Предисловие
Автор предлагаемой Вам, дорогой читатель, книги — Аргун Алексей Хутович — профессор, доктор искусствоведения, заслуженный деятель искусств Абхазии — хорошо известная в нашей республике личность. Он — автор более двадцати книг и монографий, драматург, критик, искусствовед, новеллист. Благодаря его неустанным стараниям, профессионализму в бытность министром культуры республики большинство творческих коллективов Абхазии впервые и с большим триумфом продемонстрировали во многих странах мира древнее и вечно молодое искусство абхазского народа.
Однако сейчас мне хотелось бы, оставив в сторону все его регалии и заслуги, акцентировать ваше внимание на том факте в его биографии, когда Алексей Хутович Аргун, находясь с августа 1992 года в оккупированном Сухуме и чудом выжив, стал свидетелем всех «прелестей новой, независимой демократической» Грузии за период ее военизированного правления в Абхазии.
Время весьма быстротечно. Грузино-абхазская война, которую средства массовой информации долгое время стыдливо именовали «конфликтом», уже стала достоянием истории. Конечно, память о прошедшем еще долго будет кровоточить в сознании очевидцев, тем не менее события эти уже в прошлом. Ученые-историки, журналисты будут еще долго собирать по крупицам материалы для летописи войны. Не сомневаюсь, они напишут многие исследования, книги и брошюры о подлинных событиях, достойно воссоздавая героизм абхазского народа и наших братьев с Северного Кавказа, увенчанный Победой. Но документально-художественное произведение Алексея Аргуна особенно ценно именно как первая капитальная работа, написанная на объемном фактологическом материале, и позволяет увидеть войну и ее глубинные процессы как бы изнутри, без всякой ретуши. Автор, хорошо понимая, что факты — вещь упрямая, бесспорная, часто рискуя жизнью — своей и близких, вел дневники, фиксируя ежедневно важнейшие события, собирая для сопоставления и анализа газеты
оккупационного режима, записывая радио и телепередачи, все основные сообщения, заявления, материалы пресс-конференций и т. д., касающиеся непосредственно событий в Абхазии. Знание грузинского языка позволило А. Аргун систематически записывать все традиционные, по понедельникам радиоинтервыо «великого демократа» Шеварднадзе и затем, проанализировав, подать их читателю, который получает возможность удостовериться, как меняются воззрения и убеждения этого политического хамелеона, ввергнувшего грузинский народ в пучину бедствий и хаоса, в зависимости от ситуации.
...14 августа 1992 года вооруженные до зубов банды Госсовета ворвались в Абхазию, сея смерть и разрушение. Согласно тщательно разработанной операции под кодовым названием «Меч» они ставили цель за три дня пройти до реки Псоу и водрузить флаг Грузии. Накануне вторжения Закавказским военным округом были переданы Грузии танки, гаубицы, боевые вертолеты, системы «Град», «Ураган» и множество боеприпасов. Быстрая победа не вызывала никаких сомнений, тем более что разведданные подтверждали отсутствие у абхазов оружия и неподготовленность их к крупномасштабным боевым действиям. Да и фактор внезапности должен был обеспечить успех силового решения. Для этого лично Шеварднадзе сделал немало. Накануне вторжения он многократно делал заявления о необходимости рассмотрения спорных вопросов только путем переговоров и с лицемерной категоричностью утверждал, что при попытке силового решения незамедлительно уйдет в отставку.
Дневники тех памятных военных дней... Они бесценны в объективном отражении драматических и героических событий, ставших уже историей этой освободительной войны. Если история — объективные глаза человечества, то дневники, несомненно, и есть те слагаемые, те крупицы, без которых не сложатся конструкции истории. Не приходится сомневаться, что записи профессора А. Аргун были особо опасны для руководства оккупационного режима. Словно бы чувствуя это, в его квартиру неоднократно врывались молодчики из «Мхедриони», полицаи из числа сванов для проверки «благонадежности его научной деятельности»...
Жизнь в условиях оккупации научила многому. Несколько позже у профессора появились записи специально для предъявления надзирателям. Они систематически уничтожались. Подлинные же материалы прятались в тайники. Так создавалась эта книга, которая, пожалуй, является своеобразной энциклопедией войны.
