Станислав Лакоба
«И не земля здешняя нам нужна»
Зарубежный мир давно и прекрасно осведомлен о том, что Абхазия и Грузия – это не одна страна, а ДВЕ СТРАНЫ. Западные исследователи и политики знают, что абхазы никогда не избирали Грузию местом своего жительства, ибо произошло как раз обратное. У них всегда была своя земля, своя родина – Абхазия, которую в июне 1918 г. оккупировали войска Грузинской демократической республики (ГДР), а в советское время эта аннексия была «узаконена» сталинским режимом. И если сегодня грузинская общественность столь энергично отказывается от ненавистного ей времени, то ей следует отказаться и от сталинско-бериевского подарка – от Абхазии, имеющей такое же право на самостоятельное государственное развитие, как и Грузия. Однако за годы советской власти Абхазия в сознании нескольких поколений грузин была закреплена, как вотчина и «неотъемлемая» часть Грузии. Обострившиеся абхазо-грузинские противоречия носят не этнический, а политический характер.
На то, что Абхазия не была Грузией, указывает и сам характер заключенных в 1918 г. актов между представителями этих стран. Тогда грузинская сторона не ставила под сомнение историческое право абхазского народа на Абхазию в пределах от р. Мзымта до р. Ингур, и это нашло свое отражение в соответствующих документах.
Неужели грузинским исследователям до сих пор не ясна одна очень простая и весьма существенная деталь: если бы Абхазия была Грузией, то с ней никогда последняя не заключала бы «СОГЛАШЕНИЯ» и «ДОГОВОРЫ» и не вела б переговоры как с другой страной. Сейчас кое-кто пытается убедить свой народ, будто Абхазия такая же часть Грузии, как Мегрелия, Гурия, Имеретия и т. д. Однако хорошо известно, что правительство Грузинской республики в 1918 г. не заключало никаких «договоров», скажем, с Мегрелией или Имеретией и Гурией, так как это было бы противоестественно.
О том, что Абхазия не являлась Грузией, свидетельствует, например, выступление «политического представителя» Грузинской республики в Абхазии Исидора Рамишвили на открытии 18 марта 1919 г. третьего Абхазского Народного Совета (АНС). «МЫ НЕ ПОХОЖИ НА ЗАВОЕВАТЕЛЕЙ И НЕ ЗЕМЛЯ ЗДЕШНЯЯ НАМ НУЖНА, – говорил он, – мы ищем соратников в борьбе, с которыми мы пойдем вместе к славному великому будущему социализму» (Наше слово, 1919, 21 марта).
Абхазия была оккупирована грузинскими войсками в июне 1918 г., и Тифлис свое присутствие здесь прикрывал борьбой то с большевизмом и анархией, то с туркофильством и проденикинскими настроениями. Очень метко по этому поводу на заседании АНС 9 октября 1918 г. высказался С. Ашхацава: «Существующий порядок не может дольше продолжаться. Разговор о туркофильстве это вздор и обман; если дальше так будет продолжаться, то действительно НАРОД ПРИМЕТ КАКУЮ УГОДНО ОРИЕНТАЦИЮ, НЕ ТОЛЬКО ТУРЕЦКУЮ, ДАЖЕ – ДЬЯВОЛЬСКУЮ, ЛИШЬ БЫ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ЗАХВАТЧИКОВ...». Весьма красноречивы и слова Д.Алания, сказанные 22 февраля 1920 г. на съезде абхазской интеллигенции в Сухуме: «ОНИ ГОВОРИЛИ, ЧТО ОНИ НЕ ИМПЕРИАЛИСТЫ, ЧТО ИХ НЕ НУЖНО БОЯТЬСЯ».
Сегодня очень многое повторяется и перекликается именно с тем смутным периодом гражданской войны, о чем уже не раз говорилось. Поэтому я решил дополнить некоторыми новыми материалами 5-ю главу моей книги «ОЧЕРКИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ АБХАЗИИ» (Сухум, 1990, с. 62–79).
1. Роль Турции в восстановлении грузинской государственности
Как известно, 9 апреля 1918 г. Закавказский сейм провозгласил Закавказскую Демократическую Федеративную Республику (ЗДФР). Однако правительство ЗДФР отказалось признать условия заключенного в марте 1918 г. Брест-Литовского договора, по которому к Турции отходили Ардаганская, Карсская и Батумская области. В ответ турецкие войска перешли в наступление, а 27 апреля 1918 г. Германия и Турция заключили в Константинополе секретное соглашение о разделе сфер влияния: Турции отводилась занятая ею территория Грузии и почти вся Армения, остальная часть Закавказья – Германии.
ЗДФР вынуждена была пойти на переговоры с германо-турецким командованием в Батуме (11–26 мая), где 26 мая 1918 г. турецкая делегация предъявила ультиматум о немедленной ликвидации закавказской федерации. В тот же день федерация распалась и образовались (26 мая) Грузинская демократическая республика, 27-го – Азербайджанская, а 28-го – Армянская. Таким образом, ВОССТАНОВЛЕНИЕ В ЗАКАВКАЗЬЕ НАЦИОНАЛЬНЫХ ГОСУДАРСТВ ПРОИЗОШЛО ПО ДИКТАТУ ТУРЦИИ и решающую роль в этом вопросе сыграл внешнеполитический фактор. (См.: Авалов 3. Независимость Грузии в международной политике (1918–1921 гг.). Париж, 1924). Этот очевидный факт признает в конце концов и грузинский историк Ушанги Сидамонидзе. В своей недавней докторской диссертации он, в частности, отмечает: «Имевший место в мае 1918 года нажим со стороны Турции, настаивающей на распаде Закавказья, был направлен против нереальной идеи политических партий Закавказья сохранить единство и был всего лишь поводом. Турция нанесла удар навязчивой идее грузинских меньшевиков – идее самоуправления Закавказья» (См.: Сидамонидзе У. Историография демократического движения и установления советской власти в Грузии (1917–1936 гг.). Тбилиси, 1990, с. 33–34).
Парадоксально, но факт, что грузинские социал-демократы во главе с Ноем Жордания, в течение двух десятилетий выступавшие против восстановления грузинской государственности, оказались во главе независимой ГДР в качестве правящей партии (Сидамонидзе, с. 46). Правительство Грузинской республики возглавил на первых порах социал-демократ Ной Рамишвили. Существует мнение, что представители этой партии узурпировали тогда власть.
4 июня 1918 г. Турция подписала с Грузинской республикой договор «о мире и дружбе», по которому к Турции (по Брестскому миру) отходили Батум и Батумская область, а также Ахалкалакский и часть Ахалцихского уездов.
