии). Грузинский текст. Т. IV. – Тбилиси. 1973. С. 677.
15. Дзидзария О.П. Море и абхазы. Историко-лингвистический очерк. – Сухум. 2002. С. 7 – 8.
16. Дьяконов И.М. Предыстория армянского народа. С. 12, 123 – 127.
17. Картлис цховреба (История Грузии). Грузинский текст. Т.I. Госиздат.
– Тбилиси. 1955. С.42, 43, 256, 259 и т.д.; Папаскир А.Л. Обезы в древнерусской литературе и проблемы истории Абхазии. – Сухум. 2005.
76
18. Шакрыл К.С. К вопросу об этногенезе абхазо-адыгских народов // Ученые записки АдНИЯЛИ. Т. IV. – Краснодар. 1965. С.210; Ардзинба В.Г.
Некоторые сходные структурные признаки хатского и абхазо-адыгских языков // История и филология Древнего Востока. – М. 1979. С. 26 – 37; Его же.
Ритуалы и мифы Древней Анатолии. – М. 1982; Джапаридзе О.М. К этнической истории грузинских племен по данным археологии. – Тбилиси. 1976.
С.266, 335, 362 и др. На груз. яз., рез. на рус. яз.
19. Шакрыл К.С. Очерки по абхазо-адыгским языкам. – Сухуми. «Алашара». 1971; Бгажба Х.С. Этюды и исследования. – Сухуми. «Алашара». 1987; Его же. Исследования и очерки. – Сухуми. «Алашара». 1988. 294 с.; Клычев Р.Н. Абхазский язык // Языки мира. Кавказские языки. – М. Асademia. 1999.
С. 113 – 131; Чкадуа Л.П., Клычев Р.Н. Абазинский язык // Языки мира.
Кавказские языки. – М. Асademia. 1999. С. 131 – 146.
20. Чикобава А.С. Картвельские языки, их исторический состав и древный лингвистический облик // Журн. «Иберо-кавказское языкознание». Т. 2.
– Тбилиси. 1948. С. 263.
21. Там же.
22. Джанашия С.Н. Черкесский (адыгейский) элемент в топонимике Грузии // Сообщения грузинского филиала АН СССР. 1940. Т.1, №8. С. 623 – 628; Инал-ипа Ш.Д. Вопросы этно-культурной истории абхазов. С. 385 – 388.
23. Фадеев А.В. Краткий очерк истории Абхазии. – Сухум. 1934. С. 64; Анчабадзе З. В. История и культура древней Абхазии. С. 146 – 162; 189 – 195; История Абхазии. Учебное пособие. – Сухуми. 1986. С. 24.
24. Анчабадзе З.В. Из истории средневековой истории Абхазии (VI – XVII вв.). С. 6 – 16, 69.
25. Примечательно, что из известных нам письменных источников, впервые абхазское название Апсны зафиксировано в древнеармянском источнике VII века «География Армении» («Ашхарацуйц»), в форме П с и н. (Бутба В.Ф. Племена Западного Кавказа по «Ашхарацуйцу». – Сухум. 2001. С. 76, 78).
26. Марр Н.Я. О языке и истории абхазов. С.182; Салакая Ш.Х. Абхазский народный героический эпос. – Тбилиси. 1966. С. 129; Инал-ипа Ш.Д.
Страницы исторической этнографии абхазов. Материалы и исследования – Сухуми. 1971. С. 212 – 222; 246 – 255.
27. Инал-ипа Ш.Д. Указ. соч. С. 221 – 222.
28. Там же. С. 215.
29. Картлис цховреба (История Грузии). Грузинский текст. Т. IV. – Тбилиси. 1973. С. 677 – 678; Ачугба Т.А. К обоснованию государственной независимости Абхазии. – Сухум. 2002. С. 10.
30. Анчабадзе З.В. Абхазия раннего средневековья // История Абхазии.
Учебное пособие. – Сухуми. 1986. С. 48.
77
31. Джавахишвили И.А. История грузинского народа. Т. II. – Тбилиси.
1965. С. 245. На груз. яз.; Бердзенишвили Н.А. Вопросы истории Грузии.
Кн. VIII. 1975. С. 386. На груз. яз.
32. Анчабадзе З.В. Из истории средневековой Абхазии. С.243 – 249; Воронов Ю.Н., Кация Р.Н. Под знаком ладони // История Абхазии. – Сухум.
1991. С. 108 – 114.
33. Анчабадзе З.В. Указ. соч. С. 235 – 242; 258 – 271.
34. Дзидзария Г.А. Присоединение Абхазии к России и его историческое значение. – Сухуми. 1960. С. 37 – 60; Лакоба С.З. Очерки политической истории Абхазии. – Сухуми. 1990. С. 8 – 11.
35. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С. 60; Внешняя политика России XIX и начала XX века. Серия 1, т.5. – М. 1967. С. 372 – 373.
36. Дзидзария Г.А. Указ соч. С. 60 – 78; Шамба Т.М., Непрошин А.Ю.
Абхазия. Правовые основы государственности и суверенитета. – М. 2003.
С. 232.
37. Новый полный географический словарь Российского государства, или лексикон. Часть I. – М. 1788. С. 3.
38. Там же.
39. Барамидзе А.Г. Очерки из истории грузинской литературы. – Тбилиси. 1945. На груз. яз.; Ингороква П. Георгий Мерчуле. Грузинский писатель X века. – Тбилиси. 1954. На груз. яз.; Ахвледиани Г. К некоторым вопросам исторической топонимики Абхазии // Журн. «Мнатоби». 1957, №2. С. 107 – 114. На груз. яз.; Каухчишвили С.Г. По поводу «Георгий Мерчуле» // Журн. «Мнатоби». 1956, №10. С. 109 – 119; 1957, №2. С. 115 – 125; Гамкрелидзе Т.В. К проблеме историко-этимологического осмысления этнонимии Древней Колхиды. (К истории термина архаz- / abazg- ) // Вопросы языкознания.
1991. №4. С. 89 – 94.
40. Барамидзе А.Г. Указ. соч. С. 103.
41. Ингороква П. Георгий Мерчуле. Грузинский писатель Х века. – Тбилиси. 1954. С. 116, 132. На груз. яз.
42. Там же.
43. Лордкипанидзе М.Д. Абхазы и Абхазия. Тбилиси. 1990. С. 59. На груз., русск. и англ. яз.
44. Гамкрелидзе Т.В. Указ. соч. С. 89 – 94.
45. Анчабадзе З.В. Вопросы истории Абхазии в книге П. Ингороква «Георгий Мерчуле – грузинский писатель Х века» // Труды АбИЯЛИ. Т. XVII.
1956; Бгажба Х.С. Некоторые вопросы этнонимики Абхазии // Труды АбИЯЛИ. Т. XVII. 1956. С. 303.