Через призму времени интересно проследить, как трансформировался повод вторжения. Первоначальная версия — это освобождение заложников, захваченных звиадистами. Вскоре, когда заложники были освобождены и оказалось, что удерживались они вне пределов Абхазии, официальные органы Грузии стали вовсю трубить о необходимости охраны железной дороги. Но, увы, бандиты бросились не к железнодорожным путям, которые, кстати сказать, находились в целостности и сохранности, а к путям, ведущим к зданиям Верховного Совета и Совмина, заняли их, сорвав государственный флаг Республики Абхазия, и заменив его грузинским. Некоторое время спустя средства массовой информации известили мир о священной борьбе с абхазскими «сепаратистами» и, наконец, когда во все регионы Грузии стали доставлять гробы павших в войне, было во всеуслышание объявлено, что войну грузины не начинали, а им ее навязали абхазы. А Грузия лишь ведет борьбу за целостность страны, ибо Абхазия — это всего-навсего неотъемлемая часть Грузии или... сама грузинская земля!
Судьба распорядилась таким образом, что я свыше пяти оккупационных месяцев находился непосредственно рядом с Алексеем Хутовичем и не проходило дня, чтобы мы не виделись по нескольку раз. Не унывающий (ибо веровал!), он ни на минуту не сомневался в нашей победе, и именно эта святая убежденность притязала к нему, словно магнит. Сколько нового узнал и от него за это время о славном прошлом моего народа, о его ратном героизме в древние и средние века, когда абхазы многократно гнали со своей священной чемли превосходящего численностью противника. Алексей Хутович с удивительной точностью предсказал дату окончания нынешней войны и при этом добавил: «В Сухум войдут абхазские войска и наши братья с Северного Кавказа. Так было в прошлом, так будет и на этот раз!»
Регулярно слушали мы тревожные сообщения радио Республики Абхазия, обменивались мнениями. «Тяжело нашим ребятам, я это чувствую, но они выдержат - уверен, как и в том, что мой Батал не подведет...», делился со мной Алексей.
Война... Она круто изменила судьбы тысяч наших сограждан и вместе с тем обнажила подлинную, низменную суть многих, еще вчера казалось бы, хороших знакомых «друзей». Еще вчера они клялись нам в дружбе и верности, но, преобразившись в одночасье, принялись истошно-радостно вопить «Чвенеби мовиднен»! («Наши пришли!») вслед проносившимся по улицам Сухума танкам. И по мере того, как трещал по всем швам план грузинского «блицкрига» и стали увеличиваться потери в живой силе и технике на полях сражений, ужесточились репрессии над мирными жителями — убить могли лишь за то, что в паспорте значилось «абхазец»...
Главари Грузии и марионеточное правительство оккупационного режима прекрасно понимали, что спешно организованный «Комитет спасения Абхазии», состоящий из нескольких подонков и конформистов, не оправдал надежды их создателей и лопнул, как мыльный пузырь. Стали делаться спешные попытки укрепить «правительство» из числа авторитетных абхазов, и выбор пал на Алексея Аргун. Когда последовал от него отказ, «просьба» переросла в прямую угрозу физического уничтожения. Вскоре произошел инцидент, который никак не назовешь случайностью... Алексей как-то вышел на балкон и, почти одновременно грянуло два выстрела. Одна пуля просвистела над самым виском, другая, взвизгнув, уткнулась в балконную кладку в нескольких сантиметрах от него..
Обстановка в Сухуме с каждым днем становилась все сложнее. Были сожжены Государственный архив, Абхазский институт языка, литературы и истории им. Гулиа с его ценнейшими рукописями и библиотекой. Разграблены национальный музей Абхазии и Театр... Все это болевыми шрамами откладывалось на чутком сердце горячего патриота Алексея Аргун.
.. Алексей Хутович перенес очень многое в этой войне, но он не изменил своим убеждениям, нашел в себе силы не сместить грань между, с одной стороны, фашиствующей Грузией Шеварднадзе, Китовани, Иоселиани, и, с другой, Грузией Руставели, Чавчавадзе, Бараташвили, Церетели, олицетворяющих истинный народ соседней страны. Ссылаясь на грузинских ученых, он весьма убедительно доказывает самобытность древней культуры мегрелов с их интересным историческим прошлым.