Обращает на себя внимание и то, что одними из первых работы историко-политического характера о значении независимости грузинского государства были изданы на грузинском языке не где-нибудь, а именно в Турции. Это прежде всего труды П. Сургуладзе «Грузия как независимое государство» (Стамбул, 1918), «Международное значение независимой Грузии» (Стамбул, 1918) и небезызвестного П. Ингороква «О границах территории Грузии» (Константинополь, 1918).
А Осип Мандельштам в своем очерке «Меньшевики в Грузии» очень точно заметил тогда: «Тифлис, как паяц, дергается на ниточке из Константинополя».
2. От «соглашения» к «договору» с Абхазией
Абхазский Народный Совет (АНС) был создан раньше Национального Совета Грузии и находился в организационной связи с Союзом объединенных горцев Кавказа (в 1917–1921 гг. в Абхазии функционировали три совершенно разных АНС. Первый АНС просуществовал с 8 ноября 1917 г. по апрель 1918; второй – с конца мая – начала июня по 10 октября 1918 г.; третий – (18 марта 1919 г. по март 1921 г.). Однако с ужесточением событий гражданской войны на Северном Кавказе эти связи оказались нарушенными.
В этих сложных условиях произошли первые контакты АНС с Национальным Советом Грузии. На совещании в Тифлисе 9 февраля 1918 г. абхазская делегация во главе с кн. А. Г. Шервашидзе стремилась иметь «с Грузией лишь добрососедские отношения, как с равным соседом» (Лит. Грузия, 1989, № 11, с. 146). В тот же день между АНС и НСГ было заключено соглашение «по вопросу об установлении взаимоотношений между Грузией и Абхазией». Соглашение включало следующие пункты:
«1) Воссоздать единую нераздельную Абхазию в пределах от р. Ингур до р. Мзымта, в состав которой войдут собственно Абхазия и Самурзакань или что то же нынешний Сухумский округ.
2) Форма будущего политического устройства единой Абхазии должна быть выработана (в соответствии) с принципом национального самоопределения на Учредительном собрании Абхазии, созванном на демократических началах.
3) В случае, если Абхазия и Грузия пожелают вступить с другими национальными государствами в политические договорные отношения, то взаимно обязываются иметь предварительные между собою по этому поводу переговоры» (ЦГА Абх. АССР, ф. И-39, д. 6, лл. 22–23).
Таким образом, в этом документе лишь ставился вопрос о заключении равноправных взаимоотношений между Абхазией и Грузией.
На основе этого «соглашения» грузинское правительство сразу после заключения договора с Турцией (4 июня 1918 г.) стало навязывать абхазской делегации в Тифлисе и АНС «договор». Правительство Грузии запугивало АНС тем, что, если его представители в ближайшие дни не подпишут договор с Грузией или хотя бы УСТНО не дадут согласия на его заключение, то Турция аннексирует Абхазию. Но этого не могло произойти в силу секретного Константинопольского соглашения между союзниками (Германией и Турцией) от 27 апреля 1918 г., по которому Абхазия была включена в сферу политического и военного влияния Германии.
Абхазская делегация в составе Р. Какубава (Какуба), Г. Туманова, В. Гурджуа, Г. Аджамова прибыла в Тифлис с мандатом АНС для объявления Абхазии и ее народа «совершенно самостоятельными». В ответ Грузия настаивала отказаться от таких намерений. На абхазскую делегацию в Тифлисе обрушился шквал дезинформации и... делегация дрогнула. Она стала сообщать 8 и 9 июня по прямому проводу в Сухум панические известия о якобы готовящемся турецком вторжении, если Абхазия в развитие и дополнение «соглашения» от 9 февраля 1918 г. не заключит с Грузией «договор», – и даже заявила о том, что готова сама, без решения АНС, подписать предлагаемый документ. Абхазский Народный Совет поначалу отказывался от этого опрометчивого шага, однако 10 июня, после неоднократных заявлений делегации из Тифлиса, все же вынес решение о подписании «договора» с Грузией. Он состоял из 8 пунктов. По предложению председателя АНС социал-демократа Варлама Шервашидзе передача текста договора по прямому проводу в Тифлис была поручена Д. Эмухвари, М. Цава и А. Чукбар.
«1) Заключаемый договор пересматривается Национальным Собранием Абхазии, которое окончательно определяет политическое устройство Абхазии, а также взаимоотношения между Грузией Абхазией.
2) При правительстве Грузинской Демократической Республики состоит полномочный представитель Абхазского Народного Совета, с каковым Грузинское правительство сносится по делам Абхазии.
3) Внутреннее управление в Абхазии принадлежит Абхазскому Народному Совету.
4) В вопросах внешней политики Грузия, являясь официальным представителем обеих договаривающихся сторон, фактически выступает совместно с Абхазией.
5) Кредиты и средства, необходимые на управление Абхазии, отпускаются из средств Грузинской Демократической Республики в распоряжение Абхазского Народного Совета.
6) Для скорейшего установления революционного порядка и организации твердой власти в помощь Абхазскому Народному Совету и в его распоряжение, впредь до минования надобности, Грузинская Демократическая Республика посылает отряд Красной Гвардии.
7) В Абхазии Абхазский Народный Совет организует войсковые части и необходимые для этих частей снаряжение, обмундирование и средства отпускаются Грузинской Демократической Республикой в распоряжение Совета.
8) Социальные реформы проводятся в жизнь Абхазским Народным Советом на основании общих законов, изданных Закавказским Сеймом, но применительно к местным условиям» (ЦГАА, ф. И-39, д. 6, лл. 6, 11 и об.).
От абхазской стороны этот документ должны были подписать 11 июня Какубава, Туманов, Гурджуа, Аджамов, а от имени правительства Грузии – министр юстиции Алексиев-Месхиев и министр земледелия Хомерики. Однако выясняется, что «договор» между Абхазией и Грузией был подписан в Тифлисе еще 8 июня 1918 г. (См.: Лит. Грузия, 1989, № 11, с. 150–151; Ментешашвили А. Из истории взаимоотношений грузинского, абхазского и осетинского народов. Тбилиси,1990, с. 15–16), т. е. тогда, когда АНС еще отказывался предоставить такие полномочия своим представителям Какубава, Туманову, Гурджуа, Аджамову. Поэтому в одном из сообщений по прямому проводу, Р. Какубава (представитель Самурзакани) прямо заявил Абхазскому Народному Совету: «Груз. Правительство согласно заключить с нами предлагаемое соглашение словесно, то есть удовлетворится оно словесным заверением делегации и не настаивает на подписании договора. Добавлю еще, что если Народный Совет боится взять на себя какую-нибудь ответственность за заключение предлагаемого соглашения, то делегация на себя принимает эту ответственность (разрядка наша. – С.Л.). Пока все». (ЦГАА, ф. И-39, д. 6, л. 30).