46. Ломтатидзе К.В. О некоторых вопросах принадлежности и расселения абхазов // Журн. «Мнатоби». 1956, №12. С. 132 – 139; Соселия Г. Вопреки исторической правде // Газ. «Советская Абхазия». 18 декабря 1955.
78
47. Телеканал «Рутави-2». 08.10. 2006 г.; have yor say GEORGIA BBC WORLD 66 enevs – com.
48. Телеканал «Рустави – 2». 27 октября 2006 г.
49. Газ. «Резонанси». 23 августа 2006 г. На груз. яз.
50. Анчабадзе З.В. Из истории средневековой Абхазии. С. 235 – 242; 258 –271; Исторя Абхазии. Учебное пособие. – Сухум. 1991. С. 114 – 125; Иналипа Ш.Д. Ступени к исторической действительности (Об этнической ситуации в Абхазии XV – нач. XX вв.). – Сухум. «Алашара». 1992; Бгажба О.Х., Лакоба С.З. История Абхазии. Учебник. – Сухум. 2003. С. 124 – 131; Маан О.В. Абжуа. Историко-этнологические очерки Очамчирского района Абхазии. – Сухум. 2006. С. 84 – 93.
51. Картлис цховреба. Т. IV. Вахушти. История Грузии. «Сабчота Сакартвело». 1973. С. 785 – 786. На груз. яз.
52. Гюльденштедт И.А. Путешествие Гюльденштедта по Грузии. Т.II.
Немецкий текст с грузинским переводом издал и исследовал Г. Гелашвили. – Тбилиси. Изд. АН Грузинской ССР. 1964. С. 46 – 47.
53. Там же. С. 48 – 49.
54. Пейсонель М. Исследование торговли на Черкесско-Абхазском берегу Черного моря в 1750 – 1762 годах. В изложении Е.Д. Фелицина. – Перемышлы. 1990. С. 29.
55. Жан Франсуа Гамба. Путешествие в Закавказье. Т.I. Перевод с франц.
яз. Л.Г. Мгалоблишвили. – Тбилиси. 1987. С. 87. На груз. яз.
56. Броневский С.М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. – М. 1823. С. 58.
57. Инал-ипа Ш.Д. Абхазы. С. 357.
58. Там же.
59. Дзидзария Г.А. Ф.Ф.Торнау и его кавказские материалы. – М. 1976.
С. 109.
60. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С. 106, 123 – 124.
61.Там же. С. 110.
62. Там же.
63. Новый полный географический словарь… С. 2 – 3; Броневский С.М.
Указ. соч. С. 58 – 61; Фредерик Дюбуа Де Монперэ. Указ. соч. С. 122 – 123; Селезнев М. Руководство к познанию Кавказа. Кн. II. С. 133 – 135; Инал-ипа Ш.Д. Абхазы. С. 361 – 363; Лавров Л.И. Абазины // КЭС. – Л.
1978; Чирикба В.А. Расселение абхазов в Турции // Инал-ипа Ш.Д. Садзы.
Историко-этнографические очерки. – М.1995. С. 260 – 277; Анчабадзе Ю.Д.
Абаза (к этнокультурной истории Северо-Западного Кавказа) // КЭС. Т. VIII.
– М. 1984; Кунижева Л. З. Введение. Историографический очерк // Абазины. Историко-этнографический очерк. Научный редактор А.И.Першиц.
Карачаево-Черкесское отделение Ставропольского книжного издательства.
79
– Черкесск. 1989; Алексеева Е.П. О происхождении и расселении абазин в средние века // Проблемы этнической истории народов Карачаево-Черкессии.
Т.I. – Черкесск. 1980. С. 14 – 53; Тхайцухов М.С. Очерки истории абазин конца XVIII – XIX вв. – Сухум. «Алашара». 1992; Его же. 2000 лет на исторической родине. Расселение абазин и адыгов на Северо-Западном Кавказе в древности и средневековье по данным историко-этнографических карт. – Ставрополь. 2000.
64. Ломтатидзе К.В. Тапантский диалект абазинского языка // Изд. АН Грузинской ССР. – Тбилиси. 1944. На груз. яз.; Ее же. Ашхарский диалект и его место среди других абхазо-абазинских диалектов // Изд. АН Грузинской ССР. – Тбилиси. 1954. На груз.яз.
65. Ломтатидзе К.В. Тапантский диалект…С. 218.
66. Гюльденштедт И.А. Указ. соч. С. 51.
67. О переселении кавказских горцев в Турцию // Газ. «Русский инвалид». 1864, №206.
68. Дзидзария Г.А. Ф.Ф. Торнау и его Кавказские материалы XIX века. – М. 1976. С.109.
69. Пейсонель М. Указ. соч. С. 13, 29 – 31.
70. Инал-ипа Ш.Д. Абхазы. С. 358. Примечателен и тот факт, что некоторые авторы не отличали абхазов от абазин, а Абхазию от Абазии. Например, в произведениях русского офицера и писателя В.И. Савинова, служившего в 40-х годах XIX века в Абхазии, нет ни этнического, ни географического разделения между абхазами и абазинами. И тех и других называет абхазцами или абазинами, а зачастую и абадзехами, а их страну – Абхазией или Абазией, территория которой по В.И. Савинова, охвативал всю современную Абхазию и далее на северо-запад – до Анапы. (Папаскир А.Л. Абхазия в русской прозе XIX столетия. – Сухум. Изд-во АГУ. 2004. С. 67).
71. Бакрадзе Д.З. Очерк о Мингрелии, Самурзакани и Абхазии // Газ.
«Кавказ». 1860, №49.
72. Тхайцухов М.С. Очерки истории абазин… С. 23.
73. Лавров Л.И. Обезы русских летописей. СЭ. 1946. С. 163 – 164.
74. Алексеева Е.П. О происхождении абазин и расселении их средные века. С. 24.
75. Тхайцухов М.С. 2000 лет на исторической родине. С. 7.
76. Инал-ипа Ш.Д. Указ. соч. С. 65.
77. Там же. С. 358.
78. Из обзора восточного берега Черного моря, составленного Н.Н. Раевским // Газ. «Кубанские областные ведомости». 1890, №47.
79. Берже А. Краткий обзор горских племен на Кавказе. Абхазское племя (азега) // «Кавказский календарь на 1858 год». Тифлис. 1857. С. 272 – 776.
80
80. Абхазцы (азега). По поводу сочинения г. Дубровина: «Очерк Кавказа и народов его населяющих» // ССКГ. Вып. VI. – Тифлис. 1872. С. 1 – 48.
81. Дьячков-Тарасов А.Н. Гагры и их окрестности // ЗКОИРГО. Кн.
XXIV. –Тифлис. С. 42.
82. Услар П.К. Этнография Кавказа. Языкознание. Абхазский язык. – Тифлис. 1887. Отдел второй. О языке убыхов. С. 75.
