Главная » Алфавитный каталог авторов » Л » Последний владетель Абхазии в политической ссылке и соглашение 1844 года

Станислав Лакоба

Последний владетель Абхазии в политической ссылке и соглашение 1844 года

История политической ссылки царской России тесно связана с историей общественно-политического развития. Здесь сталкивались люди различных убеждений, направлений, народностей – это была Россия в миниатюре. «Помещалось нас в остроге всего человек двести пятьдесят – цифра почти постоянная, - вспоминал в сер. XIX века Ф.М. Достоевский. – Одни приходили, другие кончали сроки и уходили, третьи умирали. И какого народу тут не было! Я думаю, каждая губерния, каждая полоса России имела тут своих представителей. Были и инородцы, было несколько ссыльных даже из кавказских горцев».

К сожалению, до сих пор нет ни одной работы, посвященной политическим ссыльным с Кавказа, в то время как они составляли значительный процент ссыльнокаторжных и уступали по численности лишь польским повстанцам.

Тема абхазских политических ссыльных и их судеб во внутренних губерниях Российской империи представляет огромный интерес. Отдельные сведения по этой проблеме приводятся в работах видных историков А.В. Фадеева и Г.А. Дзидзария. Однако она так и не стала предметом специального изучения.

Первые случаи ссылки абхазцев по политическим мотивам известны уже с 20-х годов XIX века (например, Гасанбей Шервашидзе был выслан в Сибирь, 1821-1828 гг.). Высылка была, так сказать, «упорядочена» с середины 40-х годов, когда владетельный князь Абхазии Михаил Шервашидзе (Чачба), опираясь на силу царского оружия в стране, удалял под тем или иным предлогом своих политических оппонентов. Это чинимое беззаконие отвечало интересам имперской администрации, ибо в результате таких действий владетельный князь все больше терял авторитет и опору в народе и невольно становился марионеткой в руках самодержавия.

Владетельному князю достаточно было указать пальцем на неугодного и тотчас, без всяких объяснений, того высылали из Абхазии в Россию временно или навсегда.

Таким действиям положил начало рапорт командира отдельного Кавказского корпуса генерал-адъютанта Нейдгардта военному министру князю Чернышеву от 23 сентября 1844 г., в котором начальнику Черноморской береговой линии генерал-майору Будбергу было разрешено «удовлетворять просьбы Владетеля Абхазии насчет отсылки в арестантские роты подведомственных ему людей за пороки и буйное поведение, если об этом именно будет просить Владелец».

Очевидно, таким образом, что это был один из первых реальных шагов царского правительства на пути к будущему упразднению Абхазского княжества в 1864 г. и ссылке сначала в Ставрополь, а затем Воронеж самого владетеля Михаила.

Своеобразная автономия Абхазского владетеля опиралась на военную силу царизма. В результате этого альянса, заключенного в сентябре 1844 г., многие политические соперники Михаила, или лично ему неугодные, под любым предлогом и с самым ходовым ярлыком, как, например, «за буйное поведение», арестовывались и высылались.

Так, на основании этого узаконенного беззакония 1844 г. в Западную Сибирь в 1848 г. был выслан на пятнадцать лет князь Тада Асламбиевич Анчабадзе. В декабре 1861 г. князь Александр Голицын сообщал, что он сослан «за дурное поведение и буйные поступки, по представлению владетеля Абхазии». В течение первых пяти лет (1848-1853) Тада Анчабадзе находился на положении ссыльнокаторжного и содержался под строжайшим надзором в Тобольском тюремном замке. В Тобольске, российской «столице» каторги и ссылки, еще продолжали нести наказание декабристы И.А. Анненков, Ф.Д. Вольф, А.С. Муравьев, П.Н. Свистунов, М.А. Фонвизин… Но ко времени прибытия сюда Т.А. Анчабадзе здесь уже были похоронены друг А.С. Пушкина Вильгельм Кюхельбекер, друг Павла Пестеля князь Александр Барятинский и другие.