Таким образом, делегация сама наделила себя чрезвычайными полномочиями и без ведома АНС подписала «договор» с Грузией 8 июня 1918 г. (из 7 пунктов), в то время, как АНС принял решение о заключении договора из 8 пунктов (приведен выше) и в другой редакции на своем расширенном заседании лишь 10 июня (ЦГАА, ф. И-39, д. 6, лл. 6, 11 и об.). Именно этот текст документа и должны были подписать 11 июня в Тифлисе обе стороны. Как видно, правительство Грузинской республики совершенно не считалось с АНС и пошло на прямой обман и подлог. Таким образом, возникает вопрос: имел ли вообще силу «договор» от 8 июня 1918 года?
Даже ставленник Тифлиса, председатель АНС Варлам Шервашидзе понятия не имел об этой подмене документа и в своем протесте Грузинскому правительству от 4 июля 1918 г. ссылался на пункты «договора» именно от 11 июня 1918 г. и принятого на заседании АНС в Сухуме вечером 10 июня (ЦГАА, ф. И-39, д. 6, лл. 49–50).
3. Генерал Мазниев и оккупация Абхазии
Воспользовавшись двусмысленностью пункта 4 «договора» от 8 июня 1918 г. (и пункта 6 «договора» от 11 июня), в Абхазии буквально через неделю высадились войска Мазниева (Мазниашвили), которые, вопреки договоренности, не находились в распоряжении АНС и во второй половине июня 1918 г. оккупировали Абхазию. Некоторые представители АНС, находившиеся в оппозиции к деятелям прогрузинской ориентации (члены правящей меньшевистской партии Грузии в Абхазии В. Шераашидзе, Д. Эмухвари, В. Гурджуа и др.), предвидели, что под предлогом борьбы с большевиками и «защиты» Абхазии от Турции, Грузия может воспользоваться заключаемым «договором» и прибрать ее к рукам. Одним из тех, кто с крайним недоверием отнесся к акту от 11 июня, был основатель и председатель первого АНС С. П. Басария, отказавшийся на совещании АНС 10 июня 1918 г. подписать поручение абхазской делегации в Тифлисе о заключении договора и письменно изложил тогда же свое особое мнение по этому вопросу. В нем говорилось:
«Ввиду того, что проект договора, предлагаемый Грузинской республикой, носит характер ультимативный, лишающий возможности обдуманного свободного обсуждения, ввиду того, что важный акт, как предлагаемый договор Абхазии с Грузией, делается наспех при ограниченном количестве членов Абхазского Народного Совета и без ведома населения Абхазии, которое мыслит свою политическую свободу без всякой опеки с чьей бы стороны ни было, – я предлагаю Абхазскому Народному Совету на ультиматум Грузии ответить просьбой дать возможность населению устроить Абхазский Национальный съезд, правомочный окончательно определить политическое устройство Абхазии, заверив Грузинскую республику, что Абхазия, как самостоятельный национальный организм, обязательно вступит в добрососедские договорные союзы и соглашения с Грузией» (ЦГАА, ф. И-39, д. 6, л. 11 и об.).
Ровно через неделю после подписания «договора», 18 июня 1918 г., одновременно с высадкой грузинских войск в Сухуме, в АНС пришла телеграмма из Тифлиса. В ней министерство ВД сообщало о временном подчинении Самурзаканского (Гальского) участка «по вопросам, относящимся к охранению в нем государственного порядка и общественной безопасности, ведению Кутаисского губернского комиссара, на коего и возложить руководство всеми мероприятиями по борьбе с анархическими выступлениями». Самурзакань практически включалась в состав Грузии. (Как удивительно созвучна эта история с недавним назначением из Тбилиси гальского префекта. – Ред.). Тем самым нарушался пункт 1 «соглашения» от 9 февраля 1918 г. о целостности Абхазии, подтвержденный «договором» 8 июня 1918 г.
В ответ и. о. Сухумского окружного комиссара Симон Басария, обеспокоенный данной телеграммой, направил этот документ в АНС с резолюцией: «Ввиду важности изложенного препровождаю на распоряжение Совета» (ЦГАА, ф. И-39, д. 6, лл. 37–40). Однако, как выяснилось, Грузинское правительство проделало этот фокус руками своего ставленника в Абхазии В. Шервашидзе, который еще 12 июня 1918 г. обратился в Тифлис к военному министру за помощью для «водворения порядка» в Самурзакане (ЦГАА, ф. И-39, д. 7, лл. 1–2). Это был старый, испытанный прием делать политику чужими руками...
Прошло еще немного времени и генерал Мазниев объявил своим приказом (от 23 июня 1918 г.) Абхазию генерал-губернаторством, а себя губернатором. Такие откровенно бесцеремонные действия правительства Грузии вызвали взрыв негодования в Абхазии. На сей раз вынужден был возмутиться и председатель АНС В. Шервашидзе, который открыто лишался даже формальной власти руководителя края. Так, 4 июля 1918 г. он направил правительству Грузии и председателю Национального Совета Грузии протест от имени АНС. В нем, в частности, говорилось:
«В полном сознании своей ответственности Абхазский Народный Совет вступил в переговоры с Правительством Грузинской Демократической Республики с целью установить взаимное понимание и дружескую связь. Правительство Грузии, также сознавая всю ответственность момента, подписало с Абхазским Народным Советом договор 11-го июня сего года; и во исполнение пункта 6-го договора 11 июня Правительство Грузии послало в Абхазию войсковые части в помощь Абхазскому Народному Совету и в его распоряжение под командой генерала Мазниева.
По прибытии в Сухум генерал Мазниев опубликовал приказ по Сухумскому генерал-губернаторству от 23-го сего июня № 1, коим Абхазия, согласно телеграмме Военного Министра была объявлена Сухумским генерал-губернаторством, а генерал Мазниев генерал-губернатором. В приказе № 3 генерал, уже вдаваясь в область политических взаимоотношении между Грузией и Абхазией, заявляет себя представителем грузинской власти и требует от населения безоговорочного подчинения всем законам Груз. Дем. Республики, чем нарушается пункт 8 договора...
Абхазский Народный Совет просит распоряжения об отмене приказа Военного Министра, коим генерал Мазниев, без ведома и согласия Народного Совета, был назначен Сухумским генерал-губернатором. Причем довожу до Вашего сведения, что Абхазским Народным Советом были даны генералу Мазниеву широкие полномочия вплоть до права введения осадного положения, но исключительно при ведении военных операций.