В своих дневниках Алексей Аргун много размышляет о прошлом абхазского народа, исторических и этнических связях с народами Северного Кавказа. И не случайно в эпиграфе к своей книге он выносит стихотворение народного поэта Абхазии Дмитрия Гулиа:
«Я абхазец, дальние предки мои
Арабов и персов войска
Гнали с кавказской земли.
Я абхазец, и маленькой этой землей
По-сыновнему я горжусь.
Адыгейцам, черкесам по языку
Близким братом я прихожусь».
Следует отметить, что в свое время Шеварднадзе предупреждали, что Абхазия — твердый орешек, да и Конфедерация горских народов Кавказа не позволит расправиться с малочисленным абхазским народом, корни которого в глубине веков тесно переплетаются с Северным Кавказом.
«Конфедерация горских народов Кавказа — организация, созданная лишь на бумаге, — ухмылялся Глава Госсовета, — а по этой причине она не сможет оказать Абхазии практическую помощь. Что же касается абхазов, то против них я поставлю под ружье миллион грузин».
Однако демагогические рассуждения одно, а реальность жизни оказалась для него непредсказуемой. Сыны и дочери Абхазии, ее братья — абазины, адыги, кабардинцы, осетины, чеченцы, армяне, казаки, русские — все, кому дороги справедливость, честь и достоинство, с оружием в руках встали на защиту Абхазии. В тяжелые для нее дни грозно прозвучал голос Президента Конфедерации Мусы Шанибова: «Руки прочь от Абхазии! Мы с тобой, Апсны!». И этот голос был услышан, помощь добровольцами и оружием была оказана незамедлительно. Все чаще стали убегать с боевых позиций мингрелы и сваны, которых тбилисское руководство подставило в виде пушечного мяса под свои амбициозные интересы.
В начале января 1993 года абхазскими формированиями было предпринято неудачное наступление на Сухум, а уже некоторое время спустя Алексей сообщает мне радостную весть, что абхазы обстреливают город уже из многоствольных минометов «Василек».
Вскоре мне удалось перебраться в Гудауту, где с первых же дней начал работать на радио, ибо знал по себе, что значит вовремя услышать слово правды. Передавая объективную информацию, старался вселить слушателям веру в скорую победу. В моих репортажах было много сюжетов, навеянных тем, что мы обсуждали с Алексеем еще в оккупированном Сухуме. Я знал, что одним из самых благодарных и внимательных слушателей является мой дорогой друг, которому очень тяжело переносить все тятоты оккупации...
...С беженцами, что смогли выехать из Сухума, пришло от него известие — просьба узнать о местонахождении его раненого сына. Несколько дней я потратил на поиски и уточнил, что Батал Аргун нигде раненым не значится. И вдруг — страшное сообщение, подтвержденное сразу несколькими очевидцами, обрушилось на мою голову, сердце, душу... Батал Аргун героически погиб в селе Лабра Очамчирского района, отражая атаки многократно превосходящего в живой силе и технике противника. Мне рассказывали подробности того последнего боя, и у меня круги шли перед глазами, голова гудела от одной и той же мысли: Боже, какое горе, когда молодые, лучшие сыны гибнут и сколько еще несчастий принесет народу война!..
Вот только вчера выражал соболезнование моим близким родственникам в Лыхнах Шоте, Аксентию и Кукуше Лакоя по поводу гибели в боях их сыновей, уже и слезы не текут, и как же сообщить это страшное известие другу... Неделю спустя по радио «Надежда» пошло сообщение Василию Аргуну (я называл по нашей договоренности Алексея «Василек»), что его поручение выполнено и того человека, которым он интересуется, в больнице нет. И в конце добавил: «Тебя обнимает твой друг, держись!». На миг явственно представил себе его темную комнату, разбросанные непрошенными гостями книги, рукописи, за окном лязг гусениц БМП и танков, автоматные очереди и брань пьяной солдатни, а мой «Василек» прижимает плотно к уху самодельный приемник (поскольку батарейки сели, а купить новые не на что...) и записывает, записывает все новости, стараясь не пропустить ни одной, будучи твердо уверенным, что эти рукописи превратятся со временем в обличительный исторический материал.