После разгрома в Петербурге общества петрашевцев (1844-1849), члены которого выступали за демократизацию политического строя России и освобождение крестьян с землей, царизм начал отправлять в Сибирь революционеров нового поколения. В январе 1850 г. в Тобольский тюремный замок, в котором постоянно находились 200-250 заключенных, были доставлены особо опасные государственные преступники М.В. Буташевич-Петрашевский, С.Ф. Дуров, Ф.М. Достоевский, Н.И. Григорьев. В этом же замке уже несколько лет содержался ссыльный абхазец Тада Анчабадзе. Так, в Тобольском архиве мною был обнаружен «Именной список находившимся в 1850 году в Тобольской острожной больнице за болезнью», где под номером «136» упомянут Тада Анчабадзе, бывший на излечении до 1 августа, « в течение 46 дней». В другом документе говорится, что он лечился в той же острожной больнице 66 дней и вышел из нее 8 марта 1853 года. Наконец, в материалах «Общего алфавита о поселенцах» сказано об освобождении Т.Анчабадзе из тюремного замка и поселении его в городе Тобольске с 1854 года.

Порядки в Тобольском замке произвели огромное впечатление на Ф.М. Достоевского. Позднее они легли в основу его автобиографической  повести «Записки из Мертвого дома» (начал печатать в 1860 г.). Известно, что по дороге в Омск, в Тобольске, Федор Михайлович встретился с женами декабристов: Муравьевой, Анненковой и Фонвизиной. Встреча произошла при вступлении в замок петрашевцев в январе 1850 года. Жены декабристов передали тогда писателю Евангелие, единственную книгу, которую разрешалось иметь в каторжной тюрьме. «Эту книгу, - пишет Достоевский в «Записках из Мертвого дома», - с заклеенными в ней деньгами, подарили мне еще в Тобольске те, которые тоже страдали в ссылке и считали время ее уже десятилетиями и которые во всяком несчастном уже давно привыкли видеть брата».

Достоевский хранил это Евангелие всю жизнь, читал его перед смертью и передал сыну…

В письме к брату Федор Михайлович вспоминал о первых днях неволи в Тобольске: «Ссыльные старого времени (т.е. не они, а жены их) заботились об нас, как о родне. Что за чудные души, испытанные 25-летним горем и самоотвержением. Мы видели их мельком, ибо нас держали строго. Но они присылали нам пищу, одежду, утешали и ободряли нас».

Известно, что в ссылке не только абхазцев, но вообще всех кавказцев именовали «черкесами». Достоевский внимательно наблюдал за ними в тюремном замке. «Слева от моего места на нарах помещалась кучка кавказских горцев», - пишет он. В тех же «Записках из Мертвого дома» автор описывает незабываемые сцены: «Что касается до черкесов и в особенности Исая Фомича, то для них наш театр был истинным наслаждением». Не менее привлекателен эпизод в главе «Каторжные животные»: «Черкесы так даже вскакивали на лошадь верхом; у них глаза разгорались, и бегло болтали они на своем непонятном наречии, скаля свои белые зубы и кивая своими смуглыми горбоносыми лицами. Иной из русских так и прикуется всем вниманием к их спору, точно в глаза к ним вскочить хочет».

С особой любовью Достоевский говорит о молодом кавказце по имени «Алей», которого он выучил в считанные месяцы читать и писать по-русски. Возможно, какие-то черты Тады Анчабадзе нашли свое воплощение в одном из образов черкесов.

Тада Анчабадзе оказался в удивительно насыщенной атмосфере общественно-политической жизни Тобольска, которую питали идеи декабристов, петрашевцев, польских революционеров, боровшихся за свою независимость. Трудно сходившиеся с каторжанами польские революционеры, с симпатией относились к кавказцам, которые, как и они, вели национально-освободительную борьбу. Ф.М.Достоевский обратил особое внимание на эти взаимоотношения с польскими повстанцами в «Записках из Мертвого дома»: «…Им было очень тяжело, гораздо тяжелее, чем нам. Были они далеко от своей родины. Некоторые из них были присланы на долгие сроки, на десять, на двенадцать лет… С черкесами, с татарами, с Исаем Фомичом они были ласковы и приветливы, но с отвращением избегали всех остальных каторжных».