Прошу указать генералу, что источником власти и чрезвычайных Полномочий на территории Абхазии является только Абхазский Народный Совет.
Указанные выше действия генерал-губернатора в Абхазии по существу создают в массах населения Абхазии недоверие по отношению Правительства Грузинской Республики.
Согласно пункту 8 договора законы, изданные Закавказским Сеймом в Абхазии, проводятся в жизнь Абхазским Народным Советом применительно к местным условиям. Что касается закона о смертной казни, изданного Национальным Советом Грузии, то он не может быть распространен на территории Абхазии до тех пор, пока Абхазский Народный Совет не высказался по поводу него; и телеграмма Военному Министру Грузинской Республики генерала Мазниева от 2 июля за № 14 с предложением ввести военно-полевой суд в Абхазии и не запрашивая об этом Абх. Нар. Совета является недоразумением, но которое, надеюсь, будет разъяснено Правительством Грузинской Демократической Республики.
Прошу Правительство Груз. Дем. Респ. во избежание могущих быть недоразумений и предупреждения национальной розни дать своим представителям в Абхазии точные и определенные инструкции на основе договора от 11-го сего июня; прошу также указать представителям Грузинского Правительства в Абхазии, что ответственность момента обязывает их действовать на территории Абхазии лишь по точным указаниям своего Правительства и Абхазского народного Совета, нисколько не уклоняясь и не поддаваясь чувству личных настроений.
Будучи в полной уверенности в том, что Правительство Груз. Дем. Республики и Национального Совета Грузии вполне лояльно в отношении Абхазии и НЕ ПЕРЕСТАЛО СЧИТАТЬ ДЛЯ СЕБЯ ОБЯЗАТЕЛЬНЫМ ТЕ ДОГОВОРНЫЕ ОТНОШЕНИЯ, КОТОРЫМИ АБХАЗИЯ СВЯЗАНА С ГРУЗИЕЙ (разрядка наша. – С.Л.), надеюсь, что Правительство Грузии даст соответствующие инструкции генералу...» (ЦГАА, ф. И-39, д. 6, лл. 49–50).
Протест В. Шервашидзе, внесенный Правительству Грузии, констатирует, таким образом, свершившийся факт оккупации Абхазии вооруженной силой Грузинской республики, чего так опасался Симон Басария...
Мазниев не только не остановился в своих противоправных действиях, но пошел еще дальше, выдав «гражданину Д. П. Цхакая мандат как своему личному представителю в Абхазском Народном Совете! Депутаты АНС восприняли очередную акцию генерала как вызов органу «самоуправления Абхазии». На состоявшемся 18 июля 1918 г. заседании большинство решительно проголосовало против представителя Мазниева в АНС. Одновременно было решено предложить Цхакая как частному лицу присутствовать на открытых заседаниях Народного Совета.
В тот же день на заседании АНС выступил представитель Грузии И. Рамишвили, который, в частности, заявил: «Умы абхазского народа настроены против грузинской демократии и ее представителей, про которых была пущена сплетня, что они будто бы несут рабство и порабощение абхазскому народу. Идет сильная агитация против целей Грузии, против всего того, что несет с собой свободная демократическая республика... Положение рисуется таким, что несомненно нужно отозвать отсюда грузинские войска, а потому он едет в Тифлис для доклада по этому поводу, т. к. лучше заблаговременно отозвать войска, чем ждать кровопролития» (ЦГАА, ф. И-39, д. 3, лл. 7–9 и об.).
Слова Рамишвили оказались пустым звуком…
4. О так называемом «турецком десанте»
Понимая, что Абхазия оказалась фактически оккупированной военной силой ГДР, князья Александр Шервашидзе (заключал 9 февраля 1918 г. соглашение с Грузией о добрососедстве), Таташ Маршания и другие влиятельные абхазы вынуждены были обратиться за помощью к своим собратьям-махаджирам в Турцию. В ночь на 28 июня 1918 г. абхазский десант (в нем не было ни одного турка) до 1 тысячи человек высадился около Кодора в имении А. Шервашидзе Цхургил. Это была ответная акция, направленная против вооруженного вмешательства Тифлиса, нарушения «договора» от 11 июня и объявления Мазниева генерал-губернатором Абхазии (23 июня 1918 г.).
Скоро АНС, не без помощи своего председателя В. Шервашидзе, был обвинен властями Грузии в «туркофильстве» и подвергся бесцеремонному разгону силой (15 августа 1918 г.).
5. Об имперских амбициях и сентябрьском совещании
К 26 июля 1918 г. генерал Мазниев занял территорию вплоть до Туапсе. Грузинское правительство не заставило себя долго ждать и постаралось с помощью своих ученых и генералов «обосновать» свои претензии на это черноморское пространство.
Они стали утверждать, что вся полоса побережья до Анапы и устья р. Кубань принадлежала в XI–XIII вв. Грузии. И уж совершенно нелепо звучит заявление, будто «в продолжение XIV столетия границы постепенно отошли назад, к реке Макопсе, и с ХV-го столетия до XIX в., т. е. вплоть до присоединения ЭТОЙ ЧАСТИ ГРУЗИИ (!) к России, границей всегда была река Макопсе (южнее Туапсе)». Вполне согласен с подобными утверждениями и историк А. Ментешашвили (см. его книгу: Из истории взаимоотношении грузинского, абхазского и осетинского народов. Тбилиси, 1990, с. 34–39), подробно и с удовольствием цитирующий этот политический документ генерала И. Одишелидзе, представленный им на Парижской конференции 1 мая 1919 года. В этой докладной записке генерала допущена явная путаница политических границ Грузии с ее менее узкими этническими границами. Когда-то еще в VIII–X вв. и политические границы Абхазского царства (простирались до Эрети, на границе с современным Азербайджаном) были гораздо шире собственно этнических абхазских границ. Но никто на этом основании не смеет утверждать, что, скажем, Кахетия, Картли и Имеретия были населены в средние века абхазами и что это абхазская земля... Хотя к такому выводу можно прийти, если следовать логике генерала Одишелидзе и историка Ментешашвили, которые по-видимому отрицают федеративный характер Грузии XI–XIII вв. И разве грузинскому ученому неведомо, что на всем пространстве от устья Кубани и Анапы до р. Ингур с древних времен проживали абхазо-адыгские народы.