83. Инал-ипа Ш.Д. Абхазы. С. 358.
84. Там же.
85. Известия К. Коха и О. Спенсера о Грузии и Кавказе. Перевод с немецкого на груз. яз. Л.Г. Мамацашвили. – Тбилиси. 1981. С. 121 – 140.
86. Газ. «Дроеба». 1877, №68; 1878, №240 и др.
87. Инал-ипа Ш.Д. Страницы исторической этнографии абхазов (материалы и исследования). – Сухуми. 1971. С. 46; Его же. Вопросы этнокультурной истории абхазов. С. 352 – 355; Волкова Н.Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. – М. 1973.
88. Ачугба Т.А. Поселение абхазов в Аджарии. – Батуми. 1988. На груз.
яз. С. 44.
89. Путешествие И.А. Гюльденштедта по Грузии... С. 51.
90. Жан Франсуа Гамба. Указ. соч. С. 87.
91. Броневский С.М. Указ. соч. С.326 – 328.
92. ЦГВИА, ВУА. №18501. См.: Инал-ипа Ш.Д. Абхазы. С. 357.
93. Инал-ипа Ш.Д. Указ. соч. С. 358.
94. Там же. С. 360.
95. Эвлия Челеби. Указ. соч. С. 44 – 55; Османские документальные источники о крепостях Анаклия и Рухи (XVII – XVIII вв.). Турецкий текст с грузинским переводом, введением, терминологическим словарем, факсимиле и индексом подготовил к изданию Н.Н. Шенгелия. – Тбилиси. «Мецниереба». 1982. С. 42, 53, 93, 99, 146, 147 и др.
96. Ковалевский Е. Очерки этнографии Кавказа. Вестник Европы. Т. III.
1867. С. 102.
97. Инал-ипа Ш.Д. Станицы исторической этнографии абхазов. 1971.
С. 4.
98. Чарая П. Г. Абхазия и абхазы (этнографическое описание) // Газ.
«Иверия». 1888, №167.
99. Из обзора восточного берега Черного моря, составленного Н.Н. Раевским // Газ. «Кубанские областные ведомости». 1890, №47.
100. Инал-ипа Ш.Д. Абхазы. С. 358.
101. Берже А. Краткий обзор горских племен на Кавказе. С.274.
102.Филипсон Г.И. Черкесы, казаки и адэхе. Рукописный отдел Российской Государственной библиотеки. Фонд Д.А. Милютина. Д. 169. Л. 38 об.
См.: Инал-ипа Ш.Д. Абхазы. С. 112.
81
103. Званба С.Т. Абхазские этнографические этюды. – Сухуми. 1982.
С.5 – 6.
104. Услар П.К. Указ. соч. С. 75.
105. Дьячков-Тарасов А.Н. Гагры и их окрестности. С. 363.
106. Фадеев А.В. Убыхи в освободительном движении на Западном Кавказе // Исторический сборник. 4. – Л.,1935. С. 136.
107. Дзидзария Г.А. Ф.Ф.Торнау и его кавказские материалы. С. 81.
108. Бгажба Х.С. Этюды и исследования. 156 – 157.
109. Шакирбай Г.З. Абхазские топонимы Большой Сочи. – Сухуми. 1978.
С. 7,15.
110. Кварчия В.Е. Историческая и современная топонимия Абхазии.
Историко-этимологическое исследование. – Сухум. 2006. С. 286.
111. Инал-ипа Ш.Д. Садзы. – М. 1995. С. 125, 128.
112. Дзидзария Г.А. Ф.Ф. Торнау и его кавказские материалы XIX века.
С. 106. 110.
113. Из редакционной статьи «Колонии в Абхазии» // Журн. «Моамбе».
1898, №1. С. 96.
114. Дзидзария Г.А. Народное хозяйство и социальные отношения в Абхазии в XIX веке (до крестьянской реформы 1870 г.). – Сухуми. Абгосиздательство. 1958. С. 16 – 17; Инал-ипа Ш.Д. Абхазы. С. 364 – 365.
115. Дзидзария Г.А. Абхазия в дореформенный период // История Абхазии. Учебное пособие. – Сухуми. 1986. С. 73.
116. Инал-ипа Г.А. Страницы исторической этнографии абхазов. С. 217.
117. Анчабадзе З.В. Абхазия в XVI – XVIII вв. // История Абхазии. Учебное пособие. – Сухум. «Алашара». 1986. С. 63.
118. Докладное письмо о поместьях Георгия Шервашидзе, составленное его управляющим А. Пахомовым в 1868 г.» // Антелава И., Дзидзария Г.
Материалы по истории Абхазского княжества. – Тбилиси. 1953. С. 242.
119. Статистический взгляд на Абхазию // Газ. «Тифлисские ведомости».
1831, №№24 – 29.
120. Дзидзария Г.А. Народное хозяйство и социальные отношения в Абхазии… С. 17.
121. Там же. С. 18.
122. Лордкипанидзе М.Д. Абхазы и Абхазия. – Тбилиси. 1990. С. 59. На груз., русск. и англ. яз.
123. Мибчуани. Т. По поводу абхазских фамилий // Газ. «Апхазетис хма». 1992, №24.
124. Гасвиани Г.А. Абхазия. Древние и новые абхазы. – Тбилиси. «Мематиане». 2000. С. 175 – 204.
125. Там же. С. 113 – 138.
82
126. ЦГИАГ, ф. 545, оп. 1, 1866, д. 101, лл. 191 – 250 об.; Гожба Р.Х. Абхазы, депортированные из Дала и Цабала в 1867 г. // Газ. «Апсны капш». 31 мая, 1 июня, 21 июня 1990 г. На абх. яз.
127. О семейной общине см.: Морган Л.Г. Древнее общество. – М. 1936; Инал-ипа Ш.Д. Очерки брака и семьи у абхазов. – Сухуми. 1954. Косвен М.О. Семейная община и патронимия. – М. 1963; Бигуаа В.Л. Семья: структура и внутренная организация // Абхазы. – М. 2007. С. 272 – 275.
128. Инал-ипа Ш.Д. Антропонимия абхазов. – Майкоп. ГУРПП «Адыгея». 2002. С.229, 341 – 343.
129. Там же.
130. Цвижба Л.И. Этно-демографические процессы в Абхазии в XIX веке. – Сухум. 2001. С. 48.
131. Цвижба Л.И. Указ. соч. С. 43.
132. Докладное письмо о поместьях Георгия Шервашидзе, составленное его управляющим А. Пахомовым в 1868 г. // Антелава И.Г., Дзидзария Г.А.
Материалы по истории Абхазского княжества. – Тбилиси. 1953. С. 241.
