Глава II. Этническая революция в Абхазии (вторая пол. XIX – нач. XX вв.)
§1. Массовая депортация абхазов – переломный этап в
этнической истории абхазского народа
А) Этнополитические предпосылки депортации абхазов
Абхазское княжество, несмотря на вхождение в состав Российской империи, с 1810 по 1964 г. управлялось владетельными князьями Абхазии Чачба в режиме автономного правления. Однако некоторые регионы «Большой Абхазии», в частности территориальные общины Псху, Дал и Цабал, фактически не признавали ни власти Владетельного князя Абхазии, ни власти царского самодержавия и всячески отстаивали свою свободу. Что касается «Малой Абхазии» – Садзена, то по примеру и при содействии владетеля Абхазии еще в 1810 году община Цандрипш на короткое время приняла русское подданство1.
Однако в конечном итоге Цандрипш, как и другие регионы Садзена и непосредственные соседи и близкородственные к ним убыхи, до окончания русско-кавказской войны (1817 – 1864 гг.) оставался в эпицентре антиколониального сопротивления горцев.
Причины сложных взаимоотношений между российскими военнополитическими властями, с одной стороны, и абхазскими князьями, с другой – следует искать как в неустойчивости централизованного правления самой владетельской власти Абхазии, так и в непоследовательности выполнения Россией взятых на себя покровительских обязательств, изложенных в Манифесте Императора Александра I от 17 февраля 1810 г. В частности, если Абхазской стороне можно было предъявить претензии в политическом разногласии между наследниками Абхазского престола, в том числе в сфере ориентации страны (Сафар-бея на Царскую Россию, а Аслан-бея на Османскую Турцию), вооруженном противостоянии между ними, номинальной зависимости или не подчинении отдельных исторических регионов властям Абхазии, то Российским властям можно было предъявить претензии в проведении с самого начала присоединения Абхазии к России жесткой, чаще жестокой силовой политики по отношению к народу и государству Абхазии. Установкам Манифеста о статусе нахождения Абхазии в составе Российской империй в корне противоречили такие
95
факты, как сговор с Мегрельским княжеством по вооруженному захвату в 1810 г. крепости Сухум, постоянные разыгрывания Самурзаканской карты, военные экспедиции против отдельных регионов Абхазии, вывод в годы Крымской войны (1853 – 1856 гг.) российских вооруженных формирований из Абхазии, насильственное упразднение владетельской власти Абхазии (1864 г.) и др. Вместе с тем, все это можно рассматривать и как «естественный» процесс, поскольку эти действия отвечали неписаным нормам, отвечавшим самой сущности имперской колониальной политики.
Оставив Абхазию автономной единицей под протекторатом Российской империи в целях контроля над властью владетельного князя и последующего подчинения непокорных регионов, постепенного внедрения колониального режима, а также в случае необходимости подавления народных волнений, российскими властями побережье Черного моря и частично внутренние регионы Абхазии были покрыты широкой сетью военных укреплений и постов. В 1830 году были построены укрепления Гагра, Пицунда и Бамбора2. Впоследствии, «Большая Абхазия» в военно-административном отношении была подчинена вначале II, а затем III Отделению Управления Черноморской береговой линии, куда вошли укрепления Гагра, Пицунда, Бамбора и Мрамба (в Цебельде), крепость Сухум и посты Дранда, Кутол и Илор3. В 1841 году полковник Н.Н. Муравьев построил в ущелье Жоадзех (Жоэквара) башню, которая, по его мнению, должна была преградить путь садзам, пожелавшим, в обход Гагрского укрепления, перебраться в глубь «Большой Абхазии»4. В 1843 году прибавилось IV Отделение береговой линии – от Илора до укрепления св. Николая5.
Для поддержания связи между укреплениями была создана флотилия, которая при проведении военных операций, получала необходимую помощь от Черноморского флота.
Часть населения страны, не смирившаяся с колониальной политикой России, направленной на полное подчинение Абхазии, вступила в борьбу за свободу и национальную независимость. Борьба абхазов носила бескомпромиссный характер. Каждое такое выступление народа немедленно каралось. Приведем несколько фактов. В 1821 году в Абхазии вспыхнуло восстание, которое носило явно антиколониальный характер. Военная экспедиция под командованием генерала М.Д.
Горчакова, при активном участии мегрельских и лечхумских (грузинских) отрядов, предала огню г. Сухум и его окрестные села. В Бзыб-
96
ской Абхазии, на левом берегу р. Бзыбь, царские войска разорили множество населенных пунктов и для устрашения несколько человек повесили6. В 1924 году вновь вспыхнуло восстание, которое также было жестоко подавлено.
После укрепления позиций на побережье Абхазии, а также покорения в 1828 году Карачая, российские власти стали проникать в глубь горных регионов Абхазии. Их внимание, в первую очередь, привлекали номинально зависимые от абхазского владетеля общества Цабал и Дал. Первая военная экспедиция в Цебельду в 1835 г. разорила много аулов. Однако, как писал А.Н. Дьячков-Тарасов, «цебельдинцы не угомонились...»7. В 1837 г. была организована вторая военная экспедиция в Цебельду под предводительством командующего войсками на Кавказе барона Г.В. Розена. Огнем артиллерии были уничтожены целые села8. В декабре-январе 1840 – 1841 гг. карательный отряд полковника Н.Н. Муравьева огнем и мечом прошел по Далской общине – в верховью р. Кодор. Из Дала было выселено «все население в числе 500 семейств (около 6000 чел.)»9. Н.Н. Муравьев признавал, что эти репрессивные меры были самые решительные и едва ли имели аналога на Кавказе10. В 1841 – 1842 гг. в Дале, куда за этот период вновь вернулось местное население, а также Цебельде, Псху, Гуме, в селах Абжуйской Абхазии – Джгерда и Члоу, вновь вспыхнули антиколониальные выступления. В 1846 году активизировались жители Дала и Цебельды. В 1850 г. восстали жители сел Абжуйской Абхазии – Гуп и Члоу. В 1859 г. к псхувцам пожаловал сам главнокомандующий войсками в Абхазии генерал М.Т. Лорис-Меликов. Через год 3-тысячный карательный отряд вновь поднялся в высокогорную Псхувскую общину для «усмирения» населения. На этот раз на стороне псхувцев сражались садзские отряды. И это восстание было жестоко подавлено.
В отместку за помощь оказанную псхувцам российские военные отряды неоднократно совершали вооруженные нападения на прибрежные садзские населенные пункты, расположенные между Адлером и Сочи, что вынудило многих жителей этого региона покинуть родные села и укрыться в горных аулах11.
Несмотря на то, что народные восстания не имели решающего успеха, население не упускало возможность для нанесения колонизаторам ответный удар. Только в 1846 году горцы совершили 88 набегов на военные укрепления в прибрежной Абхазии. В 1857 году садзы и убыхи организовали мощное наступление на Гагрскую крепость. В
97
июне того же года в боях в районе Адлера сражался 5-тысячный отряд горцев. В 1859 году садзы вновь штурмовали Гагру. На следующий год начальник Гагрской крепости доносил своему командованию, что в районе Сочи горцы готовят 25 боевых лодок для высадки десанта в Гагра-Пицундском районе12. К этому периоду позиция царизма в Абхазии становится настолько безнадежной, что 1858 году генерал М.Т. Лорис-Меликов был вынужден признать: «Мы заняли Сухум в 1810 году. С того времени прошло уже полстолетия и надо сказать, что влияние наше в Абхазии нисколько не улучшилось»13. По этому поводу в том же году генерал Г.И. Филипсон отмечает, что «русский солдат в Абхазии не может отойти от своего укрепления на версту, не подвергаясь быть убитым или взятым в плен»14. По его словам, русские не владеют Абхазией, а лишь «занимают ее»15. По определению Ф. Боденштетда, Абхазия, хотя и считается неотъемлемой частью Российского государства, но не один русский не может показаться во внутренних районах страны без опасности для жизни16.
Надо полагать, что если бы не война на Северо-Восточном Кавказе, царизм ещё раньше «усмирил» бы непокорную Абхазию. В 1859 году, после поражения Шамиля, самодержавие перебросило крупные военные силы из Северо-Восточного Кавказа на Северо-Западный, и тем самым в течение 5 лет удалось сломить сопротивление абхазоадыгских народов. Так русско-кавказская война завершилась 21 мая 1864 года на территории исторической Абхазии – в центре ахчипсуйцев – в Гбаадбу (современная Красная Поляна).
С завершением войны самодержавие упразднило Абхазское княжество, и тем самым автономию Абхазии и вплотную приступило к внедрению здесь русского управления в основном через массовое избавление от непокорного коренного населения страны.
Б) Массовое выселение абхазов
В конце русско-кавказской войны, в целях окончательного покорения Абхазии и всего Кавказа, царизм приступил к активной реализации чудовищного плана насильственного переселения «ненадежного» коренного населения страны абхазов за пределы исторической родины, известного в народе под арабским термином «махаджирство» – «выселение». Первые попытки выселения абхазов в Османскую империю восходит к началу XIX столетия. В частности, в 1810 году, в связи с вхождением Абхазии в состав России и возникшими на этом фоне
98
разногласиями между представителями абхазской знати, около 5 тыс.
абхазов покинуло Родину – переселилось в Османскую империю17.
В дальнейшем, в 20-х – 40-х гг. XIX века переселенческие процессы повторялись после очередных народных восстаний. Наиболее крупная волна махаджирства была связана с событиями Крымской войны 1853 – 1856 гг., когда оставленная российскими военными подразделениями на произвол судьбы Абхазия была оккупирована турецкими войсками с помощью англо-французских сил18.
По определению историка, генерала Р.А. Фадеева, план царизма по «покорению» Кавказа в последние четыре года войны, заключался «в изгнании горцев из их трущоб и заселении Западного Кавказа русскими»19. В этой связи примечательно высказывание А. Нисченкова в журнале «Всемирная иллюстрация»: «Окончание войны непосредственно было связано с выселением коренного народа... оставить их (горцев Кавказа. – Т.А.) на прежних местах, означало бы вечно воевать с ними»20.
О необходимости избавления от горцев еще до окончания русскокавказской войны писал императору Александру II Наместник Кавказа фельдмаршал А.И. Барятинский: «Без потери времени и насколько возможно выселять в Турцию горцев, а раз страна будет от них очищена, мы утвердим свое положение навсегда»21. 2 апреля 1864 г. в штабе Российской армии парламентариям убыхов, шапсугов и садзов категорически отказали в просьбе остаться на родине. Более того, им ультимативно заявили, что если в течение одного месяца не переселятся в Османскую империю, то с ними расправятся как с военнопленными по закону войны. Убедившись в бесперспективности дальнейшего сопротивления, убыхи, проживавший в междуречье Хоста и Шахе, до конца апреля того же года полностью покинули свою историческую родину на Черноморском побережье Кавказа. Вынуждены были покинуть родину приморские шапсуги, проживавшие междуречье Шахе и Пшада; натухайцы, населявшие территорию к северу от р. Пшада, и представители других этнографических групп адыгов, проживавших Северо-западной части Главного Кавказского хребта22.
А против горных общин «Малой Абхазии», которые не собирались покидать страну, в конце апреля 1864 года были направлены четыре крупных карательных отряда. И. Пантюхов писал, что первому отряду, под начальством командующего войсками в Абхазии генералмайора П.Н. Шатилова, было предписано двинуться от Гагр в обще-
99
ство Айбга, и заняв его, с южной стороны зайти в общество Ахчипсу; второй колонне, под командованием генерал-лейтенанта Д.И.
Святополк-Мирского, высадившейся в устье р. Мзымта, приказано было организовать наступление по долине Лияш в направлении Ахчипсу; третьей колонне генерал-майора В.А. Геймана приказано было от поста Кубанского идти к верховью р. Соча, оттуда, двигаясь вдоль Главного Кавказского хребта, войти в Ахчипсу; четвертый отряд под командованием генерал-майора П.Х. Граббе должен был у истока Малой Лабы, перейти через Главный Кавказский хребет на южный склон и по ущелью Мзымты идти на встречу второй колонне23. Эта тщательно подготовленная масштабная операция, с участием четырех мощных военных отрядов, была направлена лишь для того, чтобы, по словам того же автора, «совокупным их действием заставить непокорных... немедленно подчиниться всем нашим требованиям и очистить страну в возможно скорейшее время». Абхазское население никак не могло смириться с мыслью расстаться с Родиной. Однако, русские отряды, продвигаясь с разных сторон в глубь густонаселенных ущелий Садзена, сжигали аулы, чтобы не дать никакой возможности местному населению остаться на родине. «В ущельях, – писал участник этих трагических событий, – клубами поднимался сизый туман и лениво тянулся к вершинам хребта, на черном фоне которого во многих местах вспыхивало большое, яркое пламя: то пылали аулы, сжигаемые нашими войсками, дабы пресечь скрывавшимся в горных трущобах хищникам всякую возможность остаться в горах и основать разбойничьи притоны, опасные для будущих поселений»24. Несмотря на ожесточенное сопротивление горцев, особенно со стороны «воинственного общества Айбга», военные карательные экспедиции приближались к намеченной цели – в неравной битве отрядам абхазского сопротивления наносились поражения. После занятия генералом П.Н.
Шатиловым Айбговской котловины в верховьях р. Псоу, население было вынуждено поспешно направиться к берегу моря для переселения в Турцию, а сам военный отряд 18 мая прибыл в верховьях р.
Мзымта, «в середину земли общества Ахчипсу» – Гбаадбу. Занятие Айбги, появление всех четырех отрядов в верховьях р. Мзымта, особенно колонны генерала П.Х. Граббе с севера, заставило ахчипсуйцев «исполнить данное ими прежде обещание: все они с семействами и со всем имуществом оставили свои жилища и двинулись к морю»25.
А для поисков и ликвидации представителей коренного населения, во
100
всех основных и боковых ущельях и оврагах, были оставлены два батальона. Кроме того, против укрывшихся в лесах «бездомных хищников» могли быть использованы рабочие роты, оставленные для прокладки дорог к местам заселения русских колонистов. В частности, И. Пантюхов писал: «Если в горных трущобах, заросших лесами и могло укрыться от наших войск несколько десятков семейств или бездомных хищников, то для истребления их уже не понадобится военная экспедиция; цель эту исполнять постепенно наши рабочие отряды, расставленные теперь во вновь занятом крае для прокладки дорог и вообще для приготовления его принятию в будущем году русского населения»26. Все эти мероприятия расценивались как «доброе дело», выполнение долга «перед человечеством и цивилизацией»27.
Таким образом, Северо-Западная историческая Абхазия, расположенная между реками Бзыбь и Хоста к концу весны 1864 г. полностью была «очищена» от проживавшего тысячелетиями там абхазского населения. В письменных источниках представлены разные данные о численности покинувших родной край абхазов в означенный период.
Например, по А.Н. Дъячкову-Тарасову из Садзена с 1858 по 1864 гг.
были депортированы 19515 человек28.
Скоро горькую участь садзов разделили псхувцы и куджбовцы из Бзыбской долины. Русские отряды, после ожесточенных боев, заставили их поголовно покинуть родину; малая часть псхувцев перешла на Северный Кавказ для поселения на указанных властями местах, а подавляющее большинство их депортировало в Турцию. Уже к началу августа 1864 г. корреспондент газ. «Кавказ» писал о Псху, как о бывшей земле псхувцев29. По некоторым данным, до выселения там проживало более 5 тыс. человек30.