Мне приходилось бывать в Эшерах, в Шубаре, на нысоте «Бирцха», выступать перед солдатами, и всегда непроизвольно тянулся к биноклю: вот совсем близко, как на ладони, мой родной Сухум, четко различаю до боли знакомые улицы, набережную... Как вы там, живы ли моя мать и тетя, как мой родной «Василек»?.. Держитесь, дорогие, мы обязательно придем с победой, ибо абхазская земля всегда была и будет абхазской!
...На центральной площади Сухума проходит многомесячный митинг и десятки тысяч глоток моих бывших сограждан, в разное время переехавших в Сухум из исех регионов Грузии, скандируют в националистическом угаре: «Ни одного абхазца не должно быть в Сухуми!». И это явилось той каплей, которая сделала безграничным половодье народного гнева и неотвратимым возмездие... Оружие взяли все, кто мог его держать.
Пропагандистская машина главных идеологов из Тбилиси явно пробуксовывает. За два дня до взятия Сухума распространялась листовка следующего содержания: «Абхазцы! Уже ясно, что взятие Сухуми неосуществимо! Время поверить в реальность! Ведь вас снова обманули, в который раз послали на Сухуми?! В конце концов, надо же понять, что вам никогда не взять его! И разве только на вашей стороне воюют ребята другой национальности? Здесь, вместе с нами, рядом бок о бок воюют чеченцы, украинцы, армяне, азербайджанцы, курды, русские, греки... Да, мы не одни!
Если же вас устраивает бессмысленная смерть, то почему хотите сделать это нашими руками? Перед вами море, и... милости просим!
Но мы .предлагаем вам другое: бросайте автоматы и гранатометы, так, чтобы не заметили ваши командиры, и бегите, спрячьтесь пока не поздно! Бегите, пока на Псоу добрые русские не до конца закрыли границу. Бегите! Не то вас опередят грузинские дивизии и тогда будет поздно!
Если о вашем решении все-таки станет известно командирам, не щадите их! Они — ваши главные убийцы, они хотят вашей смерти, чтобы присвоить вашу землю, дом, имущество! Они и без того гребут большие деньги ценой ваших жизней!
Убей командира и беги, пока не поздно, чтобы потом не пришлось пожалеть!
Помните, что простым русским, простым грузинам и простым абхазцам делить нечего, все хотят жить в мире!
Бойцы Грузии».
Комментировать это «боевое» воззвание нет никакого смысла, ибо оно не только цинично, но и абсурдно. Бежать абхазам со своей родины может предлагать лишь умалишенный...
... Наступил памятный для нас всех день 27 сентября. Журналист Екатерина Бебия не расстается со своей видеокамерой, рядом со мной наш известный композитор Тото Аджапуа, и мы втроем вслед за нашими бойцами уже добрались до Сухумского железнодорожного вокзала и по улице Чочуа направляемся к центру города.
— Катя, прошу заснять все надписи и объявления крупным планом, — обращаюсь я к ней с необычной просьбой. И тут же поясняю, — обратите внимание — не осталось ни одной вывески на абхазском и русском языках. А ведь Шеварднадзе утверждал, что только в демократическом государстве Грузия абхазский язык может сохраниться!
Мои друзья не удержались от смеха, а Катя все-таки поспешила исполнить мою просьбу. Выходим к Дому правительства. На улицах трупы, кругом стрельба, город пустынен... Я увлекаю нашу группу на Проспект Мира, к дому, где ждет меня, я знаю, мой «Василек». Не случилось бы что с ними — мысль эта сверлит мой мозг. Стрельба удаляется в сторону Келасура. Через некоторое время я у подъезда дома Алексея и он уже в наших объятиях. Катя берет первое интервью в освобожденном Сухуме. «Алексей, ты сохранил рукописи?» — не выдержал я. «Да, все в порядке», — ответил он сдержанно-спокойным тоном, пристально всматриваясь в меня при этом. Нервы у меня явно сдали, сил не хватает подняться на третий этаж и обнять Эльвиру Павловну. Да и что мне ей сказать, какие найти слова утешения... И плакал я вместе со своим другом во дворе его дома, не стесняясь слез...