Тада Анчабадзе прибыл в Сибирь в возрасте 22-23-х лет (Алею Ф.М.Достоевского было не более 22-х лет); находясь в Тобольском тюремном замке, крестился, приняв новое имя «Александр Иванович». После тринадцатилетнего пребывания в ссылке он обратился с письмом к императору Александру  II:

«Происходя от одного из древнейших княжеских родов Абхазии, рода князей Анчибадзе, я, по смерти отца моего князя Асламбия, по болезни старшего брата и по малолетству меньшего, вступил в управление доставшимся нам в наследство землями и людьми. Князь Гирго Ширваншидзе, взявший на аренду с давнего времени часть нашей земли, по вступлении моем в управление имением, не захотел платить арендных денег, почему я вынужден был обратиться на суд родовых князей, которые и признали жалобу мою справедливою. – Князь Гирго происходил из одного рода с владетелем Абхазии князем Ширваншидзе. Я был оклеветан и, однажды отлучившись из дому, схвачен по дороге людьми владетеля Абхазии, отправлен на пароходе ночью в Керчь-Ениколь, а оттуда в Сибирь, будто бы за дерзкие поступки и развратную жизнь. Между тем как тут действовало право сильного и желание воспользоваться чужою собственностью, что знают и все родовые князья Абхазии.
С 1848 года я живу в Тобольске, где и принял Христианскую веру, чтоб достать себе средства к жизни и прибавить что-нибудь к ограниченному содержанию, отпускаемому из казны, я должен прибегать к трудам тяжелым, и вот уже несколько лет, как не знающий русской грамоты… служу чернорабочим в местной типографии.
Лишенный всего без суда и приговора, удаленный от родины, под чужим небом, в суровом климате, я в 30 лет сделался почти стариком. (…)
Родное солнце может быть отдаст мне силы, отнятые мучениями бедности и несродным климатом. (…)
Верноподданный князь Тада Асламбий, во св. крещении Александр Иванов Анчибадзе.

Тобольск.
Июня 11-го дня 1861 года.»

 
Спустя несколько месяцев, 29 сентября 1861 г., генерал-губернатор Западной Сибири Дюгамель сообщал в Петербург, что «в настоящее время князю Анчибадзе 36 лет от роду», что он «поведения отличного, образа жизни скромного» и что работает «в Тобольской губернской типографии».

Так, абхазский князь бок-о-бок работал с журналистами и рабочими в одном из передовых учреждений Тобольска. Кто из русских  деятелей конца 50-х – начала 60-х гг. служил в газете «Тобольские губернские ведомости» и типографии? Об этом может рассказать дальнейший поиск.

Приведенное письмо Тады Анчабадзе написано с его слов не только очень грамотно, но и весьма опытной, по-видимому, журналистской рукой. Посудите сами: «Лишенный всего без суда и приговора, удаленный от родины, под чужим небом, в суровом климате, я в 30 лет сделался почти стариком».

А ведь здесь выражена нравственно-правовая позиция неизвестного нам автора письма, взгляд интеллигента-демократа на беззакония в империи.

Не безынтересно, что в 1861 г. в Тобольск был доставлен поэт, переводчик и публицист, ближайший соратник Н.Г. Чернышевского и Н.А.Добролюбова революционер-демократ М.И. Михайлов. В этот период здесь сложилась целая группа представителей прогрессивно мыслящей демократии: Соколов, Губарев, Анучин, Знаменский.

По подсчетам самого Н.Г. Чернышевского в 1860 г. тоболяки выписывали 12 экземпляров журнала «Современник». М.И. Михайлов о пропагандистской работе в Тобольске записал: «Замечательно, что только те из политических преступников, бывших здесь, оставили по себе действительно полезное влияние, которые действовали словом, брались за воспитание их или вообще старались проводить в сознание молодых людей основные начала нравственности гражданских обязанностей человека…».

А 15 августа 1863 г. в «Колоколе» появилась статья А.И. Герцена «Тобольское дело (М.И. Михайлов, тобольское общество и доносчики)».

Такая насыщенная политическими событиями обстановка не могла не влиять на колонию ссыльно-поселенцев и, судя по письму Тады Анчабадзе, не оставила в стороне и его мировоззрение. По истечении 15-ти лет он получил разрешение вернуться из Сибири в Абхазию через Тифлис. Это случилось в 1863 году.

Дело Т. Анчабадзе, князя и типографского рабочего, жившего в Тобольске в одно время с декабристами, петрашевцами и Достоевским, польскими революционерами и Михайловым не может не быть в центре внимания абхазоведения.