Прослеживая маршрут выселения горцев, историк, участник войны на Кавказе, генерал А.Л. Зисерман с явным сочувствием к последним писал: «Вытесненные шаг за шагом с плоскости в предгорья, с предгорья в горы, с гор к морскому берегу, полумиллионное население горцев перенесло все ужасы истребительной войны, страшные лишения, голод, повальные болезни, а очутившись на берегу – должны были искать спасения в переселении в Турцию»31. По мнению же Н.
Петровского, горцам «так и следовало быть», потому, что они «были скорее воины, чем земледельцы, строили хижины кое-как из турлука, хозяйством занимались мало, а большую часть жизни посвящали набегам с целью грабежа»32.
В целом же, после массового исхода коренных народов, Западный Кавказ, по описанию М.Н. Покровского, «просто превратился в пу-
101
стыню, усеянную развалинами, свидетельствующими о некогда завязавшейся здесь культурной жизни»33.
Некоторые российские газеты пытались обвинить зарубежную прессу в предвзятости при освещении причин выселения целых народов Кавказа, старались снять вину с царизма за эту воистину трагедию общечеловеческого масштаба34. Однако документальные источники, материалы периодической печати, этнографические данные свидетельствуют о несостоятельности опеки переселенческой политики Российской империи.
После известного Лыхненского народного восстания (1866 г.), аналогичная судьба настигла жителей других регионов страны. Причин для массового восстания абхазов было предостаточно. Это и упразднение государственности Абхазии и непосредственное введение русского управления в стране, и произвол царских офицеров, чиновников, русской церкви, и такие факторы, как стихийные бедствия, неурожаи, эпидемии. Однако непосредственным поводом данного восстания являлась попытка проведения крестьянскаой реформы, без учета русскими чиновниками особенностей природы «горского феодализма».
Восставшим был непонятен смысл разъяснения чиновников о том, что в результате крестьянской реформы, они «получат свободу за выкуп». В силу сущности законов «горского феодализма» большинство крестьян в Абхазии и без этого были свободными от феодальной зависимости35.
Если за этот этап махаджирства, с абхазской стороны можно обвинить представителей той части абхазской знати, которая в результате упразднения владетельской власти потеряла свои привилегии, то со стороны же царизма, прежде всего, вина лежит на наместнике Кавказа М.Н. Романове и его сподвижниках – генералах Д.И. СвятополкеМирском и Д.С. Старосельском, которые разработали и реализовали план удаления абхазов подальше от русско-турецкой границы, в глубь Османской империи36. «В нынешнем году, – писала газета «Московские ведомости» (1867, №130), – состоялось окончательное решение о выселении цебельдинцев, дальцев, 300 семей Пицундского и 900 Драндского округов». Особенно пострадали цебельдинцы и далцы – около 15 тысяч абхазов из этих регионов были тогда высланы в Османскую империю37. Надо полагать, что царские чиновники далцев и цебельдинцев наказали и за их старые «грехи» перед колониальными властями. Грузинская пресса так описывала один из драматических эпизодов выселения абхазов из Цебельды: «Трудно представить,
102
в каком положении находились абхазы во время выселения. Говорят, что многие из них, пожилые мужчины и женщины, когда их выгоняли из жилищ, бились головой о стены домов и стволы деревьев»38.
По данным 1868 года, в Цебельде осталось 13 абхазских дворов, а в Дале – ни одного39. П.Г. Чарая о Далской общине с сожалением констатировал: «Страна, с древних времен прославленная мужеством здешних жителей, сегодня таким образом опустошена, что никто там не живет»40. Подытоживая последствия насильственного выселения абхазов в 60-х годах, редактор газеты «Дроеба» С. Месхи в 1875 г.
отмечал: «В Сухумском, Бичвинтском (Пицундском. – Т.А.), Гагрском и других ущельях, там, где раньше бурлила жизнь, теперь почти не встретите следов человека»41.
Следующий, он же и последний, крупный этап выселения абхазов в Османскую империю непосредственно связан с русско-турецкой войной (1877 – 1878 гг.). Он был спровоцирован командованием российских воинских подразделений в Абхазии и командованием турецких войск. Ещё до начала военных действий, в частности, после событий 1866 года, опасаясь нового восстания против самодержавия, власти разоружили абхазское население. Более того, российские военные подразделения, дислоцированные в Абхазии, стали покидать её пределы. Повторилась порочная практика Крымской войны (1853 – 1856 гг.). Действия военных властей России в Абхазии, резко осудил историк и просветитель К.Д. Мачавариани. Он считал, что эти военные подразделения были обязаны защитить Абхазию от врагов, что нахождение в Сухуме четыре тысяч солдат, «было достаточно для того, чтобы генерал Кравченко достойно встретил врага и в Гудаутах, и в Сухуме»42. С появлением на горизонте турецкого морского десанта российские военные подразделения, дислоцированные в Абхазии и предназначенные для защиты страны от иноземцев, покинули Северные и Центральные регионы Абхазии, в том числе Гудауту, Сухум и другие стратегически важные населенные пункты, и через Цебельду ушли к берегам Ингура. Они фактически оставили на произвол судьбы не только абхазское население, но и часть чиновничьего аппарата русской администрации и новых русских колонистов43.
Абхазия превратилась в театр жесточайших боевых сражений двух великих империй XIX столетия. Абхазский народ, его авторитетные представители пытались предотвратить надвигавшуюся новую национальную катастрофу. В первые же дни войны, согласно информации газеты «Русский мир» (1877, №142), в Сухум из окрестных сел
103
собрались до 8 тысяч молодых абхазов на подмогу русским, но, увы.
У них не было оружия. К сожалению, российское военное командование открыто игнорировало желание абхазов сражаться на стороне русских. Представители абхазской знати пытались спасти положение с помощью народной дипломатии. В частности, с приближением военной опасности, абхазские лидеры, во главе с известным садзским князем Решидом Гечба, которому, после выселения в 1864 году, власти разрешили вернуться на Родину и проживать в Гагре, обратились к командованию российских войск в Абхазии с требованием вернуть оружие населению или же защитить народ от врага. Однако генерал П.П. Кравченко «не поверил ему и отпустил ни с чем»44. Влиятельный дворянин из Бзыбской Абхазии Хусейн Лакрба также пытался убедить российское военное командование в необходимости выдачи абхазам оружия, чтобы совместными силами защитить страну. «Сердце мое преисполнено предчувствием о близкой опасности Абхазии, – говорил он, – она погибнет безвозвратно, если начальник округа не вытребует из Сухума к нам побольше войска. Абхазцы готовы отправить свои семейства в горы и встать в ряды русских, чтобы объединенными силами выставить против неприятеля»45. По сообщению А.Н. Дьячкова-Тарасова, абхазы предложили генералу П.П. Кравченко назначить командиром абхазской милиции весьма популярного в народе боевого полковника Алмахсита Маршан, который «сумел бы собрать вокруг себя всю абхазскую молодежь»46. Однако глас народа не был услышан. В этой же публикации говорится о попытке того же Х. Лакрба после ухода русских войск убедить командование турецкого десанта о выгодности как для противоборствующих сторон на войне, так и для самих абхазов, соблюдение коренным населением нейтральной позиции47.
В дальнейшем ход событий показал, что подавляющее большинство абхазов не приняли участие в боевых действиях воюющих сторон. Однако и это не спасло их – победа русских войск на абхазском театре боевых действий и уход турецкого десанта из Абхазии обернулись массовой депортацией абхазов. «И пошла эмиграция злополучная, обруганная всеми в свое время, бедственная эмиграция, – писала газета «Кавказ»48. Притом, и эту эмиграцию, как и предыдущую, российская периодика называла «двойной эмиграцией», в чем, несомненно, были повинны обе противоборствующие стороны. К раннее оголенным регионам Абхазии прибавились опустевшие от автохтонов,
104
все приморские и предгорные населенные пункты от р. Аапста до р.
Тоумыш, в том числе и город Сухум. «Последнее восстание в Абхазии и последовавшая за ней двойная эмиграция – в Сибирь и Турцию – очень обезлюдили богатый край. Едешь, бывает, десяток верст и встретишь только одну хату, и опять на несколько верст пустырь, разве кое-где сохранились плодовые сады ушедших», – констатировала газета «Русский мир» в номере от 18 декабря 1877 г.
В незащищенные, оставленные на произвол судьбы города и села Абхазии вошли турецкие войска. После того, как чаша весов на театре военных действий перевесила на сторону русских, турецкие войска, отступая, стали варварски разорять населенные пункты и сгонять безоружных людей к морю и на турецких кораблях насильно увозить их в Османскую империю. «Турки, – читаем в письме абхазских депортантов, – по разным причинам стали нас арестовывать… Когда у турок дела пошли плохо, отступая назад, заходили в наши дома, людей насильно пригоняли к морю, а пытавшихся скрыться – расстреливали»49.
Обращаясь к Шевкет-паше, турецкому генералу, высадившему в августе 1877 года в Гудауте десант и отдавшему приказ о выселении обманным путем собранных на побережье безоружных абхазов, тот же самый князь Р. Гечба, просил не подвергать новому выселению коренной народ, убеждал, что полная депортация абхазов означала бы погибель Абхазии: «Паша! Мы никак не предполагали быть свидетелями горьких слез наших братьев-абхазцев. Вы видите, что Абхазия переживает последние минуты своего существования, погибает безвозвратно. По воле рока, мы давно лишились родной земли, и одному Богу известно, сколько пришлось нам вынести горя и мучений со дня нашего выселения из Абхазии. Но нас утешала мысль о том, что оставшиеся братья в Абхазии найдут себе место и будут жить… Мы никогда не будем свободными от нравственной ответственности перед абхазскими семьями, которых вы теперь насильно переселяете в Турцию и которые на наших глазах плачут, рыдают, рвут себе волосы и проклинают нас всех, как виновников насильственного их сбора!»50.
Брошенных на произвол судьбы абхазов турецкие войска нещадно истребляли, подвергли массовому выселению. Царская же Россия их окрестила «предателями», хотя на это не было никаких оснований.
Страну абхазов разделили на две части: на виновную – между реками Бзыбь и Галидзга и невиновную – между Галидзгой и Ингуром51. В условиях, когда у населения было изъято оружье, а российские войска покинули Абхазию, народ не имел возможности оказать сопротивле-
105
ние врагу. «В таком случае, что должны были делать [абхазы], как они должны были воевать с врагом? Голыми руками, без оружия, зубами?» – задавал вопрос К.Д. Мачавариани и сам же отвечал: «Вновь подтвердилась старая и вечно новая истина о том, что «у сильного всегда бессильный виноват» и виновником сочли не бездарного, беспомощного чабана, который оставил отару в окружении волков, а саму отару – абхазов! Не генерала К-о (Кравченко. – Т.А.), а самих коренных абхазов»52.
В этот критический момент, когда решался вопрос о физическом существовании абхазов, официальные круги и реакционная пресса России не скрывали радость, которую доставляла трагедия этого народа. «Нужно радоваться переезду наших соотечественников абхазов в Турцию», – писала газета «Русский мир» от 6 октября 1877 г. А историк Н. Буткевич горцев Кавказа называл «домашними врагами» и, по его мнению, их выселение могло бы принести государству «только одну пользу»53. И в то же время в России всегда были представители прогрессивной интеллигенции, которые с болью отзывались на трагической участи высланных народов Кавказа. «Я проезжал кладбищем мертвого народа по обезлюдевшей после переселения земле адыгов; потом мне привелось быть у абхазцев, которых наше управление, несмотря на их преданность России, бросило в объятия туркам – и там везде я видел то же, что на сей раз пришлось мне наблюдать в другом конце Кавказа», – сочувственно сообщал писатель и публицист В.И.
Немирович-Данченко54.
Сегодня мы не располагаем точными данными о количестве высланных абхазов. По сообщению писателя и публициста Г. Е. Церетели, работавшего одновременно корреспондентом русской газеты «Голос» и грузинской газеты «Дроеба», в 1877 году, в течение только последнего этапа депортации, из Абхазии было выслано 48 тыс. человек55. А редактор газ. «Дроеба» С. Месхи пишет, что по официальным данным, в 1878 году «50 тыс. абхазов покинули свою страну и переселились в Турцию»56. По данным «Кавказского календаря», из оставшихся после предыдущих выселений, в 1876 году оставалось 77977 абхазов, а спустя два года после последнего этапа выселения, в 1878 году зафиксировано 45812 человек57. «Общая же численность махаджиров абхазо-абазинской принадлежности за 60 – 70 гг., – пишет Г.А.
Дзидзария, – превышает 135 тыс., а вместе с убыхами – приблизительно 180 тыс. человек»58. В источниках и специальной литературе приводятся и другие цифры. Однако если спорным является общее
106
количество депортированных абхазов, то бесспорно, что густонаселенная домахаджирская Абхазия к концу 70-х годов XIX века была почти полностью опустошена. «За уходом в Турцию всего населения, пространство от Кодора до Гудаутского участка вместе с Цебельдой представляет почти совершенно пустыню», – писал новый начальник Сухумского отдела полковник П.И. Аракин59. Как подтверждают архивные материалы, в этих опустевших местах «бродили стаи собак и шакалов, кусая проезжих»60. Академик Н.Я. Марр по поводу опустошенной Абхазии писал, что она «обезлюдела в своей даже центральной этнографической части, так как от всего Гумистинского района остались одни одичалые дворы с фруктовыми деревьями, ни души абхазской, ни звука абхазского»61. По оценке известного ученогофилолога и публициста П. Чарая, вследствие вышеуказанных причин, «абхазская нация настолько уменьшилась, что сегодня она не составляет и четверти того, что было когда-то»62. С конца 70-х годов ХIХ века, как следствие войны и депортации коренных народов (абхазов, убыхов и адыгов) в периодической печати восточное побережье Черного моря одни авторы называли «опустошенным побережьем»63, другие – «мертвым берегом»64, третьи – «обиталищем хищников»65.
Таким образом, карательными мерами царского самодержавия и оккупационных войск Османской империи в течение каких-то 15 лет были опустошены Северо-Западная и Центральная Абхазия (современный Адлерский, Гагрский, Сухумский и Гулрипшский районы). В этих регионах исторической Абхазии полностью исчезли этнографические группы и территориальные общины абхазов: садзаа (приморские – халцисаа, горные – аибгаа, ахчипсаа, цвиджаа и др.), псхуаа, гумаа, цабалаа, далаа и др. Лишь в небольшом количестве, в виде отдельных этнических анклавов, остались бзыбаа, абжуаа и мырзаканаа.
Массовым выселением за пределы исторической родины абхазскому этносу, его генофонду был нанесен невосполнимый урон – абхазский народ был повержен в гуманитарную катастрофу.
К.Д. Мачавариани о махаджирах писал: «Любили ли абхазы свою землю, свою родину?» И сам же отвечал: «Да, они любили, коли многие из них при переселении в Турцию брали в мешки горсть земли, чтобы с ней лечь в могилу на чужой земле»66.