133. Ачугба Т.А., Мгеладзе Н.В. Один документ по вопросам махаджирства и этноистории абхазов // Тезисы докладов X Республиканской научной сессии этнографов Грузии (г. Тбилиси, 26 – 27 мая 1988 г.). – Тбилиси. «Мецниереба». 1988. С. 12. На груз. яз.
134. Лежава Г.П. Изменение классово-национальной структуры Абхазии (конец XIX в. – 70-е годы XX в.). – Сухуми. 1989. С. 25; Ачугба Т.А. О национальном составе Абхазии: II половина XIX – XX вв. – Сухум. 1999. С.21; Его же. О национальном самосознании населения Юго-Восточной Абхазии.
(Историко-этнографический очерк). – Сухум. 2006. С. 4.
135. Джаошвили В.М. Население Грузии в ХVIII – ХХ столетиях. – Тбилиси. 1984.С.111,113,114. На груз. яз.
136. Бахия С.И. Абхазская «абипара» – патронимия. – Тбилиси. 1986.
С.9.
137. Антелава И.П. К некоторым вопросам абхазской проблемы // Библиотека Общества Руставели. Грузия – «Малая империя?» – Тбилиси. 1990.
С.27.
138. Новый полный географический словарь Российского государства, или лексикон. С.2 – 3.
139. Броневский С. М. Указ. соч. С.58 – 61.
140. Инал-ипа Ш.Д. Абхазы. С. 357 141. Пейсонель М. Указ. соч. С. 29.
142. Жан Франсуа Гамба. Указ. соч. С. 95, 112. На груз. яз.
143. Газ. «Тифлисский вестник».1831, №№24 – 29.
144. Газ. «Тифлисский вестник». 1831, №24.
83
145. Фредерик Дюбуа де Монпере. Путешествие вокруг Кавказа. У черкесов и абхазов, в Колхиде, в Грузии, в Армении и в Крыму. Т.I. Перевод с французского Н.А. Данкевич-Пущиной. – Сухуми. АбГИЗ. 1937. С.123.
146. Там же. С.163.
147. Там же.
148. Дзидзария Г.А. Ф.Ф. Торнау и его кавказские материалы. С.110.
149. Там же.
150. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С. 119.
151. Там же. С. 109, 110, 119.
152. Селезнев М. Руководство к познанию Кавказа. Кн. II. – СПб., 1847.
С. 135 – 136.
153. Берже А. Краткий обзор горских племен на Кавказе. Абхазское племя (азега) // Кавказский календарь за 1858. – Тифлис. 1857. С. 6.
154. Там же.
155.Там же. С.7.
156. Духовский С. Материалы для описания войны на Западном Кавказе // Даховский отряд на южном склоне гор в 1864 году. – СПб. 1864. С. 44.
157. Воспоминания Филипсона Г.И. «Русский архив». Кн. II – М. 1885.
С. 208.
158. Бакрадзе Д. З. Очерк о Мингрелии, Самурзакани и Абхазии // Газ.
«Кавказ». 1860, №№48,49.
159. Мачавариани Д., Бартоломей И. Нечто о Самурзакани // ЗКОРГО.
Кн.VI. 1864. С.77 – 78.
160. Пантюхов Я.И. О Самурзакани // Газ. «Кавказ». 1865, №97.
161. Мачавариани К. Д. Сухум и Абхазия // Газ. «Тифлисский вестник».
1879, №250; Его же. Религиозное состояние Абхазии // Газ. «Кутаисские ведомости». 1889, №№22, 24.
162. Цвижба Л.И. Этно-демографические процессы в Абхазии в ХIХ веке. С. 71.
163. Зухбая В.А., Зантарая Х.В. Гали. – Сухуми. 1989. С.111. На груз. яз.
164. Ковалевский Е. Очерки этнографии Кавказа // «Вестник Европы».
1867. Т.III. С. 46.
165. Очерк устройства общественно-политического быта Абхазии и Самурзакани. Извлечение из трудов Сухумской сословно-поземельной комиссии, представленных в 1869 году // ССКГ. Вып. III. – Тифлис. 1870. С. 5.
166. И. Н. Абхазия и в ней Ново-Афонский Симоно-Кананитский монастырь. – М. 1899. С. 16.
167. Альбов Н.М. Этнографические наблюдения в Абхазии // «Живая старина». Вып. III. 1893.С. 306.
168. Мачавариани К.Д. Сухум и Абхазия // Газ. «Тифлисский вестник».
1879, №№250, 252; Его же. Ответ Самурзаканцу // Газ. «Черноморский вест-
84
ник». 1899, №№101, 102; Его же. Очерки Абхазии // Газ. «Черноморский вестник». 1899, №№224, 229, 233, 254, 279; 1900, №№ 31, 34.
169. С этим фактом связано утверждение за абхазским населением данного региона названия «самурзаканцы». «Государь, император Николай I в 1840 году, – сообщается в статье, – жалуя Самурзакани за особые их заслуги, Георгиевское знамя, Самоличной подписью на знамени выразил: «Нашему любезноверному Самурзаканскому племени». После этого самурзаканцы находят неподходящим называть себя ни абхазцами, ни мингрельцами» // Газ «Черноморский вестник». 16 сентября 1899.
170. Дзидзария Г.А. Торнау Ф.Ф. и его кавказские материалы. С.103.
171. Там же. С. 105.
172. Званба С. Т. Абхазские этнографические этюды. С.6.
173. Там же.
174. Там же.
175. Рукописное отделение Государственной библиотеки им. В.И. Ленина. Ф. Д.И. Милютина. Д. 7955/4, лл. 185 – 209. См.: Дзидзария Г. А. Народное хозяйство и социальные отношения в Абхазии. С. 19.
176. Там же.
177. Карлгоф Н.И. Восточный берег Черного моря. Военно-статистический сборник Российской империи. Т. ХVI. Ч.10. СПб. С. 26 – 27.
178. Бакрадзе Д.З. Очерк о Мингрелии, Самурзакани и Абхазии // Газ.
«Кавказ». 1866, №49.
179. Дьячков-Тарасов А.Н. Гагры и их окрестности. С. 42.
180. Там же.
181. Фридрих Боденштедт. По Большой и Малой Абхазии. О Черкесии.
Перевод с немецкого М. Кривенко. Автор проекта и редактор, предисловие, комментарии, послесловие Чачхалиа Д.К. – М. 2002. С. 127.
182. Дзидзария Г.А. Ф.Ф. Торнау и его кавказские материалы. С. 105.
183. Картлис цховреба (История Грузии). Грузинский текст. Т.IV. Вахушти. История Грузии. Подготовил к изданию по всем основным рукописям проф. С.Г. Каухчишвили. «Сабчота Сакартвело». – Тбилиси. 1973. С. 786.
184. Инал-ипа Ш.Д. Садзы. С. 112.
185. Там же. С. 110.