Ментешашвили силится доказать, что Абхазия всегда являлась частью Грузии, а условия абхазской жизни ничем не отличались от грузинских. С этой целью он неоднократно публиковал и комментировал «Докладную записку Абхазского и Самурзаканского дворянства от 23 марта 1870 года» (см.: Заря Востока, 1990, 25 июля; Народное образование, 1990, 29 июля; Ментешашвили А. Из истории… Тб. 1990, с. 20–22). Мне уже приходилось отвечать по этому поводу (см.: Советская Абхазия, 1990, 14, 15 (поправка) августа). Скажу здесь лишь то, что этот документ давно известен специалистам как тенденциозный и совершенно не отражающий реального положения вещей того времени. Еще в 1913 г. его подверг критике крупный грузинский историк С. Авалиани, а также такие исследователи, как А. Фадеев (1932 г.) и Г. Дзидзария (1975 г.). Нельзя не коснуться и того факта, что упомянутая «записка» от 23 марта 1870 г. была написана во время пребывания абхазской депутации (четыре человека) в Тифлисе и явно не без помощи грузинского дворянства. «Подписавшиеся» абхазы вообще не могли быть составителями записки, вследствие своей неграмотности, и вместо них расписался некто Иван Зедгенидзе...
Но вернемся к Одишелидзе и Парижской конференции. Генерал даже Сочи объявляет «чисто грузинским городом», а весь Черноморский округ – «древней грузинской провинцией». Он заявляет также, что царский министр Ермолов «раздавал даром землю грузин (!) русским чиновникам и генералам» (см.: Ментешашвили А. Из истории.., с. 37–38).
Один мудрый абхаз как-то очень точно заметил: некоторые грузинские ученые утверждают, что территория от р. Кубань до р. Ингур – это их земля. Но пусть они в пределах данной территории назовут нам хотя бы одного грузинского (и мегрельского) князя или дворянина, который владел бы, в том числе и в Абхазии, родовыми имениями и собственными землями. Таких просто нет.
«Как известно, Черноморский округ занимал площадь от Анапы до Гагры и до 1864 г. его населяли адыги (натухайцы, шапсуги и др.), убыхи и абхазы (садзы, псху, ахчипсху, аибга). После окончания Кавказской войны в 1864 г. коренное население этого края вынуждено были переселиться в Турцию. Все побережье опустело. На покинутых землях стали селиться поляки, эстонцы, немцы, армяне, греки, молдаване. Первые грузины переселились в Сочинский округ из Кутаисской губернии в 1881–1882 гг. и поселились в основном в бассейне реки Сочи в с. Пластунское (Тулумджян А. Из истории революционного движения в Сочинском округе в 1905–1907 гг. Сухум, 1958, с. 12–23). С этого времени Сочи и стал, по-видимому, «грузинским городом».
Когда читаешь книжку А. Ментешашвили, то невольно приходишь к очень простой мысли: эта работа-политический заказ и яркое проявление тех имперских амбиций, которые сегодня вновь открыто и агрессивно возобладали в Грузии.
Грузинский историк предпринимает попытки довести до ничтожной цифры и без того небольшое абхазское население, ссылаясь при этом на необъективные и второстепенные грузинские источники и совершенно игнорируя данные первой всероссийской (1897 г.) и первой всесоюзной (1926 г.) переписи населения. Так, применительно к 1917 г. он приводит следующие сведения по Абхазии: грузин – 74.846 (42,1%), абхазов – 38.121 (21,4%) (см.: Ментешашвили А., с. 19). Но даже по авторитетнейшей переписи 1897 г. абхазов здесь было 58.697 чел., а грузин (мегрелов. – Ред.) – 25.875, и лишь по переписи 1926 г. – грузин стало 67.494 чел., а абхазов – 55.918 чел. (См.: Лежава Г. П. Из истории рабочего класса Абхазии. 1921–1941 гг. Тбилиси, 1978).
Интересно, что даже грузинский министр ВД Ной Рамишвили, слова которого Ментешашвили приводит в книге (с. 31), называет в 1919 г. в Абхазии 60 тыс. грузин, и не думаю, чтобы он на переговорах с англичанами занижал численность своих соплеменников: скорее, напротив, он как только мог завысил ее до 60 тыс. и не более. Потому что в отличие от Ментешашвили хорошо знал действительное положение в Абхазии, где 75 тыс. грузин в 1917 г. никак не могло быть, т. к. даже в 1926 г. их было меньше 70 тыс. человек. В другом месте (с. 53) Ментешашвили приводит сведения из иного источника, изданного в Тифлисе в 1927 г. В нем уже значится 36 тыс. абхазов. Иными словами, за десять лет (с 1917 г.) численность абхазов не выросла, а сократилась более чем на две тысячи человек. Таковы грузинские данные...
Вскоре после занятия Туапсе, по протесту Добровольческой армии и Кубанского правительства, Грузия была вынуждена отвести свои войска.
В середине сентября 1918 г. абхазская делегация прибыла к генералу М.С. Алексееву (см.: Лакоба С. 3. Очерки политической.., с. 68–73), а 23 сентября в Екатеринодаре состоялось известное совещание, на котором рассматривался и вопрос Абхазии. Интересно, что представитель правительства Грузии Е. Гегечкори заявил тогда генералу Алексееву: «вопрос о взаимоотношениях Абхазии, Грузии и Кубани нужно решать не здесь, а в другом месте» (см.: Документы и материалы по внешней политика Закавказья и Грузии, Тифлис, 1919, с. 411). Иными словами, Гегечкори признал тогда, что Абхазия, несмотря на «договор» от 8 июня, никак не связана с Грузией, а вопрос их взаимоотношений – дело будущего.
По поводу же занятой Мазниевым территории Сочи – Адлер – Гагра генерал Алексеев заявил: «Можно ли вообще говорить об этих округах, как о грузинских, когда между ними и Грузией имеется еще целый округ Абхазии?» (Документы и материалы.., с. 392).
Еще более резко высказался на совещании представитель Кубанского правительства Н. Воробьев: «Если говорить о границе Грузии, то нужно установить ее только вплоть до Абхазии, так как у нас имеются сведения, что абхазцы готовы пойти на все, лишь бы вновь войти в состав России. Правда, отмечается в последнее время желание Правительства Грузии огрузинить города, назначаются туда комиссары (сегодня – префекты. – Ред.) и пр., но этого слишком недостаточно для того, чтобы эти округа считать грузинскими...» (с. 406). Далее он заметил: «За Гагринским округом имеется еще и Абхазия, которую отдавать на съедение мы не можем. Грузия должна начинать свои границы за Абхазией...» (с. 409).
Позднее Н. Воробьев издал книжку под названием: «О неосновательности притязаний грузин на Сухумский округ (Абхазию)» (Ростов-на-Дону, 1919), которую Ментешашвили назвал «фальшивкой» (с. 19).