В) Абхазский этнос на грани физического выживания
Массовая депортация абхазов стало роковой вехой в многовековой истории абхазского народа. Реально встал вопрос: быть или не
107
108
быть абхазскому этносу, одному из древнейших народов Кавказа? По определению Г.А. Дзидзария, «Махаджирство является той трагедией, которая поставила целые народы края на грань их полного исчезновения»67. Общенациональную трагедию абхазов известный абхазский писатель М. Лакербай охарактеризовал как «величайшую катастрофу абхазского народа».68 Как ни странно во всех случаях депортации горцев четко прослеживается сотрудничество традиционно враждебных государств – Россией и Турцией. Создается впечатление, что по официальному или же неофициальному сговору, эти империи разделили между собой территорию и население Абхазии. России оставалась земля изгнанников, а Турции – депортированное население. Если царская Россия выселением автохтонов Кавказа решала проблемы, связанные с колонизацией края, то Султанской Турции беженцы из Абхазии и других регионов Кавказа были нужны в качестве «пушечного мяса». Посол России в Константинополе Н.П. Игнатьев в январе 1867 года не исключал, что «быть может, придет мысль направить выходцев из Абхазии в Кандию, или же в другую область, чтобы противопоставить такое подкрепление «силам волнующихся христиан»69.
В целях избавления от коренного населения Кавказа российское правительство с турецкими властями на уровне министерств иностранных дел, послов и консулов проводило подготовительную работу по приему кавказских беженцев на территории Османской империи. Царское самодержавие для этих целей выделяло суда, организовывало переселенческие пункты в портах Черноморского побережья Кавказа (например, во время выселения 1864 года такие пункты функционировали в Анапе, Новороссийске, Туапсе, Сочи, Хоста, Адлере), выделяла для депортантов денежные пособия и т.д.70. Однако подобные мероприятия не спасали от массовой гибели ни в чем невинных людей, особенно детей, женщин и стариков. Жертвы были колоссальные. Множества горцев погибало как до выселения, так и по дороге и на местах нового поселения. Депортанты гибли от насилия, голода, холода и эпидемий. В российской прессе довольно часто освещалась удручающая судьба беженцев-кавказцев. Например, по сообщению «Иллюстративной газеты» (1866, №29), «Из высаженных в Трапизунде в феврале 1864 года 10 тысяч горцев в течение одного месяца от болезней погибло 3 тыс. человек». Летом 1864 года, – сообщается в источниках того периода, – в одном только Трапезунде от болез-
109
ней, голода и физического истощения погибло около 19 тыс. кавказских беженцев, а в Самсуне – 60 тыс. человек. При этом, ежедневная смертность изгнанников превышала 200 человек71. В среде депортантов свирепствовали тиф, холера и особенно оспа. «Оспа чрезвычайно распространена между ними и производит большие опустошения», – сообщала английская газета «Морнинг Пост»72.
По сообщению информаторов из потомков махаджиров, поселённых в 1864 г. в селе Соук-су, вблизи Батума, 500 абхазских дворов в течение трёх месяцев похоронили 300 детей, заболевших от различных эпидемий, и были вынуждены покинуть эти места и спасаться в горных регионах Турции. Погибло также большинство абхазских беженцев, поселенных на правом берегу р. Чорох. Например, из 30 членов семьи Камчича Китасба (Маршан), осталось лишь четверо.
А в с. Карашарвал, неподалеку от Батума, от малярии и различных эпидемий погибли все абхазские махаджиры за исключением двух человек, которые сбежали в Турцию73. По словам очевидцев, во время последнего этапа выселения абхазов, турецкие солдаты расстреляли множество безоружных абхазов, за то, что они отказались покинуть Родину74. По сообщению газ. «Дроеба» от 9 июля 1877 г., 1500 абхазов, в большинстве женщины и дети, погибли в лесах Абхазии в поисках спасения от ужасов войны от голода и болезней. Безоружное абхазское население предпочитало смерть на родине, чем жизнь на чужбине, оказывало отчаянное сопротивление интервентам. По сообщению сухумского корреспондента газ. «Кавказ», на берегу моря нередко натыкались на трупы абхазских мужчин, которые в неравной схватке с турецкими военными погибали за отказ выселиться в Турцию75. Та же газета сообщала, что на берегу моря в Сухуме, в районе «маяка», лежали до двадцати трупов абхазов, у которых руки были завязаны, а горла вырезаны. «Эти несчастные, – заключает автор, – в последний момент, перед посадкой на судна, оказали сопротивление»76.
Д. Мачавариани утверждает, что «почти все абхазы, которые ушли в Турцию, говорили, что их насильно увезли»77.
По информации газ. «Русский мир», турецкие военные умерщвляли абхазов и на судне, чтобы избавиться «от негодного груза». Как сообщалось в прессе, после того как турецкое судно скрывалось за горизонтом, начиналась «сортировка» пленных абхазов: всех стариков, не способных держать оружие, пожилых женщин не годных для гаремов и малолетних детей, нуждающихся в материнском присмотре, выбра-
110
сывали за борт78. «Какие случай бывали во время этого злосчастного переселения! – писала газ. «Кавказ», – Сколько убийств, сколько смертей без всякой надобности! Сколько злодейств, сколько разврата, сколько насилия! Сколько детей то задушенных или утопленных в реке… сколько детей оторванных от груди матерей и брошенных на улицы!.. Сколько отчаянных разлук отцов и детей, мужей с женами, братьев с сестрами, потерявших надежду вновь когда-нибудь увидаться с близкими сердцу…»79.
По подсчетам специалистов, около 50% всех депортантов погибло в пути, а из уцелевших 15% (женщин и детей) были проданы в качестве рабов80. По утверждению В.И. Немировича-Данченко, из горцев, выселившихся в Турцию, только лишь десятая часть осталась в живых81. А по данным К. Кудрявцева, всего в пути или же в течение первого года проживания в Османской империи погибло 2/3 изгнанников82.
Оказавшиеся на чужбине абхазские беженцы всячески старались вернуться обратно на родину. Местная администрация Абхазии, следуя указанию царизма, категорически препятствовала этому. Аналогичную директиву получили и власти Батумского округа, через который проходили и сухопутная дорога, и морской путь из Турции в Абхазию. «Каждое утро, – сообщала газета «Дроеба», – в Батуми, перед зданием губернатора увидите пожелтевших от голода женщин и детей, которые просят: «Отпустите! Отпустите в Абхазию!.. Или же увидите поляну перед зданием полиции, заполненную абхазами, которые просят то же самое…»83. Абхазы, униженные судьбой, растаптываются под ногами, как муравьи», – писала современная пресса.84.
По данным одного из документов от 8 августа 1878 года на имя начальника штаба российских войск на Кавказе, выясняется, что из Батума для отправки в Турцию вернули 240 абхазских махаджиров, которые нелегально добрались до побережья Абхазии85. В 1880 году Батумская администрация вернула обратно в Турцию более 600 абхазов, бывших жителей села Анхуа86. В начале августа того же года из Батумского порта было возвращено обратно в Турцию греческое судно «Агиос-Петрос», на борту которого находились более тысяча абхазов-христиан, следовавших из Турции в Абхазию87. В ожидании разрешения на возвращение в Абхазию треть из них «унесли голод, жажда и болезни»88. В одном из архивных документов сообщается, что 11 августа 1880 года из Батума обратно в Турцию было возвраще-
111
но большое судно, на борту которого находилось около 1200 абхазских семей89. А в телеграмме из Батума от 4 сентября 1880 г. в адрес Кавказского начальства группа абхазских женщин (Тамара Анчабадзе, Нина Авидзба и др.) писала: «Батумский губернатор отправляет нас в Турцию, где мы знаем, что нас не примут, так как мы все христиане. Истинно несчастные, обреченные на погибель, мы умоляем, Ваше сиятельство, выпросить для нас от его Императорского величества прошение, позволение вернуться в Сухум. Нас здесь более четырехсот женщин, столько же детей»90. В ответ поступила телеграмма: «Его величество не изменил свое приказание»91. Батумский губернатор перестарался – распорядился абхазов «связать и таким образом отправить в Турцию»92.
Несмотря на запрет, число абхазских беженцев, стремившихся вернуться на родину, не уменьшалось. Только в июле-августе 1880 года в Батумском порту пришвартовалось несколько десятков судов, переполненных абхазскими беженцами, где, к сожалению, их задержали. Об этом свидетельствует множество телеграмм и писем в адрес российских властей, начиная от Батумской администрации в плоть до самого Императора. Например, только в одном деле (№2069, ф.
№545) Центрального государственного исторического архива Грузии (в Тбилиси) хранится более 150 подобного содержания документов, которые датируются от 8 июня 1880 г. по 31 января 1881 г. Документы свидетельствуют о том, что суда с абхазскими беженцами, возвращенные российскими властями обратно в Турцию, власти последней не принимали – как «ненадежный контингент». Береговая охрана выстрелами из артиллерийского орудия отгоняла их в открытое море.
«Абхазов, – читаем в газ. «Дроеба», – кидают, как мяч, от нашего порта до порта Турции, откуда их выстрелами возвращают обратно, и стоят они, эти несчастные, потерявшие надежду и отчаявшиеся, люди меж двух земель»93. Оружейным огнем встречали российские власти и тех абхазов, которые с большим трудом добирались до берегов Родины. В периодической печати сообщается, что начальник Сухумского военного отдела полковник П.И. Аракин неоднократно огнем из оружия и пушек встречал абхазов и черкесов, которые осмеливались ступить на родной берег94. Возвращение абхазов на родину приняло настолько острый характер, что российские власти были вынуждены обратиться к турецким властям с просьбой, во-первых, максимально препят-
112
ствовать абхазам покидать территорию Турции, во-вторых, дать распоряжение турецким портам безотказно принимать суда с абхазскими эмигрантами. Однако, как свидетельствуют архивные материалы, местные власти Турции получили указание от своего правительства о выселении из страны той части абхазских махаджиров, которые настоятельно требовали разрешения на возвращение в Абхазию95. Наконец, Правительство России было вынуждено в 1881 году отменить принятое два года назад Распоряжение, которое запрещало абхазам вернуться в Абхазию96. Однако этот долгожданный документ российское посольство в Турции скрыло от абхазов. Со временем количество желающих вернуться в Абхазии постепенно стало уменьшаться.
А тем, кому удавалось добираться до Родины, запрещалось селиться в опустевшей Центральной части страны, включая Сухум, и в целом в приморской и горной частях Абхазии97. По данным «Кавказского календаря» на 1881 год, с большим трудом удалось вернуться на родину 13258 абхазов-депортантов98. Налицо величайшая трагедия, развернувшаяся на Кавказе в XIX столетии. Военные события, гибели десятков тысяч людей, массовая депортация целых народов нанесли непоправимый урон демографическому и этническому развитию коренных народов Кавказа, оставили глубочайший след в памяти грядущих поколений. Нет сомнения, что эти события стали трагедией и для русского народа, ставшего заложником колониальной политики царского самодержавия на Кавказе. Вместе с тем, сегодня, как никогда, налицо спекулятивные планы различных политических сил современного мира, старающихся использовать факты массовой гибели и депортацию коренных народов Кавказа в XIX веке в качестве повода для разжигания новой войны на Кавказе. В частности, отдельные страны Запада, ангажируя непростыми событиями XIX века на Кавказе, используя грузино-абхазский и грузино-осетинский конфликты на пороге двух последних столетий, пытаются осуществить план по отторжению всего Кавказа от России.
В этом аспекте весьма негативную роль играет сепаратистская политика Грузии, направленная на превращение своей территории в международный военно-политический, информационно-идеологический плацдарм по разжиганию новых конфликтов и разрушению мирного сосуществования народов Кавказа.
При рассмотрении этих сложных вопросов, для установления истины, в первую очередь, необходимо руководствоваться первоисточ-
113
никами. Выявление истины, открытый, прямой диалог вокруг исторических событий и фактов, какими бы остры они не были, непременное условие для установления межнационального согласия, защиты уникального этнокультурного пространства на Кавказе, утверждения стабильного мира в регионе.
Известное дело, недопустимо использовать происходившие в прошлом исторические события для накопления политических дивидендов. Историю не следует перевирать – у истории надо учиться.
Качественно новые межгосударственные абхазо-российские отношения, установленные после признания Российской Федерацией государственной независимости Республики Абхазия, от историков и в целом представителей общественных наук требуют создания новых, предельно объективных научных трудов в области истории взаимоотношения народов и государств Абхазии и России.
§2. Формирование полиэтнического населения в Абхазии
А) Пассивный этап колонизации Абхазии
Стратегический план окончательного покорения и освоения Абхазии изначально подразумевал заселение ее надежным для самодержавию населением. Естественно, в первую очередь, имелось в виду русское крестьянство из внутренних губерний Российской империи.
В 1836 г. генерал-адъютант С.М. Воронцов, объезжавший восточное побережье Черного моря, предлагал на территории села Бамбора «заводит колонии из хороших хлебопашцев, садоводов, виноделов и пастухов99. В 1836 г. бароном Г.В. Розенем был составлен проект переселения людей на Кавказ в целях утверждения «владычества через поселенцев, сближения их с чуждыми враждебными племенами». В проекте особое место было уделено Абхазии, куда предполагалось переселить 2260 семей100. А после похода того же Г.В. Розена в Цебельду в 1837 г. было принято решение организовать там поселение под названием Богоявленское101. И в том же году, с резолюцией Николая I от 10 октября 1837 года, вышло «Положение о военном поселении на Кавказе», на основании которого следовало дать «заслуженным воинам оседлость и умножить ими русское народонаселение в землях горских народов, оградить безопасность наших границ и путей сообщения от враждебных набегов»102.
114
В 1840 г. во время военной экспедиции в Дал, когда далцы в количестве 500 дворов было выдавлено, ген. Н.Н. Муравьев обратился с представлением к командиру отдельного Кавказского корпуса «о пользе и возможности поселить в Дале такое же число русских семейств», чтобы поселенцы были «воинственные, христианского вероисповедания, совершенно нам преданные, которые бы, не требуя войск для своей защиты, могли служить страхом для соседей»103. Начальник Черноморской береговой линии генерал И.Р. Анреп, полагал нужным, помимо поселения 500 семейств «привычных к оружию», в Дал, между урочищем Багада и Чхалта, построить также в Псху укрепление для 150 чел.104 Однако все эти предложения оказались поспешными, так как далцы вновь вернулись в свои села, а Н.Н. Муравьеву с трудом удалось вывести свой карательный отряд из верхней части Кодорского ущелья105.
В марте 1845 г. начальник Черноморской береговой линии генераладъютант А.И. Будберг составил «Проект поселений на СевероВосточном берегу Черного моря», в котором предлагалось для «принятия русского населения» использовать три пункта: Анапу, Новороссийск и Сухум. Намечалось образовать в них необходимые городские условия106. Российским властям с большим трудом в 30-е – 40-е годы удалось создать военные поселения в прибрежных населенных пунктах Абхазии. В частности, если к 1835 году в Бамборах и Сухуме русских военных поселений из отставных военнослужащих с женами и детьми было всего 37 чел., то к 1845 г. их в Гагре, Пицунде, Бамборе и Сухуме увеличилось до 291 чел., а к 1857 г. численность их достигла – 382 чел.107. Для привлечения городского населения, власти вводили различные льготы. Например, лица, поселявшиеся в Сухум, Новороссийск и Анапу освобождались на 30 лет от рекрутской и квартирной повинности и имели право бесплатной гильдейской торговли на всей Черноморской береговой линии. Мещанам разрешалась торговля и покупка судов108. В 1847 г. Сухум получил статус города. Но, несмотря на эти и другие мероприятия, население Сухума, как и в целом, переселенческое население Абхазии, росло очень медленно.