186. Званба С.Т. Указ. соч. С. 5.
187. Дзидзария Г.А. Абхазия в дореформенный период // История Абхазии. Учебное пособие. – Сухум. 1986. С. 77.
188. Званба С.Т. Указ. соч. С. 12.
189. Аверкиев И. С северо-восточного прибрежья Черного моря. Очерк III // Газ. «Кавказ». 1866, №74.
190. Званба С.Т. Указ. соч. С. 73.
85
191. Инал-ипа Ш.Д. Указ. соч. С. 224; Кварчия В.Е. Историческая и современная топонимия Абхазии. С. 286, 287.
192. Званба С.Т. Указ. соч. С. 9.
193. Дзидзария Г.А. Ф.Ф. Торнау и его кавказские материалы. С.106; Званба С.Т. Указ. соч. С. 7.
194. Дзидзария Г.А. Народное хозяйство и социальные отношения в Абхазии. С.164 – 165.
195. Званба С.Т. Указ. соч. С.9.
196. Берже А. Краткий обзор горских племен на Кавказе. Абхазское племя (азега) // «Кавказский календарь за 1858 год». – Тифлис. 1857. С. 274.
197. Там же. С.274 – 275.
198. Там же. С.274.
199. Там же.
200. Званба С.Т. Указ. соч. С. 8.
201. Эвлия Челеби. Книга путешествия (Извлечения из сочинения турецкого путешественника XVII века). Вып. 3. – М. 1983. С. 49 – 50.
202. Ачугба Т.А. Поселение абхазов в Аджарии. – Батуми. «Сабчота Аджара». 1988. С. 41 – 42. О географических названиях исторического Садзена и других примикающих регионов Черноморского побережья Кавказа см.: Шакирбай Г.З. Абхазские топонимы Большого Сочи. – Сухуми. 1978; В.И.
Ворошилов. Топонимы Российского Черноморья (история и этнография в географических названиях). – М. : ООО «Качество», 2005.
203. Эвлия Челебы. Указ. соч. С. 50.
204. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С.165.
205. Званба С.Т. Указ. соч. С. 9.
206. Там же.
207. Берже А. Указ. соч. С. 274.
208. Званба С.Т. Указ. соч. С. 8.
209. Там же. С. 8 – 9.
210. Дзидзария Г.А. Ф.Торнау и его кавказские материалы. С. 105.
211. Отношение начальника штаба отдельного Кавказского корпуса к директору Канцелярии Наместника Кавказского, от 13-го сентября 1856 года, №1815 // АКАК. Т. XII. – Тифлис. 1904. С. 240.
212. Чолоква К.М. Этнографический очерк из быта абхазов, проживающих в Аджарии. 1936. Архив Госмузея Аджарской АССР. Ф. 255 (рукопись); Сичинава В.Н. Из истории Батума. Кн.I. – Батуми. 1958. На груз. яз.; Бгажба Х.С. Бзыбский диалект абхазского языка. – Тбилиси. 1964; Его же. Труды.
Кн. I. – Сухуми. 1986; Мегрелидзе Ш.В. Из прошлого Аджарии. – Тбилиси.
1964. На груз. яз.; Инал-ипа Ш.Д. Абхазы. – Сухуми. 1965; Зухба С.Л. Из современного быта аджарских абхазов // Сб. Современное абхазское село.
– Тбилиси. 1967. На абх. яз.; Копешавидзе Г.Г. Образование этнографиче-
86
ской группы абхазов Аджарии // Краткое содержание докладов годичной научной сессии Института этнографии АН СССР. – Л. 1974; Её же. Жилища и одежда аджарских абхазов в недавнем прошлом // Журн. «Алашара».
– Сухуми. 1976, №5. На абх. яз.; Её же. Культурно-бытовой уклад абхазов, проживающих в Аджарии. – Сухуми. 1978; Её же. Культура и быт абхазов, поживающих в Аджарии. – Тбилиси. 1985; Килба Э.К. Лексические особенности речи батумских абхазов // «Мацне» Вестник АН ГССР. (Серия языка и литературы). – Тбилиси. 1979, №2; Её же. Некоторые особенности речи батумских абхазов // Журн. «Алашара». – Сухуми. 1980, №1. На абх. яз.; Её же.
Фонетические особенности речи батумских абхазов // Ежегодник иберийскокавказского языкознания. – Тбилиси. 1980, №7; Её же. Особенности речи батумских абхазов. – Тбилиси. 1983; Волкова Н.Г. Этнические процессы в Грузинской ССР // Сб.: Этнические и культурно-бытовые процессы на Кавказе. – М. 1978; Ачугба Т.А. Из истории материальной культуры абхазов, проживающих в Аджарии («апацха») // Сб.: БКЮЗГ. VI. – Тбилиси. 1978. С.
132 – 143. На груз. яз. резюме на русск. яз.; Его же. Дореволюционные письменные источники о поселении абхазов в Аждарии. Актуальные проблемы изучения и издания письменных источников. Всесоюзная научная сессия 17 – 19 октября 1985 г. Батуми // Тезисы докладов. – Тбилиси. «Мецниереба».
1985. С. 14 – 15; Его же. Вопросы брачных отношений абхазов, проживающих в Аджарии // Журн. «Алашара». – Сухуми. 1986, №1. С. 131 – 136. На абх. яз.; Ачугба Т.А., Кахидзе Н.А. Книга рассказывает об абхазах, проживающих в Аджарии // Журн. «Чорохи». – Батуми. 1986, №4. С.88 – 90. На груз. яз.; Ачугба Т.А. Из истории поселения абхазов в Аджарии // Тезисы докладов XVIII республиканской научной сессии. – Батуми. «Сабчота Аджара». 1987. С.38 – 39. На груз. яз.; Его же. Из истории брачных отношений абхазов, проживающих в Аджарии // Этнографические параллели. (Материалы VII Республиканской сессии этнографов Грузии. 5 –7 июня 1985 г. Сухуми).
– Тбилиси. «Мецниереба».1987. С. 99 – 101; Его же. Из истории фамилии абхазов, проживающих в Аджарии // Тезисы докладов XIX республиканской научной сессии. Батуми. «Сабчота Аджара». 1987. С. 15 – 16. На груз. яз.; Его же. Вопросы этноязыкового развития абхазов Аджарии // Всесоюзная научная сессия по итогам этнографических и антропологических исследований 1986 – 1987 гг. Тезисы докладов. – Сухуми. «Алашара». 1988. С. 7 – 8; Его же. К вопросу о заселении абхазов в Аджарии // БКЮЗГ. XV. – Тбилиси.
«Мецниереба». 1988. С. 77 – 78. На груз. яз., рез. на русск. яз.; Ачугба Т.А., Мгеладзе Н.В. Один документ по вопросам махаджирства и этноистории абхазов // Тезисы докладов X Республиканской научной сессии этнографов Грузии (г. Тбилиси, 26 – 27 мая 1988 г.). – Тбилиси. «Мецниереба». 1988.