 В то же время нельзя забывать, что это лишь один из примеров многолетней репрессивной политики Михаила Шервашидзе, которая завершилась в 1864 году. Между прочим, соглашение 1844 г. резкой критике подвергали и некоторые царские администраторы, которые считали безоговорочную поддержку владетеля вредной и опасной для русских интересов. Так, командующий русскими войсками в Абхазии генерал Шатилов отмечал: «Народ видел, что по представлению владетеля (М.Шервашидзе.-Ред.)   ссылаются в Сибирь его враги, что войска русские охраняют его безопасность и что владетелю дано право на введение тяжких монополий в торговле. Не подлежит сомнению, что следствием этого было отчуждение от нас народа». (Документы по истории Грузии (1862-1917). Т.I. Ч.I. Под ред. проф. Ш.Чхетия. Тбилиси.1954. С.642).

После ликвидации Абхазского княжества наступил следующий этап политической ссылки. Теперь он стал носить более откровенный характер.

И по роковому стечению обстоятельств первой ее жертвой стал сам владетельный князь Михаил Шервашидзе (Чачба).

В этой связи хотелось бы остановиться на  документах, обнаруженных мною в 1987 г. в Государственном архиве Ставропольского края (ГАСК).

Эти материалы связаны с политическим преследованием последнего владетельного князя Абхазии Михаила. Особую ценность среди них представляет «Дело Канцелярии Ставропольского Гражданского Губернатора о Владетельном князе Михаиле Шервашидзе, состоящим под надзором». На титульном листе дела аккуратным почерком выведено: «Весьма секретно».

Более четырех десятилетий М.Шервашидзе управлял Абхазским княжеством, которое пользовалось своеобразной автономией вплоть до 1864 года. Владетель был генерал-лейтенантом царской России и генерал-адъютантом; в Абхазии он опирался на военную силу царизма, энергично расправлялся с оппозиционерами, а с 1844 г. упорядочил их ссылку во внутреннюю Россию.

По окончании Кавказской войны был предпринят ряд шагов к  ликвидации одного из последних княжеств – Абхазского. Неугодным стал и Михаил Шервашидзе, активно поддерживавший в последние годы убыхов. Да и наместник кавказский, великий князь Михаил Николаевич считал, что абхазский владетель высокомерен, отличался притворством, уклончивостью и двурушничеством. Наиболее четко эти его черты проявились в 1855-1856 гг. во время военных действий России и Турции, когда владетель встречался в Сухуме с Омер-пашой и не исполнил требование наместника кавказского покинуть Абхазию и прибыть в Тифлис или Кутаис.  Царские власти подозревали князя в измене, а брат императора, наместник Михаил Николаевич, требовал тогда его ареста и высылки. Однако император решил  до лучших времен повременить с  такими радикальными мерами.

В результате наместник кавказский приложил немало усилий к тому, чтобы Михаил Шервашидзе был арестован в начале ноября 1864 года.

Как же это происходило и что явилось причиной столь спешной высылки его из Абхазии? Для этого необходимо обратить внимание на некоторые обстоятельства и хронологию.

По распоряжению императора России военный министр 1 мая 1864 г. уведомил кавказского наместника о том, что сам Михаил Николаевич должен объявить князю М.Шервашидзе об его увольнении от службы. Наместник приказал владетелю прибыть в Кутаис к 3 июня 1864 г., но тот уклонился от встречи под предлогом болезни. Разгневанный таким поведением князя, Михаил Романов распорядился 24 июня об увольнении владетеля от действительной службы  и потребовал его удаления (вместе с семейством) из Абхазии. (См.: Документы по истории Грузии (1862-1917).Т.1.Ч.1. Под ред. проф. Ш.Чхетия.Тбилиси.1954.С.657-667).

В конце июня 1864 г. по распоряжению наместника Кутаисский генерал-губернатор Святополк-Мирский отправился в Сухум, но Шервашидзе не явился и к нему, предпочитая находиться на лечении на минеральных источниках горного Ткварчала. Уклончивое устное послание наместник получил 1 июля, а 8 июля в Сухум было доставлено письмо от 6-го числа, в котором владетель отрекся от управления Абхазией. Об этом решении официально было объявлено в Сухуме 12 июля 1864 г. в присутствии князя Святополк-Мирского. В документе того времени наместник кавказский особо отмечал: «…Передача Абхазии в русское управление была совершена не только без всякого сопротивления, но и с положительным содействием самого бывшего владетеля».