Известно, что одним из препятствий для массового заселения Абхазии являлись климатические условия и связанные с ними различного рода болезни, особенно малярия, уносившая жизни множества военнослужащих и новых поселенцев. Например, по данным Н.Н.
Раевского, в 1836, 1837 и 1838 годах из 659 человек Сухумского гар-
115
низона в год от болезней в среднем умирало 154 человека. Т.е., как писал А.Н. Дьячков-Тарасов, «страшно сказать, менее чем за пять лет гарнизон Сухума уничтожился»109. А те торговцы и разнорабочие, которые жили в населенных пунктах побережья, в весной и осенью, изза страха от болезни были вынуждены свои семьи оставлять в местах постоянного проживания. Однако основным же препятствием роста численности инородцев на побережье и в целом в Абхазии, можно объяснить наличием густонаселенности Страны абхазов, функционированием, хоть и в урезанной форме, Абхазской государственности, сложная военно-политическая ситуация здесь, как и в целом на Кавказе.
Поэтому, депортировав 3/4 абхазов за пределы исторической Родины, царское самодержавие активизировало заселение Абхазии инородцами. В частности, после депортации автохтонов «Малой Абхазии», Дала и Цабала, власти приступили к организованному, но все же еще, пассивному освоению «заброшенных» земель Абхазии.
В «Малой Абхазии» первые колонии были основаны недалеко от Адлера, в долине Лияш, на левом берегу р. Мзымта: Первинка (в 1868 г.), Молдаванка и Высокая (в 1869 г.). Первинка вначале состояла из 20 греческих семей из Азиатской Турции, Молдаванка была основана молдаванами в количестве 50 семей, прибывших из Бессарабской области, а в Высокой обосновали 40 семей переселенцы из Херсонской области110. В 1869 г. на правом берегу р. Псоу, в бывшем ауле садзских князей Гечба, обустроено деревня Веселое из 100 семей молдаван, переселившихся из Кубанской области; на левом берегу р. Мехадыр 40 семей молдаван, прибывших из Бессарабской области, организовали деревню под названием Пиленково111.
В 1874 году Главное управление наместника Кавказа опубликовало Положение о продаже в прибрежной полосе Черноморского округа 65000 дес. «казенной земли» в частные руки, которая в срочном порядке была раскуплена112.
К концу 60-х и нач. 70-х гг. начинается колонизация Дала и Цабала, важнейшего военно-стратегического региона Абхазии. После насильственного выселения в 1867 г. из этих регионов абхазских общин, правительство приступило к заселению Кодорского ущелья «преданным народом»113.
Первым долгом, власти «очистили» местность от цебельдинцев и далцев, скрывавшихся в неприступных ущельях, особенно в уще-
116
лье реки Сакен. Весной 1868 г. для защиты будущих колонистов, в Дале были поселены отставные военнослужащие со своими семьями – 61 семья (183 чел.)114. Это давала властям возможность проводить соответствующую работу по подбору мест для будущих поселений.
Было принято решение в начале заселить шесть сел, которые получили названия в честь наместника Кавказа М.Н. Романова и членов его семьи. Первые колонии в этом регионе Абхазии были названы: Михайловское – близ укреп. Цебельды у р. Амткял, Ольгинское – у истоков Восточной Мачары, Александровское – на р. Келасур, Анастасьевское и Николаевское – в бывшем с. Науш и Георгиевское – в урочище Джампал. Одновременно были намечены запасные пункты в Мрамбе и в урочище Джегошкар, у северного склона горы Адагуа, где находились лучшие цебельдинские покосы115. В этот же период из контингента анатолийских греков было создано в Псху поселение под названием Марьинское. Надежды властей заселить Кодорское ущелье исключительно русскими крестьянами и на этот раз, как и в Садзене, не увенчались успехом; пригласительные объявления, направленные во внутренние губернии России, практически оставались без ответа.
Несмотря на то, что начальник Сухумского военного отдела генерал В.А. Гейман был принципиально против заселения Цебельды иностранцами, однако, ввиду того, что желающих переселиться сюда россиян было очень мало, Кавказское наместничество было вынуждено разрешить иностранцам создавать поселения в Цабале, Дале и Псху.
И стали здесь в основном анатолийские греки создавать колонии.
Для ускорения адаптации колонистов, каждой семье бесплатно выделяли земельные участки в размере 10 – 20 десятин, они на 15 лет освобождались от воинской повинности, на обустройство каждой семье выделялось по 40 руб., в течение первого года выдавались мука и крупа, с тем условием, чтобы провиант был возвращен в течение пяти лет, причем уплата начиналась с четвертого года. По ходатайству попечителя было разрешено выдать на каждый три семьи по 50 рублей на покупку коров. Для колонистов выписывали семена овощей; из Крыма было привезено по тысячу лоз на каждое селение116. Кроме того, власти колонистам бесплатно передали фруктовые сады, виноградники, пасеки, оставленные коренным населением. По далеко неполным данным Н.А. Дьячкова-Тарасова, на территории, выделенной под поселения, росло 5132 корней ореховых деревьев, до 700 яблонь,
117
айвы, персиков и других плодовых деревьев, 2324 корней виноградной лозы, – в несколько сажен длины каждая и около вершка в диаметре – при урожае лоза могла дать до 16-19 пуд. винограду 117.
Инородцы, особенно греки и мегрелы, поселялись и в городах Абхазии. Все каменные работы в Сухуме: мостовые, по постройке домов и набережной, производились приезжавшими на осень и зиму из Малой Азии греками. С мая по октябрь греки, опасаясь малярии, жили на родине. А что касается мегрелов, то они больше занимались торговлей. «Этот худосочный народ, выросший на болотистых низменностях Ингура, Цхенис-цкали и Риона, был способен только к торговле да к нетрудной культуре кукурузы; духаны в Сухуме, Очамчирах, Гудауте были в руках мингрельцев» – писал А.Н. Дьячков-Тарасов.118 Однако в годы русско-турецкой войны (1877 – 1878 гг.), с уходом российских военных подразделений из Абхазии, большинство колонистов было вынуждено покинуть новые места жительства. И лишь после окончания войны, удалось российским властям вернуть часть колонистов в эти же села, кроме жителей села Марьинское, которые были также поселены в Цебельде.
Б) Начало активного этапа колонизации Абхазии
С завершением последнего этапа депортации абхазов, царское самодержавие развернуло широкомасштабную деятельность по освоению опустевших земель абхазов. По сообщению начальника Сухумского отдела генерала В.А. Геймана, «уход значительной части абхазского народа представил в распоряжение правительства значительное количество свободной земли в культурной полосе отдела (более 60 тыс. дес.)»119. С этого периода в Абхазии начался активный этап колонизации страны, ставший «одним из звеньев в цепи его великодержавной колониальной политики на Кавказе»120. К кавказскому начальству и местным властям стали поступать просьбы от переселенцев различных национальностей о поселении их в Сухумском отделе. Сюда направились на постоянное жительство люди «разной веры и нации»121.
Корреспондент газеты «Дроеба» констатирует, что в течение 5 – 6 лет на Абхазию «нахлынули греки, русские, болгары, немцы, мегрелы, имеретинцы, армяне и др.»122.
В Абхазии земли давали всем желающим, кроме абхазов. Как известно, самодержавие абхазов, выдавленных из исторической роди-
118
ны в Османскую империю, без основания на то обвинило в «измене» и запретило им вернуться на родину, а те, кому удалось остаться в Абхазии, были объявлены «виновным населением»123. Их лишили наследственного права на землю. Теперь землей, унаследованной от предков, они могли пользоваться «только в качестве арендаторов».
Абхазы оказались без права на издольщину, на продажу124. Более того, по распоряжению властей, абхазам категорически было запрещено селиться на родине в прибрежье и в первую очередь в Сухуме и его окрестных селах. «До войны, – читаем в журн. «Иверия», – Сухум был довольно-таки большой город, вокруг него проживали абхазы… Неудивительно, что в близи главнейшего города Абхазии такое затишье, ибо абхазов в Абхазии нет, а те которые вернулись, не имеют права селиться ближе тридцати верст от Сухума»125. По сообщению газ.
«Дроеба», «после последней войны, главным распоряжением было, не позволить абхазам селиться на землях между реками Кодор и Писирцха (Псырцха. – Т.А.), кроме них, всем остальным давалось право на поселение»126. По данным журн. «Квали», абхазам было запрещено селиться в междуречье Кодора и Аапсты127. Как отмечалось выше, в 1877 году были выселены и жители левобережья Кодора вплоть до р.
Тоумыш, однако власти махаджирам, в основном тайно вернувшимся из Турции, разрешили вновь обосноваться в родных селах.
Само собой разумеется, что державная Россия была заинтересована в заселении Абхазии и всего Кавказа преимущественно русским населением128 как самым надежным в военно-политическом отношении контингентом129. Поэтому изначально собственниками и владельцами большинства свободных земель Абхазии стали русские помещики, чиновники, отставные офицеры, купцы и др. Параллельно из глубинных регионов империи сюда хлынули земледельцы-крестьяне.
Профессор Г.А. Дзидзария выделил четыре основных вида колонизации Абхазии: арендная колонизация – раздача земельных участков арендаторам-крестьянам, прибывшим из разных стран и регионов Российской империи; дворянская – массовая раздача земель российским помещикам, крупным военным и гражданским чиновникам (Табл. №1); монастырская – выделение земель для монастырей (напр. Новоафонский Симоно-Кананитский монастырь получил 3278 дес. земли) и курортная – раздача земельных участков на льготных условиях «мелким чиновникам и офицерам»130.
119
121
Для первоначального обустройства и адаптации правительство колонистов и на этот раз стало поощрять материально: каждая семья на год обеспечивалась продовольствием, ей выдавали рабочий скот, по одной корове131, до 15 червонцев132; семья освобождалась от налогов на 12 лет, а в случае болезни – обеспечивалась медикаментами133 и т.д.
Весьма выгодные условия для арендаторов создавали землевладельцы. По сообщению грузинской газ. «Цнобис пурцели», после войны мегрельским арендаторам из Зугдидского и Сенакского уездов в Абхазии бесплатно были предоставлены приусадебные участки (каждой семье до 900 кв. сажен), строительные материалы, дрова; каждый арендатор имел право без уплаты налога держать до 12 голов скота, а арендодателю возвращалась четвертая часть от годового урожая134.
Власти для водворения новых поселенцев в первую очередь избрали те бывшие населенные пункты абхазов, которые в случае возобновления военных действий могли бы выполнять определенные стратегические функции. Таковыми, помимо названных сел Кодорского ущелья, являлись Аацы, Допуакыт, Кацигыларта, Багажвяшта и Абжаква. При этом, как писал позже начальник Сухумского отдела полковник В.А. Браккер, «с заселением местности Ацы ближайший путь, ведущий из Гудаутского участка в Кубанскую область, будет закрыт новым поселением»135, а с заселе нием Допуакыт, Кацигыларта и Багажвяшта «установится связь между селениями Анастасьевское, Николаевское и др., находящимися в Цебельде, причем дорога в Кубанскую область через Цебельду будет обеспечена надежным населением»136. По такому принципу в Абхазии с 1879 по 1884 год были образованы новые селения из русских, греков, армян, эстонцев, немцев, мегрелов и др. В частности, Бамбора, Баклановка и Мцара в Гудаутском участке; Владимирское, Дранда, Старо-Черниговское, Андреевское, Дмитриевское, Михайловское, Константиновское, Павловское, Линдау, Найдорф, Кнаденберг, Эстонское, Келасур, Беслетское и Пшап в Гумистинском участке. Позже в Гумистинском же участке были основаны села Ново-Черниговское (1890 г.) и Спасовка (1894 г.), а в Гудаутском участке – село Петровка при селе Баклановка137. (Подр. см.: Табл. №2).
122
Интенсивная колонизация Абхазии, не взирая на то, что многие переселенцы становились жертвой климатических условий, продолжалась. «До последнего времени, – писал К. Мачавариани, – я не верил в существование живых мертвецов, но один вид колонистов Сухумского отдела, состоящих из болгар, молдаван и русских мужиков, заставил признать, что на земле есть и такие мертвецы… Представьте себе людей, в высшей степени желтых, исхудалых, с трудным дыханием, в сильных пароксизмах лихорадки или удрученных другими болезнями, с впалыми глазами, с умоляющими взглядами, без пищи, крова, без обуви... на сырой голой земле… Если ко всему этому прибавить ежедневную смертность 2-х или 3-х человек и стоны малолетних детей и их матерей, то можно иметь приблизительное понятие, какова должна быть жизнь этих несчастных поселенцев»138. В таком же состоянии были и те 27 семей немцев, «которые, приехав в августе месяце, дышали здоровьем и силой, а в сентябре уже представляли из себя живых мертвецов»139.
Как сообщается в газ. «Кавказ», в пяти переселенческих селах (Николаевское, Анастасьевское, Георгиевское, Алексанровское, Марьинское), в которых проживало 548 чел., детей родилось 51 чел., умерло 120140. В поселениях Гумистинского участка – Абжаква, Допуакыт, Дранда, Гума, Акапа и Мархаул в течение трех лет, с июня 1879 по 1881 гг., прибыло – 655 человек, убыло (в том числе умерло) – 318, из которых 235 чел. по болезни были вынуждены покинуть Абхазию141.
По данным той же газеты, из 430 русских, поселившихся в Гудаутском
125
участке, в период с 1879 по 1881 гг., к концу третьего года там осталось только 174 чел. Остальные 256 – кто умер (84), а кто возвратился назад (172). За этот же период из поселившихся в этом же участке 603 армян, выжили 556 чел., из которых 149 убыли обратно142.
Бывали и такие факты, когда поселенцы целыми селами вымирали, а их места занимали вновь привезенные партии колонистов. По словам Т. Сахокия, в таком удручающем положении оказались жители села Петропавловка, расположенного на побережье моря, на девятом километре от р. Псырцха в сторону Гудауты, а также население Баклановки, Бамбор и др. русских колоний143. Например, как сообщает тот же автор, в с. Баклановка в 1879 г. первыми поселились 80 крестьянских семей из Ставропольской губернии. Скоро почти все вымерли от малярии. Привезли новую группу колонистов, однако и эти вымерли.
Их места заняли другие. В 1893 году, по данным того же автора, в Баклановке родилось детей 21, умерло – 25144.
Сложные климатические условия и ряд других причин, препятствовавших адаптации колонистов, а также стремление отдельных лиц разбогатеть за счет продажи даром полученных от властей земель, привели вскоре к тому, что новые собственники в Абхазии, землю из основного средства производства превратили в товар. В окрестностях Сухума земельные участки «дарились, продавались и перепродавались», – сообщалась в газ. «Кавказ» еще 3 января 1878 г. А уже в конце XIX в. грузинская газета «Цнобис пурцели» предупреждала, что «если торговля землей будет продолжаться, то можно не сомневаться, что вся Абхазия будет распродана»145.