С.11 – 12. На груз. яз.; Ачугба Т.А. Поселение абхазов в Аджарии. Батуми.
87
«Сабчота Аджара». 1988. На груз. яз., рез. на рус. яз.;»; Его же. Вопросы этноязыкового развития абхазов Аджарии // Журн. «Алашара». – Сухуми. 1990, №6. С. 114 – 119. На абх. яз.
213. Ачугба Т.А. На полпути к Абхазии // Газ. «Айдгылара». 6.X.1989 г.
На абх. яз.
214. Дзидзария Г.А. Народное хозяйство и социальные отношения.
С.119.
215. Верещагин А.В. Колонизация Черноморского побережья Кавказа. – СПб. 1878. С.16.
216. Бгажба Х.С. Этюды и исследования. С.160; Ачугба Т.А. Поселение абхазов в Аджарии. С.39, 41.
217. Боденштедт Ф. Указ. соч.С.127.
218. Инал-ипа Ш.Д. Садзы. С.68; Чирикба В.А. Расселение абхазов в Турции. С.272 – 273.
219. Чирикба В.А. Указ. труд. С.273.
220. Там же. С.273 – 274.
221. Ачугба Т.А. Поселение абхазов в Аджарии. С. 38 – 41; Его же. К антропонимии батумских абхазов // Журн. «Абаза». – Сухум. 2005, №1. С.43.
222. Инал-ипа Ш.Д. Антропонимия абхазов. – Майкоп: ГУРИПП «Адыгея». 2002. С.221 – 223.
223. Дзидзария Г. А. Народное хозяйство и социальные отношения в Абхазии. С.17; Его же. Абхазия в дореформенный период // История Абхазии.
Учебное пособие. – Сухуми. 1986. С.72 – 73; Инал-ипа Ш.Д. Абхазы. С.395, 396; Чанба Р.К. Земледелие и земельные отношения в дореволюционной Абхазии. – Тбилиси. «Мецниереба». 1977. С.89 – 91.
224. Лавров Л.И. Абазины. КЭС. №1. 1955. С.20; Какабадзе С. История Грузии. 1783 – 1921 гг. – Тбилиси. Изд. «Некери». 1997. С.165.
225. Какабадзе С. Указ. соч. С.165.
226. Там же.
227. Дзидзария Г.А. Народное хозяйство и социальные отношения.
С.177.
228. Там же. С.146.
229. Там же. С.182.
230. Инал-ипа Ш.Д. Абхазы. С.513.
231. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С.284, 294.
232. Фадеев А. В. Абхазия в первой четверти XIX века // Труды Одесского государственного университета. Т.I. – Одесса. 1939. С.121.
233. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С.182 – 183.
234. Там же. С.182.
235. Шервашидзе Г.М. Так ли пишется история (письмо в редакцию) // Газ. «Закавказье», 6 июня 1910 г., №126.
88
236. Шервашидзе Г.М. Открытое письмо агроному Гудаутском участке генералу Ефремову // Газ. «Сухумский вестник». 29 марта 1917 г., №62.
237. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С.183.
238. [Введенский А.Н.] Абхазцы (Азега), по поводу сочинения г. Дубровина «Очерк Кавказа и его населяющих» // ССКГ, вып. VI, 1872, отд.1, с.22, прим. 26.
239. Инал-ипа Ш.Д. Абхазы. С.507.
240. Дзидзария Г.А. Народное хозяйство. С.142, 144; Чанба Р.К. Земледелие и земельные отношения в дореволюционной Абхазии. С.93.
241. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С.143.
242. Там же. С.141.
243. Броневский С.М. С.39 – 40.
244. АКАК, X.С.233.
245. О природе «горского феодализма» см.: Анчабадзе З.В., Робакидзе А.И. К вопросу о природе кавказского горского феодализма // «Иберийскокавказское языкознание». Т. ХVIII. – Тбилиси. 1973. С. 111 – 127.
246. Гуниа Ч.Х. Землепользование в Абхазии. – Сухуми. «Алашара».
1972. 84 с.
247. Фон-Дервиз Н.В. Сухумский округ. (Записки бывшего лесничего).
//ЗКОРГО. Кн.XXV. Вып. 8. – Тифлис. 1906. С. 30.
248. Завадский Ф. Абхазия и Цебельда // Газ. «Кавказ». 1867, №60.
249. Авалиани С. Л. Крестьянский вопрос в Закавказье. Одесса. 1913.
С.70; Фадеев А.В. Хозяйство и двор абхазского помещика накануне реформы 1870 года // Материалы по истории Абхазии. Сборник первый. – Сухуми.
АбГИЗ. 1939. С.120 – 121; Лакоба С.З. Лик абхазской жизни // История Абхазии. Учебное пособие. – Сухум. «Алашара». 1991. С.163.
250. Гуния Ч.Х. Указ. соч. С.11.
251. Меликишвили Г.А. К вопросу о характере древних закавказских и средневековых северокавказских горских классовых обществ // «История СССР». 1974, №6. С. 51.
252. Чернышев К. Еще об Абхазии // Газ. «Кавказ». 1854, №83.
253. Там же.
254. Эсадзе С. К сорокалетию уничтожения автономии Абхазии // Газ.
«Тифлисский листок». 1904. №267. Об обычном праве абхазов см.: Ашхацава С.М. Внутреннее управление древней Абхазии // Газ. «Сухумский листок». 1912, №196; Анчабадзе Ю.Д. «Остракизм» на Кавказе // СЭ. 1979, №5; Гуажба А.Х. Обычное право абхазов как возможный источник методов народной дипломатии // Роль неофициальной дипломатии в миротворческом процессе. – Ирвейн. 1999. С. 59 – 109; Барциц М.М. Выход из конфликта в традиционном правосознании абхазов // Роль неофициональной дипломатии в миротворческом процессе. – Ирвейн. 1999. С.38 – 54; Дамения О.Н. На-
89
родная дипломатия как феномен кавказской культуры: истоки и смысл // Роль неофициальной дипломатии в миротворческом процессе. – Ирвейн. 1999. С.
131 – 142; Кавшвбая Л.Л. Обычное право абхазов в конце XVIII – XIX вв.
// Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. – Н.Новгород. 1999; Камкия Б.А., Камкия Ф.Г. Особенности правового статуса субъектов обычного права (по материалам Абхазии).
– Сочи. Изд-во СИМиП. 2001; Авидзба В.В. Традиционный суд и судопроизводство абхазов в конце XVIII – первой половине XIX вв. // Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. – Сухум. 2008.
255. Газ. «Русский инвалид». 10/22 сентября 1866 г.