Однако Кутаисский губернатор получает вскоре новое указание от наместника кавказского: 1 октября 1864 г. крайний срок пребывания владетеля в Абхазии. Эту дату установил сам император Александр II, а передал распоряжение 3 сентября военный министр. Выполняя непростое задание князь Святополк-Мирский вновь едет в Абхазию, пробирается в ткварчальское ущелье и лично встречается с М.Шервашидзе. Тот встретил губернатора лежа в постели, в «весьма плохом состоянии здоровья»(со слов Святополк-Мирского). Несмотря на это, губернатор потребовал от Михаила немедленно выехать, на что тот возразил. «Он объявил, - пишет Святополк-Мирский, - что считает незаслуженным оскорблением высказанное ему недоверие в передаче Абхазии в русское управление и несправедливостью настойчивость и торопливость, с которыми  гонят его из Абхазии, не объясняя даже где будет назначено место его постоянного жительства».

Бывший владетель просил губернатора, чтобы его оставили жить зимой в Кутаисе, а летом в Раче, куда готов поехать после 1 января 1865 г., а если это невозможно, то просит паспорт для поездки в Иерусалим. «В противном случае, - резко заявил М.Шервашидзе в Ткварчале Кутаисскому губернатору,- тащите меня отсюда силою и пускай весь мир любуется вашей несправедливостью и жестокостью».

Святополк-Мирский стал ходатайствовать перед наместником об отсрочке высылки бывшего владетеля, который, по его словам, «живет совершенно уединенно, не вмешиваясь ни в какие дела, и что новое управление повсюду вводится беспрепятственно и с полным успехом…». Царская администрация пошла на уступки. Телеграммой от 24 сентября 1864 г. наместник отсрочил высылку М.Шервашидзе до своего приезда в Сухум, в надежде, что тот лично встретит брата императора. Однако бывший владетель вновь не явился, а прибывший 11 октября в Сухум наместник получил от опального князя лишь письмо от 9 октября. Несмотря на свой гнев, наместник все же решил пойти навстречу больному владетелю и отсрочил его высылку до 1 января 1865 г., либо до весны, в благоприятный климат…

Вопрос, казалось, был решен, но вдруг грянул гром. В Тифлис, в канцелярию наместника, по дипломатическим каналам 29 октября 1864 г. пришла телеграмма. Русский посол в Турции Н.П.Игнатьев сообщал, что  М.Шервашидзе обратился к турецкому правительству с просьбой прислать за ним и его семьей  пароход в Сухум. В Стамбуле вспомнили о колебаниях абхазского владетеля в 1855-1856 гг., когда он открыто не поддержал действия Омер-паши. Турки были очень расстроены таким поведением князя и не забыли «отблагодарить» его. «Двурушничеством» политику князя Михаила называли и в Петербурге и в Стамбуле. С легкой душой и радостным восточным коварством султан Абдул-Азиз слил информацию по М.Шервашидзе русскому посланнику и чужими руками жестоко отомстил ему. Правитель Абхазии оказался между молотом и наковальней.

Интересно вспомнить рапорт Главкома кавказским корпусом Н.Н.Муравьева военному министру В.А.Долгорукову от 27 февраля 1856 г., в котором дается оценка поведению владетеля Абхазии в период боевых действий. Генерал пишет: «В действиях владетеля Абхазии я вижу двуличное поведение против нас и турок, происходящее от волнующих его сомнений: за кем из воюющих держав останется Абхазия. Он не имеет искренней привязанности ни к одной стороне, но желает сохранить свое владение и считает себя в праве держать род нейтралитета, забывая свое высокое звание генерал-адъютанта е.и.в. …». (Материалы по истории Абхазии (1762-1859).Т.II.Сухум.2011.С.434).

Донесением посла Игнатьева судьба М.Шервашидзе была окончательно предрешена. Наместник Кавказа мгновенно распорядился «немедленно направить войска и арестовать владетеля». (Документы по истории Грузии… С.666).

Преследованием владетеля занялся командующий войсками в Абхазии полковник Коньяр, который уже 5 ноября 1864 г. сообщал начальству о том, что князь скрылся сначала в селе Акваска близ Очамчир, а затем – в общинах Тхина и Гуп. Продолжалось это недолго. Коньяр докладывал: «…Находясь под надзором войск, в действительности он подвергнут аресту». Скоро губернатор Святополк-Мирский получил донесение – 7 ноября М.Шервашидзе доставлен в Очамчиру и в 17.30 отправлен на корвете «Сокол» в Новороссийск в сопровождении штабс-капитана Добржанского.  Для сопровождения М.Шервашидзе из Тифлиса в Абхазию был направлен личный офицер наместника капитан, князь Амираджибов. Однако он опоздал на корвет «Сокол».