На сентябрьском совещании в Екатеринодаре Алексеев пришел к выводу, что будущее положение Абхазии вообще не определено (с. 414). Очень интересную позицию занял тогда В. В. Шульгин (член II–IV Государственной думы, 2 марта 1917 г. вместе с А. И. Гучковым предъявил в Пскове Николаю II требование об отречении от престола). Так, обращаясь к Гегечкори, он спросил: «...Мы можем быть вполне компетентны и в своих решениях по вопросу об Абхазии. По ст. 13 дополнения к Брестскому договору, Грузия признана независимой и если бы Абхазия захотела этого, я думаю, по тем же основаниям она могла бы добиться самостоятельности. Прошу ответить, если при заключении Брестского договора была речь о границах, то были ли установлены границы Грузии?».
Гегечкори ответил: «Нет, зафиксировано точных границ не было. Особым декретом было заявлено, что границы устанавливаются временем» (с. 410–411).
6. Чхиквишвили, открытая оккупация и «демократические» выборы
После разгона АНС в августе 1918 г. его заседания прекратились. Однако председатель АНС В. Шервашидзе продолжал занимать свое место и выполнял в этот период любую прихоть грузинского правительства. Оппозиция, по словам Мих. Тарнава, остро критиковала фракцию социал-демократической правящей партии за бездействие против бесчинств военных властей, особенно за карательные действия против мирного населения Абхазии. К октябрю 1918 г. соотношение борющихся сил внутри АНС менялось уже в пользу оппозиции.
На бурном заседании АНС, которое проходило 9 октября 1918 г., был в частности, поставлен вопрос о виновниках и соучастниках разгона Совета вооруженной силой 15 августа. В своем заявлении депутаты (Д. Алания, С. Ашхацава и др.) потребовали «ВОССТАНОВИТЬ В ПРАВАХ НАСИЛЬСТВЕННО РАСПУЩЕННЫЙ НАРОДНЫЙ СОВЕТ, ПОЛЬЗУЮЩИЙСЯ ПОЛНЫМ ДОВЕРИЕМ АБХАЗСКОГО НАРОДА, С ЕГО ЗАКОННЫМ ПРЕЗИДИУМОМ ВО ГЛАВЕ». Вечером 9 октября 1918 г. депутаты АНС забаллотировали председателя Совета В. Шервашидзе. Здание Совета тут же было оцеплено грузинскими гвардейцами (Наше слово, 1918, 11, 12, 14 октября; Единение, 1991, № 2, февраль), а на следующий день второй АНС был разогнан военной силой. Многие депутаты подверглись аресту. Некоторых заключили в Метехскую тюрьму в Тифлисе по обвинению в заговоре против Грузинской республики.
Должность министра по делам Абхазии, закрепленная в «договоре» от 8 июня 1918 г., была упразднена, а его функции были возложены на министра ВД Грузии.
Наступил период неприкрытой оккупации Абхазии Грузией. Для утверждения в крае «твердой власти» правительство ГДР назначило чрезвычайным комиссаром в Абхазии В. Чхиквишвили. Чуть раньше, в сентябре 1918 г., сюда, в качестве «политического представителя» правительства Грузии, был направлен И. Рамишвили, которому местные власти обязаны были «оказывать всякую поддержку и исполнять его указания». С октября 1918 г. по март 1919 г. все гражданское управление Абхазией осуществлялось прямым вмешательством Грузинской республики. «Договор» от 8 июня утерял даже чисто формальное значение. Вся страна находилась под чуждым управлением. Чрезвычайный комиссар В. Чхиквишвили опирался на вооруженную силу Грузии и не подчиненных ему комиссаров уездов.
В этих условиях грузинское правительство приступило к выборам ТРЕТЬЕГО АНС на «демократических» началах. Председателем избирательной комиссии стал (как и члены) представитель правящей меньшевистской партии Грузии В. Шервашидзе, однако вся ее работа направлялась из Тифлиса через В. Чхиквишвили и И. Рамишвили. 17 декабря 1918 г. в парламенте Грузии с докладом о положении в Абхазии и с проектом о выборах в АНС выступил министр ВД Ной Рамишвили. Он, в частности, признал, что ТАМ ДО СИХ ПОР ДЕЙСТВОВАЛ ТОЛЬКО ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЙ МЕЧ. Но военные действия, продолжал он, всегда сопровождаются притеснением мирного населения, поэтому в Абхазии слышны голоса недовольства. Министр ВД предлагал немедленно приступить к широким положительным действиям и срочно создать Народный Совет. Проект о выборах в него, представленный Н. Рамишвили, был утвержден парламентом Грузии 27 декабря 1918 года (см. публикацию Д. Гамахария, З. Папаскири, В. Чания: Сабчота Абхазети, 1990, 3, 4 августа).
Новый АНС должен был избираться всеми жителями Абхазии без различия подданства, в то время, как в самой Грузии было установлено грузинское подданство, лишавшее избирательных прав значительную часть населения. Поправки, внесенные в проект о выборах и относившиеся к Абхазии, характеризуются вполне определенной направленностью. Так, одна из них гласила: ДЕПУТАТАМИ АНС МОГУТ БЫТЬ ИЗБРАНЫ ПОДДАННЫЕ ГРУЗИИ, НЕ ПРОЖИВАЮЩИЕ В АБХАЗИИ И ТЕ, КТО ПОЛУЧИЛ ПРАВО НА ЖИТЕЛЬСТВО В АБХАЗИИ И ПОСЛЕ 19 ИЮЛЯ 1914 ГОДА.
Таким образом, все было сделано для того, чтобы в новый состав АНС прошли такие депутаты, как Исидор Рамишвили, Лев Тумаркин (пристроившийся на службе у грузинских меньшевиков и делавший все, что было угодно Тифлису) и многие другие, которые никак не были связаны с Абхазией, но по существу управляли Абхазией после проведения столь «демократических» выборов. Предвыборную агитацию в Абхазии вела почти исключительно правящая социал-демократическая партия и агенты грузинского правительства – известные абхазы-марионетки В. Шервашидзе, Д. Эмухвари и др. Арестованные же депутаты-абхазы находились в заключении весь период выработки положения о выборах в АНС. И только незадолго до выборов они были освобождены по требованию командующего союзными войсками английского генерала Томсона, который обратился к правительству Грузии 5 декабря 1918 г, по поводу арестованных абхазов. На следующий день, 6 декабря, состоялась беседа между английским полковником Стоксом и представителями Грузии Алшибая (служил в Баку) и полковником Марганадзе. Очень интересную стенограмму этой встречи приводит А. Ментешашвили (с. 26–27), которую он обнаружил в архиве Гарвардского университета (США). Вообще следует заметить, что ученый приводит порой документы, ставящие под сомнение некоторые его выводы. Они говорят сами за себя. Приведу лишь интересующий нас фрагмент этой беседы.