256. Чернышев К. Указ. соч.
257. Из письма К.Чернышева к А.П.Берже «Еще раз об Абхазии» // Газ.
«Кавказ».1854, №82.
258. В.Ч. Абхазская женщина // Газ. «Кавказ». 1885, №62.
259. Васильков Ф. Кавказ и его обитатели. – М. 1919. С.54.
260. Крылов А.Б. Религия и традиции абхазов. – М. 2001. С.341.
261. Мачавариани К.Д. Сухум и Абхазия // Газ. «Тифлисский вестник».
1879. №250; Его же. Религиозное состояние Абхазии // Газ. «Кутаисские ведомости». 1889, №№22, 24.
262. Газ. «Русский инвалид». 10/22 сентября 1866 г.
263. Чернышев К. Еще об Абхазии // Газ. «Кавказ». 1854, №82.
264. Чибиров Л.А. Традиционная духовная культура осетин /Под редакцией Ю.Ю. Карпова. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008. С.594.
265. Подр. См.: Инал-ипа Ш.Д. Очерки об абхазском этикете. – Сухуми. 1984; Его же. Изучение абхазского народного кодекса «апсуара» // Журн.
«Абаза». 1996, №2; Квициния М.Б. О соотношении системы «Апсуара» и нацио-нального характера // Газ «Абхазский университет». 24 мая 1991; Хашиг Н.Ч. Апсуара. – Сухум. 1994. На абх. яз.; Читашева Р.Г. Апсуара как основа нравственного воспитания абхазов. – Гагра. 1996; Куправа А.Э.
Апсуара – традиционная культура абхазов. – Краснодар. 2002; Бигуаа В.А.
В конце столетия. (История Абхазии. Национальная литература и культура.
Судьба Апсуара. Христианство, ислам и язычество). – М.: ООО «Агент».
1996; Хагба Л.Р. Базовые лингвокультурные концепты в абхазском и абазинском языках (по материалам идиоматики). Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук. – Нальчик. 2006; Бигуаа В.Л. Апсуара. Структуральный метод исследования. Проект – Сухум.
2009; Апсуара как – «абхазство» этноцентристского плана проявляет близость с адыгским адыгагъэ, что также буквально переводится как адыгство. Подр.
См.: Бгажноков Б.Х. Адыгский этикет – Нальчик. 1978; Его же. Основания
90
гуманистической этнологии. – М. Изд-во Российского университета дружбы народов. – 2003 и др.
266. Лапинский Т. Горные народы Кавказа в освободительной войне против России. Личный архив проф. Г.А.Дзидзария. ЦГИАА. Ф.833. №10, лл.106 – 110. 1940.
267. Косвен М.О. Проблемы общественного строя горских народов Кавказа. СЭ. 1951, №1; Магомедов Р.М. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XVIII – начало XIX века. – Махачкала. 1957; Фадеев А.В. Вопросы о социальном строе кавказских горцев XVIII – XIX вв. в новых работах советских историков // ВИ. – М. 1958, №5; Хашаев Х.-М. Общественный строй Дагестана в XIX в. – М. 1961; Гарданов В.К. Общественный строй адыгских народов. – М. 1967; Мамакаев М.А. Чеченский тайп (род) в период его разложения. – Грозный. 1973; Анчабадзе З.В., Робакидзе А.И. К вопросу о природе кавказского горского феодализма // «Иберийскокавказское языкознание». Т. ХVIII. – Тбилиси. 1973. С. 111 – 127; Робакидзе А.И. Некоторые черты горского феодализма на Кавказе // СЭ. 1978, №2. С.
15 – 24; Меликишвили Г.А. К вопросу о характере древних закавказских и средневековых северокавказских горских классовых обществ // «История СССР». 1974, №6; Калоев Б.А. М.М. Ковалевский и его исследования горских народов Кавказа. – М. 1979; Его же. Земледелие народов Северного Кавказа. – М. 1981; Карпов Ю.Ю. «Вольные» общества Северного Кавказа в XVIII – первой половине XIX веков (К вопрсу о роли патриархальнородовых и общинных институтов в процессе формирования раннеклассовых отношений) // Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. – Л. 1984; Его же. Взгляд на горцев. Взгляд с гор: Мировоззренческие аспекты культуры и социальный опыт Дагестана.
СПб.: Петербургское Востоковедение, 2007; Меретуков М.А. Образ жизни и нормативно-организационные функции сельской общины у адыгов // Культура и быт адыгов. Этнографические исследования. Вып. VII. – Майкоп. 1988.
268. Арканджело Ламберти. Описание Мегрелии. Перевод с итальянского на груз. яз. А. Чкония. – Тбилиси.1938. Издание второе. С. 168. На груз. яз.
269. Кровная месть. Из судебной хроники // Газ. «Черноморский вестник». 1899, №2.
270. ЦГИА. Ф. 1268, оп.12. 1868 г., д.74, л.45. См.: Дзидзария Г.А. Народное хозяйство и социальные отношения. С.142.
271. Чарая П.Г. Абхазия и абхазы (Этнографическое описание) // Газ.
«Иверия». 1888, №167. На груз. яз.
272. Кох К. и Спенсер О. Указ. соч. С.149.
273. Там же.
91
274. Дзидзария Г.А. Указ.соч. С.142.
275. Там же.
276. Инал-ипа Ш.Д. Абхазы. С. 417.
277. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С.143.
278. Фадеев А.В. Вопросы о социальном строе кавказских горцев… С.135.
279. Инал-ипа Ш.Д. Садзы. С.41 – 42.
280. Инал-ипа Ш.Д. Указ. соч. С.43.
281. АКАК.Т.VI, ч. I. С. 658.
282. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С.142.
283. Там же.
284. Морган Л.Г. Первобитное общество. – М. 1936; Тайлор Э.Б. Первобитная культура. М. 1989; Косвен М.О. Очерки теории первобытной культуры. – М. 1957; Андреев И.Л. Происхождение человека и общества. – М.
1988; Семенов Ю.И. Как возникло человечество. – М. 2002.
285. Гугушвили П.В. Экономическое развитие Грузии и Закавказья в XIX – XX вв. – Тбилиси. 1949. С. 702.
286. Лакоба С.З. Двуглавый орел и традиционная Абхазия // История Абхазии. Учебное пособие. – Сухум. «Алашара». 1991. С. 159.
287. Джаошвили В.М. Население Грузии. С.66.
288. Гугушвили П.В. Указ. соч. С. 688.
289. Джаошвили В.М. Указ. соч. С. 66, 69, 72.
290. Энсгольм Е.И. Краткое обозрение Имеретии, Гурии, Мингрелии и Абхазии, 1817 г. Рукопись. ЦГИАГ. Ф.548, оп.3, д. 74, лл. 1 – 45. По книге Дзидзария Г.А. Указ. соч. С.23.