Вечером 9 ноября 1864 г. по поводу владетеля наместник получил телеграмму от Кутаисского губернатора. В ней, в частности, отмечалось:  «…Амираджибов опоздал и поедет вслед за ними. Сопротивления не было. Абхазия спокойна».

Временно командующий войсками Кубанской области генерал-лейтенант Ольшевский 29 ноября 1864 г. ставил в известность Ставропольского губернатора К.Л. Пащенко:

«Князь действительно прибыл сюда 26-го сего ноября,  а 28-го я получил депешу от Военного Министра, которою генерал-адъютант Милютин спрашивает меня: прибыл ли князь Шервашидзе, где помещен и какое имеется за ним наблюдение.

Послав того же числа телеграмму Военному Министру, я считаю нужным покорнейше просить… независимо от принятых мною мер, учредить совершенно секретное наблюдение по настоящему случаю посредством полиции».

Содержался владетель в ставропольской гостинице «Европа» под присмотром сначала князя Амираджибова, а затем капитана Ахвердова.

Однако местные власти смутно представляли себе «для какой надобности прислан сюда князь Шервашидзе и в чем должен состоять надзор за ним, т.е. должен ли быть при нем постоянно полицейский чиновник, или наблюдать за ним на общем основании о лицах находящихся под полицейским надзором, могут ли быть допускаемы к нему постоянные лица и в особенности из соотечественников…».

В письме из Тифлиса барон А.П. Николаи 31 марта 1865 г. предлагал Ставропольскому губернатору до выезда владетеля Абхазии в Воронеж – «иметь за ним бдительный надзор, но вместе с тем такой, чтобы князь Шервашидзе не подозревал о существовании такового».

Вместе с тем барон Николаи препроводил выписку из письма начальника Главного штаба Кавказской Армии к начальнику Главного управления наместника Кавказского от 24 марта 1865 г., в котором говорилось, что великий князь Михаил Николаевич приказал:

«1., Оставить при князе Шервашидзе до отъезда его из Ставрополя, по-прежнему, капитана Ахвердова.

 2., Весь расход, который будет произведен заимообразно из суммы Штаба войск Кубанской области на содержание бывшего владетеля… пополнить из экстраординарных сумм Главнокомандующего, а затем предоставить князю Шервашидзе относить расход по дальнейшему содержанию себя на собственные его средства, - для чего теперь же выслать ему следующие за прошлый год арендные деньги 10 т.р. и деньги, причитающиеся в пожизненную пенсию.

 и 3-е. С наступлением теплого времени отправить князя Михаила Шервашидзе в Воронеж; при чем если бы он затруднился в приискании для себя удобного экипажа, то по извещении об этом Ставропольского губернатора отправить для него одну из карет учреждения почтовых экипажей».

Такое решение было принято несмотря на обращение М.Шервашидзе к наместнику на Кавказе. В письме владетель Абхазии сообщал 6 марта 1865 г. великому князю Михаилу Николаевичу:

«В июне месяце прошлого года получено Высочайшее повеление Государя Императора, что я лишаюсь владения Абхазиею. Исполняя волю Государя Императора беспрекословно, я тогда же передал управление Кутаисскому генерал-губернатору, и в то же время мне было объявлено о необходимости выезда моего из собственного имения. После этого в июле месяце того же года, одержимый 8-мь лет продолжающейся болезнью и находя полезным климатические условия того края, в котором я постоянно жил, я просил Кутаисского генерал-губернатора письмом, исходатайствовать… разрешения или остаться мне в имении, или отправиться за границу для лечения и по облегчении от болезни уехать в Иерусалим для жительства, пока Ваше Высочество найдете возможным позволить мне жить в моем имении. На это я ответа никакого не получил. Почему в сентябре месяце прошлого же года вновь просил Кутаисского генерал-губернатора позволить мне жить в Кутаисе, но эта просьба моя осталась без ответа. Тогда я имел счастье ходатайствовать… об увольнении меня в отставку и за границу я предполагал отправиться в Германию и Францию, как я уже выше сказал для излечения застарелой моей болезни, а потом в Иерусалим для жительства, пока разрешено мне будет возвращаться в отечество, где бы я мог быть по смерти погребен в одних местах с моими родителями, а также для приискания остающимся здесь на время детям наставников.