«СТОКС. – Где они у Вас находятся?
АЛШИБАЯ. – В Тифлисе, в Метехском замке – это тюрьма для политических.
СТОКС. – Зачем такие суровости?
АЛШИБАЯ. – Г-н полковник, они обвиняются в государственной измене. Правительство не могло не отнестись к ним со всей строгостью закона. Из числа арестованных, один был причастен к большевистскому движению, другой, из числа тех абхазцев-туркофилов, которые 4 месяца тому назад хотели организовать высадку турецкого десанта в Абхазии
СТОКС. – Вы томите в тюрьме абхазцев, не предъявляя обвинения, мы этого допустить не можем.
АЛШИБАЯ. – С Абхазией у нас наилучшие отношения. Вам это может подтвердить полковник Марганадзе – наш военный представитель при дипломатическом представительстве.
МАРГАНАДЗЕ. – Я абхаз и служу у грузинского правительства. Я должен заверить Вас, что между нами, абхазами, и Грузией нет неприязненных отношений. Грузия в силу договора с Абхазией предоставила ей полное внутреннее самоуправление. Абхазский Народный Совет ведает всеми внутренними делами Абхазии. Только отдельные личности могут идти против грузинского правительства, а не абхазский народ.
АЛШИБАЯ. – Вы заступаетесь за лиц, которые недостойны Вашего заступничества. Положение заключенных абхазцев должно волновать Абхазский Народный Совет (но он был разогнан в октябре 1918 г.! – С. Л.) больше, чем кого бы то ни было, но Абхазский Народный Совет не сделал никакого заявления в защиту арестованных – это потому, что они не заслужили заступничества.
СТОКС. – Я нашел бы нужным освободить их из тюрьмы, но держать их в Тифлисе, пока наш представитель не приедет и не разберет вопроса».
Это поразительный документ лицемерия и коварства представителей правительства Грузии, которые представили абхазом полковника Марганадзе в надежде, что слова «абхаза» произведут нужное впечатление на английского офицера. Никакого абхазского офицера Марганадзе в грузинском правительстве просто не было, а был грузин Марганадзе. Правительство шло на любой подлог, лишь бы удержать Абхазию в своих руках.
По поводу самих выборов Мих. Ив. Тарнава писал в 1919 г. в газете «Социал-демократ» (Тифлис): «Предвыборную агитацию вела только правительственная партия Грузии с чрезмерным усердием и остервенением, переходящим подчас в нарушение правил выборного производства формально и по существу. Другим партиям всячески ограничивалась возможность агитировать за своих кандидатов...».
В результате таких выборов в третьем АНС оказался 41 депутат, из которых 27 открыто выражали интересы грузинских меньшевиков.
В начале 1919 г. Добровольческая армия начала наступление в районе Гагра с целью отбросить грузинские войска за р. Бзыбь и объявить Сухумский округ (Абхазию) НЕЙТРАЛЬНОЙ зоной. А весной у англичан и генерала Деникина возникли большие сомнения по поводу «демократичности» выборов в Абхазии. Это нашло свое отражение и в протоколе Совещания (Тифлис, 23–24 мая 1919 г.) представителей грузинского правительства и Добровольческой армии при посредничестве английских генералов Бриггса и Бича.
Н. Рамишвили заявил тогда: «Демократические принципы, о которых вы говорили, генерал, являются только тем, чем руководствуется Грузинское Правительство и что лежит в основе во всех его действиях. Наше продвижение в Сухумском округе имело целью борьбу с большевизмом. Население этого округа равно 200 тысячам, из коих большинство составляют абхазцы и грузины. Это население выявило свою волю в выборах Народного Совета, доказавших, что оно желает получить автономное управление в пределах независимой Грузии...»
Генерал Бриггс ответил: «Раз большинство населения Сухумского округа составляют грузины, то вы не должны опасаться, если Союзная Комиссия произведет расследование. Если Комиссия выяснит, что население будет за Грузию, то Деникин не будет противиться этому...» (Наше слово, 1919, 14 июня).
Тогда же Бриггс заявил Е. Гегечкори: «Абхазцы недовольны грузинским управлением и даже заявляют, что ЕСЛИ ИМ ДАДУТ ОРУЖИЕ, ТО ОНИ САМИ ОЧИСТЯТ ОКРУГ ОТ ГРУЗИНСКИХ ВОЙСК. ГРУЗИНЫ ПОСТУПАЮТ ТАМ ХУЖЕ БОЛЬШЕВИКОВ: ОТНИМАЮТ ДОМА. ЗЕМЛИ, ПРОИЗВОДЯТ СОЦИАЛИЗАЦИЮ И НАЦИОНАЛИЗАЦИЮ ИМУЩЕСТВА» (см.: Ментешашвили А., с. 29). Английский генерал отметил также: «Что касается Сухумского округа, то из других источников я слышал, что желание воссоединиться с Грузией не есть выражение воли населения. Если абхазы на Русском Народном собрании заявят о своем желаний быть с Грузией, то в настоящее время торжества демократических принципов эта воля народа должна быть удовлетворена, и Деникин, настроенный демократически, не будет против этого. Сейчас же Деникин хочет обеспечить свой тыл и согласен, чтобы Сухумский округ был нейтральной зоной, но он не будет разговаривать до тех пор, пока грузинские войска не отойдут за Бзыбь» (см.: Ментешашвили А., с. 29–30).
Таким образом, Ментешашвили совершенно прав, отмечая, что Деникин не признавал Абхазию в составе Грузии (с. 44).
На следующий день, 24 мая, Ной Жордания в беседе с английским генералом Бичом посетовал на генерала Бриггса: «Мне приходится впервые слышать подобные речи от английских генералов». Генерал Бич неожиданно бросил: «Мы хотим иметь британского офицера в Сухуме. Вы не очень протестуете против этого?» (Демократическое правительство Грузии и английское командование. Тифлис, 1928 г., с. 54–55).
С отчетом об этих переговорах в мае на заседании Народного Совета в Сухуме (6 июня 1919 г.) выступил председатель Комиссариата Абхазии Д. Эмухвари. Депутат Д. Алания задал ему вопрос: «Территория р. Бзыбь – это территория Абхазии. Было ли на это указано во время переговоров?» Эмухвари ответил: «Конечно, но представители Деникина отвечали нам, что если бы у абхазцев было оружие, они сами бы свергнули грузинскую власть. Представители Грузии указали на то, что такие сведения идут от лиц с уголовным прошлым (имелись в виду депутаты АНС и сам Алания, арестованные в октябре 1918 г. по политическим мотивам. – С. Л.), что в Абхазии есть Народный Совет, избранный на началах свободного избирательного права, и предъявили уполномоченным Деникина телеграмму Совета (тогда большинство в нем составляли сторонники правительства Грузии. – С. Л.) с просьбой об очищении Абхазии от войск Добровольческой армии» (Наше слово, 1919, 15 июня).