Вместе с тем, планы царизма касательно преимущественного заселения Абхазии представителями русских крестьян, превращения их доминирующим населением страны, из-за климатических и иных условий, не увенчались успехом. Создавшуюся ситуацию в освоении абхазских земель ловко использовали жители современной Западной Грузии. Близость к Абхазии, схожие климатические условия, малоземелье и пережитки деспотического крепостнического строя в Грузии, стремление новоиспеченной грузинской буржуазии и обанкротившегося от крестьянской реформы дворянства приобрести даром новые земли и т.п., стимулировали массовое перекачивание западногрузинских, особенно мегрельских крестьян, в соседнюю Абхазию. По определению С.З. Лакоба, «плодами русской военной победы в Абхазии в
126
XIX столетии в полной мере воспользовалась зависимая Грузия, выступающая по сей день в роли мелкого хищника»146.
Переселение грузин (в большинстве мегрелов) в Абхазию приняло фактически общенациональный характер, которым, по словам начальника Сухумского округа В.А. Браккера, до введения здесь прямого российского управления, «было далеко не безопасно даже и появляться в Абхазии, а если они и проживали тут, то не иначе в качестве прислуги местных привилегированных фамилий»147. Поэтому грузинская пресса приобретение грузинами земельных участков в Абхазии и Черкесии расценивала «как одно из прекраснейших явлений» в жизни грузин, «которое должно радовать каждого доброжелателя нашего народа…»148. «Во всех отношениях подходящими для заселения побережья Черного моря являются как имеретинцы, так и мегрелы», – сообщалось в газете «Дроеба» от 2 февраля 1878 г. А в номере за 4 февраля 1879 года «Дроеба» уже торопила своих читателей: «Расширимся, пока еще имеем время, пока еще не понаехали чужие племена и не поселились на пустующих местах нашего Кавказа». Засуетилась и газета «Шрома»: «Присылайте сюда побольше рачинцев, лечхумцев, верхних имеретинцев и мегрелов из горных мест»149.
Грузинская пресса проявила заботу и об идеологическом обеспечении переселенческого движения соотечественников. В процессе освоения грузинами опустевших от коренных народов земель Кавказа в умах грузинской общественности начинает формироваться имперское сознание150. Известный писатель и публицист Г. Е. Церетели в своих публикациях 1873 г. грузинскому читателю начинает внушать, что весь Кавказ является родиной грузин, грузинской землей151. В 1879 году он открыто выражает недовольство по поводу того, что Россия «старается присвоить опустевшие земли нашего края на побережье Каспийского и Черного морей», которые «грузинская нация в прошлом занимала». Г. Церетели предлагал из Грузии направить туда на поселение крестьян, которые задыхаются от безземелья»152.
Известный грузинский педагог и общественный деятель Я.С. Гогебашвили, в своей публикации «Кем заселить Абхазию» в газ. «Тифлисский вестник»153, утверждал, что только грузины и мегрелы на правах соседнего народа имеют преимущество на колонизацию территории Абхазии.
Историк и публицист Н.С. Джанашия в освоении абхазских земель, также давал приоритет грузинам, так как они «на этой земле не-
127
однократно проливали кровь и своим мужеством прославляли знамя Великой России»154.
В целях поощрения грузинского крестьянства к переселению, грузинская пресса всячески восхваляла Абхазию. И в то же время, если она будущим грузинским колонистам обещала райскую жизнь в соседней стране, то представителей других народов отпугивала малярией, отсутствием хлеба, бездорожьем и даже малоземельем и т.д. «Абхазия, – читаем в газете «Дроеба» от 26 октября 1883 года, – для кавказцев (имеются в виду грузино-мегрелы. – Т.А.) является любящей матерью, а для всякого другого народа, – мачехой и весьма злой».
Определенное влияние на адаптацию колонистов, как уже отметили, непременно оказывали климат и иные природные особенности края. Однако, публикации грузинской прессы на эту тему носили явно тенденциозный характер, что, естественно, не оставалось без соответствующего реагирования со стороны властей и общественности России. В русской газете «Новое время», например, сообщалось, что «грузинская общественность преднамеренно распространяла слухи о малярии, чтобы сюда не заселялись русские». Да и в самой грузинской газете проскальзывало, что в конце XIX века мегрелы и имеретинцы, «знакомые с лихорадкой и находящиеся с ней в дружбе», так же, как и русские, и представители других народов страдали от этой болезни. По данным журнала «Моамбе», мегрелов из Сенакского уезда, поселившихся в 1880 году в селе Абжаква, косила малярия – их «каждый день хоронили по четыре, пять человек»155. Грузинский автор Т. Сахокия, лично встречавшийся со своими земляками в Абхазии в конце XIX века, писал: «На их похудевших и пожелтевших лицах были заметны следы перенесенных мучений и мытарств»156.
При внимательном ознакомлении с материалами грузинской прессы нетрудно обнаружить двойные стандарты в освещении и ряда других проблем, связанных с колонизацией Абхазии. Например, грузинская периодика на протяжении нескольких лет неустанно информировала читателей о наличии в Абхазии свободных земель. Аналогичные сообщения в русских изданиях назывались «клеветой». В частности, в редакционном обзоре газеты «Иверия» говорится: «Также клевещут о Сухумском крае, якобы там много свободных, незаселенных территорий»157.
Постепенно грузино-русское противостояние по освоению абхазских земель приняло настолько острый характер, что некоторые авторы прямо ставили вопрос о запрещении грузинам переселяться в Аб-
128
хазию и вообще на Черноморское побережье Кавказа; рекомендовали властям побережье Черного моря заселить исключительно русскими, «так как оно орошено их кровью»158.
Однако маховик переселения грузинских крестьян уже был запущен. Как «грибы после дождя» появлялись новые дома и целые поселения грузин-мегрелов на всем пространстве Абхазии, особенно в ее прибрежной зоне. В начале 80-х годов ХIХ в. мегрелами вблизи Сухума были заняты бывшие абхазские села– Абжаква, Мерхеул, Пшап, Акапа, Гумиста, Келасур, Багажвяшта, Мачара, Гулрыпш, Багбаран, Бабушара, Варча, Наа и др. В большинстве из этих сел число переселенческих дворов доходило от 50-ти до 100 и более. В 90-х годах XIX в. в Абхазии уже образовались мегрельские села, состоящие из 300, 500 и более семей159.
Грузины-переселенцы, помимо того, что получали от государства земли или арендовали усадьбы у частных лиц, не упускали ни одного случая закупить участки для своих земляков. С помощью различных компаний, благотворительных акций, они приобретали как отдельные дома и участки, так и целые села у русских, болгар, молдаван и других колонистов. Например, таким способом мегрелами были выкуплены у русских село Наа (Николаево-Анастасиевское)160, у болгар – село Владимировка-Николаевское161.
Активную помощь грузинам в освоении абхазских земель оказывали грузинские священнослужители. По настоянию грузинского духовенства российские власти наводнили Абхазию грузинскими (в основном мегрельскими) священниками, которые, помимо проводимой ими ассимиляционной деятельности, призывали своих соплеменников к переселению в Абхазию, при этом используя различные методы освоения земельных участков. В этом отношении весьма любопытна информация, опубликованная в журнале «Окраины России»: «... в деревнях и городах Абхазии мингрельские попы повыписывали всех своих родственников до десятого колена и наводнили Абхазию мингрельцами, водворившимся окончательно на абхазских землях под видом арендаторов или «наследников» разных своих родственников, женившихся на абхазках»162. Об использовании брачных союзов со стороны мегрелов для присвоения абхазских земель в 1893 году Г.А. Рыбинский сообщал: «Князья и дворяне Мингрелии женятся на абхазских княжнах и ни в коем случае не отказываются от приданного – земель в Абхазии»163.
129
Словом, грузинские колонисты, пробиравшиеся в Абхазию, как легально, так и нелегально, заселялись как на участках частных землевладельцев, так и на государственных землях164. Одни принимались в категорию постоянных жителей, другие получали право на временное проживание. И те, и другие всеми способами старались «твердо» закрепиться на этой земле. Так, в газете «Иверия» в 1897 году пафосно заявляется: «Мегрелами и имеретинцами в Сухумском округе были заняты «лучшие места»165. А по сообщению журнала «Квали», в Абхазии в конце XIX века только на государственной земле, где «колониями» жили русские, немцы, мегрелы, греки, эстонцы, армяне и другие, «если не первое, то второе место по количеству все равно занимали мегрелы»166.
Кроме как сельским хозяйством, мегрелы-переселенцы активно занимались торговлей, в частности землей, древесиной. «Торжествующие мингрельские духанщики и торгаши, начиная с Очамчиры, Гудауты и кончая Гагрой, являются повсеместно на побережье монополистами торговли, передовым авангардом наступающего движения Мингрелии», – писал Г.А. Рыбинский167.
Относительно успехов мегрелов в области торговли в тот период в журнале «Иверия» (№11, 1881 г.) с явным удовлетворением сообщается, что в тот период мегрелы «играли такую же роль в торговле на восточном побережье Черного моря, как армяне в Тифлисе». Начальник Сухумского округа полковник В.А. Браккер, в частности, характеризует мегрелов-торговцев как людей одарённых: «Мингрельцы одарены в значительной степени хитростью, ловкостью и чисто торговой сметливостью. Они весьма трудолюбивы, крайне бережливы и умеют обращать свои сбережения в выгодный оборот, весьма мало стесняясь при этом в выборе средств к обогащению»168. По сообщению очевидцев, мегрелы в торговом деле не терпели соперников, от них «открещивались» даже иностранцы. Если они в обычной жизни были «очень общительны и милы, то в деле наживы «пальцы в рот не клади…», в этом деле они, «как и армяне в Тифлисе, не терпят соперников»169.
Мегрельскими торговцами особо притеснялись абхазы в Самурзакане, в связи с чем, предлагалось правительству принять специальные законы против «злостного ростовщичества», дабы в «защиту простодушных абхазцев-самурзаканцев от самой бессовестной эксплуатации»170.
130
Мегрелы у местного населения закупали все, что возможно было скупить, и продавали этот товар как на местном рынке, так и за пределами Абхазии. Они получали довольно значительную прибыль от торговли абхазским вином. «После войны [1877 – 1878 гг.], – писал Т. Сахокия, – мегрелы стали наводнять здешними винами Адлер, Сочи, Новороссийск, Поти, Батум и др.»171.
Мегрелов и грузин в Абхазию привлекала также промышленная лесозаготовка. По сообщению журн. «Квали», в конце XIX века завершились начатые после русско-турецкой войны (1877 – 1878 гг.) заготовка и вывоз из прибрежных регионов Абхазии древесины дуба, самшита и ореха. К этому периоду также были завершены работы по заготовке и вывозу лесоматериалов из предгорной части страны. По данным этой же публикации, аналогичная работа была развернута в Кодорском ущелье. Примечательно, что, и среди лесозаготовителей в верховьях р. Кодор, и на лесопильном заводе у устья той же реки, в с.
Адзюбжа, большинство рабочих составляли мегрелы и гурийцы172. По данным Т. Сахокия, у капиталиста из Ростова Б. Максимова, который в конце XIX – нач. XX вв. непосредственно занимался лесозаготовкой в Кодорском ущелье, работали до двух тысяч человек. В частности, среди них были «сваны, рачинцы, лечхумцы, мегрелы и не было ни одного абхаза»173.
В) Динамика этнодемографической мозаики Абхазии в начале XX века
Начало нового столетия ознаменовалось новым притоком в Абхазию инонационального населения, как из различных регионов Российской империи, так и из-за рубежа, особенно картвелов из Кутаисской губернии, греков и армян из Османской империи.
Процесс заселения и освоения опустевших земель Абхазии русскими и в целом представителями славянских народов был гораздо проблематичнее, нежели картвельским населением, успешно осваивавшим опустевшие земли коренного народа Абхазии. Российские власти постоянно проявляли озабоченность по этому поводу. Например, в Циркуляре-Приказе Наместника Кавказа от 19 марта 1901 г. прямо было заявлено о недопустимости заселения опустевших территорий жителями Кавказа, подчеркивалась необходимость освоения этих земель исключительно русскими, так как оно вытекает из «чрезвычайных интересов» государства174. Распоряжения подобного характера
131
раздражали грузинскую общественность, которая со своей стороны интенсивно наращивала процесс переселения грузинских крестьян в Абхазию и другие регионы Кавказа. Выражая мнение своих соотечественников, грузинская пресса возмущенно писала, что подобные указания властей «вызывают лишь зависть, вражду и подтверждают, что правительство не волнует судьба местного населения»175. В статье газеты «Цнобис пурцели» от 14 июня 1905 года была подвергнута резкой критике статья профессора Озерова «О выкупе крестьянских наделов на Кавказе», опубликованной в газеты «Слово» (1905. №171), где представлен план колонизации Кавказа Наместника Царя на Кавказе Г.С. Голицына. По данному проекту, Государственный банк должен был закупить земли у местных землевладельцев, разделить их по участкам и на льготных условиях раздать крестьянам-переселенцам из глубинных регионов России. Из этой же публикации выясняется, что и сам автор статьи, профессор Озеров, не согласен с проектом Г.С. Голицына и предлагает ускоренную «прусскую систему колонизации». По мнению Озерова, необходимо переселенческий вопрос «признать общегосударственным делом, на местах создать Чрезвычайные комитеты и обязать их заниматься исключительно вопросами колонизации». Автор грузинской публикации справедливо осудил «прусский опыт» колонизации, согласно которого Пруссия насильственным путем в кратчайший срок осуществила массовое переселение немецких крестьян на захваченные польские территории. Однако грузинская пресса, критикуя методы интенсивной колонизации Кавказа русскими, сама заботилась лишь о том, чтобы как можно скорее и как можно больше грузинских крестьян перекачать в Абхазию.
Естественно, одна только пропаганда не могла бы заставить грузинских крестьян покинуть насиженные места. Причиной ускорения процесса переселения грузин в соседнюю Абхазию, по-прежнему, являлась малоземелье, а также социально-экономические и общественно-политические преобразования постреформенной Грузии, которые постоянно выталкивали огромную массу крестьян на произвол судьбы. Эти процессы особенно стали заметны в начале XX в. в связи с активизацией революционных событий. «С наступлением 1905 года, – сообщается в журнале «Могзаури», – прошлогодний неурожай, народные волнения, репрессии со стороны правительства, экзекуции вызвали резкий экономический спад мегрельского крестьянского хо-
132
зяйства. Из сел Мегрелии неисчислимое количество рабочей силы хлынуло в приморские города – Батум, Поти, Сухум и др.»176.
Наплыв мегрелов в Абхазию не мог остановить и то, что если изначально земли на льготных условиях раздавали всем, желающим переселенцам, то с увеличением количества населения за счет грузин-колонистов, таким преимуществом в основном стали пользоваться русские переселенцы. Зато с дальнейшим развитием капиталистических отношений, и, прежде всего, с переходом земли в частную собственность и превращением её в объект купли-продажи, переселенческий процесс принял более масштабный характер особенно со стороны грузино-мегрелов, которые получали финансовую помощь от различных грузинских благотворительных фондов. Грузинские переселенцы земельные участки все чаще стали закупать как у новых землевладельцев и чиновников, так и у колонистов разной национальности. Процессу не могло помешать даже подорожание земельных участков в Абхазии. Так, Т. Сахокия отмечает, что если в первые годы после махаджирства цена одной десятины земельного участка составляла 5-6 рублей, то после того, как в начале XX века «значение Сухумского округа возросло… многие направились сюда, и цена одной десятины земли подскочила до 50-60 рублей»177. Появились и перекупщики земельных участков. Это еще больше подняло цену земли. «В Сухуме появилась толпа коммерсантов и посредников, которые одну десятину земли покупали за 50 рублей, а продавали за 200, 300, а то и за 400 рублей. Особенно высоко ценилась земля на побережье моря»178. О земельной спекуляции А.А. Олонецкий позже писал: «Характернейщим представителем земельных спекулянтов абхазского побережья был гагрский помещик, доктор Нахимов, который купил в начале 900-х годов в Гагре 28 десятин земли по 500 руб. за десятину, разделил всю купленную землю на 135 участков по 100-300 квадратных саженей и продал их по цене в 10-30 руб. за кв. сажень или по 24-72 тыс. руб. за десятину. Прибыль 4700 – 14300% за затраченный капитал была выгоднее всякой врачебной практики»179. Цены на абхазские земли еще больше выросли после распространения слухов о строительстве железной дороги через территорию Абхазии. Данная информация увеличила число желающих приобрести земельные участки для постройки дач на побережье Черного моря, а также для покупки больших угодий, для дальнейшей разбивки их по участкам и проджи новым дачникам в десять-двадцать раз дороже180.