В разрешение этого, не ожидая препятствия, я просил Турецкое Правительство прислать мне казенный пароход или нанять частный для проезда в Константинополь.

Между тем в начале ноября месяца 1864 года прибыл ко мне в дом конный отряд и на вопрос мой о причине присыла войска, Генерального Штаба подполковник граф Кутаисов объявил, что по воле Вашего Высочества, я должен немедленно выехать из Абхазии. Это мною в то же время и было исполнено.

Прибыв в г. Ставрополь во второй половине того же ноября месяца, живя здесь по настоящее время в климате суровом, часто переменчивом… не в силах далее здесь оставаться и должен неминуемо отправиться для излечения к минеральным водам. Почему позволю себе… приказать освидетельствовать состояние моего здоровья через медиков ставропольских… и исходатайствовать мне разрешение теперь же отправиться в Германию и Францию для излечения; по излечении дозволить возвратиться на постоянное место жительство в за Кавказский край, а если этого невозможно, то, по крайней мере, во Владикавказ или Пятигорск, где климат при моих преклонных летах, может быть сколько-нибудь выносим, как мною, так и моими детьми, привыкшими к родному климату, и с которыми я желал бы провести остаток дней моих.

Я осмеливаюсь питать себя надеждою…, приняв во внимание мою шестидесятилетнюю старость, и 42-летнюю службу, давнишнее и продолжительное болезненное состояние, не откажите принять на себя также ручательство перед лицом Государя Императора… и ходатайство о дозволении мне жить, где-либо на Кавказе.

(…)

Я не сознаю за собой преступлений, и мне кажется, что если бы я сделал таковое то и тогда бы прошедшее мое имело бы право на Всемилостивейшее снисхождение…

Имею честь быть».

В тот же день копия с этого письма лежала на столе Ставропольского губернатора. А 7-го марта, он препроводил его барону Николаи в Тифлис.

Таким образом, и вся переписка Михаила Шервашидзе была подвергнута тайному полицейскому контролю.

Здесь следует сказать более подробно о личности барона Александра Павловича Николаи (1821-1899), который в тот период был статс-секретарем Его Императорского Величества. Женатый на Софье Чавчавадзе, родная сестра которой была женой А.С. Грибоедова, он вскоре породнился с родом Шервашидзе, т.к. его дочь Мария (Мака) Николаи вышла замуж за Георгия Дмитриевича Шервашидзе, будущего Тифлисского губернатора и обер-гофмейстера царского двора. От этого брака у барона А.П. Николаи был внук Дмитрий Шервашидзе. Вот такая интересная судьба.

Приближались теплые дни, а вместе с ними – отправка владетельного князя из Ставрополя в Воронеж. Скоро, 5-го апреля 1865 г. из С.-Петербурга пришла депеша Ставропольскому губернатору: о передаче письма военного министра князю Шеравашидзе. На обороте этого документа дана расписка:

«Письмо получил от Военного Министра. Кн. Михаил Шервашидзе».

С этого времени началась подготовка к переезду Владетеля в Воронеж. Между тем болезнь его развивалась, здоровье ухудшалось с каждым днем,  а власти во главе с наместником кавказским считали, что это симуляция.

Очень быстро, 20 апреля, был решен вопрос о том, что впредь до отправления М. Шервашидзе в Воронеж к нему приставляется прапорщик 1-го Кавказского линейного батальона Репин.

Прошло около месяца и 14 мая 1865 г. из Тифлиса от генерал-адъютанта, князя Орбелиани пришло подробное предписание Ставропольскому губернатору. В нем, в частности, говорилось:

«… Сделано распоряжение о выписке к Вам для переезда из Ставрополя в Воронеж князя Шервашидзе с находящимися при нем лицами, прислугой и вещами следующих почтовых экипажей: 1., одной кареты в пять мест  2., одного мальпоста в четыре места и  3., одного омнибуса…

… Принять надлежащие меры к продолжению за князем Шервашидзе во все время нахождения его  в пути до Воронежа и до передачи в распоряжение тамошнего губернатора того же бдительнейшего надзора какой учрежден был за ним в Ставрополе».