Уже на другой день Алексей сидел за своим письменным столом, приводя в порядок свои рукописи. Теперь надо заново все осмыслить, чтобы писать, писать, писать... И вот эта работа закончена, дорогой читатель, и тебе судить о ней.
Алексей Аргун посвятил свою книгу «Бойцам, отдавшим свою жизнь за освобождение Абхазии, и их матерям, воспитавшим достойных Родины сыновей...». Пожалуй, лучше сформулировать и невозможно. Он искренне убежден, что рано или поздно на одной из центральных площадей столицы Апсны — Сухума будет сооружен величественно-скромный памятник Матери, благословляющей сыновей своих на защиту родной земли.
В одном из наших с Алексеем разговоров я спросил его с искренним недопониманием, почему он почти ничего не написал о своем друге жизни Эльвире Павловне — этой удивительно мужественной женщине, которая много раз, рискуя собственной жизнью, спасала его, оберегала от жизненных невзгод, вдохновляла и поддерживала в его творческих и литературных «мучениях», безропотно перенося все тяготы и лишения? И лишь некоторое время спустя понял нелепость заданного вопроса — ведь книга практически пронизана посвящением ей — матери Батала, воспитавшей достойного Родины сына...
Как-то в одной из наших бесед Алексей отметил, что критерием порядочности каждого гражданина Абхазии должно, несомненно, быть то, что можно выразить вопросом: «А что им практически сделано для своей родины в тяжелые дни войны?..».
Я думаю, что для такого конкретного определения он имеет полное моральное право. Его сын Батал, когда решалась судьба Апсны, не колеблясь ни на минуту, стал на защиту Родины и отдал на алтарь победы свою молодую жизнь, как и сотни его сверстников. Вечная им память и благодарность потомков! Сам Алексей Аргун не сломался от родительского горя и в неимоверно тяжелых условиях оккупации написал книгу, которая однозначно определяет его жизненную позицию. Глубоко убежден, что упомянутая книга будет служить грядущим поколениям истинным примером верного служения своему народу и родной земле.
Ценой невосполнимых человеческих жертв народ Абхазии добился освобождения от насилия и произвола, который принесли ему сталинско-бериевский тоталитаризм и шеварднадзевский неонацизм. Навязанная Абхазии война завершилась 30 сентября 1993 года и флаг Республики Абхазия взвился на реке Ингур — нашей исторической границе!
Надолго ли воцарился мир на многострадальной земле Апсны?
В книге приводится интервью Шеварднадзе, данное им 12 октября 1993 года корреспонденту «Комсомольской правды» Ядвиге Юферовой, в котором, в частности, он без тени смущения заявляет: «Да, мы потеряли Абхазию, но мне хочется верить, что это временное явление». Как видно, им не сделано никаких выводов из всего происшедшего, а суровый урок не пошел, как говорится, впрок. Поистине, «надежды юношей питают, отраду старцам придают»... Выживший из ума и постаревший в бесчисленных политических авантюрах, он, по-видимому, так и не понял, сколько горя и несчастий принес своему народу. Что ж, о таких давно уже сказано словами народной мудрости: «Горбатого могила исправит». Что же касается абхазов, то эта война многому нас научила. Она закалила и сделала необратимой нашу волю к Свободе — и только она одна будет оправданием и искуплением наших жертв.
Наши предки утверждали: «Теряющий Родину — теряет все». В этих словах — смысл нашей жизни и истоки наших побед, и об этом знает каждый абхаз, пока бьется его сердце.
Эта мысль красной нитью проходит через всю книгу профессора Алексея Аргун, в этом ее основной смысл, ее огромный патриотический заряд.
ОЛЕГ ШАМБА,
зав. кафедрой Абхазского государственного университета, член-корреспондент Академии инвестиций и экономии строительства Российской Федерации.