133
Постепенно, мегрелы-арендаторы, работавшие в Абхазии годами, стали закупать земли и у коренных абхазов. Подобные факты особо участились после снятия с абхазов ярлыка «виновного» население (27 апреля 1907 г.) и юридического закрепления за ними земельных участков в виде наделов. Относительно причин продажи земельных участков местными крестьянами, Сухумская газ. «Наш путь» констатировала, что «безысходная нужда малоземельных крестьян, имеющих всего 2-3 десятины неудобной земли на человека, платила высокие сельские налоги, и масса других причин экономического характера, толкала наших крестьян на продажу своей земли… Пошла большая купля-продажа земель»181. Автор данной статьи выражал надежду, что скоро «земля будет изъята из торговли», дабы народ не остался без «своего пристанища»182.
Грузинские переселенцы для увеличения численности картвельского населения в Абхазии умудрялись применять силу против уже живущего там населения, в том числе и против русских, чему способствовал начальник Сухумского округа грузинский князь Джандиери, который «где только мог, выдворял русских и замещал их мингрельцами»183.
На этом фоне небезынтересна информация, распространенная в Абхазии, как до, так и после свержения царизма, о том, что «грузины хотят выселить из Сухумского округа абхазцев и присвоить их земли себе»184. В пользу достоверности такого намерения со стороны агрессивной части грузинской общественности говорит сам факт оккупации Абхазии войсками Грузинской Демократической Республики в июне 1918 года, за которым последовало истребление абхазов, выселение из Абхазии многих греков, русских, армян, турок, представителей других народов и заселение в места их проживания новых колонистов из Западной Грузии185.
Новый размах в этот период получила курортная колонизация.
Помимо того, что отдельные чиновники, получив земли в разных районах Абхазии, заселяли на них колонистов и создавали курортные учреждения, в начале нового столетия по специальному царскому манифесту, в июле 1901 г. для устройства «великокняжеского курорта» принцу А.П. Ольденбургскому в Гагре было отведено 14500 десятин драгоценнейшей земли и выдано 3 миллиона рублей186. В 1904 г. Гагра и ее окрестности были отторгнуты от Сухумского округа и присоединены к Сочинскому округу Черноморской губернии, а в 1907 г. гра-
134
ница Черноморской губернии, установленная в 1896 г., от Гагрского хребта была отодвинута до правого берега р. Бзыбь. Таким образом, от Абхазии был отторгнут весь бассейн верховья реки Бзыбь187. В результате, Гагра и её окрестности превратились в объект ускоренного заселения русскими колонистами.
Об увеличении численности русских переселенцев в Абхазии, помимо властей, заботились и отдельные русские меценаты. Например, как сообщает К. Мачавариани, братья Петровы, помещики из Тульской губернии, заплатив за каждую десятину участка по 180 рублей, закупили 1200 десятин земли недалеко от Гудауты, и на этой территории создали русскую колонию под названием «Бела»188. Однако переселение русских, по сравнению с армянами, греками и особенно мегрелами, по-прежнему шло весьма вяло. Увеличение спроса на абхазский табак на Российском рынке в начале нового столетия вызвало новый наплыв греков и армян из Малой Азии, активно занимавшихся табаководством в Абхазии. Несмотря на повышение цены за аренду земли (25-30 рублей за десятину)189 и трудоемкость работы на табачных плантациях Абхазии, это весьма доходное занятие давало плантаторам возможность накопить средства для закупки земельных участков и обустроиться на абхазской земле. Выражая озабоченность по поводу присвоения абхазских земель инородцами и за счет этого обогащения «посторонних, с одной стороны, и с другой – обеднения абхазов, С.Я. Чанба в 1911 г. писал: «В настоящее время богатством Абхазии пользуются не сами хозяева, а посторонние. Вся Абхазия покрылась табачными плантациями, и каждый год из этой благодатной аркадии вывозится более миллиона пудов табаку; так что посторонние наживаются, а сами абхазцы постепенно беднеют»190.
Увеличению численности населения за счет инородцев способствовали и те сложные межнациональные и межконфессиональные отношения, которые сложились в Османской Турции в конце XIX и особенно в начале XX в. Греки и особенно армяне были вынуждены покинуть насиженные места. Тысяча турецкоподанных греков и армян нашли тогда убежище в Абхазии. С началом первой мировой войны 1914 года, иммиграционные процессы приняли более массовый характер.
Если армяне и греки специализировались в Абхазии в основном в табаководстве и большинство из них были на положении арендаторов, то мегрелы и грузины старались как можно больше приобрести земельных участков в собственность и заниматься полеводством,
135
огородничеством, садоводством, виноградарством и виноделием, выращиванием крупного и мелкого рогатого скота, птицеводством и т.п.
Это давало им возможность сохранить традиционный образ жизни на новом месте жительства и тем самым облегчить процесс адаптации в Абхазии. Правда, количество мегрелов-колонистов и увеличивалось с каждым годом, но рассмотренный период они все еще оставались арендаторами – временными жителями Сухумского округа. Нетрудно догадаться, что во всех этих соревнованиях по демографическому освоению Абхазии, по существу речь шла о далеко идущей цели: добиться численного перевеса по национальному признаку в Абхазии, чтобы стать здесь доминирующей нацией. Русско-грузинская идеологическая борьба на уровне представителей их интеллигенции за этнодемографическое освоение Абхазии более острый и открытый характер приняла в годы первой буржуазно-демократической революции России (1905 – 1907 гг.) и в последующие периоды. К этому прибавилась еще и абхазо-мегрельское противостояние. Дело в том, что в случае реализации революционных идей конкурирующих партий по земельному вопросу, в частности, по вопросу передачи земли тем, кто ее обрабатывает, то многочисленные мегрелы-арендаторы, временно проживавшие в Абхазии, автоматически становились бы хозяевами арендуемых участков и тем самым постоянными жителями страны.
Как об этом писал И. Гомартели, в связи с тем, что среди мегрелов большой популярностью пользуется лозунг социалистов: «земля принадлежит труженику, работнику земли», во время революционных волнений, «мегрел не дает или дает малую долю от урожая абхазу», что вызывает столкновение между ними191. В этом противостоянии если между русскими и грузинами шла борьба за колонизацию края, то абхазы боролись против инородной демографической аннексии их Родины. В дальнейшем, при самоопределении грузинского народа и создании автономного образования в составе Российской империи, или же в случае создания независимого государства, о чем на заре ХХ века так много говорили грузинские революционеры разного толка192, то постоянно проживающее в Абхазии многочисленное мегрелогрузинское население непосредственно подключилось бы в борьбу за удовлетворение имперских амбиций грузинской общественности относительно территории Абхазии. Имперские идеи в начале ХХ в.
разделяли и представители грузинского духовенства, в частности, епископ Кирион (Садзаглишвили Г.И.), архимандрит Амвросий, про-
136
фессор Хаханов (Хаханашвили А.С.)193 и др. Духовные лидеры грузинского населения призывали своих соотечественников к этнокультурному освоению Абхазии – демографической экспансии грузин в Абхазии, а также ассимиляции уцелевших от изгнания абхазов.
Проводя политику колонизации территории Абхазии, царское самодержавие и его чиновники, по-прежнему, особое значение придавали этнической и конфессиональной принадлежности колонистов, а также под строгим контролем держали структуру их расселения на территории страны – оставшихся на родине абхазов принудительно удерживали в определенных для них резервациях. В частности, представители коренного народа, несмотря на снятие с них унижающего их национальное достоинство ярлыка «виновного населения» (1907 г.), по-прежнему оставались жить в Бзыбской, Абжуйской и Самурзаканской Абхазии, а Центральный регион, включая г. Сухум и его окрестности; р-н Гагры и в целом исторический Садзен; интенсивно осваивались представителями других народов. За счет инородцев увеличивалось также численность горожан и других населенных пунктов прибрежной Абхазии. По сообщению К. Мачавариани, к 1913 году большинство колоний, как это предусматривалось по генеральному плану освоения опустевшей территории Абхазии, рассчитанному на разделение инонациональным демографическим кордоном Бзыбской Абхазии от Абжуйской и Самурзаканской Абхазии, было расположено в Центральной Абхазии. В частности, на территории Гумистинского участка (совр. Гулрипшский и Сухумкий районы), в тот период проживали 19809 человек, из которых 1848 были абхазы, а все остальные являлись переселенцами: греки – 5659 чел., мегрелы – 4761, армяне – 2792, русские – 2128, эстонцы – 1017, немцы – 600, турки – 283, сваны – 213, болгары – 213, молдаване – 211, латыши – 84. В конфессиональном отношении, большая часть колонистов – 14200 чел. – являлись православными христианами, что также отвечало интересам самодержавия; из числа остальных – 2823 чел. армяне-григоряне, 1446 – магометане, 1100 – лютеране, 1000 – католики194. Переселенцы были расселены в 29 колониях: Андреевское, Александровское, Акапа-Келасур, Беслетское, Владимировское, Георгиевское, Гнаденберг, Дмитриевское, Дранда, Екатерининское, Константиновское, Линдау, Спасское, Михайловское, Марьинское, Мерхеульское, Анастасьевское, Наидорф, Ольгинское, Павловское, Пшап, Полтавское,
137
Старо-Черниговское, Ново-Черниговское, Эстонское, Латское, Ажарское, Гульрипшское, Бабушерское195.
По данным С.П. Басария, перед началом первой мировой войны (1914 г.) в Абхазии (от р. Ингура до р. Бзыбь) общая численность постоянного населения составляла 162,5 тыс. чел. Из них городского населения около 30,0 тыс. человек, сельского – 132, 5 тыс.196. В сельской местности проживало до 20 национальностей (Табл. №3). Из них: абхазов – 91,4 тыс., грузин (мегрелы, сваны и собственно грузины) – 14,7 тыс., греков – 9,9 тыс., армян – 8,0 тыс., русских – 5,0 тыс., эстонцев и турок – по 1,0 тыс., немцев – 0,6 тыс., по 0,2 тыс. болгар, молдаван и др197.
По данным 1914 года, в гагрском уезде (без г. Гагры) проживало 4305 чел. Из них абхазов 490 чел., армян – 1800, греков – 1175, русских – 381, мегрельцев, имеретинцев и грузин – 479 чел.198 В результате целенаправленной колонизации царское самодержавие в конце XIX – нач. XX вв. в Абхазии фактически совершило этническую революцию. На опустевших землях Абхазии были созданы более или менее компактные этнические общины картвелов (в основном мегрелов), русских, греков, армян, немцев, болгар, молдаван, эстонцев. По официальным данным посемейной переписи 1886 года, в Абхазии из 68,8 тыс. чел. постоянно проживающего населения, абхазы составляли 59,0 тыс. (т.е. 85,8% от общей численности населения), мегрелы – 3,5 тыс. (5,1%), собственно грузины – 0,5 (0,7%), русские – 1,0 (1,4%), армяне – 1,3 (1,9%), греки – 2,0 (3,0%), другие национальности – 1,5 тыс. чел. (2,1%)199. В результате интенсивной миграции, население Абхазии в течение 11 лет т.е. с 1886-го по 1897 г. выросло почти в два раза. По данным Всероссийской переписи 1897 г., оно достигло 106,2 тыс. человек. А население г. Сухум выросло с 1,3 тыс. человек в 1887 г. до 8-ми тыс. человек в 1897 году200.
Официальные статистические данные свидетельствуют о резком увеличении в конце XIX в. количества населения национальных общин Абхазии, особенно мегрелов и грузин. Если в 1868 г. мегрелов в Абхазии насчитывалось всего 429 человек201, в 1886 году, согласно посемейной переписи, количество мегрелов и грузин, постоянно проживавших в Абхазии, составляло 4,0 тыс. чел. (из них мегрелов – 3,5 тыс.), то за 11 лет их численность выросла до 25,6 тыс. чел. (из них мегрелов – 23,8 тыс., а собственно грузин (имеретинцев, гурийцев, рачинцев и др.) – 1,9 тыс.). Что же касается представителей
138
других народов, то рост их общего количества явно уступал грузинам.
В частности, за вышеуказанный период численность русских от 1,0 тыс. человек выросло до 6,0 тыс., армян – от 1,3 тыс. до 6,5 тыс., греков от 2,0 тыс. до 5,4 тыс. человек. Кроме них, к 1897 году в Абхазии проживало 1,3 тыс. турок, 0,6 тыс. эстонцев и представителей других народов. По материалам Всероссийской переписи 1897 г., удалось установить также численность, места прибытия и этнический состав переселенцев. Общее количество переселенцев, включая 3,2 тыс. человек «временно прибывших в места переписи», составило 30,9 тыс. чел. Из них: 16,5 тыс. – переселенцы из различных регионов нынешней Западной Грузии; 6,4 тыс. чел. – переселенцы из других губерний Российской империи; 8 тыс. чел. – из других государств (Османской империи, Персии, Австро-Венгрии, Германии, Греции, Болгарии, Румынии, Сербии, Франции, Дании, Великобритании, Швеции). Среди иностранных переселенцев подавляющее большинство составляли турецкоподанные – греки, армяне, турки и представители других народов, всего 9,3 тыс. человек или же 96,6% от всех иноподданных колонистов202.
Что касается коренного народа, необходимо отметить, что данные переписи этого периода свидетельствуют об уменьшении численности абхазов от 59,0 тыс. в 1886 г. до 58,7 тыс. чел. в 1897 г. Другими словами, удельный вес коренного населения в стране от 85,8% упал до 55,3%203, что безусловно является следствием моральнопсихологического давления, которое испытывал тогда абхазский этнос, находясь в положении «виновного» и «временного» населения. В то же время де-факто в 1897 г. в Абхазии проживало гораздо больше абхазов, чем это было зафиксировано в документах переписи. Подтверждение тому статистические данные о количестве абхазов, приведенные в различных публикациях конца ХIХ – нач. ХХ вв. В частности, по данным К. Карягина, в 1893 году в Абхазии проживало 70 тыс. абхазов204, по данным Г.А. Рыбинского – 65 тыс. (1894 г.)205, А.Н. Дьячково-Тарасова – 105 тыс. (1906 г.)206, согласно энциклопедическому словарю Ф.Ф. Павленкова – 70 тыс. (1910 г.)207, по данным Л. Журда – 85,6 тыс. (1910 г.)208, К.Д. Мачавариани – 83,0 тыс. (1913 г.)209, Кавказского календаря – 91 тыс. (1917 г.)210. На рост численности абхазов указывалось также в публикациях Д.И. Гулиа (в 1916 г. – 91,0 тыс.)211; Н. Воробьева – 111,8 тыс. вместе с абазинами (1919 г.)212, Н.Л. Мещерякова – 103,0 тыс. (1921 г.)213 и др. авторов.