291. АКАК. Т. VI. Ч.1. С.646 – 658. По кн. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С. 23.
292. Броневский С.М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. – М. ч. I. 1823. С. 58 – 61, 318 – 353.
293. Эвлия Челеби. Указ. соч. С. 47 – 55.
294. Чичинадзе З. Превращение в магометанства или отатаривание грузин. – Тифлис. 1915. С. 148. На груз. яз.
295. Газ. «Тифлисский вестник». 1833, №26.
296. Дзидзария Г.А. Ф.Ф. Торнау и его кавказские материалы. С. 124.
297. Там же. С.110 – 111.
298. Цвижба Л.И. Указ. соч. С. 70 – 71.
299. Аверкиев И. С северо-восточного прибрежья Черного моря // Газ.
«Кавказ». 1866, №77.
300. Газ. «Русский инвалид». 10/22 сентября 1866 г.
301. Сведения о туземном населении Сухумского отдела // Сборник статистических сведении о Кавказе. Т.1. Тифлис. 1869. С.18 – 19.
92
302. Численность народонаселения в бывшем Сухумском отделе (а ныне округе) в конце 1882 года. ИКОИРГО. Т.VIII. Тифлис. 1884 – 1885. С. 91 – 92.
303. Мачавариани [Д.]. Народные смуты в Абхазии // Газ. «Голос». 1878, №198.
304. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С. 110.
305. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С 100.
306. Там же.
307. Берже А. Краткий обзор горских племен Кавказа. Абхазское племя (азега) // «Кавказский календарь» за 1858 год. – Тифлис. 1857. С. 274 – 275.
308. Ковалевский Е. Очерки этнографии Кавказа. Вестник Европы. Т.
III. 1867. С.102.
309. Там же.
310. Анчабадзе З.В. Очерк этнической истории абхазов. С. 80 311. Аргун Ю.Г. Абхазы за пределами Родины //Абхазы. – М. «Наука».
2007. С. 454.
312. Об абхазском фольклоре см.: Марр Н.Я. О языке и истории абхазов.
– М.-Л. 1938; Абхазские сказки. Т.1 // Сост. Шакрыл К.С., Бгажба Х.С. – Сухум.1965. На абх.яз.; Абхазские сказки. Т.2 // Сост. Шакрыл К.С. – Сухум.
1968. На абх.яз.; Инал-ипа Ш.Д. Памятники абхазского фольклора: Нарты.
Ацаны. – Сухум. 1977; Шинкуба Б.В. Золотие россипи: Абхазские устные народные сказания и этнографические материалы. – Сухуми. 1990. На абх.
яз.; Салакая Ш.Х. Абхазский народный героический эпос. – Тбилиси. 1966; Его же. Абхазский нартский эпос. – Тбилиси. 1976; Зухба С.Л. Абхазская народная сказка. – Тбилиси. 1970; Его же. Абхазское народное поэтическое творчество (Учебник для вузов). – Сухуми. 1981. На абх. яз.; Из устного творчества заморских абхазов // Публ. С.Л. Зухба, А.Д. Хеция // Алашара.
1976, №6. С. 72 – 78. На абх. яз.; Акаба Л.Х. Из мифологии абхазов. – Сухуми. 1976; Аншба А.А. Абхазский фольклор и действительность. – Тбилиси.
1982; Ардзинба В.Г. Нартский сюжет о рождении героя из камня // Древняя Анатолия. – М. 1985. С. 128 – 168; Сказания турецких абхазов // Публ. Р.Х.
Гожба // Алашара. – 1991, №2. С. 172 – 184. На абх. яз.; Джапуа З.Д. Нартский эпос абхазов: Сюжетно-тематическая и поэтико-стилевая система. – Сухум. 1995; Его же. Абхазские архаические сказания о Сасрикуа и Абрыскиле.
– Сухум. «Алашара». 2003 и другие.
313. Инал-ипа Ш.Д. Абхазы. – Сухуми. 1965; Его же. Традиции и современность. – Сухуми. 1978; Его же. Очерки по абхазскому этикету. – Сухуми.
1984; Аргун Ю.Г. Культура и быт абхазов. – Сухуми. 1976. На абх. яз.; Бигуаа В.Л. Образ жизни абхазских долгожителей. – Тбилиси. 1988; Его же.
Жизнеобеспечения системы абхазов: этническая специфика и современная действительность // Сб. научных трудов АГУ. 2000. вып. 6. – Сухум; Дбар С.А. Обычаи и обряды детского цикла у абхазов. – Сухум. 2000.
314. Аджинджал И.А. Жилища абхазов. – Сухуми. 1957; Его же. Из этнографии Абхазии. – Сухуми. 1969; Дзидзария Г.А. Народное хозяйство и социальные отношения в Абхазии в XIX в. (До крестьянской реформы 1870 г.). – Сухуми. 1958; Анчабадзе З.В. История и культура древней Абхазии.
– М. 1964; Бжания Ц.Н. Из истории хозяйства и культуры абхазов: исследования и материалы. – Сухуми. 1973; Аргун Ю.Г. Культура и быт абхазов.
– Сухуми. 1976. На абх. яз.; Амичба Г.А. Культура и идеология раннесредневековой Абхазии (V – X вв.). – Сухум. 1988; Малия Е.М., Акаба Л.Х. Одежда и жилище абхазов. – Сухуми. 1985; Акаба Л.Х. Из мифологии абхазов. – Сухуми. 1976; Хашба И.М. Абхазские народные музикальные инструменты.
– Сухуми. 1979; Чеснов Я.В. Размышления о народной культуре абхазов // СЭ. 1987, №3; Инал-ипа Ш.Д., Чанба Р.К., Смыр Г.В. Земледелие и скотоводство у абхазов // Материали к историко-этнографическому атласу Грузии.
– Тбилиси. 1986; Копешавидзе Г.Г. Абхазская кухня. – Сухуми. 1989; Дбар С.А. Обычаи и обряды детского цикла у абхазов. – Сухум. 2000; Крылов А.Б. Религия и традиции абхазов. – М. 2001.
315. Инал-ипа Ш.Д. О содержании термина «апсха» // Труды АбИЯЛИ.
Т.XXXIII – XXXIV. Сухуми. 1963. С. 168 – 178; Его же. Страницы исторической этнографии абхазов. – Сухуми. 1971. С. 212 – 256; Салакая Ш.Х.
Абхазский народный геройческий эпос. – Тбилиси. 1968. С. 125 – 134.
316. Кварчия В.Е. Ойконимы Абхазии в письменных источниках. – 1985; Его же. Историческая и современная топонимия Абхазии: историкоэтимологическое исследование. – Сухум. 2006; Гицба Т.Ш. Абхазские топонимы Кавказских гор и горных троп. – Сухум. 2002. На абх. яз.