В тот же день, 6 июня 1919 г., абхазский депутат И. Маргания по поводу сложившейся обстановки заявил на заседании Народного Совета: «Многим из вас известно, что бывший Чрезвычайный Комиссар Чхиквишвили посылал телеграмму, что он застал Абхазию в объятиях анархии. Я заявляю, что само Грузинское правительство вызывает усиление анархии и теперь не только страна в объятиях анархии, но и сами комиссары (намек на Д. Эмухвари. – С.Л.) в объятиях анархии».
Вскоре появилось и «заявление» группы 14-ти депутатов Народного Совета (И. Маргания, Д. Алания, Мих. Тарнава, М. Цагурия) от 29 сентября 1919 г. (Тифлис). В нем говорилось: «Переходя к деятельности бывшего Чрезвычайного Комиссара гражданина Чхиквишвили, назначенного Грузинским правительством после разгона Совета для управления Абхазией, мы не можем обойти молчанием этого знаменательного периода. Подобно генералу Мазниеву, он сорганизовал отряд из отбросов... Убытки, причиненные этим отрядом, выразились в миллионах. Период Чрезвычайного Комиссара г. Чхиквишвили совпал также с выборами в Абхазский Народный Совет, и надо отдать справедливость г. Чхиквишвили, что он блестяще выполнил свою задачу, проведя в Совет по преимуществу представителей неабхазского населения, совершенно не связанных ни в какой степени с интересами края» (ЦГАА, ф. И-39, д. 15, лл. 3–5 и об.).
После выборов в третьем АНС началась борьба по национально-политическим вопросам и произошла перегруппировка сил. Депутаты разбились на два лагеря: в одном сгруппировались почти все абхазы, находившиеся в оппозиции (здесь были и вышедшие из фракции меньшевиков А. Чукбар, Мих. Тарнава, Дм. Дзкуя, К. Барциц и др.) к Грузинскому правительству, в другом – сторонники Тифлиса.
Знаменательно и то, что третий АНС открыл 18 марта 1919 г. представитель Грузинского правительства в Абхазии И. Рамишвили. Председателем АНС стал с.-демократ Д. Эмухвари, а в МАЕ (АНС переименован в «Народный Совет Абхазии») его вновь возглавил В. Шервашидзе. Дмитрий Эмухвари тогда же пересел в кресло руководителя Комиссариата Абхазии (правительство). После формального принятия 20 марта 1919 г. «Акта об автономии Абхазии» АНС предстал в виде ЗАКОНОДАТЕЛЬНОГО органа, а Комиссариат – ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО. Однако вся эта игра в «автономию» оказалась иллюзией местной власти и самоуправления. Комиссариат, например, был так укомплектован и сконструирован, что не мог вести самостоятельную работу в Абхазии. Во главе Комиссариата, по словам Мих. Тарнава, стоял «известный меньшевик, князь Арзакан (Дмитрий) Эмухвари – безвольный, бездарный и трусливый человек». С Комиссариатом центр совершенно не считался, а ЗЕМЕЛЬНЫЙ ОТДЕЛ ПО ЗАДАНИЮ ТИФЛИСА ЗАНЯЛСЯ НЕЛЕГАЛЬНЫМ ЗАСЕЛЕНИЕМ АБХАЗИИ ВЫХОДЦАМИ ИЗ ГРУЗИИ.
Для поддержания политики центра в Абхазии в Сухум приезжал министр ВД Грузии Н. Рамишвили. На заседании НСА 6 февраля 1920 г., в один из самых беспокойных моментов, когда оппозиция боролась за действительное автономное самоуправление и за принятие Конституции Абхазии, он выступил С УГРОЖАЮЩЕЙ речью. «Все это окружение и давление, – вспоминал Мих. Тарнава, – не давали органам местного автономного самоуправления провести надлежащую работу. При таком положении оставалась фактически существовать прежняя ОККУПАЦИЯ, которая и была до III Абхазского Нар. Совета и Комиссариата Абхазии. Последние нужны были только как ширма и форма, под прикрытием которых проводились бы в Абхазии все принципы грузинской меньшевистской государственности и, более того, использовались бы для этого и сами местные органы автономного самоуправления».
Против такой политики выступала оппозиция НСА. Недовольство по поводу затянувшегося принятия Конституции Абхазии в 1920–1921 гг. стали выражать даже такие деятели, как В. Шервашидзе, В. Гурджуа и др. Еще осенью 1919 г. депутат Мих. Тарнава, представлявший оппозицию, в тифлисской газете «Социал-демократ», отмечал: «Абхазия лишена всякой самостоятельности и фиктивные органы «автономной» власти – народный совет и комиссариат Абхазии не могут ни в чем проявить самодеятельности. Их можно считать излишними, ибо ничего не остается им делать. Если их упразднить, то получится нормальное положение в Абхазии, как в стране ОККУПИРОВАННОЙ».
Далее он писал: «Ненормальность положения создается чрезмерным стремлением центрального грузинского правительства к захвату фактической власти в Абхазии и неправильной политикой его агентов на месте. Вся полнота власти в Абхазии находится в руках этих агентов. В городах созданы военные комендатуры, в центре – окружное военное управление под названием штаба обороны во главе с половником Тухарели, в уездах оперируют войсковые части по своему усмотрению, заменяя администрацию, словом, все военно-административное управление страной находится в руках военных агентов грузинского правительства. Все учреждения по всем отраслям народной жизни, не исключая и учреждений местного значения, инструктируются и контролируются центральным правительством (из Тифлиса. – С.Л.) и в целом ряде их проводится насильственно, механическим путем, грузинская национализация».
Таким образом, период оккупации Абхазии Грузинской республикой был связан с деятельностью второго и третьего АНС и завершился только в марте 1921 года. О политических и экономических последствиях меньшевистского правления Грузии в Абхазии очень верно отозвался в очерке «Табак» (Заря Востока, 1922, 29 октября) писатель Исаак Бабель:
«...А меньшевики, эти роковые мужчины, разломали все вдребезги. Поистине, в этом феерическом и плодородящем саду, который называется Абхазией, научаешься с особой силой ненавидеть эту разновидность вялых мокриц, которые наследили здесь всеми проявлениями своего творческого гения. За два года своего владычества они успели разрушить все жизненные учреждения города, отдали лесные богатства на разграбление иностранным акулам и объявлением табачной монополии добили вконец нерв страны».
Единение. 1991, № 3 (012)