Ставропольский губернатор К.Л. Пащенко сообщил 22 мая 1865 г. Михаилу Шервашидзе, что «для оказания ему в пути должного содействия к безостановочному проезду по тракту до Воронежа» к нему назначен прапорщик Репин. Прапорщику строго предписывалось «находиться при князе безотлучно во все время нахождения его в пути».

Спустя три дня, губернатор уведомил почтовое управление об отправлении М. Шервашидзе в Воронеж и о подготовке на станциях для его проезда «без малейшего задержания 22-х почтовых лошадей».

В Тифлис Ставропольский губернатор сообщил телеграммой:

«Князь Шервашидзе 25-го выехал в Воронеж».

Интересные сведения содержатся в четырех сохранившихся рапортах прапорщика Репина. Так, 3 июня 1865 г. он доносил из Ростова Ставропольскому губернатору:

«Генерал-лейтенант князь Шервашидзе, следуя в губернский город Воронеж, вероятно от изнурения в пути, заболел. -

По прибытии в город Ростов-на-Дону, болезнь князя до того усилилась, что когда 2-го числа сего июня месяца соизволил его посетить лично, проезжавший через Ростов, Военный генерал-губернатор Одесский и Бессарабский, генерал от инфантерии, генерал-адъютант Коцебу, то Шервашидзе вынужден был принять его в постели.

Кроме того князь Шервашидзе объявил мне, что он послал, чрез Керчь в Сухум-Кале за семейством и до восстановления сил, предполагает ожидать семейство в Ростове.

О последующем буду иметь честь представить Вашему Превосходительству, особое донесение».

Однако генерал Коцебу счел себя оскорбленным. Он был в гневе от того, что опальный владетель принял его лежа в постели. Власти все еще были уверены, что князь Михаил Шервашидзе прикидывается больным.

Взбешенный Коцебу 4 июля отдал приказ Ростовскому полицмейстеру: объявить Владетелю, что он «должен следовать в город Воронеж».

Не дождавшись в Ростове своего семейства, князь вынужден был продолжить свой путь. Прапорщик Репин вновь доносил 31 июля 1865 года:

«… Генерал-адъютант князь Михаил Шервашидзе в пути следования Войска Донского, Донецкого округа на станции Ушаковской 29 сего июля заболел и как нет никаких медицинских пособий, то и на жизнь его нет никакой надежды…».

В следующем своем рапорте от 6 августа со станции Ушаковской прапорщик Репин ставил в известность:

«… Ныне Его Святейшество почувствовал некоторое облегчение и отправился из станции в дальнейший путь по назначению».

Этот драматичный переезд, а точнее пересылка больного М.Шервашидзе, ставшего политическим ссыльным, продолжался почти три изнурительных месяца – с 25 мая по 17 августа 1865 года.

Пройдет менее одного года и князь скончается в Воронеже 16 апреля 1866 года. Тело его перевезут на родину в начале лета 1866 года и с почестями похоронят в Моквском соборе. На похороны отца разрешено было приехать в Абхазию старшему сыну князю Георгию Шервашидзе.

В конце июля 1866 г. в Абхазии вспыхнет восстание в Лыхнах. Немалую роль в нем сыграла трагическая судьба последних дней Михаила Шервашидзе и его гибель в глубине  России. В докладной записке Кутаисского генерал-губернатора наместнику кавказскому от 10 октября 1866 г. особо отмечалось, что особенность внутреннего устройства абхазов состояла в том, что у них (1810-1864) «сохранилась политическая власть в лице владетеля».(Документы по истории Грузии, С.673).

Абхазы, конечно же,  были недовольны правлением владетеля Михаила, особенно преследованием всех неугодных, - и в надежде на лучшее будущее довольно спокойно отнеслись к его изгнанию и ссылке. Однако введение прямого имперского правления в Абхазии, бесцеремонное вмешательство во внутренние дела – все это оказалось еще более неприемлемым. «Нет сомнения, - подчеркивал 10 октября 1866 г. Кутаисский губернатор, - что торжественные похороны бывшего владетеля, его оплакивание по местным обычаям и присутствие старшего его сына способствовали возмущению, вспыхнувшему в Абхазии в июле сего года».(Документы, С. 675).

Между прочим, полковник Коньяр, пленивший в ноябре 1864 г. владетеля Абхазии,  был убит в ходе восстания 1866 г. в родовом дворце князя Шервашидзе в селе Лыхны…
___________________________


(Перепечатывается с сайта: http://apsnypress.info/analytic/8836.html.)