139
Однако есть и другие статистические данные, которые свидетельствуют об уменьшении численности абхазов на их исторической родине, в чем особенно были заинтересованы грузинская интеллигенция и духовенство, а после восстановления государственности Грузии (в 1918 г.) – ее политическое руководство. Этими же цифрами, исходя из
140
политических интересов, часто жонглировали и по сегодняшний день жонглируют грузинские псевдоученые и демократствующие политики214. Именно с уменьшением удельного веса коренного населения в Абхазии и увеличением здесь грузин возрастали шансы на присвоение грузинами абхазских земель. Для достижения численного перевеса грузин над абхазами грузинская общественность занималась не только переселением грузин в Абхазию и грузинизацией абхазов, но и манипуляцией официальными и неофициальными статистическими данными о народонаселении Абхазии. Поводом для этого послужили те этнические, в основном этноязыковые процессы, которые происходили тогда в Самурзаканской Абхазии. Еще в начале XX века (в 1906 г.) грузинский церковный деятель Цхумели утверждал, что абхазов в Абхазии всего 36,0 тыс. человек215. Заниженные данные о численности абхазов публиковали деятель грузинского духовенства Кирион, исследователь истории грузинской церкви Н. Дурново и др. По данным Кириона абхазов было 36 тыс.216, а по Н. Дурново – 40 тыс.217.
Характерно, что умышленно занижая количество абхазов в Абхазии, авторы подобных публикаций одновременно завышали численность грузин в Абхазии и делалось это очень просто – самурзаканских абхазов произвольно причисляли к грузинам. Тот же Цхумели заявлял, якобы в Абхазии проживало 53 тыс. грузин218, а Кирион старался подчеркнуть, что грузин в Абхазии проживает 55 тыс., т.е. они составляют 3/4 населения ее219. Грузинский писатель и политический деятель И. Гомартели в 1917 году также произвольно причислил самурзаканцев к грузинам, чем численность абхазов в Абхазии довел до 40 тыс. человек220. Вне всяких сомнений, нарушая картину этнической структуры в Абхазии в пользу грузин, эти авторы руководствовались такими же политическими мотивами, какими руководствовались организаторы переселения грузин в Абхазию и ассимиляции абхазов. Относительно ложных статистических данных, приведенных Цхумели, его современник Л. Журда откровенно отмечал: «…тут уж очень явная неточность… курьезно при этом отметить, грузинские патриоты уже включили Абхазию в границы воображаемой ими Великой Грузии»221.
Выполняя социальный заказ грузинских светских и церковных деятелей, Н. Дурново также в состав будущего Грузинского государства заочно включил и Абхазию. По его мнению, Грузинское государство до достижения полной независимости должно получить «широчайшие полномочия самоуправления», оно должно охватить территории
141
Тифлисской, Кутаисской, Батумской, Закатальской губерний и Сухумский округ: «В состав Грузии войдут все грузинские народы: кахетинцы и картлийцы (550 тыс.), имеретинцы (500 тыс.), мегрелы и лазы (275 тыс.), гурийцы (100 тыс.), пшавы, хевсуры, ингилойцы и туши (45 тыс.), сваны (15 тыс.) и негрузинские народы: осетины (75 тыс.) абхазы (40 тыс.) и др.»222.
К искажению статистики национального состава Абхазии, в частности, соотношения абхазов и картвелов, все чаще стали прибегать грузинские политики и идеологи как меньшевистского, так и большевистского толка. Меньшевистские власти Грузии, ссылаясь на решение грузинского церковного руководства (1917 г.), принятое еще до восстановления государственности Грузии, самурзаканских абхазов причисляли к грузинской нации и считали их членами грузинской автокефальной церкви, восстановившей свою самостоятельность в 1917 году223. Этим беспрецедентным решением, противоречащим всяким церковным канонам, было «узаконено» стремление грузинской клерикальной и светской элиты включить абхазское население Самурзакана в составе грузинского этноса. Это был первый шаг, за которым в будущем последовали и другие. В этот период во всех официальных и неофициальных сведениях появляются ложные данные о численности абхазов и грузин в Абхазии. Например, в одном из правительственных документов, в котором самурзаканцы были причислены к грузинам, сообщается, что в годы меньшевистской власти в Абхазии грузины составляли – 74846 (42,1%), абхазов – 38121 (21,4%), русских – 20,893 (11,7%), греков – 20,673 (11,7%), армян – 18,219 (10,2%) и других – 5,687 (2,9%)224.
Примечательно, что искаженные этностатистические данные служили для властей Грузии не только одним из доводов для оправдания оккупации и аннексии ею Абхазии (июнь 1918 – по март 1921 гг.), но и для переноса государственной границы на северо-западе до реки Макопсе (близ г. Туапсе). Об этом в мае 1919 года на Парижской конференции заявил представитель Грузинской Демократической Республики генерал И. Одишелидзе. «Таким образом, – говорится в Докладной записке грузинского генерала, распространенной на конференции, – в самом Сочи, который являлся чисто грузинским городом, русских в настоящее время проживает 11 человек, а в Сочинском округе их количество гораздо меньше грузинского населения и вдвое меньше грузин и шапсугов (родственных абхазам) вместе взятых, т.е.
142
народностей, которые можно считать старожилами и хозяевами страны и которые… имеют право претендовать на Сочинский округ»225.
Преднамеренное искажение этностатистических данных о населении Абхазии, главным образом абхазов и грузин, в политических целях особенно активизировалось в Грузии в годы советской власти для оправдания своих деяний, направленных на ассимиляцию абхазов и ликвидации их государственности.
Меньшевистские власти Грузии, в целях реализации своих колониальных планов, от этностатистических манипуляций перешли к реальному изменению этнической ситуации в Абхазии, поскольку понимали, что было бы неверно опираться только на голые цифры и частично ассимилированное негрузинское население Самурзакана.
Именно тогда с восстановлением государственности Грузии (1918 г.) и вероломной аннексией Абхазии, грузинские «демократы», путем репрессивных мер против абхазов и представителей других народов, приступили к организованному переселению в Абхазию грузинских крестьян из различных регионов Грузии. В этих целях были образованы переселенческие отделы в Тбилиси и Сухуме, которые от правительства Грузии получали финансовую поддержку. На местах в срочном порядке для переселенцев выделялись свободные земельные участки. Кроме того, путем вынужденного выдворения из Абхазии греков, армян и представителей других народов, у них по низким ценам закупались дома, усадьбы и другое имущество226. Власти грузинских меньшевиков в Северо-Западной части Абхазии из грузинских переселенцев, стали создавать т.н. линии, на подобии казачьих поселений. По словам С.П. Басария, «если царские завоеватели здесь имели дерзость заговорить об «абхазском казачестве», то тбилисские империалисты пошли дальше – они приступили к созданию так сказать своего национального казачества. Эти «линейцы» должны были сделаться оплотом «демократической республики» со стороны России, т.е. на границе России с Абхазией227. С. Басария писал, что скоро «линия этого своего рода казачества» перешла и границу Абхазии, был захвачен Сочинский округ, а в одно время была мечта о захвате и Туапсинского228.
Таким образом, в результате колониальной политики царизма в конце ХIХ – нач. ХХ вв. в Абхазии четко обозначился процесс формирования полинационального населения. Последующие периоды этнодемографической истории Абхазии характеризовались активизацией
143
колониальной политики меньшевистской и особенно Советской Грузии: в Абхазии изменялась этнодемографическая ситуация – с одной стороны, здесь увеличивалось число представителей некоренных народов, особенно грузин, а с другой – резко падал удельный вес абхазов в общем количестве населения, что оказало судьбоносное влияние со знаком минус на этнодемографическую, национально-культурную и политическую историю абхазского народа – породило обострение этнополитической ситуации на многие десятилетия.
Примечания
1. Дзидзария Г.А. Абхазия в дореформенный период. // История Абхазии. Учебное пособие. – Сухум. 1986. С.75.
2. Дьячков-Тарасов А.Н. Абхазия и Сухум в XIX столетии // ИКОИРГО. – Тифлис. 1910. Кн. XX. Вып. II. (См.: Абхазия и абхазы в российской периодике (XIX – нач. XX вв.). Книга II. Составители: Агуажба РХ., Ачугба Т.А. – Сухум. 2008. С.643).
3. Дзидзария Г.А. Махаджирство и проблемы истории Абхазии XIX столетия. Второе, дополненное издание. – Сухуми. «Алашара». 1982. С.63.
4. Абхазия и абхазы в российской периодике (XIX – нач. XX вв.). Книга II. С.654.
5. Там же. С.655.
6. Дадиани Нико. Жизнь грузин. Текст издал, предисловием, исследованием, комментариями, указателями и словарем снабдил Ш.В. Бурджанадзе. Изд-во АН Грузинской ССР. – Тбилиси. 1962. С. 209 – 211. На груз. яз.
7. Абхазия и абхазы в российской периодике (XIX – нач. XX вв.). Книга II. С.651.
8. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С.69.
9. Там же. С. 69, 70; цвижба л.И. Тревожные времена земли абхазской // Газ. «Абхазский университет». 7 декабря 1990.
10. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С. 70.
11. АКАК. Т.XI.Ч. II. С.861 – 865.
12. Там же. С.861.
13. Там же. С.792.
14. Там же. С.777.
15. Там же.
16. Боденештетд Ф. По Большой и Малой Абхазии. О Черкесии. Автор проекта и редактор, предисловие, комментарии, послесловие – Д.К. Чачхалиа. – М. 2002. С.116.
144
17. Чичинадзе З. Большое переселение грузин-магометан в Османскую Турцию. Мухаджирство-эмиграция. – Тифлис. 1915. С.169.
18. Дзидзария Г.А. Абхазское махаджирство XIX столетия. Дзидзария Г.А. Труды. III. Из неопубликованного наследия. Составители: Куправа А.Э., Дзидзария Г.Г. – Сухум. 2006. С.225.
19. Фадеев Р.А. Кавказская война. – М.: Изд-во Алгоритм. 2005. С.153.
20. Журн. «Всемирная иллюстрация». 1869, №8.С.122.
21. Дзидзария Г.А. Махаджирство и проблемы истории Абхазии XIX столетия. С.199.
22. О переселении кавказских горцев в Турцию // Газ. «Русский инвалид». 1864, №206.
23. пантюхов И. Кавказская летопись. Известия о последних военных действиях на Западном Кавказе // Газ. «Кавказ». 1864, №44.
24. Невский п. Закубанский край в 1864 г. Путевые воспоминания // Газ.
«Кавказ». 1868, №101.
25. пантюхов И. Указ. соч.
26. Там же.
27. пантюхов И. Кавказская летопись. Известия о последних военных действиях на Западном Кавказе // Газ. «Кавказ». 1864, №49.
28. Дьячков-Тарасов А.Н. Гагры и их окрестности // ЗКОИРГО, кн.XXIV, Вып. I, 1903. С.82.
29. Газ. «Кавказ». 9 августа,1864 г.
30. ЦГИАГ. Ф. 545. Д. 63, л. 216.
31. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С.197.
32. петровский Н. Из записной книжки // Газ. «Кавказ». 1874, №67.
33. По Дзидзария Г.А. Абхазское махаджирство XIX столетия. С.226.
34. О переселении кавказских горцев в Турцию // Газ. «Русский инвалид». 1864, №206.
35. Подробно о восстании см.: Дзидзария Г.А. Восстание 1866 года в Абхазии. – Сухуми. 1955.
36. Дзидзария Г. А. Абхазское махаджирство XIX столетия. С.227.
37. Дзидзария Г.А. Махаджирство и проблемы истории Абхазии XIX столетия. С.288.
38. Газ. «Дроеба». 1867, №23.
39. ССКГ. Т.I. – Тифлис. 1869. С.29.
40. Чарая п. Землевладение в Абхазии (продолжение) // Журн. «Квали».
1897, №13.С.268. На груз. яз.
41. месхи С. Заселение Черноморского побережья // Газ. «Дроеба». 1975, №63.
145
42. мачавариани К.Д. Из моего дневника // Журн. «Моамбе». 1895, №9; Этническая «революция» в Абхазии. (По следам грузинской периодики XIX в.). Составитель и автор предисловия Ачугба Т.А. – Сухум. 1995. С.69.
43. Газ. «Русский инвалид». 1877, №142; Газ. «Пчела». 1878, №21 и др.
44. мачавариани К.Д. Указ. соч. 45. Там же.
46. Абхазия и абхазы в российской периодике (XIX – нач. XX вв.). Книга II. С.685.
47. Газ. «Новое время».1878, №989.
48. Газ. «Кавказ». 1877, №134.
49. мегрелидзе Ш.В. Из прошлого Аджарии. – Тбилиси. 1964. С.4. На груз.
яз.
50. мачавариани К.Д. Народные смуты в Абхазии // Газ. «Голос». 20 июля, 1878, №199.
51. мачавариани К. Д. Из моего дневника // Журн. «Моамбе». 1895, №9.
На груз. яз.
52. Там же. 53. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С.367, 368.
54. Немирович-Данченко В.И. В море. – М. 1897. С.94. 55. Газ. «Голос». 5 декабря 1877 г.
56. месхи С. Абхазы и Абхазия // Газ. «Дроеба». 1878, №158. На груз. яз.
57. «Кавказский календарь» на 1883 год. – Тифлис. 1882. С.243.
58. Дзидзария Г.А. Абхазия в пореформенный период. С.96.
59. ЦГИАГ. Ф.545, д.3207, лл. 40 – 49.
60. Дзидзария Г.А. Присоединение Абхазии к России и его историческое значение. Сухуми. 1960. С.228.
61. марр Н.Я. О языке и истории абхазов. М – Л. 1938. С.177. 62. Чарая п.Г. Абхазия и абхазы (этнографическое описание) // Газ.
«Иверия». 1888, №165. На груз. яз.
63. церетели Г.Е. Переселение // Газ. «Дроеба».1879, №27. На груз. яз.
64. Внутренняя хроника // Газ. «Дроеба». 1885, №165. На груз. яз.
65. Кразана [мчедлишвили л.]. Батумские разбойники // Газ. «Дроеба».
1882, №10. На груз.яз.
66. мачавариани К.Д. Путеводитель по Сухуму и Сухумскому округу. С историко-этнографическим очерком Абхазии. Издательница Н.Д. Гогиджанова. – Сухум. 1913. С.309.
67. Дзидзария Г.А. Махаджирство и проблемы истории Абхазии XIX столетия. С.3.
68. лакербай м. Из истории абхазского театрального искусства. – Сухум. 1957. С.5.
146
69. ЦГВИА. Ф. 400. оп. 258/908, аз. ч. 1866 г. д.54, лл.156 – 159). По кн.
Дзидзария Г.А. Присоединение Абхазии к России и его историческое значение. С.216.
70. О переселении кавказских горцев в Турцию // Газ. Русский инвалид».
1864, №206.
71. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С.229.
72. Корреспонденция из газеты «Морнинг Пост» // Газ. «Русский инвалид». 1864, №129.
73. Ачугба Т.А. Поселение абхазов в Аджарии. – Батуми. «Сабчота Аджара». 1988. С.33 – 34. На груз. яз.; Чарая п.Г. Землевладение в Абхазии (продолжение) // Журн. «Квали». 1897, №13. С.261. На груз. яз.
74. мачавариани К.Д. Описательный путеводитель… С.299, 309.
75. Газ. «Кавказ». 26 октября 1878.
76. Там же.
77. мачавариани Д.А. Народная смута в Абхазии // Газ. «Дроеба». 1878, №157. На груз.яз.
78. Газ. «Русский мир», 29 октября 1877 г.
79. Казбек Г. Итальянцы о Кавказе // Газ. «Кавказ». 1867, №42. 80. Дзидзария Г.А. Абхазия в пореформенный период. С.226.
81. Немирович-Данченко В.И. Соколиные гнезда. – М. 1897. С.70.
82. Кудрявцев К.Д. Материалы по истории Абхазии. – Сухум. 1922.
С.184. 83. Газ. «Дроеба». 1878, №237. На груз. яз.
84. Кразана [мчедлишвили л.]. Батум, 27 июля // Газ. «Дроеба». 1879, №172. На груз. яз.
85. ЦГИАГ. Ф. 545, д.1613, л. 40.
86.Там же. д.2069, л.55.
87. Газ. «Дроеба». 1880, №198. На груз. яз.
88. Бедственное положение Сухумского уезда // Газ. «Дроеба». 1880, №223. На груз. яз.
89. ЦГИАГ. Ф. 545, оп.1, 1880 г., д.2069, л.50.
90. Там же. Ф. 545, оп.1, 1880 г., д.2069, л.126.
91.Там же. Ф. 545, оп.1, 1880 г., д.2069, л.130.
92. Там же. Ф. 545, оп.1, 1880 г., д.2069, л.131.
93. Между двух земель // Газ. «Дроеба».1880, №199. На груз. яз.
94. Бедственное положение Сухумского уезда // Газ. «Дроеба. 1880, №223.
На груз. яз.
95. ЦГИАГ. Ф. 545, д. 2069, л. 200.
96. мегрелидзе Ш.В. Из истории Аджарии. – Тбилиси. 1964. С.72. На груз. яз.
147
97. Дзидзария Г.А. Махаджирство и проблемы истории Абхазии XIX столетия. С.422; Басария С.п. Абхазия в географическом, этнографическом и экономическом отношений. Изд. Наркомпроса ССР Абхазия. – Сухум-Кале.
1923. С.41. 98. «Кавказский календарь» на 1883 г. – Тифлис. 1882. С.243. 99. цвижба л.И. Этно-демографические процессы в Абхазии в XIX веке.
– Сухум. 2001. С.54.
100. цвижба л.И. Указ. соч. С.88.
101. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С.422.
102. цвижба л.И. Указ. соч. С.88, 89.
103. Там же. С.90.
104. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С.429.
105. Там же. С.70.
106. цвижба л.И. Указ. соч. С.43.
107. Там же. С.90 – 92.
108. Там же. С.44.
109. Абхазия и абхазы в российской периодике (XIX – нач. XX вв.). Книга II. С.646.
110. петровский Н. Из записной книжки // Газ. «Кавказ». 1874, №66.
111. Там же.
112. Верещагин А.В. Колонизация Черноморского побережья Кавказа. – СПб., 1878. С.7.
113. Дьячков-Тарасов Н.А. Несколько слов о заселении Цебельды // Газ.
«Кавказ». 1868, №129.
114. цвижба л.И. Указ. соч. С.93.
115. Абхазия и абхазы в российской периодике (XIX – нач. XX вв.). Книга II. С.676.
116. Там же. С.679.
117. Дьчков-Тарасов Н.А. Несколько слов о заселении Цебельды // Газ.
«Кавказ». 1868, №129.
118. Абхазия и абхазы в российской периодике (XIX – нач. XX вв.). Книга II. С.674.
119. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С.435.
120. Там же. С.428.
121. Из Сухума пишут // Газ. «Дроеба». 1884, №79. На груз. яз.
122. Гадагмели [Антимоз Джугели]. Абхазия, 10 октября // Газ. «Дроеба». 1883, №116. На груз. яз.
123. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С.381; лакоба С.З. Очерки политической истории Абхазии. – Сухуми. 1990. С.35, 57. Властями абхазы официально «виновным» населением были признаны с 31 мая 1880 г. по 27 апреля
148
1907 г. На самом деле, с ними как с «виновным» населением обращались с 1877 года, т.е. с начала русско-турецкой войны.
124. мачавариани К.Д. Из моего дневника // Журн. «Моамбе». 1895, №9. На груз. яз.
125. Увиденное и услышанное (заметки путника) // Журн. «Иверия».
1881, №11.С.96. На груз. яз.
126. Гадагмели [Антимоз Джугели]. Абхазия, 13 ноября // Газ. «Дроеба». 1883, №240. На груз. яз.
127. Чарая п.Г. Землевладение в Абхазии // Журн. «Квали». 1897, №12.
С.252.
128. церетели Г. Заселение Джигетии и Абхазии // Газ. «Дроеба». 1879, №47. На груз. яз.
129. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С.364.
130. Там же.
131. Колонии в Абхазии // Журн. «Моамбе». 1898, №1. С.96. На груз. яз.
132. Гадагмели [Антимоз Джугели]. Абхазия, 13 ноября // Газ. «Дроеба». 1883, №240. На груз. яз.
133. Гадагмели [Антимоз Джугели]. Еще раз о переселении // Газ. «Дроеба». 1885, №31. На груз. яз.
134. Аграрный вопрос в Абхазии и арендаторы поместий князя Г. Шервашидзе // Газ. «Цнобис пурцели». 1905, №2870. На груз. яз. 135. Памятная записка о колонизации в Сухумском округе, составленная начальником округа полковником Браккером. 1894 г. // АбГМ, ф. 4,оп.1, д.127, л. 4 – 5.
136. Там же.
137. Там же.
138. мачавариани К.Д. Сухум и Абхазия // Газ. «Тифлисский вестник».
1879, №237.
139. Там же.
140. Хонели И. К вопросу о переселенцах (По поводу корреспонденции г.
Молчанова в «Новом времени») // Газ. «Кавказ». 1883, №145.
141. Там же.
142. Там же.
143. Сахокия Т. Путешествия (Гурия, Аджария, Самурзакано, Абхазия).
– Тбилиси. 1950. С.385. На груз. яз.
144. Сахокия Т . Указ. соч. С.386.
145. Гудаута (Абхазия) // Газ. «Цнобис пурцели». 1899, №816. На груз. яз.
146. лакоба С.З. Столетняя война Грузии против Абхазии. – Гагра. 1993.
С.15.
149
147. Памятная записка о колонизации в Сухумском округе, составленная начальником округа полковником Браккером. 1894 г. // АбГМ, ф. 4,оп. 1, д.127, л.7 – 8.
148. Поти, 9 апреля // Газ. «Шрома». 1882. №15. На груз. яз.
149. Там же.
150. лакоба С.З. Указ. соч. С.15.
151. церетели Г. Курьер // «Дроеба». 1873, №399. На груз. яз.
152. церетели Г. Мнение господина Верещагина о заселении Джикетии и Абхазии // Газ. «Дроеба». 1879, №36. На груз. яз.
153. Гогебашвили Я.С. Кем заселить Абхазию // Газ. «Тифлисский вестник». 1877, №№209, 210, 143 – 245, 248, 249.
154. Газ. «Иверия». 1886, №1. На груз. яз.
155. Колонии Абхазии // Журн. «Моамбе». 1898, №1. На груз. яз.
156. Сахокия Т. Указ. соч. С.379.
157. Есть ли у нас свободные земли // Газ. «Иверия». 1894, №67. На груз. яз.
158. О заселении берегов Черного моря // Газ. «Иверия». 1897, №172. На груз. яз.
159. Колонии в Абхазии // Журн. «Моамбе». 1898, №1. С. 101. На груз.
яз.; Авидзба В.Д. Проведение в жизнь крестьянской реформы в Абхазии. – Сухуми. «Алашара». 1985. С.57.
160. Газ. «Иверия». 1886, №165. На груз. яз.
161. Колонии в Абхазии // Журн. «Моамбе». 1898, №1. С.103. На груз. яз.
162. путник. На спокойном Кавказе // Журн. «Окраины России». №24. – СПб. 1912. С.368. 163. Рыбинский Г.А. Абхазские письма. Г. Сухум, 5 июля 1893 г. // Газ.
«Кавказ». 1893, №186.
164. В начале 80-х годов XIX века правительство запретило переселенцам из Мегрелии селиться на государственных землях. Но уже с 1884 г. в грузинской прессе появляются сообщения о раздаче мегрелам государственных земель. // Газ. «Дроеба». 1884, №219.
165. О заселении побережья Черного моря // Газ. «Иверия». 1897, №172.
На груз. яз.
166. Чарая п.Г. Землевладение в Абхазии // Журн. «Квали». 1897, №12.
С.252. На груз. яз.
167. Рыбинский Г.А. Абхазские письма // Газ. «Кавказ». 1893, №186.
168. цвижба л.И. Этно-демографические процессы в Абхазии в XIX веке. – Сухум. 2001.С.96.
169. Там же.
170. Рыбинский Г.А. Указ. соч.
171. Сахокия Т. Указ. соч. С.313 – 314.
150
172. Джанико. Корреспонденция «Квали» // Журн. «Квали». 1898, №42.
С.694. На груз. яз. О Кодорском лесозаводе см.: маан О.В. Очерки истории и культуры населения низовьев реки Кодор. – Сухум. 2004. С.42 – 52.
173. Сахокия Т. Указ. соч. С.401.
174. Очамчирели. В селе. Абхазия // Газ. «Цнобис пурцели». 1905, №2821. На груз. яз.
175. Там же.
176. Журн. «Могзаури». 1905, №23. С.368.
177. Сахокия Т. Указ. соч. С.382.
178. Там же.
179. Олонецкий А.А. Очерки по развитию капиталистических отношений в Абхазии. – Сухум. 1934. С.63. 180.Сахокия Т. Указ. соч. С.382.
181. Абхазец. Общинное и частное землевладение в Абхазии // Газ. «Наш путь». 31мая, 1917.
182. Там же.
183. путник. На спокойном Кавказе. С.340.
184. Абхазец. Впечатления из поездки по Абхазии // Газ. «Наш путь».
1917, №3.
185. Дзидзария Г.А. Очерки истории Абхазии. 1910 – 1921. – Тбилиси.
«Сабчота Сакартвело». 1960. С.325 – 327.
186. Дзидзария Г.А. Махаджирство и проблемы истории Абхазии XIX столетия. С.436.
187. Дзидзария Г.А. Указ. соч. С.437.
188. мачавариани К.Д. Описательный путеводитель по городу Сухуму и Сухумскому округу. С.196.
189. Сахокия Т. Указ. соч. С.382.
190. Чанба С.Я. Абхазия // Газ. «Закавказская речь». 21 июня 1911.
191. Гомартели И. Абхазы и мы // Газ. «Алиони». 16 – 23 ноября 1917 г.
На груз. яз.
192. Газ. «Цнобис пурцели». 19 апреля 1906. На груз. яз.; Газ. «Дроеба».
8 июля, 3 сентября 1906. На груз. яз.
193. Абхазия – не Грузия. – М. Университетская типография. 1907.
194. мачавариани К. Д. Указ. соч. С.150.
195. мачавариани К. Д. Указ. соч. С.122.
196. Басария С.п. Указ. соч. С.37.
197. Там же.
198. Там же.
199. Аргун Ю.Г. Быт и культура современных абхазов. Этнографические очерки. – Сухуми. «Алашара». 1976. С.15. На абх. яз.; лакоба С.З. Очерки политической истории Абхазии. С.41.
151
200. лежава Г.п. Указ. соч. С.11.
201. Сведения о туземном населении Сухумского отдела. // Сборник статистических данных о Кавказе. Т. 1. Составлен и издан под редакцией Воронова Н. И. – Тифлис – 1869, с. 19.
202. Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г., т. XVI, 1905. С. 1, 44 – 48; Аргун Ю.Г. Указ. соч. С.14.
203. Лежава Г.П. Указ. соч. С.11.
204. Карягин К. Опыт заселения Черноморского побережья // Газ. «Новое обозрение». 1893, №3152.
205. Рыбинский Г.А. Сухумский округ. Абхазия в сельскохозяйственном отношении. – Тифлис. 1895. С.20.
206. Абхазия и абхазы в российской периодике (XIX – нач. XX вв.). Книга II. С.688.
207. Энциклопедический словарь павленкова Ф.Ф. – СПб. 1910 г.
208. Журн. «Окраины России». 1908, №33. С.549.
209. мачавариани К.Д. Описательный путеводитель по Сухуму и Сухумскому округу. С.7, 116, 139, 150, 179.
210. Кавказский календарь. – Тифлис, 1916 г.
211. Гулиа Д.И. Правда одному на пользу, а другому во вред. Собр. соч. Т.3. – Сухуми. 1983. С.157 – 158. На абх. яз.
212. Воробьев Н. О несостоятельности притязания грузин на Сухумский округ (Абхазию). – Ростов-на-Дону. 1919. Переиздана в сб., Материалы по истории Абхазии.I. – Сухуми. 1990. С.22.
213. Мещеряков Н.Л. В меньшевистском раю. Из впечатлений поездки в Грузию. – М. 1921. С.44./
214. Жоржолиани Г., лекишвили С., Тоидзе л., Хоштария-Броссе Э. Исторические и политико-правовые аспекты конфликта в Абхазии. – Тбилиси. 1995. С.78 – 79; Тоидзе л. К вопросу о политическом статусе Абхазии. Страницы истории 1921 – 1931 гг. – Тбилиси. 1996. С. 16; Апакидзе А., Джапаридзе О., Закарая п., лордкипанидзе м., метревели Р., мусхелишвили Д., Тевзадзе Г., Жордания О., Хоштария-Броссе Э. Открытое письмо Государственной Думе Российской Федерации // Газ. «Свободная Грузия». 14 июня 2001 г.
215. Цхумели. Грузия и грузины. Абхазия. – СПб., 1906. С.5. По публикации Журда л. «Окраины России». 1908, №33. С.550.
216. Дурново Н. Судьба грузинской церкви // Журн. «Гантиади». – Кутаиси. 1990, №10. С.63. На груз. яз.
217. Там же.
218. Там же.
219. Дурново Н. Указ. соч.С.56.
220. Газ. «Алиони». 16 – 23 ноября 1917 г. На груз. яз.
221. «Окраины России». 1908, №33. С.551.
222. Дурново Н. Указ. соч. С.56. 223. Газ. «Сакартвело». 31 января 1918 г. На груз. яз.
224. Проект распространения территории Грузии по новым административным единицам (областям). – Тифлис. 1920. С. 40. По книге ментешашвили А. Из истории взаимоотношения грузинского, абхазского и осетинского народов в 1918 – 1921 гг. – Тбилиси.1990. Изд-во ЦК КП Грузии. С.19.
225. ментешашвили А. Указ. соч. С.37.
226. Протокол Ревизионной комиссии Народного Совета Абхазии от 20го октября 1920 года. Архив Абгосмузея. Ф.3, д.39, лл.106.
227. Басария С. п. Указ. соч. С.83. 228. Там же. С.84.
152